— Я поняла. Это все, что ты хотела мне рассказать?
— Ну что ты, милочка? Разве я ограничусь одной плохой новостью?
Тиф сжала зубы и промолчала.
— Я подробно изучила свою библиотеку. Перерыла книги, потратила время. Можешь мне поверить, это было тяжело. Но я нашла упоминание об… э-э-э… экспериментах магов прошлого по переселению души носителя «искры» из одной смертной оболочки в другую. Это происходило двумя путями. В первом случае, крайне редко, человек просто обладал предрасположенностью к таким возможностям. И после смерти тела его Дар поддерживал дух и помогал ему переместиться в другую бренную скорлупку. Это делали очень сильные мастера и большие везунчики. Их можно было пересчитать по пальцам. Но они — не твой случай. Ты хоть и мастер, но не слишком удачливая. Во всяком случае, в этом вопросе, так что перейдем ко второму пути. Он заключается в том, что рядом должен оказаться кто-то из Целителей, который смог бы поддержать твое «я» и вдохнуть его в подготовленное тело, которое обладает некоторыми свойствами. Какими, я описала раньше. Тебе все еще интересно?
— Да.
— Замечательно. Тогда я, с твоего позволения, продолжу. Переносы производились всего лишь несколько раз. Тогда некоторыми в Башне еще владела жажда знаний. Ну, так вот. Половина их окончилась неудачей.
— Это, действительно, не обнадеживает, — нахмурилась Проклятая.
— Более того — все удачные переносы принадлежат Скульптору… Но я уверена, что справлюсь.
— Почему?
— Потому что это я, милочка. Если не сделаю я — то не сделает никто. Так что придется тебе любить меня крепче, чем собственную матушку. Надеюсь, ты примешь это к сведению.
Тиф не оставалось ничего иного, как кивнуть.
— Ну, тогда это все, что я хотела сказать, моя дорогая. Я жду тебя. До встречи.
И вновь вино оказалось на полу, лужа увеличилась вдвое, но не успела Тиа прийти в себя, как ее опять настиг призыв.
— Все сговорились, что ли? — пробормотала Проклятая, резко вскакивая с кровати.
Она знала эти робкие, до невозможности неприятные касания. Они заставляли ее содрогаться от омерзения и в то же время трястись от неконтролируемой ненависти.
Митифа.
Корь.
Серая мышка.
Только ее она не любила больше Рована. Только ее она ненавидела, презирала и… терпела, хотя, на взгляд Тиф, именно эта выскочка, неумеха, тупица, трусиха и предательница заслуживала смерти, как никто другой.
Благодаря Кори жизнь Тиа ал’Ланкарра навсегда изменилась.
Если бы не она — не пришлось бы убивать Сориту.
Если бы не она, они с Ретаром никогда бы не вернулись в Альсгару, и он бы не погиб на берегу Орсы.
Жалкая, недалекая, робкая тихоня, постоянно прячущаяся за спину Тальки. Если бы не Проказа, Тиф давно бы раздавила эту вошь. Ей было непонятно, почему Целительница всегда прикрывала Митифу.
— Да пошла ты! — выдохнула Проклятая и с трудом разорвала контакт. Подобное ей удалось только потому, что Корь была самой слабой из Шести. И чтобы отвязаться от нее хватило даже тех сил, что сейчас были у Тиа.
На какое-то время ее оставили в покое, но затем все повторилось.
Призыв.
Проклятой стала любопытна подобная настойчивость. Обычно Серая мышка не решалась тревожить тех, кто игнорировал ее в первый раз. Сейчас же она пошла против собственных правил. А это могло означать, что случилось нечто действительно срочное.
Подумав, что к вечеру всей бутылке суждено разлиться по полу, Дочь Ночи плеснула третий за сегодняшний день бокал на стену и с хмурой физиономией начала ждать, когда из зеркального марева проступит изображение.
Митифа была старше Тиа на десять лет, но это никак не сказалось на ее внешности. Если бы кто-нибудь раньше увидел Тиф и Корь вместе, то посчитал бы их ровесницами. Выше среднего роста, с великолепной гривой вечно распущенных черных волос, окутывающих ее, точно плащ, она выглядела совсем девчонкой. Худощавая, гибкая, словно гимнастка-канатаходка, еще обучаясь в Радужной долине Митифа многих вводила в заблуждение о том, сколько ей лет на самом деле.
— Я… — начала, было, Корь, но, увидев, что разговаривает с мужчиной, удивленно раскрыла большие серые глаза, и ее густые соболиные брови поползли вверх, а маленький рот открылся.
«И этой дуре мы доверили взять Врата Шести Башен? — с каким-то отстраненным удивлением подумала Тиа. — Удивительно, что она с этим справилась».
Тиф понимала, что они поступили верно. Тальки на совете Шести настояла на том, чтобы именно ее бывшая ученица появилась перед воротами цитадели и поддержала бросившиеся на штурм набаторские войска. Ходящие помнили Корь хуже всех Проклятых, слишком мало та проявляла себя в Войну Некромантов. Способ ее плетений Башня почти не знала и преподавала ученикам в долине в самую последнюю очередь, да и то поверхностно. К тому же, особенностью Митифы было то, что она без труда умела блокировать попытки ощутить ее «искру», а это давало нужный им всем эффект внезапности.
Тиф сопротивлялась предложению Проказы дольше всех, обойдя в этом даже недоверчивого Лея. Она не забыла, как Митифа опростоволосилась с Матерью, и отлично помнила, как трусливая гадина ползала перед Соритой на коленях, вымаливая прощение. Но Тальки осталась непреклонна, и в итоге тихоня смогла совершить задуманное. Крепость, защищавшая перевал Самшитовых гор не ожидала нападения, а единственная Ходящая оказалась несмышленой девчонкой, с которой без труда справилась та же самая Серая мышка.
— Это я. Тиа, — сказала Проклятая, видя, что собеседница собирается разорвать плетение, удерживающее серебряное окно.
— Тиа? — удивления в серых глазках прибавилось. — Тиа?!
— Ты стала плохо слышать? — сгрубила Тиф. — Сколько раз тебе еще повторить, чтобы ты поверила, что это я. Говори, что нужно, а нет — уходи.
— Но… но как такое возможно? Что с тобой случилось?! Почему ты теперь мужчина?!
— Так нужно, — отрезала Тиф, не собираясь вдаваться в подробности. Значит, Тальки сдержала слово и не рассказала, что произошло в Песьей Травке. Тем лучше. Это не даст посеять в голове Кори соблазна избавиться под шумок от не любящей ее Дочери Ночи. Впрочем, вряд ли столь кардинальные мысли смогут прийти в очаровательную, но донельзя недалекую головку.
— Ко… конечно. Раз ты так говоришь, то… да. Тебе же лучше знать, правда? Я тебя не потревожила?
— Потревожила, — холодно отчеканила Тиа.
— Ой! Прости. Я не хотела.
Еще одна раздражающая Тиф черта — эта дура постоянно извинялась. По случаю и без случая. Это было просто невыносимо. Порой хотелось вырвать ее язык, лишь бы не слышать вечного «прости», «не хотела», «сожалею», «каюсь», «не думала». От последнего Дочь Ночи попросту начинало трясти. Ей было вообще непонятно, о чем Корь может думать, кроме своих любимых пушистых заек и сладостей.
— Ближе к делу, — поморщилась Тиа. — Я занята.
— Сожалею, что отвлекаю тебя, но я посчитала, что ты должна знать.
— Знать что?
— Я говорила с Аленари. Она отправляется в Радужную долину.
— Это мне известно.
— Я знаю, что Тальки рассказала тебе о записках Скульптора. Так вот. Где-то в Радужной долине спрятана их копия. Это было написано в тех отрывках, что я нашла в библиотеке Врат Шести Башен. Скульптор сделал два варианта. Первый лежит в Альсгаре. Второй — в школе Ходящих.
— Эти сведенья были у тебя с самого начала?
— Да, конечно. Я сразу же сказала Тальки.
Хм… Вот только та не спешила просвещать других.
— А она — Аленари?
— Да. Я так думаю, — поспешно кивнула Митифа. — Прости, не знаю точно.
Мерзкая старая паучиха!
Теперь Рован знает половину правды и лезет в Альсгару, не мешая Лею вести войну на севере, а Аленари знает другую половину и, оставив свои отборные части на попечение того же Лея, усилив его силы на порядок, стремится в Радужную долину. В итоге, никто не дерется за власть. Чахотка и Оспа считают, что как только у них в руках будет знание, они прижмут остальных к ногтю. Лей полагает, что, победив, да еще с такими силами за пазухой, он заставит всех слушаться его. Митифа вообще ничего не думает — у нее для этого нет мозгов. Тиф выброшена из игры, во всяком случае, до тех пор, пока не обретет соответствующее тело. А Тальки, оставаясь в тени и насмехаясь над ними, дергает за ниточки. Но…
Проказа не любит Оспу. Зачем же тогда она отправляет ее в такое кипящее от силы место, как школа Ходящих? Это не стоит победы в войне и усиления Лея. Что Тальки задумала? Чего она ждет? Или же найти в Радужной долине знание также непросто, как и в Альсгаре, и старуха даже в голову не берет возможность, что кем-то из них будут обнаружены такие ценности?
Вот задачка. Кто поймет, что рассчитывает получить старая сколопендра?
— Почему ты говоришь это мне?
— Возможно, я ошибаюсь, но, мне кажется, Аленари может грозить опасность. Тальки в последнее время ведет себя очень странно. А если погибнет кто-то из нас, это очень, очень плохо. Ведь так? Да и война может затянуться. Мы ведь этого не хотим, правда?
«Тальки ведет себя странно всю жизнь», — хмыкнула про себя Тиф. Но сейчас, действительно, творилось что-то непонятное. Игра, затеянная Проказой — смущала.
— Ты не ответила на мой вопрос. Почему говоришь со мной?
— Я знаю, мы никогда не были в ладах, но больше мне не к кому обратиться. Лея отвлекать нельзя, сейчас на него свалился весь груз ответственности за наше будущее. Если он проиграет, надеждам Скульптора не суждено сбыться. Рован меня никогда не выслушает, к тому же он немного… болен и не имеет привычки считаться с другими и верить им. С Аленари я не смогла связаться. Она молчит уже три дня. Рвет плетение, стоит мне сделать попытку послать вызов. Так что остаешься ты. Я слишком далеко. У Врат. А ты где-то на западе. Возможно, ты смогла бы перехватить ее. Предупредить. Или хотя бы быть рядом с ней, чтобы, когда Тальки прибудет, у нее не возникло соблазна…
Митифа не подозревала, что сейчас Тиф — не та, с кем будет считаться старая карга. Если Проказа задумает устроить Оспе неприятности — сделает это в независимости от присутствия или отсутствия Тиа.
— А если ты ошибаешься?
— Лучше ошибиться, чем потом жалеть, правда?
Что же. В словах Кори была доля истины. Сейчас смерть любого из Шести не пойдет войне на пользу. Конечно, есть набаторские полководцы, есть сдисские эмиры, есть командиры шей-за’нов, но Проклятых не заменит никто. Без них Ходящие вздохнут спокойно, и победа будет за Империей.
— Я сейчас в другом месте. И даже если захочу помочь — не успею. Так что придется тебе справляться собственными силами.
— Очень жаль. Но я тоже ничего не могу сделать. Буду молиться, чтобы все это мне просто показалось, — огорчилась Митифа.
На этот раз контакт оборвала Тиф. Она знала, что после въевшихся в печенки «просто мне показалось» последует еще с десяток ничего не значащих и бестолковых фраз. Они вызывали только раздражение, и поэтому не было нужды выслушивать их дольше, чем требуется.
Корь все еще сидела у Врат Шести Башен! И это после того, как прошло целых два месяца с момента вторжения в Империю! Она даже не подумала упрочить свою власть, примкнуть к Аленари или Лею. Взять под свое начало избранных или еще какую-нибудь силу. Все, что ее интересовало — это старые, поеденные червями книги. Митифа была готова закопаться в них с головой, лишь бы ее никто не трогал.
И ее не трогали. Давно махнули рукой, поняв, что она не представляет никакой угрозы и им не соперница. Пусть роется в бумагах, лишь бы не лезла в дела.
Даже удивительно, что Корь была ученицей такой опасной и хитрой гадины, как Тальки.
Тиа нахмурилась, подошла к окну, откуда были видны ворота, ведущие в Высокий город.
Что задумала Целительница на этот раз? Какую игру ведет, если Рован услышал одно, а Аленари — другое? Все не так просто, как кажется на первый взгляд, но Тиф никак не могла разобраться, какую выгоду Тальки получит, если Оспа умрет сейчас? В тот момент, когда она нужна им больше всего!
Следовало подумать над этим.
И очень серьезно.
Глава 4
Зал, вопреки моим ожиданиям, оказался не так уж велик. Круглый, с высоким куполообразным потолком и широкими окнами, верхняя половина которых представляла собой витражи с историями из жизни Башни.
Сразу у дверей начинались ступени, ведущие вниз. По обе стороны лестницы стояли скамьи, обтянутые синим бархатом. Сейчас они пустовали, но здесь вполне могла бы разместиться сотня Ходящих. Основная часть зала располагалась несколько ниже, чем место, где мы находились, и была, как на ладони.
В центре ее, в широком круге, выложенном черно-белой плиткой, алели семь лепестков из темно-красной керамики. Там, где они заканчивались, из пола вырастали загнутые и направленные в круг золотистые клыки.
— Это Лепестки Пути, — счел нужным объяснить Шен и, заметив, что я никак не реагирую, усмехнулся:
— Вижу, ты не удивлен. Видел подобное раньше?
— Допустим. Это что? Преступление?
— Нет, конечно. Но тех, что не разрушены, осталось не так уж много. По пальцам можно пересчитать. Возможно, ты знаешь те, которые не учтены у нас?
Я не собирался рассказывать ему о тайном убежище Скульптора и проворчал:
— Поброди по руинам брошенных городов и диким местам, найдешь и не такое. Какой вам от них толк? После того, как Сорита усыпила порталы, никто не может их разбудить.
— Незачем тебе врать, Шен, — улыбнулась Лаэн. — По пальцам их не пересчитаешь. Лепестков в Империи больше сотни.
— Малость, по сравнению с тем, что было во времена Скульптора, — не согласился тот.
— За тысячу лет разрушается даже камень. Ничто не вечно. К тому же, эти прекрасно сохранились, — Ласка больше не улыбалась. — Зачем вы держите их в Башне? Они же давно не действуют.
— Эти Лепестки выращены Скульптором перед самым окончанием строительства Башни. Они — первые из череды порталов. Именно на них во время Темного мятежа наложила заклинание Сорита. Нам по лестнице. К ним.
— А почему ты говоришь «выращены», а не «построены»? — спросил я.
— Как написано в дневниках очевидцев, присутствовавших при работе Скульптора, он не строил их, а именно выращивал, словно живые цветы. Это, знание, к сожалению, утрачено.
Да. Было бы неплохо в мгновение ока переместиться из Альсгары, к примеру, в Корунн или под Сандон. Р-раз, и ты уже там. Никаких недельных скачек, усталости, ночевок под открытым небом и таверн с клопами.
Не о том я думаю! Ох, не о том!
В зале мы оказались не одни. У окна стояла женщина в синем одеянии Ходящих и мужчина, облаченный в красную мантию заклинателей. В последнем я без труда узнал Гиса.
Ведомые Шеном, мы завершили спуск, обошли Лепестки и, повинуясь его предупреждающему жесту, остановились. Гис не счел нужным «не узнавать» нас и поприветствовал быстрым кивком. Я встретился с ним глазами и отчего-то сразу понял, что демонолог на нашей стороне. Гис сжал губы, тем самым показывая, чтобы я не болтал ничего лишнего.
Слишком запоздалое предупреждение, на мой взгляд. Мы и так увязли по самые уши. Длинный язык вряд ли сыграет особую роль для той, кто давно уже принял решение о нашей судьбе.
Цейра Асани, Мать Ходящих, глава Башни, Хранительница Синего Пламени и прочая, прочая, прочая, к моему безграничному удивлению оказалась не старой развалиной с бородавкой на носу, а женщиной, вряд ли перешагнувшей порог сорокалетия. На голову ниже меня, голубоглазая, светловолосая (если я могу судить о цвете ее волос по той прядке, что выбилась из-под покрывала) и очень, очень бледная. Лицо, словно маска, где белая кожа готова поспорить чистотой и цветом с фарфором, а глаза — с северными ледниками. Блеклые губы с капризно опущенными уголками, острый подбородок и несколько великоватый нос.
Ничего особого, выдающегося, если подумать. Женщина, как женщина. Не дурнушка, но и не красавица. И в то же время, перед нами была та, кто семь лет назад предложила нам с Лаэн убить мага, заплатила за это десять тысяч соренов и искала все эти годы.
Умная, хитрая, ловкая, очень опасная, схватку с которой мы безнадежно проиграли.
Платье на ней ничем не отличалось от повседневной одежды других Ходящих, а на руках были перчатки из синего шелка.
Я удостоился мимолетного взгляда, зато Лаэн изучили с головы до пят.
— Вы знаете, кто я? — голос у нее оказался неожиданно приятным. Он совершенно не подходил такой женщине.
— Да. Мы знаем, кто вы, — сказала Ласка за нас обоих.
— Превосходно. Это спасет и мое, и ваше время, — удовлетворенно кивнула Мать. — Мы с мастером Гисом только что говорили о вас. Он просит, чтобы я проявила снисходительность, хотя и знает, что вы совершили. Я услышала его доводы. К тому же, вы помогли ему спастись из Даббской Плеши, тем самым, хоть и не ведая этого, оказав Башне услугу. Я ценю это, и ваши заслуги учтут, когда Совет будет выносить приговор. Мастер Гис, — обратилась Цейра Асани к заклинателю. — Спасибо, что нашли время для встречи со мной. Не сомневаюсь, ваша история найдет отклик в сердцах Совета. Теперь же прошу оказать мне любезность и предоставить возможность поговорить с убийцами одной из сестер наедине.
— Конечно, Мать. Не смею больше беспокоить вас своим присутствием, — с улыбкой поклонился Гис. Но в тот миг, когда Ходящая отвела от него глаза, кинул нам предупреждающий взгляд и неспешной походкой направился к выходу.
Я не перестаю удивляться некоторым людям. При всем том, что деревня оживших мертвецов связала наши с заклинателем судьбы, не ожидал, что он вступится.
— Ты мне тоже пока больше не нужен, Шен. Благодарю за помощь. Можешь быть свободен.
— Но, госпожа Асани, — возмутился Целитель, разом растеряв все свое хладнокровие и значительность. — Оставшись с ними…
— Перестань, — мягко сказала она. — Я знаю, что ты мне скажешь. В этом нет нужды. Ступай и не беспокойся за меня.
Он все еще колебался, и тогда она добавила в голос стали:
— Ступай, ученик.
Шен не посмел ослушаться и, хотя его физиономия выражала все степени недовольства, отправился следом за Гисом.
Я посмотрел на Лаэн и одними губами произнес «ученик». Она в ответ едва заметно подняла брови, показывая, что эта новость для нее также неожиданна, как и для меня. Кто из нас мог подумать два месяца назад, что явившийся в Песью Травку с троицей наемных убийц Молса лекарь, вначале окажется Целителем, едва не прибившим саму Тиф, затем Ходящим, а теперь и учеником самой Матери! Шен полон сюрпризов, точно сундук йе-арре.
Цейра Асани дождалась, когда он выйдет за дверь, повернулась к нам спиной, подошла к окну. Мы терпеливо ждали. Хотя волшебница казалась донельзя уязвимой, я не сделал никаких попыток приблизиться к ней. Не сомневаюсь — подобный шаг был бы последним в моей жизни.
Она словно услышала мои мысли, поэтому насмешливо произнесла:
— Надеюсь, ты научила своего мужчину маломальским приличиям, Лаэн? Бросаться на Мать с кулаками, так… неразумно.
Мне показалось, что она насмехается. Не надо мной. Над Лаской.
— Мы и не думали о таком кощунстве, госпожа Асани, — подобострастно произнесла Лаэн, хотя я мог себе представить, чего ей это стоило.
— Охотно верю, — она вновь насмешничала, — поэтому нет нужды в лишних ушах, даже если это уши любимого ученика. Шен слишком горяч и считает, что сможет справиться с тобой, гийян, если ты все же решишь совершить… кощунство, — она посмаковала это слово. — С тем, кто прошел Сандон и убивал Высокородных, сладить не так просто. Армия, что бы о ней ни говорили глупцы, хорошо закаляет таких, как ты.
— Это лестная оценка, госпожа, но у Шена есть Дар. И в этом мне с ним никогда не сравниться, — произнес я.
— Дар! — рассмеялась она. — Разве твоя женщина не объяснила тебе, что «искра» Целителя отличается от «искры» Ходящих, впрочем, как и от того, что несут в своих душах колдуны юга? Чаще всего в боях она бесполезна. Мелот создал таких, как Шен, для других дел. Лечить, создавать. Обучать, наконец. Целители никогда не были боевыми магами. Это не заложено в их «искре». Лишь Скульптор отличался от всех других. Да та, кого люди привыкли называть Проказой, смогла обратить свое искусство в оружие.
Да, да. Помним, помним! Хороший лекарь может стать не менее хорошим убийцей — было бы желание. У Проказы, как видно, этого желания было предостаточно.
Что до Шена, то зря Ходящая считает нас дураками. Я прекрасно помню, как парень, пускай и совершенно случайно, встал на пути Проклятой, и что из этого вышло. Копье света едва не отправило одну из Шести в Бездну. Так что не надо блеять о беззащитности ученичка. Если он не может использовать боевые заклятья, когда ему захочется, это не значит, что Целитель совершенно ни на что не годен. Как сказала Лаэн — весь вопрос в обучении. Цейра Асани, как видно, не спешит (или не умеет) помочь ему освоить боевую магию.
— Присядьте. Беседа у нас выйдет длинная.
Она указала нам на стулья напротив кресла с высокой, резной спинкой, инкрустированной костью мамонта. Лаэн, как видно, до поры до времени решила играть послушную девочку, так что безропотно уселась на указанное ей место. Я же следовать чужим приказам не спешил и, несмотря на предупреждающие взгляды жены, упрямо остался стоять.
— Тебя моя просьба не касается? — холодно осведомилась волшебница, приподняв светлую бровь.
— Спасибо. Не хочется.
— Сядь! — сказала Мать, точно ударила хлыстом.
В эту же уну на ее руках вспыхнуло синее пламя, оживший стул ударил меня сзади под колени, заставив упасть на него, и что-то невидимое, но очень тяжелое, вдавило в спинку так, что та жалобно затрещала, собираясь в любое мгновенье разлететься в щепки вместе с моим позвоночником. Однажды я уже испытывал нечто подобное. Очень давно. Двенадцать лет назад судьба свела меня с одним из магов Высокородных, и он проделал точно такой же фокус. И с тем же самым результатом.
Не скажу, что это произвело на меня приятное впечатление. Скорее наоборот.
Спустя мгновение, пламя в руках Ходящей исчезло, не причинив шелковым перчаткам никакого вреда, а я смог нормально дышать. Цейра Асани только что продемонстрировала мне свою силу и показала отношение к малейшему неповиновению.
Очень впечатляюще.
— Почему некоторые мужчины всегда хотят показать свое упрямство? — ни к кому не обращаясь, спросила Мать и расположилась в кресле напротив нас. — Отчего-то я думала, что ты более сговорчив, чем некоторые представители твоего вида. Жаль. Право, жаль. Надеюсь, теперь между нами не будет непонимания?
Ребра противно ныли, Лаэн кидала на меня убийственные взгляды.
Но забери меня Бездна, должен же я был попробовать!
— Превосходно, — сказала бледная тварь, дождавшись моего кивка. — Ты быстро учишься, гийян, и это не может не радовать, — она разговаривала со мной так, словно я был собакой. Глупой, грязной, блохастой и злобной. Вновь на перчатках затанцевало синее пламя, я напрягся, ожидая наказания неизвестно за что, но на этот раз заклинание меня не затронуло. Просто на несколько ун стены зала задрожали, словно я смотрел на них в жару.
— Теперь нас никто не услышит и не помешает, — улыбнулась Цейра. — Если честно, я до последнего дня не могла поверить, что меня почтят беседой столь… интересные и неуловимые люди. Вы так долго морочили всем головы, что в какой-то момент я начала думать, что убившие одну из нас, действительно, давно мертвы. Или находятся так далеко от Империи, что нечего и пытаться послать им приглашение на встречу. Каково же было мое изумление, когда до меня дошли вести, что вы живы, и ваше местопребывание не столь далеко. Я даже ни на миг не сомневалась, что это именно те, кого прозвали Серым и Лаской. Такой парочки, как ваша, не найти в целом свете, так что я сразу поняла, о ком поведала мне одна любезная булочница.
Молс! Проклятая тварь! Я вырву твою печень и скормлю ее Пню, заставив запить это кушанье самым кислым из его вин!
Голубые глаза ведьмы какое-то время изучали нас, а затем она без всякого перехода произнесла:
— Вы убили Ходящую, а это серьезное преступление.
— Вы заплатили нам за это хорошие деньги, и мы решили оказать вам услугу. Если б не мы, госпожа, возможно, вы никогда не носили бы на руках этих перчаток, — неожиданно для меня сказала Лаэн.
Если честно, я не ожидал, что мы скажем это Цейре. Теперь мое солнце ступила на очень тонкий лед.
Мать сложила пальцы домиком и улыбнулась, не разжимая губ.
Каждая уна превращалась в вечность. И каждая вечность была для меня самым настоящим испытанием. Наконец, наша собеседница ответила, растягивая слова:
— Не понимаю, о чем ты говоришь. Если это намек на то, что я причастна к смерти собственной сестры по «искре», то он просто смешон.
— Я рада, что смогла позабавить вас, госпожа.
Вновь молчание. Затем:
— Я слышу порожденный страхом за свою судьбу бред. Неужели ты думаешь, что кто-нибудь поверит в него?
— Если бы мы с Нэссом желали что-то кому-то рассказать, то давно бы уже это сделали.
— Тогда к чему ты заставляешь меня слушать подобные глупости?
— Мы не маленькие дети, госпожа. Мы — гийяны. И, прежде чем браться за дело, узнаем о том, кто его предложил.
Она рассмеялась.
— Если. Подчеркиваю — если бы я была заказчиком, то не кажется ли вам слишком самонадеянным говорить мне такое в лицо? В подобном случае, как умный и осторожный человек, я не выпущу вас живыми из этого зала. Ты должна понимать это, не так ли?
Она смотрела на нас с выжидающей улыбкой, и я отчего-то понял, что мы в одном шаге от падения в пропасть. Поэтому стоически молчал, давая Лаэн возможность продолжать разговор. Она, судя по всему, знает их змеиные повадки гораздо лучше, чем я. Здесь я ей, к сожалению, не помощник. Не мне воевать с Ходящими.
Мое солнце послала ответную улыбку:
— Мне кажется, если бы вы посчитали нас опасными, мы никогда не дожили бы до встречи с вами.
После этих слов Цейра Асани расслабилась, откинувшись на спинку кресла, и стало понятно, что на какое-то время опасность… нет… не отступила… скорее — остановилась, дыша в затылок.
— А ты умная женщина, Лаэн. Беседа с тобой начинает доставлять мне удовольствие.
— Благодарю, вас госпожа.
— Давайте на некоторое время забудем о моей несчастной сестре. Совсем недавно вы пробрались в дом к уважаемому жителю города и без веских причин отняли у него жизнь. Надеюсь, вы не будете отрицать этого? Господин Йох оказывал Башне услуги и был нашим близким другом. Мы скорбим о его потере. Наместник потребовал у Совета выдать вас городским властям для совершения справедливой казни, и я близка к тому, чтобы осуществить его просьбу. Если только у вас повернется язык мне соврать. Начинайте.
— Начинать что? — тупо буркнул я.
— Рассказывать. Начните с того, что вы знаете о произошедшем в Песьей Травке, а затем в Даббской Плеши.
Надо думать, Шен уже давно посвятил ее во все подробности, но мы выложили все, что знали.
— Как вам повезло. Двое носителей Дара справились с самой Проклятой. Просто повезло, — произнесла Мать, не обращаясь ни к кому из нас. — А выброс силы после ее смерти может объяснить появление мертвых из могил. Но вы что-то утаили. Я чувствую, — она пронзила меня взглядом. — Теперь ты, Серый.
— Все с самого начала?
— Нет, — она поморщилась от моей недогадливости. — Лишь то, чего не сказала твоя жена.
Ну да. Она спросила про Песью Травку и Плешь. Про Псарьки разговора не было, вот мы и промолчали. Теперь же пришлось ее «обрадовать» тем, что Тиф, скорее всего, осталась жива, пускай при этом и потеряла тело.
— Ты не лжешь, — задумчиво сказала Мать после моего рассказа. — Гис рассказал мне о человеке, что напал на тебя в пустой деревне. И даже говорил, что это — дух ранее принадлежавший магу. Но он не упоминал про Убийцу Сориты. Не надо. Молчи. Он, конечно же, не мог знать. Хм… Значит Проклятых все еще шестеро. Не самая радостная весть в такие дни. Смерть любого из них намного бы облегчила положение на фронтах.
Цейра Асани задумалась, и нам оставалось лишь ждать того момента, когда она вновь воспылает к нам интересом. Это случилось не так быстро, как я думал.
— Магистр Алых не смог распознать одну из Шести, а убийце это удалось, — понимающе усмехнувшись, сказала она, бросив многозначительный взгляд на Лаэн. — Чего только не бывает в жизни … Дух Дочери Ночи, захватил тело несчастного безумца и пошел за вами. Зачем? — резко спросила она.
— Наверно она хочет отомстить нам за то, что мы сделали.
Ходящая на это предположение лишь раздраженно цокнула языком.
— Не думаю, Серый. Не думаю. Да. Ты убил ее тело. Да. Она уцелела. Но Тиф не обычный человек. Она прожила пять веков и не станет рисковать подобным образом ради простой мести. Проклятая должна понимать, что сейчас она слишком слаба, и любая Ходящая станет для нее опасным противником. Возможно, с вашей помощью она хочет вернуть себе утраченное. Ведь она искала моего ученика, не так ли?
— Искала, — подтвердил я.
— Вот видишь. Ей нужен Целитель. И не Проказа, а тот, кто стал причиной ее падения. Шен меня удивил. Пропустить Дар через посох некроманта и получить молот, который едва не размазал тварь по земле… Такое можно сделать лишь по наитию. Или же… когда поблизости есть еще один искусный маг. Твоя заслуга, что он выдал «Иглу Скульптора»? — обратилась она к Лаэн.
— Не понимаю, о чем вы говорите, госпожа, — мое солнце не отвела взгляд.
Цейра Асани напряглась. Посмотрела ей в глаза.
— Не понимаешь… — стараясь скрыть разочарование в голосе, произнесла Мать через несколько ун тягостного молчания.
