"Жёлтая птичка, которая не умеет хорошо летать и которая живёт у людей, - размышлял он. - Не может быть, чтобы это была..." - Ты же, конечно, не курица? - спросил он в ужасе. - Да нет, - пропищала Тутта. - Я ещё не курица. А ты что за птица? Ты живёшь в лесу? Людвиг Четырнадцатый кивнул. - Ты ручной? Людвиг Четырнадцатый фыркнул. - А какого цвета твои пушинки? - У меня нет никаких пушинок, у меня шубка, и она рыжая, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - А хвост у тебя есть? - О-о, да, конечно. - Пин-пин-пинтересно! Значит, я правильно угадала! - воскликнула Тутта и ближе подошла к Людвигу. - Ты заяц? - Положим, - возразил Людвиг Четырнадцатый. Тутта остановилась. "Дикий зверь с рыжей шубкой и большим хвостом. Если это не заяц, то тогда это должен быть..." Тутта задрожала. - Тогда, может быть, ты хитрый лис? - заикнулась она. - Нечего сказать пик-пик-пикантно. - "Пик-пик-пик"! - сердито передразнил Людвиг Четырнадцатый. - Опять на тебя напала пик-пик-пикота? Тутта вздохнула с облегчением. - Вот здорово, - сказала она. - А то я было подумала, что попала в такую ужасную компанию. Людвиг Четырнадцатый таинственно улыбнулся. Знала бы Тутта Карлссон... И тут у него засосало под ложечкой. - Я хочу есть, - захныкал он. - Я не ел целый день. - Бедный Людвиг Четырнадцатый! - воскликнула Тутта Карлссон. - А что ты любишь больше всего? - Я ем всё, - ответил Людвиг. - Разве ты не слышишь, как у меня бурчит в животе? - У меня есть предложение, - обрадовалась Тутта Карлссон. - Проводи меня домой. Я ведь очень боюсь ли-ли-лисиц. А там у нас во дворе много всякого съестного. - А мне можно? - удивился Людвиг Четырнадцатый. - Конечно же, это совсем не опасно, - заверила Тутта Карлссон. - Сначала пройдём через овсяное поле, потом через клубничную поляну, и мы дома. Ты же бежал той дорогой, когда упал на меня. Людвиг Четырнадцатый вдруг вспомнил, почему он оказался в канаве. - Туда я больше не пойду, - заявил он. - Уж лучше умереть с голоду. - Вот глупый! - засмеялась Тутта Карлссон. - Люди совсем не опасны. Да и Максимилиан тоже. Даже если ты боишься собак. - Я совсем не боюсь ни людей, ни собак, - Его бросило в дрожь от волнения. - Я боюсь Этого на клубничной поляне. Разве ты не видела гам такого огромного, такого ужасного, который вот так расставил руки и страшно звенит? А его лицо без глаз и без носа... Тутта Карлссон рассмеялась, да так, что все её пушинки заколыхались. - Нечего пи-пищать, - заикнулся Людвиг Четырнадцатый. - Если бы я не сбежал и не спрятался в канаве, Этот догнал бы меня и съел. - Пойдём, - сказала Тутта Карлссон и захлопала крылышками. - Обещаю, что Этот не съест тебя. - Ты с ним знакома, да? - Людвиг Четырнадцатый разинул рот от удивления. Тутта Карлссон ничего не ответила и засеменила через овсяное поле. Вскоре они оказались на клубничной поляне. - Остановись, - зашептал Людвиг Четырнадцатый. - Разве ты не видишь? Этот так и стоит на месте. Дальше я не сделаю ни шага. - Трусишка, - ответила шёпотом Тутта Карлссон. - Я ведь иду первая. Людвигу Четырнадцатому очень не хотелось показывать, как ему страшно, и он поплёлся за Туттой Карлссон. Но с каждым шагом сердце его стучало всё громче и громче. И вот они уже стояли под самыми распростёртыми руками, - Вот твой ужасный Этот, - сказала Тутта Карлссон. - Смотри, он же совсем не движется.
      - Да, но на нём шуба и шляпа! Так что же это? Может, это всё же человек? прошептал Людвиг Четырнадцатый. - Пин-пин-пинтересно, все лесные звери такие дураки? - поинтересовалась Тутта Карлссон. - Какой же это человек? Людвиг Четырнадцатый впервые подумал, что, может быть, он действительно глупый. - Скажешь ты наконец, кто это? - грозно спросил он. - Пугало! И Тутта Карлссон начала опять попискивать от смеха. - А ты и вправду считал, что пугало может в два счёта проглотить тебя, как червяка? - захлёбываясь, верещала она. - Вот расскажу я всем домашним жив-жив-животным и пич-пич-пичугам. Ну и посмеются же они, пик-чик-чик! - У-у-у, болтушка, пик-чик-чик! - обиделся Людвиг Четырнадцатый. - Откуда я могу знать всё на свете? Люди чего только не напри-думывают. Лучше уж достала бы мне поесть, ты же обещала. Ведь я своё обещание исполняю! Ни одна хитрая лиса тебя не тронет. - Пойдём в домик, там светит лампа, - сказала Тутта Карлссон. - Там наверняка осталось что-нибудь от ужина. И мы устроим пик-пикник. Людвиг Четырнадцатый даже не успел передразнить. Как только он пролез вслед за Туттой и заморгал, глядя на лампу под потолком, раздался крик. - По-мо-ги-и-те-е, ли-и-са-а-а! - донеслось из угла. А потом раздался такой крик, что бедный Людвиг чуть не оглох. - Куда ты, куда, куда ты! - закудахтало со всех сторон. - По-мо-ги-и-и-те! И тут Людвиг Четырнадцатый наконец понял, куда он угодил. КУРЯТНИК! Он поискал глазами Тутту Карлссон и увидел, что она спряталась за большим ведром. - Ты соврала мне, - сказал он и зазаикался по-настоящему: - Ты ку-ку-ку-курица! - Нет, я не ку-ку-курица, я всего лишь цып-цып-цыплёнок, - сказала она. Это ты обманул меня. Это ты хитрый лис. - Нет, - возразил Людвиг Четырнадцатый. - Я лис, но я не хитрый.
      ГЛАВА СЕДЬМАЯ
      Вскоре в курятнике снова наступила тишина. Все с удивлением смотрели на Людвига Четырнадцатого. Не мудрено, ведь цыплята впервые видели живую лису. - Подумать только, хитрюшка-ворюшка - гость в нашем доме, - кудахтала старая курица Лаура. - А ты действительно уверен, что не хочешь нас съесть? Я хорошо знаю твоего папу, он, право же, очень мил. - Терпеть не могу курятины. Но я в самом деле голоден. Тутта Карлссон обещала меня накормить чем-нибудь. - Бедняжка, - закудахтала Лаура. - Конечно же, ты получишь еду. Мне кажется, что вон в той миске есть чем полакомиться. Второй раз Людвига Четырнадцатого приглашать не пришлось. Он мигом подлетел к миске и начал глотать. - Это хорошо, что ты так спешишь, - заметила Лаура. - Как только наешься, сейчас же исчезай. Не думаю, чтобы Петрус Певун был в восторге, когда узнает, что у нас в гостях лисёнок. - Петрус Певун - это наш петух, - пояснила Тутта Карлссон. - Он сейчас во дворе и поёт, но скоро снова вернётся. А до этого ты должен исчезнуть. Но было слишком поздно! Через дыру в стене важно вошёл Петрус Певун и взмахнул красивыми разноцветными крыльями. - Кукареку-у, кукареку-у, уже четверть девятого, - пропел он и, склонив головку, прислушался. Вдруг он круто повернулся к лисёнку и в ужасе закричал что было мочи: - Ку-ка-ра-ул! Лис в доме. По-мо-ги-и-те! Максимилиан-ан, сюда! Ку-ка-ра-ул! Спасите женщин и дете-е-ей! О Максимилиане - псе, почти таком же хитром, как и сам папа Ларссон, Людвиг Четырнадцатый как-то совсем забыл. - Ку-ка-ра-ул! - подхватил поэтому Людвиг. - По-мо-ги-и-те! Я не хочу, чтобы меня поймал Максимилиан! Тогда все куры хором начали убеждать Петруса Певуна в том, что Людвиг Четырнадцатый очень милый лисёнок. И опять начался дикий шум и возня. Петух кукарекал, куры кудахтали, цыплята пищали, а Людвиг Четырнадцатый подвывал. Никто даже и не заметил, как дверь открылась и в курятник, семеня коротенькими ножками, вбежала такса. Людвиг Четырнадцатый увидел, как остренький носик пса протиснулся между двумя хохлатками. "Пожалуй, мне пора домой", - подумал он. И быстро проскочил мимо таксы. Но... потом вдруг остановился. Прямо перед ним стояло что-то, чего раньше он никогда не видел. Это "что-то" напоминало два коричневых ствола, правда значительно более гладких и блестящих, чем стволы обычных деревьев. А когда он поднял взгляд чуть повыше, он увидел ещё что-то коричневое, а ещё выше - что-то зелёное. Дальше смотреть Людвиг Четырнадцатый не решился. Он и так уже понял, кто стоял перед ним: ЧЕЛОВЕК!!! Это был первый человек, которого Людвиг Четырнадцатый увидел. То блестящее, что Людвиг принял за стволы деревьев, было парой начищенных сапог. Коричневыми оказались и брюки. Зелёной - куртка. - Максимилиан-смотри-живой-лисёнок-в-курятнике! - закричал голос. Странно-видеть-и-странно-слышать-это-не-правда-ли? Ты, конечно, думаешь, что маленький Людвиг Четырнадцатый не понимал, что говорил человек. Так или иначе, но он почувствовал, что наступил очень опасный момент. - Лисёнок-не-должен-сбежать, - сердито заворчал человеческий голос. За-ним! Охота началась. Никогда ещё в своей жизни Людвиг Четырнадцатый не бегал так быстро. Но такса не отставала от него. Людвиг Четырнадцатый, наверное, сто раз обежал все дома, прятался между кустами, и под колодцем, и за дровами, раз даже залез под корыто, а потом притаился за грядкой. Но такса всё время вынюхивала его по следу. "Мне нужно найти какое-нибудь потайное местечко, - думал Людвиг. - Ведь скоро у меня уже не будет сил бежать". Около большого дома, где жил человек, он обнаружил что-то похожее на ящик. Он впрыгнул туда через круглую дырку и свалился прямо на пол. Ему так надо было отдышаться, - Здесь уже Максимилиан не найдёт меня, - простонал он. - Я не хочу попадаться в руки людей. Я хочу домой, в лес.
      Тайник оказался хоть куда. Максимилиан носился по двору, и каждый раз, когда он пробегал мимо, Людвиг Четырнадцатый замирал от страха. Но таксе почему-то и в голову не приходило заглянуть в этот ящик с дыркой. Наконец охота кончилась. Максимилиан перестал лаять. Наступила тишина. Людвиг Четырнадцатый высунул голову и только собрался вылезти, как вдруг услышал шаги. Нырнув обратно, Людвиг стал наблюдать через дырку, как большие сапоги медленно двигались мимо. - Да-лисёнок-сбежал-хотя-Максимилиан-всё-время-шёл-за-ним-по-пя-там, сказал человеческий голос. - Хитрые-бестии-эти-рыжие-шкуры. Людвиг Четырнадцатый хотел было сказать, что он совсем не хитрый, но передумал и надулся от гордости. Слышал бы папа Ларссон! Сам человек утверждал, что Людвиг провёл даже его! - Пошли-в-дом-пить-кофе, - продолжал человеческий голос. - Что-поделаешь. Будем-надеяться-что-в-следующий-раз-Максимилиан-тебе-по-везёт-больше. Людвиг Четырнадцатый облегчённо вздохнул и во второй раз решился выйти из укрытия. И тут он увидел, что кто-то стоит на пути. Это был Максимилиан! Его чёрная шубка встала дыбом. А красный язык свисал изо рта. Людвиг Четырнадцатый сжался и стал маленьким-маленьким. - Фу, какой ужасный вечер, - простонал Максимилиан. - На этот раз лис сбежал. Но в следующий раз я ему покажу, как пекут пироги. При этих словах Людвиг Четырнадцатый вспомнил, до чего он голоден. - А ты умеешь печь пироги? - спросил он не совсем кстати. И тут же прикусил язык. - Что это за р-раз-разговорчики? - проворчал Максимилиан. - Добрый вечер, дружище! - ответил Людвиг слабеньким голоском. - Мы уже виделись с тобой сегодня вечером. Меня зовут Людвиг Четырнадцатый Ларссон. Добрый вечер, добрый вечер! Только прости меня, к большому сожалению, я тороплюсь. Но уйти Людвигу Четырнадцатому не удалось. Максимилиан закрывал грудью выход. "Сейчас он меня укусит", - подумал Людвиг и зажмурился. Но ничего такого не случилось. И Людвиг осторожно открыл глаза. Максимилиан совсем не был зол. Наоборот, он лежал и посмеивался своими великолепными зубами. - Нет, ты самый хитрый и самый храбрый лисёнок из всех, за кем я когда-либо охотился, - сказал он.
      Людвиг Четырнадцатый тоже расплылся в улыбке. И зубы у него были ничуть не хуже, чем у Максимилиана. Ну почему нет с ним налы Ларссона?! - Я избегал весь двор, - продолжал уже серьёзно Максимилиан. - А ты вот оказывается где! В МОЕЙ СОБСТВЕННОЙ КОНУРЕ. - В конуре? - смущённо переспросил Людвиг. - Значит, это твой дом? - Представь себе, никогда бы не подумал, что ты подумаешь, что можно подумать, что можно забраться сюда. - А я так и подумал, что ты подумаешь, что я не додумаюсь подумать так, схитрил Людвиг Четырнадцатый. - Вот я и спрятался здесь. Максимилиан опять рассмеялся. - Нет, я положительно не могу сердиться на тебя. Скажи, ты, наверное, очень проголодался после такой погони? Разреши предложить тебе косточку! Дважды таксе предлагать не пришлось. Людвиг Четырнадцатый совсем не насытился пшеном, которым его угощали куры. И поэтому он тут же схватил самую большую кость из миски Максимилиана. Тот тоже принялся за еду. - Увидел бы нас кто-нибудь, - с удовольствием причмокивая, проворчал Максимилиан. - Собака ест из одной миски с лисом! Это звучит как в сказке. Как, ты сказал, тебя зовут? - Людвиг Четырнадцатый Ларссон, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - Ларссон? - заинтересовался Максимилиан. - А ты не знаешь, случайно, хитрых Ларссонов из ближайшего леса? - Это - мы, - скромно ответил Людвиг Четырнадцатый.- Мой папа часто рассказывал нам о тебе, Максимилиан. - Правда? - Максимилиан засиял от удовольствия. - Да, я имел честь не раз гоняться за ним. Не хвастаясь, я должен тебе сказать, что твой папа почти такой же хитрый, как я. Помню, гром гремит, кусты трещат, а мы бежим, бежим. Как я здорово укусил его тогда за заднюю лапу! В следующий раз ещё веселее будет, так и передай. Так они сгрызли все кости. Оба почувствовали усталость, и оба с удовольствием растянулись на полу собачьей конуры. - Ну, а теперь тебе всё-таки пора домой, - заявил Максимилиан и сладко зевнул. - С тобой очень приятно беседовать. Но не думаю, чтобы хозяину понравилось, что я дружу с лисами. - А мне так далеко идти, - вздохнул Людвиг Четырнадцатый. - И я так устал, так устал. Не знаю даже, найду ли я дорогу домой. - Это совсем недалеко, - возразил Максимилиан. - Я провожу тебя до изгороди. Мне ведь совсем не вредно прогуляться перед сном. Пёс и лисёнок прокрались во двор, потом через клубничную поляну, потом через овсяное поле. У самой изгороди Максимилиан остановился. - Теперь тебе уже совсем недалеко, - сказал он. - Беги вот по этой тропинке всё прямо и прямо - Разве ты знаешь, где я живу? - удивился Людвиг Четырнадцатый. Максимилиан вдруг ощетинился. - Знаю ли я, где нора хитрых Ларссонов?! Вот что я скажу тебе: дружба дружбой, а служба службой. С этого момента мы больше не друзья. Ещё раз повадишься в курятник, пеняй на себя. Максимилиан зло залаял, давая Людвигу Четырнадцатому понять, что он всё-таки собака. Людвиг Четырнадцатый припустил по тропинке. Сперва он думал о Максимилиане, потом стал думать о папе Ларссоне. Так поздно он ещё никогда не возвращался домой. Когда он осторожно прокрался в нору, папа Ларссон сидел в гостиной в своём кресле, сделанном из детской коляски. Он вытащил часы из нагрудного кармана, посмотрел сначала на них, а потом на лисёнка и сердито спросил: - Где это ты пропадаешь? Давно пора спать. - Меня похвалили за то, что я хитрый, - гордо ответил Людвиг Четырнадцатый. - Приятно слышать, - сказал папа Ларссон. - Мне показалось, что только что неподалёку лаяла собака. Это правда? - Да, папа, это был Максимилиан. - Ах, вот как! Значит, это и вправду был мой злейший враг Максимилиан? - И добавил: - Я не раз имел честь гоняться за ним. Не хвастаясь, должен сказать тебе, что он почти такой же хитрый, как я. Помню, гром гремит, кусты трещат, а мы бежим, бежим. Здорово я тогда укусил его за заднюю лапу. В следующий раз ещё веселее будет, пусть он так себе и зарубит на носу, Людвиг Четырнадцатый улыбнулся. Кто говорит правду, Максимилиан или папа Ларссон? Но вдруг до папы Ларссона дошло то, что сказал Людвиг Четырнадцатый. И он тут же вскочил с кресла. - Что ты тут сочиняешь, мой мальчик? - закричал он. - Ты встретился с Максимилианом? - Это потом, - сказал Людвиг Четырнадцатый. - Он гнался за мной, но не мог догнать, потому что сперва я хорошо поужинал в курятнике. А когда я устал бегать, то залез к нему в конуру, он очень обрадовался и угостил меня косточкой. Мы ели с ним из одной миски. А потом он проводил меня, чтоб я не заблудился. А когда мы расставались, он сказал, что дружба службой, но он мне лучший враг, - выпалил Людвиг Четырнадцатый на одном дыхании, Папа Ларссон встревоженно подошёл к сыну и погладил его по головке. - Ты, наверное, слишком долго спал под елью, - сказал он. - Ладно, иди в детскую и продолжай спать.
      ГЛАВА ВОСЬМАЯ
      Утром за завтраком Лабан спросил Людвига Четырнадцатого: - Где ты вчера болтался? - Ничего особенного, - нехотя промямлил Людвиг. - Бродил, и вообще... - Что - вообще?.. - полюбопытствовал Лабан. - Надеюсь, ты не играл с этими глупыми уличными зайчишками? Папа Ларссон вмешался: - Малыш Людвиг играл в прятки с Максимилианом. Надо полагать, ему понравилось. Вся семья разинула рты. - С этим ужасным Максимилианом? - закричали все. Папа Ларссон рассмеялся. - Успокойтесь, - сказал он. - Хотя Людвиг и не хочет вырасти плутишкой, однако он уже самый настоящий плут. Вы же понимаете, что он, очевидно, просто решил посмеяться над своим старым отцом. - Ну-ка быстро работайте задними лапками, если не хотите опоздать в школу, - переменила разговор мама Ларссон, Двенадцать маленьких лисят выскочили из норы так, словно промелькнула одна ленточка рыжего пламени. Остались только Лабан и Людвиг Четырнадцатый. - Может, поиграем? - спросил Людвиг Четырнадцатый. - Ни за что в жизни, - ответил Лабан. - Думаешь, я забыл, как ты надул меня с медовыми пряниками? Я не играю с тем, на кого нельзя положиться. Людвиг Четырнадцатый побрёл к выходу. - Но ты, конечно, можешь повторить свой вчерашний опыт и поиграть с Максимилианом. И когда Людвиг Четырнадцатый был одной ногой по другую сторону норы, до него донёсся ехидный смех Лабана. Если бы только папа Ларссон, и Лабан, и все остальные знали, что он говорил правду! Но больше с Максимилианом ему поиграть не удастся. Вдруг Людвиг Четырнадцатый остановился. Да, Максимилиан ему больше не друг, но во дворе человека у него остался другой друг - Тутта Карлссон. О ней-то он после всех вчерашних событий совсем и забыл. "Пожалуй, пойду опять в курятник, - сказал сам себе Людвиг Четырнадцатый. - Дорогу туда я уже хорошо знаю. Только бы не встретиться с Максимилианом!" А вообще-то у Людвига Четырнадцатого было отличное настроение. Лис бежит по тонкой льдинке, Он и плут и неплут, запел Людвиг Четырнадцатый и побежал по лесной дорожке. Побеждает в поединке Там и тут, там и тут. Слова песенки не совсем подходили. Ведь была середина лета, и надо бы петь не "по льдинке" , а по "тропинке". Но Людвиг Четырнадцатый, как поэт, был ещё совсем начинающим. Кроме того, он так хотел поскорее увидеть Тутту Карлссон, что ему было совершенно всё равно, что петь - лишь бы время скорей бежало. Выскочив на опушку и увидев знакомое пугало, Людвиг Четырнадцатый подумал, что оно всё-таки очень напоминает человека. Но он знал, что бояться нечего. Людвиг Четырнадцатый продолжал напевать: Здравствуй, чучело на грядке! Руки, ноги - в стороны, Словно делает зарядку, Берегитесь, вороны! На открытом месте он пробирался ползком. Но это не мешало ему петь ещё веселее. Подобравшись к самому пугалу, Людвиг Четырнадцатый уселся на задние лапки, передние развёл в стороны, словно и сам был пугалом, и, покачиваясь, продолжал свою песенку: Здравствуй, чучело, привет! Ни зубов, ни глазок нет, Носа нет и нет лица, Вот какие чудеса! До этого он смотрел вниз, словно искал рассыпанные по земле слова. Но когда нашёл, он начал медленно поднимать голову. И - о ужас! - сперва он увидел пару сапог, потом коричневые брюки и зелёную куртку и, наконец, нос, глаза и всё прочее. Людвиг Четырнадцатый немедленно встал на все четыре лапы, чтобы пуститься наутёк. Но было поздно! - Ну-и-храбрец-же-ты! - сказал человек. И Людвиг Четырнадцатый оказался высоко в воздухе. Так высоко он ещё никогда не поднимался, даже когда забирался на покрытый мхом камень, что стоит у их норы. Человек держал его за шкирку. Это было совсем не больно, но очень страшно. Людвиг Четырнадцатый даже взвыл. - Значит-это-ты-повадился-в-наш-курятник? - спросил человек. "Ну почему люди не могут научиться говорить как следует? - подумал Людвиг Четырнадцатый. - Какие длинные, странные слова!" Подумав немного, Людвиг было собрался сказать человеку, что да, конечно, это именно он навещает их курятник. Но ему было неудобно разговаривать, вися в воздухе. А человек опять заговорил. Он ведь стоял на земле. - А-ты-мне-нравишься. Такой-милый-шустрый-лисёнок. Наши-де-тишки-с-удовольствием-будут-играть-с-тобой! Человек взял лисёнка под мышку и пошёл во двор. Там он посадил Людвига Четырнадцатого в клетку из стальных прутьев. - Вот-здесь-ты-и-будешь-жить, - сказал человек и защёлкнул замок. Маллот-и-Петер-сейчас-у-бабушки-в-гостях-но-они-скоро-вернутся. Людвиг Четырнадцатый надолго задумался: "Что за странные имена у человеческих детей: "Маллотипетер!" - Максимилиан-поди-сюда! - закричал человеческий голос. -По-смотри-кого-я-поймал! Вчера-он-ускользнул-от-тебя-а-сегодня-я-поймал-его-голыми-руками. Посмотри-какой-хитрый-лисёнок. Вот-будет-хорошая-игрушка-нашим-ребятишкам! Людвиг Четырнадцатый совсем не обрадовался, услышав в третий раз, что он так хитёр. Ему совсем не хотелось быть игрушкой у человеческих детей. Ему хотелось обратно в лес. Максимилиан проводил хозяина и возвратился к клетке. - Доб-ро-рое утро! Не говорил я тебе, чтоб ты держался подальше? - Доброе утро. А не выпустишь ли ты меня отсюда? - спросил Людвиг Четырнадцатый. - Дудки, мы больше не друзья, - возразил пёс и оскалил зубы. - Ты плут. - Только не я, - возразил Людвиг Четырнадцатый. - Я совсем не хитрый. - А кто прятался в моей конуре? - возмутился Максимилиан. - Ты, пожалуй, похитрее даже своего папочки Ларссона. Пёс обошёл вокруг клетки и тщательно обнюхал каждый прут. - Вот теперь посмотрим, сумеешь ли ты спасти свою рыжую шкуру, - продолжал он. - Мне даже незачем охранять тебя. Желаю приятно провести время. И Людвиг Четырнадцатый остался один. Он тыкался носом, искал лазейку, но вокруг были только прочные стальные прутья. Он попытался разгрызть замок, но тот оказался не по зубам. - Эх, был бы я хитрым, ну хоть чуть-чуть, - вздохнул Людвиг Четырнадцатый. Он положил голову на передние лапки и загрустил. - Пин-пин-пинтересно, что ты делаешь в моей клетке? - вдруг услышал он чей-то голосок. Это была Тутта Карлссон. - Доброе утро! - мрачно ответил Людвиг Четырнадцатый. - Наряжаю новогоднюю ёлку! - Как ты сюда попал? - продолжала Тутта Карлссон, не слушая его. Замок-то заперт. - Разве? А я и не заметил, - хорохорился Людвиг Четырнадцатый. - Ещё и кип-кип-кипятится! - удивилась Тутта Карлссон. - Как же ты оказался таким дураком, что дал себя поймать? - Ну, перепутал человека с пугалом! - огрызнулся Людвиг Четырнадцатый. - Ты сказал правду, - промолвила вдруг Тутта Карлссон. - Ты совсем не такой хитрый, как другие лисы. Поверить, что жив-жив-живой человек пугало! Людвиг Четырнадцатый заплакал. - А разве так не бывает? Послышались шаги, и человек, который поймал Людвига, остановился у клетки. - Не-бойся-цыплёночек, - засмеялся человек. Лисёнку-теперь-не-сбежать-из-твоей-клетки. Еду-то-он-получит-но-не-цыплятинку-о-которой-он-мечтал. Человек поставил в клетку миску с костями и мясом. - Чего, чего, чего? Что говорит человек? - всполошилась Тутта Карлссон. Ты пришёл сюда, чтобы пит-пит-питаться цыплятиной? Людвиг Четырнадцатый глубоко вздохнул. - Я пришёл, чтобы поиграть с тобой. Но меня поймал человек, чтобы мной играли его дети. - Бедный Людвиг Четырнадцатый, - запищала Тутта Карлссон. -Значит, это я вин-вин-виновата, что тебя посадили в клетку? Обещаю, что помогу тебе выбраться отсюда. А пока до свидания. И Тутта Карлссон исчезла. А Людвиг Четырнадцатый остался один во дворе у человека в клетке для цыплят.
      ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
      Маллот и Петер вернулись от бабушки. - Какой-миленький! - обрадовалась Маллот и попробовала погладить Людвига Четырнадцатого. "И совсем я не миленький", - подумал Людвиг Четырнадцатый в схватил её за руку. - Папа-можно-мы-заберём-его-к-себе-в-детскую-на-ночь? - умолял Петер. Пусть-он-спит-в-кукольной-коляске! "Ещё чего не хватало, - подумал Людвиг Четырнадцатый. - Лис - в кукольной коляске!" На этот раз человек был с ним, очевидно, согласен. - Лучше-уж-пусть-лисёнок-останется-в-клетке. Лесные-звери-плохо-себя-чувствуют-в-доме-у-людей, - сказал он. Людвиг Четырнадцатый нашёл это заявление вполне справедливым. - Нужно-дать-ему-имя, - предложил Петер. "У меня уже есть одно, но вам его не отгадать", - подумал Людвиг Четырнадцатый. - Пусть-будет-Микке. Микке-звучит-очень-мило! - предложила Маллот. Лисёнок вяло улыбнулся: Микке - такое обычное имя. Людвиг Четырнадцатый куда возвышеннее! - Рыжий-хвост, - сказал человек. Людвиг Четырнадцатый заворчал. Право же, ему надоели все эти глупости. Его зовут Людвиг Четырнадцатый, и точка. Давайте-лучше-к-завтрашнему-утру-придумаем-ему-чудесное-пречу-десное-имя! - предложила Маллот. К завтрашнему утру! Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что нос его снова стал сухим и горячим. Неужели ему придётся скучать в этой проклятой клетке до завтра? Ой, как мама Ларссон будет волноваться! А как папа Ларссон будет сердиться! - Можно-взять-ошейник-Максимилиана-и-погулять-с-лисёнком? - спросила Маллот. Людвиг Четырнадцатый сразу же повеселел: во время прогулки, может, ему удастся сбежать в лес? - Можно, - разрешил человек, - но-будьте-осторожны. Мне-ка-жется-что-лисёнок-немного-зол. Людвиг Четырнадцатый решил притвориться добрым. Он разрешил детям надеть па себя ошейник Максимилиана и послушно поковылял рядом с ними. Максимилиан лежал в своей конуре и мрачно наблюдал за всем. - Тебе-завидно-что-мы-другого-зверька-а-не-тебя-ведём - на - прогулку, поддразнил его Петер. Пёс в ответ заворчал, потом заскулил. Людвиг Четырнадцатый дёрнулся было в кусты, но поводок так натянулся, что пришлось перекувырнуться кверху лапками через голову назад. Дети рассмеялись. А ему было совсем не смешно. Людвиг Четырнадцатый надеялся, что, возвратясь с прогулки, дети забудут запереть замок. Но он ошибся. Замок был заперт с особой тщательностью. Петер даже подёргал его. - Не-убежишь-от-нас, - сказала Маллот. - Скоро-уже-ночь-и-мы-должны-спать, А-завтра-мы-опять-придём-к-тебе. "Завтра я буду в лесу", - мысленно возразил ей Людвиг Четырнадцатый. Но как ему удрать обратно в лес, он не знал. Разве что Тутта Карлссон что-нибудь придумает. После ужина из дому вышла мама Петера и Маллот. В руках она несла миску с едой. Мама говорила медленно и ясно, так что Людвиг Четырнадцатый понимал её довольно сносно, хотя все слова её звучали для него тоже, как одно длинное-длинное слово: - Пожалуйста-ужин-нашему-новому-гостю-подан, - сказала она. Дети-очень-просили-чтобы-ты-получил-самые-лучшие - кусочки - те что-обычно-достаются-Максимилиану. Мама детей опять ушла в дом, а Людвиг Четырнадцатый почувствовал, что он зверски голоден. Но только он собрался запустить свои острые зубки в кусок вкусно пахнувшего мяса, как услышал знакомый писк. - Пит-пит-питаешься? - пропищал голос. Людвиг Четырнадцатый узнал голос Тутты Карлссон. Тутта осторожно выглянула из-за куста. - Не ешь эту пи-пи-пищу, - пропищала она. - Разве она отравлена? - ужаснулся Людвиг Четырнадцатый. - Мне показалось, что она пахнет довольно вкусно. Тутта Карлссон выпорхнула из своего тайничка. - Максимилиан зол на тебя, - сказала она. - Дети-ти-ти надевали на те-тебя его ошейник. Ходили с тобой гулять. И что самое худшее - ты получил его самые лучшие куски! - Ничем не могу ему помочь, - возразил Людвиг Четырнадцатый. - Пусть злится на детей. - А мне кажется, что те-тебе всё же следует отдать Максимилиану эти-ти куски, - настаивала Тутта Карлссон. - Он такой тип-тип-тип. Последние слова она пропищала лисёнку прямо в ухо, и тогда он всё понял. - Ты почти такая же хитрая, как мой папа Ларссон! - похвалил её Людвиг Четырнадцатый. - Даже почти как я! - Даже хитрее, - засмеялась Тутта Карлссон. - Я же не думаю, что пугало это человек, а всякий человек обязательно - пугало. - И она опять спряталась в кустах. Долго ждать не пришлось. Как только начали спускаться сумерки, Максимилиан появился у клетки. - Пр-р-ривет! Ну как тебе, весело? - проворчал он. - Сегодня ночью я могу спать спокойно. Ты хорошо заперт. - А разве ты не голоден? - мягким голоском спросил Людвиг Четырнадцатый. Пёс уставился на лисёнка. - Ещё спрашиваешь! - сказал он и оскалил свои острые зубки. - Знаю, знаю, - притворившись совсем грустным, сказал Людвиг Четырнадцатый. - Вот поэтому я и спрятал для тебя эти куски. Посмотри, вот здесь, в миске. О, я не хочу, чтобы кто-то голодал из-за меня! Максимилиан подошёл к клетке поближе. Смотри-ка, лисёнок сказал правду. В миске лежали лучшие куски мяса. Максимилиан облизнулся. - Добро пожаловать, - приглашал Людвиг Четырнадцатый. - Входи и будь как дома. В прошлый раз приглашал на ужин ты. Сегодня угощаю я. Максимилиан не знал, верить ли своим ушам. - А не обманываешь? - спросил он, глотая слюну. - Ну, что ты, разве может такой маленький лисёнок, как я, обмануть такого мудреца, как ты! - скромно ответил Людвиг. Максимилиан рассмеялся. Какой же он, право, чудак! Конечно же, лисёнок хитёр, но надуть старого Максимилиана ещё раз! Нет. Это невозможно. Он сорвал замок с дверцы и медленно вполз в клетку. - Милости просим к столу! - Голос Людвига Четырнадцатого звучал спокойно, но сердце его дрожало, как заячий хвост. Не пропустить бы нужный миг.
      - Благодар-рю за приглашение, благодар-рю за приглашение, - бормотал Максимилиан. - Сочная косточка к ужину - пррревосходно. Но только он успел подойти к миске, как вдруг... Людвиг Четырнадцатый прямо вылетел из клетки и захлопнул её за собой. Тутта Карлссон выпорхнула из-за куста, и им вместе удалось запереть замок. - Эй вы, кошачьи дети! Что вы натвор-рили! - взревел Максимилиан, не отрываясь от миски. - Я не хочу тор-рчать запер-ртым в цыплячьей клетке. Откро-ройте меня сейчас же! Так ты лгал, лгал, лгал! - Приятного аппетита, - ответил Людвиг Четырнадцатый. - Прошу прощения за то, что не могу составить компанию. Очень спешу. Разреши передать привет папе Ларссону от хитрого Максимилиана. - Бр-р-родяга! - ревел пёс. - Погоди только, встретимся ещё р-раз... Ой, ой, ой, как я зол! Людвиг Четырнадцатый и Тутта Карлссон вместе добежали до курятника. - Тысячу, миллион спасибо тебе за помощь, - раскланялся лисёнок перед Туттой Карлссон. - Цып-цып-цып! За что благодарить! - кокетливо ответила Тутта Карлссон и скромно опустила головку. - Ведь это из-за меня ты попадаешь во всякие неприятности-ти-ти. - Сегодня нам не придётся уже поиграть, но можно мне в другой раз с твоего разрешения пригласить тебя, уважаемая Тутта Карлссон? - Ты очень пин-пин-пинтеллигентный лисёнок, - пропищала взволнованная Тутта Карлссон. - Только подальше от курятника. Мне кажется, Максимилиану очень хочется дать тебе хороший пин-пин-пинок. - Знаешь, давай будем играть за изгородью, ну, там, где мы встретились в первый раз! - предложил Людвиг Четырнадцатый. Это предложение понравилось Тутте Карлссон. И прежде чем исчезнуть в курятнике, где её ждали сестры, братья и другие родственники, она договорилась с Людвигом, что встретится на следующий день за изгородью. Людвиг Четырнадцатый поспешил домой. Была уже почти тёмная ночь, и он отлично понимал, что папа Ларссон очень сердится, а мама Ларссон очень волнуется. Так оно и было. Когда Людвиг Четырнадцатый вошёл в гостиную, папа Ларссон сидел в кресле, сделанном из детской коляски.