Тут-то мы увидали графа. Скрестив руки на груди, он без особого восторга следил за бойцами, мельтешащими на посыпанной песком арене. Видать, военная подготовка армии его не впечатляла. Василий представлял собой фигуру одиозную и даже грозную. Скорее всего, от его внимательного взгляда бойцы шибко тушевались, а потому не показывали особых навыков и ловкости. Спешившись, я передала поводья лошади мальчишке в широкополой шляпе, тот для чего-то услужливо поклонился, заставив меня недоуменно пожать плечами.

– Наталья, – позвал меня граф, приглашая присоединиться к созерцанию весьма необычных акробатических трюков, выделываемых худым воином с бородой, заплетенной в косичку. – Это моя личная охрана, – кивнул он.

Но не успела я встать рядом, как Василий громко окрикнул тренировавшихся Хранителей:

– Друзья мои, теперь, когда Берегиня Иансы стала моим полевым командиром, она может показать нам свои умения и потрясти всех.

Я вылупилась на графа, пытаясь узреть в его почти идеальных аристократичных чертах признаки сумасшествия. Как известно, кто ищет, тот всегда найдет. Одна складочка возле рта показалась очень уж подозрительной, словно окончательно подтверждала поставленный Василию диагноз.

– Давай, Наталья, выходи на ринг. Ты можешь выбрать любого воина для демонстрации.

Мужички, слетевшиеся на бесплатное развлечение как пчелы на мед, выглядели до омерзения внушительно. Все плечистые, тяжеловесы; как один, бородатые. Кулачища – с мою голову.

Я кашлянула и не нашлась что сказать. Выбрать того худого, что ли? Так он вон как ногами дрыгал да на руках ходил. Один раз развернется – и все. По-любому мне крышка.

Браслет на руке тревожно дернулся, медленно сжимаясь, он словно предлагал поторопиться с выбором партнера.

Я буквально ринулась на ринг, будто меня в спину толкнули, и еще раз огляделась в поисках жертвы.

– Ну хорошо, – вздохнул граф и мягко махнул рукой.

По его приказу в песочный круг вступил высоченный здоровяк весом не меньше десяти пудов.

Я растерялась, попав в столь дурацкое положение. Оставалось лишь тянуть время в ожидании собственного убийства. Подумав, скинула душегрейку, оставшись лишь в тонкой измятой батистовой сорочке, отчего тут же заледенела и шмыгнула носом. Потом закатала рукава, чувствуя себя преглупо под мужскими выжидательными взорами. Решив, что тянуть время бессмысленно, я подняла глаза на здоровяка, сделала к нему шаг… и он неожиданно попятился. Сначала только чуть-чуть, потом вдруг сиганул назад перепуганным котом и бросился вон с ринга, заставив плотный круг любопытных тут же рассеяться, словно бы спасаясь, а меня – открыть рот от изумления.

– Кто следующий? – выдавила я из себя, поспешно оправляя рубаху, а потом натянула и душегрейку, отряхнув от песка.

Отчего-то желающих не нашлось. Мужички жались, кое-кто с самым озабоченным видом поторопился прочь, вроде как был занят чем-то до крайности важным.

– Они меня боятся? – обратилась я к графу.

Тот в отличие от меня удивленным вовсе не выглядел, только пожал плечами да развел руками. Степан покосился на меня задумчиво и опасливо, а мальчишки, следовавшие за ним всюду хвостиками, посмотрели на меня с таким открытым ужасом, что смешно делалось. Это ж чем я их так всех перепугала? Хотя постойте, догадываюсь: именем– Берегиня Иансы.

Ксена Травкина все знали грозным, безжалостным воином. И он очень-очень гордился, что попал в личную охрану к графу. В драку всегда лез первым, бил тоже первым, первым же начинал кулаками махать на пьяных оргиях. Только сейчас смалодушничал. Не смог приблизиться к Берегине даже на шаг, не выдержал ее страшного взора. Да, ее мертвые холодные очи так и говорили: «Убью тебя сейчас, Ксен Травкин, и заберу твоего дракона! И будешь ты ходить по земле духом бестелесным, пока не решу тебе вернуть его!» Пропади пропадом этот граф! Не собирается Ксен ему в угоду жизни лишаться! Слишком молод еще! Не пожил, не покуролесил! Пусть смеются остальные, что худой девки испугался, зато непокалеченным остался и даже бороду не подпалил!

Чудная приключилась ночь. Мне казалось, будто засов открылся сам собой и кресло, которым я подперла дверь с вечера, плавно взлетело к потолку, потом с грохотом рухнуло на пол посреди комнаты. И на пороге появился Авдей – высокий сухой старик, длинные седые патлы его разметались по плечам. Я хотела вскочить, крикнуть, выгнать мерзавца из спальни, но тело больше меня не слушалось. Руки и ноги будто бы налились свинцом и стали тяжелыми и неподъемными. Колдун, казалось, встал рядом с моим ложем и глядел со странной жаждой. Резким движением он рванул на моей груди рубаху, даже ткань треснула, а потом вытащил Ловца Душ на длинной серебряной цепочке. Пальцы Авдея, кривые, с узловатыми суставами, нежно поглаживали розоватую трубочку. Он беззвучно шевелил губами, видно читая заклинание, и вдруг из рубина на его ободе брызнул красный свет, ударил прямо в глаза, и мне представилась картина еще более необычная и противоестественная.

Будто бы стояла я посреди какого-то зала, отделанного белыми мраморными плитами, а вокруг меня склонили головы незнакомцы в черных балахонах, и лица их были прикрыты широченными капюшонами.

А из круглого отверстия на сферическом потолке лился зеленоватый магический свет с мириадами крохотных танцующих огоньков. Внутри него кружилась неясная тень, медленно-медленно тая, словно предрассветный туман. По залу разнесся дружный испуганный вздох, и чей-то приглушенный голос твердо, но с заметной ноткой горечи молвил:

– Источник умер. Пришло время Оберега. Введите Елену, пора новый Источник создавать…

Женщина вошла тихо, низко опустив голову, так что длинные распущенные волосы закрывали лицо. Грубая льняная рубаха доставала почти до пола и лишь чуть-чуть выказывала точеные формы. Сопровождавшие ее люди – белесые тени в ритуальных одеждах – отступили на шаг. Фигуры участников не шевелились, никто не обернулся в сторону будущей жертвы, сохраняя благоговейную тишину, только знакомый голос обратился к ней:

– Елена, мы дали тебе силу. Теперь пришло время возвращать.

Незнакомка, высокая и статная, резко вскинулась. Русые волосы красивой волной легли на плечи. Она была поистине прекрасна, но только мертвые светлые глаза с черными точечками зрачков глядели так, будто иголкой кололи.

«Ясноокая!» – вдруг поняла я.

– Разве можно ждать от Старейшин чего-то иного? Кроме, пожалуй, лжи? – Ее губы искривились, словно произнесенные слова оказались слишком горьки.

С гордостью, высоко подняв голову и пряча ужас, сквозивший в каждом скованном движении, она сделала шаг прямо в мою сторону. Непроизвольно я отодвинулась, уступая ей дорогу. Но когда женщина прошла мимо, то я не почувствовала ни шевеления ветерка, ни запахов, словно бы вокруг все было мертво.

Елена остановилась у алтаря, выточенного из цельной каменной глыбы, скинула рубаху, оставшись в совершенной ослепляющей наготе, и тихо хмыкнула:

– Забирайте! – А потом величественно легла на плиту, направив взор куда-то ввысь, к немому холодному небу, заглядывавшему через отверстие в куполе.

Фигуры приблизились в немой тишине, и неожиданно громкий крик заставил их помедлить, а меня изумленно обернуться. В черном прямоугольнике прохода стоял юный Василий Лопатов-Пяткин. Тонкое аристократичное лицо искажала гримаса ужаса и горя.

– Не надо! Не смейте!!! – орал он как умалишенный. – Моя Елена!

Один из присутствующих скинул капюшон, и я узнала в нем Старейшину Иансы, которого видела в деревне у ступеней храма в ночь перелома года.

– Василий, ты знаешь, тому было суждено случиться. За все надо платить. За силу Оберега тем паче…

Потом вдруг видение исчезло…

Я снова разглядела в темноте колдуна. Он нехотя отпустил Ловца Душ, дотронулся длинным желтым ногтем до горящей кожи у меня на груди, а потом тихо произнес:

– Совсем скоро, Оберег, когда душа твоя омоется кровью, ты станешь моим. Только моим…

Я проснулась поутру как от толчка. За ночь тучи рассеялись, и солнечные лучи смело поглотили белесые хлопья тумана. Жизнь уже забурлила в замке со своей ежедневной и привычной энергией. Сладко потянувшись, я почесала немытую голову. Перепутав спросонья, дернула Страха за тонкий хвост, свисающий рядом со шнурком звонка, от чего тот недовольно зарычал.

Неожиданно меня как кольнуло. С замирающим сердцем я медленно подошла к окну. Окрестный пейзаж был пустым и одиноким. Голые холмы тянулись до самого горизонта, упираясь в полоску леса. За ночь лагерь сняли. Люди Лопатова-Пяткина наконец дождались наступления на Торусь. В замке графа остались лишь два полевых командира – я да Степан.

Хранители ударили одновременно отдельными отрядами по всем областям, ввергая Окию в ужас и хаос. Будто саранча они прошли по деревням и селам, превращая их в пепелища. Вымотанная за последние полтора года безвластия, несчастная убитая Окия забилась в истерике, затряслась в лихорадке и потребовала от Главы Совета Свободной Окской Магической республики мирных переговоров.

Дела в республике шли ни шатко ни валко. После переворота полтора года назад прежде сильное государство находилось в упадке. Разорили казну, распустили армию. Новый избранный правитель, Денис Давидыв, не мог совладать с Советом, внутри которого после смерти небезызвестного мага Арсения Ивановича Потапова, бывшие его наперсники интриговали и грызли друг другу глотки. А люди жили в глубокой нищете, особенно сильно пострадав, когда золото попытались поменять на ассигнации – странные тонкие бумажки с цифровыми знаками, разорившие одновременно тысячи крестьян и зажиточных лавочников. С полгода назад едва не поднялся бунт. Люди стекались на Соборную площадь перед королевским дворцом и сооружали из ассигнаций, а заодно мебельных гарнитуров соседних с площадью купеческих лавок, костры, демонстрируя свое отношения к нововведению. Денежный проект Давидыва с треском провалился, пришлось вернуть в оборот золото.

Василий с самого утра объявил, что у него предчувствие – Давидыв всенепременно явится сегодня как миленький, с поклонами и уговорами. Уже неделю назад граф отправил с курьером коротенькое послание в Торусь, объясняя в нем, кто правит бал. Если до этого у врага Окии не было имени, то теперь оно появилось – Василий Лопатов-Пяткин, урожденный Хранитель драконов.

Он ошибся только во времени суток. Небольшой отряд Дениса, состоящий в основном из его приближенных и телохранителей, как доложили шпионы, появился в Ведьминой деревне лишь ближе к вечеру.

С нашей последней встречи я жадно следила за бывшим другом по газетным листкам, вывешенным на базарных площадях, прекрасно осознавая: не дала долгожданная власть Давидыву ни золотника уважения и спокойствия. Обиды на него уже не осталось, скорее какое-то нездоровое любопытство, смешанное со злорадством. И очень хотелось спросить у него, глядя прямо в лицо, как давным-давно он спросил у меня: «Скажи мне: теперь ты счастлив?»

Депешу о том, что Глава Совета Окии хотел бы посетить Василия в его «резиденции» (признаюсь, над этим словом я хохотала до слез), курьер принес затемно.

Но Давидыв удивил своим терпением – выдержав горделивую паузу, он появился лишь к середине следующего дня. Подозреваю, что окская делегация, решив продемонстрировать показное безразличие, провела некоторое время на деревенском постоялом дворе в обществе местных девок.

Я стояла на балконе и следила за тем, как открылись тяжелые ворота и на площадь въехала золоченая карета, запряженная четверкой породистых бейджанских жеребцов. Следом за ней показался отряд стражей из Приокского Стражьего предела. Их встречали несколько личных охранников Лопатова-Пяткина во главе со Степаном Тусаниным, переодевшимся по случаю приезда высоких гостей в белую рубаху и относительно свежий кафтан. Возница натянул вожжи, экипаж с новым гербом Свободной Окской Магической республики остановился. К нему подскочил один из стражей в зеленом форменном плаще, поспешно открыл дверцу и разложил хитро приделанную ступеньку. Вот экипаж слегка накренился – и я увидала грузную фигуру, закутанную в темный плащ.

Давидыва было не узнать. За последние полтора года он сильно изменился.

Во дворе засуетились конюхи. Как сумасшедшие мельтешили служки. Спешившиеся стражи воровато озирались вокруг, замечая лишь вооруженных до зубов встречающих их людей. До меня донесся резкий окрик Дениса, раздававшего последние указания. Степан приосанился, готовый принять главу республики по всем правилам. На самом деле между ними был давний так и не разрешенный конфликт. После их стычки Степан стал слегка прихрамывать, а лицо Дениса украсилось отвратительным шрамом.

Мое сердце билось как сумасшедшее. Я сжимала вспотевшими ладонями поручни балкона и не могла отвести глаз от такого знакомого и в то же время совершенно незнакомого мужчины. Страх Божий, чувствуя мое необъяснимое волнение, почти перегнулся через перила, вцепившись когтями в мою рубаху и оттягивая ее, следил за происходящим внизу.

Денис со Степаном как давние враги лишь едва кивнули друг другу. Тусанин, не давая глашатаю развернуть длинный свиток, жестом предложил Денису следовать за ним в замок. Прежде чем подняться по мраморным ступеням, Давидыв, будто почувствовав мой алчущий взгляд, глянул наверх. Я испуганно отшатнулась и поспешила скрыться в коридоре, оставшись, слава богу, незамеченной.

Гостей встречали в большой бальной зале, наспех переделанной в полупустые приемные покои, по-королевски огромные и холодные. Сделано это было с единственной целью – пустить пыль в глаза. Граф восседал на высоком троне, который перетащили из столовой. По его правую руку стоял Авдей, облокотившийся на посох. Застарелая подагра и грыжа позвоночника не позволяли колдуну разогнуться. От боли он злобно поблескивал своим единственным глазом. По левую сторону от Василия стоял рыжеволосый Евсей, и в ярко-красном камзоле он выглядел балаганным петрушкой.

Я пронеслась по коридору и, согнувшись в три погибели, через низенькую дверцу прошмыгнула на тайный крохотный балкончик, на котором во время балов играли музыканты.

Шаги и голоса разносились эхом и до меня доходили странным скомканным гулом. Гости чувствовали себя явно не в своей тарелке, лишь чудом сохраняя видимость присутствия духа.

Когда глашатай вновь развернул свиток и стал зачитывать длинный список регалий Давидыва, приобретенных совсем недавно, с приходом к власти, сам глава республики обменивался мрачными взглядами с графом, изредка поглядывал и на Степана, застывшего у стены в обществе остальных Хранителей. Доморощенный глава в одну минуту прекрасно осознал, в какое змеиное логово угораздило его угодить. Сейчас в зале находились два его злейших врага, образовавшие без сомнения возмутительный союз, и на их стороне был перевес и преимущество.

– Постойте, – вдруг перебил граф бесконечное перечисление, – в зале не хватает еще одной персоны. Позовите Берегиню!

Клянусь, в этот момент все внутренности мне свернуло узлом и затянуло до болезненных спазмов. В моем нынешнем положении и именно в этом замке мне меньше всего хотелось встречаться лицом к лицу с Давидывым.

Я тихо покинула балкончик и сама пошагала к бальной зале, по дороге столкнувшись с высланным за мной Иваном, беспокойно мнущим в руках шляпу.

– Вас это… – Он поймал мой хмурый пронизывающий взгляд и застыл на месте как пригвожденный. – Вас в зал… того… к делегации…

– Да знаю! – Не останавливаясь и едва не толкнув горемыку, я пронеслась по коридору.

В животе порхали бабочки, горло пересохло. Перед глазами все прыгало, будто во хмелю. Я толкнула высокие двери и с самым решительным видом вошла.

– А вот и ты. – Граф удовлетворенно кивнул, по его лицу скользнула затаенная усмешка.

Давидыв резко оглянулся и обомлел. Я старалась смотреть не на него, только в очи Василия. Про себя я костерила Лопатова-Пяткина всеми известными выражениями, но по скользкому паркету вышагивала легко и задорно.

Нет, ну согласитесь, идиотская ситуация. Здесь еще не хватает нашего старого знакомого Савкова Николая Евстигнеевича, и будет полный комплект друзей и недругов, собранный мной во время прошлогодней заварушки с Ловцом Душ.

Я встала рядом с графом, закрыв от гостей пьяного и пошатывающегося Евсея (позорище, ей-богу), и только потом заставила себя обратить взор на бывшего приятеля.

Его рыхлое лицо, потерявшее четкость линий и прежнюю округлость, от правого виска до уголка губ было рассечено отвратительным красным расплывшимся рубцом. Фигура потеряла прежнюю легкость.

Ясные, почти синие глаза Дениса смотрели с неприкрытой неприязнью, все еще разбавленной неверием. Он даже моргнул, будто хотел отвести наваждение, надеясь, что я исчезну.

Куда там!

– Теперь все на месте, – удовлетворенно кивнул Василий, – пожалуй, можно начинать.

– Я хочу, чтобы девица вышла, – процедил сквозь зубы Давидыв. – Она объявлена в геспубликанский гозыск. По законам Свободной Окской Магической геспублики, вы обязаны выдать пгеступницу по пегвому тгебованию. Когда мы уедем, то забегем ее с собой.

– Не для себя ли требуешь, Давидыв? – осклабился Лопатов-Пяткин. – Здесь живут по моими законам. Наталья – мой полевой командир, она останется здесь. – Василий, отсидев себе зад, поерзал в кресле.

Нет, больше этого ненавидеть меня Денис не смог бы! Клянусь, он буквально захлебнулся бешенством, даже губы побелели. Была бы слюна ядовитая, непременно плюнул бы мне в глаза, чтобы убить на месте. На его лице ходили желваки, а пальцы сжимались в кулаки. До чего же мне стало приятно, словно бальзамом душу окропили.

– Хогошо, – промямлил Денис– Я пгиехал инкогнито. Официальная Тогусь не знает о моем появлении в замке.

Василий кивнул и небрежным жестом «позволил» ему продолжить. Сам между тем, шкодливо улыбаясь, повернулся ко мне и стал теребить выпуклую пуговицу на моих портах. По залу пробежали тихие удивленные шепотки.

– Я хочу знать… – Давидыв не спускал глаз с тонкой бледной руки графа, слегка поглаживающей мое бедро. Денис запнулся, откашлялся, потом четко, разделяя слова, словно ему было сложно говорить, вымолвил: – Я хочу знать пгичины, по котогым Хганители газвегнули военные действия. Погибло много мигных гааждан. Я…

Палец Василия игриво зацепился за карман портов, потом скользнул вниз до колена.

– Хганители… не выставляют никаких тгебований…

Граф окончательно распоясался и положил руку мне чуть пониже спины, ласково и интимно хлопнув, отчего все в этом зале тут же решили, что мы любовники.

– Лопатов-Пяткин, обожгги тебя комаг! – не удержавшись, рявкнул Денис, выходя из себя. – Немедленно пгекгати! Пгекгати заигывать с этой девкой! Мы с тобой не куличики лепим!

– Я в своем доме хозяин, – хмыкнул Василий, – и мне устанавливать правила. – Он перевел на Дениса холодный взор. – А все лишь подчиняются. Ты хочешь требования? Хорошо. Хранители требуют половину мест в Совете Окской Магической республики и все южные земли Окии по границе с Калужией, вплоть до Бейджании.

– Совегшенно невозможно, – охнул Давидыв.

– Тогда мира не будет. Присылай своих послов, начнем долгие и нудные переговоры, дележ территорий, а в это время будут гореть деревни и погибать твои крестьяне.

Давидыв медленно наливался кровью, отчего-то буравя меня злобным взглядом, будто моими устами был вымолвлен отказ. Он резко развернулся и кинулся к выходу через расступившихся и обомлевших стражей. В царящей тишине раздавался сердитый стук костяных каблуков. Дверь закрыли неожиданно, перед самым его носом. Денис отшатнулся и резко оглянулся.

– Мы уходим, Лопатов-Пяткин! И в следующий газ пгидем с войсками!

Граф медленно поднялся, сейчас он напоминал сытого кота, играющего с пойманной мышью.

– Тебя никто не отпускал. Наталья, как ты думаешь, он свободен?

Давидыв застыл как соляной столб, выпучив налитые кровью глаза, и стал сильно походить на надутую жабу. Я криво усмехнулась и, скрестив руки на груди, пожала плечами:

– Торусь не знает, что он здесь. Так ведь? Тогда для чего нам отпускать Главу республики, коль он по собственной воле приехал к нашему гостеприимному очагу?

Хранители скрутили Дениса и его стражу буквально в считаные мгновения.

Их всех посадили в казематы, даже возницу. Магов заковали в диметриловые наручники, отчего несчастные бились в болезненных конвульсиях от перекрытой силы. Стражей, обыскивая, раздели до кальсон, собственно в одном нижнем белье и кинули в холодные замковые подземелья. Глядя на грубую экзекуцию, которой были подвергнуты члены делегации, я злорадно тешила свое самолюбие, давным-давно попранное Давидывым. Потом закрылась в спальне и выпила полбутылки вина за здоровье графа, выполнившего мою заветную мечту, и хорошенько захмелела. Поэтому, когда на пороге, тихонечко поскребшись в дверь, появился испуганный и донельзя красный Иван, я встретила его как давнего приятеля, предложив ему глотнуть вина прямо из горла. Тот так изумился, что стал мямлить:

– Там внизу… там вас… того… вы-вы-выз… просят. – Он замолк и хлопнул ресницами, а торчащие уши стали бордовыми.

– Иван, кто там меня видеть хотел? – Я, развалившись на кровати, некрасиво икнула и быстро запила терпкой жидкостью.

– Этот… Глава республики…

– Батюшки дорогие, Давидыв меня хочет видеть? – Теперь пришло мое время удивляться. – Вот так оказия! Проводишь?

Темные ледяные подвалы замка, практически не освещенные, оставляли самое мрачное впечатление и до слез походили на коридоры в тюремной крепости Торуси. Одно воспоминание о часах, проведенных в камере, опечатанной магией, заставляло меня зябко ежиться и непроизвольно оборачиваться, отыскивая глазами стражей в форменных плащах. Впрочем, стражи здесь имелись, но они, как пойманные звери, мерзли в клетках. Услыхав шаги, узники встрепенулись, но, завидев меня, угрюмо отходили от решеток и посылали мне в спину едва слышные проклятия.

Идиоты, можно подумать, если бы я не поставила точку в диалоге графа и Главы республики, то их бы отпустили на волю живыми и невредимыми!

Давидыва посадили и вовсе в отдельное крыло, где уже давно хозяйничали крысы да гуляли сквозняки. Перед камерой на стене прикрепили почти гаснущий факел, и на пол постелили немного соломы для удобства пребывания дорогого гостя. Когда мы подошли к клетке, Денис поднял кудрявую голову и мучительно долго глядел мне в лицо потрясающе синими глазами, будто хотел смутить.

– Иди, – только и сказала я мальчишке, а тот уже припустил на выход, словно за ним гналась выпь.

Его шаги смолкли, и мы остались в гулкой тишине.

– Ты просил меня прийти? – Я отхлебнула из горла и заложила свободную руку в карман.

– Что ты с собой сделала? – вдруг сдавленно произнес Давидыв, медленно подходя к прутьям.

– Меня побрили наголо чуть больше года назад, – шмыгнула я носом, – вот волосы никак не отрастут.

– Я не пго волосы! – поспешно отозвался бывший приятель. – Посмотги на себя, что с тобой?! Кем ты стала?!

– Кем я стала?! – Признаться, мне вдруг сделалось смешно. – Я осталась прежней, Давидыв. Я все та же воровка. Кстати, про браслет Королевская Невинность слышал? – Судя по вытянутому лицу Дениса, тот не только слышал, но и горевал о его пропаже из королевских закромов. – Моя работа! – Удовлетворенная улыбка растянула мои обветренные губы. – Вот кем стал ты, Денис? Скажи мне, ты счастлив теперь?

Он молчал, я продолжала кривляться:

– А давай выпьем с тобой за твое счастье! А?

Я протянула через прутья бутыль, а в следующее мгновение Денис до боли сжал запястье и с силой притянул меня, хорошенько шарахнув о клетку. Глиняная бутыль выскользнула из ослабевших пальцев, по полу растеклось винное пятно. Через сырость терпко и сладко запахло алкоголем.

– Не кочевгяжься пегедо мной хотя бы! Я же тебя как облупленную знаю! – прошипел он мне в лицо. – Что тебя заставило связаться с гаафом? Помнится, ты его на дух не пегеносила.

Я попыталась вырваться, но в Давидыве будто какая дьявольская сила проснулась.

– Неужели не понимаешь, тебе уже виселица гвозит за все, что ты натвогила! Он газжег войну, а ты ему пособничаешь, глупая маленькая идиотка! Неужели ты не осознаешь, за мной все равно пгидут! Я же тебе не служка какой-нибудь, а Глава геспублики! Почти коголь!

– Послушай ты, король… – Я снова попыталась рвануть назад, но не тут-то было. – Неужели ты не понял: мне плевать с высокой колокольни на тебя, на Хранителей, на Окию! Эта война не моя, а ваша! Я же в ней просто выживаю!

Давидыв дернулся, будто я влепила ему пощечину, и перевел взгляд на широкий медный браслет на моем тонком запястье, вмиг узнавая магические кандалы.

– А это, – кивнула я на поводок, – для того, чтобы я выживала на правильной стороне!

– А какая сторона пгавильная? – прошептал он, отбрасывая мою руку и брезгливо обтирая свои пальцы о неряшливо вылезший из портов подол порванной сорочки.

– Та, где грозят убедительнее. Зачем ты хотел меня видеть, Денис? Думал старые времена вспомнить? Так вот, я их прекрасно помню! Все до мельчайших подробностей, поэтому не жди от меня жалости!

Он резко отвернулся, а потом ушел в глубь камеры и уселся на грязную солому. Похоже, аудиенция названного короля Окии для меня закончилась.

Выбравшись из сырых подземелий, я жадно вдохнула, не чувствуя царящей вокруг вони скотного двора. Меня колотило, а в горле встал горьковатый комок. Прежние обиды, нанесенные Давидывым, вдруг очнулись в душе. Все его слова отозвались внутри спазмами, словно кто-то тронул открытую рану, и тело скрутила невыносимая боль.

Я поспешно пересекла двор, торопясь скрыться от соглядатаев, с любопытством посматривающих в мою сторону.

– Зачем ты в казематы ходила?

Резко оглянувшись, я увидела Авдея, облокотившегося на свою палку и стоящего изваянием в тени прачечной. Уверена, что в полом теле длинного посоха колдуна пряталась остренькая сабелька.

– А тебе какая печаль? Может, пленников хотела освободить?

– Смотри, расскажу Василию, и станет твой поводок покороче, – пригрозил мне Авдей.

– Рассказывай, – хмыкнула я, скорчив ехидную улыбочку. – Только тогда сам к графу и на аршин не приблизишься.

Старик сощурил единственный зрячий глаз. Я в насмешку– поклонилась и отвернулась, собравшись уходить, но услыхала, как он буркнул себе под нос:

– Запомни, я слежу за тобой, девка.

– Я за тобой тоже, – хохотнула я, не оборачиваясь.

Надеюсь, от моих пустых слов Авдея хорошенько затрясло, а его больное сердце пропустило несколько важных ударов.

Сначала мне показалось, что это во сне так яростно и злобно завыл дракон. Но неожиданно задрожали стены и задребезжали стекла. Я вскочила как ошпаренная, испуганно оглядывая затопленную ярким светом комнату. Камин едва тлел, зато за окнами вспыхивали и гасли огненные всполохи, озарявшие спальню. Замок будто ходил ходуном. С каминной полки, жалобно тренькнув, упал канделябр. Слетел с резного столика графин и, звякнув, рассыпался в стеклянную крошку, оставив на полу бордовую винную лужицу.

В тот же момент кто-то громко и яростно забарабанил в дверь. Засов жалобно скрипнул, готовый поддаться внешнему натиску. Потом из коридора раздался громкий крик Степана:

– Пришлая, немедленно отопри дверь!

Я молнией натянула порты и кинулась открывать. Хранитель заскочил в спальню, высоко поднимая факел, и осветил серые стены. Быстро подбежал к окну, приказывая на ходу:

– Одевайся! На замок напали!

– Кто? – Я поспешно натянула сапоги на босые ноги.

– Стражи пришли твоего приятеля спасать! – ругнулся Степан, разглядывая охваченный огнем двор.

С улицы доносились крики. Высокие замковые ворота тряслись от внешнего натиска. В крышу конюшни врезался огромный огненный шар, и пламя споро окутало строение. Вместе с драконьим воем задребезжали стекла.

– Вы что, не можете справиться с шайкой стражей? – вскричала я, пытаясь безрезультатно надеть легкую куртку и в спешке натягивая левый рукав на правую руку.

– Если бы с шайкой! – мрачно заметил Степан, выталкивая меня из спальни.

Мы неслись по пустому коридору, а сверху сыпался песок и отлетала едва подсохшая после ремонта побелка. До нас доносились испуганные вопли, разбавленные руганью.

– Вон они!!! – заорал кто-то вслед нам.

Я оглянулась на бегу. В самом конце коридора появились стражи в зеленых форменных плащах.

– Быстрее! – Степан схватил меня за руку, заставляя бежать еще быстрее.

В спину ударила теплая волна, отбрасывая вперед. Не удержавшись, я налетела на Тусанина. Тот, едва сохранив равновесие и не замедляя темпа, несся дальше, протащив меня с добрую сажень коленями по шершавым камням.

– Уходят супостаты!!! – голосили стражи.

Коридор вильнул и выпрямился в узкую темную кишку, открывая нас для точного магического удара.

– Они снова начнут колдовать! – прохрипела я, задыхаясь. – Тут попадут…

– Еще посмотрим, кто кого! – процедил Степан, и сжал амулет-щит, болтающийся на шее, активируя его.

Факел давно потух, поэтому помещения заполняла ядовитая полумгла, пахнущая пылью и старыми шторами. За нашими спинами раздавался топот, яростные выкрики стражей. Рядом со мной, избороздив стену и брызнув в глаза мелкой каменной крошкой, пролетело невидимое заклинание, которое оставило внушительный продолговатый след в кладке. Другой разряд, отраженный от щита, окутавшего Степана, ударился в огромную старинную люстру на потолке. Тяжелая цепь рассыпалась прахом, и деревянное колесо с грохотом рухнуло за нашими спинами, едва не придавив нас. От страха я вырвалась и, пригнувшись, закрыла руками голову.

– Не останавливайся! – рявкнул Степан, оглядываясь.

Я припустила за ним. Люстра надежно перекрыла узкий коридор, на некоторое время задержав наших преследователей и позволив нам скрыться за очередным поворотом. До меня только донеслись возмущенные вопли стражей, покрывающих матом своего неловкого начальника.