– А тут еще вы случайно услышали от Хигути-сан, что Цумура поселился на соседней вилле, и поэтому приехали в Каруидзаву.
– Я слышала, что Цумура беспечен и наивен, как мальчик, и думала, что мне удастся у него что-нибудь выведать. Но не поймите меня неправильно. Я отнюдь не собиралась, узнав эту тайну, мстить Тиёко или шантажировать ее. Просто как женщина, которая в прошлом потерпела от нее поражение, в глубине сердца я мечтала почувствовать свое превосходство над ней. Киндаити-сэнсей, вряд ли вы поймете эту борьбу между женщинами.
Никто из присутствующих не сомневался в искренности сказанных ею слов.
– Я вас понял. Однако в поезде по дороге сюда вы неожиданно столкнулись с Фуэкодзи.
– Да, и подумала: «Вот странное совпадение!» Со станции я вышла сразу вслед за ним и слышала, какой адрес он назвал водителю такси. Мое сердце прямо так и сжалось от боли.
– Он назвал кемпинг «Белая береза»?
– Да. Ведь я знаю, что представляет собой это место – простую ночлежку. У меня много знакомых, и среди них есть студенты. Но даже им там неуютно.
– Поэтому на следующий день, то есть вечером пятнадцатого августа, вы пошли в кемпинг «Белая береза»?
– Нет. Я только собиралась это сделать, и в одном из магазинов на Старой дороге спросила, как пройти туда. Затем я стала спускаться по Старой дороге и внизу, на перекрестке, встретилась с Фуэкодзи, который шел с противоположной стороны. Он был сильно пьян.
– И вы шли за ним до кафе «Мимоза»?
– Да.
– По дороге произошло что-нибудь странное?
– Ничего.
– А, вот как. О том, что вы стояли у книжного магазина недалеко от «Мимозы» и, делая вид, что читаете, наблюдали за выходом из кафе, мы уже знаем. А что было дальше?
– Киндаити-сэнсей. – Нацуэ неожиданно задрожала, как в ознобе, и пристально посмотрела в лицо Коскэ Киндаити. – Дальше я расскажу все, как было. Только вы не решайте сразу, кто преступник. Я и до сих пор до конца не понимаю, что это означает, все это слишком ужасно…
– Хорошо, я вас понял. Вы рассказываете все, что вы видели, а мы проанализируем и только потом будем делать выводы.
Эта женщина так же, как и Хироко, боится ложно обвинить кого-либо своим признанием. Вероятно, Нацуэ была свидетелем чего-то ужасного, хотя и Хироко очень переживала, рассказывая про встречу с ней в день смерти Фуэкодзи. Поэтому нет ничего удивительного, что атмосфера в зале была накалена до предела.
– Я забыла сказать, что в тот вечер был густой туман. Идти по такой освещенной улице, как Старая дорога, не представляло труда, но стоило углубиться в улочки между виллами, то там и в десяти метрах уже ничего не было видно. Тогда был такой же вечер, как и сегодня.
– А вы не проходили мимо площади, где проходили танцы О-Бон?
– Да, да. Там было довольно оживленно и светло. Но только я прошла это место, из-за высоких деревьев и густого тумана совсем ничего не стало видно, и можно было ориентироваться только по уличным фонарям. Фуэкодзи был сильно пьян, все время что-то кричал, то рычал, то пытался подражать воинственным кличам американских индейцев. Думаю, он не мог заметить, что за ним следят.
Нацуэ немного перевела дух.
– Когда он дошел до перекрестка, он остановился и задумался на некоторое время. После этого сделал несколько шагов налево, а затем, передумав, пошел прямо и стал громким голосом выкрикивать какие-то фразы. Я прислушалась, что-то вроде: «Хотя женщина и родила семерых детей, не доверяй ей. Я тебе скоро покажу! Око за око, зуб за зуб…» Он кричал это во весь голос, не обращая внимания на окружающих. А потом громко рассмеялся. Было такое впечатление, что он просто истекает злобой.
Присутствующие переглянулись. Нацуэ об этом еще не знает, но они-то поняли: несомненно, в пьяном бреду его мучила мысль о Мися. Как раз в то время Ясухиса Фуэкодзи узнал, что Мися не его ребенок, и собирался шантажировать Тиёко.
– Затем… – Нацуэ хотела было продолжать рассказ, но Хибия перебил ее:
– Одну минутку, оку-сан, вы только что сказали, что Фуэкодзи сделал несколько шагов от перекрестка в левую сторону, а вы не обратили внимания, что там находилось?
– Сквозь туман можно было разглядеть множество окон, в которых горел свет. Наверное, отель «Такахара».
– И Фуэкодзи туда не пошел?
– Нет, не пошел. Он определенно собирался это сделать, но передумал.
– Ах, вот как. Ну тогда продолжайте.
– Мне становилось все труднее следить за ним. Прокричавшись, он замолчал, и мне приходилось идти только на звук его шагов. К тому же туман все сгущался. Вскоре дорога уперлась в т-образный перекресток, оттуда идет довольно крутой извилистый подъем. Фуэкодзи-сан поднялся по этому склону, я за ним, и с удивлением обнаружила, что на верху склона был мост, который ведет в Асамаин. Пока я смотрела по сторонам в поисках Фуэкодзи, звук его шагов в тумане стих.
Взглянув на Коскэ Киндаити, Нацуэ продолжала:
– За мостом дорога раздваивается. Если пойти наверх, то попадешь в Асамаин, а вниз – в Сакура-но-дзава, где, как сэнсей знает, находится вилла Фуэкодзи. Но я об этом тогда не знала и, как я поняла позже, довольно далеко прошла, даже миновала виллу. Туман становился все гуще, нависавшие с обеих сторон ветви больших деревьев превратили дорогу в своеобразный тоннель. Единственное, на что можно было ориентироваться, так это на редкие уличные фонари. Я шла-шла, но шагов все не было слышно, я даже попробовала бежать, но Фуэкодзи так и не догнала. Поэтому я решила, что он пошел в Асамаин, и поспешила повернуть назад. Когда я возвращалась обратно, то услышала слева от себя что-то похожее на женский крик. Я рефлекторно повернулась в ту сторону, однако… Что я там увидела, я и сейчас не до конца понимаю.
Нацуэ не сводила глаз с лица Киндаити. Она прижала обе руки к сердцу, как будто хотела заглушить крик своей души.
– Так что вы там увидели? – спокойно спросил Киндаити. – Говорите все как есть. Вам ведь самой лучше освободиться от этого груза и помочь нам в расследовании.
– Киндаити-сэнсей, пожалуйста, доведите это дело до конца, я расскажу вам все, что видела, – сказала Нацуэ тихо с печалью в голосе. – Ниже дороги я увидела виллу. На ее крыльце горел фонарь. С левой стороны от крыльца была комната, в которую ведет стеклянная дверь, завешенная изнутри шторой. Когда я, услышав крик, повернулась в ту сторону, то увидела на шторе силуэты, отчетливые, как в театре теней.
Далее она говорила, будто произносила заученный текст.
– Мужчина обнимал женщину, которая, кажется, отчаянно сопротивлялась. Она вроде бы была одета в пижаму. В конце концов мужчина повалил ее и накрыл своим телом. Их тени исчезли, но и после этого несколько раз были слышны придушенные, короткие крики. Потом наступила полная тишина, и свет погас.
Нацуэ замолчала. Всем стало ясно, кто была женщина, с которой Фуэкодзи имел половое сношение перед тем, как он очутился в воде. Через некоторое время Киндаити, прокашлявшись, нарушил молчание.
– Ваши впечатления можно суммировать следующим образом. Женщина лежала в кровати в пижаме, около ее подушки горел ночник. Ворвавшись, мужчина после борьбы изнасиловал ее. Верно?
– Киндаити-сэнсей, мое первое впечатление было именно такое. Но затем я сделала глупость.
– Что за глупость?
– Я решила узнать, кому принадлежит эта вилла, и подошла поближе. На табличке я прочитала: Фуэкодзи… Я сразу решила, что тень мужчины, которую я видела, принадлежала Фуэкодзи. Но моя нелепая ошибка состояла в том, что за женщину в пижаме я приняла эту… то есть Тиёко Отори.
– Оку-сан, когда и почему вы пришли к выводу, что женщина в пижаме не была Тиёко Отори? – с трудом выговорил инспектор Ямасита.
Среди множества дел, в расследовании которых принимал участие этот опытный инспектор, такого вызывающего отвращение случая еще не было.
– Ямасита-сама, послушайте, что было дальше. Киндаити-сэнсей, я видела не только это. Я стала свидетелем еще одного события, смысл которого не могу понять до сих пор.
Волнение Нацуэ, казалось, передалось всем мужчинам. Все в испуге смотрели в ее лицо.
– Оку-сан, если вы… – заговорил сдавленным голосом молодой помощник инспектора, но его остановил инспектор Ямасита:
– Хибия-кун, не лучше ли нам выслушать до конца рассказ оку-сан. Затем в том, что ей непонятно, попытаемся разобраться мы. Киндаити-сэнсей, вы согласны?
– Это будет самое лучшее. Итак, Фудзимура-сан, успокойтесь, возьмите себя в руки. Значит, вы ошибочно приняли женщину в пижаме за Тиёко Отори. И что было потом?
Подбадриваемая Коскэ Киндаити, Нацуэ немного успокоилась и продолжала:
– Спасибо, сэнсей. В то время я испытывала сильную ненависть и презрение к этой женщине, то есть к Тиёко Отори. Я подумала, что в этом и состоит ее тайна, на которую намекал Акуцу. Формально она развелась с Фуэкодзи, а в действительности продолжала отношения с ним. Именно по этой причине Акуцу, Маки и Цумура бросили ее.
– Вполне резонно. С вашими моральными принципами вы вряд ли можете одобрить такое поведение.
– Я, наверное, женщина старого склада. Хотя Акуцу бросил меня, как изношенную обувь, у меня не возникло даже мысли выйти замуж за другого мужчину.
Нацуэ печально улыбнулась и продолжала:
– Однако, Киндаити-сэнсей, я осталась там стоять не из любопытства. Я просто не могла двигаться, ноги как приросли к земле.
– Я вас вполне понимаю.
– Как долго я там стояла? Пять минут? Десять? Или дольше? Я полностью потеряла ощущение времени. Поэтому…
– Одну минутку, Фудзимура-сан, – перебил ее Коскэ Киндаити. – Когда вы там стояли, была слышна музыка с праздника О-Бон?
Нацуэ с удивлением посмотрела на Коскэ Киндаити.
– Да. Я слышала ее постоянно. Ведь было еще не поздно… Это имеет какое-то значение, сэнсей?
– Смысл этого вопроса станет ясен позже. Итак, продолжайте.
Его коллеги поняли, что он имеет в виду: раз продолжались танцы О-Бон, домработницы Рики еще не было дома.
– В это время на шторе появилась тень мужчины, и я пришла в себя. На некоторое время она исчезла из поля зрения, и у меня сложилось впечатление, что он одевается. Меня охватили отвращение и стыд, и, увидев спускающегося с крыльца Фуэкодзи, я уж было собралась броситься бежать в Асамаин. Я бы так и сделала, если бы в этот момент на крыльце не появилась девочка в пижаме, которая бежала вслед за Фуэкодзи с криком: «Папа, папа, ты забыл это!»
Все мужчины опустили глаза, а Хибия снял очки и стал их яростно протирать.
– Голос девочки был приглушен, видимо, она боялась, что ее услышат, но я отчетливо все расслышала. Когда я обернулась, Фуэкодзи уже поднялся по пологому склону и вышел на дорогу. В свете фонаря я рассмотрела фигуру в пижаме и убедилась, что это не Тиёко Отори, а еще совсем неоформившаяся девочка. Когда я осознала это, меня как будто парализовало.
Казалось, что и сейчас лицо Нацуэ свела судорога, ее взгляд был устремлен в пространство, а мускулы на щеках будто одеревенели. Она как заведенная продолжала говорить:
– Я знала, что у Фуэкодзи и той женщины была дочь, девочка по имени Мися-тян. Но была ли это Мися-тян, я не знаю, так как я ее никогда не видела, и к тому же туман не позволил рассмотреть ее лицо. Однако она позвала «папа»… А как же тень на шторе? Отец и его собственная дочь…
Да, это была ужасная правда. Даже инспекторы Тодороку и Ямасита, привыкшие ко всему старые служаки, не могли оправиться от потрясения. Казалось, что это открытие завело в тупик расследование, которое проводил до сих пор молодой помощник инспектора Хибия.
– Но Фуэкодзи не слышал голоса девочки, – механическим голосом продолжала Нацуэ. – Он был еще сильно пьян и шатающейся походкой перешел мост. Девочка бежала за ним, прижимая что-то к груди. Когда я прочитала потом газеты, то подумала, не была ли это бутылка виски.
Помощник инспектора Хибия глубоко вздохнул. С этой бутылки были сняты отпечатки пальцев только самого Ясухиса Фуэкодзи. В последнее время в связи с ростом популярности детективных романов в обществе стало широко известно, какую важную роль играют отпечатки пальцев в раскрытии преступлений. Знала ли об этом девочка, или она случайно прихватила бутылку длинными рукавами пижамы, и поэтому на ней не осталось отпечатков ее пальцев? Хибия почему-то подумал, что она, наверное, все-таки знала.
– Перейдя через мост, Фуэкодзи-сан начал спускаться вниз по склону, по которому он недавно поднялся. Девочка шла за ним, а за ней – я. Киндаити-сэнсей, я не могла иначе поступить, – всхлипывая, сказала Нацуэ, терзая дрожащими пальцами лежавший у нее на коленях платок.
– Вы поступили правильно. Успокойтесь, возьмите себя в руки. И что вы затем увидели?
– По-прежнему стоял густой туман, поэтому я почти не различала фигуры Фуэкодзи и девочки. Только иногда доносились звуки его шагов. Шагов девочки не было слышно. Вскоре я вышла на перекресток. Поскольку я была уверена, что Фуэкодзи-сан будет возвращаться той же дорогой, по которой пришел сюда, я пошла по ней. Дойдя до перекрестка, где он раньше выкрикивал эти странные слова, я поняла, что, кажется, ошиблась дорогой. Не обращая внимания на то, что меня может увидеть девочка, я ускорила шаги. Пробежав еще немного вперед, я окончательно убедилась, что ошиблась дорогой. Остановившись и немного подумав, я поняла, что постыдное любопытство сыграло со мной злую шутку, и решила возвратиться в Асамаин. Но для этого мне все равно надо было вернуться к перекрестку, откуда мне было значительно ближе идти. Когда я дошла до него, то услышала, как кто-то быстро поднимается снизу, и инстинктивно спряталась в придорожных зарослях.
Глава двадцать шестая
Кошмарный сон
Нацуэ сидела, как в трансе, с окаменевшим лицом, и только ее наполненные ужасом глаза лихорадочно блестели.
– Я забыла сказать, что в этом месте горел уличный фонарь, и в его свете я увидела лицо этой девочки в пижаме.
Нацуэ резко взмахнула руками перед лицом, как будто пытаясь отбросить от себя это страшное видение.
– Я не знаю, сколько раз потом я видела это лицо во сне. То было не лицо человека, а лицо дьяволицы, ведьмы. Нет, оно было намного, намного страшнее, чем лицо ведьмы. Перекошенное, искаженное, оно как будто в то же время смеялось. Ее тело было скрючено, как у больного рахитом, подбородок выдавался вперед, руки болтались, как у гориллы, и весь ее вид был грязный и непристойный… Нет! Нет! Это лицо я не хочу больше видеть даже во сне!
Коскэ Киндаити и инспектор Тодороку в страхе переглянулись. Они сегодня в гольф-клубе видели искаженное лицо Мися. Несомненно, Нацуэ описала его очень выразительно и верно.
– Фудзимура-сан, ну потерпите немного, постарайтесь закончить рассказ. Что вы сделали? Пошли по дороге, по которой поднималась эта девочка?
Успокоенная голосом Киндаити, Нацуэ как будто проснулась от дурного сна.
– Извините, сэнсей, я совсем не в себе… Да, я не могла не сделать этого. К тому же меня обеспокоило, что у девочки ничего не было в руках. Я почувствовала, что с Фуэкодзи что-то случилось. Подождав, пока фигура девочки не исчезнет за склоном, я поспешно бросилась в том направлении, откуда она пришла. Вскоре впереди сквозь туман что-то слабо заблестело, и когда я приблизилась, то увидела, что это бассейн. Он был обнесен оградой из железной сетки, и только в одном месте она была порвана, но, похоже, не сейчас, а уже давно. За железную проволоку в этом месте зацепился кусок белой материи, я его сняла и увидела, что это был лоскут ткани, видимо, оторванный от пижамы девочки.
Услышав это, помощник инспектора Хибия застонал.
– Хибия-сан, я даже не знаю, как мне просить у вас прощения, если то, что я унесла с собой этот кусок ткани, помешало расследованию. Однако в тот момент я еще не знала, что я увижу в бассейне. В воде был Фуэкодзи, в одних трусах. С одного взгляда было ясно, что он уже мертв. На следующее утро я сбежала из Каруидзавы. Киндаити-сэнсей, – Нацуэ повысила голос, – я не понимаю всего этого. Я не знаю, была ли смерть Фуэкодзи самоубийством, убийством или просто несчастным случаем. Если это было убийство, то почему эта девочка, Мися-тян, убила своего отца? И почему Фуэкодзи-сан изнасиловал свою дочь? Или он был просто мертвецки пьян?
После тяжелого молчания Коскэ Киндаити печально посмотрел на Нацуэ и сказал:
– Об этом вы, наверное, когда-нибудь узнаете. Уверенность в том, что Фуэкодзи и Мися являются кровными родственниками, отцом и дочерью, очень помешала следствию. Большое вам спасибо. После вашего рассказа у нас будто спала пелена с глаз.
– Я до сих пор ничего не могу понять, так все перепуталось в моей голове. Мне так страшно. Я не могу забыть лицо этой девочки… Вскоре присутствующий здесь… его, кажется, зовут Кондо-сан, пришел ко мне и спрашивал, что я думаю о смерти Акуцу. И тогда я поняла, что полиция подозревает, что то была не случайность, то было убийство.
– Кстати, а вы что думаете о причине смерти Кэндзо Акуцу?
– Киндаити-сэнсей, возможно, это не был просто несчастный случай. Однако слишком невелика вероятность того, что это убийство.
– Я тоже так считал, но когда произошло несчастье с Фуэкодзи, мы задумались…
– Кондо-сан, я должна попросить у вас прощения, что не рассказала о том, что видела вечером пятнадцатого августа. Я понимаю, что это означает отказ от сотрудничества с полицией.
– Да полно, полно, – успокаивающим тоном отвечал инспектор Ямасита. – В том, что вы тогда промолчали, нет ничего удивительного. Мы очень благодарны, что вы сейчас были так откровенны. Однако, Киндаити-сэнсей, продолжайте.
Коскэ Киндаити сочувственно посмотрел на Нацуэ.
– Фудзимура-сан, мы понимаем, что вы очень устали, но хотели бы задать вам еще несколько вопросов. Позавчера вечером вы не заметили что-нибудь необычное в бунгало Цумура?
В глазах Нацуэ вновь появился страх.
– Киндаити-сэнсей, позавчера вечером я… – быстро начала Нацуэ, но затем неожиданно, как бы передумав, сказала: – Извините, но мне трудно продолжать. Я должна немного успокоиться.
– Да-да. Пожалуйста.
Нацуэ некоторое время сосредоточенно смотрела на свои сложенные на коленях руки, затем, подняв влажные от слез глаза, начала говорить:
– В этом году я приехала в Асамаин главным образом из-за дочери Фуэкодзи. Слишком часто образ страшной ведьмы мучил меня во сне, поэтому я хотела побольше узнать о ней. Но это не означает, что у меня совсем не было интереса к Цумура. Я подозревала, что если Цумура действительно бросил Тиёко Отори, то это было как-то связано с этой девочкой. Теперь я перехожу к тому, свидетельницей чего я была вечером позавчерашнего дня.
Видя, как ужас вновь охватывает Нацуэ, все застыли в напряженном ожидании. Что же могла она там увидеть?
– Киндаити-сэнсей, я и в этом случае не совсем понимаю, что именно довелось мне увидеть, поэтому не могу сказать, насколько вам поможет то, что я расскажу… Позавчера вечером около восьми часов было отключено электричество. После этого Мисао-сан включила фонарь на батарейках, и мы сидели и разговаривали. Но говорить особенно было не о чем, телевизор не работал, поэтому в половине девятого я поднялась на второй этаж с фонариком, который мне одолжила Мисао-сан. Второй этаж на вилле Мисао обставлен в японском стиле, поэтому там нет кровати, и я спала на матраце, постеленном на татами. Когда я задвигала шторы на окнах, то бросила взгляд на соседнее бунгало, оно хорошо просматривается со второго этажа. В холле то появлялся, то пропадал свет, и я подумала, что свечи задувает сквозняк. И действительно, вскоре я услышала звук закрываемого окна. Тогда мне показалось странным, что Цумура-сан такой рассеянный. Ветер был уже довольно сильный, поэтому лучше было бы сначала закрыть окно, а потом уже зажигать свечи.
– Вы сказали, что было около половины девятого?
– Да, если точно, то восемь часов тридцать пять минут.
– Вы считаете, что в это время в холле бунгало был Цумура?
– А что я еще могла подумать? В городе были расклеены афиши, извещающие о концерте, но я решила, что из-за отключения электричества концерт просто отменили.
– Резонно. И что было дальше?
– Дальше я залезла в постель и некоторое время читала книгу. Однако при свете фонаря читать было трудно, да и батарейки было жалко, поэтому в девять часов десять минут я выключила свет и собиралась заснуть. Но как раз в это время я услышала, как к бунгало подъехала машина. Я всегда была любопытна, поэтому потихоньку встала, немного раздвинула шторы и посмотрела вниз. Машина подъехала к самому крыльцу, и из нее вышел мужчина. На улице было темно, хоть глаз выколи, но зажженные фары светили в нашу сторону, мужчина оставил их невыключенными, поэтому его фигура была хорошо видна. Я подумала, что он имеет какое-то отношение к миру богемы, так как он был одет в длинную блузу, которая доставала ему до бедер.
– Вы когда-нибудь встречались с Кего Маки?
– Нет, ни разу. Правда, когда он женился на Тиёко Отори, в каком-то журнале я видела его фотографию. Неужели?…
– Да, это был он. Мужчина вошел внутрь?
– Да.
– Вам удалось разглядеть того, кто в это время был в доме?
– Нет, тогда я не видела. Но…
– Но что?
– Я подумала, как это неудобно – принимать гостя, когда нет света. И уже решила было опять лечь, но задержалась, потому что увидела нечто, вновь подогревшее мое любопытство.
– Что это было?
– Сразу после того, как гость вошел, от черного хода украдкой отошел человек и через боковое окно стал наблюдать за тем, что происходит внутри.
– О! – раздался удивленный возглас помощника инспектора Хибия.
Нацуэ, видимо неправильно истолковав его чувства, повысила голос:
– Я ничего не придумываю! Кто-то, таясь, действительно стоял у окна, и мне это показалось очень странным.
– Фудзимура-сан, – успокаивающим голосом произнес Киндаити, – мы не сомневаемся в том, что вы рассказываете. Вы подтвердили то, что нам уже было известно: мы обнаружили следы пребывания у дома третьего человека. Ваши показания для нас очень важны, и мы просим рассказать все как можно более подробно.
– Хорошо.
Нацуэ глубоко дышала, пытаясь преодолеть волнение от нахлынувших воспоминаний; взгляды всех присутствующих были устремлены на ее лицо в ожидании рассказа о страшных событиях, свидетелем которых она оказалась.
– Если смотреть на бунгало из моего окна, то видны его передняя и правая стены. У меня создалось впечатление, что этот человек уже некоторое время находился возле дома, но, увидев подъезжающую машину, спрятался за бунгало, а когда гость вошел внутрь, вышел из укрытия.
– Скорее всего, так и было. И что было дальше?
– Этот человек… Вокруг была непроглядная темень, но в отраженном свете фар кое-что все-таки было видно. Так вот. Этот человек, видимо, хотел разглядеть происходящее внутри дома, но окно расположено довольно высоко. Тогда он принес камень или что-то такое и пристроил его под окном, взобрался и стал смотреть внутрь.
– Как он был одет?
– Этого я не могла рассмотреть. Фары светили в мою сторону, поэтому такие подробности я видеть не могла. Что я отчетливо разглядела – у него за спиной был модный в последнее время рюкзак. Теперь я уже не могла отойти от окна.
– Все это очень интересно. Пожалуйста, продолжайте.
По лицу Нацуэ было видно, что ей опять стало страшно, ее колотил нервный озноб.
– Я посмотрела на часы и поняла, что стою у окна уже около пятнадцати минут. Неожиданно человек, за которым я наблюдала, спрыгнул с камня и бросился ко входу в дом, мне показалось, что с совершенно определенными намерениями – он собирался на кого-то напасть. Я думаю, он услышал, что кто-то побежал от крыльца. Нет, само крыльцо из моего окна не видно, я так думаю, потому что человеческая тень быстро пересекла сноп света от фар. Но я узнала… эту девочку, будто скрюченную рахитом… Нет, лица я не могла рассмотреть, она была слишком далеко. Но согнутая спина, выдвинутый вперед подбородок, болтающиеся руки… В прошлом году, пока она медленно проходила мимо меня, я запомнила ее на всю жизнь. Позавчера она как ветер пересекла свет фар и завернула за машину. Через мгновение она появилась на велосипеде, который, видимо, был спрятан за домом, и быстро поехала вниз по склону.
Велосипед! У Мися есть велосипед. Все с волнением переглянулись.
– Но прежде чем она умчалась вниз по склону, произошло следующее: как только эта девочка выехала из-за машины, наперерез ей бросился мужчина, который заглядывал в окно, и загородил ей дорогу. Я успела заметить, что это был молодой человек. У него был карманный фонарик, и он осветил лицо девочки. С громким криком она направила на него велосипед, сбила с ног и скрылась из виду. Человек что-то закричал, но сильный порыв ветра отнес слова в сторону, я не расслышала. Затем он вскочил и со всех ног побежал вслед за велосипедом. Это все, что я видела.
Нацуэ выглядела смертельно уставшей, она откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Стали заметны мелкие морщинки, испещрившие все ее лицо, – следы горестей и унижений, которые пришлось пережить этой женщине в последние годы.
Коскэ Киндаити попробовал подбодрить ее:
– И что потом?… Что вы делали потом?
– Киндаити-сэнсей, я больше не могу, мои силы на исходе… Я подумала, что в соседнем доме произошло что-то страшное. Потихоньку задвинула шторы и легла в постель. Но заснуть не могла и фонарик боялась зажечь, потому что свет могут заметить и понять, что я подглядывала. Взяв фонарик, я встала с постели и на лестнице посмотрела на наручные часы. Было девять часов тридцать восемь минут.
В это время Синдзи Цумура еще должен был находиться на вилле Сакураи.
Трудно поверить, но Нацуэ Фудзимура два года подряд становилась свидетельницей ужасных событий. Может быть, то была расплата за ее ненависть и зависть по отношению к Тиёко Отори? И могут ли эти события каким-то образом повредить Тиёко? Или?…
– Киндаити-сэнсей, это все, что я знаю. Потом я спустилась на первый этаж и попросила разрешения Мисао-сан переночевать в ее комнате. Я не должна была этого делать, я только возбудила ее любопытство, а чем это закончилось, вы знаете.
Мисао Хигути поместили в больницу в состоянии острого психического расстройства. Как долго будет продолжаться лечение, пока было неизвестно.
Увидев, что Нацуэ, пошатываясь от пережитого заново потрясения, встает, Киндаити спросил:
– Куда вы теперь?
– Мне необходимо отдохнуть. Но прежде я навещу Мисао-сан, она из-за меня оказалась на больничной койке.
– Вас кто-нибудь проводит. Простите, можно еще несколько вопросов? Ну потерпите еще чуть-чуть!
– Если только недолго…
– Когда вы наблюдали за соседним бунгало, вам слышна была музыка с танцев О-Бон?
Нацуэ слегка наклонила голову, припоминая, и устало ответила:
– Иногда. Порывы ветра то заглушали ее, то будто приносили на своих крыльях.
– Последний вопрос: вы не слышали, как отъезжала машина?
– Слышала, Киндаити-сэнсей, но в какое время, не могу сказать. Рядом со мной была Мисао-сан, и я не решилась включить фонарик, чтобы посмотреть на часы. Возможно, это было через полчаса или час после того, как я легла в постель рядом с Мисао-сан… В это время ветер усилился и порывами шел дождь.
Попрощавшись, Нацуэ Фудзимура нетвердой походкой уставшего до смерти человека вышла из комнаты. Детектив Кондо проводил ее до выхода и сразу же вернулся.
– Киндаити-сэнсей, нам теперь понятно, что между Синкити Тасиро и Мися существуют какие-то отношения. Ему определенно удалось догнать Мися, и между ними что-то произошло.
– Тасиро еще до приезда сюда, наверное, что-то знал о Мися. Если в прошлом году он слышал о ней от Фуэкодзи в кемпинге «Белая береза»… – Помощник инспектора Хибия не успел договорить, так как в зал, запыхавшись, вбежал детектив Ямагути, который дежурил около бунгало Синдзи Цумура.
– Вот это было найдено в тайнике на чердаке. – Он выложил початую бутылку виски и стакан. – Виски пахнет цианистым калием. Кроме того, в поясе погибшего были обнаружены кое-какие вещи и странные картинки.
Ямагути вынул сложенный вчетверо листок нотной бумаги, на одной стороне которого были написаны ноты, а на другой то, что детектив только что назвал «странными картинками». Там были тщательно вырисованы спички, расположенные в определенном порядке. Кроме того, в поясе был обнаружен пустой конверт, адресованный Синдзи Цумура в Асамаин. В качестве отправителя был указан Сигэки Татибана из Токио.
– Это интересно, – сказал Коскэ Киндаити, рассматривая расположение спичек на оборотной стороне листа нотной бумаги, и невольная улыбка появилась на его губах. – О чем нам говорит наличие этого рисунка? Да о том, что отравленный Кего Маки не упал лицом на стол, а откинулся назад. Поэтому, когда Синдзи Цумура вернулся домой с виллы Сакураи, расположение спичек на столе оставалось ненарушенным. Аккуратный, хотя и довольно легкомысленный, Синдзи Цумура тщательно зарисовал их и попытался воссоздать в студии Маки в Ягасаки.
– Киндаити-сэнсей, что же означает этот рисунок? – не сдержал любопытства инспектор Ямасита.
– Это генеалогическое древо семьи дальтоников. Оно показывает, как в поколениях передается ген дальтонизма. Ямасита-сан, только не подумайте, что я эрудит. Просто я как-то расследовал дело, где фигурантом был дальтоник, поэтому кое-что знаю о дальтонизме. Когда я увидел спички в студии Кего Маки, то обратил внимание на то, что сложена эта, как мы тогда думали, головоломка из спичек четырех разных видов. У меня возникло предположение, которое превратилось в уверенность, когда я проверил его в энциклопедии на вилле Нандзе в Минамихара. Хотите – объясню?
– Да, конечно.
– Так вот, Цумура рисовал одноцветной шариковой ручкой. Зеленые головки спичек он зачеркивал косыми линиями, и они означали мужчин. Целая спичка с зеленой головкой – это здоровый мужчина, а спичка с зеленой головкой, надломленная посередине, означает мужчину-дальтоника. Красные головки Цумура полностью закрашивал, и они означают женщин. Целая спичка с красной головкой – это здоровая женщина, а надломленная означает женщину, которая сама не является дальтоником, но может передать дальтонизм по наследству. Посмотрите на эту схему расположения спичек, и вы увидите все четыре условных обозначения. Это древо – только один пример. Кего Маки довольно подробно изучил проблему дальтонизма.
