Николай Елин, Владимир Кашаев
      РАВНОДУШИЮ - БОЙ!
      На улице было жарко и скучно. Даже птицы смолкли. Только из кустов сирени доносилось чьё-то звонкое щёлканье. Это щёлкала семечки сидевшая на скамейке возле подъезда Вера Петровна. Рядом, укрыв от солнца голову прошлогодней газетой, дремала Нина Фёдоровна.
      - Ну, что новенького? - поинтересовалась Вера Петровна.
      Нина Фёдоровна закатила глаза кверху и, не снимая газеты с головы, принялась шевелить губами, пытаясь разобрать, что там написано.
      - "Ширится жилищное строительство в Пензенской области", - наконец прочла она.
      - Да нет, я спрашиваю, у вас в подъезде что новенького? Журавлёвы ещё на развод не подали?
      - Пока нет, но теперь уже, думаю, скоро. Он вчера в магазин ходил, так купил одну только булочку за семь копеек. Наверно, отдельно питается...
      - Давно бы ему пора. А чего это Брыкина вчера вечером несла в портфеле? Что-то у неё там пересыпалось. Может, счёты с работы спёрла?
      - Вряд ли счёты. Она ведь работает в научно-исследовательском институте! Скорее всего, какую-нибудь вычислительную машину...
      Приятельницы помолчали. Неожиданно Вера Петровна насторожилась и приняла позу Ильи Муромца, в которой он изображён на картине Васнецова: ладонь у лба, глаза устремлены вдаль. Только Илья Муромец без семечек там нарисован. Однако Вера Петровна не из тщеславия так встала, чтоб быть похожей на известного героя былин и сказаний. Просто увидела она, что к подъезду какой-то незнакомый молодой человек подходит, ну и насторожилась.
      - Вы кто ж такой будете? Наташкин хахаль, что ли?
      Нина Фёдоровна дёрг её за рукав.
      - Неудобно, - шепчет, - такие вопросы задавать...
      - Что ж тут неудобного? - удивилась Вера Петровна. Какие-то отсталые у вас понятия: моя хата с краю, ничего не знаю. Общественными интересами жить надо!
      - Но гражданин обидеться может...
      - Ничего, ничего, - гражданин отвечает. - Я не обижаюсь. Хахаль я, мамаша.
      - Ну, ступай, ступай, - разрешила Вера Петровна. Зазноба твоя с утра никуда не выходила. Тебя небось дожидается...
      Парень вошёл в подъезд, а Вера Петровна на место вернулась и покачала головой:
      - Ну и Наташка! До чего же скрытная! Все думают, что она солдата своего дожидается, а она вон что выкинула!
      - Да уж, действительно, - поддержала Нина Фёдоровна. Нечего сказать! Только неловко немножко получилось перед этим её поклонником. Подумает ещё, что мы влезаем не в своё дело, скажет Наташе...
      - Не понимаю я вас, - всплеснула руками Вера Петровна. - Вот вы газеты читаете, а рассуждаете по-отсталому! А ведь в газетах что пишут? Сейчас главная задача какая? Не быть равнодушным человеком! Понятно? Смелей надо вмешиваться во всё. Равнодушию - бой!
      В это время из подъезда вышел парень с двумя чемоданами.
      - Батюшки! - ахнула Вера Петровна. - Неужто Наташка к тебе переезжает?
      - Переезжает, - кивнул парень.
      - Без расписки?!
      - После распишемся...
      - Во какая молодёжь пошла! - возмутилась Вера Петровна. - Ты хоть раньше-то женат не был?
      - Два раза, - признался парень. - Вся зарплата на алименты уходит.
      Он вздохнул и зашагал к трамвайной остановке. Вера Петровна хотела что-то крикнуть вслед, но Нина Фёдоровна наступила ей на ногу.
      - Тише, неудобно... - Она помолчала и добавила: Интересно, кому теперь Наташина комната достанется?..
      Такая свежая постановка вопроса весьма заинтересовала Веру Петровну, и подруги с энтузиазмом принялись обсуждать детали. К вечеру повестка дня была исчерпана, и приятельницы отправились по домам. Но не успела Нина Фёдоровна дойти до своего подъезда, как громкий крик её подруги потряс окрестности.
      - Жулик! - кричала Вера Петровна, стоя перед взломанной дверью своей квартиры. - Проходимец! Вор! И как я не узнала свои чемоданы! А всё вы, Нина Фёдоровна! Не дали мне с ним поговорить! Уж я бы в два счёта выяснила, что он за птица! Заладили: "Неудобно, неудобно!" Вот из-за таких, как вы, равнодушных, и совершаются преступления! Нет, уж больше я вас никогда слушать не буду. Равнодушию - бой, и никаких гвоздей!