Небрежно сунув в паспорт оранжевую полоску билета, Алик вышел из маленького здания вокзала. Все. Решено и сделано. Он уезжает через неделю. Может, сказать об этом Татьяне?
      Да, конечно, она ведь жутко расстроится! Алик усмехнулся. Как будто ей есть разница – через неделю он уедет или завтра.
      В полупустом автобусе Алик занял любимое с детства место у кабины водителя и смотрел на бегущее полотно дороги. Смотрел и думал. Думал о ней, думал о себе, думал о том, какие неожиданные повороты имеет порой жизнь. Вот у автобуса все ясно и понятно: определенный маршрут, определенные остановки. Может, и в его, Алика, маршруте тоже давно была определена вот эта остановка, вот этот поворот, вот эта встреча...
      Путь от остановки до дома шел через школьный двор, и Алик решил, что и это судьба, и это тоже заложено в его маршруте.
      Он стремительно поднялся на третий этаж и, как вчера, остановился у кабинета математики. Из-за двери слышался голос Татьяны, она что-то объясняла у доски, и Алик вдруг сообразил: у него даже нет уважительной причины начать с ней разговор. Это вчера он мог что-то соврать, а сегодня?
      Он так и не осмелился постучать. Скоро звонок, и еще глупее будет положение, когда закончится урок. Татьяна откроет дверь, и что скажет он? Стоял и подслушивал?
      Так же стремительно Алик спустился и почти в дверях столкнулся с Владом.
      – Данилин! – Влад широко улыбнулся и облапил обалдевшего Алика.
      Это ж надо! Такое невезение! Не захотел Татьяне объяснять свой приход, придется объяснять придурку Владу.
      Мысли мелькали как в калейдоскопе, выбирая самую реальную из всех существующих причин.
      – Ты ко мне? – весело спросил Влад, и Алик ухватился за его спасительный вопрос.
      – Конечно, к тебе, – моментально отреагировал он. – К кому же еще? Ходил за билетом, шел мимо, дай, думаю, загляну к Владу. На вечере-то так и не поговорили толком. А тебя нет. Я уж домой собрался.
      – Значит, я вовремя! – сияя, заключил Влад. – Пошли в кабинет, до моего урока еще минут двадцать плюс пять минут перемена!
      Тоска! Двадцать пять минут слушать бред Влада да еще делать вид, что тебя это страшно интересует! Это же просто добровольное поднятие на эшафот!
      Алик послушно плелся за Владом, размышляя, как бы пораньше удрать, но ничего умного в голову не приходило.
      Влад открыл кабинет физики и жестом радушного хозяина пригласил Алика войти. Показушник! Ведет себя так, будто уже директор школы, не меньше!
      – Кстати, Данилин, мне место завуча предлагают, – тут же ответил на его мысли Влад. – Как думаешь, стоит согласиться?
      Предлагают! Как же! Папаша старается, в министры сынка продвигает.
      – По-моему, не стоит, – равнодушно ответил Алик.
      – Почему? – опешил Влад.
      – Суета, нагрузка, ответственность, никакой личной жизни... Сдохнуть можно.
      – Ну, брат! – снисходительно улыбнулся Влад. – Ты даешь! Это же карьера. А ради карьеры можно и потерпеть.
      – В директора метишь? – улыбнулся Алик.
      – Можно и повыше. С моими организаторскими способностями не резон всю жизнь проработать рядовым учителем. Сам понимаешь, если мужчина идет работать в школу, значит, рассчитывает стать по меньшей мере директором.
      Влад втолковывал свою философию с таким превосходством и чванливой глупостью, что Алик ясно понял: двадцать пять минут с бывшим одноклассником – это выше его сил.
      – ...Это женщина может, как наседка, всю жизнь просидеть на учительской должности. Да еще потом гордиться будет, как наша Валентина: «Ах, каких я деток воспитала!» Или Танечка...
      Так! Вот о Танечке не надо, Алик не намерен слушать гадости про нее...
      – Кстати, о Танечке, – прервал он Влада. – Ты не знаешь ее домашний телефон?
      Влад онемел, ошарашенный.
      – Понимаешь, она в четверг позвала меня провести классный час, а я, честно говоря, сомневаюсь, что найду для этого время, – небрежно продолжал Алик.
      – Ну, так скажи ей об этом.
      – Да при встрече как-то неудобно. Пообещал, а теперь... Ну, сам понимаешь. А по телефону – совсем другое дело. Сказал – не смогу и все...
      – Без проблем, – понимающе откликнулся Влад. – Погоди, у меня в столе где-то был ее номер... А ты что, уже уезжаешь?
      – Через неделю. Билет на вторник взял, а дел еще по горло. Встретиться со всеми надо, поговорить, выпить.
      – Святое дело! – кивнул Влад. – Пиши.
      Алик записал номер телефона и аккуратно положил бумажку в карман. На такую удачу он даже не рассчитывал! Ну, теперь оставшиеся пятнадцать минут он, так и быть, послушает Влада. Надо же его чем-то отблагодарить за подарок.
      ...От беседы с бывшим одноклассником жутко разболелась голова. Конечно, игра стоила свеч: теперь Алик имел телефон Татьяны, но шум в голове никак не хотел утихать и идиотские мысли назойливо крутились как заезженная пластинка.
      Алик болезненно усмехнулся: вечер, и он опять на посту. Это вечернее дежурство становится привычкой. Ждать Татьяну у своего подъезда глупо и бессмысленно. Почему бы не подождать у ее подъезда? Но он не видел в прошлый раз, в какой подъезд она нырнула.
      – Алик! – ясно услышал он и вздрогнул от неожиданности. Он даже не сразу понял, что произошло. Она сама окликнула его и теперь, улыбаясь, спешила ему навстречу.
      – Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна! А я вот... – Он замялся.
      – Ты не меня тут караулишь? – спросила она и тут же весело рассмеялась.
      – Да... То есть нет... То есть, конечно, вас...
      – Ну ладно, ладно, джентльмен! Боишься обидеть? Я же понимаю, просто стоял и курил.
      – Не просто, – вдруг сказал Алик. – Вчера вас не было. Я ждал до девяти.
      Татьяна опешила, замолчала и потом произнесла как-то виновато:
      – Я возвращалась в десять. На педсовете задержали.
      Повисло неловкое молчание, и они медленно зашагали к ее дому.
      – Сегодня я раздобыл ваш номер телефона. – Алик шел на открытый риск, и где-то под ложечкой возникло забытое детское ощущение качелей: животного страха и бесшабашной радости одновременно.
      – Где? – спокойно ответила Татьяна.
      – У Влада.
      – И зачем?
      – Чтобы позвонить! – Алик откровенно бросал вызов, но она его не принимала.
      – Хотел обсудить что-нибудь важное?
      – Да... То есть нет... – Алик запутался, твердая почва его атаки пошатнулась, и он сник. – Так... Хотел уточнить насчет классного часа.
      – Ничего не изменилось. Классный час состоится послезавтра.
      – Угу...
      Алик поймал ее насмешливый взгляд и разозлился: он опять превращается в мальчишку-ученика. Кажется, ее ничуть не удивило то, что он собирался позвонить. Да и чему тут удивляться? Ну, возникли вопросы, ну, позвонил...
      Татьяна теперь молчала. Молчал и Алик, боясь снова оказаться в глупом положении. Всю дорогу он искал тему для разговора, но никак не мог найти ничего подходящего. Время от времени он снова и снова ловил ее взгляд – любопытство, смешанное со снисходительной улыбкой, и еще больше терялся.
      – Спасибо за компанию, – наконец сказала она.
      – Может, проводить до квартиры? – с какой-то мстительной злостью предложил Алик. – Боитесь, что напрошусь на чай? Или у вас ревнивый муж?
      Татьяна расхохоталась:
      – Во-первых, муж работает, вернется через две недели. Да и потом, у него нет привычки ревновать меня к ученикам. Даже к бывшим. А во-вторых, на чашку чаю я тебя действительно пока не приглашу.
      Алику и самому стало смешно: тоже мне отомстил!
      – Только пока? – зацепил он ее.
      – Иди, Данилин, иди! Чая не будет! – Она шутливо толкнула его и скрылась в подъезде.

      Ночью Алик долго не мог уснуть. Раз за разом он прокручивал в памяти последний разговор с Татьяной, вслушивался в каждое слово и старался понять. Что-то произошло сегодня, что-то изменилось в их отношениях. Но что?
      Исчезла ее насмешливость, ее снисходительность? Да, но лишь на какой-то момент.
      Он проявил излишнюю напористость? Наверное, но она мастерски отбила все его атаки.
      Что же тогда произошло?
      И все-таки на следующее утро Алик был твердо уверен, что встретится с ней, что она, так же как и он, будет ждать вечера и их встречи. От понимания этого немножко кружилась голова, хотелось петь, прыгать, орать от радости. Он считал часы и минуты до встречи и в конце концов не выдержал.
      Спрятав хрупкие стебли белых гвоздик под теплой полой куртки, он нетерпеливо прогуливался у подъезда уже в пять часов.
      Может, пойти ей навстречу?
      Чем раньше он ее встретит, тем дольше будет продолжаться их короткая прогулка.
      Зачем цветы? Вдруг это ее рассердит? Нехорошо пользоваться тем, что муж вернется только через две недели, когда тебя уже не будет в городе?
      Ерунда! Нашелся тоже герой-любовник! А цветы... Пусть расценивает их как хочет. Может быть, это просто благодарность от бывшего ученика.
      Благодарность от отпетого двоечника? По меньшей мере странно.
      Алик почти дошел до самой школы, когда заметил наконец знакомую тоненькую фигурку.
      – Это вам. – Алик неловко протянул Татьяне цветы.
      – Ты уже не боишься моего ревнивого мужа? – лукаво усмехнулась она.
      – Ну, во-первых, он на работе, вернется через две недели. А во-вторых, у него нет привычки ревновать вас к ученикам. Даже к бывшим.
      Татьяна рассмеялась и взяла гвоздики.
      – Благодарю. А почему ты вчера не позвонил?
      – Зачем?
      – Уточнить насчет классного часа.
      – Я же все уточнил. – Алик постарался сказать это равнодушно, а сердце предательски громыхало внутри.
      Что стояло за ее вопросом? Желание поддеть? Провокация? Или она почувствовала, что он весь вечер болтался вокруг телефона, снимал трубку, но никак не решался набрать ее номер? Как бы перевести разговор в другое, менее опасное русло?
      – А ваш муж в командировке? – Он спросил первое, что пришло в голову.
      – Нет. Он работает в выездной ремонтной бригаде вахтами. Двадцать дней работа, двадцать дней дома.
      – Тяжело. А разве он рабочий?
      – Да. Почему это тебя удивляет?
      – Почему удивляет? – Алик пожал плечами. – Мне казалось, что муж такой... умной и интеллигентной женщины должен быть каким-нибудь профессором.
      Татьяна улыбнулась:
      – Стараешься придумать оригинальный комплимент? Да нет, Игорь никогда не хватал звезд с неба, а я никогда не считала это главным. Я ему просто очень благодарна. Когда-то давно он спас меня. Можно сказать, спас от смерти. После одного предательства мне не хотелось жить. Мне казалось, что все кончено... А он заставил меня вернуться к жизни, доучиться, дал мне возможность по-другому взглянуть на все.
      Татьяна не знала, почему рассказывает мальчишке то, что не рассказывала и близким подругам. Но Алик слушал молча и не перебивал. Лишь тогда, когда она замолчала, он серьезно спросил:
      – Он вас намного старше?
      – Нет. Всего на пару лет.
      – Значит, мудрее?
      – Может быть.
      – Извините, что я вызвал вас на откровенность.
      Татьяна со смешанным чувством удивления и уважения взглянула на него. Впрочем, чему она удивляется? Его взрослости? Но он же действительно уже не школьник. Или его деликатности? По крайней мере сейчас он вел себя не как задиристый юнец, а просто как умный человек. Ей даже показалось, что он смог понять все то, что осталось невысказанным, недоговоренным.
      Они стояли у ее подъезда и молчали.
      – Мне пора, – наконец улыбнулся он.
      – Прости, Алик, я вчера не хотела тебя обидеть, – вдруг сказала она. – Ты и вправду хотел подняться ко мне на чашечку чая?
      – Нет. – Он поспешно отвел глаза. – Конечно, нет. Я пошутил. Я вовсе не собирался напрашиваться к вам в гости. Извините, если мои слова можно было так истолковать. До завтра. Вы еще не забыли про классный час?
      – Конечно, нет. Я жду.
      – Я приду обязательно. Всего хорошего!
      Возможно, Алик ретировался с излишней поспешностью, но он не хотел сегодня казаться ей навязчивым. Похоже, она и так сказала ему слишком много. Зачем же давать ей повод раскаиваться в этом?
      А может, он все-таки зря отказался от приглашения? Это порыв души или просто вежливость?
      Какая разница, если это было настоящее приглашение? Он правильно сделал, что отказался. Не стоит превращать себя в пошлого донжуана, которому любое слово на руку.
      Он все прекрасно понял. Он и не собирался рушить их крепкую семью. Ему в общем-то и не важно, на чем она держится: на благодарности за спасение или на страстной любви.
      Его любимое рациональное начало бунтовало и отказывалось принимать противоречивые порывы последних дней. Объяснение было одно: с кем не случается? Отдых, каникулы, красивая молодая женщина и просто какая-то чертовщина. Вот уедет он в следующий вторник, и все забудется, все пройдет. Вспомнит он это когда-нибудь со снисходительной улыбкой, как о случайном развлечении.
      Интересно, а какой он все-таки, ее муж?
      Тьфу, черт! Ну какая разница?
      – Алька! Ну наконец-то! – Галка нетерпеливо крутилась перед зеркалом, накрашивая губы. – Где ты ходишь? Я же уйти не могу, у тебя ключа нет.
      – А где родители?
      – Ушли в гости к какому-то из папиных сослуживцев. А ты откуда?
      – А ты куда? – в тон ей спросил Алик.
      – Я на свидание, разве не заметно?
      – А я со свидания, это тоже не заметно?
      – Ты признался ей в любви? – Рука с помадой замерла.
      – Нет, – с досадой ответил Алик. – А ты помирилась с Генкой?
      – Нет.
      – Тогда на какое свидание ты собралась?
      – С другим мальчиком. Из параллельного класса. Назло Генке. – На ее глазах заблестели слезы.
      – Ты никуда не пойдешь. – Алик решительно вырвал помаду из ее рук.
      – Кто ты такой, чтобы командовать? – закричала Галка.
      – Твой старший брат. Ты никуда не пойдешь. Я не пущу тебя. – Он говорил спокойно, но очень твердо.
      Галка смотрела на него со злостью.
      – Я не прошу твоих советов!
      – А я никаких советов тебе и не даю. Я просто запрещаю тебе в таком состоянии выходить из дома.
      – В каком состоянии?
      – Вот в таком. Сначала успокойся и подумай как следует.
      – Я уже обо всем подумала!
      – И считаешь, что свидание назло может быть полезным?
      Галка молчала.
      – Раздевайся. Давай лучше спокойно обо всем поговорим. Отложи свое свидание. Если оно тебе необходимо, перенеси.
      – Я не хочу с тобой ни о чем разговаривать!
      – Зря. Мне кажется, нам есть о чем поболтать. Мне нужен твой совет, а тебе нужен мой. Разве нет?
      Галка задумалась.
      – Хорошо. Но учти, я остаюсь только из-за того, что тебе нужна моя помощь!
      – Договорились. – Алик весело рассмеялся. – Пошли в комнату, советчица. А то, пока будем препираться, родители вернутся, поговорить не успеем.

      Второй день подряд Алик метался по своей комнате, как зверь по клетке, до изнеможения, до тупой боли в ногах. На несколько минут присаживался на край кровати, снова вскакивал и снова мерил шагами комнату.
      К нему никто не входил. Может быть, чуть резковато, но он сообщил всем, что работает над диссертацией и просит не мешать. Галка, кажется, обиделась, она-то ожидала, что Алик будет держать ее в курсе своих любовных дел. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения.
      Мама, видимо, тоже о чем-то догадывалась или просто чувствовала, что с сыном творится что-то неладное. Она ни разу не потревожила Алика, но он знал, что она подолгу стоит у дверей комнаты и прислушивается к его шагам. Алика это немножко раздражало, но он был благодарен, что его хотя бы оставили в покое.
      Господи! Как глупо, как банально все закончилось!
      Воспоминание об этом приносило какую-то физическую боль, сгибало Алика пополам, лишало сил двигаться, а самое страшное – он не знал, как выйти из этого состояния, что решить, что предпринять.
      ...На классный час Алик вновь пришел с цветами. Белоснежные гвоздики стояли в высокой тонкой вазе на столе Татьяны, и Алик гордо любовался ими, отвечая на вопросы ребят.
      Класс у Татьяны оказался непростой. У Валентины Васильевны было легче: Алик сам рассказывал о том, о чем хотел, о чем считал нужным. А эти восьмиклассники завалили его вопросами, и каждый второй вопрос – с подковыркой. Алик все сорок пять минут чувствовал себя вратарем, на которого одна за другой обрушивались атаки. Татьяна почти не вмешивалась в ход классного часа, но Алик несколько раз встречался с ней глазами и видел искреннее сочувствие, а не привычное холодное любопытство. Может быть, именно это, а может, приподнятость настроения и желание казаться победителем помогли Алику – он с честью вышел из всех щекотливых положений, в которые его яростно загоняли восьмиклассники.
      – Устал? – с участливой улыбкой поинтересовалась Татьяна, когда наконец прозвенел спасительный звонок и толпа маленьких мучителей с визгом и шумом покинула класс.
      – Ничего, – пожал Алик плечами, но тут же открыто улыбнулся: – Дали мне прикурить ваши ребята!
      – Что-что, а это они умеют, – согласилась Татьяна.
      – У вас сейчас еще урок? – поинтересовался Алик, намереваясь ждать сколько угодно.
      – Нет. Можем идти домой. Подождешь, пока я соберусь? Нам же все равно по пути.
      – Конечно, – торопливо согласился Алик.
      – Ты не из вежливости? Может, у тебя дела?
      – Нет! Что вы! Я совершенно свободен. Я подожду, собирайтесь, не торопитесь. Я пока стенгазету почитаю.
      Стенгазета, висевшая в другом конце класса, оказалась очень забавной. Смешные рисунки, остроумные подписи.
      – У вас талантливые ребята, – сообщил он Татьяне.
      – Не жалуюсь. Хотя математиков из них не получится.
      – Вас это беспокоит?
      – Конечно. Хочется, чтобы хоть кто-нибудь когда-нибудь сказал мне спасибо.
      – Ну, спасибо скажут многие.
      – Я неточно выразилась. Очень приятно сознавать, что вырастила какого-нибудь знаменитого ученого. Наверное, это голубая мечта любого учителя.
      – А вы тщеславны, – с усмешкой заметил он.
      – Что поделаешь, Алик, – улыбнулась она.
      Когда она перестанет называть его Аликом? Пусть лучше по фамилии. И почему его имя звучит так по-детски, когда произносит именно она?
      Алик поморщился. Ему всегда нравилось, что его имя отличается от тысяч других Александров, что его не называют ни Сашей, ни Саней. Но сейчас... Было бы лучше, если бы она называла его хоть так, хоть эдак, только не Аликом.
      – Да, конечно, выучить знаменитость – это приятно, – спохватившись, ответил он. – Вот, может, я в ученые выбьюсь. Будете гордиться?
      – Валентина Васильевна будет гордиться, – засмеялась Татьяна. – История – ее предмет.
      – А если я стану великим математиком?
      – Вряд ли. Ты до сих пор синус от косинуса отличить не можешь.
      – Каюсь. – Алик шутливо склонил голову.
      – Ну, а если серьезно, любые успехи учеников радуют. Это не беда, что математики из них пока не выходят.
      – Значит, и мои скромные успехи вас радуют? – снова спросил Алик.
      – Радуют. Хотя, сказать честно, только с недавнего времени.
      – А до этого вы мою фамилию без содрогания слышать не могли?
      – Это точно. Ну, идем домой?
      Перемена давно закончилась. В соседнем классе шел шестой урок, оттуда доносился чей-то монотонный голос. В коридоре воцарилась тишина.
      – Выходи, я закрою класс.
      Татьяна щелкнула выключателем, а Алик не успел открыть дверь. В темноте он растерянно искал ручку.
      – Давай помогу, – засмеялась Татьяна.
      Он встретил и тихонько сжал ее маленькую ладонь. А потом, повинуясь какому-то слепому, мгновенному порыву, нашел ее мягкие теплые губы. На короткий миг Алику показалось, что ее губы дрогнули и раскрылись, отвечая на поцелуй, но уже в следующую секунду она распахнула дверь, и резкий голубоватый свет школьного коридора отрезвил его.
      – Выходи, – повторила она и первая выскользнула из класса.
      Они молча прошли по коридору, спустились по лестнице и вышли из школы. Алик понимал, что он что-то должен сказать, как-то должен выйти из этого неловкого положения. Понимал, но ничего не мог придумать. Она ни разу не встретилась с ним взглядом.
      – Иди домой, – сказала она.
      – Я провожу... вас... – хрипловато выдавил Алик.
      – Нет, – твердо и совершенно бесстрастно сказала она.
      Алик немного опешил.
      – Но нам же все равно по пути...
      – Нет, – повторила она. – Нам не по пути. Я иду на автобус, мне нужно к родителям заехать.
      – Тогда я завтра приду, – почти умоляюще произнес Алик.
      – Нет. Завтра приходить не надо.
      – Но почему?
      Она смерила его насмешливым взглядом:
      – Потому что я не хочу. Ясно?
      Да, все было предельно ясно. А чего он, собственно, хотел? Того, что она бросится в его объятия? Но это же глупо!
      Что теперь? Извиняться? Говорить, что не хотел обидеть? Что все получилось случайно?
      Детский сад какой-то! «Извините, я не хотел вас поцеловать, но поцеловал. Больше не буду».
      Он вспомнил движение ее губ навстречу. Нет! Все это показалось. Что ж, вполне объяснимо. Ему хочется верить, что она ответила на его поцелуй, вот и все.
      Но нельзя же, нельзя вот так нелепо порвать все отношения! Он никогда не простит себе этого. Все-таки нужно объясниться, извиниться.
      Придя домой, он тут же набрал ее номер телефона. Никто не отвечал.
      Значит, действительно поехала к родителям.
      А может, просто не берет трубку? Или вообще отключила телефон?
      Но телефон она не отключала. Чуть позже ответил ребенок, и Алик положил трубку, не решился позвать Татьяну к телефону.
      Вот если возьмет трубку она, то он сразу все ей объяснит, он так загадал.
      Она не брала трубку ни в тот вечер, ни на следующий день.
      В пятницу он снова караулил ее у подъезда, дошел до школы, ждал у крыльца, но так и не встретил. Она не хотела с ним встречаться, не хотела с ним разговаривать, не хотела слушать его объяснения.
      В субботу все были дома: и мама, и папа, и Галка, но Алик за весь день только вышел два раза на кухню – к завтраку и к обеду. Даже ужин в семейном обществе был уже выше его сил. Ужинал он поздним вечером, когда все улеглись спать, в полном одиночестве.
      В воскресенье приходил Лешка, звал в гости, но Алик вежливо отказался, свалив все на жуткую головную боль и массу работы по диссертации.
      Неумолимо с каждым часом приближался день отъезда, и Алик знал, что он уедет во вторник во что бы то ни стало. Независимо от того, поговорит он с Татьяной или нет.
      А если не поговорит?
      Может, это даже к лучшему.

      Методично, каждые полчаса, звонил телефон. Тревожный, бередящий душу, заставляющий вздрагивать звук. Долгий и настойчивый.
      – Женька! Возьми трубку! – в сотый раз просила Татьяна.
      – Ма-а-ам! Я уже устала! Все равно ничего не слышно. У нас, наверное, сломался телефон. Алло! Алло! Опять положили трубку. Да отключи ты его.
      – А вдруг это межгород? Тетя Клава, наверное, дозвониться не может.
      Татьяна знала, кто звонит. И уже давно бы отключила телефон, но вдруг позвонят о чем-то важном? Вдруг позвонит Игорь?
      Откуда ему звонить? Еще десять дней он с бригадой будет мотаться с объекта на объект.
      Да, честно говоря, сейчас она бы и не хотела разговора с ним. Сама не знала почему. Вину какую-то чувствовала.
      Какую вину? В чем она виновата? В том, что глупый мальчишка влюбился в нее?
      Зачем оправдываться? Зачем сваливать все на этого мальчишку? Дело не в нем. То есть, конечно, в нем. И с его влюбленностью все понятно. Ему простительно. Сколько ему? Двадцать два? Двадцать три?
      А что делать с собой? Господи! Это даже смешно – влюбиться в своего ученика! Хотя, конечно, он уже давным-давно не ученик.
      Какая разница? Она на десять лет старше. Она замужем. Она должна быть умнее. Вообще она должна была прервать их встречи в первый же день, сразу же, как только почувствовала его отношение к себе. А она не только не прервала, она позволила себе ответить на его поцелуй.
      Это получилось механически, помимо ее воли! Он даже не заметил ее движение навстречу! Не мог заметить. Она сразу распахнула дверь и отстранилась.
      Бедный мальчик! Сам себя поставил в такое неловкое положение.
      Татьяна усмехнулась, услышав вновь телефонные звонки. К телефону она не подходила.
      Из принципа?
      Конечно! Нужно дать понять этому мальчишке, что между ними все кончено. Да и не начиналось ничего, если уж так разобраться.
      В том, что она просто боялась разговора с Аликом, не знала, как повести себя, не знала, что будет говорить он, в этом Татьяна себе не признавалась.
      В пятницу ей едва удалось незаметно выскочить из школы и добежать до автобусной остановки. Все выходные Татьяна боялась, что Алик придет к ней домой, но он на это не решился, делая бесконечные попытки поговорить по телефону.
      Придя в понедельник в школу, Татьяна была абсолютно уверена, что к концу дня Алик появится снова. И не ошиблась. Закончив уроки, она выглянула в окно. Алик топтался у крыльца.
      Что делать?
      Лучше подождать, может, он уйдет.
      Нет, Данилин не из тех, кто уходит. Он будет ждать до победы.
      Все равно лучше пока не выходить. Даже если объяснение между ними сегодня неизбежно, пусть оно произойдет попозже, не на глазах у любопытных коллег. Сделаться поводом для пересудов! Только этого не хватало!
      Она потушила в классе свет и наблюдала за Аликом из окна.
      Из школы вышла Валентина Васильевна. Радостно кинулась к Алику, завела с ним разговор. Он отвечал на вопросы коротко и нервно, то и дело поглядывая, не откроется ли школьная дверь, не выйдет ли Татьяна. Беседа с Валентиной Васильевной заняла не менее получаса.
      Химичка, ботаничка, физкультурник. Алик вежливо раскланивался со всеми, курил одну за другой сигареты и упрямо ждал.
      Вышел Влад. На лице у Алика почти гримаса отчаяния. Снова продолжительный разговор. Вместе покурили... И тут произошло невероятное – Алик развернулся и пошел домой. Вот тебе и будет ждать до победы!
      Татьяна была этим сильно задета и в то же время почувствовала облегчение – объяснение по каким-то неясным причинам сегодня не состоялось. Она оделась и вышла из класса.
      – Ой, Татьяна Евгеньевна! Добрый вечер! А я Данилину сказал, что вы уже ушли. – Навстречу с виноватой улыбкой поднимался Влад.