– Да перестаньте же. Я не имею никакого отношения к этому мужчине. Мы просто случайно оказались в одном поезде.
– Ах, вы выдали себя. Как говорят, не спрашивайте, проговорится сам. Однако это странно, не правда ли? Я в последнее время читаю много детективных романов, главным образом иностранных. У меня-то самой нет никакого интереса к расследованию преступлений. На самом деле я всегда сочувствую преступнику. Однако в детективных романах преступника в конце концов обязательно ловят. Я все время удивляюсь, что они за дураки. Я бы более умно смогла все обставить. Поэтому недавно я решила каждый день как будто бы убивать по одному человеку, так сказать, придерживаться принципа: в день по одному убийству. Интересно, да? Причем убиваю разными способами. Ха-ха-ха!
Мисао постепенно приходила все в большее возбуждение, однако продолжала довольно умело управлять машиной.
– Послушайте, я только что сказала: «Не спрашивайте, проговорится сам». Вы, значит, были знакомы с первым мужем той женщины? Разве это не странно, что, приехав вместе с вами, он на следующий день умер самым странным образом? Это случилось пятнадцатого августа прошлого года, в день праздника О-Бон. Вернувшись, я посмотрю в дневнике, нет, я все хорошо помню и без дневника: у меня очень хорошая память, так как я настоящая мисс Марпл.
По мере того как Мисао все больше возбуждалась, она становилась все более говорливой и делала все более странные заявления. Мисс Марпл – пожилая дама из детективных романов Агаты Кристи, которая в силу своей наблюдательности способствовала раскрытию многих преступлений. Если уж Мисао захотелось стать новой мисс Марпл, ей прежде всего необходимо было отказаться от сочувствия к преступникам и, приноровившись к новому мировоззрению, овладеть профессией детектива.
– В тот вечер вы одна пошли смотреть танцы О-Бон. Был густой туман, сыро, у меня начался приступ невралгии. Невралгия очень неприятная болезнь, при ее обострении постоянно находишься в подавленном настроении. Поэтому я осталась дома. Мне было не до танцев, свет был не мил, не то что… А вы ходили, и с тех пор стали как-то странно нервничать. Во сколько же вы вернулись?… В девять часов, в десять, в одиннадцать?… Надо будет посмотреть в дневнике. Но что я хорошо помню, так это то, что вы вернулись бледная как полотно, и вас била крупная дрожь. Я еще тогда подумала, что вы простудились. Вы большими глотками пили виски, которое принесли с собой, и я спросила, с каких это пор вы стали выпивать.
Лицо спутницы Мисао было закрыто вуалью, но даже сквозь вуаль было заметно, как она побледнела. Мисао чувствовала ее страх и отчаяние, но, испытывая наслаждение, не могла остановиться.
– На следующее утро вы поспешно уехали в Токио. Тогда я ничего не поняла, но в вечерних новостях по телевизору сообщили о несчастном случае. Меня как молнией пронзило: вот, оказывается, в чем дело, и подробненько описала в дневнике все события предыдущего вечера.
– Вы что же, думаете, что это я его убила?
– Убила? Вот это да! Опять проговорилась. Все-таки он был убит? А в газете это было преподнесено как самоубийство или несчастный случай. Ладно, ладно. Вам не о чем волноваться. Я ведь всегда на стороне преступника. Но вы и вчера вечером вели себя очень странно. Во сколько же это было? Я для своего возраста сравнительно хорошо сплю, потому что совесть у меня спокойна.
Эта женщина в мечтах совершала каждый день по убийству и при этом имела спокойную совесть. То ли Мисао была такой уж закоренелой оптимисткой, то ли воспринимала все человечество как марионеток в кукольном театре.
– Вы среди ночи прибежали ко мне в комнату и попросились переночевать со мной: якобы поднялся сильный ветер, на втором этаже все ходит ходуном, и поэтому вы не можете заснуть. У меня двуспальная кровать и вроде бы вы не должны были мне мешать, но все же я долго не могла уснуть, ведь вы все время ворочались и громко стонали. Из вашей комнаты на втором этаже хорошо видно соседнее бунгало. Накануне вы видели что-то происходившее внутри виллы, которую арендует Синдзи Цумура. Когда вы залезли ко мне в постель, ваша пижама была влажной. Значит, вы потихоньку выходили из дома. Какая досада, что я спала! Но ведь у меня чистая совесть.
Мисао ухмыльнулась. Это была улыбка садиста перед последним ударом. Увидев лицо Мисао в зеркале заднего вида, ее спутница съежилась от страха.
– Послушайте, Нацуэ-тян, как вы это сделали? – спросила Мисао неприятно ласковым голосом.
– Что вы имеете в виду?
– Прекратите притворяться, вы все прекрасно понимаете! Я имею в виду цианистый калий.
Ее спутница содрогнулась от ужаса. Почувствовав это, Мисао торжествующе улыбнулась, наслаждаясь своей властью над подругой.
– Если вы будете утверждать, что не знаете, что такое цианистый калий, со мной это не пройдет. Сколько лет тому назад? Когда ваш муж ушел к той женщине, разве вы не приехали в Асамаин и не привезли с собой цианистый калий, чтобы умереть вместе со мной, потому что меня тоже бросил муж? Но, к вашему великому сожалению, меня муж не бросал. Мы даже не разведены. Просто муж страшно раздражал меня, поэтому я на время уступила его другой женщине. Другими словами, дала ему в руки игрушку. Но он скоро вернется ко мне, упадет на колени и будет просить прощения. Да-да! Именно так!
Сколько лет живет эта женщина с подобными мыслями? Сколько лет она каждый божий день ждет телефонного звонка или письма, ждет, что муж придет сам и падет перед нею ниц? Но когда наступает вечер, а потом ночь, она выдумывает тысячи способов, как убить мужа и эту ненавистную женщину, и в конце концов сформулировала свой принцип: каждый день по одному убийству.
– В то время вы совсем обезумели и только твердили: умрем, прошу вас, давайте умрем, уйдем вместе в другой мир. Я вам сочувствовала и даже горько плакала. Однако не заблуждайтесь. Я плакала потому, что была тронута до глубины души вашей печальной историей, а у меня для грусти не было причин. Это только вы были брошены своим мужем, но не я. Поэтому подумайте над тем, что я сейчас сказала, подумайте еще раз.
В действительности все было как раз наоборот. Возможно, что о самоубийстве и заговорила ее спутница, однако Мисао настолько активно откликнулась на это предложение, взвинтив себя чуть ли не до состояния помешательства, что ее подруга, испугавшись, поспешно вернулась в Токио. Но факт остается фактом: у нее все-таки был цианистый калий.
– Послушайте, как вам удалось отравить человека цианистым калием? Просто восхитительно! Как вы это сделали? Расскажите, пожалуйста. Вам не о чем беспокоиться. Я ведь вам говорила, что я всегда на стороне преступника.
– Мисао-сан, – наконец-то откликнулась ее спутница, и голос ее был резок. – Допустим… допустим даже, что я отравила вчера этого человека, но какой у меня может быть мотив? Зачем мне надо было отравлять цианистым калием совершенно постороннего человека?
– Он не был для вас посторонним человеком, так как являлся третьим мужем той женщины!
– Ну и что? Зачем мне его травить?
– А затем, что это вы убивали одного за другим мужей этой женщины, для отвода глаз ни разу не повторившись в способе убийства.
– Вот это да! Значит, я убила и своего собственного мужа?
– Конечно. Он был самым ненавистным для вас, и вы принесли его в жертву первым.
– Но ведь у меня даже машины нет, и водить я не умею.
– Поэтому вы наняли убийцу. Это сейчас очень модно, об этом постоянно пишут в газетах.
– Наняла… – Спутница замолчала и задумалась на некоторое время. – Тогда объясните, Мисао-сан, а почему я должна была убивать других мужей этой женщины?
– Все очень просто. Чтобы свалить вину на другую женщину и отправить ее на виселицу. Вы потрясающая женщина, за это я вас и люблю! Вы обязательно добьетесь своего. Вот и цианистый калий приготовили. А для той женщины это будет достойным наказанием. Да, вы восхитительная женщина!
– Подождите меня хвалить. Но ведь нужно, чтобы и у той женщины был мотив. А ей-то зачем?
– Неужели вы не понимаете? Эта женщина сейчас влюблена в человека, который должен стать ее пятым по счету мужем. Многовато, согласитесь, тем более что предыдущие четверо живы и здоровы. Конечно, нынешний-то хорош! Красавец, потомок знатного рода, крупная фигура в послевоенном деловом мире! Вы меня извините, но ваш муж и в подметки ему не годится. Поэтому нет ничего странного в том, что эта женщина захотела убить парочку-другую предшественников.
– Она настолько влюблена, что и при живых мужьях готова пойти за ним в огонь и в воду.
– Вот именно! Решительности ей не занимать.
– Но разве сможет будущий муж любить женщину, руки которой запачканы кровью?
– Да именно он и подстрекал ее! Предыдущие мужья для него как бельмо на глазу!
– Но если мужчина по-настоящему любит женщину, разве бы он так поступил?
– Этот мужчина – ужасный человек. Он сумел возродить корпорацию «Камито санге», которая почти обанкротилась после войны. Ему ничего не стоит убить хоть десяток человек. Он живет по принципу: если кто-то мешает – надо его убрать.
Мнения Мисао менялись с калейдоскопической быстротой, и хотя со стороны это выглядело нелепо, она получала от своих рассуждений большое удовольствие.
– Ой, что же теперь делать! – неожиданно закричала Мисао.
– Что-нибудь случилось?
– Они включили свет.
– Но ведь электричество давно уже дали! Скоро мы подъедем к Асамаин. Будьте осторожны. Неприятно застрять, как в прошлом году.
Машина подъехала к мосту, по которому в этот день уже дважды проезжал Коскэ Киндаити. Когда «рено» Мисао приближался к мосту, две машины спустились со стороны Асамаин и, сделав крутой разворот, направились в сторону Сакура-но-дзава.
– Это ведь полицейские машины? Что-то произошло в Асамаин.
– Мисао-сан, – со страхом в голосе спросила ее спутница, – вы намерены рассказать полиции то, что рассказали мне?
– Ничего подобного! Я всегда на стороне преступника. К тому же я очень не люблю полицейских. Они похожи на ослов: ничего не соображают и на них нельзя положиться.
Когда у Мисао были неприятности с мужем, она хотела вернуть себе особняк в Дэн'эн-тефу и по этому поводу неоднократно обращалась в местное полицейское управление, однако так ничего и не добилась. Случилось так, что полицейский, который каждый раз беседовал с ней по этому вопросу, имел большие уши, и поэтому она стала называть всех полицейских ослами.
Когда они поднялись на холм Асамаин, то увидели, что внизу стоит несколько машин, в бунгало Синдзи Цумура во всех окнах горит свет, а вокруг суетятся какие-то люди.
– Действительно, что-то произошло. Что же вы там видели вчера, а? – Любопытство японской мисс Марпл вспыхнуло с новой силой.
– Пожалуйста, ничего не рассказывайте этим людям. Придет время, я сама все расскажу, обещаю прежде посоветоваться с вами. Но до того прошу вас ничего не говорить.
– Хорошо-хорошо. Я все понимаю. Я уже несколько раз говорила, что я всегда на стороне преступника… то есть на вашей.
Когда, миновав бунгало Синдзи Цумура, они подъехали к своему дому, к ним подошел полицейский в штатском. Это был элегантный молодой детектив Фурукава.
– Извините, вы случайно не Мисао Хигути-сан?
– Да, я Мисао Хигути, а в чем дело?
Мисао с трудом выбралась с узкого водительского сиденья «рено». Госпожа Хигути была довольно крупная женщина с благородными чертами лица, которое портил мутный левый глаз – результат недавнего внутреннего кровоизлияния, одетая в черный костюм с рисунком, изображающим цикад с расправленными крыльями.
– Что-нибудь случилось? – полюбопытствовала Мисао.
– Кое-что… В связи с этим я и хотел задать вам несколько вопросов.
– Ах, вот как. Послушайте, – обратилась она к своей спутнице, которая пряталась внутри автомашины. – Идите в дом и включите всюду свет. Я не люблю, когда темно.
Затем она повернулась к полицейскому Фурукава:
– Так что вас интересует? – При этом она сделала несколько шагов в сторону своей виллы и с величественным видом осмотрела окрестность.
– Сейчас, одну минуточку… – Фурукава мельком взглянул на сидевшую в машине женщину.
Если бы на его месте были инспектор Тодороку или детектив Кондо, то они, конечно же, обратили бы внимание на то, что перед ними та самая Нацуэ Фудзимура, которую бросил Кэндзо Акуцу ради того, чтобы жениться на Тиёко Отори.
Нацуэ Фудзимура училась в той же школе в городе Сэндай, а затем в том же женском Университете искусств, что и Мисао Хигути. Когда после развода с мужем ей пришлось покинуть театральный мир, она вела тихий образ жизни, устроившись на работу в женский журнал мод, который принадлежал ее подруге по университету.
Тот факт, что помощник инспектора Хибия ничего не знал о ее приезде в Каруидзаву в прошлом году во время несчастного случая с Ясухиса Фуэкодзи, нельзя не рассматривать иначе, как крупный промах в расследовании, значительно осложнивший дальнейший ход следствия.
Глава шестнадцатая
Семейный обед на вилле «Бандзандзо»
Ясуко Фуэкодзи неожиданно почувствовала какое-то беспокойство, будто холодный сквозняк прошелся по комнате, правда, никто, кроме нее, этого не заметил. «Просто я старая», – подумала Ясуко.
За столом царила оживленная атмосфера, как это бывает, когда собираются хорошо знакомые между собой люди. Из отеля «Такахара» был приглашен повар, еда была выше всех похвал, во время беседы присутствующие не забывали обращаться к Ясуко и называли ее почтительно «баба-тяма». Особенно внимательна к бывшей свекрови была Тиёко. Больше всех говорили за обедом Тэцуо Сакураи и Кадзухико Мураками, которые своими шутками и рассказами веселили присутствующих. Хидэмото Матоба был здесь впервые и держался несколько скованно, все остальные чувствовали себя совершенно свободно. Только Ясуко, человек старшего поколения и другого воспитания, была сдержанна и относилась к присутствующим свысока. Разговор вертелся, конечно же, вокруг завтрашнего турнира по гольфу. Почти все присутствующие собирались в нем участвовать и сейчас дружно согласовывали последние детали. Все были радостно возбуждены, лишь Ясуко высказала свое неудовольствие по поводу того, что Мися собирается принять участие в турнире.
– Но, оку-сан, почему бы ей и не попробовать? – удивился Кадзухико. – Мы с ней потренировались – у Мися хорошие способности.
Супруги Сакураи поддержали Кадзухико, и он обратился к Тиёко за разрешением взять Мися под свое покровительство. У Тиёко энтузиазм Кадзухико вызвал легкую улыбку. Она сказала:
– Я не возражаю, но решение принимает бабушка.
Во главе стола сидел Тадахиро, а предназначенное для хозяйки место напротив него занимала Тиёко. Справа от Тадахиро сидели Ясуко, Хироко и Кадзухико. Напротив Ясуко расположился Хидэмото Матоба, потом Тэцуо и Мися. Тиёко выглядела счастливой, сидя между Кадзухико и Мися.
Поддавшись непринужденной обстановке за столом, Ясуко постепенно успокоилась и перестала возражать против участия Мися в завтрашнем турнире. Тадахиро не вмешивался в обсуждение и только улыбался, отчего в уголках его глаз собирались морщинки. Гостей обслуживали Таки и ее помощница Тодайко, Акияма нигде не было видно. Ясуко отметила про себя, что обед был организован по первому разряду.
Завтра – годовщина смерти Ясухиса. Ясуко не испытывала к нему большой любви, но ради приличия хотела отслужить скромную поминальную службу в Каруидзаве, однако понимала, что говорить об этом здесь не следует.
Когда кто-то упомянул в разговоре Мохенджо-Даро, Хидэмото Матоба сразу оживился и стал увлеченно рассказывать об этом археологическом памятнике. Тадахиро с интересом его слушал. У Ясуко сложилось впечатление, что археолог хочет затащить туда Тадахиро, и она задумалась, что будет с Тиёко, если ему удастся это сделать. Речь Матоба становилась все более пылкой, Тадахиро слушал его с большим вниманием, но дело пока, к счастью, только этим и ограничилось.
Вскоре обед подошел к концу, и все перешли в соседнее помещение. Это был зал площадью более тридцати метров, потолок его был выше проходящей на уровне второго этажа галереи, его освещала огромного размера люстра и настенные бра. По сторонам арочных дверей, ведущих на веранду, были расположены прямоугольные окна. Потолок веранды, которая была построена в колониальном стиле, имел ромбовидную форму, с потолка через определенные промежутки свешивались люстры той же формы, что и люстра в зале, но меньшего размера. Высокий потолок в зале был задуман для того, чтобы летом здесь было попрохладнее, а для холодного времени года в углу была построена большая изразцовая печь в исламском стиле, который был моден на рубеже XIX–XX веков, в эпоху Мэйдзи. По всему залу были расставлены сделанные из тростниковой пальмы – ротанга – кресла с большими веерообразными спинками, и рядом с каждым стоял небольшой столик из этого же материала. Вся обстановка располагала к отдыху и непринужденной беседе.
Ясуко хотела было попрощаться, когда все встали из-за стола, но решила, что будет неприлично уйти сразу после обеда, и прошла вместе со всеми в зал. Атмосфера эпохи Мэйдзи, воссозданная в зале, потрясла ее.
Когда Хироко попыталась выяснить у Ясуко подробности утреннего приключения, в комнату вошла Таки и произнесла:
– Телефонный звонок от Киндаити-сэнсея.
Настроение присутствующих мгновенно изменилось, будто подуло холодным ветром. Все замолчали и посмотрели на Тадахиро. После некоторого колебания тот сказал:
– Что ж, я сейчас подойду к телефону.
В зале, конечно, был телефонный аппарат с длинным шнуром, позволявший говорившему перемещаться в любое место зала. Однако Тадахиро вышел из комнаты, и в зале воцарилось тревожное ожидание. Похоже, все гости Тадахиро, кроме Ясуко и Мися, знали, кто такой Коскэ Киндаити.
– Что случилось? Кто-то пришел? – дрожащим тихим голосом спросила впечатлительная Мися, явно напуганная переменой настроения гостей.
– Ничего не случилось. Не нужно волноваться, – шепотом успокоил ее Кадзухико, но и его голос звучал уже не так бодро, как прежде.
Минут через десять вернулся Тадахиро. Ясуко решила, что сейчас самое время попрощаться, и уже начала вставать с намерением выразить благодарность за гостеприимство, как Тадахиро остановил ее жестом руки.
– Нет-нет, оку-сан, задержитесь еще на некоторое время. Дело в том, что этот звонок… – Тадахиро нахмурил брови, – был из вашего дома в Сакура-но-дзава.
– Из моей виллы?…
– Да. Простите, но я не захотел за обедом рассказывать вам, что сегодня утром здесь, в Каруидзаве, было обнаружено тело убитого Кего Маки.
Ясуко молча пристально вглядывалась в лицо Тадахиро. Она и обычно-то держалась очень прямо, но сейчас, когда все мышцы ее спины напряглись, она напоминала хищную птицу, замеревшую в готовности броситься на свою жертву. Лицо сохраняло каменное выражение. Молчание затягивалось, и все, затаив дыхание, ждали, что будет дальше. Наконец Ясуко заговорила:
– Его тоже нашли в бассейне Камито?
– Нет, Маки был найден мертвым в своей студии.
– Вы сказали, что он убит?
– Да, причина смерти – отравление цианистым калием.
Тэцуо и Хироко еще не знали о цианистом калии, и сейчас оба затаили дыхание. Выражение лица Ясуко стало еще более суровым.
– Маки-сан выпил цианистый калий сам или?…
– Кажется, у полиции еще нет твердого мнения на этот счет, но сейчас они начали расследование, основываясь на подозрении, что это было убийство.
– А какое это все имеет отношение к моей вилле?
– Мне самому не совсем ясно. Я понял, что они хотели допросить по этому делу Синкити Цумура. Вы, наверное, знаете, что он приехал на фестиваль музыки в «Хосино-онсэн»?
– Он и в прошлом году приезжал, – ответила Ясуко резко. Но что она хотела этим сказать, было непонятно.
– Поэтому полиция поехала в его бунгало, но Цумура там в этот день не появлялся, хотя должен был присутствовать на фестивале. Татибана…
– Извините меня, а кто это – Татибана? – спросила Ясуко.
– Татибана вместе с Кадзухико учился в старших классах средней школы, а сейчас он ученик Цумура и один из организаторов фестиваля. Поэтому он знает, где находится бунгало Цумура в Асамаин. Полиция в сопровождении Татибана отправилась в Асамаин, однако и там Цумура не оказалось. Как я понял из разговора с Киндаити-сэнсеем, это обстоятельство усилило подозрения полиции в отношении Цумура.
Тадахиро последней фразой выдавал тайну следствия, и сам это прекрасно понимал, значит, он сделал это намеренно, предупреждая кого-то из присутствующих.
– Извините меня, а кто такой Киндаити-сэнсей?
– А вы разве не слышали о Киндаити-сэнсее?
– Я ведь живу отшельницей и все свое время посвящаю воспитанию Мисяко.
– Киндаити-сэнсей – необычный человек. Короче говоря, это своего рода частный детектив. Для выяснения истинной причины событий позапрошлого и прошлого годов, о которых Ясуко-сан хорошо известно, я обратился к Киндаити-сэнсею с просьбой провести расследование. Я с ним встретился, и он тогда не дал определенного ответа, сказав, что ему нужно еще подумать. Сегодня утром, после обнаружения тела Кего Маки, я еще раз настоятельно попросил его принять участие в расследовании, он согласился и побывал на месте преступления.
– Вы тоже там были?
– Вместе с Отори-кун. Вряд ли местные полицейские смогут самостоятельно справиться, поэтому туда приехал и Киндаити-сэнсей.
– Кадзухико-сан был вместе с вами на месте преступления?
– Нет. Я ведь навещал сегодня Мися-тян.
– Но ведь вы знали о случившемся? – настойчиво допытывалась Ясуко.
– Я узнал об этом от Акияма. Он приезжал в Минамихара за Киндаити. Мы тоже вчера вечером…
Кадзухико не успел договорить, как Ясуко перебила его:
– Этот Киндаити-сэнсей живет в Минамихара?
– Да, он сказал, что гостит на вилле профессора Сэйитиро Нандзе в Минамихара. Как раз рядом с ним… Баба-тяма! Что случилось?
Ясуко очень редко позволяла себе расслабиться, но в этот момент она невольно изменилась в лице. Увидев, что взгляды всех присутствующих обращены на нее, она попыталась изобразить на лице подобие слабой улыбки.
– Асука-сама, вы знаете человека по имени Тодороку? Может быть, слышали это имя?
– Баба-тяма, вы ведь вместе с Тодороку ехали сюда на машине от станции Наганохара, – сказал, поднявшись с кресла, Тэцуо Сакураи.
– Да, я ехала с ним вместе от станции Уэно. Он говорил, что собирается остановиться на вилле Сэйитиро Нандзе. Так вы его не знаете, Асука-сама?
– Оку-сан, этот человек одного со мной роста и привлекательной внешности? – спросил Хидэмото Матоба.
– Да. Значит, Матоба-сэнсей его знает?
– Асука-сан, вы разве не знаете его?
– Нет. А чем он знаменит?
– Он инспектор первого отдела Токийского полицейского управления. С Киндаити-сэнсеем они идеальная пара.
Спина Ясуко как будто приросла к спинке кресла. В левой руке она крепко сжимала пакет с бумажными носовыми платками, лицо превратилось в застывшую маску.
– Я однажды с ним встречался, он считается очень способным полицейским. Особенно он стал знаменит после успешных расследований ряда преступлений вместе с Коскэ Киндаити.
Тадахиро хотел что-то сказать, но потом передумал. Но Тэцуо не удержался от комментария:
– Значит, баба-тяма, вы о многом с ним могли договорить в поезде. А он представился как сотрудник Токийского полицейского управления?
Ясуко ничего не ответила. Вероятно, от гнева и унижения она не могла вымолвить ни слова.
Умело воспользовавшись наступившей паузой, Кадзухико попытался разрядить мрачную атмосферу и спросил Тадахиро:
– Но почему Киндаити-сэнсей отправился в Сакура-но-дзава?
– По этому делу у него есть кое-какие вопросы к Мися-тян, и он попросил, чтобы она здесь задержалась, он выезжает и не хотел бы с ней разминуться.
Все разом посмотрели на Мися. Почувствовав взоры присутствующих, она напряглась, и ее невинное личико приняло испуганное выражение. Только Ясуко даже не взглянула на нее, что еще больше напугало Мися.
Тиёко попыталась что-то спросить у Мися, но Тадахиро остановил ее.
– Отори-кун, лучше ни о чем не спрашивать. У них к Мися несколько вопросов, ничего серьезного.
Минуты через три в дверях появилась Таки и объявила:
– Приехал Киндаити-сэнсей и с ним еще двое полицейских.
Тадахиро поднялся навстречу прибывшим.
Коскэ Киндаити непринужденно сказал:
– Прошу прощения за неожиданное вторжение в ваш семейный круг.
Когда Ясуко поняла, что этот необычный человек в поношенных широких шароварах и с взъерошенными волосами и есть Коскэ Киндаити, она еще глубже уселась в кресло, и ее взгляд приобрел открытую враждебность. Она стала глазами искать среди приехавших инспектора Тодороку, но вместе с Киндаити приехали только помощник инспектора Хибия и детектив Кондо.
– Ну что вы, Киндаити-сэнсей. Вам спасибо, что приехали. Прежде всего разрешите познакомить вас со всеми присутствующими, – сказал Тадахиро подчеркнуто вежливо и учтиво, чем привел Ясуко в еще большее изумление и замешательство. – Вот это мать Фуэкодзи, которая приходится бабушкой Мися-тян. А вон там сама Мися-тян, о которой вы спрашивали.
Мися встала с кресла и с удивлением смотрела на взъерошенные волосы Коскэ Киндаити, а когда Тадахиро назвал ее имя, она поспешно склонила голову и, покраснев, опустила глаза. Киндаити улыбнулся, хотел что-то сказать, но его перебил резкий голос Ясуко:
– Сэнсей, вы хотите сказать, что Мися в чем-то замешана? Но ей еще только шестнадцать лет.
– Нет-нет. Вам не стоит беспокоиться. Я только хочу задать несколько вопросов. Мися-тян, я сделаю это позже.
– Киндаити-сэнсей знаком с Матоба-сэнсеем? – Тадахиро сделал вид, что не замечает выпада Ясуко.
– В позапрошлом году Матоба-сэнсей мне очень помог. А с Кадзухико-кун я познакомился недавно.
– Мой зять, Тэцуо Сакураи, а рядом с ним моя дочь Хироко.
В этот момент Кадзухико пришло в голову: а не собрал ли Тадахиро всех у себя дома, заранее зная о предстоящем визите Коскэ Киндаити? Если так, непонятно, зачем он пригласил Хироко и Тэцуо, не говоря уже о самом Кадзухико и Матоба-сэнсее? Имеют ли Сакураи какое-то отношение к убийству? Тэцуо, удобно устроившись в кресле, с удивленной ухмылкой смотрел на Киндаити, а Хироко, вежливо наклонив голову, молча перебирала лежавший у нее на коленях платок.
Теперь настала очередь Коскэ Киндаити представить помощника инспектора Хибия и детектива Кондо. Ясуко, все внимание которой до сих пор было поглощено только Киндаити, впервые повернулась к Кондо и к своему изумлению, узнала в нем полицейского, который посетил ее осенью прошлого года в Китидзедзи.
– Киндаити-сэнсей, как вам удобнее? Можно каждого по очереди приглашать в соседнюю комнату и там задавать вопросы.
– Этого, пожалуй, не стоит делать. Коль скоро все здесь удобно расположились, то и мы, присоединившись к компании, будем вести непринужденную беседу. Хибия-сан, как вы на это смотрите?
– Я полностью доверяю вам. Вот только я бы хотел кое-что спросить наедине у Отори-сан.
– Вы можете спрашивать меня и здесь о чем угодно. Если это связано с тайной следствия – тогда другое дело.
– Итак, с чего начнем? – Удобно устроившись в кресле, Киндаити посмотрел на высокий потолок, который был отделан деревом в типичной для эпохи Мэйдзи манере; по краям потолок был украшен барельефом, а из барельефа в виде цветка посередине свешивалась люстра из граненого стекла.
– Простите, Хибия-сан. Прежде чем задавать вопросы Мися, может, вы расскажете, что произошло в Асамаин. Думаю, достаточно будет того, что все равно появится в завтрашних газетах.
– Слушаюсь.
Поняв, что наступает его очередь, молодой помощник инспектора несколько напрягся, как бы приводя мысли в порядок, и затем начал рассказывать, обращаясь к Тадахиро и Тиёко:
– Вы знаете, на первой стадии расследования мы предположили, что студия Маки и явилась местом преступления.
Тадахиро и Тиёко, видимо, были поражены этим заявлением и хотели что-то спросить, но помощник инспектора продолжал дальше:
– Однако Киндаити-сэнсей выдвинул версию, что действительное место преступления, возможно, находится в другом месте. Потерпевший имел автомобиль «хилман», на котором вчера вечером после шести часов куда-то уехал. Возникло серьезное подозрение, что там, куда он ездил, его отравили цианистым калием, и его тело на той же машине было привезено назад в Ягасаки.
Никто не проронил ни слова. Зал с высоким потолком был построен в расчете на летнюю жару, но здесь, в высокогорье, температура после восьми часов резко падала, и холодный воздух стал наполнять комнату. Помощник инспектора, внимательно наблюдая сквозь толстые стекла очков за выражением лиц Тадахиро и Тиёко, продолжал свой рассказ:
– Но нам было неизвестно, где находится действительное место преступления. Асука-сан и Отори-сан знают, что мы были поставлены перед необходимостью как можно скорее встретиться с Цумура.
Тадахиро и Тиёко молча закивали.
– Поэтому мы отправились в «Хосино-онсэн». Однако там Цумура не оказалось, хотя он, по утверждению организаторов, в это время должен был быть там. Об этом нам сказали директор Кацуми Синохара и Сигэки Татибана. Он, кажется, ваш друг? – обратился Хибия к Кадзухико.
– Татибана что-нибудь обо мне рассказывал?
– Нет. Киндаити-сэнсей узнал об этом в разговоре с Асука-сан по телефону. Поговорив с Синохара и Татибана, мы встревожились и решили срочно ехать к дому Цумура. Татибана проводил нас в Асамаин, но и там Цумура не было. Но у нас возникло серьезное подозрение, что именно это бунгало и было настоящим местом совершения преступления. Киндаити-сэнсей, этого достаточно?
– Вполне. Если у кого-нибудь есть вопросы – прошу. Хибия-сан ответит, но, возможно, не на все.
– Можно я, с вашего позволения, – после некоторой заминки сказал Тадахиро. – Итак, получается, что вчера вечером Маки посетил Цумура в Асамаин. Там Цумура отравил его цианистым калием, а тело отвез на его же машине в Ягасаки, где попытался создать обстановку, которая бы наводила на мысль, что там и было совершено преступление. Я вас правильно понял?
