Эллер Кира
      Кома
      ВВЕДЕНИЕ
      Я стою на площадке между вторым и третьим этажом на малой лестнице нашего института и, уперевшись грудью в подоконник, смотрю в окно. Сумка с учебниками валяется тут же, в уголке, в руках - пачка сигарет. Настроение препоганое и на то есть причины. Сегодня - первый день второго семестра, а у меня не сданы зачеты и за первый. Вышло так, что я болела и не ходила на дополнительные занятия. Но разве Cыркиной, преподу по фонетике это теперь объяснишь? Да ее это и не интересует. Сегодня же, в первый день пошла и пожаловалась декану.
      Бесят меня молодые, слишком стервозные учительницы. Особенно те, которые едва встав из-за парты, начинают отыгрываться на других. Их не волнуют твои личные проблемы, какими бы тяжелыми они ни были. Вот и она такая же, сразу же к декану. Прочесали меня против шерсти, конечно, но не выгнали же. А Сыркину это, пожалуй, даже расстроило - такую мину скорчила. И сказала, что зачет все равно принимать не будет.
      Удавить ее мало.
      Пальцы нервно мнут пачку, В руке сигарета, которой, похоже, суждено быть искрошенной в пух и прах. Вдруг она исчезает, будто и не было. Я равнодушно смотрю на пустое пространство между пальцами, делаю ножницы, вздыхаю и достаю следующую, но опять не закуриваю. Та фонетика, на которую Сыркина меня не пустила, уже закончилась, и она наверняка тусуется сейчас в преподавательской, возможно скоро пойдет домой. Подруга сидит внизу в кафе и терпеливо ждет, когда я вернусь. Официально ушла я в дамскую комнату, а вот приклеилась тут к окну. Глаза машинально скользят по кружевам черных веток на улице, по сугробам и трамвайным путям, а мысли совсем не там.
      Ну что мне делать, если она так меня невзлюбила? Сдать-то надо. Дали мне месячный испытательный срок - если учиться буду хорошо, разрешат досдать хвосты. А ведь эта вредина и принимать не будет. Она, видите ли, диссертацию пишет.
      Удавить ее мало.
      Чувствую дым, но не обращаю внимания. Почти все приходят курить именно на эту, запасную лестницу. Отчего-то шевелятся волосы на затылке, как на сквозняке, а клубы дыма поднимаются кверху.
      Топота в коридорах становится все меньше, наша группа сидит дружно на лекции. Когда-то и я была с ними. Стоило только заболеть и все изменилось. Обидно. Входишь в аудиторию, а они ведут себя так, будто тебе там не место. Уходят по одному и группками, молча, а я остаюсь одна. Спросить некого, поговорить не с кем. Господи, как противно. Все образуется, конечно, но сейчас до того тошно....Нельзя уйти и все бросить, надо поладить с этой стервой любой ценой. Она же всеми силами будет упираться.
      Удавить ее мало.
      -Зачем же давить? - Раздается за спиной тихий смех. - Ты избавишься от нее гораздо раньше, чем ты думаешь. Если только захочешь.
      И от этого голоса, и от этого смеха сразу становится легче на душе. Оборачиваюсь. Ну, конечно, вовремя. Он. Завис себе в воздухе, метрах в двух от пола, и докуривает мою сигарету. Ту самую, первую. А глаза хитрые-хитрые. Еще бы! Он опять стреляет сигареты без спроса и опять лезет читать мысли. Поганец, ведь просила же этого не делать!
      Он кидает окурок в угол, где стоит некое подобие урночки.
      -Не смотри на меня так! Ну, стрельнул, подумаешь! Знаешь же, у нас в высотке курить нельзя, только здесь.
      Вторая сигарета так же испаряется из моих рук. На какую-то секунду в воздухе сверкнул голубоватый огонек. Он прикурил и мечтательно посмотрел в окно.
      -Так вот, насчет Сыркиной есть информация. Хочешь узнать сейчас или предпочитаешь потом, вместе со всеми?
      -Вы ее забираете?
      -Возможно.
      Достаю третью сигарету и наконец-то закуриваю сама. Руки почему-то дрожат. В конце концов, не все ли мне равно? ? Пора бы уже привыкнуть к тому, что многое я знаю наперед. Нельзя же спасти всех, да и нельзя менять судьбы, на то и есть ОН. Если разрешит, я помогу, а нет - лучше бы тогда не говорил. Дико знать о смерти, и осознавать свое бессилие. Поэтому, когда рок можно изменить, ОН спрашивает, хочу ли я знать? Хочу ли я знать, что будет с Сыркиной?
      Странный выбор для простой студентки, не правда ли? Но я не простая, хотя и прикидываюсь дурочкой. На самом деле, я могу абсолютно все. Знали бы мои сокурсники... Но нельзя, всему свое время. А началась эта катавасия года три назад...
      ЧАСТЬ 1.
      ДО
      Всегда смотри, куда идешь и что делаешь! Фразу эту я, наверное, слышала тысячи раз. И злилась, не маленькая, дескать. В очередной раз собираясь на каникулы, я еще раз выслушала двухчасовую нотацию и под первым попавшимся предлогом смылась из дома. У меня кончилась любимая тушь. А тут каникулы, море, пляж. Дело серьезное.
      Захожу в магазин, подбегаю к прилавку с косметикой. Слава богу, покупатели есть, а то терпеть не могу, когда измученная отсутствием народа продавщица смотрит на меня глазами голодного вурдалака. Стою, выбираю, продавщица изо всех сил пытается всучить сомневающейся даме тени подороже.
      Рядом со мной останавливается сухонькая старушенция и с любопытством пододвигается поближе к витрине. Но тут, абсолютно случайно, она обнаруживает на полу предмет, несомненно, заслуживающий большего внимания. Подняв объект с пола, она предъявляет мне, а затем и другим покупателям грязный, наполовину обгрызанный куриный окорочок сомнительной свежести. С вопросом: Это не вы уронили? она попыталась засунуть его в карман рядом стоящей упитанной гражданки. Та гневно отрицала свою причастность к несчастному окорочку. Но старушка, похоже, прониклась к нему определенной симпатией и решительно отклонила мое предложение угостить метрошную дворняжку. Бабулька рассудила, что ее найденышу полагается более блестящая участь, и она, воспользовавшись занятостью продавщицы, незаметно разместила его на прилавке, стратегически прикрыв его белокурым шиньоном. Довольная проделанной работой, старушка скрылась с места преступления, спрятавшись в примерочной кабинке.
      Я купила, наконец, тушь, но уходить не собиралась - уж больно любопытно было увидеть, чем все это кончится. Народу у прилавка стало поменьше, и продавщица стала поглядывать на меня с подозрением. Держу пари, она собиралась задать мне свой коронный вопрос Могу ли я вам чем-нибудь помочь?, когда к ней обратилась накрашенная сверх всякой меры пигалица лет тринадцати, спросив, имеются ли в продаже черные и зеленые лаки для ногтей. Оскорбленная сим вопросом до глубины души, молоденькая продавщица победным голосом провозгласила:
      * У нас в продаже есть все! , сопроводив свои слова размашистым жестом и на слове все сделав ударение. Ее рука описала полукруг и остановилась, указывая на крайнююю витрину, так и забыв опуститься, ибо зоркий глаз ее узрел на ней замаскированный по всем правилам военной тактики окорочок. На какую-то секунду девушка потеряла дар речи, но в следующий момент галантерею потряс вопль, напоминающий рев раненого слона в джунглях.
      Картина сия выглядела столь захватывающе, что поначалу я не поняла, почему она показывает на меня пальцем прибежавшей на вой заведующей. Однако я довольно быстро сообразила, что, как ни странно, являюсь главной подозреваемой. Тут, признаться, у меня начисто пропало желание смотреть продолжение спектакля и я с видом оскорбленной невинности удалилась, успев, правда, услышать сдавленное хихиканье из примерочной кабинки.
      Вся эта история немало меня позабавила, неприятный осадок, вызванный нотацией, исчез без следа. Когда я вечером садилась в скорый Москва-Таллинн, я все еще продолжала смеяться, вызвав этим подозрение родителей. Им явно показалось, что причина столь бурной радости - те три месяца, что я проведу без них. У меня была мысль развеять их сомнения, но на вокзал мы приехали поздновато и времени на это не осталось.
      На удивление, в моем купе ехала только я одна, дорога прошла на редкость спокойно и приятно, а вторжение таможенников показалось забавным разнообразием. Они не пытались особенно меня тревожить, обыскивать не стали и даже извинились. Что-что, а моим путешествием я осталась довольна.
      ***
      На следующее утро в девять часов поезд прибывал на Балтийский вокзал. Уже проехали автопарк, внизу у насыпи началась моя любимая каштановая аллея. Еще чуть-чуть, и виден уже Длинный Герман с сине-черно-белым флагом, а за ним и Верхний Город. Наконец за окошком асфальтовой колбасой потянулся перрон, и поезд с легким толчком остановился. Началась возня, пассажиры вытаскивали вещи и начали медленно пробираться гуськом к выходу. Я еще какое-то время посидела на месте - не люблю толпиться без надобности. Как только немного поредело, я взяла свою единственную сумку и одной из последних вышла из вагона.
      Каждый раз, как приезжаю, не могу не оглянуться вокруг и не вдохнуть глубоко свежий морской воздух. Разве московская гарь сравнится с этим? Я медленно шла к зданию вокзала. По приезде мой вагон оказался в самом хвосте поезда. Заодно смотрела внимательно по сторонам: не встречает ли кто? В принципе, я не сообщала точную дату своего приезда, лишь приблизительно, в радиусе нескольких дней. Но от моих родственников можно ждать всего, чего угодно. Иногда в них просыпается любовь, а в такие дни они готовы дежурить на вокзале день и ночь. Слава богу, никого не было видно. Признаться, мне не хотелось сразу ехать в свой городок, было бы неплохо прогуляться в одиночестве по столице, побродить по узким улочкам. Многие годы, пока я еще ездила с родителями, мой маршрут в Таллинне был Балтийский вокзал Автовокзал и обратно. Раз я сегодня без сопровождения, то собираюсь прогуляться. В пять с чем-то идет нужный мне экспресс, сейчас около десяти. Этого времени мне вполне хватит, а к вечеру буду дома.
      Главное здание вокзала недавно подверглось капитальному ремонту, все такое чистенькое и красивое. Я завернула в один из тупичков, к маленькому окошечку - надо было поменять деньги. У меня еще была кредитка, но с нее снимать ничего пока не хотелось, а месяц хранить рубли не к чему. Запихнув деньги в кошелек, я направилась вниз по лестнице в подвал, где размещались камеры хранения. Намеревалась сдать сумку, чтобы прогуляться по столице налегке..
      У железных решетчатых дверей сидел явно скучающий охранник лет тридцати с хвостиком. Я прошла мимо вглубь зала. Не люблю оставлять вещи прямо у входа. Нашла симпатичную ячейку и не без труда запихнула в нее сумку. На какой-то момент она не захотела влезать, но потом сдалась. Я занялась кодом.
      Вот уже несколько лет у меня есть неизменный шифр, как ни странно, ничего не имеющий общего с моей жизнью. Ведь есть же люди, которые набирают свои инициалы, номер квартиры или первые цифры телефона. Мне же мой код просто-напросто... приснился и с тех пор я так им и пользуюсь.
      Только сейчас я заметила, что общий ремонт ячеек не коснулся. Они были все те же - старые и поцарапанные. Кроме того, шалили диски с цифрами. Последняя моя тройка никак не хотела набираться, с явным упорством соскакивая на четверку. Я сосредоточилась, поставила ее очень осторожно, еще нажала на ручку и, о чудо!, она зафиксировалась. И, пока она не передумала, я быстренько сунула в щель жетон и с размаху захлопнула дверцу. Грохот эхом прокатился по подвалу, отскакивая от голых бетонных стен. Ишь! Мое высочество соизволило посетить их заведение, а они даже ящики отрегулировать не могут!
      Гордо продефилировав мимо служащих с видом оскорбленной примадонны, я поднялась наверх, в пекло города. Для Прибалтики денек на редкость, особенно в начале июня. Можно, конечно, пойти на пляж, да уж больно неохота, да и вещи я все сдала. Так что вперед, в Старый Город!
      Где-то в глубине души я всегда была неисправимым экспериментатором, жаждущим новых открытий. Как я мечтала изобрести лекарство от неизлечимой болезни, машину времени или еще какую-нибудь чушь --что-то такое, чтобы все ахнули. Или, на худой конец, чтобы моим гордым именем была названа какая-нибудь бацилла-мутант. Приятно ведь. Чисто по-человечески. Но увы, столь грандиозных событий не предвиделось, а потому я от души ставила желанные эксперименты на своей внешности. Напялить нечто из рода вон выходящее, экспрессивное, чтобы на окружающих сразу столбняк напал - это по мне. Какого цвета только не была моя голова! Сегодня она, например, сияла на солнце ярко-рыжим закатом с парой зеленых прядок на челке. Мимо такой гривы уж никто равнодушно не пройдет. И так я, приковывая к себе всеобщее внимание и неодобрение редких старушек, направилась через подземный переход к центру.
      Для начала в целях самоохлаждения я слопала мороженое в открытом кафе на ратушной площади, полюбовалась на драконьи головы под крышей, а затем побрела по маленьким магазинчикам вокруг площади. Именно в этих незаметных лавочках можно отрыть кучу прелестных, вручную сделанных вещей, и для дома, и для себя. Многие из них вообще в единственном экземпляре. Часа через два три я уже основательно нагрузилась покупками, но бес меня попутал заглянуть в большой сувенирный бутик. Тут-то и ждала меня, бедную, неприятная неожиданность.
      Есть среди моих многочисленных эстонских знакомых один кадр, на редкость занудный и приставучий. Познакомились мы случайно, по объявлению, и с тех пор такие знакомства я прокляла на всю жизнь. Одним летом, года три назад, мне было скучно, все друзья разъехались по заграницам, и от скуки я дала для прикола объявление в популярную газетку Kuldne Bоrs, по-русски - Холодный Борщ, то есть солянка из самых разных заметок. Что-то вроде Из рук в руки. Писем пришла куча, а я, идиотка, выбрала из этой кучи именно это ходячее недоразумение.
      На вид Олаф был просто отпад - шикарный блондин под два метра ростом, работал моделью, снимался в журналах мод и в рекламе. Как его увидела в первый раз, аж сердце екнуло. Действительность оказалась куда печальнее. Разговаривать с ним было невозможно, все темы он переводил на себя: какой я красивый и замечательный. Он гляделся в каждую витрину, постоянно поправлял прическу, ходил строго в ритм музыке. А поскольку музыка на улице звучала самая разная, в основном радио из палаток, то настрадалась я с ним всласть. Он то бежал, как ракета, ухватив меня за руку, так что я себе представлялась не иначе как зонтиком в ветреный день, то плелся нога за ногу, и ничего сделать было нельзя. И что самое противное - он считал, что все от него без ума, как будто внешность это все. Я как-то больше люблю умных мужчин, а манекен в качестве любовника меня совсем не привлекал. Когда я деликатно попыталась порвать отношения, он оскорбился до глубины души и приклеился как банный лист. Ему надо было знать причины - я же первая, кто его бросила. Он был на редкость надоедлив и настырен, и избавиться от него было нелегко. Слава богу, что я живу на курорте, а он в столице, а то бы я уже давно повесилась, ибо он доставал меня при каждой случайной встрече.
      Немудрено, что я обратилась в позорное бегство лишь только углядев этого типа на горизонте. Звякнув колокольчиком, он входил в магазин, как всегда, под музыку. Схватив в охапку все свои многочисленные пакетики, я взяла курс прямо на выход, по дороге вынужденно и кратковременно замаскировавшись под манекен, ибо враг ленивой колбасой зигзагообразно таскался от витрины к витрине, отрезая мне путь к отступлению. Проходя мимо чучела в красном парике, он покосился подозрительно, но мой расчет оправдался - он решил приклеиться к более живому объекту. Не желая быть свидетелем истязания продавщицы я, брякнув тем же колокольчиком, смылась с поля боя.
      Выскочив на свежий воздух, перевела дух. Надо же, какое невезение! Наткнуться на него в первый же день. Да, везет, как паралитику на лыжах. Однако, заев потрясение еще одной порцией мороженого, я весьма быстро успокоилась и продолжила моцион, изредка поглядывая по сторонам с опаской. Догуляв часов до 4-х, вдруг спохватилась - надо ведь успеть на Пярнусский экспресс в 17.12.
      Отправься я немедленно, я бы на него успела, даже с запасом, но надо было еще вернуться на Балтийский вокзал за багажом, во что бы то ни стало. Опоздай я на автобус, раньше восьми мне дома не быть. А дом всю зиму стоял пустой, все отсырело, еды никакой. Так что надо успеть в город до того, как дежурные магазины закроются. Ни голодать, ни таскать авоськи из столицы я не собиралась. Вот поэтому я стартовала с места в карьер как заправский спринтер.
      Штука-то еще в том, что с 16.30 до 17.30 камера хранения закрывается на перерыв, все идут в главное здание пить кофе, а уж от кофе ни один нормальный эстонец не откажется. Я должна успеть забрать сумку до того, как они уйдут, или не видать мне автобуса. Вот и неслась я по узким таллиннским улочкам, пользуясь головой вместо светофора - всем стоп, я бегу! - вся в пакетах и пакетиках, на любимых каблуках высотой в 10 см. Хорошенький вид эдакая пылающая метеорит-комета.
      Летела я по городу с бешеной скоростью, а почуяв финиш, припустила еще быстрей. По инерции в подвал по лестнице я чуть не спустилась носом вперед. 16.27 - успела. Сидящий внутри охранник уже собирался закрывать металлические двери. Ужом проскользнув, я показала ему на часы и побежала в конец коридора.
      До сих пор не понимаю, почему открывать я стала не свою, а соседнюю слева ячейку. В тот момент в спешке я этого не заметила. Левой рукой держалась за ручку, готовая мгновенно рвануть ее на себя, правой набирала код. В последний момент самая крайняя цифра соскочила, на ту самую злосчастную четверку, но я уже дернула за ручку, да так сильно, что открывшаяся дверца прищемила мне руку, столкнувшись с другим ящиком. Господи, как больно! Тот факт, что ящик открылся, меня ничуть не смутил, ведь это моя ячейка. И только когда здоровая моя рука вытащила оттуда маленькую черную сумочку (мужскую, судя по виду) вместо моей цветастой спортивной сумищи, тогда только я подумала - что-то не так. Проверила код изнутри - все как у меня, кроме последней цифры. Снаружи то же самое. Тут я догадалась посмотреть на номер ящика. Матерь Божия! К кому это я вломилась?! Ведь мой ящичек тут, справа, а этот чей?
      Я поставила черную сумочку обратно и стала отпирать свою ячейку. Так я и знала, здесь цифра тоже соскакивала, но он на четверку не открывался. Пришлось одной рукой насильно удерживать тройку, а другой производить все остальные манипуляции. Вытащив свою сумку, я поставила ее на пол и стала думать, что же мне делать. Единственный запасной жетон я израсходовала, закрыть отсек я не могла.
      У дверей уже давно дурным голосом вопил охранник - наверное, если он не получит минута в минуту свою дурацкую чашку кофе, у него развивается какая-нибудь острая форма каффеинового голодания с нежелательными последствиями на мозг. Меня слушать он упорно не хотел. И вот тут-то я сделала, может быть, самую ужасную глупость. Сумка выглядела дорого и внушительно, наверняка внутри есть карточка или визитка, с именем и адресом владельца. О том, что я могу оставить кого-то без бумажника, я не думала - с такими вещами не расстаются. Кроме того, этими камерами уже давно пользовались в основном местные, а не туристы. Все эти факты меня утешали. Скоро я все равно вернусь в столицу, через пару дней, раз так надо, но сейчас необходимо попасть на автобус.
      Я вытащила большой полиэтиленовый пакет, запихнула в него покупки, сумочку аккуратно положила внутрь большой сумки и, вытащив одну из своих маек, протерла все ручки на чужом ящике. Потом изменила начальный код на своем, чтобы идентичность не бросалась в глаза. Зачем? Насмотрелась детективов, наверное. Уж очень не хотелось, чтобы ко мне домой заявилась полиция. Конечно, это будет выглядеть подозрительно, но я была искренне уверена, что через несколько дней сумку верну.
      ***
      Вышла под недовольное ворчание охраны, будто в бреду села на трамвай, чуть было не перепутав маршрут, доехала до автовокзала, не обрадовал меня даже тот факт, что успела на экспресс. Сумка не давала мне покоя. Дорога показалась мне вечностью, хотя автобус приехал в Пярну на двадцать минут раньше. Делала я все автоматически - поймала такси, заехала в магазин, доехала до дома, расплатилась.
      Дом был тих и пуст. Внизу у лестницы на второй этаж нашла записку двоюродный брат ( он живет на первом этаже) с семьей уехал на выходные в деревню. Значит, до послезавтрашнего утра меня никто не побеспокоит. Летом в конце недели мало кто сидит в городе. Кинув сумки на кровать, открыла все окна. На улице даже вечером жара, пусть сырость выветрится. Протерла мебель, достала из коробки в каморке телевизор, принесла в комнату и подключила. Порылась в дорожной сумке и достала свое самое большое сокровище - небольшую черно-белую фотографию, с которой смотрел серьезный блондин, моя первая любовь, такая же вечная как и трагическая - и поставила ее на видное место. Уже можно жить.
      Приготовила наспех что-то перекусить и села за ящик. Мне всегда нравилось, что в Эстонии западные телеканалы транслируются без перевода. Английский я знаю свободно и слушать живую речь для меня сплошное удовольствие. Но сегодня это преимущество было явно не в кайф. Лениво ковыряясь вилкой, я пыталась понять, о чем речь, но вникнуть не могла. Мысли упорно возвращались к случайной находке.
      Хорошая кожа, мягкая, такая сумочка должна стоить немалых денег. Открыть... или не стоит? Любопытство мое, наверное еще не раз меня впутает в какую-нибудь глупость, устоять я не смогла. Раз я взяла, надо же знать, кому возвращать! Потянула за молнию с опаской, она поехала, как по маслу. Что это?! Я ожидала увидеть какие-нибудь документы, бумаги, но такое! Кто, упаси боже, будет набивать такую дорогую сумку старыми носками?! Первый, что я вытащила, был белый в веселую красно-зеленую полосочку. Эдакая рождественская колористика. На месте большого пальца внушительная дыра. К тому же носок явно не первой свежести. Что за чушь?
      - Индре, - обратилась я к блондину, - как ты думаешь, чтобы все это значило?
      Блондин не ответил. Он давно уже ни на что не отвечал, что совсем не мешало мне постоянно разговаривать с ним вслух. Да, несмотря на то, что прошли уже годы и годы с того дня как он погиб, я все еще не могла его забыть. С самого раннего детства я была безумно влюблена. Его смерть разбила мне сердце еще до того, как я успела как следует вырасти. До того даже, как я успела понять, что эта любовь - та самая, вечная... Поняла я это, когда его уже не стало. Пыталась покончить с собой, семь или восемь лет пребывала в жуткой депрессии. Потом как-то успокоилась, стала жить нормально, но уже никого я так не любила... И я так и не отучилась от привычки с ним разговаривать, советоваться и даже спорить - это всегда помогало разбираться в сложных вещах. Таких, как например, это.
      Никакой визиткой там и не пахло, зато куча носков на ковре смердела очень даже неплохо. Мне еще не приходилось встречаться с такой нежной любовью к грязным носкам. Чудно. Уже с брезгливостью засунув руку в сумку, я выудила завернутый в тетрадный клетчатый лист квадратный сверток. Бумагу я развернула и, скомкав, швырнула в носочную кучу. В руках у меня был самый обыкновенный черный футляр для ювелирных изделий. Сверху - три полосы: белая, синяя и желтая. Признаться, у меня мурашки по коже бегали, когда я его открывала.
      Внутри было достаточно простенькое по форме колечко - две полосы драгоценного металла, золота и платины, пересеченные по диагонали третьей полосой из семи бриллиантов квадратной огранки. По внутренней стороне шла надпись, но такими странными буквами, то ли готическими, то ли вообще иероглифами, что как я ни силилась, ни одного знака разобрать не смогла, не то что прочитать.
      Я положила это хозяйство на стол перед самым своим носом и закурила. Надо было подумать. Как-то все это нелепо...глупо. Но ведь какое-то объяснение должно быть! Вернуть кольцо я уже не смогу, ведь кому возвращать неизвестно. И что мне делать с ним, тоже. Взгляд нечаянно упал на клочок мятой бумаги на ковре. Может, он мне что-нибудь объяснит? Я подняла его, осторожно развернула и положила на стол. На нем твердым, но весьма эмоциональным почерком было написано, явно в спешке:
      Не могу его больше носить, это опасно. Сделай так, чтобы оно исчезло. Когда будет поспокойнее, и оно мне понадобится, я дам объявление о полосатых кроликах в Пярну П.... Будь поосторожнее, с ним шутки плохи. Не одевай ни в коем случае.
      L-H.
      Английские готические буквы я более-менее знала. Они очень шли сюда, по аналогии с надписью на самом кольце. L-H.... Кто такой? И почему он не может его носить? Кусается, что ли? И к чему такая маскировка и ненадежный способ передачи? Число в углу стоит вчерашнее...
      Вот где я по-настоящему задумалась. Куда я влипла на этот раз?! Индре смотрел на меня недовольно и даже осуждающе...
      Но что делать! Моя глупость опять взяла верх. Я решила так: раз оно должно исчезнуть, все идет как нельзя лучше. Я его спрячу и буду ждать заметку о кроликах в газете, благо брат ее выписывает. Они хотели, чтобы кольцо испарилось? Ради бога! Меня навряд ли найдут. Смою красную пенку с волос - все. В столице знакомых я не встречала, самовлюбленный Олаф не в счет. Охранник так торопился, что меня не рассматривал. В принципе, одна деталь может легко сбить всех с толку. Мои дикие волосы видели все, а на меня саму внимания не обращали. Навряд ли кто-нибудь сможет меня описать, тем более, что особых примет у меня нет. Разве мало в Эстонии высоких брюнеток?
      Следы я замела, выходит, правильно сделала. Все замечательно, меня не найдут. Теперь надо как следует подумать, куда этот перстень спрятать до поры до времени. Мне не нравилось только одно - вонючие носки, к сожалению, придется оставить как есть. Если отдавать хозяину, так уж полный комплект.
      ***
      На следующее утро я проснулась с не проходящей головной болью, которая тупой иглой засела где-то глубоко в висках и ныла, ныла так, что просто спасу нет.
      Снилась всякая чушь. Будто я стою у подножия огромного небоскреба, внизу сумрачно и холодно, но чем выше, тем светлее и светлее. Вершина теряется в облаках, а сквозь них изредка проникает ослепительно яркий свет, так что глазам больно. По стенам скользят стеклянные лифтовые кабины, снуют без остановки верх и вниз, но почти ни одна не доходит и до половины. Одна застряла наверху, не доходя несколько десятков этажей до облаков, стоит с открытыми дверями. К каждой кабине внизу стоит длинный хвост людей, лиц не разобрать. И такое чувство, что кто-то зовет меня наверх, просто магнитом тянет. Отвратительное ощущение.
      Было еще сравнительно рано для отдыхающей части населения, часов восемь, что ли. Неверной рукой я дотянулась до круглого трюмо и стащила с него старый бабушкин будильник. Ну да, 8:07. Магазин, значит, уже открыт. Вчера вечером я купила еды только на ужин, не до того было. Да и зачем? Все равно по утрам привозят все свежее. Я поставила будильник обратно. Может, поспать еще чуть-чуть? Нет, эта боль мне заснуть не даст.
      Еле-еле я стянула ноги с кровати, потащилась проверить, как обстоит дело с запасами кофе, чая и сахара. Терпеть не могу, когда что-то внезапно кончается или когда приезжаешь домой, а с прошлого года нет ничего. Поэтому в каморке у меня стоит запас. Кофе две банки, чая немного, но на первую неделю хватит, а вот сахара нет почти, придется купить.
      Вылезла я из дому, напялив спросонья черти что. Старые джинсы, живописно рваные на заднице, майка в краске ( в прошлом году дом красила, с тех пор не отстирывается), волосы дыбом - короче, караул ходячий. Рано, казалось бы, а уже душно, поскорей бы на пляж.
      Подхожу к воротам, а тут на перекрестке у дома притормозила желто-белая машина службы городского порядка. Простой и обыденный этот факт заставил меня отступить за куст шиповника. Ну вот, мания преследования у меня уже началась. Ездят патрули круглые сутки, десятки машин накручивают круги по городу - зрелище знакомое и давно привычное. С чего бы мне прятаться? Но я отступила назад и прикрыла волосы рукой. Их видеть не должны. Пулей взлетев обратно на второй этаж, схватила с вешалки бейсболку и напялила на голову, подтыкая вовнутрь непослушные пряди. Замаскировавшись, снова спустилась вниз.
      Как обычно в этот час, народу в магазине отоваривалось немного, в основном старушки. Эстонские старушки вообще на удивление активные, с раннего утра на ногах, копаются в саду, торгуют на рынке - редкая подвижность. Наверное, морской ветер действует.
      Долго в магазине торчать я не стала, взяла молока, творога и сметаны - на завтрак ничего больше и не надо - и смылась. Проверять эстонских старушек еще и на зрительную память что-то не хотелось. Плелась я оттуда еле-еле, нога за ногу, голова не проходила. Где-то в шкафчике у меня должен быть Аспирин Упса, выпью после еды, а то весь день промучаюсь. Скрипнула калиточкой, поднялась на внешнее нерабочее крыльцо к почтовому ящику. Эстония. Это, конечно, братова газета, но с него не убудет, если я почитаю ее за завтраком. Я закрыла ящик, обогнула дом и вошла. Сразу перемешала творог со сметаной и каплей молока, добавила сахарку. Налила кофе в любимую кружку и удобно устроилась за столом, расстелив газету перед носом.
      Хотя и принято подсмеиваться над эстонцами за их неторопливость, но для меня это спокойствие - самое главное счастье в жизни, особенно в первые недели после приезда из мегаполиса вроде Москвы. Отдыхаешь буквально душой и телом. Как приятно почитать газетку за чашкой кофе, полежать на пляже, медленно уминать мороженое в кафешке на пару с лучшей подругой....
      Кстати, интересно, Моника в городе или нет? Ладно, сейчас не к спеху. Я не торопясь отправляла в рот ложку за ложкой, прихлебывала кофе, мечтательно смотрела в окно ( чужой кот дрых на покрытой брезентом машине прямо под окном - вот нахал!) и лениво переворачивала страницы.
      Что меня особенно интересовало - это предпоследняя страница. Обычно там печатают местный криминал, несчастные случаи и объявления о розыске. По правде говоря, для меня это входит в разряд развлекательного чтива, настолько смехотворными кажутся эти хроники по сравнению с Дорожным Патрулем. За прошлый год в Пярнусском уезде совершено всего четыре убийства. И, скажите на милость, какой кошмар:
      Двое школьников взломали газетный киоск. Взяли жвачку и комиксы.
      Или:
      Вчера еще четверо велосипедистов вынужденно переквалифицировались в пешеходов.
      И это криминал?! Курам на смех, но местное население воспринимает все очень серьезно и даже расстраивается. Как-то, в гостях у моего любимого троюродного брата Янека, я смотрела телепередачу вроде нашего Патруля. Тогда у меня своего телевизора дома еще не было. Ну вот, большую часть программы показывали какого-то полицейского, в чинах я не разбираюсь. Он сидел и со скучающим видом рассуждал о причинах мелких правонарушений. Читал что-то вроде морали для подрастающего поколения. Единственный сюжет с места происшествия - Жигуленок наехал на столб в каком-то спальном районе, немного помялся капот. И моя тетя Айме восклицает: