— Это называется “килт”, леди Астарель, — объяснил вождь Альброн девушке. — У каждого клана своя расцветка и рисунок ткани килта, в который одеваются люди, принадлежащие к этому клану. Таким образом мы можем сразу отличить друзей от врагов на поле битвы.

— На самом деле, это даже привлекательно, вождь Альброн, — сказала она, глядя на его обнаженные ноги. — Вы знали, что у вас на коленках ямочки? — спросила она.

Вождь Альброн вспыхнул, а Астарель залилась серебряным смехом.

— Может, уйдем куда-нибудь в тень? — предложил Альтал. — Нам нужно обсудить кое-какие дела, поэтому давайте найдем место, где можно сесть и удобно расположиться.

— Я хотел бы помочь, Халор, — сказал Креутер после того, как они с Альталом решили свои денежные вопросы, сидя в палатке неподалеку от входа в пещеру. Он взвесил в руке только что полученный мешок с золотыми монетами. — Оплата хорошая, но сперва мне нужно разобраться с небольшой семейной проблемой. Не знаю, как скоро мне удастся изловить своего племянника, и прежде, чем я смогу оставить Астарель без своей защиты, мне придется с ним поговорить.

— Я сама могу о себе позаботиться, дядя, — заверила его Астарель. — Я умею обращаться с кинжалом, и если этот старый вонючий развратник, который купил меня у моего братца, ко мне приблизится, я выпущу ему кишки.

— Она просто тигрица, — сказал Дрейгон Гебхелю.

— Горячая голова, — согласился Гебхель.

— Эту проблему можно решить, — заметил вождь Альброн. — Я знаю одно безопасное место в Треборее, где леди Астарель может переждать войну. Там есть и другие женщины, так что никакого неудобства не будет, к тому же тот дом защищен так хорошо, что никто не сможет туда проникнуть.

— Мы не можем взять ее туда, мой вождь! — возразил Халор.

— Почему же нет? Она член семьи вождя Креутера, а мы с Креутером союзники. Ее безопасность касается нас так же, как и его.

Халор бросил быстрый взгляд на Альтала.

— А ты что думаешь?

— Может быть, — ответил Альтал, — если мы не станем предупреждать об этом заранее.

Затем он взглянул на Альброна, чье внимание, казалось, было всецело приковано к Астарель.

— Ты знаешь Альброна лучше, чем я, — тихо шепнул он Халору. — Правильно ли я понял? Похоже, он здорово увлекся племянницей Креутера.

— Я и сам это заметил, — согласился Халор. — Надо это поощрять. Если мне удастся женить его, может быть, он успокоится и перестанет надоедать мне, когда я работаю.

— Если я представлю Двейе все в таком свете, мне, возможно, удастся проскочить с этим предложением. У нее неизменный интерес к тому, чтобы устраивать подобные дела.

— Мне кажется, Альтал, тебя ждет выговор, — предсказал Халор.

Альтал пожал плечами.

— Мне не впервой.

— Бхейд все еще краснеет, — сообщил Гер, когда Альтал и Элиар вернулись в Дом, — а иногда у него глаза просто лезут на лоб. Конечно, он ведь один, а вокруг него целых три девушки — возможно, они нападают на него сразу с трех сторон. По-моему, он видит мир не так, как раньше.

— Я в этом уверен, — сказал Элиар. — Лично я вижу его совсем иначе. — Молодой арумец слегка нахмурился. — Конечно, я думаю, что меняться я начал несколько раньше — примерно тогда, когда Андина начала меня кормить.

— У брата Бхейда были свои представления о женщинах, которые надо было изменить, — заметил Альтал. — Вне зависимости от того, что ему рассказывали учителя, у женщин все же есть ум. Их ум не всегда работает так же, как наш, но он есть. Мне бы хотелось, чтобы вы оба были внимательны во время ужина. Я собираюсь кое в чем незаметно убедить Эмми.

— Это ты про Астарель? — догадался Элиар.

— Точно. — Кто такая Астарель? — спросил Гер.

— Племянница Креутера, — ответил Альтал. — Они с вождем Альброном как будто интересуются друг другом, и сержант Халор действительно хочет женить Альброна. Альброн же хочет, чтобы мы привели Астарель сюда, в Дом — как он говорит из соображений безопасности, но я уверен, что здесь все гораздо сложнее.

— Ты об отношениях между девочками-мальчиками? — спросил Гер, скорчив презрительную мину.

— Да, и это тоже, но есть и сугубо военные причины. Креутер нам понадобится впоследствии, а он очень беспокоится о своей племяннице. Если она будет в безопасности, он станет свободен; если же нет — он тоже будет занят.

— Я не вижу к этому никаких особых препятствий, дорогой, — согласилась Двейя, когда Альтал за ужином изложил ей свое дело.

— Никаких возражений? — спросил он удивленно. — Никакого шипения и взъерошенного хвоста? Тебе это кажется забавой, Эм.

— Это разумно, Альтал, и я могу устроить все так, что племянница Креутера не узнает слишком много о нашем Доме. Насколько я понимаю, вождь Альброн собирается прийти сюда вместе с ней?

— Судя по тому, что я видел, тебе вряд ли удастся оттащить его от нее больше чем на десять шагов даже с помощью воловьей упряжки, Эмми, — сказал Элиар. — Похоже, у него тяжелый случай отношений мальчиков-девочек.

— Прекрасно, — промурлыкала она.

— Я могу попросить тебя об одном одолжении, Двейя? — вдруг спросил Бхейд.

— А ты хорошо себя вел сегодня?

— Я очень старался. Конечно, трудновато вести себя хорошо, когда у тебя на плече сидят целых три девушки. — Бхейд задумчиво посмотрел на потолок. — Раз уж мы открываем здесь кое для кого двери, я хотел бы узнать, нельзя ли привести сюда и Салкана. Мне хотелось бы подольше поговорить с этим пареньком. Я чувствую, что в нем заложены огромные возможности, и не хотел бы, чтобы он их растрачивал зря. Пасти овец — это, я думаю, дело хорошее, но вряд ли оно требует от Салкана больших усилий.

— Мы что, набираем новых священников, брат Бхейд? — спросила его Лейта, приподнимая бровь.

— Это вбито в нас со времен нашего послушничества, Лейта, — ответил он. — Поиски и раскрытие талантов — одна из наших первых обязанностей.

— А в какую именно религию ты хотел бы обратить этого молодого человека, Бхейд? — лукаво спросила Двейя.

— Я еще не знаю, — признался он, — но, по-моему, мы не должны упускать его.

— В общем и целом все идет неплохо, — подвел итог седоволосый Дрейгон на следующее утро, когда генералы вместе с Элиаром и Альталом собрались в большой палатке неподалеку от входа в пещеру.

— Не считая того, что мне пришлось покинуть свои окопы, — мрачно заметил Гебхель.

— Перестань жаловаться, Гебхель, — сказал ему Халор. — Эта гора оказалась даже лучше, чем твои окопы.

— Мои люди затратили огромные усилия, чтобы вырыть окопы.

— Но им заплатили, разве нет?

— Халор, сколько времени займет дорога до того дома, куда отправятся вождь Альброн с моей племянницей? — спросил Креутер.

— Примерно неделю, — уклончиво ответил Халор. — Я пошлю вместе с ними отряд, чтобы удостовериться, что они добрались благополучно, и гарантирую, что твой племянник никогда не сможет найти это место.

— Хорошо. Итак, ты упоминал об еще одном военном походе. Что происходит и где? Халор пожал плечами.

— Опять в Треборее разгорается война. Именно туда нас изначально нанимали воевать. Та война, с которой мы вчера покончили здесь, была лишь отвлекающим ударом. Будем смотреть правде в глаза, джентльмены. Никто из нас не принимал ее всерьез. Здесь требовалась некоторая стратегическая комбинация, но не больше.

— Значит, это все одна и та же война? — спросил Креутер.

— Один и тот же враг, — согласился Халор, — во всяком случае, командование. Главный зачинщик находится в Неквере. Полагаю, в конце концов нам придется пойти туда и положить конец его подстрекательству.

— И остаться после этого без работы? — фыркнул Гебхель. — Не будь дураком, Халор. Война в Треборее — это продолжение тех раздоров между Кантоном и Остосом?

— Почти.

— В прошлый раз ты воевал на стороне Кантона, а? Мы снова будем воевать на той же стороне?

— Нет, Гебхель. Мы перешли на другую сторону. Эрайя Остоса предложила лучшую цену.

— Это по мне, — сказал Креутер. — Я работаю за деньги, а не ради забавы. Намечается ли там что-нибудь необычное?

— Вероятно, нет, — сказал Халор. — Все, что я узнал до сих пор, не выходит за рамки привычного. Но в одном я уверен: мне понадобится больше всадников.

— Я могу об этом позаботиться, — заверил его Креутер. — Я вернусь в Плаканд и найму еще людей и лошадей. — Он взглянул на Альтала. — Но мне понадобятся еще несколько бочонков твоего золота.

Альтал пожал плечами.

— Я в некотором смысле ожидал, что такой вопрос возникнет.

— За деньги и кобыла пойдет, — процитировал Креутер.

— А овса ей недостаточно?

— Ей, может, и достаточно, а мне — нет.

Халор откинулся в кресле, задумчиво глядя на крышу палатки.

— В последнее время я не следил за ситуацией в Треборее, — сказал он им, — но, если все обойдется без сюрпризов, расклад будет вполне обычным. У меня есть связи с окрестными кланами, так что я смогу их привлечь на начальных этапах войны. Если вы, джентльмены, выступите в направлении Остоса, впоследствии вы сможете присоединиться к нам. Сокровищница Остоса полна до краев, так что денег хватит на всех. Полагаю, к тому времени, когда вы туда придете, положение станет более или менее стабильным, и, явившись туда, вы просто решите исход дела.

— Думаю, я мог бы привлечь тех пастухов, — сказал Дрейгон.

— Постой-ка, — запротестовал Гебхель. — Эти стрелки мои.

— Я думал, у тебя нет желания участвовать в игре на этот раз, — сказал Халор. Гебхель пожал плечами.

— И все же я буду настаивать и нисколько не сомневаюсь, что Гуити захочет принять участие в войне. — Он улыбнулся. — Кроме того, если я приду туда достаточно поздно, мне не придется высиживать долгие и скучные осады. Я приду тебе на помощь, Халор, так что после того, как я вытащу из огня твою задницу, ты сможешь проявить свою благодарность и щедрость по отношению ко мне.

— А кем тебе приходится вождь Гуити, Гебхель? — подозрительно спросил Халор.

— Мы дальние родственники, — признался Гебхель.

— Я предполагал нечто подобное. Кое-какие свойства характера являются семейной чертой.

— Деньги любят все, Халор. Просто в моей семье их любят немного больше, вот и все.

— Будет не так-то просто получить разрешение Юдона, чтобы взять из Векти Салкана и его молодцов, — предупредил Бхейд.

— Разрешение я беру на себя, — небрежно бросил Гебхель. — Я просто предложу им золото, и они убегут от своей пастушеской жизни, как от чумы.

— Тогда, полагаю, мне придется предложить им больше денег, — вздохнул Дрейгон.

— Не надо! — воскликнул Гебхель.

— Посмотри на меня, — сказал Дрейгон, расплываясь в улыбке.

Уже под вечер Элиар ввел Альтала и Бхейда в главные ворота храма в Кейвоне.

— Какие вести с войны? — с живым интересом спросил служитель Белой Рясы в приемной экзарха Юдона.

— Полагаю, можно сказать, что мы одержали победу, — сказал ему Элиар.

— Хвала Дейвосу! — воскликнул священник.

— Думаю, Дейвос тут в общем-то ни при чем, — сказал Элиар. — Наша армия оказалась сильнее, вот и все.

— Экзарх Юдон занят? — вежливо осведомился Бхейд.

— Но не для вас, скопас Бхейд, — ответил священник. — Он дал указание проводить вас к нему немедленно. Он очень беспокоился по поводу вторжения.

— Думаю, теперь он может успокоиться, — пробормотал Альтал. — Вы не могли бы сообщить ему, что мы здесь?

— Я сообщу ему это сию же минуту. — Служитель подошел к двери позади своего стола, открыл ее и заглянул в кабинет экзарха. — Здесь скопас Бхейд, ваше преосвященство.

— Пригласи его сейчас же, брат Ахас, — раздался надтреснутый голос Юдона.

— Слушаюсь, ваше преосвященство.

Служитель открыл дверь пошире и поклонился Бхейду.

— Пожалуйте, скопас Бхейд, — голос его звучал почтительно, даже заискивающе, без тени высокомерия.

Бхейд провел своих друзей в пышно обставленный кабинет Юдона и отвесил тому довольно небрежный поклон.

— Хорошие новости, ваше преосвященство, — объявил он. — Захватчики отбиты. Опасность миновала.

— Мы спасены! — вскричал Юдон, и его морщинистое лицо расплылось в благодарной улыбке.

— Во всяком случае, пока, — поправил его Альтал.

— Вы полагаете, что захватчики могут вернуться?

— С чем они вернутся? Их осталось не так уж и много. Сержант Халор — человек весьма дотошный. Он не просто отбил атаки ансу. Он разгромил их в пух и прах. И все же нам не помешает расставить вдоль границы людей, чтобы они следили за происходящим — просто для подстраховки.

— Как вы думаете, Салкан и остальные пастухи смогут удержать эту границу? — спросил Юдон.

— Тут есть небольшая загвоздка, ваше преосвященство, — сказал Альтал. — Ваши пастухи произвели на наших генералов большое впечатление, поэтому их позаимствовали для войны, которая сейчас разгорается в Треборее.

— Я запрещаю! — воскликнул Юдон, вскакивая. — Я не желаю, чтобы мои сыны подвергались влиянию западных ересей. Ни один житель Векти не может покинуть свою родину без моего специального дозволения.

— Неужели вера ваша так непрочна, ваше преосвященство? — спросил Бхейд. — Неужели вы настолько боитесь других мыслей и верований, что чувствуете необходимость держать свой народ прикованным в четырех стенах?

— Джентльмены, — вмешался Альтал, — давайте не будем погрязать в религиозных спорах. Поговорим просто-напросто о деле. Мы пришли сюда и спасли вашу шкуру, ваше преосвященство, в уплату же мы возьмем Салкана и его пастухов. Ничего не бывает даром, Юдон. Когда вы что-то получаете, надо за это платить. То, что происходит сейчас в Треборее, — это часть той войны, которую мы вели здесь, если это может как-то вас утешить. Наш конечный враг — по-прежнему Дэва, так что пастухи Салкана будут вашей лептой в борьбе Добра со Злом. Разве это не наполняет вас гордостью?

Юдон бросил на него сердитый взгляд. Потом его глаза сузились, и он посмотрел на Бхейда.

— Есть одно не совсем понятное мне обстоятельство, скопас Бхейд, — сказал он. — Может быть, вы мне объясните.

— Разумеется, я попытаюсь, ваше преосвященство.

— Я послал письмо с выражением моей признательности экзарху Эмдалю, но, как оказалось, он не имеет ни малейшего понятия, о чем я говорю. На самом деле, похоже, он никогда о вас не слышал. Разве не странно?

— Я бы не стал винить в этом Бхейда, Юдон, — вежливо сказал Альтал. — В действительности он вовсе не хотел вас обманывать, но я вынудил его поступить таким образом — в основном потому, что так было проще и быстрее. Мы могли бы рассказать вам о том, что происходит на самом деле, но это, возможно, несколько пошатнуло бы ваши принципы.

— Значит, все это был обман, — с упреком сказал Юдон.

— Не совсем. Бхейд сказал вам, что мы действуем по поручению свыше, и это было правдой. Он только приврал, когда сказал вам, что поручение свыше было дано нам экзархом Эмдалем. Но если задуматься, мы подчинялись приказам того, кто стоит на много ступеней выше Эмдаля — и вас, кстати.

— Полагаю, это Дейвос? — сардонически усмехаясь спросил Юдон.

— Нет, вообще-то это его сестра. Война, раздирающая мир на части, — всего лишь затянувшаяся семейная ссора. У Дейвоса есть брат и сестра, которые никак не могут поладить между собой. В Книге об этом очень подробно написано.

— В Книге?

— В Белой Книге. На вашем месте я бы не слишком доверял тому, что сказано в Черной Книге. Разумеется, когда Генд показал мне Черную Книгу, я еще не умел читать, так что не знаю, о чем она. Однако Двейя говорит, что в ней все переврано. Полагаю, Дэва написал ее, пытаясь приписать себе сотворение мира.

— Вы действительно видели эти Книги? — Лицо Юдона стало мертвенно-бледным, а руки затряслись.

— Если бы я их не видел, все это не имело бы никакого смысла.

— Я думал, Книги — всего лишь древняя легенда.

— Нет, они существуют, Юдон. Я прочел Белую от корки до корки, потому что надо мной стояла Богиня Двейя с дубинкой, чтобы я не пропустил ни строчки.

— Не понимаю.

— Хорошо. Двейя говорит, что это первый шаг к мудрости. Боги видят мир не так, как мы, Юдон, и как бы мы ни пытались обвести их вокруг пальца, чтобы заставить устроить все к нашей личной выгоде, они делают все по-своему, а мы оказываемся в дураках. Хочешь не хочешь, а приходится делать так, как хотят они.

— Насколько я понял, вы верховный служитель Двейи? — предположил Юдон.

Бхейд внезапно расхохотался.

— Я что, сказал что-то смешное? — спросил Юдон, подозрительно сузив глаза.

— Альтал — самый неподходящий для церковного служения человек в мире, ваше преосвященство, — сказал ему Бхейд, все еще смеясь. — Он лгун, вор и убийца, и каждый раз, когда Двейя говорит ему что-то сделать, он с ней спорит.

Альтал пожал плечами.

— Никто не совершенен, — сказал он. — Впрочем, я тоже не стал бы называть себя служителем Бога. Я агент Двейи — так же, как Генд — агент Дэвы. Изначально я работал на Генда, но когда я встретил Двейю, все переменилось. Теперь я работаю на нее, хотя она, похоже, не всегда одобряет мои методы. Я простой, незатейливый парень и по-прежнему считаю, что могу ответить на все происходящее лучше, чем она.

— Это же богохульство! — воскликнул Юдон.

— Ну и что? Думаю, когда все закончится, она меня простит. На самом деле, чтобы положить конец этому безумию, мне нужно лишь выследить Генда и убить его. Возможно, Двейя будет еще несколько сотен лет пилить меня за это, но ведь так бывало уже не раз, и в конце концов она всегда успокаивается.

— Вы могли бы ослушаться своего Бога?

— Это не совсем ослушание, Юдон. Она хочет, чтобы я что-то сделал, и я намерен сделать это. А как я собираюсь это сделать, это уже мое дело, а не ее. Если вдуматься, Боги сами по себе очень простые. Божественность делает их как бы немного детьми. Может, поэтому они всегда получают то, что хотят, и может, именно поэтому я здесь. Если я иногда и обманываю Двейю, это помогает ей повзрослеть.

Юдон смотрел на него с ужасом.

— Возможно, ему удается ее обмануть, — добавил Бхейд. — Поначалу она, конечно, не верит ему, но, когда нужно, Альтал умеет говорить очень быстро и убежденно, так что в конце концов она начинает ему верить.

— Мне бы очень хотелось остаться и обсудить это подробнее, экзарх Юдон, — сказал Альтал, — но Двейя ждет нас домой, а она очень не любит долго ждать.

— Как вы скоро, — сказала Двейя, когда они втроем вернулись в башню, войдя через специальную дверь Элиара. Бхейд быстро оглядел круглую комнату.

— А где вождь Альброн и леди Астарель? — осторожно спросил он.

— Они внизу, в столовой, вместе с Лейтой, Андиной и Гером, — ответила Двейя. — По-моему, им ни к чему проводить слишком много времени в башне. Как у вас прошло в Кейвоне?

— Я попытался быть дипломатичным, — сообщил Бхейд, — но Альтал отодвинул меня в сторону и вылил на бедного Юдона несколько больше правды, чем тот был готов воспринять. Альтал бывает весьма прямолинеен, когда торопится.

— Юдон меня утомил, — сказал Альтал. — Он просто слишком проникнут сознанием собственной святости. Ну как, мы решили допустить Салкана в наши личные покои Дома?

— Брат Бхейд считает, что это неплохая идея, — сказала Двейя, — и это не должно быть слишком обременительным, пока мы не подпускаем его — а также Астарель и Альброна — к башне.

— Давай подождем, пока он не окажется вместе с Гебхелем и Дрейгоном в одном из коридоров Дома, Эм, — предложил Альтал. — И тогда мы с Элиаром его поймаем и приведем сюда так, что никто и не узнает. Мы могли бы, наверное, изловить его и сейчас, но тогда, чтобы всех успокоить, мне пришлось бы распускать разные слухи, а это со временем начинает порядком надоедать.

— Делай так, как тебе удобнее, милый, — согласилась она. — Ах, кстати, Андина хочет нанести визит лорду Дхакану в Остос. Она уверена, что кантонцы скоро нападут. Возьмите с собой Халора, чтобы объяснить нашу нынешнюю стратегию.

— Как скажешь, Эм, — согласился Альтал.

Было раннее утро, когда Элиар привел Альтала, Андину и Халора в коридор, находящийся перед кабинетом лорда Дхакана во дворце в Остосе. Он постучался в дверь гофмейстера.

— Я занят, — отозвался голос Дхакана. — Уходите.

— Это я, Дхакан, — крикнула ему Андина. — У меня для тебя хорошие новости.

Дхакан открыл дверь.

— Простите, моя эрайя, — извинился он с глубоким поклоном. — Весь день ко мне в дверь стучатся с плохими новостями. Входите, входите.

— Ну разве он не очарователен? — с нежностью сказала Андина.

— Дхакан, это сержант Халор, — сказал Альтал. — Мы столкнулись с ним недалеко от границы Экуэро, когда возвращались на ту, другую войну, о которой я упоминал во время нашего последнего визита. Он завершил ту войну, и теперь его войско находится в пути. Он желает знать, как нынче обстоят здесь дела.

— Сержант, — легким кивком поприветствовал Дхакан суроволицего Халора. — Боюсь, дела здесь идут неважно.

— Кантонцы совершили нападение?

Дхакан кивнул.

— Несколько дней назад. У них огромная армия, и наши войска не могли долго сдерживать их.

Халор указал на большую карту, висящую на стене позади стола Дхакана.

— Покажите мне, — предложил он.

Дхакан согласно кивнул.

— Земли вдоль границы не самые богатые во всей Треборее, поэтому мы никогда не придавали значения вопросу о том, кому они в действительности принадлежат. Кантонцы вторглись на наши территории вот здесь, с севера от озера, и у них внушительная армия наемных солдат.

— Конница или пехота?

— И то и другое, сержант.

— Известно ли вам, откуда пришли эти наемники?

— Трудно сказать, сержант. Большинство треборейцев не способны отличить арумца от кагверца.

— Я могу распознать их, если увижу, — Халор указал на три названия на карте. — Это города? Или просто деревни?

— Вообще-то это большие города.

— Они обнесены стенами?

Дхакан кивнул.

— Стены Кейдона и Мавора довольно внушительны, но в Поме они совсем обветшали. Формально эти три города входят в Остосский Союз. Несколько веков назад они были независимыми городами-государствами, но когда кантонцы впервые начали проявлять свои имперские устремления, мы все объединились для защиты от них. Властители этих трех городов до сих пор поддерживают видимость суверенитета, но по сути они подчиняются Остосу.

Халор покачал головой.

— В нижних землях политика еще сложнее, чем религия.

— Сложность — одна из радостей цивилизации, сержант Халор, — сухо сказал Дхакан. Затем его лицо помрачнело. — За последние несколько веков мы воевали с кантонцами много раз, и войны всегда концентрировались вокруг больших городов, потому что в них собраны все богатства. На сей раз — совсем иначе. Захватчики убивают всех, кого встречают на своем пути.

— Надеюсь, не крестьян? — воскликнула Андина.

— Боюсь, именно крестьян, моя эрайя, — ответил ей Дхакан.

— Но это идиотизм! Крестьяне не имеют никакого отношения к войнам между городами! Раньше никто не убивал крестьян. Они наше достояние. Если не будет крестьян, кто будет кормить нас?

— Похоже, завоевателей это не заботит, моя эрайя, — сказал ей Дхакан. — Разумеется, крестьяне в панике убегают, они заполонили уже все дороги по направлению к югу.

— Может быть, именно этого и добиваются захватчики, — в задумчивости произнес Халор. — Если к началу осады эти три города будут переполнены беженцами, еды надолго не хватит, и города тоже долго не продержатся.

— Это очень безжалостный способ ведения войны, сержант, — возразил Дхакан.

— Мы имеем дело с безжалостным врагом, лорд Дхакан, — Халор бросил взгляд на карту. — Дайте-ка подумать, милорд. Возможно ли, что во главе одной из нападающих армий стоит женщина?

— Откуда вы это знаете?

— Мы встречались с ней раньше. Ее зовут Гелта, а сама она называет себя Королевой Ночи. Она сумасшедшая фанатичка, у нее бычьи плечи, и она обожает вкус крови.

— И это женщина? — воскликнул Дхакан.

— Она не обычная женщина, милорд, — сказал Альтал, — и война не обычная. Эрайо Кантона всего лишь марионетка, а за ниточки его дергает кто-то другой.

— Мои войска уже в пути, лорд Дхакан, — сказал Халор. — Мне нужно взглянуть на эти города, но сейчас важнее подтянуть туда силы, чтобы задержать захватчиков и дать мне время позаботиться об укреплениях. Нужно, чтобы кто-то встал между Гелтой и этими городами. Я не хочу садиться обедать вместе с ней.

— Думаю, это будут Смеугор и Таури, — предложил Альтал.

— Нет, только не эти двое! — воскликнула Андина. — Они же предатели, Альтал! Они будут предавать нас при каждом удобном случае!

— Они будут пытаться предать нас, малышка, — ответил Альтал, — но мы будем всегда оказываться на несколько шагов впереди. Нравится это им или нет, Смеугору и Таури предстоит внести основной вклад в нашу победу.

Листья были красными — красными, как кровь, когда Королева Ночи взошла на трон могущественного Остоса. И вот плененная эрайя Остоса закована в цепи, чтобы преклонить колена перед ужасной Королевой, сметающей всех на своем пути.

— Покорись мне, слабое дитя, — приказала Королева тьмы, — и ежели твоя покорность придется мне по нраву, может статься, я пощажу твою жизнь.

И безумный стонущий крик наполнил комнату.

И преклонила колени эрайя Андина в знак своей покорности.

— Ниц! — приказала суровая Гелта. — Пади ниц предо мной, дабы увидела я, что покорность твоя абсолютна!

И, рыдая, склонила эрайя Андина лицо свое к самым каменным плитам пола.

И тогда исполнилось сердце Гелты ликованием, и вкус торжества на ее языке

был сладок, так сладок.

И тогда попрала она своим тяжелым сапогом хрупкую шею распростертой Андины, объявляя в триумфальном ликовании:

— Все, что было твоим, ныне принадлежит мне, Андина, — да, истинно говорю, — даже жизнь твоя и кровь.

И победный крик Королевы Ночи разнесся эхом по мраморным покоям дворца поверженной эрайи Остоса, и отчаянный стон отозвался в его стенах.