В помещение набилась чертова уйма лупил. Поначалу они носились по залу, падая друг дружке под ноги, мешая добраться до лестницы. Чем больше их становилось, тем беспорядочнее и хаотичнее было их копошение. Сергей остановился, переводя дыхание, и посмотрел вниз. Темная ворочающаяся масса взбухала и опадала, словно тесто у нерадивой хозяйки. Упавшие поглощались этой массой, их попросту затаптывали. Рано или поздно, вдруг подумал Сергей, они дотянутся до нас по трупам своих дружков. Он не успел испугаться, как Никита что-то прокричал, а Антон схватил его за руку и потащил к лазу на крышу.
      - Стой здесь! - приказал он, а сам побежал к лестнице и приволок стволы. - Вытаскивай на крышу, да осторожнее.
      Сергей выскочил на плоскую крышу и зажмурил глаза от света.
      Почти на ощупь аккуратно уложил на бетонную плиту "дегтярь", принял от Антона обрезы и арбалет. Потом вернулся обратно и помог ковыляющему Владимиру перебраться через высокий порог. Никита между тем отбивался в одиночку.
      - Ну-ка, подай самострел! - Антон протянул руку, и Сергей передал ему арбалет.
      - Давай, Никита! - крикнул он вожаку.
      Никита кивнул, нанес еще один удар пикой и в несколько прыжков оказался у лаза. Нырнул вслед за Антоном, глянул через плечо и со словами: "А вот сейчас гостинца моего отведаете!" - достал из кармана гранату. Кинул в помещение и, закрыв дверь, отскочил.
      Хрясть! Дверь со стуком распахнулась, изнутри донеслись крики и верещанье. Сергей не сдержался и заглянул в помещение. В темноте он увидел только, как один из факелов, сбитый взрывной волной, катится по решетке, роняя горящие капли, а потом летит вниз. Тут Никита отпихнул его и хотел было снова закрыть дверь, но вдруг насторожился и замер. Вопли лупил стали громче и перешли в сплошной рев. По лицу вожака заплясали красноватые блики.
      - Ага, - удовлетворенно сказал он, - вот теперь попрыгают! Маслица на всех хватит.
      И, отойдя в сторону, уселся, вытирая пот со лба, на большое перевернутое корыто из выцветшего от времени и солнца пластика. Рядом валялись пустые бочки из-под краски. Владимир и Антон оттащили оружие подальше от края, а Сергей посмотрел на вожака, но увидев, что тот не обращает на него внимания, сунулся в лаз.
      Тьмы в помещении больше не было, чадящее пламя металось, словно живое. Оно и было живым - лохмотья, измазанные маслом, горели на лупилах. Прыгая из стороны в сторону, они метались, поджигая других. Кто-то лез к выходу, но в тесноте и давке они лишь топтали друг друга, а тут загорелись и трупы, плавающие в лужах натекшего масла. Загудел, рванул огонь, пыхнул огромным костром, упругим жаром ударило в лицо Сергею. Отшатнувшись, он успел лишь заметить, что крики лупил стихли.
      Захлопнув дверь, он постоял немного, прислушиваясь, как под ногами еле слышно гудит пламя. Из бойниц в стенах винтом поднялись над крышей две густые струи черного дыма. Из дверных щелей тоже потянуло кислой гарью.
      Крик и вой теперь шел снаружи - вокруг здания бесновалась толпа, полукругом растягиваясь перед огненным языком, выползающим из дверного проема. Никита, кряхтя, поднялся, подошел к краю, глянул и вернулся к бочкам. Оглядел их и пинком отправил одну вниз.
      - Много еще осталось зверья поганого, - с досадой сказал он.
      - Ну, теперь, стало быть, поменьше, - рассудительно заметил Владимир, заряжая обрез. - Хорошо горят!
      С этими словами он выпалил сразу из двух стволов. И тут же пригнулся. Большой камень, запущенный снизу, чуть не угодил ему в голову.
      - А вот это зря! - хмыкнул Владимир и бухнул из второго обреза.
      Крики усилились.
      Никита подтащил к кромке "дегтярь", установил его на сошники, залег и повел стрельбу одиночными выстрелами. Сергей возбужденно метался по крыше, ему хотелось, чтобы скорее все кончилось. Вчетвером они одолели, а он в этом не сомневался, огромную стаю лупил. Когда он расскажет об этом Харитону, тот может поначалу и не поверить, но старатели подтвердят, а как же! Сестры вообще изойдут от зависти. Тварей, что горели в здании, ему было ничуть не жаль. Страшно даже полумать, что эти уроды сотворили с деревенькой, до которой старатели вчера так и не добрались.
      Он видел, как один за другим падают лупилы, окружавшие здание с трех сторон. Но крыша под ногами нагревалась все сильнее, сквозь стыки бетонных плит просачивались тонкие струйки дыма. Обрыв был недалеко, в нескольких метрах от стены, а там вода, но допрыгнуть, если что, не удастся, да и эти зверюги, по слухам, воды не боятся, хотя истинные псы бешеные...
      Два или три десятка уцелевших лупил рассыпались по кустам. Время от времени они перебегали от дерева к дереву. Теперь, когда их вопли стихли, были слышны лишь стоны раненых и далекий тихий свист, словно кто-то поставил самовар и забыл про него. Тут переменился ветер и дым понесло на крышу. Никита и Владимир, кашляя, отбежали к другому краю.
      Отдышавшись, Владимир сказал:
      - Вроде отбились, - и уселся на пол, снимая оставшийся сапог. - Горячо, однако! - добавил он, трогая ладонью бетон.
      - Теперь хорошо бы вниз спуститься, пока крыша не обвалилась, сумрачно отозвался Никита. - Веревку хоть какую взяли?
      Антон развел руками.
      - Ладно, тогда придется из одежки крутить, все лучше, чем ноги ломать. - С этими словами Никита потянул с себя грязную, в прорехах и копоти рубашку.
      Еле слышный свист, невесть откуда идущий, усилился. Старатели насторожились, замерли, прислушиваясь. Звук нарастал снизу, из-под ног. Антон выругался.
      - В трансформаторах масло кипит!
      Два громких хлопка слились воедино. Сергей не успел сообразить, почему бетонная плита под ним дрогнула и ударила по ногам. Он увидел только, как середина крыши разверзлась, а из пролома выхлестнул сноп багрового пламени. Опаляющая волна сдула его с места, он удивился тому, что летит в окружении пустых бочек. В тот же миг понял, что летит в воду...
      "Приемыш... приемыш..." - шипят волны, облизывая ржавый борт и расточаясь пеной. Баржу несет сквозь ночь, люди, что затаились в ее чреве между небом и водой, не знают, да и знать не хотят, что ждет их на рассвете.
      Сергей лежал у переборки. Веревки, стягивающие руки за спиной, впивались в запястье, но он не чувствовал боли. Когда из-за качки его щека прижималась к мокрым лохмотьям краски, он, не открывая глаз, судорожно дергал головой, прижимая горячий потный лоб к холодному металлу. Всего день или два прошли с тех пор, как его швырнули в темную яму, но ему казалось, что он пребывает во мраке долго, очень долго.
      И слишком много времени прошло с тех пор, как его подобрал морской народ. Хотя было это всего месяца два или три тому назад...
      Взрыв швырнул его в воду, это и спасло Сергея. Оглушенный ударом, ничего не соображая, он вынырнул, задыхаясь, вцепился из последних сил в плавающее рядом большое корыто и успел вползти на него. Что стало с артельщиками, он не знал - пылающий столб огня, с ревом поднявшийся над обрывом, - это было последнее, что он увидел, прежде чем потерял сознание.
      Он пришел в себя ближе к вечеру. Не понимая, где находится, пошевелил пальцами, дернул ногой. От неосторожного движения корыто заплясало на воде, накренилось и черпнуло воды.
      Сергей вцепился судорожно в закругленные края из толстого пластика, задрал голову и огляделся. Берегов не было видно.
      Некоторое время он лежал, затаив дыхание. Потом понемногу осмелел и даже рискнул встать на четвереньки. Корыто угрожающе осело набок, и он снова лег на хлюпающее водой дно.
      Впрочем, и за те короткие мгновения он не увидел ничего похожего на землю. Ветер и течение вынесли его к большой воде.
      Сергей осторожно перевернулся на живот и принялся загребать ладонями. Сначала его суденышко вертелось на месте, потом он приноровился и оно вроде бы поплыло вперед. Но он не успел даже устать, когда бросил это занятие, сообразив, что понапрасну тратит силы. Куда плыть, в какую сторону? В конце концов он уселся посередине корыта, выплеснул ладонями сколько мог со дна набравшуюся воду и стал ждать, когда же наконец покажется суша.
      Волны почти никакой не было, только ветер гнал мелкую рябь. В быстро сереющем небе синими пятнами набухали облака. Солнечное закатное пятно просело за горизонт аж по самую макушку. По-настоящему он испугался, когда совсем стемнело.
      Мрак-то его не страшил, наоборот, уютно ему было в теплой ночи, что заботливо укрыла от недобрых глаз. К тому же быстрая вода намного лучше стоялой колодезной. Да только в непросвет - ной тьме его дурацкое корыто могло пронести мимо спящих селений рядом с берегом или прямо на какой-нибудь островок, а он ничего не увидит. Разве что домашняя скотина какая мумукнет или взблеет, а то и дымком от жилья потянет. Тогда, конечно, хоть вплавь!
      Вода оказалась чуть солоноватой, но пить можно. Сергей немного приободрился. От жажды не околеет, а там поутру, глядишь, и все образуется. Не может быть такого, чтобы с ним худое приключилось! А то, что живот подводило от голода...
      Так ведь дело привычное: старатели, бывало, истратив вчистую припасы, порой день, а то и два без еды перебивались, пока не выходили из гиблых и грязных мест, где зверь был хоть и непуганый, да мясом плох, а все, что на земле росло, так вообще сущая отрава.
      Стараясь не делать резких движений, он медленно лег, уперся затылком о высокий борт, ногами - в противоположный и заснул.
      А утром проснулся от криков и смеха, идущих откуда-то сверху, и словно небо больно тыкало в него большим жестким пальцем. Открыв глаза, он вместо неба увидел ржавую, в белесых потеках стену, что нависала над ним, головы, торчащие над стеной, а пальцем оказался длинный багор, которым его корыто подтягивали к огромному, как ему тогда показалось, судну.
      Потом, когда все его злоключения у морского народа будут казаться Сергею невнятным сном, самое последнее, что забудется - монотонный скрежет и хлюпающее чавканье старой помпы.
      Ему надо было следить за тем, чтобы топливный бачок во время работы не опустел, и еще время от времени заливать в положенные отверстия сизое масло из жестяной масленки с длинным носиком. Поначалу дело не ладилось, да и боязно было подойти к рычагам, что угрожающе выставили свои острые локти. Вскоре он наловчился замерять уровень масла длинным и тонким, как спица, штырем. Но страх не проходил. Сквозь гнилые прокладки бьют куда ни попадя струйки воды, а в сильную качку выхлопную трубу движка пару раз да вырвет из патрубка, и пока ее вставляют обратно, удушливый вонючий дым ест глаза, а желудок норовит извергнуть все съеденное. Впрочем, кормили плохо-от рыбы вяленой, квашеной, соленой тошнило, даже если движок не плевался дымом. Рыбу Сергей не выносил и раньше.
      Правда, после удачного набега тем, кто был внизу, приносили в котелке немного мяса и овощей, но на его памяти такое случалось раза два или три.
      Спать приходилось здесь же, прямо у стальной переборки, за которой находилось машинное отделение. Судовой двигатель запускали редко, а по какой нужде - Сергей и не догадывался. Большей частью машину чинили, перебирали детали, подкручивали какие-то железяки. Этим делом занимались два человека. Один - неразговорчивый угрюмый дед, с которым и говорить-то не было возможности, зато второй, не такой вроде старый, но со светлыми, будто выцветшими глазами, прекрасно говорил по-русски да и с морским народом на их языке вроде бы сносно лопотал. Он и научил Сергея ладить с помпой, а молчаливый дед все больше норовил в зубы заехать, ежели что не по его нраву было.
      В первые дни своей жизни на воде парень не мог понять, куда он попал да почему его сначала накормили-напоили, а через пару дней малость прибили и отправили вниз, в ржавое чрево самоходной баржи. На судне, как он успел заметить, хозяйничал высокий мужик в синем пиджаке с золотыми пуговицами. Людей было много - жили в клетушках под деревянным навесом на палубе семьями - дети бегали по палубе, за перегородкой на носу мычали три коровы и десяток коз. И еще Сергей успел заметить, что хозяин судна и самые крепкие мужики со своими семьями живут отдельно, в двухэтажной надстройке с круглыми окнами.
      Светлоглазый вскоре объяснил Сергею, что хозяина надо звать Капитаном, беспрекословно выполнять его приказания, а также приказания всех остальных людей Капитана, тех самых крепких мужиков. Все остальные - либо пленные, либо семьи, лишившиеся кормильцев. С этими тоже лучше всего ладить, поскольку с ним еще не решили что делать. С одной стороны, его принесла вода, а это хорошая примета, знак удачи. С другой - пленников надлежит держать в строгости, а затем отвозить на юг, где их можно обменять на еду и оружие. Чужаков морской народ не любит. Вот его, правда, тоже в плен взяли, но как особо ценного специалиста не только не продали, но даже берегут и заботятся.
      Теперь он механик на этой посудине.
      - А звать вас как? - робко спросил Сергей.
      - Зови Механиком, - ответил светлоглазый. - Эти суеверия с именами у меня изжогу вызывают. Если захочется, можешь именовать меня господином почетным членом Шведской королевской академии, профессором... - тут он негромкой скороговоркой что-то пробормотал, вроде бы выругался. - Если перечислять все мои регалии и звания, заснешь от скуки. Да к тому же это тебе ничего не говорит. Хорошо забытая ерунда.
      Он пренебрежительно махнул рукой.
      - Давно вы здесь?
      - Это неплохой вопрос, молодой человек. Точно не скажу, но несколько месяцев набежало. А вот как тебя сюда занесло?
      Сергей открыл было рот, но тут железная дверь в переборке с грохотом распахнулась. Влез злобный дед, и после шумной перебранки с Механиком, из которой парень не понял ни одного слова, схватил парня за шиворот и подтащил к помпе. Ткнул в нее пальцем, потом сунул кулак под нос Сергею и ушел.
      Механик показал, что надо делать, но с первого раза Сергей чуть не пролил топливо из канистры мимо горловины бачка. Потом бестолково тыкал масленкой во все щели, которые мог углядеть. Но терпение Механика не истощалось.
      Сколько дней прошло, сказать было трудно. Помпу запускали и днем, и ночью, если кто-то из людей Капитана решал, что воды в трюме набралось порядком. Время от времени Сергею удавалось выбраться на палубу, глотнуть свежего воздуха. Держался рядом с Механиком.
      Среди людей Капитана был один вредный пацан, рыжий такой верзила, который норовил пнуть его или за ухо схватить.
      Обитатели клетушек, наоборот, не приставали, один раз даже какая-то сердобольная тетка сунула ему краюху хлеба с копченой рыбешкой. Рыбу он отдал Механику, а хлеб чуть было не отобрал рыжий. Но не успел. Сергей заметил, как тот бежит к нему вдоль борта, и сунул еду в карман. Рыжий подскочил к нему, сжав угрожающе кулаки, но Сергей выставил перед собой полуметровую спицу, которой замерял уровень масла.
      - Не связывайся с ним, - сказал Механик. - Это сын Капитана.
      Сергей прижался спиной к борту и достал из кармана кусок хлеба. Первая мысль была выбросить его рыбам. Но рыжий тогда все равно не отстанет. Отдавать же нельзя ни в коем случае. Он понимал, даже скорее не понимал, а чувствовал: если сейчас прогнется, то жизни ему не будет, рыжий примется изводить его при всяком удобном случае. Знай он чуть больше десятка слов, которые успел запомнить, можно было попробовать договориться с рвгжим. Но тому явно хотелось подраться.
      Из клетушек на них поглядывали с любопытством - худобедно развлечение. Рыжий заметил это и, крикнув что-то обидное, протянул руку. И тут же отдернул, иначе спица проткнула бы ему ладонь. А Сергей, не позволяя ему приблизиться, немедленно съел хлеб.
      Рыжий злобно процедил какое-то ругательство и запустил руку в карман. Но тут громкий смех раздался откуда-то сверху. Капитан и его люди стояли у перил и оживленно переговаривались.
      Потом Капитан поманил пальцем рыжего и тот покорно двинулся к трапу. Немая девочка у ближайшей клетушки беззвучно засмеялась. Рыжий ударил ее по лицу, и она перестала смеяться.
      - Пошли вниз, - негромко сказал Механик.
      Но не успели они сделать и пары шагов, как сверху закричали, Сергей поднял голову и увидел, что Капитан тычет пальцем в его сторону, а стоящие рядом машут руками, поднимайся, мол, сюда. Механик поднялся за ним по скрипучей лестнице, вполголоса наставляя, чтобы парень ни в коем случае не нарывался, а начнут его с сынком Капитана стравливать, так лучше сразу сдаться, подумаешь, несколько синяков...
      Драки не вышло. Пара оплеух досталась рыжему и столько же влепили Сергею. Потом Капитан, нависнув глыбой над парнем, выдернул из его рук мерный штырь и, швырнув за борт, угрюмо процедил что-то сквозь зубы.
      - На судне не драться, - пояснил Механик. - Оружия при себе не держать. Еще раз увидит непорядок - полетишь за железкой.
      Главарь потерял интерес к Сергею и ушел. Стоявшие на верхней площадке потянулись за ним и один за другим скрылись за ржавой железной дверью. Последним ушел рыжий, злобно смерив Сергея взглядом.
      С тех пор рыжий к нему не приставал, но, проходя рядом, щурил недобро глаза и покачивал обещающе головой. Драку он все же учинил, правда, не на судне.
      Время от времени баржа останавливалась у островков на несколько дней. По сходням на сушу перегоняли скотину, попастись на свежей траве. Тут же на берегу ставили коптильни из пустых железных бочек. Охраны не было, мало кто из пленных рискнул бы уйти вплавь до ближайшей земли, еле видной на горизонте. К тому же худо-бедно и у морского люда жить можно было. Одно только плохо - на ночь почему-то обязательно снимались с места и уходили от берега, чтобы утром вернуться. За все время своего пребывания у морского народа Сергею ни разу не довелось переночевать на земле.
      На одном из островков рыжий поймал Сергея, повалил на траву, сел на него и принялся хлестать по лицу, сопровождая лупцовку непонятной, но явно оскорбительной скороговоркой.
      Потом заметил нефритовый медальон и захотел сорвать, но Сергей изловчился, укусил обидчика за палец, а когда тот взвыл, вывернулся из-под него и вскочил на ноги.
      Вокруг тут же собрались все, кто был на берегу. Главарь посмотрел немного, как подростки размахивают кулаками, хмыкнул и Придержал своего помощника, который полез было их разнимать. Тут все принялись свистеть, криками подбадривать драчунов, но развлечение вышло недолгим. Как ни старался Сергей достать рыжего, ничего путного из этого не вышло: у того и руки были длиннее и силушки больше. Не прошло и минуты, как Сергей опять лежал на земле, только на этот раз лицом в траву и с вывернутой за спину рукой.
      Потом рыжий отпустил его, пнув на прощание, и он побрел, шатаясь, к сходням. Механик поймал его у кромки берега и, не разрешив промыть водой кровоточащие царапины и ссадины, увел в машинное отделение. Немая девочка, которая однажды тоже заработала плюху от рыжего, принесла немного едкой жидкости в мятой жестяной миске и чистой ветошкой смыла кровь.
      Сергей шипел и дергался, но Механик крепко держал за плечи.
      Вечером, когда все уже погрузились на судно и готовились к отплытию, парень с удивлением обнаружил, что на руках и теле даже следов не осталось от кровоподтеков и ссадин, а когда он осторожно потрогал под глазом, то это место не отозвалось резкой слепящей болью.
      Механик, озабоченно прислушивающийся к тарахтенью двигателя, глянул на Сергея и сказал: - Легко отделался.
      Пошарив в сундучке, он доетал оттуда сухарь и кинул его девочке, которая сидела, забившись в угол между переборкой и топливным баком. Она поймала сухарь на лету и, радостно гукнув, вгрызлась в него крепкими зубами.
      Сергей отдал ей свой ужин - кусок вяленой рыбины с гребенкой больших костей - и спросил у Механика, как зовут девочку. Тот пожал плечами и ответил, что каждый зовет по-своему, кто рукой помашет, а кто и тычка даст. Имени никто не знает, а назвать как-то не удосужились.
      Через несколько дней, когда очередной клочок суши растаял в вечернем мареве, на судне поднялась суматоха. Вверх и вниз по железным лестницам забегали люди капитана, ржавые тросы лебедки потянули из холодного чрева длинные ящики со следами зеленой краски на обшарпанных досках. Пленных, как всегда, загнали под палубу, к женщинам, детям и скоту. Несколько раз Механика звали наверх, а потом в машинное отделение спустил ся сам капитан.
      Сергей не понимал, что Механик втолковывал Капитану, тыча пальцем в двигатель, и что слышал в ответ. Но когда к ним присоединился помощник, в зычном голосе Капитана явственно зазвенели родные матюги, да притом такие забористые, что ими мог гордиться даже гончар Николай.
      Появился сердитый дед с грудой железяк, вдвоем с Механиком они стали перебирать их, наконец нашли подходящую и показали ее капитану. Тот кивнул и полез наверх, а за ним и помощник.
      Сергей задремал под мерное шварканье напильника и негромкий говор, сквозь дрему он слышал, как, чихнув пару раз, заработал двигатель, а потом дед поднял его пинком и сунул под нос масленку. Механик что-то негромко сказал деду, старый хрыч насупил кустистые седые-бровй, сплюнул и исчез.
      Тараща глаза, чтобы не заснуть, Сергей тыкал масленкой в смазочные дыры. Когда движок перестал глохнуть и затарахтел ровно и безостановочно, Механик велел ему поспать.
      Проснулся от криков и свиста, которые неслись с палубы.
      Вскочил, приложившись головой к поперечному брусу, и испуганно спросил:
      - Что, набег начался?
      Утерев пот со лба, измазанного темным маслом, Механик глянул наверх, вздохнул.
      - Нет, все уже кончено. Это, наверно, капитан и его бойцы возвращаются с добычей. Пошли, посмотрим...
      И взялся за поручень.
      С берега несло горклым чадом. У кромки воды толпились люди. Присмотревшись, Сергей заметил, как блеснули золотые пуговицы на пиджаке Капитана, который размахивал руками и кричал надсадно. Завизжали лебедки на корме, баржа медленно развернулась, широкий настил - крышу над палубными клетями, - сколоченный из грубо обтесанных досок, сняли с креплений и перекинули на берег. По настилу вниз побежали все, кто в это время был на палубе, а под ногами у взрослых путались дети. Набежав на груду какого-то барахла, наваленную у самой воды, каждый ухватил что мог. Они потащили на корабль посуду старую, тележные колеса, куски мятой жести, большие канистры - пустые, судя по тому, как легко их несли, ворох тряпья...
      А Капитан в это время что-то сердито говорил своим людям, время от времени тыча пальцем в сторону невысоких холмов.
      Сергей перевел взгляд к холмам и увидел, что над ними извиваются струи дыма.
      - Неужели деревню сожгли? - нахмурился Механик. - Раньше за ними такого не водилось. Хотя добыча плевая и пленных вроде нет...
      - Звери! - тихо сказал Сергей.
      - Не видел ты зверей! - вздохнул Механик. - Эти-то что, налетят, пограбят и опять на воду. Морской народ; одно слово! Мне довелось общаться со многими из них на островах. Несчастные, потерянные люди. Их отцы однажды вышли в море в путину, а когда рыболовы вернулись домой, в родные фьорды, то обнаружили, что дома их пропали.
      - Куда же они делись? - удивился Сергей.
      - Затопило. Вот подобрали они тех, кто спасся, и с тех пор плавают. По-моему, многие тогда умом повредились. Боятся ночевать на суше, подолгу в одних водах не остаются. Одни якобы до сих пор ищут какое-то морское божество, чтобы умолить его о прощении, вернуть затопленные земли. Другие придумали иных богов и поклоняются им. А кое-кто впал в ярость и промышляет разбоем. Таких мало, очень мало, но беспокойства от таких сверх меры. Морской народ, в сущности, если его не сердить, миролюбив и незлобен...
      Какая-то немолодая женщина в замызганной брезентовой робе тащила на баржу сразу две канистры и случайно задела одной из них Капитана. Тот рявкнул на нее и мощным пинком сшиб с ног. Сергей посмотрел, как женщина барахтается в пенной воде под смех и веселые крики остальных, и дернул Механика за рукав:
      - Это они добрые, что ли?
      - Нет, - сухо ответил Механик. - Вот эти как раз злые. Тебе просто не повезло. Да и мне тоже.
      Рядом объявился сердитый дед и заорал на них, тыча пальцем на берег. Механик пожал плечами и коротко буркнул что-то.
      - Идем, надо перенести хлам, - сказал он Сергею и пошел к сходням.
      Но только они взялись за тяжелую связку ржавых труб, кaк Механика позвали к Капитану. После короткого разговора Механик быстро поднялся по сходням на баржу и вместе с сердитым дедом приволок длинный ящик. Сбили крышку, в руках Капитана и его людей появились стволы.
      Капитан хмурился и озабоченно посматривал в сторону холмов. Дымы над ними стали гуще, издали донеслись крики, хлопки выстрелов. Потом что-то несколько раз бухнуло, крики стали громче, пронзительный надсадный визг заставил вздрогнуть Сергея. Но ему даже вспоминать не хотелось, когда и где он слышал похожие звуки.
      В небо полетели искры, большие черные хлопья взмыли и закружили в воздухе. На вершине ближнего холма возникла фигурка. Отчаянно размахивая руками, человек несся вниз, кувыркаясь, падая и снова поднимаясь на ноги. Он почти добрался до подножия, но споткнулся и плашмя растянулся на траве.
      К нему подбежали двое из людей Капитана, помогли встать на ноги и, поддерживая с двух, сторон, привели к берегу. Сергей увидел, что одежда на этом человеке превратилась в обгорелые лохмотья, а лицо так страшно иссечено кровоточащими шрамами, что кусок щеки свисал к подбородку.
      Изуродованный что-то прохрипел Капитану, слабо махнул в сторону дымящихся вершин и повалился набок. Капитан взревел, как дурохвост во время мартовской случки. На его крик все, кто был судне, высыпали на палубу, а потом его люди погнали женщин и детей в трюм.
      Сергей же остался на берегу, у железного хлама. На него никто не обращал внимания. Берег зарос травой и невысоким кустарником, а левее от холмов начинались леса. Можно было легко спрятаться в густой траве, уползти и затаиться, а там... Нет, вздохнул Сергей, в лесу одному не выжить, и в деревне его не приютят, спалил, наверно, деревню морской народ дотла.
      К нему подошел Механик. На ремне, свисающем с плеча, болтался ствол и хлопал его по боку, а в руках он держал рожки к стволу, которые пытался на ходу распихать по большим карманам комбинезона. Справившись с рожками, сплюнул и велел быстро уматывать отсюда на баржу.
      - Плохо дело, - добавил он негромко, - Капитан очень сердит. Его людей поубивали. И селян вырезали.
      - Кто вырезал? - испугался Сергей.
      - Черт его знает! Кто поубивал, тот и вырезал. Какие-то кровожадные безумцы...
      Он не успел договорить, как хриплый голос Капитана заставил его вздрогнуть. Механик вернулся к толпе на берегу, а Сергей посмотрел ему вслед, перевел взгляд на темную громаду судна. Безлюдная палуба вдруг показалась ему мрачной, сулящей недоброе ловушкой, и если он сейчас влезет на эту мрачную посудину, то исчезнет в ее холодном чреве, как исчезли те, что населяли деревянные клети. И никогда не увидит больше дневного света... Страх был беспричинным, но он поднял Сергея с места и заставил поплестись вслед за Механиком к людям Капитана.
      Один из подручных Капитана заметил его, что-то сказал и рассмеялся. Капитан оглядел Сергея с ног до головы, буркнул непонятно и отвернулся. Сергей был готов к тому, что его сейчас пинками погонят на баржу, и потому несказанно удивился, обнаружив у себя в руке ржавый палаш. Ладонь еле охватывала деревянную рукоять, приделанную к тяжелому иззубренному лезвию. Рыжий сын Капитана скривил губы, но ничего не сказал.
      А Механик лишь укоризненно покачал головой.
      - Я же тебе говорил - лезь в трюм и носа не высовывай. Теперь ничего не поделаешь. Держись сзади, в драку не влезай. И упаси боже потерять сабельку! За потерю оружия... а-а, ладно!
      Между тем Капитан опять закричал страшным голосом, тыча пальцем то в сторону дымящихся холмов, то указывая на баржу.
      Люди Капитана потрясали оружием, кто-то бил кулаком себя в грудь, а один вдруг скинул с себя одежды и, размахивая топором, побежал голый, вверх по склону. Радостно взвыв, остальные кинулись за ним, и, не успев опомниться, Сергей обнаружил, что тоже бежит вместе со всеми, ухватив двумя руками за рукоять палаша и держа лезвие на плече. Он не понимал, какая сила несет его вместе с морским народом, откуда в нем проснулась боевая ярость, но ему казалось, что никто не сможет одолеть его в схватке и он непременно заслужит похвалу Капитана. Он не видел, как за ними неторопливой рысцой бежал Механик, время от времени останавливаясь, чтобы перевести дыхание, не видел, как у самой вершины холма все рассыпались редкой цепью и вперед выдвинулись те, у кого были стволы, он бежал и не боялся упасть, и только когда перед ними открылась небольшая лощина, озаренная пламенем догорающих домов, внезапно замер.
      В оранжевом пламени чернели обугленные стрехи, пылающие бревна стреляли во все стороны головешками, искрящиеся рои огненных мух кружились в дымных спиралях над тем, что раньше было деревней. Отсюда можно было разглядеть множество темных фигурок, носящихся около горящих строений. Сергей решил, что это жители спасают уцелевший скарб, но, приглядевшись, заметил, что люди, скачущие словно в пляске у огромных костров, не выносят из огня, а наоборот, кидают в него какие-то предметы. Ему даже показалось, что некоторые из плясунов исчезают в пламени, а потом вновь появляются на деревенской площади - маленьком островке среди багрового моря.
      Люди Капитана стояли на вершине холма и смотрели вниз, ожидая чего-то. Вскоре огонь ослаб, распался на мелкие клочья, а дым посерел. Деревня исчезла, на месте жилищ остались лишь чернеть печи, выставив трубы пальцами в небеса.
      Фигурки внизу забегали быстрее, некоторые из них двинулись к подножию холма. Тут из кустов на них выскочил голый детина. Его топор запорхал в воздухе однокрылой бабочкой. Кровавые ошметки летят во все стороны, миг-другой - и вот с десяток разваленных вдоль и поперек тел устилает траву, а голый мужик бежит дальше и исчезает в дымной пелене.