Митя проснулся и открыл глаза.
      И сразу стало слышно, как бабушка накрывает стол для завтрака.
      Сквозь стёкла закрытых на зиму окон прямо в лицо ударили солнечные лучи. Митя зажмурился, а сон уже оборвался. Он старался вспомнить, что ему снилось?
      Вчера папа ездил в степь на охоту. Вернулся поздно, когда Митя уже спал.
      Бабушка заглянула в комнату и сказала:
      — Митенька, тут к тебе новый знакомый пришёл!
      Митя не стал спрашивать, что за новый знакомый такой. Только сказал сердито:
      — Никогда не разбудят сразу!
      Проспать до позднего утра, когда там кто-то новый! Он быстро оделся, пригладил волосы и бросился к двери.

      Митя распахнул дверь и застыл на пороге.
      Возле дивана лежала коричневая вислоухая охотничья собака Найда. Она и ухом не повела, даже не взглянула на Митю, когда он появился в комнате.
      Найда вообще его не признавала. И Митя старался подавать ей команды в удобное время. Когда Найда сидела, он кричал ей: «Сидеть!» Когда она лежала, он приказывал ей: «Лежать!» Найда смотрела на него насмешливо, не мигая.
      Наконец появилась бабушка с чайным полотенцем на плече. Она вытирала большую синюю кружку, в которую всегда утром наливала молоко для Мити.
      — Иди умывайся, Митя, и садись завтракать.
      Митя в два прыжка оказался возле Найды и сел на неё верхом. Найда заворчала и стала бить хвостом об пол. Митя дал ей встать и опять уселся на спину.
      Найда провезла его два шага по комнате и сбросила на пол.
      — Где новый? — кричал Митя, падая под стол.
      Найда открыла дверь лапой и спокойно ушла на кухню.
      — Ничего с ним не случится, подождёт, — ответила бабушка. — Садись к столу. Да где ты там?
      Митя сидел под столом и думал: «Кто подождёт? Может быть, папа привёз с охоты волка?»
      — А он в клетке? — спросил Митя.
      Бабушка засмеялась.
      — Нет, — ответила она, — откуда ж у нас клетка?

      Бабушка сняла замок с дверей сарая и позвала Митю:
      — Входи, не бойся!
      В тёмном сарае без окон послышался шорох и лёгкий стук. Митя заглянул в открытую дверь.
 
      Там стоял онна тонких ножках, повернув голову на высокой шее и глядя на незнакомых людей доверчиво и строго. Джейран с острыми прутиками-рожками был похож на вишнёвое деревце, выросшее в тугаях Яз-Яванской степи.
      — Я так и знал! — сказал Митя.
      Хотя он до самой этой минуты не знал, кого папа привёз с охоты.
      Он сорвал с головы шапку и бросил её в потолок. Джейран метнулся, как от коршуна, и прижался к неровной стенке саксаула, сложенного в сарае.
      — Да что ты? — сказала бабушка. — Всех перепугал! Смотри, это наш гость из пустыни… Надень шапку!

      На дворе был лёгкий морозец. Бабушка разрешила выпустить джейрана из сарая.
      Поглядеть на джейрана пришли соседские дети. Но близко не подходили.
 
      Хасан Ганиев молча сидел на дувале, поджав ноги. А Катя стояла на пожарном ящике и спрашивала:
      — Митя, он ручной?
      — Он дикий, — ответил Митя.
      — А как его зовут? — спросила Катя.
      Он взглянул на джейрана, на его прутики-рожки и вдруг сказал:
      — Дружка!
      Джейран, который до этого кружил по двору, то принюхиваясь к воздуху, то трогая копытцем землю, остановился и посмотрел на Митю. Он кивнул ему, качнув рожками, как будто откликнулся на своё имя.

      Охотники нашли джейрана случайно.
      Козлёнок сорвался в каменный карьер, откуда не мог выбраться.
      Пришлось завернуть его в брезент и вытаскивать с помощью канатов и ремней.
      Джейран был испуганный, голодный — неизвестно, сколько времени он провёл на дне сухого тёмного рва.
      Ему дали воды из фляжки, накормили.
      Но он не отходил от машины, от людей, только косился на собак, которых держали на привязи.
      А нашла его Найда и привела за собой охотников к каменному карьеру, мимо которого они ехали после неудачной охоты на волка.
      — Пусть поживёт у нас, — сказал Алексей Иванович, отец Мити. — А весной отвезём его в заповедник.
      — Смотри! — сказал егерь Куванов.
      Он не любил, когда диких животных брали в дом. «Лучше уж зверю быть в заповеднике», — говорил он.

      Митя стоял у высокого глиняного очага, на котором соседка, тётя Ойниса, готовит еду.
      — Дружка! — окликнул Митя джейрана.
      Джейран повернулся, склонил рожки и бросился на него.
      Митя от страха спрятался за очаг.
      Мелькнуло в воздухе сильное тело джейрана. Он перепрыгнул через очаг, повернулся и снова направил свои рожки на Митю.
      Митя успел перебежать на другую сторону очага и снова увидел, как над самой его головой промелькнул джейран.
      И вдруг где-то за спиной хлопнула дверь.
      Дружка метнулся в сторону.
      Это Найда бросилась вперёд.
      Митя закричал и побежал вслед за джейраном.
      Но Найда опередила Митю, в два прыжка догнала джейрана и схватила его зубами за тонкую ножку.
      Дружка упал на грудь и, заломив голову, глядел на жёлтые длинные клыки собаки.
      — А!.. А!.. — кричал Митя, и голос его дрожал.
      Он свалился на собаку и стал колотить её изо всех сил.
      Найда ушла на согнутых ногах, боком, спрятав хвост и оглядываясь.
      Митя присел возле Дружки и гладил его тёмную густую шерсть. Дружка вытянул мордочку к переломленной ноге и языком слизывал кровь.

      Дружку принесли домой.
      Бабушка приложила тонкие палочки к его ножке и крепко перебинтовала. И схватилась за сердце — так она переволновалась.
      Найда забилась под тахту и не показывалась.
      И тут пришёл пожарник Терентий. Так называет его бабушка. Они родом из одного города, где жили когда-то, ещё до войны. Да и соседи к тому же.
      «Я знаю, где раки зимуют», — любит говорить Терентий. Так всегда говорят взрослые, когда хотят показать, что они много знают.
      Вот он пришёл, сел в кресло на террасе и смотрит на джейрана.
      — Горе-то какое, Терентий, — говорит ему бабушка. — Не углядела я. Найда чуть не загрызла козлёнка.
      Терентий закурил и поперхнулся от махорочного дыма.
      — И что это вздумалось Алексею везти домой джейрана? — удивился Терентий. — Что у нас тут, Аскания-Нова, что ли?
      Он весь был окутан чёрным дымом.
      Митя ждал, когда Терентий уйдёт. Но он не уходил.
      — А Найда что? — продолжал Терентий. — Охотничья собака, что дома, что в степи, — всюду охотничья собака…
      Джейран свернулся калачиком, лежал тихо, только кончики ушей подрагивали.
      Митя взглянул на Терентия. Но Терентий как-то весь расплылся и стал одним тёмным пятном. Митя заморгал часто, и ему стало жаль папу, Дружку и ещё кого-то.
      — Не плачь! — сказала бабушка. — Что ж теперь делать?
      Митя бросился вон из комнаты.

      Митя бежал по улице. Из-под ног брызгами взлетал мокрый снег. Жёлтые глиняные мокрые дувалы, прохожие, мокрые деревья, синие спицы высокой арбы, грузовые и легковые машины — всё мелькало перед глазами. Он забыл надеть шапку, и его прохватывал холодный, сырой ветер.
      Дружка! Дружка! Найда нашла его в пустыне и чуть не погубила дома!..
      Проехала машина, другая, сигналя на поворотах и сверкая стёклами и водяными крыльями. И никто не догадается взять Митю. Все спешат по своим делам, и ни у кого нет такого спешного дела, какое теперь было у него одного.
      Дружка! Дружка! Терентий… Зачем пришёл Терентий?
      Митя вбежал в дом со стеклянной крышей на углу Авиационной улицы и поднялся по лестнице. Инженер из конструкторского бюро разбирал чертежи, когда вбежал Митя и закричал:
      — Скорее! — и протянул к отцу руки.
      Все повскакали с мест, окружили его. Кто-то взглянул на лестницу. Митя, путаясь в словах, рассказал о случившемся.
      — Джейран? Найда? Терентий? — переспросил отец. И сказал: — Едем!
      Возвращались на машине. По самой середине дороги пролетали мимо сырых дувалов, мимо набухших талов и таинственных вишен с тонкими прутиками-рожками. Скорее, скорее домой!
      Папа прогнал Терентия. Когда мама пришла с работы, она сказала:
      — И правильно сделал!

      Дружка скоро поправился.
      Больше всех он привязался к бабушке. Брал хлеб у неё из рук. Ножка зажила, и повязку сняли.
      Митя принёс из кухни щепотку соли на ладони и протянул Дружке.
      — На, — сказал он, — ешь, Дружка!
      И Дружка слизывал соль с ладони Мити.
      Так они подружились.
      Найда подошла к Мите и, чего никогда прежде не было, подала ему лапу.

      Приближалась настоящая весна, с горячими днями и чистым небом. Дувалы просохли, и деревья зазеленели.
      Хасан сидел на глиняном айване в глубине двора и пел песню. Он длинно тянул окончания слов. Митя присел рядом с ним. Он не мог разобрать слов странной песни. Хасан был старше Мити и уже учился в школе.
      — Что ты поёшь? — спросил Митя.
      — Так, — ответил Хасан. — Это старая песня. Отец сказал: джейрана весной надо в степь отпустить…
      И Хасан снова запел. Митя молчал. Ему не хотелось говорить об этом. И он снова спросил:
      — Что ты поёшь? Расскажи…
      — Это песня такая, — ответил Хасан. — Я не умею рассказывать. Там говорится про журавля. Ой-ой-ой, прилетел журавль. Я возьму камышинку, сделаю дудочку и буду петь: прилетел журавль. Я пойду к реке на остров и буду петь о том, что прилетел журавль. Где он был зимой, я не знаю, а теперь он вернулся к нам. Пой, моя дудочка, пой! Нравится тебе?
      — Это же не песня, а просто так ты рассказал.
      — Ну, я спою ещё раз, хочешь?
      — Спой…
      Хасан снова запел. А Митя представлял себе, как прилетел журавль куда-то на остров и где он был зимой. Мите было грустно, а песня была весёлая. Хасан растягивал окончания слов.
      За обедом Митя сидел скучный, ел мало, всё хотел спросить, что будет с Дружкой, а не решался.
      И вдруг отец сказал:
      — Весна! Теперь джейраны уходят в пустыню.
      Он говорил, ни к кому в особенности не обращаясь, но все посмотрели на Митю.
      — Не отдам Дружку, — буркнул Митя и стал сползать со стула.

      Ночью Митя спал плохо. Ему снился странный сон.
      Джейран шёл по степи один среди маков, травы и звёзд.
      И чей-то знакомый голос, растягивающий окончания слов, пел старую и знакомую песенку:
 
— Я возьму камышинку.
Сделаю дудочку…
 
      Это звонит будильник. Все в доме уже на ногах. Во дворе стоит машина, и отец смеётся, глядя на Митю.
      — Вставай! — кричит он. — Поедем провожать Дружку. Пора!

      В степи была уже настоящая весна.
      В зарослях звенели чирки, на каменных осыпях перекликались кеклики. Низко пролетали утки над скрытой в ивняке водой.
      Земля просвечивала сквозь первую поросль коричневым загаром. Погода установилась надолго. Широко раскинулись заповедные золотые пески пустыни.
 
      Митя уходил всё дальше от машин, где остались охотники с ружьями и собаки. Он обнял руками Дружку за шею. Джейран шёл с ним рядом, ровно перебирал ногами, прислушивался к степным тревожным запахам.
      Горьковатым медком дышала поверх всех трав мята, остро щекотала ноздри вкрадчивым запахом полынь.
      Настойчивым движением Дружка высвободился из рук Мити и шагнул в степь.
      Митя отступил назад.
      Где-то далеко за спиной лаяли собаки и слышались голоса охотников.
      И вот он мелькнул за невысоким кустарником, гость из Яз-Явана, похожий на дикое вишнёвое деревце с острыми прутиками-рожками.
      — Митя-а! Митя-а! — кричали издалека.
      А Митя всё стоял и смотрел вперёд, в широкий и чистый простор весенней степи.