Действительно, на плато было как-то не по себе, а для умного животного, видящего больше, чем человек, прямо-таки страшновато. "Это, наверное, паломник. - подумал Акхан о хозяине коня, - Счастливец! Добрался сюда верхом. Я, дурак, топал на своих двоих. Да еще тащил эту тяжесть!" Тут он недобрым словом помянул Шкик, навязавшую ему хрустальный череп, в надежде, что волшебная вещь убережет Сына Солнца.
      Молодая жрица долго наставляла его, как надо себя вести, чтоб не оскорбить духов Туудума еще до того, как Акхан войдет в круг, чтоб они не сбросили его в пропасть. Идти следовало пешком, более того - босиком. Но от последнего акалель предусмотрительно отказался.
      - Тогда надень золотые сандалии. Золото не оскорбляет богов. настаивала Шкик.
      - И отморозь себе ноги! Это же металл, девочка, металл!
      Словом, после долгих препирательств он оделся и обулся так, как посчитал нужным - на его взгляд, очень тепло. Теперь бы он этого не сказал. Своих спутников принц так и быть оставил за день пути отсюда, на подступах к плато. С ними остались лошади, поклажа и палатки - все это, по мнению Шкик, могло "оскорбить" духов-обитателей Туудума.
      - Сын Солнца идет туда не есть и не спать. - строго сказала она.
      - Но ведь ты так и не объяснила, что я иду туда делать? Раз там, по твоим словам, никого нет?
      - Этого не знает никто. - отрезала жрица. - Пусть акалель не боится. Даже если он не вернется, Шкик уже зачала от него ребенка, и его род не прервется.
      "Утешила!" - зло думал сейчас акалель. Принца беспокоило, как отнесется тот, второй, который пришел раньше, к его появлению. Паломники обычно бывают в таких случаях очень недовольны, если им мешают. И принц их понимал: пройти долгий путь, влезть на такую высоту, чтоб по душам побеседовать с богами и вдруг обнаружить, что место занято! Едва ты начал излагать свои просьбы и объяснять не особенно вникающим в человеческие дела духам причинно-следственную связь всего произошедшего, как оказывается кто-то стоит на очереди у тебя за спиной и буквально изнывает от нетерпения отвлечь богов своими проблемами!
      В этом неудобство людных святилищ. Но здесь на высоте, где даже горных козлов не видно, и где отношения человека с духами земли и воздуха близки до слияния, встретить второго также кощунственно и дико, как увидеть чужака в постели невесты.
      Всю дорогу по горной тропе вверх Акхан заставлял себя сосредоточиться на деле. Он не был новичком ни в вопрошении богов, ни в пестрых храмовых действах, ни в гадании на внутренностях жертвенных животных. У всех атлан магия дрожала на кончиках пальцев, и акалель не был исключением. Он знал, что для получения ответа в первую очередь надо хорошенько сформулировать вопрос. Просто и доступно для духов, отстраненных от человеческой жизни.
      Однако вопросы, теснившиеся в голове Акхана, не поддавались простой формулировке. Зачем его хотят убить? Как остановить разрушение красной земли под ногами? Для чего духам Туудума бесконечно нужна кровь? Получилось нечто вроде: "Почему мы все должны умереть?" Когда принц вдумался в прямое значение заданного вопроса, он обозвал себя идиотом. И правда, трудно было придумать что-нибудь более всеобъемлющее. Акхан попробовал еще раз: "Как избежать гибели моих войск?" Уже лучше, но это не все, далеко не все, о чем он хотел спросить духов Туудума. Вдруг ему на ум пришла совершенно бесстыдная в своей откровенности мысль: "Как от вас избавиться?" На ней он и решил остановиться.
      Теперь можно было вступать в черный базальтовый круг и, воссев там на какой-нибудь поваленный монолит, полностью сосредоточиться. Дальше нужно было слушать ветер или вбирать глазами высоту неба, глубину ущелий, белизну снегов и наготу холмов под плато. Тогда, быть может, он услышит, различит, почувствует ответ - в слабом шуршании сухой желтой травы, в гуле внезапного горного обвала, в быстром шорохе змеиной шкуры под камнями... Но было нарушено главное правило - одиночество - и следовательно все остальное теперь пойдет наперекосяк!
      Каменное кольцо Туудума было огромно, оно занимало площадь хорошей усадьбы и состояло не менее чем из двух десятков крупных базальтовых колонн, не поддерживавших ничего, кроме неба. Рядом с ними маленькая человеческая фигурка казалась жалкой. Затеряться среди леса монолитов было легко. Акхан мог весь день проплутать между ними, так и не встретив второго паломника. Но сама мысль, что в этом пустынном месте, где и так все время приходилось передергивать плечами от неприятного тревожного ощущения, кто-то может наблюдать за ним, угрожать ему, настораживала принца.
      Поэтому он предпочел, вынув меч и осторожно двигаясь от камня к камню осмотреть кромлех. Акхан неслышно скользил между блоками, Туудум представлял собой бесконечный базальтовый лабиринт, и принц не скоро миновал его внешние кольца. Приблизившись к центру, он застыл у одной из колонн, и высунув из-за нее голову, уставился сквозь сероватые клубы холодного тумана на просторную площадку с поваленным камнем посредине.
      Возле него в непривычной для акалеля молитвенной позе застыла неподвижная человеческая фигура. Сам Акхан, доберись он сюда первым, сел бы на монолит, подогнув под себя ноги, выпрямив спину и развернув грудную клетку так, чтоб ветер высоты свободно продувал все его естество. Однако странный паломник поступил совершенно иначе. Он опустился перед камнем на колени, сложил ладони рук лодочкой и опустил голову на грудь. Казалось путник совершенно отрешился от окружающего мира. Он явно не слышал приближеня чужака и тем более не собирался нападать сам. Акхан устыдился своей излишней настороженности и, опустив меч, с силой вдвинул его в ножны.
      Досадливое движение принца оказалось слишком резким, клинок через чур громко звякнул об украшенный золотыми пластинами деревянный чехол. Звук далеко разлетелся в морозном воздухе и заставил склоненного перед камнем человека вздрогнуть. Акхан выругал себя за эту оплошность, но было уже поздно. Паломник обернулся.
      Это была минута!
      Оба смотревших друг на друга человека сначала застыли в полном изумлении, а потом машинально отступили назад. Принц уперся спиной о колонну, а незнакомец споткнулся о монолит и с размаху сел на него, продолжая, как загипнотизированный смотреть на Акхана. По его лицу пробежала гамма чувств - растерянность, ужас и, наконец, полная паника. Губы зашептали что-то невнятное, а пальцы сами собой схватились за тяжелый гиперборейский меч, болтавшийся на боку. Но вместо того, чтоб напасть Акхана, незнакомец вытянул оружие и, слабо вскрикнув, швырнул его в противника, как ребенок бросает игрушкой в напугавший силуэт на стене. Меч загрохотал по камням, а паломник опрометью, не разбирая дороги, бросился бежать из кромлеха, при чем совершенно в другую сторону от лошади и поклажи.
      Акхан зачарованно смотрел ему в след. Незнакомец несколько раз споткнулся, ткнулся в обломки колонны, упал, но так и не обернулся. Через минуту его рослая фигура скрылась за гребнем холма.
      Принц стоял, как громом пораженный, не в силах оторвать взгляда от растаявшего в тумане призрака. Не смотря на холод, волосы на его лбу взмокли, а по спине ручьем побежал пот. Дело в том, что акалель только что столкнулся в кромлехе с самим собой.
      Да, именно. Первый паломник, столь глубоко погрузившийся в молитвы у монолита, не мог быть ни кем иным, кроме него самого. Только... совершенно белым! То же лицо, руки, волосы, но, словно покрытые инеем.
      "Плохо дело, - подумал Акхан, зачерпнув рукой пригоршню снега, и с силой растирая им лоб. - Встреча с собственным призраком предвещает смерть". Тот факт, что незнакомец был одет, как житель далекого северного Ареаса, в тяжелый меховой плащ, высокие теплые сапоги и вооружен иначе, чем принято у атлан, принц расценил самым худшим для себя образом. "Нельзя скрыть иглу, на которую ты сел, - сказал он, - я видел свою внутреннюю сущность, которую так старательно пытаюсь утаить от всех. С каждым днем она становится все заметнее. Страшно, что перед самой смертью это чужое полностью поглотит меня". Ему показалось нестерпимой сама мысль, что крылатая Атлат и змееногий Дагонис отвергнут его и заставят влачиться в темный дом теней Ареаса, где он для всех чужой.
      Акалель наклонился и подобрал брошенный призраком меч. Хорошее дорогое оружие - может быть, через чур широкое и тяжелое в лезвии? Нет, он этого бы не сказал... Глаза Акхана расширились от удивления, а губы сжались. Ему показалось, что он уже где-то видел этот клинок. Но где? На память пришло короткое беспорядочное видение, посетившее его после церемонии "возложения змея", когда у акалеля случился солнечный удар. Тогда сияющий меч ушел от него в землю. Теперь появился, словно из недр горы! Может ли принц из дома Тиа-мин взять его? Будь он простой игрушкой, трофеем... но что-то мешало Акхану взглянуть на клинок с это точки зрения. Перед ним лежало нечто большее. Нечто, принадлежащее ему. Но совершенно невозможное для него!
      Принц не заметил, как в глубокой задумчивости перебрался на камень и сел, положив меч на колени. Если представшее его глазам видение и было ответом, то он получил его совсем не на те вопросы, которые задавал духам. Или... Акхан прищурился. Неужели его хотят убить из-за примеси гиперборейской крови? Но почему сейчас? Почему не 25 лет назад, когда он был еще ребенком и не успел принести ни вреда, ни пользы? А именно теперь, когда акалель много лет не выпускает оружие из рук, мечась от одной заморской колонии к другой? Подобное предположение было абсурдно и все же оно застряло в голове Акхана.
      3
      Между тем над плато сгущались сумерки. В кромлехе, где и до этого было, мягко говоря, холодновато, наступил прямо-таки подвальный холод. "Склеп, а не святилище", - поеживаясь подумал акалель и растер себе ладонями предплечья. Он задрал голову, на быстро темнеющем небосводе зажигались первые звезды. Прямо над Туудумом развернуло свои крылья громадное созвездие дракона. Его мерцающие огни казались низкими и горели ярче других.
      Акхан хмыкнул. Провожая его сюда, Шкик беспокоилась о каких-то страшных неведомых опасностях, но пока акалелю угрожала только одна беда: до костей продрогнуть, подхватить простуду и на следующий же день загнуться на вершине, поскольку спускаться вниз в лихорадке будет затруднительно. В это время командующий вдруг почувствовал слабую вибрацию камня, на котором он сидел.
      Это ощущение было неприятным - постоянное подрагивание монолита нервировало и не давало сосредоточиться. Принц слез с камня и приложил ладонь к земле. Она тоже тряслась - едва заметно, но с каждой секундой все явственнее, так что мелкие осколки базальта, во множестве разбросанные вокруг, тоже начали подскакивать и с легким дребезжанием ударяться друг о друга. Постепенно дрожь передалась каменным колоннам, и это была уже не шутка! Вертикально стоящие каменные блоки гудели от нараставшей вибрации. Акхан видел немало землетрясений, но в подобную передрягу попал впервые.
      Одна из ярких блесток в созвездии Дракона начала расти. С каждой минутой она становилась все больше, словно придвигаясь к земле. Вскоре Акхан мог уже различить ее форму. Громадная хищная птица с длинным остро отточенным клювом и сияющими темным пламенем каплевидными глазами камнем летела с небес к кромлеху. Яростный вой, издаваемый при этом чудовищем, заставлял дрожать камни на плато. Словно в ответ на этот звук в недрах под землей раздавалось нарастающее гудение. И вдруг почва под ногами принца сама собой поползла, и акалель с размаху шлепнулся лицом вниз. Ему удалось уцепиться руками за выбоины в базальте одной из колонн, в то время как огромная плита, на которой, оказывается, стоял кромлех, оторвалась от такой же огромной плиты. Они раздвинулись, как мост. Акхан повис, держась за каменный блок и благословляя богов за то, что находится на тыльной стороне плиты, а не болтает ногами над пропастью.
      Из глубины земли хлынул ослепительный неестественно белый свет. Гул усилился до такой степени, что у Акхана заболели уши. Ему показалось, что у него вот-вот хлынет носом кровь. Ужасная птица, переливаясь и сверкая своим металлическим оперением, опускалась все ниже. Чем-то неуловимым она напоминала змею - длинным ли телом, треугольной ли приплюснутой головой да, пернатую змею с клювом и крыльями. Принц видел ее блестящее брюхо со швом, мощные лапы без когтей, вместо которых чудовище обладало огромными золотыми дисками, и они вращались!
      Вокруг столбом стояла пыль, закручиваясь в тугие смерчи. Несколько минут назад на плато царил жуткий холод, теперь Акхан чувствовал, что поджаривается. Даже базальтовая колонна, за которую он держался, раскалилась и обжигала ладони. В какой-то момент акалель не выдержал, и его пальцы разжались. Он сначала полетел вниз, затем покатился по склону и, наконец, застрял, удерживаемый одним из упавших блоков. Принц потерял сознание лишь на мгновение, за это время страшная птица успела опуститься в светящееся ущелье между плитами. Поэтому, когда Акзан пришел в себя, над его головой уже ничего не гудело, не сверкало и не тряслось. Камни плато вибрировали гораздо слабее, сияние из расщелины стало мягче. Зато где-то глубоко-глубоко под землей слышалось неумолчное шуршание пересыпающихся горных пород.
      Принц осторожно пополз вверх по стоявшей под наклоном плите. Через несколько минут он подобрался к ее краю и заглянул внутрь. Яркое сияние заливало чрево горы. Там внизу, глубоко-глубоко, куда спустилась хищная птица из созвездия Дракона, что-то гудело и грохотало, словно в огромной кузнице. Красноватые отблески ложились на стены, вздрагивавшие при каждом следующем ударе. Казалось, тысячи молотов разом опускались на тысячи наковален.
      Принц буквально с младенчества участвовал во всевозможных ритуалах и свято верил в страшные сказки своего народа, но он еще ни разу в жизни не видел ни одного волшебного существа - доброго или злого. Поэтому он Акхан до боли в глазах всматривался в сияющую глубину пещеры, где далеко на дне мелькали и передвигались скрюченные черные фигурки духов горы. Вечные кузнецы, самими богами приговоренные к своему ремеслу - они-то и сотрясали плато Туудума, цепь Туланских гор и всю красную землю Ар Мор. Вероятно, они делали это для железной птицы, зачем-то спустившейся к ним в подземелье.
      Акхан с удивлением наблюдал, как во чрево чудовища духи погружают какую-то руду. Может быть, они так кормили это странное существо? Что люди знают о пище пернатых змей? Удивительно было и то, как именно птица поглощала подношения горных духов. Она не открывала клюва, а принимала еду через распахнувшийся живой.
      Наконец, чудовище насытилось и схлопнуло стенки своего бездонного желудка. Черные существа расползлись от него подальше. Птица вновь взвыла, из-под ее лап рванулись столбы огня, и она начала подниматься вверх.
      Акхану опять сделалось нестерпимо жарко, когда же птица показалась над краем расщелины, плиты начали снова сдвигаться. Грохот и вибрация были страшными, но акалель все же удержался, закатившись за один из монолитов. Едва земля встала на место, продолжая дымиться и вздрагивать, как из глаз чудовища ударил яркий свет, озаривший все плато Туудума. Благодаря чему принц понял, что вся почва под его ногами покрыта многочисленными витиеватыми рисунками, переплетавшимися вокруг базальтовых колонн в виде большой змеи.
      При других обстоятельствах это открытие заинтересовало бы Акхан, но сейчас ему было не до орнаментов. Птица заметила его. Ее сияющий взгляд выхватил маленькую человеческую фигурку, скрючившуюся у одного из монолитов. Чудовище начало вновь снижаться. При всей своей храбрости акалель все же был только человеком, и ужасная громада, опускающаяся на него с неба, напугала принца.
      Он заметался между камнями, пытаясь спрятаться, но тщетно. Жуткое чрево чудовища вновь распахнулось. На мгновение Акхану показалось, что сейчас вся поглощенная пернатым змеем руда высыплется ему на голову. Но произошло нечто невообразимое. Воздух вокруг акалеля сгустился настолько, что буквально стал твердым, а потом стал скручиваться в длинную воронку и всосал принца внутрь птичьего желудка.
      Какое-то мгновение Акхан в панике наблюдал, как его ноги отрываются от земли, а потом потерял сознание, потому что давление воздуха на его тело стало совсем нестерпимым.
      Принцу показалось, что он очнулся от тишины. В брюхе птицы не было слышно гула и дрожания земли. В нем царил странноватый запах, какой бывает после сильной грозы с ливнем. Но не запах заставил Акхана вздрогнуть от неприятного ощущения и изо всех сил вжаться в пол.
      Когда акалель разлепил глаза, он остолбенел от увиденного: над ним склонялись какие-то зеленовато-серые червяки, жившие в чреве чудовища. Они были покрыты гладкой, как у лягушки, кожей и имели выпученные черные глаза без малейшей искры света в их непроглядной глубине. Взгляд этих раскосых капель мрака парализовал Акхана и, хотя у него не были связаны руки и ноги, он не мог пошевелить даже пальцем.
      Наконец, один из них протянул к пленнику свою мерзкую лягушачью лапку. Он схватился ею за пестрый заплечный мешок - подарок Шкик - в котором лежал злополучный хрустальный череп. Веревочки, стягивавшие горловину, расползлись, и волшебный шар со стуком выкатился на пол. В этот миг принцу показалось, что череп светится изнутри тем же непроглядным черным пламенем, что глаза существ. Червяки издали резкий свистящий звук, от которого у Акхана заложило уши, и все как по команде повернулись к черепу. Кажется, они были потрясены. Находка настолько поглотила их, что червяки смотрели только на нее, и акалель с облегчением почувствовал, что может двигаться.
      С паническим криком он выхватил свой меч и кинулся на уродцев. Кажется, они не ожидали нападения с его стороны, потому что удивленно заверещали и в ужасе побежали прочь по гулкому желудку птицы. Стряхнувший с себя оцепенение Акхан бросился за ними, размахивая клинком. Зеленые червяки едва доходили ему до пояса, но они попрятались за огромные металлические ребра чудовища и начали оттуда поливать противника пучками огней. Акхану обожгло левую руку, в которой он держал меч, но принц перебросил оружие в правую. Только тут он заметил, что сжимает не свой атланский клинок, а подобранное им в Туудуме оружие призрака.
      Несколько червяков свалились, подкошенные его мощными ударами. Акалель с отвращением заметил на лезвии меча полосы белой слизи, видимо, заменявшей существам кровь. Он отмахивал направо и налево, круша все, что попадалось ему под руку, и удивляясь, что у чудовища столь жесткие безводные внутренности. Впервые во время боя Акхан потерял контроль над собой и понимал, что это произошло от охватившего его ужаса. Он столкнулся с чем-то, превышавшим всякое понимание. Принц ничего не видел от ярости, только тупо работал мечом.
      Вслед за отступавшими червяками он ворвался в голову птицы. Подумать только, у нее была пустая черепушка, внутри которой копошились еще несколько зеленых уродцев, переползая по светящейся россыпи стеклянных бус на плоской металлической доске. Они святились и мигали, приковывая все внимание червяков. Возможно, это были главные сокровища пернатого змея, которые он проглотил, чтоб никогда не расставаться с ними. Принц с яростью рубанул по доске мечом. Звук, который после этого раздался, нельзя было сравнить ни с одним известным акалелю звуком, которое издавало перед смертью живое существо. Металлический лязг, затем треск и шипение выскочивших из доски маленьких цветных шнурков, которые искрили и противно дымили.
      Зеленые червяки разом взвыли и хотели было броситься на Акхана всей толпой, но он не дал им, отмахнув мечом всего пару раз. Те, кто еще не был разрублен, в панике отступили обратно в брюхо птицы. Но внимание самого принца приковали пустые глаза чудовища. Они оказались прозрачными и сквозь них было видно, как в глубокой темноте ночи покоится внизу плато Туудум. Однако это спокойствие продолжалось недолго. Неожиданно для Акхана пернатый змей качнулся, накренился клювом вниз и начал падать. Еще секунду принц во все глаза смотрел на несущийся прямо на него каменный круг, а потом бросился из головы птицы вслед за оставшимися в живых червяками.
      Снова оказавшись в животе чудовища Акхан увидел, что червяки сумели вскрыть брюхо птицы и в панике выпрыгивают из него вниз, прихватив с собой какие-то тючки из пестрой материи. Острое чувство опасности заставило акалеля пробежать по скользкому накренившемуся полу к открытой дыре и схватить одного из готовых соскользнуть в нее уродцев за ноги.
      Резкий удар воздуха заставил Акхана ненадолго задохнуться, но он не выпустил скользких лапок своего жутковатого спутника, который, торопливо лопоча какие-то ругательства, дергал свой пестрый сверток за какие-то веревочки и колечки. Сцепившись друг с другом, они камнем летели к земле. Благодаря тяжести Акхана, он и его невольный спутник падали быстрее остальных. Принц видел, как над головами червяков вдруг раскрылись и заколебались в воздухе огромные цветочные чашечки.
      Наконец, и червяк, которого Акхан держал за ноги, справился со своими веревками, что-то резко дернуло акалеля наверх, и он заметил, как над ними тоже распахнулся яркий купол. После этого падение замедлилось, стало плавным, и вскоре ноги принца коснулись земли. В следующую секунду ткань накрыла его с головой. Зеленый червяк сориентировался быстрее принца и, издав жуткий писк: "Чип, чип, чип!!!" - бросился прочь. Остальные существа тоже, как горох посыпали со склона.
      Не дожидаясь пока страшная птица рухнет на плато на плато, Акхан последовал их примеру. Он выбежал из внешнего круга лабиринта как раз тогда, когда птица закрыла собой полнеба. Отчаянное ржание привязанной к базальтовому кольцу лошади задержало принца. Подбежав к ней, акалель торопливо открутил повод от камня и потащил бьющееся от страха животное за собой вниз по склону.
      Он продолжал бежать даже тогда, когда сзади раздался жуткий грохот и земля под ногами вздыбилась. Принца подняло вверх и бросило далеко вперед. Падая, Акхан ударился головой о землю.
      Сознание вернулось к акалелю не сразу. Сначала он почувствовал, как что-то теплое и шершавое касается его лица, а потом влажную кожу обдувает холодный ветер.
      Большая белая лошадь стояла над ним и тыкалась мордой в его щеку. Принц попытался поднять голову. Это у него получилось, хотя все тело очень болело, как после хорошей драки. Еще через несколько минут акалель попытался сесть, а затем и встать, уцепившись руками за свисающее стремя. Хорошо, что кобыла не убежала. Если Акхан сможет взобраться на нее и удержаться в седле, то ему не придется двигаться отсюда почти ползком.
      Картина разрушений, представившаяся его глазам, была ужасна. Вскарабкавшись верхом, принц мог разглядеть ее гораздо лучше, чем с земли. Сейчас он стоял под холмом, на котором раньше располагался кромлех. Никакого Туудума больше не было. Базальтовые блоки валялись в беспорядке. Тело страшной птицы, рухнув с небес, разворотило святилище и недра горы под ним.
      "Как от вас можно избавиться?" - всплыл в голове принца вопрос, который он собирался задать камням, когда поднимался сюда вчера вечером. Не мог же Акхан в самом деле рассчитывать, что в ответ на свое наглое заявление он получит столь впечатляющую демонстрацию!
      Чуть выше по склону, среди кучи развороченной земли что-то поблескивало. Принц направил туда лошадь и вскоре с огромным удивлением увидел вещь, новой встречи с которой он никак не ожидал. Хрустальный череп валялся между камней и скалил свои прозрачные зубы в иронической ухмылке. Из всего, с чем вчера имел дело акалель, волшебный шар был единственным, что уцелело. Акхан нагнулся и поднял его - на гладко отполированной поверхности не было ни одной царапины, ни одной пылинки. В душе у принца возникло не хорошее чувство, ему захотелось бросить череп здесь и больше никогда не прикасаться к нему. Но мысль о Шкик заставила его подобрать шар.
      Лошадь медленно шла по склону, выбирая дорогу между глубокими трещинами в почве и россыпями камней. "Умная девочка", - принц ободряюще похлопал кобылу по шее. Животное не только позволило более слабому человеку сесть себе на спину, но и везло Акхана очень осторожно, как если б тот был серьезно ранен. Чувствовалась прекрасная выучка, которой славились гиперборейские кони. "Кажется я получил подарок богов, вместо украденного Бэса. Как же тебя назвать? Как звал тебя прежний хозяин?" В этот миг Акхану пришло в голову, что прежним хозяином лошади был он сам или вернее его призрак в гиперборейском обличье. Кобыла явно принимала его за своего господина. "Интересно, у теней бывают живые лошади?"
      Мысли принца были прерваны появлением его спутников. Сопровождавшие акалеля к плато Туудум воины после напугавшего их ночного землетрясения решили подняться вверх по склону и поискать останки командующего. Они были абсолютно уверены, что храбрый Принц Победитель погиб, вопрошая камни, или сражаясь в круг Туудума с духами здешних мест. Каково же было их удивление, когда люди сначала увидели катившихся прямо на них с горы мерзких зеленых уродцев, которые размахивали руками и кричали что-то непонятное. Воины быстро переловили их и посадили в большие плетеные корзины из-под припасов. А затем к ним на белой, как снег, лошади съехал сам акалель - живой, только весь в синяках и ссадинах.
      4
      Принц Аха лежал в своем шатре, разбитом в расщелине у подножия плато Туудум. Его спутники, охранявшие стоянку, пока он совершал паломничество, пребывали в крайней растерянности. Ибо путешествие кончилось для них вовсе не так, как они ожидали.
      Ахо отправился в гору на рассвете вчерашнего дня и должен был провести там не менее суток, прося у великих духов Туудума вновь вернуться на гиперборейские земли. Но уже на закате солнца он скатился со склона грязный, избитый, в разорванной одежде, бормоча что-то невнятное. По его виду можно было сказать, что принц подвергся нападению и смертельно испуган.
      Едва спутникам удалось успокоить бесновавшегося господина, как на вершине горы что-то загрохотало, поднялось пламя, и огромная безжизненная птица рухнула с небес, вздыбив черные камни. Даже здесь, внизу, земля содрогалась от страха. Всю ночь в глубине под плато слышались гулкие, пугающие толчки.
      Сейчас Ахо лежал на складной походной кровати, укрытый всеми одеялами и плащами, которые имелись у его свиты, и продолжал нервно дрожать.
      - Да говорю же вам, идиоты, что я видел самого себя! - доказывал он.
      - Возможно, ваше высочество, возможно, - согласился с ним рыжий молодой оруженосец, меняя мокрые полотенца на голове своего хозяина.
      - Заткнись, Лаге! - огрызнулся принц. - Я не с тобой разговариваю!
      Юноша закусил губу. Именно он вытаскивал хозяина из кустов чертополоха на склоне, обрабатывал "ужасные раны, нанесенные призраком", которые, кстати, по мнению самого оруженосца, были простыми ссадинами и царапинами, полученными при падении.
      - Господин Тикаль, - принц с трудом повернул голову, - как вы можете растолковать ужасное видение, которое показали мне духи Туудума?
      Из глубины палатки возникла сухая, как зимний тростник, фигура жреца. От вида его синеватых губ и ногтей Лаге бросило в дрожь. Этот негодный атланский выродок сопровождал их на протяжении всей дороги по красной земле Ар Мор, но не принес принцу удачи!
      - Так что вы скажете? - нетерпеливо потребовал Ахо.
      Жрец помедлил.
      - Я должен еще сверить увиденное вами со звездами. - его голос звучал глухо. - Но и сейчас ясно, что духи Туудума позволили вам, взглянуть на свою внутреннюю сущность, и эта сущность была атланской.
      В планы Тикаля никак не входило открывать наследнику гипербореев глаза на существование у него брата в Атлан. Он и так намучился с этим изнеженным, капризным царевичем, не добившись ничего путного! А теперь, после разрушения святилища, Тикалю как можно скорее надо было возвращаться в Шибальбу и доложить о случившемся.
      - Атланской? Слава богам! - выдохнул принц, и, поймав на себе косой взгляд Лаге, махнул рукой. - Убирайся! Нечего тебе здесь делать, позови Венсельма, он мне нужен.
      Из дальнего угла палатки выбрался другой юноша с красивым испуганным лицом.
      - Венсельм, радость моя! - Ахо застонал. - Подойди поближе. Если б ты знал, как твоему господину плохо!
      Лаге вышел на улицу, с удовольствием оставив кампанию этих сумасшедших. Утро было свежим, так и хотелось полазать среди камней, а может даже взобраться на самый верх и посмотреть, что там вчера грохнуло. Так нет же! Сиди здесь! Потому что этим безруким олухам может понадобиться помощь! Лаге туда, Лаге сюда. А Венсельм умеет только краситься, как девка!
      Подумать только, когда-то, едва узнав, что ему предстоит стать оруженосцем у сына самого короля Алдерика, обожаемого властелина всего Ареаса, Лаге хохотал и прыгал от счастья! Теперь ему хотелось удавиться. Кстати, это был единственный выход из его положения: гипербореи не разрывали службы. Он обязан был Ахо абсолютным, непререкаемым подчинением и не мог рассказать обо всем, что видел и слышал в доме принца.
      Если б даже, движимый страхом за судьбу Ареаса, юноша и решился поведать королю обо всех гнусностях, свидетелем которых он стал, служа Ахо, его словам, возможно, и поверили бы, но сам Лаге должен был бы покончить с жизнью, чтоб развязать неразрешимый узел противоречия между долгом и долгом.
      - Лаге! - раздраженный голос принца прервал размышления оруженосца. Куда запропастился этот рыжий болван?
      Юноша вернулся в палатку.
      - Что угодно господину?
      - Подай лед. - бросил Ахо. - Прежняя порция совсем растаяла! И вытри мне лицо полотенцем.
      "Ну конечно! Венсельм сделать этого не мог! - зло подумал Лаге. - Он отморозит себе пальцы и вымочит руки, у него потрескается кожа от холода..." Юноша наколол льда, сделал новый компресс и опять опустился у постели хозяина на корточки. Ахо между тем продолжал развивать свою любимую тему.
      - Мистический смысл произошедшего для меня совершенно ясен, господин Тикаль. Явление моей внутренней сущности было настолько впечатляющим, что великое каменное кольцо Туудума не выдержало и развалилось от подземных толчков той силы, которую хотели передать мне боги Мертвой Земли. В моем призраке была такая мощь! Вы понимаете? Такая страшная неотвратимая сила, что даже я испугался!
      "Господи, да тебя ежом в рукаве напугать можно!" - хмыкнул Лаге.
      Принц осекся, его глаза сузились и взгляд уперся в мрачное лицо оруженосца.