Глава седьмая

Подполковник Янг окинул взглядом всех офицеров, и мужчин, и женщин, потом сказал:

— Равняйсь! Смирно!

Капитан Брэндон из президентских «Ударных отрядов» сделал несколько шагов вперед. Его рука лежала на кобуре с «Береттой», висевшей у пояса. Вокруг стояли три десятка солдат с автоматами на изготовку. Все они смотрели на подполковника Янга, который формально принял командование заключенными как старший по званию.

Во время стрельбы, связанной с побегом, погибли пять офицеров-мужчин и три женщины. Еще восемь были ранены, двое серьезно.

«Не напрасны ли эти жертвы?» — подумал Янг.

Он от души надеялся, что нет.

Капитан Брэндон прокашлялся и заговорил.

— Прошу внимания. Президент приказал мистеру Таунсу заключить вас под стражу, поскольку опасался чего-то вроде того, что сейчас произошло. Мятежа против власти.

В рядах офицеров послышались глухие голоса, люди зашевелились. Янг сверкнул глазами.

— Отставить! — рявкнул он.

Все стихло.

— Спасибо, подполковник, — продолжал Брэндон. — При нынешних обстоятельствах мне не очень приятно сообщать вам хорошие известия, но я вынужден это сделать.

Итак, для вас подготовлено более подходящее место, где вам будут созданы нормальные условия для проживания, пока ваши личные дела ожидают рассмотрения. Скоро должны подойти машины, которые доставят вас — небольшими группами — к месту назначения.

— Капитан, — произнес Янг, — а какие же обвинения нам предъявляют?

— Различные, подполковник. Но и вам, и всем остальным офицерам будет предоставлен шанс оправдаться. Это я вам гарантирую.

— А как насчет убитых? — спросил подполковник. — Как они смогут оправдаться?

— Должен напомнить вам, что это ваши люди затеяли бучу. Они напали на моих солдат без всякого повода с их стороны, поэтому нам пришлось применять меры самозащиты…

— Да заткнитесь вы…

Брэндон умолк, не зная, что сказать. Янг пристально смотрел на него сузившимися глазами.

— Принимая во внимание то, что случилось, — заговорил наконец капитан, — я не буду заносить в рапорт ваши слова. Понимаю, у всех нас нервы сейчас на взводе. Ладно, продолжу. Вы будете поселены в старых складских помещениях, которые уже подготовлены для этой цели.

Там есть душ, вы будете получать горячую пищу и чистую одежду. Без всяких ограничений, столько, сколько нужно. А рассмотрение дел и консультации с представителями военной адвокатуры начнутся практически немедленно. Есть вопросы?

— А мы, капитан, — спросил Янг, — можем выдвинуть обвинение против вас?

Офицеры снова заволновались.

— Да, вот именно, — послышались голоса.

— Правильно сказано.

— У нас есть свои права.

— Отставить! — снова приказал Янг.

— Да, это ваше право, подполковник, — ответил Брэндон. — Но вы убедитесь, что я лишь выполнял приказ моего начальства. Хорошо, теперь еще такой вопрос. У вас есть альтернатива. Первое: пока не пришли машины, вы добровольно, сами, свяжите друг другу руки за спиной…

— Да пошел ты! — рявкнули шеренги в один голос.

— Отставить! — заорал Брэндон. — Я сказал, добровольно. В этом случае можно будет забрать вас всех. Если же нет, то нам придется перевозить вас небольшими группами и транспортировка займет гораздо больше времени. А результат будет тот же.

Чем дольше вы будете упираться, тем позже получите врачебную помощь, которая ожидает вас на новом месте. Подумайте о своих раненых. Ну так как, подполковник?

Янг оглядел стоявших рядом с ним офицеров. Если сейчас отдать приказ и все бросятся бежать в разные стороны, то, возможно, десять — пятнадцать человек и сумеют добраться до насыпи. Но что находится за ней? А остальных перебьют.

И Брэндон правильно сказал — надо подумать о раненых.

Если Вуду и той девушке-летчице удалось спастись — пусть даже кому-то одному — то не исключено, что им уже идут на помощь. Бессмысленно сейчас рисковать жизнями людей.

— Хорошо, капитан, — глухо ответил Янг, — мы свяжем друг друга. Но прежде я хочу услышать ваше подтверждение, что мы действительно будем отправлены в место, пригодное для жилья, где есть медицинское обслуживание, где соблюдаются санитарные нормы и где можно будет встретиться с адвокатом по нашему желанию.

— Даю вам слово офицера, сэр.

Янг вздохнул и провел языком по губам.

— Несите веревки, — сказал он.

Глава восьмая

Кофе показался ему каким-то горьковатым, и он подумал мимоходом: в чем тут дело? Или это его воображение, или действительно такой напиток? Он поставил чашку, закурил сигарету и посмотрел на Линду Эффингем, сидевшую за столом напротив него.

С близлежащей остановки доносились голоса людей. Они обсуждали самые разнообразные проблемы, от платы за проезд до последних указов президента Маковски, еще более ограничивающих права граждан и дающих властям право задерживать подозреваемых на срок до трех месяцев без предъявления обвинения.

— Ты думаешь не обо мне, — сказала Линда Эффингем и улыбнулась.

Ее глаза, ее прекрасные каштановые волосы — она была действительно красива.

— Нет, не о тебе, — тоже с улыбкой ответил он.

— Джеф, ты хотел мне что-то сказать.

Керни затянулся сигаретой.

— Думаю, ты знаешь что, дорогая.

Появилась официантка, чтобы предложить им еще кофе, но Линда отрицательно покачала головой. Когда официантка отошла к соседнему столику, Джеффри Керни произнес:

— Ты одновременно и права, и нет. Я не хотел тебе говорить, но придется… Я имею в виду то, о чем думал сейчас.

— Ты собираешься бросить меня, — прошептала она, не глядя на него; ее пальцы нервно постукивали по столику.

— Да. Или, вернее, это ты бросишь меня.

— Никогда, — произнесла она напряженным голосом. — Я люблю тебя.

— И я люблю тебя. Вот поэтому тебе и придется держаться от меня подальше.

— Я люблю тебя. И никогда с тобой не расстанусь, — сказала Линда, глядя в окно. — По-моему, мы неплохо работали вместе.

— Мы очень хорошо работали вместе, — ответил Керни, стараясь владеть собой.

Он глотнул кофе. Опять эта горечь.

— Но дело не в этом.

— А в чем?

— Совместная работа или любовь сейчас не в счет. Я не могу подвергать тебя такой опасности. Ты знаешь ситуацию. В стране зреет настоящая революция, а за ней последует самая настоящая война. Со всеми ее прелестями. Мы находимся в самом центре грядущих боевых действий, а я не думаю, что это подходящее место для тебя.

Она взглянула на него и улыбнулось.

— Так ты полагаешь, что я буду в большей безопасности вдали от тебя, Джеф?

— Именно так.

— Значит, я буду в большей безопасности во время войны рядом не с тобой, а с кем-нибудь другим? Среди людей — таких, как моя тетя, например, — которые никогда не держали в руках оружие и понятия не имеют о том, как за себя постоять? И ты считаешь, что они еще смогут защитить меня?

— Черт побери, — процедил Керни. — Ладно. Хорошо. Если ты хочешь играть в те же игры, что и я — быть шпионом, диверсантом, убийцей — добро пожаловать. Сама увидишь, что это такое. Подъем!

Джеффри Керни встал, бросил на стол долларовую бумажку и двинулся к выходу из кафе.

— Черт бы вас всех побрал, — бормотал он себе под нос со злостью, удивляясь, почему не отвесил Линде хорошую оплеуху.

Глава девятая

Он сунул ногу в песок и пошевелил пальцами.

Еще не так давно он сомневался, сможет ли вообще еще когда-нибудь стоять на ногах.

Песок был теплый, он приятно контрастировал с прохладой, пришедшей с вечером. А когда он подошел ближе к полосе прибоя — все еще передвигаясь на костылях — вода тоже показалась ему теплой.

Да, жить хорошо.

Роман Маковски уже окончательно утвердился в качестве диктатора. Многие открыто обвиняли его в убийстве президента — и не без оснований. То есть гражданская война была уже на подходе, антагонизм в обществе достиг точки кипения. Любой мелкий инцидент мог вызвать взрыв. И главное, этот инцидент не нужно было готовить и осуществлять. Все идет своим чередом, не произойдет сегодня, так случится завтра.

Какой-нибудь маньяк из президентских «Ударных отрядов» убьет ребенка или изнасилует женщину, или осквернит церковь, и это будет той самой искрой.

И история повторится, снова появится первый мученик, смерть которого всколыхнет мир.

Только теперь последствия будут совсем другими.

Бог — что? Он на небесах. Вот там пусть и остается и предоставит событиям на земле идти своим чередом. И все будет в порядке.

Дмитрий Борзой усмехнулся.

Он — прихрамывая — двинулся вдоль пляжа, обдумывая в деталях фразы из будущей декларации «Фронта Освобождения Северной Америки». Декларации о прекращении боевых действий.

Глава десятая

Бак «Ягуара», который они угнали, был лишь на четверть заполнен бензином. Горючее закончилось в полдень. Без денег, в таком виде, раненые и наспех перевязанные обрывками нижней юбки рыжеволосой летчицы, они, конечно, никак не могли вот так просто закатить на бензоколонку и сказать с улыбочкой:

— Эй, шеф, залей-ка полный и проверь масло, о'кэй?

Если еще и существовали какие-то станции, где заправщик сначала наполнял резервуар, а лишь потом протягивал руку за деньгами, то они находились где-нибудь в неимоверной глуши, куда еще не добрались террористы из «Фронта Освобождения», падкие на дармовой бензин.

Они бросили машину. Вуд захватил с собой монтировку в качестве хоть какого-то оружия, а рыжеволосая девушка взяла спальный мешок с электроподогревом.

Оставив автомобиль на обочине, они укрылись в лесу, выжидая, когда движение на шоссе станет меньше, и в нужный момент со всей возможной скоростью пересекли четыре полосы хайвея.

Нога Вуда болела так сильно, что временами он едва не терял сознание. Но лейтенант не хотел говорить об этом девушке.

И вообще он чувствовал какую-то неловкость, когда думал о ней. Он даже не спросил ее имя, просто начал называть эту молодую летчицу Рыжиком. И хотя она наверняка была опытным и знающим офицером и даже звание получила раньше, чем он, в глазах Вуда его спутница почему-то все равно выглядела маленькой девочкой.

— Дай-ка я понесу монтировку, Джимми.

— Почему вдруг Джимми?

— Ну просто я увидела тебя в профиль и подумала о Джимми Дюранте.

Девушка слегка покраснела.

— Ну я не знаю твоего имени, а ты назвал меня Рыжиком… и, в общем, когда я была маленькой, то видела несколько фильмов с Джимми Дюранте, а мой отец любил петь его песни…

Она запнулась.

— Ну и у него был нос…

— У каждого есть нос.

— Ну ладно, не обязательно, чтобы это был Джимми, но как-то же мне надо тебя называть.

Они снова взбирались на какую-то возвышенность, направляясь к лесу; нога Вуда вдруг совсем отказала, он начал падать, но девушка придержала его и осторожно опустила на землю.

Острая боль пронзила тело лейтенанта, на лбу выступил холодный пот. Стиснув зубы, он пополз дальше на четвереньках. Девушка помогала ему, тяжело дыша.

— Когда мы переберемся через гребень, — проговорила она с трудом, — я осмотрю твою ногу.

— Ранение навылет, по-моему, — процедил Вуд. — Слушай, Рыжик. Давай я посижу здесь, а ты бери монтировку и спальник…

— И что дальше? Идти в полицию? Или на военную базу? Чтобы меня там арестовали или пристрелили? Глупости. Наш единственный шанс — это найти «Патриотов».

— Что?

Он уставился на нее с недоверием.

— Слушай, «Патриоты» защищают простых американцев, и ты это знаешь. Значит, они против Маковски и его псов из «Ударных отрядов». Ведь так? Я правильно говорю?

— Да, но…

Внезапно где-то в небе затрещал винт вертолета. Вуд схватил девушку за плечо.

— Беги к тем деревьям!

— Заткнись.

Она закинула его руку себе на плечо и помогла встать, а потом то ли повела, то ли потащила вдоль насыпи туда, где плотной стеной высились ровные ряды сосен.

Вуд поднял голову, пытаясь определить, где находится вертолет. Он сразу понял, что это военная машина.

— Черт, они ищут нас, Рыжик.

— Ну этого следовало ожидать.

Вуд взглянул ей в лицо. У нее были очень красивые зеленые глаза. На грязных щеках игриво рассыпались веснушки. А за ее спиной он вдруг увидел оставшийся на земле спальный мешок с электроподогревом. Тот лежал — как назло — блестящей стороной вверх; рядом валялась монтировка.

Солнце светило вовсю, и зеркальная поверхность спальника полыхала в его лучах так, что лишь слепой мог бы это не заметить.

Девушка перехватила взгляд Вуда и резко обернулась.

— Черт! — крикнула она.

Лейтенант пытался удержать ее, но рыжеволосая вырвалась и бросилась назад.

— Нет, Рыжик! — заорал Вуд. — Не надо!

Она уже была рядом со спальным мешком, схватила его. Вертолет завис как раз над ней, тень машины накрыла девушку. Из мегафона загремел голос с металлическим акцентом:

— Стоять и не двигаться! Будем стрелять!

Девушка прижала спальник к себе.

Ее зеленые глаза посмотрели на Вуда.

Он увидел, как ее губы шевельнулись, но слов различить не смог. А потом девушка улыбнулась.

Держа спальник перед собой, она бросилась бежать в сторону от спасительных деревьев, к шоссе. Вертолет летел за ней, большой пропеллер зловеще стрекотал.

— Стой! Будем стрелять! — снова прогремел мегафон.

Вуд с усилием полз по земле, двигаясь к склону, поросшему соснами; его глаза не отрывались от фигуры девушки.

А она была уже возле ограждения у обочины шоссе. Вертолет пошел на вираж.

Лейтенант увидел какой-то блеск, возможно, металла или линзы бинокля. А потом застучал пулемет.

— Рыжик!

Глаза Вуда наполнились слезами, но он не отрываясь смотрел, как тело девушки катится по асфальту, а ее грязная белая блузка постепенно становится красной.

— Рыжик…

Глава одиннадцатая

Осадка была слишком маленькой. Рэйчел, которая сидела рядом с Эшбруком на носу «Руфь II», прочла его мысли.

— Здесь пролив, — сказала она. — Наш рулевой когда-то был контрабандистом, возил наркотики. Это очень сомнительная личность, но он любит деньги. Когда он лишился ноги…

— Не обязательно мне это знать…

— Ему отрезали ее циркулярной пилой, — невозмутимо продолжала Рэйчел, ее слова звучали в унисон звукам, которые издавали волны, накатывавшиеся на борта яхты. — Этот парень больше не мог работать, тем более что он очень обиделся на своих бывших коллег — ведь они бросили его, искалечив предварительно, умирать от потери крови и шока. Как-то он сумел выжить, но с тех пор перестал заниматься наркотиками. А свое дело он знает прекрасно. Здешняя акватория известна ему не хуже, чем собственная ладонь.

— Я вспоминаю, что читал как-то об одном исследовании, — улыбнулся Эшбрук, не отрывая глаз от полоски берега.

Солнце уже садилось, заливая все вокруг багровым светом, густые тени ложились на песок.

— Так вот, выяснилось, что большинство людей не в состоянии отличить рисунок на своей ладони от линий на чьей-нибудь другой.

— Это очень серьезный аргумент, — рассмеялась Рэйчел. — Только представь себе: ты просыпаешься утром и вдруг оказывается, что у тебя вместо своей ладони — чужая.

— Это было бы ужасно.

Эшбрук по-прежнему смотрел на берег.

— Ладно, оставим фантастику, — произнес он. — Кажется, жизнь собирается преподнести нам нечто не менее увлекательное.

Он протянул руку и указал на отмель. Там, среди пальм, ясно просматривались силуэты людей.

— Мы ведь уже не сможем развернуться в этом проливе?

— Да, мы уже не сможем развернуться в этом проливе, — как эхо ответила девушка.

Томас Эшбрук поднял с палубы водонепроницаемый мешок, в котором лежал автомат, и потянул на себя молнию.

— Спустись вниз, — коротко приказал он.

Глава двенадцатая

Охранников в фургоне, где они сидели, не было. Да и зачем они тут? Все равно никто не смог бы убежать, ведь руки заключенных были крепко связаны за спиной при помощи капронового шнура, который обычно используется полицией при крупномасштабных задержаниях во время массовых беспорядков.

Шнур был тонкий и прочный, при малейшей попытке разорвать его он больно впивался в кожу, разрезая ее до крови. Впрочем, некоторые офицеры попробовали все же это сделать, но быстро осознали тщетность своих усилий.

Когда все уже расселись в фургонах, охранники прошлись по рядам с новыми мотками шнура. Теперь они опутывали щиколотки людей, привязывая их друг к другу. Таким образом получилась живая цепочка — никто не мог вырваться из общей кучи.

Снова мужчин отделили от женщин, а также офицеров от рядового и сержантского состава. Впрочем, таких тут было немного. Представители различных родов войск по-прежнему были перемешаны друг с другом — рядом сидели морские пехотинцы, моряки, летчики, пехотные офицеры и люди из береговой охраны.

Фургон, в котором находился подполковник Янг и еще двадцать три человека, долго тащился по какой-то ухабистой дороге, но вот, наконец, остановился.

В течение нескольких минут ничего не происходило.

— Вы думаете, мы уже на месте, сэр? — спросил Янга молодой летчик, с которым подполковник был связан одним шнуром. — Мне уже так надоело просто сидеть.

Янг добродушно улыбнулся.

— Тогда почему ты пошел в авиацию, если не любишь сидеть?

Офицер засмеялся.

Янг кивнул.

— Да, надеюсь, что мы уже приехали.

Словно в ответ на их сомнения и надежды дверь фургона открылась и внутрь ворвался поток свежего ночного воздуха. По спине подполковника пробежали мурашки.

В проеме был виден капитан Брэндон, которого окружали полтора десятка солдат из «Ударных отрядов», все с автоматами в руках.

— Мы решили, — сказал Брэндон, — дать вам и вашим людям возможность немного прогуляться, подполковник. До места назначения еще пара миль. Ну хоть разомнетесь.

— Благодарю, — сухо ответил Янг.

— Не за что, сэр, — улыбнулся капитан.

В фургон влезли двое охранников без оружия. С помощью небольших острых кусачек они принялись перерезать шнур, которым были связаны ноги заключенных.

Томас Эшбрук последний раз посмотрел в бинокль. Люди, которые находились на берегу под пальмами — а они не делали не малейших попыток скрыть свое присутствие — могли оказаться кем угодно. Контрабандистами, боевиками «Фронта Освобождения», береговой охраной в подчинении шефа президентской Службы безопасности Хобарта Таунса или представителями «Патриотов» из Майами, которыми руководил Гильермо Мартинес.

Эшбрук с недовольной гримасой отдал бинокль рулевому, который некогда промышлял контрабандой наркотиков, а сам спустился вниз.

Рэйчел была в кают-компании. Одной ногой она стояла на полу, а другую уперла ступней в поручень кресла. Девушка уже успела переодеться в розовое пляжное платье с очень широкой юбкой.

Сейчас юбка эта была у нее где-то на бедрах, а занималась Рэйчел тем, что прикрепляла к ноге над коленом кобуру с пистолетом. При звуке шагов Эшбрука она обернулась, улыбнулась ему и продолжила свою работу.

— Без меня на палубу не выходи, — предупредил ее Эшбрук. — Если там враги, они могут открыть огонь в любой момент. Правда, мы еще далековато, чтобы эффективно использовать автоматы и пистолеты, но черт его знает, что там у них может быть.

— Да, Том, — ответила девушка.

Она взяла в руки «Вальтер» и вытащила из него обойму.

Эшбрук прошел по трапу, остановился возле незапертой двери каюты, толкнул ее и вошел внутрь. Все, что ему требовалось, находилось в саквояже под койкой.

Эшбрук вытащил его и поставил на столик. Затем снял штормовку и отбросил ее в сторону. Туда же полетела и кобура, которую он снял с плеча. Вместо нее он достал из саквояжа специальный ремень и закрепил его на теле. Потом вытащил крупнокалиберный обрез и проверил, как тот будет держаться на ремне. Оказалось — отлично. Оружие теперь находилось под правой рукой Эшбрука.

В еще одну кобуру — на поясе — он поместил «смит-и-вессон» тридцать восьмого калибра. К поясу же прицепил и кожаные футлярчики с боезапасом. Затем Эшбрук накинул на себя легкий плащ цвета хаки, спортивного покроя, и убедился, что оружия из-под него не видно, а достать револьвер или обрез можно очень быстро.

После этого он еще закрепил на лодыжке очередную кобуру с небольшим пистолетом, рассовал по карманам еще несколько запасных обойм и внимательно оглядел себя в большом зеркале. Кажется, все в порядке. Он был готов к любым неожиданностям:

Немного огорчения доставил ему лишь вид собственных седых волос. Эшбрук печально покачал головой.

— Ты становишься слишком стар для таких игр, Томми, — сказал он сам себе.

Вуд заметил, что кровь из раны на ноге уже не течет, но он знал, что стоит ему снова шевельнуться, как кровотечение возобновится. Правда, он не собирался сниматься с места до темноты: лес буквально кишел солдатами из президентских «Ударных отрядов»; но вот полиция почему-то до сих пор не появилась.

Логически это можно было объяснить только тем, что «ударники» не собирались афишировать свою деятельность, а значит, она не была законной. Таким образом, если бы Вуду удалось поделиться с кем-нибудь известной ему информацией, это могло бы нанести сильный удар по позиции президента и его приспешников.

Лейтенант сидел на верхушке высокой сосны, куда ему удалось взобраться, размышлял обо всем этом и усилием воли сдерживал себя, чтобы не прыгнуть вниз, на спину ближайшего солдата, из тех, которые сновали по лесу, и не перегрызть ему глотку, чтобы хоть так отомстить за Рыжика.

Закрыв глаза, он мысленно снова увидел ее худенькое тело, окровавленную блузку, густые рыжие волосы — и бездонные зеленые глаза, которые больше уже никогда ничего не увидят.

Глава тринадцатая

Поверх платья Рэйчел одела белый жакет, и, когда она сунула руки в карманы, Эшбрук заметил легкую выпуклость в районе ее левой подмышки.

— У тебя слишком облегающие туалеты, — шепнул он.

Девушка чуть расслабила руки, и выпуклость исчезла.

В моторной лодке вместе с ними были три члена команды и капитан. Все они являлись или агентами «Моссад», как Рэйчел, или израильскими коммандос, как капитан.

Люди, стоявшие на берегу в тени пальм и под прикрытием камней, медленно двинулись к берегу. У них в руках были автоматы, в основном «Узи».

— Мне всегда было интересно, — негромко сказал Эшбрук, — что чувствует израильтянин, когда в него целятся из «Узи»?

Рэйчел пожала плечами.

— Наверное, то же, что американец, в которого целятся из М-16.

Эшбрук усмехнулся.

На дне лодки лежали автоматы «Хеклер и Кох» с достаточным количеством запасных магазинов. Кроме того, все шестеро были вооружены так, как посчитали нужным.

Когда нос лодки коснулся берега, двое моряков выпрыгнули и протащили судно еще немного по песку. Эшбрук протянул руку и помог девушке выбраться из лодки на сушу.

Пляж смотрелся, как картинка из рекламного проспекта — желтый песок, голубая вода, зеленые пальмы. Плюс еще Рэйчел, с ее каштановыми волосами и стройной фигуркой. Идиллия, черт возьми.

Перед ними стояли уже человек семь из тех, которые находились на берегу. Один из них крикнул:

— Вы кто такие?

У него был испанский акцент.

Они были одеты в спортивные рубашки по двести долларов за штуку и брюки по пятьсот. Это да еще автоматы в их руках утвердили Эшбрука в подозрении, что им довелось встретиться с людьми, занимающимися незаконным бизнесом, скорее всего, наркотиками. Не исключено, что это были колумбийцы. Очень весело.

— У нас неполадки с мотором, — ответил Эшбрук. — Мы хотели пристать к берегу в тихом месте и починить его.

— А чего волноваться? Штормом пока не пахнет.

— Ну береженого Бог бережет, ведь так? А вы, ребята? Выбрались на пикничок в теплой компании?

Слово «компания» на жаргоне контрабандистов имело и другое значение.

— О, какая красивая женщина! — крикнул мужчина, покачивая своим «Узи», но пока еще без явной угрозы.

— Спасибо, я знаю, — отозвалась Рэйчел.

Эшбрук заметил, как она слегка передернула плечами, чтобы почувствовать кобуру под мышкой.

— Что-то она слишком молода для тебя, старичок, — продолжал мужчина. — Ты ее трахаешь?

Эшбрук пожал плечами.

— Что ж, если ты доживешь до моих лет — а это вряд ли — то, может, и у тебя будет такая же, amigo[3].

Мужчина расхохотался, но внезапно его смех прервался и улыбка медленно сползла с лица.

— А что, если я не буду ждать? Что если я просто пристрелю тебя и заберу ее с собой… amigo?

Несколько секунд Эшбрук молча смотрел на него.

— У нас здесь назначена встреча, — произнес он наконец. — Насколько я понимаю — у вас тоже. Это случайное совпадение. Но хочу предупредить: если у вас тут не найдется еще сотни бойцов — а это должны быть очень хорошие бойцы — и вы попытаетесь взяться за оружие, то окажетесь в очень большом дерьме. Я не шучу. Так что лучше отвали, amigo.

Мужчина оглянулся на своих товарищей и коротко рассмеялся, взрывая ногой песок, словно бык на арене. Внимательно наблюдая за его лицом, Эшбрук начал медленно перемещаться в сторону от моторной лодки. И от Рэйчел.

— Ладно, я решил, — произнес мужчина. — Я убью тебя, старый придурок, и заберу твою бабу. По-моему, это хорошая мысль.

Эшбрук остановился. Он подумал, что проще всего сейчас будет достать пистолет из кобуры на ноге. Он уже встречал таких парней. Они никогда не начинали стрелять, пока не наговорятся вволю, пробуждая в себе воинственность и рисуясь перед друзьями.

— Ну, если решил, — сказал он, — тогда хватит болтать и берись за дело, засранец.

Лицо мужчины напряглось, губы сжались.

— Сейчас! — крикнул Томас Эшбрук.

В следующий миг в его руке уже был пистолет.

Тут же прогремела очередь с лодки — зарокотал один из «Хеклеров». А пули из «Узи» говорливого колумбийца просвистели над левым плечом Эшбрука. Тот тоже уже стрелял. Вторым выстрелом он свалил одного из контрабандистов, и того поволокли под защиту пальм.

Эшбрук бросился влево, к ближайшим камням, на ходу вытаскивая обрез. Краем глаза он заметил розовое платье Рэйчел и услышал хлопки ее «Вальтера». Девушка бежала за ним.