Глава 1

Побережье в нескольких милях к югу от Чарлстона, штат Южная Каролина.

Огненные вспышки молнии в очередной раз раскололи надвое потемневшее небо и ярко осветили гонимые ветром облака. Громадные океанские волны, вздымаясь, пенились и падали на пустынное побережье, разбиваясь на мелкие, искрящиеся осколки. Неожиданно стемнело и, казалось, прежде времени наступила ночь. Обрушившийся на мыс Пиратов дождь яростно хлестал за окнами маяка.

Смотритель маяка Прэстон Уитни озабоченно вглядывался в разъяренное море, освещая его лучами прожекторов.

— Допускаю, что дождь время от времени нужен, иногда мы даже молимся об этом, но мне совсем не нравится, когда на нас низвергается такой водопад, — жаловался он своей дочери Иден.

Освещая мощным сигнальным лучом бушующие волны, Прэстон включал оглушительную сирену, чтобы предупредить случайно оказавшиеся в окрестностях корабли об опасности, подстерегающей их здесь, на скалистом берегу.

— Будь он неладен, этот шторм! Должен сказать, что это не самый лучший повод отрывать человека от восстановительного сна, — недовольно ворчал Прэстон. — Я должен еще несколько часов поспать сегодня днем, в противном случае ночью не буду стоить и ломаного гроша. Человеку необходимо хорошенько выспаться, если он хочет содержать маяк в надлежащем виде во время ночного дежурства.

— Не волнуйся, папа. Я уверена, что шторм скоро стихнет, — сказала Иден и украдкой взглянула на него. Так же как и Прэстон, она страстно желала, чтобы стихия как можно скорее успокоилась. Ей было очень важно, чтобы отец вернулся в постель и крепко заснул.

И у нее были на то свои причины. Близился день его рождения, и в послеполуденное время, пока отец спит, Иден собиралась съездить в Чарлстон, за подарком, а также за свежими продуктами, необходимыми для праздничного пирога. Если же отец будет бодрствовать, ей придется отказаться от задуманного предприятия: он был категорически против любых ее поездок без сопровождения куда бы то ни было. Однако при возможности она неоднократно позволяла себе самовольные отлучки, конечно же, без ведома отца.

— Не позавидуешь кораблю, попавшему в эту грозную стихию, — проворчал Прэстон, освещая кипящие волны. — Мои лучи могут только предупредить его. Остальное зависит от Всевышнего и Его воли. Я же, Иден, чувствую себя беспомощным. Дьявольски беспомощным.

Затянутое темными тучами небо осветилось очередным ударом молнии. Иден подобрала полы хлопчатобумажной юбки и прильнула к окну, вглядываясь в океан. Темные воды бурлили и казались полны морских змей, кишащих в пенящемся хаосе. Башня маяка содрогалась и качалась, а ее железные балки стонали от натуги, но Иден знала, что сооружение достаточно прочно и выдержит бешеный натиск ветра. Маяк, установленный на огромном, погруженном в воду железном трубопроводе, основание которого заполнено балластом и бетоном, способен противостоять любой разразившейся стихии.

Сколько Иден помнила, здесь, на маяке, прошла вся ее сознательная жизнь.

Прэстон с нежностью наблюдал за дочерью. Он любил и гордился ею. Иден была его единственным утешением с тех пор, как он потерял свою горячо любимую жену… Десять лет прошло со дня ее смерти, и все эти годы дочь напоминала ему верную и преданную Брэнну, словно та никуда не уходила и все еще остается здесь с ним. Временами ему казалось, что Брэнна продолжает жить в дочери.

Иден очень походила на мать. Такая же мягкая, нежная и заботливая. Даже внешне у них было много общего: легкие золотистые волосы, рассыпанные по плечам, светящиеся добротой и лаской зеленые глаза, оттененные золотистыми ресницами, щеки с очаровательными ямочками и мягкие, пухлые губы, будто специально созданные для поцелуев.

«Иден — красивая девушка», — признал Прэстон. Сегодня на ней было отделанное кружевом хлопчатобумажное платье с короткими пышными рукавами с буфами и высоким стоячим белым воротником. Ее груди были круглыми, талия — тонкой, а стройные бедра — прекрасной формы. Да! Иден стала очаровательной взрослой женщиной, и его радовало, что она его наперсница и верный друг.

Но прежде всего она его дочь, и он готовил себя к тому, что рано или поздно ему придется потерять ее, уступив другому мужчине. Он с грустью осознавал, что этот день не за горами. Девушка как раз на выданье. Скоро ей исполнится восемнадцать лет.

Тем временем Иден интуитивно уловила какое-то неясное движение в океане. Волны продолжали свирепую свистопляску, и она не сразу смогла определить, что именно привлекло ее внимание. Но, взглянув снова, успела различить контуры борющегося с ветром корабля и взволнованно провела рукой по волосам.

— Папа! Там корабль!

Иден быстро оглянулась на отца и неожиданно для себя заметила его пристальный взгляд. Последнее время она часто перехватывала такие взгляды и прекрасно понимала их значение. Каждый год предвещал опасность для ее отца. Он осознавал, что скоро потеряет ее, и в его глазах она видела испытываемый им страх перед одиночеством. Да, она хорошо понимала его. Но это вопрос будущего. Сейчас у него нет причин для опасений. Ни один мужчина еще не приглянулся ей. Ни один не смог пока заставить ее сердце биться быстрее…

Она с облегчением вздохнула, когда отец снова повернулся к океану, и внимательно посмотрела на него. Прэстон был высок и строен. Несмотря на сорокапятилетний возраст, его вьющиеся светлые волосы оставались пышными, зеленые глаза, обычно веселые и улыбчивые, временами затуманивала печаль, и Иден знала, отец снова вспоминал ее мать.

Одеваться он предпочитал просто. Его повседневная одежда состояла из рубашки и брюк из грубой бумажной ткани. Неотъемлемым его атрибутом являлся также запах крепкого табака.

Очередная вспышка молнии заставила Иден испуганно вздрогнуть. Ей вспомнилось, как несколько лет назад такая же молния чуть не убила ее отца. В тот день он поднимался по спиральной металлической лестнице, ведущей к верхней площадке на башне маяка. Удар молнии пришелся по лестнице, которая получила мощный электрический заряд. Последствия этого ощущались до сего дня: ноги Прэстона до сих пор оставались полуонемевшими, и он мог передвигаться только с помощью трости.

— Корабль, говоришь? — спросил Прэстон, разглядывая освещаемые лучом волны. Порывы ветра яростно сотрясали стекла окон, лампы в помещении дрожали, а фитили в них, питаемые керосином, продолжали гореть.

— Разве ты не видишь его, папа? — взволнованно спросила Иден, всматриваясь в бушующую стихию за окном. Борющийся с ветром корабль неожиданно появился и через мгновение снова исчез за огромной клокочущей волной. — Как ты думаешь, там на корабле заметили наш предупреждающий свет?

Прэстон молчал, сжав челюсти, и губы его превратились в тонкую ниточку. Он тоже видел корабль, а главное, узнал его. Впервые в жизни он пожалел, что освещать путь кораблю — его прямая обязанность. Этому он предпочел бы не помогать, так как корабль, борющийся с волнами, принадлежал пирату Джеку. Тому самому, всеми проклинаемому пирату, представляющему угрозу для всех цивилизованных кораблей, и вот уже столько лет ускользавшему от судов американской патрульной службы, бороздивших водные просторы. Несомненно, шторм — единственная причина, заставившая этот корабль подойти так близко к суше. Мародерская команда капитана Джека прекрасно осознавала, что объявлена вне закона, и за нею охотятся вдоль всего американского побережья.

— Не сомневаюсь, что они также заметили нас, — недовольно проговорил Прэстон, по-прежнему держа руку на хрупком устройстве, регулирующем яркость световой камеры маяка и полного набора подвешенных к ней лампочек.

Иден вопросительно посмотрела на отца, затем отошла от окна, успев отметить, что тучи начали постепенно рассеиваться. Ветер сменил направление, и порывы его стали менее яростными.

— Папа, похоже, ты не обрадовался появлению этого корабля, — сказала она тихо. — Тебе даже не хочется освещать его, не так ли? Почему? Чей это корабль? Ты узнал его?

Прэстон осторожно посмотрел на дочь, стараясь не напугать ее. Места здесь были спокойными, и мало кто слышал о набегах пиратов. Только однажды был взрыв морского разбоя в этих водных просторах, продолжавшийся почти десятилетие, и по своей жестокости эти проделки могли соперничать с золотым веком пиратства. Капитан Джек — последний из оставшихся пиратов и самый неуловимый из них. Его дьявольский черный корабль наводил ужас на всех, кто попадался на его пути. Тот факт, что разыгравшийся шторм привел этот корабль так близко к их жилищу, не оставлял Прэстону другого выбора. Он вынужден был предупредить Иден, чтобы она была осторожна, когда останется одна. Сам же он должен выспаться, чтобы восстановить силы после дежурства на маяке, а ночью — снова находиться высоко на башне для очередного несения службы, и в случае появления опасных гостей будет бессилен помочь ей. Только она сама сможет обеспечить свою безопасность.

— Почему ты молчишь, папа? — Иден нерешительно прикоснулась к его руке. — Что такого особенного в этом корабле, заставляющем тебя вести себя так странно?

Поколебавшись минуту-другую, Прэстон внимательно посмотрел ей в глаза.

— Дочка! — сказал он. — Этот проклятый корабль принадлежит пирату Джеку. Я узнал его по описанию тех, кто не раз преследовал его в открытом море.

— Папа, уверена, что ты ошибаешься, — засмеялась Иден. — Сколько лет не было слышно о появлении пиратов в этой части Атлантики, по крайней мере со дня последней трепки, устроенной пиратам в этой бухте в 1778 году.

— Если бы твои слова соответствовали истине, сколько еще капитанов и команд ограбленных кораблей остались бы в живых? — возразил ей Прэстон. — Я уверен, что не ошибаюсь, поэтому будь осторожна, девочка! Если к тебе подойдет хотя бы один незнакомец и не сможет дать вразумительного ответа на вопрос, зачем он здесь, а ты будешь одна — отбрось сомнения! Воспользуйся пистолетом, который я дал тебе для самозащиты.

— Но, папа! Ты преувеличиваешь опасность, — мягко перебила его Иден. — Я уверена, что ни один пират не осмелится бросить якорь в этой бухте или даже где-то рядом. Сигнальный огонь маяка для него так же смертелен, как и пушечный выстрел. Наш сигнал может привести патрульные суда, и тогда им не сдобровать.

— Иден, я требую, чтобы ты была осторожной. Допускаю, что многие пираты нашли свою смерть в наших водах, но никогда не думай, что они столь трусливы, чтобы не появиться здесь, если посчитают нужным сделать это, — сказал Прэстон, нахмурившись. — Пиратов можно обвинить во многих смертных грехах, но только не в трусости.

Вспомнив о том, что она собиралась сделать сегодня, как только отец заснет, Иден почувствовала, как ледяной панцирь сковывает ее сердце. Сможет ли она отправиться в Чарлстон как задумала? Или это небезопасно? Может быть, уже не один пират затаился в тени и приготовился похитить какую-нибудь невинную девушку? Или ее опасения всего лишь плод разыгравшейся фантазии?

Иден взяла подзорную трубу, поднесла к глазам и долго наблюдала за перемещениями корабля. Шторм почти утих, и судно было явственно видно. Она подумала, что отцу было бы гораздо спокойнее, если бы корабль убрался отсюда восвояси.

— Мой сигнальный луч все еще достигает этой чертовой посудины! — хмыкнул Прэстон. — Представляю, как каждый пират проклинает меня и наш маяк. Может быть, его заметит какое-нибудь патрульное судно, подойдет сюда и уберет этого сукиного сына из наших вод?

— А ты не боишься, что команде капитана Джека не понравится, что ты за ними наблюдаешь? — спросила Иден. Она опустила подзорную трубу, ощутив, что ее наполняет предчувствие беды. — Что, если они надумают вернуться, чтобы уб…? — она осеклась, не решаясь договорить слово «убить».

— Они скоро уйдут в море, — сказал Прэстон и потер красные от бессонницы глаза. — Они достаточно разумны, чтобы вовремя убраться отсюда, так как знают, что любой капитан прибрежной службы готов отдать свой годовой заработок, чтобы поймать и уничтожить их.

Ветер почти разогнал тучи, и на небе появилось яркое солнце, освещающее все вокруг своими золотистыми лучами. Прэстон потянулся и зевнул. Затем с трудом передвигаясь и молча проклиная свои слабые немеющие ноги, он взял спасительную трость и, прихрамывая, обошел маленькую комнату, гася одну за другой лампы.

— Думаю, опасность миновала, и теперь я могу вернуться в свою постель, — сказал он и направился к двери, за которой начиналась лестница, ведущая по спирали вниз. Он открыл дверь и, с трудом перешагнув через порог, медленно поставил ногу на верхнюю ступеньку. — Я заслужил толику хорошего сна и надеюсь, что сегодня мне приснится фреснельский объектив, о котором я так мечтаю. Слышал, что с его помощью лучи видны на расстоянии до двадцати четырех миль.

— Да, это было бы прекрасно, — согласилась Иден, спускаясь за ним по ступенькам и с болью наблюдая, как трудно ему даются эти шаги.

Путь между верхней и нижней площадкой на башне маяка был утомителен даже для нее. На лестнице раздавался звук их шагов и равномерный стук отцовской трости. Чувствовался неприятный запах плесени и керосина, к тому же из-за тесноты помещения жара была удушающая.

Когда, наконец, они достигли нижней площадки, Иден с облегчением вздохнула и с радостью шагнула в открытое пространство. Глубоко вдохнула посвежевший после дождя и впитавший в себя запах земли воздух. Наступившая после шторма тишина нарушалась лишь мягким бризом, напоенным ароматом цветов.

Некоторое время отец и дочь шли бок о бок по посыпанной гравием дорожке, ведущей к их коттеджу, затем остановились, и Прэстон, разглядывая ухоженный сад, окружающий их дом, задумчиво проговорил:

— Дождь пошел на пользу хотя бы твоему саду.

Он залюбовался разнообразием цветов. Тюльпаны, первоцвет, ирисы, разноцветные гиацинты и бледно-желтые нарциссы образовали радующие глаз пышно растущие ряды. По краям виднелись островки сочного лука-резанца, кудрявой петрушки, мяты и других трав.

Но настоящей страстью Иден были папоротники. Она даже завела отдельный участок для этих лесных растений.

— Этой весной твои любимцы разрослись особенно буйно, — улыбнулся ей Прэстон. — Они радуют глаз даже несмотря на то, что не цветут.

Иден наклонилась и прикоснулась к хрупкому листку папоротника.

— Да в этом году они такие зеленые, такие сочные, — сказала она, коснувшись другого листка. — Разве ты не видишь, папа? Их красота заключается не в наличии или отсутствии цветов, а в яркости зелени и игре оттенков цвета. — Она выпрямилась, поднимаясь во весь рост, и разгладила складки на юбке. — Они особенные. В них есть что-то таинственное, — добавила она, вздыхая.

— Не думаю, что они слишком долго будут оставаться тайной для тебя, не зря же ты классифицируешь все папоротники, которые приносишь из леса, составляешь гербарии, — усмехнулся Прэстон, — и, повернувшись, — направился к веранде. — Наш дом и сад переполнены папоротниками.

— Ты прав, — согласилась Иден и пошла вслед за ним, догнав его у самого крыльца. Она с досадой посмотрела на свои ногти, затем показала их отцу. — Мои руки совсем не похожи на руки леди. Посмотри на мои ногти: они черны от земли, поскольку я вожусь в саду, и грязны от масла, с которым приходится соприкасаться на маяке.

Опираясь на трость и с трудом преодолевая ступеньки, ведущие на веранду. Прэстон проворчал:

— К черту твои ногти. У тебя значительно больше достоинств, чем такая мелочь. Посмотри в зеркало, Иден. Ты хороша, как картинка. Точь в точь — твоя мать. — У него перехватило горло. — Точь-в-точь — твоя мать.

Иден, откидывая за спину свои золотистые волосы, удовлетворенно засмеялась, и глаза ее загорелись.

— Посмотри на себя в зеркало, Иден, — настаивал Прэстон. — Ни одна женщина в Чарлстоне не может сравниться с тобой.

Иден открыла было рот, собираясь оспорить утверждение отца. Ей хотелось сказать, что она давно заметила интерес, проявляемый отцом к ее близкой подруге Анже-лите Льюэллин, но передумала. Лучше промолчать. В конце концов, если ее подруга вскружила голову отцу, то пусть он сам в этом и признается, когда посчитает нужным. Несомненно, он, как и Иден, прекрасно понимал, что Анжелита ветрена и капризна, а кроме того не принадлежит к числу женщин, довольствующихся одним поклонником. Тем более, если он на двадцать лет старше и, самое печальное… искалечен.

Постояв несколько минут на веранде, Прэстон направился в дом.

— Не забудь разбудить меня вовремя. Мы должны проверить все фитили до наступления темноты, милая, — проговорил он. — Ну, наконец-то все позади. У меня в запасе целых семь часов, и я постараюсь как следует выспаться.

Иден кивнула утвердительно. Она тоже была довольна. Семь часов вполне достаточно. Она успеет побывать в Чарлстоне, сделать все необходимые покупки и вовремя вернуться домой. Отец вряд ли проснется и не узнает, что она куда-то отлучалась.

Сейчас как никогда важно, чтобы он не обнаружил ее самовольных отлучек в Чарлстон. С появлением пиратского корабля такие походы в одиночку рискованны. Тем не менее Анжелита может позволить себе бывать где захочет и когда захочет, иногда в компании с кем-то, но чаще — одна. И отец Иден спокойно смотрел на это. Правда, Анжелита не была его дочерью и ей давно уже не семнадцать.

Однако поездки в Чарлстон были для Иден единственным развлечением в ее однообразной жизни на маяке. Она жила на безлюдном берегу, тишина которого нарушалась лишь всплеском набегавших волн или криком морских чаек, промышлявших себе пропитание на прибрежной полосе. Иден же нравилась городская жизнь с ее суетой, с ее звуками и запахами. И особенно ей нравилось делать покупки.

«Нет, ничто не помешает ей отправиться в Чарлстон, » — решила Иден, следуя за отцом. Она помогла ему дойти до спальни и закрыла за ним дверь. Затем медленно прохаживалась по комнате, надеясь, что скоро услышит его храп.

Иден огляделась вокруг. Нищенское годовое жалованье отца — четыреста долларов за содержание маяка — не бог весть какая сумма. Часть денег он платил ей — за помощь. На такие деньги особо не разгонишься, но ей удавалось как-то устроить их быт и создать уют. В доме все дышало чистотой, везде были видны следы ее заботливых рук. Деревянный пол постоянно начищен, окна задрапированы занавесками из легкой прозрачной ткани, мебель в гостиной обита материалом веселых зеленовато-голубых тонов, а благоухающий лимоном воздух — чист и свеж. Рядом с диваном стоял натертый до блеска дубовый стол, а стену напротив занимал огромных размеров камин, в котором уютно потрескивали дрова. На верхней каминной полке стоял одинокий серебряный подсвечник — единственная память, оставшаяся Иден от бабушки.

По одну сторону гостиной находилась небольшая кухня, где все было также скромно и также чисто и уютно. Здесь были встроенные шкафы с выдвижными ящиками с емкостями для муки, сахара и круп. По другую сторону гостиной располагались спальни.

Иден вошла в свою комнату. Белые кружевные занавески на окнах были из такой же ткани, что и покрывало на широкой дубовой кровати. Взяв накидку с капюшоном, висевшую на крючке, Иден набросила ее себе на плечи, затем направилась к комоду, выдвинула ящик и вытащила оттуда крохотный пистолет. Вспоминая предупреждения отца, некоторое время задумчиво рассматривала его. Ей всегда казалось, что пистолет для нее скорее угроза, чем средство защиты. Ей была ненавистна мысль, что когда-нибудь придется им воспользоваться. Но сегодня, лучше, чтобы он находился в кармане ее накидки. С появлением пиратского корабля она, наконец, осознала, насколько уязвима. Опасность, исходящая от агрессивно настроенного мужчины, может быть предотвращена только пулей.

Вздрогнув от этой мысли, она опустила пистолет в карман своей накидки. Затем прижалась ухом к стенке, отделяющей ее комнату от спальни отца и, убедившись, что оттуда раздается равномерный раскатистый храп, с удовлетворением улыбнулась.

Она на цыпочках вышла из спальни и, стараясь справиться с бешено колотящимся сердцем, осторожно направилась к выходу.

Глава 2

Иден выехала на проселочную дорогу, изрытую выбоинами, заполненными после недавнего дождя жидкой грязью. Она натягивала вожжи, стараясь управлять лошадью и фургоном так, чтобы не угодить в грязные лужи, но все ее усилия оказывались напрасными. Всякий раз, когда колесо попадало в заполненную водой яму, а затем выезжало, резко подбрасывая девушку, Иден со стиснутыми до боли зубами хваталась за края сидения, шепча про себя далеко не девичьи выражения. Временами она хмуро поглядывала на небо. Солнце разыгралось не на шутку, и жаркие лучи его, проникая через накидку, безжалостно жгли кожу.

Дорога тоже доставляла мало радости: слишком уж много луж ожидало ее впереди. Иден сбросила капюшон и, почувствовав, как ласковый ветер, развевая волосы по плечам, освежал ей голову, вздохнула с облегчением. Она не боялась снимать головной убор, здесь не было надобности маскироваться. Этот участок дороги был всегда пустынен, и здесь редко проезжал кто-либо, за исключением ее самой и отца, да разве еще немногих посетителей, которые иногда заезжали к ним в гости. Кроме них, на протяжении всей дороги, ведущей на маяк, и в округе не было ни плантаций, ни домов.

Поэтому Иден расслабилась, намереваясь в ближайшие несколько часов насладиться свободой и забыть о повседневных домашних делах. Она нечасто позволяла себе такую разрядку — не стоило рисковать. Если бы она не знала меры, то могло произойти одно из двух: либо отцу стало бы известно о ее вольностях, либо с ней могла случиться какая-либо беда во время отлучки. Так что не стоит дразнить гусей. Пока возможно, она будет наслаждаться этими редкими поездками и благодарить за них судьбу.

Прервав раздумья, девушка оглянулась вокруг. Слева от нее до самого горизонта простирался океан. Он успокоился после шторма, и волны его искрились и мерцали в солнечных лучах.

Справа раскинулся сосновый лес и соляные топи. Весна была в разгаре, буйно цвели азалии и опьяняюще пахли цветущие магнолии. Вдоль дороги, в тени кипарисов и дубов виднелись островки камелий. Везде стояла убаюкивающая тишина, прерываемая время от времени щелканьем черного дрозда.

— Тпру-у-у, — вскрикнула Иден, натянув поводья.

Она пыталась удержаться на сидении, но яростно вибрирующий фургон бросал ее из стороны в сторону. Наконец, ей удалось остановить лошадь. Она тяжело дышала. Пот застилал ей глаза, и лицо покраснело от натуги. Однако она с облегчением подумала, что только благодаря парусиновому навесу продолжает сидеть внутри фургона. Глубоко вздохнув и собрав всю силу воли, девушка стала обдумывать ситуацию. Похоже, колесо отвалилось, и только благодаря удаче ей удалось избежать ранения.

Иден развязала завязки накидки, которая, соскользнув с плеч, упала на сидение, и вышла из фургона.

Даже беглый взгляд позволил Иден осознать, что она попала в трудное положение. Колесо разломилось на две части и требовало серьезного ремонта. Ей предстояло решить задачу, с которой сама она не сможет справиться. Это под силу только опытному, знающему человеку. Может быть, даже потребуется новое колесо. И сколько бы оно ни стоило, она готова…

Она посмотрела сначала в одну сторону, затем в другую, но дорога была пустынна. Некому было протянуть ей руку помощи. Девушка вдруг остро почувствовала свое одиночество. Что же ей делать?

У нее было только два выхода: либо она возвращается на лошади домой и рассказывает о своем несчастье отцу, либо она направляется в Чарлстон и там находит кого-нибудь, кто согласится приехать с ней сюда и привести колесо в порядок. «Тогда деньги, предназначенные для подарка и покупок, пойдут на ремонт колеса, — подумала она. — Но это же нечестно…»

Раздумывая, какое же решение ей принять, она снова посмотрела вокруг. Если она вернется домой и разбудит отца, то ей придется сообщить ему гораздо больше, чем о разбитом колесе. Она вынуждена будет рассказать о своей поездке в Чарлстон, и отец, будучи человеком проницательным, сразу поймет, что эта поездка — не первая. И тогда уж он позаботится, чтобы она оказалась последней.

Если же она решится отправиться в Чарлстон пешком, то…

Уловив какой-то шум, исходящий оттуда, откуда она сама приехала, девушка вздрогнула. Секунду спустя из-за поворота показалась лошадь, а за ней фургон. Волна облегчения заполнила Иден. Теперь ей не придется возвращаться домой и объясняться с отцом. Навстречу спешит помощь.

Но первая радость скоро сменилась тревогой. Что это за люди приближаются к ней? Не несут ли они с собой опасность? Местность на много миль вокруг пустынна. Здесь нет ни плантаций, ни строений, так как места здесь низкие, и существует постоянная угроза наводнений.

— Кто бы это мог быть? — взволнованно прошептала она. Прикрывая глаза ладонью, чтобы защитить их от солнца, она напряженно всматривалась в приближающийся фургон и, различив сидящего в нем одинокого мужчину, вздрогнула. Что-то сдавило ее горло, в сердце заполз страх. Она предпочла бы встретиться с супружеской четой. Ей совсем не нравилось просить помощи у одинокого незнакомца на безлюдной дороге. Слишком уязвимой она чувствовала себя при этом.

«Ах, да! У меня же пистолет! — вспомнила она и взглянула на брошенную на сиденье накидку. — Нужно держать его при себе».

Она вспомнила предостережения отца относительно пиратов. А вдруг к ней приближается один из них? Отец же говорил, что иногда они сходят на сушу в поисках пропитания и женщин.

Вдруг ее внимание привлек блестящий предмет, лежащий на дороге. Присмотревшись к нему внимательно, она с ужасом узнала свой пистолет. Видимо, он выпал из кармана накидки, когда Иден сбросила ее с себя. Она стремительно кинулась поднимать его, но не успела. Фургон остановился рядом с ней.

— Что здесь происходит? Похоже, дама попала в беду? — прозвучал бархатистый низкий голос.

Увидев выходящего к ней из фургона молодого человека, Иден замерла, широко раскрыв глаза. Все ее мысли о пиратах и исходящей от них опасности мгновенно улетучились. Этот человек не может иметь к ним никакого отношения, о его респектабельности и порядочности свидетельствовали не только модная добротная одежда, но и весь его облик.

Его загорелое худощавое лицо с правильными чертами обрамлялось густыми, доходящими до ворота черными волосами. Глаза, такие же черные, как и волосы, смотрели на нее сочувственно и дружелюбно, и Иден, сразу успокоившись, прониклась к нему доверием. Прямой, аристократический нос, волевой подбородок и чувственные губы дополняли его облик.

На широких плечах поверх белой гофрированной рубашки был белый пиджак, а длинные стройные ноги обтягивали желтовато-коричневые брюки. Начищенные до блеска черные ботинки довершали его наряд.

Красота и мужественность этого человека сразили Иден. Никогда прежде встреча с мужчиной не приводила ее в такой трепет. Девушка смутилась, подумав, что сейчас не самое подходящее время для знакомства с таким красавцем. Она представила себе как выглядит: спутанные ветром волосы, простенькое незатейливое платьице, которое специально надела в дорогу, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Боже мой! Если бы только знать, что судьба сегодня уготовила ей встречу с человеком, который тронет ее сердце! Она потратила бы много часов, чтобы быть неотразимой, и тогда он не смог бы отвести от нее глаз. Ах, если бы она знала!

— Сэр, — выдавила наконец Иден, поглядывая на пистолет, прикрепленный к его поясу и выглядывавший из-под полы его пиджака.

— Закария Тайсон — к вашим услугам, — поклонившись представился он, медленно разглядывая ее черными, как ночь, глазами. Он догадался, что перед ним обитательница маяка. Других женщин на этом участке дороги нет. Он уже слышал, что у смотрителя того маяка есть дочь, и даже знал, что она очень красива. Но он представить себе не мог, что она настолько восхитительна. С трудом отведя взгляд, он заметил сломанное колесо. — Вот в чем дело? Кажется, это колесо подвело вас, — сказал он, снова взглянув на девушку. «Бог мой! До чего же она очаровательна!»

Словно сладкая цветочная пыльца, а он — пчела, которую неумолимо к ней тянет. Ах, если бы он посмел прикоснуться к этому небесному созданию… Это было бы поистине райским наслаждением…

Стараясь подавить непрошенные мысли, Закария взволнованно закашлялся. Он столько времени не видел женщин! Вот, без сомнения, главная причина, почему эта юная леди так волнует его.

— Похоже, вы отделались легким испугом, — добавил он быстро. — Я рад, что вы остались целы и невредимы.

Он не переставал любоваться ею. Эти длинные, легкие золотистые волосы, струящиеся по спине, эти искрящиеся зеленые глаза, чудный овал лица, румянец на щеках и очаровательные ямочки сводили его с ума. Он не посмел долго рассматривать ее фигуру, но даже при беглом взгляде успел заметить нежную припухлость ее груди, вздымающую хлопковую ткань платья, и тонкую талию, подчеркивающую округлость бедер. Впервые за много лет ему страстно захотелось познакомиться с женщиной поближе. До сих пор его образ жизни не позволял ему даже думать об этом. Но теперь он свободен и волен поступать как хочет.

Иден же показалось, что ее выставили на всеобщее обозрение. Глаза незнакомца не только любовались ею, они будто ставили на ней клеймо, и девушка почувствовала, как горячий румянец густо заливает ее лицо.

— Вы случайно не сможете исправить мое колесо? — спросила она, нервно переминаясь с ноги на ногу. — У меня мало времени, я должна как можно скорее добраться до Чарлстона.

Но говорила она одно, а думала о другом. Ей так хотелось побольше узнать о нем, знать его имя — этого недостаточно. Ей так хотелось спросить, откуда он и почему оказался на этой дороге. Может быть, это провидение привело их друг к другу?

— Давайте я посмотрю, что там можно сделать, — сказал незнакомец, проходя мимо нее.

Иден повернулась и, наблюдая как он опустился на колени рядом с ее фургоном, вдруг в испуге схватилась за горло. Пистолет! Она совсем забыла про пистолет, который до сих пор валялся на дороге. Она бросилась поднимать его.

— Хм… А это что? — воскликнул Закария. Он поднял пистолет и протянул ей на вытянутой руке. — Это, наверное, ваше? — взглянул он на нее вопросительно. — Он слишком чист, значит лежит здесь недавно. Разве, мадам, бывают еще и другие проблемы на этой дороге, кроме сломанных колес? Значит, необходимо иметь при себе пистолет. Уверен, что ваш отец, смотритель маяка, не одобрит ваше путешествие в одиночку. Будь у меня такая дочь как вы, я берег бы ее как зеницу ока.

Иден поразилась его догадливости. Откуда он знает об ее отце? Она ведь не говорила ему своего имени.

— Мистер Тайсон, — прервала она его. — Вы можете исправить мое колесо или нет? Вас не должно волновать, почему я одна на этой дороге и зачем ношу при себе пистолет.

Мгновение спустя она пожалела, что была с ним так резка. Может быть, он ничего плохого и не думает. Может быть, он действительно беспокоится о ее безопасности? В глубине души она не сердилась на него, наоборот, его заботливость радовала ее.

Иден протянула руку, стараясь казаться невозмутимой, хотя злилась, что не может унять дрожь в пальцах.

— Верните мое оружие, пожалуйста, — потребовала она, упрямо подняв подбородок. — Оно мне еще понадобится. Кто знает, с кем можно встретиться на этой дороге?

Лукаво улыбаясь, молодой человек положил пистолет на ее крошечную ладонь.

Их глаза встретились, и руки на мгновение соприкоснулись.

— Вы правы, — сказал он. Улыбка его мгновенно исчезла, а глаза затуманились от нахлынувших чувств. — Никогда не знаешь, кого встретишь на дороге.

Кожа Иден в том месте, где только что прикоснулись его пальцы, сладко заныла, и всю ее пронзило желание. Это сладостное и одновременно болезненное чувство было доселе ей неведомо, и Иден не знала, как с этим справиться.

— Как вы оказались на этой дороге? Никак не могу придумать объяснения, — сказала она. — Обычно здесь никого не бывает, за исключением отца, меня и тех, кто приезжает навестить нас.

Он поднял голову, улыбнулся и снова склонился над колесом. Принялся методично отвинчивать болты, удерживающие его.

— Во-первых, разрешите мне напомнить, что меня зовут Закария, но вам позволяется звать меня Зак, — проговорил он. Удалив один болт, он принялся за следующий.

— Во-вторых, разве я обязан отвечать на ваши вопросы, если вы отказываетесь отвечать на мои? Ведь вы до сих пор даже не сказали мне своего имени.

— Если вы уже так много знаете обо мне — я имею в виду, что я дочь смотрителя маяка, — то меня удивляет, что вы не поинтересовались, как меня зовут, — упрямо стояла на своем Иден.

Она обошла фургон, взяла накидку и, опустив пистолет в карман, набросила ее на плечи.

— Будьте уверены, если бы мне было известно, что вы столь очаровательны, я непременно узнал бы ваше имя, — сказал Зак, оглядываясь на нее через плечо. И Иден заметила пляшущие искорки смеха в его глазах. — И обязательно уже навестил бы вас. — Их взгляды на мгновение встретились. — Вы приняли бы меня? Или отправили бы восвояси?

Сердце Иден забилось чуть быстрее. Этому человеку, без сомнения, присущи и ум и обаяние, действие которого она ощутила. Подобную встречу она не смела представить себе даже в своих самых буйных фантазиях.

— Иден, — неожиданно для себя сказала она. — Иден Уитни[1].

Широко раскрыв глаза, Зак уставился на нее.

— Вот как? — сказал он, наконец. — Какое чудное имя! Нет, это судьба! — Он взглянул на нее смеющимися, излучающими лукавство глазами и улыбнулся. — Имя Иден всегда вызывает в моем воображении сладостные видения, — добавил он.

Иден покраснела и опустила глаза. Она уже давно привыкла к тому, что ее имя служит поводом для шуток, но на этот раз растерялась и не находила слов для ответа. В общем-то, она была не робкого десятка и в любой ситуации могла поддержать разговор, но сейчас… Что с ней происходит? В этом человеке есть что-то особенное, от чего она робеет. «Вероятно, она кажется ему бездумной дурнушкой», — с горечью подумала она.

Зак продолжал наблюдать за девушкой, и ее невинность умиляла его. Она, действительно — необыкновенная. Подобных ей он никогда не встречал.

Последнее время ему попадались женщины шумные, взбалмошные и испорченные. Иден же напоминала глоток свежего воздуха.

Он заставил себя вернуться к болтам.

— Ну, так как? — глухо повторил он свой вопрос.

— Что, сэр? — не поняла Иден и посмотрела на него, приподняв бровь.

Она находилась в полуобморочном состоянии и не могла простить себе, что с готовностью назвала свое имя. Что с ней происходит, в который раз спрашивала она себя? Почему этот человек имеет над ней такую власть?

— Вы бы разрешили мне навестить вас? — мягко спросил он, продолжая разглядывать ее из-под полуопущенных ресниц.

Иден растерянно молчала. Она не знала, как себя с ним вести. Ситуация складывалась весьма двусмысленная. Она по-прежнему ничего не знала о незнакомце, разве что как его зовут и еще то, что явно нравится ему.

— Как я могу сказать вам «да»? — прошептала она и, обойдя фургон, вернулась к нему. — Я совершенно вас не знаю, не знаю, где вы живете и что делаете на этой дороге.

Зак управился с последним болтом, и колесо с шумом упало на землю. Он поднялся и, положив все болты в фургон Иден, наконец, обернулся к ней. Достал платок из заднего кармана и начал тщательно вытирать руки.

— Я живу недалеко отсюда, если ехать по этой дороге, — сказал он и, зная, что его сообщение удивит ее, нахмурился. — В нескольких милях от маяка всего лишь неделю назад я достроил свой дом. Уже подготовил поля и надеюсь скоро их засеять. А сейчас направляюсь на аукцион в Чарлстоне, чтобы купить рабов.

Глаза Иден от удивления расширились.

— Вы построили дом недалеко отсюда, и я ни разу не видела, чтобы вы везли туда стройматериалы? Не заметил этого и мой отец, иначе он рассказал бы мне.

— Я перевозил все необходимое днем. Ваш же отец, как смотритель, работает только по ночам, не так ли?

— Да, вы правы. Но если вы делали это днем, то почему этого не видела я?

— Потому что это было весьма непросто.

— Не понимаю, почему?

— Потому что все необходимое для строительства дома я доставлял на корабле.

— На корабле? — еще больше удивилась она. К своему стыду, она почувствовала, что сообщение о том, что он живет рядом, приводит ее в неописуемый восторг. — Тем не менее мы с папой должны были увидеть ваш дом с маяка, — не сдавалась она.

— Это тоже невозможно.

— Почему вы так говорите? С башни маяка мы с папой просматриваем окрестности на много миль вокруг и не видели, чтобы строились какие-либо дома вдоль этой дороги. Люди избегают селиться здесь из-за постоянной опасности наводнения. Наш же дом, построенный на склоне горы, защищен высокой скалой, расположенной вдоль морского берега. Ваш тоже? — поинтересовалась Иден.

Зак убрал платок в задний карман, затем поднял колесо и отнес его в свой фургон.

— Я построил свой дом на склоне горы, на безопасном расстоянии от береговой линии, — спокойно сказал он, затем повернулся и испытующе посмотрел на нее. — Что касается того, что вы ничего до сих пор не заметили… я не нарушал лесной массив и вырубил лишь несколько дубов и других деревьев, расчистив небольшую площадку. Построил дом и двор для рабов. Площадка окружена гигантскими деревьями.

— А как же поля? — спросила Иден и вдруг вспомнила, что некоторое время назад, незадолго до захода солнца, поднялась на башню с отцом. Наполнив лампы маслом, она забавлялась тем, что рассматривала в объектив то океан, то сушу и в какой-то момент заметила площадку без деревьев, но скоро наступила темнота, и она не успела ничего толком рассмотреть. На следующий день она забыла о своем открытии. — Значит вы тот, который?..

Зак посуровел и мягкость, доброта в его глазах сменилась предостережением.

— Тот, который? Что вы имеете в виду? Который — что? — прервал он ее, не дав возможности закончить свой вопрос.

Быстрая смена его настроения испугала Иден. Значит, в его жизни есть страницы, которые он не желает открывать другим? В чем же его тайна? Странно, как ему удалось выстроить дом, а они ничего не заметили. И почему он до сих пор не появлялся в их доме, чтобы познакомиться? Что ни говори, но они — его единственные соседи на много миль вокруг.

И как объяснить его поведение теперь? Разговаривает с ней так, будто она обвиняет его в чем-то недостойном. Может быть, его ум и неподражаемый шарм всего лишь прикрытие, фасад? А за внешней привлекательностью скрывается нечто совершенно противоположное?

— Теперь я смутно припоминаю, — тихо сказала она. — Как-то я заметила с высоты нашей башни, что деревья в одном месте заметно поредели. И вы тот человек, который несет за это ответственность. Вот все, что я собиралась вам сказать. — Стараясь подавить обиду, Иден посмотрела на свое колесо, мирно лежащее в его фургоне.

— Как мне вас понимать? Вы собираетесь забрать мое колесо в Чарлстон и отремонтировать его там?

— А вам эта идея нравится? — спросил Зак, расслабившись. Его глаза вновь улыбались.

— Только в том случае, если вы и меня тоже возьмете с собой, — улыбнулась Иден, с облегчением вздохнув, и радуясь, что Зак стал прежним.

Зак шутливо поклонился.

— Пожалуйста, будьте моей гостьей — сказал он, благославляя судьбу за то, что выбрал именно этот день для своего первого появления в Чарлстоне. Присутствие леди отвлечет внимание горожан от него самого. Они смешаются с толпой, и все их примут за мужа и жену. Но более всего он благодарил судьбу за то, что этой леди оказалась Иден. Он все больше убеждался, что она девушка особенная.

Он взглянул на Иден из-под густых полуопущенных ресниц. Какой же он неосмотрительный! Приоткрыл завесу над тайной стороной своей жизни и чуть не выдал себя. Вспылил, болван, продемонстрировал ей черты характера, которые, надеялся, остались в прошлом. Интересно, сможет ли Иден привести его в «рай»? К милой, обожаемой Анжелите Льюэллин? Сколько лет прошло с тех пор, как они виделись в последний раз? Анжелита занимает определенный кусочек его сердца, который будет кровоточить до тех пор, пока снова они не будут вместе.

— Вы очень любезны! — засмеялась Иден и, кокетливо приподняв край платья, направилась к фургону.

Когда Зак подошел к ней и подал руку, ее сердце забилось как пойманная птица. Она протянула ему дрожащие пальцы, руки их соприкоснулись, и все ее тело вновь пронзила сладкая дрожь.

— Сэр…

— Пожалуйста, зови меня Зак, — прервал он ее.

— Зак, — повторила она, чувствуя как учащенно бьется сердце. — Ты мне ничего не сказал о своей жене…

Она смущенно покраснела, но назад дороги не было. Сегодня она наговорила много лишнего. Этот человек вообще заставляет ее говорить необдуманно. Они только что встретились, и она ничего о нем не знает. Она должна остерегаться его, но ничего не может с собой поделать.

Зак взял обе ее руки в свои и нежно сжал их. Это удивительное создание с лицом ангела и фигурой богини имеет огромную власть над ним. Она еще заставит его совершать глупости, но ему все равно. Может быть, она даже заставит его забыть прошлое.

Быть с ней большая опасность. Не только для него, но, о, боже, особенно для нее. Зак приносит несчастье всем, кто его любит — даже Анжелите. До сих пор он отказывался от связи с родными и близкими. Но с Иден это вряд ли возможно. Его неодолимо тянуло поцеловать ее и… черт побери, он это сделает.

— Нет, я ничего не говорил о жене, — сказал он. — Потому что, дорогая, я не женат.

Ее глаза загорелись, а губы сами расплылись в счастливой улыбке. Он медленно наклонился к ней, и, когда их губы встретились, в ее голове все смешалось.

Глава 3

Растворясь в его поцелуе, Иден неосознанно, будто влекомая невидимой силой, подняла руки и сомкнула их на его шее. Задыхаясь, бесстыдно прильнула к нему, пока его пальцы, скользя по волосам, не добрались до ее спины и крепко прижали ее к себе. Ее обволакивало неведомое желание, еще более усиливаемое близостью его крепкого, мускулистого тела.

Но когда его поцелуй стал более настойчивым, и он попытался языком раздвинуть ее губы, Иден, словно пронзенная предостерегающим током, отстранилась.

Сделав шаг назад и с удивлением притрагиваясь пальцами к своим губам, Иден заметила в темных глазах Зака мольбу о прощении. Смущенная, задыхающаяся, она продолжала смотреть на него не в силах отвести глаз.

— Не знаю, что со мной произошло, — попытался найти оправдание Зак, запуская пальцы в свои черные волосы. — Теперь ты подумаешь, что я один из тех ловеласов, которые готовы волочиться за каждой юбкой. Позволь мне заверить тебя, что это не так. Прости меня, пожалуйста, Иден.

— Нет повода для извинений, — прошептала она, судорожно вздохнув, и пригладила юбку. — Может быть, нам лучше отправиться в путь? — мягко добавила она. — Я не могу терять время, я должна вернуться домой прежде, чем папа просне…

Зак удивленно приподнял бровь.

— Прежде, чем папа проснется? — договорил он. — Так вот почему он не знает, что ты самовольно отправилась в Чарлстон? Он спит!

Удивляясь его способности читать ее мысли и сердясь, что невольно выдала себя, Иден прошла мимо Зака и поднялась в его фургон.

— Если бы ты был единственным ребенком в доме, да еще дочерью, ты бы понял, почему мне приходится совершать поступки за отцовской спиной, — недовольно пробурчала она. — Мне никогда бы и шага не сделать из дома, если бы я не пускалась на всякие уловки.

Она настороженно наблюдала, как он влез в фургон и уселся рядом с ней. Иден до сих пор не сумела справиться с дрожью, вызванной его поцелуем, и воспоминание о том, как прижимались друг к другу их тела, вызывало в ней никогда прежде не испытываемые ощущения, тревожащие ее. И ей совсем не нравилось, что вот уже второй раз за сегодняшний день она попала в зависимость от него.

Зак поднял вожжи и хлестнул ими великолепную гнедую лошадь, которая, заржав, медленно двинулась по дороге…

Позже он отпустил вожжи и, опираясь локтями о колени, быстро взглянул на Иден.

— Ты жалуешься, что отец излишне опекает тебя, — сказал он хрипло, — но, Иден, благодари бога, что у тебя вообще есть отец.

Фургон неожиданно угодил в одну из многочисленных рытвин на дороге. Подскочив, Иден инстинктивно ухватилась за сиденье и, тронутая глубокой грустью, прозвучавшей в его голосе, внимательно посмотрела на него.

— У тебя нет отца? — посочувствовала она, надеясь, что не сыплет ему соль на свежие раны. Ей было знакомо это чувство. Вспоминая свою мать, она ощущала нестерпимую боль, и никому не было известно, сколь часто девушка тоскует по ней.

Не сводя глаз с дороги, Зак управлял лошадью, стараясь избежать то и дело попадающихся рытвин.

— Мой отец умер много лет назад. Это было так давно, что я начинаю забывать его лицо. Понимаешь, человек должен приспосабливаться к жизни и мириться с потерями. — Он взглянул на нее. — Так что ты счастливица. У тебя есть отец. Благодари бога, Иден. Жизнь без отца может превратиться в сущий ад.

Иден покосилась на него, собираясь сказать, что да, у нее действительно есть отец, зато мать… Однако, подумав, решила, что сейчас не время вспоминать о собственных невзгодах. В голосе Зака прозвучало слишком много горечи. Потому ли, что он все еще тосковал по отцу, или так и не смог смириться с этой смертью? В любом случае очевидно, что он несчастен.

— Расскажи мне о своей плантации, — сказала она, стараясь сменить тему разговора. — Чем ты занимался, прежде, чем решил обосноваться в Каролине?

И снова настороженность промелькнула в его взгляде. Предчувствуя недоброе, она подумала: «Тот ли это человек, за кого себя выдает? Что если он не из тех, кому можно доверять?»

Всю свою жизнь она мечтала о том единственном, кто сумеет пробудить страсть в ее сердце. Теперь, кажется, она его встретила, но что их ждет в будущем. Не глупо ли надеяться, что оно может быть у них общим? Если он не заслуживает доверия, что тогда? Она его только что встретила и ничего о нем не знает, за исключением того, что он приобрел плантацию в округе и давно потерял отца. Но этого вряд ли достаточно, чтобы вообразить, что у них может быть общее будущее.

— Я лишился матери задолго до смерти моего отца. Когда он умер, я, будучи единственным наследником, стал очень богат, — медленно произнес Зак. Он ненавидел ложь, но боялся, что правда послужит ему приговором в ее глазах. Он замолчал, и взгляд его затуманился. — Затем я стал путешественником и объездил весь мир, — продолжил он, тяжело вздыхая. — Когда мне исполнилось двадцать семь лет, я решил, что пришла пора осуществить свою давнюю мечту. Вот почему я стал землевладельцем и теперь хочу выращивать хлопок и, может быть, индиго.

— Это звучит заманчиво, — поддержала его Иден, улыбаясь, и дождавшись ответной улыбки, вздохнула с облегчением. Она была рада снова видеть Зака спокойным и беззаботным. — И теперь, ты направляешься в Чарлстон, чтобы приобрести рабов?

— Да, — неохотно согласился Зак, — я не сторонник использования рабского труда в привычном смысле. Когда я куплю рабов, они очень быстро поймут, что их хозяин не заставляет людей работать под ударами кнута.

Не взирая на свои опасения, Иден чувствовала, что все больше и больше проникается любовью к этому человеку, чьи благородные черты характера намного превосходят те, которые заставили ее насторожиться.

— Я уверена, что твои рабы в благодарность сделают все, чтобы твоя плантация стала одной из лучших и самых прибыльных в округе.

— Я тоже надеюсь, — улыбнулся он, лаская ее своими блестящими глазами. — С ними-то я справлюсь. А как быть с зеленым генералом? Слышал, что он самый главный враг землевладельца здесь в штате Каролина.

— Зеленый генерал? — Иден недоуменно подняла бровь. Затем, поняв о ком речь, рассмеялась и легким движением руки отбросила волосы за спину. — Ах, да. Сорняки — извечная проблема для тех, кто не борется с ними ежедневно с помощью мотыги.

— Ну, хватит говорить обо мне и о моих планах, — сказал Зак, снова подхватывая вожжи. — Давай поговорим о тебе. Чем ты заполняешь свое время, если не пробираешься тайком в Чарлстон?

Иден, заложив руки за голову, лениво потянулась.

— О, я целыми днями сплю, — засмеялась она. — У меня нет какой бы то ни было домашней работы, и вообще никакой другой. Как тебе это нравится, Зак?

Он внимательно осмотрел ее с головы до ног и наоборот.

— Дорогая, ты не похожа на человека, который только и делает, что лежит с утра до вечера и бездельничает, — усмехнулся он. — Во-первых, твои волосы выцвели от длительного пребывания на солнце, во-вторых, откуда следы масла под твоими ногтями? Готов поспорить, что пока твоя мама занимается домашним хозяйством, ты проводишь свои дни либо за работой в саду, либо помогая отцу на маяке. — Он насмешливо взглянул на нее. — Я прав?

Сердце Иден пронзила внезапная острая боль.

— Моя мама умерла десять лет назад, — прошептала она.

Она опустила глаза и снова заметила свои ногти. Вспомнив слова Зака о них, почувствовала, как краска заливает ее лицо. Чего только не делала она, чтобы удалить из-под ногтей масло, но все тщетно. Она постоянно помнила об этом своем недостатке и всегда старалась скрыть его от посторонних глаз. Но на этот раз так была захвачена этим человеком, что потеряла бдительность. Согнув пальцы в кулак, она растерянно взглянула на него.

— Прости меня, Иден, — тихо сказал Зак. — Прости, что заставил тебя страдать. Если хочешь, расскажи мне о ней. Иногда полезно поделиться с кем-то о наболевшем. Это помогает. — Он снова улыбнулся ей. — Я умею слушать, Иден.

— Я вижу. Да, я очень хотела бы рассказать тебе о маме. Память о ней мне очень дорога. — Откашлявшись, она уставилась на дорогу и перед ее мысленным взором возник образ матери. Иден увидела ее такой же веселой и оживленной, как десять лет назад. — Мама была доброй и нежной, — начала Иден. — И очень красивой. Но слишком много работала. Будучи прекрасной женой и матерью, еще помогала отцу на маяке. Она все делала весело и с огоньком… — Немного помолчав, чтобы перевести дух, она произнесла:

— По десять раз за день, мама бегала вверх и вниз по лестнице маяка. — Иден снова взглянула на свои руки, лежащие на коленях, и спустя некоторое время продолжила:

— Однажды по своему обыкновению она бежала вверх по лестнице и неожиданно рухнула наземь. Но не это падение было причиной ее смерти. Отказало сердце, не выдержавшее нагрузки. Только потом мы узнали, что у мамы было слабое сердце, но она никогда никому не жаловалась. В тот день оно перестало биться.

— Мне так жаль, Иден, — стараясь успокоить ее сказал Зак. Это настоящая трагедия. — Он нежно взял ее за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Я был не прав. Не следовало тебя вынуждать вспоминать о матери. Не предполагал, что тебе будет так больно. Прости меня.

Иден смахнула набежавшую слезу.

— Да, я уже простила.

Зак снова взялся за вожжи.

— Иден, я уже спрашивал тебя, но так и не услышал ответа. Могу ли я приехать к вам домой, чтобы навестить тебя?

Счастливый румянец окрасил ее щеки, и все ее существо затрепетало, как никогда прежде, а внутри медленно разливалось тепло, будто солнечные лучи насквозь пронзили ее.

— Да, я буду рада твоему приезду, — прошептала она, и ямочки на ее щеках стали еще выразительнее от лучезарной улыбки. — Очень рада, Зак.

Его глаза заблестели и, гордо выпрямившись, он заверил:

— Тогда я так и сделаю. Завтра же, Иден. Завтра.

— Я буду ждать тебя с нетерпением, — прошептала она, стыдливо опуская глаза.

— А теперь расскажи, как ты проводишь свой день, — сказал он, вдыхая полной грудью, довольный собой. Он ни за что не допустит, чтобы что-то омрачило только что обретенное счастье. Даже страх, что Иден сможет узнать о его прошлом. Его прежняя жизнь не должна постоянно преследовать его. — Ты много времени проводишь на маяке? — спросил он, стараясь отвлечься. — Наверное, помогаешь отцу?

Иден снова взглянула на свои руки.

— Да, я — ассистент смотрителя маяка, хотя эта работа считается мужской и опасной. Иногда мне кажется, что когда-нибудь я сама смогу стать смотрительницей. — Она опустила глаза. — Но чаще всего думаю, что это совсем не то, что я хотела бы делать в жизни. — Она быстро взглянула на него. — Это ведь не женское занятие, не так ли? — И взглянув снова на свои ногти, невесело закончила: — И к тому же, не самая чистая работа.

— Я думаю, женщина сама должна решать, подходит ей работа смотрительницы или нет. — Помолчав некоторое время, он взволнованно добавил: — Некоторые женщины выбирают роль домохозяйки и жены. — Он искоса посмотрел на нее. — Но, повторяю, все зависит от самой женщины.

Иден медленно повернулась к нему.

— Как ты думаешь, а что подходит именно мне? — спросила она, и голос ее дрожал.

Их глаза встретились.

— Что подходит тебе? — медленно проговорил он. — Думаю, ты должна прислушиваться к своему сердцу. Если оно подсказывает тебе, что, ты должна стать «фитилем», я буду первым, кто подчинится твоему решению. Если же оно подскажет, что ты должна стать женой, надеюсь, у меня будет возможность поздравить тебя с правильным выбором мужа.

Почувствовав, что их разговор становится слишком личным, Иден нервно кашлянула.

— Почему смотрителей маяков так часто называют «фитилями»? — попыталась она перевести разговор на другую тему. — Наверное, из-за их стремления постоянно поддерживать свет в лампах? — Вдруг она вспомнила о недавнем шторме, а заодно и о пиратском корабле, борющемся с волнами. Иден быстро взглянула на Зака. — Знаешь, сегодня во время шторма папа выхватил своим лучом корабль, который яростно боролся с бушующей стихией. — Она повернулась к нему и, крепко сжав руки на коленях, таинственно прошептала: — Ты представляешь, Зак, это был пиратский корабль. Оказывается, в наших водах все еще встречаются пираты, да еще почти рядом с маяком. А вдруг он утонул бы? Тогда пиратам пришлось бы бороться, чтобы выбраться на берег, а нам с отцом — спасать их и предоставить им убежище. Интересно, что бы они сделали с нами потом? Вдруг убили бы?

Слушая Иден, Зак помрачнел. Его глаза становились все более и более холодными и, перехватив его взгляд, Иден вдрогнула.

— Говоришь, что вы видели пиратский корабль? — спросил он как можно мягче, и сердце его готово было выскочить из груди. — Ты уверена?

— До сих пор ходило много слухов, что пират Джек снова появился в наших водах. Описание его корабля точь-в-точь соответствует тому, который мы видели. Без сомнения, это он. — Озабоченность, появившаяся в его глазах, удивила Иден. Неужели он боится пиратов? Неужели он стал таким взволнованным именно по этой причине? Он кажется сильным и мужественным! Несомненно, его никто не сможет напугать, даже пираты. — Зак, тебя не беспокоит, что пират Джек где-то по-близо-сти? — спросила она настороженно. — Ты не боишься его? Ты ненавидишь пиратов так же сильно, как и я?

Зак сдержанно засмеялся.

— Боюсь ли? Нет, конечно, я совсем не боюсь пиратов и, естественно, не чувствую к ним ненависти. — Появившийся в темных глубинах его глаз лед медленно таял. — Жизнь этих людей скрыта морским туманом и так же таинственна, как само море. Они могут быть не только жестокими и агрессивными, но умеют проявлять безмерное благородство по отношению к тем, кого любят и кому доверяют. — Он осекся и взглянул на нее. — Они умеют быть бескорыстными. Известно, что многие пираты просто сорили драгоценностями и арабским золотом. А многие из тех, кто потерял в драках глаза или конечности, остаются доживать свой век на борту корабля. Разве тебе не приходилось слышать о благородных пиратах, которые, подобно Робин Гуду, отнимали незаконно нажитое состояние у богачей и раздавали его беднякам?

Широко раскрыв глаза, Иден с трепетом слушала. Откуда он мог так хорошо знать жизнь пиратов, недоумевала она. Нет, определенно этот человек заинтриговал ее. Так много таинственного вокруг него. Его появление привнесет много нового и необычного в ее жизнь. Да уже привнесло.

Почувствовав ее удивление, Зак спохватился. Он наклонился и взял ее руки в свои.

— Прошу тебя, милая! Никогда не объявляй приговора кому бы то ни было до тех пор, пока не узнаешь его по-настоящему. Это относится даже к пиратам. — Его черные, как ночь, глаза стали непроницаемыми. — Разве ты не понимаешь, как может манить человека далекий горизонт? Как может привлекать его обещание нового необычного «завтра?»

Хлопая глазами, Иден с трудом проглотила застрявший в горле комок: она вспомнила, что недавно он назвал себя путешественником… «Пираты тоже путешествуют по всему миру. О, Боже! Не может быть, чтобы он…»

— Скоро приедем в Чарлстон, — сказал Зак, сменив тему разговора. Он вдруг испугался, что выдал себя, продемонстрировав такие познания о пиратстве. Ему следует быть более осторожным. — Как ты смотришь на то, чтобы мы вместе отвезли твое колесо в ремонт? — спросил Зак. — После этого расстанемся на время. Я отправлюсь в лагерь «Райан» на рабовладельческий аукцион, а ты сделаешь свои дела.

— У меня дел немного. Я собираюсь купить отцу подарок ко дню рождения, а также свежие продукты для праздничного пирога. Кроме того, мне самой нужна новая записная книжка-календарь.

Зак посмотрел на нее с неподдельным интересом.

— Вот как! Оказывается, ты ведешь ежедневник, куда записываешь свои размышления, события?

— А вот и нет! — засмеялась Иден. — Ничего подобного. Я храню там свою коллекцию папоротников.

— Папоротников? Значит ты не только смотрительница маяка, но еще и садовод? — удивился он. — Выходит, ты необычайно занята.

— Папоротники — моя страсть.

— Неужели? — усмехнулся Зак.

— Как я уже сказала, — прервала она, беспокойно ерзая на сидении, — я очень люблю папоротники. Мне нравится их выращивать и наблюдать за ними. Я нахожу истинное удовлетворение в этом занятии. Видишь ли, существует большая разница между занятиями, необходимыми для поддержки тела и для поддержки души. Так вот в моем саду с папоротниками я нахожу пищу для души.

— Хм… Интересное сравнение, — задумчиво проговорил Зак. — Приятно встретить человека, живущего полной жизнью, и довольного тем, что делает.

Впереди замаячил Чарлстон, и Иден на мгновение забыла о Заке и о папоротниках. Неясные очертания города, возникшего перед ней, напомнили ей о прекрасных детских сновидениях. Сегодня она предчувствовала, что проведет здесь сказочный день. И ожидание это усиливалось от присутствия удивительного человека, сидящего рядом с ней.

Глава 4

С бухты Чарлстон дул мягкий, теплый ветер, напоенный смесью соленого морского воздуха и запахом имбиря. Под стук копыт фургон въехал на узкие, вымощенные булыжником улицы города, по обе стороны которых росли нескончаемые ряды олеандров. Широко раскрыв глаза, Иден рассматривала проплывающие мимо фургона дома и не переставала восхищаться их красотой. Это были просторные, добротные особняки, построенные в основном из дерева, как правило, двух — или трехэтажные. Вдоль верхних этажей многих из них простирались большие террасы, и каждый из этих домов представлял собой утопающий в зелени уютный уголок и отделялся от внешнего мира высоким забором, уголок, куда можно попасть только через железную затейливо украшенную калитку.

— Красивый и причудливый город, не так ли? — прошептал Зак, чувствуя, как бешено заколотилось его сердце.

Этот город был ему очень дорог и, невзирая на связанные с ним горькие воспоминания о прошлом, казался необыкновенным. Все здесь было знакомо, и каждая улочка напоминала то время, когда он был нищим и босоногим мальчишкой. Куда ни посмотришь, везде пороги, которые он в ту пору обивал, прося милостыню.

Дав волю воспоминаниям, он даже услышал пронзительный визг своей тетушки, сопровождавший постоянно обрушивавшиеся на него удары кнута. Пережитые в детстве обиды и унижения настолько явственно встали перед его взором, что он даже покрылся испариной. Впрочем, была связана с этим городом и добрая, светлая часть его прошлого. Именно здесь многие его горькие дни и часы были согреты и скрашены присутствием Анжелиты…

— Да, Чарлстон красив, и я очень люблю его, — вздохнула Иден, прерывая его грустные размышления. Каждый раз, когда приезжаю сюда, все больше влюбляюсь в него. — Посмотри, — произнесла она, указывая рукой на проплывающие мимо строения, — на эти церкви и общественные здания. Разве они не похожи на греческие и римские храмы, которые мы встречаем в книгах?

— Ну, большая часть этого города напоминает мне Испанию, — возразил ей Зак, обрадовавшись возможности отвлечься от своих мыслей. Он предпочитал вспоминать многочисленные путешествия, предпринятые уже после освобождения от опеки своей тетушки. Ведь только во время бродячей жизни он впервые познал немного счастья. Зак посмотрел в сторону бухты. — Многие из кораблей, стоящих там на якоре, наверняка побывали в Испании и вернулись назад. А некоторые из них продолжают плыть из Европы в Вест-Индию через торговые пути. Я уверен, что большая часть американских кораблей отправились в далекое плавание именно из этой бухты.

Вскоре они добрались до центра города. Иден не переставала снова и снова восхищаться домами под красной черепицей, выкрашенными в розовые, белые и бледно-голубые тона. Все приводило ее в восторг: балконы и причудливые решетки на окнах, городские глашатаи, совершавшие свой традиционный обход, и звон, доносившийся с ближайшей колокольни.

Прогрохотав по улицам, вымощенным булыжником, фургон наконец добрался до городского рынка, где неутомимые уличные торговцы, нахваливая свои товары, без устали зазывали покупателей. На тележках возвышались горы аккуратно уложенных овощей и фруктов всевозможных форм, размеров и цветов. Тут и там висели мясные туши, по которым ползали мухи. Стоял обычный базарный гомон.

— Как-то я слышал, что здесь можно купить лекарство, изготовленное из вытяжки кактуса, которое притупляет ностальгию, — сказал Зак, грустно улыбаясь. — Не хочешь ли ты отведать порцию? Или предпочитаешь стакан хорошего вина?

Встряхнув золотистыми волосами, Иден весело рассмеялась.

— О, нет! Меня не волнует ни то, ни другое. Единственное, о чем думаю сейчас, это как бы скорее попасть в кузнечную мастерскую. — Вдруг, испугавшись, она взволнованно спросила: — А если кузнец скажет, что мое колесо не подлежит ремонту? У меня не хватит средств для покупки нового. Что тогда мне делать? Я же не могу возвратиться домой, бросив фургон. Боюсь, что папа никогда меня не простит.

Зак наклонился, взял ее за руку и нежно ее пожал.

— Не бойся, если твое колесо нельзя будет исправить, я позабочусь о том, чтобы у тебя появилось взамен новое.

— Ты это сделаешь для меня? — удивилась она. — Неужели, правда?

— Конечно, — засмеялся Зак, — я вижу, ты не приняла меня всерьез, когда я попросил разрешения приехать к тебе завтра. А ведь моя просьба связана с тем, что ты мне небезразлична. А если я дорожу девушкой, то готов отправиться за ней на край света.

— Вот как? — разочарованно пробормотала Иден, чувствуя как ревность сжимает ей сердце. — Значит, ты уже был увлечен какой-то девушкой и прежде?

— Нет! — нахмурился Зак. — Никогда! Ты первая, Иден. — Он подмигнул ей и, лукаво улыбаясь, спросил: — Как ты думаешь, в чем причина? Может быть, виной тому — твое загадочное имя?

— Вижу, ты намерен дразнить меня моим именем всю оставшуюся жизнь! — засмеялась девушка. — Впрочем… — небрежно пожала она плечами, — я уже привыкла к этому. Если бы мама назвала меня иначе, дав мне более простое имя, например, Джейн или Сьюзэн, тогда не было бы повода для поддразнивания…

— Действительно, повода не было бы, — подтвердил Зак, выходя из фургона, — но только в том случае, если бы оно принадлежало некрасивой женщине.

Зак подошел к Иден и, обняв за талию, поднял ее и вынес из фургона. Их глаза на миг встретились, затем он поставил девушку на землю, не выпуская из объятий.

— А ты чертовски красива, Иден… Не согласишься ли выпить со мной чашку чая с чем-нибудь потрясающе сладким после того, как справишься со своими делами? Очень хотелось бы провести несколько тихих приятных минут перед возвращением домой.

— С удовольствием, — согласилась Иден, стараясь справиться с участившимся пульсом. — Это было бы чудесно.

Никогда прежде она не принимала приглашений от мужчины. Но на этот раз оно исходило от Зака…

Грезы ее были прерваны стуком кузнечного молота и ржанием стреноженной лошади. Вздрогнув, Иден боковым зрением заметила сноп искр, сыплющихся за ее спиной в мастерской. Она повернулась и увидела кузнеца за работой. Он создавал нечто из железа способом горячей и холодной ковки.

— Итак, я пошел за колесом, — сказал Зак, удаляясь. — Держись подальше от искр, если надумаешь войти внутрь.

Иден кивнула и медленно направилась в кузницу. Ей была интересна происходящая там жизнь. В ноздри ударил запах раскаленного металла и, зажав нос, она остановилась, с увлечением наблюдая за работой кузнеца. Она узнала его. Это был Смитти — владелец кузнечной мастерской. Он слыл профессионалом и хорошо разбирался не только в кузнечных делах, но и в различных приборах. Отец Иден всегда обращался к этому человеку, когда на маяке требовался квалифицированный ремонт. Девушка хорошо помнила Смитти, однако сомневалась, чтобы он знал ее. Всякий раз, приглашая кузнеца на маяк, Прэстон принимал все предосторожности, чтобы держать дочь подальше от его глаз. Он доверял Смитти-специалисту, но был невысокого мнения о нем, как о человеке, считая его малопривлекательной и даже непристойной личностью.

Сейчас же кузнец с искаженным от натуги лицом деловито подковывал лошадь. Его фартук, доходящий до лодыжек, был черен от масла и грязи. Вначале с помощью рашпиля и ножа кузнец очистил копыто лошади, придав ему форму и обозначив края. Затем подобрал У-об-разную железную подкову, раскалил ее в кузнечном горне докрасна, подгоняя по размеру, после чего быстро опустил подкову в воду, чтобы охладить ее, затем, наконец, прибил ее гвоздями к копыту.

Захваченная зрелищем, Иден даже не заметила, как Зак с поломанным колесом в руках подошел и остановился рядом с ней.

Завершив работу, Смитти обернулся к вошедшим и вопросительно уставился на них.

— Чем могу быть полезен? — спросил он минуту спустя, вытирая руки о фартук. Заметив колесо, подошел поближе, чтобы рассмотреть его.

— Сломалось, — пояснил Зак, опуская колесо на землю. — Сможете ли вы исправить его?

Смитти опустился на колени и провел пальцами по сломанным участкам.

— Нет проблем, — кивнул он. — Вы подождете или зайдете позже?

— Сколько стоит ваша работа, сэр? — неуверенно спросила Иден, сцепляя руки за спиной.

— Ну, насколько я сейчас могу судить, это будет приблизительно…

— Цена не имеет никакого значения, — прервал кузнеца Зак. Ему не хотелось, чтобы Иден по пустякам расстраивалась. Сегодня — особенный день, и он был решительно настроен оградить понравившуюся ему девушку от малейших забот. Пусть отвлечется от своей однообразной жизни на маяке… Обняв ее за талию и наклонившись, он заглянул ей в глаза. — Отремонтируйте его. Мы вернемся через пару часов. Справитесь ли вы к этому времени?

— Почему бы и нет? — добродушно проворчал Смитти, поднимая колесо. — К тому времени, когда вы вернетесь, оно будет лучше нового.

— Итак, ты довольна? — спросил Зак, увлекая девушку к выходу. — Теперь можешь заниматься своими делами и наслаждаться жизнью, не так ли?

— Да, и все это благодаря тебе, — улыбнулась Иден. — Ты такой благородный. Смогу ли я отплатить тебе?

— Ну, это не так сложно. Во-первых; чуть попозже ты должна выпить со мной чашку чая, а во-вторых; разрешить мне завтра приехать к тебе в гости, — сказал он, подмигивая. — Хотя, что это я? Ты мне уже обещала и то и другое. — Нахмурившись, он сделал вид, что мучительно соображает. — Давай подумаем, что еще ты можешь мне пообещать? — Он наклонился и прошептал ей на ухо: — Думаю, будет достаточно одного поцелуя.

Иден удивленно уставилась на него.

— Сейчас? — Открыв от изумления рот, она покраснела. — Прямо здесь, на виду у всех?

Запрокинув голову, Зак весело рассмеялся.

— Не сейчас. Но я оставляю за собой право востребовать его, когда придет время.

— Небеса это запрещают, — засмеялась она.

Зак посмотрел в конец улицы, где располагались лагерные бараки «Райан». Через несколько минут здесь должен начаться торг рыбами, и вокруг здания, где несчастные ожидали своей участи, собралась изрядная толпа. Ему были неприятны подобного рода аукционы, но у него не было выхода. Необходимо было приобрести несколько рабов, так как ни на одной плантации без них не обойтись.

— Мне нужно идти, — обреченно сказал он, снова повернувшись к Иден. — А как ты? Так и не сказала мне, что собираешься купить отцу ко дню рождения.

— Хотелось бы приобрести для него самую необыкновенную трубку во всем Чарлстоне. Свою старую он курит уже много лет и успел прокусить ее мундштук. Я думаю, этот подарок обрадует его.

— В таком случае желаю удачи, — сказал Зак, в последний раз погладив ее руку. — Жду тебя здесь у кузницы через два часа.

— А я буду следить за временем, — ответила Иден, довольная, что ей назначают свидание. — Я не задержусь ни на минуту. И потом, я тоже мечтаю выпить чашечку чая с умопомрачительными сладостями, которые ты мне обещал.

— Именно такими они и будут, — весело засмеялся Зак, бросив на нее мечтательный взор. — До встречи, Иден.

Он повернулся и решительно направился на аукцион.

Иден, не шелохнувшись, проводила его долгим взглядом. Решительно ей нравился этот человек. Все в нем было необыкновенно: начиная с широких прямых плеч и кончая пружинистой, уверенной походкой. Она ощутила его силу, когда он держал ее в своих объятиях. Никогда прежде ей не доводилось испытать подобного блаженства.

Минуту спустя он исчез из виду, растворившись в толпе. Иден повернулась и отправилась в противоположную сторону. Легкий ветерок нежно шевелил ее волосы и игриво развевал полы ее накидки.

Зак находился в толпе и с сочувствием разглядывал выставленных на продажу рабов. Все его естество противилось торговле людьми. Он холодел от жалости, когда видел, как съеживались эти мужчины и женщины, как испуганно опускали они головы, когда покупатели бесцеремонно щупали и рассматривали их тела, руки и закованные в железные кандалы ноги.

Ненавидя себя, однако осознавая, что иного выбора нет, Зак подошел к одному из выставленных рабов. Он провел пальцами по его спине и, нащупав там обилие поперечных рубцов, вздрогнул. Они напомнили ему о недалеком прошлом, когда и он сам также неоднократно подвергался подобной экзекуции, но, благодарение богу, сейчас он избавлен от этого, и его кожа давно зажила.

Он неосознанно посмотрел в сторону и столкнулся с парой умоляющих черных глаз. На него смотрела молодая негритянка, ожидающая своей очереди. Он почувствовал пронзительную жалость к рабыне и одновременно жгучий стыд, оттого, что и сам он представитель общества, в котором рабство и торговля живыми людьми обыденность и общепринятая норма. Как будто цвет кожи дает право решать: является ли одна жизнь менее ценной, чем другая.

Зак стиснул зубы и отступил на несколько шагов, наблюдая как рабыня заняла свое место перед толпой. С высоко поднятым подбородком и глазами, полными вызова и огня, она гордо выпрямилась в своем разорванном платье, обнажавшем ее полные, округлые груди.

Затаив дыхание, собравшиеся восторженно разглядывали ее. Мужчины не скрывали похоти во взглядах и ждали своей очереди, чтобы подойти и пощупать ее.

Зак стоял неподвижно. Их взгляды снова встретились, и в черной глубине ее глаз он заметил прежнюю мольбу.

Вдруг его осенило. Он вытащил из заднего кармана бумажник, шагнул вперед и подошел к негритянке.

Сунув руку под ее разорванное платье, он прикоснулся к нежной коже ее спины. Затем отступил и снова посмотрел ей в глаза. Ее спина была гладкой — он не обнаружил там следов ударов кнута. Пусть ее глаза полны вызова, но, видимо, до сих пор ей удавалось избегать побоев. Без сомнения, она делила постель со своим прежним хозяином.

Да, она казалась умнее и смышленее большинства присутствующих рабов, и хотя во всем ее облике сквозила непокорность и готовность к бою, тем не менее она знала, как пользоваться этим себе на пользу.

Начался торг. Зак предложил свою цену, но столкнулся с другими претендентами. Каждая предложенная им цена тут же заменялась другой, более высокой, и все это время их глаза, его и негритянки, вели немую борьбу.

Зак не сдавался, называя все более высокую цену, и каждый раз сталкивался с встречными предложениями.

В конце концов он победил, и негритянка досталась ему. Уплатив, он стаа ждать. Спустя некоторое время ее привели, предварительно сняв с ее ног железные кандалы. Довольный своим приобретением, Зак решил, что на сегодня хватит, и покинул аукцион.

— Как тебя зовут, — спросил он, искоса поглядывая на негритянку.

— Сабрина.

Голос ее был грудной, однако лишенный каких бы то ни было эмоций.

— Запахни платье, — приказал он, приблизившись к ней. — Думаю, что ты и так привлекла достаточно много внимания.

— О котором я никого не просила, — недовольно пробурчала Сабрина. — Ты и сам глазел на меня не меньше других, верно?

— Да, но только потому, что я решил торговаться, — усмехнулся Зак, радуясь, что впереди показалась кузница.

Он заметил, что прохожие останавливались и восхищенно разглядывали высокую статную рабыню, шагающую рядом с ним по мостовой. Он не мог не обратить внимание, что поступь ее была горделива и полна достоинства, как у белой женщины, одетой в самые изысканные наряды.

— У тебя, что, есть планы насчет меня? — спросила Сабрина, окинув его огненным взором. — Иначе зачем бы тебе покупать одну меня и ни одного из этих холуев? Надеюсь, ты не собираешься заставить меня работать на твоей плантации? Должна тебе сказать, что я не мастер делать такую работу. — Она хитро улыбнулась. — Сабрина знает немало секретов, которых не знает ни одна белая женщина… и секреты эти не имеют отношения к работе на полях, — сказала она не без лукавства.

Зак взглянул на нее, затем его глаза опустились и остановились на ее налитых грудях.

— Не сомневаюсь, — сказал он, снова поднимая на нее глаза. — Надеюсь, что не разочарую тебя, если скажу, что не собираюсь узнавать твои секреты. Но у меня есть человек, который, может быть, захочет этим заняться.

Сабрина нахмурилась и резко остановилась.

— Хочу верить, что человек, который ожидает меня, не сумасшедший, — заволновалась она. — Я бы предпочла тебя. Больше никого. В твоих глазах я вижу доброту, а это редко встречается среди белых мужчин.

Ее откровенность потрясла Зака.

— Ты всегда говоришь то, что думаешь, не так ли?

— Так. Я не из тех, кто держит рот на замке, если ты это имеешь в виду, — заворчала она.

— Да, это именно то, что я имею в виду, — подтвердил он.

Подняв глаза, он увидел приближающуюся к ним Иден. Очевидное изумление, написанное на ее лице, заставило Зака покраснеть. Иден знала, что он отправился покупать рабов, и думала, что ему нужно несколько человек, а не один, тем более — одна, да еще такая красивая.

Зак настороженно наблюдал, как Иден медленно переводила взгляд с него на Сабрину, а затем — наоборот. Разумеется, она пришла к тому же выводу, что и Сабрина, а именно: он выбрал себе рабыню для личных утех.

Глава 5

Нагруженная покупками, Иден не сводила глаз с Зака и сопровождавшей его рабыни. Она впервые видела такую красивую негритянку и не могла скрыть своего потрясения. Так вот зачем Зак приехал в Чарлстон! Он не собирался приобретать рабов для работы на плантации, оказывается, ему нужна была особенная рабыня, которая скрасила бы его одинокие ночи. Иден не раз приходилось слышать, что многие плантаторы заводили себе такие ночные «игрушки». Сердце девушки сжалось от мысли, что Зак один из них. Неужели она ошиблась, приняв его за порядочного, честного человека? Ей была невыносима мысль, что он способен вынуждать женщину, которую только что купил, словно предмет, делить с ним постель.

Но разве можно догадаться, на что он способен, когда они так мало знакомы?

Поджидая Зака и его спутницу, Иден остановилась напротив кузницы. Увидев, что платье рабыни разорвано и через прореху видна обнаженная грудь, Иден покраснела и опустила глаза.

«Неужели это Зак порвал на ней платье, — подумала она, взглянув на него. — Неужели его руки прикасались к этой большой, упругой груди? А может, его руки уже позволили себе большее?»

Не в силах вынести саму мысль о том, что Зак уже успел сделать и что еще только собирается, когда приведет рабыню к себе на плантацию, Иден, едва сдерживая рыдания, поспешно отвернулась.

Она больше даже не посмотрит на этого человека. Он обманул ее ожидания и оскорбил ее. А она-то, глупая, дала волю своей фантазии и уже представляла, как они вдвоем бегут по пляжу, взявшись за руки и смеясь. Ей так хотелось этого!

Теперь она даже не знала, что и думать о нем. Но в одном она была уверена: никогда и ни за что она не допустит, чтобы Зак вначале ухаживал за ней, Иден, а потом, ночью, насильно укладывал в постель эту бесправную рабыню.

Зак заметил реакцию Иден и сразу догадался, какие выводы та сделала.

Но и он тоже хорош! Разве не подобные же намеки прочитывались в глазах всех прохожих, когда он шел с Сабриной сюда, в кузницу? Он проклинал себя за это упущение. Поделом — сам виноват! На сегодняшнем аукционе ему следовало купить группу рабов, тогда, среди многих, красота этой негритянки не бросалась бы так в глаза. И прохожим не пришло бы в голову так плохо о нем думать.

Иден явно игнорировала его, и Зак, пройдя мимо, направился внутрь кузницы. Следом вошла Сабрина.

Прежде всего, решил Зак, он должен довести начатое дело до конца, а когда освободится, все объяснит Иден. Он растопит ее сердце и сумеет доказать, что намерения его чисты.

А пока Иден, выпрямившись, стояла неподвижно у входа, и глаза ее были полны слез.

— Ну, как мой заказ? Готов? — спросил Зак, вынимая из заднего кармана кошелек.

— Я же обещал, что все сделаю. Значит так оно и есть, — проворчал Смитти, и, заметив Сабрину, выпрямился, внимательно рассматривая ее с головы до ног, а затем наоборот.

Зак вложил несколько долларов в руку кузнеца.

— Думаю, что это покроет ваши расходы на ремонт колеса.

Он взглянул на Сабрину и, помня, что обещал Иден угостить ее чаем, снова повернулся к Смитти.

— Я должен завершить кое-какие дела здесь, в городе. Сможете ли вы какое-то время присмотреть за моей рабыней? Думаю, что достаточно заплатил вам за неудобство.

Взгляды их встретились, и Заку не понравился похотливый блеск, появившийся в глазах Смитти. Однако выбора не было. Он вынужден оставить Сабрину здесь. Он должен выкроить время, поговорить с Иден наедине и все ей объяснить.

А ему есть что объяснять, прежде чем поместить обеих женщин в один фургон, чтобы возвратиться домой. Иден явно ревнует, а кто знает, на какие необдуманные поступки способна ревнующая женщина?

Смитти пересчитал деньги и, удовлетворенно кивнув, положил их в задний карман.

— О'кей! Согласен присмотреть за твоей черной девкой, только недолго, — сказал он, пожирая Сабрину сальными глазками.

— Вы купили сегодня на аукционе неплохую красотку. Никак не могу взять в толк, почему это прежний хозяин отказался от нее. Может быть она слишком горяча для него? — захихикал он.

Зак, сжав кулаки, подошел к Смитти вплотную.

— Послушай, если ты только посмеешь дотронуться до нее, я вобью твои чертовы зубы тебе в глотку, — рявкнул он. — Она — моя собственность. Я заплатил за нее, и, если ты имеешь в виду непристойности, я ее здесь не оставлю. Не хочу, чтобы ты прикасался к ней своими грязными руками.

— Я ничего не думаю, парень, и согласен присмотреть за ней, — прорычал кузнец. Глаза его были полны бешенства. — Но у тебя будет масса неприятностей из-за нее. — Он схватил Сабрину и резким движением перетянул ее на свою сторону. — Будь спокоен. Ты заплатил, и ничего с нею не станется. Сегодня ночью она будет так же хороша в постели, как и вчера.

Первым побуждением Зака была отправить кузнеца в нокдаун, но на улице ждала Иден. Он резко повернулся на каблуках и бросился к выходу. Очутившись на улице, глубоко вздохнул и подошел к ней. Она же увидев его, медленно отвернулась и тихо сказала:

— Ты приобрел на аукционе только одну рабыню и ни единого раба для работы на полях. Но она одна не сможет обработать твои угодья. Зато сможет выполнять другие обязанности. — Опустив глаза, она спросила: — Ты для этого купил ее, да? Ответь!

Зак обнял ее за плечи и повернул к себе.

— Иден, я ненавижу рабство. — В его голосе звучала убежденность. — Рабство в любой его разновидности. Но я вынужден прибегать к помощи рабов, так как являюсь владельцем большого земельного участка, требующего обработки. Сегодня я купил рабыню, но не для себя. У меня есть надсмотрщик, который потерял жену и ребенка по дороге из Африки. Он чувствует себя чертовски одиноким. Надеюсь, что эта женщина заполнит образовавшуюся в его жизни брешь. Он добрый малый и не будет ее принуждать к чему-либо. — Он улыбнулся. — Ты знаешь, он чертовски хорош, и она вряд ли устоит.

Волна облегчения, нахлынувшая на нее при этих словах, напоминала морской прибой, который, пенясь, мирно набегает на берег. Не помня себя от радости, она выронила из рук картонки с покупками и стремительно бросилась ему на шею.

— О, Зак! Я надеялась, я знала, что у меня не будет повода обвинять тебя в чем-то недостойном. Я не могла в тебе ошибиться.

Обняв за талию, Зак притянул ее к себе и помрачнел. Интересно, что бы она сказала, узнав о прошлых его делах? Разочаровалась бы, а, может быть, стала бы презирать… «Боже праведный, не допусти, чтобы это произошло!» — подумал он.

— А теперь давай отправимся в чайную за десертом, который я тебе обещал, — прошептал он ей на ухо. — Думаю, что не ошибусь, если скажу, что ты проголодалась после обхода магазинов. — Он опустил ее и наклонился, чтобы собрать валяющиеся на мостовой пакеты. — Кстати, ты нашла то, что хотела?

Сердце Иден чуть не остановилось. Она испуганно подняла пакет, в котором была купленная для отца трубка. Неужели она сломалась во время падения?

Дрожащими руками девушка вытащила трубку из коробки и, увидев, что она цела и невредима, облегченно вздохнула. Затем протянула свое приобретение Заку и с гордостью спросила:

— Ну не прелесть ли? Сама трубка сделана из эрики, а мундштук — из вереска. — Она поднесла ее к носу и, закатив кверху глаза, пропела: — Как восхитительно пахнет! Посмотри какая чудная гравировка! Папа будет в восторге. Он будет обожать ее!

— Мужчины не обожают предметы! — засмеялся Зак. — Это удел женщин.

Иден улыбнулась и положила трубку в коробку.

— Но почему ты ничего не говоришь? Разве тебе не нравится? — спросила она, забирая несколько картонок из рук Зака, чтобы облегчить его ношу. — Как ты думаешь, отец будет доволен?

— Не сомневаюсь. Ты не могла придумать более удачного подарка ко дню рождения, — сказал Зак, обнимая ее за талию и уводя подальше от кузницы.

Он оглянулся через плечо и подумал, что не стоило оставлять Сабрину под опекой похотливого кузнеца, но тут же отбросил сомнения. В конце-концов, имеет он право провести некоторое время наедине с Иден или нет? Его друг Джошуа — не единственный одинокий мужчина на плантации.

Чайная была маленькой, но чистой и уютной. На столе, покрытом нарядной кружевной скатертью, горели свечи, создавая интимную обстановку. Угощение было не обильным, но изысканным: горячий чай, разлитый по чашкам из тонкого фарфора, сладкий паштет, засахаренный виноград и слегка подслащенные взбитые сливки.

Иден с горящими от возбуждения глазами огляделась вокруг и отметила, что ей нравится абсолютно все, что она здесь видит.

— Зак, мне кажется, что с тобой никогда не бывает скучно, — обернулась она к нему. — Или я ошибаюсь?

— Может быть, ты и права, — ответил он, улыбаясь.

Он потянулся к ней и взял ее руку в свою, переплетая пальцы. От волнения в горле у нее перехватило, сердце учащенно забилось, и щеки зарделись ярким румянцем.

Какой же она была глупой, усомнившись в нем. Впервые ей встретился такой замечательный мужчина. Он был воплощением ее мечты и точь-в-точь походил на рыцаря, которого она часто воображала в своих грезах. Такой же сильный, мужественный и галантный.

— Значит, ты довольна покупками? — спросил Зак. — Я рад. Тебе нужны развлечения время от времени, иначе жизнь на маяке может показаться заточением.

— Я уже привыкла к своему образу жизни и научилась справляться с любыми неудобствами.

Она улыбнулась.

— Не сомневаюсь, — кивнул Зак. — Ты можешь справиться даже с такими негодяями, как я.

Иден раскрыла рот.

— Я не считаю тебя негодяем, — возразила она. — И мне жаль, что я начала сомневаться в тебе, но, представь, когда я увидела, что ты купил эту красивую рабыню, я…

— Ты права. Уверен, что все, кто видел нас вместе, подумали о том же, — сказал Зак, опуская ее руку. — Но я давно привык не принимать в расчет то, что думают другие. Я всегда поступаю так, как подсказывает мне совесть.

Он зацепил вилкой засахаренную виноградину и поднес к ее губам. Иден, сердце которой едва не остановилось, медленно взяла виноградину в рот и начала жевать. Затем подцепила виноградинку из своей тарелки и поднесла к его губам. Она ощутила странную дрожь, когда он прикоснулся к ягодке языком, а затем, втянув ее в рот, тоже начал медленно жевать.

— Очень вкусно. Он почти такой же восхитительный, как и ты, — сказал Зак неожиданно охрипшим голосом.

— Ты мне льстишь, — возразила Иден, краснея.

— Нет, я говорю правду, — настаивал он, хлебнув глоток чая.

— Ты всегда говоришь правду? — спросила Иден, приподняв бровь.

— Почти, — засмеялся он. — Иногда приходится прибегать к невинной лжи.

Иден уже была готова возмутиться, но вдруг вспомнила, что и сама не безгрешна. Если ее вьшазка в Чарлстон без разрешения отца — не ложь, то как иначе ее можно назвать? И чтобы заглушить появившееся у нее чувство вины заговорила о другом.

— Говорят, что обжорство — один из семи смертных грехов. Но, к сожалению, это одна из моих неисправимых слабостей, особенно когда речь идет о сладком. А у тебя?

— Одна из многих, присущих мне, — засмеялся он.

Поразмыслив, он решился задать ей вопрос, который мучил его на протяжении всего дня. Он никогда не посмел бы задать его кому-либо другому, за исключением Иден.

— Тебе не знакома женщина по имени Анжелита Льюэллин? — Он наклонился к ней и взял за руку. — Она живет здесь, в Чарлстоне.

Иден судорожно сглотнула. В горле у нее перехватило, и внутри стало пусто. Его интерес к другой женщине вмиг развеял только что окружавшую их атмосферу волшебства и счастья.

— Анжелита? — прошептала она, убирая свою руку. Интересно, почему он взял ее за руку? Не потому ли, что действительно испытывает особенное чувство по отношению к ней, Иден? Или просто делает вид, что испытывает, чтобы таким образом получить ответ на интересующие его вопросы о самой восхитительной женщине Чарлстона, которая к тому же еще и лучшая ее подруга?

— Да, я знаю Анжелиту, — голос ее дрожал, а глаза сверкали гневом. — Даже очень неплохо.

Она хотела спросить, почему его интересует эта женщина, но, боясь, что он догадается о ее ревности, промолчала.

— Насколько хорошо? Кажется, она никогда не выходила замуж, не так ли? — спросил Зак, внимательно наблюдая за Иден.

Он понимал, что его расспросы нервируют девушку, но не мог остановиться. Он обязан был убедиться, что с Анжелитой все в порядке. Он надеялся, что когда-нибудь в будущем ситуация изменится, и он сможет рассказать Иден все, что касается его и этой женщины. Пока же это невозможно.

— Нет, никогда. И, похоже, не собирается, — недовольно проворчала Иден.

Она хотела сказать Заку, что хорошо знает Анжелиту, что та слишком поверхностна и легкомысленна, всегда готова флиртовать, и что слишком много мужчин водит за собой на веревочке, так что ему, Заку, не стоит и пытаться завоевывать ее. Иден даже хотела признаться, что ее отец тоже влюблен в ее подругу, но он намного старше, а значит, шансы его невелики…

Однако она не могла найти нужных слов, чтобы рассказать все это. Если Зак не испытывает к ней самой чувств, о которых она так мечтала, ему не следует знать, что она, Иден, влюбилась в него с первого взгляда и что сейчас сгорает от ревности.

— Ты говоришь об Анжелите так, словно очень хорошо знаешь ее, — сказал Зак, рассеянно пытаясь наколоть вилкой виноградинку.

— Можно сказать и так, — сухо проговорила Иден. — Несмотря на то, что мы с Анжелитой слишком разные, и она на несколько лет старше меня, мы стали близкими подругами. Однажды мы встретились в магазине, когда обе покупали микроскоп для изучения разновидностей папоротников. Видишь ли, у нас одинаковое хобби. После мы не раз вместе ходили на прогулку в лес в поисках новых экземпляров.

— Анжелита — твоя лучшая подруга? — удивленно воскликнул Зак. — Я ничего не знал об этом.

— Неужели? — съязвила она.

Немало горьких упреков готовы были сорваться с ее губ, но тут она взглянула на входную дверь чайной и осеклась. На пороге стоял старый друг ее отца Сефтон Прайор — знаменитый в Чарлстоне судья.

— Добрый день, сэр! — поздоровалась она, улыбаясь. Но улыбка погасла, когда вдруг она осознала, в каком двусмысленном положении оказалась. Если судья Прайор расскажет отцу, что встретил ее здесь, в чайной, то ее отлучки в Чарлстон в будущем станут абсолютно невозможными.

Тем временем судья подошел к их столу, остановился и, приподняв шляпу, вежливо поклонился. Бриллиантовая булавка, приколотая к его атласному галстуку, отразила отблеск свечей, переливаясь всеми цветами радуги.

Одетый в добротный черный костюм и вышитый жилет, он выглядел безукоризненно. Весь его облик выдавал человека щеголеватого, самодовольного и состоятельного, благо богатство свое он накопил в ранней юности, еще будучи капитаном флота. Он был небольшого роста, полноват, волосы его были седыми. Верхняя губа, обезображенная широким шрамом, морщилась во время разговора и была похожа на заячью.

— Боже, кого я вижу? Неужели это ты, Иден? — воскликнул судья Прайор, приветливо улыбаясь. — Твой отец тоже в городе? Мне есть о чем поговорить с ним. Он как-то говорил мне, что хочет приобрести фрес-нельские линзы для маяка. Немногие маяки снабжены ими. Так вот у меня есть для него предложение.

Увидев судью, Зак похолодел. Он знал, что Иден сейчас представит их друг другу, но не мог этого допустить. Судья непременно узнает его. Зак медленно отодвигал свой стул назад. Если уж он узнал Прайора после стольких лет, то тот, конечно, также его вспомнит.

Зак прикрыл лицо руками и притворился, будто чем-то подавился. Начав кашлять, извинился и стремительно бросился вон из чайной. Иден недоуменно смотрела ему вслед.

Минуту спустя она отодвинула стул, взяла накидку и картонки и отправилась вслед за Заком.

— Простите, господин Прайор, — сказала она судье.-Что-то произошло с моим другом, я должна догнать его. Поговорим позже.

— Передай привет отцу, — крикнул Прайор ей вдогонку. — Скажи ему, что на днях я к вам заеду поболтать.

Спина Иден напряглась, и она ничего не ответила. Остается только надеяться, что к тому времени, когда судья появится у них на маяке, он уже успеет забыть кратковременную встречу в чайной. Последнее время он стал редко бывать в их доме. Сейчас его одолевают другие заботы: он занялся политикой и спит, и видит себя в кресле губернатора, поэтому делает все возможное, чтобы привлечь к себе внимание. Она никогда не думала, что он так напорист, а многие в Чарлстоне считают его даже опасным.

Вдруг ее сердце затрепетало. Как могла она забыть? Судья приглашен к ним на день рождения отца! Значит, он будет у них на маяке уже через несколько дней. Неужели он разоблачит ее, рассказав отцу о ее самовольной поездке в город? Он даже не подозревает, на что она будет обречена, если…

Усилием воли заставив себя больше об этом не думать, Иден выбежала на оживленную улицу и огляделась. Она отчаянно вертела головой из стороны в сторону, однако Зака нигде не было.

Спустя некоторое время она заметила его в толпе, направляющимся в сторону кузницы.

Иден решительно ничего не понимала: вначале эти его расспросы об Анжелите, затем странная реакция на судью Прайора. Она была в растерянности. Притворившись, что чем-то подавился, Зак явно хотел улизнуть от судьи. Но почему?

Идем бросилась вслед за Заком и, догнав его, схватила за рукав.

— Что все это значит? — запыхавшись после бега, с трудом выговорила она. — С тобой все в порядке?

— Все хорошо, — тихо произнес он. — Прошу тебя, не требуй объяснений, почему я столь поспешно ушел из чайной. Но иначе я не мог.

— Это связано с судьей Прайором, не так ли? — настаивала Иден. — Почему, Зак? Пожалуйста, скажи мне. Мой отец и судья, вот уже много лет добрые друзья.

— Что ж, прекрасно, — выдавил он, приглаживая волосы рукой.

— В чем дело, Зак? — снова спросила Иден. — Если ты мне расскажешь в чем проблема, возможно я чем-то смогу помочь.

Зак оглянулся и увидел судью, стоявшего у окна чайной и явно наблюдавшего за ним. Неужели судья его узнал? Если так, то мечты о новой жизни здесь не стоят и ломаного гроша. И Заку вспомнилась первая их встреча много лет назад, когда судья был еще морским капитаном, а он…

Зак схватил Иден за локоть и потянул за собой в кузницу. Там, внутри, обнял девушку за плечи и повернул ее лицо к себе.

— Идея, я понимаю, что большая часть того, что я сегодня делал, кажется тебе бессмыслицей, — проговорил он хрипло. — Но прошу тебя, доверься мне. Пока я ничего не могу тебе рассказать.

— О, мне так бы этого хотелось, — прошептала она.

— Тогда доверься мне, пожалуйста, — взмолился Зак, и в голосе его послышалось отчаяние. — Ты мне нужна, Иден. Черт побери, ты очень мне нужна!

— Мне так хотелось бы поверить тебе, Зак, — вздохнула она горестно. — Но почему все так таинственно?

Внезапно за их спинами раздался неясный шорох, и они отошли друг от друга. Почуяв недоброе, Зак бросился искать Сабрину и кузнеца и, не найдя ни того, ни другой, почувствовал, как ледяное бешенство заполняет все его существо.

Он пробежал мимо наковален и лошадей, ожидающих подковки, и оказался у двери, ведущей в дальнюю комнату. Здесь его глазам предстала картина, заставившая его содрогнуться. Удерживаемая за руки двумя мужчинами Сабрина лежала с задранным до пояса платьем на кровати, а кузнец, спустив штаны, уже приближался к ней.

Иден вбежала в комнату вслед за Заком и, увидев, что Смитти готов изнасиловать Сабрину, в испуге остановилась. Она зажмурилась и, борясь с подступившей к горлу тошнотой, отвернулась.

Зак мучительно соображал. Первым его побуждением было прикончить кузнеца, однако не следовало забывать, что совсем рядом судья Прайор. Если Зак устроит в кузнице потасовку, ему самому придется распрощаться с собственной свободой. Значит, он должен был решить все мирно, хотя каждая клеточка его тела требовала действий. С каким удовольствием он двинул бы кулаком в эту широкую челюсть!

— Оставь ее, — тихо сказал он, стараясь взять себя в руки. — Отойди от нее, сукин сын. Ты, что, забыл, кто за нее заплатил сегодня? Одно уж точно — не ты.

Иден, дрожащая от страха и отвращения, снова взглянула на Зака. Она ожидала, что он в бешенстве бросится на кузнеца и его сдержанность удивила ее.

Тем временем кузнец отошел в сторону, а его сообщники отпустили рабыню. Она оправила платье и медленно встала, осмотрела всех все еще безразличным взглядом и, запахнув платье, чтобы скрыть проглядывающую сквозь него наготу, перешла на сторону Зака.

— Уходи отсюда! — прорычал Зак, боясь, что не выдержит и сорвется.

Ему пришлось собрать всю силу воли, чтобы не уложить кузнеца одним ударом, когда он увидел, что тот, застегивая штаны, с насмешкой наблюдает за ним.

— Бедняжка! — посочувствовала Иден рабыне, когда они выходили на улицу. — Какой ужас тебе пришлось пережить!

Сабрина смотрела прямо перед собой и молчала. Зак поднял отремонтированное колесо и поместил его в задней части фургона, затем помог рабыне взобраться туда же. После этого, поддерживая под локоть Иден, усадил ее на переднее сидение и, обойдя фургон, сел рядом. Он недовольно подстегнул лошадь, и фургон с грохотом покатился по мостовой, оставляя кузницу далеко позади.

Проезжая мимо чайной, Зак увидел судью, который все еще стоял у окна и настороженно наблюдал за ними. Его пристальный изучающий взгляд не ускользнул и от Иден, и она дала себе клятву, что разгадает тайну, связанную с очевидным интересом судьи к Заку.

Судья Прайор подошел к заваленному бумагами и папками столу и, опершись руками о его край, наклонился к адмиралу Джонстону.

— Я знаю, как избавить наши моря от пирата Джека, — сдержанно произнес он, глядя на адмирала блестящими серыми глазами. Шрам на его верхней губе стремительно пополз вверх, когда он зло улыбнулся. — У вас есть свободный корабль с командой? Он мне понадобится, если вы поддержите мой план и отдадите корабль в полное мое распоряжение.

Адмирал Джонстон, человек достойный во всех отношениях, долго смотрел на судью, затем, отодвинув стол, поднялся и направился к бару. Достав бутылку, он наполнил два бокала вином, после чего один протянул судье, а второй взял сам.

— Расскажите мне о своем плане, — попросил он, снова усаживаясь за стол. — Поведайте-ка, как вы хотите устроить вендетту старому пирату. — Он улыбнулся. — Можете не рассказывать о причинах, побудивших вас приняться за это дело. Я и так знаю. Они чисто политические, не так ли? Победа над Джеком — ваш путь к сердцу избирателей.

Судья Прайор коснулся пальцами шрама на губе.

— Нет, адмирал. Причины не только политические, — задумчиво проговорил он. — Скорее они личные.

— Ну, хорошо! Каковы бы ни были, — сказал адмирал, рассеянно разглядывая вино в бокале, — давайте обсудим ваш план. Я настроен поддержать его, так как чертовски устал от старого негодяя. Буду рад избавить наши моря от него, чего бы это не стоило.

— В таком случае, уверен, что вы примете мои предложения, — подытожил судья.

Глава 6

Иден стояла у своего фургона и смотрела, как Зак привинчивал отремонтированное колесо. Оглянувшись, она заметила, что Сабрина продолжала сидеть в фургоне Зака. С тех пор, как они оставили Чарлстон, рабыня всю дорогу молчала, глядя прямо перед собой.

Иден почувствовала щемящую жалость, вспомнив об унижении, которому недавно подверглась Сабрина. Она содрогнулась при мысли, что кузнец так часто бывал у них на маяке и работал бок о бок с ее отцом. Смитти — мерзкий тип, один из тех, с кем ей не хотелось бы снова встретиться. Сабрина еще так молода, не намного старше ее самой, и Иден могла только догадываться, как много той пришлось пережить за свою короткую жизнь.

— Вот и все. Твой фургон как новый, — сказал Зак, вытирая руки платком. — Он не довез тебя до Чарлстона, но зато в целости и сохранности доставит домой.

— О, Зак! Я никогда не смогу отблагодарить тебя за помощь, — улыбнулась Иден, перенося свертки с покупками в свой фургон.

— Трудно представить, что бы произошло, если бы ты не появился в нужное время. Мне даже страшно думать об этом.

— Да, но я появился и рад, что смог быть тебе полезен, — сказал Зак, спрятав платок в задний карман. Он взял Иден за руки и привлек ее к себе.

— Надеюсь, приглашение остается в силе, и завтра я смогу навестить тебя.

Иден посмотрела на него и вспомнила о давешних своих сомнениях. Почему Зак подробно расспрашивал об Анжелите Льюэллин? Почему он так встревожился, когда увидел в чайной судью Прайора? И откуда, наконец, он так хорошо знает жизнь пиратов? Вокруг Зака было столько таинственного и непонятного, и только в одном Иден была абсолютно уверена, в том, что не хочет расставаться с ним.

В ее сердце снова появилась надежда. Если бы он действительно был влюблен в Анжелиту, зачем ему просить Иден о свидании? Не потому ведь, что Анжелита — ее лучшая подруга? Он не похож на человека, который любит морочить женщине голову. Такой, если полюбит, не станет ухаживать за подругой своей возлюбленной.

— Буду ждать тебя завтра, Зак, — сказала она и, после некоторого раздумья, добавила, — но, пожалуйста, когда придешь, сделай вид, что зашел к нам случайно, чтобы представиться в качестве нашего нового соседа. Мой отец не должен знать о моих сегодняшних приключениях.

Заку вспомнился судья, а также то, что он друг отца Иден. Близкие ли они друзья? И не совершает ли Зак ошибку, намереваясь встретиться с отцом девушки? Что если судья все о нем расскажет? Однако нельзя же в конце концов всю жизнь подобно страусу прятать голову в песок! Нет, завтра Зак не упустит свой шанс.

— Твой приказ будет исполнен, — засмеялся он.

— Прекрасно! — воскликнула Иден, и глаза ее засияли от счастья. — Я приготовлю чай, а потом, если захочешь, ты можешь подняться на башню маяка. Всем, кто там оказывается впервые, зрелище кажется потрясающим. — Она помолчала, а затем осторожно продолжила, наблюдая за его реакцией. — Кто знает, может, и тебе посчастливится увидеть пиратский корабль… ну, тот, который принадлежит проклятому пирату Джеку.

Взгляд Зака посуровел. Он выпрямился и отпустил ее руки.

— Да, это должно быть интересно, — сказал он, догадываясь, что его пытаются завлечь в ловушку и, черт возьми, ему это абсолютно не понравилось.

Однако он должен был признать, что сомнения Иден вполне оправданы. Уж слишком открыто он выражал свои симпатии к этим разбойникам, и теперь по ее глазам, а также по тому, что и как она говорила, он понял: она заподозрила, что и сам он — тоже пират. Необходимо рассеять ее сомнения.

Завтра у него будет эта возможность, и он ею воспользуется. С каждым вздохом, с каждым ударом сердца он все яснее понимал, как дорога ему эта девушка.

Он должен завоевать ее. И сделает это.

Почувствовав его настороженность при упоминании о пиратах, Иден укрепилась в своих подозрениях, что в прошлом жизнь Зака так или иначе была с ними связана. Все дело в том, каким было это прошлое.

Она надеялась, что он откроется ей. Завтра она предоставит ему такую возможность. С каждым вздохом, с каждым ударом сердца она все яснее понимала, как дорог ей этот человек.

Она должна завоевать его. И сделает это.

Неожиданно Зак сгреб ее в свои объятия и, осыпая поцелуями ее лицо, прошептал:

— До завтра, Иден. Я никогда не забуду этот день.

В порыве чувств Иден сплела свои пальцы в его волосах и нежно прижалась губами к его губам. Он ответил страстным, пронзительным поцелуем, вызывая в ней не поддающиеся описанию и никогда прежде не испытанные ощущения. Годы ожидания сказочного принца в предвкушении предстоящей любви сделали свое дело: усилили ее чувственность.

Зак дотронулся до ее груди и медленно начал ласкать… Вся дрожа, Иден в испуге отпрянула от него. Лицо ее было залито румянцем, глаза широко раскрыты. Она не могла понять, откуда такая безудержность чувств. Глубоко вздохнув, попыталась совладать с трепетом сердца.

Зак обнял ее за плечи.

— Я обещал тебе не делать этого, но не смог удержаться так же как и ты. Не нужно бояться наших чувств друг к другу, — прошептал он. — Нас влечет друг к другу, и мы не можем этого отрицать. Это чувство — ново для меня. Думаю, что и для тебя также. Разве тебе это ни о чем не говорит, Иден?

— О многом, Зак, — прошептала взволнованно она. — Но не слишком ли мы торопимся? Ведь мы встретились только сегодня утром. Откуда такая буря чувств?

— Видимо, это дано нам свыше, — ответил Зак, вздохнув. Он снова нежно поцеловал ее, затем оглянулся на Сабрину. — Я действительно должен ехать, Иден. Я должен позаботиться еще кое о ком.

Иден тоже посмотрела на Сабрину, и ее переполнила радость при мысли о том, что эта девушка предназначена только для того, чтобы быть его служанкой.

Однако тут ей вспомнилось другое имя: «Анжелита», и от ее радости не осталось и следа. О, Боже? Зачем? Иден слишком хорошо знала Анжелиту, ее манеру соблазнять и сводить мужчин с ума, и не могла понять, как она сама сумела привлечь внимание Зака после того, как он однажды встретил Анжелиту.

Если ее подруга обращала внимание на мужчину, то через короткое время он уже был у ее ног.

— Сабрина, похоже, успокоилась, — сказала она, благодарно кивнув Заку, когда он помог ей подняться в свой фургон. — Я уверена, что она не доставит тебе неприятностей. Она очень скоро узнает, что значит «благородный мужчина». — Погладив его по щеке она добавила: — Я тоже сегодня узнала это.

Зак весело подмигнул ей, затем повернулся и направился к своему фургону. Заняв свое место, он оглянулся на прощание, подхватил поводья и пустил лошадь легкой рысью в сторону своей плантации.

Иден помахала ему рукой. Мысль о том, что скоро наступит завтра и она снова его увидит, согревала ей сердце, расцвечивая все вокруг яркими радужными красками. Завтра они вновь увидятся!

Внезапно она нахмурилась. Нельзя столь откровенно показывать свой восторг. Вдруг отец не поверит, что Зак появился в их доме, чтобы познакомиться. Что если отец с присущей ему мудростью и жизненным опытом разоблачит их и по их поведению определит, что они встречаются не в первый раз? Может быть, он даже поймет, что они… влюблены друг в друга?

Иден вздохнула. Но радость, переполнявшая ее, заглушила все сомнения.

Она засмеялась. Нельзя позволить, чтобы какие-то непрошенные мысли испортили ее радостное состояние, вызванное первой встречей с любовью. Прочь ненужные сомнения!

Взяв в руки поводья, она развернулась и взяла курс на маяк.

Зак свернул на широкую дорогу, обсаженную с обеих сторон вековыми дубами. Вдали уже виднелся его просторный с белыми колоннами особняк. Гордо расправив плечи, Зак хлестнул лошадь и пустил ее рысью.

Как меняется жизнь! Всего лишь несколько лет назад он был уверен, что умрет молодым и нищим. Только он один знает, сколько страданий и унижений пришлось ему пережить, чтобы обрести свободу и благосостояние. И получил он это на борту пиратского корабля.

Сколько долгих ночей провел он, мечтая о том дне, когда станет собственником и построит дом! А кроме того вернет себе достоинство и свободу, словом все то, что было украдено у него в день смерти отца. Он многое тогда потерял. Осталось только безудержное желание жить. И честолюбие!

Что же его теперь ожидает? Неужели он сможет так легко потерять все, что с таким трудом приобрел? Не натравит ли судья Прайор на него закон? Или же он предпочтет забыть прошлое?

— Ты здоровый человек, не так ли? — спросила негритянка.

Сабрина беспокоилась о своем, и первые произнесенные ею за долгую дорогу слова вывели Зака из состояния глубокой задумчивости. Он хмуро взглянул на нее.

— Как вижу, ты наконец-то вновь обрела дар речи.

Сабрина недружелюбно взглянула на него, и тряхнув головой, убрала с лица длинные жесткие волосы, взлохмаченные ветром. Она вцепилась в дверцу фургона.

— Сабрина иногда говорит, а иногда молчит, — буркнула она. — Большинство белых хозяев, которых я знала, предпочитали, чтобы Сабрина больше молчала. Ты сказал, что не собираешься воспользоваться мною, — она с сарказмом рассмеялась. — Это, конечно, неправда. Ты полон страсти. Я слышала твое учащенное дыхание, когда ты целовал ту женщину. Страсть должна находить выход, и не только в поцелуе. Сегодня ты захочешь воспользоваться мною. И ты знаешь это.

— Что с тобой, Сабрина? То ты вообще отказываешься говорить, то говоришь больше, чем тебе положено.

Он мрачно покосился на нее. Однако, если быть правдивым, он не сердился на нее за откровенность. Более того, он восхищался ею. Чувствовать несвободу в мыслях гораздо тяжелее, чем быть закованным в цепи. Ему пришлось испытать обе формы насилия. Поэтому он был восхищен ее мужеством.

Однако ее независимость, похоже, сыграла с ней злую шутку, видимо, за это прежний владелец и продал ее.

— И за это вы первым оставите рубцы на моей спине, да? — спросила она, понимая, что опять, как и в случае со своими первыми хозяевами, проявляет непокорность.

Но она не боится, давно усвоив, что такое поведение обеспечивает ей и ряд привилегий. Ее гордость и уверенность в себе заставляли мужчин восхищаться ею. Многие из них испытывали к ней такие сильные чувства, что готовы были пожертвовать собой. Некоторые в порыве страсти готовы были жениться на ней, зная, что это совершенно невозможно. Ибо в то время любой белый человек, женившийся на чернокожей, подвергался остракизму. Поэтому проще было снова продать ее в рабство… затем снова… и снова.

Зак ничего не ответил. Все его внимание было поглощено всадником-негром, мчавшимся навстречу ему верхом на чалой лошади.

Это был Джошуа. Видя его теперешнего, такого рослого и сильного, Зак вспомнил первую их встречу. Тогда прикованный к стене в трюме рабовладельческого корабля, Джошуа выглядел плачевно. Зак отчетливо помнил его бешеные глаза, его черное, мускулистое тело, покрытое потом и грязью, его окровавленные запястья и лодыжки, в которые впивались железные наручники и кандалы. Он и теперь слышал возню мышей, сновавших у его ног.

— Закария! — радостно закричал Джошуа, приблизившись к фургону на полном скаку.

Зак попытался отвлечься от воспоминаний о том дне, когда ему удалось вырвать Джошуа из преисподней, сделать его своим другом и тем самым обеспечить ему достойную жизнь. Теперь он собирался назначить его своим надсмотрщиком.

— Привет, дружище — крикнул Зак в ответ. — Сегодня выдался чудесный денек. Тебе надо было поехать со мной.

От его внимания не ускользнуло изумление, появившееся на лице Джошуа при виде Сабрины, сидящей с гордо поднятой головой.

Зак приобрел эту женщину для Джошуа, но понимал, что будет нелегко заставить его принять этот подарок.

Тогда, на корабле, вместе с Джошуа страдали в заточении его жена и трехлетняя дочь. Теперь обе мертвы. Их так и не удалось спасти. Позже после освобождения, еще долгое время Джошуа мучили кошмары при мысли о любимых жене и дочери, оставленных мертвыми на съедение мышам. Зак часто слышал, как его друг кричал во сне от ужаса.

Пройдет немало времени прежде, чем Джошуа сможет обратить внимание на другую женщину и сможет полюбить. Слишком преданно он любил свою жену. Но его необходимо вернуть к нормальной жизни. Он нуждается в женщине, которая заставит его забыть прошлое.

Зак обратил внимание на затравленный взгляд Джошуа. Без сомнения, Сабрина навеяла на него грустные, неприятные воспоминания.

Но вдруг при более пристальном взгляде на Сабрину выражение его лица смягчилось. Джошуа посмотрел на эту девушку глазами других мужчин: она была хороша и очень соблазнительна.

— Вы же отправились за покупкой рабочих рук, сэр, а что привезли? — сухо спросил Джошуа, разглядывая Сабрину.

Все последние годы он был равнодушен к женщинам. Но эта красавица всем своим крепким стройным телом, упругой грудью, казалось, самой природой созданная для неги, неожиданно пробудила в нем давно позабытые чувства.

Но он старался подавить чувственность. Слишком хорошо Джошуа помнил свою жену. Если поддаться соблазну и дотронутся до этой женщины, это можно расценить, как неверность. Даже сейчас, по прошествии стольких лет.

— Как я уже говорил, сегодня чудесный день, — повторил Зак, глядя то на Джошуа, то на Сабрину. — Это все, что мне удалось приобрести, но на днях я снова отправлюсь на торги.

— Она вряд ли сможет посадить много хлопка, — заметил Джошуа, не сводя глаз с девушки. — Сомневаюсь, что она за всю свою жизнь посадила хотя бы одно семечко. Насколько я понимаю до сих пор скорее всего семя сажали в нее.

Последние его слова задели Сабрину за живое. Она вскочила и, уперев руки в боки, возмущенно уставилась на Джошуа, закричала:

— Я хочу, чтобы ты знал, что я никогда не подпускала к себе…

Разъяренная, она смотрела на обоих мужчин.

— Не подпущу и вас.

Зак даже застонал и закатил глаза: Сабрина разговаривает с Джошуа не так, как надо. Он взглянул на нее.

— Сабрина, я хочу, чтобы ты знала, что видишь перед собой человека, который отличается от тех, которых ты до сих пор встречала. — Он обернулся и посмотрел вслед поскакавшему в сторону дома Джошуа. — Советую тебе тщательно выбирать слова, когда ты разговариваешь с ним. Он слишком много пережил. С ним нельзя говорить грубо и злобно. Он нуждается в мягком обращении.

Сабрина бросилась на сидение и скрестила руки на груди.

— Меня не интересует, в чем он нуждается, — отчеканила она, тоже глядя Джошуа вслед.

Она обратила внимание на крепкое мускулистое тело Джошуа, красота которого заметна даже в простой хлопчатобумажной одежде. Темные, длинные волосы обрамляют его привлекательное лицо и, черт возьми, она не может отрицать, что полные его губы чувственны, а скулы — высоки.

Да что говорить? Она многое успела прочитать в его глазах, когда он так изумленно рассматривал ее. Она понравилась ему, это было видно. Но почему же он оставался таким далеким и холодным?

Ей хотелось приласкать его, но всему свое время. Не сдаваться же так сразу! Ей все еще хотелось одерживать над мужчиной верх, пусть даже у него кожа такого же, как у нее, цвета.

Хлестнув лошадь, Зак тронулся с места и тоже подъехал к дому. Выйдя из фургона, он увидел поджидающего его у крыльца Джошуа.

Зак достал из-под заднего сидения небольшой сверток и вручил его Джошуа.

— Доставь этот пакет Анжелите, друг. Как и все остальные, он предназначен ей. Оставь его на пороге дома. Только будь осторожен. Ты ведь знаешь, какие неприятности можно ожидать, если тебя поймают.

— Еще одно колье, хозяин? — спросил Джошуа, определив на глаз приблизительный вес пакета.

— На этот раз браслет.

— Вы не встречались с Анжелитой в Чарлстоне?

Глаза Зака затуманились: он вспомнил Иден.

— Нет, сегодня у меня на уме другая леди, — хрипло сказал он.

Джошуа покосился на Сабрину.

— Эта? — недовольно кивнул он в ее сторону.

— Нет! Другая. Я позже расскажу тебе о ней. — Взглянув на Сабрину, он добавил: — Ты не думаешь, что мы должны устроить эту девушку?

Джошуа вновь взглянул на нее и промолчал. Его раздражали чувства, владеющие им. Он очень давно не был с женщиной. Ох, как давно…

— Идем, Сабрина. Я покажу тебе твою комнату, сказал Зак, подозвав ее кивком головы. — Сегодня тебе придется потерпеть в этой одежде. А завтра я постараюсь достать тебе новое платье. Надеюсь, Иден согласится поделиться с тобой своими нарядами.

Уходя, он почувствовал на спине испытывающий взгляд Джошуа. Интересно, что у него сейчас на уме?

Иден ликовала. Все ее существо переполняла непривычная радость и оживление. Она вбежала в спальню, опустилась на колени рядом с кроватью и, приподняв покрывало, спрятала под кровать все свои свертки. Затем выпрямилась и с облегчением вздохнула. Все хорошо: «улики» спрятаны, а, главное, она успела вернуться домой прежде, чем проснулся отец.

Вынув из кармана пистолет, она убрала его в ящик комода, сняла накидку и, бросив ее на спинку стула, весело побежала в гостиную.

Здесь она чуть не сбила с ног отца, который, тяжело опираясь на трость, выходил из спальни.

Иден нерешительно попятилась от неожиданности, заметив вопросительный взгляд Прэстона. Ее ладони вспотели.

Едва взглянув на дочь, Прэстон обратил внимание, что она оживлена более, чем обычно. Что-то новое появилось и в ее внешности. Может быть, искристый блеск глаз? Или яркий румянец? Или живость, прежде не свойственная ей? Пожалуй, все перечисленное вместе делало ее сегодня такой необычной и непохожей на себя.

— Куда ты так спешишь, Иден? — усмехнулся он, и снова испытующе посмотрел на нее. — И где ты была, чем занималась, пока я спал? Ты сегодня какая-то необычная.

Сердце ее затрепетало от страха. Ну, вот! Так она и знала. Отец верен себе. Она знала, что он наблюдателен, и не следовало ожидать, что сегодня он окажется другим.

Но что поделаешь, если на ее лице всегда все написано. Как говорится, лицо — зеркало души.

Она не забыла последний поцелуй Зака. Все внутри ее словно загорелось. И хотя ей не нравился ореол таинственности, окружавший молодого человека, при одном воспоминании о нем, ее сердце начинало колотиться, словно пойманная птица.

Как трудно скрыть свои чувства от отца! Но у нее нет другого выхода. Это необходимо.

— Чем занималась? — переспросила она, опустив глаза. Затем посмотрела на свои руки, заметила следы земли и масла под ногтями. — Чем только не занималась, — сказала она, вызывающе глядя на Прэстона. — Почти все время была на воздухе.

— Ты работала в саду?

— Да, можно сказать.

— Мне кажется, земля еще не просохла после дождя.

Ее сердце забилось, она деланно рассмеялась, затем подняла руки и показала их отцу.

— Да, я это сразу почувствовала, когда начала работать. Лучше подождать пока солнце подсушит землю. Посмотри, папа, во что превратились мои ногти.

Она утешалась тем, что не обманула отца хотя бы относительно своих ногтей.

Прэстон кивнул, притянул ее к себе и крепко обнял.

— Во всяком случае солнечные лучи пошли тебе на пользу, — сказал он, погладив ее по плечу. — У тебя еще никогда не было такого румянца.

Иден с облегчением воздохнула.

Судья Прайор стоял у окна своего кабинета и задумчиво смотрел на пристань Чарлстона, где были пришвартованы великолепные корабли. Мысли его были далеко. Воспоминания перенесли его в то время, когда он был гордым и властным капитаном на одном из таких кораблей. Вспомнил он и тот незабываемый день, когда пираты взяли его судно на абордаж. Пока они уносили с борта его корабля все, что того стоило, он, капитан, ожидая казни, стоял перед пиратом Джеком. Однако казни не последовало. За него вступился красивый юноша-пират с черными как полночь волосами и с еще более черными глазами. Только благодаря этому молодому человеку, судья сегодня оставался в живых.

— До сих пор Джек бороздит океаны, — проворчал он, дотрагиваясь до безобразного шрама на губе, оставшегося на память от встречи со старым пиратом. Судья избежал расправы, но ему не удалось уберечься от удара острого пиратского ножа.

— Ну, и что это за человек, которого вы сегодня встретили? — спросил подошедший к нему шериф Коллинз. Поигрывая пистолетами, он уточнил: — Некий Закария Тайсон, говорите?

Судья обернулся и посмотрел на шерифа холодными серыми глазами.

— Да, Закария Тайсон. Это имя я запомню на всю жизнь, — проворчал он, — сегодня я обнаружил, что он поселился где-то недалеко от Чарлстона. Я его встретил в компании Иден Уитни. Скорее всего они соседи.

— Вы хотите, чтобы я послал несколько человек к Прэстону Уитни расспросить об этом человеке? Раз он был с Иден Уитни… — шериф улыбнулся, сверкая белыми зубами, — она сможет привести нас к нему, если вы захотите поговорить с ним.

— Хочу, да. Однако следует быть осторожным, — заметил судья, приглаживая свои седеющие волосы, — этот отставной пират не должен заподозрить, что я ищу его, чтобы допросить. Боюсь, что если он узнает об этом, то даже восхитительная Иден Уитни не сможет удержать его в наших местах. Вы не успеете и глазом моргнуть, как он покинет штат.

Судья повернулся и уставился на шерифа.

— А я не могу этого допустить, — сказал он. — Закария Тайсон — единственный, кто сможет привести меня к пирату Джеку. А я должен найти этого сукиного сына. Его следует остановить не только потому, что он наводит ужас на побережье Атлантики. Если я буду ответствен за поимку пирата, то получу особую благодарность от военно-морских сил.

Он самодовольно улыбнулся.

— Я стану известным человеком. Обо мне напишут во всех газетах.

— И…? Словом, политические причины ясны. Какие же еще причины заставляют вас бороться с мародерствующим пиратом? — спросил шериф, вынимая пистолет из кобуры и носовым платком начищая его до блеска. — Не этот ли шрам на вашей губе. Помнится, вы мне как-то говорили, что он остался вам на память от старого разбойника.

Нахмурившись, судья Прайор снова погладил ненавистный шрам.

— Да, именно этот негодяй подпортил мою внешность так, что она перестала нравиться дамам, — недовольно проворчал он. — Моя бедная жена привыкла, но с тех пор, как она умерла, я одинок. И мне трудно подойти к какой-нибудь юной леди, так как я чувствую, что моя внешность вызывает отвращение. — Он с силой ударил кулаком по столу. — Этого пирата следует обезвредить, — закричал он. — Слышите? Обезвредить!

— Как вы рассчитываете разыскать молодого человека, которого видели сегодня с Иден, если не хотите обратиться за помощью к Прэстону или его дочери? — спросил шериф, пряча пистолет в кобуру. Он уселся на стул у стола и, взяв нож для распечатывания писем, провел пальцем по острому лезвию. — Если вам повезет, и вы узнаете, где живет Закария Тайсон, что вы собираетесь предпринять?

— Иден приведет нас к нему, даже не подозревая об этом, — сказал судья, усаживаясь за свой стол. — Итак, вот мой план, шериф. Вы посылаете несколько человек для ведения круглосуточного наблюдения за маяком и домом смотрителя. Они должны записывать всех, кто приезжает или уезжает. Если они увидят человека, внешность которого соответствует моему описанию, дайте мне знать. А потом я уже сам решу, как получить ответы на интересующие меня вопросы.

— Как быть, если он откажется сотрудничать с вами, — не сдавался шериф.

— Тогда придется упрятать его в тюрьму до тех пор, пока не согласится. Думаю, что если он проведет несколько дней в этой грязной дыре, сразу станет более сговорчивым.

— Тогда нам следует подготовить камеру, не так ли? — спросил шериф, весело расхохотавшись.

Судья сдержанно улыбнулся.

— Именно так, шериф, именно так.

Глава 7

День клонился к вечеру, и последние лучи заходящего солнца прощально золотили океанские волны. Иден стояла у окна на маяке и не замечала окружающей красоты. Она испытывала грусть. Обычно ей нравились такие вечера, но теперь все было иначе. Сегодняшний закат завершает день, так и не приведший к ней Зака.

Почему он передумал? Может быть, он и не собирался приходить? А его поцелуи и обещания — всего лишь обман? Вдруг взял верх его интерес к Анжелите, и он отправился к ней, чтобы получить интересующие его ответы?

Сгорая от стыда, она вспомнила, как легко доверилась ему, с какой готовностью прыгнула в его объятия и подставила ему губы. Никогда прежде она не поступала так необдуманно, давая волю своим чувствам. Это было в первый и, можно быть уверенной, в последний раз. Пусть он остается со своей Анжелитой Льюэллин. Очень скоро он поймет, что Анжелита забавляется мужчинами, словно марионетками, а когда ей надоедает, выбрасывает их как надоевшую игрушку.

Стараясь подавить нахлынувшее раздражение, Иден стала усиленно протирать стекла объективов смоченной в винном спирте тряпкой, и не заметила, что отец уже долго наблюдает за ней.

Прэстон недоумевал: с его дочерью что-то происходит. С утра она была необычайно радостной и оживленной, порхала словно бабочка по дому будто в ожидании чего-то необычного.

Когда ближе к полудню он собирался поспать, Иден упросила его остаться, и ему даже показалось, что у нее на уме какой-то особенный план. Не желая расстраивать дочь, он поработал с ней некоторое время в доме, затем в саду, но ночное дежурство в конце концов сказалось. После обеда, когда он все-таки пошел спать, то с недоумением заметил, что приподнятое настроение дочери пошло на убыль.

— Иден? — позвал он ее, откладывая в сторону инструменты, взял трость и направился к ней. — Если ты будешь с таким остервенением протирать стекло, то скоро протрешь дырку.

Он испытующе посмотрел на дочь и с удивлением отметил, что в глубине ее глаз клокочет негодование. Может, он ошибается? Она ведет себя так, будто кто-то ее обидел. Кто бы это мог быть?

Прэстон отставил бутылку со спиртом, и, теребя подбородок, задумчиво уставился на дочь: ее поведение не поддается никакому объяснению. После дневного сна он заметил, что она стала сдержанной и даже угрюмой, а за ужином едва проронила пару слов.

— Ты не хочешь рассказать мне, что тебя беспокоит? — участливо спросил он, положив ей руку на плечо и поворачивая ее к себе. Он улыбнулся, увидев, что ее лицо испачкано маслом, и аккуратно вытер пятно. — Иден, ты сегодня сама не своя. Что-то случилось и ты скрываешь от меня. Что происходит? До сих пор у нас не было друг от друга секретов.

Участие и доброта отца взволновали девушку, и она вдруг почувствовала угрызения совести оттого, что не раз втайне от него ездила в Чарлстон. Еще больший стыд почувствовала, подумав о вчерашнем, когда она позволила совершенно незнакомому человеку обнимать и целовать ее. Ей стало себя жаль, и она опустила глаза.

— Папа, я…

Но тут на лестнице послышались чьи-то шаги. Слова замерли на ее губах, сердце бешено заколотилось.

Отец и дочь одновременно посмотрели на входную дверь, а затем вопросительно переглянулись.

— Похоже, к нам идет нежданный гость, — удивился Прэстон и, опираясь на свою трость, направился к выходу. Затем он широко открыл дверь и, прищурившись, стал вглядываться в темноту лестничного проема, пытаясь рассмотреть приближающегося посетителя.

Затаив дыхание, Иден не сводила глаз с двери, и каждый шаг по лестнице гулко отдавался в ее сердце.

Неужели это Зак? Значит, он все-таки решил сдержать свое обещание? А может, ее подозрения несправедливы, и какое-то препятствие помешало ему придти раньше? Или он просто учел, что в дневное время ее отец спит?

Шаги раздавались все ближе и ближе. Девушка взволнованно оправила складки платья, надеясь, что неплохо выглядит даже в этом простеньком наряде. Днем, готовясь к приезду Зака, она вначале хотела надеть что-то понаряднее, но потом раздумала, благоразумно решив, что это вызовет у отца подозрения. Она выбрала прелестное скромное платье, единственным украшением которого была кружевная отделка на лифе и рукавах. Взглянув на себя в зеркало, Иден осталась довольна: в зеркале отразилось милое, золотоволосое, очень женственное создание.

Только что она жалела, что понапрасну потратила столько времени на свой внешний вид. Сейчас же, прислушиваясь к приближающимся шагам, корила себя за то, что усомнилась в Заке и даже почувствовала к нему ненависть.

— Приветствую тех, кто наверху, — раздался голос Зака, как только свет через открытую дверь проник из комнаты на первые верхние ступеньки. — Надеюсь, вы не против моего непредвиденного визита? К сожалению, не нашел вас в доме и решил, не без основания, как вижу, что вы здесь, наверху, готовитесь к ночному несению службы.

Услышав его голос, Иден глубоко вздохнула. Боже, все-таки он пришел! Значит, она ему нравится. Как же сдержаться и не выдать отцу своего волнения? Ей никогда не удавалось скрыть свои чувства. Все ее переживания написаны на лице, и при первом же взгляде на нее отцу все станет ясно.

— Поднимайтесь смелее, — крикнул Прэстон в темные глубины лестницы, — но будьте осторожны. Ступеньки крутые. Не имея навыка, можете легко с них слететь. Я испытал это на себе.

— Зажги фонарь, Иден, — попросил Прэстон. — И передай его мне. К нам идет гость, и мы должны встретить его надлежащим образом. Мне незнаком его голос, видно, он недавно в наших краях.

Дрожащими руками Иден сняла абажур керосиновой лампы, чиркнула спичкой и поднесла его к фитилю, а затем в нетерпении наблюдала за неуверенным огоньком. Наконец, лампа разгорелась.

Надев абажур, она с лампой в руках поспешила к лестнице, чтобы осветить ее. Тем временем ее сердце колотилось в предвкушении встречи.

Однако она вспомнила, что должна владеть собой и вести себя так, будто впервые видит Зака, несмотря на то, что каждая клеточка ее существа тянется к нему, чтобы снова испытать сладость его объятий и поцелуев.

— Спасибо за свет, — крикнул Зак, почувствовав большую уверенность и равновесие. Он поднял глаза и увидел освещенное лампой лицо Иден. Словно пламя, его охватила волна желаний, пульс учащенно забился. Ему предстояла непростая задача притвориться, будто он незнаком с девушкой. Сумеет ли он с этим справиться, если целый день только и делал, что думал о ней.

Он чувствовал, что с трудом владеет собой, потому что, когда они рядом, их словно магнитом тянет друг к другу…

— Мы всегда рады гостям, — сказал Прэстон, когда Зак, наконец, появился на пороге.

Прэстон внимательно посмотрел на вошедшего. Перед ним стоял цветущий, мужественный и весьма красивый молодой мужчина. Судя по одежде, он, без сомнения, был очень состоятельным. Поверх тонкой белой рубашки на нем был парчовый жилет и двубортный белый льняной сюртук. Брюки были желтовато-коричневого цвета. Лицо гостя, загорелое, обрамленное черными, как смоль, волосами, излучало честь и достоинство. Такие же черные, как и волосы, глаза глядели открыто и дружелюбно.

— Мое имя Закария Тайсон, — представился Зак, перешагнув через порог и протянув руку. — Но друзья зовут меня Зак, сэр.

Иден, стараясь изо всех сил справиться с волнением, попятилась и поставила на полку керосиновую лампу. Ее сердце было готово выскочить из груди. Оно так стучало, что девушка удивлялась: почему это отец до сих пор не услышал. Это был самый ужасный момент в ее жизни: сейчас отец поймет, что Зак и она притворяются, и, разочаровавшись, никогда не простит ей обмана.

Прэстон, одной рукой опираясь на трость, другую протянул гостю.

— А меня, сынок, зовут Прэстон… Прэстон Уитни, — назвал он себя и, оглянувшись на Иден, добавил, — это моя дочь Иден. Подойди сюда, милая, — подозвал он девушку, — и познакомься с молодым человеком.

Едва держась на ногах и стыдясь румянца, который густо залил все ее лицо, девушка настороженно приблизилась. Пожав Прэстону руку, Зак обернулся к ней и вежливо поклонился. Они протянули друг другу руки, и Иден призвала на помощь все свое самообладание. Ее рука отчаянно дрожала.

Она боялась, что теперь отец все поймет. Когда их руки встретятся, все станет ясно. Уж очень хорошо она знала, как действуют на нее его прикосновения.

— Сэр, — прошептала она едва слышно и, когда Зак взял ее руку в свою, вздрогнула, — рада познакомиться.

— Взаимно, — сказал он, любуясь ею. — Так вас зовут Иден? Он улыбнулся, и в глазах его заплясали лукавые чертики. — Какое чудесное имя! К тому же интригующее!

Иден едва улыбнулась, надеясь, что он удержится от соблазна поддразнить ее, тем более, что ее отец, словно что-то предчувствуя внимательно за ними наблюдает.

— Вы правы, хотя и не оригинальны. Многие находят мое имя необычным, — сухо произнесла она.

Прэстон интуитивно чувствовал, что между молодыми людьми что-то происходит, некий непонятный магнит притягивает их друг к другу. Настороженно следил он за происходящим. Ему даже казалось, что они окружены каким-то непонятным полем, куда ему нет доступа, и он остается за его пределами сторонним наблюдателем. Это ощущение раздражало его и, тряхнув головой, он отогнал неприятные мысли.

Глупости все это! Фантазии! Иден видит этого человека впервые. Будь иначе — она непременно рассказала бы.

— Итак, Зак, — заговорил Прэстон, взяв молодого человека под локоть и отводя его в сторону. — Вы недавно в наших краях? Или же вы из Чарлстона и предприняли эту увеселительную прогулку, чтобы побывать на моем маяке?

Зак обеспокоенно взглянул на Иден, стоящую за спиной отца. Сделав несколько шагов, он остановился у широкого окна и залюбовался уходящим за горизонт солнцем, которое было похоже на огромный оранжевый цветок.

— Я переехал сюда недавно, — сказал он мягко. Зак участливо наблюдал, как Прэстон, охая и кряхтя, с трудом согнул поочередно свои ноги, чтобы сесть на скамью. Иден не рассказывала, что ее отец болен и искалечен. Впрочем, почему она должна была об этом рассказать? — Я поселился неподалеку от вас, внизу, если ехать по Лайтхауз роуд, — поспешно добавил Зак, стараясь не выказать жалость к смотрителю. — Я совсем недавно закончил строительство дома и был слишком занят его обустройством. Иначе зашел бы сюда значительно раньше, чтобы познакомиться с вами и вашей прелестной дочерью, а также заверить вас в моем к вам почтении.

Прэстон наконец уселся на скамью и поставил рядом с собой трость. Некоторое время он внимательно и настороженно рассматривал собеседника.

— Интересно, как это я не заметил сколько-нибудь оживленного движения по Лайтхауз роуд? — недоуменно произнес он. — Для строительства вашего дома требовались стройматериалы и многое другое, что можно привезти только из Чарлстона.

Зак взглянул на Иден и вспомнил ее давешнее удивление. Он улыбнулся и, призвав на помощь все свое самообладание, решил во что бы то ни стало развеять подозрения Прэстона. Обстоятельно, обдумывая каждое слово, Зак поведал смотрителю все то, что уже говорил Иден. Закончив свой рассказ, он выжидательно посмотрел на Прэстона и поняв, что его объяснения показались вполне убедительными, с облегчением вздохнул.

— Иден, может быть, наш гость не откажется от чашечки чая? — спросил Прэстон. — Отправляйся на кухню, милая, и приготовь все, что необходимо. Мы спустимся немного позже. — Затем он снова обратился к Заку и, приподняв бровь, спросил: — Надеюсь, у вас найдется время, и вы не откажете нам в удовольствии пригласить вас на чашку чая? — Вздохнув, он добавил: — Что касается меня, мое время ограничено. Я должен приготовиться к работе. Мне предстоит трудная, долгая ночь.

Иден взглянула на ноги отца, а затем на него самого.

— Папа, лучше я принесу чай сюда, — сказала она с нежностью. Не вижу необходимости тебе бегать вверх-вниз по лестнице. Я беспокоюсь о тебе.

Прэстон бодро хлопнул себя по ногам.

— Не стоит волноваться, дочка. Эти ноги в превосходной форме и не уступят ногам многих знакомых мне молодых людей, — сказал он, улыбаясь. Затем, уже серьезно добавил: — Это я беспокоюсь о тебе, Иден. Если бы твоя мать берегла себя и не бегала целыми днями по этим ступенькам, кто знает? Может быть, осталась бы… — он осекся, не решаясь произнести слова, которые были для него подобны удару ножом в сердце. Прошедшие десять лет ничего не изменили. Он по-пргжнему считал смерть Жены нелепой и несправедливой.

Иден подошла к отцу и обняла его.

— Не стоит, папа, я в добром здравии и хорошем настроении, и тебе это известно. Пожалуйста, разреши мне принести чай сюда.

— Даже слышать об этом не желаю, — рассердился Прэстон, шутливо отталкивая ее. — А теперь иди и приготовь чай. Скоро наступит ночь, а я должен все успеть дотемна.

— Слушаюсь, сэр! — улыбнулась она. — Я быстро. И вы не задерживайтесь, а то все остынет.

— Мы скоро придем, дорогая, — заверил дочь Прэстон.

Иден стремглав спустилась по ступенькам и, выбежав на улицу, с наслаждением вдохнула свежий воздух. Сердце ее учащенно билось, ноги подкашивались. Однако слабость была вызвана не быстрым бегом по лестнице, а тем испытанием, которое ей только что пришлось пережить. Сколько сил ей пришлось приложить, чтобы сделать вид, что она не знает Зака. Это было особенно трудно еще и потому, что все существо ее неудержимо влекло к нему.

И все-таки она справилась и вела себя отлично. Настолько, что отец так ни р чем и не догадался. Иден постояла немного, чтобы отдышаться, и огляделась. Бриллиантовые капельки росы уже коснулись травы, а воздух был чист и свеж.

Однако Иден было не до окружающих красот. Надо было спешить. Бегом устремилась она к дому, затем побежала на кухню. Разожгла плиту, поставила чайник и приступила к сервировке стола. Достала из шкафа три самые красивые чашки с блюдцами, безукоризненно белые льняные салфетки и принялась готовить бутерброды. Неожиданно ей послышался стук конских копыт и скрип колес. Гадая, кто бы это мог к ним еще приехать, Иден оставила свое занятие, подошла к выходу и открыла дверь. В приближающемся фургоне она увидела Анжелиту Льюэллин, сопровождаемую неким молодым человеком, и ухватилась за дверной косяк. Она похолодела и почувствовала, что впадает в панику.

Только этого ей и не хватает! Анжелита не могла выбрать более неподходящего времени для своего необъявленного визита. Что, если Зак сейчас спустится с башни маяка и с ней встретится? Он сразу заметит, до чего хороша и очаровательна ее подруга. Тогда у него больше не будет повода задавать вопросы. Он все увидит собственными глазами.

Но видит бог, это несправедливо. Анжелита не должна была появиться именно тогда, когда здесь находится Зак. Правда, теперь у нее, Иден, есть шанс узнать, что является причиной столь очевидного интереса Зака к ее лучшей подруге. Но это соображение ее плохо утешало. Расстроенная, Иден вернулась в гостиную и не успела сделать двух-трех шагов, как туда же без предварительного стука влетела Анжелита.

— Иден, милая, у меня всего лишь минутка. Я очень спешу, — заявила она без предисловий, обворожительно улыбаясь. Она держала подмышкой длинный, узкий пакет, обернутый разноцветной бумагой и завязанный желтой лентой, а в руке у нее была плетеная корзина, наполненная булочками с корицей, густо посыпанными сахарной пудрой. Торопясь, она сунула все это Иден. — Я, конечно, собираюсь приехать к вам на день рождения, но решила заранее привезти подарок твоему отцу. А булочки — к вашему утреннему чаю. — Анжелита таинственно взглянула на дверь и, прикрыв рот рукой в пернатке, весело хихикнула. — Ты знаешь, сегодня я провожу вечер с Роджером Доусоном. Он пригласил меня в театр, — она дотронулась до руки Иден. — Это так романтично, не правда ли? Мне бы так хотелось, чтобы твой отец разрешил тебе провести с нами один из ближайших вечеров.

Иден едва дышала и постоянно следила за входной дверью. Она с трудом улавливала слова подруги. Все ее внимание было приковано к тропинке, ведущей на маяк, не раздается ли там стук отцовской трости, указывающий на то, что Зак может в любую минуту войти.

Но все было тихо, и Иден, взглянув в глаза Анжелиты, оттененные черными, густыми ресницами, заставила себя улыбнуться.

— Спасибо, что беспокоишься о моем отце, и, конечно, за булочки, — мягко сказала она. — Я рада, что ты придешь на наш праздник. — Она улыбнулась. — Тебе удается оживить любую вечеринку.

— Не стоит говорить об этом. Иногда я замечаю, что смущаю тебя тем, что люблю флиртовать со всеми этими джентльменами, — сказала Анжелита, и глаза ее заискрились лукавством. — Я права, Иден, правда?

Иден положила подарок и поставила плетеную корзинку на стол около дивана и улыбнулась подруге. Боже мой, до чего она красива сегодня в этом своем шелковом голубом платье, лиф которого достаточно низко вырезан и обнажает ее полную упругую грудь. И какая у нее тонкая талия — любой мужчина сможет обхватить ее, соединив кончики пальцев обеих рук. А как устоять перед этими густыми длинными черными волосами, скрепленными гребешком с бриллиантовой инкрустацией? Кто из мужчин не поддается очарованию ее румяных губ и щек? Плюс к тому красота ее подчеркивается восхитительными золотыми колье и браслетом… Интересно, чей это подарок? Богатой тетушки или одного из многочисленных воздыхателей?

— Нет, Анжелита, ты вовсе не смущаешь меня, — ответила, наконец, Иден, обнимая подругу. — Просто, ты по натуре более легкомысленна, чем я, и с этим уже ничего не поделаешь. — Она обняла ее за талию и медленно, но настойчиво увлекла к выходу. — Вот и сейчас, Анжелита, ты вынудила своего друга сопровождать тебя к нам, а теперь заставляешь его ждать. Что он подумает?

— Ах, Роджер! — засмеялась она, тряхнув головой. — Да, я не сомневаюсь, что завоевала его сердце. — Она наклонилась к Иден и прошептала, округлив глаза. — Но не уверена, так ли это хорошо. Слишком много раз со мной это бывало: как только я убеждаюсь, что молодой человек в меня без памяти влюблен, я сразу, помимо своей воли, теряю к нему интерес. Препятствие преодолено, и острота борьбы исчезает. Ты понимаешь, о чем я говорю, Иден?

Непостоянство подруги не было для Иден секретом, и сколько бы поклонников та ни бросала, у ее ног всегда оставалась ватага воздыхателей, умоляющих ее хотя бы о часе внимания.

И кто знает, может быть, ее отец также был бы в их числе, будь у него такая возможность, с горечью подумала Иден.

Она не была посвящена в амурные тайны Анжелиты, да никогда и не стремилась к этому. Она не разделяла взгляды своей подруги на то, что мужчин следует менять как перчатки.

Серьезные отношения не строятся на такой основе, а Иден мечтала именно о таковых. И связывала свои мечты с Заком.

Натянуто улыбаясь, Иден проводила подругу до калитки.

— Я не совсем понимаю про преодоление препятствий и остроту борьбы в отношении мужчин. Но раз ты осознаешь, что делаешь, и тебе это приносит удовольствие, думаю — это главное. Я только хочу, чтобы ты была счастлива, Анжелита. — Она погладила руку своей подруги и, сделавшись серьезной, спросила: — Как твоя тетя? Она оправилась от сердечного припадка? Или все еще парализована?

— О, тетя верна себе, — мягко сказала Анжелита. — Она выживает даже там, где любой другой уже давно сдался бы и погиб. — И вдруг, словно вспомнив о чем-то, Анжелита коснулась колье на шее. — Ах, да, Иден, — воскликнула она, округлив глаза. — Чуть не забыла показать тебе. — Она сняла колье и подала его Иден. — Не хочешь взглянуть на подарок, оставленный тайным воздыхателем у моего порога? — Затем она подняла руку и показала браслет. — Это тоже от него. Представляешь? Просыпаюсь как-то утром и нахожу это колье в коробочке прямо у входных дверей, а через несколько дней точно там же нахожу и этот браслет. И все без единой записки. Интересно, от кого это могло бы быть? У меня много поклонников, это правда, но никто из них никогда не делал мне подобных подарков, тем более тайно. Как правило, каждый из них всегда старается показать, что влюблен. Здесь же все наоборот. Я сгораю от любопытства: кто же этот таинственный человек?

Рассматривая золотые драгоценности, Иден вдруг вспомнила о расспросах Зака. Он вел себя как влюбленный. Может быть, это он — тайный поклонник Анжелиты. Тем более, что он окружил себя ореолом таинственности и недосказанности… Слишком много она не понимает, когда думает о нем.

Закусив губу, она резко отвернулась, чтобы Анжелита не заметила набежавшие на ее глаза слезы.

Но подруга, как всегда, была занята собой и ничего не заметила. Взглянув на ожидавший ее фургон, весело прощебетала:

— Ну что ж, спокойной ночи, Иден. Мне не следует заставлять Роджера так долго ждать.

— Спокойной ночи, — сказала Иден и помахала ей рукой.

Анжелита игриво поклонилась и внимательно посмотрела на Иден.

— И, пожалуйста, передай привет от меня отцу, — она всплеснула руками и добавила с чувством. — Он такой чудный, огромной души человек.

Сердце Иден тревожно сжалось. Она давно замечала, что Анжелита проявляет повышенный интерес к ее отцу! Боже! Меньше всего ему надо знать, что он нравится Анжелите так же, как и она ему. Это не та женщина, которая подошла бы ее отцу. Рано или поздно она посту пит с ним столь же вероломно, как и со всеми остальными. А он заслуживает большего: ему нужен преданный и любящий друг, такой, как его первая жена.

— Обязательно передам, — заверила ее Иден. — Желаю тебе хорошо развлечься.

— Я так и сделаю, — засмеялась Анжелита, подошла к фургону и села рядом со своим спутником. — Пока, Иден!

Фургон тронулся. Стоя у калитки, Иден провожала его долгим взглядом. Как только он исчез из виду, она услышала голоса, раздающиеся на лестнице маяка.

Она вытерла непрошенную слезу и бросилась к дому. Здесь она спрятала подарок Анжелиты, прихватила корзину с булочками и отправилась на кухню.

Через несколько минут на крыльцо поднялись Зак и ее отец. Они беседовали как старые добрые друзья.

Глава 8

Печальная и озабоченная, Иден медленно пила чай, отрешенно наблюдая, как Зак и Прэстон оживленно разговаривали, словно были давно знакомы и встретились после разлуки.

В камине уютно потрескивали дрова, и последние солнечные лучи, проникая через незавешенное окно, окрашивали противоположную стену в багряный цвет.

Мужчины устроились на софе напротив камина, а Иден раскачивалась в кресле, иногда прислушиваясь к разговору.

В основном же она думала о Заке и Анжелите. Они просто созданы друг для друга. Он такой мужественный и сильный с красиво очерченным, будто высеченным резцом, лицом, и она — с ангельским личиком и фигурой феи. Каждый, кто их увидит вместе, скажет, что их союз предначертан на небесах. Они даже похожи друг на друга, оба темноглазые с темными, как смоль, волосами.

Ее сжигала ревность. Она посмотрела в сторону и подумала, что вот-вот наступит минута, когда она подаст булочки с корицей и объявит во всеуслышание, кто их привез. Как поведет себя Зак, когда услышит столь хорошо знакомое ему имя?

Имя… Но знакома ли ему она сама? Что удерживает его от того, чтобы для удовлетворения любопытства обратиться к самой Анжелите? Какого черта он задает вопросы ей, Иден?

Просто какая-то бессмыслица…

— Итак, молодой человек, вы так и не рассказали мне, что делали прежде, чем обосноваться в наших краях, — сказал Прэстон, наклоняясь к собеседнику и пристально на него глядя.

Нет, что ни говори, а Зак ему с каждой минутой все больше и больше нравится. Ему приятен этот молодой человек, как видно, обладающий недюжинной физической силой. Приятен открытый и умный взгляд его выразительных глаз. Правда, Прэстон несколько обескуражен, что Заку так тихо и незаметно удалось выстроить свой дом, но он не позволит, чтобы смутные подозрения омрачили радость нового знакомства. В конце концов это просто удача — приобрести нового соседа, да еще такого, с которым интересно поговорить.

Прэстон посмотрел на Иден. К тому же, кто знает? Вдруг, в недалеком будущем он станет ее мужем? Однако, еще раз взглянув на дочь, он нахмурился, постукивая пальцами по колену. Что с ней происходит? Откуда в ее глазах эта сдержанная ярость?

Зак беспокойно заерзал. Он поставил свою чашку на стол и удивленно посмотрел на Иден. Он тоже недоумевал. Перебрав в памяти все происшедшее в последние минуты, так и не смог найти объяснение столь разительной перемене в поведении девушки. Когда он пришел на маяк, она была оживленной и жизнерадостной. Что же могло произойти?

Он слегка тряхнул головой, отметая эти мысли, и снова повернулся к Прэстону.

— Видите ли, последние несколько лет я много ездил по всему миру, — выговорил он скороговоркой. — Я решил пройти по морям тем же маршрутом, что и мой отец.

— Вот как, — удивился Прэстон, отставляя чашку с чаем. — Ваш отец был моряком?

— Вначале он был всего лишь морским торговцем, — сказал Зак, чувствуя, как неприятный холод сковывает его желудок. Он ненавидел ложь и знал, что первая ложь всегда влечет за собой вторую… и третью. — Со временем он разбогател и стал владельцем целой армады кораблей. Когда он умер, я взял на себя управление его делами.

Иден подняла голову и с любопытством посмотрела на Зака. Это уже что-то новое и не вполне соответствует тому, что он говорил вчера. Почему ей кажется, что он говорит неправду? И если так, то зачем?

От этих вопросов у нее закружилась голова. Неужели она влюбилась в человека с темным прошлым?

Почувствовав, что увлекся, Зак украдкой взглянул на Иден и, увидев написанное на ее лице удивленное недоверие, решил сменить тему.

Он снова взглянул на Прэстона, затем на трость, лежащую рядом.

— Ну, достаточно обо мне, сэр. Расскажите лучше о себе. Что у вас с ногами? Где вы получили травму? Скорее всего это было падение с лестницы маяка, не так ли?

Прэстон тяжело вздохнул и погладил колени.

— Можно сказать, что лестница была косвенной причиной моего увечья. Ноги парализовало после удара молнии. Теперь я уже научен горьким опытом, и когда шторм и гроза, не поднимаюсь на лестницу потому, что она может быть заряжена электричеством. Именно это и случилось тогда, много лет назад. Я поднимался по ступенькам во время молнии и был сражен электрическим зарядом. Правда, чувствительность постепенно возвращается, но этот процесс идет слишком медленно.

— Никогда не слышал ни о чем подобном, — удивился Зак. — Искренне Вам сочувствую.

Прэстон кивнул и, подумав немного, снова заговорил.

— Вчера был такой же шторм с грозой. Здесь — это обычное явление. Однако вчера мы столкнулись с неожиданным происшествием. Представьте себе, буря пригнала к нашим берегам весьма неожиданного гостя, — он взглянул на Зака и усмехнулся. — Похоже, вы как раз вовремя оказались в наших краях. Думаю, нам предстоит пережить небольшое приключение. Дело в том, что вчера мой луч обнаружил пиратский корабль старины Джека. Правда, на нем не было черного флага с черепом и костями, но я все равно его узнал. Любой в наших краях узнает его. Слишком часто мы слышали его описание. Да, если вы не знаете, Джек — старый пират, по которому давно плачет решетка.

Зак нервно заерзал и вздохнул. Переводя взгляд с Прэстона на Иден, он призвал все свое самообладание, ибо в противном случае оба заметят, что упоминание о Джеке встревожило его. Уже вчера он допустил непростительную оплошность, когда, забывшись, столько рассказал о пиратах девушке. Если он и сегодня совершит то же самое, они начнут задавать ему такие вопросы, на которые он, может быть, даже не сможет ответить.

— Пират, говорите? — переспросил он, проклиная себя за срывающийся от волнения голос. — Черт побери, а мне казалось, что пираты и их деяния — дела минувшего.

— Думаю, что пиратство никогда не уйдет в прошлое, — вступила наконец в разговор Иден. — А разве пиратская тема не занимает вас, Зак?

— Допустим, — мягко согласился он, догадавшись, что она имеет в виду их вчерашний разговор.

Тем временем Прэстон подошел к окну и начал внимательно всматриваться в небо.

— Пора. Мне, пожалуй, следует отправиться на маяк и до наступления темноты еще раз проверить все лампы, — сказал он, опираясь на трость.

Иден охватило отчаяние. Она промедлила и упустила момент, чтобы заставить Зака выдать себя. Она порывисто вскочила и подбежала к отцу.

— Папа, у тебя еще есть немного времени, — вмешалась она. — Сейчас я налью тебе еще чаю. Я чуть не забыла подать булочки с корицей, которые привезла Анжелита, когда ты с Заком был на маяке. Прежде, чем отправиться на дежурство, ты обязательно должен съесть хотя бы одну. Папочка, ты же знаешь, как бываешь голоден к полуночи. Кроме того, булочки потрясающе вкусные.

Уговаривая отца, она словно бы случайно повернулась к Заку, и острая боль пронзила ее сердце, когда она увидела, как упоминание об Анжелите его взволновало. Он побледнел и напрягся, губы его были плотно сжаты. Теперь Иден уже не сомневалась, что Анжелита ему не безразлична.

Но почему он держит это в тайне? Если он влюблен в Анжелиту, Иден должна об этом узнать, чтобы не выставлять себя на посмешище перед человеком, сердце которого принадлежит другой женщине.

— Анжелита была здесь? — оживился Прэстон. — При упоминании ее имени кровь быстрее побежала по его жилам, а сердце учащенно забилось. Опираясь на трость, Прэстон весь подался вперед. — Почему же ты до сих пор молчала?

Иден опустила глаза.

Я просто забыла, — едва прошептала она.

— Анжелита рассказывала что-нибудь о своей тете? Как она? Выздоравливает? — забросал он дочь вопросами.

Когда речь зашла о тете Анжелиты, сердце Зака чуть не остановилось. Перед его мысленным взором возник образ беззащитного мальчика, которого посадили на хлеб и воду… Он даже почувствовал острую боль от ударов кнута…

Иден подняла глаза и, влекомая неведомой силой, повернулась к Заку. Он стоял неподвижно и, погрузившись в глубокие раздумья, уставился на огонь в камине. Иден поразила необъяснимая боль, затаившаяся в его глазах.

Видимо, все не так просто, как кажется на первый взгляд. В этой истории слишком много недомолвок и, как полагает Иден, далеко не приятного свойства.

— Тетя, кажется, поправляется, — промолвила, наконец, Иден. — Правда, я забыла спросить, вернулась ли к ней память, ты же знаешь, что после удара она была в не себя.

Зак мельком взглянул на Иден, хотел о чем-то спросить, но передумал, решив, что расспросы могут вызвать ненужные подозрения. Вопросы он задаст позже, когда заслужит полное ее доверие.

А сейчас ему ясно, что она с каждой минутой все меньше доверяет ему. Необходимо предпринять какие-то меры, чтобы исправить положение. И чем быстрее, тем лучше.

Задумчиво покачивая головой, Прэстон направился к выходу.

— Марта была так счастлива со своим вторым мужем. Он хорошо позаботился о ней, оставив ей и Анже-лите изрядное наследство. Не мудрено, что она так тяжело пережила его смерть. Он разбил ее сердце, вот что он сделал.

Иден задержала отца у порога.

— Папа, ну разве ты не хочешь выпить еще одну чашечку чая с булочками Анжелиты? — спросила она, и отчаяние звучало в ее голосе.

При мысли, что сейчас она останется с Заком наедине, она вдруг испугалась. Ей стало страшно, что она не сдержится и набросится на него с обвинениями, а он, защищаясь, откроет ей правду, которая ее не обрадует.

— Не могу, дочка, меня ждут мои лампы, — отказался Прэстон и кивком головы указал на гостя. — Зак съест мою долю, не так ли?

— О, нет, сэр! Я равнодушен к сладкому.

Он поднялся, подошел к смотрителю и протянул ему руки.

— Сэр, не нахожу слов, чтобы сказать вам, как я рад нашему знакомству, и какое удовольствие получил от разговора с вами. Надеюсь, у меня будет такая возможность и впредь.

— Разумеется, — ответил Прэстон, крепко пожимая его руку. — Прошу вас, зовите меня просто Прэстон. «Сэр» — слишком официальное обращение, не так ли?

— Пожалуй, вы правы, — засмеялся Зак и, подумав немного, добавил, взволнованно переминаясь с ноги на ногу.

— Прэстон, если вы не против, завтра я снова заеду к вам. Мне очень бы хотелось пригласить вашу дочь покататься со мной на лошадях.

— Что касается меня, сынок, я не против, — ответил Прэстон с улыбкой. — Надеюсь, Иден тоже не откажется. Немного свежего воздуха и физических упражнений пойдут ей на пользу.

Крепко сжав губы, Иден пристально и прямо посмотрела Заку в глаза.

— Итак, — выдержал он ее взгляд, сдержанно улыбаясь. — Вы согласны?

Она тяжело дышала, так как знала, что отец не поймет ее колебаний, но не хотела поделиться с ним своими подозрениями, поэтому поспешно согласилась.

— Это будет интересно, — сказала она, не сводя с Зака глаз.

— Тогда решено, — подвел итог Прэстон и, засмеявшись, шагнул на террасу.

Иден последовала за ним. Она еще не все ему сказала об Анжелите и должна сделать это в присутствии Зака, чтобы увидеть его реакцию.

— Папа, ну подожди же еще минуту, — остановила она отца, взяв его за руку. — Я забыла рассказать тебе про колье и браслет, которые были на Анжелите. Представляешь? Она нашла их на пороге своего дома. Их оставил какой-то таинственный поклонник! Как романтично!

Прэстон покачал головой. Он так не думал и почувствовал уколы ревности, которые испытывал каждый раз, когда представлял Анжелиту в окружении вьющихся у ее ног мужчин. Ах, если бы не эти его проклятые ноги… Он тогда непременно сказал бы все, что думает об этом. И что думает о ней. Как желает ее… Видит бог, как он ее желает!

— Эта женщина, — сказал он, сникнув, — любого мужчину заставит волочиться за своей юбкой. Как ей это удается? Может быть виной тому ее духи?

Он ушел, но его натянутый смех еще долго звучал в ушах.

Плотно сжав губы, Иден медленно повернулась к Заку и с вызовом уставилась на него.

Сабрина перестала скрести полы в комнате для рабов и подняла голову. Солнце склонилось к горизонту, а это значит, что рабочий день близится к концу. Обрадовавшись, она выпрямилась и направилась к выходу, чтобы вдохнуть глоток свежего воздуха. Остановившись и скрестив руки на груди, некоторое время она наблюдала за Джошуа. Ежедневно с восходом солнца он выходил в поле и орудовал мотыгой так споро и ловко, что успевал сделать работу, которая под силу едва ли не сотне человек, и множество аккуратных борозд через все поле — очевидный результат его методичной деятельности.

Даже сейчас, когда солнце склонилось к вечеру, Джошуа в одиночестве продолжал разрыхлять почву под посадку хлопка. Сабрине же, вручив щетку и ведро с мыльной водой, он приказал убрать все комнаты для рабов, которых хозяин намерен купить в ближайшие Дни.

Дом был построен совсем недавно, и комнаты не требовали особо тщательной уборки. И Сабрина подозревала, что он занял ее этой работой, только чтобы она была подальше от него.

Пока она наблюдала за работой Джошуа, глаза ее потеплели, а сердце смягчилось. Правда, он воспринимал ее как досадную помеху, но ей, Сабрине, Джошуа казался особенным. Ей нравилась его высокая, стройная, широкоплечая и гибкая фигура, нравилось, как гордо держал он голову. Нравилось, как словно перчатки обтягивали его мускулистые ноги черные брюки, как мышцы широкой мокрой от пота спины растягивались и сокращались всякий раз, когда он высоко поднимал мотыгу, а затем обрушивал ее на черную, плодородную землю, и все больше и больше борозд оставалось позади него. Сабрине он казался самым сильным и мужественным! Он казался ей прекрасным!

— Но он совершенно не обращает на меня внимания, — прошептала она, обиженно надув губы, — может быть, он женоненавистник?

Ей одиноко, и она часто с тоской вспоминала друзей, которые остались на предыдущей плантации, а ее бывший хозяин вырвал из привычной среды и продал словно собаку. Бросив последний, томный взгляд на Джошуа, она повернулась и отправилась назад в комнату для рабов.

Опустившись на колени, она смочила щетку в ведре с мыльной водой и начала яростно натирать пол. Прядь волос упала ей на глаза, Сабрина отвела ее и взглянула на свой наряд. Не мудрено, что Джошуа не обращает на нее внимания. Еще бы! Ее платье порвано на аукционе чуть ли не в клочья. Наверное, Джошуа всякий раз, когда смотрит на нее, мысленно представляет руки всех тех мужчин, которые бесцеремонно щупали ее, определяя размер и форму ее груди, проверяли, насколько плоский у нее живот, бархатиста ли ее кожа.

Ему, конечно, противно это осознавать, но ведь не больше, чем ей! В конце концов это ее насиловали и унижали, а не его!

— Тут кроется еще что-то, — прошептала Сабрина, качая головой. — Я вижу это по его глазам. Он тоскует. Наверное, по жене. Я часто замечала этот голодный мужской взгляд, когда не хватает женщины.

Сабрина была так увлечена своими размышлениями, что не заметила, как последние лучи заходящего солнца окрасили комнату в золотисто-оранжевый цвет. Она все поливала пол водой, а потом ожесточенно терла его щеткой.

Внезапно Сабрина поднялась с колен и направилась к двери, где освещение получше. Она попыталась ухватиться за кончик занозы, чтобы вытащить ее, но тщетно! Боль усилилась, и палец начал пульсировать, боль становилась невыносима.

— Боже мой, что же мне делать? — заплакала она, и слезы ручьем покатились по ее щекам.

Она сжала пораненный палец и, плача, принялась раскачиваться взад-вперед, но облегчения не почувствовала. Сквозь слезы еще раз посмотрела на Джошуа, но позвать его на помощь побоялась. Если она его побеспокоит, не вызовет ли это его гнев?

Однако выбора не оставалось. Боль усилилась, и теперь подергивало не только палец, но и всю руку.

— Бог мой! — причитала она. — Я должна попросить у него помощи. Эта заноза вызывает такую сильную боль… ничего ужаснее не могу припомнить.

Продолжая прижимать к себе палец с глазами, полными слез, Сабрина вышла из комнаты и босиком пошла к Джошуа через вспаханное черное поле. Она перешагнула одну, затем другую борозду… пока не дошла до Джошуа, который был так увлечен работой, что и не заметил ее приближения…

— Тебя, конечно, не волнует, почему я плачу? — всхлипнула Сабрина, глядя на его массивную черную спину. — Ты холодный, безжалостный человек. — Джошуа резко повернулся и взглянул на нее. Увидев ее заплаканные глаза, смягчился. — Я загнала занозу себе под ноготь, — не переставая плакать сказала она. — Мне так больно.

Джошуа взял ее руку.

— Бедная малышка. Покажи мне свой палец, — мягко попросил он, чувствуя, как воздвигнутый им барьер рассыпается на глазах. Женские слезы всегда оказывали на него магическое действие, особенно если проливала их женщина, кажущаяся независимой и сильной.

Сабрина чем-то напоминала ему умершую жену. Она могла быть разной: то мягкой и уязвимой, то сильной и несгибаемой. Он считал, что это — самое лучшее сочетание в характере женщины, тем более, если женщина эта рабыня и принадлежит белому человеку. Еще при первой встрече Джошуа понял, что полюбил ее.

Сабрина же смотрела на него широко раскрытыми глазами и чувствовала, что стала посмешищем. Прежде она никому не позволяла видеть себя плачущей, теперь же, проявив слабость, добьется лишь одного: Джошуа станет презирать ее.

— Как ты думаешь, Зак, что может заставить мужчину делать женщине подарки, не называя себя? Какой это должен быть человек? — спросила Иден, важно прошествовав мимо него по направлению к кухне. Она положила пару булочек на каждую тарелку и подала их Заку, который пошел следом за ней. — Пожалуйста, отнеси это в гостиную. Сейчас я принесу чай.

Зак посторонился и пропустил ее с чайником. Его забавлял высоко поднятый подбородок и воинственный вид девушки. Он не расскажет ей сейчас всю правду. Еще не время. Пока Джек кружит в этих местах, прошлое Зака будет преследовать его.

— Какой мужчина? Судя по всему, мужчина, которому нравится Анжелита Льюэллин, — сказал он, усаживаясь напротив камина. Иден уселась рядом, и он подал ей тарелку с булочкой, получив взамен чашку с крепким, свежезаваренным чаем. — Неужели ее репутация сердцеедки соответствует действительности? Не сомневаюсь, что среди всех окружающих ее поклонников есть один, которому она несомненно отдает предпочтение.

Иден медленно обернулась к нему, в душе у нее зародилось подозрение.

— Анжелита? — сказала она сухо, и глаза ее возмущенно загорелись. — Едва ли.

Зак откусил кусочек булочки.

— Ну, по крайней мере, она умеет вкусно готовить, — поддразнил он девушку, откусывая еще. — Эти булочки восхитительны!

— Анжелита не пекла эти булочки, — набросилась она на Зака и отодвинула тарелку, отказываясь от своей порции, — вкусно готовит! Уверена, что она не знает даже, как вскипятить воду не то чтобы еще и печь булочки.

Зак чуть не поперхнулся. Иден явно ревновала, и это забавляло его. Он так же отставил свою тарелку и чашку с чаем, затем наклонился к Иден и взял ее за руку.

— Иден, твое поведение удивляет меня, — сказал он. — Милая, ты слишком большое значение придаешь моим расспросам об Анжелите. Пожалуйста, поверь мне, у меня есть веские причины расспрашивать о ней, но ни одна из этих причин не имеет романтического оттенка. — Он поднес ее руку к губам и начал осторожно целовать ладошку. — Только тебе принадлежит моя любовь, только тебе.

От неожиданности Иден раскрыла рот. Щеки ее залил яркий румянец, и она на мгновение потеряла дар речи. Когда к ней вернулась способность говорить, не смогла удержаться от вопроса, который все время мучил ее.

— Как можно верить тому, что ты говоришь? — вспыхнула она и, отдернув руку, вскочила. — Вначале ты интересуешься другой женщиной, задаешь массу вопросов, касающихся ее. Затем этот твой труднообъяснимый интерес к пиратам и поразительное знание их образа жизни. А как прикажешь понимать тревогу и даже страх, появившиеся в твоих глазах при одном только упоминании о тете Анжелиты? — Она всплеснула руками. — Видишь, сколько у меня вопросов?.. Почему, Зак? Я так растеряна!

Зак резко поднялся, притянул к себе Иден и, несмотря на сопротивление, заключил ее в свои объятия.

— Доверься мне, Иден, — сказал он. — Я никогда не позволю хоть чем-нибудь обидеть тебя. Никогда. Будь терпелива. Со временем я тебе все расскажу. А пока, поверь мне на слово и позволь доказать тебе свою любовь.

У нее закружилась голова. Весь мир словно перевернулся.

Она глубоко вздохнула, подчиняясь охватившему ее наслаждению от его близости. Как бы хотелось забыть все сомнения и проникнуться к нему доверием! Его мольба казалась такой искренней.

— Иден? — прошептал Зак, гладя ее волосы и заглядывая в ее глаза. — Ты пойдешь со мной завтра кататься верхом?

— Я ведь уже сказала «да», — шепнула она. — Я не передумала.

— У меня к тебе есть еще одна просьба, — нерешительно произнес он.

— Какая? — напряглась она.

— Не найдется ли у тебя какого-нибудь платья?

— Платья? — недоуменно уставилась она на Зака широко раскрытыми глазами. — Ты хочешь одолжить одно из моих платьев?

— Да, Иден, — согласно кивнул он. — Это для Сабрины. Видишь ли, то платье, что сейчас на ней, изодрано в клочья. А мне не хочется возвращаться в Чарлстон, чтобы купить ей новое.

Иден улыбнулась и погладила его по щеке.

— Думаю, что найду какое-нибудь платье для Сабри-ны. Как ты заботлив!

— Да, любимая, я заботлив. — Наклонившись, он поцеловал ее. — Но больше всего я забочусь о тебе. Ох, как я о тебе забочусь!

Их губы слились в страстном поцелуе. Сердце ее взметнулось высоко-высоко, и она забыла обо всем, что не связано с Заком и ее любовью к нему.

В этот момент тень Анжелиты бесследно исчезла, а вместе с ней и все неразгаданные тайны.

Сабрина вздрогнула, когда Джошуа немного оттянул ее ноготь, чтобы получить больший доступ к застрявшей там огромной занозе. Затем ухватился за ее конец и попытался выдернуть, но Сабрина вскрикнула от нестерпимой боли.

— Ну, малышка, у меня остался лишь один способ вытащить ее, — сказал Джошуа и поднес руку Сабрины к своим губам. — Придется потерпеть.

Сабрина согласно закивала головой. Пытаясь ухватить занозу зубами, он прикоснулся ртом к ее пальцу, и тут к ее удивлению боль утихла. Прикосновение его губ вдруг взволновало ее, постепенно наполняя все ее существо чувством эйфории, еще более усиливающимся от того, что все это время он неотрывно смотрел ей в глаза. Его темные глаза проникали глубоко в сердце, порождая там импульсы желания, а затем направляя их в мозг.

Его зубы, блуждая по кончику пальца в попытке захватить занозу, невольно пробуждали в ней до сих пор дремавшие чувства. Сердце ее бешено застучало, пульс участился.

Наконец, ему удалось вытащить принесшую столько страданий занозу.

— Вот она, — успокоил он девушку. — Все уже позади.

— Спасибо, — прошептала еще не пришедшая в себя Сабрина и начала растирать палец, не в силах отвести глаз, будто под действием гипноза. Впервые в жизни мужчина будто заворожил ее, и она не знала, как себя вести. Нерешительно переминаясь с ноги на ногу, она робко улыбалась. — Ну, я думаю, мне пора возвращаться к работе.

— Лучше не надо, — прервал ее Джошуа, нахмурившись. — Тебе не стоит сейчас окунать палец в грязную воду. Надо подождать, пока заживет. — Он кивнул на крыльцо. — Посиди там немного, отдохни.

— Слушаюсь! — отчеканила она, сделав несколько шагов назад, затем хихикнула, резко повернулась и побежала к крыльцу. Там она уселась на ступеньку и принялась наблюдать за Джошуа, который к тому времени возобновил работу. Он снова методично, без остановок поднимал и опускал мотыгу. Как будто сегодня последний день работы, а завтра ее уже не будет. И снова на его мускулистой спине заблестели капельки пота.

Сабрина некоторое время наблюдала за ним, а затем, забыв о боли, поднялась и, взяв мотыгу, стала рядом. Он удивленно посмотрел на нее, вытирая пот со лба.

— Не удивляйся, красавчик, — произнесла она, растягивая слова, и соблазнительно улыбаясь. — Будь уверен, эта женщина умеет не только скрести полы.

Джошуа некоторое время не отрываясь глядел на нее, будто впервые видел, затем тоже улыбнулся.

— Ничего из того, что делаешь ты, не удивляет меня, малышка, — проговорил он, подмигивая.

И впервые в жизни сердце рабыни возликовало.

Глава 9

Лошади скакали вдоль моря по прибрежной полосе. Зак высоко поднял голову, подставив лицо теплому и одновременно бодрящему морскому воздуху.

Небо было ясное, ярко-синее, и только несколько пушистых белых облаков виднелись почти у самого горизонта. Солнце, казалось, замерло и не спешило продолжать свой путь.

В подобные минуты Зак чувствовал себя по-настоящему свободным. Если бы это действительно было так! Последние две ночи его мучили кошмары, главным действующим лицом которых неизменно оказывался судья Прайор.

Его все еще бросает в дрожь при воспоминании о пронзительном, полном подозрений взгляде, которым судья проводил его в тот день во время встречи в чайной.

Заку привиделось, как судья арестовал его и поместил в подземелье, где царствовали смрад и нищета, а вокруг бегали мыши. Прикованный к стене, Зак подвергался пыткам. Он явственно слышал во сне свист кнута, опускающегося на его обнаженные плечи. Он даже чувствовал боль от ударов, и ему казалось, что по его телу текут струйки крови.

Преследовавшие его видения были настолько явственны, что, казалось, будто он и впрямь в тюремной камере.

Вздрогнув, Зак попытался отвлечься. Однако судья с его пронизывающим взглядом не давал покоя.

У него не было сомнений в том, что судья узнал его, тогда почему он медлит? Выжидает? Как он себя поведет? Не станет вмешиваться. Или он настолько ненавидит пиратов, что предаст Зака суду за его недостойное прошлое?

Если судьба окажется благосклонной, судья вспомнит тот День, когда остался в живых только благодаря заступничеству Зака. Тогда он, Зак, навсегда станет свободным человеком, о чем он мечтал всю свою жизнь.

Если судья Прайор достойный и благородный человек, он должен быть благодарен.

Зак осмотрелся вокруг. Мгновение он любовался Иден. Ему определенно нравилась эта девушка с развевающимися на ветру золотистыми волосами. Вцепившись в поводья, она онемела от страха, хотя и не признавалась в этом. Она не любила верховой езды. Научилась управляться с лошадью, уступив пожеланию отца, который убедил ее, что это необходимо: они живут изолированно, далеко по Лайтхаузроуд, и в случае возникновения опасности, гораздо легче добраться до Чарлстона верхом, чем в неуклюжем фургоне.

До своего увечья отец часто тренировал ее, обучая верховой езде. После происшедшего с ним случая, Иден ездила верхом всего лишь несколько раз.

— Ты великолепная наездница! — похвалил Зак, с гордостью разглядывая ее.

От его внимательного взгляда не укрылось, как развевалась на ветру ее белая шелковая блузка с длинными рукавами, плотно облегая грудь, так что ясно обозначились ее нежные соски.

Иден все время поправляла юбку, но ветер упорно поднимал ее, обнажая большую часть ее стройных, длинных ног.

Желание овладевало им с возрастающей силой.

— Нам следует почаще выезжать, — сказал он, прислушиваясь к учащавшемуся с каждой минутой сердцебиению.

Неслышно застонав, Иден украдкой взглянула на своего спутника. На этот раз Зак ошибся и не смог прочитать ее мысли. Если бы он знал, как ненавидит она верховую езду, то ни за что не заставил бы ее повторно пройти через эти мучения.

— Да, действительно, — вымученно улыбнулась она.

Как было не согласиться? В самом деле, не может же она допустить, чтобы он узнал, как неуютно она чувствует себя в седле. Ей хотелось показаться в наиболее выгодном свете. Похоже, он из тех мужчин, которые любят решительных женщин.

Она снова посмотрела на него, — отметив про себя, до чего же он хорош.

Расстегнутый ворот батистовой рубашки открывал его мощную шею и верх поросшей курчавыми волосами сильной груди. Предназначенные для верховой езды темные брюки, словно перчатки, обтягивали его стройные ноги, высокие сапоги сияли, будто только что начищены. Растрепанные ветром волосы придавали ему вид независимого, страстного и неукротимого человека.

Сердце ее бешено стучало, и теперь, когда все сомнения относительно его прошлого остались позади, Иден страстно захотелось произвести на него самое лучшее впечатление.

— Может быть, остановимся? — спросил Зак, подскакав к ней и сдерживая свою лошадь. — Тебе не хочется отдохнуть? Я прихватил с собой бутылку вина и бокалы. Они у меня в сумке, привязанной к седлу.

Иден подняла на него удивленный взгляд. Все-таки он прочитал ее мысли. Угадал ее желание, сойти с лошади и ощутить под ногами твердую почву будет для нее сейчас сущим наслаждением.

— Думаю, не мешало бы немного остыть, — проговорила Иден и засмеялась.

Не признаваться же, что измученная нижняя часть ее туловища требует передышки. Ох, если бы кто знал, как болят у нее бедра! Иден даже не была уверена, что сможет снова встать на ноги и выпрямить их. Не говоря уж о том, чтобы идти. Ей казалось, что ее ноги так и сохраняют форму спины лошади. Если бы она умела скакать на лошади, сидя вполоборота, как положено леди, то сейчас не страдала бы столь ужасно.

— Это место кажется мне весьма привлекательным, — проговорил Зак, который давно уже присматривал уединенный уголок подальше от маяка.

Ее отец обычно в это время дня спит, и они вдали от ее дома могли хотя бы ненадолго остаться наедине. Ему хотелось доказать ей свою любовь.

Однако он не знал, не пора ли рассказать ей об Анжелите. Правда об Анжелите была известна только Джошуа, хотя Заку не просто было рассказать все даже другу. Прошлое было настолько трудным и безрадостным, что он не любил вспоминать о нем не только вслух, но даже про себя.

До сих пор ему казалось, что будет достаточно время от времени отправлять тайные подарки для Анжелиты и таким образом возместить ей испытанные в прошлом лишения. Вероятно, ему не следовало сейчас что-либо менять. Он совершил ошибку, упомянув имя Анжелиты при Иден. Не следовало этого делать, пока она не знала всей правды. И вот теперь необдуманные слова породили в ней излишние сомнения, причинили ей столько ненужных страданий.

Выбрав площадку, молодые люди остановились. Морщась от боли Иден с трудом перекинула ногу через седло, затем вставила ее в стремя и соскользнула на прибрежный песок. Потирая затекшую поясницу, она с восхищением следила, как ловко оставил седло Зак.

Это делало ему честь. Не всякий моряк так уверенно чувствует себя на суше и в седле.

В который раз она получила повод убедиться, что Зак обладает разносторонними талантами, о большинстве из них она даже не подозревала.

Иден снова подумалось о тайных сторонах его жизни, но она постаралась отмести сомнения. Сегодня ей хотелось просто наслаждаться общением с ним.

Она полюбила впервые в жизни и не позволит, чтобы смутные подозрения омрачали первый день, когда они наедине. Ведь любить это так прекрасно!

Из привязанной к седлу сумки Зак достал бутылку прекрасного вина и два аккуратно упакованных бокала. Он обернулся и, улыбаясь, показал их Иден.

— Нектар для моей леди…

Улыбнувшись ему в ответ, Иден вытащила из своей сумки салфетку. Она расстелила ее на песке и вдруг почувствовала себя несколько неловко, подумав, что они только вдвоем на совершенно пустынном пляже. Опустившись на колени, она тщательно разгладила края салфетки. Зак сел подле нее, и они снова улыбнулись друг другу.

Пульс ее участился, и снова она не находила слов для разговора, ненавидя себя за неловкость. Такие минуты нельзя понапрасну терять. Она рядом с человеком, которого любит всей душой, и никто им не мешает. Каждая клеточка ее существа молила о поцелуе, жаждала его объятий. Откуда же такая застенчивость? И вдруг ее осенило. Да это же отличное место для совращения. Разве будет противоестественно, если Зак захочет большего, чем просто поцеловать или обнять ее? Чувства соединяющие их, так сильны, что его попытка довести их отношения до полного завершения, окажется вполне объяснимой.

Как же она поведет себя? Позволит ли? Да! Ибо разве сможет она поступить иначе?

Господи! Она же каждой частичкой своего существа мечтает о нем…

— Возьми бокалы, Иден, я налью вина, — сказал Зак, передавая ей оба бокала на высоких ножках.

— Вообще-то я редко пью вино, Зак. Обычно предпочитаю чай, — снова улыбнулась она, обрадованная найденной теме для разговора. Боюсь, что в результате общения с тобой вино сделается моим пристрастием.

— Не считаешь же ты, что это так уж плохо? — заметил Зак, разливая вино. Приподняв бровь, он лукаво взглянул на нее. — Кроме того, надеюсь, ты не находишь меня чересчур назойливым…

Его взгляд гипнотизировал, все ее тело охватил трепет.

— Напротив, — только и смогла выдавить из себя Иден чуть охрипшим голосом и в замешательстве опустила глаза.

Зак закопал бутылку в песок, так, чтобы она не опрокинулась и, протянув к ней бокал, прошептал:

— За твое здоровье, любимая!

Она медленно подняла глаза. Его слова звучали так искренне. Все-таки он удивительный человек. Даже не прикоснувшись, сумел вызвать в ней столь необыкновенные ощущения…

Все существо ее было охвачено новым незнакомым чувством, которое радовало и одновременно пугало ее. Такого с ней еще никогда не бывало! Никогда прежде она не испытывала к мужчине подобных чувств. Она была уверена, что никто другой не способен вызвать в ней ничего похожего. Она поняла, что любит Зака.

— За нас! — провозгласил Зак и подсел к ней поближе. Он взял ее руку и нежно ее погладил.

Ее сердце трепетало, как пойманная птица. Изо всех сил стремясь сохранить самообладание, Иден пленительно улыбнулась, пригубив вино и глядя на него поверх бокала. Их пальцы переплелись, и его глаза, полные огня, молча ласкали ее. Она испытывала такой накал чувств, что чуть не потеряла сознание.

Напряженная тишина неожиданно была нарушена взметнувшейся над их головами, кружащейся и пикирующей стаей морских чаек.

Прислушавшись к тревожному крику птиц, Иден посмотрела на их бело-серые брюшки, большие глаза и ипуганно вздрогнула.

— Что с ними? — спросил Зак, поставив бокал на салфетку. Он вскочил и внимательно следил за стаей. — Что их беспокоит?

Иден также отставила в сторону свое вино, поднялась и встала рядом с Заком. Минуту спустя она поняла причину, вызвавшую у птиц тревогу, и весело рассмеялась.

Прикрыв глаза от солнца, она внимательно посмотрела влево на длинную дорожку вдоль побережья.

— Думаю, что мы вторглись на запретную территорию, — сообщила она, вспомнив, что однажды уже была здесь. — Мы расположились слишком близко к месту, где чайки выводят потомство. Если бы мы прошли еще несколько метров вперед, то увидели бы тысячи яиц, лежащих в песке. Я как-то была здесь и собирала яйца для пирога. — Призывая его убедиться в верности сказанных слов, Иден взглянула на него и, кивнув, побежала. — Догоняй меня, Зак! крикнула она. Я сейчас покажу их тебе.

Зак озабоченно взглянул на встревоженных птиц, затем на девушку, которая, похоже, твердо решила обследовать гнезда.

— Может быть, не стоит, Иден? крикнул он ей вдогонку не трогаясь с места. — Вернись. Давай перейдем на другое место.

— Догоняй! — снова закричала Иден. — Неужели ты позволишь, чтобы птицы напугали тебя, а?

Тряхнув головой, Зак сорвался с места и вскоре ее догнал. Он схватил ее за руку и побежал рядом, не сводя взгляда с ее оживленного лица и смеющихся глаз. Как она мила! И как напоминает проказливого ребенка. Она беззаботно смеялась, и ее зеленые глаза искрились счастьем.

Сердце его сжималось от восторга, когда он смотрел на ее золотистые волосы, подхваченные ветром и развевающиеся длинными струями за спиной. Пряди, упавшие на лицо, вызывали у него умиление. Его волновало, что ее нежная круглая грудь, плотно обтянутая блузкой, слегка покачивается во время бега. Его восхищали ямочки на ее щеках, которые появлялись, когда она улыбалась.

Ему все в ней нравилось, и он ничего не мог с этим поделать. Он полюбил ее безоглядно.

Не в силах сдержаться, он обнял ее за талию и, притянув к себе, остановил. Прерывисто дыша, он прижал ее всю к своему телу, взял ее лицо в свои руки и, наклонившись, поцеловал ее в губы, полностью поглотив их своим ртом.

Иден не сопротивлялась в его объятиях, она стала удивительно мягкой и податливой. Когда же она со страстью ответила на его поцелуи, он начал медленно опускать ее на песок.

Он покрывал ее лицо долгими поцелуями, в то время, как руки его уже расстегивали ее блузку, а колени пытались раздвинуть ее ноги. Затем он начал медленно дюйм за дюймом поднимать ее юбку.

Иден осознавала, что происходит, и понимала, чем все это завершится, но не останавливала его. Все свершающееся казалось ей естественным и закономерным. Столько моментов, столько взглядов и прикосновений предшествовали этому!

Он распахнул ее блузку, обнажив напряженные груди, словно молящие о ласке, о прикосновении. Вся она была готова к сладостному подчинению. Его дрожащие руки медленно блуждали по ее груди. Задохнувшись от восторга, он ощущал восхитительную упругость в своих твердых ладонях. Он начал осторожно массировать пальцами ее соски, пока они не напряглись и не затвердели.

Словно погружаясь в невесомость, Иден разомкнула губы, принимая его язык в теплую податливость своего рта. Она застонала от сладостных и до сих пор неведомых ощущений. Когда он оторвался от нее, она почувствовала сожаление.

Пока он снимал с нее блузку, она не отрываясь смотрела в его темные бездонные глаза.

— Скажи, что я нужен тебе, — прошептал он, продолжая раздевать ее. — Скажи, Иден.

Ее лицо покрылось румянцем, а глаза не могли оторваться от его красивого лица.

— О, да. Ты мне очень нужен, — првивнесла она, пытаясь подавить невольную дрожь. Впервые в жизни она лежала обнаженной рядом с мужчиной.

— Я люблю тебя, Зак. В первую же минуту, как я увидела тебя, я ощутила, что родилась, чтобы любить тебя.

Его пальцы медленно и нежно блуждали по ее телу. Когда его рука коснулась треугольника между ее ног, она вздрогнула и едва не задохнулась. Затем он начал осторожно поглаживать вьющиеся волоски, лаская ту часть ее тела, до которой прежде не дотрагивалась мужская рука. Она закрыла глаза и отдалась во власть охватившего ее наслаждения.

Его губы беспорядочно дотрагивались до ее тела.

— Боюсь, что не могу больше ждать, прошептал Зак ей на ухо. — Милая, скажи мне, что хочешь любить меня! Скажи мне.

Иден широко раскрыла глаза. Она проглотила, подступивший к горлу комок, ей стало страшно. Женщина всего лишь раз в жизни теряет девственность, и, если она не выйдет замуж за виновника, то у того, кто впоследствии женится на ней, всегда найдется повод считать ее распутной.

Осмелится она пойти до конца?

Уверена ли, что Зак любит ее достаточно для того, чтобы жениться на ней?

Следует ли ей сейчас спросить его об этом? Или же такой вопрос разрушит соединяющие их волшебные чары?

Она увидела над собой небо и почувствовала себя продолжением этого неба, солнца, туч… Она посмотрела на Зака и почувствовала себя и его продолжением…

Обхватив руками его шею, Иден притянула его губы к своим и нежно поцеловала.

— Да, Зак, да!

Зак страстно целовал ее в то время, как пальцы его нежно касались треугольника между ее ног, подготавливая ее к боли, которую ей придется испытать, когда он впервые войдет в нее…

Ее глаза не могли оторваться от него, когда, поднявшись он стал раздеваться. Она почти не замечала собравшихся вокруг чаек, которые с любопытством поглядывали на них.

Она не могла отвести глаз от его постепенно обнажавшегося тела: мускулистых плеч, мощной груди.

Его грудь, покрытая мягкими темными волосами, ритмично вздымалась и опускалась. Его загорелое, красиво очерченное лицо стало еще выразительнее от переполнявших его чувств, а темные, как ночь глаза были охвачены страстью.

Он опустился рядом и приник к ней.

— Люби меня, родная, — прошептал он, проводя языком по контуру ее губ.

— Я люблю тебя, — едва не потеряв сознание от новых, никогда до сих пор не испытанных ощущений, ответила она.

Оба замерли в блаженстве соития.

Глава 10

Они лежали рядом на песке. Прижавшись к его обнаженному плечу, Иден безмятежно засмеялась. Счастье переполняло все ее существо, и она бесстыдно прильнула к нему всем телом.

— Боюсь, что никогда больше не буду чувствовать себя так чудесно, — задумчиво прошептала она, нежно целуя его влажную грудь. Она медленно провела языком вокруг его соска, от наслаждения он даже слегка застонал.

— Любить и быть любимой, как это прекрасно!

Слегка покусывая его сосок, она медленно захватила его своим теплым, влажным ртом, отчего у Зака перехватило дыхание.

— Если ты не прекратишь, мы никогда не сможем отсюда уйти, — чуть охрипшим голосом сказал он, лаская руками ее тело. — Милая, играть с огнем небезопасно. Можно и обжечься.

Он почувствовал, что желание снова овладевает им.

Иден обвила его шею руками, влюбленно всматриваясь в глаза.

— Неужели, ты и правда думаешь, что я играю? — прошептала она. — Разве ты не видишь? Может быть я неправильно себя веду, но я никогда не перестану желать тебя. Ни-ког-да.

Он погрузил пальцы в ее волосы, притянул ее голову, и губы их слились в продолжительном поцелуе.

Но он знал, что не может провести весь день, занимаясь любовью. Он уехал с плантации, оставив там слишком много незавершенной работы. Тем более еще собирался отправиться в Чарлстон, чтобы купить партию рабов. Предстоящая поездка рискованна и чревата опасностями, но необходима.

Сильными руками он подхватил Иден и поднял ее с песка. Улыбаясь и сжимая ее в объятиях, пошел к океану. Резкая перемена в его настроении удивила Иден, и она смотрела на него, недоуменно хлопая длинными густыми ресницами.

— Что ты делаешь? — спросила она, смахнув белокурый локон, упавший ей на глаза.

Когда Зак вошел в воду, она с ужасом посмотрела на него и, извиваясь в его руках, вскрикнула.

— Зак, отпусти меня. Я ненавижу соленую воду. Ненавижу.

Он засмеялся.

— Как ты можешь ненавидеть соленую морскую воду? Ты живешь на берегу океана. О, женщина, ты — кладезь неожиданностей! Совсем недавно я обнаружил, что ты не любишь кататься верхом на лошади, и каждая минута в седле для тебя была пыткой. Твои чувства написаны на твоем лице, и я их читаю как открытую книгу. Какие еще неприятные для тебя вещи ты хотела бы скрыть от меня? Я уже знаю, что ты меня любишь. Догадываюсь также о том, что тебе нравятся мои поцелуи. Еще мне известно, что тебе не нравится, когда тебя дразнят из-за твоего имени…

Мотнув головой и засмеявшись, Иден сжала кулачки и отчаянно замолотила ими по его груди.

— Ты дьявол. Я знала, что ты умеешь читать мои мысли. Ты не раз это доказывал. Что же касается моих чувств, узнать о них немудрено. Они отражаются в моих глазах и в моей готовности отвечать на твои ласки. Да, тебе известно, что я страшно тебя люблю. Но одного ты все-таки не знаешь.

Зак смотрел на нее, стоя по колена в воде и озорно улыбаясь.

— Не знаю? — спросил он, приближая к ней свое лицо. — Не знаю чего?

— Не знаешь, что я возненавижу тебя, если только ты опустишь меня в морскую воду, — выпалила она, и секунду спустя умоляюще взглянула на него. — Нет, правда, я не переношу ее: она обжигает мою кожу. Пожалуйста, Зак, не бросай меня! Даже капелька морской воды раздражает мою кожу.

— Значит, ты нежна, как цветок. — Зак держал ее на вытянутых руках и дразнил, делая вид, что собирается бросить ее в воду. — И ты завянешь, если я тебя сейчас орошу, да?

Иден отчаянно вцепилась за его шею.

— Нет, я не завяну, глупый, — взвизгнула она, смеясь. Но я превращусь в огромное страшилище.

— Милая, нам обоим неплохо бы охладиться, — продолжал он поддразнивать ее, — слишком долго мы занимались любовью.

Он взглянул на волны, потом снова на нее.

— Хотя… Я никогда не занимался любовью в воде, — как бы раздумывая, сказал он, и веселые чертики заплясали в его глазах. К черту страшилище, я хочу соблазнить тебя в море.

Иден обреченно вздохнула, откинула голову назад, и роскошная копна шелковистых волос устремилась к воде золотистым каскадом.

— Что же, вижу, я не уговорю тебя. Так и быть: ты победил, — прошептала она. — Можешь взять меня, если тебе так хочется, но имей в виду, — она подняла на него зеленые искристые глаза и пленительно улыбнулась, — ты несешь ответственность за последствия. Тебе придется неделями приносить себя в жертву, занимаясь со мной любовью. Потому что на меня будет жутко смотреть и страшно дотрагиваться. Когда я недавно попала в морскую воду, я была похожа на монстра. Она скривила рот, сморщила нос на одну сторону и собрала у переносицы глаза. — Вот такого!

— О, боже! — засмеялся он и направился к суше. — Кажется я понял намек, — он нежно поцеловал кончик ее носа. — Я никогда не причиню тебе боли.

Обняв его за шею, Иден крепко прижалась к его груди.

— Зак, это был лучший день в моей жизни, — прошептала она, — жалко, что он скоро закончится. Мне бы хотелось, чтобы он длился вечно.

Зак поставил ее на ноги и заключил в объятия. Затем начал медленно покрывать ее лицо нежными поцелуями.

— Это в наших силах, ты же знаешь, — взволнованно прошептал он, обдавая ее щеки горячим дыханием. — Выходи за меня замуж, Иден. Будь моей женой!

Ее сердце забилось, ноги от неожиданности подкосились. Она отступила назад и ошеломленно посмотрела на него.

— Выйти за тебя замуж? — с трудом выговорила она. — Зак, скажи мне, что я вижу не сон, а слышу это наяву. Повтори мне, что ты действительно просишь меня выйти за тебя замуж.

Зак улыбнулся. Он наклонился и поцеловал сначала одну ее грудь, затем — другую. Став на одно колено, и поцеловав пупок, стал медленно водить руками по ее животу, бедрам. Затем поднялся и взял ее за подбородок, поднимая к себе ее лицо. Их глаза встретились.

— Итак, что ты ответишь? Выйдешь за меня замуж? — Ее сердце взметнулось в облака. — Это будет самым большим счастьем для меня, — прошептала она, сияя.

И вдруг ей вспомнились все ее прежние сомнения относительно Зака и его тайны, они вонзились в нее словно острие кинжала.

Она вспомнила об Анжелите, ее тайном поклоннике, подарках. Ревность сжала ее сердце с прежней силой…

Но, что это она? Разве у нее есть неопровержимые доказательства, что тайный воздыхатель Анжелиты именно Зак? Нет, это только ее домыслы. Зачем ему посылать подарки Анжелите, а не той, которой он признался в любви, более того, сделал предложение?

Нет! Она больше не будет досаждать ему своими подозрениями насчет Анжелиты. И вообще пора перестать сомневаться в нем. Он только что на деле доказал свою любовь к Иден Уитни. Ни один мужчина не женится на одной женщине, мечтая о другой.

— Я буду счастлива выйти за тебя замуж, — воскликнула Иден, бросаясь в его объятия. Она крепко зажмурилась, отметая от себя непрошенные мысли и удивляясь, что, оказывается, можно столь безудержно любить.

— Я очень люблю тебя, Зак. До чего же я люблю тебя!

— Тогда не будем медлить. Мы сейчас же соберемся, пойдем к твоему отцу и все ему расскажем, — сказал Зак, снова поднимая ее на руки, кружась вместе с ней и смеясь, — я надеюсь, что твой выбор не разочарует Прэстона, как ты полагаешь? Правда, он может спросить, почему мы столь поспешно приняли решение, но я думаю, что он верит в любовь с первого взгляда. Мне почему-то кажется, что именно так он сам полюбил твою мать. Могу даже поспорить, что это так и было. Целуя ее лицо и губы, он снова поставил ее на землю. — Особенно, если она была похожа на тебя.

— Да, все, кто знал маму, удивляются нашему сходству, — улыбнулась она сквозь слезы. — И все-таки по-моему я не так очаровательна, как она. Насколько я ее помню, она была самая восхитительная женщина в мире… И самая лучшая мать. — Она опустила глаза. — А папа всегда говорит, что она была идеальной женой, — мягко добавила Иден.

— Иден! — снова взяв ее за подбородок, он повернул к себе ее лицо. — Ты самая красивая женщина в мире. Самая нежная и заботливая. Я испытываю к тебе те же чувства, что и твой отец к твоей матери.

— О, Зак! — она бросилась к нему и обняла за шею. — Люби меня так всегда.

— Клянусь, всегда. — Он отошел от нее и начал собирать одежду. — Не будем терять времени. Давай одеваться, — сказал он. — Пока мы доберемся, твой отец уже должен быть на ногах и, наверное, будет готовиться к ночному дежурству. — Боюсь, наше сообщение огорошит его. Ему будет над чем размышлять целую ночь. Надо думать, его не очень обрадует необходимость уступать тебя другому человеку, но мы постараемся его убедить, что не дадим повода чувствовать себя одиноким. Мы ему даже надоедим своими частыми посещениями.

Ее глаза снова наполнились слезами.

— Дорогой, ты так благороден, и я очень люблю тебя.

Зак улыбнулся, стараясь подавить растущую в нем неясную тревогу.

Ему столько нужно рассказать Иден, но он боялся этого. Он хотел рассеять все недомолвки между ними, но как поступит она, когда узнает о его прошлом? По-прежнему ли согласится стать его женой или разочаруется и навсегда от него отвернется? Не сочтет ли его мошенником и негодяем без принципов и морали, если он пойдет на откровенность?

Порой, вглядываясь в свое отражение в зеркале, он сам таким себя воспринимал. Чего же тогда ждать от нее, невинной девушки. Сможет ли он когда-нибудь забыть прошлое? Вряд ли. Сможет ли она забыть если узнает? Тоже вряд ли.

Торопясь, они начали одеваться, и каждый думал о своем.

Лошади тихо ржали и встревоженно били копытом, пока Джошуа медленно переходил от стойла к стойлу, подкладывая каждой из них по охапке сена. Он был по пояс голый, его спина и грудь блестели от пота, а мощные мышцы плеч сокращались, когда он поднимал и опускал вилы.

Он работал машинально, и мысли его где-то витали. Время от времени он останавливался и смотрел на широко открытую дверь конюшни, где в проем было видно Сабрину. Она вешала свеже выстиранную одежду Зака на бельевую веревку и выглядела милой и грациозной.

Вот и на этот раз он остановился, вытер пот со лба и, внимательно наблюдая за рабыней, всем телом оперся на вилы.

Она понравилась ему с первого взгляда, и с тех пор он упорно боролся со своими чувствами. Но все оказалось напрасным: с каждым днем она все больше ему нравилась.

Его можно понять. Столько времени провел он без женщины, а Сабрина отличается от всех, кого он до сих пор знал. Все в ней волновало его, в том числе и характер. Эта женщина знала себе цену и не скрывала этого.

Если бы не цвет кожи и не ее босые ноги, едва ли кто принял бы ее за рабыню. Если бы кому-либо пришлось пройти мимо их плантации и увидеть ее во дворе в этом красивом платье, подаренном Иден, ее приняли бы за члена живущего здесь семейства.

Время шло, но Джошуа продолжал неотрывно смотреть на нее. Ее узкую талию подчеркивала собранная складками юбка, развевающаяся сейчас на ветру и обнажавшая тонкие лодыжки. Иногда ветер поднимал подол достаточно высоко и обнажал бедро, но она оправляла юбку, а затем снова принималась развешивать белье.

Подняв глаза, Джошуа залюбовался длинными, густыми волосами Сабрины, ее безупречным профилем. Взгляд ее томных черных глаз был спокоен как у человека, уверенного в том, что нынешний ее дом лучше прежнего.

Джошуа бросил вилы на кучу сена и направился к выходу. Он шел к Сабрине. Он желал ее и чувствовал, что она испытывает нечто подобное по отношению к нему. Он видел это по ее глазам сегодня за завтраком. Они друг другу нравились, и ему хотелось, чтобы их любовь развивалась постепенно. Он будет нежно ее любить и, пока он будет рядом, чтобы защитить ее, никто больше не посмеет применить к ней насилие. Она не будет принадлежать белому человеку. Отныне только его черные руки будут касаться ее.

Сабрина почувствовала его присутствие еще до того, как услышала шаги. Виною тому его взгляд. Его глаза впились в ее спину и заставили ее медленно повернуться к нему.

Бросив скатерть, она поспешно пригладила юбку, вновь поднятую порывом ветра, но от него не укрылась стройность ее ног.

Сердце ее гулко застучало. Она с трудом дышала и не могла отвести глаз от его лица, без слов понимая, что он собирается сказать ей.

Он взял ее изящную руку в свои мозолистые ладони, притянул к себе и повел к сараю.

— Сабрина, скажи мне, что ты нуждаешься во мне, — взволнованно попросил он. — Скажи, что ты так же одинока, как и я.

— Да, — тихо проговорила она. — Сабрина очень нуждается в тебе. Сабрина страшно одинокая, Джошуа.

— Теперь никто из нас не будет одинок, — изменившимся от волнения голосом проговорил он. И я позабочусь о том, чтобы впредь никто больше не смел тебя обидеть. Я буду защищать тебя. Вот увидишь.

Сабрина вздохнула и прижалась к нему. Они вошли в сарай.

— Я буду счастлива, если кто-то будет заботиться обо мне, — прошептала она. — С детства я привыкла защищаться сама, — она опустила глаза, — но из этого ничего хорошего не получилось, Джошуа. Слишком много рук трогали мое тело, и я поняла, что у меня не хватит сил. Я просто научилась оставаться бесчувственной, когда мужчины оскорбляли меня. — Она нерешительно подняла на него глаза. — Но с тобой все будет не так!

— Ты права, малышка. И очень скоро ты почувствуешь, насколько все будет не так, — улыбнулся он. — Я заставлю твое маленькое сердце запеть от радости.

Она снова робко опустила глаза.

— Я знаю. Я поняла это с самого начала.

Впереди показался дом и маяк. Всю обратную дорогу Иден вспоминала последние часы, проведенные вместе с Заком, и не верила в реальность происшедшего. Все это было похоже на удивительный сон, на чудную сказку, которую можно прочитать в книге. Такое, наверное, могло произойти с другой женщиной, но только не с ней.

Человек, ехавший с ней рядом, только что сделал ей предложение, и они собираются пожениться.

Переполненная счастьем, она не сдержалась и дотронулась до него, чтобы убедиться, что он не плод ее фантазии. Будь ее воля, она бы навсегда булавкой пришпилила бы его к себе и никогда бы не отпустила. Даже один час врозь был для нее пыткой.

— Иден! Милая, Иден! — воскликнул Зак. — Давай поскорее назначим день свадьбы!

Иден в который раз за время их знакомства удивилась его способности угадывать ее мысли и произносить вслух то, о чем она только что подумала.

Всего лишь минуту назад она мечтала не расставаться с ним, и вот уже его ответ готов.

— Зак, дорогой! Боюсь, что завтра может не получиться. Ах, если бы могли пожениться завтра. Это было бы райским наслаждением, — проговорила она, мечтательно закрыв глаза.

— Думаю, что это можно будет устроить, — сказал он, подъезжая к ней поближе. — Я посмотрю, что можно сде…

Неожиданно он запнулся. Из-за толстого дуба, растущего у дороги, им навстречу выехала группа всадников с пистолетами наготове. Зак ухватился за поводья Иден и остановил ее лошадь, а затем проделал то же со своей.

Широко раскрытыми глазами Иден испуганно смотрела на происходящее. Дыхание ее перехватило. Она вцепилась ногтями в его руку и воскликнула, заикаясь:

— Шериф Коллинз. Что ему надо?

Зак неотрывно смотрел на шерифа. Он точно знал, кто зачинщик этой дорожной эскапады. Судья Прайор, кто же еще?

— Не бойся, дорогая. Сиди смирно и, чтобы ни происходило, не впадай в панику, — постарался успокоить ее Зак, освобождая руку от ее цепких пальцев. Я уверен, что они не причинят тебе вреда. Они охотятся за мной.

Ничего не понимая, Иден переводила взгляд с Зака на всадников и наоборот, чувствуя, как все внутри ее медленно сковывается льдом. Неужели сейчас она узнает, наконец, тайну человека, которого любит больше всего на свете? Он, похоже, уверен, что эти люди пришли сюда, чтобы его увести. Почему? Что он сделал, чтобы оказаться в подобной ситуации?

Она взялась за горло, пытаясь справиться с охватившим ее отчаянием. Она вспомнила, как Зак сочувственно отзывался о пиратах. Она знала о его любви к морю. О, Боже! Так может быть он…?

— Зак, пожалуйста, скажи мне, что все это значит? — вскрикнула она. — Ты понимаешь, не так ли? Ты понимаешь, почему эти люди оказались здесь?

Шериф Коллинз отделился от группы и приблизился к ним.

— Закария Тайсон, если вы сейчас же последуете за нами, не оказав сопротивления, вашей спутнице будет разрешено вернуться домой, — заявил Коллинз, строго взглянув на Иден, затем продолжил, переводя взгляд, в котором не было ненависти, на Зака. — Мы пришли за вами. Нам никто больше не нужен. Вы должны мирно отправиться с нами в город. Вам все понятно?

Взглянув на дюжину направленных на него пистолетов, Зак усмехнулся и утвердительно кивнул головой.

— Чего уж тут не понять. Похоже, что у меня нет другого выбора, не так ли? — Он натянул поводья и посмотрел на Иден. — Милая, видимо я слишком долго ждал, чтобы объяснить тебе некоторые вещи. Теперь, пожалуй, уже поздно. — Он нежно погладил ее по щеке. — Иди домой, родная, — проговорил он, вдруг охрипшим голосом. — Забудь обо мне. Я виноват. Мне не следовало врываться в твою жизнь. Я знаю, что подвергаю тебя опасности. Но я так надеялся, что имею, наконец, право на порядочную нормальную жизнь с тобой. Как бы это было чудесно!

На глаза Иден набежали слезы. Всхлипывая, она ухватилась за его руку.

— Зак, я ничего не понимаю. Что происходит? Это не может быть правдой. Какой-то кошмар. Всего лишь минуту назад мы были так…

Зак пальцем дотронулся до ее губ, запрещая ей говорить.

— Шшшш… — прервал он ее. — Пусть все остается, как есть. У нас нет другого выхода.

Иден оттолкнула его руку.

— Как ты можешь думать, что сейчас я уеду отсюда, вернусь домой и забуду о нас с тобой? — закричала она. — А ты можешь забыть? Можешь, да?

Шериф Коллинз дулом пистолета подтолкнул Зака в ребро.

— Хватит! — рявкнул он. — Поторапливайся, Тайсон. Пора отправляться в город.

Иден уставилась на шерифа обезумевшими глазами.

— Куда вы его тащите? — вскрикнула она. — Почему?

— Леди, если вы не хотите неприятностей для себя, вам следует прислушаться к совету этого человека, — угрожающе сказал шериф. — Идите домой. И забудьте, что вы его когда-либо знали. Он не достоин знакомства с такой девушкой, как вы. Разве вы не понимаете, что, когда он плавал по морям, в его жизни было столько женщин, что вы — просто следующая, над которой он глумится.

Стиснув зубы, Зак сжал кулаки. В его глазах горел гнев, но пистолет, прижатый к его ребру, заставил его сдержаться. У него не было выбора, он должен был поступать так, как приказывает шериф. Он с отчаянием подумал, что снова потерял право на какой-либо выбор в жизни. Но самое страшное было то, что он потерял Иден.

Он обреченно посмотрел на нее, прикрыв свои темные пронзительные глаза тяжелыми веками. При виде ее приоткрытых губ и растерянных глаз сердце его заполнилось болью. Ему так хотелось уверить ее, что он не лгал, когда говорил, что она первая в его жизни любимая женщина. Но понял, что все напрасно. Судя по ее глазам, она ему не верит и, наверное, не поверит никогда.

Он опустил голову, повернулся и поскакал за вооруженными всадниками. Жизнь для него была окончена. Он снова все потерял. И больнее всего было то, что потерял любимую, едва успев ее найти.

Иден долгое время с изумлением смотрела вслед всадникам и не могла понять, почему они продолжают держать Зака под дулом пистолета, будто он и в таком положении представляет для них угрозу.

Отчаянно рыдая и чувствуя, как ее сердце разрывается от боли, она развернула лошадь и поскакала домой. Отец! Вот, кто ей поможет. Но спустя несколько минут подумала, что не имеет права беспокоить его. У него хватает и собственных проблем.

— А это моя проблема! — прошептала она, слизывая с губ соленые слезы. — Я должна получить объяснение тому, что произошло сегодня. Пусть даже Зак обманул меня, скрыв свое прошлое, я должна попытаться ему помочь.

Она натянула поводья, и лошадь остановилась. Оглянувшись, Иден увидела вдали облако пыли, поднимающееся высоко над дорогой, по которой вооруженные люди уводили от нее Зака.

— Судья Прайор! — с надеждой вспомнила она. — Я поеду к нему. Может быть, он мне поможет. Он единственный из наших знакомых, кто знает толк в таких делах. — Она посмотрела на маяк, затем на солнце, приближающееся к горизонту. — Но сейчас я не могу этого сделать, — подумала она. — Скоро проснется папа. Мне придется отложить задуманное и отправиться в Чарлстон после наступления темноты.

Иден понимала, что одной путешествовать ночью рискованно и, кто знает, какие опасности могли ее подстерегать по дороге в город?

Но она знала, что обязана это сделать. Ради своего душевного спокойствия, ради жизни Зака.

А раз должна, значит сделает.

Лежа рядом с Сабриной, Джошуа вытянулся на мягком соломенном ковре и неторопливо ласкал ее нагое тело, наслаждаясь бархатистостью ее кожи.

— Я не обманул твоих ожиданий, малышка? — спросил он почти не слышно.

Она счастливо вздохнула, прижавшись к нему всем телом, и Джошуа понял ее молчаливый ответ.

Вдруг он напрягся и, приподнявшись, встревоженно посмотрел на дверь. Что-то словно предупреждало его о смутной опасности. Он отодвинулся от Сабрины и приподнялся на одном локте. Чувство тревоги стало нарастать.

Заметив его волнение, Сабрина придвинулась к нему и погладила по голове.

— Что случилось? Тебе послышался шум во дворе?

Нахмурившись Джошуа теребил подбородок. Просто предчувствие. Мне кажется, что-то происходит, но не могу понять, что именно.

Он посмотрел на пустое стойло, где обычно стоял конь Зака.

— У меня такое предчувствие, что Зак попал в беду. Не могу тебе объяснить, но я так его давно знаю, что мы стали как братья. Когда ему плохо, плохо и мне. Когда ему хорошо, мне тоже хорошо. Теперь у меня такое чувство, будто он зовет меня на помощь.

Сабрина прижалась к нему и заставила лечь на спину.

— А теперь, красавчик, послушай меня. Ты просто глупый, — засмеялась она. — Пальцы ее медленно ласкали его грудь. — Ты же знаешь, что он с Иден и, может быть, в эту минуту они занимаются любовью. Вот это тебе и передается. Скорее всего в эту минуту он воспарил в небеса, находясь в объятиях женщины, которую любит.

Однако Джошуа был не в силах избавиться от мучающего его предчувствия и продолжал хмуриться. Он поднялся и натянул брюки. Затем вышел во двор и стал пристально вглядываться вдаль.

— Я успокоюсь только тогда, когда он появится на этой обсаженной дубами дороге.

Сабрина некоторое время наблюдала за Джошуа и вдруг почувствовала, что его волнение передается и ей.

Она надела платье, подошла к нему и крепко обняла.

— Все будет хорошо, — успокоила она его. — Зак не тот человек, которому есть чего бояться. Он слишком добрый. Все будет в порядке, вот увидишь.

Джошуа утвердительно кивнул.

— Да, он добрый и благородный человек, — согласился он, но вдруг вспомнил, что в былые времена на всех морских просторах Зак был известен как пират. И для тех, кто не знал истинных причин, почему он стал пиратом, он был исчадием ада. Именно этого Джошуа и опасался. Эти люди были бы рады увидеть Зака мертвым.

Глава 11

Отправляясь днем на свидание с Заком, Иден поставила на медленный огонь котелок с супом, поэтому вернувшись домой, она была свободна. После всего пережитого она вряд ли смогла бы стоять у плиты и готовить ужин.

Даже теперь, сидя за столом, Иден не могла заставить вести себя так, будто ничего не произошло, и приняться за еду.

Ей было плохо. Она уставилась на тарелку с супом, но мысли ее были далеко. Оставшиеся без ответов вопросы и отчаяние одолевали ее. Как все меняется! Только что мир казался тебе самим совершенством, и радостные надежды переполняли все твое существо, а через минуту все идет вверх тормашками.

Вот как сегодня. Зак сделал ей предложение, а она не вольна даже сообщить об этом отцу. Насколько она понимает, свадьбы не будет.

— Иден, что происходит в твоей хорошенькой головке? Ты можешь мне сказать? — Прэстон, отодвинув ложку, наклонился к ней через стол. — Когда я спросил тебя как ты провела день с Заком, ты ответила, что прекрасно. Если это так, то почему у тебя такое лицо? И почему ты так задумчива? Ты сама не своя. Расскажи мне, девочка. Может быть, между тобой и Заком произошло что-то такое, о чем ты не хочешь рассказать мне? Неужели он…?

Иден быстро взглянула на отца. Она была в панике. Отец собирался спросить, не позволил ли себе Зак лишнего в отношении к ней. Но что ему ответить? То, что произошло, было по обоюдному согласию. Теперь, узнав, что Зак был нечестен с ней, она понимала, что не следовало заходить так далеко. Но назад дороги нет.

— Нет, папа, — соврала она, — ничего такого не произошло. — Она вымученно улыбнулась. — Мы провели чудесный день. Причина в том, что я просто устала. Ты же знаешь как я не люблю езду верхом. Теперь я чувствую себя разбитой, и каждая клеточка моего тела страшно болит.

Прэстон облегченно засмеялся. Он взял ложку и начал есть.

— Вот, оказывается, в чем дело, — сказал он, — мне следовало предвидеть, что ты вернешься в таком состоянии. — Некоторое время он внимательно рассматривал ее. — Я рад, милая, что ты постаралась развлечь этого молодого человека. Ты знаешь, он мне очень понравился. Он какой-то особенный.

Иден вздрогнула. У нее перехватило дыхание. Она отвернулась от тарелки, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. Она не сможет есть и спать пока не узнает что-либо о Заке. Как только отец отправится на маяк, она переоденется в мужскую одежду и поскачет верхом в Чарлстон. Она найдет судью Прайора и попросит у него помощи. Вначале она собиралась побывать в тюрьме, чтобы узнать о судьбе Зака и, если он там, умолять об его освобождении. Но поняла, что шериф Коллинз не станет даже разговаривать с ней и отправит ее восвояси.

Она вспомнила поведение Зака в чайной и его реакцию на появление судьи Прайора. Его поспешный побег, без сомнения, был связан с появлением судьи.

Неожиданно ужасная мысль осенила ее. Что если именно судья Прайор послал шерифа арестовать Зака? Если это так, то он не тот человек, к которому следует обращаться за помощью.

Тогда к кому? У нее нет других знакомых такого ранга.

— Чем ты собираешься заняться вечером, пока я буду на дежурстве? — спросил Прэстон, отпив глоток ароматного кофе. — Хотя, о чем это я? Конечно же, ты примешь душ и уляжешься в постель.

Иден медленно подняла на него голову и робко улыбнулась. Щемящее чувство вины мучило ее: в очередной раз она вынуждена ему солгать.

Зак попытался пошевелить рукой, но вздрогнул от боли. Он был прикован к стене, раздет по пояс, в наручниках и с тяжеловесными, железными кандалами на ногах. Уныло осмотревшись, он вздрогнул от отвращения. Камера кишела паразитами, а удушающее зловоние обжигало ноздри и вызывало приступ тошноты.

За стенами камеры слышался шум волн, набегающих на прибрежную полосу и находящуюся поблизости пристань. Этот однообразный гул напоминал Заку о недавно минувших днях, когда жизнь его протекала на океанских просторах. Последнее время он думал, что море осталось позади, и позволил себе надеяться на счастливое будущее рядом с Иден. Но судьба в очередной раз распорядилась по своему, устроив ему встречу с судьей Прайором. Если бы Зак повел себя умнее, он не допустил бы, чтобы судья узнал его…

Зак считал, что имеет право на свою долю счастья в этой жизни и не хотел от нее отказываться, поэтому решил, что никогда не будет убегать от правосудия.

Он мрачно рассматривал висящие на стене подсвечники, облепленные воском от горящих свечей, как вдруг его внимание привлекли приближающиеся шаги. Зак сразу догадался, кому они принадлежали. Это судья Прайор.

Через мгновение дверь открылась, и на пороге появился судья.

Сегодня днем сразу же после прибытия в Чарлстон, Зака доставили непосредственно к судье, который устроив ему допрос с пристрастием, сделал затем ряд предложений. Зак отказался принять их, за что был помещен в камеру, с помощью которой судья надеялся вынудить его согласиться с его требованиями.

Похоже, судья не понимает, с кем имеет дело. Он плохо знает Закарию Тайсона. Никому не удастся заставить этого отставного пирата сделать то, чего он не хочет. Никто! Дни, когда это было возможно, канули в прошлое. Он предпочтет смерть.

Судья был во всей красе. Его белая шелковая рубашка с жабо, вышитый жилет и бриллиантовая заколка на галстуке выглядели нелепо в этой убогой, сырой и зловонной дыре, именуемой тюрьмой. Бесстрастно уставившись на Зака, он пригладил свои седеющие волосы.

— Итак? — спросил он, осматривая Зака сверху донизу. — Вам хватило времени для раздумий? Вы приняли единственно правильное решение? Не думаю, что последние пьяницы, скандалисты и буяны, собранные со всех улиц Чарлстона и обитающие в соседних камерах, составят для вас подходящую компанию. Не ровня вам и заключенные здесь молодые матросы, у которых материнское молоко еще не обсохло на губах, но которые уже успели стать хулиганами.

Что же касается вас, похоже, вы жили неплохо с тех пор, как отошли от пиратских дел. Если вы хотите вернуться к этой жизни, нет ничего проще. Согласитесь с моим предложением, и я немедленно прикажу освободить вас.

— Я предпочту сгнить в аду, — возразил Зак. — Его плевок упал прямо к ногам судьи. — Я не сторонник пирата Джека и не одобряю его поступков за последние несколько месяцев, тем не менее я слишком уважаю этого человека и не выдам его вам. Он был единственным, кто протянул мне руку помощи, тогда как все остальные от меня отвернулись. Именно он помог мне встать на ноги, и я всегда буду благодарен ему за это.

Судья Прайор, стараясь оставаться вне досягаемости плевков, сделал несколько шагов назад и начал медленно ходить из угла в угол.

— Думаю, вам следует позаботиться еще кое о ком, — лениво усмехнулся он. — Сегодня во время вашего ареста с вами была Иден Уитни, не так ли? Насколько я понимаю, последнее время вы часто были вместе.

Зак недовольно нахмурился.

— А это не ваша забота, черт возьми! — прорычал он.

— Неужели вам безразлично, что все мысли в этой маленькой головке сейчас принадлежат вам? Разве вас не беспокоят ее страдания? — продолжал судья самодовольно. — Мне рассказывали, как расстроилась малышка, когда вас от нее уводили. Может быть мне следует отправиться на маяк и просветить ее и ее отца относительно вашего прошлого?

— Оставьте Иден в покое и не вмешивайте девушку в эти дела, — снова зарычал Зак. — Ей и так уже немало досталось.

Судья продолжал медленно ходить из угла в угол, и хруст попадавших под его черные начищенные до блеска ботинки тараканов вызывал в нем чувство отвращения.

— Думаю, что необходимо устроить вам встречу. Иден необходимо увидеть вас в кандалах и в этой грязи, — сказал он, усмехаясь. — Но вы можете избежать этого неприятного унижения. Предлагаю вам сотрудничество, иначе буду вынужден привезти ее сюда. Согласитесь сотрудничать со мной, и я немедленно прикажу освободить вас.

Зак лишь на миг представил Иден в этой жуткой, адской дыре, и леденящий холод охватил его. Но ему было известно, что судья давний друг ее отца и, скорее всего, дорожит этой дружбой, значит есть надежда, что этот негодяй пощадит девушку и не воспользуется ею для проведения своей грязной игры.

— Сотрудничать с вами? — проговорил Зак и громко рассмеялся. — Никогда!

— Давайте еще раз рассмотрим ваше положение, — не сдавался судья, задумчиво поглаживая подбородок. — Очень небольшому числу пиратов, — сказал он преувеличенно терпеливо, — удается воспользоваться богатствами, нажитыми нечестным путем. Только единицы из них способны вести оседлый образ жизни и становятся земледельцами и собственниками. Большинство из них ждет один конец. Их арестовывают и судят за совершенные преступления. Однако вам, молодой человек, предоставляется возможность завоевать право на достойную жизнь. И это — ваш единственный шанс! Если вы воспользуетесь им, то сможете искупить прошлые грехи. Единственное, что вы должны сделать — это снова вернуться в океанские просторы. — Внезапно судья остановился и уставился на Зака. Лицо его исказила зловещая улыбка, а в глазах плясали дьявольские огоньки. — Если же вы откажетесь от моего предложения, то вас либо повесят, либо оставят заживо гнить в этой дыре, — пригрозил он. — Вы наиболее подходящая кандидатура для предполагаемого мероприятия. Во-первых, вы хорошо знакомы с образом жизни пиратов. Во-вторых, вы знаете местожительство Джека и знаете, где он прячется на суше, когда отдыхает от своих морских преступлений. Вы должны найти Джека и убить его. Только этим поступком вы сможете обеспечить себе свободу на всю оставшуюся жизнь.

— Не мелите вздор, — язвительно прервал его Зак. — Вы зря теряете время. Я никого не собираюсь убивать, особенно ради вас. И тем более не собираюсь убивать старого Джека.

— Проклятие! — взорвался судья, и в глазах его появилось бешенство. — Благодаря этому подлецу, корабли отправляются в плавание из Чарлстона только группами, причем в сопровождении конвоя военно-морских сил. Вы когда-нибудь задумывались, во сколько это обходится? Вы можете себе представить неустойку, которую приходится выплачивать? Нет, этого ублюдка следует разыскать и уничтожить во что бы то ни стало. И это должны сделать именно вы — единственный, кто знает его самого и его привычки.

— Я уже говорил и снова повторяю: нет! — По босым ногам Зака пробежала мышь, и он не смог скрыть гримасу отвращения. — Однако, не могу понять, почему это все так вас волнует? Вы больше не выходите в море. Вы обосновались на суше, стали судьей. Какое вам до всего этого дело? Не вижу смысла в ваших потугах… — Он взглянул на шрам, обезображивающий лицо Прайора. — Может быть, причина в вашей губе? В том, что это пират Джек изуродовал вас?

Судья инстинктивно прикрыл шрам рукой и нервно закашлялся.

— Вы заботитесь не о том. Вам следует не размышлять о причинах моего поведения, а подумать о том, как оградить Иден от неприятностей, которые ждут ее, если вы откажетесь от сотрудничества со мной.

— Вы не посмеете! — в ярости закричал Зак. — Ее отец — ваш друг.

— Иногда приходится забыть о дружбе, особенно, когда она становится помехой твоим честолюбивым планам, — сухо ответил судья. — Он подошел совсем близко. — Может быть мне удастся склонить вас к принятию моих предложений, если я сообщу, что военно-морские силы уже знают об этом мероприятии и дали согласие, пообещав предоставить свой самый быстроходный корабль для поимки старого пирата, — сказал судья тихим, напряженным голосом. — В придачу будет предоставлена команда, правда, состоящая из бывших узников, так как морские силы не имеют в своем распоряжении нужное количество матросов. Вас назначат капитаном, и вы понесете ответственность за его благополучие. Ваша репутация облегчит вашу задачу. Все, кто когда-либо слышал ваше имя, знает, что вы опытный моряк. Жаль, что вы растратили свой талант на пиратство. В Американских военных силах вы наверняка дослужились бы до адмирала.

— Вы мне льстите, — саркастически усмехнулся Зак.

Но судья не сдавался и, более прежнего помрачнев, продолжил:

— Ваш корабль будет неприкосновенен, и ни одна единица морских сил не посмеет стрелять в вас. Единственный, кто не будет знать о вашем задании, пират Джек. Он последним узнает, что его добрый старый друг вернулся к морской жизни, и, уж конечно, никогда не заподозрит, что вы сделали это с целью убрать его.

Зак хрипло рассмеялся.

— Вы обдумали и учли каждую деталь. И даже за меня все решили, не так ли? — насмешливо сказал он. — И убедили морские силы участвовать в вашем плане. Они даже готовы предоставить мне один из своих кораблей… Но, черт возьми, ничтожный человек, разве вы не знаете, что у меня достаточно денег, чтобы купить в вашей пристани любой корабль? К черту моркие силы и пьяную команду, которую вы предлагаете мне! К черту все вместе с вами!

— Жаль, я надеялся, что смогу убедить вас, не прибегая к насилию. Мне очень бы не хотелось превращать вас в кровавое месиво. — Судья отвернулся от Зака и щелкнул пальцами, подзывая двух вооруженных людей, давно стоящих в коридоре и до сих пор скрытых темнотой. — Думаю, этого человека надо кое в чем убедить.

Сердце Зака на миг остановилось, когда от заметил двух здоровенных мужчин. Открыв дверь в камеру, судья впустил их. Зака охватило волнение: жилки на висках яростно пульсировали, горло сдавило, и он невольно прижался к холодной липкой стене. Первый удар пришелся в лицо и, подавшись назад, он стукнулся головой о стену. Удары следовали один за другим: в лицо, в грудь, в живот, но Зак сносил их молча, не издав ни единого стона, так и не дав согласия на сотрудничество.

Некоторое время спустя они отошли от Зака и, кивнув судье, вышли.

Стараясь справиться с болью, Зак посмотрел на судью.

— Вы негодяй! — воскликнул он, вглядываясь в Прайора заплывшими глазами. Он почувствовал вкус крови, заполнявшей его рот. — Я совершил крупную ошибку в своей жизни, помешав тогда Джеку перерезать вам горло. Мне не следовало спасать вам жизнь в тот злополучный день.

— Тем не менее, вы сделали это, — сказал судья Прайор и, засунув руки в карманы, засмеялся. — А теперь давайте снова поговорим о нашем деле. Я еще раз прошу вас отправиться на поиски Джека и настоятельно советую внять моей просьбе. В противном случае, только что проведенная акция повторится. Нам некуда спешить. Впереди вся ночь.

— А я снова заявляю: нет. И я снова буду отказываться всю эту ночь и все последующие ночи и дни, — упорно стоял на своем Зак. — Ничто не заставит меня изменить свое решение. Я многое пережил в жизни еще до того, как стал пиратом, и могу выдержать любые испытания, в том числе и побои.

Он закрыл глаза, вспоминая свою злобную тетушку и ее змеиную улыбку, когда она хлестала его плетью. Эти воспоминания всегда доставляли ему мучительные страдания, но на этот раз он с благодарностью подумал, что слава богу, его любимая сестра не подвергалась столь унизительному обращению.

Услышав приближение убийц, он напрягся и стиснул зубы, чтобы не закричать от обрушившихся на него ударов. Его голова начала медленно склоняться, и он потерял сознание.

Судья Прайор шелкнул пальцами.

— Достаточно на сегодня, — сказал он. — Завтра продолжим.

Он повернулся и, наклонив голову, вышел из камеры. Ему не хотелось, чтобы их разговор зашел так далеко. Несмотря ни на что он восхищался Закарией Тайсоном и, кроме того, он ведь был обязан ему жизнью.

И все-таки судья не имел права упустить свой шанс и не привлечь к себе внимания. Все жители этого района будут благодарны ему за то, что он избавит американские моря от проклятого пирата. И когда он объявит о своем намерении баллотироваться на пост губернатора Южной Каролины, голоса избирателей будут отданы ему.

Да, он должен обеспечить себе всеобщее признание всеми правдами и неправдами. Судья Прайор поднял руку к лицу, коснулся губы и погладил пальцами безобразный шрам. И потом он, наконец, отомстит. И эта мысль принесла ему неописуемое удовлетворение.

Луна спряталась за облака, когда Иден вышла из дома и отважно отправилась в дорогу. Она выбрала надежную гнедую лошадь и, подстегнув, пустила ее в галоп. Стояла тихая, безветренная ночь, и временами Иден казалось, что она скачет в вакууме. Единственным звуком, нарушающим ночную тишину, было непрерывное жужжание москитов. Никогда прежде девушка не чувствовала себя такой одинокой и беззащитной.

Собираясь в дорогу, Иден тщательно продумала каждую деталь своего костюма. Она надела грубые просторные штаны, в которых работала в саду, кожаные сапоги. Наряд дополнили старый темный пиджак, обнаруженный в отцовском сундуке и темная широкополая шляпа таких огромных размеров, что всю дорогу она сползала ей на нос. Свои роскошные волосы Иден собрала в тугой узел и спрятала под шляпу. Это придавало ей уверенности, что в таком виде она вполне может сойти за мужчину. Если ей удастся проскакать инкогнито по улицам Чарлстона, она несомненно сумеет добраться до резиденции судьи без осложнений. А ей непременно надо это сделать. Она должна добиться его помощи. Если он действительно друг, то оставит все в тайне и не расскажет отцу об их ночной встрече. Иден очень надеялась, что судья не имеет отношения к аресту Зака. Зачем ему это, в конце концов?

Иден раздирали противоречивые мысли, и сердце ее сжималось от страха. Окружавшая ее ночь предельно усиливала ее переживания. Каждый порыв ветра приносил с собой тихий свист и стон. Оцепеневший, темный лес с одной стороны и монотонно шумящий океан — с другой, усиливали ее беспокойство. Девушка находилась на грани обморока.

Неожиданно впереди появились неясные огоньки. Она приближалась к городу. Мысли Иден всецело были сосредоточены на Заке, она не чувствовала насыщенного запаха плодородной земли, не замечала густого кустарника причудливой формы, растущего вдоль дороги. Она стремилась вперед, надеясь, что вскоре увидит любимого и сможет добиться его освобождения.

— О, Зак! Почему ты не рассказал мне все с самого начала, — спрашивала она, горестно всхлипывая. — Тогда я бы не чувствовала себя такой беспомощной и… обманутой! Должна ли я попытаться предпринять все возможное, чтобы помочь тебе? Достоин ли ты этого?

Наконец, она добралась до Чарлстона и поскакала по узким улочкам города. Конские копыта стучали уличной мостовой, отдаваясь гулким эхом в ночи и заставляя Иден то и дело вздрагивать от страха. Она постоянно озиралась вокруг. Время было позднее, и на пустынных улицах попадались лишь редкие прохожие. Дома, из окон которых лился золотистый свет, казались мирными и уютными, в воздухе ощущался сильный запах дыма из каминных труб.

Добравшись до делового центра, Иден низко склонилась к гриве лошади и прислушалась к оживленному шуму, исходящему от салонов и известных городских борделей. На мостовой перед этими домами прохаживались женщины, одетые в откровенные платья. Лица их были ярко раскрашены. Проезжающие мимо в каретах мужчины громко гоготали, дразня их. Одна из женщин помахала Иден рукой и попыталась остановить ее.

В первую минуту Иден испугалась, и по ее спине пробежала дрожь. Когда же она сообразила, что эта женщина приняла ее за мужчину, она улыбнулась, и глаза ее засветились. Если ей удалось обмануть даже одну из проституток Чарлстона, ей удастся обмануть и мужчин. Значит, она может перемещаться по городу, не опасаясь того, что кто-то к ней пристанет. Встречные путники никогда не догадаются, что перед ними беззащитная женщина, блуждающая по городу в столь опасные ночные часы.

Выпрямив спину и расправив плечи, Иден хлестнула лошадь и свернула на улицу, уводящую ее от делового центра к уютному району у морского берега, где располагался особняк судьи Прайора. Она хорошо помнила дорогу к его дому. Всего лишь несколько месяцев назад она была там с отцом, когда судья пригласил их на чашечку чая.

Несколько лет назад Прайор овдовел, с тех пор он жил один и производил впечатление вполне приятного и доброжелательного человека. Но был ли он добр? А, главное, заслуживает ли он доверия? И сможет ли сохранить в тайне причину, заставившую ее приехать к нему ночью с мольбой о помощи?

И все же это едиственная возможность, которую ей не следует упустить. Она должна добраться до Зака и попытаться освободить его. Она должна получить, в конце концов, ответы на свои вопросы.

— Что, если я опоздала? — встревоженно прошептала она, чувствуя как ее охватывает паника.

Проезжая вдоль улицы, обсаженной с обеих сторон олеандрами, за которыми виднелись добротные, просторные двухэтажные особняки, Иден пустила лошадь рысью.

Добравшись, наконец, до дома судьи, она со страхом представляла себе, какой будет их встреча и как воспримет Прайор ее мужской наряд.

Большинство окон в доме были освещены. Иден подъехала к окружавшему его забору, спрыгнула с лошади, едва удержавшись на ослабевших ногах. Дрожащими руками она привязала лошадь к забору, затем направилась к калитке и распахнула ее.

В эту минуту раздался неистовый лай несущейся к ней через весь двор огромной колли.

Собака остановилась напротив Иден по ту сторону калитки и, не переставая лаять, угрожающе обнажила свои мощные клыки.

Иден вначале вскрикнула, но потом попыталась успокоиться и, приложив палец к губам, умоляюще прошептала:

— Ш-ш-ш! Я — друг, пожалуйста, не лай на меня. Я должна увидеть твоего хозяина.

Парадная дверь в дом открылась, и на пороге кто-то появился. Это был высокий сухопарый мужчина с высоко поднятой над головой лампой.

— Кто там? — спросил он громоподобным голосом.

Иден сразу поняла, что это не судья Прайор. Тот не был таким высоким и не обладал столь мощным голосом. На пороге наверняка стоял дворецкий.

— Мне необходимо поговорить с судьей Прайором, — крикнула Иден, совершенно забыв изменить голос, чтобы он соответствовал мужскому костюму. Хотя теперь это уже не имело особого значения. Обман был необходим только, чтобы легче было добраться до дома судьи.

— Судьи Прайора нет дома, — ответил дворецкий. — Так что, негодяй, лучше иди своей дорогой, иначе мне придется натравить на тебя собаку.

У девушки пересохло в горле. Она взглянула на собаку, на ее сузившиеся от бешенства глаза и вздрогнула. Собака снова зарычала, обнажив острые клыки, словно подтверждая наихудшие опасения Иден.

Умоляюще взглянув на дворецкого, Иден сказала:

— Сэр, только объясните мне, где находится судья Прайор, и я оставлю вас в покое. Пожалуйста, ответьте. Я должна с ним поговорить.

Шум приближающегося экипажа прервал ее мольбу. Иден обернулась, и сердце ее гулко застучало. Она узнала остановившуюся напротив нее карету. Это была карета судьи.

— Что здесь происходит? — спросил Прайор, открыв дверцу и выходя на мостовую. Он напряженно рассматривал фигуру у калитки. Ночь была слишком темна и не позволяла рассмотреть лицо молодого человека, но нечеткие очертания его одежды подсказывали судье, что перед ним убогий нищий.

— Что ты ищешь у моего дома в столь поздний час, парень? Если тебе нужна милостыня, приходи в более подходящее время. Думаю, что мой повар сумеет для тебя что-нибудь наскрести. — Он взмахнул рукой. — А теперь убирайся. Знай, что не стоит появляться здесь в ночное время. Тебя могут пристрелить.

Иден на мгновение потеряла дар речи. Ее приняли за уличного бродягу, несмотря на стоящего рядом с ней прекрасного скакуна, стоимость которого превышала возможности любого бедняка. Осознав это, она с удовлетворением улыбнулась. Да, она неплохо справилась со своей задачей, столь искусно замаскировавшись.

Она сняла шляпу, убрала гребешки и встрахнула головой. Ее роскошные золотистые волосы, упав на плечи, рассыпались за ее спиной.

— Мистер Прайор, это я, Иден Уитни, — воскликнула она, умоляюще сложив руки. — Я пришла к вам за помощью, сэр! Один очень дорогой мне друг арестован. Умоляю вас, помогите мне узнать, что с ним произошло!

Судья распрямил плечи и самодовольно улыбнулся. Вот оно! Он оказался прав. Иден сама вошла в его ловушку! Именно она поможет склонить Закарию подчиниться его требованиям. Однако необходимо выждать! Закария Тайсон должен промучаться в застенке еще одну ночь. После того, как мыши и вши поработают над ним, он будет более сговорчивым.

Прайор взял девушку за плечи, осмотрел ее сверху до низу и, заглянув в глаза, мягко спросил:

— Иден, твой отец знает, что ты здесь? Конечно, не знает. Он никогда не отпустил бы тебя в такую опасную дорогу. Да и ты бы не прибегала к подобному маскараду.

Иден побледнела.

— Пожалуйста, не говорите об этом моему отцу, — попросила она. — Это касается только меня, и я не хотела бы вмешивать в это дело отца. — Она опустила глаза. — Я не хочу волновать его. — Она посмотрела на судью и заговорила. — Умоляю вас, сэр, помогите. Я должна что-нибудь узнать о Заке. Не могли бы вы отправиться в тюрьму и узнать, там ли он? И, если там, то все ли с ним в порядке? Не поможете ли вы освободить его? Я знаю, что его арестовали несправедливо. Он должен быть…

— Зак? — медленно спросил судья, задумчиво поглаживая подбородок, сделав вид, будто впервые слышит это имя. — Кто этот Зак? И кто он тебе?

Слезы потекли ручьем из ее глаз.

— Сегодня он сделал мне предложение, сэр, прошептала она. — А некоторое время спустя шериф Коллинз арестовал его, даже не объяснив, почему он это делает. Просто увел Зака и все. Милый судья, я должна узнать все ли с ним в порядке.

Судья задумался на некоторое время.

— Не тот ли это человек, — произнес он медленно, — который был с тобой на днях в чайной?

Она похолодела.

— Да.

— Дай мне немного времени, — сказал он, самодовольно улыбаясь. — Посмотрим, что я смогу для тебя сделать.

Не в силах сдержаться, Иден бросилась к нему на шею.

— Я знала, что вы не откажетесь помочь мне, — взволнованно закричала она. — Спасибо вам, спасибо.

Судья отстранил ее от себя и заглянул ей в глаза.

— Только не сегодня, Иден, — сказал он. — Сейчас уже поздно. Я собираюсь завтра приехать к вам, чтобы поздравить твоего отца с днем рождения. Тогда я и сообщу тебе все, что мне удастся узнать.

— Боже! — воскликнула Иден, и ее сердце чуть не остановилось. — Я совершенно забыла о завтрашнем дне. О, где найти сил, чтобы пройти через предстоящие испытания? Как смогу я вести себя, будто ничего не произошло? Но я должна, потому что папа так ждет этого праздника, — размышляла она, пока слезы ручьем текли по ее щекам. — Как же мне дождаться завтрашнего дня, чтобы узнать о Заке? — плача спросила она.

— Похоже, у тебя нет другого выбора, — сказал судья, обнимая ее и притворно сочувствуя. — А теперь, Иден, я отвезу тебя, чтобы быть уверенным, что ты благополучно добралась домой. Но, юная леди, ты должна пообещать мне, что больше никогда не совершишь подобной глупости. Тюрьма кишит разного рода негодяями. То же можно сказать и о ночных улицах. Любой из этих грязных подонков с удовольствием приложит свои грязные лапы к такому прелестному созданию, как ты.

— Какой ужас! — воскликнула Иден, вздрагивая от мысли, что Зак сейчас в тюрьме и находится среди всякого сброда.

— В мире полно негодяев, которых следует держать в тюрьме, — бесстрастно заключил судья.

Перед его мысленным взором предстал окровавленный и потерявший сознание Зак. Поделом ему. Может быть, завтра, когда он увидит Иден, молодой человек откажется от страданий, которые предпочел предлагаемой ему свободе.

Глава 12

Долгожданный день наконец-таки наступил, но облегчения не принес. Как ни старалась, Иден не могла перестать думать о Заке.

Не подвергается ли он в заточении жестокому обращению? Не грозит ли ему смерть? И увидятся ли они когда-нибудь?

Она выглянула в окно, напряженно глядя на дорогу. Вдруг, появится судья Прайор и привезет обнадеживающие новости? Может быть, ей удастся на некоторое время увести его от остальных гостей и вдали от посторонних глаз поговорить.

Она тяжко вздохнула, сняла фартук, повесила его на спинку стула и отправилась в гостиную. Затем подошла к камину и, прижавшись к нему спиной, глубоко задумалась.

День для нее начался рано. Она поднялась еще до рассвета и замесила тесто для праздничного пирога. Ей хотелось испечь пирог, а также накрыть на стол до того, как отец спустится с маяка после ночной смены. Сейчас отец уже около двух часов поспал, и гости вот-вот начнут собираться.

Решено было отметить отцовский день рождения с утра, чтобы он смог выспаться в послеполуденное время и к следующему ночному дежурству быть в форме.

А она воспользуется этим временем, чтобы снова отправиться в Чарлстон. Она должна увидеться с Заком. Ей невыносима мысль провести еще один день в полном неведении. Она должна узнать, как он… и где он…

Иден отправилась в спальню и остановилась перед зеркалом. То, что она увидела, огорчило ее. Она провела рукой по щеке, отметив красные, опухшие от слез глаза и темные круги, появившиеся после вчерашней ночи, когда она ни на секунду не сомкнула глаз. Вернувшийся после ночной работы, отец был слишком усталым и не заметил ее состояния. Но сейчас, после кратковременного отдыха, он наверняка обратит на нее внимание. Кроме того, ее ужасный вид не ускользнет от гостей, в том числе от Анжелиты. Ах, боже мой. И еще и Анжелита Льюэллин! Уж эта-то замечает все. Всегда и везде. Иден снова взглянула на себя. Желтый шелковый бант, перехвативший зачесанные назад волосы, гармонировал с мелкими желтыми горошинами, разбросанными по широкой, собранной на талии юбке ее платья. Сжав кулаки, Иден отвернулась от зеркала.

— Анжели-и-та, — процедила она сквозь сжатые зубы. — Зак, несомненно, скрывает свои чувства. Он любит ее, иначе не проявлял бы такого интереса.

Но арестован он явно не из-за Анжелиты. Вероятно, в его прошлом было еще что-то, приведшее к такому исходу. И вот теперь он подвергается жестокому обращению.

Она подошла к окну и, упираясь ладонями в подоконник, стала смотреть на море.

— Неужели он был пиратом? — горестно прошептала она. — Если так, то сколько же преступлений он мог совершить? — Ее обдало холодом. — А вдруг, он дошел до… убийства?

Закрыв лицо руками, она разрыдалась, но услышав приближающиеся к спальне шаги, поспешно опустила руки. Она словно оцепенела, когда в дверном проеме появилась Анжелита, еще более ослепительная, чем обычно, в элегантном коричневом бархатном платье, облегающем ее соблазнительные формы.

— Анжелита, — проговорила Иден, заикаясь и украдкой смахивая слезы, набежавшие на глаза. — Я даже не услышала, как ты вошла.

— Я долго стучала, но мне никто не ответил, — сказала гостья.

Ее темные глаза блестели от возбуждения, иссиня черные волосы были зачесаны назад и закреплены великолепным гребнем с бриллиантовой инкрустацией. Она бросилась к подруге.

— Иден, да ты плачешь? Не хочешь ли ты поделиться со мной, что тебя так печалит? Я никогда не видела тебя такой. Это совсем на тебя не похоже.

Иден покачала головой. Ну, уж нет! Анжелита — последний человек, которому она доверится. Она не собирается даже упомянуть о Заке. Что, если услышав о нем, Анжелита заявит, что это — один из ее прежних воздыхателей? Иден стало казаться, что если эти ее подозрения подтвердятся, она просто умрет.

— Да, нет же, Анжелита, у меня все в порядке, — сказала Иден, пытаясь улыбнуться и, подхватив подол, прошла мимо подруги. — Пойдем в гостиную и подождем остальных гостей. Скоро проснется папа, сегодня должно быть прекрасное утро. Я многого жду от предстоящего праздника.

Однако Анжелита, догоняя ее, не унималась.

— Иден, я же видела твои слезы. И ты собираешься отрицать, что плакала?

Иден вошла в гостиную и остановилась у окна, глядя на дорогу. Она по-прежнему ждала приезда судьи Прайора.

— Я просто расчувствовалась, — сказала она мягко. — Мой отец постарел на год. Скоро и я стану на год старше.

Анжелита уселась на стул и весело рассмеялась.

— Таков закон жизни. Все мы стареем. У меня тоже скоро будет день рождения, и мне исполнится двадцать два. Я должна серьезно подумать о своем будущем и выбрать мужа. Иначе скоро прослыву старой девой. Пусть простят меня небеса, я не допущу этого.

Иден отошла от окна и села напротив подруги.

— Ждешь тайного воздыхателя? — сухо спросила она. — Может быть, ты встретишь его однажды и выйдешь замуж. — Она нервно закашлялась. — Кстати, он присылал тебе какие-либо подарки последнее время?

Анжелита вытащила кружевной платочек из-под манжеты и начала накручивать его на палец.

— Странно, что ты спрашиваешь об этом, — задумчиво проговорила она. — Несколько дней я получала чудесные подарки, а за последние два дня ничего не было.

Иден показалось, что она получила удар в солнечное сплетение. Вот оно — доказательство. Зак не мог посылать Анжелите подарки, будучи в тюрьме. Выходит, именно он и есть этот таинственный обожатель. Тогда как объяснить его предложение ей, Иден.

Скорее всего она никогда этого так и не узнает.

— А как чувствует себя тетя? — спросила Иден, стараясь перевести разговор.

— Без изменений, — грустно сказала Анжелита. — Но мне кажется, что она скоро будет узнавать меня. Она даже что-то стала бормотать про себя. — Анжелита опустила глаза и всхлипнула. — Иногда мне представляется, что когда она бормочет, то обращается к моему брату.

Иден заерзала на стуле.

— Анжелита, раньше ты не раз упоминала о своем брате, но никогда не договаривала до конца. Всякий раз при воспоминаниях о нем твои глаза заполнялись болью. И ты ни разу не называла его имени и не сказала, почему его нет рядом с тобой. Он умер?

— Не знаю, Иден, — сказала Анжелита упавшим голосом. — Я очень многим обязана моей тете за то, что она так любила и оберегала меня после смерти родителей, но я должна тебе сказать, что она была очень несправедлива к моему брату. Она издевалась над ним и даже…

Звук приближающейся к дому кареты и топот лошадей прервал рассказ Анжелиты, и Иден, надеющаяся увидеть среди вновь прибывших судью Прайора, стремительно вскочила и стремглав бросилась к выходу.

Увидев выходящего из кареты судью, Иден почувствовала головокружение — так велико было ее желание услышать новости, которые тот ей привез.

Но как же долго ей придется ждать момента, когда они смогут поговорить наедине? Она знала, что ожидание будет мучительным.

— Итак, как тут обстоят дела? — раздался голос Прэстона за ее спиной. — Тяжело опираясь на трость, он выходил из спальни. — Похоже, я могу опоздать на день своего рождения.

Пришлось Иден пока забыть о разговоре с судьей. Сейчас все внимание следует уделить отцу. Она бросилась к нему и крепко обняла, прошептав:

— С днем рождения, папочка! Я давно с нетерпением жду возможности вручить тебе подарок, который для тебя приготовила.

Он нежно погладил ее.

— Самый дорогой подарок для меня это ты, милая, — сказал он. — Запомни это раз и навсегда.

— А также Анжелита, — добавил Прэстон, направляясь к Анжелите и разглядывая ее глазами, полными восхищения. — Я рад, что в своем насыщенном обязанностями расписании ты нашла время для того, чтобы поздравить с днем рождения старого человека. Приятно видеть тебя здесь.

Кокетливо поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц, Анжелита рассмеялась.

— Прэстон, ты же знаешь, что я в любом случае приехала бы поздравить тебя. Кроме того, помилуй бог, кто это сказал, что ты старый?

Она принялась медленно разглядывать его, отметив и его золотистые волосы, в которых не было и намека на седину, и красивое лицо без единой морщины.

Мгновение спустя ее глаза остановились на его изуродованных ногах, и острая жалость пронзила ее сердце. Она помнила его другим: до несчастного случая. Это был сильный, мужественный и легкий на подъем человек. Именно таким она и предпочитала его воспринимать.

Она вскинула на него блестящие глаза и пленительно улыбнулась.

— Уверяю тебя, если бы я впервые познакомилась с тобой сегодня и мне пришлось бы определить твой возраст, я дала бы тебе не больше тридцати.

Приоткрыв рот, Иден не сводила с нее глаз. Анжелита слишком откровенно флиртует с ее отцом и, взглянув на отца, она, к своему огорчению заметила, что слова обольстительницы достигают своей цели. Отец очарован ее сладкими речами.

Подавленная, Иден отошла от них и направилась к входной двери, встречать прибывающих друг за другом гостей. Судья Прайор, войдя в дом, взял руку Иден, наклонился и почтительно ее поцеловал. Их глаза встретились, и ее сердце на миг остановилось. О, если бы она могла расспросить его о Заке прямо сейчас! Найдет ли она силы дождаться подходящего момента? Хватит ли у нее сил?

Судья прошел по комнате и сел на стоящий в углу стул. Напряженно за ним наблюдая, Иден не заметила, как к ней подошел отец, и услышав вдруг его голос, вздрогнула. Он смотрел на нее с немым вопросом в глазах.

— Где же Зак? — спросил он. — Надеюсь, ты пригласила этого молодого человека на наш праздник, не так ли?

Иден с трудом проглотила подкатившийся к горлу комок.

— Папа, у него появились неотложные дела, — внезапно охрипшим голосом проговорила она. — Ему очень жаль, он просил меня извиниться за него и пообещал, что при первой возможности лично явится к тебе с уже приготовленным подарком.

— Какой предусмотрительный молодой человек! — облегченно сказал Прэстон.

Судья Прайор и Иден переглянулись. Она уловила в его взгляде нечто такое, что заставило ее сердце учащенно и нетерпеливо забиться. У судьи есть для нее новости. Он видел Зака, и знает, в каком состоянии тот находится.

Все подарки были преподнесены и рассмотрены. Трубка, подаренная Иден, получила надлежащую оценку и тут же заняла предназначенное ей место, а именно, между тесно сжатыми зубами Прэстона.

— А теперь, дочка, расскажи-ка, когда ты успела купить эту трубку? — спросил он, поглаживая ее по плечу.

Иден замерла, подыскивая подходящее объяснение, однако тут, к ее радости, в разговор вмешался судья.

— Не отпустишь ли ты со мной дочь, Прэстон, пока будешь отсыпаться — спросил он, остановившись рядом с Иден. — Я приготовил ей несколько луковиц тюльпанов для ее сада. К тому же мой садовник был в лесу несколько дней назад и нашел там весьма редкие экземпляры папоротников. Мне бы хотелось все это ей показать. Ну, как, отпустишь?

Иден, едва дыша, выскользнула из отцовских объятий и, напряженно глядя то на одного, то на другого, ждала ответа. Без сомнения, судья намеревался отвести ее к Заку.

Мысль о предстоящей встрече повергла ее в дрожь. Каким она его увидит? Все ли с ним в порядке? И действительно ли она уверена, что хочет это знать? Если он ранен, она едва ли выдержит это зрелище, потому что, не взирая на обман, будет любить его всю жизнь.

Помедлив, Прэстон улыбнулся и, опираясь одной рукой на трость, второй хлопнул судью по плечу.

— Что я слышу? — насмешливо спросил он. — Не должен ли я заключить из вашего предложения, что господин моих лет положил глаз на мою дочь?

Прайор смущенно взглянул на Иден, затем улыбнулся в ответ.

— А если бы это оказалось правдой, мог бы я надеяться на ваше благословение? — поддразнил он, затем засмеялся. — К сожалению, все обстоит иначе. Ничего такого я не имею в виду. Единственное мое намерение — помочь Иден украсить ее клумбы. Вот и все.

— Хорошо, Сефтон. Думаю, что я могу отпустить ее с тобой, — решил Прэстон, улыбнувшись дочери. — Но с единственным условием: ты должен привести ее домой до захода солнца. Я не люблю, чтобы она находилась вне дома, когда наступает темнота. Время сейчас тревожное. И кто знает, не бродят ли в окрестностях ублюдки из команды пирата Джека в надежде выкрасть девушку, чтобы потом забрать ее с собой в море? Мне бы не хотелось, чтобы такая участь постигла мою дочь.

— Не сомневайся, Прэстон, она вернется домой как раз вовремя, чтобы помочь тебе зажечь лампы на маяке, — тихо сказал судья. — Обещаю. Я хотел бы снова приехать к тебе, когда у меня будет время. Как-то недавно ты обмолвился о фреснельских линзах, о которых мечтаешь для своего маяка. Мысль неплохая. Надо посмотреть, что можно сделать, чтобы тебе выделили из госфондов средства на их покупку.

— Очень благодарен тебе за заботу, — сказал Прэстон, сердечно пожимая руку судье. — Всегда буду помнить твою доброту.

Они дружески улыбнулись друг другу.

Судья подошел к Иден.

— Итак, девушка, раз я должен до наступления темноты вернуть тебя домой, нам необходимо уезжать прямо сейчас, — сказал он.

— Хорошо, — согласилась Иден, и сердце ее тревожно забилось.

Анжелита подошла к Иден и нежно обняла ее.

— Мне тоже надо уезжать, — прошептала она и, улыбаясь, повернулась к Прэстону. — С днем рождения, Прэстон. Надеюсь, что новая трость, которую я подарила, тебе понравилась.

— Она замечательная, — успокоил ее смотритель, дотронувшись до ее плеча.

Но ему этого было мало, ах, если бы можно было схватить ее в объятия и крепко прижать к себе. Он хотел предостеречь ее, чтобы не ездила по безлюдной дороге, ведущей на маяк, одна, без сопровождения. Но он не имел на это права, так же, как и на то, чтобы любить ее. Кто он ей? Всего лишь друг-инвалид.

— И не исчезай надолго, слышишь? Приезжай почаще — сказал он. — У тебя дар украшать любое место, где ты появляешься.

— Постараюсь, чтобы ты устал от моего присутствия, — весело засмеялась Анжелита и, приподняв подол, выбежала из дома. Остальные гости последовали за ней и тоже начали разъезжаться. Остался только судья Прайор.

— Итак, Сефтон, прошу тебя, позаботься о моей дочери, — сказал Прэстон, провожая Иден и судью к выходу. — Присмотри за тем, чтобы в дороге с ней ничего не случилось.

— В моем обществе ей обеспечена полная безопасность, дружище. Не волнуйся, — успокоил его судья и, взяв Иден под локоть, помог ей спуститься по ступенькам.

— Папа, ты уверен, что мы поступаем правильно? — вдруг засомневалась девушка. — Сегодня твой день рождения. Может быть, мне лучше остаться?

— Что ты, дочка. Нет проблем. Как только вы уедете, я отправлюсь отдыхать. Желаю вам хорошего времяпрепровождения, — сказал он и посмотрел вверх. Небо было глубоким, безоблачным и такой насыщенной синевы, что ему на миг показалось, будто он видит отражение океана. — Давно не было такого прекрасного дня. Я рад, что ты выбираешься в люди.

— Да, папа, — сказала Иден. Поднявшись по ступенькам, она села в карету и помахала отцу рукой.

Когда судья устроился рядом, она напряженно взглянула на него.

— Боже, это было самое длинное утро в моей жизни. Казалось, не дождусь момента, когда мы сможем поговорить. Пожалуйста, скажите мне, как Зак? Для него можно что-нибудь сделать?

Судья закрыл дверцу кареты, и кучер, развернувшись, направил ее на дорогу, ведущую в Чарлстон.

— Я столько должен тебе рассказать, дорогая, — начал судья скороговоркой. — Уверен, что не все из того, что я собираюсь сообщить тебе, будет понятно, и все же я должен попытаться. Ты не обретешь покоя, пока не узнаешь все. Я тебя понимаю. Когда любишь человека, бываешь готов на самые безрассудные поступки.

— Как, например, доверять незнакомцу? — уточнила Иден.

— Да, доверять незнакомцу, — подтвердил судья, избегая смотреть ей в глаза. — Боюсь, ты слишком поспешно доверилась Закарии Тайсону.

Сердце Иден трепетало. Ей было страшно услышать то, что судья собирался ей сообщить, потому что теперь наверняка знала то, что ей предстоит услышать, не может быть приятным.

Тем не менее она твердо решила узнать все.

— Прошу вас, сэр. Хватит толочь воду в ступе, — прервала она его речь. — Расскажите мне все. Я люблю Зака и должна все знать.

— Прежде всего, позвольте мне сказать, что он совсем не тот человек, за кого вы его принимаете. Уверен, что вы никогда не полюбили бы… пирата.

— П…пирата? — прошептала Иден, бледнея. — О, боже, я подозревала и оказалась права.

— Он — отошедший от дел пират, — продолжал судья. — Бороздил океанские просторы на корабле проклятого Джека. Признаюсь, Иден, шериф Коллинз арестовал Тайсона по моей указке. Я поступил так потому, что только Зак может привести нас к старому негодяю Джеку. Я пытаюсь убедить его ради его же собственного здоровья и благополучия согласиться с моим планом по уничтожению старого пирата и помочь убить его. Если же он откажется сотрудничать с нами, то никогда больше не станет свободным человеком.

Голова Иден пошла кругом, и она в отчаянии закрыла лицо руками.

Боже, что ей делать? Человек, которого она полюбила всем сердцем и душой оказался членом пиратской команды, пусть даже отставным. Судья Прайор лично распорядился арестовать его…

— Прошлой ночью, — с негодованием начала она, — прошлой ночью вы все знали и ничего мне не сказали? Почему?

— Да, ничего не сказал, — согласился он. — Я не мог отвести тебя к нему. Тогда это не входило в мои планы. Сегодня входит. Твоя встреча с ним должна состояться сейчас.

Иден ошеломленно уставилась на судью.

— Какие планы? — спросила она ледяным голосом. — Какое все это имеет отношение к вам? Почему вы так стремитесь уничтожить пирата Джека? Это ведь не ваша забота. Это задача военно-морских сил!

— Потерпи немного. Вскоре тебе будет ясно, почему я решил заняться этим, — сказал судья, по-прежнему избегая смотреть ей в глаза.

— И после всего этого вы называете себя нашим другом? — презрительно процедила Иден сквозь зубы. — Заявляю вам, сэр: с сегодняшнего дня вы мне больше не друг, равно так же, как и моему отцу.

— Вот как? Ты собираешься рассказать обо всем своему отцу? — удивился судья, посмотрев ей, наконец, в глаза. — А ты не боишься, Иден, что, узнав, как часто ты обманывала его, он в тебе разочаруется?

— Папа меня простит, — убежденно отрезала она. — Вас же — никогда. Вы разоблачили себя, когда решили воспользоваться мною ради достижения собственных целей.

Она скрестила руки на груди и уставилась вперед. Сердце ее отчаянно билось от страха за жизнь Зака. Ох, как ей больно за него. Она не могла его возненавидеть. Может быть, именно в эту минуту он умирает.

Она подняла глаза к небу и молча начала молиться.

Глава 13

Задыхаясь от удушающей вони и ловя ртом воздух, Иден осторожно вслед за судьей спустилась по крутой лестнице, ведущей к тюремным камерам. Неожиданно по ее ногам пробежала мышь, и Иден с визгом поспешно подняла подол. Впоследствии она старалась не смотреть под ноги, боясь того, что там увидит. Иден впервые оказалась в таком месте, и у нее было впечатление, будто она попала в преисподнюю. Ее сердце разрывалось от мысли, что Зак вынужден был провести в этом аду целую ночь.

— Скоро будем на месте, Иден, — предупредил судья, оглядываясь через плечо. — Приготовься, девочка, зрелище, которое тебе предстоит увидеть — не из приятных. Но учти: Закария сам выбрал свою участь. Будь он сговорчивее и согласись сотрудничать с нами, все могло бы быть иначе.

— Конечно, для этого ему всего лишь пришлось бы стать палачом от вашего имени по причине, которую вы до сих пор скрываете, — сухо ответила она. — Я согласна, что мир стал бы лучше без такого подлеца, как пират Джек, но мне также понятно, почему Зак отказывается его убить. Зак не тот человек, который может убить ради собственного удовольствия.

— Иден, ты наивное создание, — засмеялся судья. — Как ты полагаешь, чем занимался Закария, будучи пиратом? Не думаешь же ты, что он святой и во время взятия вместе с Джеком кораблей на абордаж он раздавал благословения. Иден, на его совести кровь многих невинных людей.

Он сделал шаг назад и предусмотрительно остановился рядом с ней. Он должен быть наготове: ее реакция при виде Закария может быть самой непредвиденной. Кто дает гарантию, что она не упадет в обморок? Нельзя допустить, чтобы она оказалась на этом грязном полу. Если она вернется домой в грязи и дурно пахнущей, ему придется держать ответ перед ее отцом.

Ему же было важно, чтобы Прэстон Уитни ничего не знал о его плане воспользоваться Иден, чтобы сломить Зака. Что ни говори, ему хотелось сохранить дружбу смотрителя маяка.

Иден пребывала в полном смятении. Она не могла смириться с тем, что любит пирата, не могла себе представить, что Зак один из тех, кто способен отнять жизнь у другого человека. Хотя ей вспоминалось, что временами Зак словно был окружен ореолом зловещей таинственности…

Она сдерживала подступившие рыдания и отдавала себе отчет, что предстоящая встреча навечно запечат-лится в ее мозгу. Она была убеждена, что даже если Зака когда-нибудь освободят, совместная жизнь с ним будет невозможна. Разве она сможет допустить, чтобы к ней прикасался человек, унесший невинные жизни?

Они спустились, наконец, с лестницы и оказались в коридоре. Судья взял Иден под руку: они приближались к камерам, погруженным в полутьму.

Девушка с трудом передвигалась на ослабевших ногах мимо темных источающих зловоние камер, расположенных по обе стороны длинного, плохо освещенного коридора. Раздающиеся то там, то сям стоны и тяжелые вздохи всякий раз заставляли ее испуганно вздрагивать.

Шериф Коллинз с фонарем в руках, все это время следовавший за ними, неожиданно обогнал их и быстро подбежал к одной из камер. Он высоко поднял фонарь, давая возможность Иден посмотреть на прикованного к стене человека. Она истошно вскрикнула, и ноги ее подкосились. Под слоем крови и грязи она узнала Зака.

— Нет! Нет! — кричала она, вырываясь из цепких рук судьи. Она подбежала к камере и, плача, ухватилась за решетку. Она в отчаянии смотрела на Зака, не веря, что он еще жив. Прикованный к стене, скованный по рукам и ногам, он представлял собой ужасающее зрелище: голова его обессиленно висела на груди, заплывшее лицо было окровавлено, обнаженные груди и живот — в синяках и свежих шрамах, штаны и даже голые ноги покрыты запекшейся кровью. — Зак! — позвала Иден, не в силах справиться с охватившей ее истерикой. — Любимый, что они сделали с тобой? Очнись, Зак, я здесь, с тобой! Обещай мне, что ты не умрешь!

Судья Прайор подошел к ней и, оторвав ее руки от решеток, крепко схватил за запястья. Она увидела достаточно и, судя по реакции Закария, тот приходил в себя, а значит услышал слова Иден. Теперь осталось только ждать: он должен сделать нужный судье выбор. Было очевидным, что вид молодого человека разрывал сердце Иден на части. Закария понял это и, несомненно, захочет обрести свободу, хотя бы ради нее. Теперь За-карии ясно, что он, судья Прайор, готов на все. И, если он не прислушается к здравому смыслу и не даст согласие на сотрудничество, то он, судья, не остановится ни перед чем. Он даже способен нанести девушке телесные повреждения. Пусть Закария хорошенько задумается над этим.

Прайор самодовольно улыбнулся. Он уже видел себя в кресле губернатора, находящимся в огромной резиденции. Да, теперь-то судья был уверен: ради спокойствия и благополучия Иден Закария Тайсон примет все его условия.

Судья попытался увести Иден, но та отчаянно сопротивлялась.

— Отпустите меня! — вырываясь, кричала девушка. — Я хочу остаться здесь. Я должна быть с Заком.

— Нет, Иден, — сказал судья, едва ли не волоча ее по коридору. Шериф Коллинз следовал за ними с фонарем. — Тебе пора возвращаться домой. Забудь этого человека. Ни одна приличная женщина не захочет с ним связаться, тем более ты, Иден. Тем более — ты!

— Оставьте меня одну, — пытаясь освободиться от цепких рук судьи, повторяла Иден. — Отпустите меня. Не Зак — а вы злодей.

— Иден, я должен позаботиться, чтобы ты благополучно вернулась домой, — продолжал судья, не обращая внимания на ее слова. — Забудь обо всем, что здесь сегодня произошло. Особенно о том, что я вынудил тебя увидеть. Ты меня понимаешь?

Обессиленная, Иден повернулась к нему и умоляюще заглянула ему в глаза.

— Пожалуйста, сэр, я вас очень прошу, — заплакала она. — Освободите Зака. Забудьте об этом своем страшном плане. Не заставляйте его убивать человека. Разве вы не видите? Зак жил мирно, никому не приносил вреда. Почему вы не позволяете ему вернуться к прежней жизни? Он никому не угрожает.

— Да, я согласен, — подтвердил судья, мягко подталкивая ее вверх по лестнице. — Но он нужен мне. Только с его помощью я смогу очистить морские просторы от пирата Джека. А после этого мои акции в нашем обществе значительно возрастут. И, как я предполагаю, в скором будущем я смогу стать губернатором этого благословенного края. — Немного помолчав, он провел рукой по безобразному шраму на губе. — И что также немаловажно: я буду, наконец, отмщен, — зло проговорил он. — Пирату Джеку придется заплатить за то, что в тот день он взял нож и обезобразил меня.

«Так вот откуда у него этот шрам, — с удивлением подумала девушка, и, взглянув в его глаза, решила, — но ведь это не оправдание. Он не имеет права строить планы и манипулировать чужими жизнями, тем более, что выигрыш достанется только ему. Ему безразлично, что на весы положена жизнь хорошего и доброго человека — жизнь Зака».

— Предупреди отца, что я скоро буду у вас и привезу ему фреснельские линзы, — прервал ее размышления судья. — Мне бы хотелось, чтобы именно я помог твоему отцу добиться вожделенного приобретения для его маяка.

Иден не сводила с судьи глаз, удивляясь как в одном человеке могут совмещаться столь разные качества. Первую минуту он кажется сущим дьяволом, а в следующую — заботливым и добродушным малым. Вот уж поистине: никто не знает, кто он на самом деле. Даже ее отец.

Собрав оставшиеся силы, Иден попыталась вырваться из цепких рук судьи, но тот только крепче сжал ее запястья, причиняя ей острую боль.

— Зак, — закричала она, и голос ее разнесся эхом в темной глубине коридора. — Зак! Что бы ты ни сделал, я люблю тебя! И буду любить всегда!

— Черт побери, девушка, держи себя в руках, — воскликнул судья, силой увлекая ее на свежий воздух. — Не думаю, что весь Чарлстон должен знать о твоих делах с этим мошенником.

Шериф Коллинз шагнул вперед и отдал фонарь судье.

— Я прослежу за тем, чтобы она благополучно добралась домой, — сказал он, сочувственно глядя на Иден. — Мэм, вы можете на меня положиться.

— Воспользуйтесь моей каретой, — предложил судья.

Он отпустил руки Иден и повернулся к ней.

— Я обещаю тебе, что Закария через несколько минут будет освобожден из тюрьмы. Надеюсь, что это хотя бы немного утешит тебя. Единственное, что от него требуется — дать согласие на мое предложение. И что-то упорно подсказывает мне, что он готов к этому. — Лицо судьи исказила дьявольская ухмылка. — Мой план должен сработать. Увидев тебя такой расстроенной, он не устоит. Он уступит хотя бы ради того, чтобы выйти на свободу и объясниться с тобой. Ему надо быть уверенным, что ты готова простить.

Иден недоверчиво смотрела на судью, затем опустила голову, чувствуя как ее заполняет холодная пустота. Она не верила, что Зак выйдет на свободу. Он никогда не даст согласие на хладнокровное убийство человека. Даже ради собственной свободы, даже ради встречи и объяснений с ней.

— Кстати, Иден, — прервал ее раздумья судья. — Луковицы тюльпанов, обещанные мною для твоего сада, лежат на заднем сидении моей кареты. Я предвидел, что ты не захочешь отправиться ко мне после всего происшедшего, поэтому заблаговременно прихватил их с собой. Думаю, что лучше иметь их при себе, когда ты вернешься домой, иначе твоему отцу придется все объяснить.

Иден обреченно вздохнула. Ей никогда и в голову не приходило, что судья такой холодный и расчетливый человек. Она последовала за шерифом, поднялась в карету, и они тронулись в путь.

Иден чувствовала себя уничтоженной. Совсем недавно она встретила свою любовь, и мир казался ей таким восхитительным, а теперь она лишилась всего. Сумеет ли она жить дальше? Она не была уверена.

Зак следил, как судья Прайор возвращался к нему в камеру. На этот раз он был один.

Все тело узника ломило от невыносимой боли, желудок свело от голода, в горле пересохло.

— Вы, негодяй! — прошипел Зак, глядя на самодовольного судью. — Вы тщательно спланировали операцию, не так ли?

Судья, сцепив пальцы за спиной, начал медленно раскачиваться с пяток на носки.

— Да, можно сказать и так, — рассмеялся он. — Но я — умный негодяй. Или вы станете отрицать?

Зак облизал потрескавшиеся губы.

— Вам было известно, что Иден первая женщина, которую я полюбил, — произнес он хрипло. — Если вы опустились до того, что привели ее сюда, чтобы показать меня в этой зловонной дыре, думаю, что вы не остановитесь и перед тем, чтобы навредить Иден, — он замолчал, судорожно вздохнул и продолжал: — Вы прекрасно рассчитали, что если мне придется выбирать между благополучием и счастьем любимой женщины и пиратом Джеком, то последний окажется в проигрыше. Что ж, вы оказались правы. Освобождайте меня. Я вынужден согласиться с вашими требованиями. Я не вынесу даже мысли, что Иден страдает от всего этого.

— Наконец-то! — самодовольно засмеялся судья. — Вы приняли мудрое решение. Итак, давайте все обговорим еще раз. Ваш корабль и команда наготове и ждут вас. Вы можете поднять якорь в ближайший час. С этой минуты вы свободный человек и можете располагать своим временем по своему усмотрению. Если желаете, можете навестить Иден. Если нет, сразу же отправляйтесь на поиски пиратов. Вы снова вольны сами делать свой выбор. — Не сводя глаз с Зака, судья полез в карман за ключом, чтобы открыть дверь в камеру. — Но запомните, вас освободили только потому, что вы согласились найти пирата и уничтожить его, — продолжал он свои наставления. — Это задача первостепенной важности. Надеюсь, что сегодня к полуночи вы уже будете в море.

— Корабль и команда уже готовы?: — поразился Зак. — Значит, с самого начала вы были уверены, что я соглашусь с вашим планом?

— Да, я не сомневался, что Иден мне поможет, — ответил Прайор, открывая ключом камеру. Он распахнул дверь, подошел к Заку и разомкнул кандалы, сковывавшие его ноги.

Зак был на грани обморока, наблюдая, как ключ поворачивается в наручниках. Как только они были сняты, руки его безжизненно повисли. Необходимо было некоторое время подождать, чтобы кровь начала циркулировать по его онемевшим конечностям. Почувствовав, что силы возвращаются, Зак, сжав кулаки, сделал шаг навстречу судье. Не дав тому опомниться, послал мощный удар в его челюсть.

— Вот теперь мне немного легче, — сказал Зак с удовлетворением наблюдая, как из уголков рта судьи потекли струйки крови, и потирая суставы пальцев. — Что ж, я в форме. Ведите меня на мой корабль. Думаю, что теперь я готов им командовать.

Смитти, прервав работу, вышел из кузницы, чтобы глотнуть свежего воздуха, и увидел проезжающую мимо величественную карету, в маленьком окне которой он узнал Иден Уитни. Засовывая руки в карманы грубых темных штанов, он злорадно улыбнулся. До него уже дошла весть, что возлюбленный этой девушки заключен в тюрьму вместе с остальным городским сбродом, а это значит, что Сабрина, новая рабыня Закарии Тайсона, снова осталась без хозяина. Самое подходящее время, чтобы отправиться за ней и заполучить ее. Он помнил, что у него еще остались кое-какие незавершенные с ней дела.

Сегодня глубокой ночью, когда все будут крепко спать, он похитит ее и… горе тому, кто станет на его пути и попытается остановить его.

С недоброй усмешкой он вернулся в кузницу и снова взялся подковывать лошадь. Он представил, как через несколько часов подчинит себе нежное, черное тело Сабрины, и огонь желания все яростнее разгорался в нем. Если же негритянка посмеет сопротивляться, у него есть средство, чтобы поставить ее на место. Несколько ударов кнутом сразу образумят ее и научат, как себя вести со своим новым господином.

Джошуа в смутном ожидании чего-то недоброго, хмуро наблюдал, как солнце уходило за горизонт. Он вернулся в конюшню, несколько минут разглядывал пустое стойло, затем снова вышел во двор и печально уставился на дорогу, обсаженную дубами.

— Его нигде не видно, Джошуа, — сказала Сабрина, которая подошла к нему и стала рядом. — Я давно наблюдаю за дорогой, — она крепко обхватила руками плечи, стараясь унять охватившую ее дрожь. — Какая зловещая тишина! Птицы на деревьях не поют, и все вокруг молчит. Это плохое предзнаменование, Джошуа. Мне страшно.

Джошуа обнял ее за плечи своей сильной мускулистой рукой и притянул к себе.

— Мне тоже страшно, малышка, — проговорил он медленно. — Боюсь, что что-то ужасное случилось с мистером Заком. Он никогда не уезжает куда-нибудь так надолго, а если ему надо задержаться, он всегда предупреждает меня. Боюсь, что он попал в беду.

— Последнее, что мы знаем, это что он был с Иден, — прошептала Сабрина, подняв широко раскрытые глаза на Джошуа. — Может быть, тебе съездить к ней и обо всем ее расспросить? Вдруг она знает, где он?

— Нет, малышка, — возразил Джошуа, крепко сжав зубы. — Я не должен уходить отсюда. Цветной человек бессилен чем-то помочь. Я приговорен всеми белыми людьми к молчанию. Я не имею в виду мистера Зака. Но я не имею права ходить по округе и задавать вопросы. Белые люди посчитают мое поведение оскорбительным и посадят меня в тюрьму.

— Ах, да, знаю, — согласилась Сабрина, трепетно прижимаясь к нему. — Обними меня, красавчик, обними.

Джошуа повернул ее к себе и крепко обнял, но глаза его продолжали всматриваться в дорогу. И в них не угасала надежда.

Спустя некоторое время Зак уже стоял на палубе мощного корабля и рассеянно наблюдал, как его команда суетилась, подготавливая судно к выходу в море. Он до сих пор не мог прийти в себя от изощренной хитрости судьи: похоже, тот рассчитал все до мельчайшей детали и повел свои дела так, что Заку не оставалось ничего иного, как согласиться убить пирата. Он уже успел вымыться и переодеться в свежее, чистое белье, которое судья предусмотрительно приготовил для него в капитанской каюте.

Зак снова чувствовал себя завзятым пиратом. На нем была шелковая рубашка с развевающимися от легкого бриза широкими рукавами, черные кожаные штаны, словно вторая кожа обтягивающие его мускулистые ноги, блестящие сапоги с высокими голенищами. За поясом несколько пистолетов.

Его переполняло возбуждение, которое он испытывал всякий раз, когда поднимался на борт корабля.

Осмотревшись, он снова отметил, что получил превосходное судно, которое поможет ему добиться успеха в предстоящей морской экспедиции. Корабль был обеспечен полным снаряжением. Конструкция его, соответствующая последнему слову техники, позволяла добиться большой скорости перемещения, хорошей маневренности и высокой огневой мощи. Это был корабль, как нельзя лучше подходящий для пиратов. Бушприт, имеющий форму рапиры, почти такой же длины, что и сам корпус корабля, позволял осуществлять одновременный абордаж целого ряда мачт. Благодаря своей конструкции, корабль превосходил в маневренности любую шхуну или бригантину.

Квадратный марсель при попутном ветре обеспечивал дополнительную скорость перемещения, доходящую при необходимости до одиннадцати узлов. Несмотря на большую осадку в сравнении со шхуной, этот корабль водоизмещением в сотню тонн, с командой в пятьдесят человек, с четырнадцатью пушками на борту мог проходить восемь футов под килем. Ранее при тщательном осмотре корабля Зак успел убедиться, что внутренняя его конструкция — предельно спартанская. Там была только капитанская каюта, а так же каюты для его ближайших помощников. Помещение для остальных членов команды отсутствовало, и матросам придется искать себе место для ночлега внутри корабля. Камбуза, как такового, тоже не было. Имелась только огромная кастрюля и встроенная кирпичная печь, которой можно пользоваться лишь в тихую погоду.

Орудийные склады, в которых размещались пушечные ядра весом в шесть тонн каждое, и гигантские бочки, заполненные водой, каждая весом в одну тонну, располагались в трюме в середине корабля и таким образом служили ему надежным балластом.

Команда была вооружена до зубов. Каждый получил по мушкету, мушкетону, абордажной сабле и топору, а также по пистолету и кинжалу.

Такое обилие оружия в руках людей, только что выпущенных из тюрьмы Чарлстона, представляло собой немалую опасность, и Зак это осознавал. Однако его надежда на гладкий исход предпринимаемой авантюры основывалась только на том, что все члены команды знали, какую цену им придется заплатить в случае мятежа.

Даже Зак, обведя взором свой быстроходный снаряженный корабль, не смог удержаться от мысли, что с таким оснащением ему ничего не стоит стереть с океанских просторов всю американскую армаду.

Но на карту поставлено его будущее с Иден. И если оно у них будет после того, как он объяснится с ней и добьется ее прощения, он обязан думать только о предстоящей задаче. Зак не должен больше думать о пирате Джеке. Он оплатил свои счета. Теперь видимо, наступило время платить пирату Джеку. Последнее время старый пират, становясь все более алчным и безжалостным, все чаще совершал абордажи и убивал просто ради развлечения, захватывая себе все награбленное добро.

Зак с трудом проглотил комок, подкативший к горлу. Он понимал, что без пирата Джека мир станет чище, а раз так Джеку будет лучше, если его устранением займется именно Зак. Он постарается сделать это быстро и безболезненно.

Если же старик Джек попадет в чужие руки, то перед смертью пройдет через пытки и страдания.

Пора отправляться в путь, но прежде он должен довести до конца еще одно дело. Он должен изменить курс и повести корабль вдоль побережья, пока не доберется до собственной плантации. Он обязан встретиться с Джошуа и Иден и успокоить их.

— Поднять якорь! — крикнул он. — Как только выйдем в море, всей команде собраться на палубе, чтобы выслушать мои распоряжения.

Цепь, медленно поднимающая якорь, издавала скрежещущий ржавый скрип, который навеял Заку множество меланхолических воспоминаний о былых временах: о многих чудесных часах, проведенных в море, о морских запахах, о знакомстве с новыми местами, о пьянящем чувстве свободы…

Наконец, корабль вышел из гавани и взял курс на океан. Зак очнулся от грез, услышав неясный гул за спиной. Он обернулся и увидел, что вся команда по его приказу собралась на палубе. Скрестив руки на груди, он мрачно переводил взгляд с одного на другого.

— Итак, я собрал вас, чтобы познакомить с моими требованиями, — начал он. — Законы, установленные мною на данном корабле, должны беспрекословно соблюдаться. Человек, нарушивший их, понесет неотвратимое наказание. Кражи строго запрещены. Укравший что-либо лишится собственного носа и ушей, затем будет отправлен на берег. Далее. Лампы и свечи будут погашены в восемь часов вечера, и, если кто-то из вас захочет выпить, ему придется сделать это на верхней палубе в кромешной тьме. Кроме того, каждый из вас должен содержать личное оружие, саблю и пистолет в чистоте и полной боевой готовности. На корабль запрещено приводит детей и женщин. Любой из вас, кто изнасилует женщину или тайком проведет ее на борт корабля, будет приговорен к смерти. И, наконец, драки на корабле категорически запрещены. Если между кем-то из вас появится причина для раздоров, ее можно устранить с помощью меча или пистолета, но только на берегу, — кончил он, сцепляя руки за спиной. — Я все сказал!

Люди, собравшиеся на палубе, стали медленно расходиться, тихо переговариваясь между собой. Зак повернулся и долго задумчиво смотрел на удаляющийся Чарлстон, затем повернулся в сторону видневшегося вдали маяка.

— Иден, — тоскливо прошептал он. — Боже, как бы мне хотелось оградить ее от всей этой грязи.

Глава 14

Иден мерила гостиную шагами и, нервно сжимая руки, с тревогой наблюдала за дверью отцовской спальни. Ему уже давно пора вставать, иначе он опоздает на работу, но Иден не решалась разбудить его. Едва взглянув на нее, отец сразу заметит, что с нею что-то происходит.

Она же по целому ряду причин не имеет права посвящать его в события последних дней. Если она это допустит, отец распрощается со своими иллюзиями и разочаруется в людях, которых любил и уважал.

Взять хотя бы, к примеру, Зака. Отец не только полюбил его как приятного в обращении молодого человека, но и видит в нем возможного мужа для нее, Иден.

Как воспримет он весть о его зловещем прошлом? Не знает по-настоящему отец и своего друга, судью Прайора, который умеет быть таким жестоким и вероломным. Кроме того, даже она, его дочь, с легкостью обманывает своего отца.

— Что с ним будет, когда он обо всем узнает? — прошептала Иден, вздрагивая. — Что касается меня, я должна принять меры предосторожности хотя бы сегодня. Мне следует вести себя так, будто ничего не произошло.

Она понимала, что поставленная задача почти невыполнима. Как ни старалась, она не могла избавиться от образа окровавленного Зака, прикованного к стене грязной тюремной камеры, и это было самое ужасное испытание, через которое ей пришлось пройти за всю ее короткую жизнь.

Она подошла к окну и посмотрела в темнеющее небо.

С наступлением ночи она снова отправится в путь. Вначале надо побывать на плантации. Ей следует встретиться с Джошуа и рассказать ему о случившемся. Если судья Прайор не освободил Зака, и его там не будет, она отправится в Чарлстон. Если Зак по-прежнему находится в этой адской тюрьме, она снова обратится к судье с мольбой о его освобождении.

Пусть он только попробует отказаться, если понадобиться, она заставит его выполнить ее просьбу даже под дулом пистолета.

Всей душой она любила Зака и верила, что любой поступок, совершенный им в прошлом, даже самый неприглядный, имел на то свои причины. Человек, которого она только что узнала и полюбила, не мог грабить и убивать просто так, ради удовольствия и развлечения. Она знала, каким нежным и заботливым он мог быть. Но почему же он не доверился ей? Почему?

— Ну что ж! Я дам ему еще один шанс, — прошептала она, яростно сжимая пальцы. — Конечно, я не такой уж большой знаток человеческих характеров, но в Заке я вижу гораздо больше хорошего, чем плохого…

— Иден? — неожиданно прозвучал голос отца за ее спиной. — Неужели ты так скучаешь по Заку, что начала сама с собой разговаривать?

Весь вечер со страхом ожидавшая момента встречи с отцом и последующего своего разоблачения, Иден испуганно обернулась и уставилась на него. Но на сей раз удача сопутствовала ей: отец, пристегивающий к брюкам подтяжки, не смотрел на нее и ничего не заметил.

— Что ты имеешь в виду, папа, говоря «так сильно скучаешь»? — прошептала Иден, выпрямив спину. Неужели он уже все знает? Может быть, уже кто-нибудь побывал на маяке и сообщил ему, что Зак заключен в тюрьму? Если это так, тогда почему он воспринял весть столь хладнокровно?

Справившись с подтяжками, Прэстон подошел к решетке камина, взял новую трубку и положил ее в карман рубашки.

— Боже мой! Прошел всего лишь день, как вы расстались, Иден, — засмеялся он. — Тебе придется смириться с его длительными отлучками. Он должен работать на плантации, а у него нет еще ни одного раба, за исключением надсмотрщика. Ему предстоит решить слишком много проблем. Может быть, сегодня он отправился на аукцион в Чарлстоне для приобретения рабочих рук.

Облегченно вздохнув, Иден проглотила подступивший к горлу комок.

— Да, папа. Я уверена, что все именно так, — едва слышно произнесла она и направилась к кухне, все еще избегая встречаться с отцом взглядами.

— Дорогая, кажется я проспал. У меня даже не осталось времени поужинать с тобой, — проговорил Прэ-стон и направился к выходу. — Поэтому прошу тебя, когда приготовишь ужин, принеси мне его наверх, на башню, — он засмеялся и мельком взглянул на нее. — Только не спеши, милая. Принеси попозже. Я все еще сыт. Уж слишком хорош был пирог, который ты испекла к моему дню рождения.

Иден взглянула на него. Пламя камина, отраженное в ее зеленых глазах, отсвечивало золотом, а неяркий свет только что зажженной ею свечи не в силах был разогнать сгущающиеся сумерки.

Пытаясь совладать с собой, она слабо улыбнулась. Ей необходимо было выдержать еще минуту-другую, чтобы сыграть роль почтительной дочери.

— Я рада, что тебе понравился мой пирог, папа, — тихо сказала она. Затем взглянула на трубку, торчащую из кармана его рубашки, но промолчала. Она не осмелилась напомнить о своем подарке, чтобы не дать отцу повод возобновить расспросы. Ему снова захочется узнать, когда она успела сделать эту покупку.

Утром, когда гостиная была полна гостей, ей удалось избежать этого разговора. Сейчас же они только вдвоем, и ей это едва ли удастся.

— Да, это был самый лучший пирог, который ты когда-либо пекла, — сказал Прэстон, открывая дверь, кстати, Иден, привезла ли ты луковицы, обещанные Сефтоном? — он улыбнулся и, уже стоя на крыльце, ласково посмотрел на нее. — Зная тебя и твою любовь к цветам, могу побиться об заклад, что ты уже их посадила, — в его голосе звучала гордость за дочь. — Ты так похожа на свою мать. Так же, как и она всегда выполняешь задуманное.

Иден последовала за отцом. Здесь, у лестницы, ведущей на башню, она не боялась отцовского взгляда: сгущающиеся сумерки скрывали ее лицо, и тревога, сквозившая в ее глазах, не была заметна. С болью и жалостью наблюдала она, как он, тяжело опираясь на трость, начал взбираться по ступенькам. Мысль, что в ближайшие часы она снова предаст его, причиняла ей невыносимую боль.

— Луковицы довольно неплохие, но, откровенно говоря, ничего особенного, — сухо сказала она, не желая говорить о судье что-либо хорошее. — Посажу их завтра.

— Если Сефтон выделил их для тебя из своего сада, следующей весной, когда они зацветут, ты убедишься, что они действительно хороши, — сказал Прэстон, остановившись. — Он, прекрасный человек, Иден. Мне хотелось бы, чтобы он был моложе. Конечно, мне очень нравится Закария, но Сефтон Прайор — человек, который смог бы дать тебе в жизни все то, чего не сумел я, — и он снова начал подниматься по ступенькам.

Дрожь пробежала по всему телу Иден.

— Но он же старый, папа! — с отчаянием крикнула она ему вдогонку.

Затем тихо прошептала про себя: он слишком стар и слишком расчетлив. Если бы ты знал, каков он на самом деле, ты возненавидел бы его.

Прэстон медленно поднимался по ступенькам вверх, и сопровождавший его стук трости острой болью отдавался в сердце Иден. «Он так нуждается во мне, — подумала она, — а я продолжаю его обманывать».

Расплакавшись, она стремглав бросилась из дому. Если она не принесет ему ужин позже, как он попросил, он узнает, наконец, как она вероломна. Однако во что бы то ни стало надо отправляться в путь.

— Я не могу допустить, чтобы папа все узнал, — всхлипывала она.

Вбежав на кухню, Иден начала собирать на поднос еду. Она отнесет ужин отцу сейчас и скажет, что он должен, не откладывая, подкрепиться. Придется настоять, чтобы он съел бифштекс, пока тот свежий и горячий.

Иден посмотрела в сторону своей спальни. Там все приготовлено к ночному путешествию: дорожная накидка и пистолет на дне кармана. Когда отец давал ей пистолет, он, наверное, и не подозревал, что она воспользуется им для освобождения человека из тюрьмы. Пистолет был предназначен для самообороны.

— Смогу ли я выстрелить в кого-нибудь, если это действительно понадобится? — прошептала она. На этот раз она поедет в Чарлстон в обычной своей одежде. Она не собирается предстать перед судьей Прайором переодетой в мужской костюм. Так подсказывает ей чувство собственного достоинства.

Она взяла поднос и побежала к башне маяка, настороженно озираясь вокруг.

Наступила темнота. Легкий ветер шевелил листву на деревьях и дрожащие ночные тени заплясали вокруг девушки, наполняя ее сердце тревогой и страхом.

Корабль подошел к доку, выстроенному напротив плантации. Сойдя на берег, Зак через густой лесок побежал к особняку. Он должен встретиться с Джошуа и предупредить его, что жив и здоров, а затем отправить его с заданием. Последние несколько дней Зак не посылал Анжелите подарков. Не будет их и сегодня вечером. Вместо этого, он попросит положить на ее порог длинное письмо. А затем он надеялся встретиться с Иден, чтобы прежде, чем отправиться в плавание, объясниться с ней. Но для личных проблем у него осталось совсем мало времени. Он обратил внимание, что ему на хвост село небольшое судно и заподозрил, что оно до тех пор будет за ним следить, пока он не выйдет в океан.

Только тогда судья Прайор поверит, что Зак действительно намеревается устранить Джека.

Судья имеет право на сомнение, поскольку он понимает, что Зак дал согласие участвовать в его плане только ради Иден, чтобы оградить ее от излишних переживаний.

Зак подумал, что ему до выхода в море так и не удастся встретиться с Иден. Он также оставит у ее порога письмо. Пусть даже Прэстон первым прочтет его послание. Зак не против. Без сомнения, отцу Иден все известно, а если нет, то скоро будет известно. Новости такого рода разлетаются со скоростью света. И достигают даже одинокого маяка.

Зак вбежал на обрамленную дубами поляну и, увидев слабый свет, мерцающий в окнах первого этажа, прослезился.

Всего лишь несколько дней назад он был полон радужных надежд и полагал, что поведет достойную мирную жизнь в этом доме, построенном собственными руками. Все предшествующие годы, потраченные на борьбу за выживание, он мечтал именно о таком доме и о собственной семье. Он заслужил спокойную жизнь, однако судьба снова обошлась с ним сурово, отказывая ему в этом.

— Как я могу убить старого Джека? — шептал он. — Он помог мне вернуться к жизни, вернуть уважение к себе.

Зак с трудом проглотил быстро растущий комок в горле и ускорил шаг. Подойдя к окну, он остановился. То, что предстало его глазам, согрело ему душу. Сабри-на и Джошуа стояли бок о бок и выглядели счастливыми. Зак знал, что его друг давно тоскует по женщине, и, кажется, Сабрина помогла ему избавиться от этой тоски.

Однако время поджимало, и Зак побежал к дверям.

— Джошуа! — крикнул он. — Джошуа!

— Капитан, похоже, отлучился надолго, — прошептал один пират другому. — Это наш последний шанс. Давай воспользуемся им. Надо отправиться на поиски красотки. Будем развлекаться по ночам, пока другие спят.

— Разве ты забыл об обещанном наказании тому, кто приведет на борт корабля женщину? — возразил его товарищ. — Я не собираюсь лишаться шкуры из-за какой-то бабы.

— Но никто об этом не узнает. Мы спрячем ее в укромном уголке. Спрячем и привяжем. Никто не узнает, что она там.

— Мне это не нравится, Майк.

— Кларенс, ты трусливый цыпленок!

— Как только я связываюсь с тобой, Майк, всегда попадаю в неприятности. В первый раз, послушавшись тебя, я попал на бриг. Во второй — в тюрьму. Мне удалось вырваться из обеих чертовских дыр, и я больше не хочу приключений.

— Если ты не пойдешь со мной, Кларенс, я пырну тебя ножом, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Выбирай, что тебе больше нравится. Либо ты идешь со мной, либо будешь каждую минуту гадать, когда получишь удар ножом, понял?

— Ты не сделаешь этого, Майк!

— Ты же не оставляешь мне другого выбора… Если ты не пойдешь со мной сейчас, я тебе больше не друг. Для меня куда важнее удовольствие, которое я получу от красотки, чем такие друзья, как ты.

— Сам черт тебе друг, а не я! Где ты собираешься найти женщину в это время, черт возьми? — возразил Кларенс. — Тут такое пустынное место.

— Разве ты не видишь луч маяка? А, как известно, рядом с маяком всегда есть дома. Давай отправимся туда. Может там удастся кого-нибудь похитить.

— Если нас поймают, мы не доживем и до утра, — сомневался Кларенс.

— Если нас не поймают из-за того, что ты не пойдешь со мной, тебе все равно не увидеть следующего дня. В любом случае я прикончу тебя, — ухмыльнулся Майк. — Пошли. Мы теряем время.

Оба украдкой пробежали по верхней палубе корабля и спустились по сходням. Скрывшаяся за маленькой, темной тучкой луна хранила их от посторонних глаз.

Набросив на себя накидку с капюшоном и спрятав пистолет в карман, Иден заняла свое место в фургоне и пустилась в путь. Луна в тот вечер то появлялась из-за туч, освещая серебристым светом узкую дорогу, простиравшуюся перед Иден, то снова пряталась, погружая округу во мрак.

Но и при лунном свете и без него Иден чувствовала себя совершенно беззащитной на этой безлюдной дороге.

— Далеко ли до усадьбы Зака? — с волнением прошептала она вслух.

Ей казалось, что она уже целую вечность в пути. Что, если его не отпустили из тюрьмы и на плантации его нет? Тогда ей придется проделать обратный путь и поехать дальше до Чарлстона. Сердце ее билось как пойманная птица, и за каждым деревом ей мерещилась опасность.

Туча сползла с луны, и все вокруг осветилось серебром. Иден с облегчением вздохнула. Все-таки приятнее, когда ты видишь, что тебя с одной стороны окружают деревья, а с другой — океан, а не эта непроницаемая ночная тьма, в которую всего лишь минуту назад все было погружено.

Неожиданно из-за придорожных зарослей показались двое мужчин и направились к ней. Остановившись, они преградили дорогу. Вскрикнув от страха, Иден натянула поводья.

Лошадь поднялась на дыбы и захрапела, но незнакомцы, ухватившись за узду, резко ее остановили. Кларенс отобрал поводья из рук Иден, а Майк направил на нее пистолет.

Девушка онемела от страха и почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Широко раскрыв глаза, она дрожащими руками потянулась за пистолетом.

— Я бы не советовал вам этого делать, мисс, — произнес Майк, хватая ее за запястье. Он уставился на ее оттопыренный карман. — Что это здесь у нашей красотки? Ах, какая опасная игрушка!

Он выволок ее из фургона и прижал к себе.

— Кларенс, а ну-ка, залезь в карман леди и вытащи оттуда пистолет. Забрось его подальше. Эта игрушка нам больше не понадобится.

Маленький, жилистый Кларенс приблизился к ней, и в лунном свете она увидела его лицо с темными бакенбардами.

Он оскалился: у него не было большинства зубов, а те, которые еще оставались, были гнилые. Одежда на нем потемнела от грязи, а медно-рыжие волосы спадали на плечи жирными, неряшливыми прядями.

Когда он подошел к ней вплотную, Иден ощутила такой омерзительный запах, что невольно почувствовала тошноту. Такого гадкого запаха не было даже в тюрьме, когда она навещала Зака.

— Кто вы? — осмелилась она наконец спросить.

Иден с отвращением отпрянула, когда Кларенс полез к ней в карман за пистолетом и фамильярно провел рукой по ее бедрам.

— Она не так плоха, Майк! — осклабился он. — Знаешь, теперь я доволен, что ты уговорил меня на эту вылазку. Если мы заберем ее на корабль, можно будет неплохо поразвлечься.

— Пора возвращаться, — сказал Майк. — Посади ее в фургон. Мы воспользуемся им, чтобы быстрее вернуться на корабль. Только не надо подъезжать слишком близко. Сойдем с фургона и утопим его в море вместе с лошадью.

Он холодно взглянул на Иден.

— А если эта красотка не будет с нами заодно, мы и ее утопим, — он был огромен, его лысая голова зловеще блестела. — Ты усвоила, маленькая леди? Либо ты вступаешь с нами в сговор, либо ты умрешь! — с угрозой произнес он и дотронулся до ее щеки.

— Что вы от меня хотите? — спросила она дрожащим голосом. — На какой корабль вы собираетесь меня отвести? На корабль пирата Джека? Неужели он все-таки решился приблизиться к берегу.

Но они молча втолкнули ее в фургон и заняли места по обе стороны от нее. В отчаянии Иден переводила взгляд с одного на другого. Она изловчилась и влепила Кларенсу звонкую пощечину. Затем попыталась перелезть через него, чтобы убежать, но внезапный удар по голове свалил ее. Она медленно опустилась на сидение, погружаясь в кромешную тьму.

— Зачем надо было сопротивляться? — сердито проворчал Майк и, взяв поводья в руки, направил лошадь в сторону, откуда они только что пришли. Через несколько минут впереди во тьме появились огоньки корабля.

— Вдруг кто-то заметит, что мы возвращаемся на корабль? Завернем наш маленький подарок в ее собственную черную накидку и перенесем на борт. Все подумают, что мы несем завернутое в простыню добро, которое отобрали у какой-нибудь простодушной души, — сказал Майк с усмешкой. — Хотя вряд ли кто-нибудь на борту станет нас спрашивать, не так ли? Я буду очень удивлен, если многие не воспользовались возможностью и не сбежали. Если бы мы не были дураками, сделали бы то же самое.

— Это более опасно, чем принести на корабль женщину, — проворчал Кларенс. — Ты же знаешь судью Прайора и шерифа Коллинза. Они прилипли друг к другу как пиявки и ловят всех, кому удается сбежать. А потом гноят в тюрьме. У них хватит наручников и кандалов для всех моряков и пиратов. Я не хочу закончить свою жизнь прикованным к стене той чертовой дыры.

Приблизившись к кораблю на безопасное расстояние с тем, чтобы их движение не было замечено на борту, Кларенс осторожно завернул девушку в накидку, затем вытащил ее из фургона и перебросил через плечо. Ухмыляясь, он наблюдал, как Майк повел лошадь с фургоном к воде. Вид борющейся сопротивляющейся лошади доставлял ему особое наслаждение, а когда он увидел, что на поверхности океана остались только булькающие пузырьки, не смог удержаться от довольного хохота…

— Теперь можно идти, — сказал Майк.

И они, пригнувшись, осторожно начали пробираться к кораблю. Луна спряталась за тучи, давая им возможность незамеченными подняться по сходням.

Тяжело дыша, Кларенс с Иден через плечо, опустился по лестнице в трюм корабля и там в кромешной тьме пробирался наощупь, пока не нашел укромное убежище для нее. Майк неотступно следовал за ним.

— Свяжи ее и заткни ей рот кляпом. Позже мы вернемся, чтобы порадовать ее, — хихикнул Майк. — А теперь нам следует появиться на верхней палубе, чтобы не вызывать подозрений.

— Действительно. У нас еще будет время вернуться, — сказал Кларенс, самодовольно ухмыляясь.

Смитти лежал на койке в своей комнате, расположенной за кузнечной мастерской, и голова его гудела после изрядной дозы виски. Он поднялся, опершись на локоть, допил все, что осталось, и бросил пустую бутылку на пол. Да, он пьян. Но сейчас он выспится и, протрезвев, отправится на плантацию Закарии Тайсона. Чем позже, тем лучше. Тогда все будут спать.

Хотя если хорошенько подумать, какое это имеет значение? Он больше не боялся Тайсона. Днем по городу прошел слух, что его чуть ли не до смерти забили в тюрьме. Если ему и удастся выжить, он наверняка останется калекой.

— Только бы немного поспать, — прошептал он, вытирая ладонью остатки виски, — а затем я буду наслаждаться женщиной.

Его пьяный смех незаметно перешел в храп.

Глава 15

Зак и Джошуа сердечно обнялись, но секунду спустя черные глаза Джошуа широко раскрылись, когда лицо Зака осветила луна. Огромные синяки под глазами, многочисленные кровоподтеки и разбитая губа обезобразили его до неузнаваемости.

— Мистер Зак! — воскликнул потрясенный Джошуа, невольно отступая назад. — Кто это вас так? Где вы были? — Он взглянул на дорогу через плечо Зака. — Где ваша лошадь? Почему вы вернулись пешком?

Он снова уставился на Зака и тут неожиданно осознал, что на его хозяине пиратский наряд и связка с пистолетами у пояса.

Зак дружелюбно похлопал его по плечу.

— Мне очень многое нужно тебе рассказать, но у меня мало времени, — произнес он. Взглянув на Сабрину, затем на Джошуа, добавил: — Придется вам с Сабриной пожить здесь в одиночестве.

— Не понимаю, — заволновался Джошуа. — Где вы были? И куда опять собираетесь? Что должен делать я? У нас не хватает рук для освоения плантации.

Зак погладил своего раба по плечу.

— Будет другой год, другой сезон, — успокоил он Джошуа. — Столько лет я мечтал о своей плантации, и надеялся, что сейчас моя мечта исполнится, но я готов подождать еще немного. — Он поднялся на ступеньки крыльца и предложил Джошуа и Сабрине последовать за ним в дом. Пойдемте, — пригласил он. — Я расскажу вам, что случилось и куда я сейчас отправлюсь. — Взглянув на Джошуа, добавил: — А тебе, парень, сегодня вечером предстоит выполнить для меня два поручения.

— Разумеется, сэр, все, что скажете, — покорно отозвался Джошуа.

— Я хочу, чтобы ты доставил два письма, — сказал Зак, останавливаясь на крыльце. Он с тоской посмотрел на свое поле. Опираясь руками на перила крыльца, он всем телом наклонился. Острая боль сжимала его сердце. — Я планировал повидаться сегодня вечером с Иден, но, пораздумав, решил, что лучше написать ей письмо и попросить ее о доверии ко мне и о терпении. Если я увижу ее, боюсь, что не смогу от нее уехать. А я должен уйти в море, Джошуа. У меня нет другого выхода.

— Уйти в море? — воскликнул ошеломленный Джошуа. — Почему это вдруг вы захотели вернуться на море?

— Это не совсем мое желание, — прошептал Зак. — Как я уже сказал, ты отвезешь письмо к дому Иден и подсунешь его под дверь. То же самое ты сделаешь с письмом, которое я адресую Анжелите. Только постарайся, чтобы тебя никто не заметил. Ты знаешь, что это рискованно. Если тебя поймают, могут обвинить в чем угодно.

— Знаю, сэр, знаю, мистер Зак, — согласился Джошуа, кивая головой. — Я сделаю все, что прикажете.

— Пойдем ко мне в кабинет, — сказал Зак, направляясь к входной двери. — Пойдемте оба. Вначале я напишу письма, а потом расскажу вам, что со мной произошло. Я взбешен поворотом событий, но ничего не изменишь. Я связан по рукам и ногам. Бывают случаи в жизни, когда человек вынужден поступать против собственной воли. У меня сейчас как раз такой случай. Я должен был это предвидеть. Я долго плавал, думаю, что выдержу еще одно испытание. Это научит меня жить, учитывая последствия.

Зак открыл дверь и вошел в просторный холл. Он избегал смотреть на роскошную меблировку гостиной, на бесценные гравюры, развешенные на стенах холла в пролете лестницы, ведущей наверх. Все убранство этого дома было предназначено для ощущения радости жизни. Но не сейчас. Время для наслаждений еще не наступило.

Внезапно Иден пришла в себя. Она ошеломленно озиралась вокруг, но ничего не могла разглядеть в кромешной темноте. Постепенно память возвратилась к ней. Голова раскалывалась от жгучей боли, в рот был засунут кляп, а ноги и руки туго связаны. Где-то рядом послышалась мышиная возня. Тлетворный запах гнили жег ей ноздри, вызывая приступ тошноты.

Но окружающие ее неудобства казались пустяком по сравнению с тем, что она начала припоминать. На память пришли два негодяя, похитившие ее. Они говорили о каком-то корабле. Прислушавшись, она различила однообразные шлепки волн о днище. Неужели он уже в океане? Временами над ее головой раздавались смех и чьи-то шаги по палубе.

Иден горько заплакала. Чей это корабль? Пирата Джека? Как скоро произойдет обещанное ей изнасилование? И сколько их будет, таких негодяев? Один или множество? Куда подевались оба подлеца, похитившие ее?

Съежившись от страха, Иден прижалась спиной к влажной стенке. Она уставилась в тьму, и мысли ее снова перенеслись к Заку. Где он сейчас? Она чувствовала себя так, будто предала его, даже более чем он ее, когда не захотел довериться ей. И вот теперь они разлучены, и ничего нельзя исправить…

Зак поднимался по сходням, и мысли его были далеко от предстоящей авантюры. Однако, поднявшись на корабль, он собрал свою волю и начал отдавать приказания. Команда засуетилась.

Стоя на капитанском мостике, Зак несколько минут смотрел на свою плантацию, и грустные раздумья одолевали его. Сможет ли он вернуться сюда и когда? Он обернулся и отдал приказ, который надолго увезет его от его мечты.

— Поднять якорь! — крикнул он.

После того, как якорь был поднят и закреплен, а паруса наполнились ветром, Зак повернулся в сторону маяка. Исходящий оттуда мощный луч пересекал палубу корабля, освещая поднятые над ней паруса. В горле у него пересохло, когда он представил, как Прэстон, стоя на башне и заметив этот корабль, теперь недоумевает, откуда он и что за команда решилась так близко подойти к суше. Если бы он знал!

Прэстону ни за что не догадаться, что капитаном на корабле назначен Зак, а команда его состоит из преступников, часть которых — пираты, долгие месяцы томящиеся в тюрьмах в ожидании виселицы.

Затем он подумал об Иден, и глаза его наполнились слезами. Пришла ли она в себя после того, как увидела его в тюрьме? Наверное, ему следовало встретиться с ней, чтобы доказать, что с ним все в порядке.

А вдруг теперь, когда она узнала, что он ее обманул, это ей уже все равно?

С каждой минутой Иден все больше и больше сковывал ужас. Она слышала, как поднимали якорь, затем почувствовала движение корабля, когда он выходил в море. Она даже слышала отдающий приказы голос, но он был слишком далек и глух. Иден так и не смогла определить, кому он принадлежит: старому или молодому человеку. Впрочем, она была почти уверена в том, что это был голос капитана Джека, и подозревала, что это он послал на берег двух членов своей команды, чтобы они нашли ему игрушку для ночных забав, когда корабль уйдет в море.

Однако, если эти негодяи по приказу похитили ее и привели на борт, тогда почему же они спрятали ее от остальных.

Какое-то шестое чувство подсказывало ей, что она находится здесь не по воле кого-либо из начальников. Мерзавцы выкрали ее на ночной дороге для себя и даже, может быть, что после того, как пресытятся ею, выбросят за ненадобностью за борт.

Иден горько заплакала, и слезы катились ручьем по ее щекам. Она попыталась развязать руки, но веревки только еще сильнее впивались ей в кожу, причиняя невыносимую боль.

Она сорвалась с места и поползла, сама не зная куда. Отдышавшись, снова поползла…

Некоторое время спустя остановилась в изнеможении и прислонилась спиной к предмету, напоминавшему бочку.

По крайней мере она убежала с места, куда ее спрятали эти подлецы и нашла себе иное убежище. Когда они вернутся, им придется для начала хотя бы поискать ее… А ей предстоит ждать и готовиться к своей участи.

Как только Зак вернулся на корабль, Джошуа покинул дом и отправился выполнять поручения своего хозяина. Ему надо было спешить, чтобы вовремя доставить оба письма.

Оставшись одна, Сабрина завернулась в простыню и, свернувшись калачиком, легла на постель в комнате для рабов. Но ей было страшно. Она была совсем одна, вдали от всех. Одиночество тяготило ее. Кроме того, ее одолевало предчувствие надвигавшейся беды.

Однако так хотелось спать…

Глаза слипались. Было так чудесно плавно погружаться в сладкую дрему…

Затем начались кошмары. Ей приснилось, будто ее хлещут кнутом. Она даже чувствовала острую боль от прикосновения кнута к ее коже.

Очнувшись ото сна, Сабрина резко поднялась и села на постель ловя ртом воздух. Она растерянно озиралась, и холодный пот застилал ей глаза.

В окно заглядывала луна, а на стенах плясали ночные тени: отражение качающихся от ветра ветвей деревьев. В воздухе стояла зловещая тишина.

— Возвращайся скорее, Джошуа, — прошептала она и, тяжело упав на подушку, снова погрузилась в беспокойный сон.

Джошуа слез с лошади и осторожно под покровом темноты направился к дому рядом с маяком. Света в окнах не было, и он решил, что Иден давно спит. Он поднялся по ступенькам крыльца, подошел к двери и подсунул под нее написанное Заком письмо.

Затем быстро вернулся назад, оседлал коня и умчался прочь в темноту. Ему предстояло проделать путь до Чарлстона; он низко склонился к конской гриве и пустил коня в галоп. Он спешил, так как Сабрина осталась одна. Он обещал защищать и оберегать ее от всех бед, и хотел оставаться верным своему слову.

Дорога на Чарлстон длилась бесконечно, и Джошуа показалось, что прошло несколько часов, прежде чем он достиг окрестностей города. Он пробирался к дому Анжелиты окраинами, минуя центральные улицы, как и в предыдущие свои поездки. Джошуа не хотел осложнений, ибо он знал, что любой прохожий при встрече с ним может заподозрить, что лошадь им украдена, потому что он негр. Поэтому благополучно добравшись до места назначения, он с облегчением вздохнул.

Дом Анжелиты, хорошо освещенный луной, стоял на берегу. Это было двухэтажное здание, окруженное имбирем и дубовыми деревьями. Джошуа внимательно осмотрелся. В доме было темно, светилось только одно окно на втором этаже. Если он будет осторожен, то сумеет подобраться к крыльцу незаметно. Так он и сделал. Подсунув под дверь письмо, он с чувством выполненного долга распрямился.

Миссия была выполнена, и теперь он может спокойно оседлать лошадь и отправиться на плантацию. Домой, только бы домой!

Смитти тщательно подготовился к предстоящей операции. На заднее сиденье фургона он бросил веревку достаточной длины, чтобы связать Сабрину и доставить ее в кузницу, затем перекинул через плечо ружье и, взявшись за поводья, хлестнул лошадь кнутом. И так слишком много времени он потратил на расспросы о точном местонахождении плантации отставного пирата. Теперь, когда он знает, куда ехать, следует поторопиться. Его путь лежит по Лайтхаузроуд, мимо маяка и далее.

Теряя терпение, он безжалостно хлестал лошадь, но ему все время казалось, что она скачет недостаточно быстро, поэтому он стал подгонять ее криком. Здесь, на пустынной загородной дороге он не боялся шуметь, кто мог его услышать?

К этому времени он уже почти протрезвел, и желание овладевало им все с большей силой. При мысли, что через несколько часов он похитит черную рабыню, и станет ее полновластным хозяином, его кровь закипала. С каждой минутой его нетерпение росло. Всякий раз, когда колесо фургона попадало в рытвину на дороге, он рассыпался проклятиями.

Но уже оставалось немного. Вот поворот, ведущий к маяку, а следующий приведет его к вожделенной цели. Пульс его участился, а кровь быстрее побежала по жилам при мысли, что вот-вот Сабрина будет принадлежать ему. Вот уж теперь он покажет Закарии Тайсону, что неуважительное с ним обращение не остается безнаказанным. Закария подверг его непростительному унижению, когда прямо на глазах работников отобрал у него, Смитти, эту девку, да еще как раз в ту минуту, когда он собирался получить от нее максимум удовольствия.

— Я ему покажу, — злобно шипел кузнец. — Я им всем покажу, особенно этой черной шлюхе.

Впереди, слева от него показался просвет. Криво усмехаясь, он снова подстегнул лошадь и направил фургон на дорогу, обсаженную с обеих сторон вековыми дубами.

Из-за тучи снова появилась луна и посеребрила роскошный особняк, видневшийся вдали.

Джошуа, проделав большую часть обратного пути, приблизился к повороту, за которым виднелся маяк. Интересно, подумал он, кто первый увидит подсунутое под дверь письмо: Иден или ее отец. В любом случае он надеялся, что Иден поступит именно так, как просил ее Зак. Он надеялся, что она проявит терпение и когда все узнает о его тяжелом прошлом, сумеет все понять и еще сильнее полюбить его.

Да разве можно не полюбить такого человека? Он прошел огонь и воду, не раз спускался в преисподнюю, чудом возвращался оттуда. Он заслужил право на мирную и достойную жизнь для себя, а также для Джошуа. А теперь еще и для Сабрины.

Сжав каблуками бока лошади, Джошуа пустил ее в галоп.

Смитти вышел из фургона и, оглянувшись, увидел рядом с домом строения для рабов. Он взял с заднего сидения веревку, обмотал ее вокруг пояса и осторожно направился к первой кабине строения. Подобравшись к нему, поднял щеколду и тихо открыл дверь. Он заглянул внутрь и увидел освещенную луной Сабрину, которая лежала на кровати под натянутой до подбородка простыней.

Желание охватило его с удвоенной силой. С дрожащими руками и сильно бьющимся сердцем он на цыпочках пересек комнату и, едва дыша, подошел к кровати. Он наклонился и одной рукой закрыл ей рот, а второй схватил за запястья.

— Попробуй только крикнуть или начать сопротивляться, шлюха, — угрожающе прошипел он, заметив, что девушка проснулась. — Если пикнешь, когда я уберу руку, я убью тебя, клянусь всеми чертями. Ты поняла?

Сабрина онемела от страха, она испуганно закивала головой и, увидев, что кузнец начал распутывать веревки, обматывающие его талию, подавила крик.

— Поедешь со мной, — ухмыльнулся он. — Мне показалось мало того, что я испытал в тот день. Сегодня я собираюсь получить больше.

— Вы еще пожалеете об этом, — обрела наконец дар речи Сабрина. — Мистер Зак…

Смитти влепил ей звонкую пощечину.

— Заткнись, — прошипел он. — Я ничего не хочу слышать ни о каком мистере Заке. Теперь у тебя будет новый хозяин. И лучше тебе сразу же смириться с этим и стать послушной или же ты пожалеешь, что родилась на свет.

Подавив очередной всхлип, Сабрина вдруг заметила высокую тень за спиной Смитти в дверном проеме. Глаза ее расширились, и в горле пересохло, когда она услыхала свист кнута, после чего Смитти скорчился от боли. Он завизжал и, круто повернувшись, столкнулся лицом к лицу с разъяренным Джошуа. Негр снова поднял кнут и с силой ударил им по лицу кузнеца.

Смитти взвыл от бешенства. Боль притупила его вожделение. Он мгновенно выхватил пистолет из кобуры и нажал на курок. Вначале прогремел выстрел, а затем комната заполнилась дымом. Уронив кнут, Джошуа схватился за правую руку. Из раны хлынула кровь.

Сабрина закричала и бросилась к Джошуа. Плача, попыталась обнять его.

— Джошуа! Джошуа! — повторяла она.

— Отойди от этого чертова сукиного сына, — рявкнул Смитти, ярость которого усилилась от боли в лице и в спине. — Я сейчас прикончу его. Нет, это слишком легко для него. Он посмел ударить кнутом меня, белого человека, и я позабочусь, чтобы он попал в тюрьму и сгнил там. Я предоставлю лакомство мышам. Это лучше, чем просто повесить или пристрелить такое животное, как он. — Смитти направился к Джошуа с пистолетом в руках. Сабрина съежилась от страха. — Повторяю, шлюха, отойди от него, — прохрипел он, слизывая кровь, которая сочилась из раны на лице. — Побудь здесь, пока я отведу твоего дружка в фургон.

— Нет! Я не буду делать, как ты говоришь, — закричала Сабрина, цепляясь за Джошуа. Последний потерял много крови и с каждой минутой бледнел.

Смитти схватил ее и снова ударил по лицу. Удар был такой силы, что Сабрина отлетела в дальний угол комнаты и потеряла сознание.

Тем временем Смитти схватил негра и поволок к фургону.

— Поднимайся, — прорычал он, — одно неосторожное движение, и я пристрелю тебя, а после утоплю в океане. Пусть рыбы полакомятся твоим черным мясом.

Очнувшись, Сабрина медленно поднялась с пола и, превозмогая боль, направилась к выходу. Здесь она увидела, как Смитти заталкивал Джошуа в фургон и с отчаянием прикусила нижнюю губу. Она бессильна чем-либо ему помочь, и сейчас ей пора подумать о собственном спасении. Следует воспользоваться ситуацией, и пока Смитти разбирается с Джошуа, она должна бежать.

Собравшись с силами и призвав на помощь все свое мужество, Сабрина сделала бешеный рывок и побежала к лесу, в обратную сторону от Смитти и Джошуа. Она бежала по свежевспаханному полю, напуганная и босоногая, и горькие слезы ручьем текли по ее щекам.

Достигнув, наконец, леса, она продолжала бежать, не замечая ни острых шипов, впивающихся в босые подошвы, ни веток деревьев, хлеставших ее по лицу. Ее охватило отчаяние: Джошуа, без сомнения, погибнет, и куда ей теперь идти? Без защиты мистера Зака и Джошуа она пропадет. Какое будущее ее ожидает?

Наклонив голову, она продолжала бежать. Впереди появился маяк. Вот где ей следует искать защиту.

Джошуа, потерявший много крови, начал терять сознание и уже не мог сопротивляться командам кузнеца. Он словно пьяный вскарабкался в фургон, мозг его сверлила лишь мысль о Сабрине. Где она?

Смитти связал его по рукам и ногам и, оставив в фургоне, отправился за рабыней. Но, войдя в комнату, потрясенный остановился. Комната была пуста.

Он снова выбежал наружу и осмотрелся, вокруг стояла тишина. Сабрина исчезла. Осознав, что упустил ее, кузнец дико завыл.

Первой его мыслью было броситься вдогонку. Но ночь была слишком темна, а болотистые места — слишком опасны для тех, кто не знаком с ними. К тому же он должен разобраться с этим рабом. Смитти глубоко вздохнул и… отказался от Сабрины. Он, конечно же, мог поохотиться на нее остаток ночи, но к утру, скорее всего, заблудился бы в болоте. Рабыня не стоит такой жертвы.

Он вернулся к фургону и с самодовольством посмотрел на Джошуа. Он знает, что делать. Надо доставить негра в тюрьму и сказать, что привез беглого раба.

Он сообщит шерифу, что нашел негра в своей мастерской, где тот пытался спрятаться. Мало того, он скажет, что черномазый оказал сопротивление и поранил ему лицо.

Если Джошуа придет в себя и попытается объяснить, что произошло в действительности, кто ему поверит? Правда, еще оставалась Сабрина. Интересно, если она расскажет о том, что здесь произошло сегодня вечером, поверит ли ей кто-нибудь?

Смитти отправился в обратный путь. Он был спокоен. Ему нечего опасаться. Кому поверят: черному рабу или белому человеку, к тому же кузнецу, в услугах которого нуждается столько людей?

Он торжествующе засмеялся. Никто не предпочтет версию раба его собственной. Таков закон жизни.

Иден внимательно прислушивалась к разнообразным звукам на корабле. Насколько она могла понять судно уже давно вышло в открытое море, и, похоже, на палубе все успокоилось. А это могло значить только одно: команда отправилась спать. Если это действительно так, у нее по крайней мере будет небольшая передышка, пока оба негодяя не объявятся вновь.

С другой стороны трюма раздались чьи-то шаги. Она замерла. Шаги раздавались все ближе и ближе. Иден уже не сомневалась, что это похитители идут за своей добычей.

Вдруг зажегся фонарь и осветил трюм. Затаив дыхание, девушка наблюдала, как его тусклый свет приближается к ней.

Глава 16

Едва не потеряв сознание, Иден следила за лучом фонаря. Спрятаться? Но куда? В любую минуту на нее могли напасть. И если даже ей удастся когда-нибудь убежать с этого корабля, захочет ли какой-нибудь мужчина быть с ней после того, как эти негодяи надругаются над ней? Если Зака когда-нибудь освободят, не разлюбит ли он ее из-за того, что другие прикасались к ее телу?

Иден стало жаль себя, и слезы хлынули из ее глаз. Она не смогла сдержаться и громко всхлипнула.

К своему ужасу, она заметила, что приближающийся луч фонаря замер. Пляшущие на потолке отблески остановились.

В тишине раздался голос:

— Здесь кто-нибудь есть?

Голос не был знакомым. Ни у одного из похитителей не было такого голоса. Появилась надежда, что, возможно, ей удастся избежать уготованной ей судьбы, которая страшнее, чем сама смерть. Иден подумалось, вдруг, все моряки на этом корабле, а может быть это пираты, такие же негодяи, как те, что ее похитили?

Растерявшись, она медлила подавать какие-либо признаки жизни. Кто знает, что ее ждет, если она будет обнаружена. Однако, если она дождется тех двоих, представить ее дальнейшую судьбу не составит труда.

Во всяком случае, с моряком, который услышал ее всхлипывания у нее есть шанс на освобождение и цивилизованное обращение.

Может быть, она даже сможет вернуться на сушу!

Хотя она была связана, и кляп во рту мешал ей кричать, она выползла в грязный сырой проход, издавая нечленораздельные звуки.

— Кто там? — снова прозвучал осторожный голос. — Покажитесь. Заговорите же, наконец.

Иден старалась насколько могла, закричать. Сердце ее забилось, когда она увидела, что отблески света на потолке снова двинулись к ней. Значит, моряк приближается… Веревки больно впивались ей в кожу, и, свернувшись калачиком на холодном, грязном полу, она со страхом ждала…

— Мой бог! — приблизившись, воскликнул моряк, с фонарем в вытянутой руке. — Это же женщина!

Он опустился рядом с ней на колени.

— Черт возьми, кто это вас связал?

Увидев сочувствие в глубине его глаз, Иден заплакала, и слезы ручьем потекли по ее щекам. Над ней склонился юноша лет шестнадцати, и на нее уставилось почти детское лицо в веснушках. У него были ярко-рыжие волосы, спадающие до плеч. Потрепанная одежда свидетельствовала о пережитых им нелегких временах.

— Я должен показать вас капитану, — сказал юноша, поставив фонарь на пол. Он быстро вытащил кляп из ее рта, затем с сочувствием дотронулся до ее заплаканной щеки.

— Меня зовут Том. А вы кто? И как вы сюда попали?

— Меня зовут Иден Уитни, — проговорила она, облизывая пересохшие губы. — Меня похитили и привели сюда. Двое. — Она опустила глаза. — Они… они собираются изнасиловать меня.

— Черт побери! — возмутился Том, распутывая веревки, стягивающие ее запястья. — Два моряка с нашего корабля, говорите?

— Да, — прошептала Иден, растирая онемевшие руки. — Они такие мерзкие.

— Вам известны их имена?

Иден напряженно задумалась, но как ни старалась, не могла вспомнить, как произошло ее похищение. Она дотронулась до головы, которая все еще продолжала невыносимо болеть, затем, коснувшись свежей с запекшейся кровью раны на затылке, вздрогнула от боли. Рана была обширной. Вот оказывается, почему она так и не смогла ничего вспомнить.

— Может быть, они обращались друг к другу по имени, — прошептала она, и, почувствовав, что веревок на ее лодыжках больше нет, с облегчением вздохнула. — Но сейчас у меня все в голове перепуталось, и я ничего не могу вспомнить. — Боль усилилась, и Иден закрыла глаза. — Один из них ударил меня чем-то по голове. Наверное, оружием.

— Ладно, капитан узнает, кто это сделал, и обязательно их накажет, — пообещал он. — Ну, как? Пришли в себя? Вам хватит сил идти? Я хочу отвести вас к капитану. Он разберется и устроит вас хорошо. Правда, я только недавно познакомился с ним, но не сомневаюсь, что он приличный человек.

Иден хотела спросить Тома, не зовут ли его капитана Джеком, но, боясь услышать подтверждение, предпочла промолчать.

— Уверена, что дойду, — ответила она и улыбнулась юноше, когда тот, поддерживая под локоть, помог ей подняться. Почувствовав головокружение и слабость в ногах, она приникла к нему. — Я думаю, что смогу идти, — и, нервно засмеявшись, добавила, — еще ни разу в жизни я не чувствовала себя такой слабой.

— Это от удара по голове, — успокоил ее Том и поднял с пола фонарь. — Хочешь, я посмотрю твою рану?

— Не надо, — отказалась Иден, пытаясь устоять на дрожащих ногах. — Умоляю, помоги мне выбраться из этой ужасной дыры. Я уже думала, что достанусь на ужин мышам.

— Черт возьми! Вот уж неожиданная находка. Когда мне велели спуститься сюда за свежей водой для капитана, я тоже надеялся, что не встречу здесь ничего, кроме мышей, — улыбнулся Том. — Я даже представить себе не мог, что найду здесь настоящую леди.

— Если бы моя воля, я предпочла бы сейчас лежать в своей постели или, на худой конец, помогать отцу возиться с его объективами, — проговорила Иден, с трудом передвигая ноги.

Она в растерянности смотрела на видневшуюся впереди лестницу, ведущую наверх, на палубу. Сможет ли она осилить ее?

Сможет. Ведь она готова на все, лишь бы выбраться из этого кошмарного места.

— С объективами? — удивился Том, — покосившись на Иден. — Что ты имеешь в виду?

Иден вспомнила отца и к горлу подкатил комок. Бедный папа, удастся ли ему перенести ее исчезновение, и что он предпримет?

Несомненно, он отправится к судье Прайору.

Но тот не сможет помочь ему, потому что тоже не знает, что с ней произошло.

И что Зак? Где он сейчас? Жаль, что его судьба всецело в руках судьи.

— Мой отец — смотритель маяка в Пират Пойнт, на побережье, к югу от Чарлстона, — с гордостью сообщила она и поднялась на первую ступеньку лестницы. — А я его ассистент.

— Ну, ты меня сразила, — проговорил Том, — разглядывая ее с восхищением. — Большинство женщин, которых я до сих пор знал, ни о чем другом не мечтали, кроме как рожать детей. Ты, похоже, исключение из общего правила.

Иден обиженно поджала губы.

— Может быть, ты думаешь, что я обрадуюсь и поблагодарю тебя за комплимент, — воскликнула она. — Ты несправедлив к женщинам!

— Кажется, твоя рана заживает, — засмеялся Том. — Раз уж ты можешь спорить и возражать, значит, до свадьбы все пройдет.

Иден тоже рассмеялась.

— Хотелось бы верить.

Они вышли на палубу. Моряки в изумлении уставились на нее, и расступаясь, пропускали, будто сквозь строй, когда они с Томом проследовали к каюте капитана.

Иден волновалась, и чем ближе подходили они к цели, тем учащеннее билось ее сердце.

Что ее ждет!

Она едва дышала, когда Том постучал в дверь, отделяющую ее от человека, которому предстоит распорядиться ее судьбой.

Мучаясь бессонницей, Анжелита встала с постели и набросила на плечи шаль. Весь вечер ее не покидала тревога за здоровье тетушки, которая по-видимому не собиралась поправляться. Анжелита решила спуститься на нижнюю веранду, чтобы подышать свежим морским воздухом. Она всегда так делала, когда неважно себя чувствовала. Морской бриз приободрял ее, словно вдыхал свежие силы.

Взяв подсвечник с горящими свечами, она начала осторожно на цыпочках спускаться. Мягкий свет освещал ступеньки лестницы. Она вошла в фойе, и тут ее внимание привлек конверт, лежащий на полу, у самой двери.

— Что это? Откуда это здесь? — удивилась она, но мгновение спустя, довольная, улыбнулась. — Видимо, снова объявился таинственный поклонник, и на этот раз он оказался смелее. Решился, наконец, написать письмо.

Волнуясь и стараясь справиться с сердцебиением, она подбежала к двери, наклонилась и подобрала конверт.

Поставив подсвечник на столик, дрожащими руками вынула из конверта письмо и развернула его. Прочитав первые строки, почувствовала, как слезы хлынули из ее глаз, а сердце затрепетало.

— Закария! — воскликнула она, стараясь подавить рыдания. Она с жаром прижала к груди письмо, представив себе, что обнимает брата. — Боже мой! Закария! Значит, это ты! Ты жив!

Ее охватила бурная радость, она обернулась и, сквозь пелену слез, взглянула на лестницу.

Первым побуждением ее было броситься наверх, и все рассказать тетушке. Кто знает, а вдруг сообщение о том, что Закария жив и после столь долгих лет наконец объявился, встряхнет ее и вернет к ней сознание?

Хотя… с чего бы это? Она никогда не любила Закарию и не заботилась о нем. Так ненавидела его, что даже продала в рабство.

— Нет, я ничего не скажу ей. Она этого не заслужила. Пусть это будет моей тайной. Только моей.

Она подошла к окну и, раздвинув шторы, в тревоге стала смотреть на лунную дорожку на море. В письме Закария сообщал, что вынужден снова отправиться в плавание, но теперь уже в последний раз.

Он обещал, что скоро вернется, и очень скоро. Плача от радости, Анжелита снова прижала к груди письмо.

— О, милосердный боже! Защити его! — взмолилась она. — Помоги ему пройти и через это испытание. Верни его мне, пожалуйста. Я так хочу обнять его и сказать, что все эти годы я Не забывала о нем и всегда беззаветно его любила. — Она закрыла лицо руками. — О, как я скучала все это время по своему брату! — пылко шептала она. — С тех пор, как он уехал, только часть меня оставалась живой.

— Войдите!

Голос, прозвучавший за закрытой дверью капитанской каюты, поверг Иден в шок.

— Зак? — произнесла она, задыхаясь.

Она не позволила Тому опередить ее. Ухватившись за щеколду, подняла ее и с шумом распахнула дверь. Заглянув внутрь, она, потрясенная, отшатнулась, едва не упав без чувств.

Лампа, свисающая с низкого потолка осветила Зака. Он сидел за дубовым столом, заваленным бумагами и картами, однако, увидев Иден, изумленный, вскочил.

— Боже мой! — воскликнул он, — хватаясь за край стола, чтобы удержаться на ногах. — Иден? Как ты здесь оказалась? — В ошеломлении он смотрел на нее, и вдруг побледнел, заметив в ее волосах запекшуюся кровь. Мгновенно придя в себя, Зак бросился к ней. Он обнял ее и крепко прижал к себе. — Кто это сделал? — спросил он, глядя через ее плечо на Тома. — Где ты ее нашел?

— В трюме корабля, сэр! — ответил тот, вытаращив свои голубые глаза. — Я спустился за свежей питьевой водой, как вы мне приказали. Она лежала там, связанная, с кляпом во рту.

Зак отступил от Иден и внимательно ее оглядел. Он пришел в бешенство.

— Кто так поступил с тобой? — спросил он.

Иден была настолько ошарашена тем, что капитаном корабля оказался Зак, что все остальное уже не имело для нее никакого значения. Даже то, каким образом она здесь оказалась. Главное, что Зак, ее Зак цел и невредим и находится рядом.

— Я вижу, Зак, судья Прайор сдержал слово и освободил тебя, — сказала она, — с нежностью дотрагиваясь до него дрожащей рукой. Кровоподтеки на его лице отозвались в ее сердце острой болью. — С тобой все в порядке? Я так за тебя переживала.

— Со мной все хорошо, — успокоил он ее, — и снова обратил внимание на слипшиеся пряди ее волос. Он взял ее за руку и подвел ближе к свету. — Покажи ка мне голову. Похоже, ты получила сильный удар.

— Это сделали два матроса с нашего корабля, сэр, — сказал Том, нервно сцепив руки за спиной. — Однако, леди не помнит их имен. Что прикажете делать? Допросить команду?

Зак взглянул на него.

— Не стоит. Пока ничего не делай, — приказал он. — Уверен, что молодчики видели, как ты вел ее ко мне. Пусть немного попотеют от страха. Затем мы выстроим команду на палубе и попросим леди указать мне виновных. Будьте уверены, они сполна заплатят за содеянное.

— Слушаюсь, сэр, — сказал Том. — А теперь разрешите идти, сэр?

— Разрешаю, — ответил Зак, затем дружелюбно улыбнулся юноше, — славно поработал парень. Спасибо.

— Это доставило мне удовольствие, сэр, — проговорил Том, выходя.

— Том! — остановил его Зак.

— Сэр?

— Как ты оказался в тюрьме Чарлстона? Что за преступление ты совершил? — спросил он.

Том опустил глаза.

— Кражу, сэр.

— Кражу? Чего, Том?

Том медленно поднял глаза.

— Я украл ломоть хлеба, сэр, — тихо проговорил он дрожащим голосом. — Я был голоден. Не задолго до этого я убежал из дома подальше от моего злобного отца. Не проходило и дня, чтобы он не бил меня. Я больше не мог терпеть.

У Зака перехватило в горле. Он подошел к юноше и обнял его.

— Обещаю, парень, — если мы когда-нибудь выберемся из этой заварухи, у тебя будет настоящий дом, — сказал он, — погладив Тома по плечу. — Ты будешь жить у меня.

Слезы потекли по щекам Тома.

— Правда? — всхлипнул он. — Вы сделаете это для меня?

— Вот увидишь, сынок, — пообещал ему Зак. — Если по воле божией после этого путешествия мы будем живы, ты сам в этом убедишься. Только не позволяй этим подонкам на корабле втягивать тебя в свои делишки. Слышишь?

— Да, сэр, — сказал Том, отступая от Зака. — Я всегда стараюсь держаться от них подальше.

Иден с волнением наблюдала за этой сценой и была счастлива, что стала свидетельницей доброты своего избранника. Когда Том вышел из капитанской каюты, она бросилась к Заку и крепко обняла его.

— Это было здорово! — воскликнула она. — Ты прекрасен, Зак.

— Признаться, я не совсем с тобой согласен, — улыбнулся он. Обняв ее за плечи, снова подвел к лампе. — А теперь еще раз покажи мне свою голову. Чуть позже, когда все успокоиться, нам найдется о чем поговорить, как ты считаешь? Я слишком долго многое скрывал от тебя, любимая. Мне хочется рассказать тебе историю моей жизни. Только боюсь, что, когда ты все узнаешь, изменишь обо мне мнение.

Иден вскрикнула от боли, когда Зак, развернув ее волосы, дотронулся до раны.

— Ничто и никогда не сможет изменить мое мнение о тебе, Зак, — прошептала она. — Даже если ты мне ничего не расскажешь, я не сомневаюсь, что ты жертва твоего прошлого. Мне все стало ясно, когда я наблюдала, как ты отнесся к этому юноше. Мне показалось, что его судьба напомнила тебе твою собственную, не так ли?

— Да, — подтвердил Зак, — напомнила. Когда ты узнаешь, как часто и нещадно меня били в детстве, ты поймешь, насколько тебе повезло, что ты была любима родителями и получила достойное воспитание. Ты знаешь, такое счастье не многим достается. — Он подвел ее к койке, прикрепленной к стене каюты, и усадил. — А теперь, я обработаю твою рану, а затем мы поговорим, — сказал он и улыбнулся. И, если, любимая моя, после этого разговора ты не разочаруешься во мне, я буду самым счастливым человеком на земле.

— Если? — возмутилась Иден. — Не говори «если» когда речь идет о моей любви к тебе. Я действительно тебя люблю. И никогда не перестану любить, что бы ни произошло.

— Но у тебя ведь были сомнения, Иден, — сказал Зак. Он налил в таз воды из кувшина, затем намочив и отжав платок, стал осторожно промывать рану. — Я сам виноват, любимая, и очень теперь жалею, что дал повод для сомнений. Но я ждал подходящего момента, чтобы все рассказать тебе. — Он взволнованно закашлялся. — Видишь ли, я боялся открыться. Пиратов все ненавидят и считают негодяями. Но я никогда не был таким, Иден, поверь.

Затаив дыхание, Иден взглянула на него. Наконец-то, он признался, что был пиратом. Странно, но его откровенность не испугала и не оттолкнула ее. Она ему верила. Зак не мог быть негодяем. Это уж она знала точно.

— Расскажи мне все, — тихо попросила она. — Я слушаю тебя, любимый.

Джошуа лежал на полу тюремной камеры, медленно приходя в себя. Вокруг раздавались голоса плачущих, стонущих, кричащих мужчин, но эти звуки едва доходили до него.

Зато он отчетливо чувствовал боль. Иногда ему казалось, что рука сейчас оторвется от тела. Он пытался пошевелить ею, но безуспешно: онемевшая рука его не слушалась.

— Мистер Зак! — шептал он. — О, боже! Мистер Зак, мне кажется, что я умираю. Пожалуйста, не дайте мне умереть.

Проваливаясь в беспамятство, он улыбнулся: он видел перед собой красивую чернокожую девушку. Сверкая глазами, она кружилась и юбка ее развевалась, обнажая стройные, длинные ноги. Она то приближалась, то отдалялась от него и, смеясь, откидывала голову, забрасывая на спину длинные черные волосы. Танцуя и кружась, она манила его и куда-то звала…

Затем видения исчезли, и сознание покинуло его.

— Сабрина, — шептал, протягивая к ней руки. — Не оставляй меня, Сабрина.

Он вновь погрузился в исцеляющий сон, и тело его размякло. Из затянувшейся раны сочилась стуйка крови.

Обезумев от страха, Сабрина бежала через лес, не разбирая дороги и вдруг, споткнувшись о корягу, упала в грязную болотную воду. Она пыталась ухватиться за траву, ветки ближайших кустов, но болотная жижа постепенно засасывала ее. Она начала с жаром молиться, и перед ее глазами возникло безжизненное тело Джошуа. Неужели они оба умрут? Они прожили трудную, полную лишений жизнь, и на их долю выпало всего лишь несколько часов мира и счастья, когда они любили друг друга. Как это несправедливо!

Хотя… существует ли вообще справедливость в этом мире? Ей, наконец, удалось ухватиться за прочную ветку кустарника, и она начала постепенно выбираться из болота. После долгих упорных трудов она ступила на твердую почву и, усталая, погрузилась в глубокий сон. Она неподвижно лежала у самой кромки воды, и тучи москитов закружились над ней.

Глава 17

Иден расчесала только что вымытые волосы и распустила их по плечам и за спиной. Посвежевшая и отдохнувшая после пережитого испытания она радостно вздохнула и нырнула в распростертые объятия Зака.

— Я собираюсь рассказать тебе длинную историю, любимая, — сказал он. — Устраивайся поудобнее. Тебе придется проявить терпение. — Он усадил ее на койку и, обложив подушками, сел рядом. — Я даже не знаю с чего начать, — задумчиво произнес он, взяв ее за руку.

— Начни с начала, Зак, — она нежно погладила его руку. — Очень скоро ты убедишься, что я благодарный слушатель.

Зак опустил глаза.

— А ты скоро убедишься, что я — беспросветный лгун, — сказал он. — Но это ложь была вынужденной, поверь. Если во время нашей первой встречи я рассказал бы тебе хотя бы об одном, самом незначительном эпизоде своего прошлого, то мне пришлось бы рассказать и многое другое, о чем тяжело говорить даже сейчас. Я боялся, что потеряю тебя в самый первый день нашей встречи. Иден, милая, я решил отложить свои признания, чтобы дать тебе возможность получше узнать меня и составить обо мне собственное мнение. Понимаешь?

— Я тебе верю, — прошептала Иден. Она погладила его по щеке. — Продолжай, любимый. Расскажи мне обо всем.

— Единственная правда из того, что я рассказал тебе, то, что мой отец моряк, а я провел большую часть своей жизни в морских путешествиях, — сказал он, нервно закашлявшись. — Первой же крупной ложью было то, что мой отец оставил мне в наследство крупное состояние. Он было моряком на торговом судне, ходившем из Багамы, пользовался репутацией высокого профессионала. Ему удалось накопить достаточно денег, чтобы обеспечить семье безбедное существование, а также отправить меня с сестрой в школу.

— С сестрой? — прервала его Иден. — Ты ни разу не говорил, что у тебя есть сестра.

— Я еще расскажу тебе о ней, Иден, — сказал Зак, дотронувшись до ее волос. — Я еще расскажу тебе о моей сестре. Позволь мне продолжить рассказ о себе.

— Извини, — прошептала Иден. — Мне не следовало прерывать тебя. Больше не буду.

— Я обожал свою мать, — продолжал он отстранение. Первые годы меня воспитывала она, и всем порядочным и добродетельным во мне я обязан именно ей. Позже, правда, я отошел от привитых ею заповедей и стал водить компанию с пиратами. Но это не из-за моих дурных наклонностей. То, что я оказался в пиратской среде, результат стечения обстоятельств, — он откашлялся и продолжал. — Моя мать умерла, когда мне исполнилось десять лет, а сестре — пять. Спустя некоторое время отец отправился в длительное путешествие, а меня и сестру отдали на попечение его сводной сестры — жены торговца москательными товарами. Первое время со мной обращались хорошо, но затем оставленные отцом деньги кончились, а следом пришло известие о его смерти. С тех пор тетя возненавидела меня и стала обращаться со мной грубо и деспотично, хотя сестру продолжала любить. Это объясняется тем, что она всю жизнь мечтала иметь собственную дочь, — он погладил Иден руку, затем встал и в возбуждении зашагал из угла в угол. — Прошло совсем немного времени, и скончался муж тети, — продолжал он срывающимся голосом. — Денег не было. Часто их не хватало даже на продукты. Тетя словно обезумела и за все невзгоды отыгрывалась на мне. Попрекала каждым куском хлеба и нещадно била. За каждую провинность сажала на хлеб и воду, запирала в темной комнате. А если сестра пыталась передать мне немного еды, изолировала и ее. Хотя, слава богу, ее тетя не ударила ни разу. К счастью, у сестры нет в душе шрамов от обид и побоев, и я этому рад. Зато у меня вся душа изранена.

Он налил себе немного вина и сделал несколько глотков. Поставив бокал, зашагал снова.

— Со временем мои страдания стали невыносимыми, — рассказывал Зак. — Не в силах больше выдерживать издевательства, я несколько раз убегал из дома, но меня разыскивали, и все начиналось с начала. Когда я надоел, тетя продала меня в рабство одному джентльмену для работы на полях. Позже он перепродал меня пирату. Это был пират Джек.

Сердце Иден разрывалось от жалости и сочувствия. Она даже не могла себе представить, что столь тщательно скрываемая им жизнь была такой жестокой.

Теперь ей все понятно. Кто посмеет осудить его? Обстоятельства вынудили его стать пиратом, но, несмотря ни на что, он сумел остаться благородным, добрым и нежным. Иден была уверена, что любой другой на его месте после всего пережитого превратился бы в злобного негодяя, хотя бы такого, с какими она недавно встретилась. Но Зак был совершенно иным!

Зак сел рядом и взял ее за руку.

— Милая, надеюсь теперь ты поймешь, почему я возненавидел тех, чьи законы не защищали таких молодых людей, как я, от издевательств таких, как моя тетя, — сказал он. — Плавая с Джеком, скоро я научился грабить богачей, и даже получать удовольствие от того, что раздавал беднякам награбленное богатство. Мы совершали набеги на рабовладельческие суда и освобождали рабов. Именно на таком судне я нашел Джошуа. Если бы только ты видела грязь и нищету на том корабле, если бы ты знала, что умершие жена и дочь Джошуа были съедены крысами! Джошуа остался со мной на моем корабле. Вскоре мы стали близкими друзьями. Почти, как братья. — Он почесал бровь, поднялся и снова в волнении зашагал по каюте. — Только на корабле пирата Джека я узнал, что жизнь многогранна и разнообразна и понял, что у меня тоже может быть будущее, отличное от того, что я до сих пор видел. Ведь до знакомства с Джеком моя жизнь представляла собой лишь боль, страдания и унижения. — Он остановился и посмотрел на Иден. — Однако прошло некоторое время, и все мои иллюзии стали рассеиваться словно волны, разбивающиеся о скалы. Пират Джек изменился. Он становился все более алчным и заботился только о собственном благосостоянии. Бедняки перестали его волновать — продолжал Зак. — Именно тогда я и решил, что нужно отойти от пиратов. Я сказал об этом Джеку, и он отнесся к моему решению с пониманием. Отдал мне мою долю денег, которые мы накопили. Я купил землю и устроил свою плантацию. Все годы моего пиратства я мечтал иметь свою землю. Эта мечта придавала мне силы. Я был счастлив, что, наконец, она осуществилась. Мне так хотелось вернуться в Чарлстон и построить дом. Хотелось показать, что тот самый бедный мальчик, которого никто не любил, которого били и унижали, к двадцати семи годам стал богатым человеком.

— Ты сказал, что хотел вернуться в Чарлстон? — удивленно спросила Иден.

Она поднялась и подошла к нему.

— Разве ты родом из Чарлстона?

— Да, здесь я родился и вырос, — сказал он, прижавшись к ней щекой. — Милая, моя тетя все еще жива. Она, правда, пока не знает, что я выжил и после стольких лет скитаний вернулся. Я собирался явиться к ней однажды и удивить. — Он отодвинулся. — Впрочем, теперь я не думаю, что у меня будет такая возможность, — проговорил он. — Видишь ли, недавно я узнал, что у нее был удар, и что она не узнает даже свою приемную дочь — мою родную сестру.

Полуоткрыв рот, Иден смотрела на Зака.

— Тетя и сестра живут в Чарлстоне? — ошеломленно спросила она. — Кто они, Зак? Может быть, я знакома с ними.

— Да, ты с ними знакома и очень хорошо, — кивнул Зак. Мою сестру зовут Анжелита Льюэллин. Много лет назад, думаю, еще до того, как ты познакомилась с Анжелитой, тетя Марта вышла замуж во второй раз за состоятельного человека, мистера Льюэллина. Они удочерили мою сестру и дали ей фамилию Льюэллин. Вот почему, любимая, я так интересуюсь Анжелитой. Как же иначе? Она моя родная, давно потерянная сестра.

— Боже мой! — воскликнула, задыхаясь Иден. — Анжелита — твоя сестра!

Ее удивление сменилось ликованием. Сердце готово было вырваться из груди. Какая же она глупая! Ревновала Зака к его сестре!

— Пока я не смог показаться ей на глаза, — тихо произнес он. — Боялся скомпрометировать тем, что я отставной пират. Ее знают в городе, пошли бы слухи о том, что ее брат — пират. Это могло бы повредить ее доброму имени. — он опустил глаза. — Я не мог этого допустить и решил еще некоторое время не объявляться.

— О, Зак, милый! — воскликнула Иден, прижимаясь к нему. — Разве ты сможешь кого-нибудь скомпрометировать? Ты такой добрый и нежный. Как обрадуется Анжелита, когда увидит тебя! Она часто вспоминала о том, что у нее был брат, но всегда вскользь. Ей всегда было больно не только говорить, но даже думать о своем брате. Она ни разу не называла его имени. Видишь ли, она думала, что ты мертв.

— Однако, теперь она уже обо мне знает, — сказал Зак, смеясь. — Я написал ей письмо и попросил Джошуа подбросить его ей под дверь. Может быть, в этот момент она читает его и уже знает, что ее брат жив. Я пообещал ей вернуться после этого морского путешествия.

— Кстати, Зак, об этом путешествии, — прервала его Иден, высвобождаясь из его объятий. — Мне известно, что судья Прайор требовал, чтобы ты отправился на поиски пирата Джека, а потом убил бы его. Он мне почти не рассказал о причинах, по которым вынуждал тебя сделать это. Пожалуйста, расскажи мне обо всем.

Сегодня был вечер откровений, и Зак рассказал и об этом. Он объяснил, что судья был когда-то морским капитаном. Он рассказал также о том, как спас Прайора от верной гибели, когда его корабль был взят пиратами на абордаж.

— Джек собирался его убить, а я отговорил, — сказал он хмурясь. — Теперь мне ясно, что я совершил непростительную ошибку. Сейчас приходится за нее расплачиваться, так как вынужден охотиться за своим старым другом и убить его. Если же я этого не сделаю, то либо должен умереть, либо сгнить в тюрьме. И все это из-за судьи Прайора. — Он дотронулся до ее щеки. — Судья даже пригрозил мне, что если я не соглашусь сотрудничать с ним, он постарается чем-нибудь навредить тебе.

Иден побледнела.

— Он действительно пообещал мне навредить? — спросила она, и голос ее задрожал. — Он блефовал. Он ведь старый друг моего отца.

— Бывают случаи, когда друзей предают. — Сгорбившись, Зак сел на край койки. — Взгляни на меня. Перед тобой такой пример. Я вынужден найти своего друга и убить. Смогу ли я пойти на подобное предательство? Не уверен.

В его голосе звучала неподдельная боль.

— Может быть, все еще образуется, — попыталась приободрить его Иден. — Я усвоила одно правило: если не принимать близко к сердцу, проблема рано или поздно сама разрешится.

Зак обхватил руками ее лицо и притянул к себе.

— Скажи, Иден, после всего того, что я рассказал тебе о своем прошлом, ты все еще не раздумала выйти за меня замуж? — прошептал он, слегка касаясь губами ее губ. — Ты по-прежнему согласна пойти со мной к отцу и сообщить о нашем решении, когда мы снова будем свободны?

— Да! Да! — прошептала она, задыхаясь и чувствуя, как ею овладевает желание. Переживания последних дней ушли на задний план, она подняла руки и обняла его за шею. — Я так люблю тебя, Зак. Когда невзгоды останутся позади, я устрою тебе такой чудесный дом и подарю тебе столько любви, что ты забудешь о прошлом. Каждая минута нашего будущего будет заполнена счастьем. Вот увидишь, любимый, вот увидишь.

— Боже, Иден. Сделай так, — взволнованно сказал Зак. Дрожащей рукой он убрал прядь волос с ее лица. Затем наклонился и коснулся ее рта своими теплыми мягкими губами и страстно поцеловал ее.

Утонув в его объятиях, Иден почувствовала, как все ее существо переполняется желанием. Каждая клеточка ее тела тянулась к нему. Его руки начали ласкать ее, одновременно расстегивая пуговицы на платье и снимая его с плеч. Оставив ее губы, он коснулся ртом нежных бутонов ее сосков, и волна наслаждения, словно удар молнии, пронзила ее.

Зак на мгновение отстранился и взглянул на нее сверху потемневшими от страсти глазами.

— Может быть, ты против того, чтобы мы продолжили? — спросил он. — У тебя сегодня был трудный день. Как твоя рана? Сильно болит? Не хочу добавлять тебе страданий, любимая.

Взглянув на него, Иден улыбнулась и принялась расстегивать пуговицы его рубашки.

— Ты — именно то, что мне сейчас нужно, — промурлыкала она, — Благодаря тебе мне кажется, будто я вся наполнена волшебным элексиром.

— Я так боялся, Иден, что ты разочаруешься во мне, когда узнаешь правду, — произнес Зак, не мешая Иден снимать с него рубашку. — Тем более, что сам дал тебе повод возненавидеть меня. Я не пережил бы этого. Хотя мне многое пришлось испытать в своей жизни.

— Давай больше не будем говорить об этом, — сказала Иден, расстегивая его брюки. — Давай наслаждаться друг другом, пока это возможно. Кто знает, что нас ждет завтра? Нам предстоит дело, которое может стоить жизни. И если нам суждено закончить именно так, надеюсь, мне посчастливится умереть рядом с тобой.

— Нет, я отвезу тебя домой, — возразил ей Зак, — я не допущу, чтобы ты оставалась на этом корабле пока я буду искать пирата Джека. Возможно, при встрече с ним состоится сражение, а я не хочу, чтобы это касалось тебя. Я отправлю тебя домой и для этого разверну корабль назад в Чарлстон.

— Я не хочу домой, — нахмурилась Иден.

Зак наклонился над ней и рукой закрыл ей рот.

— Ш-ш-ш, — прервал он ее. — Мы и так слишком много говорим.

Убрав руку, он посмотрел на нее глазами, полными огня. Сняв с нее платье и уложив ее на покрывало, он стал трепещущими пальцами гладить шелковистую кожу ее груди, живота, бедер…

Иден задрожала. В глазах обоих было предвкушение блаженства.

Зак наклонился и прижался к ней своим телом, осторожно ввел пульсирующий фаллос в ее поддающиеся глубины. Мгновение, и их тела соединились в одно целое.

Иден вздрогнула и обвила руками его шею. Их губы слились в пылком, неистовом поцелуе. Она выгнулась и прижалась к нему, отвечая на его горячие толчки.

Чувствуя все возрастающее вожделение, Зак с такой силой привлек ее к себе, что она едва не задохнулась. Затем движения их вошли в ритм.

Только в ее объятиях мог он забыть об уродстве мира. С первой их встречи он предчувствовал, что будущее с Иден — это обещание рая. И не ошибся.

Он оторвался от ее губ и, уткнувшись ей в шею, страстно повторял ее имя. Ладони его охватили ее грудь, наслаждаясь ее упругостью.

Он хрипло застонал, чувствуя, как пламя разгорается в его чреслах, распространяясь по всему телу.

Зак обнимал ее и покрывал нежными поцелуями ее лицо. С улыбкой он наблюдал, как, закрыв глаза, она стонала в экстазе.

Разомкнув объятия, они продолжали лежать рядом.

— Я так люблю тебя, — вздохнув прошептала Иден. — Мне страшно. Я вспомнила судью Прайора. Может быть, нам куда-нибудь убежать? Тебе и мне. Туда, где судья не сможет нас найти.

Зак поцеловал ее глаза.

— Любимая, ты же знаешь, что никогда не сможешь быть счастливой, если сделаешь это, — возразил он мягко. — А как же твой отец? Что с ним будет, если ты уедешь? Он нуждается в тебе. Ты единственное, что у него осталось.

Иден вздрогнула.

— О, Зак! Я же совершенно забыла об отце! — воскликнула она. Через пару часов он вернется домой после дежурства на маяке и не найдет меня. Представляю, как это испугает его…

Зак озабоченно взглянул на нее.

— Это будет лишь первая новость, ожидающая его сегодня утром. За ней последует другая, — добавил он. — Я попросил Джошуа доставить тебе домой письмо, любимая. Он должен подсунуть его под дверь. Прэстон найдет его и узнает, что я совсем не тот человек, за кого он меня принимает.

Иден резко повернулась к нему, и ее золотистые волосы рассыпались по плечам.

— Письмо? — шепотом переспросила она. — Что в нем?

— Я намекнул о своем прошлом, не вдаваясь в детали, — сказал Зак и, взяв ее за плечи, заставил сесть рядом с собой. — Я сообщил, что собираюсь выйти в море в последний раз и попросил тебя проявить немного терпения. И, наконец, пообещал, что расскажу тебе о своем недостойном прошлом, как только вернусь.

Иден побледнела.

— Недостойном прошлом? — прошептала она. — Папа удивится, когда прочтет это.

— И начнет сомневаться, — пробормотал Зак, затем поднялся и стал натягивать брюки.

Иден тоже поднялась и начала одеваться.

— Милый! Думаю, не стоит переживать, сказала она, горестно вздыхая. — Когда отец обнаружит мое исчезновение, он будет настолько этим озабочен, что вряд ли придаст большое значение содержанию твоего письма.

— В одном можно быть абсолютно уверенным, — усмехнулся он, садясь на край койки и надевая ботинки. — Когда обнаружится твое отсутствие, он будет уверен, что ты не со мной. Значит, не сможет обвинить меня в твоем похищении.

Внезапная острая боль заставила Иден рукой прижать свою рану. Восхитительные минуты любви заставили ее забыть о событиях этой ночи и о похищении.

Заметив на ее лице гримасу боли, Зак испуганно вскочил на ноги и, подбежав, заключил Иден в объятия.

— Милая, нам не следовало заниматься любовью. Тебе стало хуже?

Прижавшись к нему, она прошептала:

— Напротив, дорогой. Эти минуты заставили меня забыть о ране и обстоятельствах, ей предшествующих.

Вдруг, будто что-то внезапно вспомнив, Зак отстранился и недовольно посмотрел на нее.

— Думаю, тебе пора показать мне негодяев, оскорбивших тебя, — проговорил он. — Они еще не раз пожалеют о том, что посмели положить на тебя глаз.

— Что ты собираешься им сделать, Зак?

— Речь идет не о том, что я собираюсь им сделать, а о том, что я с ними сделаю.

— О чем ты? Какие у тебя планы?

Зак опустил руки и взглядом указал на ее одежду.

— Пожалуйста, любимая, приведи себя в порядок, — сказал он. — Сейчас ты покажешь мне виновных. А завтра увидишь, как они поплатятся за свое преступление.

Иден принялась быстро одеваться, стараясь подавить охвативший ее страх. Она боялась встретиться лицом к лицу с обоими негодяями, однако, придется, как же иначе? Она должна их опознать.

Она не помнила их имен, и, без сомнения, ее забывчивость вызвана ударом по голове, который они нанесли ей. Значит, поделом они заслужили наказание.

Внезапно ее вновь охватили сомнения. Если она не может вспомнить их имена, кто даст гарантию, что она их узнает? Правда, светила луна, и Иден успела хорошо рассмотреть обоих бандитов, но будет ли этого достаточно, тем более, что теперь у нее появились проблемы с памятью.

— Ты готова? — нарушил молчание Зак, взявшись за ручку двери. — Сможешь узнать негодяев?

Иден поспешно расправила складки на платье и неуверенно улыбнулась.

— Постараюсь, — тихо сказала она.

Зак взял ее за руку.

— Только как следует постарайся, — произнес он нежно. — Это все, что от тебя требуется.

Слегка выпятив подбородок и искренне желая опознать обоих подлецов, Иден вышла из капитанской каюты и встала рядом с Заком.

Он высоко поднял над головой фонарь, и они отправились на палубу. Иден очень волновалась.

Хотя приказ еще не был отдан, моряки стали потихоньку собираться, удивленно поглядывая на Иден, стоящую рядом с Заком. Она переводила взгляд от одного к другому, но похитителей не обнаружила. Если она не справится со своим заданием, негодяи останутся на свободе и, кто знает, возможно, в ближайшем порту вновь повторят свой подвиг и похитят другую женщину.

Зак повернулся к стоящему рядом Тому.

— Проверь все закоулки на корабле, в том числе трюм. Мы должны быть уверены, что выстроена вся команда, — приказал он.

Пока Том выполнял приказ, Зак начал дознание.

— Всем построиться! — скомандовал он и, указав на Иден, сообщил:

— Как вы видите, на борту нашего корабля появилась женщина. Среди вас находятся два моряка, которые похитили ее и привели сюда. Всем вам известно, какое наказание следует за нарушение установленных на корабле правил. Эта женщина, которая к тому же еще и моя невеста, сейчас покажет мне виновных. Всем стоять смирно и не уклоняться от дознания.

Матросы нервно переминались с ноги на ногу.

— Начинай, Иден, — ободряюще кивнул девушке Зак. — Не теряй времени.

Он протянул ей фонарь.

— Возьми фонарь. Это поможет тебе найти виноватых. Как только опознаешь, скажи.

В это время вернулся запыхавшийся Том.

— Похоже, все в сборе, сэр, — доложил он, становясь рядом с капитаном.

Зак дружелюбно похлопал юношу по плечу.

— Спасибо, парень.

Он напряженно следил за Иден, пока она внимательно рассматривала лица выстроенных моряков. Вдруг она остановилась и обернулась к Заку. По выражению ее лица он догадался, что она кого-то узнала.

— Вот один из них! — проговорила она. — Я даже вспомнила его имя. Его зовут Кларенс.

— Том, отведи Кларенса на бак, — приказал Зак.

Вырываясь из цепких рук Тома, Кларенс завизжал:

— Это не моя вина! Я этого не хотел! — Он указал на Майка. — Это все он, это его идея. Он вынудил меня пойти с ним, и даже пригрозил, что перережет мне глотку, если я откажусь сойти вместе с ним на берег.

— Майк? — спросил Зак, сдвинув брови.

Тем временем Иден остановилась перед лысым здоровяком, известным на корабле под именем Майк. Зак не скрывал своего презрения к нему.

— Вот и другой, — указала Иден. — Это Майк.

Зак вывел Майка из общей шеренги. При ярком свете фонаря Иден заметила одну деталь, которая ускользнула от ее внимания при лунном освещении. На левой щеке похитителя, ближе к носу, стояло клеймо в виде большой буквы «В».

— Боже, почему на этом человеке клеймо? — удивилась Иден.

Она была рада тому, что Зак крепко держит бандита за руки. Ненависть, сквозящая в его глазах, не сулила ей ничего хорошего. Будь у него возможность, он вцепился бы в нее.

— Клеймо на лице этого подонка, любимая, свидетельствует, что он вор, — объяснил Зак. — Видишь ли, прежде, чем переключиться на похищение женщин, он специализировался на кражах разных вещей, за что и получил эту отметку. Этого человека передали из тюрьмы в мою команду всего лишь для того, чтобы избавить судью Прайора от необходимости накинуть на его шею петлю. Он был приговорен к казни. Сейчас будет приговорен вторично. — Зак подтолкнул Майка к Тому. — Запри обоих на баке, — приказал он. Затем сурово посмотрел на похитителей и предупредил:

— Вам лучше без осложнений добраться до бака. Иначе, — он указал глазами на пистолет в кобуре Тома, — ему придется воспользоваться своим умением метко стрелять, чтобы превратить вас в кровавое месиво. — Зак подошел к Майку и взял его за грудки, и приподнял над палубой. — А если он по нечаянности промахнется, найдутся такие, кто может его подстраховать. И тогда, то, что я собираюсь сделать с вами завтра на рассвете, покажется цветочками по сравнению с тем, что сделаю сейчас. Если, конечно, вы вынудите меня. — Зак отпустил Майка и с отвращением вытер руки о штаны, словно очищаясь от соприкосновения с ним. — Уведи их, Том, — приказал он. Затем отвернулся и, обняв Иден за талию, увел ее в каюту. — Я проголодался, Иден, и сейчас же прикажу подать ужин.

— А что за еду готовят на корабле? — спросила Иден, обрадованная тем, что снова вернулась в каюту, подальше от моряков и их жадных взглядов.

Закрыв дверь, Зак взял ее за плечи и заглянул в глаза.

— Что едят на корабле, говоришь? — засмеялся он. — Полагаю, сегодня подадут мясо черепахи или голубя.

Иден содрогнулась. Она успела заметить печку и огромную кастрюлю для приготовления пищи.

— Я не голодна, Зак, — прошептала она.

— Ну, тогда может быть выпьешь немного вина?

Зак взял бутылку и начал разливать по стаканам красную жидкость. У меня есть еще на борту пиво, но я думаю, тебе оно не понравится. Оно горьковато для женщины.

— Действительно, вино гораздо приятнее на вкус, чем пиво или еда, — тихо проговорила она.

Чувствуя легкую тошноту, Иден и думать не могла о еде. Состояние ее было вызвано размышлениями о том, что принесут ей и Заку ближайшие несколько дней. Счастье представлялось ей чем-то призрачным и неуловимым. В этом она успела убедиться за время своего знакомства с Заком. Миг счастья был столь краток, что она стала сомневаться, что он станет когда-либо более продолжительным.

Глава 18

Восходящее солнце расцветило воды океана в золотисто-оранжевые тона. Стоя на носу корабля и, обхватив себя руками за плечи, Иден пыталась укрыться от пронизывающего утреннего холода. Она с тоской смотрела на остров, такой маленький, что можно было принять его за выглядывающую из-под воды спину кита. Именно к этому острову и держали они путь. С тех пор, как бросили якорь, Иден замерла и со страхом следила за спуском шлюпки и погрузкой.

Она смотрела на сидящих в шлюпке, переводя взгляд с Зака на Тома, занявших места на противоположных концах ее, затем с Майка на Кларенса, которые разместились посередине. Оба приговоренных были без одежды, что, разумеется, не придавало им достоинства.

Луч солнца упал на две абордажные сабли, лежащие на коленях Зака, и Иден с горечью подумала, что вскоре одна из них обагрится кровью. Она со страхом глядела на Зака, держащего обоих приговоренных под дулом пистолета.

Затем она посмотрела на Тома. Его ярко-рыжие волосы пламенели на фоне позолоченных солнцем океанских вод. Ему было всего лишь шестнадцать лет. Однако это был сильный, с хорошо развитой мускулатурой юноша, что стало особенно заметно, когда, опустив весла на воду, он начал грести и направил лодку в сторону крошечного, похоже, необитаемого, острова.

Через несколько минут обоим приговоренным предстояло сразиться на дуэли при помощи абордажных сабель. Они должны были биться до тех пор, пока один из них не убьет другого. Однако, еще не известно, кому повезет больше, так как оставшийся в живых вряд ли сможет считать себя настоящим победителем. Ему также предстояло погибнуть, медленно агонизируя под жарко палящим солнцем, без питья и еды, а, главное, рядом с им же убитым товарищем.

Шлюпка подошла к острову. Затаив дыхание, Иден напряженно наблюдала за развитием событий. Зак был слишком далеко от нее, поэтому она не слышала его приказов, но ясно видела, как, оставив шлюпку, он взмахом пистолета приказал похитителям следовать за ним. Том, держа абордажные сабли, сделал то же.

Матросы сгрудились у борта корабля и встревожен-но следили за происходящим на острове.

Команда являла собой жалкое зрелище. Некоторые матросы в прошлых боях и драках потеряли глаз, многие за долгие годы заключения были истощены.

Все молчали, и только плеск волн о корпус судна нарушал тревожную тишину. Даже паруса, казалось, замерли в ожидании.

Доносившийся с камбуза запах готовящейся жирной пищи, никак не вязался со свежестью морского утра.

При виде обнаженных похитителей, ступивших на остров, Иден в смущении отвернулась. Однако вскоре раздался звук скрещенных сабель, и она снова устремила взгляд к острову. Вцепившись в борт корабля и чувствуя себя загипнотизированной, она смотрела, как два бронзовых лоснящихся тела, подпрыгивая, то наступали друг на друга, то отступали, и снова продолжали смертельный бой, который закончится только тогда, когда один из них будет убит. Осужденные хорошо владели оружием, и ни один из них не уступал другому в мастерстве. Прошло немало нестерпимо долгих минут, но бой продолжается, и оба оставались невредимыми.

Иден посмотрела на Зака. Стоя за спиной дуэлянтов, он держал их под прицелом. Напротив него стоял Том. Девушка не видела лица Зака и не знала, какие чувства он испытывает, но по его напряженно вытянутой фигуре догадывалась, что Зак — не поклонник подобных зрелищ. Ей даже показалось, что он только физически присутствует там, мысли же его витают где-то далеко: возможно, мысленно он сейчас с ней или на плантации, которую его вынудили оставить.

Ничего, должно же когда-нибудь все кончиться. Наступит день, и Заку будет позволено зажить достойно, вместе с ней, Иден. А уж она-то окружит его любовью и заботой, приложит все усилия, чтобы сделать его счастливым.

Ей так хотелось верить, что предстоящая поездка закончится благополучно, и Зак вернется целым и невредимым. Разве может быть иначе? Он перенес столько невзгод, преодолел такие препятствия, что давно заслужил свое право на счастье.

Ее размышления были прерваны громким криком, который вернул ее к действительности.

Потрясенная Иден снова посмотрела на остров и успела заметить, что Майк всадил саблю в руку Кларенса. Рана была глубокой. Из нее хлынула кровь. Кларенс не кричал. Наклонив голову он решительно двинулся на Майка.

Не в силах смотреть, что последует, Иден повернулась к дерущейся паре спиной и, плотно зажмурившись, стала ждать.

— Сукин ты сын, — рычал Кларенс. — Я не собираюсь ждать, пока ты убьешь меня. Понял?

Майк зловеще расхохотался.

— Ты настолько глуп, что не понимаешь, что в любом случае мы оба загнемся, кричал он в ответ. — Какая разница, кто кого сейчас убьет. Оба мы останемся на этом дерьмовом каменном куске и сгнием.

— Говори, что хочешь, Майк, но я не сдамся, — перебил его Кларенс, чувствуя головокружение от потери крови. — Сейчас я разделаюсь с тобой за то, что ты втянул меня в свои дела. Я не хотел идти за этой женщиной. Это ты заставил меня.

Зак с любопытством прислушивался к их диалогу. Ему показалось, что Кларенс говорит правду. Перед лицом смерти человек вряд ли способен на заранее обдуманную ложь, тем более, что она не принесет ему пользы.

Он на несколько дюймов опустил пистолет. Похоже, Кларенс не виновен. Подстрекателем и автором плана похищения и изнасилования Иден был Майк, теперь это ясно. Раз так, не следовало устраивать эту дуэль, а просто наказать главного виновника.

Зак решил остановить поединок и забрать Кларенса назад на корабль, оставив на острове одного Майка, но не успел и рта раскрыть, чтобы отдать приказ, как Кларенс во мгновение ока со всей силой, на которую только был способен, воткнул саблю в живот своего противника.

Издав нечленораздельный звук, Майк уронил саблю и, глядя на товарища полными ужаса глазами, сделал шаг ему навстречу.

— Черт возьми, ты… — прошипел он и секунду спустя, когда Кларенс инстинктивно выдернул саблю из его живота, закричал от боли.

Он рухнул на песок рядом с собственной саблей и начал корчиться в судорогах, не сводя с Кларенса глаз.

— Майк! Майк! — в отчаянии закричал Кларенс.

Он упал на колени и наклонился над приятелем.

— Ты сам вынудил меня сделать это. Если бы я не зарезал тебя, ты бы меня убил. И не пожалел бы об этом.

— Ты слабоумный, — едва слышно проговорил Майк, хватая ртом воздух, и, собрав покидавшие его силы, рывком схватил саблю и полоснул ею по горлу Кларенса. Встретив удивленный взгляд, он хрипло рассмеялся и уронил оружие.

Из раны фонтаном хлынула кровь. Когда Кларенс инстинктивно схватился за горло рукой, она горячей, обильной струей потекла по его пальцам.

— Боже мой! — воскликнул Зак срывающимся голосом.

Потрясенный, он увидел, как Кларенс рухнул замертво рядом с Майком, тело которого, содрогнувшись, в последний раз вытянулось, а глаза безжизненно уставились в небо.

Некоторое время Зак и Том смотрели друг на друга. Придя в себя первым, Зак сунул пистолет за пояс, повернулся и, кивнув юноше, направился к шлюпке.

— Идем, — сказал он. — Мы теряем время. Надо вернуться в Чарлстон. Я должен доставить леди домой, чтобы обеспечить ей безопасность.

Прэстон закончил дежурство. Зевнув, закрыл дверь и стал со ступеньки на ступеньку спускаться вниз. По лестнице гулко раздавался стук его трости.

Прошедшая ночь была наполнена событиями. Мощный прожектор маяка то и дело выхватывал что-либо необычное. Взять хотя бы этот странный, неизвестно откуда взявшийся корабль, который подошел к самому берегу. Освещая судно лучом прожектора, Прэстон заметил одинокую мужскую фигуру. Мужчина был в рубашке с широкими развевающимися от ветра рукавами. Он стоял на палубе и, Прэстон в этом не сомневался, пристально разглядывал маяк. Прэстону даже померещилось, что моряк пытался взглядом передать какое-то важное сообщение.

Опомнившись, смотритель рассмеялся.

— Боже мой! Эти бесконечные одинокие ночи на маяке до хорошего не доведут. Просто у меня не на шутку разыгралось воображение, — пробормотал он, ступив на самую нижнюю ступеньку.

Выйдя во двор, он направился к дому.

Утро было чудесное, солнце уже поднялось над горизонтом. Прэстон подошел к дому и вдохнул поглубже, ожидая почувствовать знакомый запах яичницы с беконом, которую Иден готовила ему каждое утро. Ему не трудно было представить ее на кухне, у плиты, порозовевшую от тепла. Поверх простого домашнего платья, она наверняка надела кружевной фартучек. Золотистые волосы, блестящие после утреннего туалета, собрала на затылке. Словом, являет собой образец нежности и очарования.

Чего еще ему желать в жизни? Встреча с этим чудным созданием каждое утро после долгой одинокой ночи на маяке — самый лучший подарок судьбы, о котором только может мечтать человек.

Он более энергично потянул носом, но привычного запаха, обычно так сильно возбуждавшего его аппетит, не ощутил.

Почувствовав смутное беспокойство, он быстро окинул взглядом окна, но признаков жизни не обнаружил. Взглянул на трубу: печь не топилась. Он снова осмотрел дом, но оттуда не доносилось ни единого звука.

Каждое утро, едва заслышав стук его приближающейся трости, Иден вихрем выбегала навстречу и весело приветствовала его. Сегодня все было тихо.

— Что-то случилось… — встревожился Прэстон, бледнея.

Его колени дрожали, однако он попытался ускорить шаг. Со стоном преодолел несколько ступенек, ведущих к крыльцу. Когда открывал парадную дверь, его сердце стучало словно молот по наковальне. Он вошел в дом, но его встретила тревожная тишина.

— Иден! — звал он. — Иден!

Ответа не последовало. Ему даже незачем было идти в ее спальню. Он понимал, что Иден там нет. Почувствовав страх за дочь, он чуть не задохнулся.

Вдруг его внимание привлек предмет, лежащий рядом с парадным входом. Присмотревшись, Прэстон сообразил, что это какое-то письмо.

Он закрыл дверь и с трудом наклонился, поднимая конверт. Открыл и, хмурясь, начал читать.

— Зак? О чем, черт побери, он пишет? — в недоумении прошептал он. — Сообщает, что должен ненадолго уехать? Но куда? Зачем? А что это за намеки на его прошлое?

Озабоченный исчезновением дочери, Прэстон не придал значения письму Зака и его содержанию. Единственный вывод, который он сделал, прочитав письмо, это то, что Иден, вероятно, сейчас не с ним.

— Тогда, где же она? — воскликнул он, всплеснув руками. — С кем?

Неожиданно у самой двери послышался слабый скрип, и Прэстон, с несвойственной ему прытью, резко обернулся и замер в ожидании. Скрип повторился, затем раздался едва слышный стук в двери. Кровь прилила к его лицу.

— Иден? — с надеждой воскликнул он. — Иден, это ты?

Зак вышел из шлюпки и поднялся на корабль. Иден, не видевшая последние минуты дуэли, вопросительно смотрела на него. Увидев два неподвижных тела, она отвела глаза и чуть не упала, но Зак подхватил ее, обняв за талию. Она озабоченно взглянула на него. С одной неприятной работой он уже справился. Какова будет следующая?

— Внимание! — крикнул Зак, обращаясь к своей команде. — Всем вернуться к работе! Мы разворачиваемся и возвращаемся в Чарлстон. Если кто-нибудь еще сомневается в моей власти, признавайтесь. Остров достаточно велик и может принять еще нескольких. Итак?

Команда молча бросилась врассыпную, и каждый принялся за свою работу. Зак обернулся к Иден.

— Пойдем в мою каюту, — с нежностью сказал он. — Мне хотелось бы забыть о происшедшем. Самый лучший способ, который мне известен, это побыть наедине с тобой, любимая. — Послышался скрип цепи, поднимающей якорь, а они медленно направились в капитанскую каюту. — Иден, я хочу, чтобы ты чувствовала себя в полной безопасности на борту этого корабля. Никто не посмеет тронуть тебя. Теперь все знают, какое наказание ждет нарушивших мой приказ.

— Когда я с тобой, любимый, я ничего не боюсь, — сказала Иден, прижимаясь к нему.

— И правильно делаешь.

Он поцеловал кончик ее носа. Затем встревоженно взглянул на горизонт.

Солнце скрылось за низкой чередой темных туч, кое-где сверкали молнии, а за ними раздавались громовые раскаты.

— Разве что следует бояться надвигающейся грозы, которая, кажется, скоро нас настигнет, — нахмурившись сказал он.

Иден взглянула на тучи у горизонта и встревожилась. Но, убедившись, что они слишком далеко от корабля, немного успокоилась. Море изменчиво и непредсказуемо, она не раз в этом убеждалась, ведя наблюдения с башни маяка. Сколько раз она оказывалась свидетелем сильных штормов, бушевавших в открытом море. До берегов Чарлстона не доходили даже их отголоски.

— Милый, надеюсь, этому шторму никогда не добраться до нас, — сказала она, улыбаясь.

Ей хотелось казаться спокойной. Не нужно, чтобы Зак заметил ее волнение.

Как ни старалась, Иден не удалось забыть кошмарные сцены на острове. Ей больно было от одной мысли, что ее возлюбленному приходится таким способом поддерживать перед командой свой авторитет. Скоро ли он станет, наконец, свободным человеком?

Когда они проходили мимо матроса, старательно моющего палубу, она ощутила сильный запах уксуса. Она вздрогнула от отвращения.

— Что же он делает? Почему моет палубу уксусом? — удивилась она.

— На большинстве торговых кораблей, Иден, палуба моется соленой водой с уксусом, — засмеялся Зак. — В дни моего пиратства, палубы мылись даже французскими брэнди, благо его было у нас в достаточном количестве. — Кивком головы он указал на лестницу, ведущую в трюм. — Нижние палубы обычно окуриваются смолой или серой, горящими в огромных кастрюлях, — продолжал он объяснять ей. Он недовольно сморщил нос. — Судя по запаху на этом корабле, смею утверждать, что здесь в течение длительного времени не убирали. Улыбнувшись, он добавил. — Но все очень быстро изменится.

Иден огляделась. При ярком свете дня она обратила внимание, что судно, на котором они находились, сырое и запущенное. Остро пахло трюмной водой и подпорченным мясом.

Они подошли к капитанской каюте. Зак поторопил ее войти внутрь и запер дверь на замок. Свеча, горевшая в медном подсвечнике, слабо освещала тесное помещение.

Зак повернулся к девушке и заглянул ей в глаза.

— Мне жаль, Иден, что тебе пришлось увидеть то, что произошло сегодня, — извинился он, с нежностью коснувшись ее щеки. — Я намереваюсь отвезти тебя назад к отцу. До разлуки у нас осталось лишь несколько часов. Сумеешь ли ты забыть то, чему стала невольной свидетельницей? Сможем ли мы воспользоваться тем, что мы снова наедине?

Иден бросилась ему на шею и крепко обняла. Затем слегка отступила, чтобы начать раздеваться. Они взглянули друг на друга, и в их глазах читалось обещание предстоящего наслаждения.

Он подошел к ней. Глаза были полны страсти. Наклонившись, он поцеловал ее приоткрытые губы и усадил на койку. Его руки слегка дрожали, когда сняв с ее плеч платье, он обнаружил ее прекрасную грудь. Когда он дотронулся до нее руками, у Иден перехватило дыхание. Наклонившись, он стал осыпать легкими поцелуями все ее тело, начиная с шеи, по направлению к груди. Наслаждение переполнило все ее существо. Затем он осторожно взял в рот один ее сосок и нежно провел вокруг него языком. То же он проделал и со вторым.

Закрыв глаза, Иден чуть слышно стонала все время, пока Зак медленно водил губами по ее телу. Неистовое вожделение охватило ее.

Каждая клеточка ее тела тянулась к нему, желая получить сегодня то, в чем им обоим может быть уже завтра отказано.

Увидев и почувствовав его наготу, она вспомнила то наслаждение, которое охватило их обоих в прошлый раз, и предалась нахлынувшим чувствам.

Рывком открыв дверь, Прэстон шагнул за порог и наткнулся на лежащее тело. Это была негритянка. Мокрое насквозь платье облегало ее окоченевшее тело, а темные перепуганные глаза глядели на него с мольбой.

— Бог мой! — воскликнул Прэстон и подал ей руку, тяжело опираясь на свою трость. Он помог ей встать. — Кто ты? Откуда?

— Меня зовут Сабрина, — едва слышно ответила она, уставшая и изможденная после кошмарной, проведенной в болотах ночи. Ее кожа горела от укусов москитов, а сама она до костей продрогла в своей вымокшей до нитки одежде.

Опираясь на руку Прэстона, она вошла в дом.

— Мистер Зак… Я потерялась от мистера Зака… Болота. Там так холодно.

Она опустила голову и горько заплакала.

— Джошуа! Бедный мой Джошуа!

Голова Прэстона пошла кругом. Он прислушивался к ее сбивчивому бормотанию и ничего не мог разобрать. Кто такой Джошуа? Ему не знакомо это имя. Правда, он неплохо знает Зака.

— Тебе известно, где сейчас мистер Зак? — спросил он взволнованно, помогая ей сесть на диван напротив камина. Огонь, разведенный вчера вечером, давно погас, поленья превратились в серую, холодную золу.

Сабрина исступленно дрожала. Она обхватила себя за плечи, смутно сознавая, что Прэстон задает ей какие-то вопросы о Заке.

— Мне так холодно, — прошептала она.

Зубы ее стучали, по щекам ручьями текли слезы.

— Бедный Джошуа, — запричитала она, раскачиваясь взад-вперед. — Слишком поздно для него. Поздно для меня.

Заметив, насколько она продрогла, Прэстон с трудом опустился на больное колено и стал поспешно разводить в камине огонь, сложив туда заранее подготовленные дрова. Он поднес к ним зажженную спичку, огонь быстро разгорелся.

Он оглянулся, и в поле его зрения вновь оказалось письмо Зака, лежащее на полу. Прэстон впервые задумался о его содержании. Зак умолял Иден запастись терпением, сообщал, что уезжает ненадолго, а когда вернется, расскажет ей о своем уродливом прошлом.

О каком прошлом, черт побери, идет речь? Прэстону казалось, что Зак — образец достойного молодого человека. Неужели он ошибся? Неужели этот человек обманул доверие его дочери и его собственное?

Тайна, окружавшая Зака, не давала ему покоя. Он не допускал и мысли, что Иден полюбила человека аморального с сомнительным прошлым. А если это так?

Боже! Где же она сейчас?

Неужели этот человек навлек на нее неприятности, и она попала в злые руки?

Надеясь получить ответы на многочисленные вопросы, мучавшие его, он обернулся к Сабрине, но та прилегла на диван и крепко уснула. Прэстон потряс ее за плечи, но услышал в ответ лишь невнятный лепет.

— Сабрина так устала, так устала…

Он понял, что ответа не получит. Беспокоясь, что она замерзнет и до смерти простудится в своей мокрой одежде, он решил раздеть ее и высушить платье, пока она спит. Иного выхода он не видел.

Хмурясь от неловкости, Прэстон снял с нее платье и повесил его у камина. Множество красных следов, оставшихся на ее коже от укусов москитов, не могли скрыть великолепие ее нежного черного тела.

Он вздрогнул, почувствовав, что восхитительная женская плоть невольно вызвала в нем воспоминания о счастье обладания, не испытываемом им после смерти жены уже лет десять, и поспешно накрыл Сабрину теплым пледом.

Затем он подошел к окну, и мысли его вновь обратились к дочери. Что ему предпринять? Может быть, следует отправиться в город и сообщить об ее исчезновении? Или обратиться за помощью к судье Прайору?

Перед его мысленным взором возникали картины одна страшнее другой. Он представлял свою дочь, избитую и измученную, в руках жестокого пирата… Если на нее действительно напали, то по возвращении домой ей понадобится помощь и утешение.

Нет! Он не может уйти из дома и будет ждать ее возвращения.

Прэстон отправился на кухню, растопил плиту и поставил чайник, Затем сел за стол и, опустив голову, безутешно заплакал.

Глава 19

Воздух, казалось, тоже был напоен любовью. Их переплетенные тела лежали рядом, обнаженная плоть против обнаженной плоти. Зак приподнялся и, поймав ее взгляд, ощутил, как страсть снова овладевает им.

— Я так люблю тебя, родная! — прошептал он, целуя ее лицо. — Моя любовь к тебе бесконечна. Скажи, что ты тоже любишь меня.

— Ты же знаешь, что это так, — ответила она, перебирая его прекрасные черные волосы. — Люби меня, дорогой, люби меня всегда!

— Думаю, я слишком поспешил осудить твоих похитителей, — продолжал Зак, целуя ее. — Мне повезло, что ты здесь, на борту корабля, рядом со мной. Если бы не эти мерзавцы, ты сейчас оставалась бы на суше, теряясь в догадках, какому человеку подарила свое сердце. — Он продолжал целовать ее шею, плечи, грудь. — Теперь ты знаешь обо мне все, и в тебе больше нет ненависти, — сказал он мягко. — И это радует меня. Я так счастлив, Иден.

Иден с нежностью обвела пальцем контуры его лица.

— Никогда не сомневайся во мне, Зак, и знай, что всегда сможешь во всем довериться мне, — шептала она. — Прошу тебя, никогда больше ничего от меня не скрывай.

— А ты от меня! — подытожил он, целуя кончик ее носа. — Наши чувства должны быть подкреплены обоюдным доверием.

— Да, всегда.

Он крепко обнял ее, и они еще долго лежали, прижавшись друг к другу.

— Не хочу возвращать тебя домой, — шептал он. — Мне будет так не хватать тебя. Что мне делать и как прожить это время, пока нас будет разделять океан, пока я разберусь с пиратом Джеком? Не уверен, что я справлюсь с этим, Иден.

— Разреши мне остаться с тобой, — умоляла она. — Я не буду тебе мешать, обещаю.

Зак засмеялся и обернулся к ней. Медленными движениями он ласкал ее грудь, чем доводил ее до экстаза.

— На пиратский корабль запрещено брать женщин. Понимаешь, существует поверье, что женщины приносят кораблю несчастье.

— Но это же не пиратский корабль. И потом даже, если бы он был таковым, ты же знаешь сколько суеверий и всевозможных примет есть на свете. Я не хочу оставлять тебя одного. Вдруг я больше не увижу тебя?

— Ты сама тоже во власти глупого суеверия, — сказал он, продолжая ласкать ее. — Мне пришлось участвовать во многих морских боях, и как видишь, до сих пор я жив.

— Однако жив и пират Джек, — заметила она. — Когда же вам доведется в последний раз встретиться с ним, один из вас будет победителем, а другой — побежденным.

Зак поднялся, сел и пригладил волосы.

— Должен признаться, я не уверен, что смогу нанести вред старому пирату, — тихо произнес он. — Хотя я и не одобряю того, что он сейчас вытворяет, мне больно думать о том, что именно я вынужден лишить его жизни. Ты даже не представляешь, какой это яркий, неординарный старик. Если бы тебе удалось узнать его, ты разделила бы мои сомнения.

Иден села рядом и обняла его.

— Милый, если бы не отец, мы могли бы убежать куда-нибудь подальше и забыть требования и угрозы судьи Прайора. Как бы мы были счастливы! И там, вдали от этой грязи, мы устроили бы маленький рай, где были бы только вдвоем.

— Однако, необходимо считаться и с твоим отцом, — возразил Зак, устремив на нее печальный взгляд. — Кроме того, существует еще одно немаловажное обстоятельство. Я устал скрываться от людей, от закона. Я хочу освободиться от прошлых ошибок и начать достойную жизнь.

— Я понимаю тебя, — согласилась Иден, кивнув. — Значит, у нас нет иного выбора, и нам придется делать то, что мы должны. И тем не менее, я снова умоляю тебя, милый, разреши мне остаться с тобой. Ну, пожалуйста!..

— Нет, Иден. Я не хочу рисковать самым дорогим, что у меня есть в жизни, — строго сказал он, снова заключая ее в объятия. — Поэтому я должен доставить тебя домой как можно скорее. Мы еще не успели уйти далеко в море, поэтому нам не потребуется слишком много времени. — Послышались мощные грозовые раскаты, и они испуганно отскочили друг от друга. Переборки затрещали, и корабль накренился, что вселило в сердце Зака тревогу. — Плохи наши дела. Я думал, что шторм пройдет мимо, однако, видимо, он собирается нас настигнуть, — сказал он, натягивая брюки. — Поскорее одевайся, Иден. Шторм — вещь непредсказуемая. Порой пройдут долгие часы, пока он достигнет своего пика, иногда же налетает неожиданно, будто шквал. Все зависит от ветра.

Иден, не раз наблюдавшей с маяка, как кидало и бросало корабли в океане, стало страшно. Всю ее охватил липкий холод. Она быстро оделась и, когда раздался очередной мощный удар грома, съежилась.

Какие испытания их ждут впереди?

Прэстон проснулся внезапно от мощного раската грома. Приподнявшись, он осмотрелся. Несколькими часами раньше, когда спала Сабрина, он стойко боролся со сном. Беспокоясь за Иден, он хотел расспросить негритянку обо всем, что ей известно.

Однако, усталость взяла верх, и он решил ненадолго прилечь не раздеваясь, уверенный, что поспит не больше часа.

А теперь, проснувшись и увидев, что спальня погружена во тьму, испугался. Он с трудом встал на трясущиеся ноги.

Проклятье! Неужели он проспал весь день? Как мог он быть таким легкомысленным, когда под угрозой благополучие Иден?

Часы в гостиной пробили одиннадцать раз, и Прэстон весь сжался от страха. Боже мой! Оказывается, он умудрился прихватить еще и часть ночи. Неужели уже одиннадцать?

Схватив трость, он подошел к окну. Раздвинув шторы, выглянул наружу и, к своему облегчению, увидел, что до наступления ночи еще далеко.

Часть неба была ярко-голубой, другая же, та, что над морем потемнела, затянутая плотными черными тучами. Молнии время от времени ослепительно вспыхивали из-за темных туч.

— Дело худо, — прошептал Прэстон и, опираясь на трость, вышел из спальни.

Сабрина по-прежнему крепко спала, и у него не было иного выбора. Придется оставить ее на время и отправиться на маяк. Он должен включить прожектора, и чем быстрее, тем лучше. Не успеет он и глазом моргнуть, как океан превратится в поле боя для взъерошенных, разъяренных и крушащих все на своем пути волн. И горе тому кораблю, который попадет в подобну стихию. Прэстон прошел через гостиную и вышел на веранду. Непогода разыгралась не на шутку, ослепительные молнии все чаще освещали небо. В сердце Прэстона закрался страх. Нынешняя гроза натворит немало бед. Ему вспомнилась та, другая, похожая на эту. Он опустил глаза и, побледнев, взглянул на свои полупарализованные ноги. Сегодня лестница, ведущая на маяк, также может зарядиться электричеством, как и в тот злополучный день, когда он стал инвалидом. Однако, необходимо идти. Он должен обеспечить надежное освещение разбушевавшегося океана. И, если ему удастся спасти хотя бы один корабль, то боль, уже однажды испытанная им, и та, которую он может испытать сегодня, окажется не напрасной.

Он медленно шел по посыпанной галькой дорожке, ведущей на маяк, и с тревогой прислушивался к грохоту волн и завыванию ветра. Ступив на нижнюю площадку башни, он поднял голову, посмотрел на спиралевидную лестницу с крутыми ступеньками. Дрожащими руками ухватился за поручни и начал подниматься вверх по лестнице, с трудом преодолевая ступеньки одну за другой. Сердце его замирало всякий раз, когда снаружи раздавался очередной мощный раскат грома.

Наконец, он поднялся наверх, открыл дверь и, с облегчением вздохнув, вошел в небольшую комнату. Время поджимало, и он сразу приступил к своим обязанностям. Проверив уровень масла, принялся, торопясь, зажигать лампы.

Борясь с налетевшими волнами, корабль заскрипел и накренился. Зак суетился, отдавая приказы своей команде. Темные тучи затянули небо, и день мгновенно превратился в ночь.

Внезапно начавшийся ливень свел видимость почти к нулю. Дождь был настолько сильный, что Заку казалось, будто их обстреливают мелкими стальными шариками. Огромные, в тридцать футов, волны швыряли корабль, словно яичную скорлупу.

Иден оставалась в каюте одна. Она слышала пронзительные крики матросов, скрип деревянной обшивки судна, завывание ветра.

Она подошла к двери и попыталась открыть ее, но ветер был такой силы, что все ее старания оказались тщетными. Когда ей, наконец, удалось задуманное, и она распахнула дверь, на нее обрушились такие потоки воды, что, изо всех сил держась за дверь, она в ужасе закричала.

— Зак, господи, Зак! Помоги мне. Где же ты?

Она пыталась хотя бы что-то разглядеть сквозь дождевую завесу, но смогла различить только неясное движение. Вдруг зловещая вспышка молнии осветила небо и океан, и ей показалось, будто палубу охватило пламя. Закрыв глаза от страха, она истошно закричала.

Сквозь свирепый, пронзительный вой ветра до Зака донесся ее испуганный возглас. Сердце его сжалось от страха, когда он подумал, что как только она попытается выйти на палубу, волна смоет ее за борт.

Держась за веревки, он бросился ей на выручку и, приблизившись к каюте, увидел Иден, стоящую в дверном проеме. Но он увидел и еще кое-что, вселившее в него надежду. Иден была освещена лучом прожектора, находящегося на башне маяка. Это его обрадовало. Значит, они недалеко от берега и, возможно, смогут спастись. Он был благодарен отцу Иден. Прэстон, как всегда на боевом посту, его маяк указывает путь к спасению попавшим в беду кораблям.

Хотя Зак, в общем-то, сомневался, что его кораблю что-либо сможет помочь. Он осознавал, в каком плачевном состоянии находится судно. Большая часть дощатой обшивки под напором ветра отвалилась, мачты сломались, паруса безжизненно болтались по ветру. Нижние палубы смыты водой.

С ревом и свистом волны обрушивались на корабль, и временами казалось, что они перевернут его вверх дном.

— Зак! — закричала Иден, увидев его. Скользя и падая, она устремилась ему навстречу и, добравшись, крепко вцепилась в него. Она тоже заметила мощный луч маяка и обрадовалась близости земли, а также тому, что отец не забывает о своем долге и думает о людях, попавших в беду. Несмотря на то, что мысли его — она была в этом уверена — заняты ею.

— Милая, ты всего лишь в шаге к спасению, — крикнул Зак, стараясь перекричать ветер.

Он обнял ее. Дождь лил с прежней силой.

— Слава богу, твой отец на маяке. Может быть, он облегчит тебе опасный путь домой.

— Зак, что если мы подождем, пока шторм немного стихнет? — закричала Иден в ответ, слизывая с губ капли дождя.

Зак покачал головой.

— Я не имею права так долго ждать, я должен отправить тебя с этого корабля, — сказал он внезапно охрипшим голосом.

— Зак, разве ты так хочешь избавиться от меня? — взволнованно спросила она.

— Иден, Иден, ты же знаешь не хуже меня, что это не так. — Речь идет совсем о другом. Не хочу пугать тебя, но ты обязана знать. Этот корабль в ближайшее время непременно опрокинется. Посмотри, как он качается под шквалом волн. — Он отодвинулся от нее и, крепко взяв под руку, повел ее вдоль борта. — Нельзя терять время. Я должен посадить тебя в шлюпку и чем быстрее я сделаю это, тем лучше, — сказал он. — Несмотря на свирепость волн, твои шансы на спасение увеличатся только в том случае, если ты покинешь это обреченное судно.

От страха Иден утратила дар речи. Ее тревожила не столько собственная безопасность, сколько она испугалась за Зака. Если он останется на корабле, который неминуемо потерпит крушение, она этого не перенесет.

— Я отсюда не уйду, — кричала она, вырываясь. Ухватившись за веревку, она изо всех сил пыталась сохранить равновесие. — Я не могу тебя оставить, Зак, не могу и не хочу.

— Том, — позвал Зак, заметив неподалеку от них юношу, который старался придержать падающую бочку. — Подойди сюда, Том, быстрее. И оставь в покое эту чертову бочку. — Наклонив голову, преодолевая ветер и дождь, Том поспешил к капитану. — У меня очень важное задание для тебя, Том, надеюсь, ты выполнишь его с честью, — прокричал Зак ему на ухо, держа юношу за руку.

— Какое, сэр? — выкрикнул Том. — Его ярко-рыжие волосы бешено развевались по ветру. — Я сделаю все, что только смогу.

— Ты должен доставить мою леди на берег целой и невредимой, — приказал Зак, и глаза его от волнения посуровели. — Сделай это для меня, пожалуйста, и сам оставайся на суше. Иден покажет тебе, где моя плантация. Ты представишься моему надсмотрщику и скажешь, что я разрешил тебе обосноваться в моем доме.

— Вы это всерьез? — спросил Том, вытаращив глаза.

— Сейчас, Том, не время для шуток, — оборвал его Зак, — сложившиеся обстоятельства и угроза жизни леди вынуждают меня быть серьезным, как никогда.

— Но, сэр! Что скажет судья Прайор?

— Если мне удастся когда-нибудь живым вернуться на сушу, я скажу судье, что оставил тебя на необитаемом острове вместе с Майком и Кларенсом, — поспешно проговорил Зак. — Пусть ищет!

— Я высоко ценю ваше доверие, сэр, — поблагодарил его Том, — однако, думаю, что я должен остаться здесь, на корабле, и помочь вам бороться со штормом.

— Слушай, парень, тебе не место на этом корабле. То, что ты сюда попал, с самого начала было непростительной ошибкой, — убеждал его Зак. Новичков в матросском деле не берут на пиратские корабли. Человек, желающий вступить в пиратское сообщество, должен уметь отличать марсель от рангоута и соответствовать требованиям, предъявляемым опытному матросу. — Он положил руку на плечо юноше и вымученно улыбнулся. — А теперь нельзя медлить. Осталось спустить шлюпку на воду и молить бога, чтобы вам удалось доплыть до берега, несмотря на эти жутские волны. Это мой последний тебе приказ в море, Том. Последний.

Иден заплакала. Она понимала, что Зак отметет все ее возражения и вынудит покинуть судно. Он решительно настроен высадить ее на берег, а сам, если понадобится, готов уйти на дно вместе с кораблем, но без нее.

Борясь с ветром и непрекращающимся дождем, она шля рядом с Заком, и он крепко обнимал ее.

Когда шлюпка была спущена на воду, Зак подал девушке руку и, слегка подтолкнув, передал ее Тому.

— Торопись, Иден. Не медли, — произнес он. — Пусть ветер сопутствует вам. Я всегда буду любить тебя.

Сдерживая рыдания, она забралась в шлюпку и продолжала смотреть на него. Ей хотелось запомнить каждую черточку его лица. Сердце ее сжималось от боли и страха, что она в последний раз видит любимое лицо.

Прэстон внимательно наблюдал за движением на борту судна, приблизившегося к береговой линии. Он видел, как отчаянно боролся корабль с ревущими волнами, и сочувствовал его команде, так как ему было ясно, что парусник по всей вероятности обречен, Он сфокусировал луч и потянулся за биноклем. Настроив его, снова посмотрел на корабль, и на этот раз заметил, что с него спускали шлюпку. Присмотревшись внимательнее, Прэстон различил женскую фигуру, но лица из-за расстояния разобрать не удалось. Ему было искренне жаль людей, садящихся в шлюпку, но он чувствовал, что по божьей милости у них еще оставался шанс на спасение. Возможно, им удастся преодолеть небольшое расстояние до берега и спастись. Что же касается самого судна, то ему, похоже, уже ничто не поможет. Участь кораблей с такими повреждениями, можно сказать, предрешена.

Глава 20

Шторм не утихал. Ревущие волны то и дело подбрасывали и раскачивали шлюпку так, что Иден приходилось что было сил держаться. Том, погрузив глубоко в воду весла, пытался отдалить шлюпку от гибнущего корабля. Иден промокла до нитки. Волосы ее слипшимися прядями повисли на плечи и вдоль спины.

Под напором бьющихся о корпус волн, шлюпка казалось, вот-вот развалится.

Сердце Иден сковал ледяной страх. Она оглянулась, боясь, что уже не увидит корабль. Однако, к своей радости, убедилась, что Заку и его команде пока удается держать судно на плаву. Похоже, они уходили в океан, поднимаясь, опускаясь и кружась в унисон с волнами и ветром.

Сквозь завывание ветра и грохот ниспадающих волн до нее доносились отдаленные крики, скрип, треск рвущихся парусов, когда мачты ломались и, свисая, болтались на ветру.

Стараясь не плакать, она наклонила голову и заставила себя не оборачиваться, чтобы не видеть, как судно пойдет ко дну. Ей казалось, что если это произойдет, то вместе с ним пойдет ко дну и ее сердце.

Она посмотрела на Тома, отметив, как самоотверженно он сражается со стихией, стремясь в целости и сохранности доставить ее на берег, скольких усилий это ему стоит, как напрягаются его мышцы, как ловко он маневрирует веслами среди беснующихся волн.

Иден оглянулась на маяк, но сквозь дождевую завесу видны были лишь смутные его очертания. Зато ясно просматривался идущий оттуда яркий луч прожектора, освещающий поочередно то шлюпку, то корабль, на котором оставался Зак.

— Милый папа! — всхлипнула Иден. — Твой луч не всемогущ и не может быть везде одновременно. Пожалуйста, лучше указывай путь одному лишь Заку. Ему угрожает большая опасность, чем мне.

— Мы почти прибыли, мэм! — крикнул Том. — Вдруг яркая вспышка молнии осветила небо и бушующие волны. Оба вздрогнули от неожиданности, — Однако, кто знает, как скоро мы будем в безопасности. Никогда еще в своей жизни я не видел таких молний и, должен признаться, боюсь их даже больше, чем самого шторма. Ведь молния может в любое время убить.

Между тем шлюпка подошла к суше и, подхваченная бурлящими, бьющимися о берег волнами, закружилась. Грохот и рев обрушившихся на берег волн, был столь оглушителен, что всякий раз, когда, подхватив шлюпку, они подбрасывали ее, Иден думала, что это уже конец, что вот сейчас они опрокинутся. Ей казалось, что ветер стал злее и пронзительнее, а шторм — свирепее.

— Берег, — закричал Том, направляя шлюпку к песчаной косе, выступающей в море. Он бросил весла, обернулся и схватил девушку за руку. — Скорее, Иден, скорее. Боюсь, что волны снова подхватят нас и унесут в море.

Держась за борт шлюпки, Иден с трудом встала на ноги. Неистовый ветер и бьющиеся о берег волны по-прежнему бросали шлюпку из стороны в сторону. Каждую минуту она могла перевернуться.

Иден выбралась из шлюпки и оказалась по колени в воде. Том, цепко держа ее за руку, вытащит на более твердую почву.

— Слава Богу, мы спасены! — с облегчением вздохнула Иден, однако, спохватившись, порывисто обернулась. — Но что же будет с ними? — она заплакала. — Что же будет с ними?

Том решительно повлек ее за собой и, крепко схватив за талию, заставил бежать вдоль береговой лини к маяку.

— Капитан опытный моряк и сделает все возможное, чтобы спастись, — как мог успокаивал ее Том. — А нам остается только молиться за него, мэм. И надеяться на лучшее.

Иден была безутешна. Хотя ее тело ныло от молотящих ударов дождя и ветра, ей было не до себя. Разве можно думать о каких-то неудобствах, когда Зак, милый ее Зак, сейчас в самом аду и бьется за свою жизнь.

О, как же несправедлив мир! Если Зак погибнет, она никогда не успокоится и не сможет поверить во что-либо доброе и светлое. Никогда!

Наконец, они добрались до маяка. Опередив Тома, Иден вбежала на его нижнюю площадку. Она уже подняла подол своей насквозь промокшей юбки и устремилась вверх по ступенькам. Дыхание ее было затруднено, легкие покалывало от напряжения. Но девушка не останавливалась.

Дверь в верхнюю комнату была открыта, и Иден мысленно благодарила отца за то, что он не закрыл ее. Этот маленький квадратик света значил для нее не меньше, чем мощный прожекторный луч, освещающий морские просторы. Сердце ее в волнении трепетало. Еще несколько мгновений, и она попадет в надежные объятия своего отца. Он поможет ей. Отец сумеет приободрить ее. Заставит поверить, что Зак одержит победу в этом последнем самом трудном для него испытании. А как обрадуется отец, когда убедится, что все у нее в порядке. Она может представить себе, сколько боли причинило ему ее исчезновение.

— Подожди, Иден! — кричал ей вдогонку Том, стараясь на отставать от нее. — Куда ты так несешься? Поспешишь, людей насмешишь! Что я буду делать, если ты упадешь? Капитан доверил мне тебя, и я отвечаю за твою безопасность. Пожалуйста, послушай, что я тебе скажу. Я не хочу разочаровывать своего капитана. Ты знаешь, он мне просто послан богом.

— Не беспокойся понапрасну, Том, — возразила Иден. — Я хорошо знаю эти лестницы. Разве ты забыл? Смотритель этого маяка — мой отец, а я его ассистентка.

Ветер свирепел, и Прэстону моментами казалось, что из недр разверзшейся преисподней вылетели души осужденных грешников, чтобы справить шабаш. Вдруг со стороны лестницы до его слуха донесся какой-то невнятный шум, затем ему показалось, что кто-то зовет Иден, и, наконец, он услышал голос своей дочери…

Боже милосердный! Может быть, это она вернулась жива и здорова? Неужели она прибыла на шлюпке? Неужели она находилась на том полуразрушенном паруснике, который рано или поздно пойдет ко дну?

Как могла она туда попасть? Боже! Значит ее украли пираты… Они отпустили ее после того, как вдоволь позабавились?

Забыв о гибнущем корабле и луче прожектора, Прэстон, стараясь унять сердцебиение, схватил фонарь и бросился к лестнице. Слезы радости хлынули из его глаз, когда на пороге он столкнулся с дочерью.

Он даже не поверил своим глазам: перед ним была его Иден, промокшая до костей, но живая и, какое счастье, здоровая…

— Иден! — воскликнул он и, поставив фонарь на пол, Заключил ее в объятия, крепко прижав к себе. — Я чуть с ума не сошел от неизвестности. Что случилось? Где ты была? С кем? — Он немного отодвинулся и внимательно ее оглядел. — Не ты ли это прибыла сюда в шлюпке?

Иден утвердительно кивнула, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не разрыдаться. Она встревоженно посмотрела на луч, направленный на беспокойное море.

— Папа, ты же видишь, что со мной все в порядке, — проговорила она, подбегая к окну.

Напряженно всматриваясь в беснующиеся волны, она надеялась увидеть корабль Зака.

— Позволь мне попозже объяснить тебе все. А пока, пожалуйста, расскажи мне, как там корабль? Можно ли надеяться, что ему удастся избежать гибели?

Прэстон подошел к окну и, встав рядом с дочерью, принялся внимательно всматриваться в пенящиеся волны, освещаемые лучом. Некоторе время спустя удалось обнаружить корабль, который являл собой жалкое зрелище.

Его швыряло из стороны в сторону, клочья разорванных парусов беспомощно болтались на ветру.

— Зак все еще там, на корабле, отец. Пожалуйста, скажи мне, что он спасется.

— Боже, о чем ты говоришь, Иден? Зак на том корабле? И ты была там с ним? — спросил ошеломленный Прэстон. — Что все-таки происходит, дочка? Как ты там оказалась. Зак прислал тебе письмо, судя по его содержанию, ты не должна была быть с ним.

В комнату вошел Том.

— Позвольте сообщить вам, сэр, что вашу дочь похитили двое пиратов, — начал он, убирая с глаз пряди огненно-рыжих волос. — Они без ведома капитана доставили ее на борт корабля. Но теперь слава богу, все позади, и она вне опасности. — Он тоже подошел к окну и стал всматриваться в океан. — Можем ли мы сказать тоже самое о капитане? Останется ли он в живых?

— Господи! О чем вы говорите? — Пираты? Похищение? Зак — капитан пиратского корабля? — вопрошал Прэстон, потрясенный неожиданным сообщением. Его недоуменный взгляд задержался на незнакомце. — Что здесь происходит? И кто вы такой, черт возьми! Еще один пират? — рассердился он.

Но Иден взяла Тома за руку и обняла его.

— Это Том, папа, — представила она юношу и улыбнулась. — Он не пират. Он друг. Настоящий друг.

Прэстон в растерянности покачал головой. Он решительно ничего не понимал. Только одно для него вполне очевидно, и это самое главное: Иден вернулась домой, и она в безопасности.

На мгновение он снова приник к биноклю и замер. Корабль вот-вот опрокинется…

— Надеюсь, у вас еще остались силы после всего пережитого, молодой человек. Сейчас они понадобятся, — сказал он, схватив фонарь и передав его Тому. Затем он зажег еще два фонаря, один отдал Иден, а второй оставил себе. — Нам предстоят спасательные работы. Думаю, что для корабля и его команды наступили далеко не лучшие времена.

Иден была на грани обморока. Она судорожно сжимала ручку фонаря и, шатаясь, спускалась по крутым ступенькам вслед за Томом и отцом.

Вдруг сердце ее подпрыгнуло, готовое выскочить из груди. Все ее существо переполнилось радостью: ее отец шел впереди всех, забыв о своей трости. В этот страшный вечер разрушений произошло чудо. К Прэстону неожиданно вернулась способность ходить без помощи трости.

Как это могло произойти? Что послужило толчком? Скорее всего шок, пережитый им, когда обнаружилось ее исчезновение, за которым последовала радость от ее возвращения.

— Папа! — взволнованно закричала Иден. — Неужели ты ничего не замечаешь? Ведь ты идешь без трости! Милый папочка, ты выздоровел!

Прэстон удивленно посмотрел на свои ноги и не поверил своим глазам. Его недуга словно не бывало, будто по мановению чьей-то волшебной палочки. Осознав все это, он радостно закричал:

— Не понимаю, как это могло произойти! — Глаза его наполнились слезами счастья. — Боже мой, как я этому рад, доченька!

Иден тоже смахнула слезу. Она была очень рада за отца. Но у нее оставалась еще одна боль, и она молила бога свершить этой ночью еще одно, очень важное для нее, чудо.

Зак вцепился в штурвал и с тревогой наблюдал, как чудовищной высоты волны обрушиваются на судно, а мощные разряды молний на части разрывают темное небо. Каждое из этих природных явлений в отдельности может разрушить, затопить и отправить на дно его корабль.

Секунду спустя, гигантская волна, подоспевшая сбоку, сломала основную мачту и расколола корабль на две части.

— Все! Его песенка спета! — подумал Зак. Побелев от ужаса, он оглянулся вокруг и что было силы заорал: — Все за борт! Бросайте корабль. Каждый спасается, как может! Да поможет вам всем бог.

Корабль накренился, на минуту замер, затем медленно начал переворачиваться вверх дном.

Зак нырнул в ледяную воду и стал отчаянно бороться за то, чтобы выплыть на поверхность. Однако все его усилия оказывались безуспешными, словно какая-то неведомая сила тянула его все глубже и глубже.

Зак сообразил, что попал в водоворот, образованный тонущим судном, и им овладела паника. Ему казалось, что легкие его охвачены огнем. Руки и ноги дрожали от отчаянной попытки вырваться из водоворота. Зак терял надежду, чувствуя, что усилия его напрасны, битва за жизнь проиграна.

Вдруг чья-то сильная рука подхватила его и потащила. Он выплыл на поверхность и судорожно задышал. Придя в себя, увидел своего спасителя, освещенного лучом маяка.

— Том! — воскликнул он встревоженно. — Что ты делаешь здесь? Насколько я помню, ты должен быть с Иден!

Ничего не ответив, Том ухватился за проплывающую мимо крышку основного корабельного люка. Затем подтянул ее к себе, чтобы Зак тоже мог держаться за нее.

— Иден в безопасности. Она с отцом, — крикнул он, улыбаясь. — Не мог же я допустить, чтобы мой капитан отправился на дно вместе со своим кораблем, не так ли?

— Единственное, что я могу сейчас сделать, это поблагодарить тебя, Том, — проговорил Зак, отбрасывая с лица пряди мокрых волос. — Он озабоченно огляделся. — Возможно, кто-нибудь еще уцелел? Ты никого не видишь?

— Кажется, никого. — Том напряженно вглядывался, однако, видно, океан стал могилой для недавней команды Зака. — Боюсь, только нам двоим повезло, капитан. Чертовски повезло!

К горлу Зака подкатил комок, и его начало тошнить. Он наглотался соленой воды, когда боролся против водоворота.

— Если так будет продолжаться, Том, то, видимо, скоро еще на одного уцелевшего станет меньше, — проговорил Зак, чувствуя сильное головокружение. — Кажется, я теряю сознание. Держи меня, Том! Не дай мне уйти на дно вслед за кораблем. Держи меня.

Он закрыл глаза, и Том едва успел его подхватить. Крепко держа впавшего в беспамятство Зака, юноша в растерянности смотрел на не столь уж далекий берег. Но медлить было нельзя. В любой момент их может накрыть чертовой волной. В отчаянии он закричал, рассчитывая привлечь внимание Иден и Прэстона, потерявших его из виду пока он нырял. И теперь думают, что оба они утонули.

— Иден! — снова закричал Том и помахал рукой. — Эй, там на берегу! Иден! Неужели вы не слышите меня?

Внезапно налетевшая волна ослепила его.

Держа фонарь высоко над головой, Иден искала глазами Тома. Она потеряла его из виду. Боже милосердный! Неужели он тоже утонул? С той минуты, как он отплыл от берега, она больше не видела его.

Вдруг послышался чей-то голос. Затаив дыхание, она стала прислушиваться. Когда голос донесся еще раз, обрадовалась. Это кричал Том. Сердце ее забилось. Она выше подняла фонарь и стала пристально вглядываться вдаль.

Мгновение спустя на одном из обломков корабля ей удалось различить двоих мужчин, но в ту же секунду их накрыло волной.

Через некоторое время она снова увидела тех двоих.

— Их двое! — закричала она, оглядываясь на отца. — Один из них без сомнения, Том. Я слышала его голос. Уверена, что это он.

Не тронувшись с места, Прэстон тоже поднял фонарь повыше.

— Следи, чтобы волны все время были освещены. Когда эти двое подплывут поближе, я подойду и помогу им добраться до берега.

Дождь неожиданно пошел на убыль и теперь лишь моросил. Ветер стих, и волны стали меньше.

Закусив губу, Иден в оцепенении следила за приближающимся обломком корабля. Неужели их с Заком любовь ничего не значит, а он умрет?

— Нет, все должно быть хорошо, — уговаривала она себя, в волнении шагая взад-вперед. Увидев двух мужчин, вцепившихся в обломок потерпевшего крушение корабля, она едва не потеряла сознание. Сердце ее билось, словно пойманная птица, в горле пересохло, и она не могла даже сказать отцу, что мужчины вновь появились. Впрочем, в этом уже не было необходимости.

Прэстон сам их увидел и, поставив фонарь на песок, поспешил навстречу.

Войдя по колени в воду, Прэстон взялся за крышку люка и придержал ее, пока Том не встал на ноги. Затем он подхватил Зака и, перебросив одну его руку через плечо, потащил к берегу. Том поддерживал Зака с другой стороны. Добравшись до твердой почвы, они осторожно уложили Зака на песок.

— Как вы думаете, он останется жив? — спросил Том, ловя ртом воздух. — Останется?

Подбежавшая к ним Иден, упала рядом с Заком на колени и, плача, швырнула свой фонарь. Наклонившись, она провела рукой по его щекам. Они были такие холодные, что она вздрогнула и испуганно посмотрела на него. Губы его посинели, зубы были стиснуты, глаза плотно закрыты. Он был похож на мертвеца.

— Это же Зак, папа! — зарыдала Иден. — Скажи мне, что он будет жить. Пожалуйста, скажи!

Прэстон задумчиво посмотрел на нее.

— Мне не совсем понятно, что здесь происходит, — проворчал он, вытирая ладонью лицо, — но черт возьми, сейчас не время задавать вопросы. Если Заку суждено выжить, у него будет гораздо больше шансов, если мы снимем с него мокрую одежду и уложим в теплую постель. — Прэстон кивнул Тому. — Помоги-ка мне, парень — приказал он ему. — Давай отнесем его в дом и сделаем для него все, что сможем. — Он взглянул на Иден и добавил: — А затем, тебе придется многое мне объяснить, дочка.

Иден с трудом проглотила подкативший к горлу комок.

— Да, сэр, — прошептала она. — Придется, сэр.

Мужчины подняли Зака и понесли его в дом. Иден бежала рядом. Как переменчива жизнь, подумала она, дрожа.

Глава 21

Вслед за отцом и Томом Иден вбежала в дом. Огонь в камине погас, и было прохладно.

— Отнесите Зака в мою комнату, — попросила Иден. — Надо укрыть его потеплее. Самое главное сейчас дать ему согреться.

Прэстон с тревогой взглянул на дочь. Ему еще предстоит узнать, как оказался Зак на этом корабле, но, главное, как рядом с ним оказалась Иден. И, кто знает, захочет ли он после этого, чтобы Зак бывал в их доме…

— Отец, — настаивала Иден — нужно отнести Зака в мою постель. Твоя должна остаться свободной. Ведь тебе необходимо отдохнуть, прежде, чем вернуться на маяк. Пожалуйста, папа! Мы должны позаботиться о нем. Наверное, он наглотался соленой воды, раз до сих пор не приходит в сознание.

Человек доброй души, Прэстон никогда не поворачивался спиной к попавшим в беду. И на этот раз он не мучился сомнениями. Вместе с Томом он отнес Зака в спальню дочери и уложил его в постель.

Он изменился в лице, когда вбежавшая вслед за ними Иден начала поспешно раздевать больного и, кажется, не видела ничего предосудительного в том, что она делает. Дрожащими руками она судорожно срывала с него мокрую одежду и бросала ее.

— Пожалуйста, приготовь мне горячей воды и салфетки, попросила она, глядя на отца умоляющими глазами. — Я хочу помыть Зака горячей водой. Необходимо согреть его. Он уже не должен быть без сознания. Разве только… — не договорила она.

Прэстон положил руку ей на плечо.

— Тебе надо подумать и о себе, дочка, — сказал он. — Ты тоже промокла до нитки и должна переодеться в теплое, сухое белье. А о Заке я позабочусь сам. — Он взглянул на Тома. — А ты пойди на кухню, разожги плиту и поставь чайник с водой.

— Слушаюсь, сэр, — отчеканил юноша, уходя.

— Я тебе не капитан корабля, парень, — сухо заметил Прэстон. — Прибереги свои обращения до того времени, когда снова вернешься на службу. А меня зови просто Прэстоном.

— Да, сэр! Прэстон, сэр, — ответил Том, нервно переминаясь с ноги на ногу. Он хмуро взглянул на Зака, и на его лицо легла печать тревоги. — Но я больше не собираюсь возвращаться на корабль. Зак пообещал, что я смогу остаться на его плантации и жить там. Он приказал мне разыскать его надсмотрщика Джошуа и сообщить ему, что отныне я буду жить у Зака. — Он тяжело вздохнул. — Впрочем, теперь я не уверен, что смогу это сделать. Что, если Зак…?

Иден подошла к Тому и взяла его за руку.

— Даже и думать не смей, что Зак может умереть, Том, — сказала она дрожащим голосом. — А теперь сначала отправляйся на кухню, затем на плантацию Зака. Как только выйдешь из нашей усадьбы и окажешься на Лайтхаузроуд, повернешь направо. Плантация Зака — первая слева. На этом участке дороги нет других строений, поэтому ты без труда найдешь то, что ищешь.

Прэстон озабоченно погладил подбородок. Его встревожило имя, которое Том только что назвал. Джошуа… Значит, это имя надсмотрщика Зака? Это имя повторяла Сабрина в своем бессвязном бормотании.

— Сабрина! — встрепенулся Прэстон и взглянул на дверь, ведущую в гостиную. — Боже! Я же совсем забыл про нее. Когда мы вошли, в гостиной было так темно, что я даже не заметил по-прежнему ли она спит на диване.

Иден удивленно смотрела на отца.

— О чем ты говоришь, папа? — спросила она. — Что это ты сказал о Сабрине?

— Она здесь, у нас. Она приползла к нам такая измученная и замерзшая после проведенной в болоте ночи, — сказал Прэстон. В этот момент Зак вдруг начал кашлять и чихать. Прэстон опустился на колени рядом с кроватью и начал снимать с него оставшуюся одежду. — Поговорим, о ней позже. Сейчас нужно позаботиться о Заке. — Прэстон обратился к Тому. — Вообще-то, если хорошенько подумать, мы можем позаботиться о ней и сейчас, — добавил он скороговоркой. — Захвати-ка ее с собой на плантацию. Можешь взять нашу лошадь и фургон. Сабрина была очень слаба и измучена, когда появилась здесь. Не думаю, что сейчас ей намного лучше. — Он нахмурился и строго взглянул на Тома. — Обращайся с ней уважительно, молодой человек, — сказал он. — Эта женщина принадлежит другому человеку. Ее купил Зак. — Я надеюсь, что там все в порядке. Правда, Сабрина все твердила, что с Джошуа что-то случилось, но речи ее были так бессвязны, что я так ничего и не понял.

Иден тоже ничего не понимала. Каким образом здесь оказалась Сабрина? Ей хотелось расспросить негритянку, но попозже. Сейчас не время для удовлетворения любопытства. Главное и первостепенное для нее в данный момент — это Зак и его здоровье.

Иден подошла к гардеробу, достала смену белья и бросилась в спальню отца, чтобы переодеться. Увидев в гостиной Сабрину, на мгновение остановилась. Свернувшись калачиком, негритянка лежала на диване, укрытая пледом.

— Сабрина? — удивленно спросила Иден, покосившись на сложенную рядом с диваном одежду рабыни.

Сабрина растерянно поглядывала на спальню Иден. Ее разбудил шум, когда Зака вносили в дом.

— Мистер Зак там? — прошептала она, не сводя широко раскрытых глаз с Иден. — Он не собирается умереть, нет?

Иден только вздохнула. Будучи слишком озабоченной состоянием Зака, она не стала расспрашивать рабыню, чтобы узнать, как она оказалась в болоте, а затем здесь, на маяке.

— Не знаю, Сабрина, — бросила она мимоходом и побежала в спальню отца. — Одевайся. Ты поедешь на плантацию мистера Зака вместе с его другом. А сам он вернется домой, как только поправится.

— Джошуа… что с ним? — спросила Сабрина, пытаясь встать. — О, мисс Иден, бедный Джошуа! Он…

— Он будет рад увидеть, что ты вернулась домой живая и здоровая, — торопясь проговорила Иден, на секунду задержавшись на пороге спальни перед тем, как закрыть дверь. — Не знаю, почему ты ушла с плантации, но убеждена, что Джошуа обрадуется, когда узнает, что ты в порядке.

Сабрина протянула к ней руку и только хотела рассказать о случившейся беде, но Иден уже захлопнула дверь. Негритянка опустила голову, чувствуя как безысходная пустота овладевает всем ее существом. Ей никак не удается привлечь чье-либо внимание и поговорить о Джошуа. Никто не хочет выслушать ее. Сабрина откинула плед и начала медленно одеваться.

Она безразлично посмотрела на Тома, который пробежал мимо нее на кухню. Кажется, он добрый, понятливый парень, но она решила, что единственный человек, которому она может рассказать о Джошуа, это Зак. Один он выслушает ее и поможет Джошуа, так как относится к ее красавчику, как к родному брату.

Впрочем, кто знает, выживет ли Зак? Если же он умрет, кто тогда позаботится о спасении Джошуа?

Слезы текли по ее щекам. Она посмотрела в окно. Ветер разогнал тучи, снова засияло солнце, и узкие длинные полосы солнечного света лежали на деревянном полу гостиной.

В природе всегда так, подумала Сабрина. После шторма выглядывает солнце. Будет ли просвет и в ее жизни? Вряд ли. Она ничего не видела впереди. Ничего, кроме ужасающей тьмы.

Иден с облегчением вздохнула. Зак, у постели которого она безотлучно сидела, некоторое время назад пришел в сознание, даже назвал ее по имени и, слабо улыбнувшись, погрузился в сон. Она прикладывала ему горячие компрессы до тех пор, пока температура его не стала нормальной. И вот теперь он лежит под покрывалом и спокойно дышит.

За дверью раздались чьи-то шаги, и секунду спустя в комнату вошел отец. Тряхнув головой, Иден отбросила волосы за спину и улыбнулась ему. Затем встала, подошла к нему и крепко обняла.

— Ты даже не представляешь, как я рада, что ты снова стал ходить без помощи трости, — ласково прошептала она. — Это прямо настоящее чудо, папочка.

Прэстон нежно погладил ее по плечу, и взглянул на Зака.

— А этот молодой человек. Что ты о нем думаешь? — спросил он. — Ты готова дать мне объяснения?

Иден выскользнула из отцовских объятий и, взглянув на Зака, в волнении заложила руки за спину.

— Что ж, раз я должна, значит должна, — решительно сказала она и посмотрела на отца. — Он так крепко спит, папа. Мне страшно за него.

Прэстон подошел к спящему Заку и внимательно на него посмотрел.

— Ты не ошиблась, предположив, что он повредил легкие, когда находился в воде. Однако теперь его дыхание стало более ровным и, обрати внимание, он перестал кашлять. — Иден наклонилась и дотронулась до лба больного. — У него нет температуры, это обнадеживает, — сказал Прэстон. — Думаю, через некоторое время этот молодой человек откроет глаза, и ты снова увидишь его полным сил и энергии, как прежде. Прэстон взял дочь за руку, привел в гостиную и усадил на диван напротив камина. — А теперь, дочка, объясни мне, что все это значит, — строго приказал он. — И постарайся ничего не забыть. Слышишь меня?

Иден беспомощно улыбнулась и посмотрела на дверь спальни.

— Ты уверен, что мы можем оставить его одного? — забеспокоилась она. — Что если он проснется и начнет кашлять?

— Мы не так далеко от него, дочка, услышим, — успокоил ее Прэстон, усаживаясь рядом. Он потер колени, радуясь, что впервые за последние несколько лет они чувствуют прикосновение. Действительно, произошло потрясающее чудо. Он взглянул на Иден. — Итак, начинай. Я очень внимательно тебя слушаю.

Иден, не отрываясь смотрела на огонь, горевший в камине. После всего пережитого она постоянно чувствовала озноб. И была бесконечно благодарна отцу, что он позаботился о ней и развел огонь.

— С чего же мне начать? — хмурясь проговорила Иден.

— Я бы посоветовал — с самого начала, — подсказал Прэстон, нетерпеливо барабаня пальцами по коленям.

— С самого начала? — в раздумье повторила девушка. — Тогда, думаю, надо рассказать о том, как мы с Заком впервые встретились.

— Это как раз можешь опустить, — недовольно проворчал Прэстон. — Мы вместе познакомились с ним, и я не припоминаю каких-либо моментов, предопределивших следующие события. Хотя именно с того дня какие-то неведомые злые силы стали вмешиваться в нашу жизнь, поставив все вверх дном.

Иден в беспокойстве заерзала на диване.

— Папа, я собираюсь открыть тебе всю правду, а значит, должна рассказать о своей по-настоящему первой встрече с Заком, — дрожащим голосом сказала она. Было заметно, как побледнел Прэстон, когда до его сознания стал доходить истинный смысл ее слов, и он понял, что дочь обманывала его. — Прошу тебя, прости и продолжай любить меня после того, как я все тебе расскажу, — начала Иден. — Видишь ли, в тот день, когда ты отдыхал, я отправилась в Чарлстон одна. Мне хотелось купить подарок ко дню твоего рождения, а также все необходимое для праздничного пирога. Разве я могла тогда предположить, что по дороге отвалится колесо от нашего фургона, и мне придется искать кого-то, чтобы попросить о помощи? И вот, папочка, этим кем-то оказался Зак. Я встретила его на Лайтхаузроуд накануне того дня, когда он приехал, чтобы познакомиться с тобой. Он помог мне, когда я попала в беду. Но я понимала, что ты рассердишься, узнав, что я одна ездила в Чарлстон, а потому попросила Зака сделать вид, что мы встречаемся впервые, когда он приехал к нам.

Признание дочери потрясло Прэстона, хотя, поразмыслив, он понял, что нечего удивляться. Слишком долго они жили на маяке в полной изоляции, да и покорностью его дочь не отличается.

— И как часто ты ездила в город одна, Иден? — спросил он. — Разве ты не понимала, какие опасности подстерегали тебя в пути? — Он вскочил и сжал кулаки. — Хотя теперь-то ты понимаешь. Сегодня ты чудом избежала смерти на том корабле. Черт побери! Как же ты попала на корабль, Иден? Как там очутился Зак? И что это за намеки о пиратах?

Иден встала и закрыла лицо руками.

— Папа, прошу тебя, сядь и слушай дальше. Я расскажу тебе все, в том числе про Зака и его прошлое. Уверена, что когда я закончу свой рассказ, ты поймешь, почему я не могла не полюбить его, что и произошло в первую минуту, как я его увидела. Дай мне возможность договорить и отнесись доброжелательно к тому, что услышишь, как сделала это я, когда Зак рассказывал мне о себе.

Прэстон недовольно покачал головой и невольно напрягся, когда Иден продолжила повествование. Когда Иден рассказала о прошлом Зака, он был взбешен. Пират остается пиратом. Все они низкие, готовые на убийство грабители.

Узнав о поступках судьи Прайора, Прэстон расстроился. Все-таки тяжело обманываться в человеке, которого считаешь самым близким другом.

Разнообразные чувства охватывали Прэстона, настроение его менялось в зависимости от того, о чем рассказывала дочь. Но когда она дошла до похищения, все его чувства были оттеснены на задний план, уступив место безудержной ярости.

Он больше не мог сидеть и, вскочив, нервно зашагал из угла в угол.

— Если бы не этот человек, — показал он на дверь в спальню Иден, — ничего такого с тобой не произошло бы. И ты еще требуешь от меня снисхождения! Ничего хорошего от него не дождешься, Иден! Этот человек несет в наш дом беду. К тому же он еще и пират. Просто счастье, что была с ним наедине, и он не изнасиловал тебя и не перерезал тебе горло…

Иден схватила Прэстона за руки.

— Зачем ты говоришь такие ужасные вещи, папа! — с жаром воскликнула она. — Дай мне рассказать до конца, прошу тебя. Когда ты узнаешь все, ты посмотришь на происходящее совершенно по-другому. Я тебя знаю. Ты способен на сочувствие и жалость. Ты пожалеешь Зака. Мало того, ты захочешь, чтобы он хорошо устроил свою жизнь.

Прэстон снова покачал головой.

— Иден, я просто не вижу, как… — начал он, но не смог закончить, так как она ласково прикрыла его рот рукой.

— Ш-ш-ш, — прошептала она. — Пожалуйста, дослушай.

Прэстон обреченно вздохнул и, согласившись, наклонил голову.

Иден снова усадила отца рядом и продолжила свой длинный невеселый рассказ о Заке и его прошлом со всеми подробностями. И как его били в детстве, и как потом продали его в рабство, в результате чего он попал к пиратам.

Когда Иден закончила, она заметила перемену в настроении отца, глаза его стали мягче и добрее.

— Так, говоришь, Анжелита его сестра? — задумчиво проговорил Прэстон. — А ее тетя Марта и есть та самая тетушка? Неужели это она била его в детстве и даже продала в рабство?

— Да, папа. Все было именно так, — подтвердила Иден, тяжело вздохнув. — Теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я говорю о снисхождении? Как ты относишься к нему после того, как все узнал? Жалеешь ли его?

— Я оказался бы жестоким человеком, если бы не жалел, — мягко сказал он.

Неожиданно из спальни послышался голос.

Сердце Иден затрепетало. Глаза от волнения увлажнились.

— Зак, — прошептала она, закрыв лицо руками.

— Пойди к нему, милая, — сказал Прэстон, кивнув в сторону спальни. Он обратил внимание на залитое солнцем окно. — Погода, кажется, наладилась. Пойду пройдусь по пляжу, посмотрю, не выбросило ли еще кого-нибудь на берег.

Ее колени отчаянно тряслись, а в желудке чувствовалась странная слабость, когда она встала. Затем она услышала, что Зак начал ругаться, пытаясь определить, где он находится. Ну, раз ругается, усмехнулась Иден, значит, дело пошло на поправку.

Она вбежала в спальню. Зак сидел на краю кровати, и покрывало свисало с его колен. Взглянув на него, Иден не смогла сдержать слез радости.

— Любимый, ты поправишься, и все будет хорошо, — воскликнула она.

Она села рядом и, обняв за шею, прижалась к нему.

Зак перебирал ее волосы, затем притянул ее голову к себе и губами прижался к ее губам. Он целовал ее до тех пор, пока обоим хватило воздуха.

— Я чуть не последовал за тем чертовым кораблем, не так ли? — сказал он, закашлявшись и, чувствуя, как острая боль пронзила его легкие. — Это не совсем удачная моя проделка, неправда ли? Корабль даже не принадлежал мне…

— Не смей так говорить, — возразила она, покрывая поцелуями его лицо и вне себя от счастья, что все позади, и он, наконец, здесь, рядом с ней. — Ты столько лет провел на море, знаешь все тонкости морского дела. Ты не допустил бы, чтобы корабль пошел ко дну, если бы это зависело от тебя. Ты боролся бы до конца, я уверена. В общем-то ты так и поступил, Зак. Именно так и поступил.

— Главное, что меня волновало, это твоя безопасность. Когда я убедился, что ты будешь спасена, остальное для меня уже не имело значения, — сказал Зак, облизнув потрескавшиеся губы. Он огляделся. — Куда это я попал?

— Если бы не некоторые печальные обстоятельства, ты мог бы чувствовать себя победителем, — поддразнила она его. — Видишь ли, ты несколько часов провел в моей спальне, на моей постели.

Зак засмеялся, и глаза его заблестели.

— Возможно, мне следует воспользоваться стечением обстоятельств и кое-что извлечь для себя? — Он притянул Иден к себе и поцеловал. — Любимая, у нас есть еще один шанс. Неужели мы действительно столь удачливы?

— Именно! — воскликнула она, сияя. — Мы с тобой невероятно удачливы, Зак.

— Однако везение бывает весьма кратковременным, Иден, — задумчиво произнес он. — Ты же знаешь, что судья Прайор постарается добыть для меня другой корабль, не так ли? Он не успокоится, пока я не убью пирата Джека. Его навязчивая идея занять губернаторское кресло лишила его элементарного здравого смысла. Сколько жизней понадобится загубить для того, чтобы бедняга получил признание, которое считает необходимым, чтобы стать губернатором? Кто сосчитает?

Иден положила руки ему на плечи, вынуждая снова лечь.

— Береги себя и не трать понапрасну силы, распространяясь об этом безумце, — сказала она. — Что же касается нового судна, не забывай, что сейчас ты у меня дома, и я буду ухаживать за тобой, пока ты полностью не восстановишь силы. Пока ты здесь, судья Прайор не посмеет сунуться со своими приказами. А уж я постараюсь, поверь мне, чтобы ты побыл со мною как можно дольше.

Боль в легких давала о себе знать, Зак согласился, что ему потребуется немало времени, чтобы прийти в себя.

Прэстон еще не успел сойти с крыльца, как возле дома остановился фургон, из которого выпорхнула Анжелита Льюэллин.

В восхищении Прэстон смотрел на нее и приветливо улыбался. При виде Анжелиты он всегда чувствовал себя молодым и полным сил. Она обычно такая жизнерадостная, такая оживленная. Сегодня же она просто восхитительна. В роскошном кружевном наряде, в кокетливой шляпке, покрывающей ее темные кудри, Анжелита являла собой воплощение женственности.

Его сердце в волнении забилось, словно у подростка. Раньше, хотя это было непросто, ему удавалось скрывать свое влечение к ней, но сегодня им овладел мощный взрыв чувств. Он даже не пытался с этим справиться.

Выпорхнув из фургона, Анжелита подбежала к Прэ-стону и окинула его лучистым взглядом. Неожиданно она бросилась ему на шею и крепко обняла.

— Прэстон! — радостно воскликнула она. — Что я вижу? Ты ходишь без палки. Это же чудесно! Чудесно!

Прэстон в смущении взял ее за талию и тоже крепко обнял. Как давно он мечтал об этом. Он надеялся, что она не услышит оглушительных ударов его сердца. Столько лет он боролся со своим чувством к Анжелите, но с каждым днем оно все сильнее овладевало им. Он понимал, что девушка молода и годится ему в дочери. Кроме того, ему было известно, что в Чарлстоне едва ли найдется мужчина, который не, согласился бы на все, в том числе даже и на убийство, ради счастья провести хотя бы один вечер с Анжелитой.

Прэстон был наслышан о толпах поклонников, собиравшихся у порога ее дома, готовых исполнить любое ее желание. Все эти рассказы глубоко ранили его в самое сердце.

Вначале он уговаривал себя, что такая его реакция вызвана опасениями за репутацию девушки и ее безопасность.

Однако, теперь-то он понимал, что причиной была обычная ревность. Он любит ее, и мог бы открыться, предоставь она ему такую возможность.

С тех пор, как умерла его жена, он не держал в объятиях ни одной женщины. Он отказался от любви из-за своего увечья.

Теперь он вновь чувствовал себя полноценным мужчиной и был готов к борьбе.

— Да, мои ноги обрели чувствительность, и я опять хожу без посторонней поддержки, как и до несчастного случая, — сообщил Прэстон. — Я бесконечно тронут, Анжелита, что ты так рада за меня.

Он на шаг отступил, по-прежнему крепко держа ее за руки. Глаза их встретились, казалось между ними прошел мощный электрический разряд. Прэстон перехватил удивленный взгляд девушки. Румянец покрыл ее щеки.

Он понял, что выдал себя. Анжелита заметила в его глазах несколько иные чувства, чем те, что свойственно испытывать отцу подруги. Она прочитала в его глазах восхищение.

— Я действительно счастлива, Прэстон, — негромко сказала она. — Просто замечательно, что ты совершенно выздоровел.

Еще несколько секунд они продолжали стоять, держась за руки и глядя в глаза друг другу, будто впервые познакомились.

Опомнившись, Прэстон смутился и поспешно отпустил ее руку.

— Что это мы здесь стоим? Конечно же, ты приехала сюда не слушать рассказы глупого старого хвастуна о том, что его ноги вновь заработали, — спохватился он, неуклюже проводя рукой по волосам.

— О чем ты говоришь, Прэстон? Я уже столько раз уверяла тебя, что не считаю тебя старым, — возразила Анжелита, кокетливо улыбаясь. — Я не думаю также, что ты хвастун. Тебе есть чем гордиться. Я так горжусь тобой.

Прэстон взволнованно переминался с ноги на ногу. Ему были приятны давно забытые ощущения, ведь столько лет прошло с тех пор, как он последний раз вот так любезничал с дамой, рассчитывая произвести на нее впечатление…

Вдруг он вспомнил о том, что недавно сообщила ему Иден. Ведь Зак — брат Анжелиты, и он находится здесь, а она ничего не знает.

Он нежно обнял ее за талию.

— Пойдем в дом, Анжелита, — пригласил он, помогая ей подняться на крыльцо. — Думаю, тебя там ждет кто-то, с кем тебе очень хотелось бы встретиться.

Глава 22

За окном был яркий солнечный день. Одежда Зака, высушенная и тщательно вычищенная, висела на стуле рядом с кроватью. Иден поправила постель и заботливо укрыла его одеялом.

— А теперь я пойду на кухню и приготовлю тебе поесть, — проговорила она, ласково коснувшись его руки. — Признаюсь, мне страшно даже подумать, что ты когда-нибудь должен будешь уйти отсюда, но я не хочу, чтобы меня обвинили в том, что я умышленно заставляю тебя голодать, и тем самым удерживаю рядом с собой.

— Зато твой отец ждет не дождется, когда я покину ваш дом и навсегда закрою за собой дверь, — сухо произнес Зак. — Он уже что-то знает обо мне? Ты ему рассказывала?

— Да, — кивнула Иден, — рассказала даже о том, что ты отставной пират.

— Которого нанимают, чтобы снова отправить в плавание, — сердито продолжил он, отстраняясь, и с хмурым видом скрестив руки на груди.

— Об этом он тоже знает, — засмеялась Иден, и наклонившись, поцеловала Зака в губы. — Но я должна тебе сообщить, что он все понял. Я рассказала ему о твоем трудном детстве, о том, к чему это привело. Он сочувствует тебе и осознает, что твой последующий образ жизни — результат насилия, которому ты подвергся в детстве.

— Ему известно об Анжелите? О моей тете Марте? — спросил Зак, снова хватая Иден за руку.

— Конечно, — ответила она. — Ведь они часть твоего прошлого, а тетя Марта как раз тот человек, от которого ты претерпел столько обид.

Зак с трудом проглотил подкативший к горлу комок и отвел взгляд.

— Слава богу, что Анжелита не знала такого обращения, — задумчиво проговорил он. — По крайней мере, насколько мне известно. — Он снова взглянул на Иден. — После того, как я попал к Джеку и получил определенную свободу, я время от времени посылал к Анжелите разведчиков, которые, не обнаруживая себя, наблюдали за ее жизнью и за тем, как к ней относятся в доме моей тети. Если бы только я узнал, что ее обижают, я выкрал бы ее и устроил в другом месте. Но каждый посланный мной агент возвращался с вестью, что Анжелите живется хорошо, и она любима в доме тети Марты. Поэтому я оставил ее в покое. Правда, иногда давал о себе знать, посылая ей какой-нибудь подарок.

— Но теперь она уже знает, от кого были эти подарки, — заметила Иден, вспомнив, как совсем недавно сама была ими заинтригована. — Почему ты написал ей письмо? Сомневался, что вернешься живым и сможешь ей рассказать обо всем лично? — Она не сводила с него широко раскрытых глаз. — Кстати, письмо?! То, которое ты написал мне. Я до сих пор так его и не прочла. Нужно пойти к папе и спросить его.

— Это письмо уже не имеет никакого значения. Я давно рассказал тебе его содержание. В нем я в основном прошу тебя быть терпеливой и ждать моего возвращения.

— Значит, все-таки ты был уверен, что выйдешь победителем в этой авантюре, которую тебе навязал судья Прайор?

— Мне приходилось бывать в переделках и похуже. Поверь мне, Иден.

— Тогда зачем ты написал Анжелите письмо, если мог подождать и явиться к ней домой собственной персоной?

— Просто я подумал, что и так слишком долго ждал. К тому же мне было гораздо проще сообщить ей о себе письменно. Откуда мне было знать, как она отреагирует?

— Меня тоже интересует ее реакция, — улыбнувшись, заметила она, припомнив, что Анжелита предпочитала считать, что получает подарки от тайного поклонника. Что она скажет, узнав, что это ее брат?.. — Немного подумав и не найдя ответа, она улыбнулась Заку. — Ладно, хватит об этом. Я и так потеряла много времени. Сейчас я пойду приготовлю для тебя очень вкусный суп. Предупреждаю, через несколько минут ты сойдешь с ума от восхитительного запаха. Я готовлю превосходные овощные супы.

— Вот как? Боже, как мне повезло! Оказывается, ты не только первоклассная любовница, опытный садовод, помощница смотрителя маяка, но еще и стряпуха, — поддразнил ее Зак, лаская своими блестящими глазами. — Сколько еще талантов скрыто в тебе?

— Все мои тайны станут тебе известны только после того, как мы поженимся, — засмеялась Иден, выходя из спальни.

Но на пороге она остановилась, как вкопанная, увидев, что в гостиную, взявшись за руки, вошел ее отец и Анжелита.

— Анжелита! — шепотом позвала она, едва не задохнувшись. Если бы Анжелита знала, что буквально в нескольких шагах от нее находится ее брат! И всего лишь минуту назад они с Заком вспоминали о ней. — Что привело тебя к нам? — Многое, — ответила Анжелита, отодвинувшись от Прэстона. Она вытащила из кармана своего платья сложенное письмо и протянула его подруге. — Как только шторм немного утих, я решила поехать к вам поделиться своей радостью. Я так счастлива, Иден. Еле дождалась, пока можно будет приехать и рассказать тебе и Прэстону о моей тайне. Письмо от моего брата, Иден. Это он посылал мне подарки, а не какой-нибудь там воздыхатель, как я думала. Мой брат Зака-рия. Он жив, представляешь? Жив и здоров!

— Замечательно! — воскликнула Иден. Она оглянулась на спальню, затем посмотрела на протянутое письмо.

— Прочитай его, Иден, пожалуйста, — с жаром попросила ее Анжелита. — Позволь мне поделиться с тобой своей радостью! — Увидев на ее глазах слезы, Прэстон обнял ее за талию и, чтобы приободрить, привлек к себе. Анжелита подняла глаза, улыбнулась и накрыла своей его лежащую на ее талии руку. Прэстон чувствовал, что тает. — У меня сегодня столько поводов для счастья, — прошептала она.

Иден, увлеченная чтением письма, ничего не заметила.

Читая письмо, Иден думала, что больше никогда не будет сомневаться в своем любимом, пусть даже он прежде неоднократно лгал. Теперь, понадеялась она, у него больше не будет надобности лгать.

Услышав за спиной шарканье босых ног, Иден оглянулась. Зак, уже успевший одеться, держался за спинку стула и в волнении повторял имя своей сестры.

В его голосе было столько чувства, что Иден растрогалась до глубины души. Он выпустил из рук стул и нетвердой походкой направился к двери.

— Анжелита! — воскликнул он со слезами на глазах и протянул ей руку. — Анжелита. Это я, Закария.

Анжелита побледнела и покачнулась, еще мгновение, и она упала бы в обморок, но стоявший рядом Прэстон успел ее поддержать.

И Иден осенило. Она обратила внимание, что объятия ее отца были отнюдь не только дружеские. Когда отец смотрел на Анжелиту, в его глазах явно читалось нечто, очень похожее на то, что она часто замечала в глазах Зака, когда тот смотрел на нее.

Когда же это случилось? Когда отец позволил себе снова влюбиться? И как ей, Иден, относиться к своему открытию? Радоваться? Или огорчаться? Разве ей неизвестно, как непостоянна ее подруга? Но это ведь и для ее отца не секрет, однако, похоже, не имеет для него абсолютно никакого значения.

— Закария? — задыхаясь, воскликнула Анжелита. Она медленно высвободилась из объятий Прэстона и пошла к брату, оглядывая его с головы до ног. Она с удивлением рассматривала синяки и раны на его лице и не могла взять в толк, каким образом он оказался в доме ее друзей.

Одновременно она пыталась найти в нем хотя бы отдаленное сходство с тем маленьким мальчиком, своим братом, которого помнила все эти годы. Ей так хотелось обнять его, но неясные сомнения сдерживали ее. Она ждала доказательств.

— Анжелита, это я, твой брат, — повторял Зак, сделав несколько шагов ей навстречу. — Почему ты не веришь?

Но Анжелита уже успела заметить в его внешности так много собственных черт, что не могла не расплакаться. Без сомнения, это он.

— Закария! Как мне тебя не хватало все эти годы! — воскликнула она, всхлипывая, и бросилась ему на шею. — Почему ты так долго не объявлялся? Почему столько лет молчал и даже не сообщил мне, что жив? Мне было так одиноко без тебя! Я делала все, что могла, стараясь забыть о своем одиночестве. И в каждом ухаживающем за мной мужчине я видела тебя.

Иден взглянула на своего отца и заметила, что последние слова ее подруги тронули его сердце. Теперь так же, как и она сама, Иден, теперь он понимал, откуда у Анжелиты потребность постоянно флиртовать. Может быть, теперь она успокоится и найдет счастье с одним единственным человеком.

Но сумеет ли человек вдвое старше сделать ее счастливой? И может ли Анжелита полюбить его? Впрочем, может быть именно такой человек ей и был нужен все эти годы?

Даже воздух в доме смотрителя маяка Прэстона Уитни в эти минуты, казалось, был заряжен эмоциями: все дышало счастьем и любовью.

Смахнув непрошенные слезы, Иден направилась на кухню, отец последовал за ней.

— Думаю, у этих двоих все будет хорошо, — произнес Прэстон, подойдя к окну. — Наконец-то Анжелита станет действительно счастливой. Я даже не мог предположить, что она так тосковала по своему брату.

Иден подошла к нему и обняла.

— Когда ты получше узнаешь Зака, отец, ты поймешь, как тяжело его потерять, — тихо сказала она. — Если бы он погиб, я бы тоже предпочла умереть.

Прэстон взял ее лицо в свои руки и с удивлением заглянул ей в глаза.

— Когда ты успела полюбить этого человека? Прошло так мало времени! Ты ведь его почти не знаешь, Иден!

— Разве любовь зависит от того, сколько времени знаешь человека? Сам-то ты давно ли знаешь Анжелиту, папа? Давно ли ты ее любишь, хотя и не признавался в этом?

Он усмехнулся.

— Значит, ты уже заметила, что меня и Анжелиту что-то объединяет, не так ли?

— Кто бы этого не заметил?

— Думаю, что я слишком многого жду, поэтому разыграю свою карту осторожно, дочка. Очень осторожно!

Иден порывисто обняла его.

— И окажешься победителем, — папочка, — прошептала она. — Никто не сможет устоять перед тобой и отказать тебе в чем бы то ни было! Тем более, в любви.

Наступила ночь. На маленьком столике у изголовья горела свеча. Сидя на краю кровати, Зак протянул Иден тарелку.

— Действительно, должен признать, что, женившись на тебе, я получу настоящее сокровище, — сказал он, довольно улыбаясь. — Сегодня ты доказала, что ко всему прочему умеешь еще и вкусно готовить. Вкуснее твоего овощного супа мне ничего не приходилось когда-либо есть.

Иден взяла протянутую тарелку, поставила ее на столик и села с ним рядом.

— Приятно слышать, что тебе понравился мой суп, милый, — проговорила она, дотрагиваясь указательным пальцем до его красивого лица. — Однако, мне хотелось бы узнать, как у тебя с Анжелитой. Как отнеслась она к тому, что ты был пиратом? Собирается ли она рассказать о тебе тете?

— Тише, прошу тебя, — перебил он, погружая пальцы в ее волосы и притягивая ее к себе. — Ты задаешь слишком много вопросов, ответы на которые знаешь. — Он стал целовать ее лицо. — Разве ты не заметила, в каком прекрасном настроении она была, когда уезжала? Разве не это самое главное? А с тетей я встречусь позже. Правда, в том случае, если она поправится после перенесенного удара.

Иден прикоснулась к синяку на его лице, и воспоминания о тюрьме и пережитых им испытаниях заставили ее содрогнуться.

— Надеюсь, ты рассказал Анжелите о происхождении этих синяков? — хмурясь, спросила она. — Судью Прайора следовало бы отхлестать кнутом.

— Ей все известно, — сказал Зак, продолжая ее целовать. — Даже то, что я сделал тебе предложение, любимая.

— Даже об этом? — встрепенулась Иден. — А когда же ты собираешься поговорить с моим отцом? Если узнала Анжелита, то, бог мой, очень скоро об этом узнает весь мир. Она не только легкомысленна, но к тому же совершенно не умеет хранить секреты.

— Я поговорю с ним перед тем, как отправлюсь в Чарлстон. Мне необходимо встретиться с Прайором и сообщить ему о судьбе, постигшей судно и вверенную мне команду. — Град поцелуев обрушился сначала на одну ее щеку, затем на другую. — К сожалению, сегодня нам не удастся поговорить с твоим отцом, он уже приступил к ночному дежурству на маяке, а я еще слишком слаб, чтобы одолеть лестницу.

Его рука медленно проскользнула вниз и начала дюйм за дюймом приподнимать ее юбку. Еще мгновение, и она почувствовала, как горячая волна разлилась по телу и желание охватило ее.

— Зак, — произнесла она дрожащим голосом. — Думаю, что у тебя нет сил даже на то, что ты сейчас затеваешь, неужели ты…

— Не беспокойся, я постараюсь, — ответил он, смеясь.

— Ты уверен, что уже оправился? Всего лишь несколько часов назад тебе каждый вдох давался с трудом…

— Я до сих пор чувствую боль в легких, но, дорогая, у меня ведь и еще кое-что болит…

Они лежали рядом, счастливые и умиротворенные. Помедлив некоторое время, он обратился к ней:

— Милая, смогу я вновь оставить тебя?

— Разве это так необходимо? — спросила она, взглянув из-под полуопущенных ресниц. — Если все взвесить как следует, действительно ли тебе надо ехать? Кто знает, вдруг во второй раз удача отвернется от тебя?

— Решать, что мне делать, я буду завтра. А сегодня вечером существуешь только ты… только мы с тобой! Ты и я.

Иден ласково прикоснулась к его щеке.

— Ты устал, милый? — прошептала она. — Может быть, не следовало бы тебе заниматься любовью, ведь ты еще очень слаб.

Зак взглянул на нее и засмеялся.

— Сердце мое бьется так, словно готово выскочить из груди, ты права. Но даже если бы, занимаясь с тобой любовью, я потерял сознание, я не отказался бы от любви.

Иден с тревогой посмотрела на него.

— Надеюсь, это шутка, Зак? Или тебе действительно стало хуже? Скажи, что это не так, иначе я буду чувствовать себя виноватой. Ты дразнишь меня, да?

Зак взял ее за руку и притянул к себе.

— Конечно, я пошутил, — улыбнулся он. — Если хочешь знать правду, я настолько силен, что готов повторить все сначала. А у тебя хватило бы сил, Иден? Мы могли бы провести вместе всю ночь, пока твой отец не вернется с маяка. Представляешь, что будет, если он застанет нас в столь пикантном положении, а? Вероятно, он думает, что мы оба давным-давно спим, причем каждый в своей постели. — Он опустил глаза и обратил внимание на ее обнаженный живот. — О, боже, Иден, на твоей коже появились маленькие красные пятна! — встревожился он. — Что это? Может, я что-нибудь не так сделал?

Иден взглянула на свой живот и тихо засмеялась.

— Глупый, это из-за соленой воды. Помнишь я говорила тебе, что у меня на нее аллергия?

— Что если все твое тело покроется пятнами? — испугался Зак.

— Надеюсь, до этого дело не дойдет, — ответила Иден, дотрагиваясь до одного из пятен. — Думаю, что дело не так уж плохо, потому что во время шторма шел дождь. Спасибо ему, он смыл с моего тела соль.

— Как долго эти пятна останутся?

— Раз они не слишком большие и яркие, думаю, что к утру все пройдет. И я снова буду такой же, как обычно, — улыбнулась она.

Зак заставил ее наклонить голову и приподнял ее волосы.

— Как твоя рана? — вспомнил он. — Больно?

— Странно, но я даже забыла про нее, — призналась Иден. — Мне было как-то не до нее. И, тронув рану рукой, добавила. — Впрочем, она неплохо заживает.

— Черт бы побрал этих мерзавцев, — в сердцах выругался Зак, снова заключив ее в объятия. — Но они заплатили за свою ошибку сполна. То же самое произойдет с любым, кто посмеет тронуть тебя.

— Не хочется уже вспоминать о похищении. — Она выскользнула из его объятий и нежно поцеловала в губы. — По-моему мне пора отправляться в спальню отца, — сказала она, взглянув на него с лукавством, а то как бы папа не обнаружил утром нас, спящими в обнимку в моей постели.

— Боже, какой ужас! — воскликнул он, весело расхохотавшись. — Как не стыдно? — Вдруг его глаза погрустнели, он разжал пальцы. — Как я могу быть таким легкомысленным после того, что произошло? — взволнованно произнес он, приглаживая свои волосы. — Я наслаждаюсь жизнью с любимой женщиной в то время… в то время, как все, кто имел несчастье попасть со мной на это злосчастное судно покоятся на океанском дне. — Мгновение он молчал, затем продолжал. — Твой отец прошел по берегу, но поиски ни к чему не привели. Обнаружить никого не удалось. Незаметно также и каких-либо следов крушения. Может, погибших выбросило на берег чуть погодя? Возможно, кому-нибудь удалось спастись?

— Если богу было угодно, значит, помимо тебя и Тома уцелел кто-нибудь еще, — успокаивала его Иден, вставая с постели. Она набросила пеньюар и сунула ноги в мягкие тапочки. — Я бесконечно благодарна Тому. Он очень смелый парень, раз отважился еще раз вернуться в море, чтобы спасти тебя после того, как доставил меня до берега.

— Ты права. К тому же правильно, что послала его ко мне на плантацию, — сказал Зак, вздохнув. — Джошуа позаботится о нем и устроит его наилучшим образом. Он человек надежный.

Иден побледнела, у нее пересохло в горле. Имя Джошуа напомнило ей о Сабрине. В суматохе она совершенно упустила из виду Сабрину с ее проблемами, даже не попыталась выяснить, каким образом она могла оказаться ночью на болоте и зачем пришла на маяк. Спасение возлюбленного было для нее куда важнее злоключений негритянки. К счастью, теперь уже Сабрина вернулась на плантацию и, Иден хотелось верить, что все уладилось.

— Должна кое о чем рассказать тебе, Зак, — сказала Иден, вновь присев на постель. — Это касается Сабрины.

— Сабрины? — встрепенулся он. — Что произошло?

— Понимаешь, каким-то образом она очутилась на болоте, затем появилась здесь, на маяке. Правда, я не поняла, как она там оказалась. У меня просто не было времени расспросить ее. Я была занята тобой.

Зак стремительно встал.

— На плантации что-то произошло, — заключил он. — Джошуа ни за что не отпустил бы Сабрину. Значит, там случилась беда. — Он принялся натягивать брюки. — Проклятие! Не сомневаюсь, что что-то случилось. Если бы Сабрина просто заблудилась с лесу, Джошуа непременно отправился бы за ней и разыскал. Почуяв недоброе, он с испугом посмотрел на Иден. — Что-то с Джошуа. Я должен ехать прямо сейчас.

Иден встала и схватила его за руку.

— Ни в коем случае, — возразила она. — Ты едва можешь ходить, не то, чтобы ехать верхом. Я не отпущу тебя, Зак!

Он взял ее за талию, приподнял и опустил на другое место.

— Надо идти, Иден, — отрезал он. — Никто и ничто не может меня остановить. Если ты не одолжишь мне лошадь, я пойду на плантацию пешком. Мне просто необходимо убедиться, что Джошуа и Сабрина в безопасности. — Он надел рубашку, затем стал надевать ботинки. — Я не могу ждать.

Он вышел из комнаты и направился к выходу. Иден, пытаясь его остановить, побежала следом.

— Не делай этого, Зак, — продолжала она.

Минуту спустя Зак вышел из конюшни, ведя под уздцы лошадь.

— Прошу тебя, Зак, останься, — заплакала Иден, но он молча седлал лошадь.

Вскочив в седло, подскакал к Иден, остановился, затем наклонился, , взял ее руку и поднес к губам.

— Я понимаю, любимая, что иду против твоей воли, но послушай то, что я хочу тебе сказать, — ласково проговорил он. — Прошу тебя, ни во что не вмешивайся и ничего не предпринимай. Мне предстоит очень много сделать, и я хотел бы быть уверен, что ты в полной безопасности. Дай мне слово, что ты шагу не ступишь из этого дома. Единственное место, куда ты можешь отлучиться, это к отцу на башню. Обещаешь, Иден?

— Как я могу дать такое обещание, Зак? — взмолилась девушка. — Разве я могу оставаться в неведении? Если я не узнаю, что с тобой, я просто сойду с ума.

— Иден, ты должна довериться мне, все будет хорошо, — попытался он ее успокоить. — А теперь, если ты действительно меня любишь, обещай мне, что будешь паинькой и останешься здесь с отцом до самого моего возвращения.

— В том случае, если ты дашь слово, что поставишь меня в известность, когда Прайор предоставит тебе другой корабль, а также сообщишь время отплытия, — в слезах сказала Иден. — Обещаешь, Зак? Обещаешь?

— Даю слово. Постараюсь держать тебя в курсе всех дел, — заверил он, затем наклонился и поцеловал. — А теперь, я действительно должен ехать. Береги себя, Иден. Я тебя люблю. И всегда буду любить.

Схватившись за горло, Иден наблюдала, как он удаляется от нее. Долго еще она смотрела ему вслед, даже после того, как темнота проглотила его, и перестал быть слышен цокот копыт.

Затем она повернулась в сторону океана и, ощутив его грозное дыхание, впервые почувствовала к нему ненависть.

— Ты вернешься, Зак, — молилась она. — Никто не посмеет отнять тебя у меня. Ты мой! Только мой!

Глава 23

Зак прибыл в Чарлстон едва занялась заря. Пришпорив коня, он завернул в одну из узких улочек города. Еще в тот день, когда Зак купил Сабрину и оставил ее у кузнеца, он заметил, что попасть в комнату, где живет Смитти, можно прямо из кузницы. Именно туда он и отправился.

Вчера, оставив Иден на маяке, Зак съездил на плантацию, где, как он и предполагал, его ждали невеселые новости.

Он выслушал рассказ Сабрины о том, что кузнец попытался ее похитить, что затем ранил Джошуа, а потом куда-то его увез. Зак принял решение, что необходимо вмешаться. Все его существо требовало возмездия, даже острая боль в легких не могла помешать ему совершить задуманное. Оставив Сабрину на попечении Тома, он отправился в Чарлстон.

Горе кузнецу, если Джошуа умер! Зак ему покажет, как пираты расправляются с негодяями.

Подъехав к кузнице, он натянул поводья и спешился. Он был вооружен до зубов. Не спуская глаз с кузницы, он привязал лошадь к забору. Еще раз осмотрелся, но никого не заметил. В такой ранний час, как правило, редко кого-нибудь встретишь.

Только струйки дыма, поднимающиеся из труб, свидетельствовали о том, что горожане уже начинали просыпаться.

Выхватив из кобуры пистолет, Зак вошел в кузницу и стал медленно пробираться вдоль стены, прижавшись к ней спиной. В его ноздри ударил отвратительный запах. Он осмотрелся и обнаружил источник вони. Это были кучи лошадиного навоза, над которыми кружились жирные мухи. Здесь же находились горы гниющего мусора, груды искареженного железа, сломанная упряжь. Повсюду царили хаос и запустение.

Добравшись наконец до двери в комнату кузнеца, Зак торжествующе улыбнулся. Задвижка на двери была сломана и держалась на одном гвозде. Дверь была приоткрыта.

— Вот как? Оказывается, ты доверчивый негодяй, — посмеиваясь прошептал Зак.

Дулом пистолета он неслышно отворил дверь и вошел в полутемную комнату, где стоял запах горелого мяса. Он снова осторожно осмотрелся и вспомнил день, когда побывал здесь впервые. Перед его мысленным взором предстали Сабрина, Смитти и окружавшие их подмастерья кузнеца, наблюдавшие за происходящим в ожидании своей очереди.

Неожиданно до его слуха донесся громкий храп. Зак пришел в бешенство, когда на койке в углу увидел Смитти, лежащего под каким-то грязным покрывалом, которое прикрывало его нечистое нижнее белье.

Он подошел к кровати и нагнулся к спящему. Затем одним рывком сбросил покрывало и приставил под ребро кузнецу пистолет.

— Вставай, дерьмо! — процедил он сквозь стиснутые зубы, сильнее прижимая пистолет. Смитти испуганно открыл глаза и, увидев Зака, едва не задохнулся. — Мне кажется, ты должен кое-что объяснить мне, — продолжал Зак. — И лучше тебе не упрямиться. Я вынужден буду опустить пистолет немного ниже и прострелю кое-какие жизненно важные части твоего тела.

Смитти едва дышал. Он посмотрел на пистолет, затем снова на Зака.

— Вы пришли сюда из-за своего негра? — наконец-то выговорил он. — Черномазый заслужил заключение, и вскоре его повесят за то, как он посмел вести себя со мной. — Смитти, вкрадчиво улыбаясь, показал Заку шрамы на лице и груди, оставленные ударами кнута. — Ни один негр не смеет так поступать с белым человеком, оставаясь безнаказанным. А кто это себе позволит, должен в назидание другим получить по заслугам. Скоро его повесят, и что бы вы ни говорили, этого не остановишь.

— Хочешь заключить пари? — спросил Зак, хватая другой рукой кузнеца за горло. — Почему бы тебе немного не порепетировать и не рассказать мне то, что ты собираешься сообщить шерифу, когда я к нему тебя доставлю. Рассказывать второй раз будет намного легче. Конечно, тебе придется ему сказать, что ты, как вор, проник в мою усадьбу, чтобы выкрасть мою рабыню, которую я законно приобрел, и за которую заплатил. Ты должен будешь рассказать, что стрелял в моего управляющего на принадлежащей мне территории. Ну, как? Ты готов рассказать шерифу, что все эти преступления совершил именно ты? Если не готов, я собираюсь нанести тебе несколько незначительных ран, таких, которые — это я тебе обещаю — не заживут так быстро, как следы от удара кнута. Впрочем, если быть честным, Смитти, они вообще не заживают.

— Вы не посмеете! — проговорил кузнец, задыхаясь от страха. — Вы не посмеете убить меня из-за двух негров. — Он прищурился. — Хотя, может быть и посмеете. Говорят, вы отставной пират. Слышал я и о кораблекрушении и думал, что вас уже нет на этом свете.

— У меня, как у кошки, девять жизней, — усмехнулся Зак. Он сдавил горло кузнеца сильнее. — Итак, как мы поступим? Ты начнешь на меня работать или я буду стрелять? — прорычал Зак. — Мне будет забавно послушать твои мольбы о пощаде. Ты ведь из трусов…

— Я ни о чем не собираюсь просить вас, — выдавил из себя Смитти. Он задрожал от страха, когда увидел, что Зак целится ему в пах. — Не стреляйте! Не стреляйте! — завизжал он. — Я все сделаю, все, что прикажете.

Зак отступил и поднял дуло пистолета.

— Одевайся! — приказал он. — Мы должны кое-кого освободить из тюрьмы.

Смитти, торопясь, натягивал штаны.

— Я знал, что надо было разыскать эту проститутку, когда она убежала, — бормотал он, недовольно поглядывая на Зака. — Знал, что она принесет мне неприятности, знал.

— Учимся на собственных ошибках, — насмешливо заметил Зак и, пригрозив пистолетом, приказал: — Скорее, черт возьми! Я должен найти Джошуа. Боюсь, что уже поздно, если он ранен так серьезно, как говорит Сабрина. — Смитти надел ботинки и начал заправлять в брюки рубашку, но Зак ткнул его пистолетом в плечо. — Выходи! — приказал он. — Садись на лошадь. Мы сейчас поедем к дому судьи Прайора. Ты поедешь впереди, знай, что при малейшем подозрительном движении я буду стрелять.

— К дому Прайора? — спросил Смитти упавшим голосом. — Какого черта?

— Он мой гарант того, что Джошуа освободят, — строго ответил Зак.

— А шериф? — спросил кузнец, вдоль стены пробираясь к выходу.

— Шериф? — усмехнулся Зак. — Он отдаст ключи Прайору. От камеры, в которой находится Джошуа. И, если я все правильно понял, его место займешь ты.

— Зачем вам это? — спросил Смитти. — Ведь я помогаю вам.

— Все будет зависеть от того, в каком состоянии будет Джошуа. Так что в твоих интересах, чтобы он находился в полном здравии.

— Вы не имеете права, — кузнец остановился и злобно посмотрел на Зака. — Вы обыкновенный пиратский подонок.

Зака покоробило.

— Как я уже говорил, — начал он нарочито спокойно. — У меня есть основание надеяться, что судья Прайор пойдет мне навстречу. — Он снова ткнул кузнеца пистолетом и заставил его подойти к гнедой кобыле. — А теперь садись! Мы и так потеряли много времени. — Он подождал пока Смитти оседлает лошадь, затем направился к своей и вскочил в седло. — Поедешь вперед! — рявкнул он и подкрепил свой приказ взмахом пистолета. — Одно неосторожное движение — и ты тут же о нем пожалеешь.

Смитти скакал впереди и не мог видеть, направлен на него пистолет или нет, поэтому Зак убрал его в кобуру. Ему не хотелось привлекать к себе излишнего внимания.

Улицы города постепенно приходили в оживление, и все больше людей попадались им навстречу.

Смитти свернул в узкий переулок, и Зак последовал за ним. Некоторое время спустя они остановились напротив белоснежного особняка, окруженного имбирем. Зак удовлетворенно улыбнулся. Все-таки удачно, что он заставил Смитти привести его сюда. Ему не было известно, где живет судья.

Он соскочив с лошади, подошел к Смитти и с помощью пистолета заставил его тоже спешиться. Затем оба подошли к калитке, но вынуждены были остановиться, как вкопанные. Навстречу с грозным лаем мчалась огромная собака.

— Проклятье! — выругался Зак, оглядываясь. — Только этого мне и не хватало. Чертова собака привлечет излишнее внимание.

Он взглянул на парадное. На пороге с пистолетом в руке стоял судья. Минуту спустя, узнав непрошенных гостей, он опустил пистолет, позвал собаку и, взяв ее за ошейник, загнал в дом. Захлопнув дверь, он направился к пришельцам.

— Вижу, вы остались в живых, — сказал он, улыбаясь, и оглядывая Зака с головы до ног. — Я уж думал, что вы погибли. В городе объявилось несколько ваших матросов, которые сообщили о кораблекрушении. Вас среди них не оказалось, и я подумал, что родная стихия поглотила вас. — Он усмехнулся. — Черт побери! Даже не знаю радоваться мне или огорчаться, что вы живы. — Он протянул руку и дружески похлопал Зака по плечу. — Хотя, видимо, мне следует радоваться. Ведь вы можете исполнить наш договор. Зак отступил на шаг.

— Значит, кое-кому удалось спастись. Я чертовски счастлив это слышать.

Судья посмотрел на Смитти, а затем на пистолет в руке Зака.

— Теперь позвольте поинтересоваться, что заставило вас прийти сюда с этим человеком? Или все кузнецы работают на вас под дулом пистолета? Зачем вы привели его?

— Он несет ответственность за то, что моего надсмотрщика держат в тюрьме Чарлстона, — сказал Зак, с отвращением глядя на кузнеца.

— Надеюсь, он белый человек?

— Нет. Он негр.

— Понятно, — задумчиво проговорил судья. — И вы полагаете, что он невиновен в том, в чем его обвиняют и за что посадили в тюрьму, так?

— Именно так.

— И чего же вы ждете от меня?

— Судья, вы хотите, чтобы я снова отправился в плаванье, не правда ли?

— Хочу и смею уверить, что корабль будет готов по первому моему требованию.

— Тогда, если только вы действительно хотите видеть меня капитаном вашего корабля, вы посодействуете освобождению моего надсмотрщика из тюремной камеры. В противном случае, имею счастье вам сообщить, что присоединюсь к нему и, если понадобится, умру вместе с ним.

Преданность Зака своему негру смутила судью. Он нахмурился.

— А как же Иден? — спросил он. — Что будет с ней?

— Если вы посмеете каким-либо образом обидеть ее, будете иметь дело с ее отцом, — с угрозой в голосе произнес Зак. — Я даже представить себе не могу, что он сделает, если что-нибудь случится с его дочерью. Мне не приходилось встречать более любящего и преданного отца.

— Мне тоже. — Поразмыслив, Прайор улыбнулся. — Хорошо, я подумаю, чем могу помочь вашему рабу. — Затем в недоумении посмотрел на Смитти. — Какое отношение имеет этот человек ко всему сказанному?

— Он и только он несет ответственность за то, что Джошуа в тюрьме. Впрочем, если вы согласитесь поехать вместе со мной, я вам все по дороге объясню.

— Сейчас прикажу подать фургон, — сказал судья. — Вы можете сесть со мной, а Смитти поведет вашу лошадь за поводья и поедет рядом.

— Ты слышал, что сказал господин судья? — спросил Зак, передавая поводья кузнецу.

Иден раскладывала на тарелке ломтики бекона. С минуты на минуту должен вернуться с ночного дежурства отец, и она спешила приготовить завтрак. Какая странная вокруг тишина, когда не слышно привычного стука отцовской трости. Но ведь это так здорово. Есть хотя бы одна причина для счастья.

А с Заком у нее сплошные переживания. Их счастье было так кратковременно. Кто знает, сколько еще придется ждать, пока они снова будут вместе? Если решать будет судья Прайор, то Заку наверняка придется отправиться в плавание уже сегодня. И он вынужден будет согласиться. У него нет выбора. До тех пор, пока он не доведет это дело до конца, у него не будет права на достойную жизнь.

Иден услышала шум приближающегося к дому экипажа и подбежала к окну. Отодвинув занавеску, она увидела, что приехала Анжелита, и улыбнулась.

Но, задумавшись, перестала улыбаться. Анжелита приехала навестить обоих мужчин, а одного из них уже нет. Внезапный отъезд вызовет у нее такое же разочарование, как вчера у самой Иден.

Накануне Анжелита спешила, так как должна была засветло вернуться домой. Поэтому они с Заком не успели наговориться. А ей было о чем расспросить вновь обретенного брата.

Иден нечаянно посмотрела в сторону маяка и увидела, что отец бежит навстречу Анжелите. Через мгновение она стала невольной свидетельницей радостной встречи отца с ее лучшей подругой. Они протянули руки друг другу, обнялись, затем их губы слились в продолжительном поцелуе. Покраснев, Иден отвела в сторону глаза.

Когда в гостиной послышался смех, Иден вышла к ним и, увидев в руках Анжелиты плетеную корзину, полную булочек с корицей, припорошенных толстым слоем сахарной пудры, весело рассмеялась.

— Боже мой, Анжелита! Что ты с нами делаешь. Кажется, ты собираешься раскормить нас! — воскликнула Иден, и чертики заплясали в ее глазах.

— Мне так хочется устроить всем нам праздничный завтрак сегодня, — улыбаясь объяснила Анжелита, протягивая подруге корзинку. — Зак уже проснулся? Я сгораю от нетерпения увидеть его и поговорить. Не могу поверить, что он снова с нами. Разве это не замечательно?

Прэстон посмотрел в сторону спальни дочери.

— Вероятно, он еще спит, Анжелита, — предположил он. — Вчера у него был трудный день. Он просто чудом остался в живых.

Иден поставила корзину на стол и взяла отца и Анжелиту за руки.

— Зака здесь нет, — сказала она расстроенно. — Он уехал еще ночью. Мне не удалось его удержать. У него много очень важных дел.

Анжелита побледнела, на глазах ее показались слезы.

В тюрьме было темно, и стояла та же удушающая вонь. Следуя за судьей, Зак шел мимо длинного ряда камер и напряженно вглядывался в каждую. По его телу забегали мурашки: слишком отчетливо он помнил часы, совсем недавно проведенные в этой клоаке. Ему подумалось, что и Джошуа однажды уже приходилось недели и даже месяцы проводить в подобной обстановке на борту корабля рабовладельческого судна. Сердце его сжалось от щемящей жалости к другу.

Однако на этот раз положение несколько иное. Пожалуй, сложнее. Джошуа ранен, и, возможно, его уже нет в живых, но никто даже не заметил этого. Зак рывком притянул Смитти к себе.

— Молись, чтобы Джошуа оказался жив, — пригрозил он. — Если он умер, тебе не избежать расплаты.

Судья остановился у самой дальней камеры в конце коридора. Выбрал ключ из связки, выданной ему шерифом, вставил его в замок.

Зак подошел к нему и встал рядом. Колени его от волнения дрожали. Через некоторое время глаза привыкли к темноте камеры, и он сумел различить лицо своего друга. Вглядевшись в распростертое на голом полу тело и заметив ползающих по нему тараканов, он отвернулся. К горлу подступила тошнота.

Наконец, судья справился с замком, и Зак вошел в камеру. В лицо ему ударило зловоние, вызвавшее повторный приступ тошноты. Он склонился над Джошуа и при первом же взгляде на его раненую руку понял, что положение безнадежное.

Окружавшая рану плоть была черной, омертвевшей. Зак заметил четкую линию, разделяющую живую и мертвую ткани.

— Гангрена! — содрогнувшись определил Зак и почувствовал едкий гнилостный запах. — Боже мой, это гангрена!

Он услышал за спиной чей-то топот и обернулся. Похоже, Смитти, увидев руку Джошуа, сообразил, что ему, виновному в случившемся, несдобровать, а потому решил пока не поздно унести ноги.

— Стой, негодяй! — закричал Зак, выхватывая пистолет и целясь в кузнеца. — Это ты виноват в том, что Джошуа потерял руку, а может быть, и жизнь!

Судье удалось выбить пистолет у него из рук.

— Я не могу позволить вам выстрелить, — сказал он. — Как это объяснить горожанам? — Он кивнул в сторону Джошуа. — Занимайтесь тем, зачем вы пришли: забирайте этого человека, — он посмотрел на руку негра. — Хотя должен сказать, что считаю это пустой тратой времени. У него едва ли есть шанс. Ему недолго осталось.

— Ладно, займусь кузнецом попозже, — согласился Зак, спрятав пистолет. Он посмотрел на судью. — Я должен попросить вас еще о двух одолжениях, затем готов принять командование.

— Каких? — спросил судья, держа руки за спиной. — Постараюсь помочь вам.

— Я собираюсь немедленно отвезти Джошуа в свою усадьбу. Кроме того, мне необходимо получить консультацию самого опытного врача в Чарлстоне. Еще мне потребуется ночь перед тем, как я снова поднимусь на борт. Вероятно, Джошуа придется ампутировать руку, и я хочу быть рядом в это трудное для него время.

— Согласен. Не вижу повода для отказа, — проговорил судья, не сводя глаз с Джошуа. — Не вижу.

— Спасибо, — поблагодарил Зак и похлопал судью по плечу. — Большое спасибо.

Судья кивнул.

Зак опустился на колени рядом с другом, с отвращением сбросил ползающих по нему тараканов. Затем дотронулся до черного лица друга и вздрогнул. У Джошуа была лихорадка. Медлить нельзя.

— Джошуа! — позвал Зак, склоняясь еще ниже. — Ты меня слышишь, Джошуа?

Негр тяжело вздохнул, с трудом открыл глаза и едва слышно прошептал:

— Мистер Зак? Мистер Зак, я так рад вас видеть. — Он протянул к нему слабую дрожащую руку. По лицу его текли слезы. — О, мистер Зак, мне так больно!

— Я пришел за тобой, сейчас мы поедем домой, — взволнованно сказал Зак. — Ты сможешь вернуться к Сабрине.

Джошуа облизал потрескавшиеся губы.

— Сабрина… — вымолвил он и снова медленно закрыл глаза.

Зак поднял его на руки. Боль, сжавшая его сердце, во много раз превосходила боль в легких. Он понес своего друга вверх по крутой лестнице, затем вынес на улицу и уложил на заднее сиденье фургона. Затем привязал свою лошадь позади и занял место на козлах. Стегнув лошадь, он оглянулся и увидел, как из здания тюрьмы выбежал судья Прайор и помчался за ним, размахивая руками и угрожающе крича:

— Остановитесь! Верните мой экипаж.

— Кажется, я забыл спросить у вас разрешения, не так ли? — крикнул ему в ответ Зак и рассмеялся. — Это будет последней вашей уступкой. — Он снова подстегнул лошадь и оглянулся на лежащего Джошуа. Острая жалость пронзила его сердце. — Все будет хорошо, дружок! — тихо сказал он.

Однако он понимал, что это не совсем так. Джошуа придется отнять руку.

Глава 24

Сумерки сгущались. Иден собрала садовые инструменты, спрятала их в сарае и, заперев его, вошла в дом. Теперь ей с трудом верилось, что до своего знакомства с Заком ей очень нравились эти предвечерние часы. Она любила их. И не чувствовала одиночества.

А что теперь? В отсутствие Зака все казалось ей пустым, потерявшим всякий смысл.

Она остановилась и с ненавистью уставилась на океан. Скоро Зак снова будет вынужден отправиться в плавание. Мысль об этом повергла ее в отчаяние, и холод пробежал по телу. Кто знает, возможно, он уже там? Что если судья не оставил ему времени заехать попрощаться, тогда вполне возможно, она никогда не узнает, что с ним произошло.

— Интересно, как обстоят дела на его плантации? — прошептала она, вспомнив, как разволновался Зак, услышав о появлении на маяке растерянной и испуганной Сабрины. Легкий бриз ласкал ее распущенные волосы. — Надеюсь, что там все в порядке. Ему и так хватает неприятностей.

Ей стало прохладно, и она посмотрела в сторону маяка. Было уже достаточно темно, и она увидела мягкий свет спасательного луча. Отец уже приступил к своим обязанностям и будучи человеком ответственным не дожидался наступления полной темноты, чтобы включить прожектора.

Она улыбнулась. Ее забавляло, что с некоторых пор отец начал ласково выговаривать Анжелите за ее путешествия в одиночку по Лайтхаузроуд, как журил раньше ее, Иден.

Без сомнения, он и прежде волновался за нее, но никогда не осмеливался вслух заговорить об этом.

А теперь? У него снова были две женщины, которые его любят. Прибавилось также тревог и хлопот.

Приподняв подол платья, Иден побежала к маяку.

— Лучше хотя бы ненадолго составить ему компанию, — прошептала она. Вдруг ей показалось невыносимой сама мысль об одиноком вечере. Если только она останется одна, ее замучают переживания о Заке и о их будущем. — Пожалуй, я нуждаюсь в обществе отца гораздо больше, чем он в моем, — сказала она и побежала вверх по крутой лестнице.

Зак без устали шагал из угла в угол по комнате для гостей на втором этаже и с тревогой прислушивался к прерывистому дыханию Джошуа. Ему только что ампутировали руку, и Зак, глядя на повязку на правом плече своего друга, чувствовал мучительные угрызения совести. Кровь, просочившаяся сквозь бинт, засохла и выглядела темно-красными кляксами на белом фоне. Жизнь его друга в опасности! Но он будет жить. Ему еще придется выдержать немало битв. Высокая температура отнимает у него последние силы, во время операции он потерял сознание и еще не пришел в себя.

Зак посмотрел на Сабрину. Она сидела у изголовья Джошуа и прикладывала холодные компрессы к его разгоряченному лбу. Тоскуя, она напевала какую-то песню, которую Зак никогда не слышал. Он подошел к ней и положил руку ей на плечо.

— Не волнуйся, Сабрина. Он выживет. Он вышел победителем из стольких передряг за свою жизнь. Так же будет и сейчас.

Сабрина медленно подняла на Зака черные глаза и с укоризной взглянула на него.

— Мистер Зак, на этот раз будет не так, — сказала она. — Мой мужчина борется за жизнь, и вы знаете это. — С глубокой печалью она посмотрела на перевязанное плечо Джошуа. — Теперь он уже не целый мужчина, мистер, — шептала она. — Когда он узнает, что его тело теперь не такое, как раньше, он захочет умереть. Я знаю его недолго, но достаточно, чтобы понять, что это гордый человек. — Сабрина снова обратила свой взгляд на Зака. — Он будет считать себя ненужным, — добавила она, сдерживая рыдания. — Как же, он больше не сможет вам помогать. Он почувствует себя беспомощным и будет недоволен собой. А что мы сможем сделать, чтобы разубедить его, мистер Зак, если вы так же, как и я, знаете, что черный считается бесполезным, если он не может работать на своего хозяина?

Зак опустил глаза. Он прекрасно понимал, какие мучения ждут Джошуа, если он вновь обретет силы. Если обретет…

Заку не встречалось таких гордых людей, как он. Ни среди белых, ни среди черных. Вполне вероятно, что Джошуа не сможет смириться с мыслью, что он инвалид. Именно ему, Заку, предстоит убедить его, что он по-прежнему ценит его как друга.

Он обернулся к Сабрине и заставил ее встать. Заглянув ей в глаза, проговорил:

— Ты призналась, что любишь его. Мне он тоже дорог.

— Да, сэр, — сказала она, кивая.

— Так, разве мы вдвоем не справимся, не сумеем убедить его, что он нам необходим? Мы не бросим его. Понимаешь, Сабрина?

— Да, мистер Зак. Понимаю, сэр.

Зак посмотрел в окно. Там была ночь. Он еще раз взглянул на Джошуа, затем обратился к Сабрине.

— Судья дал мне времени только на то, чтобы побыть рядом с Джошуа во время операции. Теперь мне пора ехать. Я оставляю его на тебя и Тома. Пока я не вернусь, вы вдвоем отвечаете за его выздоровление, как физическое, так и моральное. Если бог будет милостив, я вернусь скоро.

— Понимаю, мистер Зак, — ответила Сабрина, и из ее глаз покатились слезы. Неожиданно для себя самой она бросилась ему на шею. — О, мистер Зак, возвращайтесь домой поскорее. Сабрина не чувствует себя в безопасности, когда вас нет дома, а Джошуа такой больной. Я боюсь кузнеца. Он еще жив. Вдруг он снова придет? Что мне тогда делать?

Желая успокоить, Зак погладил ее по плечу и напомнил:

— Я оставляю с тобой Тома, Сабрина. Он получит все необходимые инструкции. И еще. Пока меня не будет, ты должна жить здесь, в господском доме. Сомневаюсь, чтобы кто-то посмел посягнуть на мою собственность. Том позаботится об этом.

— Вы говорите серьезно? — взволнованно спросила негритянка. — Я могу остаться в вашем доме?

— Да! Если хочешь, оставайся в этой комнате подле Джошуа, или займи ту, что рядом, — улыбнулся он. — Когда я вернусь, постараюсь, чтобы ты постоянно жила в доме. Ты станешь камеристкой моей жены.

Сабрина в удивлении всплеснула руками.

— Камеристкой мисс Иден? — обрадовалась она. — О, мистер Зак! Большое вам спасибо.

Зак подошел к лежащему без сознания Джошуа и долго смотрел на него.

— Не позволяй, чтобы еще что-нибудь случилось с тобой, старина, пока меня не будет, — прошептал он. — Нам еще предстоит пройти вместе очень долгий путь. Ты меня слышишь?

Но Джошуа ничего не ответил, и сердце Зака разрывалось от боли. Он коснулся горячей щеки друга и, повернувшись, решительно направился к выходу.

Прежде, чем отправиться в Чарлстон, ему предстоит увидеться с Иден и успокоить ее.

Их прощание обещает быть мучительным, но он постарается убедить ее, что покидает ее ненадолго. На этот раз он знает, куда держать путь: на остров капитана Джека. И он это сделает. Слишком многое зависит от того, выполнит он требования судьи или нет.

Выйдя из дома, он приказал Тому оседлать коня.

— Кажется, мне предстоит еще одно морское путешествие, парень, — сказал он, когда Том подвел к нему вороного.

— Я присмотрю, чтобы все здесь было в порядке, сэр, — пообещал юноша, протягивая руку для рукопожатия. — Возвращайтесь поскорее. Мне хочется работать вместе с вами.

— Я обязательно вернусь, сказал Зак, пожимая его руку. Мы еще неплохо заживем на моей плантации, парень. Ты даже не вспомнишь о своем прошлом. Главное — это наше будущее.

Прэстон возился с латунным телескопом, а Иден направила луч прожектора и начала медленно исследовать океанские просторы. На иссиня-черном небе красовалась крошечная серебристая дуга луны.

— Будь я проклят, если не увижу снова этот неуловимый корабль, — ворчал Прэстон.

— Ты уверен, что видел его? — спросила Иден, наблюдая за лучом прожектора.

— Тебе же известно, Иден. Если я говорю, что видел, значит видел, — продолжал ворчать смотритель. — А раз пиратский корабль находится в наших водах, я не позволю, чтобы ты ночью оставалась в доме одна. Ты прекрасно знаешь, что старый Джек опасен, иначе военно-морские силы не вкладывали бы столько средств, чтобы поймать негодяя. — Он поставил на место телескоп. — Судья Прайор даже готов пожертвовать нашей с ним дружбой, чтобы избавить штат от чертового пирата Джека. — Он подошел к Иден и обнял ее. — Поэтому, дочка, думаю, тебе лучше устроиться в углу на стуле и поспать здесь, у меня на глазах. Не стоит искушать судьбу, раз мерзавцы бродят где-то в окрестностях. — Взглянув на нее, он сразу понял, о чем она думает. — Не говори ничего, — строго сказал он. — Мне известно, что пираты тоже бывают разные, и Зак — тому доказательство. Но репутация пирата Джека — не выдумка и не слухи. Об этом свидетельствуют его черные дела.

— Ты правда веришь в порядочность Зака, отец? — спросила Иден, и приятное тепло разлилось по ее телу. — Если бы ты знал, как это важно для меня.

— Зак достойный человек и заслуживает уважения, а также сочувствия.

Его речь была прервана каким-то шумом на лестнице, и Прэстон насторожился. Он отошел от дочери и взял с полки пистолет.

— Что это, папа? — встрепенулась Иден.

Побледнев от страха, она смотрела, как отец осторожно подкрадьшается к выходу. Шум на лестнице повторился, и она вспомнила тот день, когда Зак впервые пришел к ним в гости.

— Не пугайся, папа, — попыталась она успокоить отца. — Наверное, это Зак. Он пообещал прийти сюда и сообщить о своих планах, если представится возможность.

— Отойди в сторону, дочка! — приказал Прэстон, целясь в дверь. — Я не хочу рисковать. Слишком много вокруг волнений в последнее время. Не хочу, чтобы что-нибудь еще с тобой приключилось.

Он подкрался к двери, но не успел ее открыть. Дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник человек с копной густых седых волос, одетый в яркую одежду. Он направил пистолет на Прэстона и выстрелил, наполнив воздух густым дымом.

— Папа! Нет! — пронзительно закричала Иден.

Охваченная паникой, она смотрела, как на темной рубашке отца появилось пятно крови, которое затем стало быстро увеличиваться, как, уронив пистолет, отец схватился за правую сторону груди. Ноги у нее подкосились, и она безучастно наблюдала, как отец упал на пол, судорожно хватая губами воздух.

Оторопевшая и испуганная, Иден стояла, не двигаясь, и, не отрываясь, глядела на вошедшего. Это был уже немолодой мужчина с морщинистыми и изуродованными шрамами руками, с огромным шрамом через всю щеку. В одном ухе у него сверкала золотая серьга. На нем была свободного покроя рубашка, расстегнутая до пояса, с широкими присборенными рукавами. Кожаные черные штаны поддерживались ярко-красным кушаком, высокие сапоги сверкали. У него было два пистолета. Один он держал в руке, второй был засунут за пояс. Здесь же, у пояса, висела абордажная сабля.

Пират Джек, а это был он, подошел к Прэстону и уставился на него своими черными глазами.

— Если выживешь, можешь сказать Закарии, что я жду его у себя, на моем острове. Передай ему, что это сообщение ему оставил пират Джек.

В комнату вошли два темнокожих пирата. Джек оглядел Иден с головы до пят, — Захватите-ка ее с собой, — жестко скомандовал он. — Возьмите ее на корабль и поместите в мою каюту.

Иден заплакала. Изо всех сил она пыталась отбиться от пиратов, но они цепко схватили ее с обеих сторон и потащили к лестнице.

— Нет! — пронзительно закричала она. — Пожалуйста, не уводите меня. Разве вы не видите? Отец ранен.

Но ее слова не производили на них никакого впечатления. Она вздрогнула и начала усиленно хватать воздух ртом, когда Джек, схватив стул, начал в ярости крушить окна маяка, а затем и все прожектора.

— Вы этого не сделаете! — не унималась она, вырываясь из рук грабителей, которые уже дотащили ее до первых ступенек лестницы. — Боже, зачем вы это делаете? Остановитесь, прошу вас.

— Чертов луч не давал мне покоя и не раз шпионил за моим кораблем, — в сердцах прокричал Джек. — Он мог навести на меня морских ищеек. Не будь луча, мой корабль сможет плавать, где вздумается.

— Теперь я понимаю, почему за вами охотятся, — заплакала Иден. — Вы заслуживаете смерти.

Она взглянула на безжизненное тело отца, на его рубашку, обагренную кровью, и в последний раз попыталась освободиться. Но пираты только крепче сжали ее руки и потянули вниз по темной лестнице.

— Отец! — закричала Иден, ее отчаянный голос раздался в самых дальних закоулках башни маяка. Один из похитителей, не обращая внимание на ее сопротивление, схватил и рывком перебросил ее через плечо, словно мешок, а затем побежал рысью в сторону океана. — Вы не можете сделать это! — кричала она, глядя на потемневшие окна маяка. Старый пират, закончив крушить маяк, теперь уже догонял их.

Она отвела от него взгляд, опасаясь, что не сдержится и скажет ему, что в скором будущем его ждет смерть от руки Зака. Потому что, если Зак узнает о том, что здесь произошло сегодня вечером, жизнь старины Джека не будет стоить и гроша. Зак станет охотиться на него теперь уже по собственному желанию.

Пираты прибежали к воде и бросили ее на дно шлюпки. Она вскрикнула от боли и медленно оперлась на локоть, чувствуя, как ломит все ее тело.

— Греби скорее! Берем курс на корабль! Быстрее! Кто-нибудь наверняка заметит, что луч маяка погас, — крикнул Джек и занял свое место посередине.

Пираты опустили в воду весла и дружно принялись грести. Пират взял Иден за руку и грубовато притянул ее к себе.

— Тебе ничего не угрожает, если будешь меня слушаться, — успокоил он девушку. — Делай то, что я тебе говорю, и никто даже пальцем не тронет тебя. Если кто-нибудь из моей команды тебя обидит, то он останется без губ и ушей. Я не собираюсь сделать тебя забавой для моих изголодавшихся по женщинам мужиков. Насчет тебя у меня совершенно другие планы.

— А как же мой отец? — спросила Иден, дрожа от холодного ветра. — Зачем вам понадобилось стрелять в него?

— Если бы я не выстрелил в него, то он выстрелил бы в меня, — усмехнулся старый пират. Он погладил дуло своего огромного пистолета. — Разве не так, милая леди?

— Вы хладнокровно застрелили моего отца, — закричала она со злостью, — надеюсь, наступит время расплаты. И очень скоро.

— Должен признать, что ты права, — сказал пират, и в глазах его появилась затравленность. — Мне известно, что мои дни сочтены, но я не хочу, чтобы меня прикончил какой-нибудь смотритель. Не хочется уйти в могилу в бесчестии. И уж если мне суждено скоро умереть, пусть это произойдет от руки равного мне. Я хочу умереть с честью. — Он взглянул на Иден. — Ты, конечно, ничего не поняла из того, что сейчас говорю, тебе остается только ждать. Это недолго. Может быть даже завтра.

Иден с удивлением глядела на него. Это были слова человека, предчувствующего не только свою судьбу, но даже то, от чьей руки ему суждено погибнуть. Неужели он узнал о союзе судьи Прайора и Зака? Сердце ее замерло от страха. Ей не хотелось, чтобы ее отец оказался пешкой в игре добра со злом, в борьбе жизни и смерти.

Некоторое время спустя шлюпка подошла к кораблю и была поднята на борт. Иден оглянулась в сторону маяка, но там была кромешная тьма.

Зак мчался верхом на лошади по Лайтхаузроуд. Он был вооружен до зубов: абордажная сабля, вложенная в кожаные ножны, болталась слева, а связка пистолетов была переброшена через плечо. Ему не хотелось оставлять Джошуа в беспамятстве, но с другой стороны, он понимал, что его присутствие мало что изменит и вряд ли будет способствовать магическому выздоровлению. Судьбу Джошуа решит только время. Если на свете существует хоть какая-то справедливость, друг его выживет и смирится с потерей руки. Он поймет, что у него есть преданная любовь Сабрины, и увидит, что Зак его по-прежнему ценит.

Зак улыбнулся. Джошуа найдет способ быть полезным человечеству. С его-то силой и умом.

— А я найду способ отомстить за его увечье, — пообещал Зак.

Он посмотрел в сторону маяка и, встревожившись, резко остановил лошадь. Он не видел привычного луча. Вокруг была кромешная тьма. А это могло означать только одно. На маяке стряслась беда. Прэстон чересчур порядочный и отвественный человек, чтобы пренебречь своими обязанностями даже на одну секунду.

— Иден! — в ужасе воскликнул Зак.

И, пришпорив коня, пустил его в бешеный галоп.

Глава 25

Зак подскакал к маяку и резко остановил лошадь. Неосвещенные окна в доме подтвердили его опасения и усилили страх. Сердце его защемило в предчувствии беды. Был ранний вечер, и Иден едва ли легла спать в такое время.

Он соскочил с лошади и снова оглянулся, но нигде не увидел ни огонька.

— Что-то случилось, — в который раз повторил он про себя и стремглав бросился к дому. Перепрыгивая через две ступеньки, он вбежал на веранду, рывком толкнул дверь и, очутившись в ватной тьме дома, стал на ощупь пробираться к спальне Иден.

Здесь, как он и ожидал, ее не оказалось, и это еще больше его расстроило. Если бы она была наверху на маяке, то там был бы заметен свет лампы. Если же она все же на маяке, но впотьмах, вероятнее всего с ней и Прэстоном стряслась какая-то беда. С бьющимся от нарастающей тревоги сердцем, он бросился назад к выходу, и на бегу выхватил из кобуры пистолет. Он вбежал в башню, где его встретила такая же, как и в доме, кромешная тьма. Спотыкаясь, он начал подниматься по узким крутым ступеням.

Стоящая здесь тишина нарушалась стуком его сапог о металлические ступеньки, и с каждым шагом этот стук отдавался болью в его сердце.

— Иден! Прэстон! — крикнул он, но ответа не последовало. Наверху по-прежнему стояла тишина. — Проклятье! — прошептал он, стараясь подавить нарастающий страх. — Проклятье! Проклятье!

Наконец, он добрался до верхней комнаты и через разбитое окно увидел серебряную дугу луны. Здесь его также встретила тишина.

Вбежав, он наткнулся на лежащее на полу тело Прэс-тона. Он наклонился и, начав исследовать его, обнаружил, что рубашка смотрителя вся в крови.

— Боже! — простонал Зак, цепенея от ужаса.

Он убрал пистолет в кобуру, присел рядом с Прэсто-ном, нащупал его горло и, почувствовав пульс, с облегчением вздохнул.

Его глаза привыкли к темноте, слегка разбавленной серебристым лунным светом. Он обернулся и медленно осмотрелся. Ему удалось различить следы страшного разгрома. Каких-либо следов пребывания Иден здесь не было. Желудок его превратился в судорожный комок, когда он предположил, что Иден снова похищена. Впрочем, весьма вероятно, что так оно и есть.

Он снова наклонился над Прэстоном и, подсунув ему под голову руку, легонько приподнял ее.

— Прэстон! Слышите вы меня? — встревоженно спросил он. — Где Иден?

Прэстон очнулся, и ему показалось, что он слышит голос, доносящийся из длинного туннеля. В горле у него пересохло, тело сильно болело. Он с трудом смог открыть глаза и протянуть вперед трясущуюся от слабости руку, пытаясь дотронуться до того, кто с ним разговаривает.

Когда же, наконец, ему удалось вспомнить, кому принадлежит этот голос, Прэстон отчаянно ухватился за руку Зака и начал ее трясти.

— Зак, — едва выговорил он. — Иден. Они… похитили… ее…

Зак наклонился к смотрителю.

— Кто ее похитил? — спросил он. — Кто? Куда ее повели?

— Зак… Это был пират Джек, — едва выговорил Прэстон. — Он сказал… чтобы… ты искал его… на… его острове. Он будет ждать… тебя… там.

— Пират Джек? — воскликнул потрясенный Зак.

— Да. Именно Джек, — подтвердил Прэстон и мучительно закашлялся от того, что у него перехватило горло. — Старый… со шрамом от сабельного удара на лице, — обессиленный Прэстон закрыл глаза и уронил руку. — Не думай обо мне, отправляйся на поиски Иден. Зак, отправляйся… найди… ее.

Несмотря на тьму, Зак почувствовал, что Прэстон снова потерял сознание. Его охватило отчаяние. Он не знал, как поступить. С одной стороны, он обязан позаботиться о Прэстоне, и не имеет права оставить его одного, бросить на произвол судьбы. Но понимал он также и то, что Иден сейчас находится на пиратском корабле, который с каждой минутой увозит ее все дальше и дальше от него.

— Пират Джек? — недоумевал он, не в силах поверить тому, что услышал. — Зачем ему это?

Зак знал старого пирата достаточно давно и не помнил, чтобы тот когда-либо занимался похищением женщин. На этот раз Джек совершил поступок, совершенно ему не свойственный, и здесь наверняка кроется какая-то неизвестная ему, Заку, причина.

Однако, что бы там ни было, он должен отреагировать. Прежде всего необходимо оказать помощь Прэ-стону и позаботиться, чтобы за ним присмотрели. Затем он должен отправиться на остров и найти этого чертового пирата.

Он поднял Прэстона и начал осторожно спускаться по лестнице. Он чувствовал, как кровь из раны смотрителя маяка стекала и по его руке. Старик Джек превзошел на этот раз самого себя. Похоже, он пришел не только затем, чтобы похитить его возлюбленную, но еще и посмел стрелять в безвинного человека, и даже не остановился перед тем, чтобы разрушить все оборудование маяка.

— Я доберусь до острова этого мерзавца и выясню, зачем он это сделал, — пообещал себе Зак, ступив на последнюю ступеньку и несказанно этому обрадовавшись.

Кроме того, теперь Заку будет не так мучительно трудно выполнить поставленную ему судьей задачу, потому что старик Джек из друга вдруг превратился во врага.

Немного погодя Зак вошел в дом и уложил Прэ-стона в постель. Он зажег свечу, снял с раненого рубашку и тщательно его осмотрел. Обнаружив, что рана не так опасна, как ему вначале показалось (пуля задела лишь мышцу живота под нижним ребром), Зак с облегчением вздохнул.

— Вы родились под счастливой звездой, — проговорил Зак, заметив, что Прэстон снова пришел в себя. — Не успеете и глазом моргнуть, как снова сможете колдовать над своими линзами и лучами. Правда, после небольшого, но весьма дорогостоящего ремонта.

Придя в себя, Прэстон в отчаянии схватил руку Зака и с возмущением проговорил:

— Черт возьми, Зак! Что вы здесь делаете? Отправляйтесь на поиски моей дочери. Я же просил вас обо мне забыть. Отправляйтесь сейчас же.

— Я стремлюсь найти Иден так же, как и вы, Прэстон, — возразил он, наклоняясь к смотрителю — но, черт возьми, я только что покинул друга, моего лучшего друга, у которого пулевое ранение какое-то время оставалось без внимания, и к чему это привело? Я не хочу повторения этой трагедии, поэтому не брошу вас, пока не продизен-фицирую и не перевяжу вашу рану. Затем я поеду в город и пришлю к вам доктора. И только после всего этого займусь спасением Иден. Даю вам честное слово, что я сделаю это и привезу ее назад, домой, — помолчав немного, добавил. — Видите ли, ваша дочь и я приняли решение, которое придает мне силы для выполнения этой задачи. Мы собирались пожениться. Вы не будете против?

Прэстон уставился на него широко раскрытыми глазами, затем улыбнулся.

— Думаю, что я дам вам свое благословление, ни секунды не сомневаясь, — сказал он. — Вы в очередной раз доказали, что я в вас не ошибся. Вы чрезвычайно достойный и благородный молодой человек.

— Ваши слова очень много для меня значат, сэр. Потому что я знаю, если вы не согласитесь на наш брак, Иден никогда не сможет быть со мной по настоящему счастливой.

Прэстон пошевелился, и острая боль пронзила его. Он натянуто засмеялся.

— Этот старый пират чуть не освободил вас от смотрителя. Слава богу, что он неважный стрелок.

— Да он гораздо лучше орудует абордажной саблей, — сказал Зак, поворачиваясь, чтобы уходить. Но Прэстон остановил его.

— Зак, когда отправитесь в Чарлстон и пришлете ко мне доктора, не сможете ли прислать еще кое-кого? — спросил он, прерывисто дыша.

Зак повернулся и внимательно посмотрел на Прэстона.

— Я сделаю для вас все, что в моих силах, сэр, — пообещал он. — Кого нужно прислать?

— Думаю, вам не придется потратить много времени, чтобы навестить Анжелиту и рассказать ей о моем несчастье. Не так ли? Думаю, мне будет легче ждать весточки от Иден, если рядом будет Анжелита. — Он закрыл глаза. — Я… так устал. Зак, пожалуйста, делайте скорее то, что собираетесь и займитесь Иден. Вы должны ее найти. Бог не допустит… чтобы с ней что-нибудь произошло. Бог… не допустит!

— Да, Бог не должен допустить, — прошептал Зак, повернулся и вышел из комнаты. Все подготовив, он будто во сне быстро обработал рану, а затем наложил повязку.

Закончив, он оседлал коня и направился в сторону Лайтхаузроуд. Ему предстояла длинная тревожная ночь, после которой наступит еще более длинный и тревожный день. Но он не сомкнет глаз, пока не найдет Иден.

— И, черт побери, — пригрозил он, — пирату Джеку несдобровать, если хотя бы один волос упадет с ее головы.

Высоко подняв голову, Иден стояла перед массивным дубовым столом в капитанской каюте пиратского корабля. Мысли ее были далеко, на маяке, а сердце сжималось при мысли об отце. Но она не хотела открыться старому пирату и старалась казаться непоколебимой, надеясь, что такой характер придется ему по душе, и он не позволит своей сумасшедшей команде ее обидеть.

Сам Джек, сидя за столом, в нетерпении барабанил морщинистыми обезображенными пальцами по его крышке.

— Итак, ты избранница Зака, да? — спросил он, насмешливо разглядывая ее. — Я не мог даже допустить, что этот молодой человек когда-нибудь влюбится. Он вообще не обращал внимания на женщин. А сколько их было, готовых броситься в его объятия по первому зову. — Джек с ухмылкой осмотрел ее с головы до ног. — Подозреваю, что он ждал тебя, не так ли?

— Как вы догадались обо мне и Заке? — спросила она. Голос ее задрожал, и она не могла простить себе эту слабость. — Какая вам разница, кого он любит или не любит? Он ушел из вашей жизни, кстати, по обоюдному вашему согласию. Зачем вы меня похитили? Вы же знаете, что он этого так не оставит и постарается вызволить меня. И почувствует удовлетворение, когда вас уничтожит.

Пират Джек пригладил рукой свои седые, доходящие до плеч волосы и медленно поднялся. Он подошел к иллюминатору и задумчиво посмотрел на океан.

— Не сомневаюсь, что так и будет, сказал он, отводя руки за спину, — а если так, мой план окажется великолепным. Я тебя похитил, чтобы вынудить его взяться за поручение судьи Прайора как можно скорее. В противном случае, он никогда не решился бы. А если так, то его либо повесили бы, либо бросили бы гнить в тюрьме всю оставшуюся жизнь. — Он повернулся и пристально посмотрел на нее. — Насколько я понимаю, дела обстоят так: либо моя жизнь, либо его. Я готов пожертвовать своей, но с одним условием: я должен быть уверен, что таким образом его спасу. — Иден отступила на шаг и в удивлении прикрыла руками рот. — Ты, может быть, поражена тем, что я сказал, — проговорил Джек, кивая, но ты еще больше удивишься тем, что я еще только собираюсь тебе сказать. Видишь ли, я рассматриваю эту дилемму по-другому. Наверное, самое лучшее, что я смог бы сделать — это убить Зака, потому что я не верю, что власти не обманут и действительно дадут ему свободу после того, как он разделается со мной. Скорее всего, после того, как он сделает за них эту работу, его станут пытать, а потом прикончат. — Он повернулся спиной к Иден и опустил голову. — Я не знаю, что лучше — продолжил он упавшим голосом. Следует ли мне убить его, после чего — себя? Наши пиратские дни сочтены, а мое с Заком товарищество тоже давным-давно исчерпало себя. Наступает эпилог. Это может быть только смерть для нас обоих.

— Вы не можете так говорить, — воскликнула она, обретя, наконец, дар речи.

Джек снова опустился на стул. Иден подошла к столу и низко склонилась к Джеку через стол.

— Вы не смеете убивать Зака. — Не смеете! Да вы и не хотите этого, я же вижу.

— Посмотрим, как все обернется, — прервал он ее. — Как будет, так и будет.

— Он первый убьет вас, — с ненавистью закричала она, отходя от стола. Она выпрямила спину и высокомерно посмотрела на него. — И после этого вернется в Чарлстон свободным человеком, и мы поженимся.

— Значит, ваши отношения настолько серьезны? — хмурясь спросил Джек. — Даже не взирая на то, что ты знаешь о его пиратском прошлом? Ты все равно собираешься выйти за него замуж?

— Его прошлое — не его вина, — сказала Иден. — И я знаю, что именно вы изменили его жизнь. Это может показаться смешным, но именно вы научили его любить жизнь и надеяться на будущее. Как же вы теперь можете думать о том, чтобы убить его? Его настоящая жизнь еще только начинается.

— Я не более хочу убить его, чем он меня, — мягко проговорил Джек.

— Вы ошибаетесь, сэр, — возразила она, вызывающе приблизив к нему лицо. — Теперь он захочет вас убить. Вы похитили меня и стреляли в беззащитного человека — моего отца. Теперь Зак сочтет, что мир станет лучше, когда в нем не останется таких, как вы. Вы злы и опасны. Вы уже не тот великодушный человек, с которым Зак когда-то познакомился.

Джек кивнул.

— Ай, временами события выходят из-под контроля, — усмехнулся он, но вдруг, посерьезнев, сказал. — Но я сожалею, что причинил тебе неудобство тем, что привел на этот корабль. Мне действительно жаль, что я стрелял в твоего отца. Но этого нельзя было избежать.

— Разрушения всех приборов на маяке — это тоже необходимость? — взволнованно спросила она. — Этот маяк был гордостью и смыслом жизни моего отца. Может быть, он и оправится от своего ранения, но я не уверена, что он сумеет примириться с тем, что вы сделали с его маяком. — Уставшая и опустошенная, она повернулась и села на стоящий неподалеку обтянутый кожей стул. Помолчав, тяжело вздохнула. — Как вы узнали о задании, данном Заку судьей Прайором? — спросила она.

— У меня есть свои каналы, — усмехнулся Джек. — Целая сеть шпионов, как на суше, так и на море. Один из них сообщил мне, что Зак нанят, чтобы меня убить. Другой принес весть об его интересе к тебе, и я решил одним выстрелом убить двух зайцев. Во-первых, похитив тебя, я вынуждаю Зака прийти ко мне, во-вторых — уничтожу маяк с его ненавистным лучом. — Пронизывающим взглядом он посмотрел на Иден. — Но ты не бойся. На моем корабле тебе ничего не угрожает. Ты здесь в безопасности. И как только я решу свои дела с Заком, я верну тебя целой и невредимой домой.

— Вы стреляли в моего отца, сэр, — сердито возразила она. — Неужели вы думаете, что я поверю вашим обещаниям?

— Поверишь! Ради моей любви к Заку, — он поднялся со стула и подошел к ней. — Ради твоей к нему любви. Даю тебе слово чести, что никто тебя не обидит. Корабль держит путь на мой остров. Там о тебе позаботятся. За тобой присмотрит моя жена, и она будет рада общению с тобой, пусть даже и недолгому.

— У вас есть жена? — удивленно спросила Иден.

— Да. И очень красивая, — сказал он, и в голосе его прозвучала глубокая нежность. Единственная женщина, к которой я прикасался последние тридцать пять лет.

Иден смотрела на него, раскрыв рот, обнаружив в старом пирате то, о чем она даже и не подозревала.

Зак нервничал. В ожидании судьи он нетерпеливо шагал из угла в угол гостиной, иногда останавливаясь перед камином и неотрывно глядя на огонь. Затем снова начинал ходить. Когда за его спиной раздались, наконец, долгожданные шаги, он резко обернулся и встретился лицом к лицу с судьей.

— Итак, вы готовы принять командование кораблем, который я для вас уже приготовил? — спросил судья Прайор, но присмотревшись к Заку, поинтересовался. — Или вас привело сюда что-то другое. Что случилось? Ваш раб умер?

Зак отвернулся и некоторое время смотрел на горевший в камине огонь.

— Джошуа не умер, но боюсь, когда он узнает, что лишился руки, то предпочтет смерть, — сказал он с горечью. — Произошло еще кое-что, и именно это зажгло в моей душе огонь. Пират Джек сегодня вечером переступил все границы. Он не только попытался застрелить одного из самых достойных людей, кого я знаю, но также похитил женщину, которую я люблю. Я должен быть на корабле сегодня же и отправиться на поиски Джека, чтобы спасти Иден. Теперь я уверен, что наступило время для избавления штата от этого подонка.

Ошеломленный судья схватил Зака за руку.

— Что вы сказали? — воскликнул он, бледнея. — В Прэстона стреляли? Иден похитили? Бог мой! Он жив?

— Жив, — успокоил судью Зак. — Я сделал ему перевязку и недавно отправил на маяк доктора Рэли. Он справится. Ранение не смертельное. — Он высвободил свою ладонь из рук судьи. — Но действия Джека, совершенные нынешним вечером, обернутся смертью для него самого, — насупившись заключил он. — Ведите меня на корабль.

— Все готово к отплытию, — сказал судья, направляясь в сторону вестибюля. Он снял с вешалки пальто и шляпу. — На этот раз в вашем распоряжении команда, состоящая из военных моряков. Они полны решимости, и я уверен, что акция пройдет успешно. — Он обернулся и с ободряющей улыбкой взглянул на Зака. — Пират Джек действительно совершил грубейшую ошибку в своей жизни, похитив Иден, — проговорил он с самодовольством, — и тем самым подписал свой смертный приговор.

Сердце Зака заныло от мысли, что он вынужден будет убить старого друга. Зак никогда не был сторонником расправы над Джеком, а сегодня вечером старый пират сам совершил, точнее попытался совершить убийство. Ведь как иначе назвать то, что Джек ранил и оставил без помощи Прэстона, обрекая его на верную смерть.

Что же касается Иден, то если на корабле старого пирата кто-нибудь посмеет ее обидеть, тогда Зак за себя не отвечает.

Анжелита смочила салфетку и снова положила ее Прэстону на лоб. Противоречивые чувства переполняли ее. Она смотрела на его забинтованное туловище и не могла сдержать слез при мысли о том, как близок он был к смерти. Затем вспомнила о Заке и Иден, о том, как беззащитны они там, и еще большее отчаяние охватило ее.

Она плакала, пока Прэстон не начал приходить в себя, медленно открыв глаза.

— Анжелита? — прошептал он, облизав потрескавшиеся губы. — Это действительно ты? Значит, ты пришла?

Анжелита склонилась над ним, и, стараясь не дотрагиваться до раны, нежно прикоснулась щекой к его щеке.

— Прэстон, — прошептала она, — я давным-давно должна была признаться в своем чувстве к тебе, так же, как и ты. Сколько времени мы потеряли? Выздоравливай, милый, умоляю тебя. Я так тебя люблю.

Прэстон поднял руку, с нежностью коснулся ее лица, а затем погладил ее прекрасные черные волосы.

— Ты согласишься выйти за меня замуж, когда я выздоровею и встану с постели? То есть, действительно ли ты хочешь, чтобы каждое утро, просыпаясь, ты видела рядом с собой такого старика, как я? Ведь вокруг тебя столько молодых людей! Ты уверена, что не хочешь отдать предпочтение одному из них? Они моложе и красивее меня, Анжелита.

— Ты всегда будешь молодым в моих глазах, любимый, — прошептала она, целуя его. — Кроме того, не так уж необходимо дожидаться, пока ты поднимешься. Если ты согласен, мы можем сейчас пригласить священника, и он скажет нам положенные слова. Кроме того, разве это не будет сюрпризом для Иден, когда она вернется?

Прэстон взял ее лицо в свои руки и притянул к себе.

— Ты этого хочешь? — удивленно спросил он. — Ты согласна выйти за меня прямо сейчас?

— Почему бы и нет? — засмеялась Анжелита.

— Но… как же Иден?

— Она одобрит мой выбор, Прэстон. И будет счастлива за нас.

— Тогда посылай за священником, дорогая. Зачем терять время, ожидая неизвестно чего.

Анжелита с нежностью обняла его.

— Ах, Прэстон, милый, — шепнула она, счастливо вздыхая.

Глава 26

Дул теплый бриз. Иден стояла на палубе старого пиратского корабля и не сводила глаз с острова, недавно показавшегося вдали. Вначале он походил на огромную голубую тень, возвышающуюся над горизонтом, но по мере того, как корабль приближался, Иден все больше убеждалась, что он представляет собой нечто настолько восхитительное, что его вполне можно было бы принять за земной рай. В столь чудном уголке, действительно, нечего бояться, даже ей.

Вцепившись пальцами в поручень, Иден неотрывно смотрела на зеленые заросли, перемежающиеся сиреневыми долинами. Это были розы. Целые плантации благоухающих диких роз. Воздух всего побережья был насыщен их упоительным ароматом. Несмотря на расстояние, отделявшее корабль от острова. Иден тоже почувствовала запах роз.

— Отдать якорь!

Вздрогнув, она оглянулась. В нескольких футах от нее пират Джек деловито отдавал приказы. Шрам, уродующий его лицо, под яркими лучами солнца, казался еще безобразнее. Его золотистого цвета рубашка с широкими развевающимися на ветру рукавами, выглядела безупречно, на ней не было ни единой морщинки, черные кожаные штаны обтягивали его ноги, словно перчатки.

Иден отвернулась. Неизвестность пугала ее. Ей было страшно, и она не знала, верить ли словам старого пирата относительно его жены и дома. Остров казался ей непроходимым, сплошь заросшим деревьями и цветами, и только узкая полоска пляжа была доступна человеку.

Услышав скрип якорных цепей, Иден поежилась. Когда на воду стали спускать шлюпку, полную пиратов, она была на грани нервного срыва. Краешком глаза она видела, как шлюпка, коснувшись воды, быстро поплыла к берегу, как умело и слаженно работали гребцы.

Оказавшись на суше, пираты покинули шлюпку. И мгновение спустя, к ее удивлению, все они исчезли в зеленой чаще, которая до сих пор казалась ей непроходимой.

Вскоре пираты возвратились на пляж и, размахивая саблями, подали сигнал тем, кто оставался на корабле.

— Путь свободен, — крикнул старый Джек. — Тем, кто получил команду высаживаться на берег пора отправляться. Остальные остаются на борту и ведут наблюдение за островом. Когда прибудет Закария, пропустить его и привести в мой особняк. Зак — это моя, а не ваша забота.

Иден озадаченно посмотрела на Джека. Что у него на уме? А на душе? Как угадать его истинные намерения в отношении Зака? Иден понимала, что за эту неделю, пока корабль плыл к острову, Джеку пришлось выдержать немалую внутреннюю борьбу… Что же он решил предпринять, когда встретится лицом к лицу с За-ком? Как он к нему относится? Верит ли ему? Или сомневается, как сама она не раз в нем сомневалась.

Однако теперь она ему верит как себе и единственное, что ее волнует, это то, что Зак не сможет живым выбраться из этой передряги, и что она в полной неизвестности о своем отце.

Иден от неожиданности вздрогнула: чья-то рука схватила ее запястье. Пират Джек решительно повел ее по палубе к поджидавшей их шлюпке.

— Вам не обязательно меня тащить, — пробормотала она, увертываясь от старика. — Куда я денусь, даже если сумею убежать от вас? Боюсь, что вы привезли меня на край света.

Джек улыбнулся и в глазах его заплясали веселые чертики.

— Скоро, милая девочка, ты увидишь, что у тебя нет причин для недовольства из-за того, что я доставил тебя сюда, — сказал он, взяв ее за локоть. — Позволь мне проводить тебя до шлюпки. С этой минуты ты будешь предоставлена самой себе. Я очень хочу, чтобы тебе понравились дни, которые ты проведешь у меня на острове. Здесь понравится любой женщине. — Взглянув на нее еще раз, он нахмурился. — Пожалуй, за исключением слишком упрямых.

Иден перебралась в шлюпку, села поудобнее и обдала старого пирата ледяным взглядом.

— Как смеете вы надеяться, что мне тут что-нибудь понравится, если я до сих пор не знаю, что с моим отцом, а также каковы ваши намерения относительно Зака, — произнесла она надменно. — Единственное, что не вызывает у меня сомнения, это то, что вы безумец!

Джек снисходительно расхохотался и, усевшись напротив, похлопал по своей сабле.

— Ай, меня по-разному называли за мою долгую жизнь, — начал он, наблюдая, как остальные пираты занимают свои места в шлюпке. — Однако безумец! Кто знает, может быть, так оно и есть. Признаться, меня не волнуют ярлыки, которые мне приклеивают. Главное, что я прожил интересную жизнь, полную опасностей и приключений. Долгую жизнь.

— Значит, вот что для вас главнее, — гневно воскликнула Иден, хватаясь за борта, когда шлюпку начали спускать на воду. — Ваши приключения! И если их нет, вы сами их ищете, да? — Она проглотила подкативший к горлу комок и отвернулась, стараясь справиться с болью в сердце. — Даже если это выстрел в моего отца. Даже если это убийство Зака, да?

— Как ты думаешь, девочка, почему все эти годы мне удавалось выжить и получить только один-единственный шрам, не взирая на то, что опасность всю жизнь подстерегала меня? — спросил он, глядя на нее насмешливо. — Причина проста. Я всегда стрелял первым, не ожидая, пока выстрелят в меня. Твоему отцу не следовало в меня целиться, и я бы в него не стрелял.

— Но он бы все равно выстрелил! — возразила она. — Если бы он увидел, как вы крушите маяк, он обязательно выстрелил бы в вас, и вы могли бы остановить его только выстрелом в ответ. Вы уничтожили его не столько выстрелом, сколько тем, что вывели из строя его любимое детище — маяк и его прожектора.

— Ох, уж этот маяк: как я его ненавидел! Именно из-за луча маяка мой корабль не раз узнавали! — в ярости воскликнул Джек. — Я должен был уничтожить его давным-давно. Если бы не маяк, Закария не получил бы приказа уничтожить меня. А мне не пришлось бы повернуть свое оружие против лучшего друга.

Иден похолодела. Насколько хладнокровно, словно о давно решенном деле, говорит он об убийстве Зака.

Устав от перепалки, Иден поджала губы. Шлюпка, наконец, ударилась о синюю воду океана, взметнув вокруг сотни голубых брызг, и пираты, взяв курс на остров, принялись грести. Когда они приблизились к месту назначения, Иден почувствовала упоительный запах роз, напомнивший ей дорогие французские духи, которыми в особенно торжественных случаях пользовалась Анжелита.

Сам остров показался ей неправдоподобно прекрасным. Он походил на картину чересчур восхитительную, чтобы быть правдой.

Кроме тесно сплетенных деревьев и кустарников, она увидела здесь растущие в изобилии пальмы, а вдоль многочисленных ручейков, сбегающих в океан, расстилались благоухающие ковры из роз и орхидей. Влажный морской ветер заигрывал с листвой и пел свою тихую песню. Все это великолепие, словно дорогостоящей рамкой, было окружено узкой пляжной полоской из белоснежного мелкого песка.

Шлюпка ударилась о выдающуюся в океан песчаную косу и пристала. Джек поднялся и протянул руку Иден, чтобы помочь ей сойти на землю, но она неприязненно отстранилась.

— Не обращайтесь со мной, как с ребенком, — воскликнула она. — Я сама могу позаботиться о себе.

Ступив на борт шлюпки, она покачнулась и спрыгнула в доходящую ей до колен воду. Туфельки моментально наполнились водой, и она невольно вскрикнула. Влажный, клейкий воздух и вода сделали свое дело. Мокрое платье бесстыдно облегало ее фигуру, а слипшиеся от влаги волосы длинными мокрыми прядями спадали на плечи.

Она покосилась на Джека и, с трудом преодолевая неширокую полоску воды, дошла, наконец, до твердой, сухой земли, и смогла опустить приподнятый подол платья. Отмахнувшись от мухи и задрав подбородок, она последовала за пиратами в сторону лужаек с розами. Она боялась, что придется идти по колючкам, однако, к своему удивлению, различила впереди тропинку.

Отбросив со лба прядь мокрых волос и, отогнав приставшую муху, Иден следовала за пиратами по сложному лабиринту проходов, проложенных через лес из карликовых деревьев. В воздухе стоял опьяняющий запах роз.

Через несколько минут тропинка вывела ее и спутников на широкую площадку, вырубленную в лесной чаще.

Иден не поверила своим глазам. В центре площадки возвышался огромный трехэтажный особняк с тремя высокими колоннами. Стены его были увиты цветущими растениями и виноградной лозой. Окна с распахнутыми ставнями сверкали в золотистых лучах солнца. Дом утопал в зелени: больше всего вокруг него было тропических деревьев, елей и кустов роз, благодаря чему увидеть его со стороны моря было практически невозможно.

— Итак, прекрасная леди, вы убедились, что старый пират не солгал? — осведомился Джек, отставая от своих товарищей и останавливаясь рядом с Иден. — Он взял ее за руку. — Пойдем, я познакомлю тебя со своей женой. Она обрадуется, потому что давно не принимала гостей женского пола.

Иден посмотрела на Джека. Она окончательно запуталась. Этот человек умел быть настолько разным. Именно таких людей и следует больше всего опасаться.

Она шла вслед за ним к дому, пытаясь угадать, которым из своих лиц повернется он к Заку, когда тот появится на острове. А она была уверена, что он появился здесь, так как желая ее найти, не остановится ни перед чем.

Зак стоял на носу корабля, нетерпеливо всматриваясь в серебрящийся солнечным светом океан. Он боялся пропустить первые признаки приближения острова, который так хорошо знал. С этим островом у него связаны самые приятные воспоминания. Сколько раз пятнадцатилетним подростком ловил он там живописных бабочек, порхающих среди роз. Именно на этом острове он позабыл о своем тяжелом прошлом и о том, что вступил в пиратское сообщество. Только здесь он познал вкус настоящей свободы. Только здесь впервые его искренне любили. Катрин заменила ему мать и привязалась к нему как к собственному сыну: она всегда противилась тому, чтобы он вместе с Джеком бороздил океанские просторы, и стараясь своей любовью оградить его от жизненных невзгод. Однако, противостоять решениям своего мужа ей недоставало сил и настойчивости. И она довольствовалась редкими счастливыми минутами общения с мужем и приемным сыном.

Зак тяжело вздохнул и вдруг ощутил едва уловимый запах роз, плывущий над океаном, который напомнил ему череду ярких картин прошлого. Значит, остров уже близко.

— Смогу ли я сделать то, что задумал и сделать несчастной Катрин? Ведь всем добрым во мне я обязан ей, — прошептал он. — Возможно, она меня поймет? Без сомнения, она догадывается, что придет когда-нибудь день и появится человек, который положит конец мародерству Джека. Единственное, чего она не ждет, что этим человеком окажусь я.

Сабрина открыла окно. Живительные солнечные лучи озолотили комнату. Сабрина давно пришла в себя после пережитых испытаний, и теперь, тщательно причесанная, в выстиранном, благоухающем свежестью платье, она снова казалась прежней.

За исключением того, что отчаяние и тоска, вызванные болезнью Джошуа, переполняли ее. Она снова подошла к кровати и села в изголовьи.

Дотронувшись до лба Джошуа, она обрадовалась, что лихорадка спала. Значит самое страшное позади. Осталось только рассказать ему об операции.

До сих пор он был слишком слаб, чтобы узнать правду. И все время спал.

Вдруг он зашевелился и стал медленно открывать глаза. Затаив дыхание, Сабрина склонилась над ним и прикоснулась к его щеке.

— Джошуа? — дрожащим голосом окликнула она его. — О, мой красавчик. Наконец-то ты проснешься и поговоришь со мной? Я так за тебя боялась.

Облизнув пересохшие губы, Джошуа оторопело смотрел на нее, и не узнавал.

— Это ты, малышка? — минуту спустя спросил он. Он был так слаб, что не узнавал своего голоса. Несколько раз он моргнул, пытаясь сфокусировать неясные предметы, окружающие его. — Почему у тебя такое грустное лицо?

Он снова огляделся и вдруг осознал, что находится в господском доме, мало этого, в господской спальне, а не в собственной комнате для рабов. Он с недоумением взглянул на Сабрину.

— Что ты наделала, женщина? Мистер Зак знает, что ты уложила меня здесь? — взволновался он. Опустив глаза и заметив на своем плече повязку, встрепенулся. У него закружилась голова. — Боже, что со мной? — Он попытался ухватиться за несуществующий локоть и, не найдя его, закричал в истерике. — Господи, где моя рука? — Он испуганно уставился на нее. — Нет, ничего не говори. Доктор не мог отрезать мне руку. Я помню, как он меня осматривал…

Сабрина заплакала. Она прикрыла ему рот рукой.

— Другого выхода не было, Джошуа, — проговорила она, и сердце ее облилось кровью. — У тебя началась гангрена. И если врач не отрезал бы твою руку, ты бы умер.

Джошуа отвел в сторону глаза и проглотил подступивший к горлу комок. Он тяжело дышал и изо всех сил старался подавить подступавшие рыдания.

— Теперь я только полчеловека. Теперь я… бесполезен и ничего не стою.

Сабрина подошла к постели с той стороны, где рука была цела, и легла рядом. Она прижалась к нему всем телом.

— Ты мой мужчина, — прошептала она. — Значит, ты не бесполезный, и мистер Зак любит тебя как брата. Ты много значишь для нас обоих. Не позволяй жалости разрушать тебя. Это самое сейчас опасное, Джошуа. Жалость. Если ты пустишь ее к себе, она разрушит тебя больше, чем самая большая рана.

Джошуа вдохнул запах ее волос. Он приник к ней.

— Помоги мне, Сабрина, — молил он, уже не сдерживая рыданий. — Господи, помоги мне смириться тем, что со мной стало.

Сабрина обняла его.

— Все будет у тебя хорошо, — шептала она. — Ты выздоровеешь, красавчик. Сабрина побеспокоится об этом. А пока поплачь, красавчик. Тебе станет легче. Вот увидишь.

Они стояли рядом, Анжелита в белом кружевном платье с букетом цветов, сорванных у Иден в саду, взяла под руку Прэстона. Она просто светилась от счастья.

Прошла всего неделя с того дня, как его ранили, но Прэстон решил провести церемонию бракосочетания стоя, а не в постели. Он смотрел на свою невесту и не верил, что отныне она будет принадлежать ему. Уже несколько лет лишь издалека он любовался ею, но даже помыслить не смел о чем-либо большем. Она казалась ему одной из таких женщин, которые не останавливаются на одном мужчине. И вот теперь, оказывается, она любит его.

— Анжелита Льюэллин, согласна ли ты взять этого человека себе в законные мужья? — спросил священник, держа в руках открытую библию.

— Да, согласна, — прошептала она и повернула к Прэстону свое сияющее лицо, обрамленное черными, как смоль, волосами.

Священник кашлянул и обратился к Прэстону.

— А ты, Прэстон Уитни, согласен ли взять в законные жены Анжелиту Льюэллин? — спросил он, натянуто улыбаясь.

Прэстон улыбнулся Анжелите.

— Да, — взволнованно ответил он. — Я очень хочу, чтобы она стала моей женой.

— Тогда волею господа объявляю вас мужем и женой, — сказал священник, закрывая библию. Он снова кашлянул. — Вы можете поцеловать свою невесту.

Они взглянули друг на друга, и Прэстон, взяв ее лицо в свои руки, склонился и прижался ртом к ее губам. Все внутри у него словно растаяло во время поцелуя. Ему казалось, что никогда прежде он не любил ее так сильно. Ему казалось, что Анжелита свеча, а сам он пламя. Он весь пылал.

— Хм..м..м — постарался привлечь к себе внимание священник, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. — У меня на сегодня еще несколько вызовов. Давайте рассчитаемся. Мне пора.

Не сводя с Анжелиты глаз, Прэстон полез в карман и, достав несколько банкнот, передал их, не считая, священнику.

— Церемония была волнующей, — проговорил он. — Спасибо вам.

— Не стоит благодарности, — ответил священник, спрятал деньги и протянул Прэстону руку. — Поздравляю вас, Прэстон. Желаю счастья вам обоим.

— Мы будем счастливы, как никогда прежде. Не так ли, любимый?

Простившись, священник улыбнулся и отошел от жениха и невесты. Секунду спустя, услышав стук парадной двери, Анжелита и Прэстон поняли, что они, наконец-то одни. Некоторое время они неотрывно смотрели друг на друга, затем, отбросив в сторону цветы, Анжелита бросилась в его объятия.

— Мой муж, — радостно шептала она. — Неужели ты, действительно, мой муж?

— Давно пора, не правда ли? — улыбнулся Прэстон. Только подумай, сколько бесполезно прожито лет, когда мы издалека смотрели друг на друга, не смея и мечтать о любви. И только пережитый тобой шок, когда ты увидела мое чудесное исцеление, побудил тебя броситься в мои объятия. Разве мог я об этом мечтать? Что если я не подал бы тебе повода для выражения чувств? Может быть, ты никогда не решилась бы на то восхитительное объятие и на первый поцелуй?

— Но, Прэстон, ты казался таким неприступным, — сказала она, охнув. — Мне казалось, что ты хотел остаться одиноким. Я была уверена, что ты по-прежнему тоскуешь по своей жене. Разве я могла предположить, что ты способен полюбить другую? Что ты способен полюбить меня?

— Теперь мы все выяснили и, наконец, стали мужем и женой. — Прэстон взял ее за руку и улыбнулся. — Хотя кое-чего нам не достает.

— Вот как? — спросила она, приподняв бровь. — Чего именно?

— Я не смогу на руках перенести тебя через порог нашего дома, — сказал Прэстон, дотрагиваясь до повязки. — Не смогу также любить тебя в нашу первую брачную ночь. Будешь ли ты продолжать любить меня завтра, если сегодня я не выполню своих обязанностей.

— Я всегда буду любить тебя, дорогой, что бы не произошло, — засмеялась она. Анжелита обняла его за талию и повела в спальню. — Ты же помнишь, что я даже была против того, чтобы ты вставал во время церемонии. Пойдем, я снова уложу тебя. Я пока расположусь в спальне Иден, до ее возвращения.

— Не позволю, чтобы моя жена спала где-то, а не в моей постели, — сердито проворчал Прэстон.

— Но так будет лучше. Что, если во сне я нечаянно задену твою рану?

— Ради того, чтобы ты была рядом, я согласен на все, — ответил он.

Неожиданно Анжелита рассмеялась.

— Это будет так странно и непривычно.

— Что ты имеешь в виду, любимая?

— Спать с мужчиной.

— Я рад это слышать.

— Чему рад?

— Тому, что для тебя непривычно спать с мужчиной.

— А что в этом удивительного, Прэстон?

— Теперь я точно знаю, что никогда прежде ты не спала с мужчиной.

Анжелита побледнела.

— Скажи мне, что ты сказал не то, что хотел, — обиделась она.

— У тебя было столько поклонников, Анжелита. Что я мог подумать?

— Никто из них ни разу не притронулся ко мне.

Прэстон потянулся к ней и, позабыв о ранении, заключил ее в объятия.

— Прости меня, Анжелита.

— Ты не виноват, — успокоила она его. — Я действительно давала повод для сплетен. Вела себя как глупая взбалмошная девчонка.

Прэстон нежно провел пальцем по ее щеке и поцеловал кончик носа.

— Теперь ты — моя жена, и поводов для сплетен больше не будет, — тихо сказал он. — А если кто осмелится что-нибудь о тебе сказать, будет иметь дело со мной.

— Нам будет так хорошо вдвоем, Прэстон, — проговорила она, счастливо вздохнув. Она посмотрела на него, широко раскрытыми глазами. — И как я раду, что теперь буду жить вдали от тетушки. Я наняла для нее сиделку, которая будет вместо меня заботиться о ее здоровье.

— Прекрасно, — сказал он и, направляясь к постели, крепко прижал Анжелиту к себе. — Чертовски досадно иметь жену и не быть способным воспользоваться преимуществами своего нового положения, — проговорил он, усаживаясь на кровать.

Анжелита помогла ему раздеться, уложила и накрыла простыней.

— У нас для этого впереди целая жизнь, — улыбнулась она. Целая жизнь, дорогой.

Следуя за Джеком, Иден миновала лужайку с подстриженной травой, вышла на посыпанную гравием дорожку, вдоль которой густо росли кусты роз, и, поднявшись по лестнице, оказалась на опоясывающей дом веранде. Дубовая парадная дверь открылась, и на веранду выбежала женщина. Катрин — а это была она — было уже пятьдесят с лишним лет, но она по-прежнему была стройна и миловидна. У нее были развевающиеся огненно-рыжие волосы. Зеленое сатиновое платье с глубоким вырезом подчеркивало ее восхитительную грудь.

Не обращая внимания на Иден, Катрин бросилась к мужу, обвила руками его шею и крепко к нему прижалась, нежно целуя.

Иден взволнованно наблюдала за встречей.

Чуть погодя, Катрин отошла от Джека и, наконец, обратила на Иден внимание. К своему удивлению, Иден не заметила ревности в ее глазах.

— Джон, откуда эта девушка? — поинтересовалась она. — Ты так редко привозишь на остров женщин, только когда я сама прошу тебя об этом. Да и то это, как правило, женщины с соседних островов, с которыми я знакома и хочу повидаться.

— На это есть причины, — ответил старый пират, обнимая за талию свою жену. — Позже я все тебе объясню. — Он подошел к парадной двери и через плечо оглянулся на Иден. — Можешь прогуляться и познакомиться с островом. Или входи в дом, тебе покажут твою комнату. Поступай, как тебе нравится. Выбирай сама.

Иден уперлась руками в бедра.

— Как мне нравится? — вызывающе спросила она. Как вы можете такое говорить? Мне совсем не нравится находиться на вашем острове, и вам это известно.

Пират Джек махнул рукой:

— Ты недолго пробудешь здесь, — сказал он, входя с женой в дом.

Какое-то время Иден задумчиво смотрела им вслед. Она думала о Катрин с благоговейным страхом. Как может эта милая женщина столько лет быть замужем за низким пиратом, слава о страшных делах которого известна всему свету? Знает ли она о том зле, которое он творит. Она даже называет его Джоном, а не Джеком. Может, это ее способ укрыться от правды?

Немного погодя, Иден тоже вошла в дом. Ей не хотелось гулять по острову, невзирая на то, что место кажется райским, а воздух наполнен благоуханием роз. Ей не хотелось заблудиться среди всего великолепия. Кроме того, она боялась рисковать. Она должна быть на месте, когда Зак здесь объявится, чтобы спасти ее.

Но сможет ли Зак убить старого пирата? Джек бесспорно незаурядная личность, в нем много привлекательного. В то же время недолго и обмануться, как обманывается его, такая славная, жена…

Глава 27

Иден сидела за огромным обеденным столом. Над ним красовалась богатая люстра, разбрасывающая по комнате танцующие тени сотни горящих свечей. Сервировка была изысканной: тонкий фарфор и хрустальные бокалы. Прислуживали несколько выхоленных, великолепно обученных слуг.

Еда была превосходной, и исходящий от нее аромат вызывал аппетит даже у Иден.

Она поправила юбку и еще раз взглянула на платье, одолженное ей Катрин. Это было чудесное сатиновое платье, бледно-голубого цвета, по лифу руками самой Катрин были вышиты различных оттенков орхидеи. Платье превосходно на ней сидело, и, казалось, было сшито специально для нее.

В ее ушах и на шее сверкали бриллианты, также принадлежащие Катрин. Ее золотистые волосы были убраны назад, и над каждым ухом красовалось по алой розе.

Прежде, чем выйти к столу, Иден посмотрелась в зеркало и осталась довольна тем, как она выглядит. Никогда прежде она не была такой красивой.

Но кому нужна ее красота здесь, в этом месте? Она не нужна ни слугам, так заботливо ухаживающим за ней, ни Катрин, ни даже старому Джеку.

Иден казалось, что, ступив на этот остров, она перенеслась в совершенно иной мир, где нет места пиратам, несчастью или болезненным переживаниям.

— Как ванна, Иден? Удалось расслабиться? — неожиданно обратилась к ней Катрин, сидящая на противоположном краю стола.

Пойманная врасплох, Иден вскинула голову и посмотрела на нее. Иден показалось, будто какие-то странные нити связывали их с Катрин, несмотря на то, что они совсем недавно узнали друг друга.

— Спасибо. Я действительно расслабилась после ванны.

Она вспомнила, как остолбенела от удивления, когда в комнату внесли огромную металлическую ванну, а следом вошли несколько слуг, несущие горячую воду и емкости с ароматическими маслами. К ней даже прислали служанку, чтобы та помогла ей вымыть волосы.

— Мы стараемся предоставить своим гостям максимум удобств, — сообщила Катрин. Она с гордостью распрямилась. Ее великолепная пышная грудь казалось вот-вот «выльется» из низкого декольте ее бледно-зеленого шелкового платья с вышитыми по нему белыми розами.

На шее и в ушах ее также сверкали драгоценности, однако, на этот раз изумруды, а волосы были гладко причесаны и собраны на макушке. Чувственные губы были подкрашены, на пышущих здоровьем щеках — легкий румянец. Ее искрящиеся зеленые глаза то и дело останавливались на муже.

— Впрочем, к сожалению, у нас редко бывают гости. Во всяком случае, не так часто, как хотелось бы мне, — посетовала она. — Джон слишком часто отправляется в длительные путешествия, я остаюсь в одиночестве и провожу время за вышивкой.

Иден никак не могла привыкнуть к тому, что Катрин называет Джека «Джоном», так же, как и к тому, что пират в этот вечер был похож на вполне благопристойного господина. Глядя на него, трудно даже представить себе, что этот человек — пират, и слава о его черных деяниях достигла самых укромных уголков страны.

Его седые доходящие до воротника волосы аккуратно причесаны. На нем был элегантный парчовый жилет, темные брюки и светлая рубашка с мелкими складками — гофре на вороте и манжетах. Даже речь его была иной. Он стал красноречивее в присутствии своей очаровательной жены.

Постепенно Иден начала понимать, почему Зак проникся такой любовью к пирату Джеку. Он был тогда столь уязвим и беспомощен, так изголодался по любви. Ему не хватало человека, к которому он мог прислониться и встретить понимание. Пират оказался рядом и заполнял эту пустоту.

— У вас с… э… с Джоном есть дети, Катрин? — спросила она.

Катрин взяла вилку и некоторое время играла ею, избегая настойчивого взгляда Иден.

— Нет, у нас и не было детей, — призналась она. — Видимо, я не могу их иметь.

Смутившись, Иден поморгала глазами. Она взяла салфетку и расстелила ее на коленях, так как слуги только что поставили в центр стола очередное блюдо.

— О, простите меня, — тихо проговорила она. — Мне не следовало задавать подобных вопросов.

— Закария заполнил эту пустую нишу в моей жизни, — сказала Катрин, взглянув, наконец, на свою собеседницу. — Помню, когда он был еще мальчиком, мне казалось, что это мой собственный ребенок, мой сын. Но время шло, он рос, и когда стал отправляться в длительные путешествия с Джоном, я заставила себя привыкнуть жить без него так же, как и без мужа.

— Я ничего об этом не знала, — взволнованно проговорила Иден. — Зак никогда мне не рассказывал.

— Он предпочитает не вспоминать о своем прошлом, — сказала Катрин. — Она поднесла к губам бокал, отпила глоток вина и поставила его на место. Признаюсь, я старалась скрасить его жизнь, как могла, однако, не уверена, что мне удалось стереть его воспоминания о страхах, которые пришлось пережить до того, как он вошел в нашу с Джоном жизнь.

— Хочется надеяться, что я сумею заставить его забыть о своем прошлом, — прошептала Иден и кивком головы поблагодарила слугу, наполнившего ее бокал вином. — В одном я не сомневаюсь: вас он не причисляет к уродливой стороне своего прошлого. После того, как я познакомилась с вами, верю, что вы и все, что с вами связано, принадлежит к доброй и светлой стороне его жизни.

Катрин улыбнулась:

— Мне приятно это слышать, — помолчав, она спросила: — Когда вы с Заком собираетесь пожениться? Джон мне только рассказал о ваших планах.

Иден взглянула на старого пирата, пытаясь хоть догадаться, что у того на уме. Значит, он все-таки говорил о ней с женой. Правда, вскользь. Будто не было встречи с ее отцом на маяке. Будто не было злополучного выстрела. Он говорил об их будущем бракосочетании с Заком, как о давно решенном вопросе, будто и не собирается убивать его.

Она вновь обратила свой взгляд на Катрин, пытаясь заметить, не таится ли за ее кажущейся наивностью нечно большее. Она, конечно же знает, зачем Иден оказалась на острове, известно ей и то, что Иден привезли сюда насильно.

И несмотря на это, Катрин сидит здесь и вот так спокойно ведет с ней беседу, будто предстоящие трагические события — это так, пустяк… А может, она заодно со старым пиратом?

Ясно, что Иден не первый гость, появившийся здесь против собственной воли. Тревога закралась в нее. Сможет ли она когда-либо выбраться отсюда живой?

Неожиданно за ее спиной раздался до боли знакомый голос. Сердце ее бешено застучало. Уронив вилку, она резко обернулась и увидела Зака, стоящего в дверном проеме. Опершись о дверной косяк, Зак спокойно сказал.

— Иден, разве ты не собираешься ответить Катрин. Скажи ей, когда мы назначили день свадьбы.

Задыхаясь от волнения, Иден не сводила с него глаз. Она терялась в догадках, как сумел он так тихо и незаметно проникнуть в дом. Он был вооружен: через плечо висела связка пистолетов. У пояса — остро отточенная сабля.

— Зак? — побледнев, выговорила она наконец.

— Закария! — воскликнула Катрин одновременно с Иден, хватаясь за горло.

Иден едва сдержалась. Первым побуждением ее было вскочить со стула и броситься ему на шею, но, почувствовав, как в воздухе нарастает напряжение, она испугалась и осталась сидеть.

Не сводя с него глаз, она смотрела, как он вошел, приблизился к Катрин и поцеловал ее.

Иден хотела спросить его о судьбе своего отца, однако, то, что Зак здесь, отнюдь не значит, что он прибыл сюда из-за нее. Он получил приказ убить старого пирата задолго до того, как стреляли в ее отца. Вполне вероятно, что он даже не знает о событиях на маяке. Если это так, тогда почему он не удивился, встретив ее здесь? Нет, он знает все. И может дать ответы на мучавшие ее вопросы. Поэтому она пока помолчит и поддержит игру, которую он, похоже, затеял со старым пиратом и его красивой женой.

— Как поживаешь, Катрин, — спросил Зак, и в глазах его появилось неподдельное уважение.

— Закария! — воскликнула Катрин, поднимаясь со стула. Она бросилась ему на шею и, крепко обняв, прошептала на ухо. — О, Закария, зачем ты пришел? Ты же знаешь, как это опасно. Джон рассказал мне обо всем, что случилось. Прошу тебя, уезжай. Уезжай сейчас же. Или одному из вас все же придется умереть.

Зак еще раз крепко обнял ее, затем отстранился. Он подошел к пирату Джеку и положил свою тяжелую руку ему на плечи.

— А ты? — спросил он. — Как поживаешь ты?

Их глаза на несколько мгновений встретились, и лицо старого пирата стало покрываться густым румянцем.

— Как видишь, у меня все в порядке, — ответил Джек сдавленным голосом. — А у тебя? — Взгляд его пробежал по красивому лицу Зака. Заметив шрамы, пират продолжил: — Как же, вижу, вижу, не так уж приятно побывать в заточении. Как видишь, мне все известно, Закария. Я знаю о твоем заключении и даже о том, что тебя вынудили приехать ко мне, хотя, что я тебе рассказываю? Ты и сам все знаешь. Я же выкрал твою невесту, чтобы заставить тебя явиться ко мне.

— Твоя цель не оправдывает средства, старик, с горечью заметил Зак. — К счастью, смотритель маяка выжил. Это он передал мне твои слова, и вот я здесь.

— И вот ты здесь, — повторил старый пират. Он присмотрелся более внимательно к шрамам на лице Зака. — Будь проклят человек, обезобразивший твое лицо, — пророкотал он. — Будь он проклят.

Зак сел рядом с Иден.

— Шрамы на лице заживут, а как быть со шрамами на сердце? Когда несколько месяцев назад мы распрощались с тобой, мы оба понимали, что рано или поздно я вернусь.

Из глаз Иден брызнули слезы. Зак нашел ее отца и не допустил его смерти. Сколько часов провела она в молитвах о спасении отца! И вот теперь получила ответ. Получит ли она ответ на свои молитвы о Заке?

— Хотя мы, конечно, не предполагали, что я вернусь биться с тобой на дуэли, — с горечью произнес Зак и налил вина в только что поднесенный ему слугой бокал на тонкой ножке. Женщины приглушенно вскрикнули. Зак, угадав заранее реакцию Иден, старался не смотреть на нее. Как и на Катрин. Он знал, что обе женщины искренне любили его. — Итак, сэр. Ты согласен, что это будет наилучший способ решить навязанное нам дело? — взволнованно спросил он. — У тебя имеется пара прекрасных дуэльных пистолетов. Мы могли бы воспользоваться ими.

Пират Джек взял со стола бутылку и налил себе полный бокал. Он выпил изрядную порцию рома еще на корабле до высадки на остров, и после добавленного за столом утратил способность рассуждать здраво. Но в таком состоянии ему было легче смириться с тем, что должно произойти. В ближайшие часы один из них должен уйти из жизни.

Пират залпом выпил вино и опустошил бокал.

— Дуэль так дуэль, — произнес он, снова наполнив бокал и опрокинув его в глотку. — Завтра, на рассвете. Я позабочусь о том, чтобы пистолеты приготовили сегодня вечером.

Иден охватил ужас. Дрожащей рукой она схватила бокал и также залпом, едва не задохнувшись, осушила его. Краешком глаза увидела, как перед Заком поставили блюдо. Потрясенная его самообладанием, она наблюдала, как он накладывал себе разных кушаний, будто во время обычного ужина в компании близких друзей.

Самой ей было не до еды, она с трудом заставляла себя сидеть и наблюдать за происходящим.

— Эти ребрышки потрясающе вкусные, — похвалил Зак, улыбаясь Катрин, которая побледнев с тревогой наблюдала за ним. — Помнишь, это всегда было моим любимым блюдом. — Катрин согласно кивнула, но в глазах ее показались слезы. — Катрин, как бабочки этой весной? Много их было над розами? — спросил он, энергично расправляясь с едой. — Ты не забыла, Катрин, как мы с тобой ловили бабочек, когда я был маленький? Такими чудными были тогда дни.

Катрин не в силах больше сдерживать слезы, снова кивнула.

Широко раскрыв глаза, Иден молча смотрела на происходящее.

Прэстона одолевала бессонница. Опершись на локоть, он смотрел на Анжелиту. Затем неслышно дотронулся кончиками пальцев до ее щеки, наслаждаясь бархатистостью ее кожи. Он медленно обвел контуры ее лица, затем прикоснулся к шее, спускаясь все ниже, туда, где под прозрачной ночной рубашкой виднелась ее нежная грудь.

Просунув руку в вырез рубашки, он взял ее груди и ощутил охвативший его в одно мгновение огонь желания. Он так давно не был с женщиной. Он уже забыл, какой нежной может быть грудь. Он отвык от головокружительного запаха женщины. А теперь эта обольстительная женщина — его жена. Его жена…

Он повернулся, и боль в боку напомнила ему, что даже имея красивую жену, он пока не способен исполнить роль мужа. Осознавая, что не стоит играть с огнем, он отодвинул руку, однако не слишком быстро. Ласковые прикосновения разбудили Анжелиту.

Она повернулась к нему и улыбнулась.

— Я хочу тебя так же, как и ты меня. — Она прижалась к нему щекой. — Может быть, уже завтра тебе будет лучше, и боль в боку утихнет. И тогда, милый мой муж, мы с тобой перенесемся в рай.

Он взял ее за руку и поцеловал в ладонь.

— Это будет твое первое близкое знакомство с мужчиной, — напомнил он ей, улыбаясь. — Я буду очень нежным.

— Я знаю, — кивнула Анжелита. — Я знаю.

— Я должен тебе еще кое-что сообщить, Анжелита, — сказал он, отпуская ее руку. Он закрыл глаза и попытался устроиться поудобнее, но застонал от боли. Анжелита поправила подушку и накрыла его простыней, тщательно расправив складки.

— Хотя Иден еще не вернулась, и мы ничего о ней не знаем, я должен приниматься за дело. Я не могу отложить ремонт маяка. Кроме того, ремонтные работы несколько отвлекут меня от тревожных мыслей о моей дочери.

— Но тебе нельзя вставать с постели, пока ты полностью не поправишься, — рассердилась Анжелита и, встряхнув головой, отбросила волосы за спину. — Тебе не следовало подниматься даже во время нашей брачной церемонии. Я не допущу, чтобы ты даже приблизился к этой злополучной лестнице.

Прэстон засмеялся.

— Не волнуйся, я не буду пока подниматься. Но я знаю человека, который может мне помочь. Прежде мы вместе работали. У него золотые руки. И он до тонкостей знает все приборы на маяке. Так что сможет определить, какие части следует купить или заказать, а какие он сам сможет изготовить.

Анжелита изменилась в лице.

— Я догадываюсь о ком ты говоришь, и хочу сказать, что против того, чтобы он здесь появлялся, — сказала она. — Тебе известно, что он пытался похитить рабыню Закарии. И стрелял в его надсмотрщика. В Чарл-стоне ходили слухи, что Смитти заточил в тюрьму раба Закарии, осмелившегося отхлестать его кнутом. Закария потом освободил его. Как можешь ты приглашать такого человека в наш дом? Смитти низкий, грязный человек.

Прэстон нахмурился.

— Я слышал об этом. Если понадобится, я могу нанять других помощников, но Смитти — профессионал. С его помощью маяк можно в кратчайший срок привести в порядок, и он снова будет указывать путь кораблям. — Он решительно посмотрел на жену. — Я должен, по крайней мере, дать ему шанс. Завтра, когда поедешь в Чарлстон навестить тетушку, не зайдешь ли ты к Смитти, чтобы передать ему мою просьбу.

Анжелита обреченно вздохнула.

— Если ты так хочешь, — произнесла она, и с тревогой посмотрела на своего мужа. Если ты так хочешь…

Иден лежала в постели и смотрела в окно, сквозь которое виднелась луна. Равномерный шум набегавших волн убаюкивал, но Иден, переполненная противоречивыми чувствами, не могла расслабиться.

В прозрачном пеньюаре, одолженном ей Катрин, Иден поднялась и начала нервно шагать по темной комнате. Где же Зак? Как только закончился ужин, они с Джеком ушли, чтобы вспомнить прежние времена. Они выглядели вполне мирно, и, казалось, дуэль будет отменена. Зак держался так, будто ее, Иден, и не существовало. Как могли они изображать будто все, что происходит, в порядке вещей? Почему Зак до сих пор не пришел к ней и не рассказал об отце? Почему он ее не замечает?

— Почему, Зак? — шептала она в полной прострации. — Почему?

Иден на цыпочках подошла к двери и, прильнув к ней ухом, стала прислушиваться к посторонним звукам в доме. Но ничего не услышала. Вокруг была почти оглушительная тишина.

Она отошла от двери, вернулась в постель, легла, плотно закрыв глаза. Но тревожные мысли заставили ее снова их открыть. Вдруг раздался скрип, и дверь стала медленно открываться. Иден схватилась за простыню и испуганно натянула ее до подбородка. Сердце ее бешено застучало. Она могла предположить, что к ней придет Зак, но мог быть и кто-нибудь другой, хотя бы один из друзей Джека, и, бог знает, что у них на уме.

— Иден, это я, — прошептал Зак, прикрывая дверь. Она увидела его в лунном свете. — Прости, любимая, если я тебя напугал.

Иден отбросила простыню, и, выпрыгнув из постели, бросилась в его объятия. Она прижалась к нему, сотрясаясь от рыданий.

— Что с папой, Зак? Для меня было сущей пыткой дождаться пока ты расскажешь мне о его здоровье, — всхлипывая говорила она. — Скажи, у него действительно все в порядке? Почему ты заставил меня так долго ждать? Чем ты занимался и где был так долго?

Зак взял ее лицо в свои руки и низко к ней наклонился, чтобы можно было говорить шепотом.

— Дорогая, рана твоего отца не опасна. Он скоро поправится. Я позаботился о том, чтобы за ним присматривал доктор Рэли. К тому же с ним Анжелита. Так что у тебя нет причин для беспокойства. — Он проглотил комок, застрявший в горле. — У меня не было иного выбора. Необходимо было отложить сегодняшний приход к тебе, — продолжал он. — Джек слишком много выпил, и я должен был его остановить. Я был с ним до тех пор, пока Катрин не уложила его в постель. Если нам предстоит дуэль, я хочу, чтобы это был честный поединок. Я не могу победить лишь потому, что мой старый друг слишком пьян, чтобы метко выстрелить. Он поцеловал ее в щеку. — Милая, мне бесконечно жаль, что я был вынужден пренебречь тобой, — прошептал он. — Прости, пожалуйста, прошу тебя.

Иден взяла его руки и поцеловала его ладони, затем, вся в слезах, взглянула на него.

— Ты восхищаешь меня. Ты мог бы не мешать Джеку продолжать пить, раз знал, что это даст тебе ряд преимуществ завтра утром, но не сделал этого, ибо таков твой характер и твоя душа. Ты такой хороший, Зак, такой добрый!

Он тихо засмеялся.

— Может кто-нибудь и назовет меня глупым из-за того, что я помешал Джеку напиться до бесчувствия, — сказал он, увлекая ее в постель и любуясь, как она была хороша при свете луны. — Наверное, такой я и есть. Завтра увидим.

— По крайней мере, хотя бы неплохая новость о состоянии моего отца, — вздыхая сказала она. — Я была уверена, что так и будет. Мои молитвы всегда доходят, а я столько молилась за него. За тебя, любимый, я тоже буду молиться всю ночь и просить бога уберечь тебя завтра утром.

— Да, что касается завтрашнего дня, я кое-что приготовил. — Он сунул руку в карман брюк и вытащил маленький пистолет. Положил его на тумбочку у изголовья ее кровати. — Это тебе. Держи его при себе постоянно, но особенно завтра. Если что-нибудь со мной произойдет, защищайся, Иден.

Иден, побледнев, рассматривала пистолет.

— Зак, я боюсь даже одного вида этого пистолета, и мне невыносима сама мысль, что, возможно, мне придется воспользоваться им завтра…

— Хватит твердить о завтрашнем дне, — прошептал он, проведя рукой по ее руке. Он не сводил с нее потемневших от страсти глаз. — Ты так пленительна сегодня, Иден. В этом пеньюаре ты напоминаешь сказочную принцессу. Такая красивая. Такая неземная.

— Катрин была очень добра ко мне. Она одолжила мне этот пеньюар, а также то чудесное платье, которое было на мне сегодня за ужином.

— Когда мы поженимся, у тебя будет самое изысканное белье, — пообещал Зак, нежно лаская ее грудь сквозь тонкий шелк.

Чувственная дрожь пронзила ее насквозь, и она чуть не задохнулась.

— Мы поженимся, милый? — прошептала она, чувствуя, как участился ее пульс. — С тобой не может ничего произойти завтра утром, и мы сможем пожениться. В тебе моя жизнь, Зак. Моя жизнь.

— Мы обязательно поженимся, — подтвердил Зак. Он взял подол пеньюара и начал медленно поднимать его. — Сегодня мы представим себе, что мы уже поженились. Могу я провести с тобой ночь, моя жена?

— Да, мой муж! — радостно прошептала она. — Да… да.

Она подняла руки, чтобы он мог через голову снять с нее пеньюар. Теперь она стояла перед ним нагая и чувствовала, как обжигающая энергия уже расплавила ее изнутри. Однако она продолжала неотрывно смотреть на него. Их глаза встретились, без слов передавая друг другу обещание предстоящих восторгов.

Глава 28

Иден проснулась словно от толчка. Рывком поднялась, села в постели, озабоченно осмотрелась и, обнаружив, что Зака уже нет, встревожилась.

Охваченная ужасом, она посмотрела в окно, и вместо лунного света, увидела робкие признаки наступающего утра. Темные полосы уходящей ночи вытеснялись золотом поднимающегося солнца.

Ее охватила паника.

— Нет, — заплакала она, чувствуя, что леденеет от страха. — Он не должен был от меня уходить. Не должен. Я хочу быть с ним рядом. Что если именно я нужна ему?

С отчаянно бьющимся сердцем она выбралась из кровати и, подбежав к гардеробу, натянула первое попавшееся под руку платье. Забыв причесаться и наскоро обувшись, набросила на плечи шаль и выбежала в коридор.

Но не успела сделать и пары шагов, как вспомнила предостережение Зака относительно ее личной безопасности. Она вернулась назад, схватила лежащий на тумбочке пистолет и сунула его в карман.

В гостиной ее встретила гробовая тишина. Осмотревшись, она с облегчением вздохнула. Ее страхи показались ей преждевременными. Наверное, все еще спят. Просто Зак поднялся пораньше, чтобы какое-то время поразмышлять о предстоящих событиях. Она должна найти его и заверить, что любит его и всегда будет любить, чтобы ни произошло. Скоро она станет его женой, будет поддерживать его всегда и во всем.

— Только бы судьба не противилась этому, — взволнованно прошептала она, — только бы не противилась.

В доме стояла все та же гнетущая тишина, не нарушаемая даже движением на кухне, где слуги уже должны были готовить завтрак. Почувствовав недоброе, выбежала на веранду и, увидев толпу, стоящую в нескольких ярдах от дома, резко остановилась.

Все обитатели острова: от слуг до последнего члена команды старого пирата были в сборе и ожидали готовую вот-вот начаться дуэль.

Здесь же была и Катрин.

Желая оградить Иден от предстоящего зрелища, Зак решил не будить ее.

— Бог мой! Нет! — закричала она и, придерживая юбку, бросилась к Заку. Шаль, соскользнув с плеч, упала на землю, волосы разметались.

Она уже почти добежала до Зака, но Катрин схватила ее за руку.

— Не нужно мешать им, — сказала она бесстрастно. — Это дело Закарии и Джона. Им и решать. Если ты попытаешься вмешаться, добьешься лишь отсрочки намеченного. Дело касается их чести, и раз мы не можем ничего решить, нам, любящим их женщинам, остается только наблюдать и молиться.

Однако, Иден, казалось, не слышала уговоров и пыталась вырваться. Но тщетно.

— Какое отношение к происходящему имеет честь? Отпусти меня! Я не перенесу, если эта дуэль состоится.

— У тебя нет иного выбора, — сказала Катрин, крепче сжав ее руку. — Либо ты остаешься и наблюдаешь молча, либо один из людей Джона отведет тебя в дом и продержит там, пока все не кончится.

Бледная и растрепанная, Иден вняла увещеваниям и перестала сопротивляться. Она с досадой посмотрела на Катрин и отстранилась.

— Вы еще пожалеете, — проговорила она. — Очень скоро вам станет ясно, что это надо было остановить. Человек, которого вы любите, в ближайшее время окажется мертвым.

— Да, ты права. Человек, которого я люблю, сейчас умрет независимо от того, кто из них останется в живых, — в отчаянии проговорила Катрин. — Я люблю их обоих, Иден. Понимаешь? Я люблю их обоих.

Иден вдруг осознала, какую трагедию переживает сейчас эта женщина. Независимо от исхода дуэли она потеряет часть своей любви. Что же касается самой Иден, то ей легче. Она не испытывает каких-либо особых чувств к старому пирату, разве что отвращение, представляя, как хладнокровно он выстрелил в ее отца.

Нет, если старого пирата пристрелят, она не станет страдать и не будет испытывать по этому поводу угрызений совести.

Его репутация говорит сама за себя. Каждому известно, какой кровавый шлейф тянется за ним вот уже столько лет. Интересно, знает ли об этом Катрин? Или ее любовь так велика, что затмевает правду?

Схватившись за горло, Иден напряженно следила за Заком. Он был в длинном черном плаще, и в правой руке держал пистолет, дуло которого пока было опущено.

Она посмотрела на Джека. На нем был точно такой же плащ, в руке — такое же, как и у Зака оружие. Оба повернулись друг к другу спиной.

Затем они начали медленно отходить друг от друга, и по движениям их губ Иден догадалась, что оба считают шаги. Страх и отчаяние рвали ее сердце на части.

Внезапно они резко обернулись друг к другу и одновременно выстрелили. В воздухе запахло порохом.

Едва не потеряв сознание, Иден посмотрела сначала на Зака, затем на старого пирата. Мгновение спустя заметила на левой стороне плаща Джека крошечное пулевое отверстие, сквозь которое текла струйка крови.

Пират скорчился и упал. Лицо его выражало недоумение. Зак с досадой отбросил пистолет, повернулся и пошел прочь.

Снова взглянув на старого пирата, Иден вдруг заметила, как тот засунул руку за пазуху, вытащил другой пистолет и направил его в сторону уходящего Зака.

— Нет! — закричала, охваченная ужасом, Иден. Однако к своему удивлению не услышала собственного голоса. Страх парализовал ее, отнял голос, однако у нее оставалась еще способность думать. Вдруг она вспомнила про свой пистолет, почти машинально выхватила его, направила на Джека и нажала на курок, прежде, чем окружающие успели заметить исходящую от нее угрозу.

Выстрел прогремел словно гром среди ясного неба. Почувствовав отдачу от выстрела, Иден упала на землю и, онемевшая и оглушенная, наблюдала за поднявшимся переполохом.

Катрин бросилась к мужу, который уронил свой пистолет и схватился за сердце. Именно в сердце угодила пуля, выпущенная Иден.

— Джон! О, Джон! — кричала Катрин, укладывая голову мужа себе на колени. — Ты хотел выстрелить За-ку в спину! Иден не виновата. Она не могла иначе. Любимый, ты же всегда стоял за честный поединок. Как мог ты забыть о кодексе чести, когда на весах лежала жизнь Зака? Ты был готов пристрелить его, Джон. И в спину! Почему?

Безучастная ко всему Иден продолжала сидеть на земле. Она не заметила, как подошел Зак и, обхватив за талию, помог ей подняться. Она не обратила внимания и на то, что Зак обнял ее и прижал к себе. Только его голос вернул ее к действительности.

— Спасибо, милая, — шептал он. — Ты спасла мне жизнь.

Очнувшись, она заплакала и ошеломленно уставилась на поверженного пирата.

— Я… только что… застрелила человека, — прошептала она. — Я же никогда…

Зак встряхнул ее.

— Приди в себя, Иден, — прикрикнул он. — У тебя не было выбора, тебя вынудили стрелять. — Он посмотрел на Джека, все еще не веря тому, что произошло. — Он же собирался выстрелить мне в спину.

Иден с облегчением вздохнула.

— Почему ты не разбудил меня, Зак? — воскликнула она, отпрянув от него и сжав кулаки. — Если бы я неожиданно не проснулась, то сейчас вместо Джека на земле лежал бы ты. Одна я сумела разгадать его намерения и вовремя пресечь их. Боже мой! Вдруг бы я не проснулась? Кто бы остановил его?

— Я был неправ, Иден, — согласился Зак. — Я недооценил тебя, думая, что ты слабая духом.

Он с восхищением посмотрел на нее. Затем снова обернулся на Джека.

Сердце Зака щемило. Он не мог даже предположить, что их отношения кончатся столь плачевно. Тем более не мог себе представить, что старик Джек способен выстрелить ему в спину.

Несколько минут назад, ранив Джека, Зак не смог себя заставить подойти и прикончить его второй пулей. Именно в этот момент он решил пойти к судье Прайору и отказаться от навязанной ему задачи, даже если ему пришлось бы доживать свои дни в тюрьме. Добить пирата было для него равносильно преднамеренному хладнокровному преступлению. И это было свыше его сил.

Он не хотел также вовлекать в это грязное дело Иден. Но, видимо, так было угодно провидению. Сегодня ее руками свершилось правосудие.

Решив увести ее подальше от кровавого зрелища, Зак обнял ее за плечи и повел в дом. Неожиданно за его спиной раздался душераздирающий вопль Катрин. Зак вздрогнул: его бывший друг, старый пират Джек, отошел в мир иной.

Он оглянулся и увидел, как команда Джека, лишившись предводителя, бросилась врассыпную к лесу. Кто знает, что их теперь ожидает впереди? В пиратском сообществе существует неписаное правило: команда, потерявшая вожака, разбегается, и впредь каждый заботится о себе сам.

— Закария! — воскликнула Катрин и бросилась к нему. — Что же мне теперь делать? Куда идти?

Оставив Иден, Зак пошел ей навстречу и, заключив ее в объятия, сочувственно прижал к себе.

— Ты поедешь со мной, — попытался он успокоить ее. — Когда я был маленьким, ты взяла на себя заботу обо мне и заменила мне мать. Теперь наступила моя очередь позаботиться о тебе. Ты будешь жить со мной и Иден. У меня просторный дом, ты найдешь там место для себя и будешь заниматься своим любимым вышиванием. — Он взглянул на Иден. — Ты не против, родная? — спросил он.

— Конечно, — прошептала Иден. — Я разделяю твою любовь к этой женщине. Мне хотелось бы, чтобы она отправилась вместе с нами.

— Значит, решено. Иди в дом и упакуй все, что тебе дорого. Можешь взять с собой слуг, каких захочешь. Мы уедем с острова, как можно скорее. — Взглянув на тело пирата, лежащее на траве, он добавил. — Пока вы собираетесь, я позабочусь о его похоронах.

Катрин нежно обняла Зака и побежала в дом. Иден, прижавшись к нему, тихо сказала:

— Твое благородство восхищает меня.

Его глаза наполнились слезами.

— Иден, ты можешь не поверить моим словам, особенно после того, как Джек хотел выстрелить мне в спину, но я видел столько сочувствия и столько добра от этого человека, — сказал он, вспоминая годы путешествий по морским просторам. — Это было счастливое время, когда они, как умели, боролись за справедливость; отбирали лишнее у богатых и раздавали бедным.

Да, старый пират обучил его многому, причем большей частью хорошему.

Когда Смитти подъехал к маяку и сошел с лошади, солнце уже приближалось к горизонту. Он взглянул на небо и услышал, как прогремел гром. Он покосился в сторону океана и, заметив быстро приближающиеся с моря темные тучи, недовольно заворчал.

Сильно пахло дождем. Через некоторое время ему придется возвращаться в Чарлстон и не хотелось бы ехать под дождем.

Днем к нему заезжала Анжелита и передала просьбу Прэстона. Кузнецу, честно говоря, не очень хотелось сюда приезжать, но прежде ему много раз приходилось вместе со смотрителем налаживать приборы на маяке. Прэстон был честным малым и всегда платил сразу, причем наличными. Кроме того, Смитти был уверен, что не встретит здесь ни Иден, ни Зака, поэтому решил рискнуть. До него дошли слухи о ранении Прэстона и о похищении пиратами его дочери, а главное о том, что За-кария бросился вслед за возлюбленной.

Он самодовольно хмыкнул. В общем-то, дела не так уж и плохи. По всей вероятности, Закария Тайсон больше не объявится в этих местах. Кто не знает о жестокости старины Джека?

Он постучал, и через минуту дверь отворили. На пороге появилась Анжелита.

— Входите, пожалуйста, — пригласила она его сухо. Ей был глубоко неприятен этот человек, с такой отталкивающей внешностью, вечно одетый в грязную, промасленную, дурно пахнущую одежду. — Прэстон ожидает вас в спальне. Он еще неважно себя чувствует и не может выйти в гостиную, чтобы поговорить с вами.

Блеснула еще одна молния, и прогремел гром, отчего Смитти испуганно подпрыгнул.

— Я не могу надолго у вас задерживаться, — пробурчал он. — Если бы я только знал, что приближается гроза, то отложил бы свой визит к вам на завтра. Последнее время здесь очень уж часты стали штормы.

Рядом с Анжелитой появился Прэстон. На нем были лишь одни брюки, и он, согнувшись, держался за раненый бок.

— Вам нет необходимости заходить в дом, Смитти, — сказал он. — Вы можете сразу же отправляться на башню, пока не стемнело. Там вы найдете перо и бумагу. Единственное, что сейчас необходимо сделать, это составить список повреждений. Я не смогу провести ремонт оборудования без вашей консультации. Вы знаток в этом деле.

Смитти самодовольно усмехнулся.

— Приятно, что вы так думаете обо мне, — сказал он, горделиво выпячивая грудь. Затем он посмотрел на Анжелиту. — Вижу, у вас появилась жена. Вы сделали хороший выбор, должен признать. Честно говоря, я и сам на нее заглядывался, но она никогда не обращала на меня внимания.

Анжелита побледнела от отвращения и обернулась к Прэстону.

— Зачем ты поднялся с постели? — укоризненно спросила она, пытаясь сменить тему разговора. — Иди сейчас же ложись, слышишь меня?

Прэстон снисходительно засмеялся и притянул ее к себе.

— Чуть погодя, дорогая. Чуть погодя. — Послышался еще один удар грома, и Прэстон, кивнув в сторону маяка, предложил кузнецу: — Следует поспешить и сделать то, о чем мы договорились. Что-то мне не нравится надвигающийся шторм.

— Вам не придется повторять дважды, — шутливо помахал им рукой кузнец и сбежал со ступенек.

Прэстон и Анжелита, прижавшись друг к другу, стояли в дверях и наблюдали, как Смитти вошел в башню. Некоторое время оттуда доносится стук его ног о металлические ступеньки…

Затем вдруг им показалось, что весь мир взорвался: небо раскололи яркие вспышки молний, после чего послышался оглушительный раскат грома.

Секунду спустя из башни раздался пронзительный крик. Анжелита и Прэстон, вздрогнув от неожиданности, уставились друг на друга. Опомнившись, Прэстон, забыв о своей ране, сорвался и побежал к маяку.

Но не успел он добежать, как в дверях появился черный, весь обугленный Смитти, который, постояв мгновение, замертво упал на землю.

— Боже! — вскрикнула ошеломленная Анжелита, подбегая к мужу.

— Не подходи, — закричал Прэстон, не сводя взгляда с мертвого кузнеца.

— Что с ним? — спросила она, дрожа.

— Виной тому — чертовы металлические ступеньки, проговорил он охрипшим голосом. — Все повторяется. Они снова оказались заряженными электричеством после удара молнии. На сей раз это повлекло за собой смерть. Человеческую смерть…

Анжелита отвернулась и, испугавшись, уткнулась в его обнаженную грудь.

— Он мертв? — прошептала она. Прэстон утвердительно кивнул. — На его месте мог бы быть ты, — в ужасе воскликнула Анжелита. — Боже мой, это мог бы быть ты.

— Нет, Анжелита. Со мной это не повторится. Теперь, когда я собираюсь провести реконструкцию на маяке, я сделаю и то, что должен был сделать давным-давно, я позабочусь, чтобы несчастье не повторилось, установлю самый мощный громоотвод, и больше никогда не буду беспокоиться об этих металлических ступеньках-убийцах.

Начался сильный дождь. Обняв свою жену, Прэстон повел ее в дом.

Глава 29

Паруса трепетно развевались на теплом, мягком ветру — белые паруса на фоне ярко-синего неба. Волны бесшумно плескались о борт.

Иден стояла на носу корабля рядом с Заком, и легкий бриз ласкал ее лицо.

Она взглянула туда, где небо смыкается с океаном, и увидела разряды молний на фоне темных туч. Кажется, приближается шторм. Может, он скоро разразится над Чарлстоном? А если так, то горе кораблям, попавшим в зону его действия. Они будут лишены луча маяка, указывающего им путь.

Она снова подумала об отце. Сказал Зак правду по поводу его ранения или просто ее успокоил.

Но она не будет надоедать ему своими расспросами, понимая, что ему и так хватает переживаний. Вот и сейчас он стоит задумчивый, молчаливый. Иден понимала, что старый Джек заслуживал смерть, однако для Зака эта потеря была мучительной. Иден видела боль в его глазах, и сейчас он, несомненно, вспоминает все хорошее, что было связано со старым пиратом.

— Интересно, как там дела у Джошуа? — прервал ее размышления Зак.

Иден удивилась. Значит, Зак не думал о старом разбойнике, мысли его были обращены к другу, настоящему другу, не раз доказавшему свою любовь и преданность.

— Он сильный человек, — сказала Иден, прижимаясь к нему. Тебе нечего бояться. Он справится и с этим испытанием. Будет как новенький.

— Без руки? — усомнился Зак. — Если бы такое произошло со мной, я предпочел бы смерть. Надеюсь, что Джошуа сильнее духом. — Немного подумав, он продолжил. — Разве что Сабрине удастся поддержать его волю к жизни и убедить, что и в таком состоянии он может быть полезен. Ты же знаешь, если женщина захочет, она может творить с мужчиной чудеса. Да! Если она его любит…

— Я всегда буду рядом с тобой. Всегда.

— Так же, как и я с тобой. — Он обнял ее и привлек к себе. Вдали на горизонте сверкнула еще одна молния. — Проклятье! Видимо шторма не миновать. Мне не хотелось бы испытать еще один кошмар, подобный пережитому. Будем надеяться, что шторм разразится, когда мы уже высадимся на берег Молния уж больно угрожающая.

Иден залюбовалась им. До чего же он хорош в своем пиратском наряде! Как красивы его черные волосы, собранные на затылке и скрепленные кожаным ремешком. Его ярко-красная рубашка с широкими рукавами, развевающаяся на ветру, узкие, как перчатки, черные кожаные брюки, позволяющие наблюдать за игрой его мышц во время движений. Если добавить блестящие сапоги, связку пистолетов и саблю — чем не романтичный герой?

Вдруг откуда-то сверху раздался встревоженный крик.

— Корабль! По правому борту приближается какой-то корабль, и на нем развевается пиратский флаг!

— Что? — встрепенулся Зак. Он выхватил подзорную трубу, висящую на боку, и, приставив ее к глазам, стал исследовать морские просторы. — Нет, — прошептал он, ошеломленный. — Не может быть. Это же корабль Джека. И у руля, кажется, его призрак. Может, он вернулся, чтобы отомстить? Оставит ли он когда-нибудь меня в покое?

Упоминание имени пирата напугало Иден.

— Зак, это не может быть его корабль. Ты же сам говорил, что если команда теряет вожака, она распадается. Я сама видела, как они в панике, будто сумасшедшие, разбежались по лесу. Наверняка, это другой корабль.

Зак опустил трубу.

— Я узнаю этот корабль среди тысячи, — сказал он, бледный и расстроенный. — Слишком долго я на нем плавал и знаю каждый его винтик. — Он меланхолично смотрел на приближающийся корабль. — Ты была свидетельницей того, как воздействовал старик Джек на тех, с кем соприкасался, как любила его команда. Она готова отомстить за его смерть. — Он в сердцах стукнул кулаком о борт. — Черт возьми! — процедил сквозь стиснутые губы. — Утопив корабль капитана Джека, я убиваю его дважды. Пират Джек жив, пока существует этот корабль и его экипаж.

Иден попыталась приободрить его.

— Однако, если ты потопишь этот корабль, то раз и навсегда покончишь с этим делом, милый. Ты должен это сделать. Уверена, что это единственный для тебя способ навсегда избавиться от своего прошлого. Оно уйдет на дно вместе с этим кораблем.

Зак страстно обнял ее.

— Ты права, Иден. Я должен это сделать. Просто обязан.

Иден прижалась к нему. Да, только эта последняя битва даст ему свободу, и он сможет отдаться любви. Пока корабль Джека будет бороздить океаны, призрак старого моряка будет преследовать ее любимого.

Зак отошел от нее.

— Отправляйся в свою каюту, — приказал он. — Когда все будет кончено, я приду к тебе.

— Не могу, Зак. Я хочу быть с тобой. Разве я смогу выдержать неизвестность?

— Я буду отвлекаться, если ты будешь рядом, — сказал он. — Если ты хочешь, чтобы я вышел победителем из своего последнего решающего боя, сделай, как я говорю. — Он подтолкнул ее к лестнице. — Иди, спускайся вниз. И возьми с собой Катрин. Она никогда не видела таких боев. Боюсь, что в теперешнем ее состоянии с ней случится истерика. Я очень на тебя надеюсь, дорогая. Присмотри за ней. А я тебя еще больше буду любить. Ты ведь знаешь, Катрин заменила мне мать.

Она долго смотрела на него, стараясь запомнить каждую черточку любимого лица, затем обняла.

— Прошу тебя, будь осторожен, — заплакала она. Если с тобой что-нибудь случится, я тоже умру.

— Значит, я должен позаботиться о том, чтобы не получить даже царапины, — засмеялся он. — Разве могу я позволить, чтобы что-нибудь случилось с тобой?

Они обнялись на прощанье, и Иден побежала к каюте. Уже спускаясь по лестнице, услышала, как Зак отдавал приказы.

— Зарядить пушки двойным зарядом, — крикнул он. Далее следовали команды относительно того, куда и как расставить орудия, чтобы встретить нападающих пиратов во всеоружии. Зак стоял у борта и наблюдал за приближением корабля под черным флагом. — Они будут биться до последнего, — прошептал он. — Они решили отомстить за смерть Джека и будут вести себя так, словно он там и отдает им приказы. Однако, это будет их последний бой. Все кончится сегодня.

Когда пиратский корабль вошел в пределы досягаемости, Зак отдал команду стрелять. Началась массированная атака.

Ответный огонь не заставил себя ждать. Пушечное ядро задело бок корпуса, взметнув в воздух фонтан деревянных щепок.

— Опасный выстрел! — закричал Зак. Он бегал по палубе, отдавая матросам приказы. — Огонь! Огонь! Не давайте им времени для того, чтобы зарядить орудия.

Мгновение спустя, увидев, что три посланных ими пушечных ядра, попали в цель и прошли через корпус черного корабля, команда Зака радостно закричала. Матросы с удвоенной силой продолжали массированный обстрел вражеского корабля, сея смерть и разрушения. Над черным кораблем поднялся столб дыма и огня, сквозь который доносились крики и стоны раненых пиратов.

— Прекратить огонь! — закричал Зак, когда ответных выстрелов не последовало.

— Давайте потопим их, — предложил один из матросов.

— Конечно, их следует отправить на дно, — поддержал другой матрос. — От них никакого толку. Без них мир станет лучше.

— Может быть, — согласился Зак. — Но я человек чести, и просто обязан дать кораблю возможность выжить. Дайте предупредительный выстрел.

Выстрел был дан, и палуба под ногами Зака содрогнулась. Пиратский корабль выбросил белый флаг, заменив им пиратский, но вскоре Зак понял, что это был всего лишь обманный маневр. Пиратам потребовалось время для передышки, чтобы подготовиться к ответному удару.

Несколько минут спустя на корабль Зака обрушился мощный шквал огня, и, казалось, что на них свалилась преисподняя. Когда все кончилось, перед Заком и командой предстала удручающая картина. Корпус сбоку пробит ядром. Большая часть парусов пробита тысячами круглых отверстий. Человеческие жертвы были также значительны. Восемь убитых и шестнадцать раненых. Среди них главный артиллерист, старшина-рулевой и боцман.

Бледный и шатающийся от усталости и потрясения Зак, отдал последний приказ. Он совершил ошибку, когда сомневался, стоит ли потопить проклятый корабль, за что и поплатился.

— Потопить корабль! — крикнул он.

Были даны последние мощные залпы и проведен массированный обстрел. Сквозь черный вихрь дыма Зак увидел, как пиратский корабль сначала накренился, затем свалился на бок, и пираты посыпались с палубы в воду. Потом он увидел, как океан разверзся, словно гигантский рот, и поглотил пиратский корабль.

Люди на корабле Зака в возбуждении запрыгали, смеясь и крича, обнимаясь и танцуя.

Зак стоял в стороне один и наблюдал за обломками затонувшего корабля. Он знал, что должен радоваться, но не мог. Его заполнила пугающая пустота. Ему было невесело. Столько лет он был связан с этим кораблем, обошел на нем почти весь мир, стал мужчиной.

— Зак?

Смахнув непрошеную слезу, он повернулся и посмотрел на приближающуюся Иден. Он шагнул ей навстречу, протягивая к ней руки.

— Все кончено, — тихо сказал он, заключая ее в объятия. — Милая, на этот раз все действительно кончено.

Иден вздохнула.

Наконец-то корабль Зака вошел в гавань Чарлстон. Судно представляло собой весьма жалкое зрелище: скособоченный корпус, готовый в любое время развалиться, скрипел и стонал. Уцелевшие мачты безжизненно болтались на ветру.

Несколько матросов конопатили многочисленные швы, другие устанавливали ванты.

Иден напряженно всматривалась в пирс, куда держал путь их корабль. Что-то их ждет впереди? Как поведет себя судья Прайор? Сдержит ли свое слово? Зак выполнил возложенную на него задачу, станет ли он теперь действительно свободным человеком, или судья придумает еще какое-нибудь испытание для него? А может быть, что еще хуже, вернет его в тюрьму?

— Любимая, что тебя тревожит? Ты выглядишь так, будто несешь на плечах все горести мира, — улыбнулся Зак, заглядывая ей в лицо. — Нужно радоваться. Как только мы ступим на твердую землю, начнется новая жизнь. Мы прошли через многие испытания, даже пожертвовали многими жизнями в нашем стремлении быть свободными.

И факт свершился. Мы теперь свободны. Прошлое, в том числе и пират Джек, остались позади. Не будем больше о нем вспоминать. Будем жить настоящим. Будем жить ради будущего. Будь счастлива, Иден. Не каждому дается право прожить две жизни. Мы его получили и воспользуемся этим. — Он на минуту отвлекся и отдал команду: — Отдать якорь.

Иден, не хотелось посвящать его в собственные сомнения. И она молча глядела на него.

Ей не хотелось омрачать радость его победы. Он мужественно боролся и победил в честном бою. Теперь она будет неустанно благодарить бога за то, что он остался живым, так же, как и она сама.

Вдруг она взглянула на берег и оцепенела. Судья Прайор в сопровождении двух вооруженных охранников и шериф Коллинз уже их поджидали. Когда к пирсу был подан трап, Иден, затаив дыхание, наблюдала, как судья и его люди направились к ним.

Зак, расправив плечи, шагнул им навстречу и протянул руку для рукопожатия.

— Ваше задание выполнено, сэр. Пират Джек мертв и лежит в могиле на своем острове. Его команда повержена и находится на дне океана.

Судья Прайор, словно не заметив протянутой ему руки, заложил свои руки за спину и, нахмурившись, переводил взгляд с Зака на Иден и обратно.

— Какие у вас доказательства? — спросил он бесстрастно.

Ошеломленный Зак сделал шаг назад.

— Доказательства? — спросил он, бледнея. — Вы мне ничего не говорили о том, что я должен привезти доказательства своей победы. Разве моего слова недостаточно?

— Думаю, что нет, — холодно ответил судья. — Вы любили старого пирата и восхищались им, и уж если быть до конца честным, я сомневаюсь, что вы сможете убить его. Поэтому снова спрашиваю вас: есть ли доказательства?

Иден, пораженная поведением судьи, шагнула вперед. Самые худшие ее предположения, судя по всему, начинают сбываться. Ярость охватила ее.

— Если вы хотите знать, сэр, это я застрелила старого пирата, я! — отчеканила она, вызывающе подняв подбородок. — Какие вам еще нужны доказательства? Я даю вам честное слово, что он мертв.

Судья Прайор нахмурился.

— Иден, неужели ты действительно полагаешь, что я поверю тому, что ты можешь кого-то застрелить? — засмеялся он. — Твои слова еще одно подтверждение, что ты готова на все, только бы защитить этого человека. Надо же было придумать подобную небылицу!

Вдруг, за спиной судьи раздался чей-то звонкий голос.

— Иден говорит правду, — сказала Катрин, подходя к Прайору.

Она была закутана в шарф, ее ярко-рыжие волосы развевались на ветру.

— Иден застрелила моего мужа Джона, известного вам под именем пирата Джека. Если бы она этого не сделала, мой муж выстрелил бы Закария в спину. — Она смахнула слезу. — Теперь вам достаточно? Что еще может послужить лучшим доказательством, чем слово жены, потерявшей мужа? Если бы он был жив, меня бы не было здесь. Я была бы либо с ним, либо в своем богатом, великолепно отделанном доме, и терпеливо ждала бы его возвращения. — Она высоко подняла голову, подавляя желание зарыдать. — Но он мертв. Мой Джон мертв.

Судья Прайор, разинув рот, уставился на нее. Его удивили не столько ее слова, сколько ее вид. Эта женщина была совершенно очаровательна. Никогда прежде он не видел такого пленительного создания. Неужели это жена разбойника Джека? Вот уж поистине, у старого негодяя было немало тайных сторон, и, кажется, он был не так прост, как могло казаться на первый взгляд.

Зак подошел к Катрин, поцеловал ее в щеку и обнял за талию. Второй рукой он обнял Иден.

— Пойдем домой, — сказал он, проходя мимо остолбеневшего судьи. — Думаю, мистеру Прайору не понадобятся другие доказательства. Катрин расставила все точки над «и».

Зак нанял лошадь и фургон и вскоре, покинув Чарлстон, они направлялись к дому Иден по Лайтхаузроуд. Взволнованная и встревоженная, Иден была вне себя от нетерпения. Ей едва верилось, что скоро она снова увидит отца. В какую-то минуту во время морского боя ей показалось, что она никогда больше не ступит на твердую землю и погибнет здесь.

Теперь же, если ее отец в действительности остался в живых, она должна быть довольна судьбой, ведь все ее мечты постепенно сбываются.

Приближалась ночь. Темнело. Иден посмотрела на маяк и, не увидев привычного луча, указывающего путь кораблям, несколько сникла. Она никогда не забудет ту страшную ночь, когда маяк был разгромлен.

Наконец, они подъехали к дому, и Зак остановил лошадь. Иден взглянула в сторону маяка во второй раз и остолбенела. Рядом с входной дверью лежало чье-то обугленное, обезображенное до неузнаваемости тело. Трудно было определить, кому оно принадлежало.

— Боже мой! — закричала она, выбегая из фургона.

Она уже подхватила юбку и бросилась к маяку, но, услышав до боли знакомый родной голос, остановилась. Это был голос ее отца. Значит, погиб кто-то другой?

Она обернулась и увидела у калитки отца. Не помня себя от радости, она стремглав бросилась к нему и обняла за шею.

— Папочка! Я так боялась за тебя, — повторяла она, одновременно плача и смеясь. — Я не знала, жив ли ты. И не очень верила тому, что сказал Зак. Возможно, он просто не хотел меня расстраивать. Но ты жив, жив!

Прэстон, также взволнованный, обнял дочь, затем, слегка отстранившись, внимательно осмотрел ее и снова обнял, не в силах поверить, что вот она здесь, цела и невредима.

— А ты-то, ты? Слава богу, жива!

Повернувшись к Заку, схватил его руку и крепко пожал.

— Спасибо, — сказал он. — Спасибо вам за то, что привезли ее домой.

Зак засмеялся.

— Я же обещал вам, что привезу ее, — ответил он, подмигивая Иден. — Не мог же я оставить ее на острове посредине Атлантики! Как бы тогда мы могли пожениться?

К калитке подошла Анжелита. Она радостно смотрела на Зака и Иден, и не зная, к кому из них первому подойти. Но все-таки брата она не видела много лет, поэтому сначала подбежала к нему.

— Закария! — закричала она. — Не могу поверить, что с тобой все в порядке, и ты вернулся. Неужели ты действительно здесь? Теперь ты наконец-то останешься навсегда?

— Да, Анжелита, больше я никуда не собираюсь, — ответил он, обнимая и целуя сестру.

Анжелита подбежала к Иден и тоже заключила ее в свои объятия.

— Иден, милая! Я так рада видеть тебя! — воскликнула она. — Ты только послушай!

Иден, смеясь, высвободилась из объятий своей подруги.

Анжелита и Прэстон, перебивая друг друга, рассказали изумленным Заку и Иден о своей женитьбе. Приняв в свой адрес поздравления, Прэстон обратился к Заку с просьбой убрать труп Смитти.

— Может вы окажете мне эту услугу?

Зак вспомнил беды, причиненные Смитти и невесело улыбнулся.

— Честно говоря, вы сделали мне одолжение, послав этого человека на верную смерть. Настал мой черед вернуть долг, избавив вас от него. Вот что я скажу. Сейчас мы чем-нибудь его накроем, а через пару часов я его увезу. Сейчас же я хочу отправиться на свою плантацию, чтобы узнать, как там обстоят дела.

— Договорились, — согласился Прэстон.

Иден подошла к Заку.

— Милый, разреши мне поехать с тобой. Я боюсь выпускать тебя из виду.

— С завтрашнего дня я весь, без остатка, буду принадлежать тебе, — пообещал Зак, прижимая ее к себе. Он обернулся к смотрителю.

— Прэстон, как вы думаете? Согласится ли священник, поженивший вас с моей сестрой, провести еще одну Церемонию бракосочетания на Лайтхаузроуд?

Шутливо выпятив грудь, Прэстон, улыбаясь, сказал.

— Думаю, я смогу с ним договориться.

Затем, посерьезнев, добавил.

— Вы мне так ничего и не сказали. Удалось ли найти пирата Джека?

Иден побледнела. Она не знала, как отец отнесется к правде о смерти старого пирата. Не повергнет ли его в шок сообщение о том, кто в действительности нажал на курок?

— Да, он больше не представляет для нас опасности, — просто сказал Зак и посмотрел на Иден темными, страстными глазами. — Не думаю, что впредь эта тема будет представлять для нас интерес. — Он снова взглянул на Прэстона. — Полагаю, что для вас тоже.

Прэстон похлопал Зака по плечу.

— Без проблем, — сказал он, кивая. — Абсолютно никаких проблем.

Дорога, вдоль которой с обеих сторон росли вековые дубы, являла собой отрадное зрелище. Зак стегнул лошадь, и фургон покатил быстрее. Впереди показался его дом.

Зак посмотрел на Иден, сидящую рядом с ним, затем на Катрин. Она казалась тихой и отрешенной. С тех пор, как они покинули корабль, она не проронила ни слова.

— Не переживай, Катрин. Ты будешь здесь счастлива, — попытался приободрить ее Зак. — Обещаю тебе это, а ты знаешь, я всегда держу свое слово.

Катрин слабо улыбнулась.

— Милый Закария, — вздохнула она. — Пожалуйста, не беспокойся обо мне. У тебя и так немало проблем. Увидишь, я привыкну. — Она опустила глаза. — Когда-нибудь я привыкну даже к тому, что осталась без Джона.

Фургон подъехал к широкой веранде особняка и остановился. Зак посмотрел на освещенные окна. Парадная дверь отворилась, и на пороге появился Том.

— Зак? — воскликнул он, сбегая по ступенькам. — Неужели это вы?

Зак вышел из фургона и немного прошелся, разминая ноги.

— Приятно видеть тебя, парень, — сказал он, хлопнув Тома по плечу.

В проеме двери появилась мускулистая фигура Джошуа, за ним шла Сабрина.

— Мистер Зак, — вскрикнул Джошуа, спускаясь по ступенькам неуверенной походкой.

Он еще не привык к своему новому состоянию. Кроме того, отсутствие руки мешало ему сохранять равновесие.

Со слезами на глазах Зак бросился навстречу другу и осторожно обнял его, стараясь не задеть повязку.

— Черт возьми, Джошуа. Как я рад тебя видеть, — взволнованно сказал он. — Если бы ты умер…

— Но я ведь жив, — перебил его Джошуа, даже не пытаясь скрыть слезы. Он отступил на шаг и осмотрел Зака с головы до пят. — Вы также живы. Итак, вы совершили задуманное? Нашли Джека? Убили его?

— Скажем просто, что Джек мертв, — сказал Зак, обернувшись на Иден, — и оставим эту тему. — Он улыбнулся Сабрине, стоявшей рядом с его другом. — Значит, ты все-таки его выходила, Сабрина, не так ли?

— Я очень старалась, — гордо сказала она.

— Она сделала даже больше, чем могла, — подтвердил Джошуа, улыбаясь. — Она поддержала меня и убедила, что я еще чего-то стою в этой жизни. Видите ли, она уверила меня, что у нас родится сын, и он мне заменит мою правую руку. А может быть, у нас будет двенадцать сыновей, и я буду самым счастливым и удачливым из смертных. Тогда у меня будет двенадцать правых рук…

— Что тут скажешь! Вы все неплохо подсчитали, — рассмеялся Зак.

Он поймал Иден за руку и притянул ее к себе.

— Послушай, любимая, тебе не кажется, что только что была высказана прекрасная идея? Как ты думаешь, не помешают ли и нам двенадцать правых рук?

— Ты меня спрашиваешь, можем ли мы иметь двенадцать детей? — с изумлением спросила она, глядя на него широко распахнутыми глазами.

— Может быть, и не двенадцать, но что-то около того, — улыбнулся он, и веселые чертики заплясали в его черных глазах.

Иден рассмеялась.

— Ну, это еще куда ни шло. Только при одном условии: хотя бы один из них должен быть точь-в-точь похож на тебя.

Зак схватил Иден на руки и закружил ее в радостном танце.

Глава 30

Сверху донесся топот двух пар маленьких ног и веселый заливистый смех. Поднимаясь по лестнице, Зак прижал к себе Иден. Оба с гордостью наблюдали за своим четырехлетним сыном Тимоти, бегущим впереди, и за его приятелем Эзрой — четырехлетним сыном Джошуа и Сабрины.

— Не надо так спешить, дети: свалиться вниз гораздо быстрее, чем подняться наверх, — крикнул им вслед Зак. — Тимоти, Эзра, вы слышите меня?

— Да, сэр! — смеясь откликнулся Тимоти.

— Да, мистер Зак, — вторил ему, также смеясь, Эзра.

Иден вытянула шею, чтобы лучше видеть сына. Он был поразительно хорош собой. Черные, как у отца, волосы доходили ему до плеч. Он был в коротких до колен штанишках, длинных, плотной вязки носках. Отделанная кружевом белая рубашка, по поводу которой он ворчал, что не хочет носить «девичьей» одежды, и безукоризненно вычищенные коричневые туфли завершали его наряд.

У него были блестящие, такие же, как у нее самой, зеленые глаза, красиво очерченный рот и ямочки на Щеках. Круглое миловидное личико украшали веснушки. Глядя на сына, Иден часто представляла его взрослым. Скольким женщинам предстоит сходить по нему с ума!

Затем она посмотрела на Эзру, крепко держащегося за руку Тимоти. Было заметно, что он боялся крутых ступенек, ведущих на вершину башни, хотя обычно всегда был веселым, живым и бесстрашным ребенком. Этот четырехлетний чернокожий малыш был первенцем Сабрины и Джошуа, в семье которых было уже трое детей. Эзру был лучшим другом их сына Тимоти, помощником и правой рукой своего отца.

Наверху раздался негромкий детский плач, и Иден улыбнулась.

— Я же говорила тебе, — сказала она. — Анжелита там наверху с отцом. Кажется, отец готов пожертвовать своим дневным отдыхом, только бы не расставаться со своими фреснельскими линзами. Она рассмеялась. — Иногда я опасаюсь, что он в кровь сотрет пальцы, полируя эти самые линзы.

— Его усердие можно понять, Иден. Он чертовски ими гордится, — проговорил Зак, внимательно наблюдая за тем, как Тимоти взобрался наверх и пытается войти в комнату, где находятся его дедушка и тетя.

— До того, как родилась Хеда, мальчики очень любили слушать рассказы отца об этих линзах, — вспомнила Иден, поднимаясь на последнюю ступеньку. — Теперь же они твердят только о малютке.

Когда Иден и Зак вошли в комнату, оба малыша стояли рядом со стулом, на котором с четырехмесячной дочерью на руках сидела Анжелита, и, едва дыша, они с восторгом смотрели на нее. Девочка была — само очарование. У Прэстона и Анжелиты довольно долго не было детей, зато теперь они уже ожидают второго.

Зак с нежностью взглянул на Иден, одетую в просторное платье: она тоже носит под сердцем их второго ребенка.

В последние годы судьба была к ним благосклонна. Его плантация приносила доход. Ему удалось приобрести достаточное количество работников, которые обрабатывали поля и собирали для него богатые урожаи хлопка и индиго.

Джошуа выздоровел и, кажется окончательно, смирился с потерей руки. Теперь он управляющий имением Зака. Это по-прежнему мужественный человек, даже без руки он стоит десятерых здоровых.

— Твои линзы, как обычно, просто сверкают, папочка, — улыбнулась Иден.

Она давно уже не помогает отцу на маяке. Только сохранившиеся под ногтями следы масла напоминают ей о тех счастливых безмятежных днях. Но она по-прежнему занимается садом, постоянно ухаживает за любимыми своими цветами и папоротниками. После возни с ними под ногтями частенько появляется грязь. Но грязь смывается, а масло — нет.

Дела на маяке тоже идут неплохо, и Иден искренне рада за отца. Теперь он имеет возможность нанять помощника, который постоянно следит за работой маяка. А у Прэстона остается время побыть с женой и ребенком.

Прэстон, любуясь, смотрел на Иден и Зака.

— Рад вас видеть, однако подозреваю, что вы здесь не для того, чтобы разглядывать мои линзы, — сказал он. — Вероятно, вы намереваетесь оставить у нас Тимоти, пока сами съездите в город, чтобы навестить тетушку Марту, не так ли? — Он посмотрел на Эзру. — Хорошо, что вы прихватили с собой его приятеля. Эзру очень любит бывать на маяке, и, потом, вдвоем им будет веселее.

Прижав к груди малютку, Анжелита подошла к брату.

— Закария, я так счастлива, что ты наконец решил посетить тетю Марту, — произнесла она, глядя в его темные глаза. — Думаю, она уже не поднимется, а тебе будет спокойнее на душе, если ты попрощаешься с ней.

— Да, я наверное слишком долго не мог решиться, — согласился Зак.

— Признаться, я боялась, что ты вообще откажешься пойти к ней. — Анжелита дотронулась до его руки. — Но, несмотря на то, что она в детстве причинила тебе столько зла, она остается твоей тетей, и ты должен с ней повидаться.

— Если бы она не протянула так долго, я бы не решился перебороть себя и сходить к ней, — проворчал он. — Иногда мне кажется, что она умышленно тянет с развязкой. Возможно, неосознанно, она ожидает встречи со мной. Ведь она такая упрямая.

— Очень упрямая и больная, — добавила его сестра.

— Я заставил себя забыть о своем прошлом, — продолжил Зак. — А теперь, встретившись с ней, вынужден снова все вспомнить. Ее глаза напомнят мне мое прошлое. Оно было столь невыносимым именно благодаря ей. Даже после того, как мы расстались. Ведь это она продала меня в рабство. Разве такое прощают?

— Никто и не просит тебя прощать ее Зак, — мягко возразила Анжелита. — Но ведь ты разорвешь последнюю связь со своим прошлым, если сходишь к умирающей тете и в последний раз покажешься ей на глаза. Только тогда ты обретешь, наконец, мир в своей душе.

— Милый, Анжелита права, — поддержала Иден. — Поедем и забудем о прошлом навсегда.

Тимоти подошел к матери и дернул ее за юбку.

— Мамочка, разреши мне остаться у дедушки и тети Анжелиты, — он умоляюще смотрел на нее.

— А мне можно? — присоединился к приятелю Эзру, устремив на нее свои черные бездонные глазищи.

Иден присела и крепко обняла обоих.

— Ладно, оставайтесь, — сказала она. — Только обещайте, что будете хорошо вести себя. Слышите?

— Да, мэм! — радостно закричали друзья в один голос.

Иден нежно поцеловала обоих в бархатные щечки, поднялась и взяла мужа под руку.

— Итак, идем? — улыбаясь произнесла она.

— Ах, да, пока вы не ушли, — остановил их Прэстон. — Как вам понравилось, что Сефтон все-таки проиграл на выборах? — Он лукаво взглянул на Иден. — Похоже, теперь он забудет о своих политических амбициях и вернется к судейским обязанностям…

Зак усмехнулся.

— Оказывается, его хорошо продуманный план не сработал и оказался для него бесполезным, — сказал он. — И теперь, вместо того, чтобы называть его «губернатором Прайором», как он мечтал, боюсь, что скоро его станут называть «взбесившимся судьей». Ведь он, не моргнув глазом, приговаривает к смерти через повешение всех, чьи дела рассматривает.

— Если он не изменит свое поведение, то дождется, что кто-нибудь затянет на его шее петлю, пока он будет спать, — поддержала Иден. — А теперь, пойдем, любимый. Чем раньше мы справимся с этим неприятным для тебя делом, тем лучше.

Зак кивнул. Он погладил по головкам обоих малышей и направился к лестнице. Внизу у башни их ждал фургон.

По дороге в Чарлстон тревога не покидала его. Перед его мысленным взором, сменяя друг друга, проносились невеселые картины его прошлого. Он никогда не позволял себе кого-либо ненавидеть, даже свою сумасбродную тетку. И, видит бог, чего это ему стоило!

Он боялся предстоящей встречи. Слишком много тяжелых болезненных воспоминаний связано с его тетей Мартой, и у него были основания опасаться, что на это раз ненависть победит чувство жалости, которое полагается испытывать по отношению к умирающим. А ему не хотелось ненависти, особенно сейчас, когда жизнь его наполнена любовью и счастьем.

Сиделка вышла и осталась в коридоре. Зак вместе с Иден подошли к постели умирающей. Комната была освещена тусклым светом свечи.

Стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь прерывистым дыханием и изредка кашлем больной. Пахло лекарствами.

Зак на негнущихся ногах стоял у кровати и снова чувствовал себя маленьким мальчиком, по обнаженному телу которого безжалостно гулял свистящий кнут. Он вспомнил блестящие глаза тетки, ее визгливый смех и насмешливый взгляд.

Ему казалось, что все это было совсем недавно, когда его наказывали только за то, что он жил.

Он весь покрылся холодным потом, когда, наклонившись, пристально посмотрел в лицо женщины, которое много лет подряд преследовало его в самых страшных ночных кошмарах. Он всматривался напряженно, но не узнавал ее. Перед ним был совершенно другой человек.

Почувствовав его состояние, Иден обняла его за талию.

— Все будет хорошо, — прошептала она. — Смотри внимательно, милый, и запомни лицо женщины, которая больше не принесет тебе зла. Видишь? Та, что была в твоем прошлом, больше не существует. Вместо нее осталось лишь безумное создание, которое даже не помнит о том, что когда-либо знало тебя. Посмотри на нее в последний раз и уходи, теперь ты по-настоящему свободен. Наконец-то ты можешь сказать, что прошлое ушло от тебя. Даже самые горькие минуты его, любимый.

Зак проглотил подкативший к горлу ком и продолжал смотреть на свою тетку. Ее безжизненные глаза уставились на него, дряблая кожа свисала бесформенным мешком, синеватые губы судорожно ловили живительный воздух. Она была укрыта натянутой до подбородка простыней, и только руки ее лежали поверх. Казалось, это были руки скелета: скрюченные и в узлах. Сквозь клочья редких седых волос виднелась розовая кожа головы. Женщина, в прошлом причинившая ему столько горя, теперь являла собой жалкое зрелище.

Неожиданно она зашевелилась, губы ее начали беззвучно двигаться, и она протянула в сторону Зака руку. Затем пронзительно закричала.

Зак и Иден, схватившись за руки, отпрянули. Тетушка Марта продолжала кричать еще громче. Затем также внезапно смолкла.

Вбежала сиделка, проверила пульс, затем с облегчением вздохнула.

— Вот снова! — сказала она. — Несколько раз за последнее время мне казалось, что она уже мертва, но я ошибалась. Никогда прежде мне не встречалась такая воля к жизни, как у этой леди.

Зак достал из кармана платок и вытер вспотевший лоб. Сердце его колотилось.

— На миг мне показалось, что она меня узнала, — сказал он. — Я подумал, что она закричала из-за меня.

Сиделка выпрямилась и погладила его по руке.

— Нет, она вас не узнала, — прошептала она. — Она никого не узнает. И кричала она не из-за вас. Как я уже сказала, это случается постоянно. Я уже привыкла. — Обернувшись, она посмотрела на больную.

— Бедняжка! — воскликнула она. — Мне кажется, что-то ее мучает, когда она так кричит. Кто знает, может это дьявол летает над ней, напоминая о прошлых грехах. Мне ее жаль. Лучше бы она умерла.

Зак положил платок в карман и обнял Иден.

— Вероятно, ее действительно мучают видения прошлого, — сказал он упавшим голосом. — Никому не позволено издеваться над беззащитным ребенком. Рано или поздно расплата наступает.

Они вышли и закрыли за собой дверь.

— Знаешь, мне все-таки жаль ее, — сказал Зак. — Я уверен, что она никогда не сможет избавиться от своего уродливого прошлого. Я счастливее ее, потому что мне от своего удалось избавиться.

Они вышли из дома и остановились, с наслаждением вдыхая воздух, напоенный цветущей магнолией. Затем направились к поджидавшему их фургону.

— Поехали домой, любимый! — проворковала Иден, прижимаясь щекой к его плечу. Зак стегнул лошадь, и они поехали по узким улочкам Чарлстона.

— Домой! — повторил он, чувствуя, как сердце наполняется смирением и покоем. — Какое блаженство слышать это слово.

— Поедем в наш дом, — улыбнулась она. — Это еще лучше звучит.

Он взглянул на нее и, запрокинув голову, весело рассмеялся. Он так долго искал счастье, которое нашел с Иден. Целую жизнь! Счастье, которое Иден ему пообещала в миг самой первой встречи в Лайтхаузроуд, в миг первого их объятия, первого поцелуя…

А она не из тех женщин, которые не выполняют своих обещаний.

1

Иден — по-английски означает «Эдем», «рай».