– Вы уверены, что вас это не затруднит? – осторожно спросила Лили, несколько удивленная его живым интересом к столь немужскому делу.

Он почему-то довольно долго молчал, затем пожал плечами:

–Нисколько.

Четверть часа спустя он, покончив с третьим бокалом портвейна, отставил пустой бокал в сторону, дав понять, что вечерняя трапеза окончена. Лили отложила свою салфетку и поднялась из-за стола. Он проводил ее до дверей столовой и, когда они подошли к лестнице, отпустил ее руку.

– Мне нужно срочно разобраться с кое-какими бумагами. Я пойду поработаю в библиотеке, – сказал он ей. – Ждите меня часа через два.

Лили попыталась скрыть разочарование за вымученной улыбкой. То же самое он говорил ей вчера, но пришел к ней в спальню только часа через четыре, когда она уже крепко спала.

– Тогда мы с вами увидимся, милорд.

Она уже слала, когда он наконец пришел. Не успела она как следует проснуться, как он снял с нее ночную рубашку и лег рядом.

– Я уже не думала, что ты придешь, – прошептала она, затаив дыхание. Он нежным движением отвел в сторону ее волосы и прижался легким будоражащим поцелуем к ее шее. – Я понимаю, что последнее время отнимала у тебя слишком много времени и сильно мешала. Наверное, теперь накопилось много работы?

Он чуть слышно прошептал: "Тс-с», уткнувшись лицом в ее густые, рассыпавшиеся по подушке волосы. Она почувствовала, как его горячая, чуть шершавая ладонь скользит по внутренней поверхности ее колена и выше, к бедру, к талии, чуть дольше задержалась на груди… Затем рука его снова скользнула вниз, и Лили моментально забыла и о его работе, и о своих обидах и страхах. Сейчас для нее ничего не существовало, только его страстные, восхитительные ласки.

Когда затихли их последние содрогания, он еще долго сжимал ее в своих объятиях, и она наслаждалась покоем и упоительной истомой.

Каждую ночь он часами предавался с ней любви, постепенно возводя ее на вершину чувственного наслаждения, обучая искусству дарить наслаждение в ответ, умножать сладостный восторг обоюдной страсти. А потом она засыпала, убаюканная его нежными объятиями. Его руки продолжали гладить ее волосы и тело, а губы то и дело прижимались к виску или лбу, словно он не мог найти в себе силы отпустить, расстаться с ней хоть на мгновение. И все же наутро она всегда просыпалась одна.

Когда они только вернулись в Лондон, Лили решила, что они будут спать вместе в той спальне, которую она занимала во время своего первого визита в Ремингтон-хаус и куда Диксби принес теперь ее багаж. Однако она ошиблась. Вместе спят только те пары, которые слишком бедны, чтобы позволить себе спать в разных комнатах, или те, кто слишком влюблен друг в друга, чтобы расстаться хоть на мгновение. Они не относились ни к тем, ни к другим. Днем она редко видела своего мужа. Все чаще и чаще он был с нею только за обедом, а потом еще несколько часов в постели. Она чувствовала, как с каждым днем он все больше замыкается в себе, отдаляется от нее, и молчание, которое теперь нередко сопровождало их совместную вечернюю трапезу, становилось все напряженнее и мучительнее.

Она прижалась к его телу, положила ему на грудь руку, чтобы чувствовать биение его сердца, в котором – теперь была в этом уверена – не нашлось и врядли когда-нибудь найдется место для нее. Горькая слеза скатилась по ее щеке, ставив жгучую влажную дорожку. Она понимала, что теряет его, и не знала, что ей делать.

Если бы у нее хватило мужества прямо спросить его, почему он стал таким чужим! Он продолжал ласково гладить ее по спине, медленно разминая мышцы, и от этого успокаивающего движения ее глаза сами собой закрылись. Она все-таки хотела задать ему этот вопрос и уже совсем было открыла рот, но вдруг почувствовала, что он отодвигается от нее. Щемящее чувство одиночества тут же охватило ее, и она потянулась к мужу, уже забыв, о чем собиралась спрашивать, лишь бы снова оказаться в его нежных объятиях. Почувствовав на лице его теплое дыхание, она улыбнулась. Он прижался губами к ее лбу и прошептал так. тихо, что она едва могла расслышать его:

– Спокойной ночи, любимая.

Она снова улыбнулась и провалилась в сон.

На следующее утро Лили опять завтракала в одиночестве, не переставая удивляться тому, как Ремингтон мог так рано подниматься, если он ежедневно ложился спать чуть ли не на рассвете. Он уже работал в библиотеке, заперев дверь и наказав Диксби передать ей, что занят важной работой и его нельзя беспокоить. Она уже привыкла слышать по утрам эту фразу.

После завтрака она пошла в гостиную и сочинила коротенькую записку: не соблаговолитли он проехаться с ней верхом после ленча. Если он не может найти для нее хоть час, придется ей самой пытаться отвоевать его у неотложных дел. Она больше не хотела мириться с подобным пренебрежением. Конечно, ей было очень неприятно прибегать к таким вот хитростям, но это все же лучше, чем открытая ссора. На прогулке она могла бы исподволь выяснить, что же это за дела, от которых невозможно отвлечься ни на минуту. И вообще узнать наконец причину его оскорбительного равнодушия.

Лили попросила Диксби передать герцогу записку во время ленча, а сама поехала навестить отца. Обсуждение планов подготовки задуманного им бала и радость общения с родным человеком (она давно не виделась с ним вот так, по-домашнему) отвлекли юную герцогиню от грустных мыслей – хоть и ненадолго. Почти все утро они расшифровывали один древнегреческий манускрипт, затем за ленчем обсудили бал. Домой она уехала примерно в час, чтобы успеть переодеться и привести себя в порядок перед прогулкой.

Когда она входила в Ремингтон-хаус, герцог как раз собирался его покинуть. Она смотрела, как он спускается по лестнице, уже одетый для выхода.

– А вот и вы, Лили.

На нижней ступеньке он остановился, положив руку на. перила. В его позе, во всем его облике было столько силы и удивительного мужского обаяния… Сердце Лили дрогнуло от восхищения. Однако это не помешало ей сразу заметить, что он одет вовсе не для прогулки верхом.

– Я оставил вам записку в вашей комнате. Прошлой ночью приехал мои брат, и я пообещал, что встречусь с ним после ленча в Уайтс-клу6е. Кстати, я пригласил его сегодня к нам на обед. Надеюсь, вы не станете возражать, если прогулку мы отложим до другого раза.

Она вскинула голову и с вызовом посмотрела на него.

– Я же не знала, что приехал ваш брат.

– Он известил меня об этом только сегодня утром. А ваша записка попала ко мне, когда я уже назначилемусвидание в клубе.

Лили сжала губы. Оказывается, он не был так уж занят, раз Тревор столь легко смог нарушить его планы. Это ее окончательно расстроило.

– Я понимаю.

Он снисходительно улыбнулся.

– Но если вы настаиваете на этой прогулке… что ж, Тревор поймет – я пошлю ему мои извинения.

– Нет, – сказала она, постаравшись вложить в это «нет» всю свою твердость. Его предложение еще больше усилило ощущение того, что она напрашивается на его внимание. Она не станет его умолять… – В этом нет необходимости.

Он кивнул и направился к двери, но, когда проходил мимо нее, она не удержалась и схватила его за рукав.

– Я чем-нибудь вас рассердила?

Он с изумлением смотрел на ее руку.

– Разумеется, нет, Лили. С чего вы взяли?

– Просто мне кажется, что в последнее время вы… отдаляетесь от меня. – Помня, что за их спиной стоит Диксби, она наклонилась чуть ближе, потому что не хотела, чтобы слуга их слышал. Но Ремингтон тут же отпрянул, словно ее близость была ему неприятна… Этот его жест так поразил Лили, что она даже забыла, что еще хотела ему сказать.

– Мы вовсе не отдаляемся друг от друга, просто наши отношения становятся нормальными отношениями мужа и жены. Такова семейная жизнь. Надобно принимать ее как данность. – Он нетерпеливо взглянул на часы. – Прошу прощения, миледи. Я уже опаздываю.

Он небрежно поцеловал ей руку и ушел. Потрясенная, Лили молча смотрела ему вслед. Она с силой сжала перила, так что побелели суставы пальцев. Ей все вдруг стало понятно: и эта его отчужденность, и частые отлучки, и ночные бдения в библиотеке. И эти его излюбленные ссылки на рутинность семейной жизни. Ему просто очень хочется, чтобыих отношения складывались «как у всех», а полном соответствии со светскими канонами, то есть днем они будут жить каждый своей жизнью, а встречаться только ночью, причем с одной-единственной целью… Интересно, что будет, когда она забеременеет? Скорее всего она тогда вообще не будет видеть своего «внимательного» мужа.

Звук хлопнувшей двери вывел ее из задумчивости. Она решительно вздернула подбородок и направилась к лестнице. Ремингтону нужен брак, который ему удобен? Что ж, он будет жестоко разочарован.Она не собирается быть просто удобной вещью и не станет потакать его мужским прихотям – брак без любви все-таки невозможен, если он, конечно, настоящий. И она добьется того, что у них будет настоящий брак!

Его брат сидел за угловым столиком, уткнувшись в газету. Не дождавшись приглашения, Ремингтон сел и налил себе из графина коньяку.

Газета медленно опустилась, и из-за нее появилась голова Тревора.

– О, прекрасно, благодарю тебя. – Он чуть наклонил голову набок. – Что? Ах да, ты угадал, поездка была просто отвратительной. Дождь не переставая лил, У моего кучера разыгралась подагра. Между прочим, все твои проблемы с арендаторами улажены исключительно благодаря моей мудрости, достойной самого царя Соломона. Спасибо, что хоть спросил.

– Я сегодня не расположен шутить, – мрачно отозвался Ремингтон..

Тревор в ответ лишь откровенно усмехнулся и отложил газету.

– Кажется, за мое отсутствие ты прославился, братец. Весь Лондон полон слухов о твоей неожиданной и весьма скоропалительной свадьбе и о дуэли с Джорджем Алленом. Твоя репутация из просто дурной превратилась в очень дурную. – Тревор чуть склонил голову. – С чем я тебя и поздравляю.

– Это была не дуэль, – резко бросил Ремингтон. – Я просто застрелил Аллена, когда он угрожал пистолетом моей жене.

– Ты шутишь? – С лица Тревора медленно сползла улыбка.

– Нисколько.

– До меня доходили некоторые довольно странные слухи, – задумчиво сказал Тревор. – Но яим не поверил. Ходят разговоры, что Аллен смертельно оскорбил тебя и тем самым по собственной дурости вынудил тебя вызвать его на дуэль.

– Думаю, эту сплетню придумал сэр Малкольм. Меня такая версия вполне устраивает. Если правда выйдет наружу, разразится грандиозный скандал.

– Только не говори мне, что твоя жена и лорд Аллен…

– Нет, нет, ничего подобного. То-то и оно, что, если узнают, как все произошло, многие сделают именно такой вывод…

– Понятно, – Тревор задумался. – Ты спасал свою жену, и никто не догадывается о твоих героических подвигах. Именно поэтому у тебя сегодня такая вытянутая физиономия?

Ремингтон нахмурился еще больше и неожиданно решился все Тревору рассказать, немало удивив не только его, но и себя самого.

– Мои героические подвиги – это только часть проблемы. Дело в том, что на мою жену было совершено несколько нападений.

И он вкратце поведал Тревору обо всех выпавших на долю Лили испытаниях: начиная с того момента, как он увидел ее бегущей в ночной рубашке по улице, и до последней попытки лорда Аллена убить Лили в гостинице.

– И как ты думаешь, что она сказала мне, когда весь этот ужас закончился?

Тревор покачал головой, завороженный этим необыкновенным рассказом.

Ремингтон с силой сжал бокал.

– Она, видишь ли, боялась, что Аллен меня застрелит. А потом долго рыдала, ибо была уверена, что меня арестуют за убийство этого негодяя. Боялась за меня! Это после всего, что ей пришлось вынести.

– Судя по твоему рассказу, она очень тебя любит, – осторожно сказал Тревор.

– Она просто вообразила, что влюблена в меня. – Ремингтон хмуро взглянул на брата. – По крайней мере, до последнего времени была влюблена. Но учитывая, как развиваются наши отношения, я уже не могу сказать это наверняка. В последнее время я так себя с ней веду, что от ее влюбленности скоро не останется и следа.

– Так тебя не устраивает, что твоя жена тебя любит? – Тревор недоуменно развел руками. – Наверное, я не очень хорошо тебя понял. Ты мне получше все объясни.

– Ей только кажется, что она любит меня. На самом деле она испытывает ко мне простую привязанность и, может быть, в какой-то мере благодарность. Так получилось, что я несколько раз выручал ее из беды – просто случайно оказывался рядом. Это и повлияло на ее чувства ко мне. А когда она поймет, что к чему, то смирится с существующим положением, с тем, что я не главная персона в ее жизни, так же как и она в моей. У нее свои интересы, у меня тоже таковые имеются. Мы вовсе не нуждаемся в постоянном общении.

Тревор откинулся на спинку стула и, сложив руки на груди, с тревогой уставился на Ремингтона.

– И ты ни разу не сказал своей жене, что любишь ее. – Это был не вопрос, а констатация факта. Тревор хорошо знал своего старшего брата.

Тот раздраженно отмахнулся от его слов:

– Глупости. Никакой любви тут нет.

– Кстати, я говорил тебе, что когда ты говоришь неправду, то всегда постукиваешь пальцами по ручке кресла?

Ремингтон перестал стучать и судорожно сжал ручку кресла.

– Я не намерен продолжать этот разговор.

– А почему, собственно? – Тревор приподнял бровь, став еще больше похожим на своего брата. – Ты пытаешься убедить себя, что ты ее не любишь. И похоже, просто из кожи вон лезешь, чтобы доказать это ей. А ты не думаешь, что, если так пойдет и дальше, она станет искать у других ту любовь и тепло, которых не нашла у тебя?

– Прекрати сейчас же! – Присутствующие обернулись в их сторону. Герцог понизил голос. – Если бы ты не был моим братом, я бы уже вызвал тебя на дуэль.

– В этом я не сомневаюсь.

–Лили никогда бы мне не изменила. Она ничуть не похожа на Кэтрин.

– Именно так я и думал.

Ремингтон откинулся на спинку кресла и с опаской посмотрел на брата, не рискуя откомментировать его слова.

– Итак, на Кэтрин она не похожа. Ну а какие у нее все-таки имеются недостатки? – спросил Тревор. – Она избалованна и капризна? Или настолько тщеславна, что готова броситься на шею всякому, кто отпустит ей цветистый комплимент? Или, может быть, она позарилась на твое богатство, на твой титул, который для нее важнее всяких чувств? Или она хвалится своим друзьям, что ты потерял голову от любви к ней, выставляя тебя на посмешище? – Тревор покачал головой. – Нет, всем этим радовала тебя Кэтрин. Значит, характер Лили еще более отвратителен, раз ты считаешь, что она недостойна твоей любви.

– Я очень советую тебе умолкнуть. И немедленно.

Тревор наклонил голову, словно принимая во внимание это предупреждение.

– Я всегда слушался твоих советов, братец. Много лет назад ты сказал мне, что только дурак совершает одну и ту же ошибку дважды. С тех пор я никогда этого не делаю. Смотри, как бы твой принцип не повторять старых ошибок не сыграл с тобой злую шутку. Ибо теперешняя твоя ситуация не имеет ничего общего с прежней.

Ремингтон сжал челюсти, не желая признавать правоту брата. В тот день в «Медном кольце» он понял, что Лили ничего не стоит занять главное место в его жизни, стать единственным смыслом его существования. Нет, он не позволит женщине взять над ним такую власть. Поэтому он твердо решил бороться со своими романтическими порывами. Обыденность – вот залог семейного счастья.

Но все его твердые намерения пока что оставались только намерениями. Он часами просиживал в библиотеке, пытаясь вникнуть в деловые бумаги, но очень скоро ловил себя на том, что опять думает о Лили. О том, где она сейчас, и что делает, и какое на ней платье, и что она наденет к сегодняшнему обеду. Но чаще всего он представлял ее совсем без одежды. Каждый час превращался для него в мучительное сражение с самим собой, со своим желанием увидеть ее сию же минуту. Он еле-еле мог дождаться обеда.

За обедом он украдкой наблюдал за каждым ее движением, любовался ее нарядами, домысливая то, чего не видели его глаза: тончайший шелк сорочки, тонкие тесемки, которые он мысленно спускал с ее плеч, нежную ослепительную кожу. За столом он только и делал, что мысленно раздевал и одевал ее, так что в конце концов уже ни на чем не мог сосредоточиться, кроме тяжести и боли в чреслах. С отчаянием думал он о том, что пройдет еще не один час, пока он сможет погасить этот пылающий огонь, который сам разжигал в себе. Каждый вечер она, сама того не ведая, усиливала эту пытку, надевая то более тесное, то более открытое платье или наклоняясь за бокалом вина так, что он не мог оторвать глаз от соблазнительных полукружий, которые ему при этом открывались. А чего стоит тот вечер, когда с ее вилки сорвалась горошина и угодила прямо в восхитительную ложбинку… Как ему хотелось тогда достать этот лакомый кусочек. Он даже представил, как делает это. Кончиком языка. Каждый раз обед длился для него целую жизнь, но все же не так долго, как ему бы хотелось. Он все сильнее изнемогал от безумного влечения. И заставлял себя довольствоваться все меньшим.

Каждый вечер он через силу возвращался в библиотеку – вместо того чтобы идти к ней. Там он сидел, растравляя себя бесплодными раздумьями, выжидая, когда она уснет. И только когда он уже не сомневался в том, что она спит, он шел к ней. Он с самой первой их ночи знал, что никогда не отважится появиться в ее спальне, когда она еще бодрствует, чтобы не встретиться с ее искренним, бесхитростным взглядом, в котором отражалось все, что творилось в ее сердце. Так легче было обманывать себя, думать, что если бы она не спала, то смотрела бы на него с той же любовью, как и в первый раз. Так он сможет уберечь себя от разочарования… Он не вынесет, если в этом взгляде с каждым днем будет все меньше и меньше любви, если очень скоро там появится равнодушие или даже… Но что, если все было бы совсем не так? Если она каждый вечер дарила бы его взглядом, полным любви? Так, может, он напрасно мучает себя, лишая себя этого счастья?

Он вспомнил, какой она была сегодня днем, когда он уходил из дома. Гордо поднятая голова, во взгляде золотисто-карих глазах – немой укор и обида. И он сам этого добился, причем умышленно. Он держал ее на расстоянии, подальше от своего сердца, специально заставлял ее разлюбить его. Он совсем забыл, что она была достаточно умна и проницательна, чтобы догадаться, чего он добивается. О Боже, неужели уже поздно все изменить? Неужели он совершил непоправимую ошибку, навсегда потерял ее доверие и любовь?

Он с резким стуком поставил бокал на стол и поднялся.

– Извини меня, Тревор, я только что вспомнил об одном неотложном и очень важном дляменя деле.

Лили не верила собственным глазам. Но он действительно был здесь. Стоял и смотрел в окно. Когда Диксби сообщил ей, что в библиотеке ее ждет некий мужчина, она тоже не поверила и уже хотела сделать ему выговор за то, что он позволил какому-то джентльмену войти в дом в отсутствие герцога, но в этот момент Диксби назвал его имя: Себастьян Лэкрокс.

Дверь за ней закрылась с глухим стуком. Роберт сразу обернулся, и они несколько мгновений рассматривали друг Друга.

– Замужество пошло тебе на пользу, Лили.

– О, Роберт! Ты здесь! В Англии! – Лили бросилась через всю комнату прямо в его объятия.

– Oх! —Сделав вид, что зашатался, он на несколько шагов отступил назад. – Вижу, ты ничуть не потеряла своей силы, став почтенной замужней леди.

Она отстранилась от него, но тут же ухватилась за лацканы его сюртука, ей просто необходимо было держаться за него, чувствовать, что он в самом деле здесь и никуда не исчезнет.

– Почему ты в Англии? Неужели французы раскрыли тебя? А папа знает, что с тобой все в порядке?

– Погоди, погоди, Лили. Все, перво-наперво успокойся. Мне ничто не грозит, я в полной безопасности. И отец знает уже, что у меня все хорошо. Французыни о чем не догадываются. Однако у меня тоже есть к тебе кое-какие вопросы.

Ей совсем не понравилось выражение его глаз и то, как резче обозначились морщинки у его рта. Он положил руки на ее талию и посмотрел прямо в глаза.

– Отец сообщил, что ты вышла замуж за герцога Ремингтона. При этом он как-то неясно высказался насчет деталей этой свадьбы, и я хотел бы знать почему.

– Наша свадьба не была запланирована заранее, если ты это имеешь в виду. – Лили улыбнулась и попыталась успокоить его. – Но у тебя нет никаких причин волноваться по этому поводу.

Роберт мрачно усмехнулся.

– Я знаю его, Лили. Он думает, что мне неизвестно, кто он такой, но это не так. И я наслышан о его подвигах в женских спальнях. Он повеса и негодяй. Если бы я только знал, что он имеет виды на тебя… – Он взял ее за плечи и пытливо посмотрел ей в глаза. – Скажи, он заставил тебя силой выйти за него? Или, может быть, он скомпрометировал тебя и вам с отцом пришлось принять его предложение?

Предположение Роберта показалось ей настолько нелепым, что она, не выдержав, рассмеялась и прижалась лбом к плечу брата. Она очень старалась сдержаться, но все равно продолжала совершенно невежливо хихикать.

– Я не вижу здесь ничего смешного, черт побери, – пробормотал Роберт.

– Так же, как и я. А ну убери лапы от моей жены, Лэкрокс!

Роберт снял руку с плеча Лили и сделал огромный шаг назад. Лили поняла, что отступить его заставило бешенство, исказившее лицо Ремингтона. Она спешно заслонила брата собой, так как герцог явно собирался растерзать его в клочья.

– Я… Я думала, что вы не придете домой до вечера.

Ремингтон так и стоял возле двери, но пальцы его сжались в кулаки, и, казалось, еще немного – и он кинется на Роберта.

– Я хотел бы, чтобы вы немедленно убрались из моего дома, Лэкрокс. И предупреждаю: чтобы я не видел вас больше рядом с моей женой.

Роберт взял Лили за руку:

– Ты ничего не сказала ему?

Лили вырвала у Роберта руку, заметив, какой эффект произвело это невинное прикосновение, и поспешила к мужу, пока тот не бросился на воображаемого соперника. Она положила ладони ему на грудь, и он мгновенно замер, прикрыв ее руки своими горячими ладонями. В его глазах невольно проскользнула нежность, когда он посмотрел на жену.

– Тебе сейчас лучше уйти отсюда, Лили.

Она покачала головой.

– Это совсем не то, что ты думаешь.

Он взял обе ее руки в свои и затем поднял левую к своим губам, чтобы поцеловать узенькое запястье.

– Я знаю это, милая. В ту ночь, когда ты застала Патрицию Фэнсворт в моей кровати, я понял, как велико твое доверие ко мне, недостойному. И я не могу ответить тебе иным… решительно во всем.

У нее перехватило дыхание.

– Значит ли это…

– Ты застала его в постели с другой женщиной? – спросил в изумлении Роберт. – И после этого все равно вышла за него замуж? Ремингтон прав. Лили. Тебе лучше сейчас уйти отсюда.

Лили почувствовала, как ее окутывает почти осязаемая волна нежной заботливости и силы, исходивших от Ремингтона. Она оглянулась и в страхе увидела, как Роберт надвигается на них. Тогда она одной рукой обвила шею мужа, а другой уперлась в грудь Роберта.

– Нет! Прекратите сейчас же, вы оба! Майлс, подожди, позволь мне все тебе объяснить.

– Ты не должна никому ничего объяснять, – тутжезаявил Роберт.

Лили сердито взглянула на брата.

– Роберт, замолчи сейчас же, пока твой глупый язык не привел к несчастью. – Она обернулась к мужу: – Майлс, познакомься смоим братом.

Она ожидала, что при этих словах агрессивность, вызванная простым недоразумением, тут же исчезнет и мужчины пожмут друг другу руки. Но этого не произошло. Они продолжали обмениваться яростными взглядами над ее головой, как два бойцовых петуха, готовые к бою.

– Кто такая Венера, черт возьми? – прорычал Ремингтон.

– Венера? – переспросила Лили.

– Не твое дело! А вот как ты заставил мою сестру выйти за тебя замуж?

– А это уже не твое дело! – угрожающе улыбнулся Ремингтон.

Лили тяжело вздохнула. Она отступила в сторону и подняла вверх руки.

– Я сдаюсь! Проломите друг другу ваши дурные головы, если хотите. Но только, хоть убей, я не понимаю, почему вы собрались это делать.

Скрестив руки на груди, она ждала, что будет дальше. Оба сердито посмотрели на нее, потом друг на друга.

– Граф Кроффорд говорит всем, что его сын сейчас в Греции, – сказал Ремингтон, начиная что-то соображать. – На раскопках.

– Теперь вам известно, почему он так говорит, – мрачно заметил Роберт.

– Вы совершенно не похожи друг на друга, – Ремингтон подозрительно посмотрел на него, потом на Лили. – Я подумал, что вы собираетесь соблазнить ее.

Роберт цинично усмехнулся.

– Ничего удивительного, ведь каждый судит по себе. Но только вряд ли у вас есть право предъявлять ей претензии, сами-то вы врядли храните ей верность.

– Я не дотронулся ни до одной женщины с тех пор, как встретил Лили. – Ремингтон обхватил Лили за плечи и притянул ее к себе, добавив с плутоватой улыбкой: – Я хочу сказать, не дотронулся ни до одной женщины так, как я дотрагиваюсь до вашей сестры.

Роберт с отвращением фыркнул и спросил, обернувшись к Лили:

– Надеюсь, ты не поэтому вышла за него замуж?

Лили попыталась было пожать плечами, но тяжелые руки Ремингтона придавилиих, и она смогла только улыбнуться в ответ;

– Но мне очень нравится, как он меня трогает.

Роберт поморщился.

–Я не желаю этого больше слушать.

– Что ж, прекрасно, – пробормотал Ремингтон, не спуская глаз с Лили. – В таком случае можете убираться.

Лили покачала головой.

– Он ведь только что приехал. И даже не успел рассказать нам, почему он вдруг оказался в Англии.

Ремингтон испустил тяжкий вздох.

– Что ж, хорошо. – Он подвел ее к письменному столу и, сев в кресло, усадил к себе на колени. Затем кивком указал на стул, стоящий напротив. – Рассказывайте, почему вы здесь. И побыстрее.

– Ваше гостеприимство просто ошеломляет, капитан, – прорычал Роберт, но занял предложенное ему место. – Если не считать скоропалительной свадьбы моей сестры, то причиной моего приезда в Англию послужило то, что, как мне кажется, французы вышли на меня. Я получил известие от моего осведомителя в Военном министерстве. Там ходят слухи о том, что скоро у них в руках окажется специалист по шифрам. Конечно, любой из наших людей, кто сейчас работает у французов, способен писать шифровки. – Он прижал руку к сердцу. – Но, если отбросить ложную скромность, я уверен, что единственный, кого можно сейчас считать специалистом, – ваш покорный слуга.

Вызывающее поведение герцога мгновенно переменилось. Искренне встревоженный, он наклонился вперед.

– Вы даже и думать не смеете о возвращении во Францию, Лэкрокс. Вам не мешало бы пока скрыться в надежном месте.

Роберт кивнул:

– До тех пор, пока я каким-либо образом не получу сообщение от моего осведомителя. Он знает, как меня найти здесь. В конце концов, слухи могут не подтвердиться.

– Так вам нужно место, где вы могли бы остановиться? – спросил Ремингтон. – Причем такое, куда можно было бы переслать вам сообщение осведомителя?

Роберт улыбнулся и покачал головой.

– У вас очень необычная манера оказывать гостеприимство, капитан. Сначала вы гоните меня вон, а затем, наоборот, приглашаете к себе.

– Одно из моих поместий расположено не так далеко от Лондона – в отличие от других, – Ремингтон выразительно посмотрел на Роберта. – Там вы могли бы спрятаться на какое-то время.

– Я ценю ваше великодушное предложение, но в этом нет необходимости. Лорд Байнбридж обеспечит пересылку сообщений через нашего человека во Франции, и он же найдет для меня надежное укрытие на это время. – Роберт повернулся к Лили: – Однако у меня есть к тебе одна просьба, сестричка.

– Все, что пожелаешь.

Роберт задумчиво поджал губы, о чем-то задумавшись.

– Я был у сэра Малкольма сегодня утром. Он все рассказал мне о Джордже Аллене и о том, как тот пытался убить тебя. Как жаль, что меня не было в тот момент рядом.

– Но все обошлось, – успокоила она его. – Ведь рядом со мной был мой муж, который сумел меня защитить.

– Да, похоже, что так, – согласился он. – И еще сэр Малкольм рассказал мне, что из-за его нападений Софи была ранена, но через пару дней она уже вернется в Лондон.

Лили кивнула и посмотрела на него, ожидая продолжения. Она почувствовала, что его что-то смущает. Ей хотелось помочь ему, но она не понимала, в чем дело.

– Когда она вернется, не могла бы ты пригласить ее сюда одну, на чай или… ну мало ли у вас разных чисто женских дел. Как насчет пятницы, в три часа? Тебе будет удобно?

– Но зачем? – недоумевала Лили. Но в тот же миг глаза ее стали круглыми от изумления: она увидела, как брат ее внезапно покраснел. С тех пор как они стали взрослыми, такое приключилось сним впервые. Она сразу поняла, в чем дело, впрочем, и Ремингтон тоже.

– Так это Софи? – спросила она.

– Венера, – уточнил Ремингтон. – Софи Стэнхоуп и есть твоя Венера?

После этого вопроса Роберт стал совсем пунцовым. Он старательно не смотрел на герцога, и Лили поняла, что ему очень непросто сохранять небрежно-горделивый вид.

– Так я навещу тебя в это время, мне бы очень хотелось поговорить с ней.наедине. И еще… буду весьма признателен, если ты не скажешь ей, что я приеду, – добавил он.

– Софи Стэнхоуп, – повторил Ремингтон и помотал головой.

Роберт хмуро взглянул на него.

– Не понимаю, что, собственно, невероятного в том, что я испытываю некие чувства к мисс Стэнхоуп?

– Да нет, вы меня не так поняли. Мисс Стэнхоуп – замечательная молодая леди. Правда, у нее есть некоторые странности во взглядах и вкусах, и к тому же она очень суеверна… – Ремингтон взглянул в нахмуренное лицо Роберта, потом перевел взгляд на Лили. – А вообще она, конечно, замечательная девушка. Лучше ее никого нет… кроме моей жены, разумеется.

– Я уверена, что смогу затащить к себе Софи одну. В пятницу, – пообещала Лили. – И я согласна ничего не говорить ей, пусть твое появление будет для нее сюрпризом. Только не забудь, что она была очень серьезно ранена, поэтому тебе лучше сдержать свой… пыл, когда ты ее увидишь. Боюсь, она просто сейчас не выдержит твоих медвежьих объятий.