— Ты сама открыла дверь, Эм, — ответил он мягко. — Ты же знаешь: она может и открываться, и закрываться.

— Займись своими делами и перестань совать свой нос, куда не следует. Тебе пора быть повнимательней. Когда я говорю, какое слово надо употребить, я посылаю тебе мысленный образ того, что должно произойти. У тебя в голове должно возникать не только слово, но и образ. Слово — это всего лишь звук, милый. Если ты будешь произносить просто звуки, ничего не произойдет. Теперь попробуй еще раз.

— Сколько мы еще будем здесь оставаться?

— Примерно месяц, самое большее — полтора. Как только наступит весна, мы тут же пойдем, независимо от того, готов ты или нет.

— Нам нужно что-то взять в Аруме?

— Да, кинжал.

— Тот кинжал, которым я убью Генда?

— Да перестанешь ты наконец?

— Разве мы отправляемся не за этим? Генд мешает тому, что пытается сделать Дейвос, и я должен избавиться от него. В этом нет ничего необычного, Эм. Я уже делал такое раньше. Конечно, в первую очередь я вор, но если дело того стоит, я могу и убить. Я думал, ты это имела в виду.

— Разумеется, нет!

— Но это самое простое решение, Эм, и тебе даже не придется запачкать свои лапки. Мы пойдем в Арум и возьмем кинжал. Затем я пойду в Неквер и перережу им глотку Генда.

— Кинжал предназначен совсем не для этого, Альтал. На его лезвии есть надпись. Нам понадобятся некоторые люди, и мы узнаем их по тому, что они смогут прочесть эту надпись.

— Не слишком ли сложно? Скажи своему брату и узнай, кто эти люди. Потом мы их разыщем и все уладим.

— Так не получится, Альтал. Ситуация меняется. Если все сложится определенным образом, нам понадобятся одни люди, если же по-другому — то другие. Обстоятельства решают, что нам нужно.

— Значит ли это, что надпись на лезвии кинжала изменяется в зависимости от обстоятельств?

— Нет. Меняется не надпись, а ее прочтение, милый.

— Подожди-ка. Разве надпись не значит для всех одно и то же?

— Конечно нет. Каждый, кто читает любую надпись, понимает ее по-своему. Когда ты смотришь на надпись на лезвии кинжала, ты видишь какое-то слово. Другие люди увидят другое слово. Большинство людей вообще ничего не увидят — одни только узоры. Люди, которые нам нужны, увидят слово и произнесут его вслух.

— Как мы узнаем, что они его читают правильно?

— Мы узнаем, милый. Поверь мне, мы узнаем.

Остаток зимы тянулся еще около месяца, а затем однажды с юго-запада подул теплый ветер и почти за одну ночь смел весь снег. Альтал стоял у южного окна и смотрел, как грязно-бурые потоки выходят из своих берегов и устремляются вниз по склонам гор Кагвера.

— Это твоих рук дело, Эм?

— Что именно?

— Ты призвала ветер, который растопил снег?

— Я не вмешиваюсь в погоду, Альтал. Дейвос не любит, когда мы этим занимаемся.

— А мы ничего не скажем — он и не заметит. Мы и так плутуем, Эм. Почему бы немного не сплутовать еще? Может, обсудить это вместе? Ты научишь меня пользоваться Книгой, а я научу тебя лгать, мошенничать и воровать. — Он улыбнулся ей.

— Это не смешно, Альтал! — рассердилась она.

— Просто мне это понравилось. Как насчет того, чтобы заключить пари, кто из нас скорее испортит другого?

— Не стоит.

— Быть испорченным очень весело, Эм. Ты уверена, что не хочешь попробовать?

— Перестань!

— Подумай хорошенько, Эм, а если надумаешь, дай мне знать.

Всю следующую неделю, пока они ждали, когда утихнут весенние потоки, оба пребывали в тревоге. Потом, когда горные реки вернулись в свои русла, Альтал собрал оружие, и они приготовились к отправлению.

Он накинул на плечи плащ и оглянулся.

— Кажется, все, — сказал он. — Я буду скучать по этому месту. У меня впервые был дом. Как ты думаешь, мы еще когда-нибудь вернемся сюда?

— Думаю, да. Так мы идем?

Он взял ее, поднял и расправил сзади свой капюшон.

— Может, поедешь в нем, Эм? — предложил он. — Когда мы окажемся снаружи, мне могут срочно понадобиться обе руки.

— Хорошо, — раздалось у него в голове ее мурлыканье. Она перелезла через его плечо и забралась в мешковатый капюшон.

— Так будет очень неплохо.

— А другие люди смогут видеть тебя, когда мы выйдем отсюда? — поинтересовался он.

— Если мы этого захотим. Если же нет, то не увидят.

Он посмотрел на изгиб стены и обнаружил, что дверь снова вернулась на место.

— Ты ни о чем не спросишь и ничего не скажешь об этом? — В ее голосе послышалось разочарование.

— Ах, прости, Эм. Как это вышло? — Он отступил, выражая своим видом крайнее изумление. — Поразительно! — воскликнул он. — Похоже, в этой стене образовалась дыра! И кто-то даже прикрыл эту дыру дверью! Можешь себе такое представить?

Она зашипела ему в ухо.

Он рассмеялся, открыл дверь и стал спускаться по лестнице.

— Не забудь погасить свет, — сказал он, когда они были внизу.

Переходя через мост, он вдруг вспомнил о чем-то.

— Может быть, это пустяк, Эм, — неуверенно произнес он, — но я все равно скажу, хотя ты всегда делаешь из хвоста удавку, если я говорю о каких-нибудь пустяках. Когда я пришел сюда, за мной по пятам следовал какой-то зверь. Я никогда его не видел, но мог ясно слышать это странное существо.

— Что за звуки оно издавало?

— Это было похоже на плач, но это не был волчий вой. Я слышал его на протяжении всего моего пути сюда.

— Что-то вроде крика отчаяния? Как мог бы стонать человек, упавший со скалы?

— Очень похоже. Но это был не человек.

— Скорее всего, нет.

— Может быть, мне надо было спрятаться и посмотреть на него?

— Тебе не слишком-то хотелось встречаться с этим существом. Его послал следить за тобой Генд, чтобы быть уверенным, что ты делаешь все, как он хочет.

— На днях я потолкую об этом с Гендом. Может, этот кто-то все еще ждет меня на той стороне моста?

— Может быть. Если он там, мы ничего не сможем с ним поделать.

— Я мог бы выследить его и. убить.

— Ты не можешь убить его. Это дух. Ты все свои проблемы решаешь с помощью убийства?

— Не все, Эм, но я могу и убить, если того требует ситуация, и плакать об этом не стану. Это часть моей профессии. Если я хорошо делаю свое дело, мне не нужно убивать, но если что-то не так — ну тогда…

— Ты ужасный человек, Альтал.

— Я знаю. Но именно поэтому ты меня наняла?

— Наняла?

— Ты хочешь сделать что-то и желаешь, чтобы это сделал за тебя я. На днях мы обсудим мой гонорар.

— Гонорар?!

— Эм, я не работаю бесплатно. Это непрофессионально.

И он пошел через мост, держа копье наготове.

— Полагаю, тебе нужно золото? — спросила она с укором.

— Золото — это неплохо, но я бы предпочел любовь. Любовь нельзя сосчитать, поэтому она, возможно, дороже золота.

— Ты смущаешь меня, Альтал.

— Я очень стараюсь.

— Ты что, домогаешься меня?

— Как я могу? Я? Такой невинный?

Они перешли на другую сторону моста, и Альтал остановился, напряженно прислушиваясь, не раздастся ли плач соглядатая Генда, но горы и леса оставались безмолвными.

— Наверное, ему наскучило ждать, — сказал он.

— Может быть, — с сомнением произнес ее голос. Он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на Дом, но его уже не было.

— Это ты сделала? — спросил он.

— Нет, он сам о себе заботится. Когда ты пришел сюда, ты мог его видеть, потому что так было нужно. Никто другой видеть его не должен и потому не увидит. Пойдем в Арум, милый, — сказала она.

После чего, немного поерзав внутри мешковатого капюшона, чтобы устроиться поудобнее, она заснула.

В тот день они преодолели примерно пятнадцать миль, идя по краю обрыва, который Альтал по-прежнему считал краем света, несмотря на застывшие ледники, видневшиеся на севере. Когда наступил вечер, они укрылись в рощице из низкорослых деревьев и Альтал развел костер. После чего Эмми научила его словам, чтобы появился хлеб и жареный цыпленок.

— Неплохо, — заметила она, вгрызаясь в куриную ножку, — но не слишком ли пережарен?

— Я же не критикую твою стряпню, Эм.

— Это просто замечание, милый. И я не критикую.

Он откинулся назад, прислонился к дереву и вытянул ноги к огню.

— Мне кажется, ты должна это знать, Эм, — сказал он после некоторого размышления. — Прежде чем Генд нанял меня, чтобы украсть Книгу, я попал в полосу неудач. Сейчас она, должно быть, уже закончилась, но тогда все шло не так, как надо.

— Я знаю. Кажется, я здорово тебя надула с этими бумажными деньгами из сундука Друигора.

Он уставился на нее.

— Так это все из-за тебя? За всей этой полосой неудач стояла ты?

— Конечно. Если бы удача не отвернулась от тебя, ты вряд ли бы обратил внимание на предложение Генда, ведь так?

— А до этого только ты была виновницей моей удачливости, которой я так славился?

— Ну конечно, я, милый. Если бы у тебя не было такой полосы удач, ты не смог бы отличить от них наступившую полосу неудач.

— Так значит, ты — богиня удачи, Эм?

— По совместительству, милый. Мы все играем с удачей некоторых людей. Это один из способов заставить их помогать нам.

— Эмми, я поклонялся тебе многие годы.

— Я знаю, это было приятно.

— Подожди-ка, — перебил он. — Мне казалось, ты сказала, что не знала о том, что меня нанял Генд, чтобы украсть Книгу. Но если ты сидела на моем плече и играла с моей удачей, как могла ты этого не заметить?

— Я была не настолько близко, Альтал. Я знала, что кто-то собирается сделать это, но не знала, что это сам Генд. Я думала, он поручит это кому-нибудь из своих сообщников — может быть, Аргану или Хному. Но уверена, что не Пехалю.

— Кто они такие?

— Подручные Генда. Я убеждена, что ты будешь встречать их на своем пути, пока все не кончится.

— Знаешь, ты чуть не убила меня в Экуэро. Некоторые из тех стрел пролетели так близко, когда я убегал через сад Куизо.

— Но ведь ни одна из них тебя не задела? Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось, милый.

— А эта затея с бумажными деньгами была твоей идеей? Никому ведь и в голову не придет, что бумага может чего-то стоить.

— Эта мысль давно уже витала в воздухе. Люди, занимающиеся покупкой и продажей, выписывают друг другу небольшие чеки. Это что-то вроде обязательства заплатить, к тому же они занимают не так много места, как золото. Народ Магу просто воплотил эту идею.

— И это ты надоумила Гасти Большое Брюхо наврать мне относительно содержимого его кладовой?

— Нет. Скорее всего, это Генд. Тогда у него было не меньше причин, чем у меня, желать тебе неудачи.

— А я-то гадал, почему мне так не везет. Оказывается, на меня навалились сразу с двух сторон, обливая грязью мою фортуну.

— Разве не приятно, когда все о тебе думают?

— Так значит, теперь удача снова вернулась ко мне?

— Конечно, Альтал. Я твоя удача и буду любить тебя безраздельно, покуда будешь любить меня ты, — обещаю. И она погладила его мягкой лапкой по щеке.

Несколько дней спустя они дошли до того места, где стояло мертвое дерево.

— Оно все еще стоит? — Альтал был несколько ошарашен.

— Это ориентир, милый. Мы оставляем его здесь вроде как точку отсчета.

Оттуда они повернули на юг и примерно через неделю спустились с горы Кагвера. Однажды к вечеру они взошли на вершину одного из холмов и увидели невзрачную деревню, приютившуюся в соседней долине.

— Как ты думаешь, Эм, — спросил Альтал через плечо, — может, нам пойти в деревню и поговорить с людьми? Я довольно долго был лишен общения, и было бы неплохо узнать, что происходит в мире.

— Лучше не оставлять позади себя следов своего пребывания, милый. У Генда повсюду есть глаза и уши.

— Здравая мысль, — согласился он. — Тогда давай поспим. Мы можем незаметно проскользнуть через эту деревню завтра перед рассветом.

— Вообще-то мне еще не хочется спать, Альтал.

— Конечно, нет. Ты же спала весь день. А мне приходилось идти, и теперь я устал.

— Хорошо, тогда дадим здесь передохнуть твоим бедным ножкам.

Однако Альтал не чувствовал себя таким уж усталым. Просто когда он взошел на вершину холма и увидел эту деревню внизу, его взгляд сразу же привлекла одна деталь. На южном конце деревни располагался загон, в котором были лошади, а на изгороди висело несколько грубых седел. До Арума путь еще был неблизкий, а ехать, очевидно, все-таки быстрее и легче, чем идти пешком.

Он решил не обременять Эмми своими планами. В конце концов, он был профессиональным вором, а значит, вполне мог украсть лошадь вместе с седлом без посторонней помощи и комментариев.

Он заказал ужин, и после еды они свернулись калачиком, накрывшись плащом, и уснули.

— Что ты делаешь? — сонно спросила Эмми, когда он начал готовиться к отходу почти сразу после полуночи.

— Я подумал, что нам лучше выйти пораньше и проскользнуть через деревню до того, как люди проснутся. Лучший известный мне способ пройти незамеченным — это идти ночью.

— Не возражаешь, если я еще немного посплю?

— Спи, конечно, Эм, — сказал он. — Свернись в капюшончике и спи.

Когда он уходил, она немного покружила внутри капюшона, устраиваясь поудобнее. Затем улеглась и, мурлыча, уснула.

Впрочем, когда Альтал пустил свою новую лошадь легким галопом, она неожиданно проснулась.

— Мне следовало догадаться, — прошептала она.

— На нас ведь возложена, так сказать, святая миссия, не так ли, Эм? — ответил он возвышенным тоном. — Мы отправляемся спасать мир. Разве не справедливо, что люди, которые встречаются нам на пути, протягивают нам руку помощи?

— Ты, наверное, никогда не изменишься, Альтал?

— Скорее всего, нет. Спи, Эм. У меня все под контролем. Поехав верхом, они наверстали много времени и пару дней спустя после того, как Альтал украл лошадь, выехали из Кагвера и попали в обширные леса Хьюла.

Теперь в густых хьюльских лесах то и дело попадались деревни, и это несколько огорчило Альтала. Хьюл должен быть диким, а теперь его заполонили неряшливые людишки. Деревни представляли собой убогое нагромождение приземистых и грубых хижин, стоящих на грязной, захламленной земле. Смотреть здесь было практически не на что, но Альтала больше всего возмутили пеньки вокруг. Эти гнусные пришельцы вырубали деревья.

— Цивилизация, — пробормотал он с глубочайшим презрением.

— Что? — переспросила Эмми.

— Они вырубают деревья, Эм.

— Это свойственно людям, милый.

— Ты имеешь в виду — людишкам. Тем, кто боится темноты и придумывает, как сказать о волке, не произнося слова «волк». Пойдем отсюда. Меня тошнит от вида этой помойки.

Пока они двигались на юг, им на пути попались еще несколько деревень, но первоначальное мнение Альтала относительно живших там людей не претерпело больших изменений в положительную сторону.

Настроение его стало подниматься, когда они подъехали к предгорьям Арума. Он был убежден, что, до чего бы ни дошла цивилизация, люди вряд ли смогут вырубить горы.

Некоторое время они ехали по предгорьям, а на второй день, когда на горы начал опускаться вечер, Альтал съехал с узкой тропы в сторону и остановился на ночлег на небольшой полянке.

— Сегодня у нас на ужин будет рыба, милый? — спросила Эмми, как только он развел огонь.

— Вообще-то я подумывал о говядине.

— Говядина была вчера вечером.

Он уже собирался что-то возразить, но вместо этого внезапно рассмеялся.

— Что смешного?

— У нас ведь и раньше бывали такие разговоры? Мне кажется, я припоминаю, как мы по шесть-восемь дней подряд долго обсуждали то же самое.

— Там было по-другому.

— Конечно, — сдался он. — Хорошо, дорогая, хочешь рыбу — пожалуйста.

И она замурлыкала в счастливом предвкушении. В ту ночь Альтал спал спокойно, но незадолго до рассвета внезапно проснулся, как будто разбуженный каким-то полузабытым инстинктом, предупреждавшим его о приближающейся опасности.

— Кто-то идет, Эм, — с тревогой сказал он, расталкивая Эмми.

Ее зеленые глаза сразу же открылись, и он почувствовал, что она обшаривает окрестности, посылая мысленные импульсы. Потом раздалось ее шипение.

— Что такое? — спросил он.

— Пехаль! Будь осторожен, Альтал. Он очень опасен.

— Ты, кажется, говорила, что он один из людей Генда?

— Скорее, один из его зверей. В Пехале не осталось почти ничего человеческого. Я уверена, что он попытается убить тебя.

— Многие пытались это сделать, Эм. — Он выбрался из-под плаща и протянул руку к своему копью с бронзовым наконечником.

— Не пытайся драться с ним, Альтал. Он совершеннейший дикарь и к тому же очень злобный. Он постарается подобраться поближе, чтобы достать тебя своим мечом. Думаю, как раз сейчас он ищет себе кого-нибудь на завтрак.

— Он ест людей?! — воскликнул Альтал.

— Это одна из его самых безобидных привычек.

— Мне кажется, я знаю, как удержать его на почтительном расстоянии, — сказал Альтал, мрачновато оскалившись.

В подлеске послышался треск: Альтал спрятался за дерево и стал наблюдать.

Это оказался огромный человек с почти звериным лицом. Он прорубался сквозь чащу, размахивая большим мечом, сделанным, по всей вероятности, не из бронзы.

— Ты где? — рычал он хриплым, звероподобным рыком.

— Я где-то здесь, — ответил Альтал. — Думаю, тебе не стоит подходить ближе.

— Покажись!

— Зачем это?

— Я хочу видеть тебя!

— Вообще-то я не настолько привлекателен.

— Покажись! — снова зарычало чудовище.

— Ну, если ты так хочешь, соседушка, — мягко ответил Альтал. Он вышел из-за дерева, глядя в упор на вооруженного дикаря. И сказал: — Дью.

Зверь с изумленными возгласами и проклятиями взлетел над землей.

— Небольшая предосторожность, дружище, — учтиво пояснил Альтал. — Ты сегодня, похоже, не в духе — наверное, съел кого-нибудь.

— Опусти меня!

— По-моему, не стоит. Тебе и там неплохо.

Чудовище начало нелепо размахивать своим мечом в воздухе над собой, как будто пытаясь перерезать то, на чем он мог бы висеть.

— Не возражаешь, если я взгляну на твой меч? — спросил Альтал. Он протянул руку и сказал: — Гвем!

Гигантский меч выскочил из руки дикаря и послушно спустился к Альталу.

— Весьма впечатляет, — сказал Альтал, взвешивая в руке тяжелое оружие.

— Отдай обратно!

— Нет, извини. Тебе он совершенно не нужен.

Альтал воткнул тяжелый меч в землю, а затем ловко вытянул из-за пояса дикаря его кинжал и кошелек. Пехаль заворчал, его лицо исказилось от дикой ярости. Альтал поднял руку и снова сказал:

— Дью!

Пехаль поднялся еще на двадцать футов над землей. Лицо его побелело, взгляд стал диким, и он совершенно замер.

— Как тебе вид оттуда? — Альтала начало все это забавлять. — Может, хочешь посмотреть с высоты еще нескольких миль? Могу это устроить, если хочешь.

Пехаль вытаращил на него глаза, внезапно наполнившиеся ужасом.

— Мы понимаем друг друга, приятель? — спросил Альтал. — В таком случае, когда в следующий раз встретишь Генда, передай ему мой привет и скажи, чтобы больше так не шутил. Я уже не работаю на него, так что пусть не предъявляет мне никаких претензий.

Альтал поднял с земли свой новый кошелек и кинжал. Кошелек он засунул в карман, а затем вынул из земли свой новый меч и постучал по увесистому клинку рукояткой кинжала. Потом большим пальцем попробовал лезвие. Оно оказалось острее, чем лезвие его бронзового меча.

— Отлично, — пробормотал он. Затем посмотрел на Пехаля. — Я, конечно, хочу отблагодарить тебя за твои подарки, дружище, — вежливо сказал он. — Все, что я могу дать тебе взамен, — это мое старое оружие. Но поскольку ты человек более благородный, чем я, то, думаю, ты не будешь в обиде.

Он отбросил свое бронзовое оружие.

— На днях мы к этому еще вернемся, — крикнул он. — Тебе хорошо там теперь, а?

— Ты что, собираешься оставить его наверху? — укоризненно спросила Эмми.

— О, мне кажется, он спустится сам вместе с закатом солнца, Эм. Но если этого не произойдет сегодня, возможно, он спустится завтра… или послезавтра. Почему бы нам не перекусить на дорожку?

Она старалась удержаться от смеха, но это ей не очень-то удавалось.

— Ты ужасный тип! — рассмеялась она.

— Правда, забавно? Неужели этот недоумок — лучший из помощников Генда?

— Пехаль — один из тех, кого Генд призывает к себе, когда требуется грубая сила и необузданность. Другие гораздо опасней.

— Хорошо. Иначе это было бы слишком скучно.

Он внимательно посмотрел на свой новый кинжал.

— Что это за металл? — спросил он.

— Люди называют его сталью, — ответила она. — Они, научились выплавлять его примерно тысячу лет назад.

— В то время я был немного занят. Наверное, поэтому не знал о таком. Откуда же берется этот металл?

— Ты видел красные камни в горах Плаканда?

— Да, во всем Плаканде от них красным-красно.

— В этих камнях содержится металл, называемый железом. Люди не могли выплавить его из камней до тех пор, пока не научились строить более горячие печи. Железо крепче бронзы, но оно хрупкое. Чтобы делать из него оружие и инструменты, надо смешать его с другими металлами.

— Значит, оно полностью заменило бронзу?

— В большинстве случаев да.

— Может, оно и лучше бронзы, но менее красиво. Этот серый цвет довольно унылый.

— Какое это имеет значение?

— Это вопрос эстетики, Эм. Мы всегда должны стремиться наполнить нашу жизнь красотой.

— Не вижу ничего красивого в том, что придумано специально, чтобы убивать людей.

— Во всем есть красота, Эм Тебе нужно только научиться ее увидеть.

— Если ты собираешься читать мне проповеди, то я, пожалуй, лучше свернусь клубочком и усну.

— Как угодно, Эм. Да, но прежде чем ты заснешь, хочу спросить, не знаешь ли ты случайно, у какого клана здесь, в Аруме, хранится тот кинжал, который мы ищем? Если я буду обыскивать в этих горах каждого, то мы задержимся тут надолго.

— Я знаю, где он находится, милый, и ты тоже там бывал раньше. Ты даже весьма знаменит в том клане, у которого хранится Кинжал.

— Я? Я по возможности стараюсь нигде не оставлять по себе славы.

— Отчего бы это? Ты еще не забыл дорогу в замок Гасти Большое Брюхо?

— Так это там находится кинжал?

— Да. Он у нынешнего вождя клана. Он не знает, ни как к нему попал этот кинжал, ни каково его значение, поэтому он хранит его вместе с ненужным оружием в одной комнате.

— Неужели это совпадение? Я имею в виду то, что кинжал находится в замке Гасти?

— Вероятно, нет.

— Тогда не можешь ли ты мне это объяснить?

— Думаю, что нет. Слово «совпадение» почему-то всегда дает повод для разговоров на религиозные темы.

В течение последующих нескольких дней они ехали вдоль горных хребтов, по которым Альтал шел, спасаясь от Гасти, и наконец достигли перевала, возвышавшегося над долиной, где располагался замок Гасти. Крепость из грубо отесанных бревен сменил большой каменный замок. Шаткий мостик, бывший когда-то источником жалкого богатства Гасти, исчез, и через бурный поток теперь был перекинут мост, представлявший собой конструкцию из каменных арок. Альтал свернул с дороги и направил лошадь в глубь леса.

— Мы разве не собираемся спускаться? — спросила Эмми.

— Сейчас уже почти вечер, Эм. Давай подождем и спустимся туда утром.

— Почему?

— Мой инстинкт подсказывает мне, что надо подождать, понятно?

— Ну конечно, — с преувеличенным сарказмом ответила она, — нам следует повиноваться своим инстинктам, да?

— Не сердись, — прошептал он.

Затем Альтал спешился и подошел к краю леса, чтобы оглядеть поселения вокруг замка. Его поразило нечто необычное.

— Почему все мужчины одеты в юбки? — спросил он.

— Они называют их килт, Альтал.

— Юбка — всегда юбка, Эм. Чем им не нравятся такие штаны, как у меня?

— Они предпочитают килт. Только не затевай никаких драк с ними по поводу одежды. Держи свое мнение при себе.

— Да, мэм, — ответил он. — Я полагаю, вы снова хотите рыбу на ужин?

— Если вас не затруднит.

— А если затруднит?

— Тем хуже для вас.