Глава первая

Фрост проснулся от стонов, которые доносились откуда-то издалека.

Он открыл глаз и понял, что это стонет он сам. В ночной темени ничего нельзя было рассмотреть. Хэнк притих и заморгал, пытаясь сообразить, где он находится. Когда к нему немного вернулось зрение, он понял, что лежит у какой-то серой кирпичной стены. Что же это за стена?

Фрост попробовал повернуть голову, чтобы оглядеться по сторонам, но тут же снова застонал от пронзившей его боли, замер и тяжело задышал. Грудная клетка невыносимо болела при каждом вдохе и казалось, что всего его пропустили через мясорубку.

Он облизал пересохшие губы и, стараясь не обращать внимания на боль, рвущую мышцы на куски, перевернулся на живот и медленно поднялся на колени. Совсем рядом, параллельно первой, тянулась вторая мрачная стена, конец которой исчезал в ночном мраке. Для улицы узко, наверное, какой-то переулок.

Что за переулок… как он в нем оказался?

Хэнк собрался с силами и после нескольких неудачных попыток поднялся на ноги, качаясь и придерживаясь за стену. Его стала пробирать дрожь. Он почувствовал, что в воздухе висит холодный влажный туман, а когда опустил взгляд вниз, то заметил, что вся его одежда промокла до нитки — он валялся в луже. Пиджак оказался разорванным, а спереди рубашки он обнаружил какое-то маслянистое пятно. В туфлях хлюпала вода, а на штанине у колена красовалась дыра, в которую можно было просунуть кулак.

— Ну и видок… — едва слышно прошептал Фрост.

Он осторожно поднял голову, стараясь не обращать внимания на пульсирующие в ней спазмы, и всмотрелся в конец переулка: едущие мимо машины, грузовики, странные на вид автобусы… Наверное, какой-то город. Только теперь он расслышал доносящийся до него обычный городской шум.

Что же делать? Конечно, лучше всего будет добраться домой, помыться и переодеться.

Хэнк нахмурился от этой мысли. А где же его дом? Он с ужасом начал осознавать, что у него каким-то образом напрочь отшибло память.

— Черт побери, — пробормотал он и провел рукой по лицу. Его пальцы наткнулись на повязку, закрывающую отсутствующий левый глаз. Так, значит, одноглазый…

Боже, что происходит и кто он такой!?

Руки лихорадочно забегали по мокрым карманам пиджака и брюк в поисках бумажника, чековой книжки, водительского удостоверения — любой бумажки с фамилией. Ничего…

Он повернулся налево и поплелся к концу переулка, где был виден проносящийся мимо по большой улице транспорт. Нужно найти ближайший полицейский участок…

— Надеюсь, — прошептал он, — я не преступник и мне там хоть как-то помогут.

Фроста до костей пробирала промозглая сырость, и он поплотнее запахнул промокший пиджак, пытаясь хоть немного согреться.

Вдруг он остановился. Впереди в переулок свернула огромная черная машина и с визгом колес остановилась, полностью перегородив его.

— Вот он! — крикнул высунувшийся в окно с переднего сиденья пассажир, показывая на Хэнка. — Все, теперь не уйдет!

Двери черной машины распахнулись и из нее вывалились четверо незнакомцев.

Тот, который заметил Фроста первым, не стал дожидаться своих товарищей и побежал к нему, доставая на ходу из-за пояса длинный нож и угрожающе размахивая им.

Хэнк остановился в полной растерянности. То, что его сейчас будут убивать, не оставляло никаких сомнений. Но почему? Ни малейшего понятия…

Три сообщника немного приотстали, давая возможность своему другу самому расправиться с беззащитной жертвой. Вот до вооруженного ножом бандита осталось тридцать футов… Двадцать… Десять… Пять — и в воздухе мелькнуло направленное в грудь Фроста лезвие.

Но жертва оказалась совсем не такой безобидной, как на то рассчитывали нападающие. Хэнк в последний момент нырнул вправо, уходя от удара, и бандит проскочил мимо него, едва не потеряв равновесие от нежданного маневра.

Не успел он опомниться, как Фрост инстинктивно сделал пол-оборота на правой ноге и после резкого размаха ударил левой пяткой противника по позвоночнику. Раздался крик боли, хруст ломающихся костей и нападающий стал медленно валиться на землю. Хэнк быстро шагнул к нему и добавил носком туфли в висок.

— Значит, вот так? — с усмешкой произнес он. — Ну что же, совсем неплохо.

Фрост обнаружил, что откуда-то знает приемы самообороны, как будто раньше тренировался постоянно и эти навыки пришли к нему автоматически в нужное время.

Он оглянулся вокруг, но ножа нигде не было видно. А искать его не оставалось времени — три оставшихся противника быстро приближались. Двое из них достали из-под курток то ли дубинки, то ли прутья, а третий — нож.

— Ничего себе! — прохрипел Хэнк. Он развернулся и побежал к противоположному концу переулка, стараясь спастись бегством от таких серьезных ребят.

— Уходит! Уходит! — взвыл за спиной противный голос. По-английски, но не с американским акцентом.

— Только осторожнее! — раздался другой голос. — Этот козел умеет драться…

Фрост быстро оглянулся. Расстояние между ним и тремя преследователями неумолимо сокращалось. Он бежал, как мог быстро, и не знал, что ожидает его в темном конце переулка, надеясь, что все-таки не тупик.

Плотный влажный туман превратился в дождь, капли стучали по мостовой и по жестяным крышкам мусорных баков, мимо которых он пробегал. Струйки воды сбегали по и без того мокрой одежде Хэнка.

Вдруг он с ходу уперся в высокую каменную стену. Так и есть, тупик. Справа виднелись узкие решетчатые ворота, но исследовать, куда они ведут, не было времени. Фрост развернулся и прижался спиной к камням, приготовившись к нападению.

— Смотрите за его ногами! — подбегая, крикнул первый, размахивая прутом. — Эта сволочь умеет ими дрыгать!

— Знаю! — ответил его дружок с ножом. — Ну-ка отойди, я выпущу ему кишки…

Хэнк выжидал. Двое с прутьями немного приотстали, а третий стал медленно приближаться, поводя лезвием из стороны в сторону.

— Ладно, приятель, — прошептал Фрост. — Сам напросился.

Тот кинулся на него и взмахнул ножом, явно намереваясь распороть живот. И снова Хэнка спас инстинкт — он уклонился от удара, мгновенно повернулся на девяносто градусов и рубанул ребром левой ладони по вытянутой кисти с зажатым в ней ножом. Кость треснула, и рука бандита изогнулась под неестественным углом, нож выпал из нее и со звоном покатился по мостовой. Убийца стал хватать ртом воздух, но Фрост опередил вырывающийся крик, вогнав кончики сведенных вместе и напряженных пальцев ему в горло, под кадык. Тот отшатнулся назад, голова его с хрустом ударилась о стену, он сполз на землю и затих.

Хэнк нагнулся и подхватил нож, стараясь не упускать из вида двух оставшихся бандитов, которые взвыли, увидев печальную участь своего дружка, и теперь осторожно заходили с разных сторон. Он принял боевую стойку и издевательски поманил противников пальцем:

— Давайте, ублюдки, смелее! Вам что, особое приглашение нужно?

Первым на него бросился тот, что подкрадывался слева. Он зарычал, поднял над головой прут и со свистом обрушил его вниз, целясь в голову Фроста.

Но Хэнк моментально сделал шаг вперед и перекрещенными запястьями сумел блокировать удар, захватив между ними кулак с прутом. Почти одновременно с этим он саданул правой ногой убийцу между ног. Тот согнулся, схватившись за разбитый всмятку пах, а Фрост изо всей силы грохнул его по затылку кулаком с зажатой в нем рукояткой тяжелого ножа и оттолкнул падающее тело под ноги последнему противнику, который споткнулся и растянулся на мостовой…

Хэнк повернулся и бросился к воротам. Как и следовало ожидать, они оказались запертыми.

Он схватился повыше за железные прутья, подтянулся и стал карабкаться вверх, когда один из успевших опомниться бандитов подбежал и ударил его по спине. Превозмогая боль, Фрост перевалился через верх ворот, разжал руки и тяжело приземлился на другой стороне.

Поднявшись на ноги, он посмотрел назад. Оба верзилы ухватились за одну половинку ворот, которая заходила ходуном под рывками огромных мясистых рук, и стали сдергивать ее с петель. Хэнк легко представил, что останется от него самого, когда и он попадет в эти руки.

Он развернулся и побежал по узкому проходу между зданиями. Через несколько секунд сзади раздался грохот, свидетельствующий Ь том, что ворота сопротивлялись недолго.

— Эх, ноги мои, ноги, — тяжело выдохнул Фрост и из последних сил устремился вперед, увидев, что узкий проход дальше расширяется и выходит на какую-то улицу. Торопливые шаги за спиной не отставали.

Он выскочил на скользкий тротуар, едва не упал на нем и понесся дальше, лавируя между пешеходами и расталкивая в стороны не успевших уступить дорогу. Сзади раздавались рассерженные крики, но Хэнк не обращал на них внимания.

Пробежав несколько десятков шагов по тротуару, он кинулся к обочине, быстро бросил взгляд влево, выскочил на проезжую часть и в то же мгновение едва не попал под колеса огромного двухэтажного автобуса, который почему-то мчался по левой стороне дороги.

Он в самый последний момент увидел краем глаза красного монстра и прыгнул вперед под визг тормозов и женские крики. Автобус вскользь ударил его по ногам и он взлетел в воздух, пролетел несколько шагов и упал на другую сторону дороги.

Все машины на улице затормозили. Автобус тоже остановился посреди улицы и из него выбирался побелевший водитель, явно намереваясь разобраться с Фростом.

Фрост поднялся, похлопал себя по рукам и ногам, проверяя, целы ли кости и заметил, что двое, которые вознамерились его убить, так и не отстали. Они вырвались из толпы зевак и бежали к нему.

Вокруг него начали собираться прохожие, кольцо которых стало угрожающе сжиматься. Он сбросил с плеча руку какого-то особенно инициативного зеваки и побежал к углу ближайшего здания, расталкивая по дороге толпу. Бандиты догоняли, до них оставалось не более тридцати шагов. Самое плохое было то, что он потерял нож при столкновении с автобусом.

Хэнк завернул за здание и остановился рядом с углом, прижавшись к стене, тяжело дыша и прислушиваясь к приближающемуся топоту ног.

— Один, два, три, четыре… — с хрипом считал он, стараясь точно рассчитать время.

Вот первый преследователь вылетел из-за угла и Фрост в ту же секунду ударил его подъемом правой ноги точно в кадык. Раздалось бульканье, бандит выронил прут, схватился за горло, и из его рта хлынула кровь. Хэнк подхватил прут, резко размахнулся и нанес им смертельный удар противнику в висок. Раздался хруст костей, и обмякшее тело рухнуло на асфальт.

Фрост мгновенно развернулся и с трудом успел отбить удар таким же прутом, которым последний оставшийся противник хотел снести ему голову. Затем он одной рукой перехватил его запястье, а второй изо всей силы вогнал прут острием врагу в живот. Тот охнул, отпрыгнул назад и схватился за дырку в животе, из которой хлестала кровь. Однако он еще не думал сдаваться. Придерживая одной рукой вываливающиеся кишки, он пошарил второй за поясом, и в его ладони появился пистолет.

— Не успеешь! — зло бросил Хэнк и стал от души отхаживать его прутом по лицу, по голове, по шее, по плечам, по рукам…

Через несколько секунд он опомнился и отшатнулся в сторону. Тело бандита превратилось в кровавое месиво. Фрост отбросил ненужный теперь прут, выдернул из переломанной кисти пистолет, вытер с него кровь и взглянул на оружие поближе. Это был браунинг, модель “хай пауэр”. Отчего-то он сразу удобно лег в ладонь и у Хэнка возникло чувство, будто он давным-давно знаком с этим пистолетом.

Он засунул браунинг за пояс и поднял голову к ночному небу. В его мозгу проносились десятки вопросов — и ни одного ответа.

Глава вторая

Фрост бесцельно слонялся по улицам уже больше часа и читал на табличках ничего не говорящие ему названия — Бэк Черч Лейн, Коммешл Роуд, Ганторп Стрит. Надоедливый дождь закончился, но на смену ему пришел пронизывающий ветер, который насквозь продувал промокшую одежду.

Хэнк решил, что он находится в Англии, а говоря более точно, в Лондоне. Об этом свидетельствовал и британский выговор прохожих, двухэтажный автобус, под который он едва не попал, промозглая островная погода…

Лондон.

От этого слова Фросту стало совсем не по себе. Как он сюда попал? Как вообще оказался в Англии? Почему очутился в том переулке и за что его хотели убить? Когда ему казалось, что еще немного — и спасительное важное воспоминание всплывет в измученном мозгу, как тут же в голове вспыхивала острая боль, которая заслоняла собой все прошлое и до него становилось невозможно дотянуться.

Расправившись с последним неудавшимся убийцей и забрав у него пистолет, Хэнк больше ни с кем не разговаривал. Один раз дорогу ему перегородили три ухмыляющихся юнца с бритыми головами, лет по двадцати, но Фрост небрежно откинул в сторону полу пиджака, продемонстрировав им засунутый за пояс браунинг, тех сразу и след простыл.

Прослонявшись вот так около двух часов, он очутился в каком-то ободранном районе, на грязных улицах которого не было видно ни одного приличного дома и где запах бедности буквально витал в воздухе. Хэнку показалось, что он находится посреди огромного тюремного двора, стен которого не видно…

Он завернул за угол и побрел вдоль улицы под названием Бетнал Грин Роуд. Рядом с неприглядным зданием он увидел небольшую унылую очередь, которая в основном состояла из мужчин в видавшей виды одежде. Фрост опасливо приблизился к ним и до него донесся прогорклый запах еды. Он совершенно не помнил, когда ел последний раз, рот его наполнился слюной, а в животе заурчало.

Вывеска снаружи непритязательного дома с беленькими занавесками на запотевших окнах, к которому двигалась очередь, гласила, что здесь размещается благотворительный центр.

Хэнк неуверенно стал в хвост очереди.

— Здесь можно поесть? — тихо спросил он у седого субъекта неопределенного возраста, стоящего впереди. Тот молча кивнул в ответ.

— И за сколько?

— На шару, — прошамкал тот. — За все уже уплачено. Благодетели…

Очередь двигалась довольно живо, и вскоре Фрост зашел в здание. Ему показали, где помыть руки и после этого он взял поднос и проследовал к окошку раздачи пищи. Ему протянули тарелку с тушеной капустой, вареной картошкой и горкой зеленого горошка, булочку с кусочком желтого маргарина и чашку чая с молоком и сахаром.

Хэнк прошел к одному из складных обеденных столиков, расставленных в обеденном зале, и быстро расправился с нехитрым угощением. Он уже допивал чай, когда рядом неожиданно для него раздался заботливый женский голос:

— Хотите еще?

Он вздрогнул, поднял голову и подумал, что улыбающейся ему женщине больше всего подходит слово “элегантная”. Ее привлекательное лицо, на котором выделялись удивительной красоты карие глаза, обрамляли аккуратно уложенные каштановые волосы, одежда отличалась изысканностью подобранных в тон цветов и дороговизной материала.

— Вы случайно не заснули? — улыбнулась она. — Я спрашиваю, не налить ли вам еще чаю?

И она подняла алюминиевый чайник, с которым проходила между столиками.

— Да, — впервые улыбнулся Фрост. — Налейте, пожалуйста.

Женщина кивнула и стала наливать дымящийся напиток в чашку.

— Вы американец?

— Как будто да, — непонятно ответил он и спросил в свою очередь, — вы тоже, судя по произношению?

— Точно, — усмехнулась она, поднимая чайник от наполненной до краев чашки.

— Спасибо, — поблагодарил ее Хэнк и, немного поколебавшись, задал вопрос, — скажите, если это не секрет, что делает такая красивая американка, как вы, в этом заведении… как его…

— В благотворительном центре, — подсказала она ему.

— Ну да, в благотворительном центре. Помогаете лондонским беднякам?

— Да, помогаю…

— Видите, как я угадал, — улыбнулся Фрост и отхлебнул чай. — Вкусно, спасибо вам.

— Я рада, что вам понравилось, — ответила женщина и отошла к другим столикам, за которыми сидели потрепанные посетители.

Хэнк проводил взглядом неожиданную собеседницу, определив ее возраст как лет тридцать шесть — тридцать восемь.

Через несколько минут она снова подошла к нему.

— Можно мне на минутку присесть к вам? — спросила она.

— Пожалуйста, — приглашающим жестом показал Хэнк на свободный стул.

Женщина поставила пустой чайник на стол и села напротив Фроста.

— Я здесь вас раньше не видела… Вы впервые у нас? Что-то я вас не припоминаю.

— Я сам себя не припоминаю, — невесело усмехнулся он.

— А как вы очутились в нашем заведении?

— Очень просто. Пришел пешком, — кратко ответил Хэнк. — И сразу отвечаю на ваш следующий вопрос — нет, я не знаю; откуда пришел и как вообще оказался в этом городе. Скажу правду — кроме того, что я американец и нахожусь сейчас в Лондоне, я ничего не знаю.

— Вы попали в какую-то неприятность? — медленно спросила женщина, взвешивая каждое слово. — С вами случилась беда?

— Да, только я еще и сам не знаю, какая точно. Это мне хотелось бы понять и самому…

И он рассказал то немногое, что знал и помнил, этой красивой женщине с прекрасными глазами, которая сидела и участливо слушала его сбивчивый рассказ. Она ни разу его не прервала, не задала больше ни единого вопроса, и Фрост подумал, что она или считает его умалишенным или просто не верит ни единственному его слову.

— Я не знаю, кто я такой, откуда, как попал в Англию, что делаю здесь, и почему очутился в Лондоне, — хмуро закончил он свое невеселое повествование. — Единственное, в чем я уверен — кому-то я очень сильно не нравлюсь, за мной охотятся и пытаются убить. Хотя бы мне вспомнить свое имя, может, потом пришло бы и все остальное…

— Ну, кое-что может о своем владельце рассказать одежда, например, — заметила женщина.

— Моя одежда может рассказать только то, что я валялся в луже, в каком-то переулке, — прокомментировал он ее замечание.

— Не только это, — взглянула она на него более пристально. — Ваша одежда покупалась явно не на распродаже и была довольно дорогой. Значит, вы — не из бедных.

— Хоть это радует, — засмеялся Хэнк.

— Радоваться пока нечему, — прервала она его. — Чем вы можете доказать, что то, что вы тут мне нарассказывали — правда?

— Ничем, — пожал плечами Фрост, начиная жалеть, что так раскрылся перед первой встретившейся женщиной. — Я могу лишь повторить то, что только что рассказал. Как пару часов назад на меня напали несколько ненормальных, которых я впервые видел. Скольких из них я убил, защищаясь, не знаю. После встречи с этими убийцами-неудачниками у меня кое-что осталось от них на память.

Хэнк немного привстал из-за стола и приоткрыл полу пиджака. За поясом блеснул вороненый металл пистолета.

— Дорогая моя, эта пушка самая настоящая. Настоящее не бывает, — добавил он и опустился на стул.

— Не сомневаюсь, — протянула его собеседница. — А ты умеешь с ним обращаться?

Они сами не заметили, как перешли на ты.

— Думаю, что да. Оказалось, что я обладаю приемами самозащиты, они-то и помогли мне выжить этой ночью. Происходит что-то странное — в критической ситуации срабатывают какие-то инстинкты, которые меня и выручают. Так что не удивлюсь, если я ко всему окажусь еще и снайпером.

— А ты не думал о том, чтобы обратиться в полицию?

— Думаю, мне нужно сначала попытаться побольше разузнать о самом себе и о тех, кто за мной охотится — вдруг я окажусь каким-нибудь преступником? Нет, я теперь опасаюсь всего и всех и бежать сдаваться в полицию я пока не намерен…

— Ты и меня опасаешься? — неожиданно спросила она.

— Для такой прекрасной незнакомки, пожалуй, я сделаю исключение, — ответил он.

— Тогда будем знакомы, — протянула она ему руку. — Меня зовут Моника Хьюлетт-Джонс. Ну а как зовут тебя, мы узнаем позже.

Фрост пожал ее ладошку, она была мягкая и теплая. Моника встала из-за стола.

— Подожди меня, пока я оденусь.

— А потом что? — удивленно поинтересовался Хэнк.

— Потом поедем ко мне. Или у тебя есть лучшее предложение?

— Пока нет, — улыбнулся Фрост.

Глава третья

Усаживаясь в машину, Моника сказала, что ехать от благотворительного центра до ее квартиры, расположенной, кстати, в Челси — одном из самых престижных районов Лондона — минут сорок. Ее автомобилем оказался шикарный “ровер”, в стиле ретро.

— Ничего себе тачка! — присвистнул Хэнк, осматривая кожаную обивку салона и отделку из редких пород дерева. — И дорого стоило восстановить ее?

— Автомобиль никто не восстанавливал, — ответила Моника, пряча улыбку. — Он таким и был с самого начала, когда мой муж купил его на выставке.

Фрост потянулся к приборному щитку и открыл заслонку обогревателя, чтобы струя теплого воздуха била в продрогшие ноги.

— Так ты замужем?

— Была замужем. Джонатан погиб в аварии одиннадцать месяцев назад.

— Извини… Не знаю, женат ли я сам или нет, но понимаю, каково терять любимого человека. Жизнь иногда бывает очень жестока…

— Да уж, — закашлялась Моника. — Я была в полном отчаянии, когда поняла, что Джонатан ушел от меня навсегда. Первые шесть месяцев жила, как затворница. Ничего не хотела делать, никуда не ходить, никого не видеть. Жизнь стала мне в тягость. Потом, одним утром, я проснулась, посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась, увидев, в кого я превратилась. Вместо волос на голове была какая-то копна сена, в мешки под глазами можно было запихнуть по килограмму картошки, а лицо опухло, как после беспробудного пьянства. Я не на шутку перепугалась, решила сразу же бросить эту свою жалость к себе и вернуться к нормальной жизни. Вскоре после этого я добровольно пошла работать в центр милосердия на Бетнал Грин Стрит, дважды в неделю раздавать еду беднякам. Конечно, я все еще сильно страдаю и скучаю по Джонатану, но поняла, что все равно нужно продолжать жить…

— А ты никогда не думала о возвращении в Америку? — спросил Хэнк. — Наверное, там у тебя остались родственники, они могли бы как-то помочь.

— Нет. Мой дом теперь — Англия, уже целых девять лет. Мне очень нравится здесь, и я не хочу уезжать отсюда.

Не снимая правой руки с рулевого колеса, она покопалась в лежащей рядом с ней сумочке и достала пачку сигарет.

— Ты не против, если я закурю?

— Нет, если угостишь и меня. Моника протянула ему сигарету.

— Держи. Ментоловые. “Данхилл”. Достань, пожалуйста, зажигалку из сумочки, а то мне неудобно одной рукой.

Фрост извлек из сумочки одноразовую зажигалку, прикурил Монике и себе и несколько раз щелкнул зажигалкой, задумчиво глядя на нее. Его взгляд был гипнотически привлечен, заворожен голубоватым пламенем и он мучительно старался понять, почему вдруг оно оказало на него такое воздействие. Вдруг в мозгу пронеслось одно короткое слово из загадочного прошлого и Хэнк довольно рассмеялся, словно маленький ребенок, которому удалось сделать свой первый шаг в жизни без помощи взрослых.

— Смешное что-то вспомнил? — повернулась к нему Моника.

— Я смотрел на огонек, — глубоко вдохнул он ментоловый дым, — и вспомнил, какую зажигалку всегда носил с собой в прошлом — “Зиппо”. Понимаешь — я действительно вспомнил!

— Поздравляю. Вот видишь, начало уже есть.

— Ну да. Если я буду вспоминать такими темпами — по чайной ложке в день — то полностью вспомню, кто я такой где-то к середине следующего столетия.

Двухэтажная квартира Моники на Роял Авеню в Челси — одном из самых фешенебельных районов Лондона — впечатлила Фроста. Высокий потолок в просторном холле был обрамлен карнизами, на второй этаж вела длинная лестница, украшенная перилами из красного дерева, просторная гостиная была залита мягким светом нескольких светильников, полы из дубового паркета покрывали многочисленные персидские ковры ручной работы. Хэнк был просто поражен.

— Осмотром достопримечательностей квартиры займемся позже, — заявила Моника, как только они вошли в уютную гостиную. — А сейчас поднимайся на второй этаж и быстро в ванную. Там найдешь все необходимое — бритву, крем для бритья, мыло, чистое полотенце… Ничего не забыла?

— Нет, — замялся Фрост. — Но мне не во что переодеться, а моя одежда, сама видишь, в каком состоянии…

— Рядом с душевой кабинкой висит новый мужской халат. Как раз твоего размера.

— Мужской халат? — протянул он, — моего размера? Ты как будто знала, что встретишь меня сегодня.

— Нет, не знала, — засмеялась Моника, — но готовой надо быть всегда…

Фрост с наслаждением принял душ, переоделся в халат и начал тщательно бриться, вытерев запотевшее зеркало над девственно чистой раковиной.

— Ну почему я не очнулся каким-нибудь прекрасным принцем? — посетовал он на свое изображение, потирая безобразный шрам. — Так нет же, оказался одноглазым пиратом.

Как же он лишился глаза? Как он ни старался, не мог вспомнить. Вместо серьезного объяснения в голову лезли какие-то дурацкие шутки по поводу того, как он стал одноглазым…

Наконец, Фрост натянул повязку на ее привычное место, еще раз осмотрел себя в зеркало и вышел из ванной. Безошибочные звуки и приятные ароматы привели его на кухню, где в кокетливом передничке его встретила Моника. Она готовила что-то вкусное.

— Так вот ты какой, — с удовлетворением произнесла она, пристально рассматривая Хэнка. — Ну что же, совсем неплохо… Я сегодня заметила, с каким волчьим аппетитом ты уплетал картошку с капустой и решила, что ты совсем не против подкрепиться чем-нибудь более подходящим для такого мужчины. Как насчет бифштекса?

— Никаких возражений! — Фрост подошел к обеденному столу и сел на обитый кожей стул. — Спасибо за халат.

— Пожалуйста. Какой бифштекс ты любишь — с кровью, средний или прожаренный?

— Я люблю большой бифштекс.

— Какой изысканный у тебя вкус, — засмеялась Моника, расставляя тарелки на столе.

Бифштекс оказался отменным. Хэнк с большим аппетитом расправлялся с ним, отрезая сочные кусочки и запивая их ледяным пивом, которое достала из холодильника гостеприимная хозяйка. Моника сидела рядом и неторопливо говорила, словно желая поделиться с ним своей печалью:

— Джонатан работал в Форин Офис. Он получил образование в Итоне и Кембридже. Его направили в США руководить отбором квалифицированных экспертов по морской добыче нефти — в то время правительство Англии намеревалось увеличить добычу нефти в Северном море и хотело привлечь к этому американских специалистов. Тогда мы с ним и встретились. Я работала секретарем одного из вице-президентов компании “Стандард Ойл” в Калифорнии. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда и наш бурный роман продолжался ровно неделю.

Через неделю Джонатан должен был возвращаться в Великобританию. А я поняла, что совершенно безнадежно — именно безнадежно — влюблена в него. Да и он в меня тоже, только был слишком упрям, чтобы признать это. Я проводила его в аэропорт и проревела всю обратную дорогу.

Когда я вернулась домой и открыла дверь, то услышала, как разрывается телефон. Джонатан звонил прямо из самолета. Не тратя даром времени, он сделал мне предложение, я его приняла. Через две недели я прилетела к нему в Лондон и мы поженились.

Джонатан и раньше упоминал, что его родители не бедные, но мы об этом никогда с ним не говорили. Только здесь я поняла, из какой он богатой семьи, в которую, получается, попала и я: Большую часть времени мы жили здесь, но у нас есть еще и коттедж в графстве Сюррей, это недалеко от Лондона. Вернее, не коттедж, а большой дом с прислугой, лошадьми, охотничьими собаками. Как в кино. Да, вот так мы и жили…

Она закашлялась и опустила глаза.

Хэнк закончил бифштекс, отодвинул пустую тарелку и допил пиво.

— Спасибо за угощение, Моника, было очень вкусно. Я считаю, что Джонатану досталась замечательная жена.

— Да, так и он говорил. Он был в чем-то похож на тебя — я не имею в виду внешность — может, поэтому-то я и решила тебе помочь, когда поняла, в каком положении ты находишься…

— А как он погиб?

— Сбила неопознанная машина и скрылась с места преступления. Ее так и не нашли.

— Глупо, наверное, звучит, но я очень сочувствую тебе, — проговорил Хэнк.

— Не глупо, если это искренне.

Фрост хотел еще что-то добавить, но неожиданно в холле раздался мелодичный перезвон музыкального звонка.

— Это что еще? — тревожно воскликнул он. — Ты ждешь гостей?

— Да, — спокойно ответила Моника. — Не сердись, но пока ты принимал душ, я попросила зайти одного своего старого друга…

— Не из полиции ли случайно, — с подозрением в голосе проговорил Хэнк.

— Не говори глупости, — она встала из-за стола и направилась к входной двери. — Мой друг — врач. Но я должна тебя предупредить — он немного странный, помешан на ковбоях и американском диком Западе.

Друга звали доктор Фрэнк Титчен. Это был невысокий розовощекий господин лет шестидесяти с черным саквояжем, неизменным спутником его профессии. Хозяйка помогла ему снять длинный плащ, под которым на госте оказались отутюженные темные брюки и клетчатая ковбойская рубашка с замысловатыми нагрудными карманами и перламутровыми кнопками вместо пуговиц. Было видно, что врач ведет безуспешную борьбу с выпадением волос, но глаза его светились добродушием, словно у рождественского Санта-Клауса во время раздачи детишкам подарков.

Моника представила доктора Фросту и они обменялись рукопожатием.

— Здравствуйте, — улыбнулся ему Хэнк.

— Приветствую вас, незнакомец, — протянул тот с каким-то немыслимым лондонско-техасским акцентом. — Какой ветер занес вас в наши края?

— Вот именно это я и сам хочу разузнать.

Хозяйка предложила Титчену пива, но тот наотрез отказался.

— Как-нибудь в другой раз, мэм, — бросил он и показал Фросту, чтобы тот присел на стул. — Моника сказала мне, что вы, молодой человек, не можете вспомнить свое прошлое…

— Это точно. Ничего не помню, доктор.

— Хм, посмотрим, посмотрим… Врач покопался в своем саквояже и извлек из него маленький продолговатый карманный фонарик в виде авторучки. Он включил его, наклонился над Хэнком и посветил ему глаз, наблюдая за реакцией зрачка.

— Так, так… — многозначительно пробормотал он и стал внимательно ощупывать его голову. — Так я и знал…