ГЛАВА 19

— Почему бы не оставить его прямо в слитках? — спросил Элиар, когда они втроем уселись в башне, не в силах оторвать взгляд от аккуратно сложенного в штабеля богатства, которое они принесли в Дом.

— Многие никогда не видели золотых слитков, — объяснил Бхейд. — Они знают монеты, наверное, потому что каждый день держат их в руках.

— Полагаю, здесь ты прав, — согласился Элиар, — но почему именно перкуэйнская монета?

Бхейд пожал плечами.

— Перкуэйнские монеты принимают по всему миру. Мне говорили, что у них очень точный вес, к тому же перкуэйнцы в отличие от других не добавляют примесей в благородные металлы, которые идут на изготовление монет.

Элиар посмотрел на груду слитков.

— На это уйдет много времени, да? — спросил он.

— Вовсе нет, — сказал ему Альтал. — В прошлый раз, когда я это делал, Эмми показала мне несколько быстрых способов.

— Когда это было?

— Как раз перед тем, как я выкупил тебя у Андины. — Альтал почесал за ухом. — Только сначала я, пожалуй, сделаю несколько крепких бочонков. Двадцать тысяч монет — несколько многовато для моего кошелька.

— Ты сейчас занят, Альброн? — спросил Альтал молодого вождя на следующее утро после завтрака.

— Совсем нет. А что?

— Я хочу тебе кое-что показать.

— Отлично. Где это?

— Недалеко, — уклончиво ответил Альтал.

— На улице идет снег, знаешь ли.

— Ну это не проблема. Пойдем?

Элиар и Бхейд ждали их в коридоре возле оружейной комнаты Реуда. Элиар вытянулся в струнку и поприветствовал своего вождя.

— Что ты затеял, Альтал? — подозрительно спросил Альброн.

— Я хочу тебе доказать, что у меня действительно есть средства, чтобы нанять все арумские кланы.

— Ты держишь свое золото в моей оружейной комнате?

— Не совсем. Но чтобы добраться до того места, где я его храню, нам нужно пройти через оружейную комнату. Веди нас через дверь, Элиар.

— Это здесь, мой вождь, — сказал Элиар, распахивая дверь оружейной. После чего он провел их через порог в комнату, расположенную в башне Дома.

— Но это не моя оружейная! — воскликнул Альброн, изумленно оглядываясь.

— Нет, это не она, — ответил Альтал.

— Где же мы? — Альброн вытаращил глаза.

— Это совсем другое место, Альброн. Не надо так волноваться. Ты в полной безопасности.

— Просто мы пришли сюда коротким путем, мой вождь, — сказал Элиар. — Здесь вам ничто не угрожает. Возможно, это самое безопасное место на земле.

— Вот ради чего я привел тебя сюда, Альброн, — сказал Альтал, указывая на ряд крепких деревянных бочонков, выстроившихся вдоль изогнутой северной стены. — После того как ты посмотришь, что в этих бочонках, мы можем вернуться в твой замок.

Альброн все еще дико озирался, а рука его лежала на рукояти меча.

— Что за… — Он внезапно замолчал, когда Бхейд открыл один из бочонков, запустил туда руку и извлек горсть золотых монет. Священник поднял руку с золотом и медленно ссыпал звонкие монеты обратно в бочку.

— Красиво, правда? — прошептал Альтал.

— Неужели все эти бочки наполнены… — Альброн не договорил, потому что Бхейд зачерпнул еще больше монет и ссыпал их вновь таким же мелодичным каскадом.

— Почему бы тебе не посмотреть самому, Альброн? — предложил Альтал. — Открой каждый бочонок. Опрокинь их на пол, если хочешь. Мы для этого сюда и пришли. На самом деле не важно, как мы сюда попали. Это такая подробность, о которой тебе не нужно беспокоиться. Цель нашей сегодняшней экскурсии в том, чтобы доказать, что я не пытаюсь надуть ни тебя, ни остальных вождей кланов. У меня есть золото, и я готов его потратить. Не стесняйся — рассмотри монеты хорошенько. Попробуй их на зуб или проведи ими по стене, чтобы убедиться, что они действительно золотые. Ты попросил представить тебе мои верительные грамоты, и я посчитал, что таков самый быстрый способ это сделать.

Альброн в задумчивости подбрасывал на ладони монетку.

— Вес соответствует, — сказал он про себя. Затем осмотрел монету. — Только что отчеканена. Они все одинаковые?

— Посмотри сам. Это может отнять у тебя некоторое время, но у нас уйма времени.

Альброн высыпал монеты обратно в открытую бочку. Затем открыл еще несколько и в каждую из них запускал обе руки.

— Твои верительные грамоты весьма убедительны, Альтал, — сказал он, а потом рассмеялся. — Я чувствую себя, как маленький мальчик в кондитерском магазине, — признался он. — Деньги и впрямь — одно лишь слово. Вид такого количества денег несколько ошеломляет.

Он любовно запускал руки в бочонки.

— Как я люблю их трогать!

— Ты убедился, что я сказал тебе правду? — спросил Альтал.

— Как я мог не убедиться в этом?

Тут Альброн почти нехотя вынул руки из бочонка и посмотрел в северное окно на ледяные вершины на краю мира.

— Но мы же не в Аруме? — проницательно спросил он.

— Нет, не в Аруме. Мы очень далеко от Арума. — Альтал улыбнулся. — Не бери в голову, Альброн. Ты не сможешь осадить этот Дом, потому что никогда его не найдешь.

— Я об этом и не думал… ну, во всяком случае, серьезно. Неразумно показывать арумцу столько золота, собранного в одном месте в одно время, Альтал.

— Ты не хочешь осмотреть остальные комнаты в Доме?

— Да, пожалуй. Ты разжег мое любопытство.

— Хорошо. Тогда я устрою тебе большой тур по Дому, а по пути мы сможем поговорить с тобой о том о сем.

— Мы подождем здесь, — сказал Бхейд.

— Я как раз хотел вам это предложить, — ответил Альтал, провожая Альброна к дверям.

Они вдвоем спустились по лестнице, и Альтал показал одетому в килт арумскому вождю столовую и спальни.

— Роскошно, — заметил Альброн.

Альтал пожал плечами.

— Здесь мы едим и спим, — равнодушно сказал он.

— Сегодня у тебя странное настроение, друг мой, — обратил внимание Альброн.

— Это все Дом, — ответил Альтал, ведя Альброна по коридору. — Я всегда чувствую себя как-то иначе, когда я здесь.

— Ты часто сюда приходишь?

— Это всего лишь третий раз, но в первые два раза я провел здесь довольно много времени.

— Загадочный ответ.

— Знаю. Но иначе, в общем, и не скажешь. Дом — это нечто вроде храма, и мне строжайше запрещено что-либо рассказывать о нем.

— Ты подчиняешься приказам этого молодого священника?

— Нет. Это он подчиняется моим приказам. Я получаю свои приказы напрямую. Ты, Альброн, скептик, и мне приказано не ввязываться в эти дела. Я привел тебя сюда не для того, чтобы обратить в свою веру.

Они пошли дальше по коридору, открывая двери и заглядывая в пустые комнаты.

— Это очень странное место, Альтал, — сказал Альброн. — Кажется, этот дом никогда не кончится, а почти все комнаты пустые.

— Только тогда, когда они мне не нужны. Если ты пожелаешь составить мне компанию, я могу их обставить.

— У тебя есть слуги?

— Нет. Они мне не нужны.

— Из тебя что-либо вытянуть — все равно что выжать воду из камня, — с упреком сказал Альброн.

— Прости. Сейчас на меня давит уйма разных ограничений — коммерческая тайна и все такое, ты понимаешь.

Альброн задумался.

— Думаю, все это должно было меня встревожить, друг мой, но я почему-то спокоен. Я понятия не имею, ни где я нахожусь, ни как я сюда попал, но странно: это меня совершенно не беспокоит. У меня тоже появляются какие-то странные мысли.

— Правда?

— Мне только что пришло в голову, что ты, возможно, и есть тот самый настоящий Альтал.

— А что, где-то бродит его двойник?

— Смешно, — сухо сказал Альброн. — Все эти шутки по поводу твоего имени, когда мы впервые встретились, на самом деле были не шутками, верно ведь?

— Кое-что было шуткой, но не все.

— Значит, ты действительно тот самый Альтал, который ограбил Гасти Большое Брюхо примерно три тысячи лет назад?

— Вообще-то это было всего где-то две с половиной тысячи лет назад. Не усугубляй.

— Но как тебе удалось прожить так долго?

— Задерживал дыхание, — мрачно ответил Альтал. — Ты действительно хочешь услышать, как все это произошло?

— Давай, Альтал, расскажи мне, как все было. А я потом уж решу, насколько тебе верить.

— Ну что ж, ладно. Я был вором, Альброн. Это было в ту пору, когда люди еще не умели варить сталь. В общем, моя удача отвернулась от меня, и мне довелось из-за этого пережить ужасные времена. Я проходил через Арум и услыхал о богатствах Гасти, и тогда я пошел в его бревенчатую крепость и целую зиму развлекал его всякими рассказами и шутками. Когда наступила весна и растаял снег, я его ограбил — но поверь мне, не так я заполучил эти двадцать бочонков с золотом. Гасти был просто толстый хвастун, который хотел, чтобы все на свете думали, что он богат. Большую часть его хваленого сокровища составляли всего лишь медные монеты.

— Меня всегда это интересовало, — сознался Альброн.

— Теперь можешь больше не интересоваться. В общем, после того как я быстренько сбежал, я встретил человека по имени Генд, и он нанял меня, чтобы я украл для него Книгу. Книга была здесь, в Доме, так что я пришел сюда. Когда я сюда явился, меня ждала Богиня Двейя. Я не знал, что она Богиня, потому что передо мной она предстала в облике кошки.

— Той самой кошки, которая путешествует в капюшоне твоего плаща?

— Да, именно той. Я назвал ее Эмеральдой за ее зеленые глаза, а когда она со мной заговорила, я решил, что сошел с ума. Впрочем, вскоре я с этим освоился, и она научила меня читать. Все эти годы я провел, изучая Книгу, которую Генд поручил мне украсть для него. Я могу многое, чего не могут другие, потому что уйму времени я провел за чтением этой необычной Книги. Короче говоря, прошлой весной мы с Эмеральдой — или с Эмми — вышли из Дома и отправились на поиски нужных нам людей: Элиара и остальных.

Когда мы их всех нашли, мы вернулись сюда, в Дом, и начали усиленно учиться, и тогда Двейя показала нам, кто она такая в действительности.

— Не могу поверить, что я все это услышал, — сказал Альброн, качая головой. — Хуже того, я почти в это верю.

Альтал искоса бросил на него лукавый взгляд.

— Я мастер рассказывать истории, Альброн. Это один из способов втереться в доверие к богачам. Всю зиму я заставлял этого толстого беднягу Гасти беспрерывно сотрясаться от хохота только ради того, чтобы его ограбить.

Он огляделся. Коридор казался пустым. Однако он был практически уверен, что там кто-то есть.

— Может, у меня из-за этого и будут неприятности, — сказал он, — но из вежливости я должен предупредить тебя, что этот разговор почти наверняка был кое-кем подготовлен.

— Подготовлен? Как?

— На самом деле я и сам не знаю как, но ты все время задавал мне нужные вопросы, а я все время давал тебе правильные ответы. Когда сегодня утром Двейя сказала, чтобы я привел тебя сюда, я думал, она просто хочет, чтобы я показал тебе бочки с золотом. Но сейчас я в этом сомневаюсь. Может быть, золото было только приманкой, чтобы заманить тебя сюда и чтобы этот наш странный разговор состоялся. Я почти уверен, что она где-то поблизости подсказывает тебе вопросы, а мне — ответы. Ей зачем-то нужно, чтобы ты знал, что здесь происходит. Она не собирается обращать тебя в свою веру, но хочет, чтобы ты кое-что знал.

— Не слишком ли ты подозрителен, Альтал?

— Подумай хорошенько, Альброн. Неужели кто-нибудь в здравом уме мог бы поверить в то, что я только что тебе рассказал?

Альброн немного сконфуженно улыбнулся.

— Теперь, когда ты так говоришь… — Его фраза повисла в воздухе.

— Альтал! Прекрати! — раздался в его голове голос Эмми, и он рассмеялся от неожиданной радости.

— Что смешного? — спросил Альброн.

— Я только что получил несколько грубоватое подтверждение, — отозвался Альтал. — Мне было указано самым определенным образом прекратить все это.

— Я ничего не слышал.

— Ты и не должен был. Эмми разговаривает со мной вот здесь. — Альтал постучал себя по лбу. — Эта идея пришла ей перед тем, как мы покинули Дом прошлой весной. Полгода я носил эту кошку у себя в капюшоне, и она говорила, что мне делать. Вообще-то я совершенно не нуждаюсь в этих указаниях. Я и сам умею придумывать байки, но у Двейи, похоже, непреодолимое стремление все делать по-своему. — Альтал пожал плечами. — Конечно, она женщина, а все женщины, похоже, такие. Женщины по природе не способны делиться властью. Сначала они говорят тебе что-то сделать, потом же вечно суют в это свой нос, когда ты пытаешься это выполнить, а на самом деле только мешают.

— Разве у тебя не будет неприятностей из-за того, что ты так о ней говоришь?

— А что она со мной сделает? Я слишком нужен ей, чтобы посадить меня в огонь или превратить в жабу. Она знает, что я люблю ее, а любовь для Двейи важнее, чем слепое повиновение или униженная лесть. Мы с ней все время спорим, но спор — это разновидность игры, а Двейя столько времени была кошкой, что игра стала ее второй натурой.

— Мне кажется, я хотел бы с ней познакомиться.

— Не стоит, если хочешь сохранить свою душу. Думаю, цель этого необычного разговора в том, чтобы заручиться твоей поддержкой перед советом вождей. Я не собираюсь даже упоминать о религии. Вместо этого я буду говорить о политике, чтобы все это выглядело как обычная война. Наверное, я должен им солгать, а ты должен подтвердить мое вранье. Ты не обязан верить ни во что, о чем я тебе только что рассказал, — на самом деле будет даже лучше, если ты не поверишь; но по одной особой причине тебе нужно об этом знать. Смотри на это именно так, Альброн. Мы устроим им розыгрыш. Я делаю это по религиозным соображениям, а ты — за деньги, но мы все равно партнеры, поэтому нам важно иметь взаимопонимание.

— Теперь ты начинаешь рассуждать здраво, Альтал, — сказал Альброн, широко улыбаясь. — Если мы будем основываться на этом, то прекрасно поладим друг с другом. — Он протянул ему руку. — Партнеры?

— Да, партнеры, — согласился Альтал, пожимая ему руку.

Все две недели после визита вождя Альброна в Дом непрерывно шел снег, и весь Арум стал белым. Все дороги стали непроходимыми, и посланцам Альброна пришлось буквально продираться через заносы, чтобы вернуться в замок, находящийся в центре Арума.

— Примерно этого я и ожидал, Альтал, — сказал в один из снежных дней Альброн, когда они сидели вдвоем в его кабинете. — Большинство вождей кланов приедут на совет.

— Большинство?

— Всего десять кланов, но кланы Делозо и Агуса отказались участвовать. На самом деле я и не ждал, что они приедут. Их земли находятся на восточной границе Арума, и мы все считаем их скорее кагверцами, нежели арумцами. У них много смешанных браков по ту и другую сторону границы, так что эти кланы никогда не были чисто арумскими. Впрочем, это небольшие кланы и не очень хорошие воины. Не думаю, что нам их так уж будет не хватать. — Он возвел глаза к небу. — Лично мне — точно. Мне не нравится Делозо, и я презираю Агуса.

— Правда?

— Они оба только и делают, что пресмыкаются перед владельцами рудников в Кагвере, потому что все деньги они получают оттуда. Их кланы полностью посвятили себя охране кагверских рудников. Они не выступают в походы, не сражаются. Они только охраняют. Они толстые и ленивые, согласны работать за небольшую плату, так как сидеть на месте не составляет большого труда.

— Думаю, мы можем обойтись и без них. Есть ли у других кланов какие-нибудь особенности, о которых мне следовало бы знать?

— Мы арумцы, Альтал. Мы все особенные. У нас нет ни культуры, ни хороших манер. Ни один арумец не написал ни строчки стихов, не сочинил ни одной песни. Мы абсолютные варвары.

— Мне кажется, ты слишком строг по отношению к себе, Альброн.

— Подожди, ты еще остальных не видел. Не сомневаюсь, что ты сразу заметишь, что все мы считаемся с мнением Делура. Если бы не то обстоятельство, что его клан самый большой в Аруме, мы не стали бы придавать ему ни малейшего значения. Ему лет восемьдесят, и он возомнил себя вождем всех вождей кланов. Старый дурень даже корону надел. Его соплеменники — отличные воины, так что нам всем приходится с ним мириться. Он надоедливый, дряхлый болтун, но я буду всячески льстить ему и ублажать, потому что он — ключевая фигура в нашем деле. Как только я привлеку на нашу сторону Делура, остальные, скорее всего, сразу будут нашими. Лично он нас мало интересует, но нам нужно много хороших солдат, которых мы можем выставить на поле битвы.

— Ты его знаешь, Альброн, так что оставляю его тебе.

— Хорошо. Значит, я смогу заработать комиссионные.

— Комиссионные?

— Ты же собирался заплатить мне премию за каждого из вождей, которого я завербую, Альтал?

— Обговорим это позже. Расскажи мне про других вождей.

— Клан Гуити почти такой же большой, как и клан Делура, но Гуити не слишком жалуют. Он жаден и ужасно скуп. Он платит своим соплеменникам самое низкое жалованье во всем Аруме и заставляет их самих покупать себе оружие. Его соплеменники ненавидят его, но терпят, потому что он их вождь. Он тощий, с седеющими волосами и приплюснутым лицом. Он все время занят пересчитыванием своих денег, и от него исходит какой-то тухлый запах.

— И тебе он не нравится, насколько я понимаю.

— Как, черт возьми, ты догадался, Альтал? — отозвался Альброн с притворным удивлением. — Я почти уверен, что у Гуити есть свои хорошие стороны. То, что я ни разу их не замечал, еще не значит, что их у него нет. Лучше я предостерегу тебя насчет Твенгора. Он большой, крепкий и воинственный. Ввязывается в драку с пол-оборота, так что осторожно выбирай выражения в его присутствии. Он крепко выпивает, и голос его похож на мычание. У него всклокоченная черная борода, которая торчит во все стороны, и я сомневаюсь, чтобы он хоть раз принял ванну за последние лет двенадцать. Но его соплеменники пойдут за ним даже в преисподнюю. Он невероятно удачлив в сражении, и, когда он набирает воинов, весь клан встает под его знамена. Он не станет набирать один отряд или один батальон. Для Твенгора — либо все, либо ничего, и он лично ведет своих людей.

— Насколько я понимаю, он увлеченный человек.

— Хоть один увлеченный, а его племянник Лайвон почти такой же, как он. Так что у нас будет два клана страстных фанатиков.

— Они принадлежат к разным кланам? Это как-то необычно. Я думал, клан — это просто большая семья.

— Несколько сот лет назад так оно и было. В те времена был один клан с восточной и западной ветвями, которые были соединены узкой тропой, проходившей по дну глубокого ущелья. Потом, около двухсот лет назад, эту тропу засыпало во время обвала, так что они оказались оторваны друг от друга. Через некоторое время вместо одного клана образовалось два. Теперь, когда междоусобные войны прекратились, они могут безопасно путешествовать через земли других кланов и навещать друг друга. Теперь между кланами заключается много смешанных браков, и я подозреваю, что, когда Твенгор упьется до смерти или потерпит неудачу в сражении, Лайвон попытается объединить кланы снова — вероятно, прорубив новую дорогу через это ущелье.

— Политические отношения в Аруме гораздо сложнее, чем я думал.

— Войны — это летнее занятие, Альтал. А в политику можно играть круглый год. Южные кланы — Смеугора и Таури — довольно большие, но это не самые лучшие в мире воины. Думаю, они слишком близки к цивилизации. Во всяком случае, жители нижних земель не станут нанимать их для серьезной войны. Смеугор и Таури заставляют своих людей строить красивые дворцы и хорошие дороги, так что их соплеменники известны больше как строители, нежели как солдаты. Похоже, Смеугор и Таури и сами толком не знают, кто они такие. Они пытаются произвести впечатление на жителей нижних земель, делая вид, что они арумцы, а на нас они стараются произвести впечатление, делая вид, будто они цивилизованные жители нижних земель.

— Ни рыба ни мясо? — предположил Альтал.

— Точно. Боюсь, их слову нельзя верить. Они мгновенно согласятся взять твои деньги, но пройдет немало времени, прежде чем кто-то из их людей появится на поле битвы.

— Я буду иметь это в виду. — Альтал произвел быстрый расчет. — Итак, девять кланов, включая твой, Альброн. Кто же вождь последнего?

Альброн скорчил кислую мину.

— Нейгваль, — ответил он с некоторым отвращением. — Я, наверное, не смог бы это доказать, но подозреваю, что он, возможно, какой-нибудь незаконнорожденный потомок нашего обожаемого Гасти Большое Брюхо. Боги знают, что он, во всяком случае, такой же толстый, как Гасти, — и почти так же умен. Только со здоровьем у него неважно, так что он, вероятно, недолго протянет.

— А что с ним?

— Он обжирается до смерти, — прямо сказал Альброн. — Он такой толстый, что не может пролезть в обычную дверь, и после малейшего усилия начинает дышать, как рваные кузнечные меха. Уверен, что сам он на конклав не явится, но его сын Колейка обычно его заменяет. Колейка настолько тощ, насколько отец его толст. У него огромная нижняя челюсть, и он почти все время молчит. Он фактический вождь клана, но всегда говорит, что перед принятием решения он должен получить согласие отца. Это дает ему возможность посмотреть сперва, откуда дует ветер, прежде чем на что-то решиться самому.

— А вы, арумцы, не так просты и незатейливы, как о вас думают, а?

— Это еще не все, Альтал. У тебя есть преимущество, которое покоится в тех двадцати бочках золота, стоящих у тебя в Доме. Напирай на это, сколько хватит сил. При каждом удобном случае показывай им золото. Позвени монетами во время разговора, и они согласятся на все, что ты ни предложишь. Ты забавный парень, партнер, но твое золото покажется им куда интересней. Скучнейший человек становится невероятно обаятельным, когда пересыпает из одной руки в другую золотые монеты.

Зима тянулась бесконечно, одна снежная буря однообразно сменялась другой. Альтал проводил время, обучая Гера тонкому искусству карманного вора. Ничего не скажешь, мальчишка был смышлен, но иногда он витал где-то в облаках.

— Сосредоточься, Гер, — в очередной раз одернул его Альтал. — Твоя попытка сейчас была очень неуклюжей.

— Простите, мистер Альтал. Мне только что пришла в голову мысль, и я отвлекся.

— Что за мысль?

— Генд пытается изменить весь мир, возвратившись назад через двери во Всегда и играя с тем, что происходило в реальности, — так?

— Двейя говорит, что так.

— Если это может сделать Генд, почему мы не можем?

— Может быть, если Двейя нам позволит.

— Это совсем не трудно. Ты можешь заставить Двейю сделать практически все что угодно. Каждый раз, когда ты к ней прикасаешься, она мурлычет от удовольствия. Андина ведет себя точно так же по отношению к Элиару. Может быть, когда-нибудь ты мне все это объяснишь. Я не совсем понимаю, что происходит с людьми, когда они становятся взрослыми. В общем, если Генд изменит что-то в прошлом, тогда тебе придется проследить за ним и все поменять обратно.

— Скорее всего.

— А не легче ли просто отправиться в прошлое и убить отца Генда? Тогда Генд исчезнет.

Альтал заморгал от удивления.

— Разве это не самый простой способ убить кого-то? Тебе не придется убивать его самого. Ты просто отправишься в прошлое и убьешь его отца.

Мальчик нахмурился.

— Конечно, тогда у тебя не будет причин желать ему смерти, правда? Я хочу сказать, какой смысл желать смерти тому, кто никогда не жил? Но не это меня отвлекло, когда я задел тебя, забираясь к тебе в карман. Я обдумывал способ, как добраться до Генда. Он собирается отправиться в прошлое, а не можем ли мы отправиться вместо этого в будущее? — Он нахмурился. — Я непонятно объясняю?

Я хочу сказать, что если что-то происходит сейчас, то что-то другое должно произойти на следующей неделе.

— Это называется «причина и следствие», Гер.

— Наверное, — рассеянно сказал Гер, — Положим, ты взял камень в одном месте и переложил его на другое место — так?

— Пусть так.

— Но предположим, ты отправишься в будущее и переложишь этот камень обратно на прежнее место. Разве это не будет означать, что ты его вообще никуда не перекладывал? Вот тут-то я и столкнулся с проблемой. Если ты так сделаешь, ты будешь что-либо делать и не делать одновременно.

— У меня от тебя снова голова разболелась, Гер.

— Дай мне еще немного подумать над этим, мистер Альтал. Я почти уверен, что придумаю какой-нибудь способ это сделать.

— Но с какой целью?

Гер с изумлением посмотрел на него.

— Неужели вы не понимаете, мистер Альтал? Если мы вытворим это с Гендом — заставим его таким образом сделать и одновременно не сделать что-то, — он застынет на месте, как будто его обратили в камень! После этого вы сможете вешать на него свою шляпу. Впрочем, на самом деле я хочу сказать, что почти уверен в том, что время не линейно. Я считаю, что это, скорее, круг, и если мы меняем что-то, происходящее где-то в этом вечном круге, то меняется и все остальное, верно ведь? Разве это не самая забавная идея, которую ты когда-либо слышал? Мы можем когда угодно изменить все, что когда-либо происходило.

— Но почему я? — простонал Альтал, закрывая лицо руками.

Ранней весной в замок Альброна явился перепачканный грязью арумец и предупредил, что вождь Делур прибудет на следующий день.

— Рановато, — заметил Альтал. — Некоторые дороги еще занесены снегом.

— Это не слишком беспокоит Делура, друг мой, — ответил Альброн. — Его клан — самый большой в Аруме, и Делур любит утереть нам нос, демонстрируя это. Вероятно, он уже выслал вперед несколько сотен человек, чтобы протоптать в снегу проходы на дорогах. Он слишком стар, чтобы ездить на лошади, поэтому путешествует на носилках или на санях. Подробности его не волнуют. В целом он считает себя почти королем Арума, так что я не сомневаюсь, что он хочет явиться сюда и взять все в свои руки прежде, чем прибудут остальные вожди кланов.

— А остальные вожди кланов будут с ним считаться?

— Они гораздо больше будут считаться с твоими деньгами, но нам все равно нужно заручиться его поддержкой, потому что он может дать нам много воинов. Я буду льстить ему и изображать подобострастие. Это расположит его к нам, а твои бочонки с золотом решат исход дела.