Правильно ли она сделала, что пригласила его к себе? Что может изменить эта встреча? Она скажет ему то, что должна сказать. Совесть будет чиста?
      Он обещал прийти в десять, но в окно она увидела его в половине десятого. Это немножко разозлило: полчаса в запасе – лишнее время для подготовки к решительному разговору. Впрочем, ее полчаса никто не отнимал. Где он был? Торчал во дворе? Или пешком поднимался на десятый этаж? Как бы там ни было, а звонок в дверь раздался ровно в десять.
      Татьяна открыла, улыбнулась, немного смутившись, молча взяла из его рук белые гвоздики. Ее смутил его взгляд, требовательный и испытующий. Она не выдержала, первая отвела глаза и, чтобы сгладить возникшую неловкость, снова улыбнулась:
      – Проходи. Ты, наверное, замерз? Кофе будешь?
      Она прошла в кухню, он последовал за ней и сел на краешек стула. Она остановилась у плиты, спиной к нему и тут же кончиками напряженных нервов почувствовала его взгляд, пристальный и выжидательный. Она постаралась обернуться как ни в чем не бывало и протянула руку к чашкам на полке.
      – Зачем вы меня позвали? – жестко и как-то враждебно спросил он.
      Эта враждебность в очередной раз озадачила ее.
      – Я хотела с тобой поговорить, объяснить...
      – Что? – так же враждебно и отрывисто поинтересовался он.
      Татьяна глубоко вздохнула, перевела дыхание, немножко успокоилась и начала заготовленную речь:
      – Видишь ли, Алик... Я, конечно, очень ценю твои чувства, но... Я думаю, ты понимаешь, не могу ответить взаимностью... Я...
      – ...замужем, а ты намного младше, – закончил за нее Алик. – Вы это хотели сказать? Я знаю эти общие фразы. Что еще?
      Его слова были злы и насмешливы, но Татьяна постаралась сделать вид, что они ее нисколько не задели.
      – Ну, вот видишь, – улыбнулась она. – Ты сам все прекрасно понимаешь. Не злись и не расстраивайся. Ты очень хороший человек. Ты встретишь еще ту девушку, которая сможет оценить твои чувства, и...
      – Извините, – перебил ее Алик и встал, не глядя в ее сторону. – Мне пора. – Это прозвучало грубо, и он добавил: – Вещи еще не собраны.
      Алик врал. Его билет с самого раннего утра был сдан в кассу вокзала. Он не понимал, зачем это сделал, но твердо знал, что сегодня уехать не сможет.
      Он постарался спокойно завязать шнурки на ботинках, аккуратно застегнул куртку и впервые за все это время взглянул на нее. Она стояла, прислонившись спиной к стене коридора, и в ее глазах он вдруг прочитал растерянность и жалость. До резкой боли в груди, граничащей с сумасшествием, ему вдруг захотелось напоследок еще раз почувствовать теплоту и мягкость ее губ. Он шагнул к ней и закрыл глаза, ожидая пощечины. Время остановилось, он потерял его и не знал, отказывался понимать, что происходит. Ее губы отвечали, смущенно и страстно, и он не сразу это заметил. Потом она опустила голову, но не высвободилась из его рук.
      На кухне, надрываясь все сильнее и сильнее, завывал вскипевший чайник.
      – Я люблю... тебя... – прошептал он ей на ухо, и чувство радостного восторга охватило его: он сказал, смог сказать ей «ты».
      – Чайник кипит, – улыбнулась она и уткнулась лицом в жесткое плечо его кожаной куртки.
      – Я люблю тебя, – смелее повторил Алик.
      Она улыбнулась и промолчала.
      – А ты? Ты меня любишь?
      – Кофе наливать? – И она, выскользнув, поспешила на кухню.
      – Что? – не понял он.
      – Кофе! – ласково засмеялась она.
      И он засмеялся в ответ:
      – Конечно! Я ужасно замерз!
      – Тогда раздевайся и марш на кухню!
      Он снял куртку и снова подошел к ней. Она наливала кипяток.
      – Танюша, – позвал он и сам прислушался к необычному звучанию ее имени.
      – Что? – спокойно отозвалась она.
      – Ты меня любишь?
      Ему не нужен был ответ, он знал его, он спрашивал из счастливого эгоизма, и она прекрасно поняла это. Она ничего не ответила, только нежно и серьезно посмотрела на него и молча потянулась к его лицу.

      Он ласково скользнул губами по ее груди. Ее тело было жгуче-жаркое, нежное и послушное. Губы заметно припухли от его бесконечных поцелуев.
      – Танька, Татьянка, Танюша, хорошая моя, – повторял он ее имя как заклинание. – Я люблю тебя.
      – Я тебя тоже люблю. – Она шутливо хлопнула его по спине и слегка отодвинулась.
      Он поднял глаза и встретился с ее взглядом, пристальным и серьезным.
      – О Господи! Связалась с таким мальчишкой!
      – Не преувеличивай. У нас в возрасте почти нет разницы.
      – Да? А десять лет?
      – Не десять.
      – Ну да, девять с половиной.
      – Для тебя это имеет значение?
      – А для тебя? Неужели ты не мог найти женщину помоложе?
      – Я и не искал. Я знал, что встречу тебя.
      Она притянула его голову, поцеловала и улыбнулась:
      – Ты еще совсем маленький, Алька!
      – Слушай, называй меня как-нибудь иначе, – взмолился он. – Почему-то только ты выговариваешь мое имя так по-детски. Зови меня Александром, или Сашей, или Саней, как хочешь, только не Аликом.
      – А Шуркой можно? – поинтересовалась она.
      Алик расхохотался.
      – Нет, правда. Тебе идет имя Шурка.
      – Так меня еще никто не называл.
      – Значит, так буду называть только я. Ты не против?
      – Не против. Знаешь, Танюшка, мне кажется, что я знаю тебя давным-давно.
      – А тебе не кажется, что мы и в самом деле давным-давно знакомы? – напомнила Татьяна. – С твоего восьмого класса.
      – Я не про то. Я про последние две недели. Начиная с вечера выпускников. Впрочем, теперь мне кажется, что я любил тебя с восьмого класса.
      – О да! Ты с самого начала был ко мне неравнодушен. С самого первого дня, когда вы с Кременецким подсунули в мой стол лягушку.
      – Это была проверка. На новенького, – улыбаясь, пояснил Алик. – Правда, я уже не помню, выдержала ты ее или нет.
      – Наверное, нет, потому что чуть не заорала.
      – Ну не заорала же. Значит, выдержала.
      – А кнопки на стуле? А клей? А бесчисленные бомбочки? Это все тоже делалось от большой любви?
      – Конечно! А как же еще восьмиклассник мог выразить свою любовь к молоденькой учительнице математики?
      – Ну, например, пятерками, хорошим поведением.
      – Это для меня слишком банально, – поморщился Алик.
      – Ах вот оно что!
      – Да, Татьяна Евгеньевна, плоховато вы изучили подростковую психологию!
      – А я-то, дура, приходила домой и ревела. Хотела из школы уйти.
      – Из-за меня? – ужаснулся Алик. – Прости, я не думал, что тебя настолько задевала война с нами. Бедная моя!
      Он провел рукой по ее плечу, кончиками пальцев почувствовал ответную дрожь и совсем близко увидел ее полуоткрытые губы.
      – Танюшка, выходи за меня замуж, – предложил он.
      – Вообще-то я замужем, – улыбнулась Татьяна. – Ты забыл?
      – Нет, не забыл. – Алик заговорил напористо и резко. – Я хочу, чтобы ты развелась со своим Игорем.
      Она молча помотала головой.
      – Почему? Ты же не любишь его.
      – Откуда тебе знать?
      – Я вижу. Да ты и сама говорила.
      – Не ври. Я не говорила этого никогда.
      – А про чувство благодарности?
      – Да, я очень благодарна Игорю. Он спас меня. Мне всегда было с ним хорошо и спокойно. Это правда, страстной любви с моей стороны не было, но мне казалось, что для брака это даже лучше.
      – Но ведь благодарность – это не любовь.
      – В какой-то мере любовь. Давай оставим этот разговор, Шурка. Он все равно ни к чему не приведет.
      – Почему? Ты любишь меня?
      – Люблю. Иногда мне даже страшно становится из-за этого. Я не ожидала, что смогу так полюбить.
      – Тогда в чем же дело? Я обещаю, ты будешь счастлива со мной.
      – Неужели ты думаешь, что я способна сейчас на такой поступок? Извини, Шурка, я не хочу тебя обижать. Давай прекратим говорить об этом.
      – Значит, ты мне не веришь. Ты думаешь, что я брошу тебя.
      Она закрыла его рот ладонью:
      – Помолчи. Иначе ты наговоришь много лишнего, и мы только поссоримся. Послушай меня. Твое предложение слишком неожиданно. Мне нужно подумать и все взвесить. Я не могу дать ответ тебе сейчас.
      – Когда же ты его сможешь дать?
      – Не знаю. Когда я буду готова к такому разговору, я скажу тебе. Не обижайся, постарайся меня понять.
      – Я понимаю. Конечно, думай сколько угодно. Я буду ждать. Ты все равно станешь моей женой, и я увезу тебя отсюда. Тебя и Женьку.
      – Знаешь, Шурка, я вдруг вспомнила, что знакома с твоими родителями. Твою маму я раз пять вызывала в школу, и пару раз она приходила. А твой отец разговаривал со мной, когда у тебя в аттестате выходили двойки по алгебре и геометрии. Ты здорово похож на него.
      – Ну, вот видишь. Значит, вас и знакомить перед свадьбой не надо. Я думаю, они тебя тоже вспомнят.
      – Боже мой! Шурка! Вот уж такого поворота судьбы я никак не ожидала. Рассказать кому, это же смех! Я влюбилась в Данилина! Если бы ты знал, как я была счастлива, когда ты окончил школу! Я и тройки-то тебе в аттестате согласилась поставить только потому, что с ужасом представила, что ты останешься еще на год! Я искренне надеялась, что не увижу тебя никогда в жизни.
      – Взаимно, – улыбнулся Алик. – Я тоже ненавидел тебя все эти годы. Но сейчас я безумно благодарен Лешке.
      – За что?
      – За то, что он затащил меня на этот школьный вечер. За то, что он клятвенно пообещал мне, что тебя там не будет. Он был твердо уверен, что ты ушла в другую школу.
      Татьяна не могла сдержать улыбки:
      – Выходит, во всем виноват Кременецкий?
      – Нет. Во всем виновата ты. Ведь это ты окликнула нас. Неужели ты думаешь, что мы подошли бы к тебе добровольно?
      – Не подошли бы?
      – Конечно, нет. Я же боялся тебя как огня.
      – А теперь?
      – Теперь я боюсь только одного, – посерьезнел Алик. – Я боюсь потерять тебя.
      – А Леша Кременецкий... – Татьяна запнулась. – Он знает о нас с тобой?
      – Нет. Я не говорил ему.
      – Лучшему другу? – удивилась Татьяна.
      – А зачем? Я скажу ему, когда ты согласишься выйти за меня замуж. Вот тогда я приглашу его в свидетели.
      – Ты опять за свое? Пока что я еще не собираюсь выходить за тебя замуж. – Татьяна почувствовала, как Алик резко напрягся, и постаралась смягчить свои слова: – Мы же с тобой договорились, я буду думать.
      Алик обиженно молчал. Татьяна обняла его и попыталась поцеловать, но он отвернулся.
      – Шурка! Ну не обижайся! Ну будь умницей! Я обещаю тебе, мы поговорим об этом позже, не сегодня.
      – Ты относишься ко мне как к мальчишке.
      – Ты и есть мальчишка. Дуешься без всякого повода.
      Она снова попробовала поймать его губы, но он упрямо отворачивался.
      – Ну? – возмутилась она. – Мне еще долго выпрашивать твоего поцелуя? Это неуважение к старшим, в конце концов!
      – Попроси еще. Оказывается, это так приятно.
      – Поцелуй меня, Шурка, – повторила она.
      – Еще!
      – Поцелуй меня.
      Алик засмеялся и встретил ее губы.

      – Алечка, а у аспирантов каникулы дольше, чем у студентов?
      – Нет, мам, такие же.
      Алик уже минут пять размешивал в чашке сахар. Они сидели на кухне вдвоем. Отец ушел на работу, Галка – в школу, а у мамы был какой-то отгул. Этот отгул срывал все планы: через полчаса должна была прийти Татьяна.
      – Сынок, у тебя что-то случилось?
      – Нет, – поморщился Алик. – С чего ты взяла?
      – Раньше ты как-то рвался в Москву, в университет, к ребятам... А теперь... Каникулы уже кончились, а ты все дома.
      – Уже надоел? – улыбнулся Алик.
      – Алечка! Ну как ты такое мог подумать? – Мама обиженно встала из-за стола.
      – Ладно, мамуля, не обижайся, я пошутил. Ты права – я прямо сейчас иду за билетом.
      – Сынок, мне кажется, у тебя какие-то неприятности в Москве. Ты не скрывай, расскажи. Когда расскажешь, сразу на душе легче станет. Может, у тебя с какой-нибудь девушкой нелады? Я все пойму, сынок.
      – Я знаю, что ты все поймешь, мам. Ты же у нас самая лучшая. Только ты напрасно беспокоишься. У меня все в порядке, честное слово. И с девушкой тоже все отлично. Спасибо за завтрак, мамуля, я побежал.
      – Куда?
      – За билетом. Загостился я. В университете нагоняй получу.
      Алик торопился к Татьяне.
      Да, мама права, погостил, пора и честь знать. Его наверняка потеряли. И преподаватели, и друзья. Занятия-то уже неделю идут. Но как об этом сказать Татьяне? Не потеряет ли он ее, расставшись до лета?
      – Я приеду в июле. Приеду обязательно. – Он держал ее за руки и втолковывал, как маленькой. – Ты не думай, что я сбегу, что я больше не появлюсь...
      Она кивала, рассеянно, почти ничего не соображая. Близкое расставание совершенно выбило ее из колеи. Она почему-то не думала, что оно наступит так скоро.
      – У тебя не будет времени соскучиться, – уговаривал Алик. – Всего четыре месяца, а дел у тебя по горло. До июля ты все должна решить, ты должна поговорить с Игорем, подать на развод, уволиться. Не думай, что я шучу. Летом я вернусь, чтобы забрать тебя и Женьку в Москву. Соберись тут как следует. Не забудь носовые платки!
      Татьяна слабо улыбнулась.
      – Ну, вот видишь, ты у меня умница. Я буду часто звонить, я тебе еще надоем, но учти: я тебя никогда не отпущу...
      Алик вернулся под вечер. Дома была только Галка.
      – А мама?
      – Пошла по магазинам.
      – Тебе этого ответственного дела не доверяет? – усмехнулся Алик.
      Галка пожала плечами:
      – Я и не напрашиваюсь.
      – Понятно... А я послезавтра уезжаю.
      – За билетом ходил?
      – Ага.
      – А как же твоя любовь? – Галка хитро глянула в его сторону. – У тебя, кажется, идиллия?
      – Да ты ясновидящая. Или гадалка, – улыбнулся Алик. – Признавайся, на картах гадала? Или на кофейной гуще?
      Галка хмыкнула:
      – У тебя на лбу большими буквами написано. Она тебя любит?
      – Любит.
      – Ты собираешься на ней жениться?
      – Обязательно.
      – Когда?
      – Летом.
      – Серьезно?
      Алик кивнул:
      – Надеюсь, ты меня не опередишь?
      – Не знаю, не знаю. – Галка засмеялась. – Тебе стоит поторопиться.
      – Галка! Не подводи! Я старше, я женюсь раньше.
      – А почему ты меня не познакомил со своей невестой?
      – Летом и познакомлю. Ты же тоже не торопишься меня со своим женихом знакомить.
      – Ой, Алька! Я с тобой тут совсем заговорилась! Генка вот-вот зайти должен, а я еще не накрашена, не одета. – Галка засуетилась, забегала по квартире. – Мы с ним на день рождения к Лариске идем... Ой! Алька! Это Генка! Открой, пожалуйста, я сейчас!
      Галка шмыгнула в комнату и захлопнула за собой дверь. Честно говоря, Алику сегодня меньше всего хотелось знакомиться с Галкиным женихом. Он вздохнул и пошел открывать.
      – Геннадий, – представился высоченный широкоплечий парень.
      – Александр. Проходи. Галка сейчас соберется.
      – Геночка! Я быстренько! – проворковала из-за двери сестрица. – Поболтайте там пока с Алькой.
      – Много о тебе слышал, – широко улыбнулся Генка. – Галочка рассказывала, что ты в Москве, в университете. Что ты в эту... аспара... аспири...
      – В аспирантуру, – помог Алик.
      – Во-во! В аспирантуру поступил. Никак это слово запомнить не могу, ты уж извини.
      – Ничего страшного. Ты присаживайся. Галка еще полчаса наряжаться будет.
      – Это я знаю, – снова широко улыбнулся Генка.
      – Ничего подобного! – крикнула Галка. – Еще пять минут.
      Генкина улыбка раздражала Алика, но он изо всех сил сдерживался.
      – А ты чем занимаешься? Галка говорила, что ты уже отслужил...
      – Да. Вернулся три месяца назад.
      – Работаешь?
      – Да. На заводе. Иногда халтурку подбрасывают.
      – То есть?
      – Ну, кому что починить, где что разгрузить.
      – А профессия?
      – Фрезеровщик. ПТУ до армии окончил. Но сейчас, сам знаешь, на заводскую зарплату долго не протянешь. Пора менять работенку. – Генка громко засмеялся. – Меня ребята в милицию тянут. Наверное, пойду. А чего? Здоровый, молодой, армию отслужил, да и работа не пыльная: сутки по участку погуляешь, трое дома.
      Алик кивнул, делая вид, что очень озабочен его дальнейшей трудовой жизнью:
      – Участковым, что ли?
      – Не, каким участковым? Для этого офицерское звание надо получить, школу милиции окончить. А я-то сержант.
      – Тогда по какому участку ты сутками гулять собрался? – Алик едва сдерживал улыбку, задавая ему совершенно глупые вопросы, но Генка, похоже, принимал все за чистую монету и старательно пояснял.
      – Ну, это типа охраны общественного порядка, понимаешь? Собираются два-три мента и бродят по участку. Чтобы нарушений, значит, не было.
      – Тяжко бродить сутками-то, – посочувствовал Алик.
      – Э-э! Да кто же сутками бродит? У меня кореш из десанта уже второй год там работает. Так он мне рассказывает: выходишь на дежурство, и в кафе. Сидишь целый день, с ребятами, с девчонками болтаешь... Класс!
      – А как же нарушения?
      – Ну, когда ЧП какое, так начальство по рации вызовет.
      – Понятно. Действительно, работенка не пыльная.
      – И платят нормально. Я же как-никак жениться собираюсь. – Генка хихикнул. – Вот на твоей сестренке вроде. Мы с ней уже об этом толковали. Она не против.
      – Погоди-погоди! Что значит – не против? – Алик строго взглянул на Генку, и тот смутился. – Ей еще школу окончить надо.
      – Ну, это понятно, – оживился Генка. – Раз надо, так окончит, конечно.
      – Потом ей в институт поступить нужно, – продолжал Алик.
      – Ну, захочет – поступит. Тут уж замужество не помеха. А не захочет, так я ей и без института работу найду...
      – Геночка, я готова! Пошли.
      – Постой, мы с Александром еще не договорили.
      – Пошли-пошли! Мы уже и так опоздали! В другой раз договорите. Обувайся!
      – Приятно было познакомиться! – крикнул вслед жениху Алик. – Тебя когда ждать, сестрица?
      – Ты выставляешь его идиотом, – прошипела Галка, прикрыв дверь. – Я не для этого вас познакомила!
      – А я тут при чем? Неужели ты сама не видишь, какой он дурак?
      – Ты сам дурак! Испортил мне все настроение.
      – Я не разрешаю тебе выходить за него замуж.
      – А я и не спрашиваю твоего разрешения! – Галкины глаза метали колючие молнии. – Как-нибудь сама разберусь! Без тебя!
      – Галочка! Я жду! Мы опаздываем, – донеслось из коридора.
      – Ну, беги к своему ненаглядному, он ждет.
      Галка ничего не ответила, только фыркнула и на прощание оглушительно хлопнула дверью.

      Весь вечер Татьяна не находила себе места. Алик уехал. И что-то важное, крайне необходимое пропало вместе с ним. Это злило. В каком-то отупении и бессилии она шаталась по квартире, не имея желания на чем-то сосредотачиваться.
      До сегодняшнего дня она самой себе не признавалась, насколько серьезна ее любовь. Этот молоденький мальчик сумел привязать ее к себе сильнее, чем она рассчитывала.
      Черт возьми! Зачем она вообще пошла на все это? До его появления все в ее жизни было тихо и размеренно. Муж, дочь, родители, любимая работа... С появлением Алика что-то навсегда сломалось в привычном многолетнем укладе жизни.
      Почему навсегда? Дня через три приедет Игорь, и все вернется на круги своя.
      Вернется ли? Пожалуй, нет. Алик будет звонить, Алик приедет летом... Алик, Алик, Алик...
      Как она сможет скрыть все это от Игоря? Он сразу же почувствует неладное. Сразу же. Она не гениальная актриса, чтобы делать вид, что ничего не произошло. Он поймет по ее глазам, по ее словам, по ее нервному ожиданию. Он поймет, и что будет делать она? Оправдываться? Говорить о мимолетном увлечении? О затмении, которое больше не повторится?
      Да, скорее всего Игорь простит. Но принесет ли это облегчение ей?
      Нет ничего проще порвать связь с Аликом.
      Вот уж нет! Как раз от Алика так просто не отвяжешься. Он пообещал приехать за ней летом и приедет обязательно.
      Откуда такая уверенность? За четыре месяца много воды утечет. Конечно, не хочется так думать об Алике, но ведь он еще совсем пацан – встретится симпатичная девица, и он вмиг забудет о ее, Татьянином, существовании.
      Тогда какие вопросы? Нужно соглашаться выйти за него замуж, пока он предлагает.
      Татьяна положила голову на тетрадки с контрольными и застонала вслух.
      – Мам! Тебе плохо?
      Испуганные Женькины глаза, детские руки, обнимающие за плечи.
      – Нет, доченька. Все нормально.
      – Ты стонешь.
      – Я просто устала.
      – Тогда ложись спать. Проверишь эти тетради завтра.
      – Я сейчас лягу. А ты почему не спишь? Завтра рано вставать. Быстренько в постель! Спокойной ночи, доченька!
      – Спокойной ночи! Ты точно не заболела?
      – Точно, точно.
      – Смотри! А то я бабушке позвоню.
      – Не надо никуда звонить. Ложись спать.
      Женька чмокнула ее в щеку и пошлепала босыми ногами в свою комнату.
      А как же Женька? Как она объяснит дочери, почему она разводится с отцом и выходит замуж за какого-то парня? Захочет ли Женька уехать с ней или предпочтет Игоря? Все не так просто...
      Все слишком непросто, слишком сложно. И все, буквально все в жизни Игоря, Алика, Женьки будет зависеть от нее, от ее решения, от ее разума и здравого смысла.
      Ну, уж здравый смысл всегда будет на стороне Игоря и Женьки!
      Наверное, да. Их двое, она живет с ними много-много лет, она любит их.
      А Алик?
      И Алика любит. Но он один, и за страстной неделей их отношений тяжело было разглядеть его характер, его человеческие свойства, его надежность. Он еще мальчик. Может, он и вправду думает, что влюбился всерьез и на всю жизнь. Но она-то взрослая женщина! Она-то должна понимать, что, согласившись на новое замужество, может потерять все на свете, в том числе и собственного ребенка.
      Да какой он мальчик?! То, что он младше на десять лет, не значит, что он ребенок. В его возрасте люди не только женятся, но и детей воспитывают. Вот тот же Лешка Кременецкий, например. В ее глазах он тоже пацан, а у него уже семья, жена, сын. Он глава семейства. Почему Алик не может справиться с этой ролью?
      Боже! Какой сумбур в голове! Вопросы, ответы, вопросы, ответы. Сотни вопросов и тысячи ответов. И нет надежды, что когда-нибудь она сможет принять окончательное решение.
      Нет! Так дело не пойдет! Решение она должна принять. И сделать это надо сейчас, до первого звонка Алика, до приезда Игоря. Тянуть ни к чему.
      Тянуть ни к чему, это точно. Но утро вечера мудренее. У нее разламывается голова, сейчас она даже не в силах спать, не то что принимать жизненно важные решения...
      Татьяна так и заснула, положив голову на непроверенную контрольную, не выключив настольной лампы. Разбудил телефонный звонок. Она мельком глянула на часы. Половина шестого утра. Кто это трезвонит в такую рань?
      – Танюшка! Это я! Привет!
      Голос Алика тонул в помехах, она едва разбирала слова.
      – Ты откуда? Тебя что, высадили из поезда?
      – Нет! Я звоню, чтобы сказать тебе доброе утро! Я тебя люблю!
      – Откуда ты звонишь, сумасшедший?
      – С какой-то станции, из автомата на вокзале.
      – С какой станции?
      – Да черт ее знает! Я на название не глянул. Проводница сказала, полчаса стоим. Я и подумал, что успею с тобой поговорить.
      – Ты у меня совсем дурачок, Шурка! – Татьяна счастливо улыбнулась. – Беги сейчас же в вагон, слышишь? Ты отстанешь от поезда!
      – Если отстану, вернусь к тебе. Не прогонишь?
      – Конечно, нет...
      – Все. Монетки кончаются. Я тебя целую и очень-очень люблю...
      Пи-пи-пи...
      Татьяна положила трубку.
      – Кто звонил, мама?
      – Спи. Это тетя Клава.
      – Дозвонилась наконец?
      – Дозвонилась. Спи. Еще очень рано.
      «Если отстану, вернусь к тебе. Не прогонишь? – Конечно, нет...»
      Вот тебе и окончательное решение! Вот тебе и нет ничего проще, чем порвать с Аликом.
      Спать больше не хотелось. Вереница вечерних мыслей болезненно возвращалась вновь.
      Пожалуй, у нее есть все шансы сойти с ума. Вот тогда она уже не будет нужна ни Алику, ни Игорю.
      Перспектива сумасшедшего дома ее нисколько не прельщала.
      Может, решать одной ей действительно не под силу? А у кого спросить совета? Не у Игоря же?
      «Как ты думаешь, дорогой, мне остаться с тобой или развестись? Дело в том, что у меня появился другой, и он предлагает выйти за него замуж...»
      Вот будет весело! Так же весело, как если бы она советовалась по этому вопросу с Аликом. Нет-нет, у мужчин спрашивать совета – это дохлый номер.
      Только женщина сможет понять ее в такой ситуации.
      Какая женщина?
      Может, поговорить об этом с мамой?
      Да, пожалуй, она поймет, хотя и будет здорово ругаться. Но совет матери Татьяна знала наверняка: «У вас с Игорем растет ребенок, и ради дочери вы обязаны сохранить семью. Чего в жизни не бывает? Бывают и измены. Но нельзя же из-за какого-то мальчишки очертя голову бросать все на свете. Расскажи все Игорю. Он любит тебя, он простит. А этому молодому прохвосту совершенно ясно дай понять, что между вами все кончено. Позвонит, попишет, пострадает и отстанет».
      Татьяна тяжело вздохнула. Такой совет ее явно не устраивал.
      Хотела услышать другое? Тогда вообще зачем нужны какие-то советы?
      И все-таки нужны.
      Зойка! Да-да, именно Зойка!
      Лучшая подруга не будет так категорична, хотя кто знает...
      Зоя обладала репутацией абсолютно самостоятельной и независимой незамужней привлекательной женщины. Ее флиртами и романами не удивишь! Вот она-то может не просто посоветовать, а понять. Пожалуй, с ней стоило поговорить гораздо раньше.

      В Москву Алик возвращался, конечно, не с одним маленьким чемоданчиком. Мама нагрузила несколькими объемистыми коробками с продуктами. Алик тщетно объяснял, что в московских магазинах еда пока есть.
      – Ну да, – согласилась мама. – По визиткам.
      – По визиткам только промтовары. А у вас талоны...
      – Не возражай.
      Алик особо и не возражал. Только теперь, на подъезде к Москве, тоскливо соображал, как добраться до камеры хранения. Нужно было позвонить Никите, чтобы встретил.