Но не зря Вероника была мастером боевых искусств. Неуловимым движением она ушла с линии выстрела, ее нога ударила по колену террориста. Тот потерял равновесие, и очередь не состоялась, а в следующий миг короткий сильный удар по горлу совершенно вывел его из строя.
      В руках Фроста уже был подобранный с пола автомат Он огляделся. Признаки жизни подавал лишь один бандит - тот, которого он ударил коленом в пах, первый из пострадавших. Капитан подскочил к нему и без лишних слов нанес удар каблуком с кисок, Фигура в маске растянулась на полу.
      - Надеюсь, у него нет подружки, - сказал Фрост.
      - А ты уверен, что это мужчина? - спросила Вероника.
      Она уже стояла рядом, тяжело дыша.
      - Конечно. Когда ты видела такую задницу у женщины? - ответил Фрост с усмешкой.
      Он взял еще один автомат и протянул девушке.
      - Возьми и постой у двери. Если кто-нибудь появится, открывай огонь. Я сейчас освобожусь.
      Он услышал, как каблуки Вероники застучали по полу, и наклонился над ближайшим из неподвижных тел. Методично, тщательно, Фрост снимал маску, обыскивал очередного террориста, отбирал оружие, боеприпасы, все, что могло ему пригодиться, и переходил к следующему.
      Лишь двое из шестерых были еще живы - мужчина и женщина. Фрост подумал, что женщина вряд ли долго протянет - Вероника сломала ей шею, но парень должен выкарабкаться. Это был тот самый, которого он ударил в пах, а потом по голове.
      "Выжить-то он выживет, - подумал капитан, - но вот о любви ему придется забыть".
      Он вывернул руки мужчины за спину и связал их ремнем, потом засунул кляп ему в рот. Фрост не хотел, чтобы тот очнулся и поднял тревогу. Особой жалости к нему он почему-то не испытывал.
      Про себя капитан отметил, что все эти террористы были очень молоды, почти дети, но раз уж эти дети посчитали себя в праве распоряжаться жизнями других людей, то должны были отвечать за свои поступки. Таков закон. Рано или поздно расплата придет.
      Рассовав за пояс и по карманам пистолеты, ножи и патроны, Фрост взял еще четыре "Стена" и двинулся к двери.
      - Никого не было, - сказала ему Вероника, когда он подошел ближе. В ее голосе звучало удивление.
      - А я и не ожидал, что кто-то придет, - ответил Фрост. - Посмотри, во дворе стоят только три машины. А было пять, когда нас привезли. Думаю, они отказались от мысли вытянуть из нас информацию и просто решили нас убить. Вот потому я и начал действовать.
      Фрост свалил автоматы на пол, потом пошарил в кармане и нашел маленький "Деринджер".
      - Надо будет купить себе такую штучку, - сказал он с улыбкой. - сработал отлично.
      - Так что, мы здесь одни? - спросила Вероника.
      - Похоже на то.
      - А почему они решили нас убить?
      - Возможно, кому-то из них в голову пришла та же мысль, что и мне ранее что все это одна сплошная мистификация. Ладно, давай-ка выведем из строя то оружие и те машины, которые нам не нужны, и двинем прямо на Стамбул.
      - А что в Стамбуле?
      - О, много всяких достопримечательностей. Мечеть Святой Софии, например. Или...
      - Хэнк, - резко перебила его девушка. - Я спрашиваю - что ты будешь делать в Стамбуле?
      - Помнишь, Карама сказал, что эти парни искалечили журналиста, который симпатизировал правым. Так вот, по-моему, это единственный вариант, оставшийся у нас. Он должен что-то знать о своих друзьях.
      - Но он наверняка находится в больнице. Под охраной! Как ты себе это представляешь, Хэнк?
      - Пока очень смутно. Но у нас нет выбора. Фрост улыбнулся, и не возвращаясь более к дискуссии, приступил к осмотру и выведению из строя оружия террористов. Себе он оставил только любимую модель - браунинг калибра девять миллиметров, а остальные пушки - "Беретту", "Вальтер" и кольт армейского образца - разобрал на части, которые и разбросал по окрестным кустам.
      Позаимствовал он и несколько обойм к браунингу, а остальной боезапас закопал под каким-то деревом.
      - Невозможно удержать все, - философски заметил он Веронике.
      Глава шестнадцатая
      - Если именно его выбрали, чтобы показать Дашефику серьезность своих намерений, - сказал Фрост, - значит, парень должен что-то знать. По крайней мере, я надеюсь на это. Ну, приехали. Вперед, крошка.
      Он остановил машину, и девушка первой выскочила из нее. Теперь оба они были одеты в черные костюмы в стиле ниндзя, снятые с террористов. Две черные тени бесшумно двинулись по аллее небольшого парка, который окружал больницу, где находился раненый турецкий журналист.
      - Внимание, - шепнул капитан. - Подходящий объект.
      Впереди них шла молодая медсестра в белом переднике и белом чепце. Вероника не задавала больше вопросов. Она молнией пронеслась по аллее и в следующий миг медсестра была уже в ее руках; тело девушки обмякло и голова упала на грудь - француженка применила какой-то хитрый прием, который не угрожал здоровью жертвы, но временно полностью отключил ее.
      - Помоги мне, - позвала Вероника. - Надо отнести ее в машину.
      - Сейчас.
      Фрост подошел ближе, подхватил безжизненное тело и поволок его к оставленному в начале аллеи автомобилю.
      - Не слышу слов благодарности, - сказала девушка. - Ты хоть знаешь, как это непросто - нейтрализовать человека так, чтобы он совершенно не пострадал, но при этом и не мешал другим?
      - Догадываюсь, - буркнул Фрост. - Ладно, потом я куплю тебе медаль, а пока раздевай ее, быстро.
      Он отошел в сторону и закурил сигарету. Капитан не сомневался, что Вероника все сделает как надо - переоденется в униформу медсестры, а ее саму облачит в черный костюм ниндзя и свяжет так, чтобы бедняжка - когда придет v, себя - смогла через некоторое время освободиться без посторонней помощи. Даст Бог, она никогда не узнает, что случилось с ее белым халатом и накрахмаленным чепцом.
      Выбросив окурок, Фрост нетерпеливо подошел к машине и заглянул в окно.
      - Ну что? Чего ты копаешься?
      - Эта девчонка гораздо крупнее меня, - послышался шепот Вероники. - Я никак не могу...
      - Возьми ее белье и затолкай себе в бюстгальтер, - прошипел Фрост. Шевелись, родная, у нас нет времени.
      - Тебе хорошо говорить, - обиделась француженка. - А я...
      - Перестань. Надо потерпеть.
      - А ты бы сам попробовал поносить бюстгальтер на четыре размера больше твоей груди.
      - Мне жаль тебя до слез, - сказал капитан. - Но у нас нет другого выхода. Тебе стоило раньше подумать об операции по увеличению груди. Знаешь, как у кинозвезд?
      - Пошел в задницу, - со злостью ответила Вероника.
      Фрост решил, что это излишне, и закурил другую сигарету. Через минуту раздался голос девушки:
      - Хэнк?
      Он повернулся и увидел, как Вероника выбирается из машины. Вся в белом, с чепцом на голове.
      - Ты выглядишь, как настоящая медсестра, - сказал он с улыбкой, подошел ближе и поцеловал ее в щеку. - Никогда не думала о том, чтобы сменить профессию?
      - Перестань. Я еле затолкала волосы под этот чертов колпак.
      - Смотрится отлично, - заверил ее Фрост. - Ты ее связала?
      - Естественно. И что теперь?
      - А теперь ты вполне можешь пройти в больницу, по крайней мере - войти внутрь. Но нам надо протащить туда и меня. Вот что я придумал - Ты сейчас немного подразукрасишь мою физиономию, используя свое знание боевых искусств, чтобы я походил на жертву дорожного происшествия или разбойного нападения. Этого должно быть много в большом городе. Таким образом, ты сможешь провести меня и больницу в качестве пациента. По крайней мере, на первое время это должно сработать.
      - Но если...
      - Никаких если. Мы не можем ждать. И не думай, что мне очень приятно получить но морде, даже от тебя. Однако я иду на это в интересах дела. Ведь все равно ничего лучше ты не придумаешь.
      - А почему бы нам не угнать "Скорую помощь"? Тогда я бы забинтовала тебе лицо, и нас пропустили бы сразу в отделение травматологии.
      Фрост покачал головой.
      - Нет, милая. Во-первых, любой мало-мальски опытный охранник сразу возымеет подозрения, увидев человека, чье лицо скрыто бинтами. Во-вторых, в этом случае нам потребовался бы третий сообщник - водитель "Скорой помощи". И, наконец, не забывай, что такие машины, как правило, имеют радиосвязь, и если мы ею не воспользуемся, то нас сразу возьмут на мушку, а я не хочу затевать перестрелку и не хочу никого убивать. Поэтому придется принять мой план.
      - Но я не могу ударить тебя!
      - И все же постарайся. Или ты предлагаешь мне обзывать тебя нехорошими словами до тех пор, пока ты не выйдешь из себя и не треснешь меня по физиономии? Но это опять время.
      - Нет, Хэнк...
      - Поторопись, крошка. Медсестра скоро придет в себя, а тогда у нас появятся дополнительные проблемы. И помни - осталось всего тридцать часов до обещанного теракта. Давай, я все прощу.
      - О, Боже...
      - Бей в лицо. Только постарайся не лишить меня последнего глаза. Ну же!
      - Я не хочу делать тебе больно, Хэнк!
      - Я тоже не хочу, чтобы мне было больно, я же не мазохист. Но у нас нет выбора. Действуй.
      Вероника со слезами на глазах сделала шаг назад. Ее левая рука мелькнула в воздухе, Фрост напряг всю свою волю, чтобы не уклониться и не блокировать удар. Кулак девушки врезался в его челюсть справа...
      - Неплохо, - пробормотал капитан, тряся головой. - Ну, еще разок, смелее.
      Вероника всхлипнула и еще дважды ударила его по лицу. Теперь голова Фроста заболела по-настоящему, но он мужественно терпел. Наконец девушка с плачем припала к его груди. Капитан нежно погладил ее по спине.
      - Молодец. Я знаю, что тебе неприятно, но это было необходимо. Поверь, при определенных обстоятельствах я бы сделал с тобой то же самое. Успокойся.
      - Но твое лицо, - простонала Вероника. - Посмотри на него.
      - К счастью, не могу, - ответил Фрост. - Но я верю, что ты хорошо справилась со своим заданием.
      Затем он оторвал рукав от своей куртки и вывозил ее в пыли, слегка сбрызнул кровью, которая текла из носа. Вот теперь Фрост уж точно выглядел, как жертва какого-то инцидента.
      - Смотришься потрясающе, - сквозь слезы улыбнулась Вероника. - Как будто тебя только что переехал автомобиль.
      - Да? - переспросил капитан, морщась от боли. - А у меня такое впечатление, что это был танк. Ладно, нам пора.
      План у Фроста был элементарный - у него просто не оставалось времени, чтобы придумать нечто посложнее. Если бы он знал внутреннее расположение больницы, расписание смены охранников, имел вообще хоть какую-то информацию, относящуюся к раненому журналисту, то это бы очень помогло, но он ничего такого не знал и - как обычно - вынужден был импровизировать.
      Подумав об этом, Фрост вспомнил майора Караму. Он верил турецкому офицеру, но никак не мог просить того помочь ему проникнуть в больницу. Ведь Карама никогда не согласился бы на то, что капитан намеревался сделать, чтобы заставить журналиста заговорить. А Фросту очень нужно было узнать, где держат Марлен Штауденбрук, и ради этого он был готов на все. Или почти на все.
      Когда они поднимались по ступенькам ко входу в больницу, Фрост заметил первого охранника. Капитан тяжело оперся на Веронику и сделал вид, что с трудом передвигает ноги. Охранник двинулся к ним, говоря что-то по-турецки. Девушка ответила на том же языке.
      Видимо, ее слова убедили стража, ибо тот немедленно подхватил Фроста с другой стороны и помог "раненому" взойти по ступенькам. Он даже проводил их на второй этаж, где - в конце коридора - на стене висела надпись на турецком, английском и французском: "Травматологическое отделение".
      В коридоре Вероника заметила свободное кресло-каталку и указала на нее охраннику, что-то говоря. Турок кивнул, подкатил кресло и помог усадить туда Фроста. После этого они с девушкой обменялись еще парой фраз, улыбками, которые вызвали у капитана невольный приступ ревности, и дружескими кивками.
      Затем охранник удалился, а Вероника взялась за спинку кресла и покатила его по коридору.
      - Ну, что, - услышал Фрост ее шепот, - как это вы говорите: чем быстрее, тем хорошее, да?
      - Чем дальше, тем лучше, - с улыбкой ответил капитан. - Надо будет на досуге заняться с тобой английским.
      Тут показалась какая-то медсестра, и Фросту пришлось срочно прикидываться больным - он свесил голову на грудь и состроил страдальческую гримасу. Вероника что-то сказала по-турецки, женщина улыбнулась и пошла дальше, бросив любопытный взгляд на человека в кресле.
      Несмотря на свое нежелание, француженка сделала хорошую работу - лицо и голова Фроста болели по-настоящему. Он даже начал подумывать, не сломала ли она ему левую скулу.
      Наконец они остановились у какой-то двери в пустом коридоре. Капитан с удивлением посмотрел на девушку.
      - Теперь нам надо узнать... - начал он.
      - Я уже выяснила, где находится журналист, - ответила Вероника.
      - Каким образом?
      - Помнишь того молодого охранника? Я сказала ему, что меня специально прислали из ортопедической клиники, чтобы заняться ногой журналиста Мандефа. И тогда он спросил, знаю ли я, как пойти в отделение интенсивной терапии на четвертом этаже.
      Фрост наклонился и поцеловал ее руку.
      - Ты просто умница, - сказал он с чувством.
      - Бедный мой калека, - вздохнула девушка.
      - Ничего, я уверен, что ты меня поставишь на ноги. Так, значит теперь - на четвертый этаж. Давай-ка сюда мой пистолет и все остальное. Пора за работу.
      Вероника открыла большую черную сумку, которую она тоже позаимствовала у медсестры, оставленной ими в машине. Оттуда она достала браунинг и запасные обоймы.
      Фрост быстро рассовал все это по карманам и да пояс. Потом облегченно вздохнул.
      - Ну, поехали, - сказал он.
      Капитан как ни в чем не бывало поднялся с кресла и двинулся к лестнице. Девушка последовала за ним.
      - Если там тоже будет охрана, - сказал Фрост, - то нам придется как-то решить эту проблему. Мне нужно поговорить с Мандефом так, чтобы никто не помешал.
      - А что ты хочешь с ним сделать?
      - Приставить пистолет к голове и попросить быть со мной откровенным. Что мне еще остается?
      - Ты убьешь его?
      - Нет. Зачем? Я ведь добрая душа, но он-то этого не знает. Надеюсь, что увидев мою одежду, мое лицо, мою повязку и мой браунинг, он подумает, что это не шутки.
      - А если он все еще находится под воздействием наркоза?
      Фрост вздохнул.
      - Тогда придется отменить наше мероприятие. Будить его у меня нет времени. Ну, шевели ногами.
      Они быстро поднимались по лестнице. Лифтом капитан решил не пользоваться, а эскалаторов в турецкой больнице не было. Впрочем, их Фрост тоже не любил. Наконец они преодолели последний пролет, и капитан осторожно выглянул из-за угла. Несколько секунд он обозревал окрестности, а потом повернулся к девушке.
      - Готова?
      - Как всегда. И не забывай - ты мне нравишься.
      - Опять за свое?
      Фрост вышел из-за угла, сделал несколько шагов и осторожно надавил на ручку белой двери, которая и вела в отделение интенсивной терапии, где находился раненый журналист. Дверь поддалась.
      Капитан вошел в нее и посмотрел направо. Никого. Потом повернул голову налево. В этот же момент голову повернул и охранник, который там стоял. Их взгляды встретились. Турок не пошевелился. Фрост обезоруживающе улыбнулся и спросил:
      - Вы, наверное, хотите знать, что я тут делаю?
      Охранник все никак не мог разобраться в ситуации.
      - Понимаете, - продолжал Фрост, - я сейчас объясню. Дело в том...
      Мужчина наконец опомнился и потянулся к пистолету, втекшему в кобуре на поясе. Фрост - схватившись за ручку двери для большей устойчивости - нанес удар ногой. Он пришелся в грудь охраннику, и тот полетел на пол. В следующий миг капитан уже был рядом. Хук с правой на некоторое время вывел турка из строя.
      Фрост оглянулся. Вероника стояла в дверном проеме.
      - Давай оттащим его куда-нибудь, - сказал капитан.
      Они подхватили неподвижное тело и поволокли его на лестничную площадку. Фрост подумал, что в последнее время ему что-то часто приходится посещать больницы и разбираться там с полицейскими разных национальностей. Но такая уж у него работа...
      Он забрал оружие охранника и приковал парня за руку к перилам его собственными наручниками. Затем опять осторожно вернулся в коридор. На сей раз там никого не было.
      Капитан с сожалением констатировал, что терапевтическое отделение в больнице занимает весьма обширную площадь, а потому будет очень трудно отыскать палату, в которой содержался раненый журналист. Тут могла помочь или невероятная удача, или... или надо было просто спросить первую попавшуюся медсестру. Но этого Фрост сделать не мог, не привлекая к себе ненужного внимания, а насчет удачи тоже были серьезные сомнения.
      После некоторого раздумья Фрост выбрал южное крыло здания и решительно направился туда, стараясь не попадаться на глаза медперсоналу. Вероника следовала за ним. За очередным поворотом капитан резко затормозил - впереди был столик, за которым сидели две женщины в белых халатах. Миновать их беспрепятственно - в окровавленной и порванной одежде и с таким лицом - Фрост никак не мог.
      Он наклонился к Веронике и тихо прошептал.
      - Оставь сумку мне и пройди вперед по коридору. В конце нажмешь кнопку вызова медсестры. Будем надеяться, что обе они побегут туда, а мы успеем проскочить.
      Девушка кивнула, отдала ему сумку, и двинулась вперед.
      - Я буду здесь, - Фрост показал пальцем на дверь кладовой перед поворотом.
      Вероника снова кивнула и ускорила шаги.
      Фрост бесшумно скользнул в кладовую, прикрыл за собой дверь и припал глазом к небольшой щели, которую специально оставил для наблюдения. Отсюда ему была видна лишь небольшая часть коридора, но зато он мог все слышать.
      Через пару минут вдруг прожужжал сигнал вызова медсестер, потом послышались голоса и, наконец, стук каблуков по полу. Капитан ждал, не высовываясь. Вот чьи-то шаги зазвучали совсем близко.
      - Хэнк?
      - Я здесь, - с облегчением ответил Фрост и открыл дверь.
      - Можно идти, - шепнула Вероника.
      Почти бегом они проскочили мимо опустевшего столика медсестер и свернули в другой коридор, который вел - судя по всему - в западное крыло больницы. Почти сразу Фрост увидел в дальнем конце коридора двух охранников, которые стояли у двери одной из палат.
      - Кажется, нам повезло, - пробормотал капитан. Действительно, трудно было предположить, что в одно время в одной больнице оказались сразу два пациента, которых следовало охранять. Значит, это была палата Мандефа, раненого журналиста.
      - А что теперь, Хэнк? - спросила Вероника.
      Фрост бросил на нее взгляд, а потом вновь посмотрел на стражников. Он медленно покачал головой.
      - Начинать стрельбу бессмысленно, - сказал он. - Сюда тут же сбежится вся турецкая полиция, и нас в конце концов поймают. Давай сыграем внаглую подойдем к охранникам и по моему сигналу нейтрализуем их. Очень быстро. Тут я на тебя рассчитываю.
      Вероника задумчиво кивнула.
      - Как обычно.
      - Я знал, что ты меня не бросишь в беде, - улыбнулся Фрост. - Ну, а потом мы затащим тела в палату, ты постоишь у двери, а я побеседую с Мандефом. Давай, с Богом.
      Он не спеша двинулся по коридору в направлении охранников, стараясь выглядеть естественно. Вероника шла чуть сзади с видом чем-то озабоченной медсестры. Наверное, подобные перемещения больных и персонала здесь были делом обычным, ибо полицейские отнюдь не казались встревоженными или обеспокоенными.
      Фрост преспокойно миновал первого мужчину, сделал паузу, выжидая, когда с ним поравняется Вероника, и нанес, короткий точный удар по шее второго стражника. Тот без единого возгласа рухнул на пол.
      Подобный же звук падения тела раздался и за спиной капитана. Он быстро оглянулся и увидел, что француженка опять прекрасно справилась со своим заданием.
      Фрост наклонился и за плечи приподнял свою жертву.
      - Возьми мой пистолет, - негромко сказал он Веронике, - и проверь палату.
      Девушка вытащила у него из-за пояса браунинг и осторожно приоткрыла дверь. Секунду она смотрела в щель, а потом повернула голову.
      - Все в порядке, Хэнк.
      Фрост покрепче ухватился за одежду полицейского и поволок тело к двери.
      - Черт, какой он тяжелый, - пробормотал капитан себе под нос.
      Второй, зато, оказался значительно легче, капитан возблагодарил судьбу, и вскоре оба турка благополучно лежали на полу больничной палаты, не подавая признаков жизни. Но Фрост знал, что через некоторое время они придут в себя и здоровье их нисколько не пострадает.
      - Постереги дверь. С той стороны.
      Вероника кивнула и выскользнула из комнаты. Капитан медленно подошел к кровати, на которой лежал какой-то мужчина. Он казался спящим. К его руке была подведена капельница, в носу тоже торчала трубка. Левая нога была полностью прикрыта одеялом и выглядела гораздо более толстой, чем правая.
      Капитан наклонился и взглянул в лицо мужчины. Темные волосы, черные круги под глазами, густые усы, капли пота на лбу. Фрост отошел, вытащил у лежавших без сознания полицейских их пистолеты, проверил оружие на пригодность и вернулся к кровати, держа в каждой руке по "Вальтеру".
      Он осторожно потряс раненого мужчину за плечо. Мандеф слегка пошевелился. Фрост очень надеялся, что журналист знает английский.
      - Мандеф, - позвал он негромко. - Просыпайся. Важное дело. Ну, скорее, Мандеф.
      Веки мужчины шевельнулись и он открыл глаза. Они были карие, с зелеными ободками, и совершенно не соответствовали традиционному образу турка. Но это сейчас не очень интересовало капитана.
      - Мандеф, просыпайся.
      Он снова потряс раненого за плечо, на сей раз более решительно. Не до сантиментов сейчас.
      - Что? - слабо шепнул мужчина. - Вы говорите по-англи...
      - Да, да, - радостно подтвердил Фрост. - По-английски.
      - В чем... дело?
      Слова с трудом протискивались через горло журналиста. Чувствовалось, что он еще очень слаб. Что ж, Фрост знал, что такое выстрел в коленную чашечку и не завидовал этому человеку.
      - Проснись, Мандеф. Надо поговорить.
      - Что... кто вы...
      - Мое имя не имеет значения, - твердо сказал Фрост, - Зато вот это имеет.
      Он поднес оба пистолета к лицу журналиста. Глаза мужчины расширились, а рот чуть приоткрылся.
      - Что вы хотите?
      - Мне нужно только одно. И я задам только один вопрос. Если вы на него не ответите, я приставлю пистолет к вашим глазам и нажму на спуск. И вы умрете. Это понятно?
      Мужчина молча кивнул. Пот теперь стекал струйками по его лицу, он тяжело дышал.
      - Я ищу женщину, - медленно заговорил Фрост, стараясь, чтобы слова звучали отчетливо, - которую зовут Марлен Штауденбрук. Ее похитили люди из организации полковника Дашефика. А их противники - левые террористы из Фронта Освобождения Фашистской Европы - искалечили вас. Так вот, мне нужно знать, где сейчас находится Марлен Штауденбрук. Хочу предупредить: я прошел к вам в эту больницу несмотря на всю охрану и другие препятствия. И я могу сделать это еще раз. Поэтому запомните - если вы меня обманете, дадите ложную информацию, то я вернусь. Обязательно вернусь.
      Тут он солгал во второй раз. Фрост не собирался убивать журналиста, как бы тот себя не повел. Но лишняя угроза не помешает, Фрост просто обязан был ее произнести. Ведь от ответа Мандефа - возможно - зависела судьба Бесс.
      Капитан вздохнул, приставил один из пистолетов к голове раненого и взвел курок.
      - Где Марлен Штауденбрук? - спросил он.
      Прошло несколько секунд. Фрост ждал, но его вдруг насторожило какое-то странное выражение в глазах Мандефа. А в следующий миг губы турка расползлись в улыбке. Злорадной, жестокой, но все же улыбке. Не совсем типичная реакция для человека, которому угрожают смертью.
      - Вы хотите меня убить? - почти весело спросил журналист. - Да, пожалуйста, я не против. Я жду смерти как избавления. Зачем, вы думаете, ко мне приставали охрану? Да чтобы я не покончил с собой! Неужели вы не понимаете, - он жестом указал на свою изувеченную ногу, - что после этого человек уже не хочет жить. Я не собираюсь до конца моих дней оставаться калекой и влачить жалкое существование. Ну, стреляйте же, я вас умоляю! Я ничего вам не скажу, ха-ха-ха! Почему же вы не стреляете?
      Фрост, не мигая, смотрел на бледное, искаженное дикой гримасой лицо Мандефа. Он понял, что все пропало, и отрешенно покачал головой.
      - Боже мой, - прошептали его губы.
      Глава семнадцатая
      Фрост стоял и слушал, как тикают часы. Они висели где-то на стене, он не видел их в полумраке. Он слушал, как тяжело и прерывисто дышит Мандеф. И чувствовал, как его собственный пульс стучит в ушах.
      Бесс... Он должен узнать правду, должен ее найти, если она жива. А Вероника ждет в коридоре, и в любой момент ее могут обнаружить и задержать.
      Внезапно Фрост ощутил, как в нем закипает злость. Злость на себя, на Мандефа, на весь свет. Да, он понимал, что в некоторых ситуациях самоубийство является единственным выходом. Например, если противник неизбежно возьмет тебя в плен и ты знаешь, что впереди ждут ужасные пытки. Тогда, конечно, следует последнюю пулю оставить себе. Но сейчас? Разве сейчас такой случай?
      Фрост положил оба пистолета на кровать и выпрямился, не глядя на Мандефа.
      - Моя спина была так повреждена однажды, - сказал он тихо, - что я уже думал - мне никогда не встать. Но я начал ходить и хожу сейчас.
      Он помолчал немного, а потом чуть сдвинул черную повязку и взглянул на лежащего на кровати человека.
      - Меня часто спрашивают, как я лишился глаза. И когда я вспоминаю об этом, то мне хочется или дико завыть, или зарыться в какую-нибудь нору, где меня никто не сможет найти. Но я не показываю этого - я весело шучу насчет своего увечья. Ну посмотри на себя, Мандеф. Да, наверное, ты будешь хромать; да, тебе еще придется вытерпеть много боли, но ты останешься в живых. Ты выиграл. Я не собирался убивать тебя, это не в моих принципах. Дружки Марлен Штауденбрук подложили бомбу в лондонском универмаге несколько месяцев назад. Женщина, на которой я собирался жениться, была там, когда раздался взрыв. Я считал ее погибшей, но недавно мой друг показал мне кольцо, которое немецкая полиция нашла на теле убитого террориста из Фронта Освобождения Фашистской Европы. Это было то самое кольцо, которое я одел ей на палец на пару минут до взрыва... И черт меня побери, Мандеф, я хочу знать, жива она или нет.
      Фрост уже не владел собой. Он кричал, наклонившись над кроватью и глядя в лицо журналиста.
      - Я должен это знать! Должен!
      Он резко отвернулся и отошел к окну, закрытому темными шторами. Его грудь тяжело вздымалась.
      - Как вас зовут? - слабым голосом спросил турок.
      - Хэнк Фрост, - ответил капитан, не оборачиваясь.
      - Зачем вы рассказали мне об этом?
      - Я подумал, что иногда невредно понять, что у других людей тоже бывают проблемы.
      - Я понимаю, вы любите эту женщину и хотите узнать ее судьбу, но ради этого вам придется спасти коммунистку.
      - Коммунисты, неофашисты, - Фрост пожал плечами. - Какая разница. Все они думают только о своих идиотских убеждениях и готовы взорвать целый мир, чтобы доказать свою правоту. Чужая жизнь для них ничего не значит.
      - А для вас?
      - Я солдат, - ответил Фрост. - Был им и остаюсь. А солдаты никогда...
      - Не убивают без крайней необходимости? - подхватил журналист. - А я в этом сомневаюсь.
      Фрост криво усмехнулся.
      - Да, бывает. Но если мы случайно лишим жизни невинного человека, то это не значит, что мы к этому стремились. Да, их уже не вернуть, как бы нам не хотелось, но мы знаем, что не добивались этого. Возможно, перед Богом мы все одинаковы - я, вы, Марлен Штауденбрук, но мне так не кажется. Должна быть справедливость в этом мире.
      - Вы сражаетесь во имя справедливости? Это шутка?
      - Я сражаюсь во имя того, чтобы люди могли сами делать свой выбор, а не подчинялись чьей-то воле, навязанной им. И это уже не шутка.
      - Да вы идеалист. Как это вы еще не увлеклись террором?
      - Я никогда не считал, что имею право решать судьбы людей, которые не имеют ко мне никакого отношения. У меня были и есть враги. Я дерусь с ними и убиваю их. Я знаю, из-за чего они умирают. Но и они знают это и могут сделать свои выбор. А когда вы взрываете бомбу в переполненном магазине, разве те люди знают, почему их обрекли на смерть.
      - Но ведь есть же...
      - Что? Великая цель, которая оправдывает средства? Вот и вы заговорили, как Марлен Штауденбрук. А я-то думал, что вы стоите по другую сторону баррикады.
      - Но это же не только коммунистический лозунг. Цель...
      - Некоторые цели оправдывают некоторые средства. Но нельзя это возводить в абсолют. Человек, который верит в это, просто болен психически. Если вы считаете, что ради своей цели можете с чистой совестью убивать мирных жителей, вешать священников, взрывать синагоги, поджигать детские сады, то мне больше нечего вам сказать. Наверное, тогда вам и в самом деле лучше покончить с собой.
      Фрост подошел к кровати, взял пистолеты полицейских и протянул их Мандефу рукоятками вперед. Журналист не пошевелился. Капитан бросил оружие на подушку рядом с ним.
      - Ну, берите, стреляйте себе в висок. Ваша душа уже мертва, пусть теперь умрет и тело.
      Фрост повернулся и двинулся к двери. Внезапно он остановился, услышав слабый, прерывистый голос журналиста.
      - В горах, у самой границы, возле города Эдирне... в пяти милях на юго-запад от него... Там стоит старый замок, обнесенный стеной. Он принадлежал деду полковника, Дашефика. Это настоящая крепость. Если Марлен Штауденбрук находится в руках полковника, то он может держать ее только там. Но вы никогда не проникните, внутрь... Это невозможно...
      Фрост повернул голову и посмотрел на бледного человека, который лежал на кровати.
      - Так вы действительно решили покончить с собой?
      - Нет... Думаю, что пока не стоит этого делать. Мандеф слабо улыбнулся и провел рукой по потному лбу.