Эдуард Русаков
      КРАСНАЯ ПУСТЫНЯ
      - Что с вами больной?
      - Мне кажется, я попал под машину. Под машину времени.
      - Да вы, я смотрю, уже шутите. Значит, ничего страшного. Отделались легким испугом. В следующий раз не бегите на красный свет" Куда вы, кстати, так спешили?
      - Я хотел догнать свою молодость"
      - Ну, вы шутник.
      - Какие шутки, доктор? Она вышла из кинотеатра, и я вслед за ней, а потом"а потом"а потом я не помню"
      "Красная пустыня" так называется старый фильм итальянского режиссера Антониони, который лишь недавно появился на наших экранах.
      О, Моника Витти, ясноглазая и печальная звезда моей горькой юности"
      Долго же мне пришлось тебя дожидаться.
      В малом зале, на малом экране - тоскующая, мечущаяся, неприкаянная героиня. И мужественный немногословный герой - он пытается ей помочь, но, конечно же, безуспешно. И разговаривают они словно на разных языках, не понимая друг друга. Как же это"как же"как же это все называется? Вы не помните, доктор? Сейчас вспомню"тогда, в шестидесятые, было в ходу такое козырное словечко: некоммуникабельность.
      - Ну и как вам фильм?
      - Фильм хороший, но" Скажу честно - в мечтах ожидалось нечто куда более эффектное. К сожалению, так всегда. Не правда ли, доктор? Когда тебя насильно чего-то лишают, голодное воображение так разукрашивает этот запретный плод, что в горячечных грезах он становиться не просто сладким, а восхитительно вкусным, что когда, наконец-то, спустя много-много лет, ты дорвешься-таки до этого плода, он оказывается уже не таким чтобы и"ну, вы меня понимаете? Но ведь сам-то плод не виновен, что был запретным! Для живущего в мире грез реальность всегда пресновата" Помню, Кафка мне показался скучным. Но разве Кафка в этом повинен? Просто я сам - перетерпел в ожидании встречи с Кафкой"
      - Успокойтесь, больной. Вам сейчас вредно волноваться. Тем более, из-за какого-то Кафки"
      - Да при чем тут Кафка? Доктор, как вы не можете понять! В старом Китае девочек с раннего детства заставляли носить тесную обувь - чтобы ножка сохраняла миниатюрное изящество. Наши души с рождения тоже были втиснуты в колодки - и попробуй теперь распрямись!..
      - Извините, но вы начали говорить о каком-то фильме"
      - Да, конечно. Микеланджело Антонионе - "Красная пустыня" Фильм, который я много раз прокручивал в своем воображении. И вот сегодня я его посмотрел" с опозданием на двадцать с лишним лет!
      - Как говориться, лучше поздно чем никогда.
      - А может, лучше никогда, чем поздно?.. Вам так не кажется? Впрочем, чего это я разворчался" Чем это я недоволен? Неблагодарный. Нет, чтоб спасибо сказать. Грех ведь жаловаться, грех. Живу не хуже других, детишки здоровые, жена добрая, не тиранит, зарабатываю прилично для приличного человека, и жилплощадь вполне достаточная, и на службе, слава богу, все в порядке"
      - Рад за вас. Но, мне, кажется, вы хотели рассказать совсем о другом"
      - Да, конечно. Сижу я, значит, в кинотеатре, смотрю эту самую "Красную пустыню", ловлю кайф. И вдруг слышу знакомый женский голос:
      - Это место не занято?
      Не успел я ответить, как опоздавшая дама пристроилась рядом со мной.
      Я бегло скользнул по ней взглядом - и сразу узнал свою давнюю" давнюю, скажем, приятельницу, которую из деликатности обозначу инициалами Т. П. Разумеется, это была она. В полумраке она показалась почти не изменившейся: та же лукавая улыбочка, тот же прищур глаз, та же косая челка. И тот же памятный приятный запах тех же самых духов"
      Вы, конечно, воскликнете: сколько можно! Сколько можно с неугомонной бойкостью соскальзывать все на тот же расхожий банальный сентиментальный сюжетец?.. Ну, конечно же, - встреча после многолетней разлуки, в темном зале кинотеатра" ах, ах. Ретруха-ностальгуха. А сейчас, разумеется, я начну взахлеб описывать, как мы с ней узнали друг друга, как мы радостно потянулись друг к другу, как мы возбужденно зашушукались, мешая другим зрителям, как мы жадно забрасывали друг друга вопросами ("А помнишь?" - "А ты помнишь?.."), ну и так далее, и тому подобное, по наезженной фабульной колее, по накатанным сюжетным рельсам" А потом, а потом - после окончания сеанса - мы, конечно же, вместе выйдем из душного кинозала, и на улицу опустился вечерний полумрак, и зажгутся фонари ("А ты помнишь песню Татляна - "Ночные фонари"?" - "А ты - помнишь?.."), и мы долго будем бродить, вспоминая наши давние-давние встречи. Ведь эта самая Т. П. Двадцать лет назад потерзала-таки мое заячье сердечко, да и я ее, если честно сознаться, помучил достаточно" Да-а, были трогательные нюансы, о которых сейчас вспоминать и приятно, и грустно. Короче - есть о чем вспомнить.
      Но слушать об этом - кому охота? Ведь и вам, да и мне уж порядком осточертели бесчисленные любовные мелодрамы, все эти сладкие слезы и слюни, размазанные по киноэкранам и книжным страницам. Почтеннейшая публика ждет ярких событий, страстей и поступков. Пока я, например, много лет дожидался встречи с Кафкой и с "Красной пустыней", другие сограждане небось изнемогали в ожидании чего-нибудь более полнокровного, крутого, обжигающее. Простых нормальных людей тошнит от рефлектирующих нытиков, копающихся в своей консервированной душонке с таким же мазохистским сладострастием, с каким простой дебил ковыряет в носу, выколупывая сухие козявки. Стыдно, брат. Стыдно.
      А мне, извините, стыдится нечего. Потому что никакой трогательной встречи не произошло. Да, мы оказались с ней рядом и просидели плечом к плечу в течении томительных полутора часов. Все так и было" Но мы не сказали друг другу не слова! Как выражался чеховский Чебутыкин: не угодно ли вам сей финик принять?!
      Мы молчали все полтора часа.
      Быть может, Т. П. меня не узнала?
      Почему же - узнала. Еще как узнала. Как только увидела меня, когда садилась рядом, так сразу же и узнала. Вздрогнула, напряглась. Стрельнула глазами и я зафиксировал этот ее испуганный взгляд. Узнала - и, вероятно, ждала, что я первый" ну и так далее. Но я - ни звука. Поэтому и она - молчок. Немая комедия, ей-богу. Два замороченных человека припухли и даже не повернулись друг к другу. Словно, палые сухие листья, способные лишь на шелест, на лирический шорох (не забыть бы - вернуть этот славненький образ в бюро проката), словно робкие хрупкие бабочки, мимикрически превратившиеся двумя цветками, двумя незабудками, если так можно выразиться, а если нельзя - то двумя анютиными глазками, ну и так далее. Именно так мы и просидели, в ностальгическом окоченение, напряженные притворщики, совсем рядом, молча, около полутора часов, и оба, конечно, мысленно разоблачили друг друга - но не звука при этом не произнесли. Мы таращились на экран. И там, на мерцающем волшебном холсте, на белой скатерти самобранке, мы, опять же, как тени, слонялись среди вымышленных персонажей, там мы встретились, наконец-то, там наши души соприкоснулись и переплелись. И мне вдруг показалось, что я совершенно перевоплотился в экранного героя мужественного сексапильного американца с тяжелым волевым подбородком, а Т. П. - вот она, рядом, в облике загадочной Моники Витти, и чудесные ее глаза смотрят на меня с любовью и нежностью. Да, да, да!.. - мы оба и не заметили, как оказались там, на экране - и вот же оно, наконец-то! воплощение нашей мечты! Ведь именно об этом мы и мечтали - все двадцать лет, всю жизнь - мы оба мечтали вовсе не о будничной встрече, не о дешевом "вечере воспоминаний" ("Для тех, кому за тридцать") - нет-нет-нет, мы всегда мечтали о том, чтобы стать героями заочно любимого фильма, не обязательно именно этого" но можно и этого. Наши души выпорхнули из грудных клеток и переметнулись на экран, а ветхие телесные оболочки остались в креслах, словно сброшенное пальто, - и мы сами, как уже было сказано (и не раз!) внедрились в экранных героев, страдающих и по-своему несчастных (ведь и полноценное страдание - это такая недоступная нам, нищим духом, такая аристократическая роскошь, дорогой мой доктор, о которой мы тоже могли лишь мечтать эти долгие-долгие годы!) - и вот мы играем, играем, играем в игру, в которую не успели и не сумели своевременно наиграться, в годы молодости, в годы так называемой нашей любви" Боже, какие слова! А есть ли что за ними, за этими словами? Если я, например, объяснялся когда-то кому-то в любви - не обманывался ли я?.. не обманывал ли я? И не вру ли я даже сейчас?.. Потому что ведь, кроме звучания этих слов, ничто не откликается в моей душе, ничто не отдается ни малейшим эхом. Если нету сейчас ничего было ли что вообще?..
      Так мы с ней и просидели молча весь сеанс, рядом, едва касаясь друг друга и неотрывно глядя на экран. Мы смотрели, казалось нам, на самих себя. Мы смотрели кино про самих себя, про то, какими хотели мы быть изысканными ("некоммуникабельными"!) страдальцами, и какими мы никогда не были и не стали, и теперь уж не станем"
      А когда фильм закончился, мы встали - и, не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны. Вот и все. Такие дела, доктор. Долгожданная встреча не состоялась. Пшик.
      Впрочем, нет, почему же? Она состоялась, наша встреча. Свиданье длилось более полутора часов. Свидание, назначенное давным-давно, двадцать лет назад" О, лирическое анданте. О, канцона каприччио спиритуоза.
      А когда я вышел из кинотеатра, мне вдруг стало так горько и стыдно"
      И мне захотелось все заново переиграть!
      Я бросился на поиски Т. П. Не могла же она уйти далеко! Я пробежал вокруг кинотеатра, огляделся по сторонам - и помчался по улице, обгоняя прохожих, заглядывая в лица женщин. Нет, бесполезно. Я ее упустил! Я остановился - и долго топтался на месте, рассеянно озираясь"
      Ну, прости меня, если сможешь.
      Впрочем, ты сама виновата - ты ведь тоже притворилась, будто не узнала меня" Эй, послушай! Что за дурацкий спектакль мы с тобой разыграли? Ну, как нам не стыдно?! И что мы вообще за люди? Кто нас сделал такими? Нет, ты только подумай: ведь мы" пш-ш-ш" - и тут краткий заряд моего негодования угас, иссяк, сгорел, как спичка на ветру.
      А ведь можно было бы славно пообщаться! Сколько лет не виделись, сколько ведь накопилось у каждого новостей, событий" Целая жизнь прошла - мы могли бы о столько поговорить, мы могли бы весь вечер" и ночь напролет" до утра мы могли бы взахлеб разговаривать, перебивая друг друга" Так ведь нет же разбежались трусливо, как мыши" Ну, что мы за люди такие? Нет, мы не люди, мы ненормальные, мы инвалиды, калеки, мы ветераны холодной войны, полузадушенные, полузадохшиеся" и наши души, неразвитые наши души, за долгие годы бездействия и духовной блокады постепенно завяли, высохли" и привыкли мы жить лишь воображеньем, а живая реальность пугает нас и отвращает. Наши органы чувств атрофировались от многолетнего неупотребления - и мы ослепли, оглохли, не чувствуем друг друга, не ощущаем ни вкусов, ни запахов" Ох, доктор, как же много мы в свое время недополучили" и как долго мы прозябли в нашей "красной пустыне", корячась от зависти и тоски"
      Ну да ладно. Чего уж теперь причитать" Времена изменились, можно жить и радоваться. То, что раньше было нельзя - теперь можно. Почти все можно. Говори, что хочешь. Читай, что хочешь. Смотри, что хочешь. А если хочешь будь счастлив"
      - Что-то я вас, извините, не пойму" Какой-то вы непоследовательный. Сами себе противоречите на каждом шагу. Ведь посмотрели же вы свой фильм? Посмотрели?
      - Да, конечно. Я все получил сполна. Но мне хотелось увидеть его тогда, много лет назад" неужели вам не понятно? И фильмы, и книги, и многое прочее - тогда хотелось!.. А нынче я просто-напросто перетерпел. Нет аппетита.
      - А зачем же вы бросились через улицу на красный свет?
      - Не знаю. Не помню" Вероятно, увидел ее" Вероятно, хотел ей сказать все то, что сказал вам сейчас.
      - Странный вы человек. Впрочем, можно отчасти понять ваше состояние как-никак, вы попали под машину"
      - Под машину времени.
      - Шутки шутками, а впредь будьте поосторожнее. Скажите спасибо, что отделались легким испугом.
      - Спасибо.
      - И отбросьте вы свою меланхолию! Ведь сейчас в вашей жизни появились поводы для оптимизма.
      - Да, конечно, доктор. Поводы есть" оптимизма, правда, маловато.
      - Но ведь историческая справедливость во многом восстановлена. Разве не так? И мы все постепенно выходим, наконец-то, из этой "красной пустыни" если так можно выразиться.
      - Можно выразиться, можно. Теперь все можно, доктор. Но, видите ли, жизнь-то моя - прошла"
      - Вы опять о себе! Вспомните лучше о тех, кто"
      - Да, конечно, я помню, но жизнь"
      - Эгоист! Оглянитесь вокруг! Протрите глаза!
      - Да, вы правы. Я с вами совершенно согласен. Вокруг с каждым днем все меняется, восстанавливается, перестраивается, возрождается. Но моя-то жизнь, но любовь, но счастье...