Нищий с сомнением покачал головой, забрал деньги и направился к выходу. А Перочист привстал и гаркнул, перекрывая шум толпы:
      - Хозяин! Комната нужна!
      У пустынников был не лишенный смысла обычай никогда не обсуждать опасные дела дома, точнее в тех местах, которые заменяли им дом. Они прибегали к временным убежищам, а Перочист мог даже позволить себе снять на несколько часов комнату. Там он вынул из кармана несколько листов бумаги и начал их комментировать, не столько поясняя, сколько рассуждая вслух:
      - Вот, это магазин, его зал. Три стены стеклянные, это витрины. Сзади контора, что там творится, мы не знаем. Босс выходит вот из этой двери с кассой в мешке. До начала работы он наводит свою декорацию в зале и уходит к себе. Больше он в зале не появляется, а если надо отлучиться среди дня, он пробегает по залу, как заяц. Вот фото. Я так думаю, что он покупателей боится.
      - Как так? - удивился Чико.
      - Обыкновенно. Своих продавцов он строит, а перед покупателем надо шестерить. А кому шестерить охота? Но днем он, возможно за залом следит по видео. Камеры здесь, здесь и вот тут. Короче, Чик, - Перочист, наконец, решил головоломку, - Ты должен появиться вот здесь, в зале, вот в этой точке. И ровно в тот момент, когда Орехов будет проходить мимо. Берешь у него кассу, и выходишь здесь, через витрину. Дальше просто, - он взял листок с другой схемой, - бежишь вот сюда, во двор. Шагов двести. Здесь надо приготовить мопед. Я буду за ним присматривать.
      - Почему мопед?
      - Потому что на мопеде нет номеров. И угнать его проще. И можно будет уйти дворами, прямо в Пустошь.
      - Его же хрен заведешь!
      - Здесь горка. Первые триста метров идут под уклон... Стоп! Берем два мопеда, и уходим вместе. Если один заглохнет - уходим на одном.
      - Перочист, ты, конечно, голова, но скажи мне, ради Бога, как мне появиться посреди магазина, когда он будет закрыт и в зале будут только охрана и продавцы с кассирами?
      Губы Прочиста растянулись в некое подобие улыбки:
      - А вот это, Чико, и будет наш самый большой сюрприз.
      * * *
      Бар "Коврига" привык к колоритным сценам. Поэтому никто не обратил особого внимания, когда ближе к полуночи сверху спустился серьезный парень Чико, оставивший где-то свою непременную невозмутимость. Он подошел к стойке, хлопнул один за другим два стакана крепкой и покинул заведение. Все это время он скреб свой бритый затылок и приговаривал: "Ну, блин! Ну, вира-майна!" Вид у него при этом был самый потерянный.
      Никто особо не удивился и позже, ближе к утру, когда на верху лестницы, ведущей в номера, появилась Лань, хотя вид у нее был несколько необычный. Она нетвердо стояла на ногах, откровенное платье сидело на ней как-то косо, по лицу блуждала улыбка Будды. Девочки, дожидавшиеся ее появления в полном составе, разинули рты. Лань спустилась на подворачивающихся ногах, крепко держась за перила, подсела к подругам, и, повертев в руках заботливо поданный стаканчик, обратила к ним затуманенные глаза, окруженные темными кругами размазанной косметики.
      - Девочки... - проговорила она и замолкла, глядя поверх голов, Девочки, я и не знала, что так бывает, - и лицо ее расцвело уже вовсе идиотской улыбкой.
      В воцарившейся тишине она отставила стакан, к которому так и не притронулась, пробормотала: "Пойду я" и, пошатываясь, направилась к выходу.
      Завсегдатаев "Ковриги" действительно трудно удивить, но все же посетителя, явившегося на другой день, они запомнили надолго. Сразу после полудня в бар вошел клерк Чарли, собственной персоной. Разговоры умолкли, и все, как один, уставились на его безупречный костюм, строгий галстук и портфельчик в правой руке. Громилы из рабочих сразу стали прикидывать, к чему бы придраться, жулики - как бы добраться до бумажника, а у хозяина одна за другой промелькнули несколько мыслей, одна неприятнее другой. Сначала он подумал, что это явился с инспекцией какой-то чиновник из неведомого еще департамента, но инспекторы всегда излучают особое агрессивное спокойствие, а гость явно был взволнован и неуверен. Потом он решил, что это адвокат по поводу одной из драк, которые иногда кончались и убийствами, а без членовредительства вообще обходилась редкая неделя. Впрочем, вряд ли кто из пострадавших мог нанять такого холеного адвоката. Хозяин даже начал склоняться к дикой мысли, что кто-то из центральных кланов решил прибрать "Ковригу" к рукам и прислал своего эмиссара для переговоров, но к этому времени Чарли уже подошел к стойке, заказал пиво и спросил, где можно найти человека по имени Пойнтер.
      * * *
      Чарли не просто было узнать это имя. Когда он вчера вечером пришел в больницу к Марьям, предварительно уточнив у супруги корпус и номер палаты, он не смог узнать от нее ничего вразумительного. Он и нашел ее далеко не сразу - оказывается, Марьям за это время перевели в другое отделение. Исходив немало пахнущих хлоркой коридоров, и открыв, наконец, нужную дверь, он был совершенно поражен увиденным.
      Все, и он в том числе, были уверены в том, что болезнь Марьям - это всего лишь легкое недомогание, результат несколько истрепанных нервов. Его супруга на правах первой подруги беседовала с врачом, и принесла много интересных слов про стресс достижения, который дает сильнейшую психологическую нагрузку и потому чреват психосоматическими проявлениями. Чарли ожидал увидеть девушку, утомленную излишними переживаниями, а войдя в палату увидел лишь тень, призрак былой Марьям. Он ее не сразу узнал, настолько она осунулась. Лицо ее потемнело и заострилось, глубоко запавшие глаза горели лихорадочным огнем. Невероятно худая рука с уходящей под кожу иглой капельницы выглядела беспомощно и трогательно.
      Она, казалось, не сразу смогла остановить на нем свой взгляд и с трудом проговорила:
      - Зачем пришел?
      Чарли опешил. Он совершенно не был ко всему этому готов. Он сказал:
      - Марьям, это я, Чарли!
      - Чарли... Кто ж еще... Чего тебе не хватает? Чарли, у тебя же есть все, о чем только можно мечтать!
      - Марьям, я пришел тебя проведать... Как ты себя чувствуешь?
      - Проведать-отведать... Я себя никак не чувствую. Понимаешь? Совсем не чувствую! Ты, небось, слышал, что я могла, когда я чувствовала? Я чувствовала себя, чувствовала мужчину... И давала и ему почувствовать кое-что. Кое-что, чего не почувствуешь больше нигде, а только у меня! А теперь я совсем себя не чувствую!! Чарли! Ты понимаешь?! Это хуже смерти.
      - Ты о чем, Марьям? Как это, хуже смерти!?
      - Хуже, Чарли. Если бы я умерла, то и чувствовать было бы некому. А я жива, но СОВЕРШЕННО себя не чувствую! Это ад, Чарли.
      Чарли, как ведущий менеджер, получил некоторую психологическую подготовку, и сейчас в нем проснулись запрограммированные на тренингах навыки профессиональной коммуникации, и даже вспомнились рекомендации по общению с эмоционально неуравновешенными лицами. Он заговорил, тщательно подбирая выражения и пытаясь нащупать точки контакта.
      - Марьям, я тебя так давно не видел. Ты заболела сразу после свадебного путешествия...
      Пауза. Женщина молча продолжала глядеть на него своими горящими глазами. В пластиковой капельнице отстукивала ритм стерильная капель.
      - Ты даже не зашла к нам после свадьбы.
      Пауза.
      - А мы за тебя так радовались.
      - Радость-гадость... А своих радостей не хватает?
      - Свои радости тоже есть, но они привычны. А твоя история была как сказка.
      - Страшная сказка. В черном-черном городе, на краю... Нет. В сером-сером городе, на краю серой-серой Пустоши стоит серый-серый Блок... Знаешь, Чарли, я даже своего свадебного путешествия не помню. Как только мы с Кириллом зарегистрировались, я поняла, что желание мое выполнено, и теперь пришла пора платить. Начался сплошной кошмар. Я старалась выглядеть нормально, старалась, чтобы ему было хорошо. Потом просто старалась, чтобы он ничего не заметил. Потом уже только старалась выжить...
      - Ты поправишься, Марьям. Ты просто переволновалась.
      - Море переволнуется три, морская фигура - умри! А в этом сером-сером Блоке есть серая-серая комната, где ты можешь выполнить свое серое-серое желание... Но за это придется отдать свою серую-серую душу, - голос ее звучал все слабее, взгляд расфокусировался.
      Чарли до сих пор боялся упоминать то, зачем он пришел, но когда-то надо было переходить к этой теме.
      - Где это, Марьям? Где ты нашла эту старуху?
      Она с усилием подняла на него глаза и, кажется, вопросительно приподняла брови.
      - Я заинтересовался, Марьям. Как найти ту женщину, что тебе помогла?
      - Помогла!? Да, она помогла. Она помогла мне умереть. Помогла мне убить себя.
      - Я хотел...
      - Перестань.
      - Что?
      - Брось хотеть немедленно. А то получишь, то, что хочешь, да так, что мало не покажется.
      Она откинулась на подушке и, казалось, заснула, но глаза ее под веками постоянно двигались.
      "Надо спросить, с чего все это началось", - подумал Чарли, - "И, между прочим, спросить, как она нашла старуху". В тот момент, когда он, наконец, выстроил стратегию, составил первую фразу и набрал в грудь воздуха, чтобы заговорить, Марьям резко села и заорала так что стекла зазвенели:
      - Вон! Вон! Во-о-он!!
      Чарли от неожиданности отскочил к стене, а она продолжала кричать, натянув одеяло до подбородка. На сгибе руки, на месте выскочившей иглы, появилась струйка неожиданно светлой крови.
      Он счел за благо выскользнуть за дверь и отправиться на поиски кого-нибудь из персонала. Впрочем, ему на встречу уже спешила дежурная медсестра.
      Когда он дошел до лифта, крики прекратились.
      * * *
      Чарли был подавлен увиденным, но собственных проблем это не снимало. Остаток вечера он провел обзванивая и расспрашивая общих знакомых. Никаких зацепок не обнаружилось. Больше всего сведений он получил от собственной жены, но все равно, к утру он знал лишь в каком приблизительно районе обитала загадочная ведьма, а так же то, что живет она в какой-то трущобе, которую все называли "Блок", и что стоит этот Блок на краю Пустоши. Что такое "Пустошь" объяснять было не обязательно - все в Городе слышали об этом жутковатом районе, хотя мало кто бывал даже поблизости. Все это согласовывалось с тем бредом, который он слышал в больнице.
      Правда, было и еще кое-что. Марьям в своих рассказах упоминала, что в том районе ведьма просто-таки знаменита. Если это не было обычным для всех колдунов рекламным трюком, то появлялся шанс разыскать ее просто с помощью расспросов.
      Чарли очень не хотелось отправляться в предместье, но он был по-прежнему полон энтузиазма и видел в колдунье свою единственную надежду. Можно было бы взять с собой кого-нибудь из охраны, но во-первых не хотелось, чтобы по фирме раньше времени поползли слухи, будто он совсем спятил, а во-вторых оставалось не так уж много времени. Поразмыслив, Чарли даже не стал одевать джинсы или спортивный костюм. Нет смысла притворяться кем-то, кем ты не являешься, да и уверенней он чувствовал себя при галстуке.
      Пока еще привилегированное положение на службе позволяло ему отлучиться в любое время, так что с самого утра он разменял побольше мелких купюр и ходил по предместью, выискивая места большей активности, высматривая там личностей поподозрительнее и обращаясь к ним с одной и той же фразой. Он говорил: "На краю Пустоши в Блоке есть ведьма, то ли колдунья. У меня для нее работа. Как ее найти?" Вопрос он подкреплял купюрой. Барыги, сутенеры и драгдилеры охотно принимали деньги, но редко говорили что-нибудь вразумительное. Чаще всего он получал советы не соваться на Пустошь и не соваться в Блок. Реже - координаты других, еще более сомнительных типов, которые могут знать больше.
      Так он в конце концов попал на одном из крошечных рынков к лотку, торгующему всякой оккультной чепухой: амулетами, четками, гадальными картами и прочим. Тетка, стоявшая за лотком, и лицом и комплекцией была обычной рыночной бабой, однако для имиджа она обвешалась своим товаром - разными мистическими побрякушками. Услышав вопрос, она выбралась из-за лотка, ухватила Чарли за рукав и зашептала ему прямо в ухо замогильным голосом:
      - Ты хочешь попасть к ведунье?
      - Да.
      - Тебе туда идти нельзя. Пропадешь. Провожатый нужен. Могу подсказать, - и она выжидательно замолчала.
      - Подсказывай! - Чарли пожертвовал еще парой купюр.
      - Приходи в "Ковригу" после полудня, спроси Пойнтера. Он все устроит.
      - Какую еще "Ковригу"?
      - Бар "Коврига". Пройдешь Жестяную улицу до конца. Там тебе любой скажет. Над дверью еще четверка лошадей нарисована.
      - Так "Коврига" или "Квадрига"?
      - Ты что? - удивленно отшатнулась тетка, - какая еще "кадрыга"? Говорят же тебе "Коврига"! - от удивления она даже забыла свой мистический тон, Спросишь, там все знают.
      * * *
      Так Чарли и оказался за стойкой "Ковриги" с кружкой пива в руке. Выслушав его вопрос, бармен показал столик Пойнтера и посоветовал заказать пару стопок крепкой, чтобы разговор лучше клеился. Когда же Чарли поблагодарив направился к указанному столу, бармен громко провозгласил:
      - Господин герцог здесь по делу!
      - Вы Пойнтер? - обратился Чарли к щуплому субъекту неопределенного возраста.
      - Ну, - ответил тот.
      - Мне сказали, что вы тот человек, который знает где найти... то, что мне нужно, - Чарли не хотел говорить при лакее, который как раз принес заказанную водку.
      - А что интересует герра герцога? Девочки? Мальчики? Травка? Или, может, мушка Би-Зет? Я вселенский сводник, могу свести герцога с кем угодно и с чем угодно.
      - Я всего лишь хотел бы попасть к ведунье, которая живет в Блоке. Вы можете это устроить?
      Пойнтер принял глубокомысленный вид:
      - Я могу много чего. Но господину герцогу придется рассказать, что ему нужно от ведуньи. Это не любопытство, герцог. Иначе я не смогу договориться с ней о вашем визите.
      Пришлось Чарли вкратце изложить свою проблему. Пойнтер выслушал со вниманием, и по некоторым его вопросам было видно, что он понял больше, чем можно было ожидать.
      - Так это большие деньги, - заключил он в конце.
      - Для фирмы - да. Для меня это всего лишь работа, к которой я привык. Я могу найти другую, но мне этого не хотелось бы. Я знаю, что ее магия может оказаться действенной, и готов попробовать.
      Чарли говорил так, чтобы не дать вселенскому своднику уж очень задрать цену. Но пока он говорил, он вдруг с удивительной ясностью понял, что работа для него, действительно, еще не жизнь, а потеря ее - еще не гибель. Ему стало легко и почти весело. Приключения последних суток сместили масштаб. С этим новым настроением он, неожиданно для себя, закончил:
      - Я готов попробовать, если вам удастся развеять некоторые мои опасения.
      Пойнтер почувствовал его настроение, и названная им в конце концов цена была вполне умеренной - лишь немногим больше суммы о которой говорила бедняжка Марьям. Они договорились встретиться в этом же баре в полночь, после чего Чарли отведут в Блок. Без провожатого туда, действительно, лучше было не соваться.
      - А сомнения господина герцога пусть снимает сама ведунья. Я тут не авторитет, - закончил Пойнтер свои инструкции, - Устраивает?
      - Вполне. Только почему вы меня все время называете герцогом?
      Вселенский сводник обнажил мелкие зубы в ухмылке:
      - Это еще от старого хозяина пошло. Он говорил, что принц или король сюда вряд ли заглянет, и потому всех чужаков называл герцогами. Чтобы не обидеть. Кто вас, городских, разберет, кто мистер, кто доктор, кто полковник... Да и ребятам проще, раз сказали "герцог", значит не надо цепляться, по делу человек пришел... Может, и угостит всех...
      Чарли понял намек, и когда он покидал бар редкие дневные посетители пили за здоровье герцога.
      2.
      Я впервые увидел Блок когда Чирок привел меня туда на нашу "прописку". Идея поселиться в Блоке принадлежала Чирку, ему доводилось там жить и раньше, хотя и совсем недолго. Накануне он навел справки и выяснил, что порядки там не изменились.
      Мы шли от станции подземки пешком около получаса. Никаких троллейбусов в предместье не ходило. Убогие многоквартирники постепенно расступились и нас окружали одни гаражи, сараи и заборы. И из-за них и вынырнула эта серая махина, настолько огромная, что я удивился - как это ее только что не было видно.
      Мы пролезли через дыру в проволочной сетке и еще довольно долго шли вдоль стены до входа. Через пустой проем, бывший когда-то подъездом, мы зашли внутрь и начали подниматься по лестнице, погружаясь во все более густую вонь. Во мне нарастало недоумение, которое достигло максимума, когда обнаружилась ее причина - бродяги совершенно опустившегося вида слонялись по загаженным помещениям, сидели и спали на полу и прямо на лестнице. Идея поселиться в этом месте казалась мне недоразумением, но Чирок не давал никаких объяснений, а лишь хитро ухмылялся, продолжая шагать.
      Мы покинули лестницу и шли, изредка перешагивая через слабо шевелящиеся заскорузлые тела. Затем началась другая лестница, еще более вонючая, поскольку эти этажи, похоже, использовались как отхожее место. Клошаров здесь, однако, уже не было. А мы продолжали подниматься. Еще два этажа были пронизаны сквозняком, все стекла здесь были выбиты. Воздух стал чище.
      Когда ноги мои начали гудеть от долгого подъема, сквозняки прекратились. Помещения вокруг лестницы выглядели совершенно безжизненными. Мы остановились перекурить и Чирок, отдышавшись, снизошел до объяснений:
      - Цыган специально пускает "ползунков", даже подкармливает их слегка. Чтобы кто не надо сюда не совался. Приличная публика живет выше. Пройти можно только так, остальные лестницы разрушены. Полиция иногда наведывается, вяжет дюжину бродяг, через пару дней они обратно приползают.
      Цыган был здешним хозяином, распоряжался всем в Блоке. Чирок мне про него уже говорил.
      Мы докурили, миновали еще пару пролетов, усыпанных битым стеклом, громко скрежетавшим под ногами, и увидели двух парней, игравших в карты прямо на ступеньках. Вернее, в тот момент они, отложив карты ждали нашего появления.
      - К Цыгану. На прописку, - сказал Чирок.
      Один из парней посторонился, давая нам пройти. С верхней площадки я оглянулся - они уже вернулись к игре.
      * * *
      Пространство этажа было столь обширно, что жилая площадь здесь, похоже, совершенно не ценилась. Стен, напротив, явно не хватало - большая часть перегородок была построена из пленки, растянутой на рейках. Недостаточная толщина этих стен компенсировалась расстоянием - здесь жили как бы в палатках, отстоящих друг от друга на несколько метров. В стороне от палаток, на незанятых ими площадях, люди спали прямо на полу, в спальных мешках и на пластиковых ковриках. Сейчас их было немного, но к ночи, как я позже убедился, набирались сотни. Тут и там возвышались фундаменты неведомых станков, видимо, вывезенных на металлолом прежними хозяевами. Это, несомненно, было цеховое здание. Кое-где угадывались переборки аппаратных или раздевалок. Выбитые стекла заменяла пленка, прозрачная или черная.
      Резиденция самого Цыгана размещалась в бывших административных кабинетах. Там царила бандитская роскошь. Сначала мы миновали тренировочный зал, где несколько здоровяков лупили боксерские груши в то время, как другие прохлаждались у барной стойки в углу. Затем, дождавшись приглашения, оказались в просторном кабинете с массивным письменным столом посередине, приглушенным освещением и пушистыми коврами. За столом сидел самый здоровенный мужик изо всех, кого мне доводилось вдеть.
      * * *
      Чирок выступил вперед:
      - Приветствую тебя, Цыган!
      Гигант привстал, нависая над столом и над нами. Комната сразу показалась тесной. Он протянул руку:
      - Здорово.
      Я всегда считал, что у Чирка крупные кисти. Сложенные в кулаки, они не раз выручали нас, с тех пор как мы начали бродяжить. Но в лапе Цыгана его рука совершенно потерялась. Когда он протянул эту лопату мне, я несколько оробел. Представилось, что если он вдруг сожмет кулак, мои пальцы будут просто выдавлены, как виноградная гроздь в прессе винодела. Но его рукопожатие было совершенно расслабленным, видно, он сам опасался своей силы.
      - Вот, прописаться хотим, - Чирок выложил на стол требуемую сумму и пояснил с неожиданной для меня гордостью, - На бунгало.
      - Ого, это же Чир к нам вернулся! - только услышав эту фразу я заметил человека, ее сказавшего. Несмотря на некоторое сходство он настолько терялся рядом с Цыганом, что я просто не обратил на него внимания.
      - Да, Цыган, - ответил Чирок, - вот, вернулся.
      "Кто же из них Цыган?" - озадачился я. Оба имели черные как смоль волосы и густые сросшиеся брови, но тот, что сидел за столом был чуть ли не вдвое выше того, что примостился сбоку. Мелкий тем временем продолжал:
      - И правильно. Я знаю, почему ты вернулся, Чир. Потому что там закона нет. Тот закон, что там - не для людей, а для бумаги. А у нас все по-человечески. Как Цыган завел, так и живем. Верно я говорю?
      - Верно, Цыган, - подтвердил Чирок.
      - Ну ладно, - неожиданно буркнул великан поднимаясь.
      - Да-да, - отозвался тот, что поменьше, и опять обратился к нам, - Все дело во власти, верно? У них там власть принадлежит непонятно кому и непонятно почему. А у нас порядок всем понятен: хочешь получить власть выходи на ринг. Право сильного очевидно. Верно я говорю?
      - Верно, - отозвались мы хором.
      Между тем здоровяк, ссутулившись, ушел вглубь комнаты и уселся перед экраном шикарного телевизора. Судя по картинке на экране, в его огромных лапах сейчас был джойстик детской телеигры. Я сделал деревянное лицо, чтобы не выдать своего изумления.
      - А если кто-нибудь побьет Цыгана, - продолжал мелкий, глянув на громадную фигуру, склонившуюся над игрушкой, - Победит, станет здесь главным... Кто же усомнится в его праве!?
      - Никто, Цыган!
      - Ну ладно, заболтался я... Кто твой друг?
      - Его зовут Рик, он книжник - пояснил Чирок.
      Я не люблю называться чужими именами, благо своих хватало.
      - Добро пожаловать, Рик, - он повернулся к Чирку, - Порядки известны?
      - Никаких калориферов, жратва только на кухне, драки только на ринге... Вроде все? Новых правил не появилось?
      - И никаких фонарей на краю. Не должно быть видно света снизу. Ребята покажут ваше бунгало.
      * * *
      "Бунгало" здесь назывались те самые палатки, которые я видел по дороге. Свободного для нас не нашлось, и "ребята" с удивительной легкостью соорудили новое из трехметровых реек и пленки. Минут за двадцать с помощью нехитрых приспособлений они возвели куб с ребром в три метра и забросили туда два уретановых мата и ящик в качестве тумбочки.
      На том куске, который занавешивал вход, жирным фломастером написали "Рик" и "Чиркаш". Небольшая перемена имен была слабой защитой, мы больше надеялись на то, что сюда агенты Герберта Иноэ не доберутся.
      С тех пор, как я чудом спасся, унеся в своей голове несколько адских партитур, у меня были три задачи, не дававшие расслабиться. Во-первых, надо было скрываться, чтобы Иноэ нас не нашел. Для него эти партитуры были больше, чем ценностью. Они были его оружием и его сущностью. Пока я был жив, для него всегда оставался риск, что в мире появится второй Герберт Иноэ с теми же способностями и с ним придется делиться доходами, властью, влиянием. А где второй, там и третий, десятый, сотый...
      Во-вторых я боялся забыть партитуры. Поначалу я каждый вечер их записывал на память, и тут же сжигал нотные листы. Потом стал повторять это реже, сейчас я проверял память еженедельно.
      Третья задача была стратегической. Мы не могли прятаться вечно. Надо было что-то делать. Лучший способ для получения ответов на такие вопросы содержался как раз в главной из дьявольских партитур, в алгоритме суперинтуиции, сделавшем Иноэ тузом. Но применить этот путь я не мог, и главная причина была более чем банальна - у меня не было лютни. Программаторская лютня не такой уж частый инструмент и суперинтуиция не нужна чтобы понять, что проще всего меня будет засечь именно при покупке лютни. Магазинов, где ими торгуют, в городе всего штук пять. Объявления о продаже появляются редко, одно-два в год. Иноэ запросто мог перекрыть все возможные каналы, и мы предпочли не проверять, сделал он это или нет. Слишком рискованно.
      Поэтому мы ничего и не предпринимали. Оставалось только, в соответствии со старой пословицей, сидеть у реки и ждать, когда мимо проплывет труп врага. В конце концов у Герберта Иноэ оставались и другие проблемы, кроме нас с Чирком, и он не мог вечно разыскивать нас с неизменным усердием.
      Когда мы остались одни, я плюхнулся на один из матов, сразу ставший моей койкой, и спросил:
      - Так кто из них Цыган?
      - Оба, - ухмыльнулся Чирок, садясь на свой мат, - они братья. Я тебе разве не говорил? Угадай с трех раз, как их называют?
      - Цыган Большой и Цыган Маленький?
      - Колдун! Падла буду, колдун! Ты знал!
      - Да ладно тебе! А кто здесь смотрит-то?
      - Как бы большой. Здесь порядок простой. За главного тот, кто всех сильнее. Если кто хочет оспорить власть Цыгана, он должен с ним драться. Естественно, дураков нет. Но Большой, он же прост, как правда. Ты ведь видел. Все дела ведет Маленький, от имени Большого. А Большой только молотит грушу и играет в свои игрушки.
      - Прикинь, Чирок, сколько ухищрений, чтобы стать королем помойки!
      - Ну не скажи! Не такая уж и помойка. А власть, которую он тут имеет? Не хуже барона Засса в его Дрейфе. И потом, знаешь... - Чирок выглянул в щелку, убедиться, что рядом с бунгало никого нет, - Они имеют неплохие деньги. Это ж параллельный мир. Здесь интересные типы оседают, и иным удобно тут гнездиться. Мало ли кто хочет исчезнуть. Я слыхал, они и трупы разбирают.
      - А почему ты меня назвал книжником?
      - А кто ты? Ты ж кем работаешь?
      В последнее время я нашел работу на неполный день в одной из небольших фирм, где не спрашивают паспорт. Оформлял их бумажки, сидел на телефоне. Я ответил:
      - Менеджером...
      - Ну вот. Книжник и есть. Здесь знают только три гражданских специальности: книжник, грузчик и мастер. Вот если бы ты был, к примеру, вор, тогда пришлось бы уточнять: щипач, медвежатник там, форточник...
      * * *
      Жизнь в Блоке оказалась идиллией и пасторалью. Особенно по сравнению с моими ожиданиями. Я предполагал, что здесь царят нравы наподобие тюремных или армейских. До сих пор не понимаю, почему мне это пришло в голову. Видимо из-за того, что большая часть жильцов была не в ладах с законом. Вот и представлялась компания уголовников из дешевого боевика. На деле же это сообщество больше напоминало коммуну или какое-нибудь дикое племя, дружелюбное и простодушное. Со временем я даже перестал опасаться за оставленные в "бунгало" вещи. Правда ничего ценного среди них не было.
      Позже я не раз с тоской вспоминал этот островок первобытного добродушия, затерявшийся на границе между безжалостной жестокостью Пустоши и не менее безжалостной жестокостью цивилизованных городских кварталов. Было, конечно, несколько скандалистов и сволочных типов, которые изо всех сил портили кровь окружающим, но все они были достаточно безобидны и общество только больше объединялось на почве их единодушного осуждения. Если же кто выходил за рамки, то его тут же ставили на место ребята из "цыганской гвардии", так обычно называли парней, которые следили за порядком от имени братьев Цыган. Сами они тоже порой создавали определенную напряженность, но было их немного и вели они себя вполне прилично, если только им выказывали принятое здесь уважение.
      На огромном этаже было несколько работающих душевых и несколько кухонь, где можно было готовить на электроплитах. Электричество и воду воровал Цыган. Его ребята как-то подключались к городским коммуникациям и приплачивали кому надо, чтобы это оставалось незамеченным.
      Население размещалось в соответствии с интересами каждого. Больше всего было обычных бедолаг, вроде нас с Чирком. Неудачники, лентяи, инвалиды, все, кто не мог заработать на нормальное жилье, находили приют здесь. Будущего у этих людей не было, но летаргическое настоящее могло тянуться годами. Эта категория селилась где попало, начиная прямо от выхода с лестницы, в середине северной стороны этажа, той, что была обращена к Пустоши.
      Были и другие, те, кто не был сильно стеснен в средствах, но не мог ужиться с законом.
      В северо-восточном углу нашего этажа обосновалась колония наркоманов. Там царила тишина и мертвый покой. Существовали они, как мне кажется, в основном на средства вновь прибывающих. Ну и торговля там, видимо, процветала. "Бунгало" в этом углу почти не было, этим ребятам вполне хватало того комфорта, который обеспечивал коврик и спальный мешок.
      На юго-западе располагались приверженцы некоей весьма агрессивной секты. Прочее население этажа опасалось туда заходить, и сведения о том, что там творится, были весьма отрывочны. Говорили, что большая их часть спортивные молодые люди, и что время свое они посвящают беспрерывным молитвам, медитациям и боевым искусствам. Себя они называли Предтечами. Я их видел только когда они приходили за водой, и то всего пару раз.
      В северо-западном углу нашего этажа тон задавали разнообразные гадатели, колдуны и экстрасенсы. Причем иных привлекала не столько дешевизна жилья и удаленность от фининспекции, сколько экзотический антураж этого дикого места. На клиентов он производил такое впечатление, что они раскошеливались много охотнее. Колдунам, как их обычно называли остальные жильцы, даже разрешалось жечь небольшой костер в глубине здания.
      Юго-восточный угол был почти пуст. Там обитали лишь особо застенчивые парочки, да несколько отшельников которые совершенно терялись в тех огромных пространствах. Именно туда отправлялись мы с Чирком, когда хотели поговорить без лишних ушей.
      * * *
      - А давай лютню украдем.
      - У кого?
      - Да у кого угодно. Найти программатора по объявлению. Дверь выломать фомкой. Всего делов.
      - А если он унесет ее с собой?
      - Последить. Потом у приличного программатора всегда два-три инструмента. Это ты у нас аскет, можно сказать. Был.
      - Да бред, Чирок. Ты когда-нибудь квартиры грабил?