- Нужно срочно ехать, - сказал он обеспокоенно. - Там что-то творится.
      13.
      Если прежде здание администрации напоминало муравейник, то теперь это был муравейник, в который ткнули палкой. Всякое движение окончательно приобрело хаотичный характер. Все мчались на улицу, но не всякий мог сообразить, где выход, и несколько потоков, каждый во главе со своим лидером, сталкивались в коридорах, создавая ещё большее столпотворение. Какая-то дама, вальяжная, но сейчас растерзанная, с разметавшимися волосами и щекой, дергающейся от тика, налетела на Бойкова, заголосила:
      - Василий Сергеич, что делать?! Кузова убежала с ключами, а там деньги, печати!! - и тут же помчалась дальше, не собираясь выслушивать ответ.
      На улице было не лучше. В коричневых сумерках из подъездов выбегали люди, в глубоком снегу, свирепо визжа, буксовала битком набитая машина, и никому из пассажиров, охваченных паникой, не приходило в голову вылезти и подтолкнуть. Мы трое запихнулись в "джип-чероки", и Василий погнал по накатанной колее в сторону АЭС.
      Она находилась километрах в пяти от города. Весь комплекс горно-химического комбината, основной функцией которого было производство оружейного плутония, размещался отчасти между сопок, отчасти - для большей надежности и секретности - в их недрах, внутри скальной породы.
      Вдоль дороги от самого города тянулась колючая проволока. Потом мы подъехали к КПП, где происходило настоящее столпотворение. Грузовики, автобусы, джипы, даже бронетранспортеры, развернутые во все стороны света, сбились в такую кучу, что потребовался бы не один час и много-много терпения, чтобы распутать эту головоломку и направить всех туда, куда они намеревались ехать. Машины окутывал дизельный чад; рев моторов и пронзительные гудки были почти не слышны за густой матершиной, в которой тон задавали армейские начальники. Все они орали друг на друга, забыв о чинах, и кажется, уже забыли, чего добивались, а просто отводили душу. Где-то в АЭС завывала сирена. Неразбериху усугубляли и люди, заполнившие все пространство между пытавшимися маневрировать машинами. Наш "чероки" уткнулся в эту мешанину с тыла, ещё больше затруднив проезд в город. Моллюсков решительно двинулся вперед, мы поспешили за ним - Василий даже не успел запереть машину.
      Почти сразу же мы наткнулись на группу, в центре которой находился собственной персоной Грыхенко. Мне захотелось спрятаться за спины попутчиков, что было непросто, так как я был выше их. Но генерал, вероятно, меня не запомнил и вообще был слишком занят спором.
      - Бомбой долбануть, атомной, понимаешь! - кричал Грыхенко.
      - Нет, погодите, - убеждал генерала какой-то штатский, которому явно было не по себе от собственной смелости. - Вдруг те, что внутри, ещё живы?
      - Проблемы надо решать быстро, понимаешь! - проревел Грыхенко. - А что будем делать, если пупырь этот дальше расти будет?!
      У Бойкова при словах об атомной бомбе глаза полезли на лоб; я был просто ошарашен паникой и ничего не понимал. Моллюсков, кажется, тоже.
      - Да что тут, наконец? - закричал он, пропихиваясь в самый центр группы, к Грыхенко. Тот со своим обычным выражением крайнего недовольства проурчал:
      - А, Моллюсков, явился! Ты у нас эксперт, вот сам и разберись. Применяй свои, как их, эхстра... сенсорные способности. А это кто? - ткнул он пальцем в Бойкова.
      - Я - Бойков, заместитель мэра города, - торопливо ответил сам Василий и добавил, - нас знакомили, тов... - запнулся, после заминки произнес уже твердо, - товарищ генерал.
      - Ну да, - кивнул Грыхенко, вроде как узнавая, - вот, берите Карелина и работайте.
      Карелиным оказался тот штатский, перечивший Грыхенке, как объяснил мне Моллюсков - физик, участвовавший в эксперименте "Экран". Глаза физика бегали с бешеной скоростью, выдавая дикую панику, которую необходимость что-то срочно делать пока что загоняла вглубь рассудка.
      - Сейчас, сейчас, увидите, - приговаривал он, пока мы шли торопливым шагом, едва не срываясь на бег, по утрамбованной заледенелой дороге к зданию АЭС. - Господи, что же делать, что делать! - вдруг воскликнул он, теряя самообладание.
      - Чего тут Грыхенко разорался? - спросил я у Моллюскова. - Ему и АЭС подчиняется?
      - Ну да, в отсутствие генерала Орла. Тот назначил его своим начштаба.
      На КПП не было никакой охраны. Не только переломленный шлагбаум сиротливо валялся поперек колеи, но и сама будка была полуснесена каким-то неосторожным транспортом. Впереди вставала станция - грандиозное кубическое сооружение из бетона, над которым торчала высоченная то ли труба, то ли вышка, а сзади поднимался ряд других труб, приземистых и широких. Карелин, словно загипнотизированный неведомой нам пока целью, стремительно мчался вперед, и мы спешили за ним по длинным коридорам, которые заливались тревожным красным светом выпыхивающих ламп и снова погружались в темноту, по грохочущим под ногами железным галереям с перилами, нависшими над необозримыми пространствами, где вдали терялись какие-то стальные конструкции, огромные выпуклые крышки с рядами заклепок, желтые мостовые краны, по идеальной чистоты залам с полированными пультами, усыпанными разноцветными огоньками - и все под непрерывный вой сирен, среди торопливой суеты. Куда-то бежали - но преимущественно навстречу нам - люди в белых халатах, военные, потусторонние существа с лысыми противогазами вместо лиц, в блестящих костюмах химической защиты. Даже те, кто оставался за пультами, сидели они или стояли, нависая над кнопками, словно держали в себе взведенную пружину, готовые по первому импульсу все бросить и помчаться прочь. Казалось, что изнутри здание ещё более вместительное, чем выглядело снаружи - но может быть, мы находились уже в глубине сопки, к склону которой примыкала станция. Порой случайный взгляд, брошенный за перила, улетал в какие-то совершенно необозримые глубины, уходящие вниз, в темноту. Наконец, мы спустились на пару ярусов по железной лестнице и оказались перед входом в огромный туннель. Пожалуй, по нему мог бы проехать "БелАЗ" средней величины. По стенкам, сходящимся сверху полукруглым сводом, тянулись многочисленные кабели, как в метро, а по дну были проложены рельсы. Туннель делал плавный поворот, и вскоре вход исчез из вида, но выход не показывался. Людей здесь не было, как и вообще какого-либо движения, но на равных расстояниях друг от друга сидели лампочки, освещавшие все те же бетонные стены, кабели и рельсы.
      Мы прошли по туннелю не меньше километра, когда впереди, наконец, показался дневной свет, а вместе с ним в туннель проникли струи холодного ветра, крутившие снежинки. Туннель, прорезая сопку, выходил в котловину, со всех сторон окруженную такими же округлыми сопками. А в центре котловины, немного превосходя высотой сопки, поднимался мыльный пузырь. Только так можно было описать этот идеальный сферический купол, по которому пробегали радужные цвета, а время от времени - белые молнии разрядов. Купол был полупрозрачным: сквозь него просматривалась противоположная сопка, а внутри виднелись смутные контуры какого-то сооружения. Между куполом и выходом из туннеля, на пространстве шириной в сотню метров, продолжалась суета. Урчал автопогрузчик с большим ковшом, сгребая обломки какой-то аппаратуры, люди тянули провода, снимали купол видеокамерами, или просто шатались без дела, непрерывно поглядывая на выход из туннеля. Сбоку застыла санитарная машина.
      - Что это?! - выдохнули мы хором.
      - Вон там находились излучатели силового поля, - пояснил Моллюсков, сглатывая слюну. - Но это...
      - Это появилось, когда увеличили мощность поля, - объяснил Карелин. Тоже силовое поле, только гораздо большей напряженности. И с тех пор продолжает медленно расти.
      - Значит, это поле и есть... - сказал я и шагнул вперед.
      - Стойте! - Карелин схватил меня за рукав. - Близко не подходите! У него потенциал в миллионы вольт!
      - А те, кто внутри, что с ними? - осторожно спросил Моллюсков.
      Карелин только развел руками.
      - Вы не знаем, что с ними стало. Видите, купол почти непроницаем. То, что происходит внутри, понять невозможно. Никакого движения с той стороны ещё никто не заметил. Может быть, никого из них уже нет в живых... Иначе они должны были отключить установку...
      До меня медленно начало доходить.
      - То есть, получается...
      - Ну да, да! - подхватил Моллюсков. - Центр управления экспериментом был расположен внутри! И связи с ними, конечно, тоже никакой нет?
      - Нет, - вздохнул Карелин. - Все телефоны сгорели.
      - А энергия-то! - подал я ещё одну идею. - Реактор тоже нельзя отключить?
      - И реактор тоже там, - промолвил физик совсем горестно.
      - А внешнее поле - оно ещё существует?
      - Мы проверяли - связи по-прежнему нет.
      - Что же, нет никакого выхода?
      - Теоретически аппаратура не рассчитана на такие нагрузки, - уныло объяснил Карелин. - Рано или поздно она должна выйти из строя. Но когда? Через сутки? Через месяц? Неизвестно. А если внутри начались процессы самостабилизации?
      - То есть?
      - Мы тут подсчитали и прикинули, что мощности реактора для питания обоих полей недостаточно.
      - Я так и думал, - заявил вдруг Моллюсков. - Помните, Святослав Илиьч, мы предполагали, пытаясь объяснить подземные толчки, что напряженность поля привела к разрыву пространственно-временного континуума? Но вы понимаете, что это такое - разрыв континуума? Это значит, что станция провалилась в параллельное пространство! И избыточная энергия приходит оттуда!
      - Подождите, - возразил Карелин. - Источником энергии может являться сама деформация континуума. Грубо говоря, именно из таких деформаций берется вся энергия во вселенной.
      - Не вся, - ухмыльнулся, прищурившись, Моллюсков, - Есть такая энергия, о которой вы понятия не имеете - потому что она вашими приборами не улавливается. Тут нужны более тонкие структуры - и он постучал себя пальцем по черепу. - Знаете, какая гигантская психическая энергия выделилась утром, при бунте в Светлоярске? Меня даже здесь, за десятки километров, будто кувалдой шарахнуло. Я и сейчас чувствую, как она пульсирует. Когда люди объединяются в толпу, она становится единым организмом, и если бы вы видели её астральное тело, то перепугались бы досмерти! Потому-то я и выступаю здесь как эксперт, что чувствую то, что проникает сквозь любые силовые поля...
      За спиной раздался рев мотора; из туннеля на открытое пространство выкатился "козел", в котором сидел все тот же Грыхенко.
      - Сворачивайте, сворачивайте тут все! - сразу же принялся рапоряжаться Грыхенко. - Нечего мусолить, понимаешь, шарахнем бомбой! Заложим в туннеле, там внизу туннель есть.
      - Товарищ генерал, это невозможно! - бросился к нему Бойков. Прикиньте, рядом город, двадцать тысяч человек! А с другой стороны миллион в Светлоярске! И эвакуировать некуда!
      - Насчет туннеля, - вмешался Моллюсков, - я бы посоветовал ничего с ним не делать, а приставить к его светлоярскому выходу надежную охрану, лучше с огнеметами.
      - Что за туннель? - спросил я у Бойкова, стараясь поменьше маячить перед генералом.
      - Ходят слухи, что есть какой-то... - сказал Василий дрожащим голосом. - Ведет отсюда в Светлоярск. Зачем - не знаю. Что-то связанное с радиоактивными отходами.
      - Нет, - возразил Карелин. - Вы ведь знаете, что Светлоярск стоит на урановом месторождении? При коммунистах хотели построить там подземный рудник и прямо по туннелю возить сюда, на ГХК. Туннель начали строить, говорят даже, весь построили, но потом стройку внезапно бросили, и вход в него замуровали. Так что есть ли он, нет ли - дело темное.
      На чем основывался странный совет Моллюскова, я прослушал - они спорили уже о другом. Выяснилось, что никто не знает, где, собственно, находится вход в этот туннель. Директор комбината присутствовал при эксперименте, и значит, сейчас тоже был как минимум недоступен.
      - Долинова потрясите, Долинова! - предложил Моллюсков генералу. Пусть разузнает у своих эфэсбэшников!
      - Долинов - предатель! - заревел Грыхенко. - Он заодно с бандитами, мутит народ на баррикадах, понимаешь! Им "Сигнал" займется!
      Но Моллюсков напомнил, что группу "Сигнал" - местный аналог "Альфы" не зная, чью сторону она примет, оставили за пределами поля. Тут разговор прервался криком. Все обернулись - и увидели, что какой-то мужчина очертя голову несется к гигантскому пузырю. За ним бросились - но поздно. Не добежав до пузыря метров тридцати, человек словно исчез в яркой вспышке, а когда перед глазами у нас перестали плавать огненные пятна, его уже не было - только рассыпавшиеся по земле черные головешки. И тут же выяснилась причина его паники - полупрозрачная стенка, радужные переливы на которой побежали быстрее, надвинулась и поглотила угольки. Затем с правой стороны, где над незаконченной стройкой торчал башенный кран, взлетел сноп искр, решетчатые конструкции крана раскалились добела, он подломился и повалился на силовое поле, разваливаясь на кусочки и рассыпая новые фейерверки кипящих брызг. Вместе с ним рухнула стена недостроенного здания, но поднявшееся вверх облако пыли я увидел уже мельком, захваченный потоком людей, мчащихся ко входу в туннель. Вместе со всеми, забыв о своем "козле", бежал и Грыхенко, но его водитель не бросил казенную машину и, на бешеной скорости догнав нас, чуть не задавил нескольких человек, едва успевших отскочить в сторону. Грыхенко пытался вскарабкаться в притормозившую машину - его отталкивали люди, грозьдьями повисшие на "козле". Шофер лично выкинул кого-то из автомобиля, только после этого генерал сел, и вездеходик, втрое перегруженный, тяжело укатил, по дороге теряя тех, кто пытался уцепиться за его борта. Среди них был и Моллюсков. Стоя на четвереньках, он слепо шарил по бетону - искал свалившиеся очки - и тихо повизгивал в панике, что его бросили. Я подбежал к нему, подобрал очки, поднял на ноги, и мы устремились вдогонку за остальными.
      Наша группа оказалась катализатором, ускорившим панику. Из боковых помещений выскакивали люди, обгоняли нас и исчезали впереди, где раздавался топот множества ног и грозные окрики Грыхенко: "Всем оставаться на местах! Под угрозой расстрела..." Когда мы громыхали по железным лестницам, Моллюсков, тяжело дыша, сказал:
      - Теперь мне все ясно.
      Нам с Бойковым было не до того, чтобы реагировать на его заявление, и он молча пыхтел, стараясь поспевать за нами. Но уже неподалеку от выхода заговорил снова:
      - Я смутно различаю внутри колпака биополя... не знаю, каким существам они принадлежат, но судя по всему, они чудовищны. Не перехватили ли они управление экспериментом? А если так, наши надежды на саморазрушение аппаратуры могут оказаться тщетными.
      - Взрослым людям, - бросил я раздраженно, - не следует слишком много играть в "Doom".
      - А известно ли вам вообще, - сказал Моллюсков, - что половина атомных центров в стране служит вовсе не для получения электричества? Все они находились в ведении особого отдела КГБ, занимавшегося трансцендентальными проблемами. И в Чернобыле произошло нечто совсем иное, чем нам рассказывали. Это вовсе не ошибка операторов была. Сейчас станция отошла к Украине, и все запуталось. А если бы не Чернобыль, история страны вообще бы пошла по-другому. Астральная энергия...
      Он не успел договорить - из подкатившей к воротам машины вылез генерал Орел. Он был сильно возбужден, и никакие эвфемизмы не передадут его экспрессивных реплик, в которых самым приличным было: "Ну, Долинов! Подставил, козел!"
      К генералу бросились с криками: "Эвакуироваться! Эвакуироваться надо!"
      - Что же они... - простонал Карелин. - Никакой автоматики нет, хоть бы реакторы заглушить...
      Моллюсков тоже устремился к Орлу, а я поймал дернувшегося за ним Бойкова.
      - Вась, найди мне транспорт. Мне не хочется с Орлом встречаться - ни я не обрадуюсь, ни он.
      - Ох... - он схватился за голову. - Виталий, прикинь, мне надо быть в курсе... Ладно! - махнул он и сунул мне связку ключей. - Бери джип.
      - Спасибо, - я протянул ему руку. - Я машину пригоню, как поутихнет. Счастливо!
      - Дай бог... Ты извини, раз тут такие дела... Заходи, в общем...
      - Зайду, если живы будем, - мы с ним торопливо обнялись, и я побежал к пробке перед КПП.
      14.
      "Джипом-чероки" воспользоваться мне не удалось. Военные пошли на жесткие меры, чтобы освободить проезд, и престижный полноприводник валялся на обочине вверх колесами, вместе с двумя-тремя другими машинами. Видимо, их спихивали с дороги бэтээром. Я растерянно оглянулся - и тут же загудел сигнал, скрипнули тормоза. За моей спиной, едва не коснувшись меня бампером, остановилась потрепанная "волга" с ржавчиной на колесных дисках и незакрашенными пятнами грунтовки на крыльях. За рулем сидел Карелин. Я бросился к нему.
      - Карелин, подбросьте до "девятки"! Я без транспорта.
      - Жену сейчас заберу и к черту! - тоскливо проговорил Карелин, с характерным скрежетом врубая передачу. - На север, в Каргат!
      - Как же поле?
      - А, все равно, лишь бы отсюда подальше. Видели, видели, как оно все крушит? А что будет, когда до реакторов доберется?
      - Где вас высадить? - спросил он, когда мы были в городе.
      - Слушайте, - сказал я. - Отвезите меня в Светлоярск.
      - Вы что, очумели? Там же резня. А у меня жена, семья...
      - Очень надо! Любые деньги дам!
      - Нет, и не просите!
      - Ну хотя бы на трассу вывезите! Сколько вам дать - сто рублей? Двести?
      - Пятьсот, - буркнул он, вероятно, надеясь, что меня отпугнет сумма.
      - Хорошо. Едем.
      - Зря я согласился... - снова застонал он, когда мы уже катили в сторону магистрали, ведущей из Светлоярска на запад. - Дороги занесло... Войска, бандиты... Налетит танк на полном ходу - и готово...
      Солнце пряталось где-то за тучами, и его красный свет все сильнее переходил в фиолетовый. Лес, вплотную подступающий с обеих сторон к дороге, совершенно тонул в сумраке. На обочине стоял человек, подняв руку. Угасающего дневного света хватило, чтобы я узнал его, когда мы подъехали поближе - и это был не кто иной, как Игорь Бричковский!
      - Стой! - завопил я, и Карелин непроизвольно затормозил.
      - Вы чего?
      - Надо забрать этого.
      Но тут на дорогу с Бричковским вышло ещё двое мужчин и женщина, и Карелин, не говоря ни слова, нажал на газ.
      - Остановитесь, говорю вам! - повторил я.
      - Так я и знал, - заскулил Карелин, отъезжая все дальше и дальше. Так я и знал, что останусь без машины...
      - Слушайте, Карелин, - процедил я сквозь зубы. - Я обещал вам пятьсот рублей. И дам больше. Вот вам аванс! - я швырнул ему на колени три сотенные бумажки. - Но мы должны подобрать этих людей. Это мои знакомые, не бандиты, а журналисты. А если по хорошему не хотите, учтите - я вооружен. Сами выбирайте - либо зарабатываете деньги, либо выметаетесь из машины ко всем чертям!
      Карелин, охая и ругаясь себе под нос, включил задний ход. Мы подъехали к журналистам.
      - Игорь, привет! - крикнул я, приоткрывая дверцу. - Что это вы тут стоите? Лезьте все назад, а если не поместитесь - я не виноват.
      С Бричковским были телеоператор и шофер микроавтобуса из его группы, а в женщине я узнал ту даму, которая вчера лезла на стол плясать голышом. Она была почему-то без шубы и, обхватив себя руками, притоптывала на одном месте, чтобы не замерзнуть.
      Бричковский первый полез на заднее сиденье, оглянулся на своих спутников - его оператор был мужиком очень солидной комплекции, из тех, что помещаются только на два стула - и спросил:
      - А шофер нам нужен? Давайте его вышвырнем, - и тут крикнул своему водиле, - Вовик, вытащи этого баклана из-за руля!
      Услышав такое, Карелин газанул. Взревел мотор, но "волга" осталась стоять - в суматохе физик не включил передачу. Я схватился за пистолет. Когда я перед тем грозился применить оружие, мне было неизвестно, лежит ли он по-прежнему в кармане куртки, но сейчас оказалось, что лежит, никуда не пропал после всех моих приключений. Едва не тыча стволом Карелину в висок, я приказал:
      - Ногу с газа, руки на руль! Только нажми ещё раз! - потом перевел дуло на тележурналиста, - Если вы, Бричковский, ещё будете позволять себе такое...
      - А что, а что... - он загородился от пистолета ладонями. - Виталий, не суетитесь... Нам же действительно надо ехать, а шофер у нас свой...
      - Молчать! - и, выскочив из машины, прицелился в Вовика, который уже пытался вытащить Карелина из-за руля. - Марш назад!
      - Вы тут не очень-то... - загудел бородатый великан-оператор.
      - Ты ехать хочешь?! - завопил я, тыкая "макаровым" во всех по очереди. - Еще одно слово - и...
      И, стоя у двери, с ожесточением наблюдал, как все они угрюмо запихиваются на заднее сиденье. Под их весом зад "волги" просел почти до земли. Мне самому пришлось захлопывать за ними дверь. Потом я плюхнулся на переднее сиденье, велел Карелину:
      - Поехали!
      Машина натужно дернулась, но все-таки стронулась с места и, покряхтывая, покатила дальше.
      - Перестаньте, кому ваш драндулет нужен! - ещё раз оборвал я унылые причитания Карелина.
      - Я на вас Орлу пожалуюсь, - простонал он.
      - Успокойтесь, я у Орла и так на плохом счету, - затем обернулся назад, - Так как вас сюда занесло?
      - Ехали в "Девятку", - объяснил Бричковский. - Там, говорят, на атомной станции что-то страшное происходит. А тут, на дороге, бандиты с обрезами.
      - Кавказцы?
      - Да нет, наши! А, один хрен! Вышвырнули из машины, забрали аппаратуру, деньги и укатили. Почему не пристрелили - непонятно. Юльку вот даже не изнасиловали, только дубленку сняли. Видно, торопились очень. Вот мы час уже тут припухаем. Слушайте, - добавил он, - а может, обратно поедем? Вас сенсации не интересуют?
      - Там такая сенсация! - протянул я. - Такая сенсация, что лучше держаться подальше. Давай, давай, поехали, - бросил я Карелину, который изъявил живейшее желание вернуться и начал притормаживать. - Я там уже побывал. А у вас все равно аппаратуры нет, - и я в нескольких слова описал то, что творилось на ГХК. - А что в городе происходит?
      Бричковский только головой покачал.
      - Ни хера не разберешь. Громят, стреляют. Полгорода в воде, мосты снесло. Что не затоплено, горит. Про плотину-то слышали?
      - Собственными глазами все видел, - похвастался я, а про себя поразился: как это так сегодня меня все в самый эпицентр событий заносит? Игорь, вы не знаете, где моя жена?
      - Ваша жена?
      - Ну да. Ирина. Я её вчера к вам приводил. Брюнетка в вечернем платье. Она у вас спать оставалась.
      - А-а... Так я же уходил. И даже дома с тех пор не был.
      Признаться, меня больше беспокоила не Ирка, а Анжела. Я ведь так и не сумел её предупредить. Конечно, волне тоже нужно время, чтобы дойти до города, но в том хаосе вряд ли кто-нибудь занимался эвакуацией населения или хотя бы предупреждал об опасности.
      Мы выскочили на трассу. Я ожидал, что здесь будет какой-нибудь пост, караул, но шоссе, присыпанное снегом, было совершенно пустынным. Карелин остановился и сказал дрожащим голосом:
      - Ну, я вас довез. Как договаривались.
      - Опять этот лох возникает! - пробурчал телеоператор, и в этот раз я был с ним согласен.
      - Я передумал, - сказал я, - вы нас довезете до Светлоярска.
      - Ради бога! - взмолился Карелин. - У меня жена, семья...
      - У всех жена и семья, - оборвал его Бричковский. - Виталий, ткните ему стволом под ребра.
      Карелин, не дожидаясь подобного понукания, повернул в сторону Светлоярска.
      Странная это была поездка; в почти полной темноте, с выключенными фарами, по засыпанному снегом вымершему шоссе катила, скрепя и дребезжа всем, чем только можно, набитая людьми раздолбанная "волга". Я сидел, обернувшись к сидевшим вповалку спутникам, лиц которых уже не мог разглядеть.
      - Эй, друг! - окликнул Карелина Бричковский. - Ты чего тащищься, как глиста? Сам же себя задерживаешь.
      - Без света быстрее не могу.
      - Ну так включи свет!
      - Вдруг кто увидит!
      - А, блин! - взорвался шофер Вова. - Пустите меня за руль! Останавливай!
      Карелин не посмел ослушаться. Вова вывалился из двери, спихнув с себя ограбленную Юлию, обогнул машину и вытащил Карелина из-за руля. Я на этот раз не вмешивался.
      - Лезь назад! - приказал водила Карелину.
      - Моя машина! - только вякнул тот.
      - Лезь, быстро! А то без тебя уедем!
      Карелин не успел захлопнуть дверцу, а машина уже взревела и помчалась вперед. Как любой профессионал, Вовик считал делом чести мчаться на предельной скорости, когда машина ещё не слетает с дороги. Фары он, правда, включил, но лучше от этого не стало. Вновь разыгралась метель. Снег словно возникал из невидимого ядра перед капотом машины и мгновенными лучами облетал ветровое стекло, а отдельные снежинки плясали перед стеклом, как безумные мотыльки. Впереди не было ничего видно, только редкие дорожные знаки, вспыхивавшие в свете фар, подтверждали, что мы все ещё едем по дороге.
      - Что же Орел? - сказал я, продолжая разговор. - Нагнал в город войск, а порядок навести не может? Боевой генерал, называется...
      - У всех крыша поехала, - ответил Бричковский. - Прямо как вода на огне. Только что все спокойно, и вдруг весь объем вскипает.
      - Ясное дело, - пробурчал оператор, - поедет крыша, если по улице пройти нельзя, не наткнувшись на хачика.
      - Тоже об этнической чистоте мечтаете? - отозвался я. - Говорил я тут вчера с одним - "здоровый русский национализм", все дела. И вот сегодня мы видим воочию, как его молодчики этот самый национализм воплощают. Нравится?
      - Это вы с кем - с Дельфиновым? Или, может, с Курбатовым?
      - Смеяться будете - и с тем, и с другим.
      - Сейчас уже неудобно как-то говорить, - сказал Бричковский, - но ведь это тоже назревшая проблема была. Черные эти дождались, сами взрыв спровоцировали своей наглостью. Надо было раньше принимать меры, но пофигизм властей... да и куплены они все.
      - Будем объективны. Это не наглость, а как бы сказать... "демографическая проблема". Прирост населения на Кавказе большой, земли мало, перенаселение, безработица, война. Естественно, они будут стремиться туда, где есть возможность заработать... Что делать, это - реальность. Приходится расплачиваться за то, что Кавказ завоевали. Теперь, как границу ни перекрывай, все равно лезть будут всеми правдами и неправдами.
      - Раньше не лезли, - буркнул Карелин, успокоившийся до того, что осмелился подать реплику.
      - Ага, не лезли! Лезли - у кого получалось. Прописка же была, миграции населения ограничивали административными методами.
      - Ну, значит, эти методы приносили пользу, - сказал Бричковский. Если друг друга не резали, а как-то мирно сосуществовали.
      - Может, потому взрыв и произошел, что насильно заставляли сосуществовать? Как перегретый пар в наглухо закрытом котле. Эта жестокость - наследие социализма. Чего вы хотите? Семьдесят лет страну насиловали. А человек за ночь не меняется. Сегодня друг в друга палят добрые соседи, которые вчера вместе выпивали.
      Мимо промчался джип, на мгновение ослепив дальним светом всех, кроме меня, снова повернувшегося назад. Насколько я мог разглядеть в темноте, мы приближались к городу. Вокруг не было ни огня, но впереди над горизонтом разливалось красноватое сияние, оттенком заметно отличающееся от обычного ореола вечернего города. Немного левее нашего курса зарево на мгновение усилилось, охватив каймой черный контур ближайшей сопки, а немного спустя воздух заметно дрогнул.
      - Рвануло что-то, - предположил Бричковский. - Надо будет добраться, посмотреть.
      - В той стороне алюмкомбинат, - сказал оператор. - Он в низине. Если его затопило...
      - Вы вообще сейчас куда? - спросил Бричковский.
      Только сейчас я понял, что неосознанно откладывал этот вопрос до возвращения в город.
      - Не имею ни малейшего понятия. Сначала осмотримся. Жену бы где-то найти надо. Телефон хоть работает?
      - Все отрубилось. И свет, и вода, и связь. Наверно, служащие разбежались. Так, Вовик, - сказал он шоферу. - Приехали. Скоро пост будет, там документы проверяют, а мы без них остались. Лучше мы здесь вылезем.
      - Пожалуй, это разумно, - согласился я.
      Документы у меня были, но оставался пистолет. К тому же я вспомнил утреннюю погоню: так и осталось неизвестно, от кого исходил приказ меня задержать. Лишний раз рисковать мне не хотелось.
      Я отдал Карелину все деньги, которые нашлись в карманах.
      - Не держите зла! Сами понимаете, такое время...
      Мы высыпали из машины. Сидевшие друг на друге телевизионщики с трудом ковыляли на затекших ногах. Карелин чуть ли не минуту смотрел на деньги видно, никак не мог поверить, что его не только оставили в живых, но даже заплатили. Перебрался за руль, рванул с места, но, торопливо разворачиваясь, увяз-таки в снегу. Пришлось оказать ему ещё одно благодеяние - подтолкнуть машину. Выбравшись из сугроба, "волга" укатила. Сначала стихло фырчание её неисправного глушителя и лязг в моторе, потом и габаритные огни растворились в темноте.
      - Будет теперь вспоминать до конца жизни, - сказал я вслед машине.
      - Тут ещё кое-что придется вспоминать, - недовольно бросил Бричковский. - За час десяток таких воспоминаний наберется. Пошли, что ли?
      И он повел нас куда-то мимо деревенских домиков, которыми была застроена окраина города. Чуть ли не на каждом шагу ноги по колено утопали в снегу. Дома стояли вымершие, чуть заметно поблескивая во мраке стеклами в ослепших окнах, и только во дворах при нашем приближении отчаянно заливались лаем собаки.
      15.
      Сделав изрядный крюк, мы выбрались в микрорайон к северу от Академгородка. Здесь Вова высказал намерение от нас отделиться.
      - Мне туда, - махнул он в сторону блочного дома, поднимавшегося черной глыбой среди мрака, как броненосец; и его лифтовые будки на фоне подсвеченных заревом туч казались трубами. - А то заходите. Вместе проще обороняться, в случае чего.
      - Не, Вов, - сказал Бричковский. - Мы на студию. А вот Юльку забери. Нечего ей сейчас по улицам разгуливать.
      Светлая кофта Юлии некоторое время ещё виднелась в темноте, но потом и она пропала.