Другое событие - что вчера я был на грани смерти: я чуть не утонул в Москва-реке. К счастью, Кочетков меня спас. Написал длинное письмо Вале. Купил зубочистки в аптеке у вокзала. Надеюсь скоро поехать в Москву и повидать Валю и Митю. Кстати, рассчитываю на скорый ответ от Мити на мое письмо. Возможно, мне придется здесь работать в колхозе. Совсем не хочется. Ни черта не делаю целый день. Ужасно хочется блудить. Какое будущее у меня? Буду ли я в этом году учиться в Москве? Да и вообще, буду ли учиться? Что будут делать Валя и Митя и где они будут?
      Дневник N 9 15 июля 1941 года
      Георгий Эфрон Eh bien, mon petit pote, quoi de neuf? Bah - Rien de bien extraordinaire. Tout va son petit traintrain, quoi… Au fond, c'est trиs bien, cette union avec l'Angleterre.
      Le chic, c'est qu'а l'йcole, chez des amis, partout, depuis le commencement de la guйguerre, j'ai dit que l'ennemi du monde est l'Allemagne nazie, que les Anglo-Amйricains sont des chics types, que de Gaulle dйfend la France, etc. Ah! ils sont baisйs au cul, ceux qui me disaient le contraire, les membres du Komsomol qui suivaient aveuglйment les mots d'ordre des journaux, prenant tout а la lettre, n'ayant aucune expйrience politique et ne sachant pas lire entre les lignes! Pauvres types! Bah, au diable. Par exemple, que fera le monde, aprиs qu'Hitler soit battu? Probablement recommenceront les dissensions intestines, les imbйcillitйs parlementaristes, etc. Je me fous de tout, pourvu que Paris soit restaurй dans son rang de capitale, de Ville-Lumiиre, pourvu que la France reprenne la place qui lui est due et que les Boches soient foutus au cul et Hitler йcrasй dйfinitivement. Y en a marre de ces Prussiens nazis. Mais on les battra - avec l'Angleterre, et l'aide croissante des USA, et la force militaire "soviйtique". La "croisade de l'Europe contre le bolchйvisme" n'est qu'un masque - et personne n'est dupe. Ici, aux Sables, зa commence а devenir franchement emmerdant. Deux vieilles folles, et ma mиre et moi. Du reste Kotchetkoff va revenir de Moscou et apporter des nouvelles de la capitale. Me manquent Valia et Mitia. Chaleur du diable. Quand est-ce que j'irai а Moscou? Sur le front, rien d'intйressant.
      Les attaques allemandes sont repoussйes. Il me semble que l'attaque allemande en gйnйral est enrayйe. Mais ils peuvent "reprendre du poil de la bкte" а tout moment. Je m'ennuie fort ici. Que foutent Valia et Mitia. Valia m'oublie-t-elle?
      Je n'en sais rien. En tout cas lui ai envoyй une lettre - comme зa elle saura que moi je ne l'oublie pas. C'est une lettre spirituelle, fine et intelligente ("et puis quoi encore"?)… Ce que je voudrais: rester pour l'annйe scolaire а Moscou et que Valia et Mitia y restent aussi et que ma mиre ait du travail et que personne ne nous emmerde et qu'on ne nous foute pas dehors de la chambre de Pokrovsky Boulevard. C'est trиs compliquй: la dйcision du Mossoviet en ce qui concerne la dйfense aux organes de la milice d'enregistrer de nouveaux locataires sera-t-elle levйe, en liaison avec l'amйlioration de la situation militaire? J'en doute fort. Si cette dйcision йtait levйe, on serait obligй de partir, oщ? D'autre part: la situation militaire s'est-elle amйliorйe durablement et l'йvacuation est-elle dйfendue dйfinitivement? Il n'y a qu'а кtre optimiste - et c'est tout. Ce que je voudrais voir Valia et Mitia.
      Ну что ж, дружище! Что новенького? Ба! Ничего особенного. Все идет спокойненько, своим чередом, ну… В сущности, очень хорошо, что есть этот союз с Англией.
      Шикарно то, что в школе, с друзьями, повсюду, с самого начала этой войнищи я говорил, что враг всего мира - нацистская Германия, что англо-американцы - порядочные люди и что де Голль защищает Францию и т.д. Так вот им, на х.., тем, кто мне говорил обратное, комсомольцам, которые слепо следовали газетным лозунгам, принимали все в буквальном смысле, не имели никакого политического опыта и не умели читать между строк. Жалкие типы! Ба! К черту. Например, что будет делать мир после того, как Гитлер будет разбит? Вероятно, снова начнутся внутренние раздоры и парламентские глупости и т.д. Мне на все наплевать, лишь бы Париж был восстановлен в своей роли мировой столицы, лишь бы Франция вновь обрела то место, которого она заслуживает и чтобы фрицы были выперты вон, а Гитлер окончательно раздавлен. Надоели эти нацисты-пруссаки. Но мы их победим, вместе с Англией. И с возрастающей помощью США, и с советскими военными силами.
      "Крестовый поход" Европы "против большевизма" - только маска, и никто ему не верит. Здесь, в Песках, начинается ужасная скучища. Две сумасшедшие старухи да мы с матерью. Кстати, Кочетков возвращается из Москвы, он привезет новости из столицы. Я очень скучаю по Вале и Мите. Жара невозможная. Когда же я поеду в Москву? На фронте ничего интересного. Немецким атакам дается отпор. Мне кажется, что в целом немецкое наступление остановлено. Но они могут в любой момент вновь воспрять. Я страшно здесь скучаю. Что же делают Валя и Митя, черт! Валя меня забыла? Не знаю. Во всяком случае, я ей послал письмо, по крайней мере, она будет знать, что я ее не забываю. Письмо забавное, тонкое и умное ("и что еще?").
      Чего бы я хотел? Остаться на учебный год в Москве и чтобы Валя и Митя тоже остались. И чтобы у матери была работа, и чтобы никто нам не надоедал, и чтобы нас не выперли из комнаты на Покровском бульваре. Все очень сложно: будет ли отменено решение Моссовета относительно запрета милицейским властям прописывать новых жильцов, в связи с улучшением военного положения? Сильно в этом сомневаюсь.
      Если это решение будет отменено, тогда нам придется съехать. Но куда? С другой стороны, улучшилось ли, и надолго ли, военное положение? Окончательно ли запрещена эвакуация? Надо быть оптимистом. Вот и все. Как бы я хотел видеть Валю и Митю.
      Дневник N 9 16 июля 1941 года
      Георгий Эфрон Folie.1 Скука и сплошной бред. Что я здесь, собственно говоря, делаю? Общество матери и двух старух, интересующихся кошками, - красота! Из рук вон плохое питание: гречневая каша, похлебка, черный хлеб. С утра до ночи идиотские разговоры о еде, о пустяках. Особые таланты интеллигентов в деревне - говорить только о глупостях. Пока нечего думать о поездке в Москву, потому что паспорта - в прописке и будут "не раньше конца недели". Здесь - отвратительная скука.
      Старушки, говорящие о милых пустяках, плохо организованное питание, кошки, птички и комарики: к чортовой матери! Надоело! Вообще-то говоря, как только получим паспорта, поедем в Москву. В Москве вводятся карточки на некоторые продукты (еще не знаю, на какие). Особенно ненавижу благодушные разговорчики старушек и т.д. Природа! Все это никуда не годится, если людей нет. Бред и глупость. Что я здесь делаю? И эти глупейшие улыбки и разговоры. Приходится мириться - пока паспортов не вернули, в Москву ехать нельзя. Все меня раздражает, а мать в особенности. Идиоты! Понравилось здесь, а! Идиоты, не достигшие за многие годы жизни ничего больше, чем житье на лето в Песках, с плохо организованным питанием и благодушными разговорами! Все это меня бесит.
      Нет, для деревни я не сделан. Чертовски хочется в Москву. Все дело в людях. А люди здесь - идиоты. Кочетков редко приезжает. Будут ставить пьесу его сочинения (вместе с Липскеровым) "Надежда Дурова". Кочетков очень оптимистично настроен, уверен, что убьют-добьют Гитлера. Мать боится газов и бомбежек, я хочу в Москву - видеть Валю и Митьку. Бред, бред жуткий. Бред и скука. Очевидно, в этом году школы будут функционировать - раз положение на фронтах как будто хорошее. Эвакуация прекращена, многие учреждения возвращаются… Жду ответа от Митьки. Хочется затеять с ним переписку - ничего ведь не делаю. Как хочется увидеть Валю. Хотя ею и не обладал, но как-то по ней изголодался. Вполне ли обоснован оптимизм Кочеткова? Забыла ли обо мне Валя, и письмо мое доставит ли ей удовольствие или нет? С некоторого времени ощущение, меня доминирующее, стало распад. Распад моральных ценностей, тесно связанный с распадом ценностей материального порядка. Процесс распада всех без исключения моральных ценностей начался у меня по-настоящему еще в детстве, когда я увидел семью в разладе, в ругани, без объединения. Семьи не было, был ничем не связанный коллектив. Распад семьи начался с разногласий между матерью и сестрой, - сестра переехала жить одна, а потом распад семьи усилился отъездом сестры в СССР. Распад семьи был не только в антагонизме - очень остром - матери и сестры, но и в антагонизме матери и отца. Распад был еще в том, что отец и мать оказывали на меня совершенно различные влияния, и вместо того, чтобы им подчиняться, я шел своей дорогой, пробиваясь сквозь педагогические разноголосицы и идеологический сумбур.
      Процесс распада продолжался пребыванием моим в католической школе Маяра в Кламаре. С учениками этой школы я ничем не был связан, и хотя меня никто не третировал, но законно давали ощущать, что я - не "свой", из-за того, что русский и вдобавок коммунистической окраски. Что за бред! Когда-то ходил в православную церковь, причащался, говел (хотя церковь не переносил). Потом пошло "евразийство" и типография rue de l'Union. Потом - коммунистическое влияние отца и его окружающих знакомых - конспираторов-"возвращенцев". При всем этом - общение со всеми слоями эмиграции… и обучение в католической школе!
      Естественно, никакой среды, где бы я мог свободно вращаться, не было. Эмигрантов я не любил, потому что говорили они о старом, были неряшливы и не хотели смотреть на факты в глаза, с "возвращенцами" не общался, потому что они вечно заняты были "делами". С французскими коммунистами я не общался, так как не был с ними связан ни работой, ни образом жизни. Школа же мне дала только крепкие суждения о женщинах, порнографические журналы, любовь к английскому табаку и красивым самопишущим ручкам - и все. С одной стороны - гуманитарные воззрения семьи Лебедевых, с другой - поэтико-страдальческая струя влияний матери, с третьей - кошачьи концерты в доме, с четвертой - влияние возвращенческой конспирации и любовь к "случайным" людям, как бы ничего не значащим встречам и прогулкам, с пятой - влияние французских коммунистов и мечта о СССР как о чем-то особенно интересном и новом, поддерживаемая отцом, с шестой - влияние школы (католической) - влияние цинизма и примата денег. Все эти влияния я усваивал, критически перерабатывал каждое из них - и получался распад каждой положительной стороны каждого влияния в соответствии с действием другого влияния. Получалась какая-то фильтрация, непонятная и случайная. Все моральные - так называемые объективные - ценности летели к чорту. Понятие семьи - постепенно уходило. Религия - перестала существовать. Коммунизм был негласный и законспирированный. Выходила каша влияний. Создавалась довольно-таки эклектическая философски-идеологическая подкладка. Процесс распада продолжался скоропалительным бегством отца из Франции, префектурой полиции, отъездом из дому в отель и отказом от школы и каких-то товарищей, абсолютной неуверенностью в завтрашнем дне, далекой перспективой поездки в СССР и вместе с тем общением - вынужденно-матерьяльным - с эмигрантами. Распад усугублялся ничегонеделаньем, шляньем по кафэ, встречей с Лефортом, политическим положением, боязнью войны, письмами отца, передаваемыми секретно… какая каша, боже мой! Наконец отъезд в СССР. По правде сказать, отъезд в СССР имел для меня очень большой характер, большое значение. Я сильно надеялся наконец отыскать в СССР среду устойчивую, незыбкие идеалы, крепких друзей, жизнь интенсивную и насыщенную содержанием. Я знал, что отец - в чести и т.д. И я поехал. Попал на дачу, где сейчас же начались раздоры между Львовыми и нами, дрязги из-за площади, шляния и встречи отца с таинственными людьми из НКВД, телефонные звонки отца из Болшева. Слова отца, что сейчас еще ничего не известно. Полная законспирированность отца, мать ни с кем не видится, я - один с Митькой. Неуверенность (отец говорил, что нужно ждать, "пока все выяснится" и т.д.). Тот же, обычный для меня, распад, неуверенность, зыбкость материальных условий, порождающая наплевательское отношение ко всему. Тот же распад, только усугубленный необычной обстановкой. Потом - аресты отца и Али, завершающие распад семьи окончательно. Все, к чему ты привык - скорее, начинаешь привыкать, - летит к чорту. Это и есть разложение и меня беспрестанно преследует.
      Саморождается космополитизм, деклассированность и эклектичность во взглядах.
      Стоило мне, например, в различных школах, где я был, привыкнуть к кому-нибудь, к чему-нибудь - нате: переезд - и все к чорту, и новый пейзаж, и привыкай, и благодари. Сменяются: Болшево, Москва, Голицыно, комнаты в Москве, школы, люди, понятия, влияния - и сумбур получается. Наконец - Покровский бульвар. Как будто прочность. Договор на 2 года. Хожу в школу, знакомлюсь, привыкаю. Но тут скандалы с соседями. Хорошо. Кончаю 8й класс - причем ни с кем не сблизился (еще одно предположение-надежда летит к чорту: что найду "среду". Никакой среды не нашел, да и нет ее). Знакомлюсь с Валей, вижусь с Митькой. Тут - война! И все опять к чорту. Начинаются переездные замыслы, поиски комнат. Опять полная неуверенность, доведенная до пределов паническим воображением матери. Идут самые неуверенные дни жизни, самые панические, самые страшные, самые глупые. Дежурства,
      "что завтра?" и т.д. Теперь, после этого всего, - Пески. Идиотское времяпрепровождение, идиотские люди, идиотские разговоры о самоварах, яичках и т.д.
      Патологическая глупость, интеллектуальная немощность, прикрываемая благодушием.
      Пески - для меня полнейший моральный декаданс. Почему я так часто говорю о распаде, разложении? Потому что все, с чем я имел дело, клонилось к упадку.
      Наладились отношения с Валей - уезжаю в Пески. И никакие письма не помешают нашим отношениям клониться к упадку, и я не буду удивлен, если эти отношения прекратятся вовсе. Все это я пишу не из какого-то там пессимизма - я вообще очень оптимистичен. Но чтобы показать факты. Пусть с меня не спрашивают доброты, хорошего настроения, благодушия, благодарности. Пусть меня оставят в покое. Я от себя не завишу и пока не буду зависеть, значить ничего не буду. Но я имею право на холодность с кем хочу. Пусть не попрекают меня моими флиртами, пусть оставят меня в покое. Я имею право на эгоизм, так как вся моя жизнь сложилась так, чтобы сделать из меня эгоиста и эгоцентрика. Я ничего не прошу. Придет время, когда я смогу говорить в лоб, что я думаю, людям, которые мне не нравятся. Деньги - вот в чем дело. Это очень сложно: загребать деньги с моей прямотой и ясным взглядом очень трудно, а сам я без денег - неполноценный человек.
      Дневник N 9 17 июля 1941 года
      Георгий Эфрон L'йvйnement principal1 - подписание перемирия в Сирии. Все предоставляется англичанам и де Голлю. Французы могут репатриироваться или присоединяться к де Голлю. Я очень рад за победу англичан и де Голля в Сирии. Интересно, что политически я оказался в сто раз больше дальновидным и прозорливым, чем те, с которыми я имел дело. В школе, у друзей, я всегда говорил за Англию, Америку и де Голля, говорил, что Гитлер - вот враг. И, главное, меня не обманывал общий тон советской печати, благоприятствовавший, во всяком случае, больше Германии, чем Англии и Америке. Да и никогда не верил я в хорошие отношения с нами со стороны Гитлера. Если разбираться в последних 4-5 сводках, то видно, что продолжаются крупные бои в Белоруссии. Неприятно, что в сегодняшней сводке впервые употребляется термин "на Смоленском направлении". Бои, между прочим, идут в Белоруссии - т.е. там, где всего ближе Москва. Это мне тоже не нравится.
      Последние две сводки скупы и говорят о том, что "продолжались бои" на таких-то направлениях (Витебском, Новоград-Волынском и Смоленском). Очевидно, результаты этих боев неизвестны, хотя мне лично кажется, что все-таки наступление фашистов в Белоруссии будет остановлено и разбито. Советская авиация частенько бомбит Плоешти и нефтепромыслы. Англичане уже долгое время сильно бомбят Западную Германию (особенно Рурскую область). Эти удары очень сильны и разрушительны.
      Советская печать публикует выступления Жюля Ромэна, Фейхтвангера, Анри Бернстейна, Пертинакса, Драйзера, которые приветствуют соглашение Англии с СССР о совместных действиях против гитлеровской Германии. Печать Англии, Америки, Турции, Швеции, Швейцарии, Китая, Ирана и т.д. оживленно комментирует это историческое соглашение. Общий тон - Гитлеру приходится теперь вести борьбу на два фронта, и он будет, бесспорно, разбит. В 1916 г. Германии тоже пришлось вести борьбу на 2 фронта - и она была разбита. Во Франции запрещено празднование 14-го июля (взятие Бастилии). В Москве введена карточная система на ряд продуктов, еще не знаю, каких. Кочетков поехал в Москву, узнает, будут ли писателям карточки выдавать группкомы или домоуправления. Вообще-то говоря, лучше, если бы мы были в Москве для получения карточек - но нет паспортов и даже на 1 день невозможно в Москву ехать. Сегодня была гроза. Хорошая штука.
      Прочел "Свою судьбу" М. Шагинян и теперь читаю "Борьбу за жизнь" П. де Крайфа в N 5 "Инт. литературы". Скука здесь. Потеря времени и совершенно нечего делать.
      Валяешься, читаешь, шляешься на станцию, ешь невкусную пищу… Скука. Сейчас - вечер. Скорей бы паспорта добыть - да айда в Москву. Как хочется встретиться с Валей и Митькой! Только 8 дней не видел Валю - а как хочется ее видеть! Конечно, в Москве - другое ощущение. Мать по-глупому боится всего; боится, что меня куда-нибудь "мобилизуют", боится бомбежки, боится газов, всего боится. Противно. Конечно, я сильно надеюсь на то, что к 1 сентября занятия в школах начнутся. Валя предполагает поступить в 10-й кл. школы взрослых - как Митька. Я бы хотел учиться в Москве, видаться с Валей и Митькой и чтоб все шло по-нормальному. Пока что мои цели более ограниченные: попасть в Москву и поболтать с Валей и Митькой.
      Главное - с Валей, потому что она мне нравится и мне просто вкусно с ней говорить и глядеть на нее. Мне здесь очень надоело. Когда это кончится? Город мне больше подходит. Хочется уехать отсюда, в городе - для меня - хорошо.
      Дневник N 9 18 июля 1941 года
      Георгий Эфрон Второй день льет дождь. Не выхожу из дому, читаю "Борьба за жизнь" П. де Крайфа.
      Книга нужная и хорошая, хотя композиция небрежна и портит ее. Совершенно не понимаю, что, собственно говоря, мы тут делаем. Льет дождь, гулять нельзя, скука и однообразная пища, совсем не питательная. Кочетков-то схитрил - большую часть времени ведь он проводит в Москве, лишь изредка сюда наезжая; а мы здесь сидим без дела. Беспрестанно и усердно агитирую мать за окончательный отъезд в Москву.
      Боюсь, что Кочетков привезет для матери из Москвы переводов, она начнет над ними работать и будет довольна, что нашла какое-то занятие, а я останусь с носом, и мы в Москву окончательно не уедем до осени. Все это очень нерадостно. Здесь - смертельная скука, нечего совершенно делать. Дело в том, что мать боится Москвы из-за того, что там меня может "настигнуть повестка", что она ждет налеты, что нужно ходить за керосином для примуса и т.д. Почему мы так скоропостижно улепетнули из столицы? Потому что мы морально буквально были истерзаны неудавшимися переездами, тасканием по мифическим комнатам, перспективами Ашхабада, эвакуации и налетов (причем истерзана была только мать - я же был свеж, как огурчик, и флиртовал с Валечкой). Хотелось отдохнуть и т.п., забыть о заботах… Приехав сюда, мы оказались в обществе двух старух, страдающих кошкоманией, совершенно одни перед тарелками вязкой продельной каши, в присутствии сонного демона скуки, самого страшного из всех демонов. Стараемся убить время как-нибудь. Обеды, завтраки превращаются в события: верный признак не отдыха, а скуки дня. Все это, как говорится, "типичное не то". Мать начинает прозревать, но, к сожалению, двойной фактор мешает ей окончательно прозреть - т.е. окончательно возвратиться в Москву - это нивесть откуда взявшийся панический страх перед "военной Москвой", с другой стороны, перспектива того, что Кочетков из Москвы привезет ей какую-нибудь переводную работу, и тем самым кончится ее вынужденное бездействие. Добро, она начнет что-то делать, а я-то что? В колхоз я не пойду, а ходить каждый день на станцию, читать вчерашние газеты и есть псевдо-винегрет - не занятие, да день заполнять требухой - преступление, когда в Москве в сто раз интересней, когда в Москве - пока что - Валя и Митька. Завтра-послезавтра приедет Александр Сергеевич, и мы обо всем с ним поговорим. Плохо то, что нет паспортов и плохая погода. Я чувствую себя здесь в глуши, завязшим в тине благодушия, глупости и непритязания. Пески - это глупое, тихое существование - хороши для этих двух старух, а я - человек активный, да и вообще здесь каждый взвоет от скуки. Добро бы питание было хорошее. Но оно просто плохое. Еще одно: события всякого рода развиваются с такой головокружительной быстротой, что, быть может, эти месяцы: июль-август будут, вернее, могли бы быть - нечто вроде "последних счастливых минут" и т.п. и т.д. Сказать яснее - просто не зная, как пойдут события и моя жизнь дальше, хотелось бы наибольшее количество времени провести так, как нравится, наиболее счастливым образом. Это совершенно понятно и естественно. Or1 провести хорошо и интересно время могу я, как выяснилось, только в Москве. Сидя здесь, у меня неизбывное впечатление, что теряю драгоценное - на вес золота - время безвозвратно. Был бы в Москве - было бы хорошо, правда, суетливо, но, во всяком случае, не так скучно и плохо, как здесь.
      Действительно, выходит не просто Пески, а Sables Mouvants2, и завяз я в этих Sables Mouvants по горло. Единственная отрада моя здесь - писать дневник.
      Интересна разница, dйcalage3, между мной самим, его идеями, стремлениями и чувствами и моим существованием. Почему дневник? Дневник потому, что во мне ясна потребность отдавать перед самим собой отчет в существовании этого самого себя, явлениях разных и иногда несообразных. Конечно, большой вопрос - это то, будет ли школа а Moscou4 в сентябре - к 1 сентября? Enigme5, конечно. Барометром всех явлений теперешней моей - и не только моей - жизни являются военные события, положение на фронтах. Большинство окружающих мать знакомых, в том числе и Кочетков, настроены очень оптимистично, говорят, что Гитлер провалился. Печать ведет кампанию в смысле того, что Гитлер разбит, правда, разбит потенциально.
      Если взять в целом тон советской и иностранной печатей, настроения друзей и знакомых, то впечатление получается оптимистическое. Причем впечатление это усугубляется тремя фактами (для меня): 1) "Соглашением между Великобританией и СССР о совместных действиях против гитлеровской Германии"; 2) подписанием перемирия в Сирии; 3) сопротивлением советских армий на востоке от Европы (на западе от Москвы). Комментировать значение факта N 1-го не приходится - достаточно сказать о важности и значении координирования военных сил Union Jack1 и Soviet Russia2 в борьбе с Гитлером. Факт N 2-й имеет большое значение не только в стратегическом отношении (оборона Кипра, Египта и Суэцкого канала от Гитлера), но и говорит также о поднятии престижа Англии и войск генерала де Голля. Причем факт N 2-й, рассматриваемый в связи с "Соглашением о совместных действиях", представляет собой, в свете международных событий, этакую радостную весть: победа Англии в Сирии счастливо совпадает с военным союзом с СССР: дипломатическая и военная победы. Фактор N 3-й несомненен по большому значению, хотя и не выяснен до конца. Что русские, храбро сопротивляясь, остановили наступление немцев по всему фронту - это факт. Но на сколько времени и как пойдут события на востоке дальше - этого никто сказать не может пока еще. Тогда как два первые факта как бы незыблемы и в скором времени не подлежат изменению, факт N 3-й находится в движении и изменении. Эти движения и изменения вызываются возобновлением крупных боев в Белоруссии. Конечно, Гитлер хочет прорваться на восток, к Смоленску, а потом - на Москву. Недаром в последнем коммюнике говорилось, что "происходят крупные бои на Витебском, Смоленском и Новоград-Волынском направлениях". Очевидно, в Белоруссии немцы возобновили свое наступление.
      Удастся ли им достичь крупных успехов, прорваться на восток? Мое личное впечатление - вряд ли. Нужно думать, во время затишья на фронтах наша армия сумела приготовиться дать резкий и решительный отпор немецкому наступлению.
      Тогда как успехи гитлеровских войск, позволившие им захватить Западную Белоруссию, часть Зап. Украины, Литву и часть Латвии, объясняются - по советским мнениям - внезапностью германского нападения и тем, что Красная Армия не смогла развернуться вовремя, дальнейшие события показали, что Красная Армия сумела - хоть на время - разбить немецкое наступление на всех фронтах без исключения. Теперь красные войска, вероятно, развернулись, и чем дальше пойдут события, тем труднее немцам будет преодолевать упорное сопротивление советских армий, и мне кажется, что в конце концов немецкое наступление будет окончательно остановлено. Являются ли бои, происходящие сейчас в Белоруссии, частью германского наступления, только приостановленного на 4-5 последних дней, или только как бы вспышкой, независимо от того предполагаемого факта, что немецкое наступление, именно в эти 4-5 дней, было окончательно разбито? Иными словами, я ставлю вопрос так: окончательно ли остановлено германское наступление, по затишью недавнему, или новые бои в Белоруссии являются прелюдией нового гитлеровского наступления, и затишье было только для отдыха и не следствием разгрома фашистов? Мне лично кажется, что следует ожидать новое ожесточенное германское наступление по всему фронту (или хоть только в Белоруссии) и не очень-то доверяться затишью. Мне кажется, что теперешние бои в Белоруссии являются началом возобновления германского наступления. Результатов этих боев еще нет.
      Вряд ли в Белоруссии немцам удастся достичь решающих успехов, особенно в смысле Смоленска, куда они и стремятся. В начале войны мне как-то больше верилось в успехи немцев. Дело в том, что они еще не взяли ни одного города в границах СССР без недавних территориальных приобретений. Германским войскам не удался молниеносный удар - ведь если затишье на фронтах и не было следствием окончательного разгрома фашистских армий, то, во всяком случае, это затишье явно определялось тем, что гитлеровские войска не в состоянии были продолжать своего быстрого наступления. Очень возможно, что война будет длительная, если немцам в скором времени не удастся достичь подлинно важных стратегических пунктов Европейской части СССР. Ведь Львов и Каунас - не в счет. Это тебе не Минск, и не Смоленск, и не Киев. Затишье на фронтах Финском, Украинском и Бессарабском продолжается. Очевидно, приближается пора позиционной войны. Если дело дойдет до позиционной войны, то это будет большим достижением для СССР и Англии, потому что экономические ресурсы Германии будут истощаться, и план быстрой ликвидации мощи Советской Армии будет окончательно сорван. Едва ли нужно добавить, что Америка в это время достигнет исключительно высокого уровня военного производства и снабжение Англии сильно наладится. Мне кажется, что Гитлеру сейчас важнее всего наискорейшую победу получить именно в СССР. Но он ее не получит. "Молниеносная" война против СССР потерпит неудачу из-за силы у Красной Армии, и особенно советской авиации, и также от действий английской авиации по важнейшим центрам промышленности Германии. Каждая минута лишняя - для Гитлера потеря, потому что в эту минуту истощаются экономические расчеты и ресурсы III-го Рейха, растет недовольство оккупированной Европы, и Америка снабжает Англию всевозможным, очень высококачественным, вооружением. По моему мнению, Гитлеру нужна очень скорая война против СССР. Если Гитлеру не удастся до зимы победить - и захватить Минск, Киев, Смоленск, Ленинград и Москву, то он окончательно проиграет войну не только против СССР, но и против Английской Империи. По моим личным расчетам и соображениям, до наступления зимы Гитлеру не удастся ничего достигнуть существенного. Он может взять Минск. Но, во всяком случае, Ленинграда и Москвы до зимы ему не взять - и тогда он пропал.
      Le m^eme jour1 Вновь очень неприятные, зловещие новости и перспективы. Мать сегодня встретила одну дачницу, Нину Павловну, которая retour de Moscou2. Нина Павловна сообщила, что взят Смоленск, что в Москве ожидаются бомбардировки.
      Смоленск - в 250 км от Москвы. Потом еще одно: она говорит, что домоуправления посылают подростков 15-16 лет копать. А мне - 16 лет. А матери - конечно, du pain sur la planche3. Строит глупейшие планы, панические перспективы и т.д. И еще эта идиотия с паспортами, которые даже еще не отправили в Коломну для прописки. Хотя пока они еще здесь, и можно их взять… Завтра должен приехать Александр Сергеевич. Мне страшно хочется в Москву. Хоть в бомбардированную.
      Страшно хочется видеть Валю, Митьку, пока еще не поздно. Бесспорно, завтра Александр Сергеевич должен принести самые свежие новости. Действительно ли взят Смоленск? Все летит к чорту. Но мне непременно нужно в Москву. Чего боюсь я: паспорта отвезут в Коломну для прописки, нужно будет ехать в Москву, а без паспортов - нельзя. Чертовское положение. Говорят, вновь началась эвакуация.
      Она была приостановлена лишь из-за "пробки". Во всяком случае, мне непременно нужно хоть наведаться в Москву. Может, даже я смог бы так устроить, чтобы не показываться в домоуправление. Возможно, что Митька, да и Валя, уже куда-нибудь эвакуировались. Чорт знает что! Подождем Александра Сергеевича. Узнал, что письма идут 5 дней и распечатываются военной цензурой. Скорее хотелось бы попасть в Москву, видеть Валю и Митьку. Когда приедет Алекс. Серг.? По всей вероятности, он должен приехать завтра к 1 ч. - 2 ч. дня. Мне непременно нужно в Москву. Нина Павловна говорит, что нужно в Москву ехать только в крайнем случае.
      Но я непременно, неуклонно хочу попасть в Москву, чтобы узнать, что собираются делать Валя и Митя. Ну и положение. С ума сойти. Нужно достать паспорта, а то как же в Москву попадешь? Неужели Смоленск взят? Хочется действовать, а приходится выжидать.
      Дневник N 9 19 июля 1941 года
      Георгий Эфрон Le samedi matin.1 У меня и у матери - тревожное настроение. Вообще-то говоря, ничего не будет окончательно известно до приезда Кочеткова. И сможет ли он приехать сегодня? Мне кажется, положение представляется следующим образом: если Кочетков не приедет, то завтра-послезавтра мы едем в Москву, чтобы все разузнать.