Она сидела на его коленях!
      Клаудия в ужасе попыталась вырваться. Для этого прежде всего надо было разомкнуть руки, обвившие его шею. Как они там оказались? Как вообще она позволила ему поцеловать себя? Уперевшись ладонями в его плечи, Клаудия сделала попытку освободиться, но барон слишком крепко держал ее в объятиях.
      - Барон! Вы... вы забываетесь!
      - Гай, - прошептал он и опять припал к ее губам, продлевая последний сладостный поцелуй. Затем, подняв голову, с надеждой заглянул ей в глаза и улыбнулся. - Вам придется научиться называть меня по имени. Клаудия попыталась вскочить с его колен, но безуспешно - он был слишком силен.
      - Отпустите меня, барон!
      - Никогда, - покачал головой Гай.
      Она попыталась взять себя в руки. Бароном овладело безумие, он обуян похотью. Вот что означал тот странный огонь в его глазах, очаровавший ее вначале. Теперь этот огонь ее пугал. Подняв руку, Клаудия ударила Гая по щеке - не очень сильно, но достаточно, как она надеялась, чтобы привести барона в чувство.
      Он неожиданности Гай прикрыл глаза. Когда он вновь открыл их, его взор больше не горел желанием.
      - Почему вы ударили меня? - растерянно спросил барон.
      - Почему? - Прижав ладонь к щеке, Клаудия глубоко вздохнула. Он не только безумен, но и просто глуп. - Чтобы вы пришли в себя, барон. Вы здесь не затем, чтобы целовать меня.
      Гай ласково погладил девушку по голове и пропустил, непослушную прядь волос через пальцы.
      - Я был уверен, что вы ждали моего поцелуя. Мне показалось, что откладывать незачем.
      Клаудия резко отдернула голову. Гай посмотрел на нее так, будто она вновь ударила его.
      - Я не понимаю, почему я допустила этот поцелуй. Больше ничего подобного не повторится. Это... это греховно!
      - Может быть. - Казалось, подобное предположение его не очень смутило. - А может, и нет. Но вы были правы насчет сделки с Холфордом Холлом. Теперь на стороне вашего дяди большое преимущество.
      - Что вы имеете в виду?
      Гай вновь посмотрел на ее рот, и вид у него был смущенный.
      - Прежде чем я смогу вам все объяснить, я должен поговорить с бароном Лонсдейлом. - Он покачал головой, будто пытался привести в порядок свои мысли. - В самом деле, я и так сказал уже слишком много.
      Клаудией овладело ужасное предчувствие.
      - Мой дядя придет в ярость, если вы откажетесь покупать Холфорд. Вы в его владениях, барон. Вы целиком в его власти! О своем отказе вам лучше сообщить, находясь в безопасности, за стенами Монтегю. Придумайте какую-нибудь уважительную причину, чтобы покинуть Лонсдейл - какую угодно, только, ради Бога, никому в этом замке больше не говорите то, что только что сказали мне.
      - Я не настолько глуп, как вы, возможно, думаете, леди Клаудия. Барону Лонсдейлу не терпится заключить сделку, которая принесет ему богатство. Что ж, тут он не будет разочарован.
      Гай поднялся, наконец отпустив Клаудию. Правда, он все еще обнимал ее за талию, и от этого прикосновения по всему телу девушки пробегала приятная дрожь.
      - Это был ваш первый поцелуй?
      Этот человек мог вывести из себя даже святого. Похоже, в нем есть что-то от дьявола.
      - Да. - Какая-то сила заставила Клаудию ответить на этот нескромный вопрос.
      Гай довольно кивнул, взял ее руку и страстно поцеловал запястье.
      - Отлично. Я надеялся, что буду первым. - Посмотрев на тропу, которая вела к выходу из сада, он решительно нахмурился. - Мне необходимо идти, Клаудия. Не думаю, что до завтрашнего дня у нас будет возможность поговорить наедине. - Он легко коснулся поцелуем ее губ - так быстро, что она даже не успела отстраниться. - Не целуйте никого до завтра. Оставьте все поцелуи для меня.
      Возмущенная Клаудия хотела было запротестовать, высказать ему, что он никогда больше не поцелует ее, но Гай быстро повернулся и направился к воротам.
      2.
      - Вы должны объяснить мне, что происходит. Барон Лонсдейл был вне себя от ярости, когда вернулся с празднества. - Меряя шагами спальню Гая, Эвард тер пальцами висок - верный признак того, что он очень встревожен.
      - Я должен?
      - Я сказал "должен"? Прошу меня простить, это была всего-навсего просьба. Ваш брат поручил мне охранять вас и в случае необходимости прикрывать со спины, но как я могу выполнить приказ, если не знаю, какая опасность вам угрожает?
      Гай кивнул, признавая правоту Эварда. Хотя они были ровесники, порой Эвард обращался с ним, как с младшим братом, которого надо оберегать от необдуманных поступков, несмотря на то что Гай всегда точно рассчитывал каждый свой шаг. Эвард был вассалом Кенрика Реммингтонского - единокровного брата Монтегю, и к указаниям, исходящим от сюзерена, относился как к велениям самого Господа Бога. Если бы Гай был менее религиозен, то задумался бы, видит ли вообще Эвард разницу между своим земным и небесным хозяином.
      Кенрик, опасаясь, как бы из-за странной склонности брата к торговле его меч не затупился, послал в Монтегю Эварда де Кордрея, чтобы тот не давал ослабнуть боевым навыкам Гая и руководил его войском. За три года службы в Монтегю Эварду редко приходилось бывать на поле битвы: сражения Гая происходили за столом переговоров, а противниками были купцы из далеких стран. Правда, у себя на родине эти купцы были могущественными и безжалостными властителями, и любой из них, не задумываясь, перерезал бы горло человеку, вставшему у него на пути, если бы дело того стоило. А поскольку безвременная кончина Гая де Монтегю сослужила бы добрую службу торговцам со всех краев света, Эварду неоднократно представлялась возможность доказать свою преданность - правда, совсем не так, как это изначально представлялось Кенрику.
      Вместо того чтобы ответить своему рыцарю, Гай, сидевший на сундуке, откинулся назад и прислонился к каменной стене.
      - Можешь успокоиться, Эвард, тебе не придется прикрывать меня со спины - позади нее стена.
      - Но эта стена Лонсдейла, - горячо возразил Эвард.
      - Мне она кажется достаточно надежной. - Гай наполнил кубок вином и высоко поднял его, показывая, что пьет за здоровье Эварда. - К тому же готов поспорить, что наш соглядатай рассказал тебе об этой крепости достаточно, чтобы ты знал здесь каждую щелку. Кстати, ты разработал с его помощью план?
      - Да, но уже то, что мы вообще нуждаемся в таком плане, - чистое безумие. Если бы вы... - Не договорив, Эвард замер, устремив взгляд на руку Гая, сжимающую кубок с вином. - Стивен пробовал это вино перед тем, как принести вам?
      - Ты сам знаешь, что пробовал, - слегка раздраженно сказал Гай, - он же оруженосец, и это входит в его обязанности.
      Эвард пересек комнату и распахнул дверь, ведущую в прихожую. На расстеленном перед дверью соломенном тюфяке дремал светловолосый подросток лет четырнадцати. При виде Эварда сонливость мигом слетела с него, и он вскочил на ноги.
      - Ты пробовал вино лорда Гая? - сурово спросил Эвард.
      - Да, сэр Эвард, - усердно закивал головой мальчик, - оно не отравлено. Я не ощутил ни запаха миндаля, ни горького привкуса - никаких подозрительных примесей, которые вы научили меня различать.
      - Очень хорошо, Стивен. Ты хороший слуга. - Эвард торжественным наклоном головы поблагодарил оруженосца, прежде чем закрыть дверь и вернуться в комнату.
      - Ты зря беспокоишься, Эвард, - Гай сделал большой глоток из кубка. - Я нужен Лонсдейлу живым - иначе ему не получить мое золото.
      - Мы в его замке, - заметил рыцарь, - а яды бывают разные, и не все из них убивают. Вы рассуждаете разумно, но разум может и подвести - когда Лонсдейл возьмет вас в заложники и потребует выкуп, вам будет не до рассуждений.
      - Это не даст ему ничего, кроме новой войны, - возразил Гай. - Вот увидишь, скоро он поймет, что меня не так-то просто заставить свернуть с пути и что, договорившись со мной, он получит все, о чем мечтает.
      - Свернуть с какого пути, милорд? Что вы сказали барону Лонсдейлу во время пира, после чего он ушел столь взбешенный? - Не успел Гай ответить, как Эвард сам нашел ответ. - Я догадываюсь - вы потребовали от него вернуть те припасы, которые мы посылали в Холфорд все последние годы. Вы действительно хотите получить от него что-либо, кроме крепости?
      - Да, - медленно произнес Гай, - от барона Лонсдейла мне нужно значительно больше. - Он прикрыл глаза, и перед ним во всей своей красе предстало лицо Клаудии, в тот самый миг, когда он поцеловал ее. - У нее глаза изумрудного цвета.
      - Это что, женщина? - растерянно спросил Эвард. Затем глаза его расширились: - О нет, только не это! Ради Бога, милорд, только не говорите мне, что хотите взять в любовницы племянницу Лонсдейла!
      - Договорились, не скажу, - рассмеялся Гай. Позабавившись выражением ужаса, которое появилось на лице Эварда, Гай смягчился: - На самом деле ей больше подходит роль жены.
      Эвард, казалось, лишился дара речи. Глубоко потрясенный, он несколько раз открывал и закрывал рот, тщетно пытаясь произнести что-либо осмысленное.
      - Рано или поздно мне все равно придется жениться, - не дождавшись ответа, продолжил Гай. - Я всегда представлял свою будущую жену неким подобием моей золовки леди Тэсс - золотоволосой и голубоглазой, но никогда не задумывался, как полезно было бы иметь такую жену, как леди Клаудия. Ты же знаешь, что итальянские купцы - наши основные торговые партнеры. Насколько же больше они будут мне доверять, когда узнают, что я взял в жены их соотечественницу! С ее помощью в Монтегю они будут чувствовать себя как дома, а в Венеции нас двоих примут с распростертыми объятиями.
      Эвард наконец пришел в себя.
      - Милорд, вы сошли с ума! Лонсдейл разорит вас, прежде чем дать разрешение на свадьбу!
      - Сомневаюсь, что Лонсдейлу известен истинный размер моего состояния. Вряд ли он представляет себе, что это значит - разорить меня, усмехнувшись, ответил Гай. - Как бы то ни было, я готов заплатить любую сумму, которую он потребует. Клаудия стоит того. Ты только подумай, Эвард раз ее отец родом из Италии, в глазах закона она тоже итальянка. Венецианцы не позволяют чужестранцам участвовать в их торговле с Востоком, а теперь я смогу приобретать суда от имени Клаудии - это позволит вдесятеро увеличить наш торговый оборот. - Мысль о женитьбе на Клаудии вызывала в воображении Гая множество разнообразных соблазнительных картин, но ни в одной из них не было и намека на итальянских купцов и торговые суда. Гай сдержал улыбку. Пока что Лонсдейл знает только то, что наши переговоры затянутся - по какой причине, ему неизвестно. Завтра, во время оленьей охоты, я сообщу ему, что в качестве компенсации за все мучения, которые пришлось вынести обитателям Холфорда, он должен отдать мне руку Клаудии. Он в ответ наверняка потребует от меня очередную неимоверную сумму, и в конце концов мы сойдемся на цене, которая его более чем удовлетворит. Завтра в полдень состоится помолвка.
      - Я едва могу поверить, что передо мной тот самый человек, который не далее чем две недели назад во всеуслышание заявлял, что не намерен торопиться с женитьбой. А теперь вы намерены связать себя на всю жизнь с женщиной, чей дядя - обыкновенный вымогатель? - Эвард покачал головой. - Три года я состою у вас на службе, и за это время я слышал от вас немало безумных идей, но такого еще слышать не приходилось.
      - Разве хоть одна из этих безумных идей не сработала? - лукаво спросил Гай.
      - Нет, но порой нам лишь чудом удавалось избежать смерти.
      Оставив попытки убедить Эварда в достоинствах своего плана, Гай поднялся, давая понять, что разговор закончен.
      - Постарайся этой ночью еще раз встретиться с нашим шпионом и рассказать ему все, что я сообщил тебе. Надо, чтобы он тоже был в курсе событий.
      - Хорошо, милорд, - Эвард направился к двери, однако Гай окликнул его.
      - И еще, Эвард, - Гай расстегнул ремень и положил меч рядом с кроватью, а кинжал засунул под подушку. - Лучше позаботься о собственной безопасности, друг мой. Я нужен Лонсдейлу живым, но к тебе это не относится. Твоя внезапная смерть его только обрадует.
      Несколько часов спустя звук тяжелого удара разбудил Гая, и он потянулся к кинжалу, не успев даже открыть глаз. Комнату окутывал кромешный мрак. Гай прислушался, но его окружала ничем более не нарушаемая тишина. Странное оцепенение сковывало члены Гая, и, не в силах сопротивляться внезапно навалившейся небывалой усталости, он вновь погрузился в забытье.
      Гаю снился удивительный сон: его несли два человека, держа за руки и за ноги, как выносят раненых с поля битвы. Но он не был ранен; кроме того, находились они вовсе не на открытом воздухе. Мимо него проплывали покрытые плесенью стелы узкого коридора. Впереди можно было различить силуэт третьего человека, факелом освещавшего их путь. Почему-то Гай не мог сосредоточить взгляд на пламени - оно танцевало перед его глазами неясным расплывчатым пятном. Гай перевел взгляд наверх, на сводчатый потолок, и им овладело чудесное ощущение необыкновенной легкости. Казалось, он может полететь, если захочет. Внезапно несущие его люди ускорили шаг, голова у него закружилась, и он вновь вынужден был закрыть глаза.
      - Снимите с них одежду, - донесся откуда-то издалека незнакомый голос, после чего воцарилась долгая тишина. Блаженное чувство невесомости покинуло Гая, теперь его тело, казалось, налито свинцом. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Что за глупый сон!
      Щеки Гая коснулось что-то теплое и нежное, источающее цветочный аромат, и рядом с ним кто-то заворочался и тихо вздохнул. Этот сон не так уж плох.
      Женщина!
      Он так долго обходился без женщин, что теперь видит их во сне. Что ж, скоро все изменится - ему помогут зеленые глаза и длинные, длинные каштановые волосы. Гай вновь потерся щекой о мягкую кожу, надеясь вызвать еще один тихий вздох. Услышав его, он улыбнулся.
      Его веки были налиты невыносимой тяжестью, он едва мог разлепить их. С трудом открыв глаза, он удивился, различив серый утренний свет, струящийся в окно. Еще удивительнее было то, что вечером окно было расположено иначе. Впрочем, все это не имело никакого значения, пока его голова покоилась на женской груди. На груди Клаудии. Какая еще женщина могла появиться в его сновидении?
      Сердце Гая забилось чаще. В его жизни не было места случайным, незапланированным событиям, а если порой они и происходили, то со временем становился очевиден их потаенный смысл. Гай всегда верил посылаемым свыше тайным знакам судьбы, а этот сон был явным предзнаменованием. Теперь он понял, что истинной, неведомой ему ранее причиной приезда в Лонсдейл была Клаудия. Она предназначена ему в жены.
      И, судя по присутствию в его сне, Клаудия знала свою судьбу и приветствовала ее. Она скрепила их союз вчера днем, во время встречи в саду, вернув ему поцелуи с такой страстью, что в нем проснулся яростный огонь желания. Он готов был овладеть ею прямо там, на садовой скамейке. Теперь же, когда Гай знал, что Клаудия скоро станет его на всю жизнь, ему вполне достаточно было прикасаться к ней. Заключив девушку в объятия, он крепко прижался к ней, и его рука скользнула по ее спине. Она была обнажена - так же, как и он. Когда Гай понял это, у него вырвался негромкий стон наслаждения.
      Чтобы увидеть Клаудию, Гай приподнялся на одном локте, мимоходом удивившись, почему для этого ему понадобилось такое усилие и почему комната ходит ходуном, как палуба корабля в сильный шторм. Клаудия спала, и ее длинные ресницы слегка подрагивали, как крылья бабочки. Гай коснулся ее лица, но рука почему-то плохо слушалась его. Кожа у нее была нежна, как лепестки роз. Гай провел рукой по ее шее, но движения давались ему с трудом, и он с недоумением остановился. Проклятие, его собственное тело не хочет ему повиноваться, а ведь он мечтал поразить воображение Клаудии своим любовным искусством, своим опытом, приобретенным за долгие годы. Она все еще спала.
      - Клаудия! - тихо позвал ее Гай.
      Ее ресницы дрогнули, как будто ей, как и Гаю немного раньше, тяжело было открывать глаза. Прижавшись к нему теснее, она опять легко вздохнула.
      Это движение, полное бессознательной нежности, оказало на Гая потрясающий эффект: кровь запульсировала в венах, и волна желания накрыла его с головой.
      - Проснись, Клаудия, - произнес он. Членораздельная речь давалась ему с трудом. Вообще в этом сне явно было что-то не то.
      Клаудия повернулась к нему, и он забыл о своем внезапно возникшем беспокойстве. Ее зеленые глаза, напоминающие драгоценные камни, светились изумрудным блеском. Они были так чисты, что Гаю показалось, будто он заглядывает ей в самую душу. Здесь, в Лонсдейле, подумал Гай, Клаудия всегда старалась укрыться в собственном одиночестве, спрятаться от толпы, слиться с тенью. Она предпочитала сумрак, который помогал ей избегнуть чужих взглядов. Гаю захотелось вывести ее из мрака! к солнечному свету. Он вернет Клаудию к жизни. Он вновь научит ее улыбаться.
      Он коснулся ее губ, затем скользнул вверх по щеке, и Гай опять поразился, насколько нежна ее кожа. Однако губы Клаудии оставались неподвижны, и безмятежное выражение лица не изменилось. Она не выглядела счастливой. Гай торжественно пообещал себе, что наполнит жизнь Клаудии смехом и радостью.
      Чтобы скрепить клятву, он поцеловал ее в лоб. Продолжая пристально смотреть на него, Клаудия подняла руку, коснулась его рта и медленно и осторожно провела пальцами по губам, как будто хотела на всю жизнь запечатлеть в памяти их очертания. Затем боязливо дотронулась до щеки и погладила жесткую, отросшую за ночь щетину. Гай напрягся, затем судорожно вздохнул. Тонкие брови Клаудии сошлись у переносицы - она была озадачена такой реакцией на ее прикосновения. Быстро повернув голову, Гай обхватил кончик ее пальца губами и ласково поцеловал его. Ее глаза расширились от удивления, и она в свой черед невольно глубоко вздохнула.
      Поймав руку Клаудии, пока она не успела убрать ее, он принялся покрывать легкими поцелуями ее ладонь, в его тяжелой руке казавшуюся такой маленькой и слабой. Поцеловав место на запястье, где сквозь тонкую кожу пробивался пульс, он обнаружил, что сердца их бьются в унисон, и приложил руку Клаудии к собственной груди, чтобы показать ей это. Затем Гай наклонился вперед, и губы их соединились в долгом, проникновенном поцелуе.
      Поцелуй был хорош, но что-то в нем было не так. Губы Клаудии не отвечали ему с той же страстью, как днем, в саду. Теперь они были безжизненны и безвольны. Гай поднял голову и обнаружил, что ее глаза вновь закрыты. Черт возьми, она заснула! Но ведь это его сон - почему она так себя ведет?
      Внезапная мысль заставила его застыть. Сможет ли он заниматься любовью с образом, созданным его воображением? Кровь пульсировала в его ушах так громко, что он никак не мог сосредоточиться. Закрыв глаза, Гай попытался собрать воедино разбегающиеся мысли, но приступ головокружения едва не лишил его сознания. Он открыл глаза и постарался успокоиться. Сердце его вновь отчаянно колотилось, на этот раз не от желания, а от ощущения опасности. Что-то было не так. Совсем не так. Откуда у него этот шум в ушах?
      - Что вы... О, моя голова!
      Клаудия сжимала обеими руками виски и тяжело дышала. Ее глубокое дыхание взъерошило волосы Гая и, казалось, рассеяло наконец туман, окутывавший его мысли.
      Это был не сон.
      Отбросив одеяло, Гай сделал попытку резко выскочить из постели, но вынужден был остановиться и схватиться обеими руками за голову, которую пронзила острая боль - настолько сильная, что перед глазами заплясали черные пятна. Шум в ушах превратился в оглушительный рев. Вино! Господи, вино все-таки было отравлено!
      Он вспомнил о Стивене, который тоже отпил из его кубка, затем об Эварде и остальных, моля Бога, чтобы они были живы и невредимы. Если он умрет...
      Едва эта мысль пришла ему в голову, как боль в голове начала утихать. Хотя он по-прежнему ощущал слабость во всем теле, призрак смерти отступил. Или он слишком мало выпил этого вина, или же яд, подмешанный в него, должен был не убить его, а одурманить. Гай взглянул на Клаудию, и его глаза сурово прищурились.
      Она сидела на кровати, закутавшись в простыню и сжав голову руками. Действительно ли она опоена ядом или просто притворяется? Гай заскрежетал зубами.
      - Вылезай из моей кровати!
      - Вашей кровати? - Клаудия попыталась взглянуть на него, но ее голова непослушно склонилась. Только отняв одну руку от лба и уперев ее в подбородок, она наконец сумела посмотреть Гаю прямо в глаза. - Барон, но это моя кровать.
      Гай наконец-то огляделся. Проклятие, она была права! Новая волна головокружения заставила его покачнуться, и он вынужден был прикрыть глаза, чтобы прийти в себя. Только теперь Гай понял природу шума в ушах, преследовавшего его с момента пробуждения - кто-то отчаянно колотил кулаком в дверь. Едва он осознал это, как стук прекратился, и чей-то приглушенный голос приказал:
      - Ломайте дверь!
      Первым побуждением Гая было защитить Клаудию, и он машинально потянулся за мечом, однако рука его не нащупала привычной рукояти. Это чужая спальня как сюда мог попасть его меч? А как он сам сюда попал? Части головоломки начинали становиться на место. С проклятием Гай огляделся, пытаясь найти, чем можно было бы прикрыть наготу. По полу были разбросаны одежды, в которые он был одет вчера. Странно - он ведь разделся, когда шел спать. Почему его наряд здесь, а не в его собственной спальне вместе с этим чертовым мечом?
      Ответ очевиден - это еще одно доказательство его преступления. Никто не поверит, что он отважился явиться сюда полуголым. Натягивая штаны, Гай заметил, что одежды разбросаны так, будто он раздевался в спешке. Ничего не скажешь - те, кто подстроил ему ловушку, явно не глупы.
      Едва Гай успел надеть штаны, как дверь распахнулась, и в комнату ворвалось несколько солдат во главе с бароном Лонсдейлом и епископом Жерменом. Солдаты были вооружены с головы до ног, а у барона и епископа поверх длинных ночных рубах были накинуты темные плащи.
      - Так вот как вы отблагодарили меня за гостеприимство! - Барон Лонсдейл метнул гневный взгляд на Клаудию, которая куталась в простыни, пытаясь укрыться от мужских взоров. - Вы совратили мою племянницу под моим собственным кровом! Вы заплатите мне за это, Монтегю, - и дорогую цену! - Он повернулся к епископу. - Когда часовой сообщил мне, что Монтегю вошел в спальню моей племянницы, я было решил, что он ошибся, но теперь я сам вижу горькую правду. Епископ, будьте моим свидетелем!
      Гай едва удержался, чтобы не броситься на врагов и попытаться кровью смыть нанесенное ему незаслуженное оскорбление. Остановила его лишь внезапно пришедшая в голову мысль: Лонсдейл сделал первый ход в разыгрываемой им хитроумной игре. Стратегия! Чтобы победить, Гаю необходимо было срочно припомнить свои собственные стратегические замыслы. Крепко сжав кулаки, Гай стал глубоко и ритмично дышать, пытаясь стряхнуть с себя проклятую слабость, никак не желающую разжимать цепких объятий. Слава Богу, он лишь слегка пригубил отравленное вино - еще один кубок, и он до сих пор не способен был бы пошевелиться. Чтобы избежать неверного шага, который мог бы стоить ему жизни, Гаю сейчас понадобится вся его сообразительность.
      - Где мой оруженосец? - спросил он.
      - Я здесь, милорд! - Стивен протиснулся сквозь толпу солдат и предстал перед хозяином. На лице у него была написана озабоченность, но он низко склонился перед Гаем. - Эти люди пытались войти в ваши покои. Я не хотел их пускать, но они потребовали вас разбудить. Если бы я знал...
      - Не переживай, Стивен. Ответь только на один вопрос - ты видел, как кто-нибудь входил в мою спальню прошлым вечером? Или выходил из нее? Стивен отрицательно покачал головой. Гай помрачнел, хотя и ожидал такого ответа. Парнишка явно был чем-то встревожен, хотя, возможно, его тоже опоили. - Разбуди сэра Эварда и приведи его сюда.
      Барон Лонсдейл положил руку на плечо мальчика.
      - Это делать незачем! В данный момент ваш помощник вам ни к чему, лорд Гай. Парень никуда не пойдет.
      Гай пожал плечами с напускным равнодушием, затем, не выпуская из поля зрения Лонсдейла, подобрал рубашку и принялся одеваться. Когда он выполнял эту непосильную задачу, комната закачалась у него перед глазами, и Гаю пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не выдать навалившуюся на него слабость. Он не мог сейчас позволить себе расслабляться.
      - Какое снадобье вы использовали, Лонсдейл? Я оказался здесь не по своей воле, и вы прекрасно это знаете. Один кубок вина не мог привести меня в такое состояние.
      - Вы пытаетесь отрицать очевидное? - Казалось, барон Лонсдейл не верит своим ушам. Возмущенный, он повернулся к епископу Жермену. - Епископ, вы сами видите, как искусно лжет этот человек! Он опутал невинную девушку сетями коварной лжи и соблазнил ее. Я верный сын церкви, и я требую возмездия! Епископ, я прошу вас быть вашим судьей.
      Преувеличенное удивление епископа вызвало у Гая улыбку, однако при мысли о роли, которую, без сомнения, играла Клаудия в этом гнусном заговоре, улыбка исчезла. Слава Богу, у него достало ума ни с кем, кроме Эварда, не делиться своими брачными планами. Неужели он действительно полагал, что эта женщина не способна на предательство, что она достойна стать его женой?
      Гай вновь улыбнулся - на этот раз в адрес собственной глупости. Он оказался в ловушке, позволив неуправляемым инстинктам взять верх над голосом разума - что по сравнению с этим козни Лонсдейла!
      - Только законный муж имеет право лишить девушку невинности, промолвил епископ, устремив тяжелый взгляд на Гая. Погладив двойной подбородок, он скрестил руки на жирной груди. - Вы в долгу перед бароном Лонсдейлом, лорд Гай. Вот мое решение как представителя церковной власти: только женившись на этой девушке, вы сможете заплатить свой долг.
      Гай тоже скрестил руки на груди, повторяя позу епископа.
      - А если я откажусь? - вызывающе спросил он.
      Епископ пожал плечами.
      - Что ж, тогда право осуществить правосудие перейдет к барону Лонсдейлу. Не забывайте, вы гость Лонсдейла и полностью находитесь в его власти. Как вы думаете, что ждет человека, осмелившегося совратить его племянницу? Возможно, при здравом размышлении мое предложение покажется вам более разумным.
      Не слишком-то они хитроумны, если придумали такую незамысловатую ловушку. И уж совсем глупцы, если полагают, что он не сумеет избежать расставленных силков.
      - Сколько времени отведено мне на размышление?
      - Завтра утром вы должны сообщить о своем решении, - заявил епископ. Никто не требует, чтобы вы торопились.
      Помедлив немного - как будто он произносил проповедь и хотел придать своим словам больше веса - епископ продолжил:
      - Я уверен, что вы примете разумное решение, служащее ко взаимной выгоде.
      Да, брак, заключенный епископом после суточного размышления жениха, впоследствии непросто будет аннулировать.
      - Но сначала мы заключим брачный договор, - вмешался Лонсдейл. - И оговорим в нем свадебный подарок. Пока я его не получу, церемония не состоится.
      - А как насчет приданого невесты? - голос Гая был полон сарказма, но Лонсдейл невозмутимо ответил:
      - В приданое Клаудии входит Холфорд Холл. Этого вполне достаточно. Что касается вашего подарка, то меня вполне устроит сумма, дважды превышающая ту цену, которую вы собирались заплатить за Холфорд.
      - Я и не ожидал ничего иного, - заметил Гай, кинув взгляд на Клаудию.
      - Пока брак не заключен, барон Монтегю будет содержаться под стражей, заявил Лонсдейл, обращаясь к епископу, - чтобы ни у кого не появилось искушения похитить его и увезти за пределы моих владений. Полагаю, будет наиболее благоразумным, если люди сэра Гая перенесут свой лагерь за стены замка.
      - Вы хозяин здесь, Лоренс, и свободны в своих решениях.
      Барон обернулся и подозвал стражников.
      - Отведите лорда Гая в привратную башню и поместите в комнату, где мы держим заложников. Позаботьтесь о его удобствах, но проследите, чтобы у него не было оружия и чтобы у дверей комнаты круглосуточно находился часовой. Кроме того, разбудите его людей и выпроводите их за пределы замка. Скажите им, что они смогут вернуться после церемонии бракосочетания.
      Гай бросил еще один быстрый взгляд на Клаудию. Она беззвучно рыдала, и слезы текли по ее лицу, которое было белее простынь. Если это всего лишь актерская игра, то у нее большие способности.
      - Я бы хотел сообщить моему помощнику о вашем... э-э... распоряжении, сказал он Лонсдейлу. - Мои люди подчинятся охотней, если приказ будет исходить от Эварда де Кордрея.
      - Как пожелаете. Он сможет встретиться с вами в ваших новых покоях. Лонсдейл отвесил Гаю насмешливый поклон. - Мы с нетерпением будем ждать вашего решения, барон.
      Не в силах пошевелиться, Клаудия наблюдала, как четверо солдат уводят Гая. Она с ужасом ощущала собственную наготу и боялась, что Лонсдейл прикажет и ее отвести куда-нибудь, не дав одеться. Сердце замерло у нее в груди, когда барон подозвал к себе еще одного солдата.
      - Пришли сюда плотника. Я хочу, чтобы он починил дверь и приделал к ней снаружи засов. Затем распорядись, чтобы перед дверью днем и ночью дежурил стражник. Девчонка не должна покидать комнату ни по каким причинам! Еду ей будут приносить дважды в день.
      - Слушаюсь, милорд. - Поклонившись, солдат бросился выполнять приказания.
      Лонсдейл повернулся к Клаудии и холодно посмотрел на нее.
      - До свадьбы ты будешь находиться здесь. Я не хочу, чтобы ты причиняла мне какое-либо беспокойство. Ты поняла меня?
      Клаудия опустила голову, надеясь, что барон не видит выражение ее лица. Она никогда особенно не любила дядю, но отныне неприязнь переросла в настоящую ненависть. Вчера он опоил ее каким-то ядовитым зельем - так же, как отравил Гая, - а теперь хочет, чтобы она приняла участие в его подлом замысле. Клаудия едва заставила себя выдавить:
      - Да, милорд.
      - Вот и отлично. А теперь, - сказал Лонсдеил, обращаясь к епископу, мне необходимо проследить, чтобы люди Монтегю покинули замок, как я приказал. Вы извините меня, святой отец?
      - Я бы хотел поговорить с вами об этом деле еще раз, - сказал епископ.