- Так вот, я хотел бы, чтобы вы поработали сержантом в карантине, я хотел бы, чтобы поменьше совсем уж зверского... вы понимаете? - (я промолчал), - я хотел бы, чтобы вы меня заменили. Это очень важно. Сейчас, когда старик стареет...
      - А я хотел бы, - прервал я, - убить старика, и тогда сами собой исчезнут все проблемы с школами и карантинами, озверением людей, их превращением в скотов, в убийц.
      - Глядите, - вздохнул начальник школ, - глядите.
      Он махнул рукой.
      Я спросил:
      - Вы только за этим сюда приехали?
      - Да, - ответил он, повернулся и пошел прочь. Я глядел ему вслед и изумлялся тому, как здорово он сдал, как он поста...
      _____________________________________________________________
      Главное было выучить язык. Остально шло как по маслу. Рыцарь и должен быть немножко чурбаком. К тому же я был уже седьмым, кого зашвыривали на эту планету.
      Координатор молча выслушивал все доводы.
      - Какого черта, - волновался Эрик, - ни хрена с их психикой не будет подумаешь, цацы какие, взрывов они не видали и огнеметов испужаются. Да на некоторых планетах драконов не видели. Мало ли кто чего не видел? приноравливаться? Ребят из-за этого губить? Пускай привыкают. Привыкли к драконам - к огнемету еще быстрее привыкнут...
      День спустя я стоял в тяжеленном рыцарском облачении посреди залы и слушал, что говорят обо мне советники короля, и смотрел на каменные худые колонны, поддерживающие высокие своды.
      Колонны казались окаменевшим лесом, вздрогнувшим от волчьего воя и застывшим в сером камне навеки...
      Потом я кое-как отговорил на ломаном языке, советники разошлись - и король легко-легко, по-мальчишески сбежал, слетел, спрыгнул с трона, бесшумно и молниеносно пронесся по залу, давая диковинные кругаля вокруг колонн и наконец остановился подле меня.
      - Дорогой мой, золотой и серебряный, - обратился он ко мне, - ну просто невозможно! Рубишь головы, а они все равно подслушивают. Я знаю, что они ничего не поймут, но - сам факт!
      Я не сразу понял, что король обращается ко мне на моем языке, а когда понял, то попросил, чтобы он говорил на местном наречии.
      - Ах, понимаю, понимаю, - замахал руками король, - языковая практика, но мне так легче, уверяю вас, - ну что, какое принято решение? Там, - король глазами повел к потолку, - наверху?
      Я был сбит с толку, огорошен... Почему меня не предупредили, что король, так сказать, в курсе?..
      Видя мое изумление, король невесело усмехнулся:
      - Ну, все это - секрет Полишинеля. Один, второй, третий - еще возможно скрыть, но шестеро!..
      Я молчал, и король прошел обратно к трону, уселся.
      Он расположился на троне так по-простецки, словно это был не трон, а садовая скамеечка...
      - Дорогой мой, золотой и серебряный, - повторил король печально, - с вашим предшественником мы все обговорили, он был значительно способнее, чем вы. О, нет, - король прижал руки к груди, - нет! К языкам, только к языкам во всем остальном не мне судить.
      Я снял нагрудник, достал из него передатчик и стал настраиваться на волну Конторы.
      - Что, - забеспокоился король, - кого вы собираетесь предупреждать и о чем? Я умоляю вас - только не взрывы, я тогда народ не утихомирю вовек. Только мечом, только... Ничего сверхъестественного, молю вас, у меня и так маг, колдун и смутьян в каждом втором селе, а тут еще взрывы.
      Я наконец набрел на позывные Конторы.
      - Кто? - поинтересовались, как обычно.
      Я попросил вызвать ответственного за операцию Жака.
      Жак появился не сразу, и каменная зала покуда полнилась шорохами и потрескиванием черной светящейся острыми колющими иглами тьмы.
      - Мм, - услышал я из передатчика, - Эрик?
      - Джек, - поправил я его.
      - Джек, - поразился Жак, - что так скоро? И сразу в бой?.. Как погода?
      - Погода, - озлился я, - прекрасная. Солнышко светит не то, что в наших норах - лампы, в бой завтра, но мне вот что интересно: ты знаешь, что король все знает?
      - Король? - снова изумился Жак. - А там что, король? Вот так, так, так. Я и не знал.
      - А ну вас, конторских... Что вы вообще знаете... Завтра хоть не спи, жди приема.
      - Вас много, - обиделся Жак, - а я один. Всех не упомнишь; если бы мне ноги не отгрызли, я бы тоже летал и гавкал, как ты сейчас. Ну, знает и знает, подумаешь - проблема. Нашел из-за чего космос буровить. Пока.
      - Отбой, - сказал я, отключил передатчик, вложил его в нагрудник и стал приторачивать нагрудник к латам.
      - Вам помочь? - обратился ко мне король. Казалось, он был несколько напуган тем, что знает мой язык.
      - Да, если можно, - согласился я.
      Король довольно ловко затянул ремешки и сказал:
      - Теперь еще одно. Вам предстоит встреча с девушкой, которую завтра поведут к дракону...
      (Мэлори, Мэлори, Мэ...) Я кивнул:
      - Понимаю...
      - Я вас прошу: никаких Кэт-Кэт-Кэт, - король завертел руками в воздухе, - никаких пополз... понимаете? новений.
      - За кого вы меня принимаете? - возмутился я и тут же подумал, что получается нехорошо, если предшествующие шесть...
      - О господи, - король присел на ступеньки, ведущие к трону, и пригорюнился, - я понимаю - это выглядит оскорбительно для вас, но тут такое дело, - король посмотрел на меня, - это - моя дочь...
      - Какая разница, - ответил я довольно грубо.
      Король пальцем поковырял ступеньку:
      - Разница, - он усмехнулся, - я просто удивляюсь, как дракон ее выбрал. Честно говоря, я надеялся, что все обойдется, мало ли честных, хороших, девственных, - король поднял голову, - как-то принято, чтобы дракон выбирал хороших, честных, девственных...
      - Любовь зла, - несколько ошарашенно произнес я.
      - Да, да, - король в прострации потер подбородок, снял корону, положил ее рядом с собой на ступень, - это вы верно заметили, но я не думал, что до такой степени... зла. Понимаете, ведь моя дочь попросту говоря... - король подбирал слово, а после, решившись, выговорил, - бладь.
      - Блядь, - поправил я.
      - Да, да, - горестно подтвердил король, - я знаю, что у вас есть масса других... синонимов: куртизанка, гетера, проститутка, гулящая, но... мне более всего понравилсь это.
      - Может, блудница? - осторожно предположил я, а про себя подумал, что пора бы свертывать эту тему.
      - О, - вздохнул король, - если бы...
      Я молчал. Чем я мог помочь королю в его отцовском горе?
      Глядя в пол, король забубнил свое:
      - И главное! Ведь как требует!..Три села огнем сжег... Волнуется. Прежде таких волнений никогда не было.
      Я вспомнил, что у Мэлори я был не первый (хотя она была моей первой), вспомнил, как это меня мучило, и, присев к королю чуть ближе, на ступеньку пониже (а над нами высился пустой трон, хороший стул с резной деревянной спинкой), я объяснил:
      - Вы знаете, доступность привлекает и возбуждает так же, как и недоступность, а иной раз еще и больше.
      Король хмыкнул:
      - Это, конечно, утешает, но, - и тут король стал почти грозен, - у нас обычай: рыцарь ночует с девушкой в одном зале... так вот я...
      - А, - радостно выкрикнул я, - так вот в чем дело!.. но если для вас это важно, я обещаю держаться, чего бы мне это не стоило... Хотя, наверное, все-таки лучше я, чем...
      Король вжал голову в плечи. Какое там "грозен", какое там "почти"...
      - Я прошу вас... - почти прошептал он, - мало мне дракона.
      ...И мы вошли в малую залу замка. Я увидел две узкие, застеленные очень белым кровати, стоявшие одна - у одной стены, другая - у другой... И еще я увидел два узких стрельчатых окна и в них - звездное небо, еще факелы, освещавшие зал. Они торчали из серых шершавых стен, точно мощные ветви, на которых распустились трепетные, истаивающие в воздухе и вновь вырастающие из ветвей цветы... и еще, еще, еще - я увидел - Мэлори... она сидела на кровати, постланной для нее. Она улыбалась мне. Что на ней было? Белый какой-то балахон, такой, какой Мэлори отродясь не носила... Он был перехвачен на поясе золоченой витой веревкой, а белые волосы, длинные, прямые волосы Мэлори... она засмеялась и заговорила со своим отцом. Она говорила на местном наречии, на одном из местных наречий - его я вовсе не знал, или наоборот? знал, но позабыл... Вылетело все, высвистело все из головы, едва лишь я увидел Мэлори, мою Мэлори.
      (Как это могло случиться? Собственно, как, по каким образцам ее выполнили в орфеануме? И почему они совпали - эта королевская дочь, обреченная закланию, и та, обреченная дракону с самого своего рождения? Рождения?)
      Я стал снимать латы, развязал ремни на поножах, присел на кровать напротив Мэлори - Мэлори - Мэ...
      (Вот так - прямо напротив друг друга... и она так же смеется, как и Мэлори тогда, и так же заговаривает со мной, и так же бьет меня по руке... Все это было, было, но мне нипочем не вспомнить тот язык, на котором обращается ко мне Мэлори. И еще не было тогда изумленно смотрящего то на меня, то на нее человека - пожилого, но не слишком, в длиннющей горностаевой мантии, прихватившего свою корону по-простецки, под мышку... И Мэлори, эта далекая, не та, а эта Мэлори обходится со мной так, точно давным-давно со мной знакома. Но нужно вспомнить местное наречие... Я же учил... Учил и хорошо сдал экзамены... Так, так... Король смотрит на нас, точно хочет сказать: "А... так вы - знакомы?" - или он хочет крикнуть: "Стража!"? Вот что я понимаю сразу, сразу же... Это то же, то же самое, что и тогда у полуразрушенной стены орфеанума: я и Мэлори, только сверху одели вот этот замок, эти окна с небом, исколотым звездами, и поставили рядом удивленного короля... и еще одели другой язык, а так... Все было то же, то же самое...)
      - Мэлори, - громко сказал я, и в ту же секунду я начал понимать... Мэлори? Мэлори?
      Она закатилась смехом, таким замечательным смехом... редко кто так смеется. Мало кто хорошо, заразительно смеется; улыбаются все хорошо, а смеяться... Люди или выдавливают из себя смешок, или гогочут отвратительно, бочкообразно, или хихикают, мерзко растягивая губы, словно боясь разорвать их широкой улыбкой. Словом, хорошо смеяться могут немногие.
      - Па, - Мэлори тронула короля за рукав мантии, - па, он совсем тронутый. Мэлори какую-то зовет и глазами хлопает, как филин, ты его откуда выкопал?
      - Я обратился к вам, - вежливо сказал я, - я почему-то решил, что вас зовут Мэлори...
      - Ни фига подобного, - она затрясла своими длинными, длииинными волосами, - какая я тебе Мэлори? Я - Кэтрин. Кэт. Катюша, Катерина.
      Я смотрел во все глаза на Кэтрин - Кэт - Катюшу, я вбирал всю ее, зрением ощупывал то, что скоро (а я это знал) буду ласкать руками.
      - Очень приятно, - я привстал и поклонился, - Джек.
      - Па, - Кэтрин посмотрела на короля, - и ты что думаешь?.. ты погляди он совсем дернутый. Ты стоишь - он сидит, нет бы титул назвать, а он - йек, - передразнила она мой выговор, - а ты меня нивесть в чем подозреваешь, чтобы я с этам?..Фу, фу... - принцесса замахала руками.
      - Да, - подтвердил король, - я знаю, у тебя вкусы другие, но мне показалось...
      - Да это бред, что тебе показалось, - быстро перебила его Кэт, - откуда мне его знать, треснутого - дернутого - малохольного...
      - Да я-то, - усмехнулся король, - точно знаю, что прежде познакомиться ты с ним не могла...
      - Ну и? - оборвала свой вопрос принцесаа.
      Король резко нахлобучил себе на голову корону ("больно, наверное", подумал я), повернулся и вышел.
      - Во дурак, - сказала Кэт, и я поразился тому, как я здорово ее стал понимать, - обезьяна старая, ходит и смотрит, смотрит и ходит...
      Она шмыгнула носом, развязала пояс...
      Я аккуратно сложил латы в углу и вежливо предупредил:
      - Принцесса, я чту местные обычаи, но не искушайте меня.
      (Куда все делось? Куда все исчезло? Никакая не Мэлори, а просто наглая девка, развратная сука... Они и внешне-то непохожи...)
      - Ты чего? - удивилась принцесса, - папу боишься? Да он и не сунется, я ему один раз такой скандалец закатила, он с той поры зарекся мне мешать получать удовольствие. Чего ради они меня с мамой в этот мир выпихнули? Чтобы меня дракон - мня-мня-мня? Выпихнули в мир - ну и получайте...
      Принцесса поднялась, легко сдернула с себя балахон, потом опустилась на четвереньки и сказала:
      - Ты чего? За это дело, конечно, сжигают, но кто узнает? Завтра нас все равно дракоша слапает, слопает, сцапает...
      - Ну, - я снял рубаху, - это мы еще поглядим, кто кого сцапает.
      Принцесса взвизгнула и кинулась на кровать.
      Я сначала не понял, в чем дело, а после сообразил: плитки... не человеческая кожа, а плитки, сходящие на нет к животу, но прикрывающие грудь лучше любого панциря.
      Странно, но этот заполошный взвизг подхлестнул меня, разбередил во мне желание.
      Принцесса сжалась, съежилась в комочек на кровати.
      Я подошел к ней и взял за плечи.
      - Ва-ва, - услышал я ее голос, - ничего себе, кавалера подсунули, где тебя откопали? Из какого болота ты выполз?
      Я усмехнулся:
      - Сразу и из болота... скажешь...
      Принцесса немного успокоилась, протянула руку и потрогала пластины.
      - А они, наверное, царапаются, да?
      - Наверное, нет, - ответил я, целуя ее руку от плеча до локтя, губами и языком пробуя гладкость кожи.
      ----------------------------------------------------------------------------------------------------------
      ...Принцесса зевнула и отодвинулась:
      - Мужик как мужик, даром что пластинки зеленые...
      Я все еще обнимал ее и все еще думал, все еще чувствовал, что это Мэлори, Мэлори, а замок, острые, узкие окна, ночь, исколотая звездами, шипение факелов и их тугой смоляной запах, все это - наваждение, морок...
      - Джекки? Рыцарь, рыцарь, - Кэт затормошила меня, - ты что, уснул, а?
      - Нет, - я провел по лбу рукой, - нет, я не уснул...Я...
      Я не мог сказать Кэт, что некоторое время я полагал, что передо мной Мэлори, Мэлори, и потому я ждал, когда заговорит Мэлори, и не понимал ни слова из того, что говорила Кэт.
      - Ты... ты, - передразнила меня Кэт, - послушай лучше, что я тебе скажу.
      Я все еще с трудом понимал Кэт, потому приподнялся на локте и сказал:
      - Говори...
      - Говорю, - хмыкнула Кэт. - Этот зеленый, прежде чем съесть, когтем или что у него там? - ковыряется в неприличном, так вот ты, - принцесса уперлась в меня пальцем, - прежде чем зеленый это не сделает, оружием не бряцай... Потерпи...
      Я приоткрыл рот:
      - Но он ведь... убьет...
      - Убьет, - согласилась принцесса, - но прежде хоть удовольствие получу настоящее, а не эту... щекотку...
      - И потом, - меня интересовала технология, - в какой именно момент выскакивать? В какой - бряцать оружием?.. Мне даже легче в таком случае убить дракона, чем спасти вас...
      - О! - обрадовалась принцесса, - так и отлично! Получится... это... спасительница наших девушек, жертва, принесенная другим... Погибла сама, чтобы другие могли жить спокойно и счастливо, рыцарь, - принцесса паясничала, - сделаем, а?
      Я перебрался на свою кровать. Улегся, уставился в высокий потолок. Он был так высок, что, казалось, под ним вполне могли поместиться ангелы и птицы.
      "Мэлори, - подумал я, закрывая глаза, - конечно, Мэлори, - и не удивился этой мысли: когда летаешь на другие планеты, привыкаешь не удивляться, - вот так же Мэлори смеялась и, казалось, думать не думала о предстоящем у разваленной стены орфеанума... И еще там пахла трава..."
      - Вставайте, рыцарь, вставайте, - меня трясут за плечо, и я открываю глаза.
      Кэтрин - Кэт - Мэлори стояла в белом подвенечном платое - красивая, гордая, неприступная, с небольшой короной на голове.
      Холод. Царственность. Девственность. Невинность.
      Мэлори... "Постой, царевич, наконец..." Вот так она читала? Нет, не так, там было и лукавство, и хитрость, а здесь?..
      - Я выйду, - сказала принцесса, - а вы помогите рыцарю облачиться в доспехи.
      Четверо здоровенных мужиков и король склонили головы.
      Принцесса вышла из зала. Было зябко, как бывает зябко ранними утрами... Два узких высоких окна сияли ослепительно белым светом.
      Я встал, прикрываясь простыней, и поклонился королю:
      - Ваше величество, я оденусь сам. Благодарю вас, но помощь мне не требуется.
      Король уселся на кровать напротив, поглядел с печалью мудрого всевидящего отца. Четыре здоровенных мужика стояли наготове, чуть напружив руки, словно не облачать меня в латы собрались, а вздергивать на дыбу.
      Я решил не ждать окончательного королевского слова и принялся одеваться сам.
      Когда я натянул фуфайку, король с упреком сказал:
      - Я ведь вас просил...
      Я промолчал. Мне было не до королевских просьб... и даже не до Мэлори, и уж тем более не до Кэт.
      Мне становилось страшно. Страх накатывал душной темной волной..."Ведь убьет. Просто... убьет... был - и нету тебя. Дракон для рыцаря - таких и тренажеров-то нет. Так только... на экранах... порадовались, побаловались. Вот это место - затылок и шея - вот туда и врезать копьем. Его парализует. Сволочи, - внезапно разозлился я, - они об этих дикарях думают... А обо мне... Их уберегаю от шока, ах, у них "баланс" нарушится, ах... ах... такой надлом психики, а то, что у меня может быть надлом хребта с разрывом кожного покрова и кишок - это им - тьфу!.."
      Король повторил:
      - Я ведь вас просил... А вы... Я вот думаю... все равно дракон вас съест, так, может, сразу?
      Я посмотрел на четырех здоровенных мужиков и сразу успокоился.
      Я даже рассмеялся. Король, видимо, прикинул все возможные последствия такого шага и тоже рассмеялся.
      Четверо мужиков смущенно улыбались.
      Король хлопнул в ладоши.
      - Пажи! Помогите рыцарю затянуть ремни на латах.
      Я хотел было уверить короля, что в этом нет никакой необходимости, но пажи с внешностью настоящих молотобойцев взялись за дело столь ретиво и умело, нежно, сильно и ненавязчиво, что я не стал возражать.
      Король опять хлопнул в ладоши:
      - Кончено!
      Пажи, пятясь, вышли и притворили за собой дверь.
      Король критически осмотрел меня:
      - Ммм.
      Это было совершенно непонятное "ммм", и бог знает, что оно означало.
      Узкие высокие окна, казалось, были вырезаны из белой блестящей бумаги. Лучи солнца нитевидно и мощно, застывшим потоком вонзались в пол возле моих и королевских ног.
      Дверь скрипнула. В зал заглянула принцесса.
      - Папа, - просто сказала она, - долго мы будем ждать?
      Король ответил через плечо, не поворачиваясь:
      - Как только затявкает, так мы сразу и поедем...
      - Ох, - расстроилась (или сделала вид, что расстроилась) принцесса, так он, может быть, вообще не затявкает - нам что в этом случае делать?
      И стыдная, малодушная радость теплой волной чаемого уюта, покоя захлестнула меня...
      "Неужели? - подумал я с постыдной надеждой. - А вдруг?.. Вдруг... не затявкает? и мы - позавтракаем, как люди, пообедаем... поживем... Целый день мне будет подарен... А может быть, и то... Может быть, просто сдохнет, такие случаи бывали - Куродо мне рассказывал. Дракон издыхает сам... Только честный отчет в Контору...
      Тут-то и раздался рев, будто я своими мыслями, мечтами раздразнил, разозлил невидимого мне, далекого...
      - Пожалуйста, - удовлетворенно сказала принцесса, когда рев затих, требует даму, а у нас еще не оседланы...
      - Оседлаем, - горестно вздохнул король.
      -"Мэлори, - подумал я, - Мэлори".
      Дорога вилась серпантином вдоль горы, потом спускалась в долину. День обещал быть жарким.
      Там, где дорога стала пошире, принцесса попридержала коня и поехала рядом со мной.
      - Значит, как договорились? - спросила она.
      Я разозлился:
      - Как получится.
      - Но вы будете стараться?
      - Буду, - буркнул я, - но жизнь я вам в таком случае не гарантирую.
      - А и не надо, - чуть ли не весело выкрикнула принцесса, - потому что разве это жизнь? Это дрема, скука, а никакая не жизнь. Я, если хотите знать, даже благодарна дракону, он придает остроты нашим пресным будням, принцесса засмеялась и натянула поводья. - Поэт! - закричала принцесса. Глядите! Поэт! Поэт!
      По дороге навстречу кавалькаде шел странный человек. Он был встрепан, взъерошен, одет в какой-то красно-синий линялый плащ, кроме того, он размахивал руками и вопил нечто совершенно невообразимое.
      Принцесса закусила губу:
      - Очень плохая примета, - сказала она, - хуже быть не может. Если бы он молчал или пел, другое дело, а он... Вопит...
      Я придержал коня. Конь недовольно раздул розовые лунки ноздрей, фыркнул, топнул копытом, но остановился. Кавалькада за моей спиной остановилась тоже... К нам подъехал король. Я несколько успокоился, не так нервничал, и теперь просто жалел короля. "Дочка-шлюха - само по себе неприятно, дочка-шлюха, которую съест дракон, - неприятно вдвойне..."
      - Поэт, - объяснил мне король, плетью указывая на вопящего человека.
      - Я знаю, - вежливо ответил я, - мне уже объяснили.
      Я смотрел вверх, в небо, и видел, как чуть ниже неба, в пустом распахнутом вширь и настежь воздухе, ныряет, то складывая крылья, то вновь раскрывая, какая-то серая птица.
      - Бил уток влет, - орал Поэт,
      - но попадал в людей, тогда, - он набрал полные легкие воздуха и завопил так, что я еле удержал коня:
      - стал бить в людей
      и попадаю в уток!
      - Это что, - осторожно спросил я у короля, - стихи?
      Король то ли не успел ответить, то ли почел за лучшее не отвечать; тем временем Поэт попритих и забормотал:
      - Свободное падение плавно переходит
      В вынужденный полет. Вынужденный
      полет плавно переходит в свободное
      падение. Свободное падение плавно переходит в вынужденный полет.
      Вынужденный полет...
      Поэт уставился на меня и вдруг завопил отчаянно истошно:
      - И так продолжается до тех пор, покуда!.. покуда!.. покуда!..
      Поэт отскочил в сторону, и лошади, будто подстегнутые его криком, рванули вперед, так что я не расслышал выкрикнутых Поэтом последних слов его дикого стихотворения. Грохот копыт потопил, затопил одинокий визжащий диким фальцетом человеческий голос. Впрочем, спустя некоторое время я не услышал даже, а будто бы прочел спокойные слова финала. Они словно впечатались в широкий, счастливо дышащий, распахнутый, как дверь из тюрьмы на волю, небосвод:
      - Покуда не случается мягкая
      посадка или
      - столкновение с землей, тогда-то
      и выяснится, что это было?
      Свободное падение или вынужденный полет.
      В конце-то концов.
      А потом мы задержали коней у пещеры. Мы натянули поводья, и кони встали, роя копытами землю.
      Мне нужно было переговорить с Жаком, и потому я сказал королю:
      - Ваше величество, прикажите вашей свите удалиться... Для настоящего убийства, как и для настоящей любви, - не нужна толпа; толпа нужна для казни или для изнасилования...
      - Папа, - недовольно сказала принцесса, - ну тебя же просят!
      Король дернул щекой, поворотил коня и резко, царственно махнул свите, мол, проваливайте! дескать, вон! Вон!
      Принцесса проводила взглядом умчавшуюся кавалькаду (это облако пыли, пронизанное лучами солнца и затихающим грохотом копыт), поглядела на меня, снимающего нагрудник, и заметила:
      - Папочка очень зол... Я и не знала, что он это так воспримет.
      - Что это? - переспросил я, настраивая датчик.
      - Ну, что мы с тобой переспали...
      - Аа... - я на удивление скоро нашел Контору. Рокотание, шип, стозмейный, отвратительный, становились все ближе, все явственнее - и я одновременно слышал болтовню принцессы, шип дракона, потрескивание космических пустот и развеселый голос Жака. Мне было трудно сосредоточиться, и потому, наверное, я был так груб с той, другим, третьими и четвертым.
      - Жоан! - радостно вопросил Жак.
      - Джек, - рассердился я, - когда ты разбираться начнешь?
      - Ах, Джек. - недовольно протянул Жак и тут же добавил: - Много вас...
      Принцесса наблюдала за моими манипуляциями с интересом, но без страха.
      - Папочка, - сказала она, - тебя, наверное, прикончит, ты ему не понравился.
      - Заткнись, - сказал я принцессе по-нашему и испугался, что она не поймет, зато поймет Жак.
      Принцесса поняла интонацию и обиженно замолчала.
      - Ты чего? - поразился Жак.
      - Извини, - сказал я, - я не с тобой. Просто я уже у пещеры...
      - Быстро, - Жак покашлял, - я вношу в реестр... Ставлю галочку. Удачи...
      Он дал отбой.
      Я приторочил нагрудник и подумал: "Ну до чего же конторские - хамы. "Галочку" он поставил! Чтоб потом сто раз не справляться... был да сплыл. Осталась галочка. Можно посылать нового".
      Покуда я приторачивал нагрудник, принцесса раздевалась. Делала она это с истинным удовольствием.
      Дракон полз откуда-то издали, чуть ли не из "сердца" планеты, и в его невидимом, но слышном ходе тоже читалось сдерживаемое, предвкушаемое наслаждение.
      Принцесса стояла голая и счастливо щурилась на солнце.
      "Хороша", - хотел сказать я и не успел, ибо...
      Из норы высунулась огромная драконья харя с таким видом, словно хотела спросить: "А что это вы тут поделываете, добрые люди?"
      Принцесса чуть отступила на шаг, прикрылась лодочкой ладони и позвала:
      - Иди, иди сюда, лапонька, ну же, ну же...
      Дракон выкарабкался весь. Бугристый, крокодилистый - он напоминал ожившую гору, вздумавшую притвориться ящерицей.
      Для начала дракон ахнул хвостом, и я едва успел отскочить и вытащить меч.
      - Рыцарь, - чуть не взвизгнула принцесса, - мы договаривались!
      Змеиный раздвоенный язык выстрелил из пасти дракона.
      Я чуть не выронил меч. Я все это видел, видел на экране - в день окончания карантина.
      Только Мэлори, моя Мэлори не выла в предсмертной последней муке, а запрокинув голвоу, стонала в унизительном наслаждении. Я увидел, как глаза дракона налились кровью, как весь он, от когтей на корявых растопыренных лапах до острого гребня вдоль мощного хребта, напрягся, выгнулся...
      Принцесса взмахнула руками.
      - Аах, - этот вздох сдернул меня с места, и вовремя сдернул: еще секунда, и Кэт была бы разорвана - снизу доверху.
      Меч вонзился в то самое место, какое мне столько раз снилось - меж шеей и затылком.
      Но дракон не погиб, он зашипел, роя лапами землю, исходя пеной.
      Он был полупарализован. Я пригвоздил его к земле, как прикалывают бабочку в альбом энтомолога...Она трепыхается так же нелепо и беспомощно.
      - Не убивай, - выкрикнула принцесса.
      Она лежала на земле, опрокинутая навзничь.
      Две наших лошади, привычные ко многому, невозмутимо пощипывали травку чуть поодаль.
      - И то верно, - сказал я, - а ну-ка в сумке, притороченной к седлу, обнаружь-ка клещи.
      - Клещи? - принцесса отползла по земле прочь от места, где хрипел дракон, пригвожденный, пришпиленный моим мечом, как пришпиливают бабочек... ну, и вы знаете.
      - Клещи, Кэт, клещи, - подтвердил я, - и поживее. В противном случае я проколю, продавлю ему кожу, а его смерть не входит в мои... кажется, и в ваши планы...
      Принцесса вскрикнула, вскочила на ноги и уже через мгновение распутывала сумку.
      "Она меня спасла, - думал я, то налегая всем телом на меч, то ослабляя нажим, - если бы я полез защищать ее честь, этот зеленый гад разнес бы меня с моим допотопным вооружением по кусочкам по всем близлежащим полям и долам, горам и низинам..."
      Принцесса протянула мне блистающие на солнце серебряные огромные клещи.
      - Вот, - сказала она, - вот клещи.
      Сейчас она походила на перепуганную, перемазанную в грязи и крови несчастную голую униженную девчонку. Клещи были царственнее, королевственнее ее. Клещи больше походили на голую принцессу, чем она на самое себя.
      Я налег на рукоять меча грудью, освободил обе руки...
      Дракон чуть вздрагивал, точно интеллигентный человек, сдерживающий рыдания.
      "Она спасла меня, - думал я, - если бы я прикончил этого гада, я бы лег рядом с ним".
      Я уже видел вдали цепь конников, наставивших копья.
      "По мою душу, - подумал я, - или... по мое тело..."
      Я примерился, изогнулся и вцепился клещами в изогнутый драконов клык.
      ("Значит, так, - объясняли нам еще в карантине, - если уж не кокнули дракона для рыцаря, если пришпилили бедняжку, то, главное, - выдрать клык... Семь потов сойдет, но...)
      Я расшатывал, тянул... Дракон, обессиленный болью, уже не корябал землю лапами, только выл. И вой его вонзался в широкое пустое небо.
      Принцесса стояла поодаль, тряслась от страха, от жалости - почем я знаю?
      - Ну что ты стоишь? Что стоишь? Хоть помоги, возьмись за ручки и тяни вниз. Я же придавлю, проколю... Ну же!
      Принцессу трясло; ладошкой, испачканной в земле, она утирала слезы и размазывала по лицу грязь.
      Я увидел снова, какая она - маленькая еще девчушка, но не пожалел ее... Я ругнулся:
      - Тяни, тяни же! Человеческим языком тебе говорю...
      Принцесса сквозь всхлипы спросила:
      - Это ты что, творишь заклинания? Да? Ты колдун?
      Только тогда я понял, что говорил и ругался на незнакомом для нее языке. Я стал подбирать слова, мучительно припоминать все, что знал, все, что учил, но... о, удивленье! - я прекрасно понимал все то, что она говорила мне, но сам не мог выговорить ни слова.
      Дракон уже и не выл - хрипел. Красноватые глазки его начали подергиваться белесой птичьей пленкой.
      "Кончается, - подумал я, - финал... И мне - финал... Если верить принцессе. А почему бы ей и не поверить?"
      Поэт появился совершенно неожиданно. Он вдруг возник рядом с принцессой, словно вынырнул из-под земли, и сообщил, вытянув руку вперед:
      Эклога на смерть великана
      Великан был велик,
      а карлик - мал,
      великан был добр, а карлик - зол,
      великан был силен,
      а карлик - слаб,
      великан был убит,
      а карлик - убийцей,
      великан...
      Покуда Поэт дундел свое, декламировал свою эклогу, бесконечную, как коридор подземелья, я все вспоминал, вспоминал и на "...был мал" - вспомнил.