Глава 25

— Когда ты ела последний раз?

Желудок Тэсс живо отреагировал на первое же упоминание о пище. Она была голодна, да и время ужина уже наступило. Теперь ее аппетитом управляло дитя. Пришло время сказать об этом Кенрику. В течение часа, не переставая, они занимались любовью, и Тэсс все еще не могла опомниться. Они лежали сейчас на боку, друг против друга, лицом к лицу. Упершись локтем одной руки в подушку, каждый свободной рукой продолжал ласкать другого. Рука Тэсс путешествовала вдоль его бедра, а он — где-то в районе ее грудей, тщательно изучая пальцами их округлости.

— Я ела только утром, — отозвалась она и застонала, когда Кенрик охватил ее грудь ладонью. — А сейчас я должна тебе сказать еще кое-что.

Он проделал поцелуями дорожку к ее рту и затем прошептал прямо в уста.

— Скажи лучше снова, что любишь меня.

Она повторила, а он через каждое слово ее целовал. Его желание снова и снова слышать признание Тэсс означало, что он чувствует то же самое, хотя этих слов он пока не произносил.

— Хорошо, хорошо, хорошо, — повторял он, покрывая поцелуями уголки ее губ. — И все же надо пойти узнать насчет ужина. Ночь предстоит трудная, тебе необходимо подкрепиться.

Тэсс с улыбкой наблюдала, как он, заботливо накрыл ее одеялом и отворил дверь. Там стояли Саймон и Эвард, но не только они. Там был и Фитц Элан.

— Принеси сюда наш ужин, — приказал Кенрик Эварду осевшим голосом, затем повернулся к Фитц Элану. — Что случилось?

— Отсутствие у тебя скромности, барон, порой шокирует даже меня. — Фитц Элан округлил глаза. Саймон в это время смотрел в потолок.

Кенрик сообразил, что вышел к ним совершенно голый. Он только хотел обернуться одеялом, но в последний момент забыл.

— У меня нет времени ублажать твою чувствительную натуру. Говори, что тебе надо?

— Я просто хотел узнать, едем ли мы завтра в Лондон, или нет?

Кенрик почесал подбородок.

— Нет. Мы едем через три дня. Все равно к сроку успеем.

— А как насчет посланника? Он соскучился по твоему обществу в большом зале.

Кенрик приуныл. О королевском посланнике он совсем забыл. Но на эти глупости просто нет времени.

— Понимаешь, дело в том, что мы с женой утром поели рыбы, а она оказалась тухлая. В общем, отравились, встать с постели не можем. Так и передай де Гилю — и извинись, конечно.

— Хорошо, милорд, — ответил Фитц Элан, пряча улыбку. Дело в том, что рыбу в Монтегю не подавали уже по крайней мере две недели.

— Саймон, проследи, чтобы, пока мы больны, нам своевременно приносили пищу. Однако пусть не входят. Пусть только постучат, — я сам возьму поднос. Понял? А ванну… ванну пусть готовят по утрам. И еще… ни при каких обстоятельствах не выпускай мою жену за дверь. Надеюсь, мы поняли друг друга?

Саймон посмотрел на носки своих сапог.

— Да, милорд.

— Вот и отлично.

Он сделал шаг назад, захлопнул дверь и в два прыжка оказался у постели.

— Ну, где ты тут прячешься?

Он стянул с Тэсс одеяло, и восхищенно обласкал взглядом всю ее прелестную фигурку. Затем наклонился и покрыл нежными поцелуями то, чем только что любовался.

— Пора начать нагуливать аппетит.

Кенрик опустился на постель и прилег рядом с Тэсс Она взяла его руку в свои и нежно поцеловала. Он придвинулся ближе, этот поцелуй чрезвычайно его взволновал, но она неожиданно отстранилась.

— Все же я хочу тебе кое-что сказать.

Кенрик заметил серьезность в ее глазах и понял, что к еде и прочим пустякам это отношения не имеет.

— Что же ты хочешь сказать? — спросил он тихо.

Тэсс взяла его руку и прижала к своей груди.

— Я хочу сказать, что еще до конца этого года ты станешь отцом. Вот что я хочу тебе сказать, милорд.

Кенрик медленно расплывался в улыбке, пока она не завладела его лицом полностью.

— И как давно ты об этом знаешь?

— Несколько дней. Я стала по утрам плохо себя чувствовать. — Значит, ты из-за этого пришла сегодня сюда?

— Нет! Я даже не знала, как ты воспримешь эту новость. Начнутся сложности с братом. Я вообще ничего не знала, не думала… Ведь ребенок будет наследником и Монтегю и Ремингтона. А как же твое обещание, данное Гаю?

Он приложил палец к ее губам.

— Наш ребенок претендовать на Монтегю не будет.

— Но…

— При дворе меня ждет наказание. За то, что я похитил тебя и женился без королевского позволения — причем ты была помолвлена с другим, — я буду лишен титула барона Монтегю и всех прав на эти владения.

Глаза Тэсс от ужаса округлились.

— Это чудовищно! Ведь жениться тебе приказал сам король! Против твоей воли! И тебя за твою же верность наказывают?

— Тэсс, все совсем не так, об этом наказании попросил сам.

— Но почему?..

Кенрик кивнул, подтверждая мелькнувшую в ее глазах догадку.

— Да, Тэсс, именно так. Титул должен принадлежать Гаю. Да мне и не нужен этот титул, я никогда к нему не стремился. У меня есть все, что мне нужно — моя армия и… ты. Хотя, когда-нибудь в знак благодарности за прежние заслуги король, возможно, и дарует мне титул, принадлежавший твоему отцу. А вот сын мой, независимо ни от чего, получит этот титул обязательно. То есть он будет выше меня по рангу.

— Этого я представить себе не могу, — честно призналась Тэсс и добавила: — А я боялась, что ты рассердишься, что я не сказала тебе раньше.

— Ну конечно, я не в восторге от того, что ты тогда на поле рисковала жизнью. Ведь он уже был там, в тебе. Или ты еще не знала?

— Тогда еще не знала.

— Обещай мне впредь таких глупостей не делать. Тэсс зажмурилась и прошептала.

— Обещаю, милорд.

— Дай-ка мне посмотреть на тебя, — неожиданно попросил он и внимательно осмотрел ее живот. — А ты уверена в этом, Тэсс? Я что-то никаких изменении не вижу. Правда, может быть, груди стали чуть полнее.

Тэсс взяла его руку и приложила к животу.

— Вот здесь, уже по крайней мере два месяца, расцветает твое семя. Пройдет еще немного времени, и всем станет заметно, не только тебе.

— Да, да, ты права, дорогая. — С этими словами Кенрик стал покрывать поцелуями место, где созревало его семя.

— Кто-то стучится в дверь, — пробормотала Тэсс.

— Это принесли ужин. — Кенрик направился к дверям.

Он вернулся с двумя огромными подносами и поставил их на стол. Кенрика позабавило, с какой жадностью Тэсс набросилась на еду. Он ни разу еще не видел, чтобы она так ела.

— Тебя что, там не кормили?

— Но мы же пропустили обед, — ответила она с набитым ртом. — А потом, ведь твое дитя — оно требует пищи.

Она улыбнулась и погладила свой живот.

— Я не знаю, в чем мне ехать ко двору, милорд, — сказала Тэсс, когда они покончили с ужином. — Хелен любезно предлагает мне свои платья, может быть…

— Тебе нет нужды брать платья у моей сестры.

— К тому же, она выше меня…

— У меня тоже есть для тебя небольшой сюрприз. Кенрик встал из-за стола и, взяв ее за руку, подвел в одному из сундуков, который всегда был заперт. Вытащил резной ключ из тайника и вставил в замочную скважину.

— Открывай.

Тэсс повернула ключ, но тяжелую крышку ей одолеть было не под силу. Помог Кенрик. Первое, что она увидела, был пояс, искусно расшитый золотом, усыпанный аметистами и сапфирами. Кенрик достал пояс, чтобы она увидела его зубчатые края — с каждого зубца на короткой золотой цепочке свешивался сапфир или аметист. А следом пошли ожерелья, браслеты, серьги и диадема с таким избытком драгоценностей, что Тэсс на нее было больно смотреть.

— А к таким вещицам очень подойдет вот это, — добавил он и достал платье.

Такого материала ей просто никогда еще не приходилось видеть. Пурпур с черным, сотканный из тончайших ниток так искусно, что цвет его напоминал вечернее небо перед закатом.

— Ты узнаешь цвета? Аметисты — это цвет твоих глаз, когда ты улыбаешься, сапфиры — когда ты сердита. А платье? — Кенрик заключил ее в свои объятия, губы их соприкоснулись. — Платье цвета твоих глаз, когда ты полна страсти и желания.

Он завладел ее губами и, целуя, наблюдал за глазами, убеждаясь, что был прав насчет цвета платья. А затем Кенрик забыл о цвете ее глаз. Его внимание полностью поглотил сладостный вкус ее рта. Неожиданно он отпустил Тэсс, и она бы упала, если бы не успела схватиться за крышку сундука. А он дрожащими руками положил платье и диадему на постель и быстро вернулся к сундуку. Ему не терпелось показать ей все подарки.

— А вот это мои самые любимые, — сказал он, доставая другие украшения и платья. — У тебя будет большой выбор, дорогая. Здесь двенадцать платьев, а к ним украшения, туфли и белье.

Тэсс молча наблюдала, как он разгружает сундук. Скоро комната стала похожа на выложенную из драгоценных камней радугу: украшения, чулки, туфли, платья всех цветов и оттенков…

— Помнишь, тебя не пускали в западную башню? Саймон еще говорил, что там содержатся преступники.

Тэсс кивнула.

— Так вот, там работали портные и ювелиры. Я вызвал их из Лондона сразу же после нашего прибытия в Монтегю. У них были твои размеры… Но что с тобой? Я хотел удивить тебя, обрадовать, а ты чуть ли не плачешь. Что-нибудь не так? Большую часть драгоценностей и материи я привез из Крестового похода. Остальное — это призы, полученные на турнирах и состязаниях. Если тебе что-то не нравится, можно переделать.

Тэсс очнулась от оцепенения.

— Ничего переделывать не нужно. Никогда еще я не видела подобной красоты, милорд. Я чувствую себя недостойной подобного богатства. Как я могу принимать их, не дав тебе фактически ничего? Даже земли мои тебе придется отвоевывать.

— А ребенок? Разве это — ничто? Нет, это много, очень много. А кроме того… кроме того, эти драгоценности, эти платья…, когда наденешь их ты, они станут еще красивее. Они…

Он заключил плачущую жену в объятия.

— В чем дело, дорогая? С тобой все в порядке? Тэсс покачала головой и, уткнувшись лицом в его грудь, прошептала.

— Ты… я… действительно так тебе нравлюсь?

— Я люблю тебя, Тэсс.

Она вскинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. А он, чувствуя, как сжимается горло, продолжал, всматриваясь в огромные фиолетовые озера.

— Думаю, я полюбил тебя сразу, с того самого момента, как увидел тогда в аббатстве, с дядей. И с каждым днем ты становилась для меня все дороже. Я просто не мог вообразить, как жил без тебя раньше.

— Мне трудно в это поверить. Ведь я принесла тебе столько неприятностей и хлопот. Из-за меня тебе придется воевать с Мак-Ли. Наверное, ты так говоришь, потому что жалеешь меня.

— Я не сказал ничего, кроме правды. Еще ни одной женщине я не говорил, что люблю ее. Такими словами не бросаются, дорогая. Слышишь, как бьется мое сердце? Оно твое.

Тэсс вновь разразилась слезами, а Кенрик знал только один способ ее успокоить. Отнес на постель и уложил среди своих щедрых даров. Затем небрежно сбросил их на пол.

И опять они любили друг друга, в потом отдыхали, — любили вновь.

— Ты такая маленькая, Тэсс, — заметил он в один из коротких перерывов. — Как же ты сможешь носить нашего сына, особенно, если он пойдет в отца?

Тэсс улыбнулась.

— А ты надеешься, что это будет сын?

— Я был бы рад и сыну и дочери. Я просто знаю, что этот ребенок и двое следующих у нас будут сыновьями. Ты сама сказала мне об этом, когда лежала в горячке. У нас с тобой впереди всего три ночи, — добавил он, неожиданно помрачнев. Затем, увидев, как расширились ее глаза, покачал головой. — Нет, Тэсс, ты моя, навеки. Я только хотел сказать, что через три дня мы едем в Лондон. И я хочу предупредить тебя: когда будем при дворе — не отходи от меня ни на шаг. Ни на шаг, понимаешь? Там будет много разных людей, среди которых немало подлецов и негодяев… Ты — моя, ты принадлежишь только мне одному. — Он заговорил подчеркнуто страстно, даже с какой-то болью. — Ни один мужчина в мире не коснется тебя. Никто, кроме меня, не узнает вкус твоих губ… И никто не посмеет поднять на тебя руку и остаться живым, чтобы сказать об этом. Ты — моя, а принадлежащее мне я защищать умею.

Кенрик крепко взял ее за подбородок.

— Не смей больше рисковать собой. Слышишь?

Тэсс покачала головой настолько, насколько ей позволяла сделать его хватка. Он отпустил ее, и она потерлась щекой о его ладонь. И эта маленькая ласка, это крошечное проявление любви вдруг наконец развязало, высвободило что-то, скрытое у него глубоко внутри. В этот момент он понял, что заставляет мужчин затевать войну из-за женщины, почему мужчина может отдать женщине, которую любит, все, что имеет. Все, без остатка.

Что значит золото, слава, власть по сравнению с обладанием таким сокровищем, как она? Ничто в мире не может сравниться с одной минутой радости, которую она дарит.

Глава 26

Дорога в Лондон показалась еще длиннее из-за непролазной грязи, в которой увязали кареты и лошади. Тэсс решила ехать верхом на своей резвой кобыле, но Кенрик вскоре пересадил ее к себе, на своего боевого коня, и остаток пути они проделали вместе. Так ему было спокойнее. И на привалах тоже он ее ни на шаг от себя не отпускал. Надо ли говорить, что все три дня перед отъездом, в Монтегю, они были неразлучны. Первую ночь он вообще почти не спал из-за странной хотя, впрочем, вполне объяснимой, боязни проснуться в пустой постели.

Именно ночью Кенрика начинали мучить сомнения. Слишком уж все хорошо получалось. Так не бывает. И Действительно, все его мечты вдруг в одночасье столь легко исполнились. Да не просто исполнились, а в десятикратном размере, превзойдя его ожидания. Тэсс любила его с такой потрясающей страстью, что он просто сходил с ума. У него будет ребенок — наследник. Нет, тут что-то не так. Каждое утро он опасался, что Господь вероятно для забавы одаривший его столь щедро, заберет дары обратно. Тэсс проснется мрачной и заявит, что с бастардом жить не желает и потребует аннулирования брака. Кенрик напряженно вглядывался в нее, когда она пробуждалась, открывала свои фиалковые глаза и губы ее — эти ни с чем не сравнимые губы — расплывались в милой улыбке. На сердце становилось легче. Что ж, ему дарован еще один день счастья.

Кенрик уже знал, что ни при каких обстоятельствах от Тэсс не откажется, что бы там ни решили король и церковь. Но порой его вдруг пронзала мысль: а что, если сама Тэсс у короля предаст его? Он чувствовал, что такого ему не выдержать. Останется только вынуть кинжал и ударить себя в сердце.

Днем эти подозрения казались ему смехотворными. Стоило Тэсс взглянуть на него так, как только она одна умела смотреть, и все сомнения исчезали, испарялись. А ночью опять начинали преследовать, и он понял, что окончательно освободится от них только тогда, когда Тэсс встанет рядом с ним перед королем и не будет возражать, когда церковь подтвердит законность их брака.

А между тем процессия уже въехала в Лондонские городские ворота и начала движение по узким извилистым улочкам. Кругом было столько народа — Тэсс такого количества людей в жизни не видела. Наконец показались внешние стены королевского дворца. Лондонский Тауэр Тэсс несколько разочаровал, в основном из-за того, что все стены были в строительных лесах, а кругом валялись бревна и кучи камней. Эдуард перестраивал стены и сооружал еще несколько башен. Во дворе их встретил капитан гвардейцев и вместе с ними углубился в лабиринт дворцовых залов. Хелен объяснила, что можно было бы пройти и через сад, но капитан ведет их здесь, потому что на дворе опять начался ливень.

Они подошли к высоким дубовым дверям, обе створки которых тут же отворились и открыли вход в зал таких же примерно размеров, что и большой зал в Монтегю. Вдоль дальней стены его шли высокие окна — от пола до потолка. Они выходили в сад, который, несмотря на дождь, выглядел живым и даже веселым. Крупные розы — белые и красные — делали серый пейзаж за окнами почти идиллическим. А Тэсс хорошо помнила, что на пути сюда ей пришлось преодолеть всего несколько ступенек, а здесь они вдруг оказались на высоте второго, а может быть, даже третьего этажа. Зал заполнили люди Кенрика. Они поспешно вносили сундуки и узлы, разгрузкой руководили Кенрик с Фитц Эланом. В каждом конце зала были двери. Хелен — а она бывала здесь прежде — объяснила, что двери ведут в спальни. Только Кенрику и еще нескольким другим баронам предоставляются такие апартаменты. Одну спальню займут Кенрик и Тэсс, вторую — Хелен с Мириам, остальные комнаты отдаются в распоряжение рыцарей Кенрика. Воины и слуги будут спать на скамейках в главном зале.

Только через час Кенрик смог переброситься словом с женой. Глядя на плачевный вид Тэсс и Хелен, он улыбнулся. Обе выглядели так, словно их только что вытащили из воды. Он обнял Тэсс за плечи и повел в спальню. Она была такого же размера и так же великолепна, как и их, в Монтегю, — широкая кровать под балдахином, высокие окна, выходящие на тот же участок сада, что и окна главного зала. В камине горел огонь, приготовлена была и горячая вода s чанах.

— Я хочу, чтобы ты сняла эту мокрую одежду. — Он начал развязывать пояс ее платья.

Тэсс так устала, что с места сдвинуться не могла — просто стояла и даже не помогала ему. Он отыскал в сундуке ее ночную рубашку.

— Спать еще рано, — запротестовала она.

— Конечно, рано, — согласился он, — но чуть-чуть отдохнуть не помешает.

Скрестив руки на груди, Кенрик откровенно любовался красотой ее тела. Разумеется, он тут же вспомнил, что они давно не занимались любовью.

— Кенрик…

Голос Тэсс вывел его из задумчивости. Он осознал, что не передал ей рубашку, так и стоит с ней.

— Я дам тебе ее в обмен на поцелуй.

В первое мгновение эти слова ее удивили, но она тут же улыбнулась. В первый раз за этот день Тэсс шагнула вперед и обвила руками его шею. Ее поцелуй показал Кенрику, что она тоже соскучилась по любви.

— Я хочу, чтобы и ты тоже снял свою мокрую одежду, — прошептала она ему на ухо.

Кенрик улыбнулся и, быстро сбросив одежду, понес Тэсс к постели. Помня о ее положении, он пытался быть осторожным, мягким, но она неистовствовала, как никогда, и требовала страсти от него. Она вынудила его забыть о всякой сдержанности и в конце концов он вообще потерял способность мыслить, остались только чувства, и Кенрик потонул в них.

А после он нежно гладил ее спину и размышлял над тем, что Тэсс обладает необыкновенным талантом каждый раз в моменты близости пробуждать в нем новые ощущения.

Он поцеловал ее в лоб.

— Теперь поспи, дорогая, а через пару часов придет Мириам и поможет тебе одеться к обеду.

— Боюсь, я не смогу сомкнуть глаз, думая о том, что нас ожидает вечером.

Кенрик нахмурился.

— Я верю в тебя, милый, — она поцеловала его в грудь, — ты сможешь меня защитить. Но, как вспомню, что снова придется встретиться с Данмором Мак-Ли, так делаюсь сама не своя.

— Ш-шш, — прошептал он, поднося палец к ее губам. — Думай лучше обо мне.

Он продолжал гладить ее волосы и спину. Но это было не долго. Через пять минут она уже крепко спала. Он посидел еще немного, глядя на нее спящую, тихо поцеловал и выскользнул за дверь.

Со времени их прибытия прошло уже два часа; он «ал, что король ждет его и даже, наверное, проявляет беспокойство. По пути в королевские апартаменты Кенрик грустно улыбался.

Время Мак-Ли подходит к концу. Интересно, сколько времени отпущено ему самому?

Эдуард встретил его сухо. Он держался замкнуто и, как обычно, ничем не проявил своих отцовских чувств. Плантагенеты и к своим законным детям относились без всякого интереса, а Кенрик был бастардом. Но Кенрик ничего и не ожидал. Расположение короля он завоевал своими ратными подвигами, а вовсе не родством крови.

Эдуард высказал удовлетворение тем, как Кенрик выполнил первую часть плана. Он был также рад узнать, что Тэсс ждет ребенка. Это облегчит дело. А оно обещает быть сложным, его в свои руки взяла сейчас церковь. Законность брака Кенрика и Тэсс должен будет подтвердить — или не подтвердить — кардинал Джером. Это случится сегодня вечером, после обеда.

И королю и Кенрику были хорошо известны причины внезапного интереса кардинала Джерома к этому делу. В случае решения в пользу Мак-Ли король Шотландии обещал кардиналу солидный кусок земель Ремингтона, поэтому ни о какой справедливости тут речи быть не могло. Кардинал решит так, как будет выгодно церкви.

Эдуард попытался уравнять шансы, пригласив трех английских епископов. Но у него вообще с церковью отношения были натянутые — Эдуард часто упрекал церковь в жадности. Поэтому вероятность решения в пользу Мак-Ли была весьма высока.

Все было очень запутано, все сложно. Совсем не то, схватка на поле брани. Единственная хорошая новость: Данмор Мак-Ли, сославшись на боль в левой ноге, прислал вместо себя сына. Кенрик подозревал, что Данмор просто боялся покидать Ремингтон. Это было опасно, если решение окажется не в его пользу.

Кенрик медленно брел, погруженный в свои мысли настолько, что не сразу обратил внимание на странную тишину в главном зале его апартаментов. Там находилось тридцать, а может, и больше мужчин. И все они с напряженным ожиданием смотрели на двери спальни его сестры. Только Саймон и Фитц Элан спокойно резались в кости. Когда Кенрик сел рядом, они прекратили игру.

— Что здесь происходит?

Саймон откинулся на спинку кресла и улыбнулся.

— Вы скоро узнаете, барон.

— Это все твоя жена, — сказал Фитц Элан и положил руку на плечо Кенрика, потому что тот хотел встать. — Она только что вошла в комнату Хелен, одетая в одно из тех платьев, что ты ей подарил. Ты же помнишь нашу первую реакцию, когда мы с тобой увидели ее тогда, в аббатстве?

Кенрик кивнул, а Фитц Элан засиял от удовольствия.

— Так вот, с этими парнями случилось то же самое. Они сейчас ждут еще одной возможности взглянуть на ангела.

— Но хоть стража у дверей осталась? А то… Появление жены заставило его замолчать на половине фразы. Она стояла в дверном проходе, похожая на ожившую картину в раме. Это была принцесса загадочного, неземного королевства. Кенрик понял, почему его люди ведут себя как идиоты. Он молча взял ее за руку и завел в спальню, плотно закрыв за собой дверь. Там он сел, даже не видя куда, и пробормотал.

— Господь Всемогущий!

— Ну как, тебе нравится? — спросила Тэсс, глядясь в зеркало.

— Боже мой, Тэсс, ты выглядишь, как языческая королева из сказки. Погоди, дай мне время опомниться.

У него появилось болезненное желание схватить ее и немедленно увезти обратно в Монтегю, запереть в спальне и никому не показывать. Сегодня за ужином его история с похищением невесты наверняка у многих найдет сочувствие. Может, найдутся и такие, кто станет подумывать о том, как бы таким же способом отнять ее у него.

— Какой ты красивый, Кенрик, — робко произнесла она и подошла ближе.

На нем был белый плащ Монтегю, расшитый на груди голубыми с золотом нитями. Под ним — темно-голубая туника, сапоги были такого же цвета. На поясе справа и слева висели два огромных меча с резными рукоятками. Золотые ножны были усыпаны драгоценными камнями. Это был рыцарь, воин, воитель, и Тэсс в который раз возблагодарила Бога за то, что этот рыцарь принадлежит ей.

— Кенрик, я люблю тебя, очень. Но мне кажется, что ты недоволен. Если тебе не нравится, я переоденусь. Может быть, это платье не в твоем вкусе?

— Оно исключительно в моем вкусе, дорогая. А беспокоит меня то, что сегодня у многих смельчаков ты возбудишь аппетит. Ну, с ними, думаю, я как-нибудь разберусь. Но на всякий случай не отходи от меня. Держись рядом.

Тэсс потянулась и поцеловала его в щеку.

— Для меня нет большей радости, чем находиться рядом с тобой.

— К сожалению, нам надо идти. Мы и так будем последними, кто явится на королевский обед.

Он заключил ее в объятия и поцеловал долгим поцелуем. Затем же посерьезнел и рассказал о встрече с королем. Тэсс восприняла его сообщение спокойно и не уставала повторять, что полностью ему доверяет. А он думал, что речь теперь идет не только о Тэсс. На карту поставлена судьба его ребенка. Но Кенрик окончательно решил, что никакие силы не заставят его разлучиться с ней. Если для этого понадобится пробиваться с боем через королевскую стражу, а потом бежать из Англии, он пойдет и на это. В окрестностях Лондона Кенрик оставил большую часть своей армии, и здесь во дворце с ним тридцать рыцарей. Правда, мало кто знает о том, что вся армия тоже рядом. Сегодня все решится: или они пойдут на Ремингтон, или будут прорываться к морю.

Они вышли и медленно направились к королю. Тэсс сразу же бросилось в глаза, как изменился ее супруг. Плечи и спина его окаменели, линии у глаз и рта углубились, глаза потемнели. Они шли рядом, вплотную друг к другу, но Кенрик постепенно отдалялся от нее. Он держал ее за руку, но она ощущала себя не больше, чем его принадлежностью, такой же, как меч, висящий на поясе. К моменту, когда они достигли большого зала королевских приемов, Кенрик для нее выглядел почти так же, как тогда, в аббатстве. Незнакомым, почти чужим. Но стоило Тэсс бросить беглый взгляд на лица придворных, — а их было много, этих лиц, целое море, — неприязненно скрививших губы, откровенно враждебных, — как ей все стало ясно.

Кенрик приготовился к решающей битве.

Глава 27

Ужин у короля был зрелищем удивительней любой ярмарки. Так, по крайней мере, показалось Тэсс. Кто только во время трапезы не развлекал гостей: и пестро разряженные фокусники и жонглеры, и менестрели, и акробаты, но Тэсс не покидала мысль, что главным аттракционом сегодня здесь были они с Кенриком.

В первый момент ее поразило то, как Кенрик похож на отца — вылитый Плантагенет. Тот же рост, тот же профиль, даже повадки у них были одинаковые. Король Эдуард пристально посмотрел на нее, его глаза одобрительно засветились, он и потом часто на нее взглядывал, удивленно приподняв при этом брови, Вначале Тэсс не могла понять причину его недоумения, а потом, оглянувшись, увидела, что все до единого в зале не сводят с нее глаз.