Вначале он пытался что-то объяснить, кричал: "Я американец" до тех пор, пока не охрип, но это нисколько не помогло. Где сейчас находилась Маргарет Дженкс, наемник не знал. Он от души надеялся, что с ней обращаются лучше.
      После допроса его отволокли в камеру и швырнули на грязный заплеванный пол. Наручники, естественно, не сняли. И вот теперь Фрост сидел все в той же неудобной позе и размышлял о своей судьбе.
      Послышался какой-то шорох, и вдоль железной двери пробежала крыса, любопытно принюхиваясь. Фрост с ужасом подумал, что если эта тварь заберется на него, он, пожалуй, даже не сможет стряхнуть ее.
      И еще одно его беспокоило - дышать почему-то становилось все труднее. А капитан прекрасно понимал, что если американец, обвиненный в изнасиловании и убийстве, отдаст Богу душу в своей камере по естественным причинам, то такой исход несомненно устроит пакистанские власти и дело будет благополучно закрыто.
      Кроме того, оставался еще Мэтт Дженкс. Даже если бы Фросту удалось выйти на свободу - что в данный момент казалось совершенно невозможным без помощи покойного Зульфикара Али, у него не было шансов напасть на след своего друга.
      Капитан вспомнил, что Бесс очень не хотела отпускать его в эту поездку, и пожалел, что не послушался мудрую женщину. Ее образ встал вдруг перед его глазом...
      Они лежали на кровати, обнявшись, ее упругие обнаженные груди скользили по его телу, а руки гладили спину. На лице Бесс была мечтательная блаженная улыбка; полузакрыв глаза, она целовала его горячими губами. Это было так приятно...
      "Крыса, что ли? - встрепенулся погруженный в грезы Фрост, услышав какой-то слабый шум. - Вот зараза..."
      Но в следующий момент понял, что ошибся. Возле него стоял тюремный охранник со связкой ключей в руках. Фрост вспомнил, что именно этот человек с таким мастерством обрабатывал его дубинкой во время допроса.
      Полицейский нагнулся и расстегнул наручники на запястьях капитана. Тот со стоном распрямился и прислонился спиной к стене камеры. Хребет, желудок и печень страшно болели. Да и все остальное, впрочем, тоже. Мужчина, тем временем, снял наручники и со щиколоток.
      Затем он отступил на шаг и сверху вниз посмотрел на арестованного, поглаживая заткнутую за ремень дубинку. Фрост увидел у него на поясе пустую кобуру. Полицейский снова приблизился, ухватил капитана под мышки и потянул вверх.
      - Эй, щекотно же, - сказал тот, сухой язык с трудом ворочался во рту.
      Мужчина на миг замер, а потом ухмыльнулся в усы и продолжал свою работу. Фрост осторожно протянул руку и взялся за рукоять дубинки. Когда полицейский сильным рывком поставил его на ноги, наемник вдруг резко выдернул резиновую палку и двинул ею в живот полицейского. Тот как-то сразу обмяк, а капитан обрушил дубинку на его спину. Мужчина взвыл от боли, Фрост двинул его еще кулаком в челюсть, и отскочил к стене. Пакистанец рухнул к его ногам.
      Дверь камеры распахнулась, и в помещение ворвались еще трое парней с дубинками в руках.
      - Ну, нападайте! - прохрипел наемник, крепко сжимая свое оружие.
      Он был готов дорого продать свою жизнь.
      - Не думаю, что это так уж необходимо, - сказал вдруг чей-то спокойный голос.
      Полицейские расступились, и в камеру вошел человек. Судя по его виду, он был американцем - с рыжими волосами и светлой кожей. Серые глаза смотрели строго и внимательно.
      - Я Джон Пласкевич из посольства Соединенных Штатов, - представился он. Я проезжал здесь по пути в Исламабад и случайно услышал о ваших неприятностях.
      - Это наши общие неприятности, мистер Пласкевич. Тут работает КГБ.
      - Меня зовут Пласкевич, - поправил дипломат. - Что ж, возможно, вы и правы. Но если тут замешаны наши советские друзья, то давайте оставим эту информацию при себе. - Он наморщил нос и скривился с неудовольствием. По-моему, вам надо принять ванну и переодеться. А потом мы сможем спокойно поговорить.
      - Так я свободен? - спросил Фрост.
      - Как птица.
      - Даже после этого? - капитан указал на полицейского, который с трудом поднимался на ноги. Пласкевич улыбнулся.
      - Ну, его давно следовало проучить. Начальник местной полиции уже не раз говорил мне, что этот парень слишком уж ретиво выполняет свои обязанности, когда имеет дело с заключенными.
      - Тогда порядок.
      Фрост бросил дубинку на пол и двинулся к двери камеры, едва не наступив на зазевавшуюся крысу.
      Глава пятая
      - Или вы очень плохой стрелок, или очень хороший, - сказал Пласкевич. - Помните того молодого парня с ножом, которого вы подстрелили как раз перед прибытием полиции?
      - Да, - ответил Фрост. - И что?
      - Вы продырявили ему правое бедро, и он рухнул, как подкошенный. Но через пару дней он преспокойно встанет с кровати и сможет даже бегать. Другими словами, рана оказалась совершенно неопасной.
      - Рад это слышать, - сказал капитан. - В конце концов, что он такого сделал? Просто пытался убить меня, вот и все.
      - Его ввели в заблуждение.
      - Какое, к черту, заблуждение? На меня была расставлена ловушка, и я в нее попался. Пласкевич закурил сигару.
      - Этот парень был ни при чем. А вот тот, которого прикончили полицейские, и тот, с револьвером, которого вы уложили первым, эти да, были на жаловании у советских агентов.
      - Ну, как говорят: что ни делается, то делается к лучшему, - заметил Фрост. - Так вы собираетесь помочь миссис Дженкс и мне или просто хотите со мной поговорить?
      Капитан протянул руку и взял свой стакан. Они сидели в ресторане в столице Пакистана Исламабаде. Тут все было сделано на европейский манер, поэтому и клиентами были в основном приезжие. Капитан уже убедился, что виски здесь не разбавляют, и надеялся, что пища тоже окажется съедобной. Он сделал большой глоток и прикрыл глаз от удовольствия. Поскольку за все платил Пласкевич, наемник, не стесняясь, заказал себе самый дорогой сорт шотландского виски и теперь наслаждался божественным вкусом напитка.
      - Я уже сказал, - вновь заговорил дипломат, - что мы поможем вам. По крайней мере, сделаем все, что в наших силах.
      - Мэтт Дженкс - американский гражданин, - напомнил Фрост, прикуривая сигарету.
      Он выпустил дым через стол в направлении Пласкевича, чтобы заглушить запах его сигары.
      - В наше время это уже не всегда означает то, что означало раньше, - с виноватой улыбкой сказал дипломат. - Ну, например, при Тедди Рузвельте с его "политикой большой дубинки".
      - Он был хорошим парнем и настоящим гражданином, - не допускающим возражений тоном произнес капитан.
      - Да, - кивнул Пласкевич. - Сегодня такой, пожалуй, начал бы мировую ядерную войну, чтобы только настоять на своем.
      - Вполне возможно, - согласился Фрост.
      - Внешняя политика - это очень сложная штука, - пожаловался Пласкевич и вздохнул. - Тут все не так просто.
      - Бросьте прикидываться, - сказал наемник. - Я сразу понял, что вы никакой не дипломатический работник.
      - Я и не прикидываюсь. Я действительно так считаю. А мы - сотрудники разведки - вынуждены лишь осуществлять, претворять в жизнь ту политику, которую определили другие. В этом одна из сложностей нашей работы.
      - Похоже, вы сейчас расплачетесь, - заметил Фрост. - Что-то измельчал народ в ЦРУ.
      - Нет, - печально ответил Пласкевич. - Просто мы стали более ответственно относиться к своим задачам. Ну, например, стараемся обходиться без старых ковбойских трюков, если вы понимаете, что я имею в виду.
      Он улыбнулся. Фрост посмотрел на циферблат своего "Ролекса".
      - А миссис Дженкс придет?
      - Нет. Я попросил работников нашего посольства вызвать ее для выяснения обстоятельств вчерашнего инцидента. Мне подумалось, что разговор с вами наедине будет более плодотворным.
      - Плодотворным? - переспросил капитан. - А, конечно.
      Его спина все еще болела, и он осторожно повел плечами.
      - Дело в том, - продолжал Пласкевич, глядя в свой стакан, - что Мэтт Дженкс не был просто добровольцем или наемником. Он работал на нас.
      Фрост взглянул ему в глаза.
      - Контрактный агент?
      - Да, и очень важный для нас.
      - Так вот почему Маргарет Дженкс так и не смогла ничего узнать о муже, не говоря уж о помощи в его розысках?
      - Я уже отметил, капитан, - произнес Пласкевич, разводя руками, - что международные отношения сейчас значительно усложнились. Мы не можем вот так просто послать отряд коммандос, чтобы спасти его. Да, собственно, мы и сами не знаем, где сейчас находится Дженкс.
      - Могу поспорить, что в Афганистане, - сказал Фрост и глотнул виски.
      - Возможно, - согласился разведчик, - но мы не исключаем и другие варианты. Если, конечно, он вообще еще жив. Понимаете, капитан, в этом деле у каждого из нас своя заинтересованность. Мэтт Дженкс знал, на что идет, и согласился на риск. Что ж, он преследовал свои цели.
      Теперь вот вы хотите узнать о его судьбе и, возможно, даже спасти его. Конечно, он ваш друг, и лично мне такая позиция очень импонирует. Но все дело в том, что и мы, ЦРУ, а фактически и правительство Соединенных Штатов, тоже не в игрушки играем. И поверьте - наша цель гораздо важнее, чем та, которой руководствовался Дженкс. Да и чем ваша тоже.
      - А что же вас так заинтересовало? - спросил Фрост с сарказмом. Стратегические планы афганских повстанцев как вклад в мировую теорию партизанской войны? Или методы, которые используют русские?
      - Скорее все же методы русских, - кивнул Пласкевич. Он бросил взгляд в сторону и широко улыбнулся. - Недавно здесь прошел очень сильный дождь, капитан.
      Фрост тоже посмотрел в том направлении. К их столику приближался официант, толкая перед собой тележку с блюдами.
      - Да, - сказал наемник. - Действительно, пахнет дождем. А вот и наш заказ.
      Официант остановился возле столика и принялся расставлять посуду и все остальное. К нему присоединился второй парень в белом кителе, но и вдвоем они провозились довольно долго. Фросту же не терпелось продолжить разговор с сотрудником ЦРУ.
      Наконец работники сервиса удалились.
      - Похоже, погода в мире стала сейчас совершенно непредсказуемой, заметил Пласкевич. - Не хотел бы я в наши дни быть синоптикам. Ну, так вот, Мэтт Дженкс собирал для нас два вида информации - о ходе боевых действий и о новом советском вооружении и тактике русских. Ведь на первомайских парадах они демонстрируют далеко не все, как вы понимаете.
      - А как он передавал свои донесения? - спросил Фрост, прикидывая, с какой стороны взяться за бифштекс.
      - Тут действовала целая сеть курьеров, - пояснил Пласкевич. - Эти люди проходили через Хайберский перевал и доставляли все Зульфикару Али. А уж затем агенты Али везли отчеты или через Пешавар, или другим маршрутом до Равалпинди и потом доставляли в Исламабад. Последнее донесение Дженкса было зашифровано. А шифр он намеренно исказил, чтобы труднее было прочесть. Да и в самом тексте он делал лишь какие-то намеки и не говорил ничего конкретного.
      - Почему? И о чем вообще там шла речь?
      - Я помню этот рапорт наизусть, - сказал Пласкевич.
      - Вы просто молодец, - усмехнулся Фрост. Он наколол на вилку кусок мяса и провел дегустацию.
      Что ж, в жизни ему доводилось пробовать бифштексы и получше.
      - Дженкс писал о новом советском оружии, - продолжал разведчик, - о котором он отозвался как - это его точные слова - о способном поставить Запад на колени, если его испытания успешно пройдут в Афганистане. Мэтт собирался раздобыть более подробную информацию, и должен заметить, что он никогда не был паникером.
      Пласкевич тоже проглотил кусочек мяса.
      - Я читал ваше досье, капитан, - вновь заговорил он, - и знаю, что вы достаточно часто имели дело с людьми из разведки, чтобы понять...
      - Что они не всегда в должной степени умственно развиты? - скаламбурил Фрост.
      Пласкевич не улыбнулся.
      - Очень смешно, - сказал он с кислой миной. - То же самое можно сказать и о бывших капитанах, которые стали наемниками.
      Фрост пожал плечами.
      - Возможно. Ну, я вас слушаю.
      - Так вот, мы оба знаем, что в нашей профессии агенты нередко приукрашивают свои отчеты, искажают действительность с целью придать больший вес своей работе. Особенно часто этим грешат контрактные агенты, которые действуют далеко от центра и которых трудно проконтролировать.
      - Мэтт не из таких, - покачал головой Фрост.
      - Согласен, - кивнул Пласкевич. - И именно поэтому я так встревожен. Как я уже сказал, он собирался добыть более точную информацию по этому вопросу. Его отчет поступил три месяца назад. Поначалу нас не беспокоил долгий перерыв - Мэтт всегда присылал только действительно важную информацию, не желая ради соблюдения формальностей рисковать жизнью курьеров.
      - А где он тогда находился? - перебил разведчика Фрост.
      - Дженкс работал в составе одной из шести крупнейших группировок афганских повстанцев. В то время они действовали за Гиндукушем, почти в пойме Амударьи. Очень далеко отсюда. Вот почему его отчеты поступали так нерегулярно. Там, в горах, шли особенно ожесточенные бои, было больше всего жертв. Русские даже применяли газы - это общеизвестный факт. А еще были мины-игрушки и многое другое.
      Но то, о чем говорил Мэтт, значительно превосходит по своим показателям все прежние виды вооружений. В рапорте был намек на то, что с помощью этого нового средства можно за считанные часы уничтожить все западные силы на суше и в воздухе. Вот, собственно, и все, что нам известно. По-моему, у нас есть основания для тревоги.
      - Так вы думаете, что Дженкс жив и до сих пор находится в том районе?
      Фрост положил вилку и поднял стакан.
      - Не знаю, - ответил Пласкевич. - Есть различные мнения на этот счет. Мне лично кажется, что его или захватили в плен, или он был ранен настолько серьезно, что вынужден был прекратить свою работу. Если он ранен, то может находиться на том же месте, а может, и нет - это зависит от передвижений моджахедов.
      Разведчик помолчал, грустно качая головой.
      - А вот если Мэтт попал в плен, - заговорил он вновь, - то дело плохо. Теперь он уже может быть в Москве на Лубянке, а вы ведь сами знаете методы, которыми пользуется КГБ, чтобы получить нужную ему информацию. Я наслышан о ваших приключениях в России.
      - Да уж, - буркнул Фрост, достал сигареты, зажигалку и закурил.
      - И теперь вопрос стоит так, - негромко сказал Пласкевич: - Согласны ли вы рискнуть своей жизнью, чтобы спасти Мэтта Дженкса или, по крайней мере, выяснить, о чем он собирался нам сообщить?
      - Вы хотите, чтобы я отправился в Афганистан? Это было скорее утверждение, чем вопрос.
      - Да. У меня есть один надежный человек, он уже работал с нами раньше. Я пошлю его вместе с вами. Он может свободно говорить на десятке местных языков и наречий. Он воевал в рядах моджахедов, пока не вывез свою семью, а потом ушел. Этот человек происходит из племени африди народности патанов.
      - Как? - не понял Фрост.
      - Племя африди, - пояснил Пласкевич, - уже в течение многих поколений удерживает контроль над Хайберским перевалом. Это одни из лучших воинов в мире. Они могут сражаться любым оружием - ножами, дубинками, руками, камнями.
      - Похоже, они мне понравятся, - заметил Фрост.
      - Так вы согласны? Мы готовы заплатить пятьдесят тысяч долларов, если вы отправитесь туда. Еще сто тысяч вы получите, если узнаете, что имел в виду Дженкс. Ну, и вторая сотня будет ваша, если вы привезете какие-то детали этого оружия, или фотоснимки, или...
      - Чтобы вы тоже могли создать подобное? - перебил его капитан.
      Он с грустью подумал, что миру сейчас как раз не хватает очередного вида оружия массового поражения.
      - Ну, если оно есть у них, то должно быть и у нас, - пояснил Пласкевич. - Это поддерживает баланс и не дает никому выступить в роли агрессора. Ладно, не будем вдаваться в политику. Вы соглашаетесь на мое предложение? Сами видите - деньги неплохие.
      - Я сделаю это бесплатно, - глухо произнес Фрост. - Но только что бы ни случилось, сто тысяч долларов должны быть прямо сейчас отправлены жене Мэтта и его сыну. Договорились?
      Пласкевич почесал подбородок, несколько секунд раздумывал, а потом кивнул.
      - О'кей. Это я могу устроить.
      - Хорошо. Теперь о деталях. Мне потребуется кое-какое снаряжение и оружие, которому я доверяю. Сейчас у меня нет даже того антикварного кольта, который забрала полиция.
      - Если бы вы не отложили пистолет, они бы пристрелили вас, - заметил Пласкевич. - Так что считайте, что дешево отделались.
      - И еще одно, - медленно сказал Фрост. - Кто этот тип из КГБ, который подставил меня?
      - Его зовут Кирилл Исаев, - ответил разведчик. - Но, скорее всего, это вымышленное имя. Сейчас он, видимо, уже в Кабуле.
      Капитан покачал головой.
      - Принимая во внимание, что агентура КГБ здесь работает лучше, чем ваши люди там, русские очень скоро узнают о моей миссии.
      - Вполне вероятно, - кивнул Пласкевич.
      - А кроме советских войск, у меня на хвосте будут еще висеть соперничающие между собой группировки афганцев, - продолжал наемник. Очень приятная перспектива.
      Пласкевич пожал плечами.
      - Это ваша работа, за которую вам готовы хорошо заплатить.
      Фрост угрюмо посмотрел на него и ничего не сказал.
      - Действительно, - продолжал разведчик, - задание весьма сложное и ваши шансы выполнить его и вернуться живым практически равны нулю. Видите, я с вами откровенен.
      - Конечно, - с иронией сказал капитан, - вы же читали мое досье и делаете ставку на мое прославленное упрямство. Что ж, вы не ошиблись и на этот раз.
      Он тяжело вздохнул, погасил сигарету в пепельнице и посмотрел на недоеденный бифштекс. Мясо уже остыло.
      - Все это полное дерьмо, - медленно сказал Фрост, - но если бы я вдруг оказался в чем-то похожем, то Мэтт Дженкс не бросил бы меня в беде, это уж точно.
      Капитан залпом допил виски и вновь покачал головой. В его мозгу сидела одна мысль: "Что я скажу Бесс?"
      Прежде всего, Фрост позвонил Рону Маховски, директору оружейного завода и старому другу капитана. Он заказал еще три специальной конструкции обоймы к браунингу, каждая из которых вмещала двадцать патронов, а также несколько модернизированных тридцатизарядных магазинов к автомату "Узи" израильского производства.
      Маховски обещал подготовить все это как можно скорее и пожелал наемнику удачи.
      Пласкевич распорядился, чтобы заказ Фроста был отправлен в Лэнгли, в штаб-квартиру ЦРУ, а оттуда посылка дипломатической почтой уйдет в Исламабад.
      Следующий телефонный звонок был для капитана более тяжелым испытанием. Он стоял у стойки бара со стаканчиком виски в руке и вспоминал разговор с Бесс. Услышав новость, она просто охренела, другого слова не подберешь. Фрост не сказал ей точно, где находится и куда едет, но женщина и сама догадалась - это было нетрудно.
      Капитан предупредил, что он может вернуться и через несколько месяцев, а Бесс с грустью заметила, что он может вообще не вернуться. Она даже не спросила, зачем Фрост туда отправляется.
      Затем Бесс немного успокоилась и просто сказала:
      - Я люблю тебя, Фрост. Возвращайся ко мне. Мне плохо без тебя. Я буду ждать.
      Наемник ответил ей примерно тем же набором фраз, а потом с тяжелым сердцем повесил трубку.
      Следующий день Фрост провел, подгоняя экипировку, читая рапорты всевозможных агентов и информаторов и ожидая, когда придут посылки из Соединенных Штатов - от Маховски и от Бесс, которая обещала выслать браунинг и "Узи".
      К утру все необходимое прибыло на место, и капитан потратил еще несколько часов на последнюю проверку. Он снарядил магазины и обоймы, наточил свой и без того острый нож, который носил в сапоге, да и сами сапоги смазал и почистил. В предстоящей операции любая деталь могла оказаться поистине жизненно важной.
      А вдобавок это все помогало убить время ожидания. Капитану очень не терпелось познакомиться со своим будущим проводником.
      Покончив с делами, Фрост отправился в бар, откуда его должен был забрать Пласкевич. Одет он был в голубые джинсы, кожаную куртку и шестидесятипятидолларовые ботинки.
      Капитан вскоре заметил, что все прочие посетители бара носили галстуки, и почувствовал себя несколько неуютно. Однако он не ушел и продолжал стоять у стойки, потягивая виски. Фрост решил, что если вдруг кто-нибудь сделает ему замечание, он представится американским миллионером, у которого есть свои причуды.
      Миллионером он, правда, не был, но зато причуд у него было действительно хоть отбавляй.
      - Фрост?
      Капитан обернулся на голос. Это был Пласкевич.
      - Все готово? - спросил наемник.
      Разведчик кивнул. Фрост положил деньги на стойку, допил виски и двинулся за ним к выходу. Когда они проходили через вестибюль, Пласкевич осторожно шепнул:
      - Акбар Али Хасан чувствует себя в машине, как в клетке. Поэтому давайте поторопимся.
      - Акбар? Это тот парень...
      - О котором я вам говорил, - продолжил Пласкевич. Он придержал дверь, пропуская вперед капитана, а потом вышел сам. У входа в ресторан стоял черный "Кадиллак", но там не было никого, кроме шофера.
      - А где же ваш дикарь? - спросил наемник.
      - Он сидит в другой машине, - пояснил Пласкевич, - в Равалпинди. Это не очень далеко. Поехали.
      - А мое снаряжение?
      - Оно уже на месте и ждет вас. Пласкевич жестом пригласил Фроста садиться в машину, потом сел сам, и автомобиль сорвался с места.
      - Теперь слушайте дальше, - снова заговорил разведчик. - На аэродроме в Равалпинди ждет вертолет, который доставит вас на северо-запад от Пешавара, оттуда миль двадцать до Хайберского перевала. Там есть две дороги - одна для грузовиков, другая для верблюжьих караванов. Мы с Акбаром уже продумали, каким путем вам идти.
      - Вы очень заботливы, - сказал Фрост, закуривая сигарету и выпуская дым в окно.
      Он просто обожал следовать чужим планам.
      - Там есть две дороги, - повторил Пласкевич, - но вы с Акбаром воспользуетесь третьей. Надеюсь, вы любите альпинизм?
      Глава шестая
      Пистолет-пулемет "узи", который переслала ему Бесс, висел за спиной Фроста на легком тонком прочном ремне. Там же висел и вещмешок. Браунинг лежал в кобуре под тяжелым теплым морским бушлатом. Кроме этого, на капитане был еще толстый шерстяной свитер, меховая шапка, подшитые мехом брезентовые брюки, горные ботинки и теплые перчатки.
      Он сидел в небольшом углублении в скале и ждал. Он ждал, когда вернется Акбар Али Хасан, который пошел на гребень горы, чтобы проверить, нет ли поблизости советских солдат. Фрост с уважением подумал, что патан двигается бесшумно, словно бесплотный дух. Вот бы так научиться. Но для этого надо было вырасти в горах и иметь десять поколений предков, которые тоже тут выросли.
      Акбар действительно ждал их возле вертолета, но вовсе не в машине. Он - скрестив ноги по-восточному - сидел на потертом коврике, а коврик этот лежал на капоте еще одного черного "Кадиллака". Зрелище было весьма живописным.
      Сюда еще надо добавить ленты с патронами, которые крест-накрест пересекали грудь этого горного барса и старый, но еще в очень хорошем состоянии карабин "Спрингфилд", который лежал у него на коленях.
      Акбар сидел с непокрытой головой, видимо, не испытывая нужды в головном уборе. И действительно, здесь, в умеренных высотах, ему должно быть просто жарко: ведь патан привык к пронизывающим ветрам и морозам родного Хайберского перевала, через который лежал путь всех завоевателей, пытавшихся проникнуть в Афганистан еще со времен Геродота.
      Фрост, правда, Геродота не читал, но слышал об этом знаменитом древнегреческом историке.
      На поясе одетого в черный просторный балахон Акбара Али Хасана была коричневая кожаная почти новая кобура. Оружия, которое в ней лежало, видно пока не было, но капитан предположил, что это какой-нибудь экзотический револьвер.
      А вот за спиной проводника висело нечто, что сразу напомнило Фросту его разборки с сатанистами - настоящий старинный меч в расшитых кожаных ножнах.
      Он был длиной примерно с руку взрослого человека, со слегка искривленным лезвием, как у самурайских мечей. Увидев, что капитан с интересом поглядывает на это оружие, афганец соскочил с капота машины, выдернул меч из ножен и исполнил им несколько довольно сложных движений. Блестящее лезвие со свистом рассекало воздух.
      Затем он дружелюбно улыбнулся, и Фрост сразу почувствовал доверие к этому человеку.
      Капитан переместился немного в сторону, огляделся и вдруг увидел Акбара. Тот - теперь на голове у него была вязаная шапочка, а шею и нижнюю часть лица прикрывал теплый бурнус - осторожно спускался со скалы ярдах в двадцати справа.
      - У тебя хорошие уши, американец, - заметил Акбар, подходя ближе. - Ты услышал меня.
      - Не совсем, - скромно улыбнулся Фрост. - Ты действительно ходишь бесшумно.
      - Только так можно выжить в горах. - Патан присел рядом с наемником. Там наши враги. - Он показал рукой на гряду. - Много русских войск тут сейчас нет, но посты остались.
      Фрост взглянул в том направлении. На расстоянии горы казались голыми и однотонно серыми. Капитан взял свой армейский бинокль и приставил правый окуляр к глазу. Навел резкость. Теперь он разглядел кое-какую скудную растительность, множество выступов и расщелин. Потом Фрост опустил бинокль и посмотрел на Акбара.
      - И где же русские?
      - Здесь, везде, - афганец обвел рукой вокруг и сплюнул себе под ноги. - Если они заметят нас, то могут прятаться внизу и стрелять из укрытий. В каждом отряде есть снайпер для таких случаев. Мы можем тоже стрелять в них, но это только замедлит наш подъем и у снайпера будет неподвижная цель. Это плохо.
      Акбар неодобрительно покачал головой. Фрост внимательно слушал его; патан в общем хорошо говорил по-английски.
      - Мы должны действовать наверняка и быстро, - сказал проводник. - Да поможет нам Аллах. Пойдем, капитан.
      Он снова сплюнул, сунул в рот самокрутку, которую свернул во время произнесения этой речи, и встал на ноги. Фрост тоже встал и двинулся за Акбаром, предварительно убедившись, что "Узи" по-прежнему висит у него за спиной.
      Они остановились на отдых в небольшой теснине почти у самого гребня. Внизу в голубой дымке лежал Афганистан, а перед ними был последний участок Хайберского перевала.
      Акбар вытащил изо рта самокрутку, которую так и не закурил, выбросил ее и улыбнулся, показывая крепкие желтые зубы.
      - Тебе понравился мой меч? - спросил он.
      - Я просто редко встречал людей, которые предпочитают этот вид оружия в наши дни, - ответил наемник. - Отсюда мое любопытство.
      - Да, это так, - важно кивнул Акбар. - Поэтому меч дает мне преимущество в бою. Вот, посмотри...
      Он отвернул свой балахон и расстегнул куртку, которая была под ним. Фрост поежился - его и в одежде холод пронизывал до костей. Под курткой у патана оказалась кобура с какой-то старой моделью смит-и-вессона и кожаные ножны с длинным острым кинжалом.
      - Нож - это хорошо, - продолжал Акбар, - но меч лучше. Им можно убить больше людей. Мой дед и отец носили меч. Не этот, а другой. Его получит мой сын, когда подрастет. А когда он пойдет в бой, я отдам ему и этот. Такой закон.
      - Пойдет в бой? - переспросил наемник.
      - Я патан, - ответил Акбар. - Вся моя жизнь проходит в бою. И такой же будет жизнь моего сына. Эти горы, - он показал рукой, - их нужно защищать. Сейчас их хотят захватить русские, а до них были персы, англичане, турки. А завтра придет кто-то еще. Наши горы нужны всем. Но тех, кто придет, встретит мой сын - с мечом в руке, как встречал прежних завоевателей мой отец и как встречаю нынешних я.
      - А зачем ты ходил в Афганистан? - спросил Фрост. - Мне об этом сказал Пласкевич.
      - Драться с коммунистами. Но коммунисты стали очень сильными, с ними теперь трудно воевать. Они захватили кишлак, в котором была моя семья. Я отбил ее и привез сюда - мою жену, сына и дочерей. Потом я еще спускался с гор, но уже не надолго. Мое место здесь.
      Он помолчал и вопросительно посмотрел на Фроста.
      - А ты? Ты ищешь того американца, Дженкса? Он твой друг?
      - Да, - ответил капитан. - Еще с Вьетнама.
      - Там тоже была война, - задумчиво произнес Акбар. - Похожая на эту. Только не в горах, а в джунглях. Значит, ты уже бывал на войне?
      Фрост хотел ответить, но почему-то промолчал, лишь кивнул.
      - Иногда молчание лучше всяких слов, - философски заметил патан. - Ну, пора.
      Они поднялись, потянулись и вновь принялись взбираться по скалам Акбар первый, а Фрост за ним.
      Преодолев трудный подъем, проводник и американец начали не менее трудный спуск, двигаясь по самому краю пропасти глубиной тысячи в полторы футов, а может, и больше.
      Акбар постоянно оглядывался, прислушивался и даже принюхивался. Наконец он повернулся к наемнику.
      - Плохо, капитан. Тут рядом должны быть русские, но их там сейчас нет.
      - Тогда почему бы нам не воспользоваться тропинкой? - уже в десятый раз спросил Фрост. - Это карабканье меня совсем доконало.
      - Нет, нельзя, - покачал головой Акбар. - Если идти по тропе, мы должны быть уверены, что там безопасно. Но и в обход нельзя - слишком долго. Пройдем еще тысячу ярдов, может, меньше, а там будет видно.
      Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, Акбар поправил карабин, который висел на его правом плече, и снова двинулся вперед. Фрост пошел за ним, пытаясь догадаться, что же придумал его проводник.
      Машинально капитан достал свой "Кэмел", зажигалку, вытащил из пачки сигарету и прикурил. Но после первой же затяжки голова закружилась, а хриплый кашель рванулся из легких и горла. Наемник вовремя вспомнил, что находится на очень солидной высоте над уровнем моря и курение здесь до добра не доведет.
      Ему и так трудно было дышать разряженным воздухом, от этого мышцы очень быстро уставали. А вот Акбару недостаток кислорода нисколько не мешал. Он двигался так же бодро и упруго, как и на равнине.