Звезды мирового детектива - Где бы ты ни скрывалась

– Ну, как себя чувствуешь? – ласково спросил он.

– Нормально, – соврала я, стуча зубами.

Я присела на край низенького дивана, который оказался на редкость удобным, и обхватила руками колени. Вдруг навалилась чудовищная усталость.

– А как ты будешь у себя одна? С тобой все будет в порядке?

– Конечно, – сказала я.

Он помедлил, потом отпил из моей кружки.

– Если вдруг почувствуешь, что опять начинается паника, позови меня, хорошо? Просто поднимись и постучи в дверь.

Я пару секунд переваривала это предложение. «Хорошо», – хотелось сказать мне, ведь он был прав: меня наверняка ночью настигнет дикий страх, но я прекрасно знала, что, когда это произойдет, меня даже под дулом пистолета уже не выставишь из квартиры.

Руки уже не так тряслись, и я рискнула поднять кружку и отпить глоток чая. Странно, но Стюарт умудрился приготовить неплохой чай. Конечно, молока маловато, но в принципе вполне.

– Прости, – пробормотала я.

– Не за что! Ты ведь ни в чем не виновата!

Тут слезы закапали с новой силой, пришлось даже поставить кружку на столик. Я закрыла лицо руками. Вот сейчас он встанет с кресла, подойдет, стиснет ладонью мое плечо. Я вся сжалась, приготовившись к шоку от нового контакта, но… ничего такого не произошло. А когда я открыла глаза, на столике лежала упаковка с бумажными носовыми платками. Я благодарно усмехнулась, взяла один и высморкалась.

– А ты знаешь, что у тебя СНД – синдром навязчивых действий?

От неожиданности я не сразу ответила:

– Спасибо, что напомнил.

– Ты лечишься?

Я помотала головой:

– К чему? – Я исподлобья взглянула на него. Смотрит! Прямо не сводит с меня глаз.

Стюарт слегка пожал плечами:

– Ну как это – к чему? Хотя бы для того, чтобы обеспечить себе побольше свободного времени.

– А зачем оно мне? У меня и так его полно, спасибо! – Голос мой вдруг стал скрипучим и жестким, и я поспешила отхлебнуть еще чая.

– Извини, – сказала я через минуту, – ты тут ни при чем. Я вовсе не хотела набрасываться на тебя.

– Ничего страшного, – сказал он. – Ты права, это совершенно не мое дело. Я вообще не должен был говорить об этом.

Я слабо улыбнулась:

– А ты кто, психотерапевт?

Он засмеялся, а потом кивнул:

– Что-то вроде этого. Я работаю врачом в клинике Модсли.

– Врачом?

– Клиническим психологом. Я работаю с пациентами, которых лечат амбулаторно, не в больницах. Вообще-то, моя специализация – хроническая депрессия, но я повидал многих пациентов с твоим диагнозом.

Прекрасно! Замечательно! Теперь еще и он, кроме меня самой, знает, что я с приветом. Придется съехать с квартиры, и как можно скорее.

Стюарт допил чай и отправился на кухню. Вернувшись, он положил на столик передо мной небольшой картонный прямоугольник.

– Это что? – с опаской спросила я.

– Я больше никогда не буду говорить об этом, обещаю. Но это – визитная карточка одного из моих коллег. Если ты все-таки решишься обратиться за помощью, позвони по этому номеру и спроси его. Он у нас в больнице звезда первой величины. И специализируется как раз по навязчивым действиям.

Я поднесла к глазам визитку. «Алистер Ходж». Ниже было написано от руки «Стюарт» и номер мобильного телефона.

– Это мой номер, – сказал Стюарт. – Вдруг ночью на тебя опять накатит, позвони, я приду и посижу с тобой, если хочешь.

«Ага, прям как только, так сразу!» – мысленно огрызнулась я.

– Нет, я не могу. Как я пойду на консультацию? Что я скажу на работе? А вдруг они узнают, что я чокнутая, – меня же уволят!

Стюарт улыбнулся:

– Но ведь ты не «чокнутая», просто немного нервная. И на работе никому об этом знать не надо. Кстати, даже если ты не пойдешь лечиться, многое можно делать и самой. Могу порекомендовать несколько полезных книг: расслабляющие практики. Сама можешь лечиться дома.

Я повертела визитку в руках:

– Спасибо. Я подумаю.

Снаружи снова раздался вой сирены.

– Ладно, мне пора, – сказала я, устало поднимаясь.

Стюарт оставил дверь открытой, чтобы лишний раз меня не напрягать. Я вышла на площадку.

– Ну, спасибо еще раз, – сказала я, оборачиваясь. Мне вдруг захотелось его обнять. Интересно, что бы я ощутила в его объятиях? Покой или ничего бы не изменилось? Но я до сих пор не могла забыть, как на меня навалился Робин. Нет уж, никаких объятий. – А можно кое о чем тебя спросить? – выдавила из себя я.

– Конечно.

– А может быть, ты сам мог бы… ну… начать лечить меня… Ты же врач.

Стюарт смущенно улыбнулся. Я стояла на площадке, он – в прихожей, держась за косяк.

– Конфликт интересов, – сказал он.

– Это как же понимать?

– Если мы с тобой подружимся, – объяснил Стюарт, – я не смогу тебя лечить. Не смогу быть по отношению к тебе объективным. Понимаешь?

Пока я думала, что это может означать, он еще раз улыбнулся, пожелал мне спокойной ночи и закрыл дверь. А я отправилась вниз – проверять наружную дверь.

Понедельник, 17 ноября 2003 года

Под утро, как раз когда я наконец-то заснула, он вдруг сильно прижал меня к себе и тут же охнул от боли.

– Кэтрин, – прошептал он мне в ухо.

– Мм?

Молчание. Я приоткрыла глаза, но спросонья не смогла различить его лицо – лишь неясное пятно.

– Я тебе соврал, – сказал он.

Я попыталась сесть, но он крепко держал меня.

– Ничего не говори, просто послушай. Я не все сказал насчет своей работы. Я ведь не только вышибала в клубе, я занимаюсь и совсем другими делами.

– Какими это делами?

– Не могу рассказать тебе, пока не могу. Но обещаю – больше я тебе не буду врать никогда.

– А почему ты не можешь мне сейчас сказать?

– По многим причинам.

– А когда-нибудь расскажешь?

– Возможно. Но не скоро.

– Это что-то очень плохое?

– Иногда случается.

Мы опять замолчали. Он гладил мои волосы, бережно отводя их с лица, так трогательно, так нежно.

– Спроси меня о чем угодно, кроме работы, и я отвечу тебе как на духу, – сказал он.

– Ты женат?

– Нет!

– У тебя кто-то есть?

– Нет.

Я немного подумала:

– Я пожалею о том, что запала на тебя?

Он коротко рассмеялся и поцеловал меня в щеку.

– Вполне возможно. Хочешь еще о чем-нибудь спросить?

– Ты хороший или плохой?

– Это зависит от того, хорошая ты или плохая.

Я обдумала этот ответ и решила, что он вполне справедлив.

– Ты каждый раз будешь приходить ко мне в ранах и ссадинах?

– Надеюсь, что нет.

– А что случилось с тем парнем?

– Это ты о ком?

– О том, с кем ты дрался.

Короткая пауза.

– Он в больнице.

– О!

– Ничего, поправится.

– А можно, я познакомлю тебя со своими друзьями?

– Пока не стоит. Но скоро уже будет можно. Если захочешь.

Его прохладные пальцы пробежались по шее, по спине так ласково…

– Еще вопросы остались?

– Ты сможешь… еще раз?

Его губы приблизились к моим.

– Попробую, – прошептал он.

Суббота, 24 ноября 2007 года

Паника накрыла меня часа в четыре. Я пыталась уснуть, но, конечно, так и не смогла, ворочалась в кровати, стараясь не думать о том, что произошло, но при этом прокручивая сцену с Робином снова и снова. Идиотка! Дура набитая! Зачем вообще поперлась в ресторан, ведь не хотела же! Вот сама во всем и виновата.

Конечно, все произошло на улице, но почему-то было ощущение, что осквернена и моя квартира. Я грязная. Нечистая. И квартира нечистая. Повсюду его мерзкий запах. Везде. Помочь мне могло только одно: проверки. Что ж, попробуем.

После первого захода паника не утихла ни на йоту, и я присела на минутку, чтобы разобраться, в чем дело. Ясно! Его запах въелся в мою кожу, надо как можно скорее смыть его. Я сорвала с себя одежду, запихнула в мешок для мусора. Потом выпотрошила содержимое сумки на кухонный стол и отправила это туда же. Так, а теперь надо вынести мешок на площадку, чтобы тут не воняло.

Теперь в душ! Я включила воду, взяла щетку для ногтей и мочалкой хорошенько оттерла прикосновения Робина. Когда я закончила, кожа была красной и саднила. Я чистила зубы, пока десны не начали кровоточить, потом прополоскала рот и надела чистые треники и футболку.

Теперь можно опять заняться проверкой. Черт, ну почему не помогает? Полчаса спустя, стоя на цыпочках на крышке унитаза и шаря руками по стене вокруг наглухо закрытого окошка, я поняла причину: я все еще чувствую себя оскверненной. По моим начисто отмытым щекам бежали едкие соленые слезы.

Я снова все с себя сорвала, бросила свои чистые вещи в бак с грязным бельем и, морщась от боли, встала под душ. «Ты уже чистая, правда, – совсем, прямо-таки до дыр чистая. Посмотри на свое тело, ты смыла с себя его прикосновения, все смыла, нет его больше тут».

Не помогает… Я снова достала щетку для ногтей и антибактериальное мыло. Я терла и терла, стекающая с меня вода окрасилась в розовый цвет. И это всколыхнуло в памяти что-то болезненно-неприятное, словно заныла старая рана.

Я завернулась в очередное чистое полотенце и присела на край ванны, изнемогая от усталости. Не могу больше, не могу… Но я знала, что все равно придется снова лезть под воду.

После третьего сеанса в душе я наконец-то смогла приступить к одеванию. Достала из шкафа чистую футболку и леггинсы. Стала все это натягивать, не сняв с себя полотенце. Это был непростительный промах. Мучительно захотелось все сделать как надо, то есть начать снова. И снова проверить квартиру, убедиться, что я в безопасности. В полной безопасности. Боже!

Как холодно! Как болит голова… И руки трясутся, и одежда трет, царапает истерзанную мочалкой кожу.

И снова этот неотвратимый ритуал: я отправилась проверять засовы на своей двери.

В половине седьмого я уже падала с ног от усталости. Пока готовила себе чай, паника отступила. Грея ледяные, дрожащие руки о горячую чашку, я присела на край дивана, зная, что через несколько минут меня опять понесет к двери, и пытаясь хоть чуть-чуть оттянуть этот момент. Включила телевизор. В такую рань не показывали ничего стоящего, но я застряла на какой-то викторине. В щебечущих детских голосах было что-то успокаивающее, и я сама не заметила, как задремала. И тут же с криком проснулась от вопля полицейской сирены.

Викторина закончилась, передавали полицейский репортаж о каком-то убийстве. Сирены надрывно выли.

«Не бойся, – запоздало крикнула я себе, – это же только изображение в телевизоре», но было поздно. Трясущимися руками я схватила пульт и нажала кнопку «Выкл.».

Потом свернулась калачиком в углу дивана, стараясь тише дышать, опасаясь не услышать какой-нибудь шорох. Дрожь усилилась, все тело и даже кожа на голове покрылись мурашками.

Он что, приснился мне или действительно был здесь? Он был здесь? Вот он придавливает меня своим весом, хватает меня за руки, заводит их назад, надевает наручники, они впиваются в кожу, режут ее как ножом. Его дыхание – вчерашний перегар, он дышит им прямо мне в рот.

Нет! Нет, это неправда! Его здесь нет… нет…

Я открыла глаза, но тут передо мной возникло лицо Робина. А, так это он прячется здесь! Прячется, ждет, когда я снова засну.

Когда слезы и дрожь начали утихать, за окном давно рассвело. Я была вымотана до предела, не могла пошевелиться и все равно боялась заснуть. Собрав последнюю волю в кулак, я заставила себя приподняться и сесть на диване. По-хорошему надо было бы снова все проверить, но сил не было. Ей-богу.

Дрожа от холода, я прошлепала на кухню, включила отопление на полную мощность и поставила чайник.

Садик под окном выглядел серым и безжизненным, только зеленая трава немного радовала глаз. Деревья стояли голые, гниющие бурые листья, собранные в кучки, лежали в углах у стен. Ветер гнул верхние ветки, мне казалось, даже из кухни я слышу его завывание. Чайник вдруг ожил, забурчал, забулькал. В глазах было ощущение сухости и жжения. Похоже, я выплакала все слезы на много лет вперед. Наверное, на улице было очень холодно. Я судорожно зевнула.

Я отнесла кружку с чаем в спальню, отдернула занавески, чтобы видеть качающиеся верхушки деревьев, и легла.

Я смотрела на танец ветвей на ветру, над ними весело неслись куда-то серые облака. Тонкие веточки приветственно мне махали. Всю кожу, истертую до крови мочалкой, мучительно саднило, я лежала на покрывале, не в силах пошевелиться.

Главное – выжить. И как-то перетерпеть выходные.

Вторник, 18 ноября 2003 года

Утром он ушел до того, как меня в семь разбудил будильник.

Я попыталась стряхнуть с себя приятную полудрему и потащилась в душ – только там я могу по-настоящему проснуться. В душе мне вдруг стало как-то не по себе, как будто я вчера перебрала спиртного. Но спиртное было тут ни при чем, опьянела я от нашего медленного, прекрасного «второго сеанса», у меня до сих пор приятно ныл живот, когда я вспоминала детали… Но привычный запах шампуня и мыла меня отрезвил, и в памяти упорно всплывали другие картины: разбитое лицо, кровоподтеки на боку, слезы. Во что я, собственно, вляпалась? Чем же это занимается мой новый любовник?

На работу я доехала на автопилоте и какое-то время подчищала накопившиеся за несколько дней «хвосты», пытаясь встряхнуться, одолеть усталость после бессонной ночи и долгих любовных утех. Но как только я сумела отвлечься от Ли, на мобильный мне пришло сообщение: «Прости за вчера. Я не окончательно все испортил?»

Я положила телефон на стол и стала обдумывать ответ. Закрывая глаза, я немедленно видела его лицо на соседней подушке; в неярком свете ночника белокурые волосы отливали на концах серебром, синие глаза разглядывали меня внимательно, со странным выражением, которое я не могла до конца понять. Под глазом разливался багровый синяк, над бровью алела свежая царапина, тем не менее Ли улыбался.

«Все хорошо».

Я посмотрела на свой ответ… Что еще-то добавить? «Все хорошо, дорогой, заходи в любое время, когда тебе вздумается»? «Все хорошо, спасибо, что зашел»? «Все хорошо, продолжение было отличное, с остальным разберемся потом»?

В конце концов я стерла свое «Все хорошо», вообще не стала отвечать. Как меня учили в школе: «Если не знаешь, что сказать, лучше вообще ничего не говори».

Понедельник, 26 ноября 2007 года

В понедельник я потащилась на работу. Как обычно по понедельникам, плелась еле-еле. Я так устала, что даже не помнила, каким путем шла в контору в пятницу. До автобусной остановки пришлось переть целую милю, а я и так опаздывала. Я пыталась прибавить скорость, но ноги отказывались слушаться. Я не видела Стюарта с субботней ночи, но знала, что в воскресенье он не выходил из дому. Иногда до меня доносился сверху шум, стук дверцы кухонного шкафа, сливающаяся из ванны вода, но большую часть времени там было совершенно тихо.

Кэролин пришла проведать меня в одиннадцать.

– Ты пойдешь пить кофе? – весело прощебетала она.

Интересно, а сколько она спала за эти выходные?

– Может, позже, мне надо кое-что закончить.

– Боже, Кэти, до чего же ты бледная! Как смерть! А вроде бы совсем немного выпила.

Я невольно рассмеялась:

– Аминь!

– Что-нибудь случилось? Я думала, ты идешь за мной, обернулась – а тебя и след простыл. Робин сказал, что ты решила пораньше лечь…

– Ну да… То есть я… не знаю. Мне не очень нравятся все эти совместные походы по ресторанам.

Кэролин улыбнулась:

– Я понимаю тебя, дорогая. Конечно, девочки у нас шумные, ничего не скажешь! Но это не оправдание, поняла? Ты же моложе меня, стыдись! Сколько тебе – тридцать пять?

Двадцать восемь, хотела я сказать, но, конечно, промолчала. Какая разница сколько мне лет? Да хоть шестьдесят.

– Ну ладно, зайди ко мне попозже, придешь? Хочу, чтобы ты рассказала мне про своего неотразимого соседа. – Кэролин заговорщицки подмигнула и ушла.

Больше всего на свете я боялась наткнуться на Робина, но он, к счастью, работал совсем в другой конторе. Если повезет, мы не встретимся еще месяц.

Я взглянула в окно и подумала о своем соседе сверху.

Пятница, 28 ноября 2003 года

Сильвия ждала меня за столиком в кафе «Райский уголок». Перед ней стоял заваренный чайник и крошечная чашка эспрессо. Окно, рядом с которым сидела Сильвия, запотело, и внутри кафе было уютно, тепло и пахло свежестью, как после недавнего ливня.

– Я что, опоздала?

– Я не взяла тебе ничего к чаю, – сказала Сильвия, приподнимаясь и сердечно целуя меня в обе щеки. – Подумала, ты сама закажешь. У них есть очень вкусный яблочный штрудель.

– Тогда давай возьмем по штруделю, ты как? – спросила я.

«Райский уголок» – наш с Сильвией давний друг. Со стародавних, еще университетских, времен, когда мы и еще три девицы снимали вместе тогда один дом. И раз в месяц всей компанией исправно собирались здесь, чтобы обсудить новости на личном и прочих фронтах. Подолгу зависали тут за кофе с пирожными. Увы, Карен и Лесли давно уехали; Карен – в Канаду, она преподает в университете Торонто, а Лесли – в Дублин, к родителям. А в прошлом году Сильвия по-крупному поссорилась с Сашей, и теперь Саша тоже не появляется на наших посиделках. Иногда она присылает мне письма по электронной почте, я знаю, что у нее есть парень, практически жених, они уже вместе поселились. Так что наши холостяцкие встречи ей просто неинтересны. Теперь только мы с Сильвией сохраняем верность студенческим традициям.

Сильвия работает в местной газете, но всю жизнь мечтала выбраться из нашей глуши и переехать в Лондон. Не сомневаюсь, что она прекрасно впишется в лондонскую жизнь. Она слишком дерзкая и энергичная для скучного Ланкастера, ее светлые, практически белые, волосы и эффектные яркие наряды не вписываются в песочно-серый ланкастерский пейзаж.

– Ну давай, давай выкладывай, что тебя распирает, какие у тебя новости? – спросила я, заметив, как Сильвия ерзает на стуле и пришла раньше, чем я, – это не в ее привычках.

– Подожди, – сверкнула глазами Сильвия. – Рассказывай сначала ты. Что за новый мужчинка? Откуда он? Сорока на хвосте принесла, что ты ужинала в компании дорогого костюма.

Это Мэгги ей доложила, кто же еще. Мэгги-сорока. Они с Сильвией вместе снимали квартиру после окончания университета. Мы называли ее Сорокой, потому что она всегда носила только черное, иногда с белым, и обожала яркие побрякушки. Я не смогла сдержать дурацкую улыбку, которая в последнее время не сходила с моих губ.

– Давай колись! Кто он?

– Сильви, неужели от тебя ничего не скрыть?

Сильвия издала восторженный писк:

– Значит, это Мэгги не приснилось! Я так и знала! Как его зовут, где вы познакомились, как он в постели?

– Боже, какая ты циничная! Неужели нельзя выяснять детали постепенно?

– Чего время терять? Сама же хочешь рассказать.

Я отхлебнула чая, глядя, как Сильвия подпрыгивает от нетерпения на стуле.

– Ну, если вкратце: его зовут Ли, мы познакомились в «Ривер-баре», а все остальное тебя не касается.

– Он что, настолько бесподобен?

Я вытащила мобильник, нашла пару фоток, которые я недавно сделала, и показала ей, захотелось похвастаться. На одной Ли выходил из душа, обернув вокруг бедер полотенце: мокрые волосы прилипли ко лбу, на щеке – здоровенный синяк, а выражение лица – крайне похотливое.

– Бог мой, Кэтрин! Я сейчас кончу. Он абсолютный душка, где ты его подцепила? И почему я не увидела его раньше тебя?

«Что же, не все мужики достаются тебе, подружка», – подумала я не без самодовольства, впрочем весьма умеренного.

Сильвия, нахмурившись, рассматривала фотографию Ли:

– А что он у тебя какой-то побитый? Он что, боксер? Или каскадер?

– Не представляю, кем он работает. Он мне не говорит.

Сильвия подняла идеально выщипанные брови:

– Что значит «не говорит»? А ты спрашивала?

– Короче, не знаю я, чем он занимается. Однажды ночью он ввалился ко мне домой полумертвый, как будто его сначала лупили, а потом выбросили из машины на полном ходу. Но он не рассказал, что с ним произошло.

– Он был пьяный?

– Нет.

– Боже, значит, он гангстер.

Я рассмеялась:

– Да ну, скажешь тоже.

– Наркодилер?

Я помотала головой.

– Почему же он ничего тебе не рассказывает?

– Не знаю. Но я ему доверяю.

– Доверяешь человеку, который приходит к тебе избитый, не объясняя, что с ним случилось?

– Ну, во всем остальном он со мной абсолютно честен.

– Правда? Почему ты так в этом уверена?

И верно, почему? Я знала одно: его «работа», какой бы она ни была, не предполагала сидения в офисе от и до. Он часто отсутствовал по нескольку дней. Я ни разу не встречалась с его друзьями, не знала, что у него за семья. Он только сказал, что и друзья, и родичи живут в Корнуолле. Очень удобно. Я не была даже у него дома, на съемной квартире.

– Знаешь, если бы ты его видела, – сказала я наконец, – ты бы так не говорила. У него такие честные глаза!

Сильвия от смеха чуть со стула не упала и пнула ногой мою ногу:

– Очнись, подружка! Он совсем околдовал тебя! – Она разболтала остатки кофе, одним глотком осушила чашку и взглянула на меня из-под опущенных ресниц. – В самом деле, почему бы мне не посмотреть на этого потрясающего самца? Приведи его на мою прощальную вечеринку, хорошо?

– Куда-куда?

Сильвия наконец выложила свою новость, вся сияя, – ее распирало от радости.

– Меня взяли на работу в «Дейли мейл»! С января!

– Не может быть!

– Может! Представляешь? Я все-таки выберусь из этой дыры. Ура!

Я вскочила и обняла свою подружку. Я была очень рада за нее. Посетители кафе смотрели на нас с опаской, но Ирэн за стойкой лишь снисходительно улыбнулась.

«Ну вот и все, – подумала я с внезапной тоской. – Все разъезжаются, я остаюсь одна в проклятом Ланкастере. А мои подруги обоснуются в столицах мира и очень скоро станут преуспевающими бизнес-леди». Если бы не Ли, наверное, мне и самой захотелось бы срочно подыскивать себе местечко получше.

Вздохнув, я повернулась к подруге:

– Ну, расскажи, кто будет на твоей вечеринке?

Понедельник, 26 ноября 2007 года

Вернувшись с работы, я обнаружила среди своей почты большой коричневый конверт. Почту мне оставляют на столике при входе – в нижнем холле. На конверте крупными печатными буквами было выведено: «Кэти» – и больше ничего.

– Кэти, душечка, добрый вечер. Как поживаете?

– Хорошо, спасибо, миссис Маккензи. А вы как?

– Хорошо, спасибо.

Она смерила меня, как обычно, пристальным взглядом и захлопнула дверь. Я проверила входную дверь, потом еще раз. В общем-то, одного раза хватило бы, но вторая проверка была мне нужна, чтобы как бы случайно подхватить конверт и письма со столика.

Дома я бросила конверт на полку в прихожей и сразу же занялась проверками. Я торопилась, мне не терпелось посмотреть, что же внутри конверта, и потому первые две проверки я закончила раньше времени. Пришлось взять себя в руки и в третий раз проверить все более обстоятельно.

«Ну что, сейчас нормально? Точно? – спросила я себя. – Нет, наверное, надо на всякий случай еще раз проверить».

Около девяти вечера я наконец бухнулась на тахту и, разорвав конверт, вытащила оттуда стопку бумаг, скрепленных большой скрепкой. Сверху лежала записка:

Кэти,

мне кажется, тебе это может пригодиться.

Если что-нибудь понадобится – звони, стучи.

А если возникнут вопросы – с удовольствием на них отвечу.

Стюарт

Я целых полчаса рассматривала записку: как аккуратно он написал мое имя, как вывел свое… прикидывала, сколько времени у него ушло на это короткое послание. Правда, выглядело все так, словно он собрал наугад пачку бумаг, а сверху черкнул, не думая, первое, что пришло в голову.

Я осторожно перевернула страницу, пролистала всю пачку. Нет, случайных материалов здесь явно не было. Сначала шло описание центра при клинике Модсли, где лечат самые разные нервные и психические расстройства, и другого центра, консультативного, для пациентов с синдромом навязчивых действий, это еще иначе называется: «обсессивно-компульсивное расстройство». Потом шли статьи, которые он, скорее всего, скачал с разных сайтов. Кое-что было выделено желтым маркером. Краткий обзор типичных случаев моего синдрома, новые методы его лечения – статья была подписана «д. м. н. Алистер Ходж, профессор» и еще дюжиной таких же маститых врачей. Целая страница оказалась посвящена альтернативным методам лечения, в самом конце страницы была сделана приписка от руки: адрес Центра йоги и Центра полной релаксации, что бы это ни означало, и номера телефонов. Еще я нашла в пачке координаты нескольких групп поддержки пациентов с моим диагнозом, желтым был выделен один: «Группы встречаются по адресу: Кэмден, в 19.30, каждый третий вторник месяца, для записи звоните Элен», и номер телефона. И в заключение – три главы из книги под названием «Раскрепощение: как освободить себя от синдрома навязчивых действий». И еще три разных опросника, видимо, чтобы проверить, действительно ли я страдаю этим синдромом.

А на последней странице я неожиданно нашла еще одну записку от Стюарта:

Кэти!

Спасибо, что просмотрела все до конца.

Начало положено. Позвони мне, пожалуйста.

Стюарт

И снова его номер телефона, на случай если я потеряла или выбросила карточку, которую он дал мне в прошлый раз. Я ее не выбросила. Я точно знала, где она лежит, если вдруг мне понадобится его телефон. Но мне она была ни к чему – я выучила этот номер наизусть.

Выучила, но звонить не собиралась.

Пятница, 28 ноября 2003 года

В тот вечер Ли работал в «Ривер-баре».

Я пришла в своем алом атласном платье. Видели бы вы, какое у Ли сделалось лицо, – не передать словами! Я с улыбкой ему подмигнула, помахала рукой и направилась прямиком на танцпол. Ох и оторвалась я в тот вечер! Танцевала без передышки часа четыре, всласть наболталась у бара со знакомыми, некоторых не видела пару месяцев, а потом заявились Клэр и Луиза, и мы начали отжигать втроем. Но все это время я знала, что Ли наблюдает за мной, иногда сквозь толпу я ловила его взгляд; он стоял у входной двери, вроде бы обозревая зал, а на самом деле не сводил с меня глаз.

Ближе к полуночи, после трех или четырех бокалов вина, я совсем осмелела. Дотанцевав почти до самого выхода, я остановилась в нескольких шагах от Ли и, подняв руки над головой, призывно покрутила бедрами. Не говоря ни слова, Ли схватил меня за руку и поволок за собой по коридору, ведущему в служебные помещения. Спотыкаясь на десятисантиметровых каблуках, я семенила за ним, повторяя:

– Ли! Ли, да пусти меня, какого черта…

Ли распахнул дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», захлопнул ее уже за нашими спинами, и музыка, как по команде, стихла. Не отпуская мою руку, он пинком открыл еще одну дверь и втащил меня в боковой офис, освещенный только экранами мониторов, передающими данные камер слежения. Все так же молча он скинул со стола стопки бумаг и документов, без малейшего усилия подхватил меня, как пушинку, и посадил на стол, жадно целуя в губы. Я попыталась устроиться поудобнее, но он задрал мне юбку, второй рукой резко сдернул трусики, разорвав тонкое кружево, отбросил их в угол и грубо вошел в меня.

А несколькими минутами спустя, так и не сказав ни одного слова, он застегнулся, заправил под ремень рубашку и вышел из комнаты, даже не обернувшись. Я осталась сидеть на столе, свесив расставленные в стороны ноги, все еще дрожа от возбуждения и испуга и бессмысленно глядя на мигающие голубоватые экраны. Вот Ли появился на одном из них. С таким видом, как будто отошел лишь на минуту, чтобы проверить обстановку в зале, все ли там в порядке.

И вдруг, подняв голову, посмотрел в камеру прямо на меня – широко раскрыв глаза, не мигая.

Я растерянно осмотрела комнату – что, собственно, произошло? Пол завален бумагами, мои шикарные трусики, варварски порванные, валяются в углу, а я сама сижу на столе. Безумие какое-то. Что я тут делаю? Зачем мне это надо? Что это за бред?

Понедельник, 3 декабря 2007 года

Всю прошлую неделю я прожила как в бреду, ей-богу, с трудом ноги переставляла. Всюду чудилась красная физиономия Робина, его зловонное дыхание на моих губах, толстый язык, шевелящийся у меня во рту… Из-за этого типа я совсем ошалела от проверок, но ведь кончится же это когда-нибудь, уговаривала я себя. Со временем его запах выветрится с моей кожи, и тогда я не буду приходить на работу на три часа позже из-за своих бесконечных проверок и вернусь к обычному получасовому опозданию.

По вечерам я читала записки Стюарта о синдроме навязчивых действий, только что-то они плохо мне помогали. Все эти медицинские термины жутко напоминали мне больницу, о которой я старалась не вспоминать. На самом деле я не могла четко припомнить, почему я вообще туда попала. Как будто все это случилось с кем-то другим. Как будто, когда стало совсем тяжело, я заснула, а потом, примерно полтора года назад, проснулась, но не до конца. Я точно знала, что жива, что мне придется жить дальше, хоть как-то шевелиться. И хватит уже просто читать про все это, пора переходить к чему-то более конструктивному.

Обычно я слышала, как Стюарт возвращается домой, чаще всего – очень поздно. Иногда я лежала в постели, ожидая, когда он протопает мимо моей двери, а потом сразу засыпала. Почему? Да потому, что точно знала: раз он дома, значит нижняя дверь надежно заперта. Правда, иногда мне приходилось ждать чуть ли не до полуночи. Что у него за сумасшедший график! Так можно и сгореть на работе.

Сегодня ноги почему-то сами принесли меня к местной библиотеке. Когда я проходила мимо, двери автоматически раскрылись, как будто приглашая войти. Вообще-то, я никогда не хожу в такие места, там слишком много людей, но сегодня, сама не знаю почему, зашла. Внутри почти никого не оказалось: несколько студентов за столами, еще парочка у стоек с бесплатным Интернетом и две библиотекарши. Они штамповали книги и громким шепотом сплетничали.