- Тем лучше!
      - Но это обойдется довольно дорого...
      - Довольно или... слишком?
      - Пойдемте ко мне в кабинет и все обсудим.
      Едва за нами закрылась дверь, Сальваньяк неожиданно бросил:
      - Вы знали Тривье?
      - Он был моим лучшим другом.
      - Ага... и вы приехали сюда...
      - ...встретиться с тем, кто его застрелил.
      - О'кей!
      Хозяин гаража протянул мне огромную лапищу.
      - Желаю вам удачи, тем более что за время нашего недолгого знакомства Тривье произвел на меня очень приятное впечатление. Разумеется, я в вашем полном распоряжении, чем могу - помогу!
      - Откровенно говоря, помимо всего прочего я должен еще разыскать чертежи некоего Гажана, а если удастся - и его самого.
      Сальваньяк кивнул:
      - Боюсь, это уже задачка потруднее.
      - Почему?
      - Да потому что сейчас он уже наверняка успел удрать на другой край света!
      - У вас есть доказательства?
      - Да нет, просто я так думаю.
      - Но если бы Гажан так далеко бежал, зачем понадобилось убивать Тривье?
      Хозяин гаража немного подумал.
      - Сдается мне, ваш друг обнаружил цепочку, по которой Гажан улизнул на Восток. Боясь разоблачений, эти люди предпочли разделаться с Тривье.
      - Вы знали Гажана?
      - До тех пор, пока не получил приказ им заняться, - нет.
      - Не понимаю...
      - Как только в Париже стало известно, что работы Гажана близятся к завершению, там, вероятно, сочли необходимым позаботиться о его безопасности. Тогда меня и подключили к делу, но приказали вести себя крайне осторожно и наблюдать в основном за окружением инженера, а если среди его знакомых неожиданно появится новое лицо, сразу сообщить в Париж. Однако я ничего подозрительного не заметил и, честно говоря, должен признаться, что ума не приложу, как он все это обстряпал.
      - Но должно же у вас быть какое-то свое мнение?
      - Не мне вам говорить, что в нашем ремесле ценятся только факты... Но, коли вас интересуют мои личные впечатления, могу сказать, что, по-моему, Гажан удрал вместе с бумагами, собираясь или уже продав их за хорошую цену.
      - Кому?
      - Ну... вы не хуже меня знаете, что покупатель не станет трезвонить об удачной сделке.
      - В Париже мне говорили, что инженер нисколько не интересовался политикой. Это верно?
      - Я убежден, что в этой истории политические соображения следует искать только со стороны покупателя. Гажан заключил обыкновенную сделку: продал нечто такое, что мог в какой-то мере считать своей собственностью. Должно быть, парня ослепили такой суммой, о какой он никогда и мечтать не смел.
      - И этот скромный, увлеченный работой ученый, прекрасный муж и добропорядочный гражданин в мгновение ока бросает жену, работу и родину?
      - Ну, на сей счет у меня есть кое-какие соображения, - понизив голос, проговорил Сальваньяк, - но лучше не говорить об этом здесь. Может, пообедаем вместе?
      * * *
      Люди часто воображают, что агенты секретных служб, на какую бы страну они ни работали, - этакие авантюристы, не расстающиеся с пистолетом и в любую минуту готовые открыть пальбу по коллегам и противникам. Какое ребяческое заблуждение! По большей части мы ведем долгие и кропотливые расследования, благодаря которым нередко удается выйти на человека, готового помочь нам обезвредить целую шпионскую сеть, и все это - без малейшего кровопролития. Бывают, разумеется, и несчастные случаи, как это произошло с Бертраном. Но случайности возникают главным образом из-за того, что в дело вмешиваются не специалисты, а самые вульгарные убийцы, или же обычное нарушение государственного права выливается в резкое столкновение разведки и контрразведки двух враждебных сторон. Если, паче чаяния, Бертран Тривье обнаружил убежище Гажана, не исключено, что тот, оберегая будущие дивиденды, избавился от опасного врага, способного обратить все его надежды во прах. В таком случае я переверну небо и землю, чтобы разыскать инженера, а уж когда я его найду...
      Сальваньяк назначил мне свидание в портовом ресторанчике на набережной Сент-Круа, где нас точно никто не заметит. Прежде чем уехать из Парижа, я навел кое-какие справки о будущем помощнике и таким образом узнал, что Сальваньяк всегда был на хорошем счету, а потом, получив на задании тяжелую рану, до срока ушел в отставку, точнее, в "полуотставку", поскольку окончательно с работой так и не порвал. На такого парня можно положиться, как на скалу, а я чувствовал, что мне очень понадобится помощь, - дело выглядело более чем туманным, и я даже не знал, с чего начать. Само собой, я повидаю директора завода, где работал Гажан, его жену и коллег, но особых иллюзий насчет того, что они могут рассказать мне что-то интересное, питать не следовало. Поиски, бесконечные вопросы, ответы и проверка разных предположений - вот чем в основном мы вынуждены заниматься с утра до ночи, и, не стану скрывать, мне это уже начинало чертовски действовать на нервы. Если хотите знать, в тот грустный, ничем не примечательный день я совсем пал духом. И мне вконец обрыдли все секретные службы на свете! Ну мне-то какое дело до Национальной безопасности? В моем возрасте куда разумнее поскорее жениться, иначе даже детей вырастить не успеешь. К несчастью, чтобы осуществить этот замечательный проект, надо быть как минимум вдвоем... И, думая о том, что в это же самое время куча ребят свинчивает себе мозги, читая о воображаемых приключениях людей, якобы похожих на нас, мне хотелось выть от омерзения! Виски, девочки, драки... что за чушь! Что до виски, то денег не всегда хватает даже на бутылку, а красотки ищут более состоятельных кавалеров. На нашу долю остаются только драки и больше ничего.
      Продолжая играть роль беспечного туриста, я пошел на набережную Сент-Круа пешком, через Кэнконс, по улицам Сент-Катрин и Виктора Гюго, а потом по берегу Гаронны. В таких кабачках, как тот, что выбрал мой помощник, собираются в основном рабочие порта; моряков - и тех гораздо меньше. Я сказал темноволосой толстухе официантке, что пришел от господина Сальваньяка, и меня проводили за столик в нише у самой кухни. Там мы, бесспорно, могли не опасаться нескромных ушей, зато имели немало шансов помереть от удушья. В ожидании хозяина гаража я заказал анисовку, прибывшую, очевидно, прямиком из Испании и, подозреваю, без санкции таможни и таможенников.
      Сальваньяк, продолжая игру, с порога громогласно объявил, что выполнил мое поручение и зеленый "воксхолл" с полным баком уже стоит у двери кабачка. Мы обменялись рукопожатием, и владелец гаража пустился в восторженное и стопроцентно лживое описание достоинств машины, которую якобы надеялся мне продать. Поток дифирамбов "воксхоллу" прекратился лишь на минуту - пока Сальваньяк заказывал миноги и антрекоты. Рабочие за соседними столиками, сначала с интересом смотревшие на нового компаньона, быстро перестали обращать на нас внимание. Сальваньяк, несомненно, знал свое дело, и меня это порадовало. С таким помощником у меня, возможно, оставался хотя бы шанс выбраться из осиного гнезда, в которое я сунулся не рассуждая, очертя голову, из одной братской привязанности к Бертрану.
      После того как официантка принесла нам антрекоты, Сальваньяк, не меняя тона, заметил:
      - Во всей этой истории больше всего меня сбивает с толку жена.
      - Жена?
      - Мадам Гажан... Эвелин...
      - Почему?
      - Да просто-напросто у меня не укладывается в голове, что, раз уж парню повезло жениться на такой красотке, он мог за здорово живешь ее бросить.
      И Сальваньяк нарисовал такой портрет покинутой супруги, что мне чертовски захотелось познакомиться с ней как можно скорее.
      - Ну и что же?
      - Эвелин Гажан - на редкость элегантная дама, явно любит роскошь и красивую жизнь... Она из тех женщин, что мечтают сорить деньгами и бесятся от несбыточности своих надежд, если положение мужа обрекает их на более скромное существование.
      - А заодно и готовы на что угодно, лишь бы удовлетворить свои аппетиты?
      - Думаю, да.
      - Вывод: узнав от супруга (что совершенно естественно) о ценности его открытия, мадам Гажан понимает, что есть возможность заработать целое состояние, и в конце концов уговаривает Гажана позаботиться не о будущем страны, а об их собственном счастье. Так?
      - Возможно.
      - Значит, по-вашему, ради жены инженер мог забыть о долге?
      - Познакомившись с Эвелин Гажан, вы быстро убедитесь, что парень, не слишком избалованный вниманием женщин, вряд ли сможет долго противиться ее желаниям!
      - Ого!.. Вы меня так заинтересовали, что и вправду хочется поскорее взглянуть на эту даму.
      - Я полагаю, вы так или иначе собирались ее допросить?
      - Естественно...
      - Ну так будьте осторожны!
      - Не беспокойтесь, у меня хороший иммунитет. Но вернемся лучше к вашим предположениям... Итак, заручившись согласием мужа, Эвелин Гажан связала его с иностранным агентом? Но каким образом? Вряд ли она просто-напросто отправилась в какое-нибудь посольство, верно?
      - Разумеется, нет. Но у мадам Гажан есть верный поклонник Фред Сужаль... Красивый малый, владелец процветающего кабаре "Кольцо Сатурна" и почти друг детства...
      - А больше ничего интересного о нем не известно?
      - Не знаю, но кто тут может сказать наверняка? У Сужаля бывает куча народу, и от посетителей не требуется ничего, кроме туго набитого кошелька, а в Бордо, сами понимаете, съезжаются люди со всех концов света. "Кольцо Сатурна" - идеальное место, где можно найти покупателя на любой товар.
      - Тогда, вы думаете, Сужаль - сообщник?
      - Не обязательно, хотя исчезновение Гажана в какой-то мере благоприятствует его ухаживаниям... Возможно, он надеется, что, коли месье Гажан больше не даст о себе знать, Эвелин наконец согласится выйти за него замуж. Впрочем, мадам Гажан часто бывает в "Кольце Сатурна" и могла сама без ведома Сужаля выйти на возможного покупателя мужниных разработок, подготовить бегство и все прочее...
      - Но тогда при чем тут Бертран?
      Сальваньяк отхлебнул глоток бордо. Выглядел он немного смущенным.
      - Послушайте... Я бы не хотел причинять вам боль, но у вашего друга были довольно странные представления... вернее, своя собственная теория насчет того, как ему следует выполнять задание.
      - Что вы имеете в виду?
      - Не вздумай Тривье действовать в одиночку, наверняка и сейчас был бы жив-здоров. Когда мы виделись в последний раз, он сказал, что, кажется, вышел на очень серьезный след, но отказался объяснить, какой именно. А через несколько часов его нашли мертвым, и теперь придется все начинать заново.
      На это я ничего не мог возразить, потому что и сам знал о несчастной слабости Бертрана к театральным эффектам. Он любил расследовать дело самостоятельно и до глубины души радовался, сообщая уже готовое решение. Вот только на сей раз бедняга либо не рассчитал собственные силы, либо недооценил противника...
      - Бертран не говорил вам, с кем успел повидаться?
      - С месье Турноном, мадам Гажан и, несомненно, Сужалем... А насчет прочих я не в курсе.
      * * *
      Месье Турнон, директор завода, где работал Гажан, маленький, нервный и явно встревоженный человечек, откровенно не желал ввязываться в наши дела. Встретил он меня довольно прохладно. И, даже не дав рассказать о цели моего визита, сухо прервал объяснения.
      - Это излишне, месье Тони Лиссей... Мне звонили из Парижа. Я, конечно, весьма сожалею о том, что произошло с вашим коллегой, но, полагаю, таков профессиональный риск... Что до Гажана, то вот его досье, и вряд ли я сумею сказать о нем что-либо еще. Так что берите досье, если угодно - можете унести его с собой, но тогда попрошу вас оставить секретарше расписку.
      Похоже, ему просто не терпелось меня спровадить.
      - По правде говоря, месье Турнон, меня очень мало заботят служебные характеристики Гажана. Что меня действительно интересует - так это чисто человеческая сторона дела...
      - Не понимаю...
      - Ну, если не касаться работы, что он за человек?
      - Вообще-то мы очень мало сталкивались вне службы... Но почему бы вам не поговорить об этом с супругой Гажана?
      - Вы с ней знакомы?
      Директор завода удивленно вытаращил глаза.
      - Знаком ли я с ней? Естественно! Впрочем, это очаровательная женщина.
      Последнюю фразу он проговорил таким тоном, будто речь шла о погоде: скажем, "дождь начинается" или "дождь кончился".
      - Жена - плохой свидетель.
      - В самом деле?
      Мое замечание, по-видимому, крайне удивило Турнона.
      - Мы не так уж много знаем о тех, с кем живем бок о бок долгие годы... - пояснил я.
      - Так-так...
      Директор завода как будто погрузился в бездну размышлений, но я заставил его снова выплыть на поверхность, задав очередной вопрос:
      - А о чем вы разговаривали с Гажаном?
      - О чисто научных проблемах.
      - И никогда ни о чем другом?
      - Не помню... У нас здесь очень сложная работа, месье Лиссей, и требует предельной сосредоточенности. На светскую болтовню почти не остается времени. Я всегда считал Марка блестящим инженером. Что до его личной жизни, то, согласитесь, она ни в коей мере меня не касается, не говоря уж о том, что просто не интересует...
      - Но... вас не удивило бегство Гажана?
      - Да, конечно, хотя я бы не сказал, что потрясен. Такое ведь случалось и раньше, не так ли?
      - Быть может, Гажан дружил с кем-нибудь из коллег и держался с ним откровеннее, чем с другими?
      - Не думаю... Он был весьма замкнутым человеком... К тому же ваш предшественник уже расспрашивал всех инженеров и, по-моему, не добился никаких результатов. Все случившееся, конечно, прискорбно, но какой смысл пережевывать бесцельные сожаления? Нам остается лишь попробовать смягчить последствия предательства и надеяться, что в следующий раз те, кому поручено охранять ученых, выполнят свою задачу более добросовестно. А теперь прошу прощения, месье Лиссей, но у меня масса работы...
      Короче, милейший директор выставлял меня за дверь.
      В крошечном предбаннике, где сидела личная секретарша Турнона, тихая женщина лет сорока, во-видимому ничуть не опечаленная тем, что уже успела изрядно обрасти жирком, я подмахнул расписку, как того требовал директор, и, разумеется, не упустил случая поговорить.
      - Ваш шеф всегда такой?
      - Какой?
      - Неужели он и вправду так безразличен ко всему на свете и относится к посетителям, как к назойливым мухам?
      Женщина улыбнулась:
      - Месье Лиссей, я зарабатываю тут восемьсот франков в месяц, а потому не имею права на особое мнение о начальстве или по крайней мере не должна высказывать его вслух.
      Неглупая у Турнона секретарша!
      - А вы мне нравитесь, - невольно вырвалось у меня.
      - Жаль, что вы не пришли сказать мне об этом лет двадцать назад... - И она без малейшего перехода добавила: - Меня зовут Сюзанна.
      Это сообщение погрузило меня в некоторую растерянность, и, признаюсь, я довольно глупо брякнул в ответ:
      - Очень красивое имя...
      Банальность ответа явно удивила секретаршу.
      - Вы находите?
      - Вне всяких сомнений.
      Я прикусил губу, потому как едва не ляпнул, что так звали мою маму. А секретарша, полуприкрыв глаза, пробормотала себе под нос:
      - Мне нравится имя Тони... очень оригинально...
      Что это, попытка вскружить мне голову? Какая нелепость! И я, поблагодарив Сюзанну (раз уж ее так зовут) за любезность, начал тихонько пятиться, но не успел переступить порог, как секретарша подала новую реплику:
      - Надеюсь, мы еще увидимся? Вы мне куда больше нравитесь, чем ваш коллега!
      Может, она все-таки дура или хочет намекнуть, будто знает нечто такое, о чем на работе сказать нельзя? Любопытно... И я снова подошел к ее столу.
      - Так вы видели Тривье?
      - Разумеется... Он, как и вы, приходил к месье Турнону.
      - Сюзанна... Бертран Тривье был моим лучшим другом... вот уже десять лет... до сих пор не могу поверить, что его больше нет... Я должен поймать того, кто убил Бертрана!.. Вы можете мне помочь?
      Прежде чем ответить, секретарша долго смотрела на меня своими большими и печальными, как у коровы, глазами.
      - Вы... вы, должно быть, умеете любить... - проникновенно заметила она. - А ваш друг вообще не обратил на меня внимания. Мне показалось, что он воспринимает меня как часть обстановки этой комнаты... И в этом он был глубоко неправ, месье Лиссей... Секретарша, много лет проработавшая в одной фирме, волей-неволей узнает немало интересного...
      - Например, о Марке Гажане?
      - В частности, и о нем...
      Я, от волнения вцепившись в столешницу, нагнулся к самому лицу Сюзанны.
      - Послушайте... Я думаю, нам имеет смысл обсудить все это подробнее...
      - Возможно.
      - И где я могу найти вас после работы?
      - Я живу на улице Траверсан, у самой площади Мокайю на... четвертом этаже, слева. Жду вас после восьми вечера... Может, вы отведете меня куда-нибудь поужинать?
      Я не успел ответить, поскольку месье Турнон, выскочив из кабинета, бесцеремонно вмешался в наш разговор. Похоже, его так и трясло от ярости.
      - Сюзанна! Это... это постыдно!.. Отвратительно! Так бросаться на шею первому встречному! И в следующий раз, когда вам вздумается разыгрывать столь смехотворные сцены соблазнения, будьте любезны хотя бы выключить интерфон! Не заставляйте меня слушать ваши глупости!
      Я расстроился, что стал невольной причиной этой грубой выволочки, однако Сюзанна, судя по всему, отнеслась к упрекам шефа с невозмутимым хладнокровием. Когда Турнон, окончательно выдохшись, наконец умолк, секретарша вскинула на него глаза.
      - Ты чертовски действуешь мне на нервы, Эрнест, - спокойно заметила она. - Надеюсь, ты отдаешь себе в этом отчет?
      Месье Турнон, по всей видимости, хотел разразиться новой гневной речью, но запнулся, искоса поглядел на меня и, покраснев до ушей, исчез в кабинете.
      - Ревнует, - все так же спокойно пояснила секретарша.
      - Так я и подумал. И все-таки в следующий раз вам лучше бы и в самом деле выключить интерфон.
      Она пожала плечами:
      - Если б вы только знали, до какой степени мне на это наплевать!
      * * *
      По дороге в Кодран, к мадам Гажан, я раздумывал, что собирается рассказать мне Сюзанна. А вдруг это просто-напросто ребяческая уловка? Ведь не исключено же, что секретарше только хотелось провести вечерок в моем обществе, - Турнон-то наверняка не самый веселый компаньон... А кстати, означенный Турнон начинал меня всерьез интересовать - уж очень не схожи те два лица, что он показал мне всего за несколько минут. Ревнивец, устроивший любовнице сцену, несмотря на присутствие постороннего, нисколько не походил на отрешенного от земных дел и озабоченного исключительно научными проблемами директора завода. Так когда же он лгал? Мне казалось совершенно невероятным, чтобы человек, так страстно влюбленный в свою секретаршу, мог ничего не знать ни о чувствах, ни о личной жизни подчиненных. И чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что Турнон нарочно устроил спектакль. Вот только зачем? Настроение у меня поднималось - я чувствовал, что вышел на след. Возможно, он никуда не приведет, но чем черт не шутит... В окружавшем меня густом тумане загадка Турнона казалась неким огоньком, и даже если она не имеет особого отношения к делу, разобраться в ней все же очень любопытно.
      От Сальваньяка я знал, что мадам Гажан живет в Кодране - западном пригороде Бордо, на улице Лоншан. Отправляясь туда, я понятия не имел, дома она или нет, но предпочитал проездить впустую, чем предупреждать о своем появлении особу, которую намеревался подвергнуть самому серьезному допросу. Мне хотелось застать ее врасплох. Кроме того, даже в случае неудачи я все же получу некоторое представление о психологии этой Эвелин, взглянув на дом и на квартал, где она живет. Я очень верю во влияние окружающей обстановки на духовный склад человека и не сомневаюсь, что у обитателей нынешних крупных агломераций в конечном счете сложился совершенно особый менталитет.
      Эвелин Гажан оказалась дома. Услышав звонок, она почти тотчас открыла дверь, а я с первого взгляда влюбился без памяти. Да, знаю, подобные слова кажутся ужасно глупыми, но тут уж ничего не поделаешь, и не стоит даже пытаться утопить истину в потоке фраз, все равно никакие увертки не могут изменить того очевидного факта, что, как только дверь открылась и на пороге возникла Эвелин, я замер, не в силах издать ни звука. Для того чтобы вы меня поняли, могу напомнить, что каждый мужчина всю жизнь носит в душе более или менее смутный образ идеальной женщины, той, что и внешне, и внутренне соответствует его мечтам. Вполне естественно, он никогда не встречает такой женщины по той простой причине, что сие порождение грез не имеет ничего общего с действительностью. Более того, столкнись он случайно со своим идеалом, чаще всего просто его не узнает. Так вот, приехав в Кодран, я внезапно попал в число редких счастливчиков, которым довелось увидеть, что их мечта воплотилась в живом существе. И с первой же минуты я понял, что никогда не буду счастлив в полном смысле слова, если Эвелин в конце концов не станет моей подругой.
      Какой смысл описывать ту, кого я уже любил всем своим существом? Да, конечно, она была очень красива и, по-видимому, на редкость ладно скроена, насколько я мог судить по изящным линиям стройной фигуры, облаченной в строгое черное платье. Светлые волосы, бархатная, свежая кожа... но, наверное, больше всего потрясали ее глаза: не то чтоб невероятно большие, но такие ласковые и сияющие, что, стоило Эвелин поглядеть на вас - и сразу теплело на сердце.
      То, что агент спецслужбы может вести себя или, точнее, чувствовать как подросток, ошалевший от первой любви, наверняка покажется странным, но мы такие же люди, как и прочие, и нам свойственны те же слабости, иллюзии и желания. Должно быть угадав мое смятение, Эвелин улыбнулась, словно хотела меня приободрить.
      - Что вам угодно?
      - Мадам Гажан?
      - Да, месье...
      - ...Лиссей... Тони Лиссей. Я хотел бы поговорить с вами о вашем муже...
      Выражение лица мадам Гажан сразу изменилось, и прекрасные глаза заволокло слезами.
      - Прошу вас, входите!
      Закрыв дверь, она проводила меня в небольшую гостиную, обставленную добротно, но без претензии на оригинальность. На комоде в стиле Людовика XV стояла фотография молодого мужчины с довольно вялым, невыразительным лицом, и я подумал, что оно как нельзя более соответствует банальной обстановке гостиной. Я повернулся к хозяйке дома и указал на фотографию.
      - Это месье Гажан?
      Она кивнула.
      - Может быть, вы расскажете мне о нем?
      - Но... с какой стати? Кто вы такой?
      - Допустим, я принадлежу к некоей государственной организации, которую особенно интересуют научные открытия... настолько интересуют, что она страшно не любит, когда последние уплывают в чужие края...
      - Так вы коллега того несчастного молодого человека...
      - Вот именно.
      Эвелин предложила мне сесть.
      - Я бы предпочла, чтобы вы сами задавали вопросы.
      - Ладно... Но я заранее прошу прощения, если некоторые из них покажутся вам неприятными.
      - Полагаю, вы не станете грубить мне ради собственного удовольствия?
      - Разумеется, нет. Вы любили своего мужа, мадам?
      Она вздрогнула.
      - Но... естественно. Мы с Марком прожили вместе шесть лет и ни разу не поссорились... Вне работы Марк - сущее дитя... Рядом со мной он чувствовал себя в полной безопасности от жизненных треволнений. Говорят, многие ученые таковы.
      - И тем не менее он вас покинул?
      - Я в это не верю! - возмутилась мадам Гажан.
      - И однако...
      - Да, однако его здесь нет... он исчез... Но я по-прежнему доверяю Марку и уверена, что в один прекрасный день все объяснится.
      - Позвольте выразить вам свое восхищение, мадам, но, согласитесь, мы никак не можем разделить вашу слепую веру.
      - Это только пока... просто вы его не знаете.
      - Короче, по-вашему, надо лишь терпеливо ждать возвращения месье Гажана?
      - Ничего другого мне не остается, да я бы и не хотела думать и чувствовать иначе.
      - Надеюсь, вы понимаете, что в отличие от вас я не могу довольствоваться пассивным ожиданием? Но перейдем к фактам. Итак, у вас нет никаких известий о Марке Гажане с позапрошлого воскресенья? Я буду очень признателен, если вы подробно расскажете, что произошло в тот день.
      - Как всегда в выходные, мы с Марком поехали отдыхать на дачу к нашему другу Сужалю - это небольшой загородный домик на берегу Аркашона. Марк ловил рыбу, для него это единственное настоящее увлечение, помимо работы... В воскресенье около шести вечера мы вернулись домой. Я вышла из машины и забежала в дом за ключом от гаража - он у нас на улице Серей. Ключ этот настолько массивен, что мы никогда не таскаем его с собой. Потом я отдала ключ Марку, он уехал, и больше мы не виделись...
      Эвелин с трудом сдерживала слезы, но в конце концов все-таки разрыдалась.
      - Поймите, мадам, я вынужден бередить эти тяжкие для вас воспоминания такая уж у меня работа.
      Она вытерла глаза и грустно улыбнулась.
      - Простите меня, но, несмотря на то что я уверена в скором возвращении Марка, бывают минуты, когда...
      - ...когда вы все же сомневаетесь?
      Я скорее угадал, чем услышал ее "да".
      - У вас есть состояние, мадам Гажан?
      - Нет... мы жили на то, что зарабатывал Марк.
      - А вы думали, как быть дальше, если ваш супруг все-таки не вернется?
      - Нет... Наверное, пойду работать... Я ведь раньше была секретаршей...
      - И где же?
      - На заводе Турнона.
      - Вот как?
      - Да, там-то мы с Марком и познакомились.
      Решительно, этот Турнон во многом мне солгал, вернее, не счел нужным выкладывать все, что ему известно.
      - Так вы знакомы с Сюзанной?
      - С Сюзанной Краст, секретаршей Турнона?
      - Кажется, она не только секретарша?
      - О, это очень давняя история...
      - И тем не менее она продолжается до сих пор?
      - По-видимому, да.
      - Сегодня я должен встретиться с Сюзанной у нее дома... по-моему, она не так молчалива, как ее шеф.
      - И о чем же вы собираетесь говорить?
      - О вашем муже, о его привычках, о том, с кем из коллег он поддерживал более тесные отношения. Во всяком случае, надеюсь...
      - Ну, не думаю, чтобы Сюзанна могла вам рассказать нечто такое, о чем бы я не знала. Марк всегда держался очень замкнуто.
      - В конце концов, возможно, секретарша Турнона просто хочет поужинать в хорошем ресторане?
      Эвелин улыбнулась.
      - Не исключено. Сюзанна любит поесть, а Турнон ее не особенно балует.
      - А он женат?
      - Вдовец.
      - Тогда почему не женится на любовнице?
      - Ну, уж об этом вам лучше спросить самого Турнона.
      Настойчивый звонок в дверь прервал наш разговор. Эвелин встала.
      - Прошу прощения...
      Мадам Гажан отсутствовала всего несколько секунд и вернулась в гостиную уже не одна. Ее не в меру красивый спутник мгновенно вызвал у меня живейшую антипатию. Впрочем, судя по тому, как он на меня поглядел, я произвел не более приятное впечатление.
      - Месье Лиссей... позвольте представить вам Фреда Сужаля, моего старинного друга... В эти тяжкие для меня дни его помощь просто неоценима... Фред, месье Лиссей приехал на смену тому несчастному молодому человеку, который расследовал обстоятельства исчезновения Марка.
      Сужаль чуть заметно поклонился. Я ответил тем же, и он немедленно перешел в наступление:
      - Ну, я вижу, вы упорно не хотите оставить Эвелин в покое?
      - Позволю себе напомнить вам, что нас интересует не сама мадам Гажан, а ее супруг.
      - Тем не менее все неприятности сыплются на нее.
      На правах друга дома Сужаль подошел к буфету, достал бутылку виски, налил себе бокал и залпом выпил, нарочно не предложив мне разделить удовольствие. Столь откровенная грубость, по-видимому, смутила мадам Гажан.
      - Может быть, вы тоже выпьете чего-нибудь, месье Лиссей? - спросила она.
      - Благодарю вас, мадам, но мне пора. Я должен еще со многими сегодня поговорить, но, с вашего позволения, еще вернусь.
      - И даже без позволения, не так ли?
      - Да, вы правы.
      - Не понимаю, почему вы подняли такой переполох из-за сбежавшего мужа? - грубо влез в разговор Сужаль.
      - Да просто потому, что в таких случаях мужья, как правило, не прихватывают с собой документы, интересующие Министерство национальной безопасности, месье Сужаль.
      - Вы, вероятно, читаете слишком много детективных историй, месье Лиссей?
      - Да нет, мне их вполне хватает наяву, месье Сужаль.
      - Ну а я уверен, что Гажан решил малость поразвлечься и очень скоро прибежит к Эвелин с повинной! А все мы будем иметь самый дурацкий вид!
      - В том числе и мой убитый коллега Бертран Тривье? Неужто вы думаете, месье Сужаль, что бегство шалого мужа, которому ударил бес в ребро, непременно требует кровопролития?
      - Разумеется, нет... но ведь ничто не доказывает, что это преступление связано с исчезновением Марка, правда?
      - Напротив, мы в этом убеждены, и не без оснований. Вы, кажется, содержите кабаре, месье Сужаль?
      - Да, "Кольцо Сатурна" на улице Кастийон, и что с того?
      - Я с удовольствием к вам загляну.
      - Но я вас, кажется, не приглашал?
      - Не важно, я имею обыкновение сам платить по счетам.
      * * *
      Возвращаясь в центр Бордо, я пытался подвести итоги первых часов расследования, но такая норовистая машина, как старый "воксхолл", требовала предельного внимания, и спокойно поразмыслить не удалось. Поэтому, добравшись до площади Комеди, я зашел в кафе.
      Поведение месье Турнона казалось все более странным. Вне всяких сомнений, он принял меня очень скверно - как обычного надоедливого посетителя, от которого нужно поскорее избавиться. Почему? Он отлично знал Эвелин, но и не подумал сообщить мне, что раньше она тоже работала на его заводе. Занятно... А эта вспышка ревности? Действительно ли Турнон кипел от бешенства или притворялся? И еще Сюзанна... Она-то что за игру затеяла? Что до Сужаля, то, по всей видимости, мое появление ему ужасно не понравилось.