Пять копеек

Елена Лактионова

Пять копеек

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

Когда мне было лет шесть, я украла у своей подружки пять копеек.

Я была на год с небольшим старше Анички, считала ее ужасно глупой и, быть может за это, презирала. Но нас почти заставляли дружить наши родители; вернее, наша дружба им казалась естественной и обязательной, потому что дружили между собой они.

Мама говорила мне всякий раз, накормив завтраком:

– Иди поиграй к Аничке.

– Не хочу.

– Иди! Что ты все дома сидишь, как таракан запечный?

Но я хмурилась, сопела, и никуда не уходила. Тогда ко мне приходила Аничка.

Часто Аничка приходила рано, когда я только садилась завтракать. Я была почему-то так зла на Аничку, что совершенно не могла с ней разговаривать. А она сидела на табуретке у кухонных дверей и терпеливо ждала, пока я наемся и подобрею.

Мама приглашала Аничку завтракать со мной, отчего я внутренне вскипала, но Аничка, к моему удовольствию, отказывалась. Тогда мама начинала расспрашивать Аничку, дома ли мама и папа, и чем они заняты, если дома, и чем мама ее кормит, что она такая пухленькая. А вот меня, сетовала мама, как ни старайся корми, все равно «в чем только душа держится». И вздыхала: «не в коня корм».

Аничка на все вопросы отвечала старательно, на последний серьезно пожимала плечами, болтала ногой и смотрела, как я ем. А я ела нарочно медленно и старалась не смотреть в ее сторону.

– Оля, мы пойдем гулять? – спрашивала меня Аничка.

Я супилась и отворачивалась к окну.

– Оленька, как тебе не стыдно? – говорила мама. – Ты что, не можешь ответить, когда тебя спрашивают? К тебе подружка пришла, а ты сидишь, как сыч, слова сказать не можешь. У тебя что, язык отвалился?

Я бурчала что-то под нос, продолжая хмуриться.

К концу завтрака мое настроение улучшалось, я немного веселела, хотя Аничку по-прежнему не замечала.

Мама одевала меня и выпроваживала на улицу играть с Аничкой.

Я шла, засунув руки в карманы, исподлобья поглядывая по сторонам, и искренне не понимала, почему я должна играть с Аничкой, отвечать на ее дурацкие вопросы. Аничка казалась мне обузой, с которой я должна была почему-то дружить.

А Аничка вертелась вокруг меня, заискивающе заглядывая в лицо, чем еще больше была мне отвратительна, и, наверное, тоже не понимала, почему с ней так обращаются.

Но скоро мне надоедала моя мизантропия, Аничка уже не казалась такой противной. Я начинала, будто нехотя, отвечать ей, потом мы затевали игру, увлекались и забывали обо всем на свете, пока нас не звали обедать.

Мне кажется, в глубине души я потом была благодарна Аничке за то, что ей хватало терпения переждать мою мрачность и не уходить.

У меня было больше игрушек, чем у Анички, потому что я свои игрушки берегла, а Аничка свои – нет. Ее игрушками играли все соседские дети, порой даже унося что-нибудь с собой. Мне тоже больше нравилось играть Аничкиными игрушками, потому что их не нужно было беречь.

Дома у Анички было почему-то хорошо. Всегда была натоплена печка и угощали чем-нибудь вкусным. Я любила бывать у Анички.

В день моего рождения Аничка подарила мне большую красивую куклу. У меня никогда прежде не было таких кукол. Мы назвали ее Маечкой по месяцу моего рождения. На Маечке было красивое платье, туфельки с носочками и настоящие волосы, – их можно было расчесывать и завязывать ленточками. Маечка закрывала и открывала глаза, а из дырочки на ее спине выходила веревочка, дергая которую можно было услышать: «мама».

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.