Пролог

— Вот, держи, — Хэнк Фрост протянул Селману свою автоматическую винтовку М—16. Молодой капрал, водитель джипа, не стал ее брать, а снова умоляюще заныл:

— Капитан, возьмите меня с собой, ну пожалуйста…

— Селман, сколько тебе повторять — я занимаюсь этим грязным делом уже не первый год и имею меньше шансов поймать пулю, чем ты. Возьми винтовку и вместе с Монтенегро и Стоктоном прикрывай меня.

— Есть. Но, сэр, ведь вам самому понадобится оружие…

Фрост не дал ему договорить:

— Послушай, Селман, я сам позабочусь о себе. Спасибо за заботу и заткнись, пока нас не услышали наверху.

Капитан сунул винтовку Селману, вытащил пистолет и, низко пригнувшись, побежал от деревьев, среди которых они укрывались, вдоль каменной стены, окружающей населенный пункт. Основные силы наемников численностью около полутора сотен находились ярдах в пятидесяти, ожидая на краю джунглей.

До начала атаки необходимо было убрать двух часовых. Хэнка для этого задания полковнику Тарлетону посоветовал выбрать начштаба батальона майор Грист. (“Лучше Фроста для этого вам не найти, полковник. Вы же знаете его послужной список: был снайпером спецназа во Вьетнаме, целыми неделями находился в тылу врага, выполняя особые задания. Обладает отличной реакцией. Хладнокровен, превосходно владеет приемами рукопашного боя, с ножом или даже с голыми кулаками…”). Затем Фроста вызвали, объяснили задание, а он уже сам подобрал Селмана и еще двоих для поддержки. Он должен без шума снять двух часовых и передать по рации сигнал о начале нападения на селение — последний опорный пункт коммунистического главаря террористов Джеми Фелендеса. Если капитану не удастся выполнить поставленную задачу, то, выждав некоторое время, наемники все равно предпримут штурм, но в этом случае часовые поднимут тревогу и нападающие могут понести большие потери.

Все эти мысли пронеслись в голове капитана, когда он оглянулся на кромку восходящего солнца, прищурив свой единственный уцелевший глаз — правый, и начал взбираться на стену.

Путь наверх оказался не тяжелым. Хотя Фросту пришлось снова засунуть в кобуру браунинг и освободить обе руки, в старых потрескавшихся камнях было достаточно щелей, чтобы взобраться на стену без посторонней помощи. Кроме того, ее всю заплели лианы, которые предусмотрительный командир осажденных давно бы заставил вырубить. И расщелины, и растения служили не очень удобной, но вполне пригодной естественной лестницей.

Хэнк взобрался наверх и осторожно выглянул, надеясь, что его разрисованные полосами руки и лицо не будут слишком заметной мишенью. Лоб и щеки уже начало щипать от защитной краски. Узкая полоска солнца поднималась сзади него, это было паршиво, но что тут поделаешь… Фрост пригнул голову — из серых предрассветных сумерек появился первый часовой и стал приближаться к тому месту, где он прятался.

Когда солдат прошел мимо, он выпрыгнул из укрытия, схватил его за ногу и рванул назад. Часовой рухнул вперед. Хэнк кинулся ему на спину и нанес сокрушительный удар коленом в правый висок. Молниеносно выхватив левой рукой нож, он глубоко вонзил его в шею, перерезав сонную артерию.

Фрост замер, прижав свою жертву к камням и пытаясь определить, не услышал ли второй часовой глухие звуки схватки. Однако тишина ничем не нарушалась, террористы Фелендеса продолжали спать.

Капитан снял черный берет и положил его в карман камуфлированной куртки. Затем он поднял и надел зеленую каску, свалившуюся с головы часового, и забрал автомат АК—47, которым тот так и не успел воспользоваться. Подкатив тело к внешнему краю стены, он сбросил его вниз. Послышался тяжелый звук удара о землю, но он тоже остался незамеченным другим охранником.

Хэнк закинул “Калашникова” за плечо и спокойно пошел дальше по маршруту убитого. Неторопливо шагая и посматривая в глубь лагеря, он вскоре увидел силуэт второго часового, приближающийся из сумерек. Фрост продолжал идти ему навстречу, дружески кивнув шагов с двадцати. Расстояние между ними сокращалось. Через десять шагов солдат остановился. Капитан целый час наблюдал ночью за часовыми и знал, где пересекались их маршруты. Эта остановка не была запланирована. Но охранник пока не поднимал тревоги и Фрост продолжал идти вперед. Когда между ними остался всего лишь один шаг, он смог рассмотреть глаза часового. Они расширились от ужаса, рот открылся в немом крике, рука судорожно сжала приклад. Капитан кинулся на него, и они грохнулись на камни.

Хэнк подмял под себя противника и зажал ему левой рукой рот, чтобы тот не смог закричать. С трудом освободив правую руку, запутавшуюся в ремне трофейного автомата, он замахнулся и нанес удар по кадыку. Затем он запустил обе ладони в волосы террориста, поднял его голову повыше и изо всех сил обрушил затылок на камень. Послышался громкий хруст — треснул череп. Фрост ударил еще раз для надежности. Глаза солдата вылезли из орбит, язык вывалился наружу.

Фрост приподнялся на одно колено, быстро оглянулся по сторонам и выхватил маленькую рацию, пристегнутую к поясу. Сняв каску и отбросив ее в сторону, он щелкнул переключателем и прохрипел в микрофон:

— Фрост вызывает Тарлетона… Я их снял. Прием.

Знакомый голос полковника ответил сразу:

— Понял, Хэнк, мы начинаем. Конец связи. Сунув рацию в футляр, капитан поднял автомат, который достался ему от первого часового. Притаившись у внутреннего края стены в ожидании штурма, он достал из кармана брюк носовой платок и стер с лица краску, щипавшую кожу. Напряженно вслушиваясь в тишину, Фрост как будто почуял шум, производимый группой, которую Тарлетон выделил для захвата ворот. И вот в небо взлетело несколько сигнальных ракет, их запустили как раз от входа. Капитан этого и ждал — значит, охрана ворот ликвидирована. Сразу же за этим он услышал крики идущих в атаку наемников и первые выстрелы. Буквально через несколько секунд проснулись солдаты Фелендеса и забегали по лагерю. Некоторые из них, почти что голые, одевались на ходу.

Внезапность штурма на рассвете была достигнута. Краем глаза Хэнк увидел широкий круг солнца, наконец-то преодолевший горизонт. Он удобно пристроил к плечу приклад и открыл прицельный огонь. К этому времени первое подразделение батальона уже ворвалось внутрь. Когда магазин опустел, Фрост отбросил автомат в сторону и выхватил пистолет. Бой внизу стал переходить в рукопашную схватку. Хэнк окинул взглядом стену, чтобы спуститься, но не увидел ни подходящих камней, ни лиан. Тогда, подойдя к краю и сгруппировавшись, он прыгнул вниз. Пролетев футов двенадцать, он приземлился на ноги и перекатился на спину, смягчая удар. Не успел капитан подняться, как к нему ринулся один из террористов. Отпрянув в сторону, Фрост выстрелил два раза из браунинга, превратив лицо того в кровавую маску. Став, наконец, на ноги, он осмотрелся по сторонам в поисках автомата или винтовки, как вдруг заметил, что к нему бегут еще двое.

Хэнк снова стал стрелять, но промахнулся в первый раз и только легко ранил одного нападающего во второй. Рука того соскочила со спускового крючка и он попытался ударить штыком, которым был оснащен его АК—47. Фросту удалось увернуться и, полуобернувшись, нанести удар правой ногой по почке. Выходя из приема, он упал на колени, захватил пригоршню пыли и швырнул ее в глаза второму террористу. Тот инстинктивно поднял руку к лицу, на секунду забыв об оружии. Капитан не преминул этим воспользоваться и всадил ему в живот две пистолетные пули. Потом он молниеносно повернулся и одним выстрелом разнес голову первому бандиту, который пытался подняться с земли.

Поставив браунинг на предохранитель, Хэнк бросил его в кобуру и поднял автомат. Едва он успел выпрямиться, как увидел еще одного солдата. Тот остановился, взял оружие наперевес, словно для рукопашной атаки, и устремился на Фроста. “Если он хочет показать мне приемы штыкового боя, — успел подумать капитан, — то это совсем не значит, что я должен отвечать тем же”. Солдат бежал что было силы, целясь в него стальным клинком. Фрост отступил на несколько шагов назад, перевел переключатель огня в положение “автомат” и, вскинув ствол, выпустил длинную очередь. Противник споткнулся, застыл на секунду с обезумевшими от боли глазами и свалился на землю. Не теряя времени, капитан побежал, чтобы поддержать своих, чьи выстрелы превратили селение в сущий ад. Поравнявшись с последним убитым врагом, одноглазый наемник взглянул на перерезанный очередью труп и укоризненно покачал головой.

Глава первая

Вытерев пороховую копоть со ствола своего хромированного браунинга о штанину защитных брюк, Фрост ощутил на потных ладонях прохладу черных пластиковых накладок рукоятки и опустил пистолет в кобуру. Он быстро нагнулся, достал из кармана носовой платок, поднял выцветшую черную повязку с левого глаза и, вытерев пот, снова опустил ее.

— Откуда это у вас, капитан?

Хэнк обернулся, и его небритые щеки цвета соли с перцем прорезала улыбка, а правый глаз серо-зеленого цвета слегка блеснул под полуденным солнцем.

— Что? Браунинг? Мне когда-то хромировал его Рон Маховски, он работал в компании “Металайф”. Отличная получилась пушка.

— Нет, сэр, не пистолет. Повязка — откуда она у вас?

Фрост продолжал улыбаться — ох уж этот вечный вопрос…

— Повязка? — задумчиво переспросил он. Селман пристально смотрел на него, неловко сидя за кажущимся большим рулем джипа и придерживая на коленях винтовку. Его черный берет был лихо заломлен назад, открывая лоб в капельках пота.

— Ну, что тут рассказывать, — продолжал Хэнк, закуривая. Он несколько раз щелкнул старенькой зажигалкой “Зиппо”. — Первую повязку мне подарил врач, а потом я сам стал их покупать в больших аптеках. Всегда держу с полдюжины про запас.

— Да, но, сэр… — не отставал Селман. Однако капитан не стал дальше разговаривать с ним, а подтянулся и отдал честь неожиданно появившимся из-за джипа полковнику Тарлетону и майору Гристу.

Высокий офицер с серебряными дубовыми листьями на погонах козырнул в ответ:

— Вольно, Хэнк, отдыхай. И ты тоже, Селман.

Второй, пониже ростом, но с золотистыми листьями, сплюнул табачные крошки и сказал:

— Фрост, ты со своей ротой отлично выполнил задание.

— Благодарю, майор, — ответил капитан, снова затягиваясь сигаретой. Он прислонился к правому крылу машины, но тут же отшатнулся, настолько обжигал горячий металл.

У Тарлетона, как всегда, кончились сигареты. Фрост покопался в кармане форменной рубашки и протянул полковнику “Кэмел”.

— Спасибо, Хэнк. Да… разделались мы с Фелендесом.

— Значит, нас здесь ничего уже не задерживает? — спросил Фрост.

— Похоже, что так. Я связывался по рации с полковником Чапманом. Он летит сюда с деньгами.

— Наверное, он и спит с деньгами, — пробормотал Грист.

— Да, Чапман — еще тот жук, — добавил Хэнк, — он и контракты предлагает, и солдат вербует, и командует… А после пристроит зад где-нибудь за столом и шелестит купюрами. Так он действительно сам пожалует сюда, и не надо будет искать его в этот раз?

— Я не так уж много работал с полковником, — заметил Тарлетон, — но он всегда к нам хорошо относился. В свое время он был лихим боевым командиром в Конго, но вы тогда еще под стол пешком ходили, — кивнул он на Фроста и Селмана.

— Мне о нем мама рассказывала, — пошутил капитан, вновь усмехнувшись.

Полковник засмеялся.

— Не пройдет и часа, как Чапман будет здесь. Попозже построишь своих людей, а пока пусть отдыхают.

— А как там Фелендес? — спросил Фрост, прикуривая вторую сигарету от окурка, зажатого между коричневыми от загара пальцами.

— Пытался застрелиться, — ответил Грист таким безразличным голосом, словно читал интендантскую ведомость, — но ему помешали. Хотел, видимо, стать невинной жертвой, павшей за революционные идеалы. Его должны будут судить, если раньше никто не пристрелит. С удовольствием сделал бы это сам. Бесплатно.

— Да, — вздохнул Фрост, — мясник проклятый. И творил ведь — все во имя земельных реформ, прав человека. Интересно, как это негодяи вроде Фелендеса могут выступать о правах своего народа, и тут же этот народ уничтожать.

— Сам не могу понять, — согласился Тарлетон, затаптывая окурок сигареты, которой его угостили. — И вряд ли когда-нибудь пойму.

Он кивнул и пошел дальше, Грист последовал за ним. Фрост повернулся к капралу:

— Ты, кажется, всегда хотел выполнять важные поручения? Вот тебе первое — пойди скажи нашим, чтобы через десять минут построились у фонтана посреди площади — вон там.

Он лениво ответил на козыряние Селмана и зашагал к фонтану, удаляясь от ворот, у которых стоял джип. Хэнк пересек пыльную рыночную площадь, подошел к камням, окружающим фонтан, и уселся прямо на землю. Стянув с головы берет а ля Монтгомери, он снова закурил. Густые черные волосы прилипли к мокрому лбу, пот стекал по вертикальным складкам на щеках и капал с обвислых усов. Капитан расстегнул рубашку, выдернул ее из брюк и закатал рукава.

Откинувшись назад, он прикрыл от солнца здоровый глаз. Да, тяжелыми выдались три недели, в течение которых пришлось преследовать бандитов по субтропическим джунглям в разгар лета, страдая от дизентерии и проклятых мух. И по всему пути они видели сотни жертв предводителя террористов, который убивал во имя народа всех попадавших под руку, даже женщин и детей. Фрост вспомнил, что читал в исторических книгах, как само правительство США когда-то оказывало помощь дружественным странам, и отрядам наемников не приходилось гоняться за такими маньяками, как Фелендес. Однако старые времена прошли — и ладно, он улыбнулся, подумав о том, что иначе остался бы без работы.

Капитан поднялся, подошел к своей роте, которая уже построилась, поблагодарил всех за отличную работу и приказал не расходиться. Скоро прибудет полковник Чапман с деньгами, а потом — по домам. Некоторых, в том числе и капитана, последнее не сильно радовало, так как подразумевало безработицу. Но среди его подчиненных были американцы, англичане, несколько немцев, даже два черных африканца, для которых слово “дом” означало жену, детей, какой-то приработок. Когда все это надоедало, они подписывали контракт на настоящее дело. Фрост иногда думал о них как о никому не нужных людях с никому не нужным оружием. Да и он сам — такой же, или был раньше, пока не стал профессиональным наемником, посвятив этому все свое время. Иногда, чтобы заработать на хлеб, ему приходилось быть телохранителем больших шишек, иногда — выполнять работу курьера. И всегда требовалась крайняя осторожность, чтобы не впутаться в наркотики или не стать козлом отпущения, расплачиваясь за чужие преступления.

В зависимости от поставленной задачи, он пользовался и винтовкой, и автоматом или пулеметом, изредка даже гранатометом, но со своим мощным браунингом не расставался никогда.

Отыскав небольшую тень и снова прислонившись к фонтану, Фрост передвинул ремень с кобурой, чтобы было удобнее сидеть. Хотя бы уже Чапман побыстрее прилетел, заплатил, улетел и дело с концом. Глаз стал понемногу закрываться, как вдруг раздался крик:

— Полковник Чапман! Всем построиться!

Зазвучали громкие приказы, значит, надо было и капитану строить своих солдат в шеренги и держать их по стойке смирно под палящим солнцем, чтобы полковник мог поблагодарить их и передать жалованье Тарлетону. Он поднялся, застегнул форму и пробурчал: “Чертова показуха…”

Хэнк отдал команду, и его рота быстро построилась. Судя по внешнему виду, солдаты не годились для парада, но ведь и в самом деле, подумалось ему, это ведь вам не рота почетного караула.

Жара становилась невыносимой. Из опустившегося невдалеке вертолета выпрыгнул Чапман и направился к Тарлетону, стоявшему впереди. Грист скомандовал: “Батальон, смирно!” и от этого, воздух, казалось, еще больше раскалился. Фрост не отрывал глаз от полковника. Тот был в форме цвета хаки, не в полевой, но черный берет — такой же как у всех. Ботинки сияли зеркальным блеском и пускали яркие зайчики. Чапман в сопровождении Тарлетона и Гриста приблизился к батальону. Вооружен он был своим любимым девятимиллиметровым браунингом, таким точно, как и Фрост. Но оружие полковника было богато инкрустировано слоновой костью — когда-то ему его подарил один африканский руководитель и с тех пор Чапман с пистолетом не расставался. Говорили, что несмотря на чересчур уж шикарный вид браунинга, полковник отлично из него стреляет.

Три старших офицера приблизились к стройным шеренгам; в утреннем бою потерь не было, только несколько раненых, и их численность оставалась прежней — до ста пятидесяти человек. Капитан не отрывал глаз от Чапмана — живой легенды среди наемников, которого он видел до этого всего один раз. Фрост дал бы ему лет шестьдесят, но упругая походка и подтянутость не оставляли сомнений в отличной физической форме.

Капитан заметил, как из вертолета выскочил адъютант в звании второго лейтенанта и побежал к командирам. Он обратился к Чапману, тот повернулся к Тарлетону и Гристу, сказал им что-то и они отдали честь. Полковник четко козырнул в ответ и заспешил к вертолету в сопровождении адъютанта. Через несколько секунд машина взмыла в воздух и заскользила к горизонту.

Грист и Тарлетон посовещались, затем майор крикнул, чтобы командиры рот скомандовали “вольно” и вышли из шеренг. Фрост не потрудился даже обернуться, он повернул голову и отрубил:

— Слышали приказ? Только не расходитесь и не устраивайте базар.

Он четко вышел вперед и присоединился к другим офицерам, стоящим перед комбатом. Тот как раз им объяснял:

— …что-то чрезвычайное в столице. Жалованье доставят вертолетом через пять минут. Чапман пообещал, что деньги получите вовремя, но он должен срочно покинуть нас. Когда я снова построю батальон, то передам солдатам благодарность от его имени — полковник остался очень доволен и сказал, что всегда будет рад с вами работать.

Фрост хотел было отпустить комментарий по этому поводу, но тут все завертели головами — послышался шум быстро приближающегося вертолета. “Вот и долгожданные деньги летят”, — подумал Хэнк. Вдруг за первым вертолетом — боевым — он увидел второй, третий, еще и еще… Тарлетон удивленно протянул:

— Но ведь Чапман ничего не говорил о целой эскадрилье…

— Черт побери! — выкрикнул Фрост, — я увожу свою роту.

Полковник заорал на него, но Хэнку уже было не до того: он бежал к своим солдатам через импровизированный плац, сам выкрикивая приказы:

— Рассредоточиться и укрыться! Возможна ловушка!

Когда капитан поравнялся с фонтаном, его люди уже врассыпную бежали к саманным хижинам опустевшей деревни, находящимся ярдах в пятидесяти. И тут Фрост услышал первые очереди захлебывающихся от бешенства пулеметов М—60, которыми оснащались вертолеты огневой поддержки “Хью Кобра”. Фрост заскрежетал зубами, вспомнив, что его винтовка осталась в джипе. Он на бегу выхватил из кобуры браунинг и взвел курок. Хэнк видел бегущих впереди солдат, некоторые валились в пыль под градом пуль, хлещущих сверху, другие пытались отстреливаться с места, непрерывно паля в небо.

Фрост бежал изо всех ног, как вдруг путь ему заслонила огромная тень. Проклиная себя за то, что не сберег когда-то второй глаз, он завертел головой. Это был боевой вертолет, его пулеметы косили всех подряд, злобно поводя стволами из стороны в сторону. Пляшущие огоньки на их концах походили на живых существ, они жалили, словно смертоносные кобры. Капитан вскрикнул и рухнул лицом в пыль, шагах в пяти от фонтана. Адская боль пронзила ноги, дыхание забилось короткими толчками. Он приподнялся на локтях, судорожно сжимая браунинг, и пополз вперед, не поддаваясь пламени, разлившемуся в нижней части тела и не обращая внимания на холодный пот, покрывший лицо, и на головокружение.

“Доползти, доползти до фонтана!” — приказал он себе, хотя глубоко в мозгу билась трусливая мысль — бесполезно, это не спасет… Осталось два ярда, руки уже были изодраны в кровь, а ноги как будто исчезли вовсе. Фрост не решался оглянуться на них в страхе, что так оно и есть на самом деле. Вот правая рука с пистолетом коснулась края фонтана, Хэнк оттолкнулся левой, подался вперед и, перевернувшись, привалился спиной к камням, ограждающим круглый бассейн. Только теперь он осмелился взглянуть вниз — ноги были на месте, но защитные брюки сочились кровью и, несмотря на грохот выстрелов, рядом уже стали роиться мухи. Используя верхний камень в качестве упора, Фрост прицелился и несколько раз выстрелил в ближайший из шести вертолетов, которые кружились над площадью, словно стервятники. Вот вертушка заложила вираж прямо над ним и осколки камней раздробленного пулеметным огнем фонтана брызнули в лицо и на руки капитана. Из разбитого бассейна на него хлынула грязная вода. Он протер рукавом глаз, но вертолет был виден лишь как расплывчатое пятно в ослепительном ореоле солнечного света. Браунинг замолчал и Фрост выхватил запасную обойму, вогнал ее в рукоятку, отпустил защелку затворной рамы и снова приготовился к стрельбе.

Вертолет развернулся и стал опять заходить для атаки. Фрост прицелился и выстрелил два раза. Удивительно, но пистолетные пули достигли цели и “Хью Кобра” превратился в огненный шар. Испепеляющий жар и ударная волна от полыхнувшего взрыва швырнули капитана на разбитые камни.

Фрост приподнялся на локтях и попытался отползти от рушившихся сверху горящих обломков. На другой стороне площади он увидел бегущего к нему Селмана.

— Капитан, подождите, сэр! Не… — но то ли Хэнк дальше не расслышал, то ли пулеметные очереди срезали Селмана.

Понимая, что это безнадежно, Фрост стал ползком прокладывать себе путь к Селману — маленькому капралу, как в шутку называли его, сравнивая с Наполеоном. Маленький капрал из небольшого городка где-то в северо-восточной Джорджии. “Как же он, черт побери, называется?” — лезло ему в голову. Почему-то название города, откуда Селман был родом, показалось Хэнку более важным, чем пять оставшихся вертолетов, редеющие ответные выстрелы с земли, крики…

Капитан поднял голову — капрал был жив! Малыш — ростом от силы пять футов девять дюймов — поднялся на ноги и ковылял к Фросту. Тот хотел крикнуть: “Спасайся!”, но только прохрипел из-за пыли в горле, тяжело дыша. Селман продолжал идти, сжимая левой рукой ствол винтовки и опираясь на нее, как на палку.

Один из вертолетов устремился на Селмана, Фрост поднял браунинг и открыл по нему огонь. Он стрелял и стрелял, а Селман шел к нему через площадь. И вот он совсем уже рядом, Хэнк взглянул на него.

— Капитан…

Но тут пулеметная очередь вертолета настигла Селмана, и он безжизненно рухнул прямо на Фроста. Хэнк попробовал выбраться из-под него и почувствовал, как в тело капрала впились еще несколько пуль. Мертвый Селман был слишком тяжел, и от напряжения у Хэнка снова закружилась голова. Вскоре стрельба затихла и воцарилась мертвая тишина.

Капитан открыл правый глаз — Селман так же лежал сверху. Чувствовался тошнотворный запах, настолько зловонный, что Фроста непроизвольно вырвало и он чуть не задохнулся из-за забившихся рта и носа. Вокруг жужжали мухи, и ему почудился шелест крыльев летучих мышей, но он попытался отогнать это видение. Здесь, в джунглях, летучие мыши питались кровью и являлись переносчиками смертельных болезней. Сегодня крови для них будет вдоволь…

Зашедшее солнце говорило о том, что уже наступил вечер — значит, он пробыл без сознания часов семь-восемь. Собрав оставшиеся силы, Фрост выбрался из-под тела Селмана, дрожа от слабости. От перенапряжения после потери крови снова закружилась голова. “Ну что же, судя по боли в ногах, чувствительности они не потеряли”, — мрачно подумал он.

Он не ошибся насчет шелеста крыльев — к шее капрала присосалась летучая мышь. Фрост, в течение всего этого времени не выпускавший из руки браунинг, нащупал на поясе запасную обойму и вогнал ее в пистолет. Понимая, что в смерти Селмана сомневаться не приходится, он поднял оружие трясущимися руками, постарался прицелиться и выстрелил. Мимо — летучая мышь взвилась, едва не задев его крыльями, и скрылась в сумерках.

Фрост взглянул на ручную “омегу” — почти семь тридцать. В его распоряжении оставалось не так уж много времени, принимая во внимание потерю крови, отказавшие ноги, зловещие звуки джунглей вокруг и хищников, которых могут привлечь тела жертв бойни. Он попробовал подвигать ногами, но от боли едва не потерял сознание, даже не сумев пошевелить ими. “Если бы не отказали ноги, — подумал он, — еще был бы шанс найти уцелевшую машину и сбежать отсюда”. Он лежал и чувствовал, как из глаза текли слезы. Ему стало невыносимо жаль — нет, не себя, а Селмана, полковника Тарлетона, майора Гриста и всех остальных, которых некому будет похоронить. Живых свидетелей не будет — Фрост уже перестал считать себя выжившим — и Чапману сойдет с рук совершенное преступление. Семьи погибших никогда не узнают, что тех расстреляли только из-за денег, которые полковник не захотел заплатить. Хэнк подумал о судьбе Фелендеса. Наверное, убили и главаря террористов. Уж люди Чапмана должны были позаботиться, чтобы такие свидетели как Фелендес не остались в живых.

На секунду он подумал о том, что, может быть, еще кто-нибудь уцелел и беспомощно лежит сейчас в темноте. Он ругнулся, вспомнив, что не в состоянии пойти на поиски и попытался крикнуть: “Есть здесь кто?”, но запнулся на последнем слове — ответ был известен.

Фрост оперся на локти и перевернулся на спину, не выпуская браунинг. Он задумчиво уставился на дульное отверстие. Если рука подвела, и он не сумел убить даже летучую мышь, то хватит ли силы…?

Но упрямый характер не позволял так легко распрощаться с жизнью. Он тихо сидел, наблюдая за сгущающимися сумерками, как вдруг услышал странный звук, который вывел его из оцепенения. Капитан посмотрел на светящийся циферблат — прошло еще два часа. Звук, который донесся до него, был не обычным ночным шорохом, а шумом мотора. Неужели машина?

Вернулся ли Чапман, чтобы проверить результат бойни, или это были уцелевшие террористы — в любом случае смерть будет быстрой. Фрост снял браунинг с предохранителя и решил, что если гибель неизбежна, то он уйдет на тот свет не один.

Он с трудом повернул голову влево, откуда раздался шум двигателя, и опять пожалел о потерянном глазе. Он напрягался, но не мог ничего рассмотреть. Капитан услышал шаги, заметил вдали свет фар и до него донеслись приглушенные голоса. Он пошевелился и попробовал повернуться, чуть не теряя сознание от боли. Голоса замолчали, он все-таки развернулся, сжимая пистолет, и приготовился к последней схватке, когда его ослепил луч света — то ли фонаря, то ли фар, непонятно.

Фрост прищурился, направив ствол на свет. Уже приготовившись нажать на курок, он услышал голос с американским акцентом:

— Эй, ты, постой. Компренде инглес?

— Да! — крикнул Хэнк и добавил тише. — Я говорю по-английски. Это единственное, что я могу делать. — Он напрягся, пытаясь рассмотреть подошедших, как неожиданно изнутри нахлынула темная волна, укрыла его с головой и он потерял сознание.

Фрост открыл глаз, прищурился от солнечного света и сразу же почувствовал вокруг что-то странное. Он хотел взглянуть на часы — их не оказалось на руке, провел левой рукой по лицу — повязка тоже исчезла. Он посмотрел по сторонам — похоже на больничную палату, но не совсем. Рядом с койкой стоял стол, на нем он заметил свою “омегу”. Когда Хэнк попытался протянуть к часам правую руку, его пронзила острая боль — та бездействовала.

Открылась дверь и на пороге появилась женщина в длинном белом платье с накрахмаленным передником и в капюшоне такого же цвета — монашка, сестра милосердия. Фрост не мог сказать, к какому ордену она принадлежит, хотя видел такое одеяние и раньше.

— Вы проснулись? — спросила она. Капитан взглянул на нее.

— Давайте обойдемся без обычных вопросов и ответов. Скажите, где я?

Монашка улыбнулась и Хэнк заметил, что она очень хорошенькая.

— Вы находитесь здесь уже шесть дней. Почти что все это время были без сознания, а когда приходили в себя, то звали какого-то капрала Селмана. Потеряли очень много крови, ноги прострелены в нескольких местах и покусаны насекомыми. Мы сначала думали, что это укусы летучих мышей, но ошиблись, к счастью. На ногах осталось много шрамов, но, когда волосы отрастут, они будут не очень заметны. Милосердный Бог спас вас.

— Больше никого не нашли? — проговорил Фрост вдруг охрипшим голосом, кровавые картины расстрела вновь предстали перед его глазами.

— Вас привезли сюда ученые, они занимаются летучими мышами, стараются уменьшить их количество, чтобы им хватало пищи, и они перестали нападать на домашних животных. Они обошли всю деревню, но в живых остались вы одни. На следующее утро туда отправился наш отец Ансельмо, и он видел, как правительственные войска сбрасывали тела в огромную могилу. Он понял, что хотели убить и вас, поэтому никому не сказал о том, что вы находитесь здесь. Наверное, вы и сами не желаете, чтобы знали о том, что вы выжили? — сказала сестра, присаживаясь на стул у койки и открывая записи о ходе его болезни.

— А вы не задумывались, почему правительство решило расстрелять нас? — спросил Фрост.

— Да, но это не повлияет на наше отношение к вам. Бог учит нас оказывать помощь и льву, и ягненку — и праведным, и грешным…

Капитан оборвал ее резче, чем сам того хотел:

— Не знаю, к кому принадлежу я, но только не надо мне сейчас говорить о том, что нужно подставить другую щеку.

— Значит, вы все-таки хотите найти тех, кто стрелял в вас, капитан, и в вашего друга капрала Селмана, которого вы звали. Но месть будет…

Фрост снова не дал ей договорить:

— …честной расплатой, сестра. Дайте ручку и бумагу — я должен переписать фамилии солдат моей роты, пока не позабывал.

— Чтобы сообщить их семьям? — спросила сестра.

— Да.

— На больничном ложе думать о своих павших товарищах — поступок настоящего христианина. А месть, я хотела сказать, лишь ожесточит ваше сердце, а это не по-божески.

Хэнк потянулся к столу, достал сигарету, но никак не мог щелкнуть зажигалкой и сестра помогла ему. Он глубоко затянулся и сказал:

— Месть не ожесточит мое сердце, его уже ожесточила бойня, которую устроил Чапман шесть дней назад. И если вы правы, и Бог почему-то смиловался надо мною и оставил в живых, то мне остается только одно — мстить. Может, это звучит чересчур громко или банально, мне плевать.

И Фрост отвернулся к окну, пряча слезинку от попавшего в глаз дыма сигареты.

Глава вторая

Фрост стал часто бывать в маленькой часовне и в саду за больницей. Много часов проводил он в нем каждый день за последние четыре недели и вот сидел здесь, наверное, в последний раз затягиваясь “Кэмелом”, который сестра Женевьев попросила купить отца Ансельмо на черном рынке для выздоравливающего. Отец воспользовался этим предлогом, чтобы самому покурить американских сигарет. Хэнк был одет в чужую одежду — грубую куртку и брюки цвета хаки, глаз закрывала новая повязка. Он сидел и думал о том, что же ему теперь делать. Чапмана нужно обязательно найти — по трем причинам. Надо вернуть деньги, которые тот задолжал ему самому и семьям погибших товарищей. Во-вторых, когда полковник узнает, что Фрост выжил, то он сам найдет его и под землей — у Чапмана везде были связи. Но главная причина — это желание возмездия, настолько сильное, что все переворачивалось внутри, стоило лишь о нем подумать.

Сзади послышались быстрые шаги сестры Женевьев, звуки которых он навсегда запомнил за эти недели. Хэнк встал, заметил голубизну ее глаз и смущенно подумал, что никогда не видел цвета ее волос под головным убором.

— Так вы уезжаете…

Это был не вопрос, а обычная констатация факта. От ворот донесся сигнал джипа отца Ансельмо — пора.

— Можно один вопрос — почему вы стали… — вырвалось у Фроста, но он не пожалел об этом.

— Не надо, — ответила Женевьев, отворачиваясь. Затем она снова взглянула ему в лицо. — Возможно, потому же, почему вы стали наемником. Я помню рассказ о том, как вы нашли свое призвание.

— Мне больше нечего сказать, — проговорил Фрост и пожал ее руку. Затем он подхватил маленький чемодан, стоявший у ног, повернулся и зашагал через двор к кованым железным воротам. На мгновение оглянувшись, он увидел, как Женевьев машет ему на прощанье.

— Держите, мистер Фрост, — сказал отец Ансельмо, вручая капитану пакет, когда тот сел на переднее сиденье джипа и они поехали, раскачиваясь и подпрыгивая на кочках. — Думаю, вам это понадобится.

Фрост развязал шпагат и, развернув пакет, обнаружил в нем свой хромированный браунинг и финский нож.

— Извините, капитан, — продолжал молодой священник, — но кобура была залита кровью из ваших ран, и ее пришлось выбросить вместе с одеждой.

— Ладно, чего уж там! — постарался Хэнк перекричать шум мотора и выстрелы из выхлопной трубы. — Отец, а у вас случайно не найдется запасных патронов?

— Нет, — засмеялся в ответ Ансельмо. — Но я сам когда-то служил в армии и сумел хоть почистить ваш пистолет. Я пересчитал пули…

— Не пули, а патроны, — поправил его капитан.

— Ну да, патроны. В ручке их ровно дюжина.

Правильно следовало сказать “в обойме”, а не “в ручке”, но Фрост не стал уже ничего говорить.

— И как же вы собираетесь выбираться отсюда? — спросил священник.

— Ну, если я расскажу, вы будете не очень довольны — это может быть не совсем праведный способ, — ответил Хэнк, с трудом прикурив на ветру две сигареты и протягивая одну из них Ансельмо.

— Возможно, вы и правы, мистер Фрост. И еще… — он смущенно замолчал.

— Что?

— Не знаю, как сказать. Спасибо за ваше отношение. к сестре Женевьев. Я как-то вечером случайно услышал, как она молилась. Женевьев очень переживает за вас.

— Я за нее тоже, отец. Скажите, а что вы собираетесь делать, когда эта дерьмовая революция, извините за выражение, доползет сюда?

Священник на секунду задумался.

— Не буду отвечать на такой провокационный вопрос, мистер Фрост. Давайте переменим тему.

Капитан попросил высадить его в миле от города и они попрощались. Фрост хотел пообещать написать письмо, но понял, что не выполнит этого.

Когда джип Ансельмо исчез далеко внизу, удаляясь от города, Фрост поднял чемодан и отправился дальше пешком. Он не хотел заходить в город, а планировал обогнуть его. Хотя тот находился далеко от столицы и армейского командования, но в нем все равно могли находиться люди Чапмана или, если тот уже уехал отсюда, — правительственные войска. У Хэнка не было ни малейшего желания столкнуться с ними — он так и не оправился полностью от недавних ран, поэтому его походка не отличалась легкостью.

План капитана был довольно общим — обойти город, выйти к морю, украсть катер и удрать в Колумбию, где у него были знакомые, кое-чем ему обязанные. Там он постарается разузнать, где находится Чапман. Обогнуть город и добраться до берега моря оказалось неожиданно просто. Фрост обследовал причалы и отложил “приобретение” судна на более позднее время. Конечно, красть ночью тоже рискованно — есть шанс, что кто-то будет спать на борту. Но с другой стороны, ночью полиция действует не так быстро, как днем; а самым страшным сейчас было для него уходить от полицейской погони на маломощной лодке в незнакомых водах.

Он ничего не ел целый день, к девяти часам вечера проголодался, как волк, и потерял всякое терпение. До наступления темноты Хэнк беспокойно спал в укрытии среди прибрежных скал в миле от города. Волнение на море было слишком сильным для обычных купальщиков, а скалы — слишком опасными для случайных прохожих, которые могли бы его увидеть.

Одежда промокла и пахла рыбой. Фрост шел по берегу, направляясь к причалам, и надеялся, что если его и заметят, то примут за бродягу. Нельзя сказать, что он восхищался яркой полной луной и безоблачным ночным небом, но с этим приходилось мириться. Он не забыл, как однажды в больнице появились солдаты в поисках “янки-гринго”. Исследователи летучих мышей, которые спасли ему жизнь, уже уехали из страны несколько недель назад и чем дольше в ней оставался Фрост, тем больше была вероятность, что его найдут. Днем, когда он обследовал пристань, он еще мог снять с глаза повязку и нацепить солнцезащитные очки — такой простой трюк срабатывает безотказно, так как ищут одноглазого мужчину пиратского вида. В его эффективности он уже не раз убеждался в разных краях. Но ночью такие очки, несомненно, вызовут любопытство. А если ходить совсем без повязки, то это привлечет не меньшее внимание.

И вот, с повязкой на глазу, с обувью под мышкой и пистолетом в кармане Фрост зашагал босиком по песку. Волны шлепали по ногам. Береговая линия уходила в море, образуя бухту, и вскоре впереди на горизонте загорелись огни города. Капитан продолжал идти по направлению к ним, придерживаясь полосы прибоя. Окружающая местность немного изменилась, появились холмы, и вскоре Фрост вышел на окраину города, где располагались причалы. К этому времени у него уже выработался четкий план действий.

Катер, который он облюбовал раньше, находился на своем месте. В длину он достигал пятнадцати футов и был оснащен мощным двигателем и всем необходимым оборудованием. Похоже, что это судно принадлежало контрабандистам, так как оно явно было построено, чтобы развивать высокую скорость. На борту виднелась радарная антенна чрезвычайно сложной конструкции. Но если это действительно катер контрабандистов, то его вид должен быть уже знаком полиции, которая сразу кинется его задерживать. Даже если этого и не произойдет, такое мощное судно может привлечь ненужное внимание случайных свидетелей. Да черт с ним, решился Фрост, не выбираться же из бухты на парусной посудине или на весельной шлюпке. Лучше, чем этот катер, не найти.

Не доходя ярдов пятидесяти до причала, Фрост снял куртку, ботинки, и засунул их в и без того набитый чемодан, который ему дал отец Ансельмо. Браунинг пришлось прикрепить к ремню, пропустив его сквозь кольцо, защищающее спусковую скобу. Теперь можно было забыть о том, чтобы быстро применить пистолет в случае необходимости. Финский нож оставался пока единственным оружием и Фрост еще раз проверил, надежно ли ножны прикреплены к ремню.

Внимательно осмотревшись и убедившись, что за ним не наблюдают, капитан медленно вошел в воду. Он уже знал, что она прохладная, судя по волнам, которые плескались у ног раньше. Но, из-за незаживших ран, температура воды казалась намного ниже, чем он ожидал. Зайдя поглубже, Фрост оттолкнулся и поплыл, весь дрожа от холода. Он медленно раздвигал темные волны, чтобы сохранить еще не восстановившиеся силы и, двигаясь, понемногу согрелся. Чтобы отдохнуть и растереть сведенную судорогой ногу, пару раз приходилось останавливаться, стараясь не потерять чемодан, привязанный шнурком к левой руке.

Коснувшись обшивки катера, капитан взглянул на часы — он плыл двадцать минут. Как можно тише Фрост обогнул катер, стараясь обнаружить систему охранной сигнализации и просто осмотреть периметр судна. Подплыв к швартовочному концу и уцепившись за него, Хэнк подтянул чемодан и привязал его шнурком к канату. Фросту пришлось нырнуть на секунду, снимая пистолет с ремня, и он почувствовал на губах отвратительный привкус воды — сказывалась близость пристани.

Откинув волосы со лба, Фрост затиснул ровными белыми зубами финку и с трудом засунул браунинг в карман брюк. Затем вернулся к носу катера, схватился за якорную цепь и покачался, проверяя ее прочность. Оттолкнувшись ногой от якоря, он выпрыгнул из воды. Окинул быстрым взглядом палубу — никого. Фрост подтянулся, проскользнул под ограждающим леером и припал к настилу. Замерев, он стал прислушиваться, стараясь определить, есть ли кто-нибудь на судне и не обнаружили ли его.

Капитан приложил ухо к деревянной палубе и расслышал внизу голоса — человека три говорили, как будто по-испански, но самих слов было не разобрать.

И Фрост решился. Если те, внизу, окажутся обыкновенными любителями морских прогулок, то он под угрозой оружия заставит их доставить его в нужное место. Если же хозяева катера действительно контрабандисты, что более вероятно, то придется драться. Обдумывая все это, он позволил себе немного отдохнуть, припав к палубе, чтобы его силуэт не вырисовывался на фоне лунного неба. Через пять минут дыхание пришло в норму после утомительного заплыва, и Фрост пополз вдоль леера с ножом в зубах и браунингом в правой руке. Курок находился на взводе, палец — на предохранителе, оружие было готово к молниеносному применению.

Фрост скользнул к рулевой рубке — он не знал, применимо ли это название к катерам. Желтый свет из иллюминаторов растворял ночную темноту над палубой и он снова замер, прислушиваясь к голосам, доносящимся снизу. Хэнк так и не понял, о чем шел разговор. В перерывах между фразами ему почудились какие-то стоны.

Он не решался заглянуть в рулевую рубку, потому что, если внутри кто-то был, его бы увидели. В этом случае спасло бы только внезапное нападение. Он осторожно подобрался к двери, ведущей в рубку, и притаился, сняв браунинг с предохранителя.

Из освещенного помещения не доносилось ни звука. Фрост быстро проскользнул внутрь, мелькнув лишь на мгновение в дверном проеме, и прижался к стенке. Рубка была пуста. Он тихо подкрался к трапу, ведущему вниз. Теперь голоса доносились более разборчиво. Говорили по-испански. Хэнк прилично знал этот язык, так как ему приходилось участвовать во многих операциях, проводимых к югу от Соединенных Штатов. Говорили очень быстро — по крайней мере, так могло показаться чужому — о какой-то девушке и ее отце. Причем часто повторялось незнакомое Фросту слово — “реската”.

Через минуту он решил, что пора действовать. Хэнк насчитал восемь ступенек на трапе, ведущем от рубки к каюте внизу, и решил половину из них пройти, а потом прыгнуть вперед. Зажав в левой руке нож, а в правой — браунинг и не обращая внимания на производимый им шум, он ринулся вниз по трапу, ворвался в каюту и тут до него дошло значение испанского слова “реската” — выкуп. В дальнем углу лежала девушка, чьи стоны он слышал раньше, со связанными руками и ногами и с кляпом во рту.

Капитан успел заметить, что она молоденькая и довольно привлекательная. Основное свое внимание он уделил тем, кто находился в центре каюты. Это были трое мужчин, от тридцати до сорока лет, один из них — чисто выбрит, другим же, похоже, на бритье было наплевать.

Все резко обернулись, когда он вломился вовнутрь. Тот, что стоял ближе всех, кинулся на него и Хэнк дважды выстрелил из браунинга. В тесной каюте мощные выстрелы прозвучали, как гром небесный. Расстояние было таким маленьким, что обе пули прошили тело насквозь и вместо того, чтобы отлететь к переборке, оно рухнуло прямо на капитана.

Он замешкался, отталкивая его, и в это время второй, чисто выбритый, выхватил полицейский револьвер. Хэнк все еще не мог освободить браунинг, за который уцепился мертвой хваткой противник, и инстинктивно прикрылся его корпусом, как щитом. Фрост почувствовал, как тело подбросило, когда в него всадили несколько пуль из револьвера. Свободной левой рукой он метнул снизу финский нож во второго противника, находящегося футах в шести. Лезвие пронзило грудь бритого, он выстрелил в последний раз, зашатался и завалился назад, упав прямо на девушку. Стоны той еще больше участились.

Оставался третий. Не успел Фрост поднять браунинг, как он бросился врукопашную, беспорядочно молотя руками и ногами. Зажатый в углу тесной каюты, Фрост сумел лишь поднять левую руку, чтобы защититься от ударов. При первой же возможности он сам перешел в стремительную контратаку, стараясь нанести резкий удар коленом в пах нападающего, но промахнулся и попал в низ живота. Затем он ударил ребром левой ладони по шее и яростный запал противника потух. Капитан сделал шаг вперед и ударил кулаком снизу вверх в подбородок. Полуобернувшись, он обрушил удар локтем по открывшейся шее и достал все-таки коленом пах противника. Тот стал падать назад. Фрост сделал замах и успел нанести смертельный удар правой ногой в переносицу. Кость проломилась, и ее осколки вошли в мозг. Мертвое тело с безжизненным стуком рухнуло на пол.

— Черт побери! — выругался капитан, потирая ногу. — Проклятье…

Он захромал к девушке, которая была почти без сознания от пережитого. Поставив пистолет на предохранитель, он с трудом вытянул кляп изо рта пленницы.

— Обязательно ругаться? — неожиданно вскрикнула та негодующим тоном на правильном английском с небольшим акцентом.

— Ну как же, — ответил Фрост. — Из моей ноги вытащили массу пуль всего несколько недель назад. А тут приходится такое вытворять. Попробуй заехать больной ногой кому-нибудь по голове, а потом посмотрим, будешь ли ругаться.

Он засунул пистолет за пояс, довольно грубо повернул девушку и развязал веревку, стягивающую ее запястья. Затем он тяжело опустился на койку у стены.

— А как же ноги? — не поняла девушка.

— Что значит — а как же ноги? Развяжи их сама, я устал.

— Вы не джентльмен, — вздохнула она.

— Ах, вот как, — рассердился Хэнк. — Прошу прощения. Значит, то, что я доплыл сюда, убил трех негодяев и зашиб свою раненую ногу — это не важно? Я не джентльмен! Ты права — посижу здесь, отдохну и подумаю о том, какой я грубый. — Его голос повысился. — А ты пока развяжи себе ноги, черт побери, потому что нам вместе придется сбросить трупы за борт.

Девушка с ужасом посмотрела на него, молча нагнулась и занялась узлами на веревках, которыми были стянуты ее лодыжки. Капитан присмотрелся к ней ближе — у нее были темные волосы и черные глаза. На левой щеке красовался синяк, видимо, след от удара ладонью. Лицо Хэнка расплылось в улыбке, и он сдержал смех, подумав о том, что не представляет, как такая леди может заслужить пощечину. Пленница снова взглянула на него, что-то прошептала по-испански и объявила:

— Я сломала ноготь!

Она переводила взгляд с веревок на капитана.

— Почему вы смотрите на меня?

Он пристально посмотрел ей в глаза.

— Ты очень даже хорошенькая. Причина веская, не так ли?

Когда она развязала, наконец, все веревки, Фрост поднялся.

— Ладно, давай вынесем трупы и запустим двигатель. Девушка привстала, но тут же начала падать вперед, и капитан подхватил ее.

— Ноги затекли, — запинаясь, объяснила она. — Если вы полезете целоваться, я закричу.

— Поцелуев не будет. Так что кричать не надо, — отрубил Фрост. — Можешь об этом не волноваться. Он отпустил ее и стал тащить одно тело к трапу.

— Вы хотите прямо сейчас выбросить их за борт?

Он повернулся к ней.

— Нет, не сейчас, а когда выйдем в открытое море. Я просто хочу вынести трупы из каюты. А чем ты недовольна?

— Ничем, просто…

— Просто что? Не знаю, может, тебе нравятся развлечения со щекотанием нервов, но негодяи, которые связали тебя, действительно хотели получить выкуп. Но они не носили масок, ходили перед тобой в открытую — значит, собирались тебя убить. А я тебя спас — где же теплые объятия и благодарные поцелуи? Или хотя бы маленькое спасибо?

И капитан снова занялся убитым. Когда он с трудом стал поднимать тело вверх по трапу, то почувствовал прикосновение к руке и увидел, что девушка стоит рядом.

— Ло сьенто… простите меня, сеньор…

— Фрост. Хэнк Фрост.

Он постарался поклониться и улыбнулся.

— А как зовут маленькую девочку?

Она рассмеялась.

“Хорошенькая ситуация, — подумал капитан, — у меня на плече — труп человека, которого я не знаю, с кровавой кашей вместо лица и осколками переносицы в мозгу. Сам я воняю рыбой и мусором после заплыва в грязной бухте — и туда же, еще пытаюсь флиртовать”. Вслух он добавил:

— Давай вынесем и поговорим обо всем попозже.

Справившись с этим мрачным делом, он выловил свой чемодан и вместе с девушкой зашел в рулевую рубку с таким видом, будто знает, как завести двигатель и управлять катером. Затем снова вышел, отвязал швартовочный канат и повернулся к девушке, которая все это время наблюдала за ним:

— Эй, я так и не услышал, как тебя зовут.

— Анита. Анита Карреро Фернандес Роха Гарсиа.

— Такое длинное имя для такой маленькой девочки, — пошутил Фрост. — Обрадуй же меня скорее и похвастайся, что умеешь обращаться с этим чертовым судном.

— Ну, если вы просите, сеньор Фрост…

К его радости, оказалось, что Анита может отлично управляться с катером. Они запустили мотор и беспрепятственно вышли из маленькой бухты. Если кто и слышал выстрелы на судне, то, видимо, не был заинтересован в общении с полицией. Через несколько миль Хэнк и девушка столкнули трупы в море. Фрост очень быстро научился управлять судном и держать установленный Анитой курс по компасу. Он убедился, что это практически не отличается от сухопутной навигации, в которой он был большим специалистом. Анита предложила собрать поесть, пока Фрост находится у штурвала. Через полчаса — а уже было около полуночи — она принесла поднос с горячей едой — рисом, фасолью, рагу и теплым хлебом. Хэнк набросился на угощение, откусил хлеба и набил рот обжигающим рагу. Через несколько минут девушка принесла поднос для себя, с меньшими порциями, бутылку виски неизвестного наименования и два стакана. Она налила капитану двойную порцию, и он залпом выпил, вспомнив, что не пил спиртного больше двух месяцев.

— Хочешь напоить меня до смерти? — засмеялся он. Рубка тускло освещалась желтым светом лампочки, которая одиноко горела между непроницаемой темной водой и покрытым тучами небом, за которыми с трудом угадывалась луна. Фрост взглянул в глаза Аниты.

— Когда я смотрю на вас, мне становится смешно, — улыбнулась она.

— Неужели тебе хочется смеяться?

— Да. — Девушка прильнула к нему и быстро поцеловала в щеку. — Это то, что я вам осталась должна… — прошептала она.

Он поднял руку, запустил пальцы в густые волосы, привлек ее лицо к своему и сильно поцеловал в розовые губы.

— Потом, позже… — донесся до него шепот, — сначала нужно поесть.

— Мудрый совет, — согласился Хэнк и они принялись за еду. Он видел, что она не отрывает от него взгляд и ждал дежурного вопроса. И она задала его, когда с едой было покончено. Анита ела фрукты, а Фрост допивал третью порцию виски.

— Хэнк, извините за неуместный вопрос — где вы потеряли глаз? Несчастный случай?

Он улыбнулся, борясь с желанием сказать: “Нет, просто мне как-то захотелось нарочно его выбить”. Но она казалась ему хорошей девушкой и, судя по тому, что ничего не говорила о похищении, еще не совсем пришла в себя.

— Вообще-то я не люблю рассказывать об этом. Но ты права — это было что-то вроде несчастного случая.

Анита наклонилась к Хэнку, ожидая, что он поделится с ней своим секретом. Не в состоянии справиться с возникшим импульсом, он поманил ее пальцем поближе и приблизил губы к ее уху. Несколько слов — и девушка отпрянула назад.

— Сеньор Фрост! — укоризненно вскрикнула она и захохотала. Капитан смеялся вместе с нею. Он сказал, что этот несчастный случай не был ни романтическим, ни волнующим. Просто он как-то ковырялся в носу, неожиданно чихнул и попал пальцем в глаз.

Они болтали, не переставая. “Омега” показывала уже два часа ночи. Катер шел на автопилоте, работал радар. И, наконец, когда бутылка виски подходила к концу, Анита рассказала о похищении. Ее отец — банкир, сенатор в Ассамблее. Она объяснила, что не сказала об этом раньше, потому что не была уверена в порядочности Фроста. Он усмехнулся и заметил, что сам в этом не уверен. Три бандита не оставили бы ее в живых, она и сама это чувствовала. За ее возвращение запросили сумму в пересчете равную полумиллиону долларов. Судя по тому, что ей удалось подслушать из разговоров похитителей, они были профессиональными контрабандистами. Похищение представлялось им быстрым и легким способом, по сравнению с контрабандой, заработать денег. Фрост выяснил возраст девушки — девятнадцать лет. О своих годах он скромно умолчал, потому что почти годился ей в отцы.

К трем часам капитан рассказал Аните о себе, о недавней встрече со смертью, о том, как сестра милосердия в больнице христианской миссии выходила его. Фрост вспомнил ее глаза. Внезапно в нем проснулось горячее желание, но он боялся обидеть девушку. Эта проблема разрешилась сама собой на второй бутылке. Они спустились в каюту, доверившись, возможно, больше, чем надо, автопилоту и радару. Катер шел вдали от судоходных маршрутов, и опасности столкновения вроде бы не предвиделось.

Фрост раздел девушку после того, как она сама раздела его. Грудь ее была маленькая, но приятная, фигура — стройная, а хрупкость ее тела только возбуждала его. Они легли на койку, обнявшись, чтобы немного согреться, и тут случилось непредвиденное. Хэнк понял, что то количество виски, которое он выпил на пустой желудок, действует убийственно. Последнее, что он услышал, был шепот Аниты:

— Я никогда не пила спиртного раньше. После него всегда, — и она зевнула, — так хочется спать?

Фрост напряг память.

— Да… иногда, — и сам провалился в сон.

Когда он проснулся, часы показывали десять утра.

Анита зашевелилась рядом. Он знал, что не стоило терять время, но…

— Хэнк, — спросила она сонным голосом, — вчера ночью… мы ничем не занимались?

— Нет, малыш.

— Вот и хорошо, — прошептала она. — Мне хотелось бы все помнить, ведь это будет… — и она замолчала.

— В первый раз? — спросил Фрост.

— Си… да, Хэнк. Может быть, сейчас?..

— Ты хочешь этого, малыш? — спросил он, вдруг почувствовав себя страшно старым.

Анита кивнула. Да, она действительно хотела этого — он убедился в этом, когда ласкал ее, и они медленно и нежно занимались любовью.

Потом он целовал и гладил ее кожу, стараясь как можно больше отблагодарить за тот безвозвратный подарок, который отдала ему девушка. Фрост прислушивался к ее тихому пению, еле слышному под шумом струй, когда он мылся в крошечной душевой, стараясь избавиться от запаха рыбы, пропитавшего волосы. Удивительно, но этот запах не смущал Аниту. Когда Хэнк вышел из душа, она вытерла ему спину полотенцем, и он натянул одежду, которую развесил ночью для просушки, выловив чемодан из воды. Одежда не воняла, но чистой ее вряд ли можно было назвать.

Они пообедали — уже наступил полдень — и Анита встала у штурвала, а он принялся чистить браунинг. Соленая вода, в которой он побывал ночью, совсем не подействовала на хром, покрывающий пистолет. В одном из шкафчиков каюты Фрост нашел полторы пачки девятимиллиметровых патронов и, хотя ему не понравилась их фирменная марка, зарядил ими браунинг и полностью снарядил все запасные обоймы. Оставшиеся патроны он засунул в карман куртки. Затем капитан отшлифовал лезвие своего ножа куском грубой ткани, чтобы предотвратить образование даже легкой ржавчины. Повесив ножны сушиться, он воткнул нож в тумбу у штурвала.

Ночью они намеревались выйти на судоходный маршрут, набрать скорость и плыть в Колумбию. За обедом рассуждали о том, как расскажут полиции, что был сильный шторм и похитителей Аниты смыло за борт, а перед этим они передрались между собой. Все это было ужасно, но в конце концов ей удалось освободиться от веревок и вывести катер.

Девушка спросила Фроста, поверит ли полиция в такую глупую историю. Он ответил, что вряд ли, но ей не останется ничего другого, так как владельцы судна — явные контрабандисты, а когда установят личность Аниты, то убедятся в ее безупречной репутации.

Позже, когда солнце стало клониться к закату, они поняли, что осталось мало времени и без слов опустились на палубу. Вдали от посторонних глаз они занялись любовью во второй и в последний раз. Фрост подумал, что Анита ведет себя уже как-то по-другому. Он чувствовал, как ее руки ласкают и направляют его внутрь — девушка превратилась в женщину. Она вся изгибалась под ним, царапая пальчиками грудь, ее язык проникал ему в рот, словно маленькое существо, трепещущее от предчувствия неизвестного. Он обнаружил, что ей нравится, когда он касается сосков, это пробуждало в ней необузданность, которую они оба не ожидали. Хэнк ощущал ее движения, тело Аниты повиновалось его рукам, словно скрипка — как будто он, Фрост, был настоящим маэстро. После близости он хотел закурить, но сигареты намокли и расползлись. Хэнк нашел в каюте контрабандные американские, к его удовольствию это оказались “Лаки Страйк”. Он сидел на палубе и смотрел на солнце, погружающееся в воду, а голова спящей Аниты покоилась у него на коленях.

Глава третья

Фрост развернул список — бумага размокла, чернила в некоторых местах расплылись, но фамилии он мог прочитать, больше зная их на память, чем разбирая на желтой бумаге. Список солдат его роты и других бойцов батальона, которые были расстреляны по приказу Чапмана. Стюардесса принесла ему стакан с виски, которым он решил оживить воспоминания о приключении с Анитой. Фрост думал о ней и смотрел в иллюминатор на облака и голубые воды Карибского моря внизу. Лайнер скоро приземлится в Майами, где он пересядет на другой самолет и полетит дальше, в Атланту.

Когда Фрост и Анита достигли Колумбии, он спустил шлюпку, и они вдвоем поплыли к берегу. Там они долго прощались, целуясь в последний раз на пляже, и девушка на шлюпке вернулась на катер. Дальше все прошло без задоринки. Анита и не догадывалась, что один из колумбийских друзей Фроста уладил в полиции все проблемы. Хэнк еще находился там, а ее уже отправили к отцу-банкиру и даже дали щедрое денежное вознаграждение за “захват” катера контрабандистов — как оказалось, они находились в розыске.

Друзья Фроста, работающие в колумбийском отделении американской, военной разведки, которые в основном следили за путями распространения наркотиков, с готовностью информировали его о том, что полковник Чапман покинул Латинскую Америку несколько недель назад и теперь находится в маленькой африканской стране Нугумбве, граничащей с Конго — своим излюбленным пристанищем. Друзья снабдили его деньгами, помогли получить паспорт в посольстве США и купили билет на самолет.

Лайнер вырвался из плена облаков и Хэнк увидел на горизонте Майами. Он чувствовал себя как будто раздетым — пистолет и нож пришлось упрятать в багаж, и на некоторое время он остался безоружным, если не считать кулаков. Именно поэтому Фросту не нравилось летать в теперешнее время — он всегда ожидал, что какие-нибудь сумасшедшие захватят самолет и прикажут лететь в страну, где его личность установят и без лишнего шума расстреляют или сгноят в тюрьме. Время ожидания второго самолета в Майами пролетело быстро, Хэнк даже не выходил из зала ожидания аэропорта. Прямо оттуда он сделал один телефонный звонок.

Через полчаса он снова был в воздухе, самолет направлялся в международный аэропорт Хартсвил в Атланте. После приземления Фрост вышел из его здания и вместе с удушающей невыносимой жарой на него нахлынул поток воспоминаний. Вообще-то он никогда не жил в Атланте, но был здесь проездом бесчисленное количество раз. Судя по сумасшедшему движению — как на земле, так и в воздухе — то же самое проделывала и половина населения земного шара. Хэнк где-то читал, что по интенсивности воздушного движения Хартсвил уже опередил Чикагский аэропорт О’Хара. Стоя на тротуаре и безуспешно пытаясь поймать такси, он с готовностью поверил в это. Толпы суетящихся людей действовали ему на нервы. Браунинг и финский нож снова находились на своих местах — капитан достал их из чемодана в одном из туалетов аэропорта.

Только Фросту удалось сделать знак свободному такси, как вдруг к обочине подрулил темно-синий “форд” модели 1978 года, перегородив дорогу. Такие полногабаритные “форды” наводнили Джорджию и стали в этом штате целым явлением культуры, подумал Хэнк. Дверь машины распахнулась, водитель перегнулся через сиденье и крикнул:

— Ты Хэнк?

Фрост кивнул, почесал повязку и спросил с деланным удивлением:

— А как ты догадался?

— Залезай, шутить потом будешь.

Ростом водитель был примерно с Хэнка или чуть повыше, за шесть футов. Светлые волосы слегка завивались, на верхней губе виднелись аккуратно подстриженные усики.

Фрост не ожидал, что за ним приедут и стоял на месте. Рядом вовсю сигналили машины, требуя, чтобы “форд” убрался с дороги. Через запруженную мостовую к ним уже пробирался темнокожий полицейский.

Хэнк бросил взгляд на заднее сиденье — пусто. Он нагнулся, бросил туда чемодан, а сам скользнул на сиденье рядом с водителем. Не успел он закрыть дверку, как машина рванула с места и едва не снесла левое крыло стоявшего на остановке автобуса.

Когда “форд” влился в главный поток транспорта, движущийся по направлению к автостраде, блондин повернулся к Фросту и хотел что-то его спросить, но вместо этого крикнул:

— Какого черта!

— Я вижу, ты заметил мою пушку, — улыбнулся капитан, — нравится?

Глаза водителя с опаской смотрели на ствол браунинга, который Фрост держал на коленях, направив тому в правый бок.

— Лично мне особенно нравится отделка, — продолжал Хэнк. — Не правда ли, шикарный вид?

— Ах ты, мать твою… Фрост резко оборвал его:

— Подумай сто раз и придержи язык, прежде чем вспоминать мою маму. Быстро говори, кто тебя послал — фамилия, звание, должность…

— Что? — Водитель с трудом успевал следить за дорогой. — Меня послал за тобой майор Хенсен. Так ты Фрост или нет?

— Вот теперь мы поняли, что ты знаешь, кто я такой. А кто ты? — задал вопрос капитан, не опуская пистолет.

— Я же сказал… ах, да, наверное, еще не успел. Я — Джед Комински, работаю с майором.

Фрост пристально посмотрел на него.

— Куда мы едем, в таком случае? И откуда я знаю, что тебя прислал Хенсен — его об этом не просили.

Все еще поглядывая на пистолет больше, чем на дорогу, блондин отбарабанил адрес майора, содержание телефонного разговора между Хенсеном и Фростом, когда тот два часа назад связывался с ним из Майами и после этого, когда к нему вернулось самообладание, добавил:

— Слушай, не надо стрелять, а то без водителя мы оба разобьемся.

Хэнк улыбнулся, и его щеки прорезали глубокие складки.

— Не будь таким уверенным, приятель. Когда-то мне приходилось обучаться вождению в экстремальных условиях. Я стреляю, поворачиваю ключ или просто отталкиваю труп от руля и веду машину. Могу даже отсюда достать ногами до педалей. Потренируйся и попробуй как-нибудь на досуге.

Комински только сверкнул глазами. Фрост убрал браунинг и спрятал его под куртку.

— Мы едем к Хенсену домой?

— Нет, он ждет в другом месте. Если ты, конечно, не против, — отрезал водитель, с сарказмом подчеркнув последнюю фразу.

Капитан лишь махнул рукой в знак согласия и отвернулся к окну. Он заметил, что система автострад в Атланте неплохая, за одним исключением — полным отсутствием полос разгона. Любой водитель, пытающийся воткнуться в первый ряд во время интенсивного движения, должен был либо бросаться в поток автомобилей и надеяться на лучшее, или останавливаться у выезда на автостраду и бесконечно ждать, моля Бога, чтобы у водителей следующих сзади машин тоже хватило терпения. Фрост улыбнулся, представив, скольких седых волос и сердечной боли стоило такое шоссе. В подтверждение его мыслей рядом завизжал тормозами небольшой иностранный грузовичок, тщетно пытаясь вклиниться в правый ряд.

Спустя десять минут, чудом избежав еще нескольких столкновений, Комински свернул с автострады и помчался по Мемориал Драйв к Стоун Маунтин. Вскоре он въехал на стоянку возле итальянской пиццерии. Комински вынул ключ из замка зажигания и, выбираясь из машины, объяснил:

— Майор сказал, что вам не мешало бы попробовать настоящей еды после долгого пребывания в Латинской Америке. Кроме того, здесь тихо и никто не помешает поговорить.

Хэнк хлопнул дверью, неохотно кивнув в ответ, и последовал за ним внутрь ресторанчика. Там царил полумрак, и в это послеобеденное время посетителей было немного. Хэнк заметил Хенсена в дальнем углу, махнул ему в знак приветствия и подошел к стойке бара. Он заказал кувшин темного “хайникена”, взял стакан и поспешил в кабинку к своему старому командиру по Вьетнаму.

— Хэнк, до меня дошли слухи… Слава Богу, ты жив!

Фрост поставил стакан на стол и обменялся с майором крепким рукопожатием. Налив пива, он поднял стакан и произнес:

— Вот за это и выпьем. Ты уже заказал что-нибудь?

— Нет. Хочешь пиццу? По-моему, у них нет ничего другого.

— Пицца — это отлично. Давайте возьмем одну большую на всех.

Капитан достал пачку “Кэмела”. Комински поднялся, сообразив, что ему как младшему придется идти к стойке и делать заказ. Выбрали пиццу с мясом и грибами.

— Ну как, вы поладили с Джедом? — кивнул ему вслед Хенсен.

Фрост усмехнулся в ответ, взглянув майору в лицо, которое он знал почти так же хорошо, как и свое собственное. Только волосы бывшего командира стали, белее, да подбородок — не таким волевым. Но все равно в лице его чувствовалась внутренняя сила.

— Так это все было подстроено нарочно? — ответил вопросом на вопрос Фрост и перевел взгляд на стакан.

— Да. Комински — хороший парень, но иногда чересчур самоуверен. Я подумал, что ты немного собьешь с него спесь и поэтому послал его за тобой. — Хенсен наклонился и прошептал надтреснутым голосом:

— Он у тебя уже интересовался насчет повязки?

— Нет, — улыбнулся капитан, — это еще впереди. Они рассмеялись. Вернулся Комински и начался серьезный разговор.

— Ты знаешь, зачем я прилетел сюда, — заговорил Хэнк, не беспокоясь о присутствии Комински — если бы тот не заслуживал доверия, Хенсен не взял бы его с собой. — Я узнал, что Чапман сейчас находится в Нугумбве.

— Постой-ка, — оборвал его майор, — Джед, набросай монеток вон в тот музыкальный автомат и выбери что-нибудь погромче.

Блондин кивнул, и Фрост и Хенсен не стали возобновлять беседу до его возвращения. Оглушительно заорала песня в стиле кантри о каком-то водителе грузовика. Три офицера склонились над столом, и Фрост продолжал:

— Марк Чапман приказал расстрелять весь наш батальон. Я поджарю этого негодяя и получу от этого огромное удовольствие. Мне сказали, что он отправился в Нугумбве и служит сейчас тамошнему диктатору.

— Паршиво, Хэнк, очень паршиво, — вздохнул майор.

— Почему? — взглянул на него Фрост.

Тот не успел ответить, появилась официантка и поставила перед ними пиццу. Капитан поднял на нее глаза. На девушке были тесно облегающие линялые джинсы и блузка, чудом не лопавшаяся на груди. Она наклонилась, расставляя тарелки, и Фрост не удержался от комментария:

— Вот в такие минуты я всегда жалею, что у меня только один глаз.

Официантка отбросила тыльной стороной ладони волосы медового цвета со лба, взглянула на него и заулыбалась. Когда она ушла, он потянулся за ломтиком пиццы и повторил свой вопрос:

— Так почему же?

— Все очень просто. Этого дерьмового диктатора из Нугумбве поддерживают в нашем государственном департаменте. Продажные шкуры! Поэтому и Чапман пошел к нему, — сделал вывод Хенсен. — Он воюет против красных партизан у себя в стране, за это с ним и носится наше правительство. Там у них идет трехсторонняя война. Большинство военных после революции перешли на сторону правых, похоже, они неплохие ребята. Диктатор пригласил банду наемников, которым все равно, за кого воевать. Часть армии осталась верна диктатору. А тут еще местные террористы ввязались — так что там все воюют против всех, неразбериха страшная. Наверное, он нанял полковника еще и из-за этого, ведь тот — великий организатор, черт бы его побрал! — Фрост взял еще один кусок пиццы и добавил: — Кроме того, ублюдок ничего не имеет против массовых убийств.

— Ну и что? — вмешался в разговор Комински, — кого там жалеть — ленивых чернож…

— Замолчи! — резко оборвал его Фрост, — а не то мне придется попросить официантку принести другую вилку.

— Зачем? — не понял блондин.

— Он хочет сказать, — стал объяснять майор, — что ему понадобится новая вилка. Эту он воткнет тебе в глотку. Комински начал подниматься, расстегивая куртку.

— Не дергайся, мальчик, — процедил Фрост. — Не успеешь и “мама” сказать, как будешь валяться на полу с вилкой в сонной артерии.

— Сядь! — прикрикнул Хенсен и Комински повиновался.

— Все равно, — продолжал майор, — у тебя будут неприятности. Я теперь понимаю, что у Компании есть свои планы — поддержка военачальника с правыми взглядами и тому подобное, но все это держится в строгом секрете.

— Мне нужна помощь, Стив, — сказал капитан.

— Не могу, Хэнк. Честное слово, не могу. Я даже не в состоянии выехать за границу. У меня выкрали паспорт, видно, работа ребят из госдепа. Дело в том, что я купил тут пару пистолетов у одного чудака и оказалось, что один из них был переделан из полуавтоматического в автоматический. А я этого не знал, представляешь? У меня ведь нет разрешения на ношение оружия третьего класса. Меня сцапали, подняли страшный вой, и сейчас я нахожусь под следствием. Не думаю, что будут проблемы, когда дело передадут в суд, пока же мне даже запрещено выезжать за пределы штата. Но я могу подобрать тебе надежных ребят. Извини за вопрос… — деньги у тебя есть?

— Около семи тысяч в банке. Если я найду помощников, то мы поделимся частью денег, которые остался должен полковник.

— Я знаю пару человек, которые должны бы согласиться на это, после того, как я поручусь за твою честность.

Хенсен вытер салфеткой руки и закурил. Фрост вспомнил, что его старый командир никогда много не ел. Сам же он, наоборот, был одним из тех невыносимых людей, которые едят в свое удовольствие и не полнеют ни на грамм. Он и уже немного остывший Комински прикончили вторую пиццу, еще один кувшин пива и все вместе вышли из пиццерии.

Фрост примостился у окна на переднем сиденье, рядом с майором, Комински сел за руль и они направились на северо-восток по восемьдесят пятой автостраде, ведущей в Южную Каролину. Хэнк заметил, что Джед оглядывается назад чаще, чем следует. Он закурил и спросил:

— За тобой следят, Стив?

Хенсен обернулся и посмотрел через заднее стекло.

— Да, уже несколько дней. Хотя сегодня мы специально взяли чужую машину и думали, что ушли от хвоста.

— Да, — процедил Комински сквозь неестественно белые зубы, — за нами погоня. Черт бы…

Он не договорил, пристально посмотрев на дорожный знак, который они проскочили.

— Ну да ничего, это не надолго, — мрачно пообещал он.

— И кто же они? — поинтересовался Фрост, достав браунинг из куртки и положив его под ногу на сиденье. — Неужели фэбээровцы? Из-за какого-то дурацкого пистолета?

— Ах, если бы, если бы… — проговорил Хенсен и вынул кольт со стволом длиной в два с половиной дюйма. Он щелкнул барабаном, проверяя его, и положил пистолет в боковой карман.

“Вооруженных людей всегда можно отличить от невооруженных, — подумал Фрост, — только они летом носят куртки, плащи или широкие брюки, чтобы скрыть пристегнутый к лодыжке пистолет. Подобно тому, как узнают своих в толпе сутенеры, голубые, карманники и переодетые полицейские, так и вооруженные узнают друг друга по своим признакам”.

Хенсен и Комински обменялись взглядами. И когда казалось, что “форд” проедет мимо съезда с автострады, Джед резко повернул руль вправо. Из-под колес брызнул гравий, машину занесло на обочину, и она помчалась по боковой дороге.

Фрост оглянулся через правое плечо, когда они пролетели мимо знака “стоп” в конце съезда и резко повернули влево. Их явно преследовал автомобиль белого цвета. Комински снова заложил левый вираж. Хэнк опять посмотрел назад и определил модель гнавшейся за ними машины — “бьюик”. Она прошла этот же левый поворот на такой высокой скорости, что с колеса слетел колпак и покатился по асфальту. Через открытое окно Фрост даже услышал, как он звенит, подпрыгивая по дороге: Он подумал, что Комински — или фантастический водитель, или идиот.

Впереди мелькнуло около десятка оранжевых пластмассовых ограждающих столбиков. “Форд” протаранил их и понесся дальше зигзагами, уклоняясь от дорожной техники, ремонтирующей шоссе. Асфальт кончился, и они очутились на грунтовке. “Бьюик” не отставал. Дорога пошла совсем разбитая. Комински бросил автомобиль в сторону, чтобы не врезаться в компрессор, возникший на пути и, видимо, не рассчитал — правые колеса поднялись в воздух, словно в приключенческом фильме с погонями. Капитан почувствовал себя каскадером, когда взлетел в воздух — “форд” мчался на двух левых колесах. Затем машина грохнулась о дорогу так, что загремели кости. Впереди замаячила набережная, и Фросту пришло в голову, что Комински насмотрелся чересчур много фильмов и собирается с разгона прыгнуть в воду. Он повернул голову влево, и движения водителя предстали перед ним, словно в замедленном кино — вот тот резко крутанул руль влево, ударив ногой по педали тормоза. Машина начала вращаться, как на льду, но тут Джед утопил до отказа педаль акселератора. Колеса завизжали, бросаясь пылью и гравием, и “форд” помчался в обратном направлении. Белый “бьюик” летел навстречу. Фрост молниеносно вскинул браунинг и, высунув голову в открытое окно, стал всматриваться вперед. Он заметил винтовочный ствол, высунутый из окна “бьюика” и лицо противника — такое же темное, как и у него самого, только не от загара, а от рождения. Через несколько секунд они поравняются друг с другом.

И вот ствол приподнялся, целясь, казалось, прямо ему в лоб. В это мгновение Хэнк выстрелил два раза подряд, потом еще дважды. В ответ тоже раздался выстрел и капитан пригнулся. На голову посыпались острые осколки. Он поднял глаза — в лобовом стекле была пробита дыра диаметром дюймов в восемь. Фрост быстро обернулся и сквозь облако поднятой пыли увидел безжизненное тело стрелявшего, свесившееся до пояса из окна удалявшегося “бьюика”. Выпавшая из его рук винтовка подпрыгивала посреди дороги. Комински жал изо всех сил. Машину снова подбросило, когда они выехали на асфальт, в этот раз всего лишь на несколько футов. Она круто повернула вправо, пронеслась по эстакаде, колеса завизжали на левом вираже, и опять очутилась на въезде на автостраду. Форд перескочил встречную полосу и Джед ударил по педали акселератора, едва не пробив пол ботинком. Они выскочили на автостраду. “Бьюика” нигде не было видно.

Фрост перебросил пистолет в левую руку, медленно опустил курок большим пальцем и засунул оружие за пояс. Он повернулся к Хенсену и усмехнулся:

— Похоже, ты был прав, они хотели нас догнать.

— Да что ты, не может быть, — передразнил его майор. Комински захохотал, затем издал пронзительный боевой клич.

— Давайте остановимся и бросим эту машину, — предложил капитан, — или хоть прикроем чем-нибудь дыру — я весь в остром стекле.

Однако ему пришлось смириться с неудобствами, оказалось, что хозяин “форда” живет совсем рядом. Вскоре Джед свернул с автострады, проехал немного со скоростью сорок миль в час — большая часть разбитого стекла уже осыпалась под напором ветра — и свернул на разбитую дорогу, всю в ямах. Здесь он потащился еще медленнее, дважды приходилось включать пониженную передачу. Через десять минут они въехали на мощеную гравием площадку и остановились. Впереди Фрост увидел белый массивный дом, явно нуждающийся в покраске. Он как-то не вписывался в окружающую местность, видимо, из-за своего размера. Более обитаемыми, чем дом, выглядели два жилых автокаравана, которые стояли рядом. Фрост быстро выбрался с переднего сиденья и стал тщательно убирать осколки стекла с одежды и волос. Может быть, он делал это чересчур уж тщательно, но Хэнк просто не хотел поранить свой единственный глаз, что было вполне естественно.

Дом казался заброшенным, хозяева не появлялись. Хенсен направился к нему через площадку, и камешки громко захрустели у него под ногами. Фрост пошел за ним, окликнув на ходу:

— Подожди-ка, а не могли ли те, кто гнался за нами, вычислить и хозяина машины? Вдруг внутри засада? И скажешь ты мне в конце концов — кто тебя преследует?

Не спуская глаз с дома, Хенсен обернулся и нехотя ответил:

— Ладно, Хэнк, тебе расскажу. Это кубинцы. Главари одной из крупнейших наркомафий, руководят ее деятельностью из Майами. Они наняли меня три месяца назад, чтобы я доставил им из Колумбии кокаин и марихуану. Но я…

Фрост закончил вместо него:

— Но ты и не собирался делать это, взял деньги, звякнул в полицию и сообщил их адресок. Так ведь?

Хенсен нервно усмехнулся.

— Ну, в общем, да. Думаю, они не стали закладывать меня полицейским, чтобы не раскрутиться на еще больший срок. Ты же понимаешь.

— И теперь мафия пытается убить тебя. Ладно, давай проверим дом. Джед, оставайся у машины и не выключай мотор.

— Нечего приказывать, ты мне не начальник, — проворчал Комински.

— Скажи ему, чтобы оставался у машины и не выключал мотор, — обратился Фрост к майору.

— Оставайся у…

— Черт вас всех побери! — взорвался Комински и повернулся к Хэнку. — Слушай, я все хотел спросить — почему у тебя повязка на глазу?

Хенсен лишь застонал. Фрост достал браунинг — он выстрелил четыре раза, один патрон — в патроннике — значит, всего осталось десять, повернулся к Джеду и ответил:

— Понимаешь, у меня правый глаз — серого цвета, а левый — зеленого. Между нами, мужчинами, говоря, это было несчастьем для моей половой жизни — женщины лишь таращились мне в глаза, как загипнотизированные, и ничего больше не делали. А теперь все в порядке. Кроме шуток.

Фрост еще шире улыбнулся и подмигнул Комински. Он похлопал своего бывшего командира по плечу и они вдвоем двинулись к дому.

Как офицеры спецназа, которым часто приходилось менять форму черных беретов на гражданские костюмы сотрудников ЦРУ, они так четко знали правила проникновения в подозрительный дом, словно были городскими полицейскими.

— Ну что, берешь входную дверь? — спросил майор.

— Ладно, — пожал плечами Фрост, подобрался к веранде, перемахнул через перила и прижался к стене дома. Хенсен в два прыжка преодолел ступеньки и прильнул к стене по другую сторону двери, украшенной витражами. Капитан проскользнул под подоконником, припав на корточки, и подобрался к ней со стороны замка.

Он вытянул руку с пистолетом и отрывисто постучал в дверь. Ответа не последовало.

— Как зовут хозяина? — негромко спросил он.

— Боби Колман.

— Эй, Боби, Боби Колман! — крикнул Фрост и снова постучал. Тишина. Хэнк жестом показал, что пора начинать действовать так, как они привыкли. Майор сделал шаг в сторону, зажав курносый кольт в жилистом кулаке. Он чуть размахнулся ногой и резко ударил точно по замку. Дверь распахнулась вовнутрь. Хенсен сразу отступил в сторону, а капитан бросился в дверной проем, влетел в дом и мгновенно нырнул на пол справа от входа. Скользнув еще немного вперед, он залег за громоздким диваном. Никакого ответа.

— Эй, Боби Колман! Есть здесь кто-нибудь? Никого.

— Хенсен! — позвал Фрост.

Тот вбежал в дом и остановился рядом с капитаном. Они не сводили пистолеты с холла и гостиной.

— Первый или второй этаж? — спросил Хэнк.

— Какого черта, ты моложе — давай беги наверх, а я обследую здесь.

Он кивнул, вскочил и побежал в другой конец холла к лестнице, ведущей на второй этаж. Краем глаза он видел, как Хенсен двинулся к столовой. Наверху не было слышно никаких подозрительных звуков, только внизу ходил по комнатам майор. Хэнк начал осматривать второй этаж. В первой комнате — детской, до конца не отремонтированной — стояла полусобранная маленькая кроватка, рядом лежал завернутый в прозрачную пленку матрасик. На полу валялись рулоны обоев, один из них был распечатан. Капитан представил, как хозяйка дома разворачивала его у стены, чтобы полюбоваться цветом или узором. Дальше шла одна большая спальня, которая тоже нуждалась в покраске, и еще две, поменьше. Первая из них сверкала чистотой, а вторую использовали в качестве кладовой. В ней лежала винтовка со складывающимся прикладом, рюкзак с каким-то обмундированием и станок для снаряжения патронов.

Судя по всему, дом был построен в начале века, значит, в нем вряд ли есть подвал.

— Фрост! — вдруг услышал он, помчался назад к лестнице и скатился вниз. Майор стоял у кухни.

— Ну что там вверху?

— Ничего особенного. А здесь?

— То же самое. На столе — продукты, как будто кто-то собирался готовить обед, да на полу разбросаны кухонные ножи. Задняя дверь открыта и во дворе я увидел какой-то сарай. Что-то он мне не нравится. Давай проверим.

Капитан кивнул и пошел за Хенсеном. За домом находилась ухоженная клумба, рядом с ней — новые качели и старенький грузовичок. Судя по кроватке в детской и по качелям, Боби Колман с женой ждали рождения первенца. У входа в сарай майор сказал:

— Подожди здесь. Я крикну, если что.

Фрост посмотрел на него и кивнул. Хенсен проскользнул в полуоткрытые двойные ворота с револьвером в руке и исчез внутри. Капитан посматривал на часы, минуты через три он стал беспокоиться и хотел уже было последовать за своим товарищем, как тот появился сам.

— Не заходи туда…

— Почему, Стив?

— Не надо туда ходить, Хэнк.

— Ты же знаешь, что я должен это сделать, — настоял на своем Фрост и шагнул в сарай мимо майора. Через несколько секунд его глаз адаптировался к темноте, и он понял, почему Хенсен не пускал его внутрь. С балки свисал человек лет тридцати-тридцати пяти, примерно ровесник капитана. Тело было подвешено за ноги так, что верхняя его половина лежала на полу. Кожа на ногах была содрана кусками, грудь и пах покрыты ожогами, а лицо изуродовано до неузнаваемости. Кровоточащие запястья стягивала колючая проволока, такая же удавка обвивала шею. Отведя взгляд в сторону, Фрост неожиданно увидел рядом труп женщины, и его вырвало. Только теперь он понял происхождение неприятного запаха, который ударил в нос, когда он вошел в сарай — с Хенсеном случилось то же самое. Капитан заставил себя повернуться и снова посмотреть на женщину. Она висела на веревке, переброшенной через стропила и стягивающей руки, качаясь в футе от земли. Лицо почернело из-за петли на шее. Видимо, ее сначала подвесили за руки, а потом удавили. Голые ноги обгорели до черноты, и под ними еще тлел костер. Самое ужасное, что не могло привидеться даже в кошмарном сне — вздутый живот беременной был вспорот. Хэнка снова вырвало, но ему не было этого стыдно. Фрост не мог оставить ее здесь. Он нашел лестницу, приставил ее к стропилам и, забравшись наверх, обрезал ножом веревки, придерживая тело под мышки. Капитан осторожно слез, нашел кусок старого брезента и прикрыл тела супругов. Потом он вышел наружу, тяжело опустился прямо на землю и закурил дрожащими руками. Хенсен заглянул в сарай и повернулся к нему.

— Господи… А я не смог.

И он пошел к машине. Фрост чувствовал себя совершенно опустошенным и курил, уставившись на качели.

Они бросили “форд” в нескольких милях от дома, тщательно вытерев отпечатки пальцев внутри. Пять миль до ближайшего города шли пешком. Оттуда Хенсен позвонил. Час спустя подъехал темнокожий парень и отвез их в Атланту. Если бы они были в состоянии принимать разумные решения, то вызвали бы его до того, как бросили машину Колмена и им не пришлось бы шагать пять миль. Но эта физическая нагрузка благотворно подействовала на всех троих. Фрост стал чувствовать себя лучше. После обнаружения трупов Стив, Хэнк и Джед почти что не разговаривали между собой — слишком сильным оказался шок от увиденного. Это отличалось от того, с чем им приходилось сталкиваться в бою или еще где-нибудь. С трудом верилось в то, что такое мог совершить человек.

Когда они вошли в квартиру Хенсена — тот жил в пригороде Атланты — Комински выглянул из окна и сказал:

— Ночью сюда наверняка пожалуют гости. Они следят за всеми нашими передвижениями.

— Да, — вздохнул Хенсен, — боюсь, что ты прав. Джед стал искать стаканы — есть никто не хотел — а майор принес из спальни две полицейские винтовки, пару кольтов и патроны. Комински налил виски, и они с Хенсеном стали молча заряжать винтовки. Затем все трое проверили свое личное оружие.

— Можно было бы вызвать полицию, — сказал Фрост после некоторого молчания, — отдел по борьбе с наркотиками не отказался бы схватить этих головорезов.

— Да, можно, — горько заметил майор. — А что, если мы не сумеем повесить на них два убийства, и они отделаются просто штрафом или парой месяцев тюрьмы. И будут себе жить-поживать…

— Да, верно, — согласился Фрост. И вдруг Комински впервые заговорил с того времени, как они покинули дом Колмана — тогда он тоже решился и заглянул в сарай. Он положил пистолеты на стол и задумчиво спросил:

— Как они могли это сделать?

Капитан положил ему руку на плечо.

— Сильно не переживай, Джед. Благодари Бога за то, что еще можешь спрашивать об этом. Мы-то с майором ответ уже знаем.

Наступила ночь. Они курили, немного выпили, сварили кофе, чтобы не расслабляться и быть бодрыми. Пытались даже перекусить, но аппетита ни у кого не было, еда так и осталась стоять на столе среди оружия и патронов.

Хотя они и напряженно ожидали появления визитеров, оно произошло неожиданно. В два сорок восемь — Фрост как раз перед этим взглянул на светящийся циферблат часов, стоящих на телевизоре, — входная дверь распахнулась от удара и в комнату ворвались шесть человек, по виду — латиноамериканцев. Все были вооружены до зубов, причем трое из них — автоматами. Когда первый бандит, с автоматом наперевес, вырос в дверном проеме, то Комински, сидевший рядом с дверью, вскочил с пистолетом в каждой руке и началась оглушительная стрельба. Пистолетные выстрелы раздались одновременно с автоматной очередью. Джед непрерывно палил из двух стволов, даже упав на колени под ливнем автоматных пуль. Потом он тяжело рухнул вперед, и его оружие со стуком отлетело в угол. Однако и автоматчик был тяжело ранен. Фрост всадил в него еще две пули из браунинга и тот упал. Он был оглушен грохотом винтовочных выстрелов слева — Хенсен разрядил без остановки семизарядную обойму своего “ремингтона”, убив на месте двух и ранив третьего. Капитан прыгнул вперед, выстрелил раненому прямо в лицо и отскочил в сторону. Оставалось еще двое. Один из них бросился на Хэнка, стреляя на ходу из автомата. Фрост выстрелил два раза в ответ и прыгнул в ноги противнику, поднырнув под ствол и стараясь свалить его на пол. В эту секунду раздался гром второй винтовки майора. Тяжелые пули отбросили автоматчика назад и пригвоздили к стенке, но в предсмертной судороге он продолжал нажимать на крючок, поливая вокруг огнем. Фрост бросил взгляд на Хенсена и увидел, как его старый командир зашатался, повернулся на каблуках и стал оседать на пол. Его винтовка выстрелила в последний раз, попав в кофейный столик, который разлетелся на куски. Капитан перекатился и вскочил на ноги. Оставался еще один головорез, он прыгнул вперед с пистолетом в руке. Хэнк ударом ноги вышиб его, но не успел поднять свой, как бандит налетел на него и они упали на пол. Фрост выронил браунинг и тот отлетел далеко в сторону. Капитан резко ударил коленом, попав в живот и отбросив противника, быстро поднялся и выхватил нож. Противник тоже вскочил и в его руке угрожающе сверкнул огромнейший кинжал — “арканзасская зубочистка”. Таких великанов Хэнк еще в жизни не видел, и у него мелькнула мысль, что его надо носить на плече — длина лезвия была не меньше двенадцати дюймов. Ручку украшала богатая отделка. Фрост медленно сделал шаг в сторону.

— Я разделаю тебя так же, как ту бабу и ее мужа-идиота. Они никак не хотели говорить, где Хенсен. Ну мы и повеселились. Теперь я повеселюсь с тобой.

И он захохотал. Фрост посмотрел на свою сравнительно небольшую финку и постарался представить ее карающим мечом. Он сделал ложный выпад и латиноамериканец отскочил в сторону — именно на это и рассчитывал Фрост. Он нанес удар ногой в солнечное сплетение, затем отступил и бросил нож, нарушив основное правило рукопашной схватки — не расставаться с холодным оружием. Он метнул финку снизу, целясь в живот, но бандит шатался, не отойдя от предыдущего удара, и лезвие попало в левый бок. Капитан моментально рванулся вперед, поймал руку с зажатым в ней кинжалом и нанес точный удар коленом по локтю. Раздался хруст. Фрост ухватился за рукоятку своей финки, торчавшей в теле противника, выдернул ее, резко размахнулся и всадил бандиту обоюдоострое лезвие прямо в сердце.

Капитан тяжело поднялся на ноги. Издалека послышалось завывание полицейских сирен. Он предполагал появление копов, поэтому не прикасался ни к чему в квартире, кроме стакана и кофейной чашки. Вылив из них остатки жидкости на пол, Фрост опустил в карман и чашку, и стакан. Он давно уже приучил себя работать в перчатках, заряжая обоймы для пистолета, и сейчас был уверен, что на выброшенных гильзах не осталось отпечатков пальцев. Он взглянул на Комински — тот уже скончался от многочисленных ран. Фрост перепрыгнул через обломки кофейного столика и наклонился над Хенсеном, который лежал лицом вниз в расплывающейся луже крови. Капитан хотел перевернуть его, но майор застонал.

— Оставь меня, Хэнк…

Фрост опустился на колено рядом с умирающим другом.

— Давай помогу.

— Нет. Я ни о чем не жалею — я и так слишком многое пережил, сам знаешь.

— Да, — с усилием произнес капитан.

— Хэнк, я забыл сказать, это может тебе пригодиться, — голос Хенсена был еле слышен и Фрост приблизил ухо к его губам. — Я слышал, что у Марка Чапмана крупный счет в швейцарском банке в Цюрихе. Это все, что я знаю. Если тебе не удастся сразу найти его в Нугумбве, все равно жди его там. Я бы тоже хотел…

Из его горла послышался булькающий звук и последний свистящий выдох. Капитан поднялся. Сирены завывали совсем рядом, в квартале от дома. Он понимал, что отдавать последние почести человеку, который был его командиром во Вьетнаме и другом больше десяти лет, будет как-то банально и театрально — но он отдал честь с искренним чувством. Затем Фрост стремительно выбежал из комнаты, как будто у стен были глаза.

Глава четвертая

Генри Стимсон Фрост успевал в школе очень хорошо.

Впрочем, ему не оставалось ничего другого, потому что в учебе была вся его жизнь. Родители развелись через, несколько лет после его рождения и суд вынес решение оставить мальчика под опекой отца. Это значило, что детство пройдет в военных городках, так как отец был кадровым офицером. Он редко задерживался в одном месте, чтобы успеть обзавестись своим домом или заняться тем, что не имело бы отношения к службе. До этого была война в Корее, которая и послужила причиной развода. Свою военную карьеру он начал рядовым призывником во время второй мировой. Когда вспыхнул конфликт в Индокитае, отец уже был майором в отставке, так как рано уволился из армии. По возрасту он мог и не участвовать в корейской войне, но не таким был Кеннет Генри Фрост. Он вернулся домой с наградами и званием полковника. Они с женой устроили сына в самую лучшую школу, какую смогли найти. Очень рано, еще в третьем классе, Хэнк Фрост стал делать все возможное, чтобы избавиться от имени Генри, хотя и любил рассказы о деде, в чью честь его назвали.

Перед первой мировой войной дед работал редактором одной из газет в Аризоне. Он служил на этом государственном поприще довольно долго, затем женился в уже не молодом возрасте и переехал с семьей на Средний Запад, где стал преподавать в школе.

Его внук, Хэнк Фрост, в школе преуспел в спорте и в английской литературе. Однако из-за своей нелюбви к математике он не только провалил вступительные экзамены в военное училище в Вест Пойнте, но и не поступил на исторический факультет, хотя обожал историю Европы. Он не мог запоминать даты — это его и подвело. Примерно в это время, когда Хэнк уже закончил среднюю школу, бригадный генерал Кеннет Фрост скоропостижно скончался от сердечного приступа. Сын с тех пор винил в этой смерти в основном себя за то, что не поступил в Вест Пойнт, что явилось ударом для отца. Тогда же Хэнк Фрост решил изменить свой жизненный путь и стал студентом гражданского колледжа, дав слово, что его стезя не будет слепым повторением карьеры отца. Он занялся литературой и журналистикой — вероятно, сказались гены деда. Когда он окончил колледж со званием бакалавра по английской литературе, освоив стандартный набор общеобразовательных предметов, уже шла война во Вьетнаме. Хэнк решил подчиниться неизбежному и вступил в армию. Тогда считалась престижной служба в военно-воздушных силах, и он пошел в этот род войск. Потом стал служить в частях специального назначения и в их составе улетел воевать во Вьетнам. Там он постепенно дослужился до капитана и отказался от звания майора, потому что хотел оставаться на поле боя, а не командовать из штаба. Ему вообще не нравились методы ведения этой войны, и он не желал быть причастным к составлению боевых приказов. Во Вьетнаме Фрост пережил кое-что, о чем никогда никому потом не рассказывал. Он участвовал в операции, похожей на “Проект Феникс”, но не такой широко известной, уничтожил большое количество партизан и потерял глаз. Хэнк этим не очень опечалился, повторяя старую поговорку — “в стране слепых одноглазый может считать себя королем”. Но когда он вернулся домой, то стал не королем, а инвалидом, ищущим работу, как и тысячи других молодых людей. Он с завистью вспоминал, как встречали отца со второй мировой войны. Ему сразу же предложили должность вице-президента приличной компании, работающей в области самолетостроения. А самому Хэнку, в отличие от отца, все лето пришлось работать водителем такси. Со временем он подтвердил свой диплом, дающий право на преподавание, и получил должность школьного учителя в одном из городов Среднего Запада. Обучать местных детишек английскому было труднее, чем учить этому языку иностранцев, начинающих с нуля. Большинство негритянских детей были довольно неплохими школьниками, они хотели учиться, но редко получали такую возможность. Их родители считали, что научиться читать — уже большое достижение. Тогда-то он начал придумывать шутки о повязке, прикрывающей изуродованный глаз. Ученики постоянно спрашивали об этом, а он не мог рассказать им правду и стал сочинять всевозможные небылицы.

Но преподавал Фрост недолго. У них работала одна учительница по имени Виола, — фамилии он не помнил — сама недавно окончившая школу, из молодого поколения преданных своему делу темнокожих преподавателей, которые относились к работе в гетто, как к духовной миссии. Хэнк и сам не мог решить, оправдана ли такая самоотверженность или нет. Однажды Виола не пришла на ленч, на котором Хэнк и другие учителя встречались каждый день и жаловались друг другу на учеников. Не оказалось ее и в учительской. Фрост вызвался сходить в класс, где она вела уроки до этого. Когда он повернул с лестницы и зашагал по пустому коридору четвертого этажа, то услышал какие-то крики и визги. Хэнк побежал и чуть не упал на скользкий каменный пол, заворачивая за угол. У открытой двери класса Виолы стояла группка детей — человек десять, в основном мальчиков. Они не шевелились и не разговаривали. Некоторые онемели от страха, на лицах других читалось нездоровое любопытство. Фрост подошел к ним и, расталкивая, стал пробираться к двери. Изнутри донесся крик.

Войдя в класс, он замер — преподавательница забилась в дальний угол, платье ее было все разодрано, с лица капала кровь. Рядом с ней стояли два парня, каждый покрупнее Хэнка, Один из них протянул руку, чтобы схватить Виолу, и она снова пронзительно закричала.

— Ребята, в чем дело? — укоризненно обратился Фрост к детишкам в коридоре — белым и черным. — Вам нечем заняться? Уходите отсюда.

Он повернулся и направился к подросткам, окликнув их по именам. Те уже повалили учительницу на пол. Фрост схватил одного, развернул и, широко размахнувшись, ударил в челюсть. Тот отлетел на доску и упал. Второй — больше ростом — бросился на Хэнка с ножом, но он успел среагировать. Фрост забыл о том, что он находится в классе, а перед ним — школьник, которому еще нет и восемнадцати (хотя по весу тот был фунтов на пятьдесят тяжелее его). Он принял привычную стойку для защиты от удара холодным оружием в рукопашном бою, выбил нож и так ударил подонка в горло, что тот чуть не умер. Фросту пришлось уйти из школы, только при этом условии уголовное дело было закрыто.

После этого он начал немного выпивать. Хэнк решил получить удостоверение для вождения грузовика, а тем временем подрабатывал водителем-инструктором. Впоследствии он вспоминал эту профессию как самую опасную в своей жизни. Он все-таки сел за руль грузовой машины, но быстро разочаровался в новой профессии. Фрост работал в большой транспортной компании, которая решила задавить в конкурентной борьбе независимых владельцев частных грузовиков. Ему не нравилась такая политика фирмы, он перестал подчиняться распоряжениям, которые считал жестокими, и в конце концов его выгнали. Деньги быстро иссякли, некоторое время Хэнк служил охранником, затем ему удалось получить лицензию частного детектива. Фрост хранит ее до сих пор. Но он быстро убедился, что в жизни эта работа отличается от той, которую показывают в кино. Подглядывания в окна, ночная слежка, охота за магазинными воришками стали отуплять его. После развода родителей он не питал иллюзий по поводу счастливых браков, а дела, которыми он занимался, о мужьях и женах, обманывающих друг друга, окончательно превратили его в убежденного холостяка.

Однажды утром Хэнк проснулся более разбитым, чем обычно и, как ни старался, не мог вспомнить, где он был вчера после четырех вечера. Наливая утреннюю опохмельную порцию, он опустил бутылку и вдруг понял, что превращается в алкоголика и опускается на дно. Стараясь думать о чем-то другом, он схватил пачку нераспечатанных писем, валяющихся на полу. Счета, счета… а вот письмо от старого дружка по Вьетнаму — тот служил “полицейским” в Родезии. В действительности эта полиция представляла из себя военный отряд, который охотился на террористов в джунглях и был подразделением, состоящим из рейнджеров-наемников. Они назывались полицейскими, потому что по законам большинства европейских стран, если ты вступал в армию Родезии, то автоматически лишался своего гражданства.

Фрост думал о своем друге и его письме несколько дней, в течение которых не жалел себя на соседнем стадионе, стараясь вернуть былую физическую форму. “Ни одному разумному человеку не может нравиться убивать себе подобных, — рассуждал он, — но что же делать, если это — единственное, что я умею”. Его не смущало и то, что приходилось убивать не только плохих ребят, но и хороших. В отличие от некоторых своих друзей, ему не снились кошмары. Несколько лет его учили одной, но очень нужной профессии — выслеживать врага и уничтожать врага. Он уже не мог и не хотел снова работать учителем. Вдобавок, он никогда не любил диктаторов и коммунистов, пусть даже и называющихся по-другому. И Фрост решил попытаться.

Он связался кое с кем, разузнал, на что может претендовать, учитывая бывшие заслуги и звание, и подписал контракт на два года. Несколько дней заняло улаживание личных дел — и он вылетел из Соединенных Штатов. С того времени Хэнку приходилось выполнять различные задания — от “охраны фермерских хозяйств” в Родезии (он часто думал, что это государство должно называться “страной иносказаний”) до участия в нескольких локальных войнах в Африке и Латинской Америке. Он входил в состав спецгрупп по охране больших шишек и добавил еще несколько профессий к своему послужному списку, о которых предпочитал не вспоминать.

Жизнь наемника оказалась именно тем, что искал Фрост. Когда война в Анголе взорвала мир к чертовой матери, о наемниках стали писать во всех газетах как о героях. В то время Хэнк нуждался в деньгах, впрочем, как и многие другие. Когда один из известных европейских журналов попросил у него интервью и предложил пять тысяч долларов, чтобы сфотографировать его в камуфлированной форме, черном берете и задать несколько вопросов, он решил не упускать этот шанс.

— Итак, что же заставило вас стать наемником, месье Фрост? Или мне следует называть вас капитаном? — немного женственный журналист откинулся в кресле и, бросив взгляд на кассету в диктофоне, убедился, что запись идет нормально.

— Я уже вам рассказывал. Но, если вы хотите знать, почему я продолжаю до сих пор заниматься этим делом… Что ж, можно и рассказать.

— О, пожалуйста, месье Фрост.

Он громко вздохнул и задумчиво посмотрел мимо журналиста сквозь открытую балконную дверь на раскаленную зноем улицу.

— Это не работа для конторских служащих с девяти до пяти. Вы — такой же, как и я, поэтому и занимаетесь журналистикой. Неужели вы хотели бы быть прикованным к какому-нибудь чертовому письменному столу или сборочному конвейеру? Писать одни и те же отчеты или изо дня в день вставлять вкладыш А в отверстие Б до самой пенсии, когда возраст уже не позволит заняться чем-то другим для собственного удовольствия? Тогда вы сами забудете, о чем мечтали когда-то. Так же точно и я. Пресса, писатели — все вдруг вспомнили о наемниках, как будто они не находились рядом все эти годы. Да они были еще у древних греков, римлян и даже раньше. Нас хотят посадить в стеклянную банку, чтобы разузнать, чем мы живем. Можете ли вы понять ребенка, который взбирается на забор во дворе, чтобы посмотреть, что же там такого интересного в темном парке, куда его не пускают родители? Что заставляет биться сердце любого мужчины, когда он встречается с красивой женщиной? Что чувствуешь, когда садишься за руль спортивного автомобиля, как вон тот ваш “порше”, или летишь на нем по автостраде?

— Как это сказать по-английски — я не успеваю за вами? Нет, я не совсем понимаю вас.

— Да бросьте, все вы понимаете. Я каждый день просыпаюсь и чувствую интерес к жизни. На мне армейские ботинки и защитная одежда, которые я ношу постоянно. Когда я сплю в джунглях на земле, по мне ползают муравьи или еще кое-что и похуже. За мной охотятся враги, но каждую минуту своей жизни я ее чувствую, эту жизнь.

Любой искатель приключений или наемник занимается своим делом не потому, что ему нравится убивать, да и самому получить пулю, естественно, не хочется. И не верьте рассказам о тяге к опасностям, свойственным нашей профессии. Эти басни годятся только для того, чтобы произвести впечатление на женщин. Мы становимся искателями приключений из-за стремления увидеть или сделать что-то новое. Можно увидеть мир — весь мир — и не из салона туристического автобуса. Понимаете, те, которых все называют наемниками — это единственные люди, которые наемниками не являются. Мы занимаемся тем, что нам нравится. Да, получаем за это деньги, но вы же понимаете, что на чужой войне не разбогатеешь. И наемники выполняют свою работу не из-за зарплаты, а ради приключений и подвигов, потому что верят в дело, за которое воюют. Большинство из них борется с коммунизмом.

А настоящие наемники в полном смысле слова — это те, кто работает с девяти до пяти за несколько сотен в неделю или и того меньше. Они занимаются тем, что им не нравится только по одной причине — из-за купюр — долларов, франков или каких-нибудь еще, черт бы их побрал. Я был наемником, когда работал учителем. Да, я любил детей, но ненавидел тот бред, который называют программой образования. Терпел ради зарплаты. Я был наемником, когда служил охранником и сторожил чью-то проклятую фабрику или гонялся за каким-нибудь мужем-обманщиком.

— Так значит, вы сейчас не наемник? — удивился молодой журналист.

— Если вы имеете в виду того, кто сражается на войнах, в которые боятся вмешаться так называемые сверхдержавы, то ответ положительный. Я — наемник, если вы имеете в виду того, кто идет воевать под флагом антикоммунизма. Так меня, но истинные наемники — это те, которые прочитают это интервью и завтра снова пойдут на работу, которую они ненавидят, опять станут поддерживать политику, в которую они не верят и будут умирать от скуки. И они еще называют наемником меня!

Фрост получил вежливый отказ и половину обещанной суммы в качестве утешительного приза — интервью оказалось не совсем тем, что было нужно журналу.

Он сидел на борту самолета, приступающего к снижению перед приземлением в Африке. Хэнк понимал, что список убийств, совершенных Чапманом, стал еще больше за последнее время, раз тот срочно прибыл на этот континент. Сам он последний раз был в Африке, когда работал по контракту на Компанию, выполняя кое-какие задания во время гражданской войны в Анголе.

Фрост сделал пересадку, убедившись, что багаж с оружием перегружен на нужный самолет. Перед тем, как вылететь из Штатов, он очень удачно приобрел крупнокалиберную винтовку с оптическим прицелом. Но у Хэнка и в мыслях не было применять ее — в его планы не входила охота на носорогов — она была частью его легенды как охотника и вполне логически объясняла наличие у него браунинга в качестве вспомогательного оружия. Что произойдет с винтовкой после приземления в Конго и после встречи с другом-охотником, который обеспечивал “крышу”, его не волновало. Приятель достанет ему именно то оружие, которое необходимо для осуществления задуманного.

Товарищ Хэнка так и пообещал сделать, когда встретил его в аэропорту Киншасы. Дерек Кингстон вез его из города, и они вспоминали события минувших лет. Они познакомились много лет назад, когда Фрост служил в Родезии, потом встречались в Анголе. Кингстон старался держаться подальше от политики, но в душе сочувствовал борцам с коммунизмом. Ходили слухи, что Дерек — резидент британской Интеллидженс Сервис в Конго. Фрост никогда не спрашивал его об этом, так как знал, что ответ будет один, независимо от того, правдивые слухи или нет.

Друзья решили остановиться и выпить перед длинной дорогой до дома Кингстона, который находился в часе езды от Киншасы. Они выбрали открытое кафе, очень похожее на парижское, украшенное цветными зонтами, защищающими столы от жаркого полуденного солнца.

Фрост заказал джин и тоник, Дерек — то же самое. Он достал сигарету из серебряного портсигара и предложил Хэнку, но тот отказался. Кингстон выглядел лет на тридцать. Наверное, он был самым молодым профессиональным охотником на всем африканском континенте. О его умении стрелять из винтовки ходили легенды, с пистолетом он тоже умел обращаться. Самое впечатляющее в его поведении было то, как он талантливо играл свою роль: немного помятый, но очень дорогой белый костюм, небольшая, но заметная выпуклость под левой мышкой от кобуры и даже пистолет редкой марки. Блондин с ухоженными усиками, он бесподобно смотрелся в своем “ягуаре” с откидывающимся верхом, который и завершал картину.

— Что ты так смотришь, Хэнк, я что, галстук надел узлом на спину? — голос Кингстона и его британский акцент тоже звучали театрально, и он знал это.

— Нет, старик, — засмеялся Фрост, — просто пришло в голову, что сейчас ты похож на эмигранта из английского фильма о шпионах. Только не обижайся.

— Ну что ты, дружище. Я тут подобрал для тебя амуницию на свое усмотрение — то, чем ты обычно пользуешься.

Фрост закурил, а Дерек начал перечислять:

— Большой боевой нож, штурмовая винтовка НК с магазином на тридцать патронов и со складывающимся прикладом, восемь запасных магазинов, боеприпасы. Если ты не захватил свой пистолет, то я одолжу свой. Да, я еще нашел проводника, чтобы с тобой, не дай Бог, ничего не случилось в самом начале. Можешь на него положиться, он мой лучший друг. Я доверил бы ему без сомнения даже собственную жену, если бы она у меня была.

Официант принес напитки и Кингстон замолчал, пока тот не ушел.

— Ты слышал что-нибудь о Чапмане? — спросил Фрост.

— Боюсь, что дело дрянь. Он контролирует большую часть страны. Единственный район, на который он еще не наложил железную руку — это ничейная территория, за которую воюют и правые военные мятежники, и партизанские банды коммунистов-террористов. Сюда они, в общем, не доходят, но изредка устраивают нападения на автодороги. Чувствую, Хэнк, тебе еще придется с ними встретиться.

— Я слышал в Колумбии, что хоть государственный департамент и оказывает помощь правительству Кубинды, Компания поддерживает генерала Эндибве и правых военных мятежников. Ты что-нибудь слышал об этом?

— Старик, я всего лишь охотник. Откуда мне знать? Наверное, это просто слухи, — ответил Кингстон, прикуривая вторую сигарету и поигрывая зажигалкой “Данхил”. Фрост придвинулся ближе к нему и склонился над столом.

— Слухи, говоришь… Ты в этом уверен?

Дерек быстро оглянулся и негромко ответил:

— А может, и правда. Дело в том, что здесь находится Кертис. Ты знаешь его. Это все, что я слышал, — добавил Дерек, заговорщически улыбаясь.

— Спасибо, старик, — сказал Фрост и приятели допили содержимое стаканов в тишине.

Они двинулись дальше. Солнце клонилось к закату, когда они добрались до довольно просторного дома Кингстона. Ужин был великолепен, его готовил не хозяин, как это было тогда, когда Хэнк гостил у него в прошлый раз, а очаровательная темнокожая молодая женщина. Дерек назвал ее хозяйкой дома. Чуть позже Фрост понял, почему его друг доверил бы свою “жену” проводнику, с которым его познакомили за ужином — тот оказался братом молодой хозяйки. Выезжать решили на рассвете, поэтому Хэнк рано ушел к себе в комнату, пожелав всем спокойной ночи. Перед тем как заснуть, он тщательно проверил все оружие.

На следующее утро он проснулся в половине пятого и обнаружил, что хозяйка поднялась на полчаса раньше и успела приготовить завтрак, который Фрост назвал бы неописуемо вкусным. Кингстон молча сидел рядом и пил кофе. Хэнк грустно подумал, что непревзойденные кулинарные способности красавицы пропадают впустую и их некому ценить — Кингстон клевал, как воробышек, и у него не было любимых блюд. После завтрака они с проводником, которого звали Джо-Джо Китабе, приготовились к отъезду. Потом они попрощались, хозяйка поцеловала брата, пожала руку Фросту и пожелала им счастливого возвращения. Он поблагодарил и забрался в джип.

Утреннее небо на горизонте далеко позади прорезали первые лучи солнца, и путешественники тронулись в путь. Минут через десять капитан разговорился со своим проводником.

— Кингстон сказал, что вы его старый друг…

— Это точно, — подтвердил Фрост, пытаясь прикурить на ветру. Джип был открыт с боков и лишь металлическая крыша хоть немного защищала от солнца, которое обещало быть адски жарким.

— Скажите, капитан, это у вас боевое ранение?

— Что? А, повязка…

— Расскажите, если можно.

— Ну, — начал Фрост, пытаясь скрыть улыбку, — вообще-то это не интересная история. О таком факте мало кто знает, но я — один из тех немногих людей, которые имеют генетическую совместимость с президентом США. Недавно с ним произошел несчастный случай, газетам запретили писать о нем. Президент лишился глаза. Тут же перерыли все военные архивы и оказалось, что только мой орган совместим с тканью президента. Ну вот, в общем, и все. Я просто выполнил свой патриотический долг. Уверен — ты на моем месте поступил бы так же, — закончил он торжественно.

Джо-Джо тоже посуровел и замолчал, размышляя об услышанном. А через пять минут он начал непроизвольно смеяться и не останавливался, пока джип не влетел в глубокую яму на дороге.

— Кингстон предупреждал, что вы большой шутник, — долго еще хихикал проводник.

Около полудня они остановились на короткий отдых и наскоро перекусили. Сестра Джо-Джо приготовила сэндвичи с мясом омаров (Фрост впервые ел настолько вкусные бутерброды) и с таким бесподобным соусом, за который ее можно было причислять к лику святых.

Вскоре они поехали дальше, направляясь к границе с Нугумбве. Минут через двадцать Хэнк заметил столб пыли на дороге милях в трех сзади.

— Что это такое, Джо-Джо? — спросил он. Проводник оглянулся и пожал плечами.

— Может быть, животные, хотя вряд ли — пыль долго не исчезает. Наверное, машина. За вами не могут гнаться, капитан?

Фрост кивнул и Джо-Джо снова посмотрел назад.

— Это могут быть ребята моего старого знакомого Чапмана, а, возможно, и кто-нибудь еще. По этой дороге часто ездят?

Проводник пристально взглянул на капитана и пошутил:

— Часто, и в основном партизаны. Ха-ха-ха!

Джо-Джо успел понравиться Хэнку, но сейчас он не совсем понял его юмора. Фрост проверил закрепленные рядом винтовки — его и проводника — и снова посмотрел на преследующее их облако пыли.

Приближался вечер. Капитан был готов остановиться на отдых, так как знал, что не сможет пересечь границу с Нугумбве ночью на машине. Во-первых, для этого не было подходящих дорог. Во-вторых, надо было пробираться тихо и незаметно, местами через непроходимые заросли. Делать это на автомобиле ночью было бы самоубийством, если не для них с Джо-Джо, то для джипа точно.

Они проехали еще с полчаса. Проводник сказал, что знает подходящее место для лагеря неподалеку в небольшой роще. Стоянка действительно оказалась очень удобной, в укромном месте, с сухими ветками для костра. Рядом протекал маленький ручей, тихо, идиллически журча. Закат тянулся бесконечно долго — видимо, это объяснялось плоскостью рельефа и отсутствием вокруг человеческого жилья. Но все-таки темнота наступила неожиданно и ночь пробудила к жизни новые звуки. Вокруг послышалась возня, производимая дикими зверями — настоящими и воображаемыми. Путешественники решили не разжигать костер. Хотя огонь мог бы отпугнуть хищников, он послужил бы любезным приглашением для красных террористов из Нугумбве, которые подвергали нападениям эту часть Конго. Они сидели у джипа при слабом свете тусклой лампочки — единственной защиты от темноты — и ели всухомятку бутерброды, приготовленные для них утром очаровательной хозяйкой.

Неожиданно Фрост заметил разгорающийся костер примерно в миле от них, который вспыхнул в окружающей темноте, словно маяк на пустынном ночном морском берегу. Такой огонь казалось бы более уместным развести в зимнем северном лесу, чтобы согреть продрогших путников. Здесь же его могли устроить или люди, которым нечего бояться бандитов, или глупцы, не соображавшие, что бандитов следует остерегаться. Фрост не был уверен ни в том, ни в другом, и не хотел рисковать своей головой, чтобы получить ответ на этот вопрос. Вдруг его мысли были прерваны. Заглушая звуки ночных животных, от загадочного костра донеслись захлебывающиеся автоматные очереди.

Глава пятая

Фрост вскочил на ноги, и винтовка моментально оказалась у него в руках.

— Террористы? — задал он ненужный вопрос. Джо-Джо уже успел накрыть лампу курткой и сейчас пытался погасить огонек.

— Вот ненормальные! — воскликнул он. — Додуматься разводить костер!

— Пойду-ка я разведаю, что там происходит. А ты веди круговое наблюдение и держи винтовку наготове. От машины не отходи, но внутрь не садись.

И капитан исчез в темноте. До него донеслись слова проводника:

— Вы там тоже не наделайте глупостей.

Он обернулся, но в бархатной темноте уже ничего не рассмотрел. Джо-Джо был профессиональным охотником, привыкшим к африканской ночи, умеющим бесшумно передвигаться. А черная кожа, данная ему от рождения, становилась в этом случае важным преимуществом. Фрост ответил в темноту:

— Ты тоже не сделай здесь какую-нибудь глупость. Местность, по которой он пробирался, только новичок мог назвать джунглями. Это был лес, хоть он и находился в двух шагах от экватора. Не очень густой тропический лес. Несмотря на крики зверей, другие ночные звуки и мягкую подстилку из прелых растений под ногами, капитан старался передвигаться со всеми мерами предосторожности, медленно и бесшумно, чтобы его не обнаружили. Правый глаз постепенно адаптировался к темноте, которую образовывал шатер из стофутовых деревьев, полностью закрывающих свет луны и звезд. Вокруг кипела ночная жизнь: вот до него донеслось утробное кваканье огромной лягушки “Рана Голиаф”, способной целиком проглотить мышь. Фрост, наконец, преодолел милю, отделявшую их лагерь от загадочного костра, и замер в зарослях.

Развернувшаяся перед ним сцена была классическим примером того, к каким кровавым последствиям может привести человеческая глупость. На поляне стоял джип, такой же, как и у них с Джо-Джо, только без крыши. Рядом с машиной находились четверо белых — трое мужчин и одна женщина. При ярком свете костра капитан заметил винтовку устаревшей конструкции, валявшуюся посреди лагеря. По поляне металось еще семь человек, по виду явных бандитов. Все они были вооружены автоматами Калашникова АК—47, которые в нынешнее время расползлись по всему свету. Одни террористы не выпускали оружие из рук, другие положили его на землю рядом с собой. Они вскрывали металлические ящики, которые Фрост сначала принял за оружейные, и вытряхивали из них фотоаппараты, кинокамеры, бобины с пленкой. Бандиты разматывали пленку и со смехом цепляли ее на джип, словно серпантин на рождественскую елку. У стоявшей рядом пленницы с длинными светлыми волосами руки были связаны за спиной. Один из террористов схватил ее за волосы, потянув голову назад, и привязал их к запястьям. Голова бедняжки неестественно запрокинулась, шея изогнулась, и она застонала от боли. Другой бандит толкнул девушку прикладом, и та упала на колени с вывернутой головой и открытым ртом, издающим глухие стоны.

Вдруг послышались другие звуки. Один пленник стал биться головой о валун, стараясь покончить с собой или потерять сознание. И Фрост мог его понять — губы бедняги были полностью отрезаны, нижняя часть лица превратилась в кровавое месиво. Один из террористов поднял автомат и обрушил приклад на затылок кричавшего. Тот мгновенно смолк. Второго белого пытали знакомыми капитану методами, принятыми у бандитов. Его распяли при помощи кольев на земле и постепенно отрубали сначала пальцы, потом ступни, затем руки по локоть, видимо, наслаждаясь криками жертвы. Каждый раз, когда он терял сознание, его приводили пощечинами в себя. Хэнк знал, что тот раньше умрет от болевого шока, чем от потери крови. Судьба третьего пленника была не лучше — его руки были крепко связаны за спиной и длинная веревка тянулась от кистей до бампера джипа. Ноги же привязали к большому дереву недалеко от костра. Бедняга сидел в неудобном положении и было ясно, что с ним хотят сделать. Фрост стал оценивать сложившуюся обстановку, определяя, что ему предпринять и как вмешаться в трагические события.

Террористы завели джип — времени на раздумья не осталось. Капитан шагнул из-за кустов и открыл огонь короткими очередями, хладнокровно расстреливая бандитов — сначала вооруженных, а затем и тех, которые бросились за своими автоматами. Но вмешательство оказалось чересчур поздним. Подвергая себя опасности быть убитым оставшимися в живых головорезами, Фрост перевел огонь на джип и срезал водителя. Но даже после смерти тот успел совершить свое черное дело. Его тело упало на руль, нога толкнула педаль, и машина прыгнула вперед.

Краем глаза, словно в замедленном кино, Хэнк видел, как руки третьего пленника поднялись за спиной, согнувшись под неестественным углом, и привязанная к бамперу веревка вырвала их из суставов. Бедняга жутко закричал. Джип врезался в дерево шагах в десяти от места казни, но было поздно.

Рядом с Фростом засвистели пули. Он припал на одно колено и продолжал вести огонь. В живых осталось два бандита. Капитан уложил одного из них, разрядив последний патрон из обоймы. Второй, вместо того, чтобы стрелять в Фроста, вдруг кинулся к девушке, сжимая в руках окровавленный топор, которым он только что рубил на куски одного из пленников. Черная кожа на его руках блестела от крови в зловещих отблесках костра, похожего на огонь преисподней. Он замахнулся, чтобы ударить по открытому горлу блондинки, стоявшей перед ним на коленях. Та пронзительно закричала. Услышав душераздирающий вопль, от которого кровь стыла в жилах, капитан мгновенно перебросил винтовку в левую руку, а правой выхватил из кобуры браунинг. Эти движения длились долю секунды, но для него они растянулись на минуты, словно сцена в замедленном темпе из трагедии японского театра Кабуки. Вскидывая пистолет, Фрост лихорадочно рассчитывал точку прицеливания, чтобы после попадания топор по инерции не упал на шею жертвы. До головореза было футов пятнадцать, палец лежал на спусковом крючке, а топор уже до половины совершил свой зловещий путь. Фрост выбрал единственно правильное решение — он всадил первую пулю точно в запястье террориста, только это могло остановить орудие убийства. Перебитая рука бандита дернулась в сторону, из раны хлынула кровь. Перехватив пистолет в обе руки, Фрост стрелял без остановки, вгоняя пули в голову, в горло, в грудь врага. Топор отлетел в сторону, и бандит медленно осел на землю.

Через миг капитан был уже рядом с девушкой, захлебывающейся в истерике. Времени развязывать и аккуратно освобождать ее волосы не было. Требовалось как можно быстрее освободить шею, чтобы она не задохнулась. Фрост выхватил из-за пояса нож и осторожно провел по волосам, привязанным к запястьям. Голова ее освободилась, и пленница стала падать вперед. Хэнк подхватил ее и прижал к себе. Дыхание начало постепенно выравниваться и вскоре всхлипывания прекратились.

Капитан разрезал веревки и заметил, что укоротил блондинке прическу дюймов на пять.

— Все будет хорошо, — приговаривал он, как будто сам в это верил. Шансов у них оставалось ничтожно мало, это ясно. Выстрелы могли привлечь других головорезов, которые появятся в любую минуту. Бережно придерживая девушку, всю дрожащую от ужаса, он вложил новую обойму в пистолет и засунул его в кобуру под левой рукой, готовый при первой необходимости молниеносно его выхватить. Фрост помог пленнице подняться на ноги, подхватил с земли свою винтовку и зарядил ее. Он надеялся, что, несмотря на интенсивную перестрелку и крики, Джо-Джо не оставил их машину. Капитан прошел между трупами террористов, выключил мотор джипа и потушил фары.

Он подошел к пленнику, которому отрезали губы и нанесли удар прикладом по голове, и с удивлением обнаружил, что тот жив. Как только Хэнк почувствовал, что человек дышит, он горько пожалел, что нет глушителя. Бедняге ничем нельзя было помочь, чтобы предотвратить смерть от болевого шока или от потери крови. Даже если бы каким-то чудом это и можно было сделать, то лежащий рядом ржавый тесак, явно служивший орудием пытки, не оставлял сомнений в том, что произошло заражение крови. Кроме того, ударом приклада было проломлено основание черепа пленника. Фрост видел в своей жизни достаточно смертей и понимал, что тот неминуемо погибнет от таких тяжелых ран. Чувствовал ли он боль, будучи в бессознательном состоянии? Этого капитан не знал. А что, если перед смертью к нему вернется сознание, хотя бы на несколько минут? Все равно его невозможно спасти, нельзя и взять с собой. А что, если он придет в себя перед смертью и рядом никого не окажется? Фрост никому бы этого не пожелал. Он оглянулся — девушка не смотрела в его сторону — достал браунинг и прижал ствол к груди умирающего. Один выстрел, всего лишь один… В эту секунду он увидел, как замерла пульсирующая до этого жилка на шее раненого. Он убрал пистолет и приложил ухо к его груди, стараясь обнаружить признаки жизни, но ничего не почувствовал. Если Фросту все же пришлось бы сделать выстрел милосердия, то сама грудь сработала бы как резонатор и заглушила бы громкий звук.

Он поднялся и осмотрелся по сторонам — лагерь все так же окружала непроницаемая темнота. Он в последний раз взглянул на умершего, молчаливо поблагодарив его за то, что стрелять не пришлось. Было ли бы это правильно? Капитан не знал, но был уверен, что оставить человека страдать от невыносимой боли или бросить его в одиночестве перед смертью было бы значительно хуже.

Фрост протянул девушке руку.

— Больше вам здесь делать нечего. Пойдемте…

Она взглянула на него остекленевшими глазами, блестевшими в отблесках костра. На ее лице отражались растерянность, ужас и непонимание произошедшего. Капитан склонился над девушкой.

— Не бойтесь, все будет хорошо, вот увидите. Ну, давайте…

Уходя из лагеря, Фрост подумал о том, что с точки зрения профессионала, необходимо вывести из строя остающееся оружие, чтобы его через минуту не применили против тебя самого. Оставлять его у себя за спиной — смертельно опасно и сделать так мог лишь не нюхавший пороху новобранец. Однако время являлось тем важнейшим фактором, который перевешивал все. Поэтому Фрост помогал девушке, как только мог, быстро уходить через лес туда, где его ждет проводник с машиной. Один раз они споткнулись и едва не упали — пришлось на минутку присесть и передохнуть. Пленница безжизненно брела, словно зомби. Ее ноги автоматически передвигались лишь усилием воли — усилием воли капитана.

Прошло так много времени, что он боялся даже думать об этом, и вот они приблизились, наконец, к месту, где был оставлен Джо-Джо. Другой, менее опытный разведчик, направился бы прямо к джипу, но у Фроста опыта хватало. Он стал огибать лагерь, поддерживая девушку и стараясь ступать как можно тише. Обойдя его кругом, Хэнк присел на корточки и провел рукой по лицу, на котором отпечаталась усталость и боль. Несмотря на темноту, укрывающую лагерь плотным покрывалом, он понял, что террористы побывали и здесь. Проводника не было видно и в сердце Хэнка вкралось предчувствие, что их недолгой дружбе пришел конец — смертельный конец.

Глава шестая

В темнота Фросту удалось рассмотреть грубую мину-ловушку на груди Джо-Джо, неподвижно сидящего в джипе. Хотя взрывное устройство выглядело незатейливым, он не знал, как его разминировать. Даже если бы было время похоронить друга, то как вытащить тело из машины, не подорвавшись? Он подумал, что пришедшая ему в голову при виде мины фраза “грубые, но эффективные” — неплохая эпитафия для всех красных террористов и причина эпитафий множества невинных людей, убитых бандитами. Признаков схватки в лагере не было — наверное, проводника снял снайпер, а затем террористы беспрепятственно прошли сюда. Капитан усадил девушку в самом темном месте за машиной, бросив горестный взгляд на мертвого друга, сидящего в ярде от них. Что делать? Снайпер, может быть, еще продолжает свою охоту. В нем закипела злость, требующая выследить врага и отомстить за смерть Джо-Джо. Однако, если он погибнет в этой схватке, то не выживет и девушка, которая теперь полностью зависит от него. Чем дольше ждать, тем больше вероятность появления террористов и тем меньше шансы на спасение. Жестом приказав спутнице молчать, Хэнк потащил ее за собой, прикидывая, как может действовать снайпер. Если тот вооружен особой бесшумной винтовкой, то выдать его может только свист пуль. Хотя существуют специальные пули, которые вообще не производят никакого шума. А что, если охота уже ведется? В мягкой траве среди редких деревьев будет практически невозможно уловить звуки пулевых ударов. Фрост и девушка ползли к деревьям, как вдруг рядом что-то прожужжало. Оса или пуля? Он постарался отогнать эту мысль, самое опасное в их положении — поддаться страху или другому неконтролируемому чувству.

Выбравшись за пределы лагеря, капитан вспомнил, что там остались все припасы, медикаменты, а с собой было только то, что находилось в рюкзаке и на поясе. Хорошо, хоть с рюкзаком не расставался все это время! Из боеприпасов — семь заряженных магазинов для винтовки и около ста патронов россыпью. Этого должно хватить. Он безрадостно усмехнулся, взглянув на полубезумную девушку, не вымолвившую еще ни единого слова — хорошенькое положение, нечего сказать!

Фрост прибыл сюда с одной целью — добраться до Чапмана, если для этого даже придется сражаться с целой армией. Единственным шансом на спасение при сложившихся обстоятельствах был джип, оставшийся у костра в лагере несчастных путешественников. Туда они сейчас и направлялись. Только бы и в эту машину не подложили мину, только бы столкновение с деревом не привело к поломке радиатора или другой серьезной неполадке. Возможно, там есть еще какие-нибудь припасы, которые могут пригодиться.

Пробираясь в темноте, капитан снова был вынужден вспомнить о снайпере — рядом с головой вдруг отломилась от дерева веточка. Он пригнулся, прикрывая спутницу. Тишина. Хэнк провел рукой по стволу, где минуту назад висела ветка, и нащупал, как ему показалось, дырку от пули, прилетевшей спереди. На раздумья оставались считанные секунды. Он прильнул к земле и прошептал девушке на ухо:

— Оставайся здесь и не двигайся. Я скоро вернусь. Она ничего не ответила, но даже в темноте его поразило выражение ее глаз. Похожее выражение он видел у солдат, уходящих на безнадежно опасные задания, и в глазах животных перед смертью.

— Слышишь, — добавил он, сжимая ее руку, — я вернусь. У этого ублюдка кишка тонка справиться со мной. Я вернусь, обещаю.

Фрост стал отползать, прижимаясь к земле и двигаясь бесшумно, как змея. Он не стал искать более надежное укрытие для девушки, чтобы не тратить драгоценное время и не предоставлять снайперу лишний шанс прикончить их обоих. Мягкая почва и слой прелых листьев выступали теперь в качестве союзников капитана, приглушая звуки его движения. Он прикинул, где может находиться засада и пополз в сторону, стараясь обогнуть ее. Ему и самому когда-то приходилось выполнять снайперские задания, и он решил, что его противник — не такой уж блестящий стрелок. Фрост пробирался между массивными деревьями, часто останавливаясь, чтобы прислушаться к подозрительным звукам. “Слава Богу, — подумал он, — что в лесу темно, хоть глаз выколи. Снайперу хреново, даже если у него винтовка с инфракрасным прицелом. Такой прибор эффективен в лунную или хотя бы звездную ночь, свет которых он усиливает, а здесь, в сплошной темноте, от него мало толку. Поэтому-то я еще не валяюсь с дыркой в голове”.

Имея представление о снайперском оружии, Фрост рассчитал, где примерно находится противник, и стал бесшумно подбираться к этому месту. Минут через двадцать он, наконец, подполз сзади к предполагаемой засаде. Оставалось ждать, что снайпер выдаст себя щелчком спускового крючка или еще чем-нибудь. Хэнк устроился поудобнее, взглянул на часы и замер. Это было похоже на азартную игру со смертью — если враг сменил позицию или обнаружил Фроста, то можно было распрощаться с жизнью. Прошло тридцать пять минут. Стали донимать насекомые, а справа показался силуэт змеи. Он опустил руку на нож у пояса. Мышцы затекли, суставы ныли, но он не решался и пошевелиться. Вдруг Фрост расслышал звук, похожий на щелчок детского пистона. Время выжидания кончилось. Капитан вскочил на ноги и изо всех сил побежал туда, откуда донесся звук. Это был дерзкий ход, но он давал хоть какой-то шанс, а времени Придумать что-нибудь умнее не оставалось. Он хотел, чтобы снайпер увидел его и был вынужден бросить винтовку с телескопическим прицелом, бесполезную на таком коротком расстоянии, и взять в руки другое оружие. Когда до того места, откуда донесся выдавший противника щелчок, осталось совсем немного, в его сторону полыхнул огонь и раздался грохот крупнокалиберного пистолета. Капитан упал на землю, выпустил несколько очередей, затем снова вскочил и побежал вперед. Второй пистолетный выстрел громыхнул совсем рядом. Он нырнул вниз и стал перекатываться по земле, поливая огнем кусты. Оттуда раздался вскрик, но никто не появился. Держа винтовку наготове, Фрост стал осторожно пробираться дальше. Он увидел снайпера, только когда споткнулся о его тело. На нем был камуфлированный комбинезон, лицо и руки, несмотря на естественный черный цвет, покрыты специальной краской, устраняющей блеск кожи. Винтовка, выкрашенная в защитный цвет, — тоже практически незаметна. С удивлением Фрост обнаружил, что она не такой сложной конструкции, как он предполагал, и снабжена не прибором ночного видения, а обыкновенным широкоугольным телескопическим прицелом. Как снайперу удавалось стрелять в полной темноте — так и осталось загадкой. Капитан бегло обыскал противника, убедившись, что тот мертв. Документов не нашел, только кое-какие личные веши и жевательная резинка. Фрост накрыл лицо снайпера его же беретом и ушел, не взяв чужого оружия. Он шагал в открытую — если бы снайпер был не один, то что-нибудь уже случилось бы. Он не стал сразу возвращаться за девушкой, а направился к своему джипу. Прицелившись, он выстрелил в мину-ловушку и взрыв на секунду молнией осветил лес. “Очередная глупость с моей стороны, — подумал Фрост, — но, по крайней мере, тело Джо-Джо не станет добычей хищников”. Капитан чувствовал, что должен был оказать последнюю услугу своему проводнику.

Минут через пять Фрост нашел блондинку, прижавшуюся к дереву там, где он ее оставил более часа назад. Сделав несколько шагов, он понял, что та находится в таком шоке, судя по ее поведению, что даже не замечает, что он возвратился, а просто идет, потому что ее тянут за собой. Выйдет ли она из этого состояния сама? Что, если психологическая травма, которую она перенесла, окажется такой сильной, что потребуется профессиональная помощь, чтобы ее вылечить? А возможно ли вообще это вылечить?

Когда они пришли в лагерь, Фрост услышал, как возле мертвых тел копошатся мелкие животные. Он усадил девушку под деревом и сказал, что будет рядом. Подойдя к джипу, капитан вытолкнул из-за руля труп водителя, нашел в машине фонарик и при его свете стал осматривать повреждения от столкновения с деревом. Удар пришелся на передний бампер, помялось правое крыло, но радиатор остался цел. Фрост попробовал завести мотор и тот сразу заработал. Фары тоже были в порядке, хотя правая светила немного вбок. Оставив двигатель включенным, капитан стал обследовать лагерь, собирая оружие, продукты и медикаменты, которые им бы пригодились. Он нашел сумку с фотоаппаратом, чемодан с какой-то женской одеждой, и положил все это в машину.

Затем Фрост привел девушку, усадил ее на переднее сиденье и пристегнул ремнем к спинке. Сдав задним ходом от дерева, он стал выезжать из зарослей, с трудом удерживая руль на кочках. Когда кончились деревья и началась саванна, он выключил фары. Здесь, казалось, был ясный день по сравнению с темнотой оставшегося позади леса.

Дорога шла по саванне миль пятьдесят, потом опять начался тропический лес, по которому они и въехали на территорию Нугумбве. С каждой милей они удалялись от ужаса, пережитого девушкой, и приближались к другим ужасам, о которых приходилось только догадываться. С каждой минутой полковник Марк Чапман становился ближе и ближе.

Капитан притронулся к девушке — ее холодные пальцы никак не отреагировали на это, как будто она уже умерла и лишь каким-то чудом еще дышала. Фрост отдернул руку и по его спине пробежал холодок.

Глава седьмая

Пот градом катился с лица, когда Фрост лежал, распластавшись лицом вниз под пылающим солнцем — а ведь утро только наступило, жара будет усиливаться. Девушка, до сих пор не проронившая ни слова, находилась рядом. Она следовала за ним, словно щенок, и казалась еще более погруженной в себя, чем два дня назад, когда он спас ее от смерти.

Впереди был последний населенный пункт, отделяющий их от столицы Нугумбве — Буванди. Единственная дорога проходила через это селение, и чтобы объехать его стороной, потребовалось бы много времени. Опасность заключалась еще и в том, что на такой плоской местности было невозможно укрыться, а по всей округе рыскали солдаты Чапмана. Фрост уже хотел отвести девушку туда, где он спрятал джип, но боялся, что их схватят по пути. С другой стороны, разворачивающаяся перед ним трагедия не могла способствовать ее излечению и выходу из психического стресса.

Внизу происходила бойня. Расправлялись с военными повстанцами, которые защищали селение в недавно закончившемся бою. Казнь совершали наемники Чапмана.

Фрост и девушка пересекли границу примерно тридцать шесть часов назад и стали продвигаться чрезвычайно осторожно. Похоже, террористы были везде. А кроме них, надо было опасаться еще и солдат Чапмана. Да и то, что Фрост сочувствовал военным правого политического крыла, отнюдь не значило, что те сгоряча не прикончат его при встрече. Капитан вел машину очень медленно, включая фары только при крайней необходимости. Почти что все время они проехали в темноте, на одних подфарниках.

Около четырех утра, выехав из тропического леса и направляясь по саванне к дороге, они пробили колесо. Фрост поставил запаску. Случись еще одна пробоина в шине — и джип больше не пригодится.

К шести часам бензин был на нуле, но впереди был виден населенный пункт. Когда они с Джо-Джо обсуждали маршрут, то решили остановиться в нем, так как были сведения, что здесь хранятся запасы горючего правительственных войск. Они, правда, не успели обсудить проблему, с которой столкнулись сейчас капитан и девушка — каким образом заполучить бензин и остаться в живых.

Они спрятали джип в сторонке и дальше пошли пешком. Перед ними лежала обыкновенная деревня, состоящая из глинобитных хижин и немногочисленных кирпичных строений. Но в одном ее конце находилось несколько металлических сборных зданий, обнесенных по периметру колючей проволокой. Судя по надписям, там хранились огнеопасные вещества, вероятно, горючее. Как же достать бензина, чтобы залить в бак и в пустые запасные канистры? Фрост долго наблюдал за топливохранилищем, не забывая присматривать за сидящей рядом спутницей, и решил, что задача эта невыполнима, по крайней мере — днем. Вдруг он заметил, как по дороге, ведущей к зданиям, едет армейский джип, такой же точно, как и у них, только с номерами Нугумбве. Машина остановилась у ворот, посигналила три раза и охрана впустила ее внутрь, едва взглянув на документы. Фрост довольно улыбнулся и стал продолжать наблюдение. В течение двадцати минут на территорию въехали еще три джипа и заправились там.

— Интересно, дадут нам на этой бензоколонке бесплатную жевательную резинку, — засмеялся Хэнк, — за то, что мы возьмем бензин у них, а не в другом месте?

Девушка никак не отреагировала на его шутку. Капитан не любил, когда попытки продемонстрировать свое остроумие не получали у публики никакой, реакции, даже отрицательной. Он пожал плечами, взял спутницу за руку и пополз назад к джипу. Только они не остановились у него, а стали пробираться дальше сквозь кусты, скатились по склону и очутились недалеко от грунтовой дороги, проходящей внизу. Фрост захватил с собой бинокль и увидел в него, что по дороге к ним из деревни мчится джип. За рулем сидел белый наемник в форме войск Чапмана. Капитан снова с сожалением подумал, как бы сейчас пригодился глушитель. Он приказал девушке оставаться на месте и не двигаться, а сам побежал к своей машине и вернулся с двумя банками пива. Опустившись на корточки, Хэнк открыл их, вылил пиво на землю и продырявил ножом донышки. Соединив обе жестянки между собой при помощи липкой ленты, он закрепил это подобие глушителя на конце ствола винтовки в виде его продолжения. Затем он закинул винтовку за спину и увлек спутницу за собой к дороге.

Фрост взглянул в бинокль — джип преодолевал длинный поворот и скоро должен был выйти на прямой участок ярдов в двести прямо перед ними. Он вытолкал девушку на дорогу и развернул ее лицом к себе — та все еще находилась в состоянии транса. Он вздохнул и слегка стукнул ее кулаком по челюсти. Она без сознания свалилась ему на руки, и Хэнк положил девушку посреди дороги, постаравшись придать ей соответствующую позу. Водителю джипа придется или остановиться, или переехать через тело. Фросту оставалось лишь надеяться, что последнего не произойдет.

Он побежал назад и спрятался в кустах на склоне холма. Сдернув с плеча винтовку с самодельным глушителем, которого дай Бог, чтобы хватило хоть на первый выстрел, капитан перевел переключатель огня на одиночные выстрелы, поудобнее пристроил приклад у плеча и стал ждать. Он уже различал силуэт приближающегося джипа и пыльный шлейф за ним. Должен же его бензобак быть полон! Еще через несколько секунд Фрост заметил три канистры, стоящие на заднем сиденье. Машина все приближалась, и водитель уже должен был увидеть девушку. Неужели он не остановится перед лежащей без сознания красивой блондинкой?

— Черт побери! — воскликнул Хэнк, — переедет, подлец!

Вместо того, чтобы притормозить, машина, наоборот, увеличила скорость. Неужели их трюк с засадой разгадан? Промахнуться нельзя. Фрост поднялся в полный рост, тщательно прицелился и нажал на спусковой крючок. Он специально встал повыше на ноги, чтобы пуля прошла над ветровым стеклом, по которому она могла бы скользнуть в сторону.

Раздался негромкий выстрел, глушитель тут же развалился на куски, но свою задачу он выполнил. Водитель схватился за голову обеими руками и откинулся на спинку сиденья. Джип дернулся, свернул вбок буквально в двух шагах от девушки, но не остановился, а поехал дальше. Фрост выругался и кинулся бежать, чтобы поймать ставшую неуправляемой машину. Та успела отъехать довольно далеко и двигалась по кругу, в сторону от дороги. Наверное, нога мертвого водителя все еще продолжала давить на педаль. Чувствуя себя полным идиотом, капитан со всех ног бросился вдогонку и минуты через три-четыре ему удалось поравняться с джипом и запрыгнуть на подножку. Он вытолкнул тело из-за руля и остановил машину.

Фрост немного посидел, стараясь отдышаться, потом выбрался из джипа и подошел к убитому водителю. Проверив его карманы, он нашел кое-какие документы, в том числе удостоверение личности, которое сразу переложил к себе в карман. В бумажнике были также две денежные купюры и фотография с надписью на обратной стороне “Длинноносому от Пу-Пу”. Капитан присмотрелся к изображенной на фото женщине. Конечно, о вкусах не спорят и о мертвых не говорят плохо, но у этого парня явно был какой-то извращенный вкус — такой уродины Хэнку еще не приходилось встречать. Он перевел взгляд на мертвого наемника и пробормотал:

— Длинноносый, значит…

Он вложил фотографию в бумажник и оставил его рядом с трупом. Потом он забросил пистолет водителя в кусты и запрыгнул в джип. Подъехав к девушке, которая только начала приходить в себя, он усадил ее на переднее сиденье. Фрост понимал, что если их поймают в этом трофейном армейском джипе, то расстреляют на месте. Поэтому он подъехал к своей старой машине и перелил бензин в ее бак. Это заняло больше времени, чем он ожидал, но ничего другого не оставалось. Перенеся полные канистры в свою машину, Фрост отъехал на джипе к наиболее крутому склону и пустил его вниз. После удара о дорогу тот загорелся, но взрыва не последовало — в нем совсем не осталось бензина.

Капитан устроил девушку поудобнее рядом с собой, и они продолжили свое опасное путешествие. Ехали, не останавливаясь, до самой темноты и только после ее наступления Хэнк решил сделать привал на ночь в развалинах какой-то церкви. Он хотел попросить спутницу приготовить чего-нибудь горячего на ужин, но взглянул в ее стеклянные глаза и понял, что это бесполезно. Фрост сам разогрел несколько банок консервов. Девушка ничего не ела со времени их драматической встречи, но все равно не проявила никакого интереса, когда он предложил ей то, что приготовил. Пришлось сесть рядом и кормить с ложки. Эта печальная картина напомнила ему об одной знакомой семье с мальчиком, больным церебральным параличом. Сейчас девушка походила на того бедного ребенка и капитан начал сомневаться, что сделал ей лучше тем, что спас жизнь.

Солнце давно уже закатилось за горизонт, и вокруг сгущались сумерки. Хотелось разжечь костер, но это было слишком рискованно, ведь они находились в глубине вражеской территории, и не следовало забывать об огромной опасности — их могла уничтожить любая из трех группировок, воюющих в стране.

Фрост и девушка сидели, прижавшись друг к другу. Он вдруг вспомнил, что даже не знает, как ее зовут. Время тянулось медленно, и он молча пил кофе, задумчиво поглядывая на бедняжку, взор которой бессмысленно вперился в темноту.

Капитан старался выработать план действий в столице. Он прикинул, что если удача им не изменит и хватит бензина, то они будут там через день или два. Фрост был удивлен, что солдаты Чапмана еще не напали на его след — ведь он еще утром убил наемника и сжег джип. А сразу же после проникновения в город необходимо будет связаться с человеком из ЦРУ по фамилии Кертис. Может быть, он поможет напасть на след полковника-убийцы.

Хэнк вздохнул и поднял руку, чтобы взглянуть на циферблат. При этом он случайно коснулся груди девушки, сидящей совсем рядом. Он повернулся и посмотрел ей в глаза — та не замечала его присутствия. Порывисто, сам не зная зачем, Фрост обхватил лицо блондинки обеими ладонями и приблизил ее губы к своим, но не смог поцеловать их. Он выругался в голос, будучи уверенным, что его не слышат, забрался в спальный мешок и положил браунинг под сложенную куртку, заменяющую подушку. Через несколько минут он выглянул — девушка сидела в прежней позе. Капитан встал, уложил ее и сам лег рядом. Он очень устал и чувствовал себя отвратительно, но не мог заснуть еще целый час.

Утром девушка была все такой же. Неизвестно, спала ли она или всю ночь таращилась в темноту. На завтрак он приготовил немного бобов с хлебом. Все тело чесалось, как будто он принимал душ не два дня, а две недели назад. Спутницу снова пришлось кормить с ложки. Как только полностью рассвело, капитан вывел джип из леса на дорогу и они продолжили путь.

В течение предыдущего дня он дважды видел пыль, поднимающуюся за колоннами военной техники Чапмана. Приходилось съезжать с дороги, укрываться, затем продвигаться дальше. Ведущих наблюдение самолетов в небе не было видно — или у полковника не хватало денег на авиацию, или он просто потерял бдительность, или затевалась большая операция в другой части страны. Последнее предположение было наиболее вероятно, так как техника продвигалась в одном направлении.

Около девяти тридцати утра они подъехали к возвышенности, на которой сейчас и лежали, наблюдая за происходящей перед ними трагедией. Теперь Фрост знал, куда направлялись две военные колонны, которые он видел раньше. Несколько часов назад здесь произошел большой бой, погибла не одна сотня человек, причем, не только солдат, но и женщин, и детей. Капитан и девушка оказались в безвыходном положении, они не могли ни проскочить сквозь деревню, ни объехать ее. Оставалось только ждать. В половине одиннадцатого к отряду правительственных войск подошло подкрепление, и они выдвинулись в направлении столицы. Прикрывать отход колонны осталось с десяток наемников и около двух отделений африканцев.

Около полудня большая часть офицеров укрылась в хижинах, а солдаты стали сгонять оставшихся женщин с детьми на площадку посреди деревни. Фрост придвинулся к девушке, так и не проронившей ни звука до этого времени.

— Эй, — позвал он ее. — Давай спрячемся внизу. Не надо тебе это видеть.

И тут впервые девушка отреагировала на его слова. Она осмысленно посмотрела на Хэнка, ничего не сказала, но отрицательно покачала головой. “Наверное, — подумал он, — я больше думаю о себе, чем о ней, потому что знаю, что сейчас произойдет, и не желаю на это смотреть”. Но теперь ему ничего не оставалось делать, как тоже наблюдать за зверствами, творящимися в селении.

Солдаты собрали около двух десятков женщин и стали выталкивать из толпы старух, отделяя их от молодых, некоторые из них были полураздеты, другие держали на руках маленьких детей. Если у Фроста и были раньше какие-то сомнения, то теперь они полностью рассеялись. Он понял, что сейчас в деревне начнется массовое насилие, кто-то из женщин может ударить пьяного солдата и случится непоправимое — расстреляют всех, в том числе и детей. Да и чисто из практических соображений вояки Чапмана не станут оставлять свидетелей расправы над повстанцами, которую они устроили раньше. Хоть сам полковник не присутствовал при этом побоище, во всем чувствовался его почерк.

И вот насилие началось. Один офицер схватил самую молодую женщину и разорвал на ней платье, оставив стоять голой посреди площади. Затем он ударил ее несколько раз и потащил за собой в хижину. Через несколько секунд оттуда послышался крик. Солдаты набросились на оставшихся женщин, некоторых валили прямо в пыль. Вспыхнула драка — не всем хватило молодых. Фрост повернулся к девушке, чтобы не дать ей смотреть на ужасную сцену, но той рядом не оказалось. Она целеустремленно шагала к спрятанной машине. Капитан оглянулся по сторонам в страхе, что ее заметят, но военным было не до этого. Он прополз немного вниз, вскочил на ноги и погнался за девушкой. Пока он добежал до джипа, та уже достала оттуда автомат, который Фрост отбил у террориста. Он загородил ей дорогу. Девушка ничего не сказала, но выражение ее глаз изменилось. Хэнк заметил, что ее лицо приняло, наконец, более живое выражение, и она стала еще привлекательнее, несмотря на спутанные волосы, пятна грязи на лице и руках, изодранные джинсы и блузку.

— Что ты делаешь, совсем с ума сошла? — прикрикнул он на нее и через секунду валялся на земле, корчась от боли, а она бегом возвращалась к холму. Пульсирующая боль была невыносима — девушка саданула его прикладом в пах, и он с трудом хватал воздух, стараясь перевести дыхание. Немного отдышавшись, Фрост хотел заорать ей вслед, но понял, что это бесполезно — может быть, она так до сих пор и не слышит его. Однако надо было как-то помешать тому, что она задумала. Он с трудом поднялся на ноги, подхватил винтовку и, согнувшись, заковылял ей вслед, но упал на колени, не дойдя до вершины холма. Девушка уже спускалась с другой стороны склона, пройдя половину расстояния до деревни, и ее до сих пор никто не заметил. Умеет ли она хоть стрелять?

Пройдя еще несколько шагов, девушка остановилась. Фрост хотел крикнуть, чтобы она возвратилась, но перевел взгляд дальше и замолк на полуслове. Солдаты переключились на женщин, держащих младенцев, которых они вырывали из рук и бросали на землю, а самих женщин избивали и насиловали. Вдруг он услышал крик блондинки — это был первый звук, который он услышал от девушки с тех пор, как спас ее.

— Проклятые негодяи! — выкрикивала она. Видимо, это было самое страшное ругательство, которое она знала. Девушка еще что-то пронзительно кричала, потом подняла автомат и раздалась первая очередь.

С трудом выпрямившись и едва дыша, Фрост изо всех оставшихся сил побежал к джипу, и забрался на сиденье, морщась от боли. Все это заняло около тридцати секунд. Он завел двигатель и помчался, не разбирая дороги, через возвышенность, бешено паля из винтовки, положенной на лобовое стекло. Он что-то орал, стараясь, чтобы солдаты не поняли, что на них напали всего лишь два идиота. “Три десятка солдат, — металось у него в мозгу, — даже если все перепились, это не значит, что они не могут держать в руках оружие”. Надежды на победу над таким многочисленным противником не оставалось никакой. Хотя бы помочь девушке и отвлечь на себя внимание головорезов, чтобы уцелевшие женщины и дети спаслись бегством. Капитан мчался вниз по склону холма, стараясь успеть к девушке, по которой уже открыли ответный огонь. Он резко затормозил рядом с ней и крикнул, чтобы она прыгала в джип, одновременно прикрывая ее очередями. Девушка прекратила стрельбу и посмотрела на него. Капитан бешено заорал:

— Быстро в машину, если хочешь помочь женщинам и детям! Не хочешь — черт с тобой, погибай, кому от этого будет лучше.

— Хорошо, — вдруг согласилась она так тихо, что он едва расслышал ее голос в усиливающейся пальбе.

Она подбежала к джипу и запрыгнула внутрь. Фрост убрал ногу с тормоза, врубил скорость и машина помчалась к дороге, проходящей через деревенскую площадь. По ним уже вели бешеный огонь все солдаты. Блондинка стреляла в ответ, приподнявшись с сиденья и положив ствол на лобовое стекло. Фрост тоже палил одной рукой из винтовки и, когда кончились патроны, выхватил браунинг.

Тяжело сказать точно, сколько они убили человек, когда мчались через площадь, но огонь по машине стал затухать. Джип проскочил площадь и помчался прочь, за ним в погоню рванулись две машины. Капитан заметил, как из деревни спасаются бегством женщины и дети, помогая друг другу.

Фрост выжимал из мотора все возможное. Вылетев за селение, он увидел впереди на дороге столб пыли.

— Держись! — крикнул он девушке и, резко свернув влево, нырнул в траву и помчался прямо по саванне. Погоня не отставала. Джип несся параллельно дороге, и вскоре они увидели причину появления столба пыли — навстречу им полз американский танк М—48. Блондинка что-то в страхе прошептала, но Хэнк не расслышал ее слов за шумом ветра, треском стрельбы и ревом двигателя. Надо было что-то немедленно предпринимать.

— Когда скажу, — крикнул он ей, перегнувшись вправо, — займешь мое место и поведешь машину сама. Я попробую забраться на танк. Если удастся его захватить, то от погони останется мокрое место.

Не ожидая ответа, он через несколько секунд крикнул, когда машина выскочила на небольшое возвышение:

— Давай!

Капитан выпрыгнул на ходу, крепко сжимая винтовку, ударился о землю, сгруппировался, перекатился и нырнул в густую траву. Сверху он увидел, как девушка скользнула за руль и повела джип дальше.

Танк приблизился к тому месту у дороги, где засел Фрост, а когда мимо него промчались джипы с солдатами, лязгая гусеницами, развернулся и присоединился к погоне. Капитан вскочил и побежал за ним изо всех ног. Догнав танк, он уцепился за корму и с трудом запрыгнул наверх с винтовкой на спине и пистолетом за поясом. Он пробрался по бронированному монстру к башне и подергал люк — тот был закрыт изнутри. Как жалко, что только в фильмах показывают, как командир наблюдает в бинокль за противником, храбро стоя под пулями в открытом люке, его тут же легко снимают, а внутрь танка бросают гранату. Уцелевшие члены экипажа в панике выскакивают наружу, а герой садится за рычаги. Фрост мысленно пообещал написать когда-нибудь собственный сценарий фильма о войне, думая, как ему выкурить танкистов.

М—48 вскоре догнал джипы — по пересеченной местности он двигался и маневрировал быстрее. И здесь командир танка сделал такую любезность, что у Хэнка сразу восстановилась вера в Голливуд. Люк внезапно открылся, и из башни высунулась голова. Капитан ухватил танкиста сзади за шею, сунул ему в лицо браунинг и нажал на спусковой крючок. Тело дернулось и свалилось, внутрь. Фрост прыгнул за ним. То, что случилось внутри машины, было мгновенным и очень жестоким. Экипаж и подозревать не мог о нападении, и у них под рукой не оказалось никакого оружия.

Он в упор расстрелял всех танкистов, не встретив ни малейшего сопротивления. Фрост переполз через два трупа, вытолкнул тело механика-водителя из-за рычагов и остановил танк. Поднявшись в башню, он задраил люк, чтобы и с ним не выкинули такой киношный трюк. После этого он тронул махину с места, решив действовать просто — догнать девушку и расстрелять преследующие ее машины с солдатами. Минуты через три он поравнялся с погоней, обогнал их и остановил танк впереди. Перебравшись в башню, капитан повернулся к органам управления 90-миллиметровой пушки, поколдовал над ними немного и загнал снаряд в казенник. Закрыв замок, он прицелился в первую машину и нажал на спуск. На месте джипа взметнулся взрыв. Хэнк довольно улыбнулся и довольно пробормотал:

— Очень даже ничего…

Затем он выбросил гильзу и вогнал в ствол второй снаряд. Припав к прицелу, он увидел, что вторая машина на огромной скорости несется в обратном направлении, пытаясь скрыться.

— Получите подарочек, гады, — прошептал он перед выстрелом, который заслонил удирающих огненным облаком. Вверх полетели железные обломки.

Фрост открыл люк и выбрался из башни. Девушка остановилась дальше на дороге и смотрела на танк. Хэнк помахал ей, она медленно развернула джип и подъехала к нему. Он закурил, щелкнув зажигалкой, и поинтересовался без ложной скромности:

— Ну как, ничего я стреляю?

Девушка ничего на это не ответила, встала на подножку и спросила в свою очередь:

— Я даже не знаю точно, как вас зовут. Вы — Хэнк Фрост?

— Ну да, — кивнул капитан сквозь облако сигаретного дыма. — Откройте же и свой секрет. Кто вы такая?

— Я — Бесс Столлмэн, журналистка телекомпании Ай-Эн-Би. Это вы спасли меня?

— Я, — подтвердил Хэнк и засмеялся, — но, мадемуазель, мне это ничего не стоило. На моем месте так поступил бы каждый.

После этих слов он увидел, как его спутница впервые улыбнулась. Конечно, она не зашлась в приступе хохота, но и за это спасибо.

— А почему у меня укорочены волосы?

— Это долгая история, потом расскажу. А откуда вы знаете, как меня зовут? Я ведь не говорил вам своего имени.

— Я следила за вами, капитан. Хотела собрать материал о наемниках. Можно мне вас так называть, ведь вы — наемник?

— Конечно можно, вполне нормальное слово, ничем не хуже других. Я как-то проверял по словарю. Давайте продолжим нашу беседу немного позже. А сейчас почему бы нам не отдать эту машинку хорошим людям, которым она принадлежит? В деревне еще должен кое-кто остаться.

— Подождите, — остановила его девушка, — так это солдаты полковника Чапмана устроили расправу над повстанцами, это они насиловали женщин и пытались убить нас?

— Да. Негодяи нашли себе занятие по душе.

— Не может быть, — не могла поверить Бесс. — А я ведь и вас считала одним из таких же наемников и думала, что вы спешите к полковнику. Вы ведь раньше работали с Чапманом?

— Да, — подтвердил Фрост, — тут вы правы. Я действительно приехал сюда из-за полковника.

— Ну и почему же вы не с ним?

— Все дело в том, черт побери, — мрачно закончил разговор капитан, — что я прибыл сюда, чтобы убить его.

Они вытащили из танка трупы членов экипажа, Хэнк сел за рычаги и покатил назад в деревню. Журналистка ехала за ним на машине, держась на приличном расстоянии. Когда танк выехал на площадь, к нему подошли все оставшиеся в селении солдаты, человек двенадцать. Им и в голову не могло прийти, что боевая машина уже не на их стороне. Перед тем, как сесть в танк, Фрост переоделся в форму одного из членов экипажа и надел его черный берет. Он открыл люк и высунул голову из башни. Стрелять из пушки не представлялось возможным — в деревне могли остаться женщины и дети. Солдаты стояли ровным строем перед танком, не догадываясь о том, что в руках капитана находится трофейный автомат.

— Кто здесь старший? — выкрикнул Фрост. Из-за дальней хижины вышел рослый блондин, сжимая берет. Он явно был командиром отряда, на форме виднелись капитанские знаки различия. Хэнк повторил свой вопрос:

— Вы старший?

— Я. Вам должна была встретиться машина с мужчиной и женщиной.

— Об этом можете не беспокоиться, капитан, — заверил его Фрост.

— А что там были за взрывы? Это вы стреляли по беглецам?

— Ну да, — поддакнул Хэнк. — Так, значит, вы командовали всей этой солдатней?

— Да. Постойте, что значит “солдатней”, черт побери? И что это за пиратская повязка?

— Сейчас узнаешь, — многозначительно пообещал ему Фрост, вытаскивая автомат. Первой очередью он срезал капитана, который отвечал за убийства и насилие, затем стал в упор расстреливать стоявших рядом солдат, совсем не ожидавших нападения, большинство из них даже было без оружия. Он прикончил их всех, в ответ не раздалось ни одного выстрела.

Выпустив весь магазин, капитан перезарядил автомат и остался стоять в люке, вслушиваясь в мертвую тишину. Сзади донеслось урчание мотора, подъехал джип, из него выпрыгнула Бесс и заторопилась между мертвыми телами. Подбежав к танку, она посмотрела по сторонам и крикнула Фросту:

— Боже мой, вы убили тринадцать человек!

— Нет, — не согласился на это капитан и закурил. — Я всего лишь отомстил за убийство безоружных и за насилие над женщинами. Я просто подобрался к Марку Чапману на тринадцать трупов ближе, вот и все.

Глава восьмая

— Вы очень хорошо обращались со мной — это все, что я помню, — сказала блондинка по имени Бесс Столлмэн.

Они сидели рядом друг с другом в темноте, милях в двадцати пяти от столицы Нугумбве, остановившись на ночевку в пещере рядом с водопадом. Внутри было сыро и холодно, но каскад воды, низвергающийся сверху, прикрывал вход в убежище и Фрост даже рискнул развести небольшой костер. Он рассказал девушке о трагических событиях, произошедших той ночью, и о гибели ее друзей, опустив натуралистические подробности. По словам Бесс, она ничего не помнила, начиная с момента нападения террористов до той секунды, когда она вдруг пришла в себя на дороге с винтовкой в руках, выкрикивая ругательства. Этот отрезок времени полностью выпал из ее памяти. Единственное, что слабо удержалось в сознании — это то, что рядом находился Фрост, который очень хорошо обращался с ней.

— А почему вы преследовали меня? — спросил капитан, снимая и откладывая в сторону тяжелый ремень с кобурой, флягой и боевым ножом.

— Вас многие знают как профессионального наемника, и вы пользуетесь особой репутацией. Когда наша группа приехала сюда, чтобы снять фильм о гражданской войне в Нугумбве, мы знали, что наемниками в этой войне командует небезызвестный полковник Чапман. Когда же мы увидели вас, то решили, что если будем следовать за вами, то вы сами приведете нас к своему шефу.

— Вы что, никогда не слышали поговорку: “береженого Бог бережет”? — съязвил Хэнк.

— Вы имеете в виду костер, который мы развели? Ну, мы не знали…

— И костер, и одну винтовку на четверых.

— Винтовка была моя. Ни оператор, ни звукорежиссер, ни продюсер терпеть не могли оружие. А когда я была маленькой, мой отец любил охотиться и я привыкла к тому, что он всегда брал ружье, когда мы уходили в лес. Я и подумала, что неплохо было бы взять винтовку и поохотиться в джунглях. Хотя и она нас не спасла, — горько вздохнула Бесс.

— Не обижайтесь, но нужно было думать головой, а не другим местом. Даже опытные охотники и близко не подходят к тем районам, где действуют террористы. Кроме того, здесь никто не расстается с оружием. Даже христиане-миссионеры. В Родезии женщины едут за продуктами с пистолетом за поясом. Я видел, что игроки в гольф таскают винтовки в своих спортивных сумках во время игры. И почему с вами не было проводника?

— Мы предполагали, что будем следовать за вами, и он нам не понадобится. Да и попробуй тут найти надежного проводника. Мы и думать не могли, что попадем в такую ужасную беду или что потеряем вас. Боже, Фрост, как мне плохо.

Девушка поднялась и подошла к выходу из пещеры, задумчиво глядя на падающую воду.

— Ох уж эти женщины, — вздохнул Хэнк и покачал головой. — Можете приготовить что-нибудь поесть? Или вы слишком эмансипированы, чтобы снизойти до этого?

Бесс повернулась и уперлась руками в бока.

— Ответ на первый вопрос — да, на второй — нет. Есть у нас из чего готовить?

Капитан кивнул ей на рюкзак и на небольшую картонную коробку, которую принес раньше из джипа после того, как упрятал его и забросал ветками в полумиле отсюда. Конечно, он рисковал, бросая машину так далеко на ночь, но они нуждались в надежном укрытии. Даже если они и лишились бы джипа, то столица уже была совсем недалеко и можно было раздобыть какое-то средство передвижения, чтобы добраться туда. Девушка занялась приготовлением ужина, а Фрост достал из рюкзака карту Буванди и стал внимательно изучать ее при свете костра. Мысленно он старался разделить город на квадраты и запомнить расположенные в них объекты. Он настолько углубился в это занятие, что Бесс пришлось окликать его несколько раз.

— Ну так что, Фрост, будете жевать или мне сразу выбросить эту гадость?

Хэнк подошел к ней и сел рядом.

— Что мне в вас нравится, так это то, что вы — настоящая леди. Сама вежливость. Чувствуется воспитание.

Она вручила ему тарелку. Капитан присмотрелся к ее содержимому и, скривившись, отвернулся.

— Идите вы к черту, — обиделась девушка и начала есть первой. — Очень неплохо, — проговорила она с полным ртом, набитым липкой массой из бобов и мяса. Хэнк попробовал немного и воскликнул с восхищением:

— Вот это да, такой вкуснятины я еще не ел в этих местах.

— А вы бывали здесь раньше? Фрост что-то невнятно пробормотал в ответ и продолжил трапезу.

— А кто это меня постриг? Неужели бандиты хотели снять скальп?

— Вы почти угадали, — подтвердил капитан и рассказал о том, что ему пришлось сделать с прической, чтобы спасти ей жизнь.

Девушка кивнула, прошептала слова благодарности, откашлялась и отпила кофе. Хэнк еще не набрался смелости, чтобы попробовать этот напиток.

— Скажу прямо, с виду вы довольно крутой одноглазый боец — почему у вас один глаз, вы мне расскажете сейчас же — но ведете вы себя довольно благородно, хотя и убиваете направо и налево. Трупы врагов не считаете, для вас, чем больше — тем лучше. А со мной вы, надеюсь, ничего не делали, когда я была без памяти? Ничего такого?

— Да вы что, сговорились все, что ли? — возмутился капитан, вспомнив о том, что Анита задавала ему такой же вопрос утром на катере. Казалось, с того времени прошла вечность. — Конечно нет, но если вы намекаете на то, чтобы заняться этим сейчас, то я не против.

— Такого ответа я и ожидала. Так все же, где вы потеряли глаз? Понимаю, что это не мое дело, но страшно хочется знать.

Лицо Фроста приняло хитрое выражение.

— Не хотелось рассказывать, но если вы пообещаете не открывать мой секрет… В общем, глупая история. Подростком я подрабатывал в китайском ресторане. Мыл посуду, вечером пересчитывал оставшиеся пирожные и тому подобное. Однажды я пришел на работу раньше обычного и старик Фу-Янг, владелец заведения, попросил меня отнести парочку палочек для еды на третий столик. Парень, который ужинал за этим столиком, уронил свои на пол. Короче говоря, я схватил эти злосчастные палочки и побежал к столику. Черт меня дернул держать их близко к лицу, ведь я же раньше слышал, как мадам Фу-Янг ругала своих детей, когда те бегали по ресторану с палочками в руках. Да, если бы знал, где упал… Так вот, у того парня за третьим столом изо рта свисала длинная-предлинная макаронина, и он изо всех сил махал мне рукой, чтобы я поторопился, пока он не подавился. Ну, об остальном можно догадаться…

Фрост прервал свой рассказ, задумчиво посмотрел на руки и закончил дрогнувшим голосом:

— Я поскользнулся на банановой кожуре и упал лицом вниз. Извините, мне больно об этом вспоминать…

Он резко поднялся, отошел от костра и нервно закурил, призвав себе на помощь все артистические способности, и стал ждать реакции Бесс.

— Хватит вам нести эту ерунду, Фрост. Лучше идите скорее сюда и обнимите меня, — услышал он ее голос. Хэнк повернулся и подошел к девушке, которая встала ему навстречу, обнял ее и почувствовал, как она содрогается от смеха.

Фрост обнаружил, что, несмотря на внешнюю браваду и острый язык, в душе Бесс была совсем другой — очень нежной, отвечающей лаской на ласку, что он очень редко встречал у женщин. Они лежали голышом на расстегнутом спальном мешке рядом с потрескивающим костром, распространяющим вокруг приятное тепло, и Хэнк чувствовал прикосновение ее груди. Голова девушки лежала на сгибе ее локтя, он покрывал поцелуями ее шею, лицо, глаза. Руки Бесс тоже ласкали его тело, и когда она нечаянно больно потянула за его самый чувствительный орган, Фрост шлепнул ее по попке.

— Такого, как ты, я еще не встречала, — прошептала она ему на ухо и он снова поцеловал ее.

— Это хорошо или плохо?

Хэнк продолжал ласкать ее, девушка отвечала на поцелуи с закрытыми глазами, крепко обняв его.

— Как мне хорошо с тобой…

Она изогнула спину и прижалась к нему всем телом. Фрост провел рукой вверх и прикоснулся к теплой груди девушки. Она на секунду открыла глаза и посмотрела на его пальцы.

— А ты знаешь, что у тебя грязные ногти?

Он крепко поцеловал ее в бледные губы.

— Ты всегда говоришь так романтично?

— Нет, — выдохнула Бесс и ее тело задрожало. — Ты первый, кто занимается любовью со мной, не вымыв перед этим руки.

— Придется тебе с этим смириться, — прошептал он, возбуждаясь все больше и больше…

— Ты знаешь, а мне уже нравятся грязные руки, — вздохнула она через некоторое время, отданное яростной страсти, и легонько укусила его за ухо.

Утром Бесс заметила, склонившись над костром и помешивая кофе:

— В таких романтических путешествиях в джунглях есть один большой недостаток.

Из одежды на ней были только трусики и наброшенная на плечи рубашка капитана.

— Какой такой недостаток? — с улыбкой спросил Фрост, взглянув на ее аппетитную круглую попку.

— Мое благородное воспитание не позволяет мне вдаваться в подробности, но с каждым днем, проведенным здесь, запах, исходящий от нас, не улучшается, — и она с притворным смущением отвернулась.

— Так в чем дело? Душ к вашим услугам, — показал он на водопад перед входом в пещеру.

— А у нас есть время? Это не опасно? — с нетерпением спросила она.

— Нет. Я пока понаблюдаю по сторонам. Помоюсь после тебя. Вот, держи, — он нашел в рюкзаке кусок мыла и бросил его Бесс.

После того, как они обмылись, она взяла ножницы, которыми Фрост подстригал усы, когда вспоминал об этом, и подровняла свои волосы.

— Ну как, нравится тебе моя новая прическа?

— Бесподобно, малыш, — пробормотал Хэнк и возобновил прерванное бритье, осознавая нелепость этой процедуры в тропическом лесу.

Они выпили кофе и собрали свои вещи. Было уже шесть часов, а Фрост планировал выехать раньше. Осторожно пробираясь среди мокрых скал у водопада, Хэнк и Бесс ощутили легкое чувство печали, покинув пещеру, в которой провели ночь. Они вышли к месту, где вечером Фрост спрятал джип, соблюдая все меры предосторожности, чтобы не попасть в ловушку или не нарваться на засаду. Тщательно проверив местность и убедившись, что за ними не наблюдают, капитан осмотрел джип — не заминирован ли он — и завел двигатель. Бензина оставалось совсем немного.

Путешественники продолжили свой путь. Фрост ехал не по главной дороге, а старался держаться параллельно ей и вскоре после восхода солнца они оказались милях в пяти от города. Здесь стало очевидно, что въехать в столицу будет не так-то просто. Так как город подвергался частым нападениям коммунистических террористов и военных мятежников, то его превратили в самый строго охраняемый объект в стране. Здесь находились органы власти, банки, резиденция диктатора. Несомненно, Чапман охранял его столицу, как зеницу ока. Буванди являлся также крупным коммерческим центром и, как большинство столиц, стал процветать благодаря торговле, из-за которой сюда и перешло правительство, чтобы контролировать ее и взимать налоги.

Торговля значительно усложняла охрану города, так как солдатам приходилось проверять многочисленные грузовики, контейнеры, ящики на всех контрольно-пропускных пунктах. Буванди состоял из двух частей — старого города, обнесенного древней каменной стеной, и современных зданий и военных сооружений, огороженных колючей проволокой.

Фрост и Бесс остановились на холме в нескольких милях от города и стали по очереди наблюдать в бинокль за новой частью города. Капитану удалось рассмотреть четыре охраняемых въезда и сторожевые вышки, расположенные по периметру через равные расстояния. Лишь на некоторых из них были видны вооруженные часовые. Видимо, войска Чапмана не находились в состоянии повышенной боевой готовности. “Что ж, и на этом спасибо”, — усмехнулся Фрост.

— И как мы попадем внутрь? Будем прорываться с боем? — в уголках рта Бесс затеплилась улыбка, и Хэнк впервые попытался хорошенько ее разглядеть. Они были вместе почти четыре дня, но он так и не сумел присмотреться к ней поближе. У девушки были карие глаза и красивое лицо, как будто сошедшее с обложки журнала мод, только скулы выступали чуть больше, чем следует по классическим канонам. Волосы, не просто светлые, а ярко-желтые, живо переливались на солнце.

— Ну так как же все-таки проникнуть в город? Ты что, перестал разговаривать со мной? — пошутила она.

— Подожди-ка минутку, — пробормотал Фрост в ответ с отсутствующим взглядом, размышляя, Получится ли то, что только что пришло ему в голову. Ничего лучше он придумать не мог, а пробираться ночью под колючей проволокой, проведя весь день на вражеской территории, его мало прельщало. Кроме того, полоса, идущая по периметру вдоль ограждения, была, наверное, заминирована. Рискнуть стоило.

— Ты можешь разговаривать с немецким акцентом? — спросил он Бесс.

— С немецким акцентом? А зачем?

— У Чапмана есть дочь от первой жены. Я понятия не имею, похожа ли ты на нее или нет, но волосы вроде подходящие. Его первая жена — немка и дочь, по-моему, росла в Западной Германии.

— Неужели я должна буду… Фрост не дал девушке договорить:

— А ты можешь предложить что-нибудь получше? Пойдем, нам нужен другой джип.

Они укрылись на возвышенности у дороги, поставив машину поблизости. Фрост вел наблюдение в бинокль, не отрывая глаза от окуляра, от напряжения у него даже разболелась голова. Они просидели у дороги до обеда, а подходящий джип с каким-нибудь офицером так и не появлялся. Бесс раз десять уже повторила, что умирает с голода, потом ненадолго замолкла и спросила:

— Слышишь, Хэнк, можно тебе задать один вопрос?

— Конечно, можно. Я даже знаю, какой. Давай, валяй.

— Нет, мне не нужны твои басни о выбитом глазе. Ответь мне прямо.

— Откуда у меня повязка?

— Прекрати свои дурацкие шуточки. Скажи серьезно — зачем одноглазому бинокль? Не лучше ли обзавестись подзорной трубой?

Фрост опустил свой армейский бинокль, задумчиво посмотрел на него и перевел взгляд на Бесс:

— Верно, ты права. А я об этом никогда и не задумывался. Сколько можно было сэкономить денег за все эти годы! Видно, я так привык к биноклю за всю жизнь, что продолжаю пользоваться им по привычке. Ты права, — повторил он мечтательно, — теперь я куплю…

— Хватит хохмить, Фрост. Ты представляешь себя со стороны, когда смотришь одним глазом в бинокль, одна линза которого закрыта крышкой? Ну скажи правду, тебе что, подарили его на Рождество или он тебе дорог как память?

Капитан посмотрел на девушку и закурил:

— Если ты действительно хочешь знать правду, то я предпочитаю бинокль, потому что, если разобьется один объектив, можно будет пользоваться другой его половинкой. Понятно?

— Понятно, — негромко отозвалась Бесс и замолчала.

Фрост снова стал наблюдать за дорогой, с неловкостью признав про себя, что действительно, наверное, выглядит идиотом, когда смотрит одним глазом в бинокль. Он пообещал себе при первой же возможности приобрести монокуляр.

Наконец, он заметил джип с двумя военными. Хэнк и Бесс уже договорились о том, как они будут действовать. Девушка снова ляжет на дороге, как будто без сознания. Она не помнила, что произошло с ней в такой же ситуации в прошлый раз, и не выразила особого энтузиазма, когда капитан рассказал, как ее чуть не переехали. Он дал ей пистолет и показал, как с ним обращаться. В этот раз она должна была пошевелиться перед приближающимся джипом, чтобы показать, что еще жива. Фрост съехал на обочину, нашел толстое дерево и уперся в него машиной так, чтобы были видны старые повреждения — задранный бампер и смятое крыло. Для большего эффекта он поднял крышку капота, затем взял камень и разбил боковое стекло, усугубив последствия мнимой аварии. Потом он помог девушке лечь рядом с машиной, а сам укрылся в стороне. Капитан понимал, что в такой близости от города, в которой они находились, может случиться, что джип не будет останавливаться, а проедет мимо, свяжется по рации со своими и вызовет скорую помощь. А что оставалось делать? Джип тем временем приближался. Фрост разглядел чернокожего водителя и белого офицера-наемника, сидящего рядом. На секунду со страхом подумал, что машина не остановится перед Бесс и переедет ее. Однако после перепалки между офицером и водителем джип стал притормаживать. Девушка задвигалась, “корчась в агонии”, как учил ее Хэнк. Машина остановилась, и оба военных выпрыгнули из нее.

Фрост усмехнулся. Они были хорошо обучены и приближались к Бесс со всей осторожностью, явно ожидая нападения. С другой стороны, им хотелось сыграть роль классных ребят, спасших попавшую в беду мадемуазель. Они увидели разбитый джип, оглядываясь по сторонам, подошли к девушке, склонились над ней, пытаясь оказать помощь, и повернулись спинами к тому месту, где прятался капитан. Фрост выскочил на дорогу, сжимая в руках винтовку, и громко закричал:

— Не шевелиться, иначе мы расстреляем, вас на месте! — подразумевая под словом “мы” подавляющее численное преимущество находящихся в засаде.

Офицер и солдат вздрогнули и повернулись к нему. Бесс вскочила на ноги, выставив вперед браунинг. Как он и учил, она сразу отошла к поврежденной машине, чтобы ее не успели схватить. Военные стояли, не успев ничего предпринять, чтобы перехватить инициативу. Фрост понял, что победил. Еще раньше он переоделся в форму офицера-танкиста, и прикрепил к ней свои капитанские нашивки.

— Ты кто, шпион? — спросил его офицер.

— Нет. Это внеплановая проверка бдительности, которую вы не прошли. Кстати, полковник Чапман тоже не знает о ней. А теперь снимите портупеи с оружием и бросьте их на землю. Сами отойдите назад. Пошевеливайтесь!

Капитан быстро разоружил обоих, затем достал веревку из своего джипа и привязал их спинами к дереву у разбитой машины.

— Неужели ты хочешь их… — нерешительно начала девушка. У офицера и солдата в глазах стоял тот же немой вопрос.

Фрост повернулся к ним и громко объявил:

— В качестве награды за то, что вы хотели оказать помощь красивой молодой леди, я дарую вам жизнь. Когда развяжитесь, можете забрать мою машину. Я только возьму у нее на память одну безделушку, — он полез под капот и выдернул провода с крышкой распределителя зажигания.

Чернокожий водитель был похож по комплекции на Фроста, поэтому капитан взял его портупею и застегнул на себе, восполнив недостающую деталь военной формы. Проверив документы офицера, он понял, что им крупно повезло — тот служил в отдаленном гарнизоне и вряд ли патруль на въезде в город знал его в лицо. Хотя, все еще может случиться. Хэнк спрятал браунинг под форменной рубашкой, а трофейное оружие засунул под заднее сиденье захваченного джипа. На машине были нанесены номера и знаки, указывающие на ее принадлежность к армии Чапмана. Спереди был даже нарисован флаг Нугумбве. Фрост и Бесс перенесли в нее из старого джипа все свои вещи и продолжили путь.

Едва они отъехали, девушка повернулась и спросила:

— Почему ты их не убил?

Капитан пожал плечами и закурил, упершись в руль коленом.

— Не знаю. Наверное, потому что они не переехали тебя. — Он улыбнулся. — Ну как я мог обидеть таких хороших ребят?

— Не пойму я тебя — вчера ты пострелял столько солдат, что я сбилась со счета, а сегодня решил сыграть роль великодушного героя.

— Точно, — поддакнул Хэнк, — ты меня раскусила. Я просто старался произвести на тебя неотразимое впечатление.

Они замолчали, и вскоре впереди показался один из контрольно-пропускных пунктов на въезде в столицу. Был час дня.

— Самое главное, — напомнил девушке Фрост, — держись высокомерно. Если у тебя что-то спросят, отвечай с немецким акцентом. Все остальное я сделаю сам. Не забывай, что этот идиот Чапман считает себя местным Богом и ты — его дочь — должна вести себя соответственно.

Бесс стала слабо протестовать, но он заверил, что у нее все получится. Они остановились в хвосте колонны, вытянувшейся у КПП. Спереди стоял грузовик, набитый живыми цыплятами, и каждый порыв ветра разносил во все стороны грязный пух и тошнотворный запах. Капитан подумал, что через несколько минут девушке предстоит выдержать серьезное испытание. Он спрятал повязку и надел большие темные очки, как у авиатора на заре воздухоплавания. Солдаты уже занялись проверкой машины с птицей. Они заставили выйти из кабины водителя и обыскали его с головы до ног. Фрост старался запомнить процедуру проверки и численность солдат. Всего на КПП находилось шесть человек — двое занимались непосредственно проверкой, четверо помогали им и направляли к выезду транспорт, прошедший контроль. Они также занимались немногочисленными пешеходами. Хэнк подумал, что если бы он руководил работой поста, то выделил бы отдельную полосу для военных машин. Но от этих мыслей грузовик с цыплятами, стоящий перед джипом, не стал двигаться быстрее.

Наконец, тот прошел проверку и Фрост подъехал к шлагбауму. К нему подошел капрал и отдал честь.

— Я — капитан Хэвеншир из второй бригады, — резко бросил Хэнк, — а это — дочь полковника Чапмана. Ты, наверное, видел ее фотографию у него на столе.

Ему особенно понравилась последняя фраза, она показывала, что он сам лично знаком с полковником и льстила самолюбию капрала, ставя его вровень с офицером.

— Так точно, сэр. Добро пожаловать, мадемуазель, — повернулся молодой капрал к Бесс.

Фрост искоса взглянул на нее и услышал, как та что-то отрывисто ответила, как будто по-немецки. Наверное, говорила о том, как она счастлива, что скоро встретится с отцом. Явно не поняв ни слова из выданной тирады, капрал сделал шаг назад и козырнул. Стоящий рядом солдат тоже отдал честь. Капитан небрежно кивнул в ответ и наступил на педаль газа.

Въехав в город, он повернулся к Бесс:

— А я и не думал, что ты знаешь немецкий.

— Я его не знаю, — засмеялась та в ответ, — Мой дедушка говорил дома на идиш, вот я и решила, что по интонации этот язык может сойти за немецкий.

Капитан расхохотался:

— Хорошо, что этот трюк прошел, но больше его не повторяй. Среди наемников, которые служат здесь, есть много немцев. Несколько старших офицеров даже служили в СС во время войны.

— О, они влюбятся в меня с первого взгляда, — пошутила Бесс, — ведь я еврейка.

— Еврейка? Это будет очень интересно, особенно в том месте, куда мы едем, — загадочно проговорил Фрост.

Капитан бывал до этого в Буванди несколько раз и знал город довольно хорошо. Кроме того, он помнил карту, которую изучил раньше, поэтому быстро нашел нужный ему в столице адрес. Он припарковал джип перед каким-то складом и они с Бесс стали пробираться узкими переулками с четверть мили, пока не остановились у сравнительно нового магазинчика. Хэнку пришлось барабанить кулаком не одну минуту, пока, наконец, тяжелая железная дверь приоткрылась, и из узкой щели донесся тонкий голос:

— Кто там?

— Это магазин Ахмеда Бензади, торговца драгоценностями? — спросил Фрост.

— Подождите, пожалуйста, — ответил тот же голос. Через несколько секунд дверь открылась на цепочке, и показалось усатое луноподобное лицо.

— Да, сэр. Чем могу вам помочь? В магазин можно пройти через переднюю дверь, она открыта.

Капитан снял очки и прикрыл рукой левый глаз.

— Не узнаешь?

— Хэнк Фрост? Слава аллаху! А я слышал, что ты погиб. Заходи, дорогой.

Капитан пропустил вперед девушку, и они очутились в маленькой и темной комнатке, заставленной картонными коробками. Гости проследовали за маленьким толстым хозяином, который повел их не в магазин, а на второй этаж по узкой деревянной лестнице. Там он достал из нагрудного кармана медный ключ и открыл им старинный замок. За дверью оказалось жилое помещение. На блестящем полу были разостланы персидские ковры, разложены парчовые подушки, здесь же стояло несколько столиков из тикового дерева. Стены украшали картины восточных и западных живописцев. Из соседней комнаты приглушенно доносились женские голоса. Бензади жестом пригласил гостей садиться на низкий диванчик и тут же хлопнул в ладоши. В дверь проскользнули две женщины, одетые в чадру. Они плыли, словно невесомые черные привидения, едва касаясь пола. Их фигуры были полностью задрапированы в темную ткань, только глаза смотрели сквозь тонкую вуаль, служившую единственным окошком в мир. Хозяин сказал им что-то по-арабски, и женщины исчезли, но скоро возвратились с вином и фруктами для гостей. Затем так же бесшумно, не произнеся ни слова, они покинули комнату.

— Как здоровье жены и дочерей, мой друг? — вежливо осведомился Фрост.

— Спасибо, они в полном здравии. Хэнк, ты не представил мне свою очаровательную спутницу.

— А, — улыбнулся капитан, — это Бесс Столлмэн, журналистка. Их группу расстреляли террористы несколько дней назад, и с тех пор я ее не оставляю одну.

— Как же вам удалось попасть в город? Насколько я знаю, ты больше не работаешь на Чапмана.

Бензади скользнул взглядом по форме капитана. Тот засмеялся, закурил и оглянулся по сторонам в поисках пепельницы. Тут же в комнату проскользнула девичья фигура в черном, судя по стройности — одна из дочерей хозяина, с пепельницей в руке, поставила ее на столик и исчезла.

— Это было несложно. А что, полковник хвастался о том, что он сделал с нашим батальоном?

— Нет, не хвастался, но ничего и не скрывал. Так это правда?

— Я — единственный оставшийся в живых.

— Почему же ты пришел сюда? Хочешь отомстить? Ты спятил. И еще подвергаешь опасности жизнь молодой леди.

Фрост был благодарен девушке, что она пока не проронила ни слова, видно, почувствовала атмосферу, царившую в доме. Смакуя вино, Хэнк рассказал всю предысторию его появления в Нугумбве и трагедию, случившуюся с журналистами, коллегами Бесс. Когда он закончил, хозяин сделал краткий вывод:

— Значит, ты хочешь убить Чапмана и, по возможности, вернуть деньги. А как ты собираешься это сделать?

— Думаю связаться с Питером Кертисом, он работает здесь по заданию Компании. Готов поспорить, что ты его знаешь.

Старик засмеялся.

— Должен сказать, мой юный друг, что ты, как у вас говорят, попал в точку.

— Я ведь подозревал, что ты зарабатываешь больше денег на продаже информации, чем на торговле драгоценными камнями, отсюда логичный вывод — ты не можешь не знать человека ЦРУ.

— Тебе повезло, что, хотя я и араб, но люблю вас, американцев. А это очень опасно, особенно в наше время. Три месяца назад мне стоило лишь показать на мистера Кертиса пальцем — Чапман заплатил бы целое состояние, чтобы узнать, кто является резидентом ЦРУ и где он находится.

— Как, ты и это знаешь?

— Да, — усталым голосом ответил хозяин, — по крайней мере, где он был до последнего времени и как туда попасть.

— Так ты поможешь мне? — спросил Фрост.

— Ну как же я могу тебе не помочь, мой друг? Ведь ты вернул мне самую младшую мою дочь, спас ее жизнь и целомудрие.

— Мне нужна информация о том, где найти Кертиса, и о том, что собирается предпринять полковник со своими наемниками. Есть у меня еще одна просьба.

— И какая же?

— Дело в том, что эта девушка — еврейка. Я не хочу ничего от тебя скрывать, — Хэнк дал понять Бензади, как ему доверяет. Он знал по опыту, что, как большинство арабов, тот не отличался любовью к евреям, хотя и не желал им зла. — Может она побыть у тебя, пока я не свяжусь с Кертисом?

— Эй, — запротестовала Бесс, — я пойду с тобой.

— Тихо, не шуметь, — приказал ей хозяин. Девушка сверкнула на него глазами, но не стала спорить.

— Пусть она побудет в твоем доме, в безопасности.

— Хорошо. Если ты так волнуешься за нее…

Фрост кивнул.

— Мы переоденем ее в арабку, потому что, когда мнимая дочь Чапмана не прибудет в его резиденцию, солдаты начнут искать загадочную девушку и офицера, который вез ее. А светлые волосы выдадут твою спутницу — как вы, американцы, говорите — с башкой?

— С головой, — поправил его Фрост, стараясь не рассмеяться.

— Да, выдадут с головой, — задумчиво повторил Бензади. — Но мы спрячем ее. Я отошлю одну дочь к двоюродной сестре, которая живет недалеко от нас, а мисс Столлмэн займет ее место. Только придется немного поносить чадру, но этот маскарад продлится недолго.

— Подождите, подождите, — вклинилась в разговор Бесс. — Не хочу вас обидеть, мистер Бензади, и ценю вашу помощь, но не стану я носить эту…

— Дорогая, — повернулся к ней Фрост, — ты хочешь, чтобы Чапман подарил тебя своим офицерам? Ты хочешь издевательств и смерти? Или все-таки сможешь поносить чадру несколько дней?

— И будешь вести себя как мусульманка, как моя дочь. На случай слежки, — добавил араб. Девушка шутливо подняла руки.

— Где здесь можно переодеться? — спросила она, доставая сигарету из пачки капитана.

— А я думал, ты не куришь, — заметил он.

— Бросала два года назад.

Через полчаса Фрост отправился назад к тому месту, где остался джип. Он решил подойти к машине, только будучи абсолютно уверенным, что вокруг нет ничего подозрительного. При малейшем намеке на слежку джип придется бросить. Жалко, конечно, расставаться и с ним, и с винтовкой, спрятанной в багажнике, но жизнь дороже. Он улыбнулся, вспомнив, как неуклюже выглядела Бесс в мусульманском одеянии по сравнению с дочерьми хозяина. Те словно плыли по воздуху под темными накидками, а американка переваливалась, как утка.

Снова надев очки, чтобы хоть немного изменить внешность, Фрост нашел укромное место и стал наблюдать за джипом. Через десять минут, не заметив ничего подозрительного, он подошел к машине, забрался в нее и повернул ключ зажигания.

Только он начал выезжать на проезжую часть, как к нему с противоположной стороны улицы устремились три наемника — один из них был в форме майора.

— Подождите, капитан! — закричал он, пропуская проезжающий бензовоз.

— Слушаю вас, майор.

— Вы служите здесь? Что-то я вас раньше не видел.

— Капитан Хэвеншир из второй бригады. В городе выполняю одно поручение.

Фрост оценивающе взглянул на троих и решил рискнуть.

— Сэр, может, вас подвезти? Куда вы направляетесь?

Майор посмотрел на двух младших офицеров, своих подчиненных.

— Ну, это всего лишь в двух кварталах отсюда, не больше мили, хотя… Как вас зовут?

— Хэвеншир, сэр. Моррис Хэвеншир.

— Ну что же, — улыбнулся майор, явно польщенный вежливостью капитана. — Спасибо, Моррис. Давайте, ребята, садитесь.

Хэнк, не моргнув глазом, поддерживал какой-то общий разговор, пока вез их по улице с беспорядочным движением до гостиницы, чей адрес ему назвали. Она имела довольно неухоженный вид, и было несложно догадаться, чем там собираются заняться военные. Когда они выбрались из машины, майор повернулся к Фросту:

— Послушай, Моррис, здесь такие девушки. Так что если у тебя есть время…

— Очень жаль, сэр, но я и так опаздываю. По дороге сюда забарахлил джип, и я долго с ним провозился. Но могу забрать вас отсюда на обратном пути, через пару часов.

— О, это было бы отлично. Спросишь меня у дежурной, внизу. Майор Перлбах — П-Е-Р-Л, а дальше БАХ, как музыканта.

— Хорошо, — ответил Фрост, козырнул, влился в поток машин и поспешил в одну загадочную компанию, координаты которой дал ему араб, где он рассчитывал или найти Кертиса, или получить информацию о его местонахождении. Там он представился другом Бензади и убедил владельца компании, что также является приятелем Кертиса. Ему удалось узнать, что тот покинул город три дня назад и сейчас находится в базовом лагере, расположенном в предгорьях, в пятидесяти милях от столицы. Капитан нашел это место на карте, сказал спасибо в размере сорока долларов за полученную информацию и продолжил свой путь. Бензина должно было хватить — в машине еще стояли две полные канистры.

Он выехал из города через другой КПП, чтобы не встречаться с теми солдатами, которые впустили его. Покинуть Буванди оказалось неожиданно легко — он лишь козырнул и проследовал мимо колонны стоявшего в очереди гражданского транспорта. Фрост успел заметить, что солдаты на этом пункте действовали более эффективно и проверяли машины быстро. Он мысленно пошутил, что при встрече с Чапманом попросит его объявить благодарность этому подразделению.

Удаляясь от города, капитан чувствовал себя в сравнительно большей безопасности. Через час он въехал в горы, включил полный привод на все колеса и начал подниматься по глинистой дороге, размытой дождями. Еще пятнадцать минут — и колея стала совсем непроходимой. Фрост приткнул джип вбок, достал рюкзак, винтовку и отправился дальше пешком. Он снял темные очки, закрыл глаз повязкой и засунул черный берет со знаками войск Чапмана под рубашку. Нарукавная повязка офицера вооруженных сил Нугумбве была заброшена подальше.

Взбираясь по грязной тропе и скользя на мокрой глине, капитан почувствовал, что за ним наблюдают. Он предполагал это. Сняв винтовку с плеча, он поднял ее над головой. Это было опасно — вместо людей Кертиса здесь могли оказаться террористы или даже солдаты полковника, но он решил рискнуть.

— Меня зовут Хэнк Фрост! Я друг Питера Кертиса! — закричал он.

Чувствуя себя следопытом восемнадцатого века, впервые ступившим на священную землю апачей, капитан снова крикнул:

— Эй, я буду стоять здесь. Я не сделаю вам ничего плохого. Понимаете?

Фрост не знал, понимают ли английский те, кто за ним наблюдает. Но выхода у него не было. Он довольно хорошо говорил по-испански, немного знал французский и немецкий, мог связать несколько слов по-португальски, но не знал ни единого слова из местного африканского наречия.

После его обращения из кустов, темнеющих у дороги, с опаской поднялись четыре африканца в военной форме оппозиции. Капитан вздохнул с облегчением, хотя совсем не был уверен, что его не застрелят на месте.

— Ребята, вы понимаете по-английски? — спросил он, широко улыбаясь, — я — против Чапмана, я…

Видимо, они все-таки не понимали по-английски и разобрали только слово “Чапман”. Все четверо кинулись на Хэнка, не считая нужным даром тратить пули. Первый бросился со штыком наперевес, который капитану удалось отбить прикладом винтовки.

— Да постойте вы, — Фрост все еще пытался разрешить конфликт по-мирному. — Друг… Питер Кертис… Друг.

Тут на него напал второй солдат, и снова капитану пришлось, отступая, отбивать штык. Он уперся спиной в большой валун и подумал, что придется стрелять, как на него набросились спереди и с боков все сразу, замолотили кулаками и повалили на землю, выкрикивая слово, похожее на “шпион”. Вчетвером они заломили ему руки за спину и подняли на ноги. Фрост прорычал сквозь стиснутые зубы:

— Ну все, хватит корчить из себя хорошего парня.

Один из солдат наклонился, пытаясь разобрать, что он бормочет, и на секунду ослабил захват. Капитан резко ударил его носком ботинка под коленку. Тот взвыл от боли и отпустил руку Хэнка. Фрост молниеносно развернулся и уцепился свободной рукой в горло солдата, держащего его справа, а ногой заехал стоящему перед ним в пах и тот упал назад.

В ту же секунду он изо всей силы сжал пальцами кадык и противник инстинктивно бросил его правую руку и стал отрывать левую от своего горла. Капитан отвел освободившуюся руку, нанес прямой удар в солнечное сплетение солдата и тот согнулся от боли.

Но на спине у него уже сидел четвертый противник и его руки, толщиной со ствол дерева, обхватили грудь и зажали левое предплечье. Фрост попытался ударить его локтем, но не достал. Ногой — то же самое. Здоровяк давил так, что трещали кости и стала кружиться голова. Понимая, что еще несколько секунд — и он потеряет сознание, капитан забросил правую руку как можно дальше назад и всадил два пальца в ноздри противнику. Раздался дикий крик, и клешни разомкнулись. Ноги не держали, Фрост рухнул в грязь, но тут же поднялся и, еле успев увернуться от удара ногой в голову, поскользнулся в луже и снова упал. Солдат с окровавленным носом выхватил нож и бросился на него. Капитан выдернул из кобуры браунинг и уже вскинул его, как вдруг услышал громкий голос, выкрикнувший что-то на местном языке с явным американским акцентом. Здоровяк остановился на полпути, а Хэнк отвел ствол в сторону. Оглянувшись по сторонам, он увидел Питера Кертиса. Борода, которая украшала его во время их последней встречи, сейчас отсутствовала, но ошибки быть не могло. Капитан спрятал пистолет, а африканец отошел в сторону, вложил нож в ножны и, присев на камне, занялся своим кровоточащим носом. Рядом с Кертисом стояло еще несколько солдат, и тот кивнул им, чтобы они помогли своим товарищам, корчащимся на земле.

— Ты такой же, как всегда, Хэнк. Вечно, где ты — там проблемы. Ну как, шутки насчет глаза еще не кончились?

— Есть еще немного, — морщась, встал на ноги Фрост. — А как дела у супершпиона?

Кертис подошел ближе и они обменялись рукопожатием.

— Да ничего, дышу пока. Пойдем, угощу кофе, — улыбнулся он.

Подхватив винтовку, Фрост зашагал за Питером по грязной тропинке.

Глава девятая

В общем, кофе был неплохим, если не считать, что аппетиту вряд ли могли способствовать косые взгляды четверых африканцев, которые только что чуть не разорвали тебя на куски. Кертис оставил капитана одного на несколько минут, а сам занялся каким-то неотложным делом. Хэнк допивал вторую чашку, курил и посматривал на лагерь. В нем находилось не больше шестидесяти человек, вооруженных только стрелковым оружием. Если у них и была артиллерия, минометы или бронетехника, то ее укрывали где-то в другом месте. Вряд ли можно было рассчитывать на большую помощь от такого немногочисленного отряда. Когда Питер возвратился, Фрост сказал ему:

— Перейдем к делу. Думаю, ты знаешь, почему я здесь — мне нужно добраться до Чапмана и вернуть деньги, которые он задолжал нашему расстрелянному батальону. Поможешь мне?

— Неужели ты думаешь, что ЦРУ захочет впутываться в убийство полковника? Да, я знаю, кого ты ищешь здесь, но суд над Марком Чапманом не входит в мои обязанности. Правда, я не сильно расстроюсь, если он вдруг умрет. Но не могу выделить тебе для осуществления мести своих людей или технику, сам видишь — у нас этого не густо.

— Это все, что у тебя есть? — кивнул Фрост на лагерь.

— В общем, да. Мы сидим на бюджете, а ЦРУ не бросается тысячами. А что ты хотел, ведь государственный департамент официально поддерживает другую сторону. Мы должны быть тише воды, ниже травы. Если это попадет в газеты или на телевидение, то тут же начнется расследование конгресса.

— В таком случае у меня есть подарочек для тебя. Я спрятал в городе журналистку, которая работает на телевидении.

— Журналистку? — не поверил Кертис.

— Услуга за услугу, — Хэнк налил еще одну чашку кофе. — Как говорят — почеши мне спину, и я почешу тебе. Но об этом — позже. Да, ребята у тебя здоровые, я только что сам в этом убедился, но они не профессионалы. Мне нужно убрать Чапмана, тебе он тоже мешает устроить переворот, так? Давай действовать вместе. Поможем друг другу.

— Ну слава Богу, теперь мы спасены! Явился одноглазый освободитель с игрушечным пистолетом и дурацкой винтовкой. Все, я ухожу в отпуск… И как же ты собираешься помочь нам?

— Хороший вопрос, — задумчиво ответил Фрост, и они засмеялись.

— Есть одна задумка, не знаю, сможешь ли ты нам в этом помочь… — неуверенно начал Кертис. — Если бы мы избавились от армии наемников и уничтожили диктаторский режим, то тогда справились бы и с красными террористами.

— Да, скромная такая задумка, — саркастически заметил капитан.

— В центре Буванди находится национальный банк. Я давно уже думал о том, что если бы оттуда каким-то образом исчезло золото, которое там хранится, то Чапман не смог бы расплатиться со своими наемниками и не обеспечил бы их ни материально-технической поддержкой, ни боеприпасами. Если бы ты помог взять этот банк, то и тебе было бы хорошо, и нам неплохо.

— Банк, наверное, так охраняют, что не успеешь даже плюнуть в его сторону, как заработаешь пулю в лоб, — вздохнул Фрост. — Насколько я помню, он расположен в самом центре старого города, поэтому придется не только преодолевать забор из колючей проволоки, но и старую стену. А ее охраняют, я уверен.

— Да, охраняют, — повторил Кертис. — И сам банк тоже обнесен стеной.

— Ну, не такой чтоб уж высокой, — протянул Хэнк и они одновременно расхохотались так громко, что солдаты повернулись и осуждающе посмотрели на них — ох уж эти сумасшедшие американцы.

— Там хранится весь золотой запас страны, — заметил Кертис.

— Тогда возьмем, сколько можно, и взорвем банк. Что не сумеем унести — уничтожим, так? Значит, если ты поможешь мне добраться до Чапмана, я отомщу и верну деньги, а для тебя останется банда наемников без главаря и без денег, которая смоется из Нугумбве на первой же телеге.

— В общем, верно, — согласился Питер. Оставшуюся часть дня Фрост и Кертис провели за обсуждением плана предстоящей операции. Они согласились, что проникнуть в банк в открытую, даже переодевшись, будет невозможно. Это учреждение давно перестало быть банком в обычном понимании этого слова, а превратилось в государственное казначейство. Его могли посещать только сам диктатор, Чапман и избранные руководители.

Они вспомнили давно прошедшие годы, когда воевали в Анголе, как вдруг размечтавшийся Фрост встрепенулся:

— Придумал! Я знаю, что делать. В столице должен быть правительственный архив. Где он находится и хорошо ли охраняется?

— Сейчас, дай подумать, — стал размышлять Кертис. — По-моему, в старом здании женской гимназии. Кажется, туда можно проникнуть. А что ты задумал?

Капитан вскочил и нервно заходил взад-вперед.

— Давай возьмем человек пять-шесть и под видом террористов ворвемся в архив, захватим план банка, а потом просто взорвем его к черту. Это устроит и тебя, и меня.

— Подожди, Хэнк, я хочу, чтобы ты мне помог в одном деле, прежде чем я соглашусь с твоим планом.

— Что это значит — прежде чем ты согласишься с моим планом, — сердито прервал его Фрост, — не я, а ты хотел брать банк.

— То, что мы обсуждаем сейчас, только тогда будет иметь нужные нам последствия, когда будет устранен диктатор Кубинда. Я не смогу убрать его сам — если меня поймают и узнают, что в этом замешано ЦРУ, то США не оберутся неприятностей. А ты — простой наемник, недовольный Чапманом, решивший отомстить и ему, и диктатору. Ты был прав, когда говорил о том, что мои солдаты необучены, они искренне желают освободить свою родину, но военное дело знают слабо. А устранить Кубинду сможет только профессионал. За это я обещаю тебе двадцать пять тысяч долларов — уж их-то я выбью из бюджета.

Ситуация складывалась серьезная, Фрост сел и замолчал.

— Послушай, Хэнк, — добавил Питер, — ну что ты хочешь от меня? Я выбираю меньшее зло и хочу избавиться от кровавого диктатора, пока вся страна не перешла к коммунистам. С каждым днем, в течение которого Кубинда остается у власти и расстреливает всех без разбора, страна приближается к красному перевороту. Да, мои люди только учатся воевать, но разведку они уже наладили. Есть данные, что численность террористов увеличивается на два процента в день. Ты только подумай — два процента в день! Еще месяц или полтора и нам придется уносить отсюда ноги. Мне-то есть куда поехать, и работа найдется, но подумай об этих ребятах и их семьях — все они погибнут. Ты слышал, что Чапман устроил на днях расправу в одной деревне недалеко отсюда?

— Да, — кивнул Фрост, — а как ты думаешь, кто захватил тот танк и повернул его против наемников?

— Так это был ты? Ну тем более, что мне тебе рассказывать? Но все эти жертвы — ничто по сравнению с тем, что позже устроят террористы.

Капитан в раздумье посмотрел на Кертиса.

— Ладно, мне — двадцать тысяч, а остальные пять забери для своих солдат. Я устраню Кубинду.

Глава десятая

В столицу можно было проникнуть еще одним путем, о котором Фрост и не догадывался. Дело в том, что город был построен на месте многочисленных старых поселений, существовавших на этом месте в течение двух тысячелетий. Во времена римской империи здесь существовала довольно высокоразвитая цивилизация, которая построила под землей разветвленную систему подземных коммуникаций, впоследствии заброшенную. За прошедшие века катакомбы под городом превратились в руины. Как рассказал Кертис, тридцать лет назад один белый миссионер прошел по уцелевшим подземным ходам и даже составил их план. Эту карту показал Питеру африканец из его отряда — он раньше ходил в школу при миссии, которой руководил человек, составивший план. Вероятно, он существовал в единственном экземпляре, так как о системе подземных ходов больше никто не знал. Все это показалось капитану слишком уж таинственным, но он все-таки решил не отказываться от варианта с загадочной картой. Попав в мифические катакомбы, можно будет посмотреть, куда они ведут. Если ничего не получится, то придется пробираться через заминированные заграждения, окружающие столицу.

В соответствии с картой, подземный ход проходил под стеной старого города и заканчивался прямо в церкви миссионерской школы, которая находилась в пятидесяти ярдах от архива и чуть дальше — от банка.

В тот же день после обеда Кертис послал четырех разведчиков найти на местности вход в подземелье, отмеченный на плане. Уже в шесть вечера они вернулись и рассказали, что обнаружили большую каменную плиту, закрывающую какую-то дыру в земле. Никто из них не решился спуститься вниз.

Фрост, Кертис и еще четверо отобранных людей переоделись террористами — а попросту говоря — натянули более потрепанное обмундирование, каски и вооружились автоматами Калашникова. К девяти часам группа была готова двигаться. Если вся операция пройдет в соответствии с разработанным планом и масштаб карты хоть немного соответствует действительности (в чем лично Фрост очень сомневался), то, как рассчитал Кертис, они достигнут выхода в церкви около полуночи. Если же он будет замурован, то придется применить молотки и ломики, которые они взяли с собой. Если и это не поможет, и они не смогут прорубить дыру и выйти наверх, то придется возвращаться, не солоно хлебавши. В церкви проходили только воскресные службы, и в обычные дни она пустовала, но все равно слишком рискованно было поднимать в ней громкий шум.

— Все это начинает мне напоминать не военную операцию, а какой-то триллер, — заметил Хэнк за час до выхода.

Он сидел рядом с Кертисом, разбирая и смазывая автомат. Террористы не очень следили за состоянием своего оружия и, хотя АК и считался самым лучшим и неприхотливым автоматом во всем мире, Фрост не хотел, чтобы он подвел его в самый ответственный момент.

И вот шесть человек выстроились в колонну и быстрым бесшумным маршевым шагом исчезли в наступившей темноте. В этой местности иногда по ночам появлялись патрули Чапмана, и приходилось соблюдать все меры предосторожности, чтобы случайно не нарваться на них. Когда группа приблизилась к реке, идущий первым поднял руку и все рассыпались с оружием в руках по обе стороны тропы.

Сигналивший об опасности остался впереди. Рации в группе не было и выяснить, что тот заметил, не представлялось возможным. Выждав минут десять, Фрост подполз к Кертису.

— Проверю, что там произошло, — прошептал он. — Сколько можно лежать и ждать? Он, наверное, занимается маникюром.

— Замолчи, Хэнк. Кобинте — отличный солдат. Если он остановил нас, то это неспроста. Не спеши.

— Ну да, а что, если его уже убили и теперь подбираются к нам? Вы оставайтесь здесь, а я проверю, что там впереди. Если не вернусь через десять минут, возвращайтесь в лагерь.

— Перестань, я не оставлю тебя и Кобинте.

— Ты не понимаешь, Пит, — стал шепотом объяснять Фрост. — В ЦРУ вас учили всем этим партизанским штучкам по учебникам, а я их испытал в жизни. Если мы не вернемся через десять минут, значит, нас или убили, или захватили в плен, что, в общем, одно и то же. Пока, — Фрост развернулся и уполз в кусты.

Он двигался медленно и тихо, но не видел впереди того, что послужило причиной остановки. Внезапно он чуть не уткнулся в Кобинте. Рослый африканец приподнялся и прижал палец к губам жестом, не нуждающимся в переводе. Капитан не говорил на местном языке, а Кобинте не знал английского. Тот показал Фросту, чтобы он полз за ним. Капитан кивнул и снял на всякий случай автомат с предохранителя.

Через минуту перед ними открылся берег реки. Африканец указал на другую сторону — на камни и кусты между ними. Он был одним из тех, кто ходил на поиски входа в подземелье и, наверное, его сейчас и показывал. Затем он вытянул руку по направлению к месту, расположенному шагах в пятидесяти вверх по течению. Фрост увидел несколько армейских палаток, видимо, принадлежащих солдатам Чапмана. Почему в этом месте находился военный лагерь, было непонятно.

Став на колени, капитан присмотрелся повнимательнее. В трех вместительных палатках могли разместиться несколько отделений местных солдат под командованием офицеров. Вдруг в голову Фроста пришла совершенно отвлеченная мысль — убьет ли полковник и этих наемников, когда его пребывание в Нугумбве подойдет к концу? Его бывший батальон был ударной силой Чапмана, не говоря о тридцати офицерах, которые раньше постоянно служили с полковником. Может быть, сейчас офицеры и солдаты по ту сторону реки готовят расстрел наемников, с которыми полковник работает в Нугумбве?

Фрост отбросил от себя эти мысли и стал искать выход из сложившейся ситуации. Если бы все в группе умели бесшумно плавать, то можно было бы попробовать перенырнуть или переплыть речку, не слишком высовываясь из воды. В этом случае они бы тихонько нашли вход в подземелье и незаметно в него проникли, не связываясь с нежданным лагерем. Капитан показал Кобинте, чтобы он подождал, а сам вернулся к остальным, мысленно пообещав себе напомнить Кертису выразить солдату благодарность за проявленную бдительность. Вся группа собралась вокруг Питера, и тот перевел им все, что рассказал капитан.

— Скажи им, чтобы перекрестились, — шепнул Фрост Кертису и снова стал пробираться вперед. Все пятеро крались гуськом. Вскоре они достигли берега, и тут Питер шепнул, что дальше первым пойдет он. Капитан крепко взял его за руку, решительно покачав головой, и показал, что он сам возглавит группу, а Кертис будет замыкать цепочку. Тот пожал плечами и кивнул в ответ. Капитан приблизился к крутому берегу и бесшумно скользнул в воду, подняв автомат над головой. Только теперь он. вспомнил, что забыл спросить, какие звери живут в реке и с трудом отогнал эту мысль. Стараясь, чтобы вода не попала в ствол, он местами плыл, местами шел по дну. Максимальная глубина, указанная на карте, составляла четыре фута.

Наконец, Фрост достиг противоположного берега, выбрался наверх и подкрался к валунам, прикрывающим лаз в подземный ход. Заметив пиявку, присосавшуюся к руке, он прикрыл ее каской и прижег зажигалкой.

— Проклятая кровопийца, — проговорил капитан и помахал рукой своим друзьям на другом берегу — все в порядке.

Через десять минут вся группа во главе с Кертисом присоединилась к нему. Несмотря на теплую африканскую ночь, все дрожали от холода после такого заплыва. Они принялись отодвигать каменную плиту, которой был привален вход в подземелье. Массивная гранитная плита поддавалась с трудом, и ее еле сдвинули, стараясь не шуметь. Без такого великана как Кобинте, наверное, не справились бы. Когда вход был освобожден, из него дохнуло сырым затхлым воздухом. Внизу чернела кромешная темнота. Фрост наклонился в образовавшееся отверстие и расслышал звуки падающих капель, как будто в одном месте собрали кучу неисправных водопроводных кранов.

— Ну что там? — шепотом спросил его Кертис

— Как это — что там? — повернулся к нему Хэнк. — Темно, как в канализации и воняет соответственно. Чего еще ты ожидал? Эй, хозяева, можно войти? — шутливо обратился он в подземелье. — Вот теперь я пойду последним.

Они по очереди скользнули внутрь и задвинули за собой плиту. Чувствуя кожей влажный воздух подземелья, Фрост первым включил фонарик, за ним и другие зажгли свои — и хорошие, и никуда не годные — все, что удалось наскрести Кертису. Пока ничего не было видно, за исключением стен и понижающегося дна. Они зашагали по нему и через несколько минут вышли в сам тоннель, по которому когда-то, видно, шла вода.

— Давно его уже не использовали, — прошептал Фрост. Подземный тоннель состоял из покрытых мокрыми пятнами гладких каменных стен, собранных из тщательно пригнанных друг к другу гранитных блоков, которые образовывали полукруглый свод высотой в двадцать футов. В отдалении он понижался до высоты человеческого роста.

— Вот это да! — воскликнул Кертис, и по подземелью разнеслось гулкое эхо, отразилось от звонкого камня и вернулось, многократно усиленное. Одного из африканцев охватил страх, но Кобинте выручил и здесь, успокоив своего товарища. Значит, любой шум, который они могут неосторожно произвести, будет слышен далеко впереди на сотни шагов. Если там находится противник, он расстреляет их в упор, подпустив поближе. Придется продвигаться не только без единого слова, но и следить за тем, чтобы случайно не уронить фонарик, не оступиться на камне или не задеть стену автоматом. Капитан с ужасом представил, какую какофонию звуков это может вызвать.

Они пошли вперед, пробираясь между лужами грунтовых вод, сочившихся из русла реки. Сверху падали капли конденсирующейся на потолке влаги. Иногда путь преграждали камни, тогда приходилось останавливаться и убирать их с дороги. Обнаружилась первая неточность карты, составленной миссионером тридцать лет назад — в соответствии с ней от самого начала тоннель должен был идти горизонтально, а в действительности группа все время шла по пологому уклону и уже достигла глубины трехсот-четырехсот футов от поверхности. И спуск все продолжался. Фрост и Кертис присели рядышком, чтобы их слова не подхватило эхо, и стали совещаться. Питер, в отличие от Хэнка, не считал, что они чересчур уж углубились. Тот не стал спорить, хотя имел другое мнение, и группа пошла дальше. Около одиннадцати часов им снова пришлось остановиться — впереди разверзся зияющий провал. Если бы они не освещали путь фонариками, два из которых уже еле мигали, то упали бы в него. Все стали совещаться, Кертис бегло переводил.

— Теперь у нас выхода нет, — обратился Фрост к товарищам. — Даже если мы преодолеем провал и пойдем дальше, то через несколько часов батарейки сядут и фонари погаснут. В темноте мы свалимся куда-нибудь и свернем себе шеи. Остается последний шанс, чтобы узнать, ведет ли этот ход к церкви.

Он подождал, пока Питер переведет. Эхо повторяло их слова, словно тысяча людей молилась в огромном соборе. Капитан выключил фонарик, чтобы поберечь батарейки.

— Что же теперь делать? — спросил Кертис.

— Один должен перебраться на ту сторону на полчаса с двумя фонариками, остальные останутся, здесь с одним включенным. В этом случае у нас останется три фонаря, с которыми мы сможем выйти наружу. Тому, кто пойдет вперед, тоже будет спокойнее. Если разведчик не вернется через два часа, группа уходит назад. Если же он обнаружит, что выход близко, то возвращается к нам, и мы идем вперед все вместе. И у нас остается три рабочих фонаря. Другого выхода я не вижу.

Питер перевел, и африканцы закивали в знак согласия.

— Ладно, пойду я, — объявил Кертис.

— Ты что, прирожденный руководитель? — возмутился Фрост. — Ты разве не знаешь, что в молодости спелеология была моим хобби? Будь спокоен, я не заблужусь и не сверну себе шею.

— Ну и мастер ты врать, — недовольно буркнул Кертис, похожий на привидение при слабом свете. Хэнк подмигнул ему:

— Это уж точно. Кто одолжит мне фонарь? Он протянул руку и Кобинте отдал ему свой. Капитан кивнул и крепко пожал ему руку. Подойдя к краю пропасти, он попытался рассмотреть ее противоположную стену при свете двух фонарей. Вероятно, провал пола тоннеля произошел в результате каких-то геологических сдвижек. Ему удалось рассмотреть, что за пропастью дно тоннеля продолжается. Ширина зловеще черного провала достигала пятидесяти ярдов. Хотя капитан и взял на всякий случай моток веревки, но не представлял, как закрепит ее конец на другой стороне. Наверное, их смелому плану о подземном проникновении в город не суждено сбыться. Фрост посветил по сторонам и увидел, что провалилось не все дно — у правой стены остался выступ в виде карниза шириной от шести дюймов до фута, тянущийся по всей ширине пропасти и достигающий противоположной стороны тоннеля.

Если бы были альпинистские крючья, то преодоление провала не представляло бы особой опасности. Но, увы… Опоясаться веревкой и закрепить ее конец на этой стороне тоже не имело смысла, так как при падении, скажем, с двадцати пяти футов она сможет удержать от падения на дно ущелья, но не спасет от резкого рывка или от удара о стену, что приведет к гибели.

Капитан посветил в провал, но не смог увидеть, как глубоко он кончается. Он взял камень, бросил его вниз и долго прислушивался. Тишина. Хэнк что-то пробормотал и достал из рюкзака антисептик и бинт, чтобы обработать зудящую ранку от укуса пиявки. Повесив веревку на плечо, он проверил обувь, закрепил фонарики и осторожно ступил на карниз. Его товарищи подсвечивали ему, чтобы было видно, куда переступать. Фрост отдал свой автомат Кертису, но все остальное снаряжение находилось при нем. Фонарь он привязал к руке запасным шнурком.

В течение пяти минут капитан прошел примерно четверть пути по карнизу. Пока все шло гладко. И вот, когда он выставил вперед правую ногу, крепко прижимаясь всем телом к стене, то почувствовал, что выступ пропал. Он медленно отвел ногу назад и посветил вперед — перед ним открылась гладкая стена. Карниз был обрушен и продолжался лишь через пять футов.

Что делать? Вернуться и отказаться от всей операции или рискнуть и попробовать перепрыгнуть через бездну, надеясь, что противоположная сторона карниза выдержит его вес? Капитан придвинулся как можно ближе к краю выступа, прижался к стене, и, сильно оттолкнувшись, прыгнул вперед. Резкая боль в паху едва не разорвала его пополам от мгновенного напряжения. Уже в полете он понял, что неверно рассчитал расстояние до противоположного края — на самом деле оно превышало два шага. Но Фросту удалось все-таки приземлиться левой ступней на выступ и уцепиться за камни, стараясь сохранить равновесие. Он еле-еле вскарабкался на карниз и прижался к стене, стараясь отдышаться в полной темноте. Минут через десять капитан продолжил свой путь, пробираясь вперед еще более осторожно. Карниз сузился, и его ширина не превышала трех дюймов. В одном месте кусок выступа обломился под ногой и Фрост чудом не упал в ущелье. Немного переведя дыхание, он взглянул на светящийся циферблат и отметил, что идет по карнизу уже двадцать минут.

Наконец, при тусклом свете Хэнк увидел впереди противоположную стену и понял, что провал кончается. Он продвинулся немного по еще более узкому карнизу и выпрыгнул на противоположную сторону тоннеля. Хэнк сразу помигал светом своим товарищам, давая сигнал о том, что ему удалось преодолеть ущелье. Отдохнув несколько минут, он засек время и пошел дальше. Они договорились заранее, что будут ждать его возвращения полчаса со времени подачи светового сигнала о переходе через провал. Через пять минут дно тоннеля выровнялось, а затем начало подниматься. Еще двадцать минут быстрой ходьбы, переходящей в бег, — он понимал, что если будет медлить, группа его не дождется и повернет назад — и перед ним мелькнула светлая полоска.

Хэнк припал к каменной плите, которой заканчивался ход. Раствор вокруг нее легко осыпался под пальцами. Капитан достал нож и, засунув лезвие на дюйм между плитой и камнями, с силой провел по ее периметру, удаляя остатки раствора. Он выключил фонарик и прильнул к щели. “Свет”, — прошептал он и тяжело опустился на землю.

Путь занял больше, чем оговоренное время, и он чувствовал, что катастрофически опаздывает. Как успеть к товарищам? Стараясь не упасть, не подвернуть ногу, он побежал назад, выключая фонарь в редкие моменты передышки, чтобы хоть немного сохранить батарейки. Достигнув обрыва, — для этого, по подсчетам капитана, понадобилось не более ста лет — он взглянул на часы. Группа должна была уже уйти. Фрост осторожно приблизился к пропасти и стал подавать световые сигналы. Ответом ему была лишь кромешная темнота. Он в изнеможении опустился на колени, руки вдруг вспотели и возникло неприятное ощущение в груди. Это было непроизвольным рефлексом на безнадежное чувство потерянности, которое его охватило. Хэнк также понимал, что даже если и вернется ко входу в подземелье, то сам не сможет отодвинуть неподъемную плиту, закрывающую лаз. Он опять помигал фонариком, все еще надеясь, что группа находится на той стороне и просто не имеет возможности ответить на его сигналы. Может быть, их сморил сон? Капитан почувствовал, что его начинает охватывать паника. Решив, что терять нечего, он достал пистолет и два раза выстрелил в бездонный провал.

Когда затихло эхо, капитан заметил один огонек, затем другой — и вскоре четыре тусклых пятнышка света мигали ему с другой стороны ущелья. Он посветил им в ответ, давая знать, что все в порядке и они могут пробираться к нему.

“Родительский инстинкт”, который развивается у любого боевого командира, подсказывал, что необходимо предупредить товарищей об опасности, подстерегающей их на карнизе. Но как это сделать? Если пойти навстречу группе, то не успеет, они достигнут провалившегося выступа раньше. Кричать бессмысленно — эхо от пистолетных выстрелов до сих пор вибрировало в воздухе. Оставалось только сидеть и ждать. Хэнк щелкнул зажигалкой и закурил.

Он выкурил шесть сигарет — по четыре минуты взволнованного ожидания на каждую — когда до него со стороны карниза донесся шум. Фрост зажег фонарь и увидел, что по выступу первым идет Кертис. Капитан подбежал к обрыву и помог преодолеть последние опасные шаги. Он сразу задал вопрос, не дававший ему покоя все эти тягостные минуты ожидания:

— Всем удалось перепрыгнуть через обвалившийся карниз?

Питер устало провел рукой по лицу и ответил не сразу.

— Дай сигарету. Не всем, черт побери… Кобинте перепрыгнул и спасал идущего следом. Спасти-то он его спас, да сам не удержался на выступе. Даже крикнуть не успел.

При слабом свете Фрост увидел на лице Кертиса выражение отчаяния — такое же чувство сдавило сердце и ему.

Глава одиннадцатая

— Давайте, на счет три, — прохрипел в темноте Фрост. — Пит, считай по-ихнему.

И они впятером навалились на массивную каменную плиту, закрывающую выход из подземелья. Чувствовалось, как не хватает силача Кобинте, отважного солдата, который спас жизнь товарища, но сам нашел свою смерть в бездонной пропасти. Там, у края провала они не верили, что он погиб и даже привязали к веревке фонарь и опустили его вниз, тщетно пытаясь обнаружить смельчака. Группа не уходила, пока не осталось ни малейшей надежды на то, что их друг уцелел.

Наконец, плита поддалась, упала вперед, и ворвавшийся в подземелье свет ослепил Фроста. Он снял автомат с плеча и проскользнул в открывшийся лаз. Через несколько секунд он уже мог открыть глаз и понял, что их осветил всего лишь лунный свет, падающий сквозь окна церкви. И не удивительно, что он показался таким ярким — можно считать, что группа шла по обратной стороне луны. настолько непроницаемой была темнота в тоннеле.

Капитан повернулся к лазу и щелкнул пальцами. Из него выпрыгнул Кертис и все остальные, им пришлось немножко подождать, пока глаза не привыкнут к свету. Фрост тем временем осмотрелся кругом. Миссионерская церковь представляла собой длинное узкое здание с плоской крышей, которое было бы неудивительно встретить где-нибудь в Калифорнии или Нью-Мексико, но уж никак не рядом с экватором. Очевидно, церковь посещали нечасто — в ее крыше зияла дыра, сквозь которую мерцали звезды, ау окон были выбиты стекла. Но все-таки карта, несмотря на некоторые неточности, оказалась верной, выход был указан правильно. Капитан наклонился к Кертису и прошептал:

— Возьми кого-нибудь и поставь плиту на место, только тихо. Кто знает, может еще придется уходить и назад по подземелью.

Питер кивнул и вместе с тремя солдатами закрыл выход из тоннеля.

После этого вся группа рассредоточилась по бокам центрального прохода и стала пробираться к наружной двери. Церковная утварь была кем-то разграблена, за исключением нескольких статуй, не представляющих никакой ценности. Хэнк предположил, что дверь в церковь не будет заперта — так оно и оказалось. Приоткрыв высокие створки, он выглянул на улицу. Ночь казалась очень светлой по сравнению с подземной темнотой. Фрост убедился, что группа находится внутри старого города. Слева виднелся огромный причудливый фронтон здания национального банка. А справа находилось меньшее сооружение, которое походило на описанную ему ранее двухэтажную женскую гимназию, в которой располагался государственный архив.

Здание банка окружала стена с колючей проволокой наверху, снаружи по ее периметру ходили часовые. Но перед церковью и возле архива никого не было видно. Фрост понимал, что кажущееся отсутствие охраны может быть обманчивым — должны быть моторизованные или пешие патрули, следящие за выполнением комендантского часа. Когда он приготовился бесшумно выскользнуть из двери и спуститься по ступенькам, ведущим из церкви, он неожиданно вспомнил о Бесс и улыбнулся, представив ее, еврейку, в роли мусульманки. Он повернулся, кивнул стоящим сзади товарищам на выход и выскочил на улицу.

Выбежав наружу, капитан сразу прижался к стене церкви. Перед ним расстилалась безлюдная ночная улица. Прислушавшись, он расслышал доносящуюся издали музыку и какую-то песню на немецком языке. Одинокий голос певицы лишь усиливал чувство обреченности и безысходности. Фрост вздохнул и стал короткими перебежками продвигаться к следующему зданию. Группа последовала за ним.

В отличие от старых городов в других странах, в Буванди дома не толпились в тесноте, как будто в поисках хорошей компании. Здесь, наоборот, редкие обветшалые здания были отделены друг от друга довольно широкими, но запущенными аллеями.

Капитан с товарищами перебегали от одного дома к другому в направлении архива, постоянно ожидая столкновения с часовыми. Их план был довольно прост. В рюкзаках находилось достаточное количество взрывчатки, чтобы выполнить поставленную перед ними задачу по крайней мере дважды. Фрост и Кертис, самые опытные из команды, снимут часовых, охраняющих архив. Затем их место займут люди Кертиса, такие же чернокожие африканцы. А Питер и Хэнк проникнут внутрь здания, найдут план банка, установят заряды и присоединятся к своим товарищам.

Пока все шло хорошо. Музыка все лилась из репродуктора, установленного на сторожевой вышке у стены старого города недалеко от них. Та же певица исполняла очередную песню мирным задушевным голосом. Наверное, какая-то мощная немецкая радиостанция транслировала программу через спутник.

Когда они подкрались к зданию рынка, расположенному по соседству с архивом, Фрост жестом остановил группу, а сам с Кертисом обошел вокруг него. Выглянув из-за угла, он увидел двух часовых у железных ворот и третьего — внутри. Пит рассказывал ему раньше, что за стеной также находится смена караула, но пока они обнаружили только трех часовых.

Хэнк потянул Кертиса назад, они спрятались за угол, и он прошептал ему на ухо.

— Попробую снять часового за воротами, потом займусь одним из тех, кто снаружи, а ты — другим. Убивал когда-нибудь человека ножом?

Тот покачал головой, странно взглянув на него.

— Ладно, — махнул рукой Фрост, — вряд ли тебе это понравится, но надо действовать так: зажимаешь рот левой рукой, а правой вонзаешь лезвие в правую почку, но не очень высоко, чтобы не попасть в грудную клетку. Затем выдергиваешь нож и валишь часового — прыгаешь на него, толкаешь вперед или опрокидываешь назад — это уже по твоему усмотрению. Потом вскрываешь ему горло от левого уха до правого и немного вниз. Это несложно — так же, как в учебных фильмах или рассказах о шпионах. Научишься быстро.

Капитан забросил автомат на спину стволом вниз, чтобы быстро его вскинуть в случае необходимости. В левую руку он взял нож и замер на секунду, стараясь собраться. Он выровнял дыхание, расслабил руки, плечи и колени, не сводя глаз с часовых. Пригнувшись, Хэнк устремился к стене, окружающей архив. Высотой в шесть футов, без колючей проволоки наверху, она не представляла серьезного препятствия. Он прыгнул вверх, подтянулся, распластался на секунду на стене, затем перебросил тело на другую сторону и замер, прижавшись к земле. Около минуты Фрост оставался без движения, прислушиваясь, не обнаружили ли его. Тишина…

Часовой вышагивал совсем рядом. Капитан осторожно снял автомат и положил его на землю. Сжимая боевой нож, он пополз вперед. Когда до часового осталось чуть меньше трех шагов, он вскочил на ноги и рванулся вперед. Тот услышал звук быстрых шагов и повернулся в его сторону, но было слишком поздно. Фрост схватил его левой рукой за нижнюю часть лица, закрыв рот, а правой всадил нож в почку. Выдернув лезвие, он ударил коленом в позвоночник, а нож уже нашел новую цель — открытое горло. Хэнк свалил противника на землю и, вогнав нож под левое ухо, вспорол шею до правой ключицы.

Он прижал бившееся в агонии тело к земле, прислушиваясь к возможным звукам тревоги. Но тишина нарушалась лишь негромким голосом певицы, доносившимся издалека. Фрост бесшумно вернулся к стене и забрал оставленный там автомат.

Оставалось двое часовых, охранявших ворота. Капитан стал красться вдоль стены, стараясь держаться в темноте. Он подобрался к железным воротам и осторожно выглянул. Часовые находились на своих постах снаружи. Только бы Кертис не опоздал, когда он схватится с одним из них, иначе второй или придет на помощь своему товарищу, или поднимет тревогу. В этом случае группа потеряет фактор внезапности.

Недалеко Фрост увидел небольшую скамейку. Он поставил ее у стены, забрался наверх. Хэнк подполз по стене к воротам и посмотрел на условленное место, где должен был стоять Кертис, но того не было видно. Моля Бога о том, чтобы Питер не струсил, он прыгнул на плечи часового, который находился ближе к нему, они оба свалились на землю, и капитан успел в падении вогнать нож в горло охранника. Второй часовой оглянулся на шум схватки и замер от ужаса. Медлить нельзя было ни секунды. Хэнк оставил нож в горле первого часового и бросился ко второму. Схватив за пояс, он повалил его и подмял под себя. Оказавшись безоружным, Фрост замолотил кулаками по голове охранника.

Противник стал отбиваться, ударил прикладом капитана в живот и тот отлетел в сторону. Часовой вскочил на ноги и стал уже поднимать автомат, но Фрост перекатился, метнулся вперед и свалил его ударом головы в живот. Сам он тоже не удержался на ногах и упал спиной на ворота, которые распахнулись внутрь под тяжестью налетевшего на них тела. Когда часовой начал подниматься, капитан уцепился за верхнюю часть ворот и, оттолкнувшись, полетел вместе с ними ему навстречу. Подняв ногу, он нанес мощный удар, усиленный инерцией ворот, прямо часовому в лицо. Тот отлетел назад и сильно ударился затылком об угол стены. Хэнк отпустил руки, приземлился и нанес второй удар ногой в пах. Отбросив в сторону автомат часового, он прямым резким ударом ребра ладони раздробил ему переносицу, вогнав осколки кости прямо в мозг.

Убедившись, что тот мертв, Фрост развернулся — первый охранник с торчавшим в горле лезвием судорожно дергался, стараясь дотянуться до автомата. Капитан ударом ноги отбросил АК подальше и прикончил часового, нанеся смертельный удар в висок тяжелым ботинком. Он опустился на колени, выдернул нож и, взяв противника за волосы, ударил его для верности головой о камень. Затем Хэнк вытер лезвие о куртку своей жертвы и только теперь почувствовал резкую боль в спине — во время схватки он упал на автомат, висящий за спиной. Морщась, он поднялся на ноги и увидел Кертиса, привалившегося к стене. Фрост подошел к нему. Пит молчал, смотря широко открытыми глазами.

— Это совсем не то, что убивать из пистолета, — отсутствующе пробормотал он.

Капитан закрыл глаз, опустил голову, стараясь восстановить дыхание, и прошептал:

— Да, это совсем другое. Так ты будешь мне помогать или нет?

— Буду. Я просто… Просто был парализован твоими действиями. Никогда не видел ничего подобного. Ты работал, как автомат, — восхищенно произнес Кертис.

— Это тебе не кино, — добавил Фрост, покачав головой. Он снял автомат. Боль в спине не утихала, а наоборот, усиливалась, особенно при вдохе, — наверное, был поврежден позвоночник.

Капитан помахал рукой, и трое оставшихся членов группы выбежали из укрытия и присоединились к ним. Как было условлено ранее, тела часовых затащили внутрь и уложили рядом с теми, которых Фрост снял раньше. Люди Кертиса быстро переоделись в форму часовых, взяли оружие и заняли их места, как будто ничего не произошло. Офицеры переложили всю взрывчатку в свои рюкзаки и взгромоздили их на плечи. Капитан прикинул, что взрыв получится довольно впечатляющим.

Они вдвоем побежали ко входу в здание архива, сбросили там ношу на землю и Хэнк ударом ноги распахнул дверь. Перед ними открылся пустой грязный коридор, тускло освещенный единственной лампочкой, и капитан побежал по нему, открывая по пути все двери в поисках оставшихся охранников. Кертис стал подниматься по лестнице на второй этаж, но не успел дойти и до ее середины, как сверху раздались выстрелы. Он метнулся в сторону, перевалился через перила, сгруппировавшись, приземлился на каменный пол и тут же открыл ответный огонь из автомата по верхней площадке. Фрост поддержал его длиной очередью, затем подбежал к лестнице, запрыгнул на перила и стал карабкаться вверх. Кертис прикрывал его. Хэнк перепрыгнул через перила и увидел на втором этаже двух человек. Один из них, весь в крови, стоял на коленях, но продолжал стрелять. Капитан вскинул автомат и расстрелял их в упор. Перепрыгивая через две ступеньки, он выскочил в коридор второго этажа и, заметив в конце его еще четырех солдат, снова нажал на спусковой крючок. Двое упали, но в этот момент у него кончились патроны. Он потянулся к браунингу, но тут сзади раздались очереди, и Фрост увидел краем глаза Кертиса, поливающего огнем коридор.

Он быстро вставил полный рожок и прошил пулями охранника, пытающегося поднять с пола автомат. Все было кончено. Друзья стояли спиной к спине, чувствуя тяжелый запах пороха в неподвижном воздухе.

Как было запланировано раньше, остальные члены группы, переодетые часовыми, теперь должны были прийти им на помощь.

— Возьми одного из ребят, — повернулся Хэнк к Питу, — и начинайте устанавливать заряды. Я буду искать план банка. Давай, быстрее.

Кертис побежал вниз по лестнице и капитан крикнул ему вслед:

— Да, вот еще что — стреляешь ты отлично, так что о ножах можешь забыть!

Тот остановился, поднял голову и ответил:

— Нож — совсем не то же, что пуля…

— Это только так кажется, — крикнул Фрост и поспешил по коридору.

Перепрыгивая через трупы, он начал открывать все комнаты в поисках самого архива. Через несколько минут ему стало ясно, что на втором этаже никаких документов нет. Хэнк спустился по лестнице, закусив губу от боли в спине. Навстречу ему уже поднимался один из членов группы с рюкзаком взрывчатки. Время бежало неумолимо, в их распоряжении оставались считанные минуты. Он перемахнул через перила и крикнул:

— Пит, пусть ребята сами установят заряды. Помоги мне найти этот чертов архив!

Тот что-то крикнул солдатам и стал тоже заглядывать во все комнаты внизу. Распахнув самую дальнюю дверь в коридоре, он закричал:

— Хэнк, сюда! Кажется, нашел.

Фрост поторопился к нему, вбежал в комнату и увидел большой старый несгораемый сейф, запирающийся на обычный замок.

— Черт побери, — прохрипел он. — Пит, ты смог бы его открыть?

— Смог бы, но у нас нет ни времени, ни отмычек. Что же делать?

— Подорвем дверку. Принеси кусок взрывчатки. Кертис убежал и вернулся с бруском пластической взрывчатки, напоминающей глину. Капитан отрезал ножом небольшой кусочек и залепил им замочную скважину сейфа. Затем он вставил в нее маленький детонатор, поджег зажигалкой шнур и крикнул:

— Быстро в коридор!

Они бросились к двери. Кертис успел укрыться, когда раздался взрыв, а Фроста отбросило ударной волной на стенку, и он с трудом сохранил равновесие. Морщась от боли, он обратился к Питу:

— Иди, а я хоть секунду переведу дыхание. Ему едва удалось отдышаться, настолько болела спина. Мысленно приказав себе не поддаваться, он вернулся в комнату, наполненную дымом. Кертис рылся в сейфе, дверца которого была сорвана взрывом с петель. Пит лихорадочно просматривал документы и бросал их на пол, не находя нужного плана. Фрост стал ему помогать. К ним подбежал их солдат, что-то крикнул и снова исчез.

— Все готово к взрыву, — перевел Кертис. — Он еще сказал, что снаружи доносится шум машин. Давай быстрее.

— Согласен, — прохрипел Хэнк, — давай быстрее. Они продолжали выбрасывать ненужные бумаги, как вдруг капитан остановился и внимательно посмотрел на один из документов.

— Нашел! — воскликнул он. — Посмотри.

Пит взял план и бросил на него нетерпеливый взгляд.

— Точно, это то, что надо. Все, надо уходить. Боль в спине становилась невыносимой, и капитан с трудом побежал за Кертисом. Тот стал выкрикивать команды на местном языке остальным членам группы, наверное, поторапливая их. Через минуту все выскочили из здания. Фрост выбежал во двор, оглянулся и увидел, как солдат безуспешно пытается поджечь бикфордов шнур. Он бросился к нему, жестом показал, чтобы тот уходил к воротам, а сам с трудом присел, подождал, пока все товарищи не отбегут на безопасное расстояние, достал зажигалку и коснулся шнура голубоватым язычком пламени. После этого он поднялся на ноги и поспешил к воротам.

Когда он добежал до них, то увидел, что его ждет вся группа, и подумал, что это довольно глупо с их стороны. Они задержались и бой казался неизбежным. По улице к ним приближался грузовик, набитый солдатами, с прожектором на кабине, свет которого метался из стороны в сторону.

— Я сам займусь этим! — крикнул капитан и, вскинув автомат, несколькими выстрелами разнес прожектор вдребезги. С грузовика застучала ответная очередь из крупнокалиберного пулемета, пули со злым свистом пролетели над головой и загрохотали по каменной стене. Фрост бросился в сторону и увидел, как вторая очередь скосила одного из членов их группы, едва не разорвав его пополам.

— Пит! — закричал он, — пусть все стреляют по машине с пулеметом. Надо пробить колеса!

Все бросились на землю и открыли огонь по приближающемуся грузовику. Хэнк не забывал считать секунды, оставшиеся до взрыва. Если они не успеют быстро уйти подальше, то погибнут в огненном смерче.

Машина медленно приближалась, и пулеметная пальба раздавалась все громче и громче. Было видно, как ответные автоматные очереди отскакивают от кабины — она оказалась бронированной.

Вдруг Фрост увидел, как Кертис сунул ему под нос осколочную гранату.

— Может, попробовать это?

— Можно. Только дай мне, — улыбнулся капитан и, положив автомат рядом, выдернул чеку, замахнулся и, выждав, когда грузовик стал нестись прямо на них, метнул гранату. Прошло несколько секунд, но разрыва не последовало. Хэнк повернулся, намереваясь спросить у товарища, нет ли еще гранат, и заметил, что еще два человека изрешечены пулями. В этот момент он услышал взрыв, и поднял голову — машину охватило пламя.

— Давай, Пит! — закричал он и, вскочив на ноги и подхватив автомат, побежал от архива. Рядом тяжело дышал Кертис, наступая ему на пятки.

Когда раздался оглушительный взрыв, капитан бросился на землю, закрывая руками голову, но ударная волна все-таки протащила его вперед. Мостовая дрожала, словно при землетрясении. Когда ему удалось повернуться и посмотреть назад, он увидел, что Пит сидит и в изумлении смотрит назад. Ночь превратилась в день. На месте архива поднимался огромный огненный столб — само здание исчезло. Справа дымились обломки покореженного грузовика. Издали, перекрывая шум пламени, донесся звук сирены — вероятно, была объявлена тревога. Пит приподнялся и подполз к Хэнку.

— Ты поранил спину?

— Да. Какой ты наблюдательный, ничего от тебя не скроешь.

Лицо того расплылось в улыбке.

— Когда-то я учился на первом курсе медицинского колледжа, но прослушал только лекции о постановке диагноза. Учебу мне пришлось бросить — ты сам заметил, что я не могу обращаться с ножом. Один преподаватель как-то сказал мне, что есть люди, которые не могут прикоснуться лезвием к человеческому телу. Я — один из них. Ты получил рану, когда… когда я струсил?

— Лучше помолчи и помоги старику подняться, — добродушно ответил Фрост, стараясь встать и выпрямиться.

— Мы не сможем вернуться по подземному ходу, — заметил Кертис. — Ты не пройдешь по карнизу. Да и фонариков нам не хватит на обратный путь. А что, если переодеться в офицерскую форму?

Фрост посмотрел по сторонам и обхватил шею товарища, который его поддерживал — больше бежать он не мог.

— Нет, это не выйдет, — прошептал он, — единственный шанс — вернуться к Бензади. Он поможет. Мне, наверное, нужен врач. Ноги не слушаются.

В зареве огромного пожара, освещающего небо и улицы, два друга заковыляли в спасительную темноту.

Глава двенадцатая

Солдаты Чапмана рыскали повсюду. Фросту И Кертису приходилось несколько раз менять маршрут, приходилось залегать и подолгу выжидать, пока снова можно будет продвигаться вперед. Когда в конце концов им удалось добраться до задней двери магазина араба, они были покрыты потом и грязью, а Хэнк, в дополнение ко всему, еле двигал ногами.

Пит прислонил его у входа, а сам забарабанил кулаком по кованой двери. Она чуть приоткрылась на цепочке и немного погодя распахнулась. Изнутри вынырнул Бензади и заговорил с Кертисом. Хозяин был одет в парчовый халат, накинутый на пижаму. Они подхватили капитана под руки и затащили с улицы в дом. Фрост обессилено прислонился к стене коридора, а Бензади вернулся к входной двери и закрыл ее на все запоры. Затем он щелкнул выключателем и под потолком загорелась слабая лампочка, раскачиваясь на проводе и рисуя причудливые тени на полу

Араб хлопнул в ладоши и на втором этаже тоже зажегся свет. Послышался шорох одежды, и по лестнице спустилась женщина, закутанная в чадру. Бензади что-то проговорил по-арабски, и та снова исчезла наверху. Кертис и хозяин осторожно повели капитана в жилую комнату и там усадили его на большой диван.

Одетые в черное женщины уже суетились с горячей водой. Одна из них наклонилась над Фростом, и сквозь густую вуаль на лице он увидел знакомые глаза.

— Хэнк, дорогой, что случилось? Женщина отбросила с головы накидку и опустилась рядом на диван — это была Бесс.

— Как дела, малыш? — простонал он, с трудом улыбнувшись. — Что-то спина пошаливает — наверное, защемлен нерв. Неплохо было бы отдохнуть немного…

Капитан почувствовал на щеке ее руку и коснулся ее губами. Раздался голос Бензади:

— Я хочу посмотреть твою спину, Хэнк. Может быть больно, очень больно.

— Давай перевернемся, дружище, — обратился к нему Кертис.

Капитан начал переворачиваться на живот, как вдруг острый болевой спазм выстрелил между лопатками, и он зашелся в приступе кашля. На лице выступил холодный пот, свет пред глазами поплыл кругами и через секунду совсем померк…

Повернув голову и немного повеселев, оттого, что сумел сделать это движение, он почувствовал, как его обнимает Бесс.

— Держись, Фрост, все в порядке, — тихо подбодрила она его.

— Ты что, называешь меня “Хэнк” только когда я умираю?

— Если ты так думаешь, то я больше никогда не стану называть тебя “Хэнк”, — прошептала девушка и, наклонившись, нежно поцеловала его в губы.

Когда Бесс отодвинулась, капитан попробовал потихоньку подвигать руками и ногами, пытаясь определить, насколько серьезно он повредил позвоночник. Движения вызвали боль во всем теле, но конечности работали.

— Лежи и не шевелись, — приказала ему Бесс. — Все будет в порядке. Хочу тебе сказать, что мистер Бензади совсем не такой уж фундаменталист, каким кажется. Сказал, чтобы я его называла “папа”, как все дочери. В молодости, до того, как стать торговцем драгоценностями, он был костоправом. Хозяин вправил тебе позвонки. Оказывается, Кертис тоже изучал медицину.

— Да, он мне рассказывал об этом. Учил, но недоучил, а недоучки — страшные люди.

— Какой ты упрямый грубиян, — раздраженно ответила она. — Короче говоря, они сказали, что через несколько дней ты поправишься, и мы сможем уехать отсюда.

Фрост поднял руку — боль понемногу затихала, чего он даже не ожидал так быстро — и взглянул на часы. Одиннадцать тридцать и дата та же, которая была, когда он потерял сознание. Он посмотрел на Бесс и показал ей часы: — Полдвенадцатого утра или вечера?

— Вечера. Ты долго провалялся без сознания. Послышался звук шагов и в двери появился Кертис.

— Рад снова видеть тебя среди живых, Хэнк.

— И я тебя, — засмеялся капитан. — Дайте закурить.

Бесс прикурила и передала ему сигарету.

— Нам нужно побыстрее выбираться из этого города. Солдаты уже начали обыскивать дома?

— Да, пару часов назад. Но я все предусмотрел. Сначала дай мне сказать несколько слов о твоей спине.

— Ладно, говори свои несколько слов, — согласился Фрост и повернулся к девушке, протягивающей ему пепельницу, — а тебя я бы оставил у Бензади еще на пару недель. Сразу стало чувствоваться воспитание.

Девушка сверкнула глазами, и он быстро добавил:

— Неужели ты сможешь ударить больного человека?

— Поспорим, что смогу? — отрезала она.

— Так вот, — настойчиво повторил Кертис, — со спиной будет все в порядке. Поболит еще несколько дней, хотя после всех передряг тебе нужно будет показаться настоящему доктору, а не бывшему костоправу и студенту-неудачнику. Похоже, ты и раньше ее повреждал?

— Ну, — начал капитан и лицо его приняло шутливое выражение, — если вы хотите знать правду…

— Эй, Фрост, — прервала его Бесс, — давай хоть сейчас без шуток.

Он взглянул на нее, кивнул и продолжил более серьезно:

— Во Вьетнаме сбили наш вертолет, в живых остался я и еще один парень. Он потерял ногу, а мне повезло — я вывихнул позвоночник и пролежал всего десять дней в госпитале. Там меня быстро поставили на ноги.

— Не знаю, что тебе сказали в госпитале, но Бензади говорит, что у тебя сместился диск и защемил нерв. Если ты серьезно этим не займешься, то скоро можешь оказаться парализованным.

Фрост молчал. Раздался умоляющий голос девушки:

— Ты сделаешь это для меня? Хэнк наклонил голову, попробовал повернуться, но спину пронзила острая боль.

— Да, и как можно быстрее, — прошептал он сквозь стиснутые зубы.

— Ладно, хватит об этом, — Кертис подошел и сел на край дивана. — Нам скоро нужно будет уходить из города. Бесс пойдет с нами.

— Согласна, — обрадовалась та, — а как?

— На машине. У меня здесь есть свои люди, они обещали достать джип, офицерская форма у нас готова. Правду говоря, мои ребята собираются захватить машину с офицерами, убрать их и оставить у себя их документы. Оказывается, Бензади, помимо других талантов, умеет еще и подделывать документы. Он пообещал приклеить наши фотографии на чужие удостоверения, и мы сможем выехать из Буванди.

— А как же Бесс? — спросил Фрост. — У Чапмана нет женщин-наемников.

— Да, я думал об этом. Дочери хозяина могут обучить ее нескольким фразам на местном языке, кстати, она уже кое-что знает. Но здесь надо быть очень осторожными. Хотя, если она наденет чадру, то никто не осмелится обыскивать мусульманку или заглядывать под ее одежду.

— План неплохой, — согласился капитан и с трудом сел. — Только как меня фотографировать на документы — с повязкой или без нее? А Бесс может взять автомат и спрятать его под чадрой. Ты же сам сказал, что ее не посмеют обыскивать. Если что-то случится, то она прикроет нас огнем, а мы тем временем доберемся до своего оружия.

— Кто-нибудь собирается спрашивать мое мнение? — возмутилась девушка.

— Конечно, нет, женщина, — возразил Фрост, улыбнулся и сжал ее руку.

Через двенадцать часов капитан и Кертис, в блеске офицерской формы со знаками различия наемников Чапмана, покинули гостеприимный дом торговца драгоценностями. Хэнк чувствовал себя неплохо после суточного постельного отдыха, спина болела только, когда он нагибался. Но ходил он вполне нормально. Из оружия у них были спрятанные под одеждой у Фроста — браунинг, у Кертиса — магнум. Кроме этого, к их поясам были пристегнуты кобуры со штатными пистолетами, которые носили все наемники.

Бесс ушла раньше на полчаса. Она была одета в арабское платье, под которым был упрятан автомат “узи” и два запасных магазина, привязанные резиновой лентой к ногам. Поцеловав на прощанье, Фрост попросил ее быть особенно осторожной. Девушка опустила темную вуаль на лицо и ответила остротой, к которым он уже начал привыкать. Когда Бесс ушла, Хэнк сразу пожалел об этом — ведь она оставалась беззащитной, словно двухлетний ребенок, зная всего лишь несколько фраз на арабском языке и местном африканском наречии.

Джип был припаркован за три квартала от магазина

Бензади. Фрост и Кертис добирались до него узкими переулками, чтобы не привлекать внимания патрулей. Улицы были заполнены солдатами. Капитан заметил, что теперь они были вооружены не только пистолетами, как два дня назад, а автоматами и даже ручными пулеметами. Видимо, повальный обыск был в самом разгаре, так как они дважды встретились с усиленными патрулями, входящими и выходящими из домов. Только теперь друзей это не волновало — они покинули дом араба, оказавшего им такой теплый прием, и тот уже не мог пострадать из-за них. Да и его “дочь” Бесс тоже ушла.

Когда они приблизились, наконец, к своей машине, то увидели стоящего рядом с ней сержанта-африканца, спокойно курящего сигарету. Фрост напрягся, и его рука потянулась к пистолету, но Кертис шепнул:

— Спокойно, Хэнк, это наш водитель. Он вывезет нас из города.

Капитан кивнул, и они подошли к джипу. Сержант подтянулся и отдал честь. Офицеры козырнули в ответ и запрыгнули на заднее сиденье. Хэнк почувствовал боль в спине и заерзал, устраиваясь поудобнее.

Утром, за завтраком, между ними произошла перепалка. Бесс заявила, что собирается выполнить свое первоначальное задание и сделать репортаж о гражданской войне в Нугумбве. У нее остался уцелевший фотоаппарат и десятка два кассет с пленками. Она хотела, чтобы ей помогли подготовить материал о том, что в действительности происходит в этой стране, превращенной при помощи Чап-мана в полицейское государство, о массовых убийствах военнопленных и мирного населения. Это был бы ее отчет перед продюсером, оператором и звукоинженером — перед теми, кто погибли, стараясь выполнить это же задание. Девушка хотела поведать всему миру правду о диктатуре Кубинды и о мяснике Чапмане. Она также сказала, что героические действия повстанцев под командованием Кертиса тоже должны быть освещены. К удивлению Фроста, Пит согласился, только поставил условие, чтобы в этом материале не упоминались его фамилия и ЦРУ.

— Я не собираюсь нести всю эту либеральную чушь о том, что террористы являются пламенными революционерами, и что Кубинда старается не допустить раскола страны. Я просто хочу, чтобы мир узнал правду о том, что здесь происходит.

— Если это не помешает нам выполнить главную задачу, — заметил капитан, — я тоже помогу, только не называй и моего имени…

Догорающая сигарета прижгла ему пальцы, вернув к действительности, и он выбросил окурок на дорогу. Их джип подъезжал к КПП, пристроившись сзади армейского грузовика с солдатами в кузове.

Фрост видел, как у стоящих впереди машин проверяют документы, удостоверения личности офицеров и солдат. Вот охранники подошли к грузовику и капитан прошептал Кертису:

— Ничего у нас не получится…

Он повернулся и усилием воли заставил себя улыбаться. Бензади подделал документы Фроста, сфотографировав его и пририсовав левый глаз. Хэнку пришлось надеть темные очки, чтобы скрыть тот факт, что вместо двух глаз, изображенных на фото, в действительности наличествует только один. Он отлично понимал, что если его попросят снять очки, то весь план пойдет прахом. Капитан сбрил усы, но это было слабым утешением — Чапман уже точно знает о том, что он выжил и находится в этом районе и, наверное, разослал патрулям его описание.

Он повернулся через левое плечо и, прищурив единственный глаз, увидел на тротуаре женщину, фигурой похожую на Бесс, чья чадра казалась богаче и чище, чем у других арабок. Она стояла у входа в лавчонку и перебирала на лотке товар уличного продавца. Хэнк уже жалел, что впутал ее в эту историю.

Он безучастно наблюдал, как их джип подъехал к КПП, на котором число охранников доходило теперь, по крайней мере, до двух десятков. Все они были вооружены до зубов.

К водителю подошел капрал, и тот вручил ему бумаги, которые он стал внимательно изучать. Затем капрал сделал шаг в сторону Фроста, сидящего за сержантом и обратился к нему на английском с грубым акцентом:

— Ваши документы, пожалуйста.

Капитан достал из кармана удостоверение личности и протянул его охраннику. Тот взглянул ему в лицо, сличая с фотографией, и вернул документ.

— Спасибо, сэр, — поблагодарил он и повернулся к Кертису, — прошу вас, господин лейтенант.

— Сейчас, — Пит достал бумажник и вытащил из него документы.

Фрост шестым чувством ощутил приближающуюся опасность, когда тот протянул удостоверение для проверки — оно было влажно от пота. В голове лихорадочно пронеслось:

“А вдруг расплылись чернила?” — но действительность оказалась еще хуже, чем он предполагал. Когда охранник взял в руки документ, с него вдруг отклеилось фото и упало на землю. Капрал нагнулся, поднял его и увидел, что обратная сторона еще не просохла от свежего клея. Не выпуская удостоверение из рук, он повернулся и что-то крикнул. Хэнк не понял слов, но до него дошел их смысл, когда Кертис вырвал из-за пояса револьвер. К джипу уже бежали четыре вооруженных часовых. Пит высунул пистолет в окно и с расстояния в несколько дюймов разнес в куски голову стоящего рядом капрала. Кровь брызнула ему на лицо, одежду и руки, но, не обращая внимания на это, он продолжал стрелять по подбегающим солдатам.

Фроста буквально оглушила поднявшаяся рядом стрельба — водитель тоже поддержал огнем Кертиса. Капитан понимал, что отбиться им не удастся и закричал:

— Надо прорываться!

В этот момент он вспомнил о Бесс, надеясь, что самообладание ее не подведет, и она не выдаст себя раньше времени. Джип рванулся вперед, но тут же пошел юзом влево.

— Пробито переднее колесо! — крикнул сержант, не останавливаясь ни на мгновение.

Машина с ревом мчалась мимо солдат, которых поливали огнем капитан и Пит. Внезапно раздался глухой удар, и джип резко затормозил.

— Черт побери, радиатор! — воскликнул водитель.

Фрост вогнал новую обойму в браунинг и вывалился из автомобиля. Кертис последовал за ним.

Солдаты бежали со всех сторон, и Хэнк стрелял, как из автомата. Вот на него кинулся охранник с винтовкой наперевес, пытаясь схватиться врукопашную. Капитан успел прицелиться и, дважды выстрелив, попал ему в грудь. Затем он бросился на землю, перекатился и прикончил еще одного нападающего, вогнав ему пулю в живот.

Число солдат все увеличивалось, непонятно было, откуда они берутся — к джипу бежали уже целые отделения. Хэнк выхватил второй пистолет и стал стрелять с двух рук. Тела врагов падали вокруг, как на бойне, зловещий танец смерти продолжался. Когда Фрост снял на лету еще двух солдат, прыгнувших на него через капот машины, — это было похоже на стрельбу по тарелкам — краем глаза он увидел, как в правый бок Кертиса попала пуля. Тот упал на одно колено и его правая рука безжизненно повисла, но он продолжал вести огонь левой. Едва капитан успел перезарядить оружие, как услышал громкий автомобильный сигнал — первые ноты известной мелодии “дикси”. Повернувшись, он увидел Бесс за рулем “мустанга-кабриолета” модели “ретро”. Чадра ее была сорвана, светлые волосы развевались на ветру, а в руке дергался от выстрелов автомат “узи”, положенный на верх дверцы.

Фрост взглянул на Кертиса. У того кончились патроны, и на него летел африканец, занеся приклад, чтобы проломить ему голову. Хэнк поспешил выстрелить, и тот рухнул замертво. Затем он подхватил Пита под руки и потащил его к “мустангу”, стреляя вокруг по всему, что двигалось.

К ним подскочил водитель и стал помогать усаживать Кертиса в машину. Вдруг рядом вынырнул солдат, и только капитан приготовился стрелять, как сержант вскинул откуда-то взявшийся автомат и расстрелял того в упор.

— Вот, только что подобрал, — кивнул он на АК, как будто оправдываясь.

Они посадили Кертиса на заднее сиденье, сержант остался рядом с ним, а Фрост перепрыгнул вперед. “Мустанг” рванулся вперед. Внезапно на дверке водителя повис солдат, стараясь достать до Бесс, но Хэнк наклонился и вогнал ствол уже разряженного браунинга ему прямо в нос. Тот заорал от невыносимой боли и покатился назад по дороге.

Капитан посмотрел вперед — там было видно около взвода солдат, заблокировавших дорогу из города.

— Дави их! — закричал он.

Бесс бросила на него быстрый взгляд и нажала до отказа на педаль газа. Солдаты бросились врассыпную из-под колес. Но кое-кто не успел увернуться и Фрост почувствовал, как автомобиль перескакивает с тела на тело, словно переезжает железнодорожные шпалы.

Вдруг навстречу им прыгнул офицер-наемник и упал прямо на капот. Фрост выхватил нож и, когда тот подобрался к ветровому стеклу, привстал и вогнал лезвие между лопатками. Наемник закричал, сполз с капота и исчез под колесами.

— Слава Богу, что они хотят взять нас живыми! — прокричал Хэнк.

— Ты просто сумасшедший! — воскликнула девушка в ответ.

Машина уже вырвалась из вражеского окружения, разнесла вдребезги полосатый деревянный барьер и выскочила на трассу, ведущую из Буванди.

— Неужели ты и вправду зарабатываешь этим на жизнь? — постаралась перекричать шум ветра и рев двигателя Бесс. Автоматный треск позади стал понемногу затихать.

— Отличный автомобиль! — крикнул он ей в ответ. — Наверное, офицерский.

Фрост оглянулся на дорогу и увидел, что в погоню за ними пустились несколько джипов и грузовик с солдатами.

— Не жалей лошадей, девочка, гони! О нас еще не забыли.

Бесс бросила взгляд в зеркало заднего вида и перевела его на приборы.

— Ты не знаешь, зачем этот красный тумблер?

Хэнк посмотрел, куда она показывала.

— А черт его знает. Попробуй.

Девушка протянула руку и щелкнула тумблером. Двигатель взревел, и машину бросило вперед, как ракету. Бесс уцепилась изо всех сил в рулевое колесо.

— Турбонадув, — улыбнулся Фрост. — Интересно, есть ли тут еще какие-нибудь примочки?

— Только не надо ни к чему прикасаться! Я тебя молю. Если эта чертова машина полетит еще быстрее, я с ней не справлюсь.

Хэнк постарался ее успокоить, похлопав по руке, сжимающей ручку переключения передач. Затем он повернулся, посмотрел на Кертиса и крикнул сержанту:

— Как он там?

— Сквозное ранение. Если перевязать и остановить кровотечение, то все будет нормально. Фрост кивнул и спросил Бесс:

— Где “узи”?

Она нагнулась, достала автомат из-под сиденья и перебросила его ему. Деревья и кусты, растущие вдоль дороги, проносились назад так быстро, что, казалось, автомобиль летит по воздуху. Капитан проверил оружие — магазин оказался пуст.

— Где запасные?

— Что?

— Ладно, ничего, не отвлекайся! — прокричал он и, потянувшись к ее ногам, отбросил длинное платье и нащупал два запасных магазина, прикрепленных к ее бедрам. Он стал освобождать их и услышал голос девушки:

— Фрост, сейчас не время для предварительных ласк.

Он откинулся на спинку и перезарядил автомат.

— Скажи спасибо, что нахожу время и для этого. Оглянувшись, Хэнк увидел, что погоня безнадежно отстала. Но дорога пошла такая разбитая, что Бесс едва справлялась с управлением. Капитан уже подумывал о том, не стоит ли бросить “мустанг” и скрыться в лесу, который темнел ярдах в двухстах. Вдруг он пристально посмотрел вперед и вздрогнул — навстречу им двигались два джипа и танк М—48, точно такой же, как тот, с которым ему уже приходилось иметь дело.

— Останови машину! — скомандовал он, и девушка нажала на тормоз. Автомобиль резко остановился. — Быстро меняемся местами.

Капитан выпрыгнул из машины, обежал ее и уселся за руль. Он включил скорость и “мустанг” рванул с места, визжа колесами.

— Что ты делаешь? — закричала Бесс.

— Ничего другого не остается. Сейчас съедем с дороги в лес и постараемся уйти пешком. Через деревья танк не пройдет.

— Хэнк… — раздался с заднего сиденья слабый голос Кертиса.

— Как дела, дружище? — повернулся к нему Фрост. — Потерпи еще немного.

— Послушай, машина у нас мощная, можно попробовать… Через полмили будет поворот вправо на старую заброшенную дорогу. Там есть узкий мост. Мы проедем по нему, а танк — нет.

— Ладно, скажешь, когда поворачивать, — ответил капитан, стараясь развить эту мысль — как не только оторваться от танка, а взорвать мост за собой и вообще уйти от погони.

— Давай! — слабо вскрикнул Кертис через несколько секунд, и Хэнк круто заложил правый вираж, бешено переключая скорости.

Старая дорога оказалось совсем разбитой, на любой колдобине можно было оставить мост. Внезапно вверху раздался воющий звук.

— Пригнитесь! — крикнул он и через мгновение сбоку громыхнул взрыв снаряда. Ударная волна догнала “мустанг” и столкнула его на обочину. Фрост с трудом выровнял машину.

— Боже, моя рука, — раздался рядом стон Бесс — горел правый рукав ее платья.

— Сержант! — крикнул Хэнк, тот кинулся вперед и стал тушить тлеющую одежду девушки, закусившей губу от боли.

Фрост постарался не замечать происходящее вокруг и сконцентрировался на дороге, чтобы как можно быстрее достичь моста — единственного шанса на спасение. Ему пришлось выключить турбонаддув из-за плохой дороги, и через несколько секунд в зеркале заднего вида появился танк и остальные машины. Над стволом орудия завис дымок и раздался завывающий звук падающего снаряда. Капитан включил третью скорость, нажал на акселератор и через мгновение сзади прозвучал оглушительный взрыв. Дорога пошла на подъем.

— Осталось совсем немного, — проговорил Кертис. — Вот он, смотри!

Хэнк действительно заметил вдалеке опоры моста. Едва он успел наступить на газ, как рядом разорвался очередной снаряд. До моста осталось с полмили. Капитан всматривался изо всех сил единственным глазом. Вдруг он резко ударил по педали тормоза, и машина едва не свалилась в кювет.

— Что это такое, черт побери? — закричал он. Всхлипывая и держась за раненую руку, Бесс привстала на сиденье и посмотрела через ветровое стекло — мост оказался разрушенным как раз посередине, над рекой. Хэнк приказал ей сесть и направил машину к мосту. Расстояние между его разрушенными опорами составляло шагов десять. Далеко внизу шумел бурный поток.

— Уцепитесь за что-нибудь и молитесь! — крикнул Фрост, неожиданно для всех развернул машину на сто восемьдесят градусов и помчался в обратную сторону, по направлению к приближающемуся танку и целой армаде вражеских солдат.

— Что ты делаешь? — воскликнула Бесс.

— Не хочу получить пулю в лоб или попасть в плен, — ответил он, бешено вращая руль. — Попробую перепрыгнуть через реку. У них на это смелости не хватит.

Автомобиль развернулся практически на месте и стал набирать скорость, летя снова к мосту.

— Держитесь! — закричал Хэнк и нажал на клаксон. Напряженную атмосферу погони разрядила легкомысленная мелодия “дикси”. Кертис что-то выкрикивал, предчувствуя скорую развязку.

Капитан перешел на четвертую передачу и, когда автомобиль приблизился к мосту, щелкнул тумблером турбо-надува. “Мустанг” полетел, как из пушки, Бесс закричала и впилась ногтями в его ногу. Секунда — и их охватило странное ощущение невесомости и тишины, как будто заглох мотор. Еще мгновение — машина ударилась о противоположную сторону моста, и ее повело вправо. Хэнк повис на руле, стараясь удержаться на дороге, и ему едва удалось это сделать. Друзья помчались дальше, и он вскоре выключил турбину, чтобы не вылететь в кювет. Оглянувшись, Фрост увидел, что один из джипов еле успел остановиться на краю разбитого моста, чуть не упав в реку. Он похлопал девушку по бедру, расхохотался и крикнул:

— Отлично!

И окрестности огласились громким сигналом, пропевшим беспечное “дикси”.

Глава тринадцатая

— Тебе кто-то когда-нибудь говорил, что любит тебя? — неожиданно спросила Бесс, прижимаясь к нему в темноте.

— Да. Отец и мать. Правда, в разное время. Когда я подрос, то больше никогда не видел их вместе. А почему ты спрашиваешь?

Хэнк едва мог различить очертания склонившегося над ним лица.

— Потому что люблю тебя, — она нежно поцеловала его в губы и откинулась на спину…

Им удалось на некоторое время уйти от опасности. Сейчас они находились в доме, который Кертис иногда использовал в качестве штаба, расположенном в горах, милях в ста от Буванди. Пита перебинтовали и решили несколько дней отдохнуть. Он рассказал, что когда-то этот дом принадлежал богатому белому охотнику, который уехал отсюда в пятидесятых годах, оставив и его, и всю обстановку. Здание с тех пор пришло в негодность, крыша наполовину обвалилась, мебель растащили, но все же это было лучше, чем лагерь под открытым небом.

Фрост и Бесс лежали на спальниках в углу комнаты, служившей раньше библиотекой. Хэнк погладил руку девушки, вспомнив события прошедшего дня. Перепрыгнув через разрушенный мост — он сам до приземления не сильно верил, что это удастся — им пришлось бросить разваливающийся автомобиль и пройти остаток пути пешком. Расставаясь с выручившей их машиной, капитан хотел спросить Бесс, как ей удалось подобрать к ней ключи, но взглянул на замок зажигания и не увидел в нем никаких ключей. Тогда он поинтересовался, где она научилась соединять провода напрямую.

— Не твое дело, — прозвучал исчерпывающий ответ. На полпути к лагерю их группа была остановлена повстанческой разведгруппой, которая здорово помогла им — солдаты сами всю дорогу несли раненого Кертиса на носилках. К месту назначения они пришли довольно быстро. Там Пит показал Фросту, как вызвать по рации вертолет и через час прилетел старенький “Хью” без опознавательных знаков, судя по виду, использовавшийся еще во вьетнамской войне. Он забрал их и высадил рядом с этим домом. В состав их теперешней группы входило полтора десятка человек, в том числе один представитель ЦРУ, помимо Кертиса, и доктор. Бесс настояла, чтобы врач сразу же занялся Питом, затем — спиной Хэнка, и лишь потом — ожогами на ее руке. У Фроста уже не было сил спорить с ней.

— Что мы можем сказать о болезнях спины? Увы, не так уж много, — начал философствовать молодой темнокожий доктор, осматривая Фроста. — Но мы знаем, что миллионы, даже миллиарды людей на земле страдают от болезней, связанных с повреждением позвоночника. Капитан. ваши дела не так уж плохи, думаю, операция по коррекции диска не понадобится. Походите в гипсе с месяц, затем — массаж, упражнения, только без особой нагрузки на позвоночник — и все будет в порядке.

— А любовью ему можно заниматься? — сразу поинтересовалась Бесс, лукаво стреляя глазами. Врач рассмеялся, а Хэнк укоризненно протянул:

— Ни стыда у вас, девушка, ни совести… Ее руку тоже забинтовали. Фрост и Бесс обнаружили в доме запасы спиртного и изрядно его уполовинили. После ужина они тихо лежали в темноте, наслаждаясь отдыхом. На завтра планировалось обсуждение плана нападения на национальный банк.

— Когда займешься своей спиной, Хэнк?

— Когда все это кончится.

— А сколько тебе лет?

— Хватает, — нехотя ответил капитан, сжимая ее руку и глядя в потолок.

— Ответь хоть раз прямо — сколько?

— Тридцать четыре.

— Если ты будешь продолжать заниматься тем, что делаешь теперь, то не доживешь и до сорока.

— Только не надо сгущать краски, — ответил Фрост, закуривая.

— Черт бы тебя побрал, — спокойно продолжала Бесс. — Минуту назад я призналась тебе в любви. Ты ничего не собираешься сказать мне по этому поводу?

Он отложил сигарету, повернулся и коснулся ее лица.

— Конечно. Я тебя тоже люблю. Не знаю, что еще сказать.

— Больше ничего и не надо говорить, — прошептала девушка вдруг ослабевшим голосом, беззащитно прозвучавшем в окружающей их ночи.

Хэнк привлек ее к себе.

— Ты что, здесь же рядом люди, — вяло запротестовала она.

— Пусть застрелятся, — ответил Фрост, целуя Бесс, и почувствовал, как под его ладонями затвердели соски ее упругих грудей…

После бурного, но нежного акта он поцеловал ее, и они уснули, крепко обнявшись, но девушка успела заметить:

— А ты вообще-то ничего… Принимая во внимание твою больную спину.

На следующий день Фрост и Бесс почти не виделись — только позавтракали вместе да один раз столкнулись в коридоре. Она помогала врачу, отбирала лекарства, проверяла аптечки. Все знали, что нападение на банк состоится через несколько дней, и тогда будет очень большая необходимость в медикаментах. Капитан все утро провел в комнате Кертиса вместе с тремя местными офицерами и сотрудником ЦРУ Крэном Холкомом, ветераном Компании. Фрост и раньше слышал о нем, но вместе работать пока не приходилось.

К обеду предварительный план операции был составлен. Для поддержки штурма решили использовать вертолеты. К сожалению, даже из тех немногих машин, которые находились в распоряжении повстанцев, половина была в нерабочем состоянии из-за отсутствия запчастей. Вашингтон поддерживал режим диктатора Кубинды, а ЦРУ не смогло оказать, техническую помощь через официальные каналы.

Вечером Хэнк подошел к Бесс.

— Пойдем, научу тебя кое-чему.

Она последовала за ним к холму, за которым начинался лес. Капитан достал из-за пояса револьвер и вручил его ей.

— Что это? — не поняла девушка.

— Как что? — улыбнулся Фрост, — разве не видишь, пистолет.

— Я имею в виду, зачем ты мне его даешь?

— Никто не знает, что с нами будет. Я уже убедился, что с автоматом и винтовкой ты управляешься прилично, но мне не совсем понравилось, как ты стреляла из браунинга, когда мы захватили джип.

— Да, правда, — задумчиво согласилась Бесс. — Отец учил меня стрелять только из винтовки и охотничьего ружья. Пистолет у него был, но он никогда мне его не давал.

— Теперь я буду учить тебя.

— А ты не можешь дать мне такой же браунинг, как и у тебя? — просительно протянула она.

— Нет, тебе будет трудно передергивать затворную раму. Поэтому я выбрал для тебя револьвер, он тоже никелированный, смотри!

Фрост показал, как заряжать и разряжать пистолет, как взводить и спускать курок, как правильно целиться. Она стала стрелять и была приятно удивлена практически полным отсутствием отдачи.

— Я не смог найти кобуру для твоего револьвера, но ее легко сшить из брезента. Ты умеешь шить?

— Я даже умею готовить. Помнишь?

Он с улыбкой погладил живот.

— Разве такое можно забыть?

Природа в горах дышала спокойствием. Они сидели за грубым деревянным столом под открытым небом, и Фрост показывал, как чистить оружие, отбрасывать барабан и с какого конца протирать ствол. Они болтали за делом, и Хэнк понемногу разговорился о себе.

— Да, — запальчиво бросил он, — мне нравится быть наемником, хотя эта профессия постепенно уходит в прошлое. Количество войн в мире в наши дни уменьшается. Наверное, это звучит глупо, в духе Наполеона, который как-то получил пакет, прочитал послание и воскликнул: “О Боже, разразился мир!” Нет, я не люблю войны, но иногда она бывает единственным выходом. Не будешь воевать — убьют тебя самого или захватят твою страну. Те, за кого мы воюем, иногда действительно не такие уж демократы, кое-кого из них можно назвать так, как их называют коммунисты — кровавыми диктаторами. Однако, если приходится выбирать между коммунистами и диктаторами, я предпочитаю диктатора. С ним хоть можно договориться или просто купить его, чтобы заставить ввести демократию или хоть научить людей читать. Но если не остановить красных, то однажды Америка проснется и обнаружит, что осталась единственным островком свободы в целом мире. Такие ребята, как я, участвуют в войнах, которые должны вести США, но наше либеральное правительство боится в них ввязываться. Вспомни Хомейни. ЦРУ должно было пристрелить этого фанатика, когда он еще был во Франции. Но этого не сделали, он вернулся в Иран, и посмотри, что там произошло!

— А как ты мог принимать участие в подавлении народных движений, пусть даже и коммунистических?

Фрост взглянул на Бесс. Вокруг уже опустились сумерки, и голая лампочка над столом неярко освещала их теплым желтым светом.

— То, что я воюю за какого-нибудь диктатора, не всегда значит, что я поддерживаю его политические взгляды или оправдываю причины ведения войны. Но я всегда буду помогать тем, кто борется с моими врагами — с коммунистами. Затем, скажем, через год, я могу быть на стороне революционеров, старающихся установить в стране демократию западного образца — и буду воевать против того диктатора, на которого работал раньше, это в порядке вещей. Для меня и многих других наемников — Чапман и его банда являются исключением, поверь мне, — деньги не главное, да и не так уж много нам платят. Главное то, что кто-то должен остановить коммунистов в Латинской Америке, Африке, Азии — и немедленно, сегодня, а не завтра. Надеюсь, что третьей мировой войны все-таки не будет, я не хочу видеть умирающих людей. Но убийство коммунистического террориста не вызывает у меня ни жалости, ни раскаяния. Это — не убийство, а уничтожение. Выстрел — и все. Как сделать дырку в мусорном баке.

Да, я понимаю, что чересчур все упрощаю. Но коммунизм — зло, точка. Если мы поладим с Россией, Китаем, Кубой и они прекратят поползновения по обращению мира в новую веру — отлично! Живи сам и не мешай жить другим. Но ведь они этого не делают. Я говорю не о народе, а о коммунистических боссах. Мне такого застрелить так же легко, как и плюнуть в него. Кастро скоро сделает красной всю Латинскую Америку, это ясно любому дураку, кроме идиотов в Вашингтоне. Его революции надо остановить.

— А кем ты считаешь себя, по большому счету?

— Не знаю. Кем считает себя любой человек? Наверное, ты ожидаешь от меня ответа, что я считаю себя каким-то крестоносцем, участвующим в справедливых войнах и тому подобное. Что ж, может быть, это так, но только если я — действительно воинствующий крестоносец, то мир находится весьма в плачевном состоянии. Почему? Задумайся об этом на минутку. Я убиваю не потому, что это мне нравится — я же не псих какой-нибудь. Я это не люблю, но делаю. Причем без особых угрызений совести. Научился включать и выключать свою совесть, как кран с горячей водой. Убить коммуниста — все равно, что наступить на таракана. Но я никогда не буду воевать против проамериканского антикоммунистического правительства. Говорят, что наемники, которые воюют в Африке, — расисты. Чепуха! Я убью коммуниста, будь он черным, белым или в полоску, все равно. Когда-то я подрался в пивбаре с одним куклусклановцем, который разорался: “Ниггеры!”, “Черномазые!” А в углу сидел и дрожал бедный пожилой негр-строитель со стаканом пива. И вся белая либеральная публика словно воды в рот набрала. Я посоветовал этому ублюдку с длинным языком заткнуться, он кинулся на меня с бутылкой. Пришлось размозжить ему рожу о стойку бара, и он чуть насмерть не подавился собственными зубами. Я это рассказываю к тому, что большинство жертв красных террористов — негры, индейцы, азиаты. Вот кто настоящие расисты. Тебя еще что-то интересует или пойдем уже заниматься любовью? Только вытри ружейное масло с рук.

Бесс выбрала последнее. Она потянулась к Фросту и поцеловала его в губы. “Ладно, черт с ним, с маслом”, — подумал он.

— Ты и вправду крестоносец, — шептала она ему ночью. — Правда, доспехи твои немного поизносились, но ты — настоящий рыцарь.

Хэнк засмеялся.

— Бесс, я скорее Дон Кихот, воюющий с бандитами, с которыми не может справиться ни одно правительство. По сравнению с этим схватки с ветряными мельницами выглядят детскими забавами.

Глава четырнадцатая

— Нет, черт побери, ты не пойдешь! Да, я люблю тебя и понимаю, что ты мне не жена и я не имею права тебе приказывать и все такое прочее, но повторяю, ты с нами не пойдешь! Понятно? — выкрикнул Фрост, бросил окурок на землю и со злостью его затоптал.

— Но Пит согласен взять меня, — запротестовала Бесс.

— Ах, вот как? В таком случае пусть посылает свою собственную девушку. И пусть он держит свое мнение при себе, мать его за ногу!

— Ты много ругаешься.

— Не ругался, пока не встретил тебя. Пойдем поговорим с Кертисом.

И капитан затопал коваными ботинками по обветшалой веранде, направляясь в жилую часть дома под сохранившейся частью крыши. Пит и Крэн Ходком совещались на кухне. Фрост подскочил к ним, и Бесс еле успела догнать его.

— Какого черта ты сказал девчонке, что она может участвовать в штурме?

— Что? — поморщился Кертис, недовольный тем, что их беседу прервали. Он уже почти полностью выздоровел после ранения.

— Мне наплевать, занят ты сейчас или нет! Зачем ты разрешил ей идти на это дело?

— Я думал, — начал объяснять Пит, стараясь поймать взгляд Бесс, — что неплохо было бы запечатлеть на пленку ход операции повстанцев.

— А ты не думал, что ее могут убить?

— Послушай, нужно рассказать всему миру об этой гражданской войне, показать, что восставшие сражаются за правое дело, продемонстрировать их храбрость, патриотизм, готовность к самопожертвованию…

— Не надо петь красивых песен, — оборвал его Хэнк. — Ты говоришь о правом деле, а я — о жизни девушки.

— Хэнк, — тихо проговорила сзади него Бесс, — обещаю тебе, что не погибну. Ты противоречишь своим собственным принципам — я тоже хочу воевать против коммунистов, как и ты, против Кубинды и Чапмана, которые погубят эту страну. Ты же сам говорил мне, что вы уже договорились с Кертисом.

— Но я не договаривался с ним о том, что потеряю тебя.

Капитан развернулся и вышел из комнаты, услышав за спиной удивленный голос Пита:

— Если бы мне сказали раньше, что Хэнк Фрост будет к кому-то неравнодушен, я бы никогда…

Следующие три дня были полностью заняты отработкой предстоящей операции, которую назначили на субботу. Фрост и Бесс спали вместе, ели вместе и старались проводить как можно больше времени вместе, но Хэнк уже больше ничего не говорил по поводу ее участия в штурме банка. Он лишь стал более интенсивно обучать девушку стрельбе не только из пистолета, но и из автомата.

В пятницу вечером их отряд численностью в сто пятьдесят человек был готов для участия в операции. Неподалеку от дома стояли заправленные вертолеты. Фрост, Бесс, Кертис, Холком и другие офицеры из числа повстанцев ужинали вместе. Вряд ли это можно было назвать банкетом — угощение состояло из армейских пайков, мяса подстреленного в тот день оленя и небольшого количества виски, оставшегося в баре. Командующий отрядами повстанцев генерал Вазибве, который утром присоединился со своими людьми к Кертису, провозгласил тост:

— За победу и поражение — за победу демократии в Нугумбве и за поражение тирана Кубинды и палача Чапмана.

Фрост и Бесс в этот раз любили друг друга как никогда страстно, понимая, что это может быть их последняя ночь. Они заснули только под утро, а в шесть часов были разбужены обычными звуками побудки — дневальный изо всех сил колотил большой деревянной ложкой по котелку и что-то выкрикивал на своем языке, который капитан так и не научился понимать.

Глава пятнадцатая

Рассвет только занимался, а Фрост уже сидел на ветхих ступеньках и снаряжал обоймы для браунинга, натянув перед этим по привычке перчатки. Неподалеку раздавалось шмелиное жужжание вертолетов, готовящихся к переброске штурмовых групп в столицу Нугумбве. Капитан встал, проверил остальное оружие — боевой нож был остр, винтовка НК смазана и заряжена. Короче говоря, одноглазый наемник капитан Хэнк Фрост находился в полной боевой готовности к предстоящему сражению и к его завершению со щитом или на щите. Вдруг он почувствовал, как на крыльцо вспорхнула Бесс, обвила его руками и кивнула на просыпающиеся грозные машины:

— По-своему красиво, правда?

— Да, очень по-своему. Револьвер готов?

— Готов.

Девушка порывисто потянулась к нему и запечатлела на его губах поцелуй.

— Это за что еще? — недоуменно спросил он.

— Просто за то, что ты — Хэнк Фрост. Я никогда не видела тебя без повязки. Можно?

— Вряд ли тебе это понравится, — вздохнул он и поднял повязку.

Закрывшийся навеки мертвый глаз пересекал страшный шрам, но Бесс не испугалась, а с болью посмотрела на него, встала на цыпочки и поцеловала прямо в зажившую рану.

Капитан опустил повязку на место и обнял девушку.

— Ну как можно не жениться на такой прелести?

— А тебя никто и не просит сделать это сейчас, — прошептала Бесс, — но потом ты никуда от меня не денешься.

— Дорогая, ты прекрасно понимаешь, что жизнь твоя от этого спокойнее не станет.

Она уткнулась лицом ему в грудь, и они замерли, прислушиваясь к биению двух сердец, отсчитывающих последние секунды их встречи.

Всего удалось собрать десять вертолетов — три из них доставят первый ударный отряд под совместным командованием Кертиса и Фроста, а остальные семь перебросят оставшуюся сотню повстанцев, возглавляемую Крэном и генералом Вазибве. Первые три машины приземлятся по очереди, одна за другой — из-за тесноты внутреннего периметра — непосредственно у здания банка, внутри ограждающих его стен, а остальные сядут после этого снаружи. И тогда начнется штурм. После его завершения вертолеты займутся эвакуацией живой силы, а на грузовики будет погружено столько золота, сколько они смогут увезти. Затем Кертис и Фрост взорвут банк. Вертолеты заправили под завязку, чтобы топлива хватило и на обратный путь. Если две-три вертушки и будут сбиты, то можно не сомневаться, что других хватит для спасения оставшихся в живых — бой ожидался жестокий и потери, увы, будут немалые. Хэнк договорился с Питом, что Бесс будет находиться в одном из семи вертолетов поддержки. Девушка надеялась, что ей удастся быть в авангарде, рядом с Фростом, но возражать против принятого решения не стала. Она лишь заявила ему:

— Ладно, я согласна находиться сзади, если ты хочешь, чтобы кто-то прикрывал тебе задницу. Лучше меня для тебя это никто не сделает.

Через несколько минут они погрузились в вертолеты и взлетели. Боковые двери пришлось открыть настежь из-за изнуряющей жары, уже стоявшей в такой ранний час. Фрост находился в первом ведущем вертолете, Кертис — во втором, а сержант, который вел джип во время их побега из Буванди — на самом деле имевший звание полковника — возглавлял подразделение в третьей вертушке.

При оглушительно ревущих лопастях разговаривать внутри было невозможно. Кроме того, капитан не знал местного языка, а бойцы, находящиеся под его командованием, не говорили по-английски.

Машинами управляли незнакомые белые летчики, вероятно, сотрудники ЦРУ или офицеры с какого-нибудь находящегося поблизости авианосца или базы США в Средиземном море. На их форме не было ни фамилий, ни каких-либо знаков различия.

Бронежилетов на всех не хватило, поэтому Фрост, Кертис и полковник отказались от них, чтобы не отличаться от других. Капитан подумал, что это решение из разряда тех, о которых жалеешь сразу после их принятия. Ему лить удалось натянуть бронежилет на Бесс, которая упиралась изо всех сил и жаловалась, какой он тяжелый. Хэнк разрешил старшему офицеру в ее вертолете побить ее, когда она попытается его снять. Если же он — Фрост — увидит девушку без бронежилета, то сам пристрелит офицера.

Кертис надеялся, что атака вертолетов застанет противника врасплох. Капитан придерживался более реалистической точки зрения, так как еще раньше видел радиолокационные станции вокруг Буванди и предполагал, что их обнаружат миль за пятьдесят от столицы. Значит, следовало ожидать приема по полной программе. Если бы силы повстанцев в самом городе были помощнее, то можно было бы поднять в нем восстание для отвлечения внимания правительственных войск, но в действительности на это рассчитывать не приходилось.

Хэнк не мог понять, почему притихли террористы — агентурные источники говорили о почти полном отсутствии их активности. Он с горечью подумал, что те, вероятно, ждут битвы между повстанцами и диктатором, чтобы после того, как стороны понесут тяжелые потери, спокойно войти в столицу. Окажутся ли террористы правы? Капитан надеялся, что этого не произойдет.

Три головных вертолета с авангардной ударной группой оторвались от остальных, летящих не так быстро, и должны были подлететь к банку, по расчетам Фроста, минут через десять. Он в последний раз проверил оружие, взрывчатку и окинул взглядом свою группу, состоящую из четырнадцати человек. Конечно, им не хватало боевого опыта, это стало ясно после многочисленных отработок штурма, но отваги и готовности погибнуть за родину им было не занимать. Они верили в свое дело, за которое шли на смерть. Каких еще бойцов можно было желать? Кертис научил их основным английским фразам, чтобы они смогли выполнять приказы во время боя, а Фрост вызубрил десятка два команд на местном языке. Все это, плюс язык жестов, плюс большая удача могут привести их к победе. Хэнк верил в это.

Под ними проплывали ограждения из колючей проволоки, тянущиеся вокруг Буванди. Внизу было видно лихорадочное передвижение армейского транспорта — бронетранспортеров, нескольких танков и многочисленных джипов. Иногда с земли доносилась беспорядочная автоматная стрельба, но на такой высоте она не причиняла вертолетам никакого вреда.

Через минуту они были уже над стенами старого города, еще несколько секунд — и внизу показалось здание национального банка. Фрост посмотрел на пилота, тот обернулся и поднял большой палец. Капитан кивнул в ответ и показал на землю. Летчик отдал ручку от себя и вертолет резко пошел на снижение. Хэнк снова взглянул на своих бойцов. Вначале ему не удавалось произнести их имена, но теперь он знал, как их всех зовут: Боканте, сержант; Унтави, капрал, командир группы огневой поддержки “Альфа”; Бинко, младший капрал, возглавляющий группу “Браво”; Джунбивати, щуплый молодой рядовой, страстно желающий выучить английский язык; и другие.

Вертолет завис на мгновение в нескольких футах от поверхности, а затем мягко коснулся земли. Капитан и сержант Боканте рванулись наружу и сразу же попали под интенсивный обстрел. Атакующие веером разбежались от вертолета, бросились на землю и открыли ответный огонь. Затем они снова вскочили и во весь дух помчались через площадь в сторону автомастерской, расположенной прямо напротив банка, в надежде укрыться там. Джунбивати остался лежать, но Фрост и Бинко подхватили его под руки и утащили с собой. Добежав до стены, они быстро привели в готовность пулемет М—60. В это время рядом приземлился второй вертолет. Группа Фроста стала яростным огнем прикрывать высадку подразделения Кертиса, которое сразу устремилось через площадь к самому банку. Облегченный второй вертолет, как и первый до него, взмыл в небо.

Капитан насчитал на стенах штук шесть крупнокалиберных пулеметов, поливающих свинцом атакующих. Через минуту приземлился третий вертолет, и на площадь высадилась последняя группа ударного отряда. Когда вертушка улетела, Фрост подал знак Кертису и полковнику, сигнализируя о том, чтобы все три подразделения предприняли совместный штурм главной наружной стены, подавив перед этим пулеметные гнезда.

Капитан разбил своих бойцов на две группы — маневра и огневой поддержки. Сержант Боканте с шестью солдатами, вооруженными четырьмя винтовками и двумя пулеметами, должен был обеспечить прикрытие. Эта группа укроется за грузовиком, брошенным кем-то посреди площади. Хэнк и еще пять человек — раненый Джунбивати останется лежать за стеной автомастерской — составят группу маневра.

Под навесным огнем идущие на приступ устремились вправо, стремясь достичь своей цели — одной из трех пулеметных позиций на стене. Фрост прикинул, что она состоит из двух пулеметов. Штурмовые отделения Кертиса и полковника атаковали рядом. Вертолеты кружили далеко вверху, но от них было мало толку, а опуститься ниже они не решались из-за ураганных очередей.

По команде огонь прикрытия усилился, и все три группы маневра бросились на штурм. Перекрывая шум боя, до них донесся грохот семи вертолетов, приземляющихся снаружи, за стенами. Атакующие изо всех сил бежали сквозь град пуль и капитан пожалел, что у них нет ручных гранатометов. Их пришлось заменить ручными гранатами, которые по команде все швырнули вперед и залегли. Прозвучали взрывы. Бойцы снова рванулись в атаку, но когда они были уже совсем рядом со стеной, пулеметы снова ожили. Два человека упали, истекая кровью. Остальные успели подбежать под стену, и тотчас кинжальный огонь сверху перестал быть опасен. Фрост понял, что теперь закидают гранатами их самих, и стал делать знаки Кертису, который тут же схватился за рацию. Теперь все зависело от помощи вертолетов, приземлившихся за наружной стеной.

Они замерли и через несколько секунд раздался оглушительный взрыв — вертолеты произвели залп реактивными снарядами. По команде Фроста солдаты стали прикреплять пластиковую взрывчатку к основанию стены. Кертис и полковник делали то же на своих местах. Подготовка к взрыву заняла буквально несколько секунд. Хэнк показал бойцам, чтобы они отползли подальше, воткнул во взрывчатку детонатор, перевел часовой механизм на тридцать секунд и поспешил присоединиться к своим. Сзади раздался оглушительный взрыв, и ударная волна протащила его на несколько шагов вперед. Когда рассеялся дым, он увидел в стене пролом, достаточно широкий, чтобы в него проехал грузовик. В эту секунду справа и слева прозвучало еще два взрыва. Подхватив с земли винтовку, оборудованную для стрельбы сорокамиллиметровыми гранатами, Хэнк зарядил ее, прицелился в то место на стене, где находился пулемет и выстрелил. Граната попала в один из мешков с песком, окружающих огневую точку, разорвав его и разрушив каменную арку над ним. Камни с грохотом обрушились вниз. Сквозь шум боя капитан расслышал крики идущих в атаку повстанцев и увидел, как они десятками вливаются в образованные проломы в стене.

Фрост поднял руку — вся первая ударная группа повернулась и бросилась через площадь на штурм здания банка. Бухая коваными ботинками по асфальту, они поливали все впереди огнем, чувствуя, как сзади разворачиваются основные силы атакующих. Парадной лестницы банка достигло одновременно человек семьдесят. Они залегли и стали по команде капитана переползать, группируясь для штурма. Бойцы Кертиса и полковника прикрывали их огнем с флангов. Перегруппировав солдат, Фрост поднял свое пополнившееся подразделение, и они бросились вверх по ступенькам к массивной металлической двери. На половине пути все залегли, и один из бойцов выстрелил по ней гранатой. В клубе дыма и пламени дверь рухнула внутрь, и во все стороны полетели осколки железа и камня. Капитан вскочил, увлекая солдат за собой, они ворвались в банк и встретили кинжальный огонь его внутренних защитников. Их численность достигала пятидесяти человек, Хэнк никак не ожидал такого количества охранников в самом здании. Судя по настолько решительному отпору, что атака на несколько минут захлебнулась, отступать защитникам было уже некуда и стоять этот гарнизон будет не на жизнь, а на смерть. Вскоре ожесточенная перестрелка переросла в кровопролитный рукопашный бой, более напоминающий смертельную схватку двух враждебных племен.

Фросту удалось отбиться и проскользнуть с пятью солдатами, оставшимися в живых от первых двух отделений, к лестнице, ведущей в подземное хранилище. А тем временем в банк продолжали вливаться повстанцы, помогая прикончить солдат Чапмана. Снаружи послышались громкие взрывы, от которых содрогнулось здание, и глухой стук крупнокалиберных пулеметов. Выглянув в зарешеченное оконце, капитан увидел, как над банком кружит их боевой вертолет и поливает защитников здания пулеметным и ракетным огнем.

Но на середине лестницы Фроста и его товарищей поджидала внезапная опасность — путь им преградила команда смертников. Едва они выскочили на нижний лестничный пролет, как на них обрушился шквал огня. Нападающие ответили тем же. Когда закончились патроны, противники выхватили пистолеты, ножи и схватились врукопашную. На Фроста кинулся солдат со штыком, примкнутым к автомату. Капитан отбил первый выпад винтовкой и отступил назад — штыка, чтобы провести контратаку, у него не было. Со второй попытки противнику удалось отбить оружие Фроста в сторону, но затем он допустил большую ошибку, замешкавшись и раздумывая, куда нанести удар.

— Прикладом надо было, дурак! — прохрипел Хэнк, вскинул винтовку, заблокировав удар врага, и вогнал ему приклад в пах. — Вот так!

Потом он прицелился, изо всей силы ткнул концом ствола в горло, затем саданул прикладом в челюсть и солдат рухнул оземь. Не успел капитан присоединиться к своим, как на него напали еще двое. Он выхватил пистолет и прострелил первому нападающему грудь, а второму разнес лицо и кровь брызнула во все стороны, словно сок из перезревшего арбуза.

После короткой, но яростной схватки рядом с Фростом остались только два его солдата. Защитники были уничтожены все. Повстанцы устремились дальше, вниз к подвалам, перезаряжая оружие на ходу. Сзади послышался топот многочисленных ног, и тройка смельчаков повернулась, приготовившись к последнему бою в своей жизни. Но вверху они увидели Кертиса во главе двух десятков бойцов.

— Сюда! — крикнул Фрост и показал подбежавшему Питу, — смотри, само хранилище находится вот за той стальной перегородкой. Надо заложить двойной заряд взрывчатки.

Они тут же были установлены, и капитан крикнул, чтобы все отошли подальше. Через несколько секунд грохнул такой мощный взрыв, что все чуть не оглохли. Перегородку разорвало на куски, но за ней в дыму показалась металлическая дверь сейфа. Подрывники снова заложили усиленный заряд, и опять прозвучал взрыв, еще сильнее первого. Когда дым от него начал рассеиваться, оглушенный Хэнк стал осматриваться по сторонам и, взглянув вверх, закричал:

— Пит! Беги!

В это мгновение с потолка обрушился целый кусок бетонного перекрытия на то место, где стоял Кертис. Фрост бросился туда и начал отбрасывать обломки, на помощь ему кинулось несколько бойцов. Пит был без сознания, по его левой руке струилась кровь.

— Бросьте меня и бегите в подвал, — простонал он. — Хэнк, прикажи, чтобы через провалы в стенах к банку подъехали грузовики.

Тот кивнул, схватил рацию Кертиса и несколько раз нажал на кнопку. Рация не работала. Подняв голову, Фрост увидел, что у огромной дыры, образовавшейся на месте сейфовой двери, стоят солдаты и недоуменно качают головами. Он сунул рацию в карман и стал пробираться в хранилище.

Оно представляло из себя помещение пятнадцать на пятнадцать футов, вдоль стен которого тянулись железные полки, но на них ничего не было! А посреди него стояли три картонные коробки. Капитан открыл одну из них, и в руках у него оказались денежные банкноты Нугумбве в банковской упаковке. Однако золота в хранилище не было — ни единого слитка, ни единой монетки. Капитан закурил и стал пробираться через груды кирпича назад к Кертису.

— Теперь я понимаю, почему Чапман и Кубинда так хорошо охраняли банк, — склонился он над ним. Шум боя, доносящийся сверху, стал понемногу стихать. — Здесь ничего нет, кроме трех коробок никому не нужных бумажек. Ни унции золота.

— Что? — прошептал Пит, не веря в услышанное, и попытался приподняться. — Здесь должно быть золота на тридцать миллионов долларов.

Фрост мягким движением усадил раненого на пол.

— Наверное, эти два негодяя вывезли все раньше. Готов поспорить, что они уже смылись за границу. Давай и мы будем уходить отсюда.

Он встал и подозвал трех бойцов, чтобы они помогли Питу. Капитан поднял винтовку и помахал всем солдатам, чтобы они поднимались наверх. На лестнице они столкнулись с полковником, который спешил им на помощь со своими людьми.

— Золота нет! Подвал обчистили до нас. Передайте, чтобы в машины грузили раненых.

— Да, грузовики нам понадобятся, — забросил тот винтовку за спину. — После десантирования вертолеты были атакованы правительственными истребителями. Сбито шесть вертушек. Мы тоже подняли море огня и сбили два самолета, но было уже поздно. Я подал сигнал к отходу. Видел вашу девушку, она стреляла, прикрывая вас. Посадите ее в последний оставшийся вертолет.

— Полковник, уводите и моих людей! — крикнул Фрост и, не ожидая ответа, побежал по главному залу к взорванному выходу из банка.

— Черт побери, что ты делаешь? — заорал он, увидев, что Бесс, укрывшись за лестницей, стреляет по немногочисленным оставшимся в живых защитникам банка, спрятавшимся за стеной. — Ты журналистка, а не солдат.

Он отобрал у нее винтовку и добавил:

— Все это было впустую, золота нет ни крупинки. Кертис ранен, я потерял две трети своих бойцов. В других группах тоже, наверное, потери не меньше. Мы не просто проиграли бой, мы проиграли всю войну.

— Послушай, Фрост, — произнесла Бесс так тихо, что он едва расслышал ее голос. — Можно еще выиграть, для этого нужно уничтожить Кубинду.

Хэнк пристально посмотрел на нее.

— Кто тебе об этом сказал?

— Кертис проговорился вчера. Ты победишь в этой войне, если казнишь Кубинду. Чапмана, наверное, уже и след простыл.

— Это точно, — вздохнул капитан, — ладно, остался один вертолет, садись в него и улетай отсюда, если он способен еще летать. Встретимся позже. Сначала мне нужно найти Кубинду.

— Где встретимся? — голос девушки задрожал от волнения.

— Не знаю. Будь все время с Крэном в лагере, я найду тебя.

— Хэнк, у меня предчувствие, что я больше тебя не увижу.

Он сжал ее руку, отбросил волосы с лица и поцеловал. Сзади послышалась команда полковника об общем отходе.

Взяв Бесс под локоть, он увлек ее к поджидавшему вертолету, у которого подхватил девушку на руки и усадил внутрь. На борт было загружено также несколько раненых, после чего полковник подал пилоту знак к взлету.

Капитан увидел, как Бесс машет ему на прощание из отрывающейся от земли машины. Через несколько секунд он повернулся к полковнику:

— Куда погрузили Кертиса?

— Он наотрез отказался лететь с ранеными в вертолете, и его посадили на грузовик. Пойдем, тебе там тоже найдется место.

Темнокожий офицер улыбнулся, похлопал Фроста по плечу, и они побежали к машинам. По его сигналу последние повстанцы, обеспечивающие огневое прикрытие отхода, попрыгали в кузова, и грузовики начали набирать скорость, уходя с территории банка. Машины неслись вперед мимо стен старого города, и бойцы поливали все вокруг автоматным огнем и закидывали гранатами попадавшиеся группы вражеских солдат и армейские джипы. Хэнк сидел рядом с водителем в первом грузовике, летевшем на всей скорости по улицам столицы по направлению к стене из колючей проволоки, за которой их ждала свобода. Вдруг далеко впереди он увидел, что дорога перегорожена джипами. Вытянув руку, он показал это сидящему рядом полковнику и повернулся к водителю.

— Прорвемся! Иди на таран, — приказал капитан.

Водитель взглянул на него, явно не понимая. Хэнк посмотрел на полковника — тот молча сидел, напряженно вглядываясь в приближающийся заслон. Затем он что-то выкрикнул на местном наречии, и водитель нажал педаль газа до упора. Шеренга машин, перегородивших дорогу, летела навстречу вместе с пулеметными очередями, которыми расстреливали приближающиеся грузовики солдаты Чапмана, засевшие впереди.

Внезапно полковник вскрикнул от боли и безжизненно упал вперед. Капитан подхватил его сбоку, стараясь помочь, но, не обнаружив пульс, понял, что тот убит наповал. Перегнувшись через мертвое тело, он поднял винтовку, высунул в окно ствол и открыл огонь. Сзади, с кузова, стреляли, не переставая. Фрост сделал несколько коротких очередей, опустил винтовку и прикрыл рукой здоровый глаз — тяжелый грузовик на полном ходу врезался в, стену джипов и разбросал их в стороны вместе с засевшими между ними врагами. Через секунду он выглянул из окна и посмотрел назад — идущая за ними машина как раз прорывалась сквозь заслон. С ее кузова летели гранаты в отброшенные джипы и разбегающихся автоматчиков. Фрост повернулся и увидел впереди главные ворота города. Вдруг сзади раздался оглушительный взрыв, заставивший капитана вздрогнуть. Видимо, во второй грузовик попала граната или реактивный снаряд — он на мгновение поднялся в воздух, вылетел с дороги и врезался в стену дома. Третья машина, идущая последней, не смогла его объехать, и оба грузовика взорвались после столкновения и исчезли в огромном огненном смерче, вспышка которого сопровождалась оглушительным громом. Капитан видел, что водителя буквально парализовало случившееся сзади, но он не выпускал руля из рук. Фрост в отчаянии пытался вспомнить, в какой машине находится Кертис, моля Бога о том, чтобы он был вместе с ним в первом Грузовике. Взрыв, прозвучавший несколько секунд назад, не оставлял никакой надежды на то, что кто-нибудь мог спастись из двух машин. Хэнк почувствовал себя полностью беспомощным, что случалось с ним крайне редко. С водителем он мог объясняться только жестами, если у того сдадут нервы, и он в панике остановится, то у Фроста и у тех, кто остался в живых в кузове, не останется ни малейшего шанса прорваться через вооруженные заслоны и уйти из города.

Впереди, у главных ворот, он увидел десятка два солдат — меньше, чем ожидал. Хэнк горько усмехнулся, подумав о том, что уже завтра наемники узнают, что полковник надул их, забрав все золото из банка. Больше не будет зарплаты, оружия, вещевого довольствия. Но пока они были готовы воевать и умереть за своего командира. Капитан заметил, что у ворот находятся только наемники. “В других обстоятельствах они могли бы быть моими товарищами по оружию”, — пришла ему в голову невеселая мысль. Фрост вскинул винтовку и открыл огонь из окна. Из кузова его поддержали. Через секунду Фрост отбросил винтовку, выхватил гранату, затем другую и метнул их в солдат.

Грузовик отбросил в сторону полосатые деревянные барьеры, разнес в куски металлическое ограждение и выскочил за пределы города. Хэнк показал водителю, чтобы тот гнал как можно быстрее. Затем он выкарабкался через открытое окно и перебрался через кабину в кузов. Там он опустился на пол, едва сдерживая навернувшиеся на глаза слезы. Из шестидесяти человек, находившихся первоначально в трех грузовиках, уцелело двенадцать, три или четыре из них были тяжело ранены. Тут же лежали тела погибших бойцов. Две другие машины с патриотами остались лишь в памяти. Хэнк хотел хоть жестами как-то выразить те чувства, которые его обуревали, желая обнять всех оставшихся в живых, но лишь обессиленно опустил руки.

Пит Кертис был здесь. Капитан нагнулся и заметил посиневшие губы своего товарища, он едва дышал и жизнь уже уходила из обессиленного тела. Фрост поднял одеяло и увидел смертельную рану — весь левый бок Пита был раздроблен, и потеря крови казалась невосполнимой. Он склонился еще ниже и прошептал:

— Пит, ты слышишь меня?

Фрост уже не ожидал услышать ответ, но губы Кертиса все же шевельнулись, и он припал к ним ухом.

— Убей Кубинду… Мы ведь договорились…

Послышался хрип.

Хэнк взглянул в глаза Пита и ладонью закрыл их.

— Хорошо, я сделаю это. Мы ведь договорились, — повторил он и прикрыл одеялом лицо погибшего друга.

Глава шестнадцатая

После смерти Кертиса все события завертелись, словно при ускоренной перемотке киноленты. Фрост вытащил из рюкзака электронный детонатор и убедился, что он работает. Когда их стали догонять машины с солдатами Чапмана, Фрост стал нажимать кнопки и по обе стороны дороги взметнулись взрывы мин, которые он заложил за несколько дней до этого. Одному бронетранспортеру удалось прорваться, но его остановил огонь оставшихся в живых повстанцев и точное попадание нескольких метко брошенных ручных гранат.

Через несколько миль их догнал вертолет, выгрузивший раненых и возвратившийся для поддержки своих в бою, но ему осталось лишь забрать с грузовика всех уцелевших, а также тела погибших повстанцев. Спустя некоторое время вертолет приземлился в лагере. На полночь запланировали совещание с участием генерала и старших офицеров повстанческой армии. Фрост просил, чтобы ему передали командование оставшимися силами всего на двенадцать часов, но Крэн не соглашался. В девять вечера Хэнк заснул, положив голову на колени Бесс и попросив ее разбудить его без десяти двенадцать.

Совещание проходило все в том же старом доме. В половине первого, когда Фрост заканчивал свой доклад, послышался гул разогреваемых вертолетных двигателей. Бесс была здесь же.

Капитан окинул взглядом офицеров, сидящих за столом в свете голой электрической лампочки, и стал подводить итог:

— Остается две вещи: первая — мне придется срочно вылететь за Кубиндой в Киншасу. Я уже получил разрешение ЦРУ на его обезвреживание. Попрошу Крэна тем временем получить сведения о том, куда исчез Чапман. Думаю, он в Швейцарии. Там тоже мои друзья поищут его. После того, как мы их казним, постараемся вернуть украденное золото или хотя бы то, что от него осталось. Вот и все, что я хотел сказать. Если бы я руководил повстанцами, то завтра же атаковал бы столицу. К тому времени наемники уберутся оттуда, а коммунисты еще не успеют прийти. Так бы я поступил на вашем месте.

Фрост поднялся и вышел из комнаты. Бесс побежала следом и догнала его только на ступеньках крыльца.

— Где я тебя смогу найти, когда ты выполнишь задание в Киншасе? Может, в аэропорту? Ты просто так от меня не отделаешься.

— А я и не против. Тебе никогда не приходилось писать некрологи? Вдруг понадобится…

Девушка уткнулась лицом в грудь Хэнка, и он почувствовал, как она всхлипывает.

— Ну-ну, я же пошутил, — добавил он.

— Я плачу не из-за этого. У меня такое чувство, будто все кончилось, и я тебя потеряю. Скажи, что это не так.

— Если бы я был в этом уверен, у нас не было бы никаких проблем, — ответил Фрост, поцеловал Бесс и, подхватив рюкзак, побежал в темноту, к ожидающему его вертолету.

Глава семнадцатая

Кубинда сидел между двумя телохранителями, вооруженными автоматами, еще два охранника пристроились на откидных сиденьях “кадиллака”, а еще один сидел рядом с водителем. Значит, в машине вместе с шофером находилось шесть телохранителей диктатора. Фрост выяснил это после многочисленных наблюдений за машиной Кубинды. Сам “кадиллак” был бронирован и мог выдержать даже попадание мелкокалиберных снарядов. Охранник, сидящий рядом с водителем, управлял сложной электронной системой слежения, способной ставить сильные помехи в случае радиолокационного наведения на него реактивного снаряда.

Именно на то, что машина была напичкана сложной электроникой, и рассчитывал капитан. Диктатор чересчур полагался на всякие штучки, забыв об обыкновенной физической силе.

Информацию о том, где находится Кубинда, Фрост довольно легко получил от офицера ЦРУ, который сам планировал обезвредить его несколько месяцев назад. Этот же человек предоставил Хэнку необходимое оборудование. А когда тот рассказал ему о смерти Пита Кертиса, согласился непосредственно участвовать в операции.

— Черт с ним, — решился цэрэушник, — может, в Вашингтоне и не узнают, кто привел приговор в исполнение…

Фрост оторвался от окуляра скрытой камеры, при помощи которой он вел наблюдение за “кадиллаком”. Закурив, он выглянул из окна на улицу. Когда-то Киншаса называлась Леопольдвиллем, это было еще до объявления независимости Конго. Фроста всегда удивлял какой-то европейский вид этого города, что теперь, что раньше.

— Не хочешь подняться на крышу, приятель? — спросил его напарник.

Капитан кивнул и проследовал за рыжим техасцем в ковбойских сапожках по темному коридору и служебной лестнице на крышу. Там сидел еще один помощник. Было девять часов утра, но солнце палило немилосердно, и крыша раскалилась, как сковородка. Щурясь от бликов, которые отбрасывал его белый костюм, капитан подошел к краю и заглянул в установленную там стереотрубу. “Кадиллак” Кубинды находился в нескольких кварталах и ехал по улице, приближаясь прямо к ним, как будто водитель был их союзником.

Диктатор удрал из Нугумбве через три дня после того, как Фрост и Кертис раскрыли его и Чапмана грязный секрет. В Киншасе он тоже находился три дня и в аэропорту стоял частный реактивный самолет, готовый доставить Кубинду, в соответствии с планом полета — в Испанию, а в соответствии с разведданными ЦРУ — в Цюрих. Личные телохранители работали с ним три года, с самого его прихода к власти. У диктатора было два совершенно одинаковых лимузина, один из которых остался в Буванди, а второй постоянно находился в Киншасе, так как диктатор очень часто приезжал в столицу этого соседнего государства.

Фрост просмотрел фотографии Кубинды, снятые скрытой камерой, но не смог найти ничего примечательного в чертах его лица. Жил он праздно — об этом свидетельствовали толстые щеки, двойной подбородок, полузакрытые веки, но каким-то образом жестокость и садизм, присущие ему, все же проглядывали в глазах. “Ничего, скоро отмучаемся — и ты, и я”, — подумал Фрост, еще раз заглянул в окуляр и повернулся к своим помощникам.

— Ну все, пора. Запускаем.

Те открыли три черных чемоданчика, приготовленных заранее, и вынули из них три одинаковых радиоуправляемых авиамодели. Капитан быстро их проверил, микродетонаторы были на месте, управление работало. Он снова прильнул к стереотрубе. Лимузин находился уже в квартале от них. Они втроем одновременно запустили самолеты и маленькие летательные аппараты, зажужжав, взмыли в воздух.

Необходимость в оптических приборах отпала — “кадиллак” уже можно было хорошо рассмотреть невооруженным глазом. Техасец передвинул рычажок и его самолет спикировал на машину с диктатором. Черный автомобиль шарахнулся в сторону, едва не сбив фонарный столб. В этот момент сама модель завиляла и чуть не свалилась на землю.

— Ставят радиопомехи! — крикнул цэрэушник. Два оставшихся самолетика кружили вверху и капитан представил, как оператор рядом с водителем лихорадочно включает глушилку, чтобы сбить радиоуправляемую модель с цели.

— Все, я побежал. Держи, — Хэнк передал техасцу, чьим хобби было авиамоделирование, свое дистанционное управление и поспешил вниз по лестнице к лифту. Спустившись на первый этаж, он выбежал через служебный ход на улицу и подскочил к синему седану, принадлежащему еще одному члену их группы, сотруднику Компании. Тот уже ожидал его у машины и, быстро открыв багажник, извлек противотанковую базуку и перебросил ее капитану. После этого он бросился за руль и автомобиль, визжа колесами и оставляя резину на асфальте, рванулся с места.

Фрост отбежал в заранее присмотренное укромное место в конце парка, выходящего на улицу, и вскинул на плечо реактивный гранатомет калибра три с половиной дюйма. Рассерженное шмелиное жужжание самолетов приближалось с каждой секундой. Эти модели служили лишь средством отвлечения, чтобы направить “кадиллак” Кубинды именно сюда, где его и ждали. Осторожно выглянув, Хэнк увидел, что лимузин летит прямо на него, как и было задумано. Он сделал из укрытия два шага вперед, тщательно прицелился и нажал на кнопку электрического спуска. Раздался оглушительный хлопок, правое плечо отбросило назад, ракета молнией вылетела из трубы и ударила прямо в радиатор. Фрост отбросил гранатомет, и подбежавший помощник передал ему винтовку. Они стали подкрадываться к горящему автомобилю, только передняя часть которого была уничтожена.

— Да, крепкие машины выпускает наша промышленность, — сострил Хэнк.

Двери заклинило, а через тонированное стекло не было видно, что творится внутри. Помощник достал небольшой брикет пластической взрывчатки и прикрепил ее к двери. Они отбежали в сторону и при помощи маленького детонатора привели устройство в действие. Взрывом дверь оторвало напрочь. Когда рассеялся дым, они приблизились и стали вдвоем поливать огнем салон лимузина. Фрост вогнал очередь в грудь Кубинды, и того отбросило на противоположную дверь. Он продолжал стрелять, пока тело диктатора не превратилось в кучу кровавого мяса, прикрытого кусками одежды. Потом Хэнк и его помощник устремились к поджидающей их машине. Заскочив внутрь, Фрост оглянулся — три самолета одновременно спикировали на разбитый “кадиллак” и разом врезались в него. Три взрыва слились в один, и лимузин превратился в огненный шар.

Машина с визгом обогнула дом и притормозила на углу. Передняя дверка распахнулась и на сиденье упал техасец. Автомобиль устремился дальше. Американец широко улыбнулся и достал сигарету. Прикурив от протянутой Хэнком зажигалки, он захохотал и крикнул с противным южным акцентом:

— Одно дело сделано! Вот какие мы молодцы!

Фрост усмехнулся в ответ.

— Это уж точно. Работу надо или доводить до ума, или вообще за нее не браться.

Глава восемнадцатая

Фрост увидел, идя по залу аэропорта, ожидающую его Бесс и поправил галстук. Чувствовал он себя полным идиотом и знал, что выглядит подозрительно в своем белоснежном тропическом костюме здесь, в Цюрихе. В Швейцарии стояла зима, и Хэнк понимал, что замерзнет до смерти, как только выйдет наружу. Он с трудом пробирался к девушке сквозь толпу прилетевших и убывающих пассажиров, в шуме объявлений о посадке самолетов на французском, немецком и английском языках.

— Я слышала, что твое посещение доктора было успешным, — произнесла Бесс, когда он обнял ее и поцеловал.

Фрост сделал шаг назад и внимательно посмотрел на нее.

— Ты очень хорошо выглядишь, девочка моя, — улыбнулся он.

На ней было замшевое пальто с меховым воротником и сапоги на высоких каблуках.

— Расстегни пальто на секунду, — попросил он. Бесс недоуменно посмотрела на него, но расстегнула пальто и повернулась кругом, не замечая окружающих, как будто демонстрируя одежду в салоне мод. Под пальто было темно-коричневое облегающее платье.

— Нравится? — спросила она с сияющим лицом.

— Да, — Хэнк привлек ее к себе и добавил, — но мне больше нравится то, что под одеждой…

Девушка вела “мерседес” медленно, выбираясь из перегруженного транспортом аэропорта, а Фрост рассказывал ей об операции по устранению диктатора Кубинды, опустив некоторые натуралистические подробности.

— Ты знаешь, — Бесс ударила по тормозам, чтобы не врезаться в грузовик, резко остановившийся перед ними, — похоже, что теперь я буду не обычным репортером, а журналистом, имеющим тесные контакты с ЦРУ и выполняющим его задания. Наверное, Компания тебя уже информировала, где находится полковник Чапман. С ним случится то же самое, что и с Кубиндой?

Фрост откинулся на спинку сиденья.

— Да, только это будет моим более личным делом.

— А что потом? После того, как ты вылечишь спину?

— Если хочешь, можем поехать куда-нибудь вместе. Бесс взглянула на него и ничего не ответила. Теперь у нее была короткая стрижка и, с умелым макияжем и красивыми сережками, она словно сошла с журнала мод.

— Хэнк, чем все это закончится?

— Мне больше нечего предложить, — отвернулся он к окну. — Зачем тебе связывать судьбу с одноглазым, который умеет только убивать? Я не хочу делать тебя вдовой. Знаешь, кто чаще всего погибает среди наемников? Те ребята, у которых дома остались жена и дети. Они думают только о том, чтобы выжить, а получается все наоборот.

— Не надо мне рассказывать все эти сказки, я читала их в учебниках по психологии.

Фрост посмотрел на Бесс, и их глаза встретились.

— Я не могу тебе ничего обещать. Пусть все идет своим чередом, а там посмотрим.

— Какие мы крутые и неприступные! Ты же знаешь, что я пойду за тобой куда угодно или буду ждать тебя там, где ты этого хочешь. Я все-таки верю, что тебе когда-нибудь надоест эта игра в солдатики, в которой убивают по-настоящему, и захочется обыкновенной жизни.

— Я уже пробовал это. Что значит — обыкновенная жизнь? Это когда люди перед смертью понимают, что они и не жили? Когда за страшные преступления просто грозят пальчиком? Когда вечером нельзя выйти на улицу без страха потерять те несчастные несколько долларов, которые остались после выплаты налогов? Нет, дорогая моя. Если ты называешь это обыкновенной жизнью, то лучше буду продолжать играть в солдатиков.

Когда они расстались немного позже, Фрост не был уверен, будет ли она ждать его после выполнения задания в гостинице, как они предварительно договорились. Он надеялся на это, но шансы от надежды не увеличивались.

ЦРУ стало оказывать ему помощь по розыску Чапмана сразу же, как только он занялся устранением Кубинды, за что Хэнку было обещано двадцать тысяч долларов.

Капитан взял такси и приехал по указанному ему адресу в старую часть города. Там его ждали трое. Он перебросился с ними паролем, и все принялись за работу. Двое были агентами Компании, а третий — техническим специалистом, специально прилетевшим из Лэнгли.

Операция по обезвреживанию полковника была назначена на четыре часа, два его телохранителя тоже были приговорены. А к трем часам Фрост превратился в блондина — светлую краску, как объяснил ему специалист, можно будет впоследствии смыть обыкновенным шампунем. На его лицо был профессионально наложен театральный грим. Усы пришлось сбрить, а на их место приклеили другие — пушистые и светлые, под цвет волос. Подкладки под одеждой и специально скроенный костюм визуально уменьшали его рост на пару дюймов и обманчиво прибавляли фунтов тридцать веса. Вместо браунинга пришлось взять автоматический пистолет со встроенным глушителем.

Этот пистолет вместе с двумя запасными обоймами капитан вставил в особую матерчатую кобуру, которую после операции можно будет просто выбросить и сжечь. Из холодного оружия у него теперь был тяжелый длинный нож с лезвием длиной в добрых восемь дюймов. Он крепился при помощи липкой ленты к внутренней стороне правого предплечья. Сверху одевался плащ со специальной прорезью на рукаве, чтобы быстро добраться до оружия. Последним штрихом в перевоплощении капитана были солнечные очки.

Фрост сел в “фольксваген”, машина тронулась с места, и он в последний раз проверил пистолет. На конце каждой пули в патроне была нанесена яркая метка, указывающая, что внутри находится порошкообразный аммонит. Хэнк опустил пистолет в кобуру и закурил последнюю сигарету перед операцией, мысленно проигрывая ее во всех деталях.

Последние пять дней ровно в четыре часа Чапман выходил из здания финансового треста в Цюрихе. Следующий рядом телохранитель нес кейс, который, судя по всему, был довольно тяжелым. Второй охранник не вынимал руку из кармана — видимо, держал ее на пистолете.

“Фольксваген” притормозил на углу и Фрост неуклюже выбрался из него, стараясь не сгибать правую руку, к которой был примотан кинжал. Он вежливо помахал водителю, тот улыбнулся в ответ и поехал дальше.

Он взглянул на часы — три пятьдесят девять — и зашагал к широкой лестнице, поднимающейся ко входу в трест. Наверху показался Чапман с двумя телохранителями. Хэнк неодобрительно ухмыльнулся. Полковник нарушил одно из главных правил — если хочешь остаться в живых, никогда не будь пунктуальным и меняй свой распорядок дня.

Честно говоря, капитан даже не ожидал так легко выйти на полковника. Он почувствовал, как вспотели ладони под тесными лайковыми перчатками, и зашагал вверх по лестнице. Поравнявшись с полковником, он едва сдержался, чтобы не броситься на него и задушить голыми руками. Когда тот прошел мимо и рядом оказался идущий сзади охранник с рукой в кармане, Фрост поднял правую ладонь, как будто поправляя плащ, в мгновение ока выхватил из прорези в рукаве нож и всадил его по самую рукоятку в правую почку телохранителя. Выдернув лезвие, он быстро сунул его в карман, сделал несколько шагов вперед, как ни в чем не бывало, и только тогда обернулся с пистолетом в руке. Перед ним лежал распластанный на ступеньках, истекающий кровью охранник.

Чапман и второй телохранитель с чемоданчиком оглядывались по сторонам, ничего не успев понять. Капитан вскинул пистолет, раздался лишь хлопок капсюля и щелканье затворной рамы, а звук самого выстрела ушел в глушитель. Первая пуля попала охраннику в шею, вторая — прямо в открытый рот и он рухнул, как подкошенный.

Полковник стал лихорадочно расстегивать пальто. Фрост сбежал по ступенькам ниже, чтобы не промахнуться, и услышал крики прохожих. Он увидел, как Чапман выхватывает дрожащими руками свой инкрустированный браунинг и усмехнулся — тот так никогда и не научится быстро с ним управляться. Он выстрелил ему в локоть, потом — в колено и Чапман закричал от боли.

Хэнк сдернул защитные очки и подбежал к извивающемуся на ступеньках полковнику. Браунинг валялся в нескольких шагах. Изо рта Чапмана текла кровь — он разбил губы, когда упал на лестницу. Обеими руками, даже простреленной, он держался за колено.

— Неужели больно, полковник? — сочувствующе спросил Фрост и показал на свой выбитый левый глаз. — Помнишь меня?

Тот дернулся и пополз к пистолету. Когда Чапман подхватил оружие и стал поворачиваться, капитан громко сказал:

— Ты расстрелял сто пятьдесят моих товарищей, думал, что и я погиб? Подыхай сам!

И он в упор выстрелил ему в грудь. Тот упал головой вниз. Хэнк подошел к нему, опустился на одно колено и, приставив ствол к затылку, хладнокровно нажал несколько раз на спусковой крючок.

Вокруг начали собираться люди. Фрост поднял валяющийся рядом кейс и побежал вниз по лестнице. Зеваки в страхе кинулись от него прочь.

Глава девятнадцатая

— Не могу сказать, что как блондин ты мне нравишься больше, — заявила Бесс, когда Хэнк постучался в ее гостиничный номер. Он закрыл за собой дверь на замок, положил чемоданчик на журнальный столик и открыл его. Внутри находились — он быстро сосчитал — пятьдесят слитков золота, каждый весом в один фунт. “Вот и миллион в кармане, а счастья все нет”, — пришло ему на ум.

Он снял солнечные очки и прошел в ванную, где отклеил накладные усы и смыл грим, но оставил светлые волосы.

— Зато я богат, — с опозданием ответил он на колкое замечание, — по крайней мере, на день или два.

— А сколько здесь твоих денег? — спросила Бесс, устраиваясь поудобнее в кресле у столика и расчесывая волосы. Из одежды на ней был лишь белоснежный кружевной пеньюар.

— Двадцать тысяч за устранение Кубинды, и еще тысяч шесть-семь — долг Чапмана.

Девушка поднялась, прикурила ему сигарету и села на край кровати.

— А сколько всего ты потратил, чтобы добраться до Конго и проникнуть в Нугумбве?

Хэнк взглянул на нее, снял пиджак и положил браунинг на столик рядом с ее расческой.

— Около пяти тысяч.

— Значит, у тебя остается двадцать две тысячи чистыми. Да, придется еще заплатить за лечение спины. Капитан затушил окурок сигареты.

— Ты бы лучше замолчала и ложилась на свою собственную спину.

Элизабет захохотала. Смеялась она долго, неудержимо, до слез.

— В чем дело? — подозрительно осведомился Фрост.

— Ты… Ты… — еле выдавила Бесс, трясясь от смеха, — ты, учителишка несчастный. Филолог паршивый! Прелесть!

— При чем здесь моя педагогическая карьера и филологическое образование? А?

— Старик Шекспир… “Ромео и Джульетта”!

— А-а-а-а!..

— “…А подрастешь — на спинку будешь падать…” Какое это действие, кстати?

— Не помню, — чистосердечно признался Фрост. — Одно из первых.

— Он не помнит! — грозно произнесла Элизабет. — Остатки былой культуры корова языком слизала…

— Чуток есть, — вздохнул Фрост, расстегивая пуговицы. Он разделся и лег рядом с ней, о чем-то задумавшись.

— Спасибо за то, что дождалась меня, девочка, — прошептал Фрост.

Он повернулся к девушке, привлекая ее к себе, и услышал, как она чуть слышно произносит одно и то же слово — Бесс неустанно повторяла его имя.