Тарчинини размотал тряпку и, увидев на лезвии засохшие пятна крови, невольно вскрикнул.
      - На сей раз, Алессандро, все ясно, а?
      - Я в себя не могу прийти от удивления, шеф!
      - Что ж, торопиться некуда... А вас, Анджело Дани, мне следовало бы арестовать за намеренное сокрытие важных улик, да нельзя тянуть со свадьбой вашей сестры, ее надо отпраздновать как можно скорее... Ну, так согласны вы или нет?
      - Разумеется, да!
      - Хорошо... А теперь расскажите нам, как к вам попал этот нож.
      - Пригрозив берсальеру в присутствии дома Марино, я тихонько пошел следом... Мне хотелось набить мерзавцу морду и предупредить, что не отстану, пока он не даст слово жениться на Стелле. Весь вечер я ходил за Регацци по пятам, собираясь хорошенько вздуть его возле казармы, поскольку ночью там нет ни души. И вот, когда я уже хотел подойти, из тени вынырнул какой-то тип, ударил берсальера и тот упал. Я бросился туда, и тот, кто нанес удар, тут же исчез в темноте. Убедившись, что Регацци мертв, я решил не выдавать убийцу, поскольку он невольно отомстил за нашу честь. Я обернул его нож платком и вытащил из раны, а рядом с телом бросил другой, тот, что купил незадолго до этого. Таким образом я надеялся сбить вас со следа.
      - Черт знает что! - взорвался Тарчинини. - Я просто обязан за подобные фокусы отправить вас на каторгу! Однако ради Стеллы уж придется лишить себя такого удовольствия. А сейчас самое время объявить о помолвке. Сегодня ближе к вечеру нам с Алессандро надо съездить в горы, а вернемся к праздничному ужину и тогда уж отпразднуем обручение. Расходы я беру на себя! Пойдемте, Дзамполь!
      События с такой стремительностью следовали одно за другим, что у Стеллы кружилась голова. Она уже чувствовала, что сейчас упадет в обморок, как вдруг дверь кухни с шумом распахнулась и "бедная тетя", неся зажженную свечу, торжественно прошествовала в комнату, распевая:
      Il campanile scocca
      La Mezzanotte santa
      E'nato!
      Alleluja! Alleluja!*
      ______________
      * "Колокол бьет святой час полуночи. Он родился! Аллилуйя! Аллилуйя!" (итал.).
      Стелла бросилась к тетке.
      - Ma que, zia! Сейчас еще вовсе не Рождество!
      А Тарчинини, поторапливая помощника в управление уголовной полиции, заметил:
      - Если хотите знать мое мнение, Алессандро, с тетушкой Пией вы никогда не соскучитесь!
      * * *
      Утром Валерия Росси велела Паскуалине приготовить на ужин "оссо буко", и весь день доносившиеся с кухни ароматы дразнили ее обоняние. Наконец, около шести вечера, синьора Росси села за стол, с нежностью думая о том, кто вскоре разделит ее трапезы, но, поскольку время романтических грез, лишающих молодых людей аппетита, для Валерии уже миновало, она с таким рвением принялась за "оссо буко", что вскоре для Паскуалины осталась лишь ничтожная часть лакомого блюда, да и эта жертва стоила синьоре Росси некоторых сожалений. Во избежание удушья вдова осушила бутылку барбареско, а изрядный кусок сыра помог ей допить вино до дна. Однако на этом ужин не закончился, и Валерия с удовольствием отведала приготовленного служанкой на десерт кастаньячика*, запивая его мускатом.
      ______________
      * Пирог с каштанами. - Примеч. авт.
      После столь плотного ужина Валерия несколько отяжелела, но, подумав, как много вкусных кушаний и разнообразных вин сулит ей будущее наследство, сразу развесели все точки над i при новой встрече, а до нее оставались считанные минуты. Об этом и размышляла синьора Росси, когда в дверь тихонько постучали. Сначала вдова немного удивилась, но потом с умилением подумала, что жених проявляет весьма лестное нетерпение... В дверь снова постучали, на сей раз громче, и вдова весело крикнула:
      - Паскуалина! Открывай скорее, а то он, пожалуй, ворвется силой!
      Потом вдова поспешно опустилась в кресло и приняла позу, которая, по ее мнению, должна сразу внушить жениху почтение и заставить его повиноваться. Однако вместо суженого в комнату вошел уже знакомый ей полицейский, а вместе с ним - еще какой-то мужчина. Вдова вздрогнула от неожиданности.
      - Синьора Валерия, они меня оттолкнули! - пожаловалась служанка.
      - Довольно, Паскуалина, возвращайся к себе на кухню, а со стола уберешь потом. Что означает это вторжение, синьоры?
      Вдова уже успела прийти в себя, и голос ее звучал более чем сухо. Тарчинини любезно поклонился:
      - Вчера я оставил вас в столь плачевном состоянии, синьора, что мне непременно хотелось справиться о вашем здоровье...
      Ромео, выразительно окинув взором уставленный остатками недавней трапезы стол, вздохнул с нескрываемым облегчением.
      - Я вижу, вам стало намного лучше. Искренне рад за вас, синьора.
      Вдова содрогалась от с трудом сдерживаемой злобы.
      - По-моему, эта комедия - весьма дурного вкуса, синьор комиссар! - едко заметила она.
      Тарчинини в свою очередь изменил тон:
      - Так или иначе, она куда менее отвратительна, нежели та, что вы разыграли передо мной вчера, прикидываясь умирающей! И сейчас я пришел сюда узнать причины столь недостойного маскарада! А в крайнем случае - и потребовать объяснений!
      - По какому праву?
      - По праву полицейского, разыскивающего преступника, синьора!
      - Преступника?
      - Да, того или ту, кто убил Нино Регацци, собираясь присвоить шестьдесят миллионов лир!
      - Что? И вы смеете...
      - Я готов пойти даже еще дальше, синьора, и обвинить вас как минимум в пособничестве убийце!
      - Меня? Меня?.. Ах, только потому, что я одинокая и беззащитная женщина, вы позволяете себе обращаться со мной таким непозволительным образом! Будь у меня муж...
      - Если верить молве, синьора, вы, кажется, не замедлите обзавестись таковым?
      Прежде чем хозяйка дома успела ответить, в комнату вошла Паскуалина.
      - Пришел доктор, синьора Валерия! - доложила она.
      Тарчинини встал и настежь распахнул дверь.
      - Входите же, доктор, не стесняйтесь! - громко пригласил он врача. - Вы нам нисколько не помешаете, более того, по правде говоря, мы ожидали вашего появления!
      Сначала у врача был довольно жалкий вид, но он быстро взял себя в руки.
      - Вы шутите, синьор комиссар?
      - И не думаю! Совсем наоборот, доктор... Разве что для вас преступление - веселый фарс!
      - Не понимаю...
      - Речь идет о смерти берсальера, того самого - помните, доктор? который унаследовал шестьдесят миллионов... а теперь они переходят к синьоре Росси... а вы ведь собираетесь на ней жениться, не так ли?
      - И что с того?
      - Это мы еще обсудим, а пока позвольте заметить, что убийца Нино Регацци оказал вам крупную услугу, доктор... и подобной любезности никто не делает бесплатно...
      - Поосторожнее, синьор комиссар!
      - С чем?
      - Вы намекаете, будто я нанял убийцу и натравил на несчастного берсальера, чтобы Валерия унаследовала шестьдесят миллионов, а потом я мог бы на ней жениться!
      - Но я вовсе не намекаю, доктор, а просто-напросто утверждаю, что почти все, сказанное вами, - чистая правда!
      - Правда?
      - Да, с той небольшой разницей, что вы совершили убийство собственными руками!
      - Так вы обвиняете меня еще и в убийстве берсальера?
      - Совершенно верно, доктор, и вот доказательство!
      Тарчинини вытащил из кармана пакет, переданный ему Анджело Дани, развернул грязную тряпку и сунул под нос Джузеппе Менегоццо скальпель.
      - Это оружие убийства вы оставили в ране, услышав, как кто-то приближается к месту трагедии... и нашел его не кто иной, как наш друг Анджело Дани.
      Доктор смертельно побледнел, но все еще пытался хорохориться.
      - Любопытно было бы узнать, каким образом, находясь на собрании муниципалитета Сузе, я мог одновременно оказаться в Турине и совершить там убийство?
      - Да очень просто, доктор. Сегодня днем я виделся с секретарем мэрии Сузе и попросил показать мне протокол заседания, проходившего в тот вечер. Вы действительно присутствовали на его открытии, но потом вас вызвали к больному, и вы больше не вернулись. А знаете, откуда вам звонили, доктор? Из Пинероло, где у вас, между прочим, нет ни единого пациента! Быть может, синьора Росси сумеет объяснить нам, кто звонил в муниципалитет?
      Однако вдова предпочла благоразумно упасть в обморок, и, пока Паскуалина подносила ей нюхательную соль, комиссар продолжал:
      - По-моему, дело было примерно так. Мэтр Серантони рассказал вам о своеобразном завещании Серафино Дзагато, а некоторое время спустя - и о смерти старика. Вы сообразили, что Нино Регацци наследует состояние, однако в случае его гибели шестьдесят миллионов перейдут к Валерии Росси. В Сузе вам уже так наскучило, что вы даже не раз соглашались участвовать в сомнительных приключениях нотариуса, зато шестьдесят миллионов позволили бы вести существование, о котором вы всегда мечтали. Итак, вы поехали в Пинероло, представились Валерии Росси и то ли очаровали ее, то ли предложили сделку - не важно. Но, так или иначе, прежде чем попрощаться до лучших времен, вы уже обо всем сговорились. Брак - в обмен на наследство. Вам предстояло разделаться с берсальером, а в награду получить руку синьоры Росси.
      Из кресла послышался глухой стон, и Паскуалина начала тихонько молиться.
      - Замечательно продуманный план, доктор, и, думаю, никто бы вас ни в чем не заподозрил, не взбреди вдруг синьоре неудачная мысль разыграть передо мной смехотворную сцену. Да и то я, вероятно, принял бы ее игру за чистую монету, но случайно познакомился в кафе с одним из ваших коллег, который и уверил меня, что Валерия Росси пребывает в самом что ни на есть добром здравии... Счастливый случай, а? Да, вынужден признать, что без него мне так и не удалось бы разгадать загадку. Но почему, черт возьми, вы решили убедить меня, что вот-вот отправитесь в мир иной, синьора?
      - Это от страха... мне хотелось отвлечь от себя внимание...
      - Проклятая идиотка! - рявкнул врач.
      Валерия не осталась в долгу.
      - Убийца! - завопила она.
      Менегоццо бросился на нее и схватил за горло.
      - Заткнитесь! Заткнитесь! Заткнитесь! - как безумный рычал он.
      Тарчинини и Дзамполю лишь с величайшим трудом удалось оторвать его от жертвы и привести в чувство Валерию, над которой Паскуалина горестно завывала, словно преданный пес. Как только синьора Росси пришла в себя, комиссар, обращаясь к обоим преступникам, самым дружеским тоном посоветовал:
      - Не лучше ли вам спокойно сделать добровольное признание?
      - Это все он! - крикнула вдова. - Он все затеял! И он же убил берсальера!
      Менегоццо снова вскочил и, пока полицейские удерживали его на месте, последними словами ругал сообщницу:
      - Старая карга! Гнусная сова! Да я бы и пальцем не шевельнул, не предложи вы мне жениться на ваших шестидесяти миллионах лир в обмен на убийство берсальера!
      - Я отказалась от этих денег, когда вы явились сюда предложить мне эту подлую сделку!
      - Надо полагать, она показалась вам не такой уж подлой, раз в конце концов вы дали согласие!
      Тарчинини не мешал им переругиваться, пока не счел, что услышанного с лихвой хватит для обвинительного заключения против обоих сообщников. Тогда он их утихомирил, приказал Дзамполю увести доктора в соседнюю комнату и держать под наблюдением, а сам стал записывать показания Валерии.
      * * *
      В тот же вечер Тарчинини и Алессандро Дзамполь, сидя в кабинете начальника уголовной полиции Турина, докладывали об окончании расследования убийства Нино Регацци, при жизни считавшегося самым красивым из берсальеров. В общих чертах рассказ сводился к следующему:
      - Возможно, придержи мэтр Серантони язык, ничего бы и не случилось, но Джузеппе Менегоццо был его ближайшим другом и доверенным лицом. Холостяк, доктор отчаянно скучал в Сузе, где его держало лишь полное безденежье. Поэтому Менегоццо безумно позавидовал берсальеру, на чью голову неожиданно свалилось громадное состояние, решив, что парень наверняка не сумеет даже распорядиться им как следует. По словам врача, сначала он и не думал об убийстве, а в Пинероло поехал скорее из чистого любопытства, нежели с определенной целью. Пожалуй, его толкнуло туда циничное желание взглянуть на физиономию особы, которая могла бы стать сказочно богатой, если бы не... Однако, как все наследники, считающие себя несправедливо обделенными, Валерия Росси не могла скрыть горечи и обиды. "И почему только этот проклятый Регацци не умер еще во младенчестве?" - злобно крикнула она. Менегоццо утверждает, будто именно эти слова натолкнули его на мысль убить берсальера. Вроде бы сначала вдова разразилась возмущенными воплями, но потом надежда получить шестьдесят миллионов взяла верх над прочими соображениями, и Валерия согласилась заключить с врачом сделку. Менегоццо вместе с нотариусом съездил в Турин повидать Нино Регацци, а познакомившись с человеком, которого уже твердо решил убить, вернулся в Сузе - присутствие на заседании муниципалитета обеспечивало алиби. Он подписал список присутствующих, однако заранее договорился с вдовой Росси, что она почти тотчас же вызовет его якобы к больному.
      - По правде говоря, - заметил Тарчинини, - мы бы распутали это дело гораздо быстрее, если бы чертов дурень Анджело Дани не вбил себе в голову выгораживать убийцу, в котором, видите ли, усмотрел мстителя за семейную честь. Вот и вся грязная история о враче, слишком любившем деньги. А теперь ему придется до конца жизни сидеть в тюрьме и раскаиваться за чрезмерную алчность.
      - Да, уж не такого свадебного путешествия ожидала Валерия Росси, проворчал Дзамполь.
      * * *
      Командировка Тарчинини в Турин закончилась, и он возвращался в Верону. Удачное расследование убийства берсальера в очередной раз прославило его имя. А кроме того, комиссар радовался, что совершил доброе дело, соединив Стеллу Дани и Алессандро Дзамполя. Все трое на станции Порта Нуова ожидали поезда из Вероны, а вместе с ним - и Джульетту Тарчинини, которая, как обещала, должна была приехать за мужем. Когда состав приблизился к перрону, Стелла и Дзамполь деликатно отошли в сторонку. А Ромео бросился вдоль вагонов, выкрикивая имя супруги под хохот и улюлюканье путешественников, коих он, впрочем, даже не замечал. Стелла и ее жених пытались угадать, какая же из пассажирок поезда - та, что заслужила такую безумную любовь комиссара, все его хвалы и дифирамбы. Наконец Стелла указала на красивую светловолосую женщину - похоже, Тарчинини устремился именно к ней.
      - Смотрите! Вот она!
      И у Стеллы слегка защемило сердце, ибо незнакомка поражала такой необычайной красотой и элегантностью, что скромная кассирша из кафе "Чеккарелло" и в подметки ей не годилась.
      - Не может быть! - возразил инспектор. - Не стоит забывать, Стелла, что у них замужняя дочь, а этой женщине не больше тридцати пяти лет!
      Впрочем, комиссар пробежал мимо восхитительной блондинки, даже не поглядев в ее сторону, и кинулся в объятия особы, чья ширина почти равнялась росту, так что вместе с мужем они походили на пару китайских или японских ваз. Стелла и Алессандро недоуменно поглядели друг на друга и разразились неудержимым хохотом. Так эта бесформенная масса и есть несравненная Джульетта, равной которой не найдешь на всей Земле? Молодые люди не без тревоги думали, каким образом им удастся сохранить серьезное выражение лиц при виде этой забавной парочки, но когда сияющий от счастья Тарчинини, взяв жену за руку, подвел ее к своим спутникам, неожиданно произошло чудо.
      - Джульетта... вот Стелла и Алессандро... Они скоро поженятся и, надеюсь, будут так же счастливы, как мы с тобой...
      Дзамполю вдруг расхотелось смеяться, и он подумал, что эта заплывшая жиром женщина в молодости, должно быть, отличалась редкостной красотой, да и сейчас сохранила прекрасные глаза и ослепительную улыбку. А Стелла даже не знала, как ответить на матерински нежный взгляд синьоры Тарчинини. И когда Ромео, гордо выпрямившись во весь рост, спросил: "Ну как, разве в Турине можно встретить такую красавицу?" - у Стеллы и Дзамполя перехватило дыхание, ибо до них внезапно дошло, что такое истинная любовь.