— К сожалению, только картины, Людмила Ильинична, — сообщил Сергей.
      — Я так вам признательна! — расцвела Людмила Ильинична. — Располагайтесь, пожалуйста.
      — Благодарю вас, — Никольский устроился за столом.
      — Наташенька! — позвала Людмила Ильинична.
      Из кабинета вышла Наташа.
      — Добрый день, — сказала она.
      — Вы знакомы, кажется? — вспомнила Людмила Ильинична. — Мы с Наташенькой готовим выставку для музея частных коллекций. Займите гостя, дорогая. А я приготовлю кофе, — она улыбнулась Никольскому. — И вы все нам расскажете.
      — Что сумею, — отозвался Сергей.
      — Ну, не скромничайте, — снова улыбнулась Людмила Ильинична и вышла из гостиной.
      Наташа и Сергей помолчали. С того самого дня они не виделись, и Сергей отчаянно тосковал по девушке, в которую, теперь-то ясно было, всерьез влюбился. Но позвонить ей не решался. Ибо позвонить самому, считал он, — значит признать свою готовность бросить работу в милиции. «Боже, какой же я дурак, что так думал!» — вдруг сейчас понял Никольский.
      — Слушай, прости меня, а? — попросил он девушку.
      — Молодец, — кивнула Наташа. — Хорошо начал. Первое, что нужно сделать, если женщина была не права, — это попросить у нее прощения.
      — Нет, — не согласился Сергей. — Это я был не прав.
      Наташа сразу порозовела, заулыбалась. Она тоже очень тосковала по Сергею все эти дни, но самой звонить ему, навязываться не позволяла гордость. А почему он не звонит, Наташа прекрасно понимала. «Глупый мой мент, — думала порой она. — Да оставайся ты охотником, другим тебя я, наверно, и не полюбила бы, это уже был бы не ты. Только оставайся живым охотником…»
      — Глаза грустные. Опять побитый? — спросила Наташа ласково и чуть насмешливо.
      — Морально… — вздохнул Сергей.
      — Горе мое… — Взгляд ее лучился нежностью. — Тебе отвлечься надо. В Ленкоме премьера сегодня. Алеша звонил, обещал билеты достать. Пойдем?
      — Да мне-то что… — пожал плечами Сергей. — Я могу и сходить, а ты бы лучше поостереглась.
      — Почему? — вскинула голову Наташа.
      — Сначала — театр, потом — кино, потом — ресторан… — Сергей лукаво прищурился.
      — Ой, сто лет не была! Ресторан — обязательно! — воскликнула Наташа радостно.
      — Потом — сама знаешь… — Он хитро посмотрел на нее.
      — Нет, не знаю! — раскрыла глаза девушка.
      — Гнусные домогательства! — изрек Сергей прокурорским голосом.
      — А-а… — Наташа смущенно потупилась. — Стыдно признаться, но, боюсь, мне не устоять! — выдала она наконец, смеясь.
      — Потом, как порядочный человек, я тебе предложение сделаю! — торжественно продолжал Сергей.
      — Само собой, не отвертишься! — азартно воскликнула Наташа.
      — Да мне-то что… — снова пожал плечами Сергей. — Я могу и сделать. Но подумай своей красивой головкой: как же ты с ментом жить будешь?
      — Это не жизнь. Слезы, — притворно всхлипнула Наташа.
      — Вот и я говорю! — подхватил он.
      — А что остается бедной девушке? — вздохнула она. — Так и буду мучиться.
      Подойдя к Сергею, Наташа уткнулась лицом ему в грудь.
      В дверях гостиной появилась Людмила Ильинична с большим подносом, на котором располагался неописуемой прелести кофейный сервиз. Увидев неожиданную для себя сцену, она неловко попятилась.
      За дверьми раздался грохот, — и в доме-музее стало меньше еще одним экспонатом.
 
      В вестибюле театра толпилась премьерная публика. Наташа поправляла прическу у зеркала. Тарасов и Никольский стояли в очереди в гардероб. Никольский держал в руках плащ Натальи.
      — Насколько я понимаю, все подозрения сняты, — заметил Тарасов, поведя глазами в сторону. — Говорил, не мучай девку. Хуже будет.
      — Ты-то откуда знал? — насторожился Сергей.
      — Предвидел, — солидно пояснил Алексей.
      — Что именно? — спросил Никольский с дотошностью истинного мента.
      — Полагаю, теперь она тебя мучает, — улыбнулся Тарасов. — Влип, дорогой.
      — Прозорлив, — признался Никольский, успокаиваясь. — И к тому же — настоящий друг. Не можешь без того, чтобы сапогом да в душу…
      Оба рассмеялись. Прозвенел звонок.
      К Тарасову приблизилась царственного вида брюнетка — та самая Ирэна, которая была когда-то на презентации.
      — Алешенька, давно не виделись! — обрадованно воскликнула она и вскользь бросила Никольскому: — Я стояла здесь, правда?
      — Неотразима! — привычно восхитился Тарасов.
      — Нет, боюсь, начала сдавать, — возразила Ирэна. — Кавалер не явился, представляешь? Проторчала на улице, как дура.
      — А по-моему, ослепительна, как всегда, — Тарасов снял с нее пальто, вручил гардеробщице и добавил изменившимся голосом. — В глазах темнеет.
      — Спасибо, милый. — Царственная дама взяла номерок и удалилась.
      Гардеробщица ждала, когда Тарасов отдаст ей свой плащ, но он медлил. Подошла Наташа.
      — Ну, что копаетесь? — улыбнулась она.
      — Как мешком по голове, — сказал Тарасов. — Факс не отправил. Вот лопух!
      — А завтра нельзя? — спросил Никольский.
      — Нет, — ответил Тарасов. — Простите, ребятки. Приятного вечера, — и заторопился к выходу.
      Никольский сдал в гардероб плащи — свой и Наташин.
      Полуобнявшись, влюбленные двинулись через вестибюль. У зеркала, где стояла, критически осматривая себя, царственная Ирэна, Наташа задержалась и еще раз поправила волосы.
      Обрати внимание на ту женщину, — тихо сказала она Сергею, отправляясь с ним дальше.
      Он усмехнулся:
      — Давно обратил.
      — Поняла. Тебе нравятся трактирщицы! — фыркнула девушка.
      — А я не понял, — насторожился Никольский: верхним чутьем сыщика Он учуял в словах своей подруги двойной смысл.
      — Мадам Голубкова. Она была на презентации. Алеша говорил — жена хозяина ресторана. «Русский лес», кажется. Где-то в Архангельском.
      — Ну и что? — Сергей понимал: главного Наташа еще не сказала.
      — На ней брошь Людмилы Никитичны! — Никольского будто холодной водой окатило.
      Сергей остановился.
      — Ты не ошиблась?
      — Это моя профессия, — пожала она плечами.
      — Я должен уйти, Наташ, — сказал он после паузы.
      Снова прозвенел звонок.
      — Иди. Ты вернешься? — спросила она спокойно.
      — Нет, — твердо ответил Никольский. — Не смогу, извини, некогда сюда возвращаться.
      — Я имею в виду — живой… — Девушка отвернулась, скрывая нежданные непрошеные слезы.
 
      Милицейский «газон» катил по городу. В нем сидели Беляков, Никольский, Котов и Лепилов. За рулем сидел Черныш.
      — Быстрее можешь? — спросил у него Никольский.
      — А куда торопиться? — подал голос Беляков. — Я перед отъездом позвонил Голубкову и столик забронировал.
      — Так и сказал, что менты гудеть едут? — поинтересовался Котов.
      — Не менты, а правление Секспромбанка! — солидно поправил тот.
 
      А в ресторане «Русский лес» «быки» обрабатывали Голубкова.
      Верзила Артем сидел в кресле и, покуривая, наблюдал, как двое других амбалов орудовали удавкой. Темно-багровый Голубков хрипел и пускал слюну.
      — Ослабьте немного. Еще поговорим, — приказал Артем своим и спросил «клиента»:
      — Где Бец?
      — Сука буду, не знаю! — простонал хозяин ресторана.
      — Ты и есть сука, Голубков, — сказал Артем. — Давите его!
 
      Милицейский «газон» уже миновал город и мчался по шоссе.
 
      Боевики втащили полуживого Голубкова на второй этаж, где располагались тайные номера. У одной из дверей измученный ресторатор сделал слабый знак остановиться. Артем кивком разрешил ему действовать. Голубков постучал.
      — Это я, Петя. Открой, — сказал Голубков.
      На пороге появился Бец с ножом в руке. Двое боевиков обрушились на Болбочана всей своей огромной массой, опрокинули его на пол, заломили руки за спину и защелкнули наручники. Подняли и усадили на кровать.
      — Мы сказали, что найдем, и нашли, — начал беседу Артем. — Ты — парень битый и знаешь, что мы с тобой можем сделать. Отдай камни по-хорошему.
      Бец посмотрел на «быков» и понял, что надо откупаться, пока не поздно:
      — В шкафу под простынями.
      Артем открыл шкаф, пошуровал в нем, вытащил кейс. Щелкнули замки. В свете торшера сверкнули камушки. И сразу повторно щелкнули замки.
      — Поедешь с нами, — сказал Артем Бецу.
      — Я же все отдал!
      — Это ты шефу объяснишь. Ведите его, ребята, в машину. А я пока с господина Голубкова за беспокойство получу.
      Со второго этажа Артем видел, как «быки» подвели Беца к машине «Вольво», запихнули его в багажник, а кейс поставили на заднее сиденье. Артем хотел уже отойти от окна и вдруг замер, будто прилипнув взглядом к мутноватому стеклу…
 
      …Беляков страшным ударом с плеча завалил одного из «быков». Второй, увидев Лепилова, сжимавшего готовый к бою автомат, и наведенные пистолеты Котова и Никольского, поднял руки. Подбежал Черныш, надел на «быков» наручники. Беляков открыл дверцу «Вольво», достал кейс, щелкнул замками.
      — Вот они какие, камушки, — ласково сказал он и передал кейс Котову. — Слава, Сергей, срочно везите этого деятеля на Петровку. Прямо на их тачке. Лепилов, отдай Котову автомат.
      — А вы? — взяв автомат, спросил Котов.
      — Я сейчас по рации ОМОН вызову. Надо это поганое гнездо перетряхнуть.
      …Артем отошел от окна, поднял телефонную трубку и набрал номер.
      — Это Артем. Ребят менты повязали… Они ничего не знают, я их нанял перед делом… Камни и Беца повезли на нашей машине… Он в багажнике.
 
      «Вольво» на предельной скорости мчался к Москве. Никольский с удовольствием вел хорошую машину.
      — Перед постом ГАИ сбрось скорость, чтобы не цеплялись, — посоветовал Котов. Кейс стоял у него в ногах, а на коленях, прикрытый курткой, лежал автомат.
      Автомобиль поехал медленнее.
      Но избежать остановки не удалось: уже перед самой Москвой гаишник светящимся жезлом указал место на обочине, требуя поставить туда «Вольво».
      Никольский остановился, опустил боковое стекло и сказал подошедшему лейтенанту:
      — Свои!
      Он полез в карман за удостоверением и вдруг увидел направленный на него пистолет.
      — Кейс! — потребовал гаишник.
      Сзади подкатила неприметная машина, из которой выскочил человек с автоматом. Он подбежал к «Вольво», двумя очередями крест-накрест расстрелял багажник и кинулся обратно.
      — Кейс! — уже яростно повторил гаишник.
      Делая вид, что наклоняется за кейсом, Никольский левой рукой резко распахнул дверцу. Она с силой ударила бандита в милицейской форме по руке с пистолетом. Прогремел выстрел, пуля ушла в ветровое стекло. Никольский завалился на приборную доску. Котов из автомата полоснул по гаишнику.
      Из промчавшейся мимо неприметной машины шарахнули очередью по «Вольво». Разлетелись вдребезги стекла, но Котов и Никольский лежали внизу, и ни осколки, ни пули вреда им не нанесли. Никольский вывалился на асфальт, несколько раз выстрелил вслед машине, но она была уже далеко.
      Котов с автоматом и кейсом подошел к багажнику «Вольво», открыл его.
      В багажнике лежал мертвый Бец.
      — Отгулял паренек, — сказал Котов.
      Гостиную в квартире Никольского мягко освещал старинный торшер, стоявший в углу. Работал телевизор, но звук был выключен, и жизнь на экране протекала в немоте, не нарушая уютной вечерней атмосферы.
      Наташа и Сергей сидели за столом, накрытым к ужину. Никольский разлил вино.
      — За тебя, — сказал он, поднимая бокал.
      — Нет, у меня и так все замечательно, — возразила Наташа. — Лучше не бывает. Давай за тебя.
      — А за меня бесполезно. Сколько выпито — и никакого толку… — Сергей улыбнулся, слегка кокетничая: это порой себе позволяют даже самые крутые мужики.
      — Тогда за нас, — предложила Наташа, не споря.
      Они выпили и принялись за еду.
      — Ой, вкусно как! Хорошо готовишь, — похвалила Наталья.
      — Пришлось научиться, когда жена бросила, — вздохнул Никольский. Вздохнул, впрочем, без всякого сожаления. Да и ему ли, право, было сожалеть, когда напротив сидела такая девушка!
      — Давно бросила? — будто равнодушно осведомилась Наташа.
      — Она уже замужем. Нашла, как ты говоришь, нормального человека, — эти слова он особо подчеркнул, усмехаясь с легкой горечью. — У них дети…
      — А почему она бросила тебя? — Наташа с трудом соблюдала внешнее спокойствие.
      — Погоди, познакомишься со мной получше — сама поймешь! — пригрозил Никольский, делая страшные глаза.
      — Не запугивай! — отмахнулась она. — Хочешь, чтобы и я тебя бросила? Не дождешься!
      Вдруг она пригляделась к телевизору, подошла и включила звук.
      — …Дом-музей этого замечательного писателя, — прорезался с экрана голос Яны, и сама она появилась в кадре. — Вся Москва шумела по поводу ограбления. Не могли бы вы сказать несколько слов, Павел Николаевич?
      — Спешу успокоить москвичей, — ответил генерал Колесников, появившись в кадре с Яной. — Дело завершено. Преступник — матерый уголовник Болбочан — оказал при задержании вооруженное сопротивление и был убит в перестрелке. Ценности возвращены государству. Хотелось бы особо отметить…
      Сергей подошел к телевизору следом за Наташей, выключил звук.
      — Может, он и про тебя что-нибудь?… — предположила она.
      — Обязательно, — подтвердил Сергей. — В самом конце. Скажет: отличились и другие сотрудники.
      — Значит, все кончилось? — спросила Наташа с какой-то странной интонацией. Но Никольский, вопреки сыщицкому чутью, не заметил этой интонации. Сергей сегодня вообще ничего не замечал, кроме сияющих глаз Натальи. Он был слишком счастлив.
      — Генералу не веришь? — подмигнул Никольский девушке в ответ на ее вопрос.
      — Тогда слушай, — виновато улыбнулась Наташа. — Теперь, наверное, можно признаться… Я давала слайды Алеше Тарасову.
      Сергей весь похолодел.
      — Что?! — взревел он, отшатываясь.
      — Я давала слайды Алеше Тарасову, — твердо повторила девушка.
      — Зачем? — Сергей немного взял себя в руки.
      — У него прекрасная коллекция — лучше моей. А этих не было, — пояснила Наташа. — Он показал друзьям и на следующий день вернул.
      — Почему же ты раньше не сказала?! — закричал Никольский.
      — Не хотела подставлять порядочного человека, — пожала она плечами.
      Сергей неожиданно заметался по комнате.
      — Порядочные… — бормотал Никольский себе под нос. — Уметь бы с ходу определять, кто вправду порядочный, а кто… А то иные порядочные только тусуются красиво, а сами… — Наконец Сергей остановился.
      — Все сходится, — дрогнувшим голосом объявил он.
      — Что сходится? — нахмурилась Наташа.
      — Все! — Его колотило от возбуждения. — Тарасов переснял слайды на фотографии.
      — Опомнись, Сергей! — Глаза Наташи вспыхнули.
      — Его помощник Артем нанял Беца. И здесь они прокололись! Бец ограбил дом-музей на день раньше! — продолжал Никольский, как бы не услышав реплики своей возлюбленной.
      — Почему? — заинтересовалась и Наташа. — Почему Бец пошел на дело раньше?
      — Бандит обманул бандитов! — торжествующе констатировал Сергей. — И все награбленное забрал себе! Вдобавок Людмила Ильинична заметила у него фотографии. Мы поняли: это наводка! И Тарасов занервничал!
      — Что ты несешь?! — Девушке все еще очень не хотелось верить очевидному, не хотелось подозревать джентльмена Алешу в банальной жажде наживы и преступном умысле.
      — Недаром он просил, чтобы я не вызывал тебя на допрос! — добивал ее веру в Тарасова Сергей.
      — Он просил?! — изумилась Наташа.
      — Вот здесь, на этом самом месте!
      — Ну, естественно, добрая душа… — Девушка цеплялась уже за соломинку.
      — Ага, добряк! — зло хохотнул Сергей. — Я ведь отказал ему. И тогда он подослал к тебе Артема. Помнишь ту гориллу?
      — Алеша хотел меня убить?! — охнула Наташа и тут же прижала ладонью губы.
      — Вот именно, ты же могла сказать на допросе, что давала ему слайды, — втолковывал ей Сергей как милому, но непонятливому ребенку. — Но не сказала, глупенькая… А потом он увидел в театре брошь на мадам Голубковой.
      — Да, брошь Людмилы Ильиничны, — слегка обалдело кивнула девушка. — Но это я ее увидела…
      — Он тоже, причем первым! И сразу ушел из театра! — нажимал Сергей.
      — Потому что забыл отправить факс, — Наташа все еще пыталась оправдать Тарасова — из последних сил.
      — Нет, потому что побежал звонить Артему! — уже спокойнее сказал Никольский. — И тот помчался со своими «быками» в «Русский лес». Там-то мы с ними и встретились.
      — Ну, а если Алеша все-таки непричастен? Несмотря на все совпадения? — спросила Наташа.
      — Ты мне не веришь?! — изумился Сергей.
      — Конечно, нет, — произнесла она тверже.
      — Почему?!
      — Во-первых, бездоказательно, — начала Наташа. — Во-вторых, просто противно, когда подозревают невинного человека. Давай переменим тему.
      — Ты права, доказать уже ничего нельзя, — хмыкнул Сергей огорченно. — Бец убит, Артем скрылся.
      — Я же просила… — начала девушка.
      — А главное — никаких улик! — перебил ее Никольский, опять будто не слыша.
      — Сергей, — сказала Наташа строго. — Посмотри, кто к тебе пришел.
      — Кто? — не понял он.
      — Я!
      Некоторое время Никольский недоуменно ее разглядывал. Затем опомнился, тряхнул головой.
      — Прости. — Он опустился на диван. — Увлекся… Наташа подошла, села рядом, обняла и положила голову ему на плечо.
      — Пригласил девушку, а ведешь себя кое-как, — укорила она. — О ком думаешь?
      — О тебе, — искренне ответил Сергей.
      — Уже лучше, — кивнула Наташа ободряюще, как терпеливая учительница туповатому ученику. — А что ты обо мне думаешь? Как выражаются у вас в милиции, раскалывайся.
      Сергей вскочил с дивана и вновь заметался по комнате. Сыскарский азарт его явно не отпускал. Мыслями Сергей сейчас был там — в хитросплетениях уголовного дела.
      — Если бы ты сказала на допросе, что давала слайды Тарасову, все могло повернуться по-другому! — с острой досадой воскликнул Никольский.
      Наташа молча встала, взяла сумочку и вышла из гостиной.
      — Подожди! — догнал ее в прихожей Сергей. — Это моя работа, понимаешь?! — отчаянно выкрикнул он, — ты это понимаешь?
      — Я понимаю, почему тебя бросила жена, — Наташа сняла с вешалки плащ. Обиделась она не на шутку. — Учти! На коленях ко мне приползешь и будешь скулить под дверью. Но я не открою!
      Она ушла.
      — И правильно сделаешь, что не откроешь… — вздохнул Никольский, оставшись один.
      Он вернулся в гостиную и включил у телевизора звук.
      — Отличились и другие сотрудники, — сказал с экрана генерал Колесников.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.
САМОУБИЙСТВО, или ШАНТАЖ.