8

Ужин подходил к концу. Близилась полночь. Молодежи уже не терпелось подняться из-за стола и отправиться в комнату по соседству — поговорить, затеять какую-нибудь игру, может, даже потанцевать. Доамна Соломон обронила мельком, что позаботилась и прихватила с собой патефон Владимира. Можно носовым платком заткнуть усилитель, и снаружи ничего не будет слышно. «Впрочем, — добавила она, — в такой поздний час все монахи давно спят».

На первый взгляд убранство стола было крайне скудно: маленькие тарелки, бумажные салфетки, разной величины стаканы. Но благодаря стараниям доамны Соломон и доамны Замфиреску тарелки украсились холодным жарким, колбасами, сардинами, сыром, брынзой, фруктами. Дамы отвели именно эту комнату под столовую не без умысла, предназначив для игр и танцев другие, куда более просторные и чистые. Они не сомневались, что буфет с холодными закусками, как назвала их стол доамна Замфиреску, надолго никого не задержит, и поэтому решили не занимать тарелками и стаканами другие комнаты. В одной из них дамы намеревались позже устроить себе спальню и сложили в ней свои дорожные мешочки, тальмы, свертки. Постели они поставят все рядом и расположатся, таким образом, с наибольшим удобством. Доамна Соломон объявила, что и она остается, хотя с самого начала жаловалась на обилие комаров.

Владимир, подавая пример остальным, поднялся из-за стола первым. Он немало выпил за ужином и чувствовал теперь кипение отваги и избыток воодушевления. И доамна Соломон, и барышня Замфиреску, между которыми он сидел, обе за ним ухаживали и каждая хотела шепнуть на ушко секрет, почти прижимаясь грудью к его плечу. Словом, ужин послужил ко всеобщему раскрепощению. Монастырское вино хорошенько всех разогрело, всех, даже не слишком склонное к чувствительности семейство Замфиреску.

— Пойдемте посмотрим, не показалась ли луна, — сказал Владимир, поднимаясь со скамьи и предлагая руку барышне Замфиреску.

— А что, если пойти на озеро? — предложил кто-то.

Заскрипели отодвигаемые от стола скамейки, послышались слова благодарности заботливым хозяйкам, ответы тонули во взрывах смеха и шуме голосов. Все расположились в средней, самой большой комнате. Домнул Соломон, загибая пальцы, считал желающих выпить кофейку, как вдруг заметил взгляд бледного как смерть Андроника, направленный на входную дверь. С тех пор как все поднялись из-за стола, Андроник не проронил ни слова. Он, казалось, чем-то чрезвычайно озабочен, взвинчен и что-то беспрестанно ищет, то и дело оглядываясь по сторонам.

— Неважно себя чувствуешь? — осведомился домнул Соломон.

Обеспокоенные Лиза и Рири тотчас же подошли к Андронику.

Вопрос домнула Соломона показался им необыкновенно удачным предлогом, позволяющим оказать внимание удивительно обаятельному молодому человеку, который так блистательно импровизировал за ужином.

— А не выпить ли вам чашечку кофе? — спросила Лиза, счастливая, что может опять его взять под свою опеку.

За столом он сидел рядом с нею. И она даже начала на что-то смутно надеяться, хотя

Андроник не позволил себе ни малейшего неподобающе фамильярного жеста.

— Нет-нет, я прекрасно себя чувствую, — холодно улыбнулся Андроник. — Я взволнован совершенно по другой причине. Но если назвать ее, вы поднимете меня на смех...

— Клянусь вам!.. — горячо произнесла Лиза.

Андроник вежливо прервал ее, подняв руку.

— Не будем преувеличивать, пустяки, — сказал он. — Речь идет о сущей безделице... Но эта безделица может сильно огорчить кое-кого из присутствующих...

— Что случилось? — заинтересовалась доамна Замфиреску, подходя вместе с доамной Соломон и Владимиром.

— Пока еще ничего, — ответил Андроник. — Но случится, и очень скоро... Можно несколько секунд помолчать? — спросил он.

Стере в столовой громко разглагольствовал перед домнулом Замфиреску и капитаном Мануилэ. У дверей шумела другая компания: Стамате и прочая молодежь.

— Что? Что такое? — обеспокоился чей-то голос.

Мало-помалу все сгрудились тесным кружком вокруг Андроника. Стало тихо.

— Будет лучше сказать вам все как есть, — громким шепотом произнес Андроник. — Тут совсем рядом змей...

Женщины все как одна вскрикнули.

— Стоит ли пугать милых дам подобными шутками? — не без раздражения спросил капитан Мануилэ.

— Я совсем не хотел их пугать, — ответил Андроник. — Но змей действительно есть, и он действительно совсем рядом...

Женщины снова испуганно заохали, кто-то нервно и коротко рассмеялся. Андроник продолжал, словно бы ничего не замечая:

— Он приползет к нам после нашей прогулки, а может, и еще позже, когда мы все уже ляжем спать...

— Господи спаси!.. — воскликнула, крестясь, доамна Замфиреску.

Андроник, нахмурившись, смотрел в пол.

— Вот я вас и спрашиваю, — продолжил он, помолчав, — не лучше ли было бы принять его прямо сейчас?

Все молчали, словно бы онемев от нежданного предложения. Что это — очередная шутка? Или эксцентричный юноша затевает с ними новую игру?

— Что вы имеете в виду, говоря «принять»? — спросил после долгого молчания капитан, пытаясь улыбнуться.

— Займусь этим я сам, — проговорил Андроник. — Но действовать нужно быстро...

Всем сделалось жутковато и вместе с тем необыкновенно интересно.

— Перво-наперво должно быть тихо-претихо, — распорядился Андроник. — И пусть все построятся вдоль стен... Вот так...

Он подошел к домнулу Соломону и легонько подтолкнул его к двери, словно направляя к предназначенному тому месту, у самой стены. Домнул Соломон, нимало не сопротивляясь, направился туда, куда ему указали. Едва почувствовав на своем плече руку Андроника, он ощутил что-то вроде толчка, и горячая волна крови дотронулась до его сердца. Добравшись до места, он застыл без сил, не умея даже улыбнуться, напряженно сосредоточенный на ожидании.

— Прижмитесь как можно теснее к стенам, — раздалась новая твердая и громкая команда Андроника. — Как можно теснее к стенам. Не двигайтесь. Случиться может все, — подчеркнул он, переводя взгляд с одного на другого. — Ничего серьезного ни с кем из вас не произойдет... Но если вы будете вздрагивать и вскрикивать, вы спутаете мне все карты и мне придется туго...

Недоуменно глядя встревоженно блестящими глазами, гости рассаживались вдоль стен, как можно теснее прижимаясь к ним. По-прежнему скептически улыбался один капитан Мануилэ.

— Не иначе, нас готовят к сеансу фокусника, — произнес он довольно громко.

— Без фокусов не обошлось, — ответил ему, ничуть не сердясь, Андроник. — Но будет лучше, если у нас хватит времени...

— Господи, но откуда, в конце концов, этот змей?! — взорвался капитан. — Если известно, где он, то почему бы не отправиться туда и его не убить, покончив с ним одним махом?!

— Он уже здесь? — испуганно спросила Лиза.

— Где он сейчас, я не знаю, — насупившись, ответил Андроник. — И если вы хотите... — Он засунул руки в карманы и по очереди оглядел всех. — Я не могу насильно навязывать благо, — сказал он и улыбнулся.

— А для чего нам нужно сидеть вдоль стен и не двигаться? — спросил Стамате, желая показать всем, что нисколько не напуган.

— Чтобы змей не испугался, — объяснил Андроник. — Я позову его, и он тихонечко приползет...

— Позовешь его сюда, к нам в дом? — воскликнула доамна Соломон.

— Может, ты и заклинания знаешь? — насмешливо осведомился капитан. — Или просто будешь водить нас за нос, как водил в лесу?

Но женщины все до одной непременно хотели посмотреть, что станет делать Андроник. Пусть фокус, пусть шутка, зато будет что-то необыкновенное, интересное, да уже и сейчас необыкновенно интересно...

— А долго нам так сидеть и не шевелиться? — спросил Стере.

И словно бы разрушил чары первого приказа Андроника. Все зашевелились, заговорили, правда не отваживаясь пока отодвинуться от стены. Время от времени все поглядывали себе под ноги, как будто опасались нежданно-негаданно увидеть перед собой на полу змею.

Андроник нервничал, снова засунул руки в карманы. И опять попытался добиться полного послушания.

— Сейчас нет времени рассказывать, как я буду его вызывать и откуда этому научился... Все расскажу потом. Но я же говорил, что вы поднимете меня на смех, — добавил он раздраженно.

— Разве мы смеемся? — едва ли не со смехом запротестовала Лиза.

Она посмотрела в угол, где сидел домнул Соломон, и странная тревога закралась ей в душу. Ей показалось, что домнул Соломон не слышит ни единого звука из того, что творится вокруг него. Он сидел, сидел неподвижно в той самой позе, как велел сидеть Андроник. Лиза постаралась поймать взгляд доамны Соломон. Та не тревожилась. «Может, я все придумываю?» — подумала Лиза, успокаиваясь.

Андроник взглянул на часы.

— Если вы не утихомиритесь через минуту, — проговорил он, — мне придется извиниться перед вами, что я напрасно вас обеспокоил, и отправиться восвояси... Вот все, что мне хотелось вам сообщить...

Тон Андроника всех несколько обескуражил. Уж слишком серьезно он это высказал... На секунду все застыли в недоумении: то ли успокоить его, пообещав вслух тишину, то ли ничего уж не говорить вовсе, молча обменявшись друг с другом знаками.

— Вот и хорошо, — прошептал Андроник. — Прошу, так вот и посидите...

Он снова нахмурился и, казалось, побледнел. Сделал шаг, приостановился, потом решительно направился в глубину комнаты и задул лампу. Фитиль другой лампы он привернул.

— Слишком светло, — прошептал он. — Только бы не напугать...

Вернулся к входной двери и широко ее распахнул. Проделывал он все это ни на кого не глядя; казалось, в комнате он один и готовится к встрече с кем-то... Остальные сидели затаив дыхание и потом шумно вздыхали, с трудом переводя его.

— Еще раз прошу вас, не шевелитесь. Все может случиться... Для вашего же блага...

Он говорил как будто для находившихся где-то неведомо где, не поднимая ни на кого глаз. Большими шагами ходил он по комнате и словно бы был недоволен тем, как расставлены в комнате стулья. На ходу он взял один стул и отнес в столовую. Вернулся, остановился почти на середине комнаты, потер себе лоб, по-прежнему не поднимая глаз, и вдруг решился: встал на одно колено и застыл, сложив обе руки на другом.

«Сейчас главный фарс и начнется», — подумал капитан, раздраженный дурацкими приготовлениями Андроника.

И все-таки вслух произнести это он не решился. Он оглядел своих сотоварищей. Стамате завороженно ждал, готовый поверить всему, что только перед ним ни разыграют. Девушки казались довольно сильно встревоженными и столь же заинтересованными. Доамна Замфиреску была в ужасе, домнул Соломон сидел как каменный. «Сколько же будет длиться эта комедия? — задался вопросом капитан. — Что ж, может, фарс и удастся, и тогда мы посмеемся от всего сердца».

Тут он обратил внимание, что Андроник к тому же еще что-то шепчет, по-прежнему оставаясь в странной, избранной им для себя позе. Капитан попытался понять, что же он такое говорит. Звуки были чрезвычайно странные. И слова словно бы не румынские. Слова со множеством гласных, долгих, тянущихся. И все-таки что-то Андроник выговаривал, и то и дело слышалось слово «змей». Колдовство, да и только... А вернее, только нелепый балаган... Мысли капитана Мануилэ как бы затуманились, когда он, повернув голову, увидел всех остальных, молчаливо дремлющих с бледными восковыми лицами.

9

Прошло несколько минут, но капитану Мануилэ казалось, что прошло их великое множество. Он изо всех сил боролся с дремотой, а на него все наваливалась и наваливалась неслыханная усталость, и веки, тяжелея, смыкались. Вдруг ему показалось, будто в комнате что-то переменилось. Полутьма словно бы разорвалась на два полотнища, и между ними легла на пол серебряная дорожка. Наверное, скрывавшаяся за облаками луна наконец заглянула в комнату, и ничего в этом не было удивительного.

«...Словно серебро ручья», — сонно вспомнила Лиза. Слова припомнились ей, когда она увидела ту же, что и капитан, серебряную ленту света, медленно стекающую на пол. Ее мысли, ее тоска были, оказывается, давними, детскими, еще с бульвара Паке, но сейчас она будто рассталась с ними. «Что же я делала столько времени? Когда успела стать взрослой, так ничего и не заметив? И мне никто ничего не сказал?..»

Андроник больше не шептал. Ждал и он. Лунный свет медленно подбирался к его ногам. Неужели и впрямь начинается колдовство?.. Дорина, не отводя глаз, смотрела на Андроника, словно забыв, что происходит все наяву. Что бы ни произошло сейчас, она бы не удивилась. Как во сне, любая встреча, любая нелепица показались бы ей естественными, обыкновенными. Она была вне досягаемости, ничего дурного не могло приключиться с ней, как во сне...

И вот естественно, обыкновенно в комнате появился змей, он прополз у них между ног, и никто не испугался. Только сердце упало и в груди стало пусто-пусто.

Большой серый змей полз медленно, и похоже было, что кольца у него одеревенели и разгибались с трудом. Полз он тяжело, но легко поднимал плоскую голову и так же легко опускал ее, как будто шел по следу.

Подполз к лунному озеру и приостановился, охмелев. А потом, раскачиваясь, подполз к Андронику. Казалось, серебряный свет околдовал и его: он двигался теперь с ленивым изяществом, и при каждом новом изгибе мерцала его темная чешуя. Дорине почудилось, будто змей направляется прямо к ней, и внезапное чувство ужаса разбило сонные чары. Она словно проснулась, а перед ней было что-то жуткое, на что невозможно было даже взглянуть, даже поднять глаза, — очнулась перед грозной, немыслимой опасностью. Приближающийся змей, он будто пил ее дыхание, с шумом гнал по жилам кровь, ослабляя плоть ужасом и трепетом неведомой еще любовной болезни. Странно смешивались в устрашающем танце ледяной мерцающей рептилии учащенное дыхание страсти и смерти.

— Иди, скорее иди! — услышала Дорина из дальнего далека голос Андроника.

Кого он зовет так властно? Вспыхнувшая кровь алым жаром окрасила щеки девушки, словно до нее донеслось самое сокровенное и самое запретное из слов. Ужас и отвращение обуревали ее с той же силой, с какой боролись в ее крови целомудрие и немыслимые желания.

— Где ты так задержался? — слышала она приглушенный голос Андроника.

Змей все ближе подползал к Андронику и, казалось, боролся с собственной робостью, не отваживаясь положить голову на раскрытую ладонь, которую протягивал ему юноша. И замер в испуге, в ожидании, но голова его беспрестанно подергивалась, словно пыталась выпутаться из сети чар.

— Иди, иди сюда, — повелительно звал его Андроник.

Лиза закрыла глаза, прижалась к стене, в любую секунду она могла потерять сознание от слабости и бессилия. Она видела, как змей положил голову на ладонь Андронику, и словно бы сама ощутила холод омерзительного прикосновения, как будто и в ее плоть глубоко проникла стрела противоестественной чужеродной плоти.

— Еще ближе! — воскликнул Андроник.

Дорина, хмелея все отчаянней, бледная, смотрела не отрывая глаз; никакие силы человеческие не могли уже вырвать ее из того невидимого круга, который сблизил ее с Андроником. Змей осторожно заструился по кисти, по руке и боязливо коснулся головой горла Андроника. Юноша схватил его правой рукой, сжал в кулаке и сказал, глядя ему в глаза:

— Отчего ты так робеешь? — и улыбнулся.

Мануилэ мало-помалу опоминался; он видел змея в руках Андроника, но происходящее так походило на сон, от которого он старался избавиться, что он даже не удивился. Широко раскрыв глаза, он оглядывал комнату. Бледные лица, которые он видел перед собой, его не встревожили. Но вот точно такой, как до этого, такой же точно и в этом хмельно болезненном сне, где им снится прогулка по озеру, и «LeMystиredeJйsus»[5], которую он прочитал так поздно, — с поднятой правой рукой — Владимир. И вдруг лодка переворачивается, точь-в-точь как говорил Андроник на берегу, и бесшумно идет ко дну, словно сделана из синица...

— Уморил подружку и остался теперь один-одинешенек? — говорил Андроник, словно услышав тихий ответ змея.

Лиза открыла глаза, и ей опять стало так же жутко, как и вначале. Голова змея подергивалась возле лица Андроника, и эти трепетные подергивания казались Лизе исполненными высочайшего всеобъемлющего смысла. Неслыханное колдовство истекало от голоса Андроника и змеиного танца.

— Хочешь и здесь кого-нибудь ужалить? — спрашивал Андроник у своего приятеля. — Отомстить хочешь?.. Но ты же видишь, что тут люди все добропорядочные, и к тому же столько красивых барышень, — прибавил он, улыбаясь и все так же глядя змею в глаза.

Дорина снова порозовела, и сердце у нее забилось громко-громко. Мысли помчались уже без всякой робости, — и мысли, и желания. О ней говорил Андроник, ну конечно о ней: «красивые банышни». Ее выбрал Андроник...

— Ты пришел на свадьбу? — с удивлением спросил Андроник. — Ты почувствовал, что здесь будет свадьба?!

Капитан Мануилэ внезапно покраснел: пусть даже все это снится, но есть вещи, о которых нельзя говорить во всеуслышание и во сне. Он слегка повернулся к Дорине и взглянул на нее исподтишка. Девушка сидела неподвижно, мертвенно-бледная, губы у нее подрагивали. В этот самый миг она пускалась в путь. Лодка ждала их на том самом месте, ждала их двоих, чтобы нести по глади вод. Рядом с Андроником, который обнимал ее, она чувствовала одно — ликующую радость. Сейчас они оттолкнутся от берега и окажутся в этой лодке рядом, может, даже тесно прижмутся друг к другу, как в гнезде. «Следующий», — услышала она голос Стере и приготовилась тронуться с места. Но невидимая тяжесть не пустила ее, удержала возле Андроника. «Ну же! Беги!» — вновь услышала она голос Стере, звучащий почти как команда. «Проиграешь свой фант», — сказал кто-то насмешливо по соседству. И Дорина поняла, что это значит, и опустила глаза. Значит, свадьба, она даже знала, что будет... Почему же она не может оттолкнуться от берега, почему не может сдвинуться с места, почему не бежит?.. «Беги! Беги!» — услышала она множество голосов за спиной. Неужели Андроник не хочет, чтобы она решилась? Ему не нравится ее фант?..

— А кто жених, кто невеста? — вновь заговорил Андроник насмешливо. — Какую барышню выбрал бы ты, проклятый, у которого больше нет подружки?!

«Ну конечно, — догадалась Лиза, — Андроник издевается над змеем». А когда он говорил о красивых барышнях, которых здесь так много и из которых нужно выбрать одну, он думал о ней. Выбрать нужно одну, и одну выбирает сейчас Андроник. Для этого он и усадил их всех в кружок. Он хочет рассмотреть их получше, всех околдовать, но выберет только одну. Он и есть жених. «Он выбрал меня, одну меня», — догадалась Лиза в восторге от чудесного мужественного танца змея.

— Не стесняйся, скажи, кто тебе здесь больше всех нравится? — насмешливо шептал Андроник.

Барышня Замфиреску вздрогнула. А что, если выберут ее? Змей подползет к ней, и она почувствовала, как он ползет по ее груди — дерзкий, скользкий и страшный. Нет, нет, не может этого быть, с чего, собственно, ее, почему именно ее?..

— Ну ладно! — воскликнул со смехом Андроник. — Ты же проклятый!.. А теперь отправляйся, тебя заждалась покойница...

Перепуганная доамна Замфиреску так и думала: нечистый этот змей тоже чья-то грешная душа, явившаяся кто знает из какой могилы. И супруга у него из мертвых. Как и у многих других. У других людей, которые давным-давно умерли и которых закопали в землю. И они иногда приходят оттуда, и иногда в обличье змея, — приходят в дома к живым и пьют оставленное для них молоко и вино, смешанное с медом... Страх доамны Замфиреску был сродни страху почтения. Если бы она только смогла перекреститься, она бы помолилась за грешные души. Никто не знает, кому нет покоя на том свете и кто послал нечистого этого змея в такую даль к ним в дом... Только бы не утащил еще кого. Только бы не принес в дом смерти, потому что и на такое они... способны...

— У тебя дальний путь, — шептал Андроник, — ты доплывешь до острова на середине озера и останешься там, спрячешься. Никто и знать не будет, что ты выползал на мой зов. Ты не тронешь ни единого человека. И с тобой ничего не случится, живи с миром... А теперь в путь, отправляйся!

Змей застыл на миг в лунном свете, изящно раскачиваясь и словно бы ища что-то невидимое. Андроник медленно поднял руку и указал ею в сторону двери. И, как будто испугавшись его угрозы, змей, раскачиваясь, пополз, то поднимая, то опуская голову. Владимир теперь хорошо разглядел его, только теперь — потому что только теперь кончился его безумный бег по лесу, — он бежал, и кто-то невидимый гнался за ним по пятам. А когда началась эта погоня, он не знал. Фосфоресцирующий циферблат становился вес больше и больше и уже ослепил его зеленоватым подобием лунного света, а в середине свернулся змей. Как же он не заметил, что в часах Стамате, с которыми он бежал по лесу, притаился змей? Стрелка часов незаметно выросла, и испуганный Владимир заметил, что в зеленоватом свете шевелятся и оживают, поблескивая, змеиные кольца. Немедленно бросить, избавиться от часов! Да разве он до сих пор их держит? Они же где-то там, сзади. «Следующий!» — услышал он голос Стере. Какая радость, что он может убежать ночью в лес, к добрым большим деревьям, которые его спрячут! Как добр Стере, что позвал его именно в эту минуту, и он убежит от нечистого дыхания за спиной, спасется от завораживающего света зеленоватого циферблата... И вдруг из зеленоватого пятна света на полу прямо перед ним вытянулся змей... Но он его уже не боялся. Змей был на полу у его ног, а не позади, огромный, невидимый...

— Быстрее, быстрее! — командовал змею Андроник, тоже делая шаг к двери.

Аргира, красавица, на меду замешенная, превращенная в змея, его послушалась. Значит, сказку Стамате о Стамате рассказывал Андроник! Просто удивительно, как он сразу не догадался. Он догадался, только узнав голос Андроника, увидев его рядом с собой, когда тот шел к двери. А до этого ему казалось, что рассказывает все монах. Нет, конечно, ему почудилось, старика ключаря здесь нет и в помине. И сидят они, разумеется, не в погребе. И все остальные тут, перед ним...

Андроник секунду незряче глядел в темноту за распахнутой дверью. Потом вернулся на середину комнаты, поднес руку ко лбу и принялся что-то шептать. Теперь капитан Мануилэ слышал слова его отчетливо, словно именно ему нашептывал их на ухо Андроник. Опять та же ворожба, разумеется, и опять так же часто повторялось слово «змей», которое Андроник произносил то так, то этак, то свистя, а то растягивая конец. Мануилэ улыбнулся: «Весь этот рассказ — невероятное детство среди цыган, — казалось, не был выдумкой Андроника, или все-таки он опять морочил нам головы? И как удалось этому цыганенку притащить сюда, в комнату, настоящего змея?» Капитан Мануилэ видел его собственными глазами. Огромный серый змей, который танцевал при лунном свете и поднимался по руке Андроника... Неужели таким чудесам научили Андроника цыгане? И кто знает, скольким еще темным умениям?

Вот усыпит ворожбой весь дом, стянет что захочет и сделается невидимкой...

Мануилэ оглядел остальных: хоть бы теперь сообразили, что Андроник на все способен, замутит головы какой-нибудь травкой и украдет, к примеру, часы Стамате. Но никаких таких опасений не прочитал капитан на бледных осунувшихся лицах. Все сидели по-прежнему тесно прижавшись к стенам, и лица у всех были как восковые. И опять стало не по себе капитану, и веки как будто набухли тяжестью. А что, если заорать... Или хотя бы пошевелить пальцами! Но он не смог даже застонать. Точь-в-точь как в тот жуткий нежданный миг: он был еще совсем маленьким и вошел в комнату к маме, а было это летом в деревне, и увидел ее неподвижно лежащей на полу, со странным незрячим взглядом. Он не понял тогда, что случилось. Потом уже она сама рассказывала, что приходила цыганка с раковиной погадать, уселась на пол, достала из торбы руку мертвеца, обвела ею круг, а больше уже она ничего и не помнила... Теперь Мануилэ понимал отчетливо все, что происходило. Он понимал, что Андроник заколдовал всех, а потом преподнес свою невероятную историю об украденном боярском дитяти, выросшем среди цыган.

Первым очнулся от помрачения Стере. Он видел, что Андроник отвернулся к окну, знал, что змей давно уполз, и отважился встать и пройти несколько шагов по комнате в сторону двери, сперва с робостью и опаской, а потом решительно и быстро. На дворе встретил его ночной ветер, свежий и чистый, и разбудил окончательно. Стере устало вздохнул, потер себе лоб, пытаясь понять, что же все-таки с ним произошло. В голове мелькали отрывки воспоминаний. Чувствовал он себя усталым, болели ноги, ломило суставы. Он уселся на краешек скамьи и глубоко вздохнул.

10

— Господа! — послышался голос Андроника. — Продолжим же наш праздник! Змей, нечистое порождение земных недр, воплощение на земле дьявола, изгнан из нашего общества!..

Но никто не откликнулся на шутку Андроника. Опоминались все с трудом, боязливо отстранялись от стен, искали один другого взглядом. Андроник подошел к домнулу Соломону и положил ему на плечо руку. Тот, очнувшись, вздрогнул.

— Домнул Соломон, все кончилось! — воскликнул Андроник. — Я прогнал его! Он ушел...

Домнул Соломон, казалось, не слышал. Молодой человек грозно посмотрел ему в глаза и сказал шепотом:

— Проснись! Ничего не было!..

В тот же миг раздался протяжный, болезненный женский стон, и доамна Соломон истерически разрыдалась. Всем сделалось не по себе.

Боязливо заглянул в комнату с порога Стере. Доамна Соломон билась в истерике и, казалось, вот-вот лишится сознания. Андроник подошел к ней и сжал запястье.

— Сударыня! Сударыня! — позвал он властно, стараясь перекричать истерические всхлипы женщины. — Мы шутили, опомнитесь!..

Доамна Соломон на секунду испуганно смолкла и снова затряслась от судорожных рыданий.

— Можно было ожидать и этого, — сказал Андроник, словно бы говоря с одним из сидящих рядом мужчин.

Но все еще как будто дремали, занятые собственными видениями, и непонятно откуда несущийся плач лишь слегка удивлял. Андроник подошел вплотную к доамне Соломон и положил ей на лоб правую руку.

— Довольно, — сказал он, — все прошло, не так ли?

Женщина, подчиняясь ему, прерывисто вздохнула. Кризис миновал, но, стыдясь собственной слабости, доамна Соломон встала и пошатываясь ушла в соседнюю комнату.