Манфред сел на пол, приготовился к долгому ожиданию. Лиат села рядом. Из окна в комнату залетали брызги дождя, но от духоты это не спасало. Хотелось чихать от пыли, стоящей в воздухе.
      - Думаю, город выдержит осаду. Но мои "драконы" не справятся с таким количеством эйка. Никаких новостей от графини Хильдегарды и ее брата, графа Дитриха. Неясно, ведут ли они свои войска нам на выручку. А теперь ты говоришь, что помощи нельзя ждать и от короля.
      - Принц Санглант! Я не знаю, что планирует его величество. Но он не сможет привести свои войска сюда. Даже если захочет.
      Принц поднял фигуру "дракона" и поставил ее между двумя "башнями", будто заперев его там. С такого расстояния Лиат могла разглядеть его лицо. Он либо только что побрился, либо борода у него не росла.
      - Я слышал, что Сабела планирует мятеж. Но восемь лет назад она поклялась перед епископом Майни, что не станет досаждать королю претензиями.
      - Это так, - согласился Вулфер. - Но епископ Майни, как говорят, в числе ближайших советников принцессы. Все три варрийских герцога и пять тамошних графов отказались явиться к королевскому двору.
      - Плохие новости. Что я скажу людям Гента? Рано или поздно эйкийцы сумеют прорваться вверх по Везеру, и это будет пострашнее мятежа. Под угрозой окажется сердце Вендара.
      - Король так не думает. Эйка совершали набеги и раньше, но всегда, набрав добычи и пленных, уходили обратно на своих кораблях.
      Принц выглянул в окно, но не увидел ничего, кроме плотной пелены дождя и крыши городской ратуши. В отдалении Лиат услышала барабанную дробь.
      - Сейчас все по-другому. Это не набег. Посланник бургомистра Вернера предложил эйкийскому вождю десять сундуков золота и сто рабов в качестве выкупа. Тот отказался.
      Вулфер неожиданно рассмеялся:
      - Двум вещам я поверить не могу. Первое то, что такой человек все еще остается бургомистром города. А второе, что у эйка появился полководец. Это бандиты; самое большее, что там есть, по главарю на каждом корабле. Самый сильный из зверюг, принуждающий других повиноваться под угрозой своих зубов и когтей.
      Санглант повернул голову в сторону Лиат. Она чувствовала себя неловко, видя его яркие глаза и необычно заостренные черты лица. Он разглядывал ее пристально, и это привлекло внимание остальных солдат, не понимавших, что же так заинтересовало их командира. Вулфер наконец проследил за взглядом принца и понял, на кого тот смотрит. Лиат никогда не видела на лице старого "орла" такой гримасы - он был зол.
      Санглант медленно, словно приглашая, улыбнулся ей. Он был великолепен в этот момент, девушка смутилась и покраснела. Сзади Манфред проговорил что-то, чего она не расслышала. Санглант ему ответил, а может, просто засмеялся и, пожав плечами, повернулся к Вулферу, лицо которого тут же приняло прежнее благожелательное выражение.
      - Бургомистр Вернер - непростой человек. Он чрезмерно предан своим семейным богатствам. Король Генрих как-то сказал, что Господь судит своих сынов по их щедрости к ближним и малым мира сего. Мать Вернера раньше заправляла всем в городе, а сам он, ее единственный выживший сын, как говорят, самый любимый из детей. Не случайно господин Вернер стал бургомистром. - Принц говорил с иронией и горечью. - Что касается второго, чему ты не веришь. - Тут Санглант протянул руку и взял у женщины шлем, начищенный до блеска. Продолжая говорить серьезнее, он провел смуглыми длинными пальцами по золотому орнаменту. - Что-то направляет этих варваров. Я чувствую. Их полководец знает обо мне, так же как я знаю о нем. Мы с ним чем-то связаны - и один, разумеется, должен погибнуть.
      - Вы говорите о нем, как о человеке.
      - Это не человек. Кому, как не мне, знать об этом? Не так ли, добрый друг?
      Вулфер понимающе кивнул.
      - Но что этот эйкиец не похож на своих товарищей или какое-то совсем другое существо, я сказать не могу. Вот уже восемь лет прошло, как я достиг совершеннолетия и сражаюсь за короля во главе своих "драконов". Ты знаешь, я любимец короля, ибо своим рождением доказал его право на престол. - Голос его стал холоден, как дуновение зимнего ветра. - Но все прочие войны, набеги куманов, восстание герцога Конрада и мятеж принцессы Сабелы...
      - Первый мятеж, - вставил Вулфер.
      - Слухи еще не мятеж, - так же тихо возразил принц, поднял руку, предвосхищая дальнейшие комментарии. - Но я доверяю твоему мнению, Вулфер, и если ты считаешь, что мятеж начался, пусть так и будет. Говорят, ты всегда верно служил вендарскому престолу.
      - Говорят, что и вы тоже, - оскалил зубы седовласый.
      Все напряженно слушали. Но принц очаровательно улыбнулся, приподнял шахматную фигуру "дракона", подбросил ее высоко и поймал. От движения головой шлем чуть не упал со стола, не подхвати его женщина с изуродованным лицом.
      Санглант разжал руку, статуэтка из слоновой кости странно смотрелась на его бронзовой коже. "Это не человек", - подумала Лиат и устыдилась неожиданной мысли. Разве сама она со смуглым лицом была похожа на остальных? Отец не раз рассказывал ей о странах, где солнце было ярче и горячее, а кожа людей темнее, чем у нее, как и у рабов, целыми днями трудившихся на жаре.
      Она сжала кулаки, вспомнив при этом о Хью, рабыней которого была. Этот человек ждет случая, чтобы снова найти ее, так же, как странный эйка ждет случая встретить принца Сангланта. Хью ждет, когда она снова окажется в его лапах.
      "Я так и осталась рабыней, потому что боюсь", - подумала Лиат. Слезы навернулись на глаза, и она наклонила голову, чтобы скрыть их. Манфред ободряюще коснулся ее плеча. Она собралась и подняла глаза. Казалось, никто не заметил ее слабости.
      - Как и эту шахматную фигуру, - говорил Санглант, - меня может передвинуть только чужая рука.
      Вулфер тонко улыбнулся, неожиданно показался очень старым.
      - Вы слишком молоды, чтобы быть таким мудрым, Санглант.
      - Ты мне льстишь. По календарю народа, к которому принадлежит отец, мне двадцать четыре года.
      - Среди развалин, что остались от прежней империи, есть другой календарь, который ведет счет времени сообразно с движением светлого Соморраса, утренней и вечерней звезды, и восхождением семи звезд, равных семи драгоценным камням в Короне Звезд. Рано или поздно они сойдутся с созвездием Младенца. И кто знает, что случится, когда Корона Звезд увенчает небеса?
      Санглант поднялся, своей царственной осанкой он напоминал короля.
      - Я никогда не знал свою мать, Вулфер. Не видел ее во сне, не смог вызвать ее образ с помощью волшебства. Она бросила меня, когда мне не исполнилось и месяца. И если она оставила меня отцу с какой-то целью, если ее народ видит меня своим орудием, то это не моя вина. Я ничего не знаю о том, какое место занимаю в их планах. И слишком мало в наших землях сохранилось от Ушедших. Говорят, в лесах Альбы еще можно найти кого-то из них. Ты часто рассказывал мне историю моего рождения. Намекал на что-то. Я устал от этого! Я солдат. Командир "королевских драконов", я занимаю это место по праву, по тому же праву, что и мои предшественники: Конрад Дракон, Карл Волья Шкура и левша Арнульф. Все мы незаконнорожденные королевские дети. Служа королю, я пролил немало крови и, должно быть, заслужил те слова, что сказала обо мне мать при рождении. Я смотрел, как умирают мои люди, защищая меня и королевское дело. Без пощады убивал королевских врагов, поэтому и сам не жду пощады. Послушай меня: я служу королю и никому более. Занимайся своими делами, тайными планами, магией, служи божественному промыслу, но не впутывай в это меня!
      Он взял в руки шлем, пересек залу и, громко стуча каблуками, спустился по лестнице. За ним последовали два "дракона": женщина и прихрамывающий светловолосый мужчина.
      Когда они вышли, в казармах повисло молчание, нарушаемое стуком дождевых капель по крыше и мычанием коров на улице. Затем люди, слышавшие разговор, постепенно разошлись по своим делам.
      Вулфер вертел в руках костяного дракона и смотрел в окно. Манфред поднялся, отряхнул солому и подошел к старику. Наконец тот тоже встал. Лиат вскочила и пошла вслед за ними вниз по лестнице, к конюшням. Ей казалось, что все здесь только на нее и смотрят. Хотелось спросить про человека, бывшего ее родственником, но после гневной отповеди Сангланта она не осмеливалась.
      Какое-то время она вообще боялась спрашивать Вулфера о чем бы то ни было, тем более о самом древнем календаре. О Короне Звезд она знала: скопление из семи ярких звезд совсем рядом с созвездием Младенца, второго Дома зодиака, мирового дракона, связывавшего небеса. Она знала много имен, которые древние даррийские математики дали звездам, имен, отличных от тех, которые знали люди. Время древние даррийцы считали по календарю, совсем не похожему на нынешний... Об этом тоже рассказывал отец. Знал ли он сам этот календарь? Но пути звезд неизменны. Будь у нее достаточно времени и "Книга тайн" под рукой, она могла бы подсчитать, когда Корона Звезд в следующий раз "увенчает небеса". Лиат не совсем понимала, что принц имел в виду, но, должно быть, это произойдет, когда звезды достигнут зенита - точки на сфере неподвижных звезд, тогда сама звезда может быть видна наблюдателю.
      Она молчала, пока шли через конюшни. Сколько дней назад она в последний раз наблюдала небеса? Весной, как говорил отец, Владычица одевает небо облаками, чтобы мы могли заняться земными делами. Так сколько дней назад Вулфер освободил ее от Хью? Около месяца, кажется.
      Дрожь пробежала по спине. Как будто она услышала его голос. Стены невидимого города, защищавшего ее сердце, были все еще в осаде. Так же, как и стены Гента, обложенные эйкийцами.
      "Тридцать дней назад тебя похитили у меня".
      - С тобой все в порядке? - ласково спросил ее Вулфер.
      Они были у дверей. Манфред решительно переступил порог, но оглянулся на нее. У юноши были добрые голубые глаза и немного грустное лицо, не красивое, но и не уродливое, твердое и спокойное - лицо хорошего человека и хорошего товарища.
      - Немного жарко. - Она сняла плащ, обернув вокруг левой руки, и поправила сумку, висевшую на плече. Манфред вышел во внутренний двор и быстрым шагом, прячась от дождя, направился к дворцу бургомистра. Она, прикрыв голову плащом, пошла к лошади, но Вулфер остановил ее.
      - Нет нужды седлать лошадь. Мы заночуем здесь, в конюшнях.
      Она не осмелилась сказать ему о книге. "А впрочем, он и так знает, что отец учил меня", - сказала она себе. В конюшне было тихо. "Драконы" отдыхали наверху или несли службу. Интересно, заберет Вулфер книгу, если узнает о ней? Или нет? Она, во всяком случае, не сможет ему помешать и вернуть книгу обратно.
      Стойло, соседнее с их лошадьми, было свободным и чистым. На полу лежала свежая солома. Манфред и Вулфер сложили седла и сбруи. Она сгребла солому, поудобнее легла, положила седельную сумку рядом, не удержалась, сунула руку внутрь и коснулась холодных металлических букв на корешке книги. Провела пальцами по страницам.
      - Что случилось со Стурмом и его спутниками? - раздался чей-то голос. Они так и не вернулись из патрулирования.
      - А ты не слышал? Они остались за стенами, чтобы отвести в безопасное место двух раненых "орлов" и диаконису с реликвией.
      - Нет, не слышал, - голос звучал немного раздраженно, - я только вернулся. В отличие от тебя я сразил нескольких эйка и поэтому мне пришлось слегка почиститься.
      Второй фыркнул:
      - Ну что ж, почему-то Господь с Владычицей так и не наградили твоих усилий. Неужели ни одна гентийка до сих пор не оценила храброго воина?
      - Ха! Эти гентийки не добрее диких волчиц. А как ты думаешь, он приударит за этой маленькой "орлицей"?
      Сердце Лиат забилось учащенно, когда она услышала эти слова.
      - После того, как поругался со стариком? Вряд ли.
      - Брось. Ты не слышал еще той грязной истории с молодой наследницей Виллама.
      Она подняла глаза вверх. На потолке отражались две нечеткие тени. Говорившие сидели в следующем стойле.
      - Э, парень, ты еще только пришел ко двору и не знаешь его обычаев. То, о чем перешептываются, и то, что происходит на самом деле, разные вещи. Наследница и сам старый Виллам хотели окрутить принца, но король не позволяет пока тому жениться. Говорят, хочет сделать его наследником и отправить в Странствие. Поэтому девушка была выдана за другого, и у ее ребенка будет отец. Так что в конечном счете она получит то, чего хотела.
      - А принц? Он получил то, чего хотел? Как он отнесся к королевской воле?
      - Кто знает? - отвечал тот, чей голос звучал более уверенно. - Принц делает то, что прикажет ему король-отец. Но сомневаюсь, чтобы он возражал.
      - Но он и в самом деле пялился на эту девчонку-"орлицу", - не унимался первый, - а она ведь и в самом деле ничего. Почему бы ему не попользоваться ею? А то, как говорил старик с принцем, мне не нравится.
      - Мне тоже. Нет лучше человека, чем наш принц. Но мир сложная штука, паренек. И борьба с врагами короля далеко не самая трудная борьба на свете. А теперь послушай, что я скажу. Никогда не приставай к "орлам". Никогда не спи с женщиной, если плата за это выше, чем удовольствие, которое ты от этого получишь. А в качестве платы за мой добрый совет, пока я поохочусь на диких волчиц из Гента, начисти-ка мне шпоры, да с блеском.
      - Начистить шпоры?
      Оба солдата поднялись с мест. Лиат вжалась в угол, одну руку все еще держа на корешке книги. "Драконы" прошли мимо стойла к выходу, ничего не заметив.
      Минуту спустя она услышала, что ее зовет Вулфер. Она спрятала седельную сумку под солому, положила сверху седло, одеяло и поспешила наружу. Манфред вернулся. Плащ его был мокрым от дождя, но сам он, кажется, не вымок. Он улыбнулся, увидев ее. Она невольно поправила волосы, проверяя, не застряла ли там соломинка. Если бы Ханна была с ней! Если бы Ханна была жива!
      - Вот ты где, - обратился к ней Вулфер. - Господин бургомистр просит нас присутствовать на вечернем пиршестве. Он будет чествовать королевских гонцов, должно быть, никого поинтереснее нас в этом городе нет.
      - Принц там будет?
      Вулфер приподнял брови.
      - Думаю, да. Господин Вернер не осмелится его не пригласить, несмотря на то, что они не очень хорошо уживаются. А Санглант очень большой любитель хорошей еды и напитков, чтобы отказаться от приглашения.
      * * *
      Еда и напитки были отменны. По крайней мере, для осажденного города. Мясо с пряностями, которые Лиат раньше не пробовала, пудинги, яблочный пирог, два запеченных поросенка, белый хлеб, множество вин. Лиат, следуя примеру Вулфера, пила осторожно, смешивая вино с водой. Принц сидел на противоположном конце стола и вместе с бургомистром осушал чашу за чашей.
      Манфред выглядел расстроенным.
      - Что-то не так? - шепнула она ему.
      - Такой пир, а зимой горожанам придется голодать.
      Это была самая длинная фраза, какую она когда-либо от него слышала.
      - Наверное, у них есть запасы...
      - Достаточные для долгой осады?
      - Ты думаешь, она все-таки будет? Графиня Хильдегарда подойдет на помощь.
      - Если сможет.
      Пир шел долго, как казалось Лиат. Мучительно долго. Какой-то старик вслух читал стихи, сказав, что они написаны в стиле древних даррийских... Лиат когда-то читала "Элениаду" Виргилии, и слушать это было тяжело. Но песни бардов звучали много приятнее. Песни о героях, фрагменты из сказания "Хевеллийское злато". Музыканты играли на лирах и цинтарах. Жонглер и две девушки балансировали на канате, который держали двое рослых мужчин.
      В общем, было дымно, жарко, шумно и скучно. Лиат поднялась из-за стола, делая вид, что выходит ненадолго. Уйдя, она поняла, что не захочет вернуться обратно. Дождь прекратился, в ясном небе светили звезды. Лиат укрылась в тени и, дыша свежим ночным воздухом, вглядывалась в небеса. Тишину нарушал приглушенный шум, доносившийся из пиршественного зала. Четыре женщины прошли мимо в сторону кухни, держа в руках пустые подносы. О чем они разговаривали, понять было нетрудно.
      - Настоящий мужчина всегда носит бороду, - говорила одна.
      - А священники и монахи?
      - Эти хотят походить на женщин и умилостивить тем Владычицу.
      - Так что же, мирской человек без бороды не мужчина?
      - Ну, моя дорогая Фастрада, - вмешалась женщина, прежде молчавшая, может, это и так, но что наш принц - настоящий мужчина, я подтвердить могу.
      Остальные засмеялись и потребовали подробностей, открыть которые женщина отказалась. Лиат тихонько пробралась через внутренний двор, надеясь остаться незамеченной, и вошла в конюшни. Вещи лежали в том же порядке, в каком она их оставила. Она вышла наружу.
      Дворец бургомистра стоял на небольшом холме на восточном берегу реки, окруженный невысоким частоколом. Поднявшись по лестнице, она увидела весь город Гент и темную гладь Везера.
      Лунный серп слабо мерцал в ночной пустоте. Стражи не было. Она подумала, что те, кто раньше охранял дворец, охраняют теперь городские стены. На востоке, насколько хватало глаз, виднелись огни эйкийского лагеря, тянувшиеся вдоль реки к югу и северу. Город был погружен во тьму, если не считать слабого света окон дворца и далеких факелов, с которыми патрульные обходили стены. К востоку и западу реку пересекали мосты, ведущие на широкий остров, где стоял Гент.
      Она одна смотрела на город, обдумывая сказанное Вулфером. Расположение звезд Короны достигло Младенца, исчезнув с небес в начале года, во время весеннего равноденствия. Созвездие Льва медленно ушло. Теперь Дракон и Змей правили Домами Ночи. Красная планета Джеду, Ангел Войн, еще светила в Доме Лучника. Но вскоре, дней через семь, она войдет в Дом Единорога. Честолюбие сольется с волей, как учат астрологи. Придет время великих побед. Время, когда люди с сильной волей добьются всего и станут во главе мира.
      Впрочем, отец всегда предостерегал ее от астрологии, предсказывающей будущее. Знание звезд давало настоящую власть, но не полную. Ей немало пришлось помучиться, чтобы усвоить отцовскую науку - хотя она и не могла применить ее на практике.
      "Наблюдение за движением странствующих звезд в небесах - один из путей, которым маги и математики узнают способы свести силу звезд на нашу землю. Так же можно различить демонов из верхнего мира, чье знание о вселенной многократно выше нашего и которых можно принудить к служению".
      Снизу она услышала негромкие голоса, которые вывели из задумчивости. Раздались шаги, деревянные ступени лестницы заскрипели. Она закуталась в серый плащ и глубже спряталась в тень, словно частица ночи, демон молчания и тьмы.
      - Не я начал этот спор, - говорил первый, всматриваясь в панораму города. Это был принц. Она узнала и его голос, звучавший немного не так, как у других людей, и его походку. Он был достаточно высок и широкоплеч, как и полагалось человеку, с ранних лет владевшему оружием.
      Рядом с ним, к ее удивлению, стоял Вулфер. Говорили они спокойно, даже доброжелательно, вопреки тому спору, что произошел в казармах.
      - Но это все равно касается вас. Не однажды сказано, что король Генрих не отпускает Сапиентию в Странствие, хотя она имеет куда больше прав, чем Теофану. А ведь ей уже почти двадцать.
      - К этому возрасту сам король Генрих был признан наследником по праву плодородия. Результатом его Странствия являюсь я сам. - Голос Сангланта был ровным, почти насмешливым.
      - Вы не должны молчать.
      - Но не мне и говорить. У короля есть советники. Есть соратники, люди, наделенные правами и владениями.
      - Конечно. И приближенные советуют королю, но прежде всего соблюдая собственные интересы.
      - А все мы не соблюдаем собственные интересы, господин Вулфер? Мало на свете бескорыстных мудрецов.
      - Но вы, принц Санглант, не отрицаете, что они есть?
      - Из всех, кого такими считают, я верю только одному. Точнее, одной Росвите из Корвея. Ее манера держать себя великолепно сочетается с благожелательностью и любезностью. Она скромна, терпелива и прекрасно образованна. Все, что нужно хорошему советнику.
      Он повернулся, заставив Лиат еще сильнее прижаться к частоколу спиной. Но света луны и звезд недоставало, чтобы обнаружить ее. Наконец принц сказал:
      - Чего ты от меня хочешь, Вулфер? Кому-то нужно мое расположение. Кто-то, наоборот, ругает меня, надеясь оклеветать перед отцом. Ты намекаешь на какие-то мрачные замыслы народа моей матери и советуешь скрыть от отца и всех прочих ту роль, которую я должен сыграть в этих замыслах. Но я не книжник, как ты. Я не могу разгадывать загадки, опираясь на намеки и осколки фраз на древних языках, которых не знаю. Говорят, ты стал "орлом" в тот год, когда Арнульф Старший умер, оставив Вендар и Варре Арнульфу Младшему и королеве Беренгарии. Но еще говорят, что в тот год, когда Беренгария умерла, тебя, Вулфер, почтили своим доверием те, кто тайно изучает пути магов и запрещенное искусство. Вот поэтому-то ты, несмотря на мудрость и опыт, не состоишь в числе советников короля.
      - "Орел" служит королю по-другому. Разнося послания, приказы, наблюдая за тем, что происходит. Но не советами. Мы глаза и уши, принц Санглант. И ничего больше.
      - А еще, как я вижу, ты приносишь в свое гнездо прелестных птенцов, принц, казалось, дразнил старика.
      Вулфер не сразу ответил. Барабаны, непрерывно стучавшие в эйкийском лагере, неожиданно убыстрили темп. Когда он заговорил, слова его падали, как удары молота.
      - Держитесь от нее подальше, Санглант. Она не предназначена вам. А вы не предназначены отцовскому трону.
      Санглант засмеялся:
      - Да доживу ли я до этого? Все же я командир "драконов", а они живут не очень долго. Из всех только Конрад Дракон командовал столько же лет, сколько я.
      - Вы можете повлиять на королевское решение.
      - Могу ли?
      Казалось, всей иронии Сангланта не хватит, чтобы вывести Вулфера из терпения.
      - Всякий, кто хоть какое-то время был при дворе, знает, что вас он предпочитает трем своим законным детям.
      - Ты хочешь, чтобы я публично отказался от трона?
      - Я не одинок в своем желании. Надо уладить эту проблему, пока королевство не оказалось перед лицом катастрофы. Король и двор должны быть едины.
      Санглант повернулся спиной к Вулферу и склонился над парапетом, будто руками хотел дотянуться до эйкийского лагеря.
      - Я не претендую на власть. Как и раньше. Поговори об этом с королем сам. Я всего лишь "королевский дракон". Его покорный сын и слуга. Каким всегда был.
      - Это ваш окончательный ответ?
      - Это мой окончательный ответ.
      Вулфер поклонился принцу, хотя тот все еще стоял спиной и не видел этого.
      - Тогда оставляю вас наедине с вашими мыслями.
      Если он и был раздосадован, то не показал этого.
      - Когда вы уедете? - спросил Санглант.
      - Двое наших сейчас спешат к королю с вестями об осаде города. А мы задержимся здесь, чтобы узнать, что произойдет в ближайшее время. Может, удастся что-нибудь разузнать о странном эйкийце...
      - Ты доверяешь моим предчувствиям?
      - Глупо было бы поступить иначе.
      - Говоришь мне комплимент, Вулфер.
      Больше всего эти двое сейчас были похожи на воинов, скрестивших мечи в поединке.
      - Заслуженный, ваше высочество. Желаю вам доброй ночи.
      - Такой она и будет.
      Разговор прекратился. Вулфер в последний раз огляделся вокруг, бросив взгляд на крыши спящего города. Лиат не издала ни звука и осталась незамеченной. Наконец старик спустился по лестнице, и вскоре шум его шагов исчез в ночи. Воцарившееся молчание нарушали отдаленные звуки барабанов. Лиат надеялась, что Санглант скоро уйдет, но неожиданно она услышала его негромкий голос:
      - Ты была здесь все время.
      Она не двинулась. Не осмеливалась даже дышать. Принц повернулся к ней лицом и твердым шагом направился к темному углу, в котором она пряталась. Она хорошо видела в темноте и ясно различила, как он жестом приказывает ей подойти к нему. Пришлось повиноваться.
      - Как вы узнали, что я здесь?
      - У меня острый слух. Разве ты не знаешь, что говорят о народе моей матери? - В голосе звучала горечь, и она неожиданно поняла, что все, сказанное им Вулферу, порождено обидой, глубокой и непостижимой. - Говорят, они произошли от падших ангелов, демонов высших сфер, прелюбодействовавших с вашими женщинами. Поэтому эльфы имеют необычный дар - слышать даже те слова, что люди не высказывают вслух. А потому всегда смеются над людьми.
      - Блаженный Дайсан учит иначе, - ответила она и сама ужаснулась тому, что говорит свободно.
      - И как же учит блаженный Дайсан? - Неясно было, всерьез он спрашивает, или опять глумится.
      "Принц такой же мужчина, как прочие", - сказала служанка. Он подошел к ней почти вплотную, и, будь у нее возможность, она бы убежала. Но возможности не было. Не зная, что делать, она быстро затараторила:
      - Он учит, что эльфы рождены огнем и светом. Все вещи в мире созданы из четырех элементов: огня, света, воды и ветра. Зло появляется в мире тогда, когда из своих глубин поднимается Тьма. Поэтому даже если зло и присутствует в эльфах, то только потому, что оно есть повсюду в мире. Только Покои Света свободны от Тьмы, ибо Господь и Владычица очистили их светлым пламенем своего взора.
      Хорошо видя в темноте, она различила, как он дрогнул пару раз, будто хотел что-то сказать, но не мог найти слов. Наконец он сделал еще один шаг, и она ощутила его тепло.
      - Так что, я и вправду должен держаться от тебя подальше? - Он потянулся к ней, будто для поцелуя. Но вместо этого прикоснулся пальцем к собственным губам, как бы приказывая себе и ей молчать. - Как жаль, что я всегда был послушным сыном!
      Он повернулся и исчез в темноте. Хью! Хью видел их. Хью все узнает о ней. Но думала она о другом. Этот странный получеловек пробудил в ней нечто, похожее на желание. Ей самой было стыдно за то, что происходило в сердце. Почему это чувство вообще могло пробудиться в ее душе? Там, где когда-то, казалось, воцарилась вечная зима.
      "Из глубин озера поднимается остров. На острове стоит город, укрытый за семью стенами. На вершине каменная башня. В ней пять дверей, каждая заперта накрепко медным ключом. Там, где путь ведет на север, есть тень - еще одна, потайная дверь, что ведет в дикие пустоши. Сейчас там тепло и солнечно, в тех землях, куда забросила она свой ключ. Только она может оказаться там. Но покоя нет!"
      Нельзя было поддаваться этому искушению. Сын короля. Обреченный всю жизнь оставаться "драконом". Оплетенный со всех сторон интригами двора. Опасно было даже думать об этом человеке - как будто такой человек сам мог подумать о ней, да еще подумать с чистым сердцем! Надо отбросить эти мысли. Она все время должна прятаться. Должна быть осторожна, ибо не может доверять никому, кроме Ханны, которой, быть может, уже нет в живых и которая в любом случае мало чем сможет ей помочь. "Владычица, защити меня, слабую дочь свою", - прошептала она. Но как бы стыдно ей ни было, она не могла не думать о принце. Чувство огнем разгоралось в ней, освещая окружавшую тьму.
      Лиат закрыла глаза. Мысленно вспоминая огни факелов, пылавших за стенами города. Видение это тоже было искушением, томившим сердце. Хью видит все, что видит она, и это поможет ему найти ее. Собрав душевные силы, Лиат прекратила думать об этом. Представила, как в пустошах, что раскинулись за городом памяти, сейчас догорает закат, ясный весенний вечер, согревавший замерзшую душу. Поборов чувства, можно было побороть и страх. факелы на восточном берегу одновременно погасли, погасли и огни, мерцавшие на башнях города. Ночную тьму не тревожили ни дождь, ни ветер.
      X. ГРЕХ ГОРДЫНИ
      1
      Вязкий дым чадящих факелов не заглушает аромата человечьего страха. Он останавливается, втягивая в себя воздух. В мешанине запахов обуглившегося дерева, мертвечины, горящих соломенных крыш и пыли, поднятой топотом множества ног, он различает суховатый мускусный аромат народа эйка - хотя тот и не отмечен привкусом собственного племени. Его рода и его родного берега.
      Там, далеко за мысом, плещет открытое море. Волны с шипением ударяются о песчаный берег и деревянные лодки. Они пахнут морской водой, рыбой и пропитавшимся морской солью деревом. Крики и треск ломаемых веток доносятся из леса. Он прячется обратно в чащу. Мимо спешат несколько мягкотелых. Запах их боли и ужаса приятен ему. Двое детей, их мать, со слезами, отдающими тем же запахом морской воды. Но он позволяет им пройти мимо. Слабость поселилась в нем после встречи с Халаном, сыном Генри. Он думает о Старой Матери, что уже начала свой путь к месту, где воссядет рядом с Матерями Мудрых. Она говорит о женщинах мягкотелых с презрением, ибо те не могут дать мягкотелым той силы, что есть у Детей Скал. Но ведь и у Халана была такая же мать. Он позволяет мягкотелым пройти мимо и выбирается из чащи, продолжая путь к своим братьям.
      Встретят ли те его с миром в сердцах? Или спустят собак? Он отметает сомнения. В нем силен еще дух Старой Матери. Она отметила его задолго до того, как тело ее стало слабеть, и она передала нож решений Молодой Матери. Даже если эти воины не братья, они не поднимут когтей на того, кто носит печать ее благоволения. Ни одна из собак не тронет того, кто носит в себе запах крови Старой Матери.
      И все же, пробираясь домой, он несет в себе эту новую слабость. Он знает, что деревянное кольцо, висящее на груди, ее знак, осязаемое напоминание о ней. Мимо проходят другие мягкотелые, но им он тоже позволяет уйти живыми. Слабость преподала ему урок: мягкотелые - не люди. Конечно, не люди, но что-то вроде. Люди могут разговаривать, так учили Матери Мудрых. Так нашептали они ему, когда он, едва умеючи ходить, отважился как-то пробраться в горное святилище, и жрицы вопросили Матерей Мудрых: заговорят они с ним или умертвят за то, что пришел сюда.
      "Нож и язык - одинаково остры". Матери Мудрых говорили с ним дважды, и он всегда это помнил. "Лицом к лицу встреть свою слабость, и она станет твоей силой".
      Он выбирается из леса туда, где веет морской ветер и куда долетают брызги прибоя. Дома мягкотелых горят. Запах пожарища мешается с ароматом морского песка. Собаки лают, почуяв его появление. Встревоженный часовой встречает его и свистом спрашивает, кто идет. Он отвечает тем же свистом и видит, что ему разрешают идти. Полный уверенности, он шагает вперед, прямо в море.