Признаться, я очень боялась, что она наделает глупостей. На похороны ее привезли все-таки, хотя сначала решили этого не делать - боялись, что она совсем с ума сойдет. Но накануне она вдруг успокоилась, и сказала, что никогда не простит себе, если не придет на кладбище. Она шла сразу за Дьяволом, точнее Янек и его старший брат Марек чуть ли не тащили ее, подпирая с двух сторон, чтобы не упала, а свалиться она могла в любую минуту, была почти в бессознательном состоянии. Зрелище не из легких...
      Прямо в день похорон я переехала жить к Янеку, не было никаких сил оставаться дома. Одиночество меня угнетало, а ночные кошмары продолжали мучить так, что я каждую ночь с криком вскакивала на кровати, а потом, наглотавшись слоновьей дозы валерьянки, сидела на кровати до утра и тряслась от страха. Объяснить происходящее я не могла, а потому предпочла дезертировать, все-таки намного лучше, когда ты знаешь, что в доме кроме тебя есть еще кто-то живой...
      Там же, у брата, у меня появилась очередная вредная привычка - встречать Дьявола по ночам. Окно моей комнаты находилось прямо над подъездом, а парковка находилась за домом. Каждый раз, когда я слышала ночью гул мотора, я вставала, подкрадывалась к окну и начинала ждать. Вот он приехал, вот паркуется. Сейчас обогнет дом и войдет в подъезд... Каждую ночь повторяется одна и та же схема...
      Темно, хоть глаз выколи, лишь над дверью подъезда горит тусклая лампочка. Я стою у открытого окна, прячась за занавеской, ежась от ночной прохлады, которая забирается под ночную рубашку и гоняет по телу мурашки. Жду... Наконец с левой стороны, из-за угла раздаются торопливые шаги. На какую-то секунду ритм их нарушается, за этим следует возня, тихие ругательства и недовольное рычание собаки из дома на углу. Это старушка с первого этажа на ночь выпускает собачку на улицу, а та, то ли от скуки, то ли из вредности, подстерегает ночных прохожих, спрятавшись в кустах шиповника, и устраивает на них полуночную охоту. Снова. Шаги гулко отдаются в тишине ночных улиц. Все ближе и ближе... Он уже в пределах видимости. Вот теперь он вошел в пучок нервного, подрагивающего света уличного фонаря на углу и продолжает двигаться к родному подъезду. Вижу его до мельчайших подробностей, его лицо, благородное и тонко очерченное, волосы, которые под напором морского ветра то поднимаются, то падают, устраивая на его голове полный бедлам. Он то и дело небрежным движением откидывает их назад, тяжелая коса бьет по плечам. Вижу его глаза, огромные витражи лиловой мозаики, две холодные пропасти. Никогда я не смотрю прямо в них. Я падаю в их глубину, подчиняясь гипнотическому очарованию и, кажется, падать буду до бесконечности, как в смерть... Иногда становится страшно: что там, внизу? Вдруг его взгляд заледенеет, и на смену страшному падению придет смертельный удар... Что если я разобьюсь? Сейчас в глазах лишь усталость и желание поскорее попасть домой.
      Его руки, такие сильные и, наверное, нежные, сейчас глубоко упрятаны в карманы кожаной куртки. Походка стремительная и, кажется, немного нервная, но от этого не теряет своей легкости. Свет все слабее и слабее, и вновь темнота ложится на него темным пятном. Вот он возник из ночного небытия снова, на этот раз под самым моим окном. Еще момент - и его не станет, его поглотит черная дыра ночного подъезда. Шаги, сначала отчетливые, нервно замирают где-то в черной утробе коридоров. На какую-то секунду они возникнут снова, возле самой нашей двери, а затем уйдут наверх, замерев прямо над головой. Каждый день он проходит здесь и каждый день я не могу спать, пока не провожу его домой, пока лежа в кровати не буду слышать, как он ходит по своей квартире, включает воду, хлопает дверьми, производит все те простые, неторопливые домашние шорохи... Как безумно каждый раз мне хочется разорвать этот порочный круг. Я с трудом удерживаю себя, чтобы не открыть в один день дверь, в тот момент, когда он уже ставит ногу на ступеньку, ведущую на верхний этаж... А там будь что будет, по крайней мере прекратится эта ежедневная пытка. Могу же я хоть раз собрать волю в кулак, преодолеть дрожание коленей, голоса и сердца и сказать, наконец сказать все, что я хочу, без издевок, подколок и драки на кулаках... но я совсем не уверена, что земля не разверзнется у меня под ногами и не поглотит за подобную дерзость...
      Я задергиваю занавеску и на цыпочках иду к кровати. Разве можно самой отказаться от безумного счастья, и это только от того, что увидела его на какую-то минуту... Устраиваюсь поудобнее в еще холодной постели и собираюсь заснуть. Но перед тем, как туман сна окружит меня, все равно - последняя на сегодня мысль - о нем. Он еще не спит, его тихие шаги наверху сливаются в какой-то совсем особенный, свойственный только ему, убаюкивающий ритм. А я... А я завтра снова буду, ежась от ночной прохлады, стоять за занавеской у окна. Буду ждать лишь затем, чтоб увидеть, только увидеть... Ну не дура ли?
      Со дня похорон прошла уже неделя, все более или менее улеглось, хотя депрессивное настроение не изгонялось. Иде перестал молчать, но стал куда более жестким, нахальным и язвительным, ни одного слова он не мог произнести спокойно, не то что улыбнуться. Хотя я все еще не могла признаться самой себе, что он мне нужен не для того, чтобы немедленно задушить, он беспокоил меня все больше и больше. Он стал вращаться в компании, которую раньше старательно избегал - тусовку местных кутил, пьяниц и девиц легкого поведения. Насколько плохо они на него влияли, сказать было трудно, с его обычной маской безразличности нельзя было даже определить, то ли он трезвый, то ли постоянно пьян. Создавалось такое впечатление, что он сознательно ищет выхода из ситуации. Понятно, какого... А учитывая то, что по закону подлости я не могла пройти и квартала, более того, выйти из квартиры, чтобы не столкнуться с ним лицом к лицу, из дома я практически не выходила. Большее количество времени проводила у Янека. Я даже перестала обращать на их с Кейтом развлечения, считая что каждому свое. Хочет жить с парнем - его дело.
      Монику увезли обратно в деревню, но никаких хороших вестей от нее не было - да и не могло быть так скоро. Я на самом деле боялась, что у нее это не пройдет никогда - характер слабоват. Я читала книжки, тупо смотрела в телевизор и по ночам все так же бегала к окну, смотреть как Иде идет домой из очередной забегаловки. Как я ни старалась себя пристыдить, отказаться от этого шпионажа было выше моих сил.
      Но странные вещи в моей жизни не кончились, более того - участились. Вот уж не знаю, что так на них повлияло, но мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы ликвидировать последствия этих явлений. Янек-то прекрасно знал о них, но от Клеопатры и его мамочки приходилось скрываться.
      Как-то раз я в очередной раз нежилась в ванной. В проживании в чужой квартире это был несомненно один из самых больших плюсов - я могла изображать водоплавающую живность хоть по десять раз за день. Янек стоял рядом с ванной у зеркала и сосредоточенно брился. Кейт бегал туда-сюда и пытался спровоцировать Яна на какое-нибудь постельное хулиганство. Янека я уже давно не стеснялась, а к Кейту привыкла. В конце концов, какое ему до меня дело, если он голубой?
      Так вот, Ян возил бритвой по подбородку, когда ему в голову пришла мысль:
      - Слышь, - сказал он, - ты на сколько можешь задержать дыхание под водой?
      Я пожала плечами.
      - Понятия не имею. Но так как и плаваю я плохо, и не тренировалась, то наверное, минуту максимум.
      - Да? А давай проверим, - предложил он, - я даже секундомер могу притащить.
      Мне было уже все равно, просто так валяться уже наскучило.
      - Давай, - согласилась я, - тащи.
      Пока он бегал в комнату, я недовольно поболтала в воде ногой. Остыла уже. Прислушиваясь, как Ян в гостиной лазает по шкафам, я с удивлением заметила, что вода стала постепенно нагреваться, причем тепло шло волнами. Когда уже стало слишком горячо, я неожиданно для себя взвизгнула вслух:
      - Хватит, наверное?!
      Сразу стало прохладнее. Но осмыслить эту странность я не успела, в ванну с секундомером ввалился Янек, рыча:
      - Где этот изменник?
      - Какой еще изменник? - оторопела я.
      - Как?... - он выглядел озадаченным, - Кейта тут нет?
      - Нету, - подтвердила я.
      - А зачем ты вопила? Я-то подумал, что Кейт в ванну пробрался и решил мне изменить.
      В ту же секунду Кейт возник на пороге.
      - Меня звали?
      Странный он какой-то, подумала я. Как будто мурлычет...
      - Нет, - рявкнул Янек. - Брысь отседова, у нас сейчас эксперимент будет.
      - Пративный, - мурлыкнул Кейт и демонстративно вильнув задом, скрылся.
      - Ладно, давай начнем, - Ян уселся на край ванны и несколько раз запустил секундомер, проверяя, хорошо ли он отсчитывает, - на счет три ты ныряешь.
      - Хорошо, - согласилась я и приготовилась.
      - Раз, - начал брат отсчет, - Два, - я вдохнула поглубже, - Три! - и я забулькала под водой.
      Обычно, когда находилась под водой, задерживать дыхание мне было очень трудно, буквально на двадцатой секунде появляются признаки удушья, хочется вылезти, вдохнуть как следует, а под водой удерживаешь себя просто силой, чтобы результат получше показать. Сначала я ничего не заметила. Потом мне пришла в голову мысль, что эти двадцать секунд давно прошли, а мне хоть бы хны. Дышать не хотелось, чувствовала я себя прекрасно. Я открыла глаза и сквозь воду посмотрела на брата. Конечно, он выглядел очень расплывчатым, но удивление на его лице прекрасно читалось, он усиленно вглядывался то в секундомер, то смотрел на меня.
      Тут я услышала как зазвонил телефон. Раз, другой, третий... Похоже, Кейт решил из вредности к телефону не подходить. Что-то сказав, я не слышала чего, Янек положил секундомер на край ванны и вылетел. А что он сказал, подумала я . Ситуация начала меня откровенно забавлять. Почему я не задыхаюсь, вот главный вопрос. Лежу себе спокойненько на дне ванны, смотрю наверх, пузырики считаю, и вылезать не хочется абсолютно. Как я уже говорила однажды, во мне всегда была велика жажда к экспериментам. Другой человек бы удивился, да и вылез от греха подальше, а над странным явлением поразмыслил бы на досуге. Я же наоборот, решила лежать до упора, посмотрим, какой из всего этого выйдет рекорд.
      Я так увлеклась собственными мыслями и наблюдением за водной стихией, что появления брата застало меня абсолютно врасплох. С диким воплем он вытащил меня из ванны, стал трясти, звать, бить по щекам и вообще вести себя крайне непристойно. Он уложил меня на ванный коврик и явно приготовился делать искусственное дыхание, приложившись ко мне губами. Что ж, подумала я, не все же время тебе быть голубым. Кто-то помнится, мне обещался отдаться... и я залепила ему смачный поцелуй.
      Бедняга оторопел сначала, потом с силой оторвался.
      - Ты с ума сошла? Я думал, ты захлебнулась! - он стащил с ванны секундомер, - двенадцать минут, как это получилось?
      - А не все ли равно? - удивилась я, - меня теперь уже абсолютно ничего не смущает. Думаю, если завтра утром я обнаружу в постели слона, я натяну на него одеяло, чтоб не замерз и спокойно пойду завтракать...
      - Не знаю, как тебя, а меня вся эта галиматья сбивает с толку все больше и больше, - он помог мне встать и протянул махровый халат, - я просто уже не знаю, что и думать. И какого хрена ты вообще влезла не в свое дело? - он пнул ногой свалившийся на пол обмылок, - не могла ты просто отдать сумку охране и спокойно уйти?!
      - Выходит, не могла, - вздохнула я, - вот такая непутевая тебе сестрица попалась.
      - Да уж, - пробубнил он, - одни неприятности с тобой. И постоянно ты оказываешься не там, где надо. - он на секунду замолчал. - Так ты все-таки расскажешь мне о том, что тебе говорил Шейн?
      Я сосредоточенно вытирала мокрые волосы.
      - Ну? - Янек заводился все больше и больше.
      - Нет, - припечатала я и стала расчесываться, - даже не проси. Тем более, что толком он так ничего и не сказал. Мы собирались встретиться на следующий день, но видимо, кому-то эта встреча была не нужна, и беднягу убрали.
      - Хочешь сказать, что он знал о кольце?
      - Знал, и собирался меня просветить. Теперь и этого шанса у меня нет.
      Ян выглядел очень задумчивым.
      - Знаешь, - начал он, - может у тебя еще есть шанс...
      Я обернулась.
      - В смысле?
      - Ну, они же с Дьяволом не разлей вода, одинаково скрытные... Если такую важную вещь знал Шейн, разумно предположить, что Дьявол тоже в курсе...- он тихо обнял меня за плечи, - может, тебе стоит пойти на компромисс и подкатить к блондину?
      - Ни за что! - я попыталась вырваться, - чтобы я стала мириться с таким идиотом?! Да как ты только решился мне такое сказать?
      - Не кипятись, - уговаривал он, - знаешь, в чем твоя беда? Ты слишком независимая, слишком прямолинейная... Отсюда все проблемы с парнями. Почему бы тебе просто не признаться, что ты по нему с ума сходишь?
      - Ничего я не схожу, - бурчала я, все еще пытаясь освободиться от объятий, - и прекрати меня обнимать, кажется, вопрос со своей ориентацией ты уже решил.
      - С моей ориентацией все в порядке, - хихикал он, - она признает некоторые исключения. А вот у тебя, дорогая, проблема. Даже если забыть на время всю чертовщину, ты влипла в Дьявола по уши, а признаваться не хочешь. Хочешь, я тебе объясню, почему вы все время цапаетесь?
      Я на время прекратила вырываться.
      - Ну?
      - Вы слишком похожи, просто до ужаса. А когда сталкиваются два очень сильных характера, то катастроф не избежать. Если ты что-то от него хочешь, то кто-то из вас должен немножко уступить, тогда второй автоматически пойдет на уступки. И, на мой взгляд, первый шаг надо сделать тебе. Он сейчас не в себе, пожалей беднягу.
      - Не хочу, - надулась я, - пусть первый начинает.
      - Да ладно, - шептал он мне в ухо, - думаешь, я не вижу, как ты замираешь каждый раз, когда слышишь, как он ходит там, наверху? Ну почему бы тебе хоть раз не облегчить себе жизнь? Я еще не помню случая, когда твой несносный характер хоть в чем-нибудь тебе помог. Пообещай мне, - продолжал он, - что больше не будешь прятаться. И когда в следующий раз его увидишь, то постараешься хоть десять минут не говорить гадости.
      - Руки тоже не распускать?
      - Руки тоже. Обещай, что будешь паинькой, самой милой девочкой-одуванчиком, даже если он будет тебя дразнить.
      Я все еще сомневалась, но Янек всегда умел меня убедить. Тихо, спокойно, без скандала он мог внушить мне все что угодно...
      - Ну можно я хоть запульну в него блюдом с макаронами в итальянском ресторане, а? - жалостливо попросила я, - так хочется посмотреть, как соус по белым штанам потечет...
      Янек был непреклонен.
      - Ни-ни. Сегодня же мы пойдем в этот ресторан, ты оденешь милое платьице - никаких кожаных штанов! - и ты будешь верхом любезности, обещай.
      - Хорошо, - смирилась я, - но учти, что этот вечер будет стоить мне десяти лет жизни.
      - Вот и умница, - он чмокнул меня в макушку.
      Тут сзади раздался вкрадчивый голос:
      - Так вот какие у вас тут эксперименты...
      Ян отшатнулся от меня поистине с реактивной скоростью. В дверном проеме, сощурившись, стоял Кейт.
      - Это совсем не то, что ты подумал, - начал оправдываться брат. Что-то мне показалось, что эту фразу в последнее время я слышу слишком часто...
      - Да ладно, - ухмыльнулся братов любовник, - я все понимаю. Подруга детства, первая любовь.. Такое не забывается. Я все понимаю - разведя руками, он демонстративно вышел. Янек бросился за ним. Ой-ой-ой, кажется, его миротворческая миссия обернулась против него самого. Нехорошо получается.
      Когда я вылезала из ванной, хлопнула входная дверь, в то же время мимо пронесся брат, видимо, Кейт обиделся и ушел, а он побежал его догонять. Но он успел кинуть мне на ходу:
      - Не забудь про платьице, в семь я заеду!
      Ну, в семь, так в семь...
      До вечера я успела еще спокойно посмотреть кино, пообедать, навести марафет и ближе к семи я обозревала в зеркале до омерзения слащавую фигуру. Я вообще не люблю платья, а внутренний голос мне подсказывал, что подобный наряд этим вечером будет абсолютно некстати. Но я обещала брату, так что придется вытерпеть...
      Наверху хлопнула входная дверь - Иде уехал. Спрятавшись за жалюзи в комнате брата, я наблюдала, как он садится в свою белую "японку", выезжает с парковки и уносится в голубую даль. Точнее, в ресторанчик "Альберти", где сегодня вечером меня ожидает камера пыток.
      Я уже собиралась отойти от окна, когда краем глаза уловила какое-то движение в конце улицы. К подъезду торопилась сухонькая пожилая женщина, она почти бежала и почему-то постоянно оглядывалась назад. Казалось бы, ничего странного, ну мало ли кто ходит по улице и зачем? Однако что-то меня насторожило. Я ее знала, вот только где я ее видела, и когда, никак не могла вспомнить. Я наморщила лоб и принялась размышлять. Может, это кто-то из знакомых моей матери, скажем, одноклассница, или бывшая коллега? Да вроде нет, этих я всех знаю... А может, она просто работает где-нибудь в магазине, куда я часто хожу, вот и примелькалась? Тоже нет. Наблюдая, как женщина подходит к дверям, я тщетно старалась вспомнить, кто она такая. У меня всегда так. Очень хорошая память на лица, если я вижу человека, то обязательно запоминаю его лицо, а вот в именах постоянно путаюсь и часто не могу вспомнить, где я его видела. Очень неудобно иногда получается, когда встречаешь кого-то, прекрасно помнишь, что человека этого знаешь, что мы знакомы, а вот ни имени, ни места, где встречались вспомнить не можешь... Черт, кто же она такая?
      Женщина тем временем вошла в подъезд, и я было решила, что можно расслабиться и отложить загадку на потом, тем более, что вечер у меня будет не из легких, но потом услышала на лестнице шаги, а еще минуту спустя позвонили в квартиру наверху. Интересная картина получается... Кто же она такая? Прислушиваясь к происходящему наверху, я все больше и больше уверялась в мысли, что она чего-то боится. То, как она шла по улице, как оглядывалась, как нервно и нетерпеливо звонит, все указывало на одно страх. Но перед чем? Иде дома нет, он только что уехал, а судя по всему, он ей очень нужен... зачем-то.
      Каблуки застучали по лестнице вниз, мимо нашей двери и обратно на улицу. Я снова прилипла к окну. Выбежав наружу, женщина остановилась, будто в ней иссяк весь запас энергии, теперь она стояла перед подъездом и растерянно, я бы сказала даже обреченно оглядывалась. Минуту спустя она пошла в обратную сторону, медленно, сгорбив плечи, от чего сразу постарела лет на десять. Кто же она такая?
      Я недолго слонялась по дому, размышляя о несчастной визитерше - вернулись Ян и Кейт, по всему видно, что помирились, на буксире за ними прибежала Яна. Она-то уютно чувствовала себя в джинсах, не то что я в своей бахроме и рюшках. Тьфу, аж самой противно.
      Янек заставил меня пару раз пройтись туда-сюда по комнате, повертеться и поупражняться в дежурной улыбке. Наконец, довольно хмыкнув, он взял со стула куртку и мы вчетвером отправились развлекаться. Я бы, конечно, назвала это мазохизмом, но вслух говорить было нельзя.
      К ресторану мы подъехали уже ближе к восьми, народу было много, но столик для нас уже был заказан. В глубине души я лелеяла робкую надежду, что Идеолион изменит привычке и отправится куда-нибудь еще, в казино, например, или в боулинг... Но восторженные женские ахи и визги рассеяли мои надежды в пыль.
      В дальнем конце зала, в закуточке, за большим столом, организованном из нескольких поменьше, сдвинутых вместе, расположился настоящий гарем. Во главе стола, на импровизированном возвышении, восседал Идеолион, вокруг тесное кольцо из дам всех мастей и цветов, объединенных одним - слепым обожанием в глазах. Справа от него сидела по обыкновению, фаворитка дня. Глянула я туда, и сердце екнуло. Похоже, не только мне придется сегодня несладко. Сегодня ею была та самая предательница Лайла, она просто в бисер рассыпалась. Томно заглядывала Иде в глаза, стелилась постельным ковриком и неестественно смеялась. Дьяволу, впрочем, было все равно - безразличия на лице он так и не сменил.
      Я покосилась на Янека - заметит ли? Заметил... Сразу помрачнел, отвернулся. Кажется, еще не все потеряно с ориентацией, если его старая подруга так за живое взяла. Но это его дело, думаю, Кейт сумеет его успокоить вечером. Я же в свою очередь теперь надеялась только на одно чтобы Иде меня не заметил. Но, похоже, напрасно, потому что его устремленный в пустоту взгляд дрогнул и впился в мое лицо. Все, пропала, цирк начинается, просьба занять места в первом ряду, скучно сегодня не будет...
      Мы уселись за столик на противоположной стороне зала, причем я намеренно села к Иде спиной. Чем позже начнется схватка, тем меньше мне терпеть, значит, в моих интересах потянуть время.
      Когда через полчаса ничего не произошло, я позволила себе немного расслабиться. В конце концов, почему бы сегодня нам не посидеть по своим углам? Если он еще не замучил меня, может на сегодня он взял тайм-аут? Я, уже успокоившись, ковырялась в блюде со спагетти под грибным соусом, когда зафонил микрофон и знакомый голос тихо произнес:
      - Добрый вечер.
      Так... Что-то начинается, раз Дьявол вышел на сцену...
      - Сегодня вечером я устрою маленькую лотерею, которая, надеюсь, вас позабавит... Ставки просты - всего три желания. У каждой дамы на столике стоит номерок, вот эти номерки и будут играть.. Та единственная, чей номер вытянут сегодня вечером, сыграет со мной в простую игру. Если выиграет - то я должен буду исполнить три ее желания до полуночи. Если проиграет - будет выполнять мои в те же сроки. Сразу говорю - если кого-то это не устраивает, то, пожалуйста, выйдите из основного зала. Позже ваши возражения приниматься не будут.
      Я кинула взгляд на стол - прямо рядом с салфеткой стоял крошечный номерок - естественно, номер 13. Первым же моим порывом было встать и уйти, но Янек под столом положил мне руку на колено.
      - Расслабься, - прошептал он, - ну посмотри, сколько девчонок вокруг. Это же абсолютно нереально.
      - Ага, нереально, - огрызнулась я, - держу пари, он нарочно все подстроит. И отпусти меня, время уходит, я хочу немедленно выбраться отсюда от греха подальше.
      - Не дури, - зашипел брат, - в крайнем случае, разве ты не сумеешь его надуть? Да тебе это раз плюнуть.
      - Все, дамы и господа, - сказал Иде со сцены, провожая взглядом пару уходящих девушек, - игра начинается.
      К нему поднялась накрашенная девица в супер-мини, держа в руках большую шапочку а-ля Буратино, и стала ее демонстративно перетряхивать. Когда она растрясла головной убор до нужной степени, Иде, отвернувшись, запустил туда руку. В зале повисла тишина. Яна что-то пищала себе под нос, молилась, наверное, чтоб ее выбрали. Ее номер был 28. Пошуровав в шапке с минуту, Дьявол вытащил клочок бумажки и развернул. Глянул на него, посмотрел в зал, опять глянул на бумажку. Внимательно обвел глазами всех сидящих, отчего у всех задрожали коленки, и протянул выпавший билет накрашенной девице.
      - Номер тринадцать! - завопила она радостным голосом, - попрошу счастливицу подняться к нам!
      Кинув на брата взгляд, полный ненависти, я поднялась из-за стола. Разумеется, все в зале на меня пялились, да и было на что - дурацкий мой наряд был более чем некстати, но было уже поздно переигрывать, а потому я бодренько забралась на сцену, где меня встретили насмешливые фиолетовые глаза.
      Он смерил взглядом мои одежды, ухмыльнулся и повернулся к публике:
      - Вот наша счастливица. Победительницей ее называть еще рано, для этого ей придется постараться. Но по крайней мере ей уже повезло больше, чем остальным. Как вас зовут, прекрасная дама?
      Помня о своем обещании, "прекрасную даму" я проглотила безропотно. Издевательства никто кроме меня все равно не почувствовал, а вид мой вполне соответствовал. Белое струящееся платье до пят делало меня похожей даже не на даму, а скорее на невесту.
      - Кей, - ответила я в милостливо пододвинутый микрофон.
      - Отлично, Кей, - продолжал мой экзекутор, - сейчас у тебя есть шанс сделать со мной все, что твоей душе угодно, - его глаза блеснули, - но для начала нужно победить в одной детской игре. Как обычно, чем выше ставки, тем глупее игра. Ты готова? - его глаза так и сверлили меня, провоцируя на скандал. Но нет, скандала ты не дождешься.
      - Конечно, - медовым голосом ответила я, - всегда готова. ( разве только пионерский салют не отдала...)
      - Тогда начнем, пожалуй. Игра, знакомая всем с детства - называется "Прикрепи ослу хвост". Надеюсь, все такую помнят...
      По знаку накрашенной девицы парни из персонала втащили на сцену два стенда, на которых на больших листах бумаги красовался один и тот же глупо улыбающийся осел. Установив их на одном краю сцены, парни удалились. Девица отвела нас на другой край, поставила строго напротив и вручила каждому по веревочному хвосту на булавке. С дурацкими бантиками на концах.
      - Внимательно прицельтесь, - чирикала она, - посмотрите, куда надо прикреплять хвост. Запомните, кто точнее хвост пришпилит, тот и выиграл.
      Иде, стоя справа от меня, щурил один глаз, прицеливаясь. Я сжала свой хвост покрепче и тоже нацелилась. Дав нам прицелиться, через минутку по знаку девицы парни одновременно завязали нам глаза и проверили, чтобы мы не мухлевали.
      - По счету три двигаетесь вперед, - говорила девица из ниоткуда, - раз... два... три!
      И я пошла вперед, одной рукой держа злосчастный хвост, другую вытянув вперед. Когда рука наткнулась на бумагу, я, еще раз проверив свои чувства, с силой воткнула булавку в стенд. Ну теперь или все, или ничего, как есть, так есть. Меня подхватили за руки, отвели обратно.
      - Ну, посмотрим результаты... - вещала девица, - развяжите им глаза!
      Первое, что я увидела - огромная прорва народу, как минимум раза в два больше чем было. Люди пришли из казино и баров, чтобы не пропустить такое шоу. Потом я услышала, как Иде справа от меня тихо смеется. Собрав волю в кулак, я взглянула на результат своих трудов.
      У моего осла был такой вид, будто с голодовки он решил сожрать собственный хвост. Да-да, я пришпилила конечность прямиком ему в зубы. Однако, как оказалось, Идео смеялся не над этим, да и не только он, скоро хохотал весь зал. В общем, он умудрился прикрепить хвост в такое место... такое некультурное место, даже для осла. А розовый бантик на конце (уже в буквальном смысле) делал ситуацию еще комичней.
      Когда зал отсмеялся и бурные восторги улеглись, судьи огласили приговор: победил все-таки Иде. И хотя он тоже промахнулся, коллегия решила, что он был более точен в своих расчетах и его хвост оказался ближе к месту назначения. У меня в душе все заледенело, я чувствовала - пощады мне теперь ждать не придется.
      Все ушли со сцены, остались только мы вдвоем. Я - в ожидании приговора, Иде - необычайно сосредоточенный. Он медленно подошел к микрофону, не торопясь его поправил. В зале погасили весь свет, лишь одна ослепительно-белая вспышка освещала нас обоих. Вот и хорошо. Вот и хорошо, что она меня слепит, и я не вижу этих насмешливых лиц в зале, этих злобных ухмылок его любовниц и горящих от нетерпения глаз.
      - Вот, значит как... - начал он медленно, растягивая слова, словно сливочную тянучку, - я выиграл... Ты помнишь, что это значит? - он говорил очень тихо, тишина в зале стояла гробовая.
      - Да, -ответила я.
      - Сейчас половина одиннадцатого, - произнес он, поглядев на часы. - ты должна будешь исполнить три моих желания в течении следующих полутора часов. Согласна?
      - Да, - снова подтвердила я обреченно.
      - Отлично. Я не буду тебя мучить все эти полтора часа. Нам хватит и пятнадцати минут. Мне от тебя не много надо...
      Все это очень напоминало заточку топора перед лицом обреченного на казнь.
      - С самого первого дня, - продолжал он все так же тихо, - мы с тобой постоянно цапаемся. Мне это откровенно надоело. Поэтому, мое первое желание: я хочу, чтобы здесь, сейчас, при всех этих людях ты честно сказала мне, как ты ко мне относишься. Без увиливаний и притворства, просто факт, - и он впился в меня глазами. Инстинктивно я ощущала, как меня сверлят десятки и десятки глаз из зала.
      Конечно. Я могла бы соврать... Но не в моих это правилах. Игра была на три желания, которые надо честно исполнить, чего бы это ни стоило... Поэтому я взяла микрофон и после секундной паузы сказала:
      - Я тебя люблю, - все так же глядя ему прямо в глаза.
      Вопреки моим ожиданиям, в зале никто не смеялся, все хранили гробовое молчание. Смеялся только Иде.
      - Любишь? Ты меня любишь? Да ты мне глаза готова выцарапать при каждой встрече, - он тряхнул головой, - Не верю. Не верю, и все.
      Я пожала плечами:
      - Как хочешь. Ты спросил, я ответила.
      - А на колени передо мной встать можешь? И повторить, что любишь меня?
      Я напряглась.
      - Это твое второе желание?
      - Да.
      Делать было нечего. Я медленно подошла к нему вплотную, чувствуя глаза публики каждой клеточкой, подобрала подол длинного платья, и не отрывая своих глаз от его, опустилась на колени. И там, поверженная, я повторила:
      - Я тебя люблю... в зале поднялся легкий шум протеста против такого обращения с девушкой, а потому Иде не расслышал, как я закончила, Идеолион....
      Похоже, он и сам был не рад такому истязанию. Ведь верно говорят, что месть приятна только в первые секунды... а потом становится только хуже. Он резко отвернулся и прошептал:
      - Встань, - я поднялась.
      Он смотрел куда-то в сторону, но я не собиралась ему спускать эти проделки. Мне было уже все равно, перед всем городом он меня уже опозорил... Моя покорность сменилась гневом, пока тихим, но решительным.
      - В глаза не смотрим? - спросила я громко. Шум в зале затих. - не смотришь? Почему же? У меня мало времени, Дьявол. Поэтому я жду твоего последнего желания. Или ты говоришь его сейчас, или я ухожу, а на то, что потом обо мне скажут, мне глубоко наплевать.
      Он резко вскинул голову.
      - Будет тебе последнее желание, - он говорил еле слышно, - я хочу, чтобы с этого момента ты навсегда исчезла из моей жизни. Больше никогда я не хочу тебя видеть, более того - даже намека на твое существование. Я хочу, чтобы ты исчезла...