–  Нет, –тихо, с болью произнёс Кирк.
      – И всё это, – неумолимо продолжал Спок, – потому что Маккой вернулся и каким-то образом не дал её погибнуть, как она должна была, в результате несчастного случая. Мы должны остановить его.
      – Как именно она погибла? В какой день?
      – Не могу сказать точно. Мне очень жаль, капитан.
      – Мистер Спок, – медленно произнёс Кирк, – я люблю Эдит Келер.
      – Я знаю, – очень тихо ответил Спок. – Потому я и сказал, что мне очень жаль.
      – И если я не остановлю Маккоя…
      – Вы спасёте её. Но миллионы людей, которые не погибли бы в правильной истории, погибнут.
      – Абстрактные миллионы, – сказал Кирк. – Другая история. А Эдит Келер здесь. Она реальна. Она заслуживает того, чтобы жить.
      – Точно так же, как Скотт, Ухура и остальные, которых мы оставили позади – или впереди. Сэр, Вы их капитан. Они ждут Вас – в разрушенном городе на краю Вечности. Они и будущее, которое породило Вас. Выбор за Вами.
      Надо было взглянуть правде в лицо, но он не мог – пока не мог. У него ещё будет время принять решение, когда наступит кризис. Конечно же, будет.
      А пока Эдит по-прежнему была рядом… пока. Спок больше не касался этой темы. Иногда он был с ними – и в эти минуты Кирк ощущал его молчаливую поддержку. Порой же, словно руководствуясь своей хоть и слабой телепатией, вулканец исчезал как раз тогда, когда им хотелось побыть одним.
      В тот вечер они вышли из миссии все вместе, но почти сразу же разделились. Спок зашагал прочь в сгущавшихся сумерках, а Кирк и Эдит перешли на другую сторону. Эдит казалась даже счастливее обычного.
      – Если мы поторопимся, – сказала она, – можем успеть в "Орфей" на картину с Кларком Гэйблом. Мне бы очень хотелось увидеть её, Джим.
      Кирк улыбнулся.
      – А кто её написал?
      – Вот странно, – произнесла она с внезапным удивлением. – Доктор Маккой сказал почти то же самое…
      Кирк остановился, как вкопанный, и стремительно обернулся к ней, чувствуя, как заколотилось сердце.
      –  Маккой?– Он схватил её за плечи и сжал так крепко, что она вздрогнула от боли. – ЛеонардМаккой? Эдит, это очень важно.
      – Ну да. Он сейчас в миссии, в маленькой комнате наверху. Он был очень болен, почти бредил, но думаю, теперь уже…
      – Спок! – закричал Кирк. – Эдит – подожди здесь.
      Он кинулся через улицу и замахал рукой своему помощнику. Спок обернулся; с губ его уже был готов сорваться вопрос, но спрашивать ему не пришлось. В тот момент, когда они двое сошлись у дверей миссии, оттуда вышел Маккой.
      От изумления доктор застыл на месте, затем лицо его расплылось в улыбке. Последовали рукопожатия, хлопанье по спине. Все трое говорили разом.
      – Боунз, где ты…
      – Как вы нашли меня? И, кстати, гдемы?
      – Когда Эдит сказала "доктор Маккой", я…
      – Замечательно, что Вы всё это время находились так близко…
      – Похоже, я долго болел…
      Кирк торопливо оглянулся на Эдит. Она смотрела на них с выражением живейшего любопытства и в то же время с видом человека, не поспевающего за событиями. Заметив, что Кирк обернулся к ней, она шагнула с тротуара на мостовую.
      Она не видела, что прямо на неё несётся грузовик. Теперь.Не задумываясь, Кирк кинулся к ней.
      – Капитан! – громко закричал Спок. – Нет!
      Кирк замер – живая статуя боли. В тот же миг Маккой, раскрыв рот в беззвучном крике, кинулся на мостовую. Пронзённый ненавистью к себе, зная, что сейчас будет, Кирк бросился наперерез Маккою, ничего не видя вокруг, почти рыдая. Маккой споткнулся. Эдит вскрикнула, а следом раздался пронзительный визг тормозов.
      Затем – тишина.
      – Джим, – с яростью произнёс Маккой. – Ты специально остановил меня… Ты слышишь меня? Ты знаешь, что ты только что сделал?
      Кирк не мог говорить. Спок мягко взял его за руку.
      – Он знает, – сказал он. – Скоро Вы тоже узнаете. И то, что было… естьснова.
      Кирк сидел за своим столом на "Энтерпрайзе", одетый в свою форму, и смотрел в пустоту. Позади голос Спока произнёс:
      – Координаты с мостика, капитан.
      Слова ничего не значили. Документы на столе перед ним ничего не значили. Он чувствовал себя всё равно что мёртвым.
      – Джим, – сказал Спок.
      Омертвение не прошло, но сквозь него донеслось какое-то ощущение. Кирк медленно обернулся.
      – Мистер Спок, – произнёс он. – Это первый раз, когда Вы обратились ко мне не "капитан", а как-то иначе.
      – Я хотел, чтобы Вы меня услышали, – мягко сказал Спок. – Но не будем сейчас о координатах. Джим, на моей планете ночи очень длинны. По утрам в небе слышно серебристое пение птиц. Мой народ знает, что для всего надеется достаточно времени. Отправьтесь туда со мной. Там Вы сможете отдохнуть.
      "Всё время мира"…
      "Наполненного будущими".
      Внезапно горечь хлынула на поверхность.
      – Не для неё, – сказал Кирк. – Для нас, но не для неё. Она оказалась не важной.
      – Нет, капитан, это не так. Её смерть спасла биллионы жизней. И тех, кто живёт сейчас, и тех, кто ещё не родился. Она не была не важной.
      – А я ничего не сделал, чтобы спасти её, – сказал Кирк, ища понимания. – А ведь я её любил.
      – Нет, капитан, сделали, – сказал Спок. – Ни одну женщину никогда не любили столь сильно. Ибо не было такой, ради любви которой почти пожертвовали бы всем миром.
       «Примечание Джеймса Блиша. В этом сценарии имелись некоторые существенные отличия от первоначальной версии мистера Элисона, которую последний любезно предоставил мне. При написании этой новеллы я пытался сохранить то, что считал лучшим в обоих вариантах; но это оказалось нелёгкой задачей, так что более, чем возможно, что за мной извинение, и не одно. Изначально это было блестящее, поэтичное произведение, и если теперь оно испорчено, вина целиком лежит на мне. – Дж. Б.»