Э.Геворкян
      Прагматическая санкция
      "Он все шагал и шагал, совершая свой дальний путь, и не мог повернуть
      назад. Впереди виднелись какие-то странные силуэты...
      Один раз судорожным усилием ему удалось обернуться.
      Сзади смутно виднелась бредущая по дороге фигура, а за ней
      внезапно возникла еще одна... и еще одна... и еще..."
      А. Бестер "Звездочка светлая, звездочка ранняя"
      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА :
      Александр Батов - тридцатипятилетний шатен, склонен к полноте, немного близорук, работает в университете, живет в типовой двухкомнатной квартире с видом на индустриальный пейзаж, слегка облагороженный растительностью.
      Серафима Батова - жена его, несколько моложе Батова, брюнетка, тонкие черты лица, дизайнер.
      Сергей Филонов - приятель Батова, одноклассник, художник.
      Евангелина - студентка Батова, ярко-рыжая, стройная, крепкая девушка.
      Д з е н и с - высокий, голубоглазый, совершенно лысый мужчина лет пятидесяти.
      Анна Павловна - соседка Батовых по лестничной площадке. Преподавательница языка и литературы. Пенсионерка. Опрятная сухощавая женщина.
      Доминик - студент Батова, житель одной из латиноамериканских стран.
      Аршак Змрян - очень далекий родственник Батова, коренастый предпенсионного возраста мужчина.
      Мечников - представитель жилищно-эксплуатационной конторы, пенсионер.
      Действие происходит в квартире Батовых, на лестничной площадке, а также в других местах. Время действия - наши дни.
      ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
      Картина первая
      Со вкусом обставленная квартира Батовых. Стенка, диван, кресла, проигрыватель. Телевизора, впрочем, нет. На стенах - несколько картин, темные тона, едва заметные лица... Серафима Батова сидит на резной, стилизованной под старину табуретке. Александр Батов доедает ужин.
      Батов. Спасибо, дорогая, было очень вкусно!
      Батова. Мясо я пережарила...
      Батов. Да нет, вполне...
      Собирает посуду, уносит, возвращается.
      Батова. Что-то у вас сегодня затянулось... Опять Благовестов три часа распинался?
      Батов. Хуже! Выпустили его аспирантов. Три штуки. Один другого дремучее! Народ молча зверел...
      Батова. А ты что?
      Батов. Что - я? Ругался последними словами. Молча... Бурлил, так сказать, нутром, оглядывая кислые физиономии братьев и сестер по кафедре. Размышлял, что получится, если голову шефа засеять одуванчиками.
      Батова. А-а-а...
      Батов. Брось, у самого в печенках сидит. Куда я уйду? У нас тихо, спокойно, как в катафалке. Вот, скоро еще сборник кафедральный выйдет, а там и монографии сподоблюсь... Булькаем помаленьку.
      Батова. Маркизов сегодня звонил, просил срочно с ним связаться.
      Батов. Вот оно что! А я то думаю, с чего это ты... Маркизов, конечно, орел! Но идти к нему завлабом - пардон! Он сам пахарь и людей запахивает...
      Батова. Двадцать минут по прямой! На пятьдесят рэ больше...
      Батов смеется, подходит к жене и легонько встряхивает ее за плечи, затем садится, развалясь, на диване.
      Батов. Ты - змея-искусительница. И Маркизов тоже змей. Соблазнители... Нет, я все-таки привык к нашей благодати келейной. Лишний полтинник на переводах всегда заработаю. Или вот учеников наберу, скоро начнут бегать, искать репетиторов...
      Батова. Только не это! Надоели дебилы с невротическими родителями. У меня от них живот пучит.
      Батов. Ну и ладно. Меня самого от них тошнит. Как я тогда чуть не влип с этими арбузами... Лучше я рефератов наберу, мне обещали...
      Батова. На дачу мы завтра, наверное, не поедем. Дождь надолго зарядил, и ветер какой! Вон бабке зонтик вывернуло...
      В этом году лета почти не было. Август, а яблок нет. Арбуз один раз ели, и то так себе...
      Батов. Послезавтра зарплата, съезжу на Центральный, куплю дыню.
      Батова. Не надо дыню. В такую погоду лучше есть квашеные огурцы.
      Батов. В такую погоду хорошо совращать двенадцатилетних девочек.
      Батова. Старо! Почему, кстати, двенадцатилетних? В прошлом году ты склонялся к четырнадцатилетним. Стареешь...
      Батов. При чем тут "стареешь"! Акселерация.
      Батова. А-а-а...
      Улыбаются, молчат. Батова смотрит в окно, затем оборачивается к мужу.
      Батова. Почему ты молчишь?
      Батов. Думаю, где до послезавтра десятку стрельнуть.
      Батова. Много надумал?
      Батов. Пойду по соседям, больше некуда.
      Батова. Занял бы у своих. Много и сразу.
      Батов. Сейчас займу! Как же... Дед, по моим подсчетам, на полторы машины имеет, а отец второй телевьзор покупает. Цветной. Для дачи.
      Батова. Да-а-а...
      Б а т о а. Определенно надо иметь иллюзии и идеалы, дабы было от чего отрекаться и что продавать на черный день. Серж вот тысяч пять на днях загреб, автобусную стоянку в пригороде оформил. Ловкач!
      Батова. Вот у него и займи.
      Б а т о в . Что занять?
      Батова. Червонец. А еще лучше - сразу тысячу. Телевизор новый купим, у меня сапоги разлетаются...
      Б а т о в. М-да, пожалуй я лучше к Анне схожу.
      Батова. Сходи.
      Б а т о в . Завтра схожу. Утром. Телевизор, кстати, не пора из ремонта?.. Куда это я квитанцию дел...
      Подходит к стенке, открывает покосившуюся дверку. Несколько раз открывает и закрывает ее, осматривает петли. Вытаскивает из-под стенки плоский ящик с инструментами, копошится в нем. Батова смотрит в окно.
      Батова. Дочка Симаковых опять на свиданье ускакала. Даже зонт забыла.
      Батов, Урмм...
      Батова. Почтальон вошел к нам. Наверное Анне пенсию...
      Батов. М-м... что? Пенсию вечером?
      Батова. Ну, значит, верхним перевод.
      Батов. Ты не помнишь, куда я дел шурупы? Неделю назад были здесь, а теперь нет. Сам клал, как сейчас помню! Ты их не перекладывала? Дверца совсем отваливается...
      Батова. Попроси у Анны. Заодно и денег спросишь.
      Батов. Ладно, завтра укреплю. Слушай... точно, я их на даче оставил. Твой братец преферансом мне мозги забил. Придется...
      Дверной звонок. Батов с неудовольствием смотрит на входную дверь.
      Серафима смотрит на Батова, поднимается с табуретки и идет через крохотный коридор к двери.
      Батова. Кто?
      Голос. Почтальон. Телеграмма.
      Батова открывает дверь. В проеме видна фигура почтальона в мокром плаще. Подает телеграмму, квитанцию. Батова расписывается и возвращает квитанцию. Почтальон уходит.
      Батова. Это тебе.
      Батов. Ну... (читает телеграмму) Тут какое-то недоразумение. Это, наверно, не мне.
      Батова берет у него телеграмму.
      Батова. Так, что тут... "Буду завтра пять, вылет задерживается, соскучилась, целую, Евангелина". Так, что еще...
      Адрес, фамилия... твоя, имя... тчк. В смысле - точка. Какое Впрочем, я поеду на дачу, вот только вещи соберу.
      Уходит в другую комнату. Батов пожимает плечами. Подходит к телефону, набирает номер
      атов. Алло, Серж, да, я... Нет, не могу... Ти что делаешь?.. Ах так?.. Вот, между прочим, и он... Нет, не надо спасибо... Приезжай сейчас... да, сейчас.. Не шучу! Тут Серафима немножко распсиховалась... Черт знает что! Какая-то чужая телеграмма... Ну, давай... Ничего, возьми мотор. Жду.
      Кладет трубку. Растерянно смотрит, как Серафима выносит из другой комнаты чемодан и большую сумку.
      Батов. Сима, ты что, в самом делг... Ничего но понимаю, какая-то ерунда! Это недоразумение, либо розьпрыш. Cейчас Серж приедет, посидим, я у него займу... Точно, pcnwrpwip У меня в семинаре есть одна Евангелика. Нет, там, кажется, Ангелина. Шутники. Я им покажу розыгрыш! Положи чемодан!
      Б а т о в а. Я еду на дачу
      Батов . В такую темень. Дождь ведь... Постой!
      Б а т о в а. Я еду на дачу!
      Идет к выходу. Батов догоняет ее и удерживает за плечо. Он хватается за ручку чемодана. Батова оставляет чемодан в руках мужа и уходит, аккуратно закрыв за собой дверь. Батов в сердцах плюет на пол, пинает чемодан и подходит к окну.
      Картина вторая
      Квартира Батовых. Батса и Сергей Филонов допивают водку.
      Батов. А черт ее знает! Взяла и ушла. Даже дверью не хлопнула.
      Филонов. Роскошная женщина, а? Другая бы анфас и профиль поперек расцарапала. А-ля Кармен! Ушла, не хлопнув дверью. А? Это картиночка.
      Батов. Ты ничего не понимаешь! Чего она на такой ерунде вдруг? Нет, тут дело нечисто. Она, понимаешь, вроде они народ недоверчивый, но чтоб на таком пустяке сломаться - не поверю.
      Батов. Поздно уже.
      Филонов. Брось, не расстраивайся. Отдохнет и вернется в воскресенье. Сам смеяться будешь Батов. Я сейчас смеюсь. Знаю я эти дачи!
      Филонов. Брось! Поехали ко мне, в ресторацию заскочим, возьмем чего. А?
      Батов. Нет, я ешe выясню, что это за дача! Что ты на меня так смотришь? Ты не смотри на меня так! Поехали к тебе...
      Филонов. А что, и поедем! Только вот сейчас позвоню...
      Снова внимательно изучает пустую бутылку.
      Филонов. Сейчас позвоню и поедем. Мотор возьмем. Или сначала к этой заедем, к Ангелине?
      Серж смеется, а Батов безнадежно машет рукой.
      Батов. Ну не знаю я никакой Евангелины! И ты, падла, Брут?
      Филонов подходит к телефону и несколько раз пытается набрать номер. После неудачных попыток оставляет тeлефон в покое
      Филонов. Занятно, черт бы ее... Ладно, по дороге заскочим.
      Филонов. Погодка, однако... Пузырями пошло, а!.. К вам черная "Волга" завернула...
      Б а то в. Да? Может...
      Подходит к окну, разочарованно возвращается.
      Филонов. Мужик какой-то. Ну, полило...
      Б а то в. Главное, нет чтоб спокойно разобраться.,. Дождались бы, посмотрели кто, что... А то - на тебе! Даже чемодан не взяла. Дача!
      Филонов. Молчал бы! Сам хорош! Нет, чтоб кинуться вдогонку, за рукав схватить, гаркнуть погромче, да вмазать покрепче... чего морщишься, эстет? Баба, она баба и есть.
      Батов. Вульгарность...
      Филонов. То-то и оно, что вульгарность. Вот от нас с тобой жены и уходят хладнокровно ночью... От меня, скажем, не уйдет уже, ладно, сам виноват, дело прошлое... ну а ты?! Был бы вульгарный и пошлый человек без интеллектуальных предрассудков и образования, хрен бы она так просто ушeл! Разве что при посредничестве месткома и через товарищеский суд, где все с уважением и сочувствием смотрели бы на твою небритую харю, пока ты хрипишь, что, мол, в своем праве... Эх! Чего там, оба мы с тобой фрайеры!
      Батов. Ты чего? Ты что! Ну уехала на дачу, нервы разгулялись, а ты ушла! Как так сразу - ушла? Ты не очень-то...
      Филонов. Ладно, извини,только вот моя тоже...
      Батов. Кончай!
      Филонов. Все, сливаю воду. По-моему кто-то в прихожей копошится...
      Дверь в комнату без стука раскрывается, входит Дзенис. Батов недоуменно смотрит на него, Серж кладет руку на хлебный нож. Дзенис кивает головой, подходит к окну, потом занимает свободный стул и требовательно протягивает руку.
      Дзенис. Телеграмму.
      Батов смотрит на Сержа, тот чешет щеку и пожимает плечами, убирая руку с ножа.
      Батов. Послушайте...
      Дзенис. Телеграмму.
      Батов озирает стол, потом, кряхтя, нагибается и достает из-под стула Филонова клочок бумаги. Кладет его перед Дзенисом. Дзенис брезгливо разворачивает em, смотрит на текст и заметно бледнеет.
      Дзенис. Где у вас... ага.
      Подходит к телефону и набирает длинный номер
      Дзенис. Торос. Да, у меня... Завтра в пять.., не знаю. . не знаю, хорошо, жду.
      Кладет трубку, садится. Смотрит на Батова, на Сержа, Трет переносицу. Изучает пятно от краски на рукаве Филонова.
      Д з с н и с. Вы - уйдите.
      Филонов . Нет, позвольте. . . да ты кто тaкои?
      Батов, Вы мне весь пол зальете,
      Дзенис аккуратно закрывает окно.
      Дзенис. Что же нам с вами делать?
      Батов. Послушайте, в чем дело? Что происходит Почему...
      Дзенис. Об этом после. Где ваша жена?
      Батов. Ушла, то есть, уехала... на дачу. Из-за телеграммы...
      Дзенис. Вы часто с ней ссорились?
      Батов. Да нет, не очень... А по какому праву...
      Дзенис. Почему она ушла?
      Батов. Что случилось? Что с Симой?.. Что с ней?
      Дзенис. С кем?
      Батов. С Симой!
      Дзенис. Ах, да. Не знаю. Вы говорите уехала на дачу, Батов. Я не понимаю...
      Дзенис. Помолчите минуту.
      Дзенис трет ладонью глаза. Видно, что он смертельно устал. Подавляет зевок.
      Дзенис. Где у вас кофе?
      Уходит на кухню, там гремит посудой. Батов в прострации. Единственное, на что он сейчас способен - это ожесточенно ущипнуть себя.
      Батов. Уй! Черт!
      Д з е н и с. (из кухни). Что вы там? Сейчас иду.
      Входит с дымящейся чашечкой, на ходу отхлебывая.
      Д з е н и с. Я вас не очень разорил, там еще порядочно осталось. И не молото с полкило.
      Входят двое мужчин, втаскивая большой зеленый ящик.Подтаскивают его к окну. Один из них осматривает рамы и, удовлетворенно кивнув Дзенису, уходит.Оставшийся смотрит на Батова.
      Д з е н и с. Хорошо, остальное - я сам. Вы свободны. А я здесь посплю.
      Мужчина уходит. Батов окончательно протрезвел и с почтительным недоумением смотрит на Дзениса.
      Д з е н и с. У вас раскладушка есть?
      Батов. Она в ванной. Сейчас принесу.
      Д з е н и с. Спасибо, я сам.
      Выходит из комнаты. Слышен шум душа. Батов прислушивается к звукам льющейся воды, осторожно подходит к ящику и пытается открыть крышку. Из ванной доносится громкий кашель Дзениса. Батов испуганно роняет крышку и плюхается на диван. Входит распаренный и бодрый Дзенис, в майке и розовых трусах, с раскладушкой под мышкой.
      Дзенис. Простынки не найдется?
      Батов извлекает из платяного отделения простыню, одеяло и подушку.
      Молча смотрит, как Дзенис быстро и аккуратно застилает раскладушку.
      Дзенис. У вас случайно нет какого-нибудь снотворного?
      Батов. Есть эуноктин.
      Дзенис. Очень хорошо.
      Из ящика письменного стола Батов достает упаковку, протягивает Дзенису. Дзенис изучает этикетку, выдавливает из пластиковой ячейки таблетку и протягивает Батову.
      Дзенис. Пейте.
      Батов. Зачем? Я сплю нормально. Что все это значит, послушайте...
      Дзенис. Пейте.
      Батов. Ну хорошо, я выпью... В конце концов... хотя... ну, ладно, имею я право знать, что происходит у меня...
      Дзенис. Вам потом все объяснят и извинятся. Впрочем извинения я могу принести сейчас. Пейте.
      Батов пожимает плечами и, давясь, глотает таблетку. Кашляет. Дзенис наливает из графина воду и протягивает стакан.
      Батов. Спасибо.
      Дзенис. Вот и славно. Теперь давайте баиньки.
      Батов некоторое время расхаживает по комнате и наблюдает, как Дзенис лезет под одеяло и почти сразу начинает храпеть. Батов подходит к телефону, протягивает руку к трубке, но тут храп прекращается. Батов отдергивает руку. Храп переходит в тонкое посапывание. Батсв машет рукой, раскладывает диван и валится на него, не раздеваясь.
      Конец первого действия.
      ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
      Картина первая Утро в квартире Батовых. Солнце освещает комнату. На диване сидит мятый, взлохмаченный Батов и смотрит, как Дзенис с аппетитом ест яичницу.
      Дзенис. Яичек я десяток подкупил, батон и кефир. За тобой полтора рубля. С добрым, кстати, утром.
      Батов мотает головой и озадаченно осматривается. Зеленый ящик стоит на попа у двери, рядом валяется крышка и ворох промасленной бумаги. В углу у окна появилось нечто, очень похожее на телевизор. Вместо телефона стоит устройство, очень похожее на телефон. На платяном отделении лежит плоская, очень похожая на книгу, коробка, с краю поблескивает объектив.
      Дзенис. За это не беспокойся. Сейчас доем и приведу в порядок. Ты куда тестер засунул? Я тут обыскался...
      Батов. Какой тестер? У меня нет...
      Дзенис. Ну что ты, Саша, мелешь! Тестер в инструменты ты положил, а инструменты - под стенку.
      Дзенис поднимается со стула, достает ящик с инструментами и перебирает его содержимое.
      Дзенис. Та-ак, оригинально...
      Батов игнорирует его слова. Оправляет на себе одежду и подходит к аппарату, напоминающему телефон. С недоверием осматривает его.
      Дзенис. Звони, звони... Только отбой два раза давай.
      Батов медленно набирает номер. В это время Дзенис в некоторой растерянности достает из ящика и кладет обратно клещи, молоток и другие нехитрые инструменты.
      Батов. Алло... Да, я... На даче... Ах, у вас! Но... нет, какое-то недоразумение... чепуха... Позовите к телефону... как не хочет? Да, заплатил... и за газ тоже... Симу позовите к телефону... Что значит успокоиться? А, черт!..
      Бросает трубку и невидяще смотрит на картину, висящую над аппаратом, что-то яркое желто-синее...
      Батов. К мамочке видите ли уехала...
      Дзенис. Трубочку еще раз подними и опусти.
      Батов проделывает эту манипуляцию.
      Дзенис. А теперь скажи мне, друг любезный, куда ты дел тестер, пробойник и фидер с вибронасадкой? Только не говори, что ты в глаза не видел фидер! Ты вчера еще насадкой себе ладонь раскровянил...
      Батов. Все... все понятно. Это тоскливый бред. Я сплю и самым фатальным образом не могу проснуться. Во всем меня преследует незнакомый невежливый человек. Но это ничего, рано или поздно меня разбудит жена. Как только надо будет идти на работу, так сразу и разбудит...
      Дзенис. Ты меня удивляешь, Александр! Ну, если хочешь проснуться, посмотри на свою левую ладонь.
      Батов послушно и обреченно смотрит на свою левую ладонь. Пожимает плечами и смотрит на правую.
      Батов. Посмотрел.
      Дзенис. Зажила рана?
      Батов. Какая рана?
      Дзенис. Ну и...
      Хватает за руку Батова и выворачивает ему в лицо левую ладонь.
      Мельком смотрит на нее и растерянно выпускает.
      Дзенис. Позвольте, позвольте... даже шрама нет... Что за ерунда!
      Батов тупо смотрит на свою ладонь.
      Батов. Нет у меня шрама, не было никакого шрама, в другом месте есть у меня шрам, в детстве грыжу вырезали - этот шрам могу предъявить, а на руке нет, пока не довелось заиметь...
      Д з е н и с. Помолчи минутку.
      Молча стоит, опустив голову. Потом смотрит на Батова, слабо улыбаясь.
      Д з е н и с. Возможно, тут в самом деле небольшое недоразумение... Сейчас мы с тобой подумаем и разберемся.
      Ходит по комнате, рассеянно трогая разные предметы. Берет с полки фаянсового пуделя со щербинкой на носу, вертит в руке.
      Д з е н и с. Склеил все-таки, а говорил...
      Присматривается к пуделю, останавливается, кладет его на подоконник и осторожно садится в кресло. Батов индифферентно наблюдает за его пертурбациями, не выказывая ни малейшего удивления. Ему, по всей видимости, уже наплевать на все. Дзенис некоторое время молчит, затем рывком встает и идет к телефону.
      Дзенис. Торос... Второй, двенадцатый, двадцать девятому... отбой! Да, отбой... кто запрашивал? Это его не касается... Все!
      Закончив разговор, вытаскивает из розетки шнур телефона и, сматывая его, идет к ящику.
      Батов. А где же наш телефон?
      Дзенис что-то бормочет, укладывая аппарат в ящик.
      Батов. Телефон наш где?
      Дзенис. В тумбочке, в тумбочке ваш телефон. Ну-ка, помоги!
      Берутся вдвоем за похожий на телевизор агрегат и засовывают его в тот же ящик. Дзенис быстро достает из самых неожиданных мест разнообразную аппаратуру и складывает ее в ящик. Входит высокий плотный мужчина, вместе с Дзенисом выносят ящик. Вскоре Дзенис возвращается.
      Батов. Вы вернулись, чтобы сказать мне "до свидания"?
      Или, наоборот, пройдемте?
      Дзенис. Мы опять на "вы"? Что ж, могу только рекомендовать вам сейчас же поехать на дачу к жене. Отдохните пару деньков, успокойтесь... Это я вам настоятельно советую.
      Батов. Знаете, я уже ничему не удивляюсь. Последние двадцать минут я интенсивно пытался вспомнить, нет ли в моей биографии чего-либо криминального. Ничего, знаете ли, не вспоминается. Ну, пара-тройка анекдотов здесь, книжка-другая там, но из-за этого вы не стали бы у меня ночевать.
      Скорее всего - я ночевал бы у вас. Следовательно, все происходящее не касается того, что я сделал. Вывод - это касается некоего лица, к которому я имею или могу иметь отношение. Я прав, не так ли? Могу даже назвать это лицо, но, полагаю, это лишнее. Хоть я ни черта не понимаю, что происходит, но уж как-нибудь дождусь этого лица и спрошу, почему из-за какой-то случайной телеграммы такое более чем повышенное внимание к моей более чем скромной особе?
      Дзенис с любопытством смотрит на него.
      Д з е н и с. Браво, прекрасные аналитические способности. А на дачу все-таки попрошу съездить.
      Батов. Обязательно поеду... завтра.
      Дзенис. Завтра не надо. Надо сегодня, сейчас.
      Батов вызывающе мотает головой, Дзенис разводит руками.
      Дзенис. Мое дело посоветовать. Впрочем, смотрите сами. Кстати, моя фамилия Дзенис. Не вспоминаете?
      Батов. Очень приятно. Батов. Не вспоминаю. Не имел чести знать. Как-то не довелось.
      Дзенис. Ну и славно. Валерьяночки попейте или там пустырник рекомендую. А пока - до свидания.
      Уходит. Затов возбужденно ходит по комнате, затем подходит к телефону, набирает номер.
      Батов. Алло... Серж?., да, я... а черт его знает, сам не пойму... нет, все в порядке... не думаю... да, один... да что ты!., ну, не по телефону... завтра поеду... пусть немного подуется... Ох, ты!..
      Последнее восклицание Батова относится к следующему факту: разговаривая с Сержем, он механически наматывал на палец телефонный шнур и домотал его до конца. В руке у него оказывается весь шнур, торчат медные оголенные проволочки...
      Батов . Серж, Серж, ты меня слы... да, а почему., .извини, это я, кажется, немного... Я тебе потом, хорошо, привет... да... привет!
      Кладет трубку мимо аппарата и смотрит на шнур. Трогает пальцем телефон. Набирает, явно наугад, номер, прислушивается и осторожно кладет трубку.
      Батов. Большой привет!..
      Дверной звонок. Батов делает движение к прихожей, передумывает и остается на месте. После нескольких звонков в дверь сильно стучат. Батов трясет головой и идет открывать. Входит в комнату с Мечниковым.
      Мечников. Я не понял, вы платили за коммунальные услуги или не платили?
      Б а т о в . Платил, могу показать...
      Мечников. Не надо, верю. Дело вот в чем - квартиры вашего дома будут переданы одному учреждению. У них объект рядом, ну и всякие там соображения...
      Б а т о в . Помилуйте, да мы здесь и трех лет еще не прожили!
      Мечников. А вы не перебивайте! Вы сначала выслушайте, а потом перебивайте! Вам же другую квартиру дадут, в этом же районе, а если согласитесь в новостройки, то метражу прибавят. Вам, я вижу, тесновато... Вон картин сколько! Сами рисуете?
      Б а т о в . Жена.
      Мечников. А-а... Моя дочь тоже художница, на ткацкой фабрике работает, узоры придумывает... Да, так вот, сегодня в помещении клуба будет собрание жильцов. В четыре часа. Явка обязательна.
      Б а тов. Хорошо. Я немного опоздаю... или мне потом соседка расскажет.
      Мечников. Нет, так нельзя. От каждой квартиры должен быть ответственный квартиросъемщик. Раз такое дело, то непременно должны быть вы, раз жены нет дома.
      Б а то в. А с чего вы взяли, что ее нет дома? Она дома. Она и придет.
      Мечников задумчиво смотрит на Батова, качает головой.
      Мечников. Нет, вы меня определенно в гроб хотите пристроить! Ну что вы как ребенок. Лень в клуб прийти? Да ведь разберут все квартиры в нашем районе, попретесь черт знает куда. Потом будете права качать, а толку?!
      Б а т о в. Что вы меня уговариваете? Сказано - жена придет. Странно.
      Мечников. Э, милый, это тебе странно, а мне не странно. Ты бы с мое поработал на таком участке двадцать четыре годика. Сейчас еще ничего, старые развалюхи снесли, урла поразъехались... Несерьезно вы к делу относитесь. Значит так, в полчетвертого я зайду за вами и вместе пойдем на собрание.
      Б а т о в . Это что же такое - конвой?
      Мечников. Почему же сразу конвой! Сказано обеспечить стопроцентную присутствуемость, значит, надо! Думаете, за вами только приду? Если бы так! Таких как вы, образованных, человек двадцать, вон, в соседнем доме профессор живет...
      Б а т о в. И его приведете?
      Мечников. И его. А как же...
      Б а т о в. Что, и тот дом выселяют?
      Мечников. Нет... то есть... в общем... словом, велено в четыре всех собрать - и точка!
      Б а то в. Вот что - передайте тем, кто вам велел собирать, что если очень приспичило меня из квартиры в пять часов изъять, то нечего ходить вокруг да около. Сам я никуда не пойду. Если хотите - можете силой вести, арестовать, например. Почему бы вам меня сейчас не арестовать?..
      Мечников качает головой.
      Мечников. Вам, видимо, нездоровится... Ну, хорошо. Мое дело предупредить. До свидания.
      Уходит. Батов нервно кружит по квартире. Ищет сигареты, находит пустую пачку, сминает, бросает на пол. Идет на лестничную площадку. Сквозь открытые двери комнаты и квартиры видна дверь соседей. Звонит. Открывает Анна Павловна.
      Батов. Тысяча извинений, Анна Павловна, у вас сигарет не найдется?
      Анна Павловна. Здравствуй, Саша! У меня, ты же знаешь, папиросы...
      Батов. Спасибо, можно и папиросы.
      Анна Павловна скрывается за дверью, затем появляется с пачкой "Беломора". Батов вытягивает две папиросы.
      Анна Павловна. Бери все, у меня есть... Саша, ты же бросал курить?
      Батов громко вздыхает.
      Анна Павловна. Что случилось? С Симой поссорились?
      Батов. Ну... обиделась она и уехала... глупость какаято!
      Анна Павловна. Обиделась - успокоится. Успокоится - помирится. Серафима очень спокойная и рассудительная женщина. Если она не права, то всегда признается в этом, может, не сразу, но когда-нибудь обязательно. Она у меня до шестого класса училась, а потом я у них вела в десятом... да... ты бы выспался, голубчик, а то весь белый. Не спал, наверное, всю ночь? Гвозди, наверное, вколачивал... Стучал долго...
      Батов . Гвозди? Какие гвозди?.. Ах, да... Ну, спасибо еще раз...
      Анна Павловна. К тебе никак твой армянский родственник не мог дозвониться, ко мне звонил утром, спрашивал, дома ли ты...
      Батов хватается за голову.
      Батов . Только его сейчас не хватало...
      Уходит к себе.
      Картина вторая
      Батов стоит у окна, курит и разговаривает сам с собой.
      Батов. Ерунда какая-то! Надо же! Будто все сговорились... Розыгрышем здесь не пахнет, этот Дзенис, видимо, серьезный дядя. Что это за Евангелина такая, и что ей от меня надо? Приедет в пять. Ха, да хоть в десять! Мне-то что? Это накладка, точно, накладка. Или телеграмму не туда занесли, или совпадение. Сима почему-то сразу обиделась, нехорошо обиделась, такого я не замечал ни разу. Взяла и уехала. Да и я хорош! Нет, чтоб кинуться вдогонку... Ну, слезы там, обиды... Но ведь помирились бы, а потом все-таки поехали на дачу, денька на два, у меня как раз занятий нет... Странно, выходит, что в любой раскладке меня не должно было быть дома к приезду этой... Ничего не понимаю. Если это преступница и ее хотят брать именно у меня, то пусть так и скажут. Окажу содействие в меру сил. Да нет, не то... Совсем не то... Сколько сейчас... ага, еще уйма времени. Будем сидеть и тупо ждать событий. Да, вот так - тупо ждать событий!
      Садится на стул в центре комнаты и смотрит на дверь. Звонок. Батов всплескивает руками и немного истерично смеется. Смотрит на часы. Пожимает плечами.
      Б а то в. Однако, Евангелина торопится... Войдите, не заперто!
      Входит Доминик. Симпатичный, улыбчивый мулат. Говорит почти без акцента. Батов удивлен, но не очень.
      Доминик. Здравствуйте, Александр Валентинович!
      Батов. Здравствуйте, Доминик! Садитесь. Мы с вами договаривались на сегодня?
      Доминик. Нет. Я извиняюсь, но я закончил реферат...
      Кладет на стол папку.
      Батов. Вот как! Молодец, право слово, молодец! Я думал, ты месяца три будешь возиться... Молодец! Я непременно на этой неделе дам отзыв. Ну, что у тебя нового?
      Доминик. Я провел частотный анализ суффиксов отглагольных существительных в газетном тексте...
      Замолкает, к чему-то прислушивается.
      Батов. Ну-ну...
      Доминик. К вам, кажется, стучат.
      Батов. Тебе показалось. Дверь открыта, если кто захочет войти войдет.
      Доминик. Мне показалось... Возможно, это в соседней комнате.
      Батов в это время рассеянно листает его рукопись.
      Батов. Что?... нет никого...
      Доминик. А Серафима Викторовна?
      Батов. Она... Откуда ты взял эти матрицы? У Головина?
      Доминик. Я немножко знаком с алгебраической топологией... Батов. Стоп, стоп, а вот эти ты точно у Головина взял!
      Доминик. Это да, но выводы мои. Вы посмотрите в конце, мои корреляции...
      Обрывает себя на полуслове, прислушивается.
      Батов. Что?
      Доминик. У вас в холле кто-то ходит.
      Батов подходит к двери и рывком распахивает ее. Возвращается на место.
      Батов. Нет никого.
      Доминик. Мне показалось... Да, вы знаете, Диас хочет писать работу у вас, он говорит, что Березин против его темы.
      Батов. Позволь, что значит - "хочет"? Руководитель утвержден и... А Березин знает об этом?
      Доминик. Не знаю. Диас просил поговорить с вами.
      Батов барабанит пальцами по столу.
      Батов. Аи да Диас! И что ему у Березина не сидится? Ты уж объясни ему, что так не принято... пусть лучше тему поменяет. Вот черт, неловко может получиться...
      Доминик сочувственно смотрит на Батова.
      Доминик. Я вас понимаю. Березин ваш соавтор...
      Батов. Это не имеет значения. То есть... ну, неважно. Диаса я взять не могу, неэтично... и, вообще. Так и передай, впрочем, я ему сам объясню.
      Доминик. Хорошо, спасибо. О, чуть не забыл. Сегодня в посольстве у нас прием. Вот пригласительный билет, сам посол просил вам передать...
      Батов. Признателен, весьма признателен... годовщина революции... ага, в шесть часов.
      Доминик. Я позвоню в посольство, за час подадут машину.
      Батов. Спасибо, я, право, не знаю...
      Доминик. К Благовестову я уже отнес приглашение, он обещал быть с женой. Я думаю, будет очень весело и неофициально, небольшой банкет, концерт...
      Батов. Неофициально - это замечательно, только видишь ли...
      Батов несколько секунд смотрит на Доминика, тот чуть улыбаясь смотрит на Батова.
      Батов. В общем так. Я, разумеется, приеду. Машины за мной присылать не надо. Если я вдруг по каким-нибудь причинам не смогу, то передайте от моего имени извинения послу. Но я, конечно, постараюсь...
      Доминик. Будет очень жаль, если вы не сможете прийти.
      Посол хотел с вами поговорить. У нас скоро откроется большой дом дружбы, придут заявки на специалистов...
      Батов. Откуда вы это знаете?
      Доминик. Вы только меня не выдавайте, но я очень дружен с дочкой посла.
      Батов. Ну, ладно, встретимся на банкете.
      Доминик. До свидания.
      Доминик уходит. Батов несколько разочарованно провожает его до двери. Возвращается, взвешивает в руке папку, оставленную Домиником.
      Батов. И этот туда же? Вряд ли, он не настаивал... Да и с какой стати! Сумасшедший дом какой-то... Плюну на все и поеду на банкет! Пусть здесь без меня разбираются, кто, за что и почему! За чужие грехи я не ответчик. Если это уголовщина, то пусть стреляют и режут без меня. А если это не уголовщина, то тем более. Сейчас еду к теще, устраиваю Симе сцену у фонтана, мирюсь, и едем в посольство на банкет. Потом на дачу. Если понадоблюсь этому Дзенису, то он сам меня найдет, не маленький. А за два дня они сами разберутся с этой Евангелиной...
      Батов натягивает на себя пиджак, берет складной зонт и выходит. Через несколько секунд после его ухода начинает звонить телефон и звонит до конца второго действия.
      Конец второго действия.
      ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
      Картина первая Квартира Батова. Судя по большим настенным часам, прошло несколько минут. За дверью слышно кряхтение, голоса, голос Батова: "Сейчас, сейчас...". В комнату входит Батов, поддерживая отчаянно хромающего Доминика.
      Доводит его до стула, усаживает.
      Батов. Очень болит?
      Доминик. Ох, боюсь, растяжение... Хорошо, что не вывих.
      Батов. Растяжение - тоже невесело. В прошлом году я месяц хромал и тоже в нашем подъезде растянул. Не убирают, черт, уборщицу месяцами не видишь... Надо вызвать такси!
      Доминик. Если вас не затруднит... Какая неприятность Наши будут смеяться...
      Батов подходит к телефону, листает справочник. Набирает номер.
      Б а тов. Алло... примите заказ... сейчас... что? Как - не раньше... Да вы поймите, человек ногу растянул...
      Кладет трубку и виновато смотрит на Доминика.
      Батов. Понимаешь, машины обслуживают туристов и спортсменов, заказ только через два часа... Я сейчас спущусь, поймаю левака.
      Доминик. Спасибо, не надо. Я почти могу ходить... Если бы вы меня поддержали немного, я спокойно дошел бы до остановки. Это рядом...
      Батов. Да, да, разумеется...
      Смотрит на часы, потирает переносицу, Доминик с трудом поднимается со стула, держась за столешницу.
      Батов. Знаешь, мне все-таки придется... Да, так и сделаем! Я сейчас позвоню Сержу, это мой друг, он поможет, а то мне надо... срочно, понимаешь...
      Батов идет к телефону, но Доминик одним прыжком вдруг оказывается перед ним и толкает его локтем. Батов отлетает к столу, еле удерживаясь на ногах.
      Батов. Это... это что такое!..
      Доминик мгновенно запирает входную дверь, возвращается, запирает дверь в комнату и прислоняется к ней. Укоризненно кивает головой.
      Доминик. Вы, Александр Валентинович, сами виноваты. Что вам стоило выйти со мной и прогуляться немного. Потом банкет в посольстве, концерт... А вы? Из-за вашего упрямства я вынужден засветиться. А это было очень нежелательно, это, извините, пять лет коту под хвост. Не спрашивайте меня ничего, я сам не понимаю, в чем дело. Приказ есть приказ. Поверьте, я лично ничего не имею против вас плохого...
      Батов смотрит на него. Смысл происходящего медленно доходит до него. Он пятится к подоконнику, медленно опирается на него. Правой рукой нащупывает фаянсового мопса, и в тот момент, когда Доминик замолкает, Батов запускает собачку в голову Доминика. Доминик приседает, мопс врезается в дверной косяк и разваливается на несколько крупных кусков.
      Доминик. Собачку разбили... Послушайте, Александр Валентинович, что вы суетитесь? Вы сядьте, успокойтесь... На вашем месте я бы не суетился. Сейчас мы выйдем, прогуляемся, вы мне кое-что расскажете... Можете ничего не рассказывать, но вместе мы немного походим. Час или два. А потом можете заявлять. Договорились? Что вы так свирепо на меня смотрите?
      Батов. У тебя даже акцент пропал. Вот что, Доминик, или как тебя там, шел бы ты... знаешь куда!..
      Доминик. Ну как знаете...
      Достает из-под полы пистолет, вынимает из Внутреннего хармана глушитель и медленно насаживает его на ствол. Разводит руками.
      Доминик. Ничего не поделаешь...
      Из-за двери доносится слабый скрип. Доминик настороженно прислушивается. В этот миг дверь резко открывается, Доминик летит на пол. В комнату врывается Дзенис, с ним еще двое. Дзенис точным ударом ноги выбивает пистолет из руки Доминика. Доминика уводят.
      Батов. Как в кино...
      Тяжело опускается в кресло. Дзенис значительно смотрит на Батова и подбирает с пола голову мопса.
      Дзенис. Не знаю, как насчет кино, а вот цирк здесь точно был. Вы его вот этим пытались... нейтрализовать?
      Батов. Этим. У меня, знаете ли, пистолетов не имеется. С глушителями. Не довелось как-то обзавестись.
      Дзенис. Вы не беспокойтесь, в обиду вас не дадим. Надо же, пять лет... Собачку склеите?..
      Батов. К черту! В мусоропровод...
      Дзенис. Ну и ладно. Теперь так, вы сейчас с нами поедете, надолго не задержим, кое-какие формальности, а потом быстренько на нашей машине обратно...
      Батов обреченно качает головой. Дзенис искренне удивлен.
      Дзенис. В чем дело? Плохо себя чувствуете? Мы на машине, мигом...
      Батов. Знаете, у меня уже нет сил. Никуда я не поеду, не пойду, не полечу и не поползу! Если вам очень надо, выводите меня силой, сколько раз можно говорить! Я догадываюсь, вам нужно, чтобы я сам, без принуждения... Но зачем? Вы мне объясните - зачем? Честное слово - сам уйду... возможно... Вы только намекните...
      Дзенис тоскливо вздыхает и машет рукой.
      Дзенис. Поехали бы с нами, ведь под монастырь человека подводите. Кстати, неужели вам не интересно, как Доминика разматывать будут? Хоть и не положено, но для вас сделали бы исключение... Не интересно?
      Б а т о в. Интересно, почему же, очень интересно. Только, знаете, в следующий раз. У меня такое ощущение, что доминики теперь попрут ко мне, как тараканы.
      Д з е н и с. Не преувеличивайте. С Домиником проглядели, это верно. Но теперь заслончик поставим. Пусть лезут.
      Б а т о в . Пусть.
      Дзенис. Ато - поезжайте к себе на дачу, отдохните. Природа, яблоки... Пчелки - вззз...
      Б а т о в. Вы что - издеваетесь?
      Дзенис. Ах, Александр Валентинович, поработайте с мое, вы не то что о даче - о клумбе с травкой мечтать будете. Впрочем, воля ваша. Я телефончик на всякий случай оставлю. Фамилия моя Дзенис...
      Б а тов. Да, я помню.
      Дзенис с подозрением смотрит на Батова.
      Дзенис. Откуда же вы помните? Разве мы встречались с вами? Впрочем, неважно. Надумаете на дачу - позвоните, может, компанию вам составлю. Привет!
      Оставляет у телефона листок с номером, подмигивает и уходит. Батов дико смотрит ему вслед.
      Батов. Вот именно - привет... Пчелки... яблочки... Сумасшедший дом... Одно из двух - или я сплю, или они спят. А враг не дремлет... Песика, спрашивает, клеить не будете? Оригинал! "Разве мы с вами встречались?" Доминик тоже - работничек! мог же меня в подъезде... того... Испугался или тоже было нельзя... силой... Ничего не понимаю. Если эта Евангелина, что у меня в семинаре... Может, с Домиником на пару работают? Ну да, стали бы тогда со мной расшаркиваться... Сюда бы дядюшку Аршака, он бы сразу навоображал... Так, так... Где его сейчас найти, опять, наверное, побежал в клуб, к своим тарелочникам... Так, так... как же я не сообразил... Евангелина - марсианка или там черт знает откуда... Пришелица! Может, она спрут о ста ногах, замаскированный под студентку... Бред какой-то... Ну, пусть пришельцы, пусть марсианцы, но от меня чего им надо?
      Картина вторая
      Квартира Батова. Никаких следов званых и незваных гостей. У двери стоит небольшой чемоданчик. Батов сидит за столом в легком столбняке, неестественно выпрямившись и выпрямив шею. Напротив сидит Евангелина симпатичная рыжая девица с крупными, но привлекательными чертами лица. Она чем-то огорчена.
      Евангелина. Вот мы уже десять минут вместе, а ты говоришь глупости и ни разу меня не поцеловал. Ты не болен... перестань дергать щекой, это что за новая привычка?., нет, ты не болен... скажи лучше сразу, что случилось?
      Батов пытается что-то сказать, но вместо слов выдавливает из себя невнятный писк. Евангелина смеется.
      Евангелина. Что случилось, Саша? Только не говори, что ты меня не ждал. У тебя такой вид, словно ты в шкафу любовницу спрятал. Признавайся, ты в шкаф ее спрятал?
      Батов в ужасе оглядывается на платяную секцию. Евангелина, смеясь, подкрадывается к шкафу, прикладывает палец к губам и, воскликнув "оп-ля!", распахивает дверцу. Из шкафа вываливается ком белья и зимнее пальто.
      Евангелина. Вот видишь, здесь ее нет! Успокойся и скажи, что случилось? Почему ты на меня смотришь, как на приведение?
      Батов . (прокашливаясь). Видите ли в чем дело...
      Евангелина. Ну-ну, мы уже на "вы"?
      Батов. Э-э... собственно говоря, я догадываюсь, здесь имеет место недоразумение...
      Замолкает, смотрит на Евангелику. Та горько качает головой.
      Евангелина. Знаешь, я думаю, что недоразумение действительно "имеет место". Ты можешь внятно и членораздельно объяснить, что здесь случилось за неделю моего отсутствия? Я срываюсь с практики, мне в лучшем случае воткнут выговор или снимут со стипендии. Я, как дура, из-за дурацких предчувствий мчусь сюда, как оглашенная, а ты... "имеет место"! Кстати, когда это ты успел переклеить обои?
      Батов вскакивает и хватается за голову. Бьет кулаком по столу, и орет.
      Батов. Обои! Обои вас удивляют! А ничего больше не удивляет?
      Переводит дыхание, садится.
      Б а т о в. Послушайте, уважаемая гостья с... не знаю откуда вы там, с Марса, Венеры... Послушайте, гражданка! Вас неправильно информировали или запрограммировали. У меня нет данных о земном потенциале. Я не знаю, сколько у нас космических кораблей. Я не интересуюсь космосом. Я интересуюсь глагольными формами русского языка пятнадцатого века - вам это что-либо говорит? Если это составляет круг ваших интересов, то я рад. Весь в вашем распоряжении. Куда надо лететь и когда? Все мои скудные познания не утаю, только одно мне объясните - зачем такой тарарам? Если не хотите всемирной сенсации и ажиотажа, пришли бы скромно на кафедру, предъявили запрос, а кафедра бы вам выделила специалиста потолковее.
      Евангелика. Нет, ты не болен. Тут что-то другое. Помнишь, когда мы отмечали годовщину свадьбы, на тебя тоже накатило, такое нес, такое....
      Батов. Чьей свадьбы?
      Евангелина. Нашей, чьей же! Ты гостям такое наговорил...
      Батов. Не-эт, вы не марсианка,вы... вы... авантюристка! Жена! Моя жена - Сима, Серафима... нет, это какое-то безумие...
      Батов кидается к телефону, судорожно набирает номер. Евангелина пытается что-то сказать, но он грозит ей кулаком. Она улыбается, мотает рыжей головой, берет из пакета на столе яблоко и отхватывает солидный кус.
      Батов. Алло... алло... Михаил Алексеевич, Симу, пожалуйста... что... пардон...
      Снова набирает номер.
      Батов. Мих... извините, опять ошибся.
      Тщательно набирает номер.
      Батов. Алло... вот черт... извините, ради бога, я звоню сто двадцать ноль пять двенадцать?., как это - неправильно дали... квартира Ушаковых?., как не живут?... вы девять лет живете?., это Обозный переулок, девять четырнадцать... спа... спа... сибо.
      Медленно и осторожно кладет трубку. Смотрит на Евангелику, переводит взор на телефон. Снова набирает.
      Батов. Серж? Уфф... да, я... Хорошо... приезжай немедленно... не могу... приезжай... Да, если нетрудно, позвони прямо сейчас Симе... хорошо... да не Сёме, а Симе... как - какой? ты... ну, приезжай...
      Бросает, не глядя, трубку и подходит к Евангелине. Грозно нависает над ней и угрожающе вопрошает.
      Батов. Как прикажете это понимать? Что это за шутки с телефоном? Когда успели Сергея обработать, а?
      Евангелина. Брось, Саша, я, кажется, сама начинаю путаться. В самом деле, однажды с тобой было что-то такое, и ты называл имя этой... Серафимы. Но тогда ты был сильно пьян и нес всякую околесицу. А сейчас ты трезвый, да?
      Батов. Трезвый, дальше некуда! Абсолютно трезвый! Ну, конечно же, трезвый! Почему бы...
      Евангелина. Почему бы тебе не сесть. Садись, еще настоишься.
      Батов. Спасибо! Вот спасибо! Большое спасибо! Рад, что мне можно сесть! Необычайно! Рад!..
      Евангелина смеется.
      Евангелина. Ты еще ножкой шаркни!
      Батов вскакивает с места и шаркает ногой. Евангелина хохочет. Глядя на нее, Батов слабо улыбается, обреченно машет рукой и расслабленно плюхается на свое место.
      Евангелина. Слушай! Ты перетрудился! Давай я тебя чаем напою, две таблетки аспирина...
      Батов с наивозможной язвительностью делает жест рукой.
      Батов. Ну, да, а потом таблеточку эуноктина, чтоб слаще спалось... А там можно гвозди в стены вколачивать, Анну Павловну беспокоить...
      Евангелина. Ах, да, ты вернул Анне десятку?
      Батов тупо смотрит перед собой. Медленно встает и выходит из комнаты. Евангелина проводит пальцем по столешнице, сдувает пыль и недоверчиво морщит нос. Входит Анна Павловна, за ней суетливо мнется Батов.
      Батов. Вот сюда, проходите, Анна Павловна, вот, садитесь пожалуйста...
      Анна Павловна. Что случилось, Саша? Ты чем-то обеспокоен? Здравствуй, Лина, ты сегодня приехала?
      Евангелина. Здравствуйте, тетя Аня. Час тому назад.
      Батов кусает пальцы и с ужасом смотрит на Анну Павловну. Могучим усилием воли подавляет желание убежать. Крепко берется за спинку стула
      Батов. Ради бога, извините, Анна Павловна, я... не помню, вернул я вам десять рублей или нет... память отшибло...
      Анна Павловна. Ну, что ты, Саша! Давно вернул. Если надо денег, то пожалуйста... Ты какой-то бледный, не выспался, наверно...
      Батов. Э-э... Анна Павловна, к вам вчера не заходила... Сима... Серафима...
      Анна Павловна. Серафима?... Кого ты имеешь в виду? Серафиму Кондратьевну, завуча моей школы? Разве вы знакомы? Она на днях ушла на пенсию...
      Батов. Нет, это я что-то... напутал... Вчера я сигарет у вас не брал... вечером?..
      Анна Павловна. Саша, ты ведь знаешь, я курю папиросы. Вчера ты брал, но если из-за такой мелочи ты расстраиваешься...
      Батов. Ага... ага... извините...
      Анна Павловна. Ну, я пошла. Кстати, Лина, я большую сковороду завтра верну, хорошо?
      Евангелина. Сколько угодно, тетя Аня!
      Анна Павловна уходит. Батов провожает ее до дверей, возвращается к столу, садится. Евангелина подтаскивает чемоданчик к шкафу и начинает раскладывать свои вещи. Батов в совершенной прострации сидит, уставившись на свои туфли. Звонок. Евангелина кричит: "Открыто". Входит Сергей Филонов.
      Филонов. О! С приездом! Как добралась?
      Евангелина. Порядок! У тебя-то как?
      Серж самодовольно бьет себя в грудь.
      Филонов. Сдали объект досрочно! Если не фыркнет во время испытания, премию отхватим, в размере годового оклада.
      Евангелина. Богато живешь!
      Филонов. Скажешь тоже - богато! А долгов сколько? Нет, пустяки останутся...
      Евангелина. Жмот ты!
      Серж вяло смеется.
      Серж. Чего это она прямо с дороги, а, Саша? А ты чего кислый? Что с вами, ребята? Успели поцапаться?
      Батов. Ты вчера у меня был? Вечером?
      Серж. Здрассьте! Вымок, как собака, понимаешь, бутылку чуть не кокнул, а он "был" спрашивает. Ты же сам звонил, приезжай, худо, одиноко...
      Батов. Ну?
      Филонов. Баранки гну! Чего ты, в самом деле? Лина, чего он? Всего одну-то и выпили... Лина, он того?..
      Евангелина. Нет... кажется, нет...
      Филонов. Чего же вы не поделили?
      Евангелина. Все в порядке, Саше просто нездоровится.
      Филонов. Еще бы! Надо было две бутылки брать! Что ты на меня так смотришь?
      Батов. Никто к нам вечером не заходил вчера?
      Филонов. Как никто? Ну, старик, тебе память что ли отшибли? Этот приезжал, лысый, пакет привозил...
      Батов. Пакет... ах, да, пакет... Пакет?
      Филонов. Слушай, ты вроде бы ничего не пил... Пакет! Ты расписался в получении, прочитал и сжег, в пепельнице. Да вот, под столом конверт валяется.
      Серж нагибается и достает из-под стола пакет из синей плотной бумаги, без марок и надписей. Батов берет его осторожно, двумя пальцами и недоуменно рассматривает. Евангелина всплескивает руками.
      Евангелина. Так я и знала! Опять исчезнет на месяц, если не больше! Это надо же! Потом опять врать будет... Помнишь, как заливал в прошлом году насчет курорта, а я потом в спине у него две новые дырки обнаружила, свеженькие...
      Филонов. Куда денешься! Работа такая...
      Батов. Нет, постойте, постойте... Я все пытаюсь связно мыслить, но не получается... Когда говорю - получается связно, хотя и бредово. Чувствую, что могу проговаривать ситуацию, но не продумывать... Не перебивайте! Сначала я ничего не понимал. Затем мне показалось, что я все понял. Сейчас - не знаю... Если мне все это мерещится, то либо я сплю, либо спятил. И в том, и в другом случае беспокоиться нечего, это мои внутренние дела. Но это не похоже на сон или бред, слишком долго и слишком подробно.
      Филонов переглядывается с Евангелиной.
      Филонов. Старик, брось ты все это! Хочешь, я в магазин...
      Б а т о в . Нет, погоди, погоди... Сначала мне лезла в голову всякая чепуха с пришельцами. Потом гипноз. И то, и другое отпадает. Нет смысла и цели. Ничего не происходит, или так - происходит, но... Мне даже показалось, что произошли какието, ну, временные сдвиги... Да, я всерьез подумал, что попал в будущее... Ну... не улыбайся, Серж, я так и думал. В будущее, где у меня жена - Серафима и так далее. Но календарь на стене и часы показывают двадцать первое августа тысяча девятьсот восьмидесятого года. Судя по тому, что вы на это мое высказывание не удивились и не возмутились, так оно и есть... Иначе в вашей памяти осталось бы и то, что было в моей. Хотя, может, я болен и от меня скрывают болезнь? Вот ты и ты санитары или врачи, а это все вокруг - больничная палата...
      Филонов. Ну-у-у... понес...
      Евангелина. Нет, что он... хотя, не знаю...
      Б а то в. Ладно, ладно... Временные парадоксы, предположим, исключаются. Была у меня и другая мысль - проскочил я из одного измерения... нет, не измерения... а, вот! - из одной вселенной в другую, параллельную. Это объяснило бы почти все. Две вселенные, одинаковые почти во всем, но с небольшими отклонениями... Ха! Небольшими... Там, у себя, я женат на Симе и так далее... Здесь... ну, понятно... Просто и логично. Нет, не просто и не логично! Не получается! Не было перехода, понимаете, не было! Все шло по нарастающей... телеграммы эти, посещения... Дзенис этот и Доминик... окрошка какая-то... Может, одновременно, скачки пространства и времени? Да нет, дикость какая-то... и Дзенис не вписывается в эту картину, и остальные... Нарушения причинно-следственных связей неадекватны...
      Филонов. Ну, ты даешь! Тебе не физический факультет надо было кончать, а в писатели идти. В фантасты...
      Б а т о в. Успеется. Нет, Дзенис не вписывается ни тут, ни там... Там не должно быть ни Евангелины, ни Дзениса... поскольку там Сима... Здесь... Дзенис опять возникает... но какой? А Доминик? Доминик, я спрашиваю?
      Филонов. Какой Доминик?
      Б а т о в. Мой студент! Кто его брал - тот Дзенис или этот?
      Филонов, Студент? Ну, ты дaeшь...
      Б а то в. Остается только одно - меня чудовищно разыгрывают. Только кому понадобился этот розыгрыш, для чего? Не понимаю...
      Евангелина. Знаешь, Саша, ты очень хорошо говорил, но, извини, я тоже ничего не поняла. Фантастика какая-то...
      И что ты все время Юргиса Яновича поминаешь...
      Б а т о в . Кого, кого?
      Евангелина. Ну, рассыльного вашего, курьера Дзениса. Ты меня прости, но тебе лучше как следует выспаться, а потом мы вместе разберемся...
      Б а то в. Нет, пардон! Еще лучше! Дзенис, стало быть, стал уже посыльным... момент, чей это он курьер... а я, значит, получается... Ничего не получается! Может, идет какая-то галактическая игра,, а я - пешка в этой игре. Случайный очевидец, судьбой которого можно пренебречь? Может, моя квартира - это арена сражения гигантских сил, может, сейчас решается судьба Вселенной, а я, как бобик, только глазки таращу? А вы все умные и хитрые, делаете свои дела помалу и посмеиваетесь надо мной потихоньку, пока я тут пространствами манипулирую?
      Филонов. Глупенький ты мой Саша. Ты просто устал, не выспался и мало вчера закусывал! Я тебя никакому пространству не отдам! Ты - мой!
      Обнимает Батова, гладит его по голове. Батов издает не то всхлип , не то вздох и покорно принимает ласку.
      Евангелина. Вот женщина! Цени, лопух! Другая бы тебя за такой треп по физии расписала бы, а-ля Кармен...
      Батов вздрагивает и отстраняется от Евангелины.
      Филонов. Что?
      Батов. Кто-то позвонил.
      Евангелина. Тебе показалось.
      Звонок. Батов непроизвольно хватает Евангелику за руку. Она смеется и кричит - "Открыто!". Входит Аршак Змрян.
      Змрян. Ну, здравствуйте!
      Батов. Ох, здравствуйте, дядя Аршак! Вы уж точно во всем разберетесь!
      Змрян. А как же! Непременно разберусь! Итак, в чем?
      Картина третья
      Все та же квартира Батовых. Прошло около двух часов. Табачный дым, все распарены. Евангелина сидит у окна и барабанит пальцами по стеклу.
      Остальные сидят за столом. Змрян похлопывает себя по карманам. Филонов протягивает ему сигареты.
      Змрян. Спасибо...
      Встает и, пуская дым то из носа, то изо рта, прохаживается по комнате, время от времени приглаживая пышные усы.
      Змрян. Мне нравится ход твоих размышлений, Саша, хотя ты и наврал в выводах... не маши рукой, я еще не кончил, я даже еще не начал. Так вот, твой мозговой вопль о соседствующих пространствах забавен и даже в чем-то не противоречив с имеющей место ситуацией. Если бы не кое-какие мелочи, я бы даже склонился к этой версии. Но об этом после... Сначала небольшая проверочка. Не сочти за насмешку, но., ты меня хорошо знаешь?
      Батов криво улыбается.
      Б а то в . Знаете, дядя Аршак, теперь я боюсь на чем-либо настаивать. Скажу одно, а выйдет другое...
      Змрян. Нет, ты не юли. Вот, скажем, над чем я сейчас работаю?
      Батов. Ну, над этим, как его... вы что, меня на склероз проверяете? Склероза нет! Скорее я слетел с нарезки...
      Змрян. Самокритикой мы тоже займемся. Потом. Итак?
      Батов. Ну, какое имеет значение... Впрочем, пожалуйста... вы сейчас обмозговываете этот... как это... да! Антирояль!
      Филонов хмыкает. Евангелина удивленно смотрит на Змряна и перестает барабанить по стеклу.
      Змрян. Все правильно. Значит...
      Евангелина. Извините, а что значит антирояль?
      Змрян. Пока еще сущая метафора. В природе он не существует, да и не должен. Функционирует чисто умозрительно. Одно из его свойств - привлекать внимание молодых любопытных девушек. Неизбежный вопрос - что такое антирояль, влечет за собой столь же неизбежное пространное объяснение, позволяющее мне блеснуть обаянием, остроумием, эрудицией и прочими немалыми достоинствами холостяка, но отнюдь не аскета.
      Евангелина смеется, Змрян крутит ус.
      Евангелина. А что же ваши жертвы?
      Змрян. О, дорогая, почему же сразу - жертвы? Смею заметить, ни одна из моих знакомых, а число их не столь многочисленно, чтобы общественная мораль сочла меня донжуаном, папильоном или стрекозлом, притом, старым, никогда не обижалась на меня. А если кто и ревновал, то исключительно ко всяким механическим и электрическим устройствам, к которым, признаюсь, я неравнодушен.
      Батов. Будет вам, дядя Аршак, будет вам! Вы мне скажите...
      Змрян. Все скажу, и даже сверх того! Но сначала ты мне ответь - все твои мысли о пространственно-временных скачках - они что, вычитаны из книжек или сам дошел?
      Батов. Что тут вычитывать? Это же элементарно!
      Змрян. Славно, славно... А если я скажу, что любое, в том числе и виртуальное, совмещение реперного объема с его же произвольно взятой фазой не приведет к нарушению континуума при всех граничных условиях?
      Батов протестующе вздымает руки.
      Батов. Ну, дядя Аршак, вы сказанули! Так уж и при всех...
      Змрян кротко улыбается.
      Змрян. Значит не при всех?
      Батов. Вы не можете знать всех граничных условий.
      Змрян. А теперь скажи мне, душа любезная, откуда ты знаешь...
      Батов. Я не говорю, что я знаю. Я тоже не знаю. Никто не знает.
      Змрян. Нет, ты не перебивай, ты мне скажи - откуда ты все это взял? Ты, вообще, понял, что я говорю?
      Батов. А что вы такого необычайного сказали? Ведь это...
      Осекается, чешет затылок. Серж уставляет в Змряна указательный палец.
      Филонов. Что вы все вокруг да около ходите? С чего бы ему не знать? Он, между прочим, кандидат физических наук! А что работа такая...
      Теперь уже Змрян многозначительно поднимает палец и поворачивается к Батову.
      Змрян. Саша, это так?
      Батов. Ерунда, какая! Серж, с чего ты взял? хотя...
      Змрян. Вот именно! Александр Батов, к которому был мой вопрос относительно виртуального смещения, никакого отношения к физике не имеет и является, если я не ошибаюсь, филологом, лингвистом!
      Батов. Разумеется! Я не понимаю...
      Змрян. Секундочку! Ты как раз понимаешь, а этого я не понимаю. Значит так - до последней нашей встречи ты имел представление о современной физике самое поверхностное. О прочих науках, не имеющих ярко выраженного гуманитарного характера, мнение было самое пренебрежительное. О всяких пространствах-мространствах сведения ты мог почерпнуть из единственной, случайно прочитанной в вагоне скверной фантастической книжечки. Первой и последней в этом, горячо нелюбимом тобой жанре. Фантастики ты не знаешь и не любишь. Даже гордишься этим
      Батов. Ну, и что?
      Змрян. А то, что ты даже слов таких не знал, как континуум и репер! Как же сейчас у тебя так лихо получилось?
      Серж восхищенно хлопает ладонью по столу. Евангелика озабоченно переводит взгляд с Батова на Змряна.
      Батов. Вот так раз! Мне что же, теперь доказывать, что я - это я? Какой-то черный бред! В физике я, в самом деле, ну ни в зуб ногой... Почему же слова эти у меня выскочили без всякого внутреннего сопротивления? Подменили меня, что ли? Бред, бред...
      Змрян. Не волнуйся, Саша, я думаю, все не так уж страшно. Хотя, если хочешь, могу подбросить пару жутких версий. Для улучшения пищеварения. Я тебе говорил, кое-что из твоих соображений о параллельных мирах не столь противоречиво. Переброс мог осуществляться на уровне сознания. Кстати, напрасно ты фантастикой брезгуешь, ситуации эти многократно обыгрывались у Абрамовых, например, а у западных вообще навалом...
      Батов. Судя по хаосу и неразберихе, а также полной неразберихе происходящего, ситуация похожа на "Миллиард лет..." Стругацких. И там на героя все валится, а он ни хрена не понимает.
      Змрян. Э, нет, там все бьет в одну точку, а здесь я пока не пойму где эта точка. Впрочем, поздравляю, ты в фантастике, очевидно, уже разбираешься...
      Батов. Да ни в чем я не разбираюсь. Ну что вы, дядя Аршак, в самом деле! Даже если мое сознание оказалось в голове другого Батова, то откуда и куда шли все эти телеграммы? А они в каком пространстве имели место? В промежуточном? Где всего помаленьку? Нет, вы меня в этот мистицизм не впутывайте!
      Змрян. Ты торопишься и перебиваешь. Я всего лишь предположил, что возможно мозаичное расположение фрагментов...
      Батов почти вопит.
      Батов. А телеграмма! Телеграмма откуда?
      Евангелина. Не кричи. Телеграмму я послала.
      Батов. Вот именно! Я получаю телеграмму в том пространстве из этого? Ну, ладно, пусть где-то что-то замкнулось, на почте и не то бывает, телеграмма... хрен с ней! Но Серж присутствовал, когда началась круговерть с Дзенисом и его компанией, да и Дзенис знал и про Симу, и про Евангелику!
      А! Вот оно! Иначе с чего ему меня из дома выживать? Серж тогда знал Симу, а теперь... черт, я так говорю - знал, словно год прошел, а это вчера было. Нет, я болен...
      Змрян. Ты не болен. И прекрати истерику, иначе я тебя начну пугать.
      Батов. Что?
      Змрян. А вот что - если ты сейчас не прекратишь нытье, я начну выдавать версию за версией. Для начала...
      На секунду задумывается, затем грозно начинает вещать.
      Змрян. Все это заговор против тебя, несчастного! Ты наследник крупного состояния, у тебя откинул сандалии очень далекий и пока не известный тебе родственник за границей. Шайка авантюристов впутывает тебя в грязную историю, чтобы нагреть руки. Все происходящее - чудовищный спектакль. На этой почве ты быстро сойдешь с ума и тебе назначат опекуна...
      Филонов. Ох, ты...
      Змрян. Ну, каково? Еще пара таких версий - и у тебя разовьется хорошенькая мания преследования.
      Батов. Бросьте, дядя Аршак, все равно не испугаете.
      Змрян. Ах, так! Ну, так узнай же, несчастный, что ничего на самом деле не происходит. Все, что сейчас тебе мерещится - продукт распада клеток головного мозга... Ты мертв, ты лежишь в гробу и медленно разлагаешься, и в не до конца еще угасшем сознании медленно же гаснут потенциалы, вся эта путаница - видения угасающего разума...
      Евангелина. Брр!..
      Батов неестественно улыбается.
      Батов. Ну, лучше не надо. Меня больше устраивает версия наследника.
      Змрян. Ладно, поехали дальше. Есть одна зацепка, но с ней потом. Ты прав, что все эти смежные-промежные миры есть чепуха! Ты совершенно прав! Да, у тебя появились совершенно незаурядные способности в областях, ранее тебе неведомых. Но знания - дело наживное, сегодня их нет, а завтра они, глядишь, и появились. Мало ли чего мы не знаем и мало ли чего нам знать не положено! Другое дело, когда тебе вменяют смену профессии - это сложнее. Хотя, мне довелось как-то пару лет вахтером поработать, и ничего, не психовал... Тоже смена профессии. Розыгрыш?
      Филонов. Да это он нас разыгрывает! Симу придумал, чтобы Лину побесить, вчера был странный, тоску наводил...
      Змрян. Насчет тоски не знаю, а Симу он не выдумал.
      Евангелина слегка привстает с табуретки, а Батов с надеждой смотрит на Змряна.
      Змрян. Впрочем, не будем об эмоциях, а обратимся к фактам. Паспорт у тебя при себе?
      Батов. Паспорт? Ах, ну как же я сразу не сообразил? Где же он у меня?..
      Идет к стенке, выдвигает ящик и звенит вилками-ложками. Раздраженно задвигает ящик и выдвигает следующий. Перещупывает скатерти и салфетки.
      Филонов. Только не говори, что ты его потерял. Смотри еще...
      Б а т о в. Да погоди ты! Вываливает содержимое ящика на стол. Вперемежку с бельем, бумажками, облигациями на стол плюхается пистолет с длинным стволом.
      Б а тов. А...а... это что такое? Откуда?
      Евангелика устало вздыхает.
      Евангелина. Ты и это забыл? Твой же! После командировки в Бельгию появился, ты говорил, что тебе разрешили, дорог, мол, как память...
      Батов делает плачущее лицо.
      Б а т о в. Какая память? Какая Бельгия? Что вы тут мне шьете? Это же криминал!
      Хватает пистолет и молниеносно выдирает обойму. Судорожно запихивает белье вперемежку с бумагами в ящик, прячет обойму в карман, а пистолет относит в другую комнату. Змрян цокает языком и прохаживается, разглядывая картины.
      Змрян. А чьи это картины?
      Филонов. Я в свободное время балуюсь. Саше нравится.
      Змрян внимательно рассматривает яркие красно-синие пятна, квадраты и круги. Смотрит на остальные картины - там почти то же самое. Возвращается Батов. Евангелина обеспокоенно подходит к нему. Батов вежливо но твердо отстраняет ее. Лоб его блестит от пота.
      Батов. Все, шутки кончились. Вы понимаете, за хранение оружия полагается срок. За незаконное хранение!
      Змрян. Только без паники! Во-первых, может, ты имеешь право, а во-вторых, тебе могли подбросить...
      Батов. Зачем? Зачем?
      Змрян. Откуда я знаю - зачем! Нарочно! Меня другое волнует - эти вот картины, раньше они другие были...
      Батов. Вот именно! То-то я все не пойму, что меня раздражает! Сима же рисовала те... А эта мазня мне совершенно незнакома.
      Филонов встает и церемонно кланяется Батову.
      Филонов. Премного тебе благодарен за искреннее мнение о моем увлечении.
      Батов смущен. Евангелина неприязненно смотрит на Змряна.
      Евангелина. Послушайте, с чего вы взяли, что эта Сима вообще существует, а не выдумана Сашей... ну, для шутки?
      Змрян, склоняя голову на бок, некоторое время смотрит на нее. Затем приглаживает усы.
      Змрян. Для шутки? Что ж, такая версия тоже имеет право быть. Только вот одна маленькая неувязочка получается - я, видите ли, троюродный дядя Серафимы... Может и я - шутка?
      Конец третьего действия.
      ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
      Картина первая
      Лестничная площадка. Батов и Филонов курят. Дверь в квартиру полуоткрыта, оттуда слышен голос Змряна, женский смех, временами загорается красная кнопка лифта, слышен гул движущейся кабины.
      Батов. Ну, а Карнаухов? Тольку Карнаухова ты хоть помнишь?
      Филонов. А чего мне его помнить, это не у меня с памятью стало... Мы же у него на майских праздниках гульнули, забыл?
      Батов облегченно вздыхает.
      Батов. Я-то не забыл...
      Филонов. Еще бы! Кто по люстре стулом шарахнул, а? По хрустальной, да со звоном?
      Батов улыбается.
      Батов. Да-а...
      Филонов. А помнишь, как Любка Карнаухова упилась крюшонами, в окно лезла, а ты ее за ноги хватал?
      Батов. За ноги, положим, не я хватал, а Толька, а ты в это время в ванной харчи метал.
      Филонов возмущенно вскидывается.
      Филонов. Я - харчи метал? Да я трезвее всех был, а когда Евангелина вазу кокнула...
      Батов роняет сигарету.
      Филонов. Ну, что еще?..
      Батов. Кто разбил вазу?
      Филонов. Опять по новой. Слушай, мне ты хоть можешь сказать, что за хохму раскручиваешь? Кстати, твой дядя - большой хохмач. Ты откуда его откопал?
      Батов внимательно смотрит на Сержа. Несколько секунд молчит. Загорается кнопка, гул лифта.
      Филонов. Ну, чего, чего?..
      Батов. Ага...
      Филонов. Что - "ага"? Может тебя каким-нибудь наркотиком обработали, когда ты в командировке был, понимаешь, там...
      Батов. Исключено. Хотя... постой, какая командировка? Черт, опять у меня все перемешалось. Ни разу не был за границей! Нет, не понимаю...
      Филонов. Ну, ладно, проехали. У меня в прошлом году заскок был - тебе и не приснится! Выехали с ребятами на объект, а я вдруг свою фамилию забыл, представляешь? В паспорт полез смотреть! Смеху было...
      Батов. Какой еще объект? На халтуру очередную, что ли?
      Филонов. Можно сказать и так. Постой, что ты имеешь в виду?
      Батов задумывается.
      Батов. А ведь Аршак помнит свою племянницу. Помнит Серафиму!
      Филонов. Ну?
      Батов. Вот тебе и ну! Стало быть она мне не приснилась, и я ее не выдумал.
      Филонов. Мало ли ты кого не выдумал! Старик, поверь, ты просто у себя на невидимом фронте перетрудился и про любовницу выложил Лине. Нервы, они, понимаешь... А потом начал ей сюжет гнать, эту, как ее - легенду... Поедем лучше завтра... а то и сегодня к Тольке, пузырей возьмем, а жен дома оставим...
      Батов. Жен?
      Филонов. Ну да! Я Вальку к твоей подошлю, пусть они с Линой покалякают. Лады?
      Батов сильно трет виски. Выходит Анна Павловна с авоськой.
      Анна Павловна. Что-то случилось, Александр?
      Батов. Ничего, Анна Павловна, вот, покурить вышли. Вы только не удивляйтесь, Анна Павловна, я у вас спросить хочу... Вы... как давно знаете... э-э... Евангелику?
      Анна Павловна. В каком смысле - давно? Если ты имеешь ввиду мое мнение о ее характере... Батов. Извините, я имею ввиду буквально!
      Анна Павловна. Что ж, если ты забыл, то я напомню. В наш дом вы въехали три года назад... Значит - три года.
      Батов страдальчески морщится, достает трясущимися руками сигарету и пытается раскурить.
      Батов. Я у вас вчера сигареты не брал? То есть папиросы? Дождь сильный был, помните?...
      Анна Павловна. Какие пустяки, Саша! Я же тебе вчера сказала, что у меня их много! Дались тебе эти папиросы!
      Филонов. Послушайте, дождя все-таки вчера не было.
      Анна Павловна. Как же не было! У меня даже немного на пол натекло, я фрамугу неплотно закрыла.
      Серж ошарашенно смотрит на Батова.
      Филонов. Вот так номер!
      Анна Павловна. Ну, мне пора в магазин.
      Створки кабины распахиваются, Анна Павловна уезжает.
      Филонов. Ничего не понимаю!
      Батов. Это утешает. Бредим, значит, вместе! На миру и белая горячка красна! Ты смотри, что получается - дождь вчерашний она помнит, Серафиму не знает, а с Евангелиной три года знакома... черт!
      Серж тоскливо озирается.
      Филонов. Знаешь, старик, давай-ка вернемся, что-то здесь неуютно.
      Батов. Нет, постой, а как же дождь? Ты говоришь - дождя не было?
      Серж истово кивает головой.
      Батов. Бутылку мне привозил?
      Филонов. Привозил.
      Батов. Привез и жаловался, что промок, как собака.
      Филонов. Ты, старик, оборзел! С чего мне мокнуть?
      Батов тяжело смотрит на Сержа.
      Батов. Какого же черта плакался Евангелине, что промок? Добавить маразму захотелось?
      Филонов. Кто плакался - я?
      Батов. Ты!
      Филонов. Вот... вот не сойти мне с этого места!..
      Обиженно машет рукой, отворачивается.
      Батов. Извини, раз не было дождя, значит не было. Три часа назад был, а сейчас нет. Анна дождь помнит, а ты уже не помнишь... окрошка какая-то, нет никакой зацепки! Аршак помнит Серафиму, ты почему-то не знаешь Аршака, Евангелина знакома с тобой, а ты не помнишь в упор Серафиму... дождь... Дзенис... пистолет... мопс... Доминик. Нет тут никакой системы, просто волнами, кругами расходится во все стороны черный бред, и все мы живем в тихом бреду... Одно хорошо, незваных гостей больше нет...
      Филонов. Ох, надоело мне все это!
      Батов. Пошли в комнату. Пошли, пошли... вот сейчас войдем к ним, а там не Аршак с... этой, а два монстра сидят и глаза свои на нас таращат. Каждый с тарелку... Пошли...
      Уходят.
      Картина вторая
      Квартира Батовых. Окно распахнуто. Глубокий вечер. Напротив многоэтажный дом, в темных окнах которого отблескивают фольгированные занавески. Рядом - жилые корпуса. Окна в них освещены, мерцают телевизоры. Змрян развалясь сидит на диване. Евангелина переоделась, она сидит за столом и срезает кожуру с яблока. Серж на подоконнике пускает дым в окно.
      Змрян. ...а она ему с балкона: "Отползай, отползай..." Евангелина смеется.
      А вот еще! В магазин заходит японец...
      Серж слезает с подоконника.
      Филонов. Вам не надоело еще рассказывать это старье? Вы как хотите, а я иду домой. Мы уже пять часов чешем языки. Сашка уже дозрел, и я дохожу! Разбирайтесь в своих отношениях сами, а я пошел.
      Слышен гулкий шум воды. Появляется Батсв, смотрит на раздраженного Сержа, на Змряна и подходит к Евангелине.
      Батов. Там... э-э засорилось... надо вызвать.
      Евангелина. Завтра и вызовем. Серж уходит.
      Филонов. У меня, между прочим, жена есть и... и... дитя малое. Если я не успею молока купить, она меня в любом пространстве найдет и наизнанку вывернет. А вы тут как-нибудь сами... сами. Может ваша семейка просто решила разыграть бедного инженера.
      Змрян. Вы просто устали, вот что я вам скажу. Я тоже устал. Мы столько тут говорили... хотя, не все было чепухой. Я не знал, что Саша когда-то ревновал Симу к вам, Сергей. А то, что вы отрицаете знакомство с моей племянницей, человека мнительного могло бы насторожить, а человека пошлого натолкнуть на пошлые же мысли. Не делайте больших глаз, я перебираю варианты. Вы даже меня сбили с толку. Я сейчас немного подумаю, и все встанет на свои места.
      Евангелина. Все это очень мило, но, вы извините, у меня голова уже раскалывается от ваших пространств и вариантов. Саша просто устал и переутомился. Я сначала испугалась, думала, у него долгая поездка будет, поэтому он меня и готовит... но в таком случае он не стал бы вам рассказывать...
      Батов. Какая еще поездка?
      Евангелина. Ну, ну не надо! Свете тоже говорили на год, на полтора, а когда она засуетилась, намекнули, чтоб не ждала. Вот она с сыном сейчас и сидит, одна.
      Батов. Какая Света?
      Евангелина. Опять! Да что это с тобой сегодня, в самом деле?
      Змрян встает с дивана.
      Змрян. Вы тут меня все сбивали своими глупостями, и я все с главного сбивался. Но не только я! Вы обратили внимание, молодые люди, что все ваши разговорчики идут обо всем кроме определенных лиц и определенных тем. Все это конечно очень странно, но не подозрительно. Это может быть совпадением, а может и умыслом. С вашего позволения я задам каждому несколько вопросов. Попрошу отвечать быстро и не задумываясь. Возражения есть? Возражений нет. Начнем с Саши. Скажи мне быстро и не задумываясь, сколько этажей в вашем доме?
      Батов пожимает плечами.
      Б а т о в. Допустим, девять.
      Змрян обращается к Сержу.
      3 м р я н. Сколько лет вашей жене?
      Филонов. Сколько лет моей жене? При чем здесь моя жена?
      Змрян. Ну, быстро...
      Филонов. Около тридцати.
      Змрян - у Евангелины.
      Змрян. Где вы познакомились впервые с Сашей?
      Батов. Если это так вас интересует...
      Змрян. Интересует. Итак?
      Евангелина. У нас была лекция... он пришел весь взъерошенный. Сразу погнал старосту за мелом, а я опоздала...
      Змрян. А ты, Саша, когда познакомился с Сергеем?
      Батов. Да мы с ним с шестого класса вместе учились.
      Филонов. С пятого.
      Батов. Ну, может, и с пятого.
      Змрян. А вы, девушка, где были на практике?
      Евангелина недовольно морщится.
      Евангелина. В Глуховке. Деревня есть такая - Глуховка. Мы составляем словарь верхнедвинской группы южного наречия... Что вы на меня так смотрите?
      Змрян. Нет, ничего! Одно мне теперь ясно, и я сейчас скажу - что!
      Филонов. Знаете, меня уже не хватает на ваши варианты. Сил моих больше нет, мне домой пора...
      Змрян. Извините, а кто вас держит?
      Филонов раскланивается и идет к двери. Останавливается, машет рукой и идет к подоконнику.
      Батов. Не выматывайте жилы, дядя Аршак, если додумались до чего, сразу скажите!
      Змрян прохаживается по комнате.
      3 м р я н. Значит так, друзья мои. Мы ходили вокруг да около, и ходили долго. О причинах пока умолчим. Но вот сейчас я подумал и, слегка напрягшись, решил одну задачку. Начнем с того, что о главном мы ни слова не говорили, главное осталось в стороне, мы говорили о чем угодно, только не о главном.
      Серж тихо стонет.
      3 м р я н. Если вас, молодой человек, раздражают мои риторические фигуры...
      Филонов. Не раздражают, не раздражают...
      Змрян. Вы, однако... впрочем, неважно. Обратите внимание, как только мы приближаемся к главной теме, моментально возникают отвлекающие факторы и мы начинаем переливать из пустого пространства в порожнее.
      Б а т о в . Это вы, дядя Аршак, хорошо сказали! Так что же - главное?
      Филонов. Вот именно - что?
      Евангелина. Ребята, вам не надоело перебивать человека? Дайте ему про главное сказать! Ты, Серж, тоже хорош - встреваешь и перебиваешь, а дома тебе Валя с Димой устроят!
      Филонов. С каким еще Димой?
      Евангелина. Хорошенькое дельце! Он забыл, как сына зовут!
      Серж чуть не падает с подоконника.
      Филонов. Нет, я сегодня точно с ума сойду здесь... Ка-какой еще...
      Змрян. Что и требовалось доказать!
      Трижды бьет себя в грудь. Обращается к Сержу.
      Змрян. Итак, вы ни о чем не догадываетесь?
      Филонов. Я не то чтобы догадываюсь, я просто точно знаю, что кое-кто сбежал из психушки. И этот кое-кто - все мы!
      Змрян. Успокойтесь, все не так плохо, как вы думаете, все гораздо хуже. Вернемся к главному. Как вы сейчас убедились, стоило только о нем заговорить...
      Ножка дивана ломается. Диван оседает на бок.
      Б а т о в. Вот так номер!
      Змрян. Все логично! Если бы я сейчас сидел на нем-то оказался бы на полу. Опять бы мы отвлеклись. Но это уже детали. Главное все равно присутствует здесь...
      Батов теряет терпение.
      Б а то в. Да скажите нам наконец, что такое "главное"?
      Змрян. Главное - не "что такое", а "кто такая". Главное - вот!
      Обличающим жестом выставляет указательный палец на Евангелику.
      Евангелина. Послушайте...
      Змрян. Ну, теперь уж позвольте мне. Даже если мы ничего не поймем первопричину происходящих событий мы все же вычленили. А первопричина, между прочим, сидит здесь, мило улыбается и преспокойно истребляет яблоки.
      Евангелина перестает улыбаться и кладет последнее яблоко на стол.
      Змрян. Если немножко подумать, то выводы всегда можно сделать. Вот сидит человек, появление которого вызвало сумбур и замешательство, близкое к легкой панике. Ну и что? Мы ограничились беспомощным вяканием по поводу "кто есть кто". Мы битых пять часов занимались ерундой, говорили черт знает о чем, о погоде, о дожде... О том, был дождь или не был, мы болтали полчаса! Вместо того, чтобы зафиксировать факт и пойти дальше... Хорошо еще у меня хватило остатков аналитического мышления, чтобы устоять перед этой разжижающей мозги болтовней. Наконец я поставил вопрос ребром...
      Филонов. Все это очень мило, но при чем...
      Змрян. Не перебивать! Впрочем, отношу ваше неуместное замечание за счет помех. Инерция, видите ли! Главное мы все таки вычислили... Теперь вопрос. Кем сейчас является Саша? Я вас спрашиваю.
      Филонов. Как .что - кем?
      Змрян. Ну, образование, профессия...
      Филонов. Да физик он, физик, а профессия... ха-ха, профессия его типа "еще нельзя об этом рассказать"...
      Змрян. А вы, милая, согласны с этой формулировкой?
      Евангелина. Ну... почему бы и нет?!
      Змрян. Все получается, все сходится, все разваливается. Итак, вы с Сашей познакомились, когда он у вас семинар вел?
      Евангелина. Раньше. Тогда он лекции читал, мы с ним в коридоре столкнулись, он засмеялся и сказал...
      Змрян. Ну, спасибо, подробности, я думаю, мы опустим. Цените мою тактичность! Итак, Саша читал вам лекции, а ведь вы, некоторым образом филолог!
      Евангелина внимательно смотрит на Змряна, Батов, кусая ногти, смотрит в окно, а Серж с открытым ртом сидит на подоконнике.
      Змрян. Красиво получается, да? Впрочем, это еще пустяки! Я сейчас вспомнил рассказ один, фантастический. Там девушка влюбляется в одного типа. Ну, там чудеса всякие начинаются, телепатия, телекинез и прочие лженаучные штучки. Рассказ переводной... Она добивается своего, он женится на ней. Я подумал, может и здесь нечто подобное? Но, увы, телепатией здесь не пахнет, телекинезом - тем более. Диван отнесем к случайным событиям. Но нечто все-таки происходит, нечто неуправляемое... Неуправляемое, не так ли?
      Евангелина. Почему вы меня об этом спрашиваете?
      Змрян. Ага... ага... Значит, точно неуправляемое все это, иначе сейчас дров бы здесь нарубили...
      Батов. При чем здесь дрова? Какие дрова?..
      Змрян. Спокойно, Саша, только спокойно! Истерика нам сейчас не нужна. Когда будет нужна - скажу.
      Батов. Шуточки у вас!..
      Змрян ходит по комнате, все растерянно молчат.
      3 мрян. Скажите, девушка, вы очень любите Сашу?
      Евангелина. Очень.
      Змрян. Спасибо.
      Евангелина. Не стоит.
      Змрян. И это все, что вы можете сказать о своей любви?
      Евангелина. Вам мало? Могу дать объявление в газете, заявить с трибуны... Вас удовлетворяет? Или вам надо, чтобы о моей любви говорили, говорили, говорили... вы только на разговоры и способны!
      Змрян. Не обижайтесь. Я спросил - вы ответили.
      Филонов. Веселенький разговор! Идите вы все со своими играми!..
      Уходит.
      Б а т о в . Я бы на месте Сержа давно ушел из этого сумасшедшего дома. В этой галиматье...
      3 м р я н. Хватит! Хватит! Хватит! Ты хнычешь и стонешь, как старая неврастеничка! Только и слышно от тебя,что ты ничего не понимаешь, ничего не знаешь, сам черт не разберет, никто ничего не понимает и все в таком роде... А дальше что? Что дальше, я спрашиваю? Если ты не способен быстро и точно думать, лучше помолчи, за тебя другие будут напрягать извилины. Ты уж меня извини, что я тебя осекаю, но дело серьезнее, чем я думал. Я долго ходил вокруг да около, пока не сосредоточил все свое внимание на том, с кого все началось.
      Евангелика улыбается.
      Евангелина. Это значит - на мне?
      3 м р я н. Это значит - на вас!
      Евангелина. Но, честное слово, я знаю не больше вашего. Я приезжаю с практики...
      3 м р я н. Это мы уже слышали. Вопрос в том, где вы были, ну... скажем месяц назад?
      Евангелина. Как где? Здесь, конечно! И вообще, что это за допрос?
      Змрян. Ну, вот, стоит задать в лоб пару вопросов, как сразу - допрос, допрос... Мы все тут заинтересованы в том, чтобы разобраться. Вы спросите в чем? Изменение существующего - вот как это называется! Мир изменяется, меняются отношения между людьми, что-то нас перемешивает... Или кто-то...
      Б а тов. Фантастика...
      Змрян. Это уж, как хочешь... Изменения, скажу, весьма нешуточные. Все эти хохмы со временем, мне кажется, носят случайный характер. Мне даже кажется, что они не имеют никакого значения. Но все, что происходит вокруг этой женщины - очень важно и очень мне не нравится. И женщина эта мне тоже не нравится!
      Б а т о в. Полегче, дядя Аршак, полегче!
      Змрян. Это еще что такое? Да ты никак ее выгораживаешь? Интересно! А позволь в таком случае спросить тебя - где моя племянница, а твоя жена Серафима? Куда вы ее дели? Быстренько же ты утешился! Да что же это такое стоит бабе предъявить на мужика права, как он цуциком становится на задние лапки и служит... Совсем мужик не тот пошел...
      Без стука входит Серж.
      Филонов. Извините, я сигареты забыл, а магазины...
      Б а т о в. Постой, я с тобой!
      Евангелина. Куда ты?
      Батов. Извини... те... я... мне... нужно пройтись...
      Змрян презрительно щурит глаза.
      3 м р я н. Бежишь?
      Батов. Да ладно вам!..
      Змрян. Нет, погоди! И вы, молодой человек, присаживайтесь. Ничего, ничего, я быстро... Вот я Саше сгоряча наговорил всякого, а ведь может в этом вся суть... Вот она влюбилась в него... Сама же говорила: влюбилась в своего преподавателя. Бывает и не такое. А она, может, влюбилась в свое представление о нем, или, чтоб не впасть в идеализм, скажем так - ей очень захотелось, чтоб он соответствовал ее идеалу. Ну, был бы не задохликом-филологом, а, скажем, физиком, да еще к тому же весьма романтической профессии. Хотя, как это совместить... Возможно, сама глубоко не вдумываясь, она представляла подробно их совместную жизнь, девичьи мечты, они, знаете ли...
      Евангелина смотрит на него большими глазами. Серж ржет.
      Филонов. Ой, не могу, держите меня! Всё!.. Оказывается, ничего не происходит, просто мы в девичьем сне у этой вот... ха-ха-ха.. Скорее просыпайся, дурочка, а то сейчас такие кошмары начнутся, что простынку замочишь...
      На него не обращают внимания, он успокаивается.
      Змрян. В конце концов ее любовь, чувство достигает такой интенсивности, что становится мироизменяющей силой.
      Если нужна материалистическая прокладка, то пожалуйста: пускайте в ход телепатию, телекинез, биоэнергетику - все, что угодно. В конце концов физическую природу сих явлений можно обосновать, да это, я думаю, не важно.
      Филонов. П-п-простите, я не понял. Выходит она в него влюбилась, и все вверх дном? Так я понимаю?
      Батов . Нет, в самом деле, вы немного...
      Змрян. Без паники! Я только предполагаю. Никого не обвиняю в преднамеренности, в умысле, тем более - злом!
      Как я уже говорил, силы эти неподконтрольные. В действие они приводятся чрезвычайно могучей волей, или, если вас интересует более простой механизм, могучей физиологией на уровне гормонов.
      Серж безнадежно машет рукой.
      Филонов. Играй, гормон!..
      Евангелина. Вы хотите сказать, что я... что я...
      Змрян. Не волнуйтесь, возможно вы ни о чем не догадывались, и эти... изменения в первую очередь касались вас самих. Вполне! Изменяя мир, прежде всего надо измениться самому.
      Батов. Что дальше? Выходит, достаточно мне поднапрячься, и все встанет на свои места? Здорово! Небольшое мысленное усилие, и Сима оказывается здесь? Восстанавливается статус-кво? Идиотизм...
      Змрян. Может, на самом деле все так и просто. Только вот ты уверен, что Симу любишь больше, чем вот она - тебя?
      Мы, мужики, не так давно выползли из-под ига матриархата, а они сколько тысяч лет нас давили! Может, и впрямь женщину природа поставила над нами?
      Батов. Ну, если так, то Сима все восстановит...
      Змрян. А ты уверен, что... впрочем, неважно...
      Батов. Нет, вы уж договаривайте!
      Змрян. Перестань! Сам недавно жаловался, что живете, как кошка с собакой. Ни дня без склочки!..
      Серж чешет в затылке.
      Евангелина. Послушайте, что вам от нас надо? Саша устал, перенервничал, а вы лезете к нему с какой-то Симой, устраиваете глупые допросы. Все эти ваши глупости меня не касаются, и Сашу я не уступлю, ни вам, ни там вашим вонючим измерениям. Я люблю его - и все тут! Люблю, вы понимаете? А если он меня не любит, то я... то я... все равно его люблю и никому не отдам, и никуда не отпущу!
      Серж восхищенно хлопает себя по коленям.
      Филонов. И все-таки - Кармен!
      Змрян несколько смущен взрывом эмоций.
      3 м р я н . Да, это почти то, что я подозревал. Вас никто не упрекает, вы ни в чем, возможно, не виноваты. Но, поймите же, глупая девчонка, все это накладывает на вас большую ответственность...
      Евангелика почти кричит.
      Евангелика. Какую ответственность, какую еще ответственность! Разве я виновата, что в вашем застойном болоте любой камешек вызывает волну и брызги? Разве я виновата, что после вашего ежедневного пресного киселя крупица соли вызывает изжогу? Разве я виновата, что вы живете, как сонные мухи, и стоит дунуть на вас посильнее - разлетаетесь по углам? Кто виноват, что и любите вы - как тлеете, и жизнь ваша - половинная?
      Филонов. А вот обобщать не надо! Ты поосторожней...
      Евангелина. Молчал бы... декорация! Да что же такое, в самом деле! Стоит кому-то полюбить по-настоящему, честно сказать об этом, а не сюсюкать по темным углам, как сразу - ах! ах! - конец света, мир встал на дыбы... Если бы в самом деле я могла, о, если бы могла...
      Змрян. К нашему счастью это неуправляемо. А насчет дров я прав. Один очень талантливый, но очень больной человек уверял, что любовь спасет мир. У меня прекрасное здоровье, но я могу добавить - любовь может и погубить мир. Всепобеждающая любовь - страшная штука, если подумать... Но вы не обольщайтесь... Я понимаю, мысль о собственной исключительности сейчас кружит вам голову, отсюда, возможно, некоторое парение духа: "я и они", "я и мир"... Отсюда и обличительный пафос.
      Евангелина. Я никого не обличаю...
      Змрян. Рад за вас. Спешу успокоить - вы никакой не феномен, вы самая обыкновенная женщина, которой просто крепко повезло... хотя, это еще как посмотреть. Оказавшись в благоприятном пересечении событий, вы каким-то образом сумели повлиять на дальнейшее, причем затронули и часть прошлого. Впрочем, прошлое - дело зыбкое, сегодня оно такое, а завтра - этакое. Как пожелаем, так и переделаем.
      Евангелина. Я не понимаю, о чем вы говорите.
      Змрян. Аи, чего уж там понимать. Мы и так живем, балансируя между инфарктом и неврозом, а тут еще вы со своими первозданными чувствами...
      Евангелина. Вас мои чувства не касаются!
      Змрян. Извольте не дерзить! Или это у вас так называемая милая непосредственность, маскирующая вульгарную невоспитанность?
      Евангелина. Извините...
      Змрян. Извиняю. А насчет балансирования на грани я сказал неспроста. Вот, скажем, асфальтовый каток, балансирующий на краю оврага, можно столкнуть вниз одним пальцем. Я почти уверен, что наш мир сложнее асфальтного катка, но и у него могут быть свои точки неравновесия. Саша может дать физическое обоснование этого, а я могу попроще - что-то, знаете, в духе биоритмов, космических ритмов Чижевского и так далее... Может, наш мир - это совокупность ритмов природных, социальных и прочих... И возникают крайне редко нулевые моменты, когда все они сходятся в одной точке, и достаточно сильной волей дать минимальный толчок, и мир начинает меняться...
      Филонов. Мир, как воля и представление, что ли? Так вы нас далеко заведете!
      Змрян. А вы не торопитесь. Куда надо, туда и заведу. Потом я вам изложу самую простую и самую убедительную версию, а пока наберитесь терпения. Итак, она вызывает изменение, оно фиксируется, от него сдвигается причинно-следственное возмущение в сторону смещенного равновесия.
      Батов. А как же Сима? Ее вообще... нет?
      Змрян. Асфальтовый каток уже рухнул в овраг, и, я думаю, легче туда свалить еще один, нежели вытащить первый. Что произошло, то произошло. А с Симой, думаю, ничего трагического не случилось. Скорее всего, она благоденствует в другом месте с другим человеком. А ты теперь будешь разбираться с этой, хотя, если сильно напряжешься...
      Евангелина. Что вы здесь несете, старый болтун! Не смейте сбивать Сашу с толку! Все вы врете...
      Змрян. Прощаю вам вашу грубость и отношу ее к тому, что я близок к догадке. Прежде чем распрощаться, изложу версию самую приземленную.
      Филонов. Ну, ну...
      Змрян. Итак, все дешевый обман. В смысле - очень дорогой. Ничего необычного не происходило и не происходит. Саша - филолог, а не физик. В него влюбилась вот эта особа - дочь высокопоставленных родителей. Очень высокопоставленных! Чего они не сделают для любимого дитяти?! Вот они и делают! Симе дали хорошего отступного, набрали артистов, разыграли спектакль для одного зрителя, ночью устроили небольшой сеанс гипноза, натаскали немного в терминологии, и... крепко обнимаю и целую!
      Воцаряется молчание.
      Филонов. Это вы... да-да... А как же я?
      Змрян. Куплен.
      Филонов. А соседка?
      Змрян. Купили. Или запугали.
      Серж восхищен.
      Филонов. Ну, дядя, ты ваще! А тебя, тебя-то случайно не купили?
      Змрян. И меня купили. Могу сумму назвать.
      Филонов. Ексель-моксель, вот так финт!
      Евангелина. Красиво, только мимо - я детдомовская.
      Змрян. Тогда - пардон. Ухожу. На днях зайду, у меня еще много версий.
      Уходит. Евангелина берет со стола одинокое яблоко. Батову.
      Евангелина. Хочешь яблочко?
      Б а т о в. Отстаньте вы от меня со своими яблоками! Вот что я вам скажу - можете любить кого угодно и сколько угодно. Но я вам в этих делах не помощник. И я полагаю, что вы - преступница!
      Филонов. Эк!
      Б а тов. Да, преступница! Врывается в чужую жизнь, коверкает судьбы... я даже представить боюсь, сколько народу перетасовалось из-за ее прихоти... Пусть даже она не понимает, как это делает...
      Евангелина. Я подозреваю, Саша, что ты меня не любишь.
      Батов задыхается от возмущения.
      Батов. Нет, каково, а? Каково?
      Филонов. Не расстраивайся, старик, наше дело все равно швах! Ежели какая баба на нас глаз положит - пиши пропало! Если не заарканит, то крови попортит немало. Это я тебе гарантирую.
      Батов. Вот ты себе кровь и порти, а я воздержусь. В конце концов я Симу разыщу, а там посмотрим...
      Филонов. Э, старик, твои "концы концов" что-то подозрительны по тону. Понимаю и разделяю. Неожиданно сделавшись холостяком, я бы тоже повременил брать кота, то бишь кошку в мешке.
      Евангелина. За кошку спасибо.
      Филонов. Не стоит.
      Батов. В общем, я свою точку зрения высказал.
      Филонов. Ая свою. Окончательный привет! Сигареты я возьму.
      Уходит. Батов озабоченно смотрит на Евангелину, что-то хочет сказать, но не решается.
      Евангелина. Ну, раз все ушли, быстро поцелуй меня и скажи, что все это глупый розыгрыш.
      Батов. Право, не знаю, что и сказать...
      Евангелина. Скажи, что любишь меня.
      Батов вскакивает, снова садится.
      Батов. Однако!
      Евангелина. Ты мой маленький глупый дурачок, и даже если этот глупый старик прав, то я тебя все равно люблю.
      Батов. Ясно и четко сказано, а главное - содержательно.
      Евангелина. Перестань язвить. У тебя это от нервов.
      Пора баиньки...
      Батов вскакивает, в ужасе смотрит на Евангелину.
      Батов. Вы это что же, здесь собираетесь... оставаться?
      Евангелина. Глупенький, куда же я денусь? Мы тут с тобой славно три года прожили и еще тридцать проживем, если ты будешь паинькой...
      Батов взрывается.
      Батов. Перестаньте, наконец, издеваться! Что за хамство! Вторгнуться в чужую квартиру и... и...
      Евангелика смеется.
      Евангелина. Не забудь вынести мусор.
      Батов сникает.
      Евангелина. Знаешь, а ведь я могу поверить, что ты меня не любишь. Думаешь, для меня это будет катастрофой? Ничего подобного! Я стану за тебя бороться, обложу тебя тотальной заботой. Я буду кротка, как идеальная жена, и умна, как идеальная любовница. Остальное тоже пока на месте. Давай, если тебе так интереснее, словно мы только что познакомились, и начнем жизнь сначала.
      Батов пожимает плечами.
      Евангелина. Мы так и не поужинали. Хочешь яблоко?
      Батов. Не хочу. Вам я постелю там, а себе - в этой комнате.
      Евангелина. Как интересно!.. Значит, все сначала?
      Батов. Нет, хватит с меня! Завтра разберемся. Спокойной ночи.
      Евангелина. Ты ничего не понял. Я тебя люблю, люблю, тюфяк ты бесчувственный!
      Батов. Поверьте, я необычайно польщен, но ничем помочь...
      Евангелина. Ах, даже так! Нет, я вижу, придется действительно начать с самого начала.
      Свет гаснет. Свет вспыхивает. Совершенно другое место. Голубое чистое небо, украшенное легкими облаками. Сад с буйной прекрасной растительностью. Порхают птицы с радужным оперением, у ручья козленок трогает копытцем хвост благодушно щурящегося льва. Издали слышны слабые, но тяжелые шаги. Среди трав и цветов стоят нагие Александр и Евангелина.
      Растительность едва прикрывает их наготу. Оба на удивление спокойны. Евангелина откусывает от яблока и протягивает плод Александру.
      Евангелина. Попробуй, вкусное...
      Шаги приближаются.
      Конец?