Под посетителем подразумевается, естественно, тот господин, о котором шла речь. Он входит и становится здесь. Окно позади него должно быть полностью открыто, я подчеркиваю, полностью. Он спросит у вас о конверте, который оставил у вас для него его друг. Вот он, — Спелвин небрежно бросил конверт на стол. — Конверт будет у вас в столе, вы достанете его и передадите ему. Затем, поскольку он человек весьма последовательный, я бы даже сказал, педантичный — я достаточно хорошо изучил его, — он положит конверт во внутренний карман своего пиджака.

И в тот момент, когда он будет делать это, вы сильным ударом толкнете его в окно. Все дело займет меньше минуты. Сразу же после этого, спокойно продолжал Спелвин, — вы закроете целиком окно и вернетесь к работе.

— А если кто-нибудь, — прошептал мистер Крэбтри, — полиция...

— Они найдут, — сказал Спелвин, — тело какого-то бедняги, который поднялся по лестнице из коридора и бросился с крыши, с той, что наверху, над вами. А узнают они об этом потому, что в том конверте, во внутреннем кармане пиджака, будет совсем не то, что этот господин надеялся найти. Там будет аккуратно напечатанное послание, где несчастный объясняет, почему он так поступил, извинения за причиненное неудобство — самоубийцы, мистер Крэбтри, мастерски сочиняют извинения — и очень трогательная мольба как можно быстрее и без лишних хлопот предать его тело земле. И не сомневаюсь, — добавил Спелвин, и руки его слегка соприкоснулись пальцами, — это будет сделано наилучшим образом.

— А если, — начал мистер Крэбтри, — если что-нибудь произойдет не так, как вы предполагаете? Если этот человек вскроет конверт сразу?

Или.., если случится еще что-нибудь?

Спелвин пожал плечами.

— В этом случае указанный господин спокойно выйдет из комнаты и направится за объяснениями прямо ко мне. Поймите, мистер Крэбтри, каждый, избравший подобный род деятельности, должен быть готов к случайностям вроде этой, и, хотя наш друг вряд ли находит их забавными, тем не менее едва ли решится на такой опрометчивый шаг, как зарезать курицу, несущую золотые яйца. Нет, мистер Крэбтри, если случайность, о которой вы говорите, и произойдет, это будет означать только одно: мне придется расставить другую, более хитроумную, ловушку.

Спелвин достал из кармана массивные часы, некоторое время смотрел на них, а затем бережно убрал обратно.

— Время истекает, мистер Крэбтри. Я никоим образом не нахожу ваше общество утомительным, но мой друг вот-вот появится здесь, и дальнейший ход событий в ваших руках. От вас требуется только одно: когда он придет, окно должно быть открыто.

Спелвин резким движением толкнул раму и постоял немного, глядя оценивающим взглядом на пропасть, уходящую вниз.

— Конверт в столе. — Он выдвинул ящик, бросил туда конверт и резким движением задвинул ящик обратно. — Когда наступит решающий момент, вы свободны выбирать, как вам поступить.

— Свободен? — воскликнул мистер Крэбтри. — Вы же сказали, что он спросит про конверт.

— Да, конечно, он спросит. Но вы можете дать ему понять, что ничего не знаете об этом, и тогда он просто попрощается и уйдет, а затем сообщит об этом мне. Естественно, это будет означать для вас увольнение.

Спелвин подошел к двери и, взявшись за ручку, добавил:

— Однако, если он не появится, это будет означать, что вы успешно прошли испытательный срок, и с этого момента я буду считать вас способным и преданным служащим.

— Но отчеты! — вскричал мистер Крэбтри. — Вы же выбрасываете их...

— Ну разумеется, — Спелвин слегка удивился, — но вы продолжите вашу работу и будете посылать мне свои отчеты, как и раньше. Поверьте, мистер Крэбтри, то, что они бесполезны для меня, не имеет никакого значения. Они — часть схемы, и ваша принадлежность к этой схеме, как я уже сказал, — лучшая гарантия моей безопасности.

Дверь открылась, затем бесшумно закрылась, и мистер Крэбтри понял, что остался один.

Густая тень, отбрасываемая зданием напротив, лежала на столе.

Мистер Крэбтри взглянул на часы, но в комнате уже было слишком темно, чтобы он смог что-нибудь увидеть, и тогда он, привстав, взялся за шнур, чтобы зажечь лампу, висевшую над головой. В этот момент раздался громкий стук в дверь.

— Войдите, — отозвался мистер Крэбтри. В проеме двери показались две фигуры. Одна из них принадлежала вертлявому субъекту небольшого роста, другая — офицеру полиции, внушительно нависающему над своим спутником. Маленький человечек переступил порог конторы и жестом фокусника, вытаскивающего кролика из шляпы, достал из кармана большой бумажник и с треском раскрыл его. Блеснула полицейская эмблема, бумажник тут же был закрыт и водворен обратно в карман.

— Полиция, — без лишних слов буркнул человечек, — зовут Шарп.

Мистер Крэбтри вежливо кивнул.

— Чем могу быть полезен? — спросил он.

— Надеюсь, вы не возражаете, — отрывисто продолжал Шарп, — если мы зададим несколько вопросов.

Как по команде, огромный полицейский приблизился к столу, держа в руках внушительных размеров блокнот и огрызок карандаша, и встал рядом с Шарпом в положении боевой готовности. Мистер Крэбтри поглядел поверх очков на блокнот, затем, уже через очки, на тщедушного Шарпа.

— Нисколько, — ответил он, — нисколько не возражаю.

— Вы Крэбтри, — сообщил Шарп. Мистер Крэбтри вздрогнул, но, вспомнив табличку на двери, подтвердил:

— Да.

Неприветливые глаза Шарпа, моргая, уставились на допрашиваемого, а затем, с выражением крайнего презрения, обозрели помещение.

— Это ваша контора?

— Да, — вновь подтвердил мистер Крэбтри.

— Днем здесь были?

— С часу дня, — ответил мистер Крэбтри. — В двенадцать я ухожу обедать и возвращаюсь точно к часу.

— Еще бы, — сказал Шарп, затем кивнул в сторону двери, — эта дверь была открыта целый день?

— Я всегда закрываю дверь, когда работаю, — сказал мистер Крэбтри.

— Тогда вы не могли видеть, как кто-то поднимается по той лестнице, через холл.

— Нет, — согласился мистер Крэбтри, — не мог.

Шарп осмотрел стол, затем в глубоком раздумье провел большим пальцем вдоль челюсти.

— Полагаю также, что со своего места вы не можете видеть, что происходит за окном.

— Нет, конечно, — подтвердил мистер Крэбтри, — я же работаю.

— Ну ладно, — сказал Шарп, — а не слышали вы, не доносилось ли до вас что-нибудь с улицы сегодня днем? Я имею в виду что-нибудь необычное?

— Что-нибудь необычное? — переспросил мистер Крэбтри.

— Вопли, например. Может, кто издавал вопли? Что-нибудь подобное.

Мистер Крэбтри нахмурил брови.

— Вообще-то слышал, — признался он, — да, слышал. Совсем недавно.

Кто-то кричал, как будто его что-то сильно потрясло или напугало. Крик был довольно громкий. Здесь очень тихо, так что я не мог не слышать.

Шарп глянул через плечо и кивнул полицейскому. Тот медленно закрыл свой блокнот.

— Тут вот как завязано, — сказал Шарп. — Парень прыгнул и вроде как сразу же передумал. Орал всю дорогу, пока падал. — Затем, вдруг проникшись доверием к мистеру Крэбтри, повернулся и сказал:

— Полагаю, вы имеете право знать, что тут произошло. Примерно с час назад какой-то тип прыгнул с крыши — той самой, что у вас над головой. Чистейшее самоубийство, в кармане записка и все такое прочее, но нам хотелось бы собрать все сведения, какие только можно.

— А вы узнали, — спросил мистер Крэбтри, — кто он?

Шарп пожал плечами.

— Еще один парень с большими затруднениями в жизни. Молодой, красивый, видно, франтил направо и налево. Вот чего никак не пойму.

Позволял себе так одеваться и вдруг решил, что не может разобраться со своими проблемами.

Полицейский в форме первый раз подал голос.

— Это письмо, которое он оставил, — почтительно сказал полицейский, — так написано, как будто он был слегка спятивши.

— Конечно, будешь спятивши, если выбираешь такой выход, — сказал Шарп.

— Будто ты давно умер, — печально проговорил полицейский.

Секунду спустя Шарп уже держался за ручку двери.

— Сожалею, что побеспокоили, — сказал он мистеру Крэбтри. — Но вы понимаете. Во всяком случае, вам повезло. Девчонки внизу видели, как он поднимался наверх и прошел как раз здесь. — Он подмигнул мистеру Крэбтри и закрыл за собой дверь.

Мистер Крэбтри некоторое время стоял и смотрел на закрытую дверь, пока не стихли звуки тяжелых шагов. Затем сел на стул и придвинулся поближе к столу. Несколько журналов и листы бумаги в беспорядке валялись на столе. Он сложил журналы в аккуратную пачку, следя за тем, чтобы их уголки приходились точно один над другим. Взяв ручку, он окунул ее в чернила и, придерживая лист левой рукой, начал писать:

«Эффишиенси инструментс” переживает рост деловой активности...»