Смотрю я на него и прям завидую: это же надо остаться таким наивным и чистым человеком. Впрочем, за это его и полюбила. Чего уж теперь удивляться-то?

— Сереж, — осторожно спрашиваю я. — А ты знаешь, что на свете существуют такие растения, которые называются цветы? Ну, знаешь, они сначала растут или на кустах, или в парниках, а потом симпатичные парни восточного вида продают их на рынках и в переходах. Они еще пахнут так приятно. Нет, не восточные парни, а эти самые цветы пахнут. Женщины очень любят, когда мужчины им дарят вот эти самые цветы. Я тебе точно говорю. А абажур из этих штучек у меня уже есть. Папа в свое время спер из какого-то супер-секретного самолета дипольные отражатели, так они — один в один как вот это твое оптоволокно.

— Ир, — отвечает Сергей, смотря на меня как-то исподлобья. — Чего ты меня — совсем за идиота считаешь? Знаю я, что такое цветы. Да! Врать не буду, хотел тебе купить букетик. Подошел у метро и поинтересовался. Так они за каждую розу по 80 рублей потребовали! За каждую! Ир, ты пойми, я не меркантильный! Мне вообще в этой жизни мало что надо. Всего-то мощный компьютер с винтом гиг на пятьдесят, 250 метров памяти, Multi-write Cd-Rom на 6-8 скоростей, магнитооптику, слайд-сканер, монитор на очко дюймов, клаву Cherry с золотыми контактами и все. Ну и еще, конечно, чтобы из стены выделенка торчала наземная на два мега. И все. Больше ничего не нужно. Но когда за букет цветов, который подохнет через несколько часов, просят стоимость четырехмеговой видеокарты…

— Мда… — задумчиво говорю я. — Действительно, мало тебе нужно в этой жизни…

— А чего? — спросил Сергей и задумался. — Ну, с двухмеговой выделенкой я, конечно, загнул. Мне одному вполне хватит 128-килобитки. Можно даже по радиоэзернету. Впрочем, — тут он развеселился, — я же не только о себе забочусь. Когда-нибудь женюсь, вот тут канал помощнее и потребуется.

— Это да, — отвечаю я и смотрю на него пристально. — Когда-нибудь действительно канал помощнее потребуется.

— Вот видишь, — совсем развеселился он. — Ты же меня понимаешь!

— Ладно, чудо мое, — говорю я. — Какие у тебя дальнейшие планы на ближайшее будущее?

— Ну, — задумался он, — сначала новый фикспак на NT установить, затем я хотел Office-2000 поковырять, а то он у меня пока падает каждые десять минут, после этого…

— Да не по поводу твоих идиотских железок планы! — ору я на весь двор, — А по поводу нас с тобой, дурак, бессердечное чудовище, балда компьютерная! — и начинаю плакать от бессилия.

— Ой, Ир, ты чего, Ир, я же не хотел, Ир, ты меня спросила про планы, вот я и ответил про планы, — забормотал этот упертый парень. — Ты не думай, у меня на тему нас много всяких планов. Хочешь, завтра пойдем куда-нибудь вместе? На Манежной новая выставка открывается. «Интернет» называется. Хочешь, Ир?

Так он говорит, а я плачу, плачу… Однако понимаю, что у меня есть только два выхода. Или вообще решить никогда больше не связываться со всякими молодыми учеными, или продолжить общение с ним, но тогда придется самой начать изучать все это безобразие, чтобы из его речи понимать хотя бы три слова из пяти, а не одно из двадцати, как это происходит сейчас. Но я девушка сильная, поэтому решила, что пройду все до конца.

Кое-как перестала плакать, сказала Сергею, что с удовольствием схожу с ним на выставку «Интернет», договорилась созвониться завтра и отправилась домой, волоча за собой букет из оптоволокна. А с завтрашнего дня решила начать заниматься компьютером. Потому что нету у меня другого выхода. Нету.

На следующий день вечером я села думать, где бы мне научиться работать с компьютером. Вариантов, собственно, было немного. Можно было попросить дать мне несколько уроков кого-нибудь из однокурсников, но во-первых — те, кто охотно со мной позанимались бы — производили впечатление умственно недоразвитых, да и в компьютерах мало что соображали (даже на мой взгляд.) Во-вторых, мне вовсе не хотелось, чтобы кто-то из однокурсников воспринял мои просьбы как попытку флирта. В-третьих — те ребята, которые в компьютерах действительно что-то соображали, витали в своих облаках точно так же, как и мой ненаглядный Сергей.

Можно было пойти на компьютерные курсы, но я хорошо помнила рассказы отца, который своих сотрудниц отправил на полугодичные курсы, а потом, когда вся его фирма переехала в новое здание, и отец дал команду девушкам поставить компьютеры и начинать работу, девушки поставили на стол мониторы и долго искали, куда к ним подключается клавиатура… Так что компьютерные курсы исключались как неэффективные.

СТОП! У меня же есть папа! Папа, который вполне неплохо, насколько я понимаю, владеет компьютером! Вот его я и попрошу со мной позаниматься. А чего? Эта идея с каждой секундой мне нравилась все больше и больше. Во-первых — флирт во время занятий исключен, так как папа — ярый противник инцеста. Во-вторых — я смогу без стеснения задавать ему вопросы. В-третьих — буду чаще общаться с папой, что важно для хорошей атмосфере в семье. В-четвертых — под эгидой занятий он мне разрешит работать на его компьютере, так как на данный момент мне строго-настрого запрещено даже близко подходить к этой бандуре. С этими мыслями я отправилась в кабинет к отцу.

Папа сидел за компьютером и увлеченно работал в игру «Лайнс».

— Папа! — заорала я с порога.

— Доча! — закричал в ответ папа, не отрывая взгляд от монитора.

— Папусик! — заорала я еще громче.

— Дочурик! — пробасил папа в ответ, все еще не глядя в мою сторону.

— Доча! — взвизгнула я изо всех сил.

— Папульчик! — проорал папа и, наконец, посмотрел на меня.

— Чего надо? — поинтересовался он.

Я только раскрыла рот, как вдруг папа сказал:

— Стоп! Не говори! Главное для меня — полное взаимопонимание с молодым поколением. С моей единственной дочуркой. Ты ничего не говори, а я сам постараюсь догадаться. Так. Крошка дочь пришел к отцу, и сказала доча: «Дорогой папочка. Будьте так галантерейны! Дайте своей любимой дочке туда-сюда немножечко денежек на булавки и всякую другую косметику, потому что стипендии хватает только на то, чтобы кошелек себя не чувствовал совсем пустым!»

— Я угадал? — спросил папа и полез за кошельком.

— Не совсем, — ответила я. — То есть, деньги-то мне конечно нужны, но речь сейчас не об этом.

— Ой! — сказал папа и схватился за сердце. — Пожалей старого больного человека. Не выкладывай все сразу. Начни постепенно.

— Папа! — сказала я. — У тебя есть дочь!

— Еще одна? — спросил папа. — Хорошая новость. А почему я о ней узнаю последний?

— Я имею в виду себя, — пояснила я.

— А-а-а-а-а, — успокоился папа. — Теперь ситуация проясняется.

— И эта дочь влюбилась, — продолжаю я.

— Так, — сказал папа. — Когда-нибудь это должно было произойти. Не томи меня. Говори самое главное. Только начинай издалека. Если ты уже беременна, то спроси сначала: «Папочка! А ты не скучаешь по внукам?»

— Рано тебе еще внуков, — говорю я. — То есть дедушкой стать ты уже морально готов, но еще не готов каждый вечер отправляться в постель с бабушкой.

— Логично, — одобрил папа. — Я всегда говорил, что ты умом — вся в меня. Тогда в чем проблема? Что не так с объектом твоей влюбленности? Надеюсь, — тревожно спросил папа, — он не еврей? В нашей семье евреи не нужны. В нашей семье достаточно одного еврея — меня. И то мамочка считает, что это уже слишком много.

— Хватит шуток, папа, — решительно говорю я. — С этим парнем все в порядке. Ну, скажем так, с его точки зрения все в порядке. Вот только понимаешь, — замялась я…

— Руби сплеча, — предложил папа. — Я ко всему готов. У меня валидол в кармане и скорая сейчас приезжает довольно быстро.

— Понимаешь… — все мнусь я, — он… он… он — компьютерщик.

Папа некоторое время смотрел на меня, выпучив глаза и надув щеки. Потом сдул щеки и довольно спокойно спросил:

— И что? Я пока особой трагедии не вижу. Профессия довольно дефицитная и хорошие компьютерщики сейчас в почете. Даже зарабатывают вполне неплохо.

— Вот я и говорю, — обрадовалась я. — Но мне с ним немножко сложно общаться, поэтому я решила начать изучать все эти компьютерные премудрости.

— Правильное дело, — согласился папа. — Сейчас не уметь пользоваться компьютером — это все равно что не уметь пользоваться кофеваркой. Стыд и позор.

— Кстати, — поинтересовался папа. — А ты, если я ничего не путаю, уже почти год проучилась в Московском, если я ничего не путаю, Ордена Ленина и Ордена Московского Комсомола, Московском Авиационном Институте, имени, если я не ошибаюсь, Серго Орджоникидзе. Я надеялся, что там есть кое-какие компьютеры. Так в чем проблема? Тебя не хотят учить? Ты только скажи, я тут же отправлюсь к ректору и там им всем быстро отвыкну издеваться такими безобразиями!

— Да нет, — говорю я. — Компьютеры там есть и даже чему-то обучают… Но ты же знаешь все эти институты.

— Кхм… — ответил папа. — Вовсе незачем лишний раз намекать на мой купленный диплом. Зато у меня мозги работают намного лучше, чем у всяких высшеобразованных.

— Я вовсе не хотела тебя обидеть, — говорю я. — Просто объясняю, что в институте довольно слабо поставлено обучение компьютерам. Да и обучают там всякие тетки, а ты же сам говорил, что женщин-компьютерщиц в природе не бывает.

— Я так говорил? — удивляется папа. — Ну, это явно было сказано в минуту гнева. Ладно. Короче, чего ты от меня хочешь?

— Общения, — твердо говорю я.

— В каком смысле?

— В таком, что ты меня будешь каждый вечер потихонечку учить работе с компьютером.

— Я?!?! — совсем поразился папа. — Доча! Ты ничего не путаешь? У тебя отец — довольно-таки обычный генеральный директор. И вовсе даже не компьютерщик, и уж тем более — не программист!

— Ну и что? — не сдаюсь я. — Мне никаких специальных знаний не надо. Просто хочу научиться на нем работать и лазить по Интернету. А ты это умеешь.

— Дочка! — заныл папа. — Может быть, я тебе лучше расскажу — от чего появляются дети, а компьютеры ты будешь изучать с кем-нибудь другим?

— Дети появляются в результате элементарной забывчивости, — строго заявляю я. — Кстати, ты слышал чего-нибудь о конфликте поколений? Ты вообще в курсе, с чего начинаются проблемы во взаимоотношениях отцов и детей?

Папа взглянул на меня исподлобья, потом тяжело вздохнул и сказал:

— Ну, ладно. С завтрашнего дня начнем заниматься. Только чур — усваивать все быстро и не мучить меня вопросами!

— Не буду, не буду, все усвою быстро, просто мгновенно, тем более — с таким шикарным преподавателем, — скороговоркой выпалила я, чмокнула папу в щечку и пошла из кабинета.

Когда выходила, взглянула через плечо, ожидая увидеть папу, который со вскипевшей в уголке глаза слезой провожает меня глазами, но увидела только его затылок и характерную картинку «Лайнс» на мониторе.

Разумеется, прошло не меньше недели, прежде чем моя папулька сподобилась начать со мной заниматься компьютером. Впрочем, я ничего другого и не ожидала, так как знаю его с детства. Со своего детства, разумеется. С его детства папульку знает мамулька. Так и она говорит, что никогда не вышла бы за папульку замуж, если бы не одно событие. Дело в том, что они знают друг друга с детского сада. А их семьи были знакомы еще с детского сада моих бабульков и дедульков с обеих сторон. И у мамульки с папулькой просто на роду было написано пожениться. По крайней мере, обе семьи этого очень хотели.

Поэтому мамулька с папулькой с детства ненавидели друг друга. Папулька лупил мамульку колготками, мамулька жаловалась на папульку воспитательнице, после чего папульку на десять минут ставили в угол. Оттуда он выходил еще более озлобленный и лупил мамульку уже рейтузами. Она опять жаловалась и папульку ставили в угол уже на пятнадцать минут, из-за чего он озлоблялся еще больше. К окончанию детского сада папулька проводил в углу 10 часов из 12, а мамулька была вся синяя, так как папулька ее лупил уже деревянными лошадками.

В школе они учились в одном классе, и мамулька никогда не разрешала папульке у нее списывать. Только за деньги (эту привычку она сохранила и сейчас.) Поэтому папулька еще с детства научился зарабатывать, чтобы покупать знания. Папулька, кстати, совсем не дурак, просто у него мозги не в ту сторону были направлены, и в обычной школе ему было тесно. А мамулька — наоборот училась в школе прекрасно, после чего закончила институт с красным дипломом, что ей очень помогло в дальнейшей роли домохозяйки.

Они ненавидели друг друга всю школу. В начальных классах папулька ухлестывал за одноклассницами, в средних — за девчонками во дворе, в старших — за молоденькой биологичкой. Мамулька же в школе себя на любовном фронте никак не проявляла, зато в десятом классе стала более-менее благосклонно принимать знаки внимания уже немолодого учителя физкультуры, которого звали Лева. Я подозреваю, что делала она это назло папульке, но сейчас ничего доказать невозможно, а мамулька даже в задушевных разговорах не колется.

Но как-то раз в десятом классе произошла одна история, которая повлияла на весь дальнейший ход событий. Дело в том, что в папулько-мамулькиной школе была святая традиция: перед выпускными экзаменами десятиклассники выбирали из своих рядов несколько лучших представителей, которые отправлялись бить физкультурника Леву за неуемный интерес к их одноклассницам. Это была старая и добрая традиция, которую чтили все десятиклассники. И даже сам Лева ее тоже чтил, потому что каждый год вставлял себе новые зубы.

В этом году было выбрано три человека. Трое лучших представителей из двух классов. Возглавлял команду «ангелов смерти» (как ее высокопарно называли десятиклассники) Вова по прозвищу Барсук. Вову уважала вся школа, потому что это был единственный человек, которого выгнали с занятий по карате за то, что он избил сенсея. Вова весил 150 килограмм при росте под два метра, и ему не нужны были знания восточных единоборств, чтобы дать кому-нибудь по шее. Далее в команду входил Макс по прозвищу Кошмарик. Он был очень худой и хилый, но во-первых — без него не обходилось ни одно мероприятие, во-вторых — в тщедушном теле был заключен такой боевой дух, что Макса побаивался даже Вова. К тому же он умел орать, как пожарная команда, тушащая стадо мартовских котов. А третьим выбрали моего папульку. Он был достаточно хорошо развит физически (мамулька говорит, что он и сейчас здоров, как бегемот; потому что только с таким здоровьем, как у папульки, считает мамулька, можно всю ночь квасить в бане, а утром еще и на работу отправляться), но его выбрали вовсе не из-за этого. Просто папульке добрая половина десятиклассников должна была денег, а он заявил, что если его выберут, то он всем долги простит.

Из разведки вернулся пятиклассник, который сообщил, что Лева сидит в физкультурном зале, после чего «ангелы смерти» тронулись на выполнение своего святого долга, провожаемые благословениями мужской половины десятых классов и противоречивыми вздохами женской половины.

Сплоченная команда продвигалась по пути к физкультурному залу. Папулькина-мамулькина школа представляла собой типовую трехэтажку, где основное здание соединялось с актовым и физкультурным залом узеньким переходом. Но как только «ангелы» вступили в переход, на другом конце неожиданно возникла встревоженная фигура Левы. Как он узнал о походе — до сих пор неизвестно. То ли в стан десятиклассников пробралась змея предательства, и за четверку в году какой-нибудь негодяй поставил физкультурника в известность (мне больно думать, что это могла быть девочка), то ли Леве сердце (или еще какая-нибудь часть тела) подсказало, что его сейчас БУДУТ БИТЬ! Ситуация была критическая. Загнанный в угол Лева был способен на все, тем более, что у него своих зубов оставалось три или четыре. Но и «ангелы» не собирались отступать. Папулька быстро взял командование на себя (он еще с детства любил покомандовать, как язвительно замечала мамулька), поставил Барсука слева, сам встал справа, хилого Кошмарика поставили посередине, сцепились руками и стали ждать приближения физкультурника.

Лева быстро оценил ситуацию, понял, что отступать, собственно, некуда, потому что позади — только физкультурный зал, быстро принял решение и помчался прямо на бесстрашную троицу. Папулька рассказывал, что никто не дрогнул при виде Левы, мчащего прямо на них. Только Кошмарик что-то заверещал и стал дергаться в железных руках папульки и Барсука. Разумеется, как и предполагал папулька, Лева выбрал наиболее уязвимое звено в заградительной цепи, поэтому всем телом ударился о Кошмарика. Тот упал, заорал на всю школу: «Уби-и-и-и-или, убили Макса, негодяи», после чего совершенно неожиданно впился Леве зубами в ляжку и стал мотать головой, как заправский бультерьер (только в этот момент папулька оценил мудрость десятиклассников, которые выбрали Кошмарика для этой нелегкой миссии). Лева не ожидал такого поворота событий, поэтому выдрал ногу из кошмарных зубов и с воем побежал обратно в физкультурный зал.

Теперь торопиться было некуда, поэтому троица направилась вслед за Левой, спокойно и четко печатая шаг. Подошли к залу, который, разумеется, оказался закрытым на ключ. "Барсук, прошу вас ", — негромко сказал папулька, после чего Барсук поднял ногу и вежливо постучал в дверь. Дверь упала. В другом конце зала виднелся Лева, который метался вдоль шведской стенки.

— Кошмарик, — железным голосом сказал папулька. — Встань у двери и стой насмерть.

— Не бояться, — ответил Кошмарик, довольный своим недавним подвигом. — Если он сюда попробует сунуться, я ему знаешь куда вцеплюсь?

Папулька взглянул на Кошмарика с интересом, но ничего не сказал, а только отечески похлопал одноклассника по груди, от чего тот закашлялся. После этого Барсук и папулька двинулись в сторону Левы. Тот заметался еще сильнее, стал то залезать на шведскую стенку, то слезать с нее, потом хотел было открыть окно, но у него ничего не получилось. Затем вдруг принял какое-то решение и, быстро перебирая руками, забрался по канату на самый верх.

— Слушай, — задумчиво спросил Барсук папульку. — А как шведы с такими стенками живут? Дует ведь.

— А черт их знает, — рассеяно ответил папулька, раздумывая совсем о другом. — Слышь, Барсук, а как мы его вниз стянем?

— Это твоя забота — думать, — объяснил Барсук. — Ты мне его вниз сгони, а там уж — мои проблемы.

Папулька задумчиво подошел к канату, взял его двумя руками и несколько раз сильно встряхнул.

— Всем, всем, всем пятерки поставлю! В году! — заверещал сверху Лева, но не упал.

— Может поджечь? — неуверенно спросил Барсук.

— Долго гореть будет, — объяснил папулька. — Прибежит еще кто-нибудь. А нам бы по-быстрому ему пару зубов выбить и мотать отсюда.

— Ну давай тогда я попробую, — сказал Барсук, поплевал на ладони, схватил за канат, резко дернул и…

Канат не выдержал веса Левы и молодецкого рывка Барсука, поэтому оторвался где-то в районе потолка и вместе с Левой полетел вниз на маты. Лева тяжело шмякнулся на маты, сказал плохое слово и затих.

— Ну, Лева, — ласково сказал папулька, — предоставляем тебе возможность выбора. Мы же не звери. Два зуба на твой выбор, один — по выбору Барсука. Решай быстрее, а то у нас времени мало.

— Нам в библиотеку пора! — неожиданно пискнул со стороны двери Кошмарик.

А ситуация, между тем, была тупиковая. Папулька понимал, что Барсук лежащего и жалкого Леву бить не будет, а уж он сам — тем более. Надо было как-то выходить из этой ситуации, а как — папулька не знал.

Внезапно отворилась дверь тренерской, оттуда появилась мамулька и заявила:

— Ну что, Левчик, получил по заслугам? Давно пора.

Папулька аж онемел.

— А ты, — взъярился он, — а ты что здесь делаешь?

— Журнал заполняю, — с ненавистью глядя на Леву, объяснила мамулька. — Чтобы четверку в году поставили. Я же всю четверть на физкультуру не ходила.

И тут папулька ощутил такой прилив ревности, что схватил Леву за грудки, оторвал от матов и дал ему прямо в челюсть. Лева упал, но внезапно вскочил и дал папульке в челюсть. Папулька упал. Барсук начал размахиваться, но делал это настолько медленно, что получил от Левы головой в живот, согнулся и тоже упал, а Лева козлиными прыжками помчался в сторону двери, где Кошмарик, почуяв недоброе, схватился руками и ногами за обе створки и завыл:

— Не бегайте по мне! Не бегайте!

Это ему не помогло. Лева снес Кошмарика, как пушинку и умчался в неопределенном даже для себя самого направлении.

Папулька лежал, распростертый на матах, а на скуле вскакивал здоровенный желвак.

— Лихо ты Левке съездил, — заявила мамулька, первый раз в жизни глядя на папульку с интересом.

— А то, — довольно ответил папулька. — Не будет к нашим девчонкам приставать.

— Во-во, — пропыхтел Барсук. — Уж если бы я успел замахнуться, он не только к девчонкам, даже к мальчишкам не приставал бы до самого дома престарелых.

— Пошустрей надо было, Барсучок, — подколола его мамулька. — Ты пока замахнешься, уже новый листок на календаре отрывать надо.

Барсук набычился, но мамулька перестала обращать на него внимание, а стала прикладывать медные монетки к папулькиному желваку. Тот сиял, как Солнце над Зимбабве, и победно поглядывал на Барсука.

Наконец, первая помощь была оказана, папулька с Барсуком подняли Кошмарика, выбили из него пыль, и все четверо дружно отправились в класс, чтобы доложить о победных результатах крестового похода.

А дальше… Дальше мамулька с папулькой поженились. Вот я и говорю, что мамулька его знает намного лучше, чем я, но даже я понимала, что пройдет еще немало времени, прежде чем папулька займется со мной компьютером. Ой, что-то я сегодня разговорилась не на шутку. Пора отправляться по делам, а завтра я точно папульку заставлю со мной позаниматься. Никуда он от меня не денется. Я волшебную фразу знаю: «Папулька! Ты хочешь, чтобы я рассказала мамульке о том, как ты…»

О! Свершилось! Наконец-то! Папуля сподобился позаниматься компьютером со своей единственной (как он надеется) дочуркой. Данное эпохальное событие свершилось вчера, в аккурат после окончания первого вечернего ужина (у папульки их обычно два или три: первый случается сразу после возвращения домой с работы, второй — где-то перед сном, а третий — когда папулька встает ночью, открывает холодильник и пытается оттуда достать немного еды, роняя кастрюли и будя весь дом.)

Папулька насытился, выпил бокальчик красного вина, пришел в благодушное настроение и только-только сел в очередной раз мучить свой Lines, как я уловила момент и набросилась на папульку дикой кошкой.

— Папа! — сказала я строгим голосом. — У нас была некоторая договоренность, между прочим. И между прочим, эта договоренность состоялась уже почти две недели назад. Мне грустно думать, — добавила я голосу встревоженные нотки, — что моя папулька нарушает свои договоренности. Эдак у дитя (я себя имею в виду) возникнет чувство неуверенности в собственном родителе. А что может быть хуже?

— Что, доча, что такое? — всполошился папулька. — Я разве отказываюсь? Ничего подобного. Но ты же видела: папулька на той неделе был сильно занят, поэтому не смог уделить доче необходимого внимания.

— Ну да, — сказала я саркастично. — Был занят. Знаю я, как и где ты был занят. Три раза на той неделе в преферанс с главным бухгалтером играл.

— Але, моральная комиссия! — сказал папулька, сразу озверев. — У меня, если ты еще не в курсе, есть твоя мамочка. И мне вполне достаточно ее наставлений, выпиливаний и ежевечерней морализации. Так что ты мне тут заканчивай свои претензии. Будешь заниматься компьютером — сейчас и начнем. Хочешь морали читать — иди в свою комнату и читай их телевизору, а то он что-то плохо стал показывать.

— А я и ничего, пап, — заторопилась я. — Хочу компьютером заниматься. Какая мне разница, во что ты играешь?

— Вот то-то, — сказал папулик и сразу успокоился. — Итак, дочка, приступаем к первому занятию. Компьютер, дочка, состоит из следующих предметов: телевизор, который мы называем монитором, клавиатуры, которую мы называем «Клава» и мышки, которую мы называем мышкой.

— Поняла, — сказала я. — Телевизор называем монитором, клавиатуру называем кейбордой (этому слову я уже научилась у Сергея), а мышку называем мышкой.

— Молодец, — сказал папулька. — Ну что, на первый раз достаточно?

— Не понял, — произнесла я голосом Брюса Виллиса. — Сдается мне, папаша, что вы хотите меня кинуть, как престарелую девственницу.

— Слушай, — ответил папулька нервно, — не надо в разговоре со мной цитировать свои идиотские фильмы. Меня это раздражает. Или дальше занимаемся, или я буду работать.

— Занимаемся дальше, — твердо сказала я. — Кстати, а как называется вот эта серая коробка?

— Какая серая коробка? — не врубился папулька.

— Вот эта, — и я показала на коробку, куда тянулись шланги от кейборды и мыши.

— Ну, дык, это… компьютер это и есть, — сказал папулька, несколько растерявшись.

— А-а-а-а, — уважительно сказала я. — Вы в этом смысле! Теперь все понятно.

— Ну ты, мать, даешь, — даже как-то испуганно сказал папулька. — Что за дикая серость? Первый раз в жизни компьютер видишь, что ли?

— Не первый, — твердо сказала я, вспоминая сцены в доме у Сергея, которые предпочла бы не вспоминать. — Но откуда я знаю, что именно это — и есть компьютер. Я всегда думала, что компьютер — это где экран.

— Не, точно она вся в мамашу, — пробормотал себе под нос папулька и уже громким голосом продолжил. — Итак, доча, вот эта серая бандура и есть компьютер. Сейчас я его выключу, а потом мы выясним, как это дело включается, — с этими словами папулька быстро произвел какие-то манипуляции и монитор погас.

— Компьютер, доча, включается вот этой кнопкой, — сказал папулька, утопил пальцем серую кнопку на компьютере, и экран снова загорелся.

— А выключается наверняка ей же, — догадалась я, надавила на ту же кнопку, и экран снова погас.

Папулька икнул от неожиданности и почему-то возмутился:

— Але! Дочка! Ты куда свои пальцы-то тянешь без разрешения преподавателя? Компьютер выключается вовсе даже не так.

— Это почему это? — удивилась я. — Любые приборы одним тумблером включаются и выключаются.

— Но не компьютер, — заявил папулька. — То есть, если бы в нем не было никакой операционной системы, то можно было бы выключать этой же кнопкой, но в нем есть, — тут папулька благоговейно поднял глаза к нему, — величайшая операционка под называнием Виндоуз, которая умеет выключать компьютер более грамотно, чем просто этой кнопкой.

— Не поняла, — заявила я. — Что значит — более грамотно? Сама себя из розетки выдергивает, что ли?

— Нет, — сказал папулька. — Ну как бы тебе объяснить? Чтобы выключить компьютер, надо выполнить следующую последовательность действий: нажать на кнопку «Пуск», выбрать «Завершение работы», а в нем выбрать пункт «Выключить компьютер», после чего нажать Enter.

— Ни фига себе! — возмутилась я. — И это называется «более грамотно»? А с бубном вокруг компьютера при этом побегать не надо?

— Иногда надо, — сказал папулька и почему-то немного загрустил. — Ладно, — сказал он. — Включаем компьютер и учимся дальше, — с этими словами он снова надавил на кнопку включения.

Компьютер померцал экраном, прогнал какие-то цифири, потом на нем что-то долго происходило, а затем на экран вывалилось какое-то сообщение на английском.

— Вот видишь, — сказал папулька и заметно занервничал. — Меня на работе строго-настрого предупредили, что выключать машину надо всегда так, как я тебе рассказал. А ты своим пальцем шаловливым ткнула куда не следует, вот проблемы и возникли. Что делать-то? Как я в Lines играть буду?

— Да ладно тебе нервничать-то, — сказала я успокоительно. — Если что, Сергей поможет. Хочешь я ему позвоню?

— Ну звони, конечно, — совсем издергался папулька. — Видишь, компьютер не загружается.

Сергей, на счастье, не сидел в своем Интернете, так что я дозвонилась очень быстро.

— Сергей, — закричала я в трубку, даже не поздоровавшись. — У нас тут компьютер какой-то вопрос задает и не грузится.

— Какой вопрос? — недовольно спросил Сергей, который до моего звонка явно сладко спал. — Есть ли жизнь на Марсе?

— Да нет! — радостно сказала я. — Он говорит, что на нем обнаружена какая-то ошибка и спрашивает — исправлять ее или нет.

— Конечно обнаружена ошибка, — удовлетворенно сказал Сергей. — Эта ошибка называется Windows95. Ее и надо исправить на вашем компьютере.

— Так чего делать-то?

— Скажи, чтобы исправляла, — скомандовал Сергей.

— Он говорит, чтобы исправляла, — передала я папульке.

— И чего? — совсем озверел папулька. — Чего делать-то?

— Чего делать-то? — заорала я в трубку.

— Блин, да на Enter нажать, — в свою очередь возмутился Сергей. — Вы там чем вообще занимаетесь? Надо же головой думать, а не седалищным нервом.

— Блин, надо на Enter нажать, — скомандовала я папульке, благоразумно пропустив замечание на тему седалищного нерва.

Папулька нажал на Enter, компьютер еще минут пять хрюкал что-то свое, а потом загрузились папулькины любимые облачка.

— Ура-а-а-а! — закричал папулька. — Вот я снова вернулся в лоно святой католической церкви!

Он быстро забегал пальцами по клавиатуре, загрузил свой родной Lines и в то же мгновение забыл о моем существовании.

— А я сегодня первый урок по компьютеру получила, — похвасталась я Сергею.

— Поздравляю, — сказал он и зевнул так, что я побоялась за судьбу его телефона. — Больше вопросов ко мне нет? А то ты своим звонком прервала такой шикарный сон! Мне снилось, что Билл Гейтс попал в Ад и его окружают компьютеры с юниксом и полуосью. Дай досмотреть-то это счастье.

— Да и пожалуйста, — я немного обиделась. — Спасибо за помощь, — начала было я, но этот невежа уже повесил трубку.