А папа Ларссон стоял посреди курятника и чувствовал себя немножко пристыжённым. - Привет, карикатура! - сказал он, обращаясь к Петрусу Певуну.- Разрешите приветствовать вас! Петух раскрыл крылья и высоко задрал клюв. - Ку-ка-ре-ка-тура! Так они отвечают на гостеприимство! - возмутился Петрус Певун. - Надеюсь, господин Ларссон не думает, что мы станем для него ещё и обедом. Нет, вы только слышали - ку-ка-ри-ка-тура! - Я хотел быть просто вежливым, - взял себя в руки папа Ларссон, он даже покраснел. - Давно я здесь был в последний раз, когда-то в молодости. -Да, я помню, - поддержал разговор Петрус Певун. - Тогда я был ещё маленьким петушком. Удивительно, как мне удалось вырасти.
      - Тогда у меня были другие гм-гм... заботы, - сказал папа Ларссон и пошёл на мировую. - А теперь я вообще уже не такой хитрый. - Зато ваш сын - настоящая бестия, - заметил Петрус Певун. Лабан вытянулся, чтобы все его видели. - Вы слышите, - прошипел он, обращаясь к Лассе-младшему и Лот-тен. - Даже эта домашняя птица знает, какой я хитрый. - Я говорю о малыше Людвиге, - не обращая на него внимания, продолжал Петрус Певун. - Подумать только: чтобы лис явился предупреждать кур об опасности. Да ещё в шляпе. Я предлагаю троекратное кука-ре-рура-ура-ура! В его честь! - Ура! Ура! Ура! Да здравствует Людвиг! Да здравствует шляпа! - запищали цыплята. - Ваша дочь тоже очень способная, - похвалил папа Ларссон Тут-ту. - Если бы не она, нам бы туго пришлось. Я всегда говорил, что Тутта и Людвиг стоят друг друга. Они настоящие друзья. - Ну, сколько можно стоять и расхваливать малышей, - закудахтала госпожа Наседка. - Давайте лучше позаботимся о наших гостях и устроим настоящий пир. Вы любите яйца? Лисята так шумно запрыгали от радости, что самые маленькие цыплята, испугавшись, попрятались под крылышки своих мам. - Конечно же, конечно, - продолжала госпожа Наседка. - Сегодня у нас будет большая яичница.
      ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
      Вот это был праздник так праздник! Никогда ещё никто не видел и не ел такую большую яичницу! После сытной еды семью лисов начало клонить в сон. Но вскоре дети начали возню - лисята и молодые петушки затеяли борьбу и осторожненько покусывали друг друга. А лисички и молодые курочки, собравшись у одной стены, бросались пуховыми мячиками и сплетничали о нарядах. Мама Ларссон и госпожа Наседка сидели на мягких подушках и мирно беседовали на хозяйственные темы. Госпожа Наседка учила маму Ларссон, как нести яйца, потому что именно куры умеют это делать лучше всех. А мама Ларссон учила госпожу Наседку, как приобрести себе шубку на зиму, потому что именно это знают лучше всех лисицы. Петрус Певун восседал на своей жёрдочке, а под ним лежал папа Ларссон. Оба чувствовали себя просто превосходно и вели мужской разговор. - Представить себе только, как это вы, господин Петрус, управляетесь со всеми женщинами, - говорил папа Ларссон. - Пустяки, важно только, чтобы они не слишком ку-ка-ро-лесили, - отвечал ему Петрус Певун. - Как интересно с вами беседовать! Мы расстанемся друзьями, не правда ли? - Конечно, - заверил его папа Ларссон. - Верьте Ларссонам, как любим мы говорить у себя в семье. Тутта Карлссон и Людвиг Четырнадцатый внимательно прислушивались. А потом подбежали к своим отцам. - Значит, мы можем играть друг с другом! - закричал Людвиг Четырнадцатый. - Пожалуйста, - сказал Петрус Певун. - Конечно же, конечно, - подтвердил папа Ларссон. Лисам было так хорошо в курятнике, что они совсем забыли о времени. И когда мама Ларссон выглянула во двор через маленькое окошечко, было уже совсем темно. - Нам пора домой, - сказала она. - Тихо, - сказал папа Ларссон и навострил уши. - Я чувствую, - люди возвращаются с охоты на нас. Послышались шаги и голоса. - Мне-думалось-что-лисы-у-нас-в-мешке, - сказал человеческий голос. Но-лисёнок-оказался-хитрее. Целый-день-мы-провели-в-лесу-но-так-и-не-увидели-даже-лисьей-шубки. Лисы и куры переглянулись, как заговорщики. - Как-ты-думаешь-где-они-могли-спрятаться? - спросил другой голос. Максимилиан-потерял-след-и-почему-то-хотел-возвращаться-прямо-домой. Пёс сильно залаял. - Ай, перестань! - закричал на него хозяин. Перестань-злиться-на-лис-за-то-что-они-тебя-обманули. Но Максимилиан не унимался.
      - Твой-пёс-лает-так-словно-всё-лисье-семейство-притаилось-в-курятни-ке, засмеялся какой-то человек. - Меняй-ка-ты-себе-собаку. - От-этого-лучше-не-станет, - ответил хозяин. Все-собаки-глупы-и-избалованны. Чтобы не рассмеяться, молодые курочки засунули свои головки глубоко под крылышки, а лисята покусывали себе хвостики. Наконец шаги и голоса удалились. - Как видите, и на этот раз опасность миновала, - гордо констатировал папа Ларссон. - Я соскучился по своему креслу, сделанному из детской коляски. Пора и честь знать. - Обещайте не забывать наш дом, - попросил Петрус Певун. - Только сначала вы придёте к нам, - ответила мама Ларссон. - И к нам и к ним, - кудахтали курочки. - Никогда ещё у нас не было таких хороших друзей, - подвывали лисята. Над лесом стояла жёлтая, как цыплёнок, луна. Из курятника вышли папа Ларссон, мама Ларссон, Лабан, Леопольд, Лаге, Лассе-старший и Лассе-младший, Леннард, Лео и Лукас, Лаура и Линнеа, Луиза, Лидия и Лоттен. Самым последним вышел Людвиг Четырнадцатый. Он долго махал хвостиком, пока видел Тутту Карлссон. - Куда ты, куда ты?.. - задумчиво говорила она ему вслед. Лисы пробежали через двор на клубничную поляну. И прошмыгнули мимо пугала. Шляпа на нём покачивалась от ветра, но это никого не пугало. Максимилиан лежал в конуре и смотрел на длинную шеренгу лис, мелькавшую в отблесках луны. Но он даже не пошевельнулся. - Нет, нет, нет, и ещё раз нет, - простонал он, чувствуя себя совсем одиноким. - Лисы дружат с курами. А мне не дают даже лаять. Если рассказать об этом, так никто же мне не поверит. Никто, никогда!