Проницательная Тиёко не могла не видеть приметы приближающегося заката кино, к тому же, как и Тадахиро, она стала испытывать беспокойство в связи с возрастом, поэтому не было ничего странного в том, что она хотела закрепить свои отношения с Тадахиро. Но, будучи умной женщиной, она никак не показывала свои переживания и с видимым интересом принимала участие в беседе.
      Трудно сказать, верил ли Хидэмото Матоба в ее искренность, но отвечал он с большим энтузиазмом:
      – Расцвет этой цивилизации, Отори-сан, приходится на второе-третье тысячелетия до нашей эры. Ценность цивилизации в бассейне реки Инд для нас заключается в том, что, в отличие от древнеегипетской культуры, процветавшей в бассейне реки Нил, и древней цивилизации Месопотамии, которая находилась между реками Тигр и Евфрат, цивилизация реки Инд была создана не в результате тщеславных замыслов диктаторов и верховных правителей, а самим народом, его собственными руками.
      Эти слова не очень понравились Тадахиро Асука, так как процветание империи «Камито» было делом только его собственных рук.
      – Поэтому в этой цивилизации не было пирамид, подобных египетским, и огромных памятников, которые можно встретить в Месопотамии. Город построен для простых жителей, и, вероятно, здесь мы видим самую древнюю в мире городскую планировку.
      – Поразительно, такой город был построен четыре тысячи лет тому назад! Но в нем, наверное, не было канализации?
      Интерес Тиёко к фотографии не был попыткой подстроиться под общую атмосферу или польстить увлечению Тадахиро, а являлся следствием врожденного любопытства, которое она была не способна скрыть, когда видела перед собой нечто необычное. Ее интерес польстил Хидэмото Матоба.
      – Не было. Но посмотрите, во многих местах имеются специальные люки. Что представляют из себя древние города Египта и Месопотамии? Это руины огромных дворцов, величественные захоронения… А здесь, видите, все приспособлено для простых людей. Огромные кирпичные дома были оборудованы даже мусоропроводами, они напоминают современные многоэтажки. Вот остатки больших общественных бань…
      Тиёко посмотрела на фотографию большого бассейна правильной формы и воскликнула:
      – Действительно великолепно! – В ее глазах светилось неподдельное любопытство. – А почему этой красоте грозит полное уничтожение?
      Тут в Хидэмото Матоба проснулся лектор, и он продолжил, будто перед ним была полная аудитория:
      – Индскую цивилизацию можно назвать кирпичной цивилизацией. Все постройки – из необожженного кирпича. А в этом районе почва содержит в себе большое количество соли, в некоторых местах поверхность земли сплошь покрыта слоем соли. Это напоминает покрытые инеем окрестности Токио ранним утром. Днем, когда светит яркое солнце, даже глаза слепит! Эта соль и есть главный враг. Она растворяется в близких к поверхности земли водах, и в результате химической реакции происходит эрозия кирпичных сооружений. Поэтому, если оставить все как есть, существует опасность, что раскопанные после четырех тысяч лет пребывания под землей руины города просто исчезнут, рассыплются в прах. При этом пакистанское правительство своими собственными силами не сможет их спасти, и ответственность за это должны нести мы, археологи всего мира. Для этого необходимо развернуть широкую международную кампанию.
      – Территория Пакистана в прошлом относилась к Индии?
      – Да. Это молодое государство, которое после Второй мировой войны отделилось от Индии и получило независимость. Пакистан делится на Восточный и Западный; этот древнейший город находится в Западном Пакистане.
      – Сэнсей ведь недавно побывал там? – вмешался в разговор Тадахиро.
      – Я действительно ездил туда, но как простой путешественник, турист, и все время, пока был там, переживал, что эти ценнейшие исторические памятники могут исчезнуть с лица земли. Стоило мне взять в руки кусок кирпича, как он тут же рассыпался в пыль. Я исходил пешком огромную территорию и пришел к выводу, что там еще непочатый край работы для археологов. На месте это тоже понимают, но так как нет средств, то новые раскопки не начинают, и все возможности используются для сохранения уже найденных памятников.
      – В Индии, должно быть, очень жарко?
      – Ничего подобного. Я был там в феврале, который считается лучшим временем года и соответствует по температуре, пожалуй, маю месяцу в Японии.
      – Ну как? Отори-кун, может, попробуем съездить? – с улыбкой спросил Тадахиро.
      – Я готова поехать, если вы меня возьмете.
      – Сейчас и для женщины это нетрудная поездка. Экспедиция, раскопки – все это только кажется большим приключением. Приключения остались в прошлом, только наука неизменна. Правда, исчезает и романтика путешествия. Если отправляться сейчас, то самолетом до Карачи, а оттуда к северу около трехсот километров. В окрестностях Мохенджо-Даро даже построили аэропорт для туристских самолетов, так что, если захотите поехать, это теперь совсем нетрудно.
      – А что означает «Мохенджо-Даро»? Наверное, эти слова имеют какой-то смысл?
      – Они означают «холм мертвых». Если мы туда доберемся, вы поймете почему. Это безмолвный, мрачный красновато-коричневый мир. Эрозия распространяется, и тебя охватывает чувство, что мир мертвых расширяет свои владения.
      Если бы в этот момент не вошел Кадзухико, то разглагольствования Хидэмото Матоба продолжались бы, наверное, еще довольно долго. Свой рюкзак и ледоруб Кадзухико где-то оставил, но одежду не сменил: он был в коротких штанах и белой рубашке с открытым воротом.
      Тадахиро радостно улыбнулся, увидев Кадзухико.
      – А, Кадзухико, спасибо, что выполнил мою просьбу. Мне Акияма рассказал. Мися не преувеличивала?
      – Нет, но сейчас уже все в порядке. Вода почти вся ушла. Отори-сан, давно вас не видел!
      – О, простите меня. – Тиёко встала навстречу Кадзухико. – Вы навестили Мися? Я совсем забросила ее.
      – Ничего страшного, меня попросил дядя. Теперь уже все в порядке, можете быть спокойны.
      – Бабушки не было дома?
      – Еще нет, и я, наверное, поступил неправильно.
      – А что такое? – вмешался Тадахиро.
      – Бабушка Мися в половине второго должна была прибыть на поезде на станцию Наганохара. Как раз в это время я и пришел на виллу в Сакура-но-дзава. Я сосчитал: чтобы добраться до виллы, потребуется около двух часов, поэтому я был там только до половины четвертого. Бабушка так и не появилась.
      – Может, поезд задержали?
      – Сейчас Ясуко-сама уже дома. Еще бы немножко, и я бы ее дождался. Однако Мися-тян беспокоилась, что отнимает у меня время, убеждала, что все уже хорошо, и в половине четвертого я ушел. Потом я побродил вокруг, чтобы посмотреть, какой ущерб нанес тайфун, и решил зайти проведать сестру Сакураи. В это время приехал Тэцуо и рассказал, что вместе с ним со станции приехала и Ясуко-сама.
      – А, значит, Тэцуо все-таки приехал.
      – Да. Чтобы участвовать в завтрашнем турнире по гольфу, он приехал на день позже и очень извинялся перед женой. – Кадзухико рассмеялся. – Похоже, она держит его в ежовых рукавицах.
      От его беспечного, улыбающегося лица веяло молодостью и свежестью. Говорят, что после войны молодые люди стали женственными, но Тиёко каждый раз, когда встречалась с Кадзухико, отмечала про себя, что по нему этого не скажешь. Довольно высокий, с хорошо развитой мускулатурой, пластичный, что, вероятно, являлось следствием его увлечения спортом, – в нем чувствовалась сила.
      – Мися почему-то позвонила мне сегодня утром и пожаловалась, что было повалено много деревьев. – Тадахиро произнес это намеренно безразличным тоном, но в его голосе чувствовалось недовольство.
      – Значит, Ясуко приехала на одном поезде с Сакураи?
      – Да. Сестре пришлось звонить извиняться перед госпожой Фуэкодзи.
      – Это еще почему?
      – Ясуко-сама и Тэцуо ехали в одном поезде, но он был настолько переполнен, что Тэцуо ее не заметил. Когда они сошли с поезда на станции Наганохара, такси уже все разобрали, Фуэкодзи не знала, как ей быть. Тэцуо оказался более дальновидным, сестра заказала ему такси из Каруидзавы.
      – А почему Тэцуо не поехал на своей машине?
      – Эта дорога ему незнакома, и он, наверное, решил, что на машине будет добираться дольше.
      – Да, в такое время ехать поездом более надежно, – подтвердил Хидэмото Матоба.
      – Когда Тэцуо садился в такси, госпожа Фуэкодзи окликнула его, и они приехали вместе. Из-за какой-то крупной автомобильной аварии дорога была на некоторое время перекрыта, поэтому они и задержались. Вилла Сакураи первая по дороге, поэтому госпожа Фуэкодзи хотела зайти и поздороваться с сестрой, но та в это время принимала ванну. – Кадзухико рассказывал спокойным голосом, улыбаясь. Слушать его было приятно: у него был красивый глубокий баритон.
      – Отлично! И о бабушке, и о внучке все позаботились. А мне-то что, собственно говоря, остается делать? – спросила Тиёко.
      Тадахиро неожиданно разразился беззаботным смехом:
      – Продолжать изводить помощника инспектора. Ты помнишь, как он негодовал по поводу твоего поведения?
      – Действительно. С точки зрения этого молодого человека, я очень плохая женщина.
      Произнеся эту фразу, Тиёко дала понять, как мало ее интересует, что о ней думают другие.
      – Дядя, а как дела там? – Не сводя глаз с Тиёко, Кадзухико обратился к Тадахиро с вопросом, который его больше всего интересовал.
      Все поняли, что под словом «там» он подразумевал виллу Кего Маки.
      – В этом деле так и нет ясности.
      – Кадзухико-кун, что ты об этом думаешь? – Хидэмото Матоба указал на стол, на котором рядом с книгами по археологии в странном порядке лежали спички. Кадзухико уже обратил на них внимание, когда вошел в комнату.
      – Сэнсей, что это?
      – На столе, за которым сидел погибший, спички были разложены в таком порядке.
      – Вы имеете в виду Маки-сэнсея?
      – Да, Маки-кун был отравлен цианистым калием, – спокойно, но с некоторым напряжением в лице пояснил Тадахиро.
      – Короче говоря, вчера вечером Маки-кун в своей студии с кем-то разговаривал. Его собеседник (или собеседница, пока неизвестно) отравил его цианистым калием. Такова версия полиции. Маки-кун, предположительно, что-то объяснял своему визави с помощью спичек. Если разгадать смысл, заложенный в расположении спичек, то есть вероятность вычислить его собеседника.
      – Асука-сан тщательно зарисовал, как были разложены спички, он считает, что это может быть клинопись.
      – А Маки-сан был знаком с клинописью? – Спрашивая, Кадзухико не отрывал глаз от спичек на столе.
      – Нет, но два-три дня назад Маки приходил ко мне и взял несколько книг о древней цивилизации Месопотамии.
      – Говорят, что Маки-кун в последнее время страдал депрессией и не мог рисовать, поэтому он искал что-то, что могло стать для него стимулом к работе, подстегнуть вдохновение. Вряд ли, конечно, он изучал клинопись с этой целью. Киндаити-сэнсей скопировал расположение спичек, и я на всякий случай тоже. А вдруг пригодится.
      – Кадзухико-сан, у вас есть какие-нибудь предположения?
      – Абсолютно никаких.
      Перестав разглядывать спички на столе, Кадзухико взглянул на Тиёко, потом обернулся к Хидэмото Матоба.
      – Может, сэнсей догадывается…
      – Мне непонятно… Во-первых, я не уверен, что это клинопись. Но если даже предположить, что Маки-сан разбирался в клинописи, то для того, чтобы что-то объяснить с ее помощью, он должен был беседовать со знатоком. А я не думаю, что в Японии много таких людей.
      Тадахиро рассмеялся, но Кадзухико его не поддержал. Он внимательно наблюдал за выражением лица Тадахиро.
      – А что Киндаити-сэнсей сказал по этому поводу? – обратился он к дяде.
      – Да ничего особенного. Он даже если что-нибудь и заподозрит, то никогда не скажет. По крайней мере пока не добудет неопровержимых доказательств.
      – Киндаити-сэнсей все еще в коттедже Маки?
      – Нет, сейчас они вроде бы поехали в «Хосино-онсэн» для встречи с Синдзи Цумура.
      – Точно, Цумура-сэнсей же сейчас в Каруидзаве.
      – Откуда ты знаешь, Кадзухико? Видел афиши?
      – Нет, я знал об этом еще до отъезда из Токио.
      – Кадзухико-сан знаком с Синдзи Цумура?
      – Нет, я никогда не встречался с Цумура-сэнсеем. У меня есть друг еще со школьных времен, Сигэки Татибана. Он изучает композицию в Токийском университете искусств и каждый год участвует в фестивале музыки в Каруидзаве, он один из организаторов. В этом году должны были впервые исполнять произведения Цумура-сэнсея.
      Около пяти часов пришли Тэцуо и Хироко, и разговор перешел на другие темы.
      Хироко выглядела очаровательно. На платье с ярким узором был небрежно накинут сочно-красный кардиган, но все было подобрано с таким вкусом, что, несмотря на интенсивные цвета, ее одежда выглядела в высшей степени элегантно. Хироко обладала аристократической внешностью, но в ее облике было что-то диковатое – результат смешения кровей отца и матери. Немного выдающийся вперед подбородок говорил о сильной воле и непокорности. Супруга Сакураи и Тиёко, видимо, были знакомы, но взаимные приветствия прозвучали довольно сдержанно.
      Когда Тиёко поблагодарила за помощь, оказанную свекрови, Тэцуо вежливо ответил:
      – Не стоит благодарности. Это госпожа Фуэкодзи заметила меня. К тому же она была не одна.
      – И кто был с нею?
      – Попутчик. Она с ним познакомилась в поезде. Он был готов проводить ее домой, но все такси были разобраны, и они не знали, что делать.
      – И вы ехали с ним до Сакура-но-дзава?
      – Нет, этот человек вроде бы направлялся к своему знакомому в Минамихара.
      – К кому же? – вмешался Кадзухико.
      – Понятия не имею, но бабушка, наверное, знает. Вел себя как джентльмен…
      Если бы это услышал инспектор Тодороку, он, несомненно, был бы польщен.
      И Тэцуо, и Хироко, должно быть, слышали о событии в Ягасаки, но молчали об этом.
      – Познакомьтесь, пожалуйста, – Хидэмото Матоба.
      – Мы уже слышали о сэнсее от Кадзухико. Как ваши успехи, сэнсей? – вежливо осведомился Тэцуо.
      – О каких успехах вы спрашиваете?
      – Папа, похоже, капитулировал? Я имею в виду экспедицию в Мохенджо-Даро.
      – А-а, вы об этом, – улыбаясь, протянул Хидэмото Матоба. – Не все сразу. Дальнейшее зависит от искусства Кадзухико-кун.
      – Да, вы правы. Что касается отца, то все зависит от Кадзухико-сан. Отец в нем души не чает, – сказала Хироко, разглядывая выставленные в стеклянном шкафу предметы.
      – У меня появился еще один влиятельный союзник. Я на него очень рассчитываю.
      – Кто же это?
      – Отори-сан. Кадзухико-кун – это Кадзухико-кун. Но все будет зависеть от нее.
      Хироко, рассматривавшая до сих пор без особого интереса диадему какого-то древнего правителя, внезапно подняла голову и посмотрела на Тиёко. На какое-то мгновение на ее лице появилось встревоженное выражение, которое быстро сменилось теплой улыбкой.
      – Отори-сан, это правда? Вы едете вместе с отцом?
      Отори засмеялась:
      – Это шутка. Но если бы я действительно согласилась сопровождать их, то Тадахиро бы точно поехал. Я ведь женщина энергичная.
      – Вам обязательно надо ехать. Если Матоба-сэнсей и Кадзухико-сан будут с отцом – все будет в порядке, но если и вы присоединитесь – я буду абсолютно спокойна.
      – А вы, Хироко, не хотите?
      Прежде чем Хироко ответила, вмешался Кадзухико:
      – Из этого ничего не получится. Дядя, скажите вы.
      – Это почему, Кадзухико?
      – Тэцуо любит, чтобы за ним ухаживали как за главой дома. Если Хироко не будет, он станет совсем беспомощным. Посмотри на его дом в Токио. Он выглядит таким жалким, как будто в нем живет вдовец.
      Тадахиро разразился таким громким смехом, что все присутствующие удивленно повернулись к нему.
      – Да-да. Когда речь идет о Тэцуо и Хироко, Кадзухико все знает лучше всех. Хорошо, Хироко мы с собой не возьмем.
      Тадахиро специально сказал это так убедительно, что Хироко, которая в ту минуту достала из шкафа диадему и держала ее в руках, не могла не рассмеяться.
      Неожиданно в комнату вбежал взволнованный Такудзо Акияма. Низкорослый, широкий в плечах, он напоминал бульдога.
      – Акияма, что случилось? Ты кого-нибудь ищешь?
      – Нет, ваше превосходительство, – он поклонился в сторону Тадахиро и продолжил: – Кадзухико-кун, уважаемые господа Сакураи, вы ничего не заметили?
      – А в чем дело?
      – В окрестностях бродит какой-то странный тип.
      – Акияма-сан, что вы имеете в виду, говоря «странный тип»?
      – Еще до того, как вы пришли, он рыскал в лесу недалеко отсюда. Не знаю, как он здесь очутился. Я попытался его схватить, но он куда-то исчез. Вы его не видели?
      – Нет.
      – Я даже его лица не разглядел. На глаза надвинута черная охотничья шляпа, на глазах – черные очки, а подбородок замотан черным шарфом.
      – Акияма, а почему вы его называете «странным типом»? – Говоря это, Хироко смотрела в сторону, и никто не видел выражения ее лица; только Тадахиро заметил, как напряглась при этом ее спина, хотя голос был спокойным.
      – Ваше превосходительство, госпожа Фуэкодзи рассказала, что она видела похожего мужчину, который вышел из зарослей около ее виллы. Он был с ног до головы одет во все черное.
      – А что, пришла госпожа Фуэкодзи?
      – Да, вместе с Мися. Наверное, чтобы выразить благодарность за сегодняшнее посещение, – сказал Акияма, обращаясь к Тадахиро.
      – Кадзухико, ты рассказал им о сегодняшнем происшествии?
      – Нет, дядя, я ничего не говорил, ведь Мися была одна.
      – А о том, что приехала Отори-кун?
      – Нет, об этом я забыл сказать.
      – Ах, так! Акияма, проводи их в гостиную. А, подожди-ка. – Тадахиро посмотрел на стенные часы. – Сейчас половина шестого. Тогда вечером все вместе поужинаем. Иди, скажи об этом. Сегодня как раз все в сборе. Скоро, видимо, и свет включат.
      – Ваше превосходительство, а как насчет этого странного типа?
      – Акияма, это на тебя не похоже. Наверное, просто кто-то заблудился.
      – Мало ли что может случиться, ваше превосходительство.
      – Ну тогда, может, тебе стоит проявить больше бдительности?
      Говоря это, Тадахиро случайно бросил взгляд на Кадзухико, который, стоя за спиной Хидэмото Матоба, вновь напряженно вглядывался в рисунок из спичек на столе.

Глава тринадцатая