Вернувшись к себе, Гарри сразу упал на кровать и погрузился в сон, благодаря джин-фицу исполненный самых утешительных видений. Тер-Багдасарьян, немедленно превратившийся в принца из "Тысячи и одной ночи", признался, что просто хотел испытать его и, раз уж его страсть к Пенелопе так сильна (во сне молодой человек совершенно запамятовал, что собирался пожертвовать мисс Лайтфизер), он сам обвенчает их в Самарканде в присутствии Хрущева, Титова и Гагарина - мистер Мак-Миллан извинился, что не сможет приехать. В знак общего признания заслуг Петра Сергеевича Милукина, или Гарри Комптона, Англия дарует ему отпущение грехов, а Советский Союз награждает званием Героя. Все это происходит на глазах умиленной матушки Гарри, ставшей домоправительницей на даче Хрущева, и гордого сыном папеньки, довольно неожиданно превратившегося в митрополита Московского. А миссис Лайтфизер с зонтиком в руке дирижирует балетом, устроенным звездами Большого в честь Пенелопы и Гарри.
      Понедельник, 16 часов
      Узнав о намерении мужа устроить торжество, леди Демфри позвонила в "Пирл и Клементин" и попросила прислать на выбор несколько готовых вечерних туалетов. Они договорились также, что мисс Лайтфизер приедет на Де Вере Гарденс и подгонит по фигуре выбранное Барбарой платье. Итак, в девять часов утра как всегда улыбающаяся Пенелопа переступила порог особняка, Розмери Крэпет проводила ее в малую гостиную, и почти тотчас же туда явилась леди Демфри. В час дня обеим дамам подали ленч, и Барбара, расспрашивая Пенелопу о житье-бытье, в конце концов вынудила ее поведать о субботних приключениях. Девушка пропела настоящий панегирик Гарри Комптону, так что слушавшая ее с большим интересом леди Демфри вконец растрогалась и заявила, что с удовольствием познакомилась бы с молодым человеком, которого мисс Лайтфизер живописует столь необычными красками.
      В четыре часа, когда обе дамы все еще занимались кройкой, шитьем и примерками, Розмери доложила о Дороти Фаррингтон. Леди Демфри, мгновенно утратив хорошее настроение, отправилась встречать супругу второго помощника своего мужа. Правда, она сама вызвала Дороти, намереваясь поручить ей на предстоящем рауте довольно незначительную роль, - таким образом Барбара убивала сразу двух зайцев: во-первых, согласившись, Дороти и в самом деле оказала бы ей услугу, а во-вторых, из ближайшего окружения выпадала особа, которую Барбара считала слишком незначительной и к тому же опасной из-за ее свежести и жизнерадостного нрава.
      - Милая Дороти, вы знаете, как я к вам привязана...
      - Знаю и благодарю вас за это, леди Демфри.
      - Реджинальд никому так не доверяет, как вашему мужу... Короче говоря, вы для нас больше чем друзья... мы считаем вас почти родней, а потому нисколько не сомневаемся, что вы всегда готовы прийти на помощь...
      - И вы совершенно правы, леди Демфри!
      - Не так ли? Вот поэтому-то я и подумала, что вы не откажетесь в среду вечером, во время приема, одним из лучших украшений которого вы, несомненно, станете, моя дорогая, немного приглядывать за пальто... Я решила устроить раздевалку в зеленой комнате. Разумеется, речь идет вовсе не о том, чтобы превратить вас в гердеробщицу...
      - О, разумеется! - повторила уязвленная Дороти, и прозвучавшая в ее голосе горечь весьма порадовала леди Демфри.
      - Нет, я прошу вас лишь поглядывать время от времени, все ли в порядке, и очень рада, что вы согласны. Впрочем, я в вас никогда не сомневалась. Такие подруги, как мы, должны помогать друг другу. А теперь - не хотите ли посмотреть на мое новое платье? Мисс Лайтфизер его как раз заканчивает, и мы будем рады выслушать ваше мнение.
      Кипя от обиды, Дороти Фаррингтон пошла за хозяйкой дома. Сейчас она мечтала только об одном - чтобы леди Демфри хватил удар и она сию секунду упала мертвой!
      16 часов 30 минут
      Марджори Рутланд явилась на Де Вере Гарденс точно в назначенное время, и хозяйка дома в очередной раз оценила ее такт.
      - Вы намного моложе меня, Марджори, - проговорила Барбара, оставшись с гостьей наедине.
      - По виду никогда не скажешь, леди Демфри!
      - Какая ерунда! Вы знаете, как я вас люблю, Марджори, и какую симпатию питаю к вашему мужу Герберту...
      - Поверьте, мы тоже искренне к вам привязаны, леди Демфри.
      - Не сомневаюсь, Марджори. Вот эта-то взаимная симпатия и подсказала мне мысль позвать вас и предложить на выбор любое из моих вечерних платьев.
      - Но, леди Демфри...
      - Между нами ложный стыд неуместен, Марджори. Мне известно о ваших затруднениях, а я очень хочу, чтобы в среду на приеме вы заняли подобающее вам место. И ни слова больше - а то рассержусь!
      17 часов 00 минут
      Леди Демфри, Марджори Рутланд, Дороти Фаррингтон и Пенелопа Лайтфизер пили чай. За столом прислуживала Розмери Крэпет. Все слушали рассказ Барбары о том, как ее взволновала нежная забота мужа и его желание торжественно отметить тридцатую годовщину их свадьбы.
      - Желаю каждой из вас в свое время испытать подобное удовлетворение, проникновенно заявила леди Демфри, завершая повествование.
      Растроганная Розмери едва не уронила слезу в блюдо с ячменными лепешками, которые она передавала Дороти Фаррингтон. Зато последняя, все еще переживая, что ей придется изображать гардеробщицу, не удержалась от язвительного замечания:
      - Даже действуя из лучших побуждений, мужчины всегда остаются эгоистами и пекутся в первую очередь о собственных интересах. Мне бы не хотелось разочаровывать вас, леди Демфри, но, собираясь отпраздновать годовщину вашего союза, сэр Реджинальд думал не только о вас, но и о себе, и... кто знает, возможно, в большей степени именно о себе...
      В тот же миг Барбара по-настоящему возненавидела миссис Фаррингтон и дала себе клятву отомстить всеми доступными ей средствами. Вне себя от досады и думая лишь о том, как бы доказать собственную правоту, Барбара Демфри воскликнула:
      - Значит, по-вашему, сменив шифр домашнего сейфа и запечатав его моим именем, сэр Реджинальд тоже думал исключительно о себе?
      Марджори и Пенелопа задохнулись от восторга, Розмери застыла, по-дурацки открыв рот, но терзавший Дороти бес продолжал толкать ее к весьма прискорбным и предосудительным крайностям.
      - Ну, в сейфах хранят всего-навсего деньги...
      Барбара не могла стерпеть столь обидное для нее недоверие.
      - Что ж, дорогая моя, вот тут-то вы и заблуждаетесь! Реджинальд сменил шифр сейфа как раз потому, что запер там сверхсекретное досье. И, нравится вам это или нет, но теперь мое имя охраняет тайну, от которой зависит судьба всего свободного мира!
      Совершенно уничтоженная Дороти Фаррингтон умолкла, зато Барбара упивалась полным триумфом.
      - Розмери, - сладко проговорила она, - налейте этим дамам еще немного чаю...
      17 часов 30 минут
      К половине шестого Гарри покинул Самарканд и, открыв глаза, снова оказался в Лондоне. Возвращение к действительности его немного разочаровало - на душе скребли кошки. Чтобы отделаться от угрызений совести, молодой человек решил напустить на себя крайний цинизм. В конце концов, говорил он себе, было бы непроходимой глупостью жертвовать собой ради этой Пенелопы, с которой я едва знаком. Однако ему так и не удалось настроиться соответствующим образом, а когда пришло время ехать за девушкой в Кенсингтон, по охватившим его радости и нетерпению молодой человек окончательно понял, насколько тщетны все его усилия.
      18 часов 00 минут
      Ровно в шесть часов вечера Гарри прогуливался по Де Вере Гарденс, ожидая, пока из особняка Демфри выйдет Пенелопа. Увидев его, девушка улыбнулась, и у Комптона сразу перехватило дыхание - если бы она только знала... Бок о бок они направились в сторону Челси. Пенелопа болтала о том о сем, рассказывала о чае у леди Демфри и о любезности горничной, обещавшей пустить ее на прием вместе с дополнительным персоналом. Прием, объяснила она, сэр Демфри устраивает по случаю тридцатой годовщины своей свадьбы. Комптон навострил уши - уж не вырисовывается ли тут чудесная возможность проникнуть в особняк Демфри? Он лицемерно вздохнул:
      - Везет вам, Пенелопа... Вот мне ни разу не удалось даже войти в такой шикарный дом...
      Пенелопа сразу расстроилась.
      - О, Гарри... Я спрошу Розмери, нельзя ли мне взять вас с собой... я... я... скажу ей, что вы мой близкий друг... мой жених...
      - Но я очень надеюсь и в самом деле им стать, дорогая!
      - С ума сойти, как мы спешим, правда?
      - Куда?
      И снова в безмятежности лондонского вечера послышался глуповатый смешок Пенелопы.
      - Ну и забавный же вы парень, Гарри!.. Позавчера мы впервые заговорили друг с другом, а сегодня вы уже хотите быть моим женихом!
      Да, обманывать это несчастное дитя - просто грешно!..
      - А что вы скажете, Пенелопа, если я предложу вам поужинать у одного моего друга? Он держит ресторанчик в Сохо...
      - Я, конечно, скажу "да", но мама...
      - А может, вы ей позвоните и попросите разрешения?
      - Вот здорово!
      Немного поколебавшись, миссис Лайтфизер дала согласие, но заявила, что поручает дочь чести Гарри Комптона, которому всецело доверяет. Молодой человек на другом конце провода густо покраснел, испытывая к себе все большее отвращение. То, что он делает, по-настоящему мерзко! А что станется с милейшей старушкой миссис Лайтфизер, когда ее дочь пожизненно упрячут в тюрьму?
      19 часов 00 минут
      Тер-Багдасарьян встретил Пенелопу по-отечески ласково, но это не помешало Гарри счесть, что он поразительно напоминает сказочного людоеда. Армянин настоял на том, что сам угостит их ужином, и предложил молодым людям такие пряные блюда, что их пришлось хорошенько сдабривать пелопоннесским вином. Попробовав его, мисс Лайтфизер сначала поморщилась, но быстро оценила напиток.
      20 часов 30 минут
      После ужина Комптон повел доверчивую Пенелопу в обиталище господина Багдасарьяна. Сие странное жилище не только не удивило барышню, но, напротив, привело в восторг. Она трогала подушки, рассматривала медные подносы, и в душном полумраке гостиной то и дело слышался дребезжащий смешок. Гарри хотелось плакать.
      После кофе и ракии Тер-Багдасарьян счел, что, судя по зрачкам, Пенелопа достигла нужного уровня восприятия и благодаря природной глупости готова поверить самым невероятным россказням. Он положил огромную лапищу на пальчики мисс, слегка потерявшейся в тумане от столь же различных, сколь и обильных возлияний, и скорее пророкотал, чем проговорил:
      - Мисс Лайтфизер, с тех пор как познакомился с вами, я все больше верю в небесную благодать.
      Немного смущенная Пенелопа ответила лишь глупым хихиканьем, и Гарри стиснул зубы, боясь вскрикнуть от нервного напряжения.
      - Представьте себе, когда Гарри, которого я люблю, как родного сына, потому что мы с его отцом были почти братьями... так вот, когда он рассказал мне о вас, я сначала не обратил особого внимания...
      - А из какой страны вы родом, мистер Багдасарьян?
      - Из какой... Из Армении, дитя мое.
      - Вам здорово повезло!.. Мне бы так хотелось побывать в Южной Америке!
      Мужчины растерянно переглянулись.
      - В вашей стране есть гаучо, мистер Багдасарьян?
      Ресторатор начал потихоньку терять терпение.
      - Нет, мисс, нет... В Армении нет никаких гаучо, и она вовсе не в Южной Америке!
      - Вы уверены?
      - Уве...
      Тер-Багдасарьян попытался восстановить утраченное душевное равновесие, кляня про себя капиталистический режим, дающий детям подобное образование. Не подозревая о том, что творится в голове у хозяина дома, Пенелопа кокетливо погрозила ему пальчиком.
      - Уж не разыгрываете ли вы меня, мистер Багдасарьян? Потому что если Армения не в Южной Америке, то где же ей быть?
      - Где? Да в Малой Азии, мисс, или на Ближнем Востоке, если вам так больше нравится. Во всяком случае, частично...
      - На Ближнем Востоке? Значит, у вас есть гарем, мистер Багдасарьян?
      Армянин издал что-то вроде приглушенного рычания, вскочил и бросился на кухню. Там, подставив голову под кран с холодной водой, он закрыл глаза и прочел наизусть первую главу "Детской болезни левизны в коммунизме". Немного успокоившись, он вернулся в гостиную.
      - Если хотите, мисс, мы поговорим о географии как-нибудь в другой раз. А пока я хотел бы рассказать вам об очень, очень большой услуге, которую вы можете оказать Гарри... Эта услуга навсегда приковала бы его к вам узами благодарности, даже если бы наш молодой человек не испытывал к вам тех нежных чувств, о которых он мне поведал... Я думаю, не стоит углубляться в эту тему, вы и сами все знаете, мисс Лайтфизер...
      Пенелопа снова хихикнула, и Тер-Багдасарьян, превозмогая искушение ее стукнуть, сжал кулаки.
      - Представьте себе, мисс, в жизни Гарри есть одна тайна... Он не решился признаться, опасаясь, что это вас оттолкнет. Дело в том, что его отец сидел в тюрьме...
      Мисс Лайтфизер тихонько вскрикнула от ужаса и удивления. Комптон хотел было возмутиться, но суровый взгляд Багдасарьяна отбил у него всякую охоту спорить.
      - Без вины, мисс... даю слово... Однако, судя по тому, что мне рассказывал Гарри, вы тоже, мисс, стали жертвой вопиющей несправедливости?
      - О да! У "Пирл и Клементин"! Представьте себе, Вирджини Максвелл...
      - Знаю, мисс, знаю, но не будем смешивать две разных истории, иначе мы совсем запутаемся! Так вот, вернемся к отцу Гарри... У одного человека есть доказательство его невиновности, но он не хочет представить бумаги суду, потому что боится повредить могущественным людям... Но Гарри считает необходимым обелить имя отца... Это ведь естественно, не так ли?
      - Конечно... И я убеждена, что он своего добьется!
      - Если вы ему поможете, мисс, - непременно!
      - Я? Но что...
      - Бумага, где черным по белому написано, что отец Гарри невиновен... Гарри поклялся во что бы то ни стало отобрать бумагу у того, кто прячет ее, не имя на это никакого права...
      - Правильно!
      - Я счастлив видеть, мисс, что Гарри не ошибся и вы действительно благородная девушка! Позвольте мне поблагодарить вас от имени моего друга Комптона, чья жена умерла с горя, не имея возможности передать единственному чаду незапятнанное имя...
      - Не надо, мистер Багдасарьян... Я чувствую, что сейчас заплачу!
      - Нет, о нет! Прошу вас! Человек, у которого хранится бумага, нужная нам, чтобы восстановить честь Гарри, - это сэр Реджинальд Демфри.
      - Тот самый, на чью жену я сейчас работаю?
      - Совершенно верно!
      Комптон счел, что Тер-Багдасарьян явно перебарщивает. Никогда Пенни не поверит в такую нелепую историю! Должно быть, подобные сомнения терзали и армянина, ибо он не отводил глаз от мисс Лайтфизер, мучительно раздумывая, как она отреагирует. Но девушка ограничилась лишь одним-единственным изумленным возгласом:
      - Бывают же такие совпадения!
      Мужчины отозвались таким вздохом, что Пенелопа явственно ощутила дуновение ветра и решила, что по квартире Багдасарьяна гуляют сквозняки. Армянин взял мисс Лайтфизер за руку и наклонился, видимо желая говорить как можно убедительнее.
      - Вам достаточно будет осторожно понаблюдать за сэром Демфри и попытаться угадать, где он хранит важные бумаги...
      Пенелопа опять хихикнула.
      - Да в сейфе же, конечно!
      - Очень может быть, но самое сложное - узнать шифр...
      - Но я его и так знаю!
      - Что? - в один голос воскликнули Багдасарьян и Комптон.
      Пенелопа во все глаза смотрела на мужчин, радуясь, что сумела их удивить.
      - Это "Барбара", имя леди Демфри.
      Армянин ушам своим не верил.
      - Вы... вы уверены?
      Мисс Лайтфизер объяснила, каким образом ей удалось узнать шифр сейфа, и Комптон решил, что само Небо на их стороне.
      - Послезавтра вечером, когда у Демфри будет прием, я попытаюсь забрать бумагу, которая вас так интересует, - добавила девушка.
      - Я думаю, лучше попытаться провести в дом Гарри и предоставить столь деликатную работу ему...
      - Договорились! Я попрошу Розмери, горничную Демфри, помочь нам. Уверена, что ее это очень позабавит!
      Тер-Багдасарьян бросил на Комптона полный отчаяния взгляд.
      - Ни в коем случае! Наоборот, все это надо проделать как можно незаметнее, так, чтобы никто ничего не заподозрил. Вы меня понимаете?
      - Вроде бы да.
      - Значит, мы можем положиться на вас?
      - Я сделаю все, что смогу.
      - От имени его матери - бедной святой женщины! - и его отца - нашего дорогого мученика! - я благодарю вас, мисс Лайтфизер... Гарри будет вам обязан больше чем жизнью! А теперь, мой мальчик, вот вам три фунта... Пойдите, потанцуйте немного со своей милой, а потом отвезите ее домой.
      21 час 30 минут
      В предвкушении вечера, который благодаря неожиданной щедрости Тер-Багдасарьяна обещал пройти великолепно, Гарри Комптон пытался заглушить голос совести, все громче и настойчивее звучавший в его сердце. Ощущая тепло Пенелопы, доверчиво державшей его под руку, молодой человек очень хотел по крайней мере в ближайшие несколько часов не терзаться стыдом и забыть о преступлении, которое он должен был совершить против этой бесхитростной девушки, несмотря на то что она его любит (в этом Гарри не сомневался), а он любит ее. Да, Комптон мечтал лишь наслаждаться тем, что он молод, что рядом красивая девушка, а в кармане есть немного денег. Однако невзирая на это страстное желание повеселиться во что бы то ни стало, Гарри вряд ли добился бы успеха, знай он, что, как только они с Пенелопой свернули с Грик-стрит в сторону Сохо-сквер, от стены отделилась какая-то тень и скользнула следом. А уж если бы Гарри Комптону кто-нибудь поведал, что эта тень - не кто иной, как инспектор Эверетт Картрайт, можно поклясться, что страх мгновенно сменил бы его наигранную веселость.
      22 часа 00 минут
      По предложению Пенелопы они отправились на бал в "Веселого шотландца", дансинг на Кентиш Таун, где собирались в основном мелкие торговцы и служащие. Сначала Гарри скорчил гримасу, но вовремя вспомнил, что располагает всего тремя фунтами, а с такой суммой в кармане было бы довольно затруднительно пригласить Пенелопу в какой-нибудь ресторан Майфэйра пить шампанское.
      Едва войдя в "Веселого шотландца", молодые люди еще раз позвонили миссис Лайтфизер узнать, не возражает ли она против того, чтобы они часок-другой потанцевали. Мать Пенелопы отнюдь не выразила восторга, но, как она сама заметила, девочка так мало отдыхает и развлекается, что ее невозможно не понять. Стало быть, миссис Лайтфизер санкционировала отступление от правил, при условии, что Гарри приведет Пенелопу домой не позже полуночи. Молодой человек обещал.
      С первого же танца Комптон влюбился пуще прежнего. Как обидно жертвовать такой очаровательной девушкой! Лавируя между другими парочками и усердно избегая столкновений, Гарри мечтал, как он вырывает Пенелопу из когтей британской полиции, побеждает Интеллидженс Сервис, проводит за нос Адмиралтейство и высаживается в Москве с досье "Лавина" в одной руке и Пенелопой - в другой.
      Как только молодые люди вернулись за свой столик, какой-то гигант пригласил Пенелопу на вальс. Немного поколебавшись, девушка, к величайшей досаде Гарри, дала согласие, и Комптон проводил ее ревнивым взглядом. Заметив, что танцор прижимает к себе Пенелопу недостойным цивилизованного человека образом и даже - какой скандал! - позволил себе опустить левую руку намного ниже талии, Гарри чуть не сорвался с места. Когда Пенелопа снова оказалась рядом, он не стал скрывать негодование:
      - Этот тип вел себя совершенно недопустимо!
      - Правда?
      - Я запрещаю вам, Пенелопа, - слышите? - запрещаю вам танцевать с этой дурно воспитанной гориллой!
      Несколько танцев они исполнили вместе, а потом колосс опять явился приглашать Пенелопу:
      - Вы не хотите станцевать это ча-ча-ча, мисс?
      - Да, но не с вами.
      Задетый за живое парень выпрямился:
      - А могу я узнать почему?
      - Потому что мой друг считает вас дурно воспитанной гориллой! объяснила Пенелопа, указывая пальцем на Гарри.
      Девушка говорила довольно громко, так что ее прекрасно слышали за соседними столиками, и все разговоры мигом умолкли. Тот, кого сравнили с гориллой, с шумом набрав полную грудь воздуха, повернулся к Гарри:
      - Значит, если я ее правильно понял, вы принимаете меня за большую обезьяну?
      Комптон не мог отступить, особенно в присутствии любимой девушки, но с невольным почтением вспомнил о Тер-Багдасарьяне и его взгляде на женщин.
      - Вот именно!
      - Может быть, вы согласитесь выйти со мной на улицу и дать кое-какие дополнительные пояснения?
      - Весьма охотно.
      И Комптон, величественно повернувшись к Пенелопе, изрек:
      - Подождите меня минутку, дорогая... я только отправлю этого субъекта в зоопарк, откуда он, по-видимому, сбежал!
      Это было очень смело, но безрассудно. Через десять минут колосс снова подошел к Пенелопе:
      - Если хотите, можете идти подбирать ошметки... в противном случае - за моим столиком есть свободное место.
      Девушка встала.
      - Прошу прощения, сэр... - робко проговорила она.
      И, ухватив за горлышко пустую бутылку из-под шипучего вина, с размаху опустила ее на голову колосса. Тот без звука рухнул на пол. Тут же подошел официант и, с самым невозмутимым видом подхватив незадачливого ухажера под мышки, оттащил во дворик, где и положил рядом с Комптоном. Пенелопа немедленно начала приводить Гарри в чувство, а официант, на которого решительность мисс Лайтфизер произвела неизгладимое впечатление, помог ей дотащить молодого человека до такси, после чего Пенелопа и ее возлюбленный отправились на Саус Гроув.
      23 часа 00 минут
      Миссис Лайтфизер поблагодарила шофера, дотащившего Гарри до лестничной площадки, и принялась врачевать раны верного рыцаря своей дочки. Бровь рассечена, повреждена скула, из обеих ноздрей разбитого носа сочилась кровь, а один из нижних резцов исчез... Миссис Лайтфизер в свое время работала медсестрой, поэтому она быстро и умело обработала Гарри физиономию и дала выпить немного виски, но молодой человек окончательно пришел в себя, лишь почувствовав, что хозяйка дома (Пенелопа удалилась к себе в комнату) его раздевает. Оскорбленная стыдливость мигом привела Комптона в чувство.
      - Миссис Лайтфизер... что... вы делаете?
      - Вы же не собираетесь спать одетым, я полагаю?
      - Где спать?
      - В комнате моего покойного Эдварда... Теперь она стала комнатой для гостей... Вы наденете одну из его пижам - я их и теперь храню.
      - Я... я не хотел бы вас стеснять...
      - Надеюсь, вы не думаете, что я выпущу вас на улицу в таком состоянии?
      - Вы очень любезны, миссис Лайтфизер, но... если вы не возражаете, я разденусь самостоятельно.
      Когда Гарри улегся в кровать, на которой некогда спал отец Пенелопы, его охватила такая нежность, что даже боль отступила. В тот же миг дверь отворилась и в комнату вошла мисс Лайтфизер в домашнем халатике и с подносом в руках. Девушка заставила Комптона проглотить целый стакан отвара ромашки и две таблетки аспирина. Молодой человек сейчас заглотил бы что угодно и даже с признательностью вспомнил того жуткого типа - ведь именно благодаря полученной трепке он обрел возможность насладиться минутами такой домашней близости с Пенни.
      - Дорогая, - проговорил он, допив лекарство, - у меня остались довольно смутные воспоминания... Мне показалось, будто там, во дворике, горилла лежал рядом со мной... Так это или нет?
      - Да, верно... Официант вытащил парня на улицу, надеясь, что на воздухе тот скорее очухается. Он был в полной отключке.
      - Но кто же его...
      - Я.
      - Вы?
      - Да... Бутылкой, которую вы заказали, помните? Мне, наверное, не следовало так поступать, но... когда он пришел насмехаться... и потом на какое-то мгновение мне показалось, что этот тип вас убил... Ну, я и схватила бутылку.
      Гарри пришел в такое восхищение, что приподнялся и, забыв обо всех правилах британского хорошего тона, обхватил Пенелопу за талию, прижал к себе и с чувством расцеловал в обе щеки. Девушка, испуганно вскрикнув, отскочила.
      - Мистер Комптон! Что с вами?
      - Я вас люблю, Пенни!
      - Это вовсе не причина...
      Гарри, напротив, полагал, что причина превосходна, но не стал смущать это невинное дитя.
      - Простите меня, Пенни, и дайте руку!
      Девушка протянула руку, и Комптон тут же завладел ею.
      - А теперь сядьте на стул рядом со мной.
      Пенелопа выполнила и эту просьбу.
      - Я так счастлив, Пенни...
      Дурацкий смешок взмыл к потолку и долго еще вибрировал в комнате, но Гарри уже преисполнился решимости отныне считать его весьма обаятельным.
      - Пенни, дорогая, вы потрясающая девушка!
      Она снова фыркнула... можно подумать, и впрямь не умеет ничего другого... кроме как бить бутылки о черепа нахалов!
      - Как вы думаете, Пенни, если однажды я попрошу вас стать моей женой, вы согласитесь?
      - В тот день я и отвечу вам, Гарри...
      Теперь молодой человек твердо знал, что не позволит Тер-Багдасарьяну играть жизнью этой девушки. Предать Великобританию - еще туда-сюда, но мисс Лайтфизер - никогда! И Комптон пообещал самому себе открыть Пенелопе красоты марксизма-ленинизма. Он не сомневался, что сумеет уговорить девушку порвать с капиталистическим миром и поехать вместе с ним вкушать радости пролетарского рая. Кроме того, он испытывал бешеное желание попробовать икру, при воспоминании о которой в глазах его отца всегда загорался огонек. А уж если в СССР не едят икру, то где же тогда?
      Вторник, утро
      10 часов 00 минут
      Гарри Комптон открыл глаз (разумеется, тот, который ему не подбили вчера вечером), но, не узнав окружающей его обстановки, снова зажмурился. Однако это движение вызвало острую боль во втором глазу и, таким образом, молодой человек убедился, что больше не спит. В легком обалдении он приподнялся, сел на кровати и, узрев в зеркале свою распухшую физиономию, содрогнулся. Неужели это кошмарное видение - его собственная голова? Однако, осторожно ощупав лицо, он убедился, что никаких иллюзий на сей счет питать не следует. Лихо же обработала его та горилла на балу в Кентиш Таун! Из-за двери доносился звон кухонной посуды, а в комнату проникал аппетитный запах яичницы с беконом, от которого у человека, решившего отказаться от Англии, но никак не от ее традиционных завтраков, потекли слюнки.
      Не подозревая, какой опасности подвергается его моральный настрой, Гарри осматривал обстановку, явно не менявшуюся со времен покойного Георга V. На стене - несколько сувениров с южных пляжей, в том числе из Брайтона этой Мекки Соединенного Королевства и, бесспорно, самого "фотографируемого" города во всей Великобритании. Кроме того, молодой человек узрел довольно оригинальное пастельное изображение хризантем. На маленькой резной этажерке стояли два горшочка для крема и статуэтка королевы Виктории. На камине под стеклянным колпаком, защищавшим их от разрушительного воздействия времени, красовались, по всей видимости, очень старинные часы с британским львом, величественно положившим лапу на весь земной шар. Два кресла и столько же стульев - явно не чиппендейсловские, а подделка. Перед очагом - тканый экран с изображением каких-то негров, не нашедших общего языка с крокодилом. С фотографии как раз напротив кровати какой-то солдат сурово смотрел на Гарри Комптона. Однако вопреки собственному желанию молодой человек чувствовал себя как рыба в воде в этом строгом и удобном обрамлении, символизировавшем мирное течение жизни и череду поколений людей хоть и незаметных, но в самой этой непримечательности черпавших ощущение приятной защищенности.
      Убаюканный теплом домашней атмосферы и еще не совсем пришедший в себя от полученных тумаков, Гарри все глубже соскальзывал в самый что ни на есть уклонистский буржуазный конформизм. Ах, как далеко он ушел от досье "Лавина", этот поклонник Пенелопы Лайтфизер! В полудреме он видел себя самого постаревшим на несколько лет, и если он оказался в постели один (а Гарри унаследовал от отца континентальную склонность к совместному супружескому ложу), то только потому, что его любящая жена Пенелопа уже встала готовить завтрак и будить детишек, чтобы они не опоздали в школу. Мальчика зовут Гарольд, а девочку - Петула, она очень похожа на мать и обещает вырасти почти такой же красивой. Накануне малыши слишком перевозбудились и их с трудом удалось отправить в постель. А все потому, что вчера после уроков им сообщили, что оба будут участвовать в рождественской пантомиме. Нежась в постели, Гарри думал, что непременно подарит Пенни платье, чтобы она пошла на праздник в обновке... Мало-помалу мечтатель снова погружался в сон, но не успел он заснуть окончательно, как вдруг из глубины подсознания раздался жуткий голос:
      "Неужто это тебя, Петр Сергеевич Милукин, радует подобное будущее? И зачем же ты столько всего учил, если ведешь себя подобно колониалистам времен трансваальской войны? А знаешь ли ты, что на тебя устремлено око СССР? Что досье "Лавина" может стать пьедесталом, на котором тебе воздвигнется слава в веках? Да как ты смеешь предпочитать старые, капиталистические предрассудки, которые отвращают еще неразвитые умы от простых истин марксизма-ленинизма? Петр! Если ты чист душой и достоин, чтобы в один прекрасный день тебя перед всем Верховным Советом поцеловал в губы товарищ Хрущев или его преемник, немедленно плюнь на все, что тебя сейчас окружает, поскорее оденься и беги, ни с кем не попрощавшись! Ты ничем не обязан этим женщинам, благодаря одной из которых тебя чуть не прикончили! Помни, что обе они - рабыни эксплуататорского капиталистического режима! Спасайся, Петр!"
      Гарри уже опустил одну ногу на пол, но в дверь постучали. Молодой человек поспешно юркнул под одеяло.
      - Входите...
      Миссис Лайтфизер посмотрела на него с материнской улыбкой.