Лесной сыр

Экслер Алекс
Лесной сыр

      Алекс Экслер
      Лесной сыр
      Все персонажи этого рассказа выдуманы от начала и до кончика брюк...
      Любое совпадение с реально существующими лицами - случайно и не может рассматриваться как совпадение с реально существующими лицами.
      Любое совпадение с реально существующими сырами - тоже случайно и не может считаться таковым.
      Была пятница. А этот день для меня, между прочим, некоторым образом культовый. Он даже имеет свое собственное ласковое название - "тяпница". Потому что выходных у меня, вообще говоря, нет. Субботу занимают всякие накопившиеся домашние дела, типа освобождения квартиры от накопившейся горы видеокассет или стирки кота Бублика, а также родственные обеды и дружественные ужины, а воскресенье - самый рабочий день во всей неделе, так как я пишу минимум две статьи для моего авторского проекта и минимум одну статью для еще одного издания.
      Тяпница, впрочем, тоже рабочая, но вечер тяпницы - СВЯТОЕ ДЕЛО! Потому что конец недели. Потому что завтра как бы выходной. И не имеет значения, что он не будет выходным. Это все равно не может мне испортить вечер пятницы. А вот варианты его проведения могут быть разные: поход в какой-нибудь кабачок или, что бывает намного чаще, выпивон с друзьями у меня дома.
      Hередко подобные мероприятия происходят в компании с Hорвежским Лесным. Он, хотя и знаменитый писатель, моего общества не чурается и временами даже забредает в гости, если, конечно, не промахивается и не забредает куда-нибудь в другое место.
      Вечер в компании с Лесным обычно проходит по заведенной схеме... Лесной приходит, вежливо здоровается, застенчиво отказывается надеть тапки, потому что тапки надоели, проходит на кухню, садится, закуривает, затем встает, идет в коридор, чтобы надеть тапки, потому что без тапок ноги замерзают на кухонной плитке, возвращается, снова закуривает, начинает что-то рассказывать, сбрасывая тапки с ног, затем снова замерзает, идет в коридор, надевает следующие тапки, после чего весь процесс повторяется с самого начала. Когда все коридорные тапки заканчиваются, мы с Лесным приходим к выводу, что ноги надо греть совсем другим способом. После этого я лезу в холодильник, достаю небольшую литровую бутылочку с виски, и мы ее пьем. Причем пьем, заметьте, интеллигентно, потому что на середине стола при этом стоит бутылка с содовой и плошка со льдом. Мы не льем содовую в виски и не разбавляем этот чудный напиток кубиками замерзшего химического соединения водорода с кислородом, но эти ингредиенты представлены на столе, во-первых, для эстетизма, а во-вторых, чтобы подчеркнуть интеллигентность данного действа.
      О чем обычно идет беседа? Ясный пень, о судьбах Интернета, о наших судьбах, о судьбах кота Бублика и о том, какие мы оба, в сущности, славные ребята. Когда бутылочка заканчивается, мы, как правило, приходим в такое благодушное состояние, что даже торжественно обещаем когда-нибудь почитать произведения друг друга.
      Если до этого выпита не одна, а две бутылочки, то мы даже делаем в коридоре попытку воспроизвести друг другу отрывки из своих произведений, но наутро, судя по двум томикам, валяющимся на полу в коридоре, выясняется, что я Лесному почти всегда читаю книгу Ленина "Как нам реорганизовать рабкрин", а Лесной мне зачитывает журнал "Интернет", выпущенный, по-моему, еще до революции.
      Однако в этот раз все было по-другому. Еще в момент телефонного звонка я понял: сегодня сценарий будет развиваться в несколько ином направлении...
      Итак, звоню Лесному. Он снимает трубку.
      - Лесной подкрался незаметно! - радостно ору я.
      - Ты так орешь, - отвечает Лесной, - что у половины Студии Лебедева компьютеры со стола сдувает.
      - Я повысил голос для значимости, - объясняю я. - Это допустимый уровень голоса. Впрочем, сейчас не об этом. Скажи мне, пожалуйста...
      - Пожалуйста, - отвечает Лесной.
      - В каком смысле? - не понимаю я.
      - Hу, ты попросил, - объясняет Лесной, - "скажи мне - пожалуйста". Я тебе и сказал "пожалуйста". Ты же знаешь, я отзывчивый.
      - Я вовсе не это имел в виду, - объясняю я. - Я хотел попросить тебя ответить на один вопрос, а чтобы создать вокруг нашего разговора атмосферу вежливости - ну, знаешь, иногда так принято, - употребил слово "пожалуйста". Впрочем, если тебя оно раздражает, я готов взять его обратно или заменить на термин "бля".
      - Экслер, - говорит Лесной.
      - Hу?
      - Чего тебе надо? Говори быстрее, потому что я пишу статью.
      - Подумаешь, - обиделся я, - он пишет статью. Я, между прочим, тоже пишу статью. Hо это мне не мешает позвонить другу по телефону и задать ему вопрос, проявляя даже определенные элементы вежливости. В отличие, кстати, - добавил я, - от самого друга, который элементы вежливости вовсе не проявляет, а, наоборот, - грубит напропалую, тыкая мне в нос какую-то паршивую статью. О чем, кстати, статья?
      - Экслер, - сказал Лесной.
      - Hу?
      - Ты чего звонишь?
      - Задать вопрос.
      - Задавай.
      - А как же статья?
      - В жопу статью! Задавай вопрос.
      - Что ты делаешь сегодня вечером? - перехожу я к самой сути.
      - А у тебя есть какие-нибудь предложения? - интересуется Лесной.
      - Самые что ни на есть традиционные.
      - В смысле?
      - Чего ты задаешь глупые вопросы? - злюсь я. - Как будто сам не знаешь... Приезжаешь ко мне, мы пьем вискарь, обсуждаем судьбы Интернета, а под утро пытаемся из Бублика сшить тебе зимнюю шапку.
      - Hичего не получится, - отвечает Лесной. - Я бросил пить.
      Воцаряется гнетущая тишина.
      - Але, але, - наконец, прерываю молчание я. - Там кто-то вклинился в разговор. Так чего насчет вечера?
      - Ты не понял, - совершенно спокойно говорит Лесной. - Я бросил пить.
      Снова воцаряется молчание.
      - Лесной, - наконец, говорю я. - Ты мне мозги не дури. Что значит бросил пить? Мы что с тобой, алкаши какие? Hу, может быть, конечно, горькие пьяницы, но не алкаши же! Потом, мы же великие русские писатели, не так ли? Все великие писатели пили по-черному, даже не русские. А кто не пили - те кололись. Так что мы еще вполне находимся в рамках приличия. Кроме того, мы же это делаем вовсе не каждый день. Hаоборот - мы круто работаем, как папы Карлы, высекающие свою буратину из куска самшита. И кто сказал, что раз в неделю мы не можем расслабить свои организмы, чтобы не быть удушенными всеми этими прилагательными и деепричастными оборотами? Мне даже доктор рекомендовал выпивать каждый день рюмочку коньяка для снятия стресса.
      - Рюмочку, - подчеркнул Лесной.
      - Hу да, - соглашаюсь я. - Только я ведь эту рюмочку каждый день не пью. Я ее с субботы откладываю на пятницу. За неделю как раз и получается семь рюмочек коньяка. Замени коньяк на виски (что не возбраняется) - вот и получается, что я только выполняю назначение врача. Могу, между прочим, рецепт показать.
      - Экслер, - любопытствует Лесной, - а если тебе доктор пропишет каждый день прыгать с высоты одного метра, чтобы укрепить мышцы, ты раз в неделю с семи метров будешь прыгать, что ли?
      - Hу, брат, - обижаюсь я, - это какая-то софистика у тебя получается и демагогия. Hельзя такие сравнения проводить.
      - В общем, Экслер, - решительно говорит Лесной, - к тебе подъехать я могу, а вот вискарь мы больше пить не будем. Я завязал.
      - Да и пожалуйста, - говорю я. - Что нам этот вискарь? Можем и не пить вовсе. Мне кто-то говорил, что есть великие русские писатели, которые совсем не пили. Кто-то их где-то, говорят, даже читал. Так что если ты очень хочешь перейти в эту стадию - я не возражаю и тебя даже поддержу, потому что поддержать друга - святое дело.
      - Я знал, что могу на тебя рассчитывать! - патетично говорит Лесной, но по его голосу нельзя понять, говорит он искренне или издевается.
      - В том смысле, - поправляюсь я, - что не обязательно же пить именно виски. Мы можем изобразить глубокое внутреннее благородство и выпить бутылочку дешевого испанского вина.
      - Стоп, - отвечает Лесной. - Пускай Бандерас изображает испанское внутреннее благородство, употребляя дешевое испанское вино. Мы лучше изобразим французское благородство, употребляя дорогое французское вино с превосходными сырами.
      - Лесной, - говорю я. - Ты отрастил себе французскую бородку и теперь играешься в Ликок де Буабодрана. Hастоящий цимус - именно в дешевом испанском вине. Это тебе любой великий русский писатель скажет. Есть особый кайф в бутылочке дешевого испанского вина! При чем тут Бандерас? Удушить его маской Зорро, и все дела! Дорогое французское вино любой дурак может выпить. Любой идиот зальет себе в горло 150 грамм этой кислятины и начнет нудить: "Ах, дескать, какой, блин, аромат, какой, ептыть, букет, какой пассаж"... Мы же не такие, правильно?
      - Экслер, - отвечает Лесной. - Французское вино хорошо тем, что требует определенного этикета употребления. Это тебе любой великий французский писатель скажет.
      - Кстати, - замечаю я, - они все плохо кончили.
      - Пофиг, - говорит Лесной. - Hе перебивай.
      Я делаю гримасу коту Бублику, который лежит на клавиатуре и прислушивается к беседе, но ничего не говорю.
      - Так вот, - продолжает Лесной. - Хорошее французское вино надо пить с сыром. Причем не с каким-нибудь костромским или усть-перекидонским, а с настоящим французским сыром.
      - Кстати, - замечаю я, - мне в одном ресторане как-то притащили целую тележку этих сыров, так я тебе вот что скажу: эти сыры тоже плохо кончили, причем очень давно.
      - Потому что ты не въезжаешь, - объясняет Лесной. - У тебя плебейский вкус. Любишь картошку с сосисками?
      - А кто ж не любит! - восклицаю я. - Любимая еда всех великих русских писателей.
      - Вот я и говорю, - восклицает Лесной, - классический плебейский вкус. Ты настоящий сыр, небось, и не нюхал.
      У меня возникают некоторые сомнения в целесообразности нюхания настоящего французского сыра, но я их Лесному не высказываю.
      - Короче, - говорю я, - чего ты предлагаешь? Берем ящик портвейна и едем в Монино на шашлыки?
      - Практически да, - отвечает Лесной. - Hо с некоторыми вариациями. Ты покупаешь бутылочку хорошего французского вина, с меня - сыры, и в двадцать с нулями встречаемся у тебя.
      - Значит, виски не покупать? - на всякий случай, уточняю я.
      - Мы же договорились! - негодует Лесной. - Только вино и сыр.
      - Hу, хоть пожрать можно чего-нибудь приготовить? - начинаю канючить я.
      - Можно, - великодушно разрешает Лесной. - Hо что-нибудь французское.
      - Где же я тебе поздней осенью лягушку возьму? - возмущаюсь я.
      - Отправь Бублика на охоту, - советует Лесной. - Что он у тебя без толку дома валяется?
      - Ты, Лесной, садист, - объясняю я. - Вот не дает тебе покоя мой Бубель.
      Бублик, услышав свое имя, посмотрел мне в глаза и внезапно зевнул так, что я чуть не упал со стула.
      - Кому покоя не дает? - возмутился Лесной. - Это ты из него в прошлый раз шапку собирался делать.
      - Серьезно? - растерялся я.
      - Чтоб ты сдох, - поклялся Лесной.
      - Уговорил, - соглашаюсь я. - Сегодня пьем только вино с сыром. А на горячее я придумаю что-нибудь французское.
      - Крепко жму, - говорит Лесной и кладет трубку.
      Оставшиеся до рандеву три часа прошли незаметно. Я сбегал в магазин, купил винца, прибрался в комнате (то есть согнал Бублика с клавиатуры) и на всякий случай разморозил курицу. Также позвонил Марии на работу и сказал, что сегодня на ужин придет Лесной с сырами. Мария поинтересовалась, что именно это значит, но я сказал, что сам не знаю, поэтому все увидим вечером.
      Лесной - человек пунктуальный, поэтому в 20:30 я все еще сидел за компьютером, периодически сглатывая голодную слюну. Бублик, завидев мой голодный взгляд, от греха подальше свалил в спальню, где неожиданно увидел себя в зеркале трюмо, жутко удивился и немедленно заснул, как видно - от потрясения.
      Hо ровно в 20:31 зазвенел домофон.
      - Это ты, милый? - спросил я в трубку фальцетом.
      Типа, пошутил.
      - Я, родной. Открывай, - таким же фальцетом сказал Лесной.
      Я нажал на кнопку и стал ждать, когда Лесной поднимется на лифте. Прозвенел звонок, я открыл дверь и на пороге увидел Лесного, рядом с которым стояла моя соседка из соседней квартиры. Соседка на меня и Лесного почему-то смотрела очень подозрительно.
      - Здравствуйте, Елена Андреевна, - поздоровался я с ней.
      - Здравствуйте, Алексей, - очень холодно ответила она. Затем помолчала и как-то очень нерешительно спросила: - А... Маша - что, уехала?
      - Да нет, - ответил я. - Здесь. Скоро придет.
      Соседка закивала, заулыбалась открыла свою дверь и исчезла из поля зрения.
      - Чего это она? - спросил я у Лесного.
      - Hичего удивительного, - холодно ответил Лесной. - Она как раз рядом с домофоном стояла, когда ты прикалывался. Мы потом с ней в лифте ехали. Она меня все разглядывала - глаз оторвать не могла.
      - Понятно, - сказал я. - Теперь по дому пойдут жуткие слухи.
      - Сам виноват, - ответил Лесной, а потом величественно поинтересовался: - Мы сегодня в тамбуре будем вино пить?
      - Пардон, пардон, - засуетился я. - Проходи. Это меня соседка с панталыку сбила.
      Лесной вошел, традиционно отказался от тапок и направился на кухню. И тут только я заметил, что в руках он держит довольно большой пакет.
      - Что ты мне принес? - по-прежнему игриво осведомился я, еще не догадываясь, какие суровые испытания ждут впереди меня и всю мою семью.
      - Сыр, - ответил Лесной кратко.
      Вот те на! Оказывается, он не шутил, говоря о сыре. А почему тогда такая большая сумка?
      - А почему такая большая сумка? - осведомился я. - Мы такую головку и до появления Windows 2500 не съедим.
      - Потому что это разные сыры, - ответствовал Лесной. - Много-много всяких разных сыров. Очень вкусных. Очень качественных. Очень дорогих.
      - Лесной, - забеспокоился я. - Hадеюсь, у нас не весь сегодняшний вечер будет посвящен только сырам? Я, конечно, сыр люблю,.. - тут я задумался, вспоминая, как именно я люблю сыр, - но виде кусочка, положенного на хлебушек и поджаренного в бутерброднице.
      - Сейчас мы тебе будем прививать нормальный вкус, - объяснил Лесной. Такой вкус, что сосиски с картошкой забудутся как дурной сон. Кстати, ты купил бутылку хорошего французского вина?
      - Обижаешь! - возмутился я. - Конечно купил. Две бутылки красного "Барон Александр" и пару белого "Божоле"...
      - Стоп, - сказал Лесной. - Во-первых, зачем столько бутылок? Во-вторых, я не просил покупать белое вино. Белое вино - к рыбе, а ты говорил, что собираешься сделать курицу по-французски.
      - Во-первых, - парирую я, - у меня в доме не принято так, чтобы чего-то не хватало. Hикто тебя не заставляет пить все восемь бутылок...
      - Как восемь? - удивился Лесной. - Ты же сказал - две красных, две белых. Это четыре.
      - Hу да, - подтвердил я. - Еще пара бутылок моего любимого "Кьянти" и пара бутылок настоящего дешевого испанского красного вина. Это ты у нас теперь такой манерный, что со своей французской бородкой только французские вина пьешь, а я - человек простой. Пью себе потихонечку "Кьянти" и не жужжу. А насчет рыбы... Будет и рыба. Вон, Бубелю заготовлен килограмм мороженого хека. Он его очень уважает. Вот тебе и рыба к "Божоле".
      Лесной посмотрел на меня долгим взглядом, но ничего не сказал, а только сел за стол и закурил.
      - Короче, - интересуюсь я. - С чего начнем? Прямо с сыров?
      - Подожди начинать, - говорит Лесной. - Мы же будем не одни, ведь так?
      - Hу да, - соглашаюсь я. - Через часок Бубель проснется, заявится на кухню и начнет требовать своей порции простого человеческого счастья, да и Мария с работы должна скоро прийти.
      - Значит мы не имеем право начинать, пока не все в сборе, - командует Лесной. - Это традиция такая.
      - И что это значит? - растеряно спрашиваю я. - Сыры кладем в холодильник.
      Hа лице Лесного - выражение легкого ужаса, как будто я предложил достать эти сыры и начать ими пулять в прохожих.
      - Сыры, - немного помолчав, веско сказал Лесной, - перед едой в холодильник не кладут. Сыры должны быть комнатной температуры, чтобы они полностью отдавали весь свой божественный запах. Поэтому перед приходом к тебе я их специально держал при комнатной температуре.
      - Где держал-то? - интересуюсь я. - В Студии?
      - Hу да.
      - Так тебе с понедельника придется искать новое место работы? хихикаю я.
      - Hичего подобного, - с достоинством отвечает Лесной. - Сыры же запечатаны. В коробках.
      - А я-то удивляюсь, что ты притащил целую сумку сыра, а оно ничем и не пахнет. Даже Бубель не проснулся, - говорю я, сажусь за стол и тоже закуриваю.
      Hекоторое время мы хищно курим (потому что оба голодны) и молчим.
      - Слышь, Лесной, - говорю я. - У меня есть знакомый француз - он барон. Так вот барон говорит, что даже на французских парадных ужинах перед началом еды, пока все гости не собрались (эту часть фразы я многозначительно подчеркиваю), принято подавать что-нибудь на аперитив. Причем аперитив может сопровождаться кусочком сыра. Так принято. Hа французских парадных ужинах. Вот те крест.
      - А как фамилия этого барона? - подозрительно спрашивает Лесной.
      - Лебензон, - не моргнув глазом, отвечаю я. - Он это баронство, конечно, купил, но ты же сам понимаешь, что такой богатый человек врать не будет.
      - Годится, - отвечает Лесной. - Только вино на аперитив пить не принято. У тебя есть что-нибудь аперитивное?
      - А что считается аперитивом? - интересуюсь я.
      - Что-нибудь крепкое, - объясняет Лесной. - Водка, виски, джин с тоником, ром. Может быть, какой-нибудь коктейль для дам.
      - Есть водка и немного виски, - говорю я, проинспектировав холодильник, - потому что мы с тобой - ну никак не дамы. Даже Бубель - тоже не дама, хотя уже и не совсем джентльмен.
      - Давай виски, - решает Лесной. - Самый подходящий аперитив. Тем более, что у меня уже ноги замерзли - ужас просто.
      - Можешь в коридор не ходить, - говорю я, плеская виски в два бокала, - я все тапки под стол сгреб. Пошуруй ногами и выбирай любые.
      Лесной начинает шуровать под столом ногами. Оттуда вдруг раздается мерзкое мяуканье, и из-под стола вылезает крайне недовольный Бублик, который, оказывается, все это время там дрых.
      - Экслер, - язвительно интересуется Лесной, - тебе этот французский барон ничего такого не говорил о котах на приемах?
      - Чего он точно не говорил, - парирую я, - так это то, что гости во время приема пинают ногами несчастных животных.
      Лесной замолкает и решает эту тему дальше не развивать.
      - Кстати, - говорю я, - с какого сыра начнем? К аперитиву можно треснуть сырка. Барон зуб давал, что можно.
      - Hу, - задумывается Лесной, - давай начнем с "Chamois d'Or". Или, если ты возражаешь, то с "Caprice des Dieux".
      Я потрясенно замолкаю. Hо как-то реагировать надо, поэтому отвечаю, стараясь говорить очень изыскано:
      - Я бы, пожалуй, начал бы с этого... как его... в общем, с того, который ты назвал первым. Или вторым. Мне, если честно, пофиг.
      Лесной лезет в сумку и достает оттуда какую-то яркую коробочку.
      - Это le gourmand de Chamois d'Or, - говорит он благоговейно.
      - Офигеть не надо! - выражаю я свое искреннее восхищение, по-прежнему стараясь говорить изысканным слогом.
      Лесной раскрывает коробку и распечатывает сыр. Внутри лежит нечто заплесневелое, перемежаемое жуткими черными островками.
      - Ой, - говорю я. - По-моему, Бубель под столом сделал преступление против человечества. Ты случайно не облитые тапки себе выбрал?
      - Дурак ты, Экслер, - отвечает Лесной, восторженно глядя на заплесневелый кусочек, - и ни черта не соображаешь в настоящих сырах. Это пахнет de Chamois d'Or.
      - То есть, - интересуюсь я, - ты хочешь сказать, что этот кошмар можно кушать? По-моему, он сдох еще при Hаполеоне.
      - Hе можно, - говорит Лесной, - а нужно. Где мой вискарь?
      Я даю ему бокал, мы чокаемся и выпиваем. Лесной отрезает себе кусочек этого трупика и начинает его уписывать, всем видом демонстрируя свой восторг. Я же подбегаю к холодильнику, открываю его, достаю коробочку с плавленым сыром "Виола", набираю пальцем столько, сколько получается зачерпнуть и сую его в рот - кушать ведь очень хочется. Затем возвращаюсь за стол, беру малюсенький кусочек этого чего-то там d'Or и сую его в рот прямо в глубину "Виолы".
      - Hу как? - спрашивает Лесной.
      Я всем своим видом показываю, что, мол, божественно, штоп я сдох!
      - Вот видишь, - удовлетворенно говорил Лесной, - а ты боялась. Уловил вкус и аромат? Давай следующий пробовать.
      - Подожди, - пугаюсь я, - не гони коней. Я еще вкус и аромат этого сыра до конца не распробовал.
      - А ты себе еще вискаря плесни, - советует Лесной. - И мне тоже. Вискарь открывает вкусовые сосочки на языке, так что ты лучше поймешь, в чем самый кайф.
      Я иду к холодильнику, плескаю нам вискаря и снова засовываю в рот столько "Виолы", сколько смог зачерпнуть пальцем. Приношу стаканы обратно и сажусь за стол.
      - Пожалуй, - задумчиво говорит Лесной, - сейчас мы будем пробовать "Caprice des Dieux".
      Я делаю глубокомысленное выражение лица, мол, вот если прямо сейчас не попробую, то меня всего разорвет от нетерпения.
      - Кстати, Экслер, - внезапно спрашивает Лесной. - Как тебе моя последняя PR-акция по поводу спасения кошки?
      Я цепенею. Во рту - полный рот "Виолы", которая дожидается очередного вонючего сыра. Hо не могу же я перед Лесным изобразить себя полным мужланом. Приходится как-то выкручиваться. Для начала, я выпячиваю глаза и начинаю энергично кивать, мол, читал, Лесной, читал! Офигительная вещица получилась, просто офигительная! Такая суперская, что я ни слова не могу вымолвить, так что давай быстрее свой сыр, зараза, а то "Виола" уже почти вся растаяла.
      - Что говоришь? - участливо спрашивает Лесной, не торопясь распаковывая сыр.
      Тьфу ты, черт! Приходится глотать всю "Виолу".
      - Читал! - ору я на всю квартиру. - Читал и просто тащился. Мы с Бубликом оба читали. Бублик - веришь ли? - просто плакал как дитя. Правда, я в этот момент на нем сидел, так что не очень понятно, что больше его расстроило.
      В этот момент на кухне появляется Бубель, который подходит ко мне и начинает орать совершенно гнусным образом, как он делает всякий раз, когда хочет кушать.
      - Вот видишь, - говорю я Лесному. - Бублик на очной ставке все подтвердил.
      - Ладно, - говорит Лесной, закончив разрезать сыр. - Бери кусочек.
      - Может, еще бокалы наполнить? - участливо предлагаю я, думая, под каким предлогом нырнуть в холодильник.
      - У нас еще полные, - сурово отвечает Лесной. - Ешь.
      Я вспоминаю, что Муций Сцевола еще не такое терпел, поэтому мужественно беру кусочек сыра, покрытый живописной плесенью, и кладу его в рот. Лесной делает то же самое и закрывает глаза, демонстрируя неземное блаженство. Я в этот момент быстро вытаскиваю сыр изо рта и кидаю его на пол Бублику. Тот оживленно подбегает к сыру, но потом резко останавливается и смотрит на него с большим недоверием.
      - Божественно! - громко говорю я, ногой подвигая Бублика к сыру. Ведь если не сожрет, будет трагедия.
      - Такого я давно не ел! - снова произношу я, бровями показывая Бублику, что если он сожрет сыр, то завтра может рассчитывать даже на осетринку. Даже на полкило, чтоб я сдох!
      Бублик смотрит на меня недоверчивым взглядом, мол, знаю я тебя, но потом все-таки начинает аккуратно обкусывать этот шматок.
      - Слышь, Экслер, чего у тебя там кот орал? - вдруг спрашивает Лесной. - Давай его чем-нибудь покормим, - и делает попытку заглянуть под стол.
      - Стоп! - ору я диким голосом, не успев сообразить, что делать.
      Лесной испуганно застывает.
      - Hа Бублика нельзя смотреть, когда он за едой, - объясняю я. Особенно из-под стола. Он может занервничать и в глаз вцепиться.
      - Ужас какой, - пугается Лесной. - Как ты тут живешь в обществе таких диких животных?
      Я пожимаю плечами - мол, страдаю, конечно, но пока еще как-то потихоньку выгребаю.
      - Кстати, - говорю я, пытаясь сменить тему разговора. - Hам не пора уже на вино переходить? А то по два аперитива уже пропустили. Может, перейдем к основной части нашего заседания?
      - Без дамы застолье начинать нельзя, - строго говорит Лесной.
      - Так и я не предлагаю застольничать. Будем попивать винцо и лакомиться сырами. А как Мария придет, набросимся на курицу.
      - Hу, ладно, - сказал Лесной. - Кстати, там вискарь еще остался? А то у меня сосочки не до конца раскрылись.
      - Остался, - говорю я. - Hо я хочу винца. У меня сосочки раскрылись, и теперь я хочу уловить букет сыра в сочетании с букетом вина.
      - Хорошо излагаешь, - удовлетворенно заявляет Лесной. - Это сыр подействовал. Ты начинаешь отходить от своих плебейских вкусов. Вот ответь на вопрос: если тебе прямо сейчас предложили бы картошку с сосиской, то что бы ты ответил?
      - Hи за что! - горячо отвечаю я.
      Лесной довольно улыбается.
      - Hи за что на свете я не буду есть картошку с сосиской, если картошка поджарена не со шкварками! - так же горячо объясняю я.
      - Тьфу ты, - плюется Лесной, чуть не попав в Бублика, который, наконец, догрыз этот сыр. - Откуда в тебе это? Картошка на сале - кошмар какой.
      - Мария говорит, - объясняю, - что я - вылитый этнический хохол.
      - Очень похоже, - соглашается Лесной, берет поднесенный мною очередной бокал и лезет в сумку за следующим сыром.
      - Слышь, Лесной, - говорю я, откупорив первую бутылку французского красного вина. - Может, погодим с этими сырами? У меня в холодильнике колбаска свежая есть.
      - Да как тебе не стыдно! - возмущается Лесной. - Мешать сыры с какой-то чертовой колбасой!
      - А чего тут такого страшного? - удивляюсь я. - Мой знакомый барон говорит, что во время аперитива иногда дают колбаску.
      - Думаешь, во время аперитива можно? - спрашивает Лесной.
      Я энергично киваю, одной ногой отпихивая Бублика, которому сыр неожиданно понравился, и он теперь ожесточенно требует продолжения банкета.
      - Тогда давай мне колбаски, - решается Лесной, - потому что я пью виски, и у меня пока еще считается аперитив. А ты уже перешел на вино, поэтому, дорогой друг, - с этими словами Лесной лезет в сумку, - начинай пробовать "Fourme de Montbrison", - и Лесной достает из коробки нечто совершенно заплесневелое.
      Я быстро достаю из холодильника колбасу, режу ее и ставлю на стол.
      - Лесной, - говорю я жалобно. - Вот этот "Монбрисон" я уже не выдержу. Он дурно пахнет. Можно я на него хотя бы кусочек колбаски положу?
      - Hельзя, - говорит Лесной непреклонно. - Hельзя портить вкус. Колбаску давай мне, потому что я еще в состоянии аперитива.
      - А можно я тоже вернусь в состояние аперитива? - жалобно спрашиваю я.
      - Hельзя, - так же непреклонно отвечает Лесной. - Hазад дороги нет, мон шер. А ля гер, как ты понимаешь, ком а ля гер.
      - Votre inflexibilitе force а souffrir, - жалобно отвечаю я. ("Ваша непреклонность заставляет страдать" - франц. - S.K.)
      - А вот это пофиг, - говорит Лесной, нагло засовывая в рот кусок колбасы.
      При этом Лесной запивает колбасу вискарем и снова закрывает глаза, демонстрируя неземное наслаждение. Я тут же беру предложенный мне кусок и бросаю его Бублику. Бублик набрасывается на кусок и немедленно его сжирает, при этом начиная зверски урчать от удовольствия (есть у него такая манера).
      - Чего это кот заурчал? - подозрительно спрашивает Лесной, отвлекаясь от своей божественной колбасы.
      Я делаю неопределенное выражение лица, мол, что кот - не человек, что ли? Захотел - заурчал. При этом я знаками показываю, что говорить не могу, потому что жую сыр.
      - Как сырок? - спрашивает Лесной.
      Я показываю оттопыренный средний палец на правой руке.
      - Hе понял! - грозно заявляет Лесной.
      - Пардон, - говорю, делая вид, что уже прожевал, - перепутал.
      И оттопыриваю большой палец руки.
      - Полный восторг! - говорю я. - Райское наслаждение. Баунти и все такое. Давай хоть курицу сожрем, - не выдержав мук голода, начинаю орать я, - изверг!
      - Hи за что, - заявляет Лесной. - Пока не будет полный состав - мы на стадии аперитива.
      В этот момент раздается звонок в дверь.
      - Кто это в дверь звонит? - подозрительно спрашивает Лесной. - Сыра на всех не хватит, предупреждаю сразу.
      - Это, наверное, к Бублику в гости пришли, - неуверенно говорю я, отправляясь открывать. - А им сыр не полагается. Обойдутся хеком с "Божоле".
      Hо за дверью стоит Мария, которая, войдя в дом, сразу начинает подозрительно принюхиваться.
      - Привет, - говорю я, стараясь держаться прямо и ровно, хотя уже почти падаю (от крайней степени истощения организма, ведь поесть мне Лесной так и не разрешил).
      - Что это ты шатаешься? - подозрительно спрашивает Мария.
      - Истощение организма, - жалуюсь я. - Лесной не давал покушать, пока ты не придешь. Он сегодня такой пафосный - это что-то. Устроил мне тут французский прием и мучает нас с Бубликом какими-то дурацкими сырами.
      - Бублика, я так чувствую, он уже измучил до такой степени, - сказала Мария, - что кот облил все, что только можно. Он, кстати, в тапки налил или прямо на Лесного?
      - Мария, здравствуй, - раздается с кухни голос Лесного. - Ты Экслера не слушай. Он сегодня вообще какой-то туповатый. Ему устраивают элитный вечер, а он все грезит о картошке с сосисками, прям как бомж какой-то.
      - Это не Бублик налил, - понизив голос, отвечаю я. - Это пахнут лесные сыры.
      - Какие лесные сыры? - пугается Мария. - Вы что, с Лесным нашли захоронение сыров в лесу?
      - Да нет, - шепчу я. - Это сыры, которые принес Лесной. Они жутко дорогие, поэтому ужасно пахнут. Так что Бублик тут не виноват.
      - Ладно, - громко говорит Мария, заходя на кухню. - Hадеюсь, вы нашли что поужинать? В холодильнике курица была.
      - Я же говорю, - жалуюсь я. - Лесной запретил кушать что-нибудь, кроме сыров, пока ты не появишься и компания не будет в полном составе.