22 часа 30 минут

А досье меж тем было в руках у леди Демфри, которой его передал один из гостей, сообщив, что обнаружил пакет на полу, за дверью. Судя по надписи на конверте, добавил гость, там должно быть что-то важное. Барбара поглядела на пакет и, увидев надпись «Лавина», сразу вспомнила признания мужа. Она поискала глазами Реджинальда — тот оживленно беседовал с адмиралом Норландом, Гербертом Рутландом и Дональдом Фаррингтоном. Леди Демфри подошла к этой группе и шаловливо похлопала мужа по плечу. Тот обернулся:

— Барбара?.. Вам что-нибудь нужно, дорогая?

— Пристыдить вас!

— Простите?

— Стоило говорить мне об этом досье «Лавина» как о чем-то сверхважном, если оно у вас валяется на полу в гостиной…

И леди Демфри с торжествующим видом показала мужу большой перепачканный пакет. Герберт Рутланд выронил бокал шерри, забрызгав платье стоявшей рядом дамы. От удивления та мигом забыла о благоприобретенных манерах и, снова заговорив как истинная кокни, выложила первому помощнику сэра Реджинальда все, что о нем думает. Тем временем адмирал Норланд с пристрастием спрашивал шефа отдела «Д», всегда ли он имеет обыкновение превращать секретные документы государственной безопасности в коврики для гостей. Дональд Фаррингтон, чуть не захлебнувшись джин-фицем, мечтал лишь поскорее убраться в укромный уголок и вдоволь нахохотаться. Если сэр Демфри и Норланд прекрасно знали, что разыгрывают комедию, то прочие, не подозревая об истинном положении вещей, подумывали, уж не повредился ли, часом, в уме их непосредственный шеф. Хозяин дома с самым сконфуженным видом попросил у адмирала разрешения снова положить документ в сейф и немедленно начать расследование, чтобы выяснить, каким образом досье оказалось в гостиной. Однако Норланд пожелал его сопровождать.

— Вы должны понять, дорогой мой, что я хочу сам убедиться, какие меры вы примете, дабы уберечь документ от нескромных взглядов.

Как только они отошли, Фаррингтон спросил Рутланда:

— Ну, что вы об этом думаете?

— Я просто уничтожен… Никогда бы не подумал, что сэр Реджинальд способен на такое легкомыслие… такое преступное легкомыслие… И меня поражает, как это адмирал счел возможным по-прежнему оставить досье на его попечении…

— Да… И, если хотите знать мое мнение, у этого невероятного происшествия должно быть объяснение…

— Какое же?

— Дорогой мой, досье не могло явиться сюда самостоятельно, не так ли? А если сэр Реджинальд не носил пакет при себе, значит, кто-то его украл, но по дороге потерял…

— Будь это так, сэр Реджинальд отреагировал бы гораздо более бурно, да и адмирал не ограничился бы ворчанием…

— Ну, я думаю, адмирал пошел провожать нашего шефа вовсе не для того, чтобы поздравить. Вот любопытно было бы послушать, что он скажет!

А Норланд в это время как раз спрашивал у сэра Реджинальда, что бы это значило.

— Дорогой друг, нам все же не следует считать противников дураками! Леди Демфри так рекламировала свою находку, что, если у вражеской разведки в доме есть соглядатаи и если они не полные кретины, должны были сообразить, что документ, которым пренебрегают до такой степени, наверняка с сюрпризом. По-моему, наш план окончательно провалился. Но что, черт возьми, могло произойти?

Сэр Реджинальд недоуменно развел руками:

— Ничего не понимаю! И однако я видел молодого дурня по фамилии Комптон, о котором нам рассказывал Картрайт, а с ним очаровательную гусыню, швею моей супруги… Кстати, юная особа забросала меня вопросами, в которых я ровно ничего не понял…

Адмирал нахмурился. Сейчас он нисколько не напоминал любезного старого джентльмена, минуту назад улыбающегося в гостиной.

— Демфри, вы не можете не понимать, что подобного объяснения недостаточно, — сухо заметил он. — Досадно, что ловушка захлопнулась, так и не сработав. И нам придется изложить очень веские причины такого фиаско. Положите досье обратно в сейф и давайте вернемся к гостям…

В холле сэра Реджинальда поджидал Уильям Серджон, которому не терпелось извиниться за свое странное поведение. Дворецкий рассказал, что на него напали сзади и он не видел обидчика, но почти не сомневается, кто нанес его репутации такой урон. Наверняка это некий торговец кукурузными хлопьями, которому уже удалось сегодня тайком пробраться в дом. Адмирал и сэр Реджинальд мгновенно навострили уши.

— Где этот тип?

— Я его вышвырнул вон, сэр, и, должен признать, довольно резко… И еще я вынужден сообщить, что один из нанятых официантов повел себя довольно странно непосредственно после моей стычки с тем парнем. На одно из моих замечаний он ответил ужасной грубостью и, сунув мне в руки поднос, убежал. Однако мне бы очень не хотелось, чтобы леди Демфри сочла, будто мне по собственной воле вздумалось изображать в гостиной каскадера… Для меня это вопрос чести, сэр!

— Успокойтесь, Серджон… Мы по-прежнему полностью вам доверяем.

— Спасибо, сэр.

И успокоенный дворецкий вернулся к своим обязанностям.

— Ну, адмирал, что вы скажете об этой истории?

— Что досье и вправду могли выронить во время драки.

— У меня сложилось такое же впечатление.

— В таком случае, его снова попытаются украсть… Подождем. К тому же ничего другого нам все равно не остается.

23 часа 00 минут

Они завернули труп Федора Александровича Баланьева в старый испорченный ковер, извлеченный Тер-Багдасарьяном из погреба. Пенелопа поддерживала бодрость духа с помощью ракии и все время хихикала, так что армянин начал всерьез подумывать, не отправить ли эту невыносимую идиотку следом за комиссаром Баланьевым, причем не откладывая в долгий ящик. Багдасарьян больше не мог ее выносить. И как только Гарри пришло в голову связать свою судьбу с такой девушкой? К счастью, у него есть Багдасарьян, который разрушит эти глупые матримониальные планы! Девица видела, как он убил Баланьева, и тем самым подписала себе смертный приговор. Еще до рассвета с ней будет покончено, а если Гарри вздумает противиться, составит ей компанию, только и всего! Но прежде чем устроить эту небольшую чистку, надо снова завладеть досье «Лавина». В отличие от покойного Баланьева армянин поверил искренности Комптона. Такую глупую историю выдумать невозможно!

— А теперь что вы собираетесь с ним делать?

Ресторатор мрачно посмотрел на мисс Лайтфизер.

— Избавиться как можно скорее. Вас это удивляет?

— Нет… но вам и в самом деле непременно нужно было его убить?

— А вы как думаете?

— Я думаю, что убивать ближнего — очень нехорошо!

— Замолчите! Мне от вас плакать хочется!

— Так, может, вам бы полегчало?

Если бы Комптон не бросился между ними, эта минута могла стать для Пенелопы последней.

— Единственное, что облегчило бы мне душу, — это увидеть вас лежащей рядом с ним! — прорычал Тер-Багдасарьян.

— О, мистер Багдасарьян, как вы можете? По-моему, это было бы и неприлично, и против всех правил гигиены!

Армянин схватил вазу и, несмотря на то что очень ею дорожил, грохнул об пол. Шум его уже не волновал. Потом, словно вдруг обессилев, ресторатор плюхнулся на диван.

— Комптон, — жалобно простонал он. — Нарочно она, что ли?

— Нет, я думаю, это врожденное…

— Чудовищно, просто чудовищно, что такое может существовать на свете! И угораздило же вас откопать столь уникальный экземпляр!

Мисс Лайтфизер, слегка пошатываясь, вдруг встала на цыпочки и издала такое пронзительное «Юпи!», что мужчины испугались, как бы отголоски не достигли самого Скотленд-Ярда. Оба одновременно подскочили к девушке и снова усадили на диван. Армянин непременно хотел заткнуть ей рот, но Гарри воспротивился, и дело едва не дошло до драки. Пенелопа подзадоривала Комптона:

— Вперед, дорогой! Не позволяйте этому паше себя оскорблять! На вас смотрит вся Англия! Заставьте его вернуться домой в Южной Америку!

Багдасарьян с Комптоном поняли всю тщетность своих усилий. А мисс Лайтфизер, как только на нее перестали обращать внимание, успокоилась. Они выпили еще немного ракии.

— Сидите тут, — приказал Багдасарьян. — Я подгоню к дому машину, и мы перенесем туда… гм… сверток.

— А куда вы его повезете, мистер Багдасарьян? — полюбопытствовала Пенелопа.

— На прогулку, мисс!

— Вот странно-то!

Армянин поспешно ушел, опасаясь поддаться искушению и хорошенько избить Пенелопу. Нервы у него так развинтились, что ресторатор забыл поглядеть, не следят ли, случайно, за домом. Весьма опасная неосторожность, ибо инспектор Картрайт и его помощник Батлер ускользнули от бдительного ока армянина только благодаря мисс Лайтфизер, слишком занимавшей его мысли. Притаившись в темноте подъезда, инспектор Картрайт вздохнул:

— Чуть не влипли!

— Как, по-вашему, шеф, куда он пошел и что это значит?

— Я полицейский, дорогой мой, а не ясновидящий. Нам остается только ждать, тем более что прочие по-прежнему в доме.

Ждать пришлось недолго. Возле дома ресторатора бесшумно затормозила машина. За рулем сидел сам Багдасарьян. Он вернулся в дом и снова вышел, с помощью Комптона неся длинный тюк. Мисс Лайтфизер шла следом. Полицейские услышали, что она смеется, и это их несколько озадачило. Как только машина ресторатора тронулась с места, Картрайт потянул помощника за рукав:

— Скорее! Мы не должны упускать их из виду!

Они бросились к спрятанной чуть поодаль полицейской машине и поспешили в погоню, ориентируясь на мерцающую вдали заднюю фару.

— Интересно, что они везут и куда? — спросил Батлер.

— Послушайте, дорогой мой, неужели у вас совсем нет воображения? Ну, сделайте над собой небольшое усилие! Их было четверо. Из дома вышли трое, неся нечто, по длине и объему весьма напоминающее труп. Вывод: по неизвестной мне причине Федор Александрович Баланьев окончил земное существование, а поскольку это личность, которой советское посольство очень и очень дорожит, мы вправе думать, что Багдасарьян хочет как можно скорее избавиться от трупа. А в таком случае больше всего подходит наша старая добрая Темза…

Следом за машиной Багдасарьяна полицейские выехали на Трафальгарскую площадь и, миновав Уайтхолл, свернули на Милбэнк, к набережной реки.

— Ну, что я вам говорил, Батлер?

Картрайт по рации связался с речной полицией и патрульными машинами, приказав всем держаться начеку, чтобы в любой момент подъехать к указанному месту. А пока он велел потихоньку двигаться в сторону Баттерси. Что касается речной полиции, то ей предстояло выловить уже опознанное тело, а там видно будет. Картрайт добавил, что было бы неплохо остановить по дороге машину Багдасарьяна, но якобы ничего не заметить, и, таким образом, лишь еще больше смутить беглеца. В подобной ситуации человек непременно сделает какую-нибудь глупость.

23 часа 20 минут

Тер-Багдасарьян усадил Пенелопу рядом с собой, а Комптон устроился сзади. Под ногами у него лежало тело Баланьева. Все трое предпочли бы сейчас оказаться очень далеко отсюда, но, как говорится, взялся за гуж… И вот, когда они подъезжали к Лэмбету, раздался резкий свисток. У Багдасарьяна и его спутника кровь застыла в жилах. Впереди стояла полицейская машина, и два констебля сделали им знак притормозить. Сначала Багдасарьян хотел было сбить стражей закона, но понял, что тогда его уже ничто не спасет, а потому со свойственным жителям Востока фатализмом остановился. Констебль подошел к машине и, просунув в окно голову, вежливо поздоровался:

— Добрый вечер…

Багдасарьян издал некий сдавленный хрип, который мог бы принять за приветствие лишь человек с очень богатым воображением, а Комптон, в полуобмороке от страха, до крови кусал губы, чтобы не взвыть. Такое поведение могло бы очень удивить полицейского, если бы мисс Лайтфизер, чьи губы оказались в нескольких сантиметрах от лица «Бобби», не чмокнула его в нос. Блюститель порядка на мгновение опешил.

— Не слишком ли вы фамильярны, а, барышня? — пробормотал он.

Но Багдасарьян, усмотревший в происшествии возможность выкрутиться, чуть-чуть принужденно засмеялся.

— Она у нас ужасная проказница!.. Не обижайтесь, пожалуйста, просто она обожает полицейских!

— Это доказывает, что у девушки хороший вкус… А куда вы едете, джентльмены?

— Я везу дочь к своей сестре, в Патни.

— Отлично… А что у вас в том большом свертке, на полу?

Багдасарьян не сомневался, что сердце у него сейчас остановится, а услышав ответ Пенелопы, почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом.

— Труп, — спокойно объяснила полицейскому девушка.

Гарри, уже во второй раз за вечер потерявший сознание, совершенно утратил интерес к дальнейшим приключениям. Что до армянина, то, судорожно вцепившись в руль, он ждал приказа выйти из машины и с ужасом думал об окровавленном ноже, покоившемся в правом кармане его пиджака. А еще он жалел, что давным-давно не свернул шею этой отвратительной мисс Лайтфизер. Но полицейский рассмеялся.

— Так, вы говорите, проказница? А что за труп, мисс? Уж не сочтите за нескромность…

— Советского шпиона! Хотите взглянуть?

Теперь Багдасарьян точно знал, что не страдает никакими сердечными заболеваниями, — иначе он бы уже умер. А полицейский, согнувшись в неудержимом приступе хохота, отошел от машины.

— Потрясающая девушка! — крикнул он. — Поезжайте!

Армянин был в таком состоянии, что, несмотря на полученное разрешение, никак не мог нажать на газ. Однако в конце концов ему это удалось. Констебль Джон Крамми все еще держался за бока, когда к нему подошел сержант Гарри Абрамс.

— Эй, Крамми, что у вас за вид!

— Ох, сержант, это слишком забавно!

— Правда?

Желая разделить удовольствие с сержантом, Джон Крамми поведал о происшествии и повторил комичный ответ девушки. Абрамс в свою очередь посмеялся.

— Но самое смешное от вас ускользнуло, Крамми, — наконец заметил он.

— И что же это, сержант?

— А то, что ответ барышни был чистейшей правдой!

— Что???

— Эти типы действительно везли с собой труп человека, которого только что прикончили!

И сержант, хохоча до слез, продолжал обход, оставив констебля Крамми с помутневшим взором и вдруг пересохшим горлом размышлять над превратностями этого мира, чьим законам он всегда так преданно служил и которые сержант Гарри Абрамс вдруг пошатнул одним-единственным замечанием.

23 часа 30 минут

Как только они отъехали достаточно далеко от полицейских, Багдасарьян набросился на мисс Лайтфизер:

— Вы, часом, не сошли с ума?!

— Я? О, мистер Багдасарьян, что за странные мысли приходят вам в голову!

— Мне? Так это мне в голову приходят странные мысли, да? А рассказывать легавым, что мы таскаем с собой жмурика, по-вашему, нормально, а?

— Но это же правда!

— Ну и что?

— А то, что мама учила меня никогда не врать!

— Лучше б ваша мама дала вам немного мозгов!

Комптон начал потихоньку приходить в себя.

— Где мы? В полицейской машине?

— Теперь вам вздумалось поострить? — буркнул армянин.

— К-кажется, я на какое-то время… потерял сознание…

— Вам крупно повезло!

Они проехали через мост Воксхолл, свернули направо и еще раз направо и по Найм Элмс Лэйн направились в сторону доков. Проезжая мимо патрульной машины, Багдасарьян значительно снизил скорость, но Пенелопа высунулась из окошка и, поравнявшись в водителем, издала такое звонкое «Ю-пи!», что испуганный полицейский резко крутанул баранку. В ту же секунду резкий свист блюстителей порядка приказал армянину затормозить. Сокрушенный этим новым ударом судьбы, он повиновался, мысленно клянясь, что, если им, паче чаяния, удастся спастись и на этот раз, он заставит Пенелопу умолкнуть навеки. Что до Гарри, тот мечтал снова упасть в обморок и избавиться таким образом от участия в дальнейших событиях. К машине подошел старший сержант и, открыв дверцу со стороны Пенелопы, рявкнул:

— Ну?

Мисс Лайтфизер по обыкновению зашлась дурацким смехом, и старший сержант Арчибальд Макнамара стал разглядывать ее с живейшим интересом.

— Вам нехорошо, мисс?

Пенелопа пощекотала ему подбородок и пару раз мяукнула: «Мяу, мяу…» Тер-Багдасарьян внутренне готовился к пожизненному заключению, Гарри Комптон в очередной раз пожалел о своем отъезде из Бристоля, а сержант Макнамара удивился не меньше, чем если бы увидел Ее Величество танцующей ча-ча-ча в одном из баров Лэмбета. Бедняга судорожно хватал ртом воздух, поразительно напоминая выпавшую из аквариума вуалехвостую рыбку.

— «Мяу-мяу», а? — наконец выдавил он из себя.

Мисс Лайтфизер с самым блаженным видом разразилась своим специфическим смехом, даже отзвуки которого казались вызовом всем законам, управляющим жизнью британских граждан. Старший сержант повернулся к армянину:

— Барышня не в себе?

— Еще как! Совсем крошкой ее во время бомбардировки чуть не похоронило заживо под обломками дома… Бедняжка так и не пришла в себя окончательно…

Добряк Макнамара вздохнул:

— А, ясно… Но я ведь не знал, вот и удивился… Бедная девочка!.. Ну да ладно… А кстати, куда это вы едете все втроем?

Пенелопа сочла нужным внести поправку:

— Вчетвером…

Арчибальд внимательно оглядел всех пассажиров машины.

— Что она болтает? Если глаза меня не обманывают, вас только трое…

Багдасарьян почуял приближение катастрофы, а Гарри Комптон пытался вспомнить все детские молитвы, дабы упросить Господа не забыть о нем и взять под покровительство. А мисс Лайтфизер уточнила:

— Вы забыли о трупе!

— О трупе? О каком трупе?

— О том, который мы везем вон там, сзади!

Макнамара вздохнул:

— Ладно, согласен, мисс, вы перевозите покойников… Что ж, это занятие не хуже любого другого… Я сам в воскресенье на досуге иногда подбрасываю одного-другого… Держитесь, мисс, и постарайтесь уснуть… — И, снова поглядев на армянина, сержант добавил: — Не знаю, куда вы везете эту молодую особу, но советую добраться до места как можно скорее!

Не будь Тер-Багдасарьян приверженцем марксистско-ленинской религии, он бы возблагодарил Всевышнего за счастливое избавление. Чтобы не затягивать разговора и, по возможности, избежать новых эксцентричных выходок со стороны мисс Лайтфизер, ресторатор воздержался от упреков и поспешил скорее тронуться в путь. Он успокаивал себе нервы, представляя, с каким наслаждением свернет Пенелопе шею.

В Челси они переехали через еще один мост, погасив все фары, скользнули в парк Баттерси и остановились в зарослях кустарника. Комптон помог Багдасарьяну подтащить труп Баланьева к берегу. Убедившись, что вокруг нет ни души, они швырнули зловещий груз в воду. Оба мужчины немедленно бросились прочь, не подозревая, что в ту же секунду из тени вынырнула лодка с агентами речной полиции, которым надлежало выловить останки товарища Баланьева.

Снова оказавшись за рулем, армянин с облегчением перевел дух. С одной тяжкой повинностью покончено… хотя и не без труда. Он бросил убийственный взгляд на задремавшую мисс Лайтфизер. Машина тихонько тронулась с места. Девушка вздрогнула.

— Вы отвезете меня домой, мистер Багдасарьян? Мама уже, должно быть, волнуется…

Ресторатор из Сохо хмыкнул про себя. Маменька Пенелопы еще немало понервничает, пока ее не позовут опознавать тело дочери в морг, куда очень скоро отправит эту идиотку он, Багдасарьян!

— Нет, мисс, мы не можем вернуться, пока не выполним свою миссию!

— Вы хотите сказать…

— Да, мы возвращаемся в дом сэра Реджинальда Демфри. Раз мистер Комптон уверяет, что потерял досье именно там, надо попытаться снова его забрать.

Остановив машину на набережной в Баттерси, инспектор Картрайт по рации следил за передвижениями Тер-Багдасарьяна и его спутников. А тем даже в голову не приходило, что с них ни на секунду не спускают глаз. Агенты речной полиции сообщили Картрайту, что тело вытащили из воды. Инспектор, оставив Батлера слушать сообщения по радиотелефону, подошел опознать жертву.

Полицейские развернули ковер и положили тело прямо на камнях набережной. Высокий полисмен отдал инспектору честь.

— Парня ударили ножом, сэр…

Картрайт кивнул.

— Обычная манера Багдасарьяна.

Он нагнулся над мертвым, внимательно оглядел труп и снова выпрямился.

— Милейший Баланьев больше не доставит нашим службам никаких хлопот.

Четверг, утро

Багдасарьян остановил машину на углу Де Вера Гарденс, не подозревая, что несколько полицейских, связавшись по радиотелефону с Картрайтом, уже поджидают его в засаде. В саду армянин в последний раз проинструктировал молодых людей:

— На сей раз о провале не может быть и речи, ясно? Во избежание всяких недоразумений мы поступим так… Мисс Лайтфизер, которая теперь знает, как выглядит досье, отправится за ним и вытащит из сейфа. Комптон будет караулить в коридоре у верхней лестничной площадки. Как только мисс Лайтфизер заберет досье, она передаст его Комптону, а тот, не обращая внимания, видят его или нет, быстро спустится вниз и выскочит в холл, где его буду ждать я. Там он отдаст мне пакет и спокойно выйдет черным ходом. Все понятно?

Пенелопа и Гарри вошли первыми. К счастью, в холле они никого не встретили и беспрепятственно поднялись на второй этаж. У двери кабинета сэра Реджинальда девушка распрощалась со своим милым и невозмутила отправилась за досье. Обнаружив его на прежнем месте, Пенелопа ничуть не удивилась. Мисс Лайтфизер любила порядок, а потому тщательно закрыла дверцу сейфа, прежде чем снова вернуться к Гарри. Тот, не колеблясь, помчался в холл, где его должен был поджидать Тер-Багдасарьян. Должен был, но не ждал, ибо за это время произошло одно не известное Комптону событие. Осторожно проникнув в холл, армянин неожиданно столкнулся нос к носу с дворецким Уильямом Серджоном. Немного поколебавшись, тот дал волю обуревавшему его возмущению:

— Что вы здесь вынюхиваете?

— Послушайте… я сожалею, что вел себя так невежливо…

— Вовремя же вы об этом вспомнили!

— Я думал… что… вдруг еще могу быть вам полезен?

— Нет. Вы оскорбили меня! И я не намерен больше иметь с вами дело. Уходите!

— Послушайте, может…

— Прочь, или я сам вышвырну вас вон!

Кипя от ярости, но боясь устраивать скандал, который наверняка поставил бы его в очень опасное положение, Багдасарьян вышел из дома сэра Реджинальда. Уильям Серджон подбоченясь наслаждался победой, как вдруг на лестнице послышался громкий топот. Дворецкий едва успел обернуться, когда на него налетел Гарри Комптон и, едва не сбив с ног, сунул в руки большой пакет.

— Держите, а мне пора удирать! — шепнул молодой человек.

И, не ожидая ответа, он исчез в коридоре, ведущем к черному ходу. Окончательно сбитый с толку этой чередой непонятных событий, Серджон тупо вертел в руках пакет с крупной надписью «Лавина». Он так и не решил, что следует предпринять, когда в холле появилась Пенелопа.

— Чудесный вечер, правда, Серджон?

— Без всякого сомнения, мисс, — механически ответил все еще немного ошарашенный дворецкий.

И тут мисс Лайтфизер заметила, что слуга держит в руках досье, которое она передала Гарри. Девушка мягко отобрала у него пакет. Впрочем, Серджон и не думал сопротивляться.

— О, прошу прощения, Серджон, это как раз то, что я искала…

Все это явно превосходило понимание слуги. Он поглядел на собственные пустые руки, потом перевел взгляд на изящную фигурку девушки, уже открывавшей дверь на улицу, и лишь тогда бросился догонять. Едва переступив порог дома, Пенелопа столкнулась с Багдасарьяном. При виде большого пакета в ее руках армянин улыбнулся.

— Давайте скорее! — приказал он.

Но Пенелопа быстро спрятала досье за спину.

— Сначала скажите мне, где Гарри!

— Гарри? Понятия не имею, да и плевать! Живо гоните досье!

— Нет.

— Как так, нет?

— Эти бумаги касаются отца Гарри, верно? Вот я и отдам их только самому Гарри!

— Давайте сюда!

— Нет!

Багдасарьян набросился на девушку и после недолгой борьбы вырвал у нее пакет. Грубо оттолкнув Пенелопу, он повернулся, но тут же узрел кипящего от возмущения Серджона. Дворецкий не стал тратить время на объяснения, а изо всех сил саданул армянина в челюсть. И Багдасарьян под оглушительный звон колоколов, вдруг загрохотавших у него в голове, отправился в страну сновидений. Дворецкий подобрал досье «Лавина».

— Кажется, я подоспел вовремя, мисс!

Однако вместо благодарности, которой он был вправе ожидать, Пенелопа подскочила, выхватила пакет и снова метнулась в дом, но в холле чуть не налетела на леди Демфри.

— Что с вами, Пенелопа? О, досье Реджи…

Вошедший в этот момент Серджон увидел, как мисс Лайтфизер передает пакет хозяйке дома.

1 час 00 минут

— Что ж, дорогой мой Реджинальд, боюсь, сегодня нам уже не на что надеяться… Благодарю за прекрасный вечер… С точки зрения наших планов он, конечно, мог бы получиться намного плодотворнее, но в такой трудной игре всегда возникают непредвиденные осложнения…

Адмирал Норланд прощался с хозяином дома. Оба мужчины как раз обменивались крепким рукопожатием, как вдруг к ним подошла леди Демфри. В руке она держала досье «Лавина».

— Послушайте, Реджи, вы это нарочно? Мне только что снова передали конверт, который я вам сегодня уже приносила…