Она проводила полицейского до дверей. Машинально он взял лежавшие на столе очки. Миссис Гендерсон улыбнулась.

— Это мои, суперинтендант, а ваши торчат у вас из кармана.

— Правда! Представляете, суперинтендант из Ярда — и вдруг клептоман!

И он вышел, смеясь над собственной шуткой.

В машине Болтон рассказал Крису о встрече с миссис Гендерсон и подвел итог:

— Теперь остается только проверить банковский счет Ларри Гендерсона и выяснить, какие суммы он снимал оттуда. Я поручу это Хэддену — вот уж непревзойденный мастер ковыряться в цифрах!

Через несколько дней Крис столкнулся в коридоре с инспектором Хэдденом. Пэт Хэдден принадлежал к категории старых служак, преданных, храбрых, великолепно знающих полицейскую рутину, но неспособных ни на оригинальную мысль, ни на смелые решения, не предусмотренные регламентом. Он один из немногих ценил трудолюбие Мортлока и жалел о его переводе из отдела Болтона.

— Хэлло, Крис!

— Хэлло, Пэт! Ты еще не в отпуске?

— Мы с Марджори едем сегодня вечером, а дети присоединятся через пару недель. И целый месяц будем бездельничать на берегу моря.

— А я-то думал, вы уже превратились в крабов где-нибудь на пляже в Альдбор.

— Да, я и впрямь сильно подзадержался. Марджори ворчит, но Болтон приказал перекопать кучу банковских счетов. Вы, конечно, помните убийство Ларри Гендерсона?

— Само собой. И что там? Нашли следы выплат шантажисту?

— Нет.

— Как — нет?

— Ни намека! Прекрасный счет с регулярным приходом и расходом по определенным числам, с уравновешенным сальдо. Эх, Мортлок, — вздохнул Пэт, — счет в банке — лучшее зеркало души, и правдивее всех прочих, честное слово. Стоит только какое-то время последить за банковским счетом мужчины или женщины — и я готов нарисовать их безошибочный психологический портрет.

— Но где ж тогда Гендерсон брал деньги, чтобы платить Дэвису?

— Понятия не имею, старина, и, по правде говоря, плевать хотел на обоих. Меня это не касается. Цифры — другое дело. И, кстати, всегда нарываешься на сюрпризы. Конечно, у миссис Гендерсон такой же скромный счет, с регулярными поступлениями ее жалкой учительской зарплаты. Так вот, представьте, в конце мая этот счет вдруг многократно вырос, а еще через две недели ровно на столько же уменьшился. Как будто миссис Гендерсон получила и почти сразу вернула заклад.

— А крупная сумма?

— Несколько тысяч фунтов!

— Ну и ну! И что говорит Болтон?

Хэдден склонился к Мортлоку.

— Как ни смешно, старина, но, похоже, на море еду я, а на мель сел наш супер! — шепнул он.

Инспектор Хэдден ошибался: зайдя через несколько минут к Мортлоку в кабинет, он с горечью сообщил:

— Сегодняшний отъезд на море отменяется из-за этой треклятой истории с банковским счетом. Болтон тащит меня сперва в Уотфорд, а оттуда — в Донкастер. Разве это жизнь?

Крис удивился, что суперинтендант ничего не сказал ему о новом повороте дела. От тревожных размышлений на эту тему его оторвал телефонный звонок.

— Инспектор Мортлок? — спросил женский голос.

— Он самый.

— Это Барбара Дэвис.

— Вы хотите сказать, Барбара Коукбэн?

— Нет, инспектор, Барбара Дэвис, и как таковая сдержу слово. Если вы до сих пор живы, то исключительно потому, что меня свалила нервная депрессия. Но теперь я в Лондоне и собираюсь убить вас, инспектор.

— Все та же песня?

— Все та же.

— Ну, если вам так хочется окончить жизнь в тюрьме или в петле — дело ваше.

— Вот именно, инспектор. До скорого.

Раздался щелчок — Барбара повесила трубку. Мортлок пожал плечами. Тот, кто задумал убийство, не трезвонит об этом на каждом углу. Может, она хотела его напугать? Идиотка…

В Уотфорде суперинтендант вместе с Хэдденом и директором банка внимательно пересмотрел интриговавшие его счета. Гендерсон действительно не снимал со счета денег, которые, по идее, должен был бы выплачивать Дэвису. Но тогда зачем он уверял жену, что его дела идут все хуже? Почему Ларри вдруг перестал отдавать ей деньги? Увы, вразумительно ответить на эти вопросы мог бы только сам Гендерсон. Кроме того, Болтон удостоверился, что в мае Джойс внесла на свой счет пять тысяч двести фунтов и вскоре сняла с него ровно столько же. Между тем, сумма немалая… Откуда эти деньги и куда исчезли? Суперинтендант решил, что проще всего еще раз съездить в Донкастер и спросить у миссис Гендерсон.

Хэдден, возмущенный тем, что его заставили снова отложить отъезд, всю дорогу не открывал рта. Инспектор проворчал лишь, что забыл темные очки и от яркого солнца у него болит голова. Слово «очки» напомнило суперинтенданту последнюю встречу с миссис Гендерсон. Почему она назвала очки своими, хотя Болтон прекрасно видел, что на стол их положил Донелли? И неожиданно суперинтендант подумал: может быть, ключ к загадке вовсе не там, где они с Мортлоком искали его целый год? Болтон дружески хлопнул инспектора по плечу:

— Знаете, Пэт, вы чертовски хороший полицейский!

Хэдден не понял, чему обязан столь лестным замечанием, и промолчал. Немного оживился он только уже в Донкастере.

— Куда мы теперь пойдем, сэр?

— Обследовать банки.

— Как, все?

— Надеюсь, нет.

Но только в четвертом, на Вуд-стрит, они нашли то, что искали: счет Тома Донелли. Хэддену не понадобилось много времени, чтобы установить: ровно через сорок восемь часов после того, как миссис Гендерсон сняла со счета пять тысяч сто девяносто девять фунтов, точно такая же сумма появилась на счету Донелли. Таким образом, вопреки утверждениям Джойс, в мае тысяча девятьсот шестьдесят первого года ее кузен был в Англии, а не в Америке. Зачем она лгала? Может, потому что Том уже вернулся домой к тому времени, когда Гендерсон раздавил женщину с ребенком? Развивая эту мысль, Болтон стал прикидывать, уж не Том ли Донелли шантажировал Ларри. То, что Джойс, в память о былой любви, не захотела выдавать его полиции, вполне естественно. Но что заставило ее бежать в Ярд и возводить напраслину на Дэвиса? Суперинтендант опять вспомнил о странной неувязке с очками. А что, если… Внезапно он решил сыграть ва-банк. Узнав адрес Донелли, он взял Хэддена под руку.

— Я тут задумал одну комбинацию… Чертовски рискованная игра, но что бы я ни говорил, не удивляйтесь и не спорьте. Даже если вам покажется, будто я совсем спятил, держите это при себе. Договорились?

— Идет!

Они зашли в управление. Там суперинтендант попросил, чтобы ему дали еще одного помощника — в форме, и на Сомерсет-роу, где жил Донелли, они пришли уже втроем.

Увидев полицейского в форме, Том Донелли ошарашенно замер на пороге. Не в силах выдавить из себя ни звука, он не спрашивал, что привело их сюда, и не приглашал в дом.

— Вы позволите нам войти, мистер Донелли? — начал Болтон.

— Да, конечно… да… но не понимаю…

Суперинтендант улыбнулся.

— Я как раз собираюсь вам все объяснить.

Проводив полицейских в комнату, Том попытался взять себя в руки.

— Может, прежде чем затевать разговоры, выпьете чего-нибудь? — с напускной небрежностью спросил он.

— К несчастью, мы на службе.

— А… Ладно, присаживайтесь.

— Нет, мистер Донелли, мы только хотим задать вам несколько вопросов. Я думаю, вам удобнее ответить на них здесь, а не в участке, верно?

— Конечно… Но что за вопросы?

— Как давно вы вернулись из Америки, мистер Донелли?

По глазам Тома суперинтендант понял, что он на правильном пути.

— Да вот уже несколько месяцев…

— Не могли бы вы уточнить?

— Скажем, год.

— И что же, разбогатели у наших американских дядюшек?

— Да нет, какое там…

— Тогда на что вы живете?

Том возмутился:

— Не понимаю, к чему все эти расспросы!

— Не важно. Достаточно того, что для меня они существенны. Но вы не ответили.

— Подрабатываю то тут, то там.

— Целый год?

— Я занял кое-что у друзей, пока не подвернется работа.

— В общем, можно сказать, что вы — безработный?

— А хотя бы и так!

— Вы не поверите, мистер Донелли, как я рад с вами встретиться!

— С чего бы это?

— Да потому что до сих пор мне еще ни разу не случалось видеть безработного с пятью тысячами фунтов на счету. Вы — первый!

— А по какому праву вы лезете в мои дела и в мои банковские счета?

— Когда полиция расследует убийство, это не только право, но и обязанность. Не могли бы вы объяснить, откуда взялась столь внушительная сумма?

— Это не мои деньги. Они положены на хранение, и я не могу тронуть ни цента.

— По крайней мере в ближайшие несколько дней.

— На что это вы намекаете?

— Ну как же, мистер Донелли, разве вы не женитесь на миссис Гендерсон в конце будущей недели?

— Ну и что?

— Так ведь у супругов общая собственность, а деньги дала вам миссис Гендерсон. Во всяком случае, так она нам сказала.

— Допустим. Значит, Джойс доверяет мне.

— О, конечно! И это тем более впечатляет, что вы вполне могли бы сбежать с такой суммой. И пожаловаться невозможно — вы сами положили деньги в банк.

— Джойс меня достаточно хорошо знает! Ей и в голову не пришло бы…

— От женщины легкомысленной такой беспечности еще можно ожидать, но миссис Гендерсон по характеру своему — нечто противоположное безрассудству.

— К чему вы клоните?

— А вот к чему. Невеста передала вам эти деньги только потому, что твердо знала: вы при всем желании никогда не посмели бы их прикарманить.

— Это еще почему?

— А потому, что она держит вас очень крепко, мистер Донелли.

— Не понимаю…

— Вы все прекрасно понимаете, мистер Донелли. Попробуй вы улизнуть с пятью тысячами фунтов — и миссис Гендерсон мигом донесла бы на вас как на убийцу ее мужа. Что, между прочим, и произошло, когда мы сообщили ей о вашем бегстве.

Лоб Тома Донелли покрылся испариной.

— И Джойс попалась на удочку? — пробормотал он.

— К несчастью для вас, да. И даже показала нам накладные усы и револьвер, из которого вы стреляли. И то, и другое она сберегла как раз для такого случая. Стоит женщине поверить, что ее обманули, — и она действует, не задумываясь о последствиях!

— Стерва! А сама клялась, что все уничтожила!

Голос суперинтенданта вдруг резко изменился.

— Именем Ее Величества я арестую вас, Том Донелли, по обвинению в убийстве Ларри Гендерсона!

Том не шелохнулся, даже когда Хэдден защелкнул на его запястьях наручники. Казалось, он впал в глубокое оцепенение. Парень вздрогнул, лишь когда суперинтендант похлопал его по плечу.

— На выход, Донелли!

У порога арестованный обернулся.

— А она? Она ведь не отвертится просто так?

— Не тревожься. Скорее всего, вы взойдете на эшафот вместе.

Потрясенный, раздавленный, едва сдерживая слезы, слушал Крис Мортлок, как суперинтендант разрушает все иллюзии и мечты, которыми он так долго жил. Ричард говорил тихо, словно у постели тяжелобольного.

— С самого начала я почуял в этой истории что-то подозрительное, потому-то и старался вас сдержать. Но в конце концов ваша убежденность передалась и мне. Да и Джойс Гендерсон производила очень приятное впечатление. Если б вы не напугали тогда мою жену и не вбили бы себе в голову, будто я защищаю Дэвиса, я, наверное, не стал бы копать глубже и после осуждения Дэвиса просто похоронил дело. Но вы своим упрямством задели меня за живое. К тому же я не мог не возмущаться тем, что вы с миссис Гендерсон, пустив в ход запрещенный прием, добились-таки непомерно жестокого приговора Дэвису. Во-первых, сказал я себе, все наши сведения исходят от одной только миссис Гендерсон. Ну, а если она лжет? Признаюсь, это предположение не привело ни к чему. Материально смерть мужа не приносила ей никакой выгоды, мотив любви на стороне тоже отпадал — ведь с вами Джойс Гендерсон встретилась только потому, что я был в отлучке. Более того, на первый взгляд, исчезновение Ларри лишь отягчало жизнь вдове. Да и будь она замешана в убийстве — разве сунулась бы в Ярд? Все это оставалось необъяснимым. Кроме того, Джойс никогда не поощряла ваших ухаживаний и старалась предотвратить нашу с вами ссору. Зная теперь всю правду, я должен признать, что миссис Гендерсон очень умная женщина, а актриса — так просто непревзойденная.

Том Донелли был всего-навсего исполнителем, голова — это она. Какая великолепная работа! Для начала Джойс подготовила почву, придя к нам и заявив, что ее муж боится Дэвиса. Кстати, имя миссис Гендерсон выбрала наобум, и это единственная случайность в ее планах. Потом вы при Ларри упомянули о дорожных авариях. Он не мог скрыть волнения, но не потому что боялся Дэвиса, а потому что двойное убийство в Харрогите мучило его и не давало покоя. Мы считали, что Ларри живет в постоянном страхе — и нисколько не ошиблись. Но вот причины этого страха истолковали неверно. Ну а дальше — письма с угрозами, телефонные звонки. Бредли и его сотрудники не заметили поблизости никаких подозрительных личностей просто потому, что за домом в Уотфорде не следил никто, кроме них самих. Оцените ловкость Джойс: она заранее обезопасила себя от любых ваших попыток выпытать у ее мужа правду. Как преданная жена, она, дескать, ничего не сказала Ларри, боясь усилить его тревоги. С того момента нас всех просто водили за нос. Мы не сомневались, что дело затеяно Дэвисом, а тот никак не мог взять в толк, из-за чего вы на него набросились. Мы считали его продувной бестией, а парень недоумевал совершенно искренне.

Теперь, расставив пешки, Джойс перешла ко второй части плана: убийству мужа. Какая дьявольская хитрость — использовать такого безупречного свидетеля, как маленький Джилмон! Во время ее свидания с вами — эх, Мортлок, насколько же ваша слепая любовь облегчала ей задачу! — Том Донелли, в темных очках и с наклеенными усами, переодетый работником магазина, убил Ларри на глазах у мальчишки и при этом четко произнес имя «Мелвин». Заметьте, только имя, а не фамилию! Очень тонко продумано: ничего не говоря прямо, нас лишь направили на след. А мы и проглотили наживку!

Дальше дело несколько осложнило ваше стремление изображать доблестного рыцаря, тогда как Джойс предпочла бы, чтобы дело поскорее закрыли. Ей наплевать на Дэвиса. Миссис Гендерсон хотела одного — чтобы ее оставили в покое. Но вы заставили ее выступить на суде. После приговора Джойс облегченно перевела дух, не сомневаясь, что расследование закончено. Теперь она могла признаться, что не любит вас. Миссис Гендерсон чувствовала себя в полной безопасности и даже сообщила вам о помолвке с внезапно вернувшимся из Америки родственником.

Все шло по ее плану, и Джойс так и осталась бы безнаказанной, не вмешайся опять в дело случай. Нашлась машина, раздавившая женщину с ребенком в Харрогите. Но к тому времени нас так опутали чары миссис Гендерсон, что мы сами дали ей возможность спастись от правосудия еще раз. Мы оба, не отдавая себе в том отчета, стремились оградить ее. Может, отчасти еще и потому, что подсознательно не желали признаться в такой серьезной ошибке. В результате мы придумали великолепную историю и преподнесли Джойс, а ей оставалось только согласиться. Ох, видели б вы, как она стонала, рыдала и надрывалась, обвиняя себя в смерти «дорогого Ларри»! Изумительная актриса, Мортлок!

И миссис Гендерсон вновь ускользнула бы от нас, если б не история с темными очками. Чего ради она назвала очки Донелли своими? Я долго ломал голову, в чем тут дело, а Джойс безотчетно старалась скрыть малейшую связь между темными очками и Томом — и это была ее единственная ошибка. Никто, кроме миссис Гендерсон, не знал, что именно в этих очках Донелли ездил в Уотфорд. Но и я все понял, Мортлок, только когда Хэдден обнаружил перевод крупной суммы денег, когда сам убедился, что миссис Гендерсон наврала нам, сказав, будто ее муж вдруг перестал приносить домой заработок. Ларри никому ничего не платил. Ложь насторожила меня, а потом, в дороге, Хэдден случайно напомнил мне об очках. В банке на Вуд-стрит я уличил Джойс еще в одной лжи — насчет времени возвращения Донелли в Англию, и рискнул — обманув убийцу, заставил его сознаться в преступлении. Кстати, мы уже свозили его в Уотфорд и в очках и с усами представили маленькому Джилмону: тот чуть в обморок не упал. Тогда-то Донелли полностью раскололся и выложил всю историю.

Не хочется вам об этом говорить, Мортлок, но миссис Гендерсон проделала все это не от большой любви, а из самых низменных побуждений: ради денег. Джойс никогда никого не любила, но, похоже, Том Донелли устраивал ее больше других. Когда он, бросив кузину, укатил в Америку, у нее было что-то вроде нервной депрессии. Джойс вышла замуж за Гендерсона, чтобы жить в Лондоне, но прежде всего ей хотелось уехать из Донкастера. Безразличие к мужу сменилось ненавистью, когда тот увез ее в Уотфорд. Но что она могла сделать? Джойс привыкла к обеспеченному существованию. Меж тем, юность ее давно миновала, да и профессия учительницы — не Бог весть что. Наверное, она изменяла мужу с Томом, когда тот вернулся. На том все и кончилось бы, но тут удача улыбнулась Гендерсонам: Ларри выиграл крупную сумму на скачках в Ливерпуле. Несчастный случай в Харрогите был прямым следствием вечеринки: Гендерсон обмывал это событие с коллегами. Впрочем, он не признался, что именно они празднуют. Ну а подвыпив, сел за руль и в темноте не заметил женщину с ребенком. Ларри тут же во всем признался жене. Джойс убедила мужа помалкивать, особенно о пяти тысячах фунтов: если его найдут, то заберут эти деньги как штраф или в возмещение убытков. К несчастью для себя, Ларри согласился и доверил деньги жене. В тот день он подписал свой смертный приговор. Джойс разработала план, позволявший убить сразу двух зайцев: избавиться от мужа и сохранить деньги.

Тома Донелли она знала с детства. Он привык болтаться без дела и во всем слушался кузину. Джойс предложила ему участвовать в заговоре. По словам Донелли, сначала он ужаснулся, но потом… Возможность потратить пять тысяч фунтов в компании все еще очень привлекательной женщины… Короче, он не стал возражать. Не хочу раздумывать, что стало бы с этой парочкой в будущем — в Англии или в других краях. Но такая женщина, как Джойс, нашла бы способ избавиться и от Донелли. Теперь их обоих, наверное, повесят, и это только справедливо. Фокус в том, что миссис Гендерсон всегда говорила полуправду и тем легче нас обманывала. Донелли разыграл нападение на Джойс в Уотфорде и, поверьте, лишь по ее же приказу слегка сдавил ей горло. Описывая нам эту сцену, миссис Гендерсон не врала, а просто рассказала не всю правду.

И, как ни огорчительно это для вас, Мортлок, должен подчеркнуть, что в своем ослеплении вы все еще больше запутали. Вы не только с начала до конца ошибались, вы и нас чуть не ввели в заблуждение, то и дело подсовывая ложные данные. Конечно, вы делали это без злого умысла. Это простительно для новичка, но не для вас. Послушайся вы меня, не угодили бы так быстро в сети Джойс Гендерсон, и — кто знает? — возможно, она все-таки не решилась бы прикончить мужа.

Убийство Ларри Гендерсона, крах нашей дружбы, несправедливый приговор Мелвину Дэвису, конец всем надеждам на возрождение Барбары Коукбэн, печальная судьба несчастной жены Дэвиса (она наверняка закончит дни свои в сумасшедшем доме) — вот итог вашего ослепления. Ну и наломали вы дров, инспектор Мортлок!

Над спящим Лондоном колокол Биг Бен пробил первый час нового дня. Крис Мортлок все еще сидел у себя в кабинете. Давно ушел домой Болтон, и, кроме бригады дежурных, в Скотленд-Ярде никого не осталось. Разговор, точнее, рассказ суперинтенданта глубоко потряс инспектора. Как боксер после особенно сильного удара, он не мог собраться с мыслями. Похоронным звоном, заглушающим все остальные соображения, звучала в его мозгу последняя фраза Болтона: «Ну и наломали вы дров, инспектор! Ну и наломали дров…»

Джойс… Джойс… Ее нежный, трогательный взгляд… И Мортлок попался как мальчишка! Стоило всю жизнь бороться с преступниками! Смешно. С какой точки зрения ни взгляни — с человеческой ли, с профессиональной — он смешон и жалок. Завтра весь Скотленд-Ярд начнет потешаться над «несчастным Мортлоком, который»… А потом придется еще выступать свидетелем на процессе Джойс Гендерсон. Крис заранее знал, что не выдержит такого испытания. Он не мог представить, как будет публично рассказывать о своих обманутых чувствах и растоптанных надеждах. Мортлок так и слышал злорадное хихиканье в зале. Полицейский в роли обманутого влюбленного. Да еще кем и как! И каждое его слово только подтолкнет Джойс к эшафоту. Крис презирал себя за то, что не может отделаться от нежного чувства к несуществующей женщине. Но сколько бы он ни прожил на свете, всегда будет привязан к этой тени, рожденной его воображением.

И вправду, наломал дров. Джанет никогда его не простит, Болтон больше не заговорит с прежним доверием. Барбара и в смертный час не перестанет проклинать. Дэвис, осужденный на десять лет заключения, наверное, все еще ломает голову, не понимая, чем заслужил такую ненависть Мортлока, а бедная больная, вырванная из привычного мирка, умрет в не знающей жалости атмосфере безвестного сумасшедшего дома. И Джойс, когда на нее перед казнью накинут черный капюшон, с ненавистью вспомнит о Мортлоке, обвиняя во всех своих несчастьях его. На что теперь надеяться? Ничего больше не осталось, кроме одиночества. Совсем недавно Крис верил, что избавится от него, а сам еще пуще запутался в липкой паутине. Наломал дров…

Он вышел из Ярда в половине второго. Только изнеможение могло победить терзавшую его боль. Махнув рукой на расстояние, отделявшее его от Хэммерсмит, полицейский отправился домой пешком.

Через Бердкейдж и Конститьюшн Хилл он дошел до Найт-бриджа, миновал Гайд-парк и Кенсингтон-сквер и свернул на бесконечную Кенсингтон-Хай-стрит.

Погруженный в беспросветные мысли, Крис шагал как автомат и не заметил медленно ехавшей следом машины. Только услышав скрип тормозов, он обернулся.

— Инспектор Мортлок?

Полицейский сразу понял, что это Барбара Коукбэн, и так же быстро сообразил, что сейчас умрет. Но охватившее его чувство больше всего походило на облегчение.

— Инспектор Мортлок?

— Добрый вечер, Барбара, — спокойно ответил он.

Танцовщица явно колебалась, и голос ее звучал не слишком уверенно.

— Я убью вас, Мортлок.

Крис подумал, что насмешка, быть может, подхлестнет Барбару.

— Кишка тонка!

Прикрыв глаза и думая о Джойс, какой хотел бы ее запомнить, Мортлок двинулся навстречу автомобилю.

Проходившие мимо Олимпии патрульные полицейские Герберт Моридж и Джон Стерджес вздрогнули, услыхав выстрелы.