Глава десятая

Фрост посмотрел на часы: одиннадцать, в каюте темно. Неужели он отключился после двух рюмок рома? Фрост помнил, как Констанца смеялась, раздевая его и укладывая в постель. Джинсы она оставила на нем, а рубашку сняла.

Он встал, потряс головой, отгоняя остатки боли, и нашел рубашку, которая висела на ручке шкафа. Натянув ее через голову, он выбрался из каюты. Грудь еще болела, но не так сильно, как раньше.

Над палубой царила темная ночь. Луну скрывали плотные облака, и только вдали, над горизонтом, небо было ясное и переливалось бриллиантовыми звездочками. Констанцы нигде не было видно. Придерживаясь за поручень, Хэнк поплелся на нос и за рулевой рубкой едва не перевалился через нее. Девушка сидела у мачты и курила.

— У меня все не выходит из головы… — задумчиво проговорила она и подняла на него глаза.

— Что?

— Как ты пытался затащить меня в койку. Ты что, не помнишь?

Капитан сделал вид, что вспомнил. — А как же. Конечно, помню.

— В общем, я решилась.

— На что решилась?

— Ну, на это самое. На койку.

— Как-то ты об этом интересно говоришь, — засмеялся Фрост.

— Когда я была маленькой, — Констанца отвернулась и стала смотреть на море, — убили моих родителей, мы с братом чудом остались живы, хотели прикончить и нас. И я помню, что папа всегда собирался всей нашей дружной семьей поехать куда-то в отпуск, чтобы отдохнуть вместе, я уже точно не помню, куда. Но он так и не успел это сделать, и мы больше никуда не поедем вместе. Я постоянно об этом думаю. Ты понимаешь, что я имею в виду?

Она посмотрела на Хэнка. Он кивнул, опустился рядом с ней на палубу и привлек девушку к себе. Ее волосы были распущены по обнаженным плечам, и Фрост обратил внимание, что на ней лишь коротенькие шорты, а грудь прикрыта только ниспадающими густыми прядями. В лицо ей дул слабенький бриз, и капитан был совсем не против, если бы тот усилился и отбросил волосы Констанцы назад.

Она заметила его взгляд и опустила глаза.

— Я привыкла к одиночеству на яхте, когда некого стесняться.

— Поэтому ты и винтовку здесь держишь?

— Да.

— Интересная ты девушка. А откуда ты, кто твои родственники?

— Тебе обязательно надо знать?

— Нет, конечно. Не обязательно, — усмехнулся Фрост и взглянул на ее босые ноги.

— Ответь мне на один вопрос. Когда ты опьянел, то проболтался, что любишь Бесс. Это значит, что ты хранишь ей верность?

— Да, храню, по-своему, — улыбнулся Хэнк. — А ты прямо говоришь словами из песни.

— Может быть. Песни мне нравятся. Но ты мне нравишься тоже, и я не хочу ждать отпуска. Он может никогда не наступить.

— Конечно, девочка моя, — прошептал Фрост, прижал ее к себе и ощутил на своей груди прикосновение нежных сосков. — Пойдем вниз, в каюту.

— А разве здесь нельзя? Можно подстелить твою рубашку.

— Конечно, можно. Рубашка все равно не моя, — засмеялся он, чувствуя, как ее губы ищут его.

— Хэнк Фрост, — прошептала Констанца.

Капитан промолчал…

Фрост открыл глаз и взглянул на легкие серебристые облачка в восточной части неба, где занимался рассвет. Констанца уже не спала. Она лежала, свернувшись калачиком, положив голову ему на локоть.

— Посмотри, какая красота, — услышал он ее шепот.

— Я помню одну строчку Шекспира из “Юлия Цезаря”, — приподнялся капитан, — “…Серебристые одежды облаков, предвестники наступающего дня…”

— Так ты еще и поэт, — улыбнулась девушка. Хэнк приложил палец к ее губам.

— В моей работе трудно быть поэтом.

— Ты занят такой героической работой?

— Лучше бы мир не нуждался в таких героях, как я.

Он быстро наклонился и поцеловал ее полураскрытые губы. Девушка обвила руками его шею, прижалась к нему, и Фрост почувствовал ее соленый вкус…

Глава одиннадцатая

Хэнк и Констанца стояли у яхты на причале. Перед ними раскинулась каменистая, выжженная солнцем земля — Сицилия. К бухте спускалась по горной дороге машина. Фрост держал девушку за руку и чувствовал, как ее пульс все больше и больше учащается. Когда машина подъехала поближе, он наконец-то понял, кто были родственники Констанцы, — к ним направлялся огромный черный “роллс-ройс” с откидным верхом. В нем сидели два человека, оба смуглые, одетые в рабочие комбинезоны.

Автомобиль плавно остановился, двое вышли из него, слегка поклонились, и один из них произнес:

— Добро пожаловать, донна Констанца. Второй — коренастый, с подозрительной выпуклостью под мышкой, — открыл заднюю дверь “роллс-ройса”, и они вошли в просторную машину. Рядом с местом водителя на полу лежал двуствольный обрез. Фрост видел такие и раньше, ими вооружались телохранители из сицилийской мафии.

— Значит, донна Констанца, — прошептал он девушке. Ее улыбка на мгновение исчезла, и она крепко сжала руку капитана…

Дом оказался настоящей крепостью. Он был расположен на высоком каменистом холме, за которым начиналась широкая долина с тенистыми рощами и виноградными плантациями. Автомобиль притормозил у массивных железных ворот, которые через несколько секунд открыл такой же смуглый и коренастый человек с обрезом через плечо.

В центре двора переливался струями каменный фонтан, а шагах в десяти за ним начинались ступеньки, ведущие в маленькую крепость, которая и была домом донны Констанцы. Фрост решил, что такой дом может принадлежать по крайней мере боссу местной мафии, а может, и кое-кому покруче.

Хэнк помог Констанце выйти из машины, и тут же к ним по ступенькам заторопилась пожилая женщина в черном платке, протягивая навстречу девушке руки и что-то причитая по-итальянски. Они обнялись и расцеловались, женщина стала гладить ее загорелые щеки, лоб, волосы, как будто не могла поверить, что Констанца вернулась. Капитан неловко переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести.

Вдруг старушка оглянулась, поклонилась и отошла в сторону, а водитель и телохранитель сдернули широкополые шляпы. Из дома к ним спускался человек небольшого роста, одетый довольно просто — в грубую синюю рубашку, джинсы и рабочие ботинки. Однако его седеющие волосы были аккуратно подстрижены, а усы тщательно подбриты в ниточку.

— Констанца! — воскликнул он и обратился к Фросту. — Я говорю по-английски, синьор. Пожалуйста, заходите в дом.

Констанца впорхнула к нему, крепко обняла и что-то защебетала. Капитан узнал лишь одно итальянское слово. Оно значило “дядя”.

Глава двенадцатая

Фрост сидел на прохладной веранде и любовался закатом. Он из почтения встал, когда распахнулась дверь библиотеки и к нему подбежала Констанца. За ней он заметил ее дядю, дона Адольфо.

Девушка встала за предложенным ей Хэнком стулом, но села только после того, как место за столом занял старший член семьи.

— Я позвонил твоему другу в Нью-Йорк по телефону, который ты мне дал, и получил самые лестные отзывы о Хэнке Фросте.

Капитан улыбнулся и спросил:

— Как дела у Джозефа Канаретти? Надеюсь, все в порядке?

— Да, у него всегда все в порядке, — дон Адольфо закурил и продолжил: — Так же, как и у его дочери, которую, как я понял, ты знаешь. Ну ладно, ближе к делу. Моя девочка считает, что я должен тебе помочь.

Фрост взглянул на Констанцу, вздохнул и перевел взгляд на дядю.

— Я не смею просить у вас много, — может, просто взять на время машину или позвонить нужным людям… Мне нужно поговорить кое с кем.

— И что ты собираешься просить у них?

— Немного денег, другой паспорт, пистолет, возможно, что-то еще.

— Но ведь тебе нужно залечить раны, восстановить силы. Ты что, собираешься сражаться против целой армии? Это правда?

Он ничего не ответил.

— Значит, против армии как ее там, Ведьмы? Так-так… И ты говоришь, что у нее очень много оружия?

— Да, она, наверное, уже достала себе еще, взамен того, которое затонуло вместе с кораблем. Я вам сегодня уже рассказывал об этом. Хоть я ее и ранил, но от своей дьявольской затеи она не откажется. Это та еще стерва.

— Значит, она преступница?

— Да, — кивнул капитан.

— Но ведь я тоже занимаюсь незаконными делами. Ты знаешь это?

Хэнк снова кивнул.

— Констанца рассказала мне, что случилось с тобой в море, как погибли твои друзья, негр и китаец, что было потом. Она просит, чтобы я тебе помог. Но я старый человек и дожил до такого возраста только потому, что не всегда выполнял детские капризы. Один раз я послушался ее брата, и это стоило ему жизни.

Фрост не знал этого и заметил, как из глаз девушки готовы были брызнуть слезы.

— Я не потакаю капризам, — продолжал дон Адольфо, — но в этом случае мы ведем мужской разговор не о детской прихоти, а о серьезной причине для вендетты. Я только помогу тебе найти Ведьму, а уж остальное — твое дело, меня это не интересует. Согласен?

Капитан понимал, что вопрос был чисто риторическим, на самом деле его согласие мало интересовало сицилийца.

— Да.

— Вот и отлично. Ты останешься у нас, пока не заживут раны. Мои люди выследят эту Ведьму и немного помогут тебе вначале. Чувствуй себя здесь как дома, наслаждайся обществом моей племянницы, если она не против, только смотри, не надоедай ей.

Дон встал и, не дожидаясь слов благодарности, ушел с веранды.

Хэнк посмотрел на девушку и тихо произнес:

— Я-то думал, что ты яхтсменка, которая готовилась к гонкам и случайно наткнулась на нашу шлюпку. Не знал, что ты потеряла брата…

— Ты прав, я действительно готовилась. Готовилась покончить жизнь самоубийством, — ответила она хриплым голосом. — А яхтсменом был мой брат.

Капитан подошел к Констанце и стал гладить ее волосы.

— Это случилось год назад, — тяжело вздохнула девушка. — Мой брат Карло хотел отомстить убийцам наших родителей, но лишь погиб сам. Тогда впервые за десять лет дядя покинул эту виллу, нашел этих негодяев и своими руками…

По ее лицу покатились слезы, и она заплакала навзрыд.

— Извини, девочка моя, я не знал, — прошептал Фрост.

— Обними меня, Хэнк, — всхлипнула она.

Он крепко прижал ее к себе и поцеловал в мокрые губы.

Глава тринадцатая

Фрост буквально наслаждался тем временем, которое ему выпало провести у дона Адольфо. У сицилийца оказалась целая коллекция стрелкового оружия, которую он собирал в течение многих лет, и огромное количество патронов к нему. Капитан чувствовал себя ребенком, попавшим в бесплатный магазин игрушек. Вот и теперь они стояли с Констанцей на дне неглубокого каменистого ущелья и упражнялись в стрельбе. Наверху маячили силуэты двух телохранителей.

Девушка произвела точный, как всегда, выстрел из своей винтовки с оптическим прицелом по высокому камню шагах в ста от нее и повернулась к Хэнку.

— Ты хоть понимаешь, — прямо обратилась она к нему, — что мой дядя только потому помогает тебе, что я вернулась живой. Он благодарен тебе за это, поэтому и решил отблагодарить.

— Понимаю, — ответил капитан, опустив глаза и вертя в руках кольт.

— Тебе нравится быть со мною? Заниматься любовью?

— Конечно. Я успел в этом убедиться за последние дни.

— Но все же существует другая женщина. — Да.

— В принципе, меня это не очень волнует.

— Вот и хорошо.

— Сможешь так?

Она резко вскинула приклад винтовки к плечу и нажала на спусковой крючок. Фрост едва не оглох от неожиданно грохнувшего у его уха выстрела. Камень, в который она целилась, разлетелся на куски.

— Из твоей винтовки — смогу.

— Нет, из пистолета.

— На расстоянии в сто шагов? Вряд ли, но попробовать можно.

Он достал новую обойму из кармана брюк, которые в первый же день принес ему личный портной дона Альфонсо, зарядил кольт, передернул затворную раму и поудобнее зажал рукоятку в кулаке.

— Значит, со ста шагов? — Фрост старался выглядеть и говорить уверенно.

— Да, — отозвалась Констанца и щелкнула затвором винтовки, выбрасывая стреляную гильзу и досылая в ствол новый патрон.

— Ты нечестно пользуешься своим преимуществом!

— А ты — своим.

Капитан пристально посмотрел на нее, улыбнулся, но ничего не сказал. Он поднял пистолет и навел его в сторону кучи камней, чтобы в случае попадания в один из них сказать, что именно в него он и целился. Задержав дыхание, он нажал на спусковой крючок, ударил выстрел, кольт дернулся у него в руке, и один из камней отлетел в сторону.

— Снайпер в стрельбе по камням, черт меня побери. А почему ты хотела меня испытать?

Фрост довольно засмеялся от такой удачи. Никогда еще в жизни ему не удавалось с первого выстрела попасть из пистолета в такую маленькую цель на расстоянии в сто шагов.

— Я думаю, что мужчина в этом деле должен быть лучше женщины. Как и во всех остальных.

Констанца повернулась и стала взбираться наверх, где их ждал автомобиль.

Хэнк засунул кольт за пояс и последовал за ней. Когда он поравнялся с одним из телохранителей, тот вдруг хитро подмигнул своему товарищу и неожиданно громко заорал на Фроста:

— Бу!

Но капитан никак не отреагировал на эту попытку его проверить и спокойно прошагал мимо, мысленно пообещав себе сегодня же научиться пугать людей по-итальянски и отплатить этому самонадеянному сицилийцу.

Глава четырнадцатая

Как и было ему сказано, Фрост одел к ужину безупречно белый костюм, который подарил ему дон Адольфо. Он аккуратно повязал перед зеркалом галстук-бабочку и медленно надел сверкающие туфли. Стоили они явно больше, чем его обычные шестидесятипятидолларовые, но он старался не думать об этом, иначе в них просто жалко было бы ходить. На туалетном столике лежали его новый паспорт, браунинг с запасными обоймами и наплечной кобурой и нож. Все это сделал для него хозяин дома.

Капитан взял пистолет, задумчиво повертел его, затем снял пиджак, набросил на плечо ремень кобуры и сунул в нее браунинг. Он снова оделся и подошел к зеркалу. Нет, никуда не годится — видно, что под мышкой у него пистолет. Он снял кобуру, отбросил ее на кровать и просто засунул оружие за брючный ремень. Снова облачился в пиджак — вот теперь хорошо, ничего не видно.

Хэнк прошел по широкому коридору, и, когда подошел к столовой, двери ее широко распахнулись. К нему навстречу шагнул дон Адольфо и улыбнулся:

— А зачем пистолет, мой друг?

— Ну, вы же сказали полностью одеться к ужину, — усмехнулся капитан и похлопал себя по поясу. — А у вас острый глаз, дон Адольфо.

— Это еще одно объяснение тому, как я сумел дожить до такого возраста. Проходи, садись.

Фрост подошел и сел напротив Констанцы, дядя занял место во главе стола.

— Давайте сразу поговорим о деле, — сказал он, — чтобы потом пообедать, не торопясь. Хэнк, ты бывал в Марокко?

— Да.

— Отправишься туда завтра, если не возражаешь. Там в Касабланке живет один мой знакомый… Констанца уговорила меня отпустить ее с тобой, так что вас будут сопровождать не два телохранителя, как я планировал раньше, а четыре. В Касабланке будь крайне осторожен, там у меня есть враги. Ты уже знаешь, что я никогда не занимался торговлей наркотиками, вот за это меня и не любят в Касабланке. Так что опасайся не только Ведьмы, но и моих личных врагов. Все остальное тебе расскажут завтра утром. А сейчас приступим к ужину.

Он сделал знак, и на стол стали подавать блюда и напитки.

— Хэнк, скажи честно, — улыбнулся ему дон Адольфо, — надоели тебе уже, наверное, наши марочные вина до чертиков?

Глава пятнадцатая

На киношные приключения это не походило, и, кроме того, Фрост придерживался мнения, что ночная езда по самому бандитскому району любого города — не лучший способ ознакомиться с его достопримечательностями. Касабланка, названная так из-за белого цвета своих домов, теперь не соответствовала своему имени из-за расплодившихся грязных притонов, мимо которых они проезжали в поисках бара “Панама”. Капитан повернулся к сидящему рядом телохранителю по имени Деметриус и заговорил с ним:

— Ты всегда работал у дона Адольфо?

— Да, всегда.

— Никогда не работал ни у кого другого?

— Да, никогда.

— Ты всегда был телохранителем?

— Да, всегда.

— А ты никогда не хотел стать, скажем, помощником дона или кем-нибудь еще?

— Да, никогда.

— Твоя семья всегда работала на него?

— Да, всегда.

— И никогда ничем другим не занималась?

— Да, никогда.

— А ты всегда такой разговорчивый?

— Да, всегда.

Фрост пожал плечами и отвернулся к окну, за которым проплывали темные улицы, старые дома и редкие прохожие между ними. При мысли о том, что ему самому бы пришлось пробираться сюда, у него по коже пробежали мурашки, но с Деметриусом и вторым охранником, Альфонсо, который вел машину, он чувствовал себя в большей безопасности.

В баре “Панама” они должны были встретиться с Ахмедом Мунфи, крупным контрабандистом — как в смысле его нелегальных операций, так и в смысле комплекции, согласно описанию дона. Ахмед Мунфи обладал какой-то информацией о Ведьме и ее планах. Он был должником дона Адольфо, под чьим неусыпным взором контрабанда доставлялась в Италию и из Италии, поэтому не мог отказать ему в том, чтобы поделиться тем, что знал.

“Ситроен” завернул за угол и остановился в темном переулке рядом с зеленой деревянной дверью, освещенной голой лампочкой в проволочной сетке. Альфонсо услужливо распахнул дверь машины, и Фрост вышел на тротуар, похлопав себя по светло-серому пиджаку, под которым находился браунинг. Его тяжесть действовала как-то успокаивающе в данной обстановке. У Деметриуса через правую руку был переброшен плащ, и капитан знал, что под плащом находится такое оружие, из которого сам он ни за что бы не согласился стрелять, — двуствольный обрез двенадцатого калибра с длиной стволов в десять дюймов и с массивной пистолетной рукояткой, утяжеленной свинцом для уменьшения отдачи. Альфонсо был вооружен попроще — Фрост знал, что у него под курткой спрятаны два кольта.

Деметриус подошел к двери и постучал, шофер ни на шаг не отходил от Хэнка. Дверь открыли, и в свете лампочки капитан заметил выплывающий изнутри дым. Его запах был знаком ему по Вьетнаму — гашиш.

— Тут можно надышаться так, что назад вынесут на руках, — негромко пошутил он и проследовал за Деметриусом в дом.

Они очутились в большом помещении и сразу обратили внимание на сидящего в центре толстяка в феске и голубой рубашке в пятнах пота на выпирающем животе. Он курил кальян в компании трех пожилых сицилийцев.

Капитан оглянулся через плечо на Альфонсо и прошептал:

— А я думал, что дон не любит наркотики.

— Дон всегда говорил синьору Мунфи: если он сам употребляет наркотики — это его личное дело, но ввозить их в Италию или вывозить из Италии он ему не позволит.

— Ну что ж, разумно, — пробормотал Хэнк. Он направился к Мунфи, заметив еще несколько группок, сидящих за кальянами.

— Это и есть вечернее представление в баре “Панама”? — улыбнулся он толстяку и протянул ему руку.

— Да. А ты — тот самый американец? — дохнул ему в лицо тошнотворным запахом гашиша Ахмед.

Фрост кивнул.

— О Ведьме тебе расскажет один наемник по имени Джонни, он работает на нее. Я договорился с ним о встрече с тобой за городской стеной, в том месте, где она соединяется с морем у бухты.

— Когда? — спросил капитан, почувствовав, как напряглись Деметриус и Альфонсо.

— В час. Ты как раз успеешь туда. Передавай привет от меня дону.

— Спасибо, — буркнул Хэнк и повернулся, чтобы уйти.

— Эй, капитан!

— Да, — взглянул он на толстяка.

— Ты должен прийти на встречу один, иначе Джонни может и не выйти к тебе.

— Ахмед, ты часто видишь этого Джонни? — спросил в свою очередь Фрост.

— Да, вижу время от времени.

— Так вот, передай ему, если он не придет, что тогда я найду его сам, и наша встреча доставит ему мало радости. Это не угроза, это — суровая правда.

Капитан направился к двери, стараясь вспомнить, в каком вестерне он слышал эту фразу.

Глава шестнадцатая

В небе ярко светила полная луна. Фрост взглянул на нее и зашагал по узкой полоске суши, отделяющей городскую стену от бухты Касабланки. Джонни, о котором говорил Мунфи, нигде не было видно. Капитан посмотрел на светящийся циферблат “Ролекса”. Час ночи, время встречи.

Он оглянулся на следующих за ним Деметриуса и Альфонсо.

— Он хотел, чтобы я пришел сюда один, давайте сделаем так: садитесь в машину, отъезжайте вон туда, за стену, и ждите меня там.

— Синьор Фрост, это ловушка, — уверенно произнес Альфонсо.

— Может быть. Но мне во что бы то ни стало надо узнать о Ведьме, так что придется идти. Пусть ловушка сработает. Если услышите выстрелы, сразу бегите сюда. Договорились?

Деметриус кивнул, и они направились назад, к “ситроену”.

Хэнк достал из-под пиджака пистолет, проверил обойму, дослал патрон, щелкнул предохранителем и засунул оружие спереди за пояс, чтобы его было удобнее выхватить. Он ослабил галстук и пошел дальше вверх по песчаной дорожке между стеной и бухтой. Белый песок и светлая выгоревшая стена отражали яркое лунное сияние, и было видно, как днем. Вокруг царила тишина, и как Фрост ни старался, не мог никого заметить.

Вдруг до него донесся сверху какой-то шорох. Наверное, на стене кто-то притаился. Капитан продолжал шагать дальше, как ни в чем не бывало, но рука его опустилась на рукоятку пистолета.

Через несколько секунд он расслышал слева, со стороны моря, шум мотора. Да, теперь он был уверен, что никакого Джонни нет, а есть лишь приготовленная для него западня. Знал ли о ней толстый любитель гашиша? Наверняка знал. Хэнк не останавливался, выжидая удобный момент. Никакого прикрытия, кроме стены, не было, но и она казалась слишком ровной, чтобы спрятаться в каком-нибудь углублении. Если начнут стрелять со стороны моря и со стены, он попадет под перекрестный огонь.

Что же делать? Мысли его лихорадочно метались. Они ждут, что сейчас он в поисках укрытия побежит вперед, к ближнему от него краю стены, а не станет возвращаться назад, туда, откуда пришел.

Стук катера — или катеров, Фрост не стал оборачиваться в сторону бухты — раздавался все громче и громче. Он весь подобрался, выбирая момент, чтобы развернуться и со всех ног кинуться назад, туда, где ему смогут помочь Деметриус и Альфонсо. Есть ли шансы у их пистолетов и обреза противостоять автоматам и пулеметам?

Он с трудом сглотнул, медленно остановился, как будто в поисках пачки сигарет, резко выхватил браунинг, развернулся и бросился назад. Вниз бежать было легко, но в ту же секунду из катера, подошедшего совсем близко к берегу, раздались очереди и пули со свистом впились в стену за его спиной, откалывая мелкие каменные осколки. В глубине бухты показался второй катер, из которого тоже, несмотря на большое расстояние, затрещали выстрелы. В довершение ко всему кто-то открыл огонь со стены, и пули взбили фонтанчики песка прямо у ног несущегося изо всех сил Хэнка.

Он дважды выстрелил на бегу из браунинга, и пули со всплеском ушли в чернильно-темную воду рядом с ближним катером. Впереди грохнул один пистолетный выстрел, затем второй. К нему на помощь торопились его товарищи и стреляли на ходу по нападающим. Пуля, посланная сверху, просвистела совсем рядом с головой капитана, он бросился в песок, перекатился на спину и двумя выстрелами снял бандита, засевшего на верху стены. Тот перевалился через ее край и с криком рухнул вниз.

Фрост снова вскочил на ноги и побежал вперед. Его товарищи стреляли вовсю и сумели завалить одного автоматчика с катера в воду. До Деметриуса с обрезом и Альфонсо, стреляющего одновременно из двух пистолетов, оставалось шагов пятьдесят. Первый катер летел к берегу, и его очереди стали ложиться в опасной близости от капитана. Он бросился на песок и сделал несколько выстрелов по террористу, стоящему за его штурвалом. Он не мог точно сказать, попал или нет, но ветровое стекло рассыпалось на куски, и катер резко повернул в сторону.

— Синьор!

К нему бежал Деметриус, а Альфонсо продолжал стрелять от края стены, и из стволов его револьверов вырывались большие оранжевые языки пламени.

— Синьор!

Катер взревел мотором, рванулся вперед и уткнулся в берег. Из него выскочили двое бандитов, вооруженных автоматами. Не поднимаясь, капитан прицелился и всадил последнюю пулю в грудь одного из них. Он стал перезаряжать пистолет и услышал недалеко от себя оглушительный грохот, похожий на разрыв небольшой бомбы. Стоящий шагах в десяти от него Деметриус выстрелил еще раз, со второго ствола. Второй автоматчик испустил животный вопль и упал, продолжая нажимать на спусковой крючок.

— Синьор!

Хэнк взглянул на своего спасителя и увидел, как тот обессилено опускается на песок и на его светлых брюках расплываются пятна крови. Фрост передернул затворную раму, вскочил и прикончил двумя выстрелами последнего, третьего, террориста, оставшегося на первом катере. Затем он подбежал к трупу одного из нападавших, выдернул из-под него “узи” и подсумок с запасными магазинами.

Второй катер находился на расстоянии ярдов пятидесяти, и с него продолжали трещать очереди. Капитан сделал по нему несколько выстрелов, подбежал к осиротевшему первому катеру, качающемуся у берега, и прыгнул в него.

Стрельба на секунду затихла. Хэнк выбросил в воду валяющийся на сиденье труп, повернул рукоятку газа, крутанул штурвал и стал отходить от берега. Потом он увеличил скорость и направил свой катер к другому, из которого возобновился огонь. Тот развернулся и стал уходить из бухты в открытое море. Фрост перевел двигатель на самые высокие обороты, тот взревел, и катер рванулся вперед, подпрыгивая на верхушках волн. Расстояние до террористов стало сокращаться — то ли потому, что его катер был действительно быстроходнее, то ли потому, что он ничего не понимал в управлении им и гнал безрассудно быстро. Он их неумолимо догонял.

Не снимая левой руки со штурвала, капитан положил “узи” перед собой на щиток управления. Очереди из убегающего катера прекратились, — видимо, у бандитов закончились патроны, — и спереди стали доноситься одиночные пистолетные выстрелы. Несколько пуль щелкнуло по корпусу его катера, но тот несся вперед на всех парах.

Вот до беглецов осталось двадцать ярдов. Фрост обогнал их, заложил крутой поворот и стал кружиться вокруг катера с тремя палящими из пистолетов террористами, который тут же стали захлестывать поднимаемые им высокие волны. Не уменьшая скорости, капитан повернул в их сторону автомат и длинной очередью снес ветровое стекло с их катера и отправил за борт стоящего за штурвалом террориста. Еще несколько выстрелов — и второй схватился за лицо, с которого брызнула кровь, зашатался и сполз по борту вниз. Остался последний.

Хэнку он нужен был живым. Он опустил “узи” и направил катер к суденышку, качающемуся на высоких волнах. Когда до него оставалось ярда два, он выровнял свой катер, чтобы тот подошел бортом, и перепрыгнул на другой. Упал он неудачно и не успел подняться, как бандит бросился на него, стараясь достать вытянутыми руками до горла. Фрост безжалостно саданул его локтем в лицо, и тот закричал от боли. Капитан перевернулся, подмял противника под себя и несколько раз с силой ударил его по голове.

— Где Ева Чапман? — прорычал он, хватая бандита за мокрые и скользкие волосы. Тот что-то мычал, продолжая слабо отбиваться. Хэнк выхватил браунинг и приставил ствол к виску бандита. Он закричал, и кровь брызнула из его разбитого рта:

— Я не знаю… она наняла какого-то… из Танжера… не знаю, как зовут… он приказал нам убить американца…

Фрост отпихнул его от себя и повернулся к штурвалу. Но спиной он ощутил опасность: резко развернувшись, он увидел, что бандит вскочил на ноги и замахивается прикладом подобранного автомата. Капитан вскинул пистолет и в упор расстрелял террориста.

Глава семнадцатая

Деметриусу сделали укол морфия в каждую ногу, и он тихо стонал на заднем сиденье мчащегося по ночным улицам Касабланки “ситроена”. Машина остановилась, и Фрост выпрыгнул из нее.

— Побудь здесь, я скоро вернусь, — сказал он Альфонсо.

— Он останется без ног? — спросил тот.

— Да. Дай Бог, чтобы он вообще выжил, — прямо ответил капитан.

— Тогда я тоже пойду. Старый толстяк — это он устроил ловушку. Я убью его.

— Ладно, — кивнул Хэнк, чувствуя признательность двум своим новым друзьям. Они хоть и были мафиози, но зарекомендовали себя верными товарищами. Он проверил, на месте ли браунинг, взял наизготовку “узи” и толкнул дверь бара “Панама”.

В этот раз она оказалась запертой.

Капитан прицелился и короткой очередью разнес замок на куски. Ударив дверь ногой, он ворвался внутрь. Мунфи все так же сидел в дурманящем облаке гашиша, только теперь его окружала не компания любителей покурить, а с полдесятка дюжих телохранителей.

Один из них рванул из-за плеча ружье, и Фрост, не раздумывая, открыл огонь. Рядом раздавались гулкие выстрелы револьверов Альфонсо. Вдвоем они быстро расправились с захваченной врасплох бандой, и Альфонсо подскочил к орущему Мунфи. Капитан решил не мешать мести сицилийца.

Альфонсо что-то гортанно произнес по-итальянски, но до Хэнка не дошел точный смысл сказанного. Однако толстяк понял все, когда к его голове были приставлены оба пистолета.