ДЖОРДЖ ЭФФИНДЖЕР
      ПРИВИЛЕГИРОВАННОЕ ЛИЦО
      Коротко говоря, было так: человек, называвшийся тогда Хойтом Шермерорном, испытал внезапный, но сильнейший приступ недовольства жизнью, купил билет в Новый Орлеан и обратно, в понедельник вылетел из Нью-Йорка, добыл вчерашнюю газету, изучил ее, нашел восемь объявлений о квартирах, выбрал одну, провел ночь в мотеле во Французском квартале* и вернулся домой к вечеру вторника. Велел своей жене Сьюзи бросить работу, что она назавтра и сделала. Представитель компании грузовых перевозок "Мэйфлауэр" прикинул, во сколько обойдется доставка мебели в Новый Орлеан - это было в пятницу. Грузовик пришел с трехчасовым опозданием в среду на следующей неделе. Шермерорн с женой смотрели, как их пожитки исчезают в огромном прицепе. Затем упаковали своего кота в картонную коробку и уехали в аэропорт. Через семь часов, ближе к полуночи, они вошли в новый дом. Мебель должна была прибыть только через четыре дня. Хозяин оставил для новых жильцов матрас - прямо на полу - и подушку. Кот, выбравшись из коробки, прятался по пустым углам.
      Шермерорн все еще был несчастен, но теперь знал, как поправить дело. После выходных дней он занялся сменой имени. Приготовил перечень имен, которые, как он полагал, ему подходят и вообще достаточно привлекательны: Стивен Эрнст Вайнрауб, Шандор Куран, Билли Дин Глик, Роберт Уэйн Хансон, Джастин Бинарсик, С. Норман Мур, Бо Стефлер, Род Маркуанд, Роберт Л. Дженнингс. Он показал список Сьюзи и попросил ее выбрать имя. Сьюзи решила быстро. Больше всего ей нравится быть замужем за Робертом Уэйном Хансоном.
      - На свете есть тьма Робертов Хансонов, - сказала она. - Это преимущество - если ты в нем нуждаешься.
      Во вторник их навестил домовладелец. Срок, когда должны были доставить мебель, прошел, но она не появилась. Хозяин оставил им матрас и подушку еще на одну ночь. Пока хозяин открывал наружную дверь, чтобы выйти, Хансон держал кота, здоровенную серую тварь по кличке Фиш с острова Мэн.
      - Осторожно! - вскрикнул Хансон, пытаясь удержать извивающегося кота - тот вырвался и бросился к двери.
      - Ничего, - отозвался домовладелец. - Из коридора она никуда не убежит.
      - Он, - сказала Сьюзи.
      - Что? - спросил хозяин.
      - Фиш - он, - пояснил Хансон.
      - Это ваши варианты, - вдруг сказал хозяин и подал Хансону блокнот, который до того держал в руке.
      - Что? - спросил Хансон.
      - У этой квартиры есть несколько чудных вариантов. По большей части с бассейном; и в двух - еще встроенная мойка-сушилка. И везде - климат-контроль, кроме разве что пятнадцати-двадцати в начале списка. Ну, вы понимаете. Всегда бывает что-то, ни на что не годное... В большинстве вариантов - потолки с ручной лепкой, японский пробковый коврик в ванной и пол с подогревом.
      Сьюзи внесла Фиша в квартиру и дала ему пинка, чтобы направить в гостиную. Кот снова пробежал к двери.
      - Я так и не понял, о чем вы, - сказал Хансон.
      Домовладелец раздосадованно спросил:
      - Откуда вы приехали?
      - Из Нью-Йорка, Бруклин, - ответил Хансон.
      - Вот черт, - буркнул хозяин. Теперь он, казалось, был в ярости. - И никто вам не говорил насчет вариантов? Ладно, будь оно проклято... Мне до смерти надоело этим заниматься. К черту. Пусть почешутся другие! Вы ставите телефон, верно? Вот пусть телефонщик вам и объяснит. Ладно. Звоните, если что.
      Он оставил Хансона с блокнотом в руке, с выражением недоумения на лице и с ощущением, что кое-кому уготовано место в сумасшедшем доме. Домовладелец свернул направо, к лифту. Хансон и Сьюзи прошли по коридору налево, к коту, который снова попытался удрать.
      - Так-то оно лучше, - сказала Сьюзи.
      - Так-то оно лучше, - сказал ее муж.
      Следующим утром, в среду, зазвонил дверной звонок. Сьюзи подбежала к домофону в надежде, что это грузовик с мебелью - точнее, водитель грузовика. Через секунду она поняла, как пользоваться домофоном, и спросила:
      - Кто там?
      - Телефонная компания, - ответил домофон.
      - Очень хорошо, минутку... - Она нажала на кнопку, отпирающую электрический замок двери лифта на первом этаже. Через несколько секунд звонок загремел снова.
      - Кто там? - спросила Сьюзи.
      - Телефонная компания, - ответил домофон. - Дверь лифта не открывается.
      - Сейчас нажму еще раз.
      - Нет, мэм, - послышалось через секунду. - Не отпирается.
      - Лампочка горит?
      - Какая лампочка?
      - У кнопки лифта.
      - Сейчас горит, - сказал служащий телефонной компании.
      - Послушайте, вы должны подождать, пока лифт не приедет. Тогда лампочка погаснет. Я нажму снова, и вы сумеете войти.
      - Ага, - сказал домофон. - Она погасла.
      Сьюзи нажала кнопку. Вскоре в дверь постучали.
      - Телефонная компания, - сказал визитер. - А мне, было, показалось, что вы намерены иметь дело с невербальными средствами общения.
      - Что? - спросил Хансон.
      - Так, ничего. Где хотите поставить телефон?
      - Там, где его все ставят, я думаю, - ответила Сьюзи.
      - Я хочу обсудить с вами вот это, - сказал Хансон, вручая телефонисту блокнот, оставленный домовладельцем.
      Телефонист пролистал блокнот и объявил:
      - Это ваши варианты, начальник... - Он поднял глаза, посмотрел сначала на Хансона, потом на миссис Хансон. - Все понятно. Вы впервые в Новом Орлеане, верно?
      Хансоны согласно кивнули.
      - Хоть криком кричи... - вздохнул телефонист. - Надоело постоянно объяснять одно и то же. Почему вам хозяин ничего не сказал?
      - Вы можете сделать это сами, если не возражаете, - попросил Хансон.
      - Я бы охотно предложила вам кофе, - добавила Сьюзи, - только у нас нет посуды.
      - Вышла бы на улицу и принесла холодного пива, - предложил Хансон.
      - Это замечательно, - отозвался телефонист.
      Он стоял на коленях в гостиной. Хансон сел на корточки у стены и стал смотреть, как он работает. Сьюзи пошла в спальню, где остались ее ключи и деньги. Фиш лежал на прежнем месте и царственно скучал.
      - Во-первых, вам надо усвоить, - заговорил телефонист, - что мы никогда не говорим о вариантах тем, кто не живет в нашем городе. Тут дело не во всяких там секретах, нет. Просто это наш город. Наш - вот как я понимаю. Если бы домовладелец не решил, что с вами все в порядке, он ни за что не дал бы вам блокнот. Ну а теперь вы орлеанцы.
      - Горжусь этим, - отозвался Хансон. Сьюзи вышла из спальни и направилась к выходу. - Ты побыстрее, - сказал ей муж. Она улыбнулась в ответ.
      - Но прежде всего, - продолжал телефонист, - вам надо усвоить, что Новый Орлеан является энтропическим центром планеты, а возможно, и Вселенной. По всему городу все находится в непрерывном движении. Все вещи стремятся к первоначальному хаотическому состоянию. И самый центр этих явлений, абсолютно удивительная точка стечения вероятностей, находится во Французском квартале.
      - Похоже на правду, - сказал Хансон. - Мы туда ездили позавчера ближе к ночи. На улицу Бурбон. Там не было никого, только туристы и обнаженные девицы на эстраде. Мы отлично поужинали в каком-то ресторане - приятное местечко, но я не могу вспомнить, где оно.
      - Голые девицы иногда устраивают с нами такие штуки, - заметил телефонист. - К счастью, центр вариантов помещается не на улице Бурбон. - Он захохотал. Парень, будь оно так, наш город действительно был бы чем-то другим. Я думаю, улица Бурбон так похожа на улицу Бурбон потому, что центр вариантов совсем рядом с ней. Располагается центр, скажем, посреди Бурбон, на Ганга-Ден, тогда улицы Руайяль и Дофин оказались бы похожи на теперешнюю Бурбон, а она выглядела бы... неизвестно как.
      - Так о чем вы начали говорить? - спросил Хансон.
      - Центр вариантов - на Руайяль, в квартале от Бурбон со стороны Миссисипи, между Кэнел-стрит и Ибервилль. Он внутри Игрового городка - удивительного места. Вход через переднюю дверь, а там направо, вдоль стены. Видите ряд игральных автоматов? Ближе к фасаду стоит такая будка - сюда приходят, чтобы записать свой выбор, понятно? И все дела.
      - Не все дела. Я ничего не понял.
      - Повторяю. Входите в будку, закрываете дверь и жмете на кнопку, чтобы выбрать свой вариант.
      - Не понимаю, - сказал Хансон.
      Явился Фиш и принялся цапать телефониста за лодыжки. Хансону пришлось унести кота в спальню и закрыть дверь.
      - Слушайте, вот у вас этот блокнот. Видите? Предположим, вы хотите вариант номер 216. А именно: "Прудик на заднем дворе, стиральная машина в подвале, климат-контроль, посудомоечная машина, ковры безнадежно испачканы, рядом с дверями большие дыры в стенах, необыкновенно часто перегорают лампочки". Знаете, где на этих машинах кнопка для возврата денег?
      - Найду, если понадобится.
      - Чудненько. Нажмете два раза, потом один раз, потом шесть. Номер 216. Когда вернетесь домой, ваша квартира будет именно такой, как сказано. Она и сейчас почти такая, только у вас нет посудомойки и есть вторая спальня, которая отсутствует в варианте 216. Перед вами огромный выбор. Знаете, некоторые варианты не относятся к жилью. Вы можете попросить о всеобщем братстве, о чем угодно, а в некоторых дорогих кварталах и домах, что я видел, можно, скажем, вернуть себе спортивную хватку - бить по мячу так, как вы лупили в колледже. Просто читайте блокнот. Варианты можно менять сколько угодно.
      - А это не будет смущать соседей?
      Вернулась миссис Хансон.
      - Привет, это я. Вот ваше пиво, - сказала она и подала банку телефонисту.
      Тот продолжал свои объяснения:
      - Не будет, потому что мир не меняется. Это вы перемещаетесь от одного мира к другому. Однако надо быть внимательным. Если набрать неправильный номер, можно оказаться там, где нет других вариантов. То есть вы застрянете.
      - Он объяснил насчет вариантов, Боб? - спросила Сьюзи.
      - Да, - ответил Хансон.
      - Итак, ваш телефон работает, - сказал человек из телефонной компании. Спасибо за пиво. Изучайте свой блокнот. У вас здесь есть несколько хороших вариантов. Лучше, чем в моем доме на Киннер. До свидания.
      Хансон проводил его до двери и поблагодарил за помощь.
      - Так-то оно лучше, - сказала Сьюзи, когда телефонист ушел.
      - Так-то оно лучше, - сказал ее муж. - Где блокнот?
      Некоторое время они изучали подходящие варианты - это занятие радовало душу, словно тебе восемь лет и ты листаешь рождественский каталог Сирса*. Наконец они решили поехать во Французский квартал на трамвае. Хансон мельком сказал, что стоило бы снова пройтись по улице Бурбон, но Сьюзи ответила, что на ближайшее время с нее хватит этого зрелища - голых дамочек на эстрадах. Она предложила пройтись над рекой и через Джексон-сквер, но ее муж возразил, что они могут наткнуться на психа, и вообще, разве для того они оставили Бруклин?
      - Психи есть и на улице Бурбон, - ответила Сьюзи.
      Они не забывали, что их истинная цель - обследовать центр вариантов на улице Руайяль. Затем они, конечно же, могут пройтись по улице Бурбон, а потом проследовать к Джексон-скверу и полюбоваться Миссисипи. Хансон и Сьюзи отлично ладили друг с другом.
      Миссис Хансон в ванной готовилась к походу, а муж ждал в гостиной, прислонившись к стене. Зеленый ковер был уже покрыт клочьями шерсти Фиша, кота выдающихся качеств. Хлопья серой шерсти со спины и белой с брюха были единственным украшением квартиры. Серая шерсть походила на стремительные дождевые облака, клубящиеся над весенне-зеленой кукурузой Айовы. Белая шерсть была похожа на шапки пены, венчающие волны чайно-зеленого океана у берегов Японии. Хансон был доволен этими образами, но попытался рассказать о них жене и потерпел фиаско. Словом, он взял свои ключи и двинулся вместе с женой в центр города.
      Хансон вспоминал все случившееся, как бег во тьме.
      Это происходило несколькими месяцами позже, уже почти зимой, в середине ноября. Хансон был совсем другим человеком, чем Хойт Шермерорн, столь внезапно решивший оставить Нью-Йорк. Изменилась и Сьюзи, и, конечно, Фиш. Впрочем, метаморфозы еще не приобрели завершенность. Наверное, они никогда не закончатся - пока Хансоны живут в Новом Орлеане.
      "Уж эти мне варианты", - думал Хансон. Он бежал двухмильный маршрут вокруг поля для гольфа в Одюбон-парке. Было около девяти вечера, так что парк казался пустынным, если не считать редких машин, стоявших вдоль узкой дороги под огромными, разлапистыми, увешанными бородатым мхом ветвями темных деревьев. Хансон только что начал свой ежевечерний бег от фонтана и невидимых во тьме цветочных часов у входа в парк со стороны Сен-Чарльз-авеню. Он сделал первый поворот и бежал теперь от авеню по длинной прямой дороге в сторону Мэгэзин-стрит; впереди манило поле для гольфа. Но поле останется слева от него, а справа потянется длинный узкий сквер, в это время занятый влюбленными парочками. Хансон видел звезды и блестящий пятак Луны, отраженный в пруду, и чуть в стороне - искусственный водопадик. И подумал - как замечал на этом месте каждый вечер: "Господи, сколько же еще я должен бежать!.."
      Ему уже больно дышать. Грудь болит так, будто в ней что-то лопнуло. Он хрипит и пытается убедить себя: перестань, перейди на шаг и поймай дыхание.
      Каждый вечер он начинал эту схватку, и только изменение личности, которое дало ему устройство в Игровом городке, позволяло преодолеть дистанцию.
      Машина - и бог на его плече.
      В первобытной тьме Хансон смотрел на звезды. Он любил ночное небо. Здесь, в Новом Орлеане, больше звезд, чем в Бруклине. Он прожил там в общей сложности почти пять лет, но все эти годы даже мельком не видел своих любимых созвездий. Огни города, пропыленный воздух плюс собственное его нежелание выходить на улицу в Нью-Йорке после наступления темноты мешали наблюдать за звездным небом. Но в Новом Орлеане все было иначе.
      Преодолев пятую часть маршрута по прямому участку дороги, Хансон увидел свое любимое созвездие, Орион. Охотник лежал на спине, как раз над купой старых деревьев, словно решил вздремнуть, прежде чем приступить к вечерним трудам. "Прекрасно, - подумал Хансон. - Надо мной звезды. Изумительно! Особенно если знаешь, как они далеко. Когда подумаешь, что некоторые из них находятся в триллионах миль от Земли, легко ли поверить, что между нами ничто. Абсолютное ничто... Старина Орион. Изогнутый пояс старины Ориона и звезда в середине".
      Для Хансона звезда была счастливой, и для Сьюзи тоже. То общее, что у них нашлось при первом знакомстве. То, что их свело.
      "Какой чистый воздух, - думал он. - Могу разглядеть меч Ориона. Ни разу не видел его в Бруклине. И старина Телец словно придерживает Ориона, упираясь ему в грудь".
      Была уже середина ноября, но термометр по вечерам показывал выше десяти. Днем - до двадцати. Хансон с женой часто и счастливо говорили о здешнем климате. Вариант номер 154 дал бы еще градусов пять лишних, но тогда в их квартире не нашлось бы ванны - только душ. Хансоны договорились, что если зима окажется слишком холодной, то лучше обойтись без ванны; тогда они съездят в Игровой городок и возьмут номер 154. Сделать это никогда не поздно.
      Грудь у Хансона ныла все сильнее. Бог Гермес, сидящий на его плече, попытался уговорить его остановиться.
      - Ты можешь пропустить один день, - сказал Гермес. - Вчера ты отмахал две мили, правда? Тебя никто не видит, так что нет смысла надрываться.
      - Я должен одолеть две мили, - отвечал Хансон, громко пыхтя. - Каждый вечер, если что-нибудь не случится. У меня ноги в ужасном состоянии.
      - Верно, - согласился Гермес. Он сидел на плече Хансона около уха и шептал в него, как проситель. - Но вчера ты вымотался. До сих пор чувствуешь усталость. Ты ведь устал, правда?
      - Ага, - пропыхтел Хансон.
      - Лучше бы остановиться, правда?
      - Ага.
      - Ну так давай!
      - Нет.
      До сих пор Гермес держался за ухо Хансона, но теперь отодвинулся и раздраженно объявил:
      - А мне начхать!
      Хансон молчал.
      Гермес входил в набор элементов, принадлежащих варианту номер 867: две спальни, расширенные шкафы, пруд, прачечная прямо в здании, тихий район, низкая плата, несколько хороших ресторанов в пределах пешей прогулки, кинотеатр в двенадцати кварталах, личные отношения с несколькими классическими античными богами, желание части обитателей поддерживать свои тела в оптимальном физическом состоянии. По мнению Хансонов у номера 867 были наилучшие условия из всего, что предлагалось в блокноте. Единственный неприятный фактор - боги вмешиваются в жизнь. Но если это станет чересчур неприятным, Хансон или Сьюзи съездят во Французский квартал и выберут другой вариант.
      - Ты изменился. Недавно. Со вчерашнего дня, - заметил Гермес через некоторое время, когда Хансон пробежал ровно половину первого прямого отрезка. Это было примерно в трети мили от начала пути.
      - Я все время меняюсь, - ответил Хансон.
      Теперь начали болеть ноги. Он подумал: неужто сегодня, после стольких успешных пробежек, ему не удастся закончить маршрут.
      - У меня накопились изменения за много недель, - добавил он.
      - Это все варианты, - сказал Гермес.
      - Будь оно проклято. Знаю. Плевать.
      - Разве тебя не интересует, что у вас постоянно меняются тела и души? Разве тебя не беспокоит, что сейчас делаешь настоящий ты?
      - Я и есть настоящий я, - возразил Хансон. - Я ведь не меняюсь. Изменяются варианты миров, когда я нажимаю кнопку. Прежний я и прежняя Сьюзи переходят от одного варианта к другому. На наши личности немного влияет сам процесс выбора, вот и все.
      - Я бы призадумался, к чему может привести такое положение дел, - сказал Гермес.
      - И это были бы твои трудности.
      - Но стал ли ты счастливей?
      - Еще бы, - ответил Хансон. - Конечно.
      - Действительно?
      - Еще бы, - повторил Хансон. - Конечно.
      - По виду этого не скажешь. Ты и прежде не казался чересчур счастливым. Потому-то и сменил имя. Переехал сюда. Если говорить всю правду: я не думаю, что ты хоть на самую малость стал счастливей.
      - Меня мало заботит, что ты думаешь, - сказал Хансон.
      Флажок на рейке у одной из лунок поля для гольфа помахал ему, вяло маня к себе подобно руке некоего призрака.
      - А зря. Я бог.
      - Да как я могу принимать тебя всерьез? Сидишь у меня на плече... из милости.
      - Ты удивишься, когда узнаешь, как много я могу совершить, сидя на плече.
      Хансон не ответил. Навалилась усталость, а ведь он еще не достиг конца прямого отрезка. Не пробежал и половины маршрута.
      - Я знаю, что тебе нужно, - проговорил Гермес и тихо рассмеялся. Любовница.
      - Не хочу, - возразил Хансон.
      - Нет, хочешь. Все хотят иметь любовницу.
      - Мне хватает Сьюзи.
      - Насколько хватает?
      Хансон вздохнул и ответил:
      - Послушай, единственный случай, когда мы разошлись во мнениях, был года два назад во время Розовой чаши*. Я просто не сумел уговорить ее болеть за команду Огайо, так что, пока мы сидели, я хлопал команде Огайо, а она аплодировала Калифорнии.
      - А как насчет хоккея на льду?
      - Да, здесь ты прав, - печально сказал Хансон. - Верно. Я ненавижу хоккей, а она его смотрит. Но это ведь не слишком серьезно, правда? То есть если это единственная неприятность в нашем браке?
      - Тебе нужна любовница.
      - Сьюзи ни за что мне не позволит.
      Гермес похлопал его по плечу и воскликнул:
      - Ничего себе! - Он встал и начал расхаживать по раскачивающейся ключице Хансона. - Ты же не думаешь советоваться с женой по поводу любовницы, словно выбираешь скоростной миксер или что-нибудь такое. Послушай, я не уверен, что умею пользоваться эвфемизмами так, как вы со Сьюзи. Ребята, вы - король и королева эвфемизмов солнечных южных земель. Ты говоришь: "Сьюзи, я хочу с тобой потолковать кое о чем". Она отвечает: "Хорошо, Боб". Ты сообщаешь: "Есть кое-какие вещи, которые я полагаю важными, но ты считаешь их несущественными". И тогда она отвечает: "И есть некоторые вещи, которые я всегда полагала важными для меня, но без которых научилась жить, чтобы не делать тебя несчастным". И тут ты всегда поднимаешь руки. Потому что она поступает отважно. Как часто у вас происходят эти прискорбные сражения, эти межеумочные споры?
      - Примерно каждые два месяца.
      - Примерно каждые два месяца, - презрительно повторил Гермес. - И вы вместе... сколько? Скоро семь лет, правильно? М-да. И каждые два месяца повторяется эта дурацкая сцена... О чем же ты говоришь Сьюзи на своем дурацком жаргоне - о каких таких "вещах"?
      - А тебе какое дело? - возмутился Хансон. - Она-то знает, что я имею в виду.
      - А ты хоть раз понял точно, от чего отреклась Сьюзи ради твоего душевного мира?
      - Нет, - отрезал Хансон. - И не желаю этого знать.
      - Тебе нужна любовница!
      - Мне еще столько бежать! Так почему бы тебе на заткнуться на время?..
      Подул холодный ветерок с реки, текущей за парком. Хансон знал, что ветерок должен его освежить, и огорчился, когда этого не случилось. У него устали руки, словно он тащил чемоданы, набитые телефонными книгами, по лестнице небоскреба, с этажа на этаж. Он потряс кистями, но это мало помогло. Ноги у него двигались гораздо живее, чем до того, как он начал бегать, и легкие работали лучше. Однако руки болели, постоянно напоминая, что его тело не слишком довольно испытанием.
      - Чья это идея? - спросил Гермес. - Насчет бега? Кто сказал, что подобная глупость пойдет тебе на пользу?
      - Не знаю, - пропыхтел Хансон.
      - Могу поспорить: психи, помешанные на витамине С. Знаешь, нельзя все-таки верить всему, что пишут. Ты ведь не пробежал и половины маршрута.
      - Чего ты от меня хочешь?
      Гермес опять сел, согнув ноги и уперев свои непредставимо крошечные пятки Хансону в ключицу.
      - Пытаюсь украсть твое чувство удовлетворенности. Мы, боги, не слишком довольны, как идут дела на Земле. А вы... бываете рады сущей мелочи!
      - Так и есть.
      - Но ты - другой! Давай играть по-крупному.
      - Каким образом? - спросил Хансон, хрипло дыша и пробегая мимо отметки середины маршрута - короткого отрезка Мэгэзин-стрит.
      - Вам предлагается сотни две вариантов, не так ли? Среди них нет ни одного по-настоящему хорошего. Вам приходится платить очень высокую квартплату за всю эту роскошь. Но вы можете экспериментировать. Потребовать варианты, которые не внесены в перечень. И пробовать их в случайном порядке, пока не найдете тот, где условия лучше.
      - Сьюзи переходит со мной, ты это помнишь? Я не получаю новую Сьюзи вместе с новым вариантом.
      - Каждый раз ты немного меняешься, и Сьюзи меняется. Даже Фиш меняется. Кто знает, чем это закончится? - Гермес расхохотался - пронзительное тонкое хихиканье.
      Прежде чем повернуться к Ориону спиной и направиться в парк, чтобы бежать к дому, Хансон еще раз посмотрел на созвездие. Орион слегка продвинулся по своей небесной дорожке, а смена перспективы подняла его над верхушками деревьев. И Хансону почудилось, что древний охотник медленно отжимает быка назад, заставляя огромную тварь пятиться. Орион направил свою неукротимую волю против этого символа тирании, телесной власти, безответственного владычества и животных страстей. Сами звезды опровергали софистику Гермеса.
      - Посмотри, - сказал Хансон, поднимая руку. - Сами звезды...
      - Я мог бы отыскать среди созвездий примеры, доказывающие прямо противоположное. И с легкостью вывести на небо новые созвездия, если бы не хватило доказательств. Как бы ты отнесся к тому, чтобы Вселенная чопорно смотрела на тебя шестью или, может быть, семью белыми пятнами на черном фоне? Это легко устроить.
      - "Созведие Хансона", - проговорил Хансон. - Звучит как-то глуповато.
      - "Созвездие Шермерорна" ненамного лучше, - отозвался Гермес.
      Теперь, когда Хансон бежал обратно к Сен-Чарльз-авеню, ко входу в парк, река была слева от него. Длинная темная лагуна тянулась между ним и полем для гольфа, которое смутно виднелось за островами. Там, среди деревьев, Хансон видел белые фигурки, по большей части неподвижные. Это были утки, которые ночевали на траве под огромными виргинскими дубами. Справа тянулись живописные поляны с небольшими купами деревьев. По обеим сторонам дороги стояли припаркованные машины - в них никого не было видно. Хансон улыбнулся сам себе.
      - У меня тоже есть варианты, - зевая, сообщил Гермес. - Могу предложить тебе лучшие, чем Игровой городок.
      - С какой это стати? - спросил Хансон.
      Он уже не чувствовал себя таким усталым, как прежде. После поворота, на последней прямой он всегда чувствовал себя лучше.
      - Не знаю, - ответил бог. - Станешь моим должником. Ты забавный, Хансон.
      - Сможешь ты мне дать, к примеру, бесплатные удобства?
      - Могу дать тебе кое-что посерьезней, Хансон. Бесплатные удобства ты и сам сумеешь получить. Смотри.
      Хансон посмотрел туда, куда показывал Гермес - направо, в темное царство травы. Небольшое пространство казалось освещенным переносными софитами. Оно выглядело, как открытая сцена, похожая на Шекспировскую сцену в Центральном парке Нью-Йорка - тех времен, когда он был Хойтом Шермерорном. Декорации походили на их старую квартиру в Бруклине. Хансон замедлил бег; он услышал собственный голос, исходящий из ярко освещенной картинки на траве. И голос Сьюзи. Приблизившись, Хансон увидел, что они оба сидят на старом диване, который оставили в Бруклине, не взяв в Новый Орлеан.
      - Вот это я и собираюсь сделать, Сьюзи, - говорил Шермерорн.
      - Почему, Хойт? - спрашивала Сьюзи.
      Хансон уже вспомнил этот разговор, состоявшийся несколько месяцев назад.
      - Я решил, что мы должны переехать в Новый Орлеан.
      - Но почему? - с искренним удивлением спрашивала Сьюзи. - Разве мы не счастливы здесь?
      - Нет, - отвечал Шермерорн. - Я почти несчастен. И когда переедем, я, наверное, сменю имя. Для пробы составил перечень тех, которые мне кажутся подходящими.
      - Это может быть забавно, - отозвалась Сьюзи.
      - Рад, что ты согласна. И уж точно рад, что хоккейный сезон кончился.
      Сцена погасла, когда Хансон пробегал мимо. Он оглянулся через плечо, но в парке ничего не было видно, кроме травы, деревьев, увешанных бородатым "испанским мхом" и нескольких голых мест на грунте.
      - Все это действительно происходило, - сказал Гермес.
      - Точно. Я это помню.
      - Я и хотел убедиться, что ты помнишь. Я могу дать тебе все, что у тебя было прежде, все, по чему ты скучаешь. Не нашлось еще такого богача, который мог бы себе позволить подобный вариант. Но ты мне нравишься.
      - Спасибо.
      - Почему Сьюзи так легко приняла смену имени?
      - Я ведь не первый раз проделываю это. Бывало и раньше.
      - И какое имя ты носил до Шермерорна?
      - Оно было в перечне. Сьюзи его не знала, и я подумал, что дам ей шанс угадать. Тогда - кроме прочего - я пойму, что мое настоящее имя мне подходит.
      - Она угадала?
      - М-м.
      - Ты выглядишь как Боб Хансон, - сказал Гермес. - Их вокруг, должно быть, целый миллион.
      Впереди высветился еще один кусочек парка. Это оказался бар.
      - Как он сюда попал? - спросил Хансон. - А вообще-то я не узнаю этого места.
      - Конечно. Такого у тебя еще не было, - ответил крошечный бог, поднялся на ноги и крепко ухватился за ухо Хансона. - Это бар во Французском квартале.
      - Ага, вот и я... И Сьюзи.
      - Ладно, - сказал Гермес, - сейчас объясню. Женщину зовут Сьюзи, она поразительно похожа на твою жену, но перед тобой не она. Другая женщина. У вас полная гармония. Я могу предложить тебе это в любую минуту, когда пожелаешь.
      - Итак, - говорил другой Хансон в баре, - что происходит?
      Псевдо-Сьюзи медленно подняла глаза и улыбнулась.
      - Все, чего ты захочешь, - тихо ответила она, потянулась к Хансону и взяла его за руку.
      - Ну, э-э, могу я заказать выпивку?
      Сьюзи не ответила. Подняла ладонь Хансона и поцеловала пальцы. Приложила его палец к своим губам.
      - Хватит, - попросил Гермеса подлинный Хансон.
      - Молчи, - сказал бог. - Лучше смотри.
      Хансон из бара выглядел возбужденным. Он говорил:
      - Разве вам не хочется пойти еще куда-нибудь?
      Сьюзи взглянула на него. Через секунду медленно отвела его палец от своих губ и спросила:
      - Куда вы хотите?
      - Могу проводить вас домой. Возьму такси.
      Сьюзи улыбнулась и покачала головой.
      - У меня дома любовник. Он вам не обрадуется.
      Хансон пожал плечами.
      - А у меня дома жена.
      Сьюзи рассмеялась и встала. Огни в траве погасли. Хансон оглянулся - и ничего не увидел, как в прошлый раз. Он был на середине последнего отрезка пути. Маршрут вот-вот кончится.
      - Такого не получишь, нажимая на кнопки в Игровом городке, - сказал Гермес.
      - Если бы я сейчас поехал в центр, - задумчиво произнес Хансон, - заказал бы вариант 512. Домашний кинотеатр, динамики в каждой комнате, встроенная микроволновая печь, ворсистое ковровое покрытие и еще кегельбан рядом с приходской школой на улице Наполеона. И, понятно, никаких мифических персонажей, которые лезут не в свои дела.
      - Все это пустяки, - заявил Гермес. - Разве ты не хочешь большего? Ты должен добиться настоящих перемен! Трудно представить, до чего же ты несчастен, человек. До чего не удовлетворен жизнью.
      - Давай, искушай меня, - ответил Хансон с хриплым смехом. - Я это люблю.
      - А еще ты устал. Нечего меня обманывать. Невероятно устал.
      - Как ты можешь заметить, бежать мне остается недолго. Я действительно невероятно устал. Но финиш близок.
      - Очень рад, что сказал это ты - не я. Знаешь, как бы это все кончилось, будь мы в современном романе? Или в серьезном художественном фильме?
      - Наверное, смертью. С трогательной финальной сценой. Сядь. У меня горят уши.
      - Да, с трогательной финальной сценой. Знаешь что? Я бы тебя переиграл. Никакого шума. Никаких фаустианских крушений на небесах, землетрясений, огня из ада. Нет-нет, если бы мы были, к примеру, в любой вашей книге или в фильме, ты бы попросту думал об этой последней сценке. С другой Сьюзи в баре. Возможно, тихонько бормотал бы про себя, оглядывался бы снова и снова, надеясь еще разок ее увидеть. Ты бежал бы прямо к выходу из парка и, не сбавляя скорости, миновал бы последний поворот, Орион висел бы над твоей головой чуть выше, чем прежде, и флаг на поле для гольфа хлопал бы на ветру, подгоняя тебя, а я плясал бы на твоем плече и хохотал. Картинка медленно исчезла - ты бежишь и бежишь вместе со мной - по кругу, вечно. Весьма символическая сцена. Затем тьма и титры... Ничуть не хуже вышло бы в книге.
      - Наверняка, - сказал Хансон. - То, что нам требуется.
      Он свернул на входную аллею и затрусил мимо фонтана. Там на двух черепахах сидели два ангелочка, а между ними стояла высокая женщина, обнаженная выше пояса, с голубем и уткой. Сплошная бессмыслица. Хансон бежал мимо и, как обычно, пытался себе представить, что бы это могло изображать. Возможно, есть вариант с другим фонтаном, не таким нелепым.
      - Ты несчастен, Хансон, - сказал Гермес.
      - Ну и что?
      - Ты не удовлетворен жизнью.
      - Вот я пробежал две мили. А ты столько можешь?
      - Ты стал другим. Ты действительно изменился.
      - Знаю. Я тебе так и говорил.
      - Ты все еще меняешься. Я понял: тебе не хватает определенности. Ты вот-вот еще изменишься, Хансон.
      - Так-то оно лучше, - сказал Хансон и остановился на тротуаре, ожидая удобного момента, чтобы перейти улицу.
      - Ага, так-то оно лучше, - сердито буркнул Гермес и спрыгнул с плеча Хансона.
      Тот обернулся и проводил взглядом крошечного бога, шагающего в темноту Одюбон-парка.