Глава 16

Тяжелая темно-серая туча медленно наползала на город с Западного моря, И порывистый морской ветер раздувал одежды путешественников, когда они садились в седла.

— Ты знаешь, что должен делать, Оскатат? — спросил Ургит сенешаля на прощание.

Высокий мург кивнул.

— Корабли с подкреплением отчалят в течение двух дней, ваше величество. Мое слово тому порукой.

— Хорошо. Я искренне предпочел бы не оказаться в одиночестве перед армией противника. Но все же не стоит перебарщивать с использованием моих грамот.

— Можете быть уверены. — Лицо Оскатата озарилось подобием улыбки.

Ответная улыбка Ургита напоминала хищный волчий оскал.

— И присматривай за матерью!

— Я делал это уже много лет подряд, и она даже ничего не заподозрила.

Король мургов, склонясь с седла, обменялся с сенешалем дружеским рукопожатием. Затем решительно выпрямился.

— Что ж, в путь!

Они выехали из дворца Дроим, а вскоре Шелк уже ехал рядом с братом, любопытствуя:

— А что это за грамоты такие?

Ургит рассмеялся.

— Не исключено, что генералы откажутся повиноваться приказаниям Оскатата, — вот я и заготовил грамоты со смертными приговорами для каждого, кто осмелится ослушаться, подписал их и вручил сенешалю, чтобы тот воспользовался при необходимости.

— Умно.

— Следовало бы мне быть таким умным много лет назад, — вздохнул Ургит, глядя на быстро плывущие по небу облака. Ветер нещадно трепал полы его плаща. — Я никуда не годный моряк, Хелдар. — Короля передернуло. — Во время шторма я умираю от морской болезни.

Шелк рассмеялся.

— Тогда все плавание простоишь у борта.

Гариону казалось, что серое небо как нельзя более соответствует мрачности Рэк-Урги. Город, нашего лишенный даже подобия красоты, казался бы неестественным под безмятежными голубыми небесами и ярким солнцем. Теперь же он распластался под покровом свинцовых туч, словно некая отвратительная каменная жаба. Мурги в черных одеждах расступались, давая дорогу своему королю. Кое-кто кланялся, другие же стояли с каменными лицами и прямыми спинами, провожая кавалькаду ледяными взглядами.

Всадники миновали площадь и въехали на узенькую, вымощенную булыжником улочку, ведущую к храму.

— Капитан, — обратился Ургит к офицеру, ехавшему впереди, — пошлите кого-нибудь передать иерарху, что мы отплываем. У него в храме человек, которого он намеревается послать в плавание вместе с нами.

— Как прикажет ваше величество, — ответил капитан.

Доехав до угла, они сразу же увидели гавань, надежно защищенную от морских ветров в устье залива Урга. Она была полна черных мургских судов. Знакомый запах побережья, в котором смешивались вонь тухлой рыбы, гниющих водорослей и отбросов, защекотал ноздри Гариона, и кровь его быстрее побежала по жилам в предвкушении плавания.

Черный корабль, покачивающийся на волнах возле каменного причала, выглядел куда крупнее большинства прочих судов в этой гавани. Это было низко сидящее, широкое судно типа шаланды, с просмоленными бортами и наклонными мачтами. Шелк недоверчиво оглядел корабль.

— И вот это ты называешь кораблем? — спросил он брата.

— Я предупреждал, что у мургов своеобразные суда.

Тут же, на причале, возник конфликт по поводу лошадей.

— Совершенно невозможно, ваше величество, — решительно отрезал капитан корабля, высокий, злобного вида мург. — Я не перевожу на моем судне скотину.

Он стоял, возвышаясь над своим королем, со смешанным выражением самодовольства и презрения на лице. Ургит откровенно опечалился.

— Похоже, настало время в очередной раз повести себя по-королевски, — шепнул на ухо брату Шелк.

Ургит покосился на него и, распрямив плечи, смело взглянул в лицо косолапому громадине капитану.

— Погрузите лошадей на борт, капитан, — приказал он твердо.

— Я уже сказал вам, я не…

— Я что, недостаточно внятно говорю? Тогда слушайте внимательно. Погрузите. Лошадей. На борт. Если вы не сделаете все в точности так, как вам велено, я прикажу приколотить вас к бушприту вашего корабля вместо носовой фигуры. Надеюсь, на сей раз мы поняли друг друга?

Капитан попятился, и упрямое выражение на его лице сменилось виноватым и заискивающим.

— Ваше величество.

— Выполняйте, капитан! — рявкнул Ургит. — И быстро!

Капитан подобрался, отсалютовал королю и повернулся к команде.

— Слышали, что приказал король? Грузите лошадей! — И побрел прочь, что-то бормоча себе под нос.

— Вот видишь, — сказал Шелк. — Раз от разу все проще, правда? Тебе следует всего лишь помнить, что твои приказы не положено обсуждать.

— Знаешь, — напряженно улыбаясь, заявил Ургит, — а ведь мне это и в самом деле может понравиться.

Тем временем матросы осторожно вели лошадей по шатким сходням на палубу, а оттуда в отверстое чрево трюма. Уже больше половины животных было на корабле, когда Гарион услыхал приглушенный барабанный бой со стороны той самой вымощенной булыжниками улочки, что вела от причала к храму. По ней медленно двигались две шеренги гролимов в черных одеждах и отполированных до блеска стальных масках. Походка их была все той же — странноватой, какой-то деревянной, которую Гарион подметил еще в храме.

Белгарат потянул Ургита за рукав, уводя его в сторону, чтобы их не могли расслышать офицеры и матросы.

— Нам больше не надобно сюрпризов, Ургит, — твердо сказал он, — посему целесообразно завершить все формальности с Агахаком как можно быстрее. Скажите ему, что отплываете в Рэк-Хтаку, чтобы самолично принять командование войсками, обороняющими город. Пусть ваш дагаш бегом бежит на борт — и в путь!

— Мне, похоже, не приходится мучиться выбором, а? — печально спросил Ургит.

— Именно так, — ответил Белгарат. — Выбора у вас в данной ситуации нет.

Похожий на мертвеца Агахак прибыл в крытых носилках, которые несли не менее десятка гролимов. Подле повелителя с высоко поднятой готовой выступала жрица со страшными шрамами на щеках. Глаза Хабат припухли от слез, а лицо стало мертвенно-бледным. Но пламенный взор ее, брошенный на Сади, горел все той же жгучей ненавистью.

Позади носилок Агахака медленно двигалась фигура в черном с опущенным на лицо капюшоном, но шел этот человек не так, как гролимы с негнущимися в коленках ногами, из чего Гарион заключил, что это и есть таинственный Кабах.

Гарион с любопытством глядел на него, но, как ни силился, не мог разглядеть его лица.

Когда носилки поравнялись с причалом, Агахак дал знак своим людям остановиться.

— Ваше величество, — приветствовал он Ургита гулким голосом, когда носилки коснулись земли.

— Приветствую вас, великий иерарх.

— Я получил ваше послание. А что, ситуация на юге и впрямь столь серьезна, как можно заключить из письма?

— Боюсь, что да, Агахак. Поэтому я сам решил воспользоваться этим кораблем, чтобы отправиться в Рэк-Хтаку и лично принять командование. — Вы, ваше величество? — Агахак оторопел. — Но мудро ли это?

— Возможно, и нет, но я уверен, что напакостить мне больше, чем это уже сделали мои доблестные генералы, никому не удастся. Я отдал приказ, чтобы подкрепление прибыло в город по морю.

— По морю? Смелая новация, ваше величество. Удивительно, как это ваши генералы согласились на такое.

— А я и не спрашивал их согласия. Я понял наконец, что их долг — помогать мне советами, но это не дает им права приказывать мне и тем паче помыкать мною!

Агахак задумчиво поглядел на короля.

— Вы открылись мне с совершенно новой стороны, ваше величество. — Иерарх выбрался из носилок и ступил на камни.

— Я решил, что настало время перемен.

Именно в это мгновение Гарион услышал знакомый предупреждающий звон в ушах и почувствовал легкое, но ощутимое давление на голову, источник которого, казалось, находился прямо над его макушкой. Он быстро взглянул на Полгару, и она кивнула. Не похоже было, что сила эта исходит от иерарха, который, казалось, совершенно поглощен беседой с Ургитом. Хабат стояла в сторонке, и ее пылающие глаза сверлили Сади, но не было никаких признаков того, что она концентрирует волю. Сигнал, слабый, но настойчивый, шел откуда-то еще.

— Мы достигнем Рэк-Хтаки дней за пять-шесть, — говорил Ургит иерарху, облаченному в свое обычное кроваво-красное одеяние. — Как только мы причалим, Усса со своими людьми и нашим дагашем направятся прямиком в Рэк-Хаггу. Им придется взять немного южнее, чтобы не налететь на передовые части маллорейцев, но они не потеряют много времени.

— Вам следует быть очень осторожным в Рэк-Хтаке, ваше величество, — предостерег короля Агахак. — Вы несете на своих плечах не только бремя власти — от вас зависят судьбы мира!

— Меня не слишком беспокоят судьбы мира, Агахак. У того, кто всю жизнь заботился лишь о том, чтобы дожить до утра, не хватало времени размышлять о том, что произойдет через год. Где Кабах?

Человек в черном капюшоне выступил вперед из-за носилок.

— Я здесь, ваше величество, — произнес он глубоким звучным голосом.

Что-то знакомое почудилось в этом голосе Гариону, и по спине его пробежали мурашки.

— Хорошо, — сказал Ургит. — Ты уже дал ему последние наставления, Агахак?

— Он знает все то, что должен знать, — ответил иерарх.

— Тогда вопрос исчерпан. — Ургит огляделся. — Хорошо, а теперь — все на борт!

— Возможно, придется слегка повременить, ваше величество, — сказал вдруг дагаш и откинул с лица черный капюшон.

Гарион с трудом совладал с изумлением. Хотя черной бороды уже не было и в помине, но не оставалось ни малейших сомнений в том, кто на самом деле этот человек. Это был Харакан.

— Ваше величество должны узнать еще кое-что прежде, чем взойти на борт корабля. — Харакан, казалось, намеренно говорил так, чтобы его расслышали все присутствующие. — Известно ли вам, что этот вот человек с мечом — не кто иной, как сам Белгарион из Ривы?

Глаза Ургита широко раскрылись, ропот пробежал по рядам облаченных в черное жрецов, зашептались солдаты, стоящие на скользких камнях причала. Но король мургов быстро овладел собой.

— Весьма любопытное предположение, Кабах, — осторожно заговорил он. — Интересно узнать, откуда у тебя такая уверенность в этом?

— Полнейшая чушь, — пролепетал Сади.

Глубоко запавшие глаза Агахака впились в лицо Гариона.

— Я сам видел Белгариона, — гулко и медленно проговорил он. — Тогда он был много моложе, но сходство есть.

— Разумеется, — быстро согласился Сади, — но это всего-навсего сходство, не более. Этот молодой человек с малолетства у меня на службе. Да, я признаю, тип лица у них примерно один и тот же, но могу клятвенно заверить вас, что этот человек совершенно определенно не Белгарион.

Шелк стоял прямо за спиной Ургита, и его губы непрерывно двигались — он что-то почти бесшумно шептал на ухо своему вновь обретенному брату. Король мургов был достаточно изощренным политиком, чтобы уметь скрывать свои чувства, но глаза его беспокойно перебегали с одного участника разыгрывающейся драмы на другого. Наконец, он откашлялся.

— Вы все еще не объяснили мне, Кабах, что заставляет вас полагать, будто этот человек — Белгарион.

— Я был в Тол-Хонете несколько лет тому назад, — ответил Харакан. — В то же самое время там был и Белгарион — думаю, приезжал на похороны. Кто-то и указал мне на него.

— Полагаю, доблестный дагаш ошибается, — сказал Сади. — Ведь тогда он всего лишь мельком видел Белгариона, к тому же издали. Это едва ли можно счесть убедительным доказательством его правоты. Повторяю вам, это не Белгарион.

— Он лжет, — бесстрастно сказал Харакан. — Я истинный дагаш по крови. А мы отличаемся наблюдательностью.

— Но я тоже наблюдателен. — Ургит сузил глаза и внимательно поглядел на Харакана. — Невзирая ни на что, дагаши — тоже мурги, а каждый мург по обычаю делает на лице разрезы, принося свою кровь в жертву Тораку. — Король указал на два едва заметных тонких белых шрама на своих щеках. — Поглядите на этого дагаша, — продолжал король. — Я не вижу никаких отметин на его лице. А вы?

— Мой учитель не велел мне совершать обрядового жертвоприношения, — быстро нашелся Харакан. — Он хотел, чтобы лицо мое оставалось нетронутым — так мне легче путешествовать по королевствам Запада.

— Сожалею, Кабах, — сказал Ургит скептически, — но это шито белыми нитками. Кровавое жертвоприношение Тораку — неотъемлемая часть обряда вступления мальчика во взрослую жизнь. Неужто вы были таким не по летам развитым дитятей, что ваш учитель вознамерился сделать из вас шпиона прежде, чем вам исполнилось десять лет? Но даже и в этом случае вам все равно непременно пришлось бы совершить ритуал — иначе вы не могли бы ни жениться, ни переступить порог храма. У вас могут отсутствовать шрамы на лице, но если вы и вправду мург, то где-то на теле у вас все же должны быть ритуальные отметины. Покажите их нам, благородный дагаш. Явите нам свидетельство вашей верности Тораку и неопровержимое доказательство принадлежности к народу мургов.

— Великий иерарх, — задумчиво проговорил Сади, — уже не впервой на моих слуг возводят напраслину. — Он многозначительно посмотрел на Хабат. — Это заставляет меня заподозрить некий заговор среди ваших людей, цель которого — сорвать нашу миссию. Так что же за лица скрываются за фальшивыми бородами?

— Борода! — воскликнул Шелк, щелкнув пальцами. — Так вот почему я не смог сразу узнать его! Он сбрил бороду!

Ургит с изумлением поглядел на брата.

— О чем это ты, парень?

— Простите меня, ваше величество, — с преувеличенным смирением воскликнул Шелк, — меня сейчас осенило. Полагаю, могу все вам объяснить, не сходя с этого места.

— Хорошо, что хоть кто-то на это способен. Говори.

— Благодарю, ваше величество. — Шелк огляделся, изумительно разыграв тревогу, и вскинул руку. — Я алориец, ваше величество. Прошу, внемлите мне! — обратился он к королю и всем присутствующим мургам. — Я алориец, но не фанатик. Я твердо верю в то, что в мире достаточно места и для алорийцев, и для мургов. Живите и дайте другим жить — вот мой девиз. В прошлом году я нанялся в солдаты к королю Белгариону — тогда он как раз посылал свою армию на осаду Реона в северо-восточной Драснии. Но ближе к делу. Я присутствовал при том, как Белгарион и его друг из Сендарии — кажется, звали его Дарник — захватили в плен главу Медвежьего культа Ульфгара. Тогда он был бородат, но могу поклясться перед вами чем угодно: этот Кабах и есть тот самый человек! И как же я сразу его не узнал! Ведь сам помогал втаскивать Ульфгара в дом — после того, как Дарник свалил его с ног.

— Но что делал дагаш в Драснии? — спросил Ургит с мастерски наигранным выражением изумления на лице.

— Но он вовсе не дагаш, ваше величество, — объяснил Шелк. — Когда король Белгарион с другом допрашивали его, правда выплыла на свет: он оказался маллорейским гролимом — настоящее его имя Харакан.

— Харакан? — Агахак вперил в лжедагаша взор. Глаза иерарха тотчас же загорелись.

— Смешно! — фыркнул Харакан. — Этот маленький подлец — один из слуг Белгариона. Он лжет, чтобы выгородить своего господина.

Иерарх выпрямился.

— Харакан — мелкая сошка в свите Урвона, к тому же я слышал, что его видели здесь, на западе.

— Полагаю, проблема налицо, Агахак, — сказал Ургит. — Да и обвинения чересчур серьезны, чтобы их игнорировать. Придется нам с тобой докопаться до правды.

Глаза жрицы Хабат сузились, а выражение лица сделалось хитрым.

— Правды доискаться очень легко, ваше величество, — объявила она. — Мой господин Агахак — самый могущественный колдун во всем Хтол-Мургосе. У нас не возникнет трудностей — он прочтет мысли всех присутствующих, чтобы выяснить, кто из них лжет, а кто говорит правду.

— Ты и впрямь на это способен, Агахак? — спросил Ургит.

Агахак пожал плечами.

— Это элементарно.

— Тогда сделай же это! Я и шагу отсюда не сделаю, покуда не узнаю, кто взойдет на борт вместе со мной.

Агахак глубоко вздохнул и принялся концентрировать волю.

— Господин! — вскричал вдруг гролим в капюшоне с пурпурной атласной подкладкой, бросаясь к Агахаку, простерев вперед руки. — Погодите!

— Да как ты смеешь! — взвизгнула Хабат, сверкая глазами.

Но гролим не обращал на нее внимания.

— Господин, в том, что предложила тебе жрица, таится огромная опасность! Если кто-то из этих людей говорит правду, ты проникнешь в мысли могущественнейшего колдуна, в то время как твой собственный разум будет уязвим и беззащитен. Малейшее усилие с его стороны — и ты пропал!

— Ах да, — пробормотал Агахак, медленно расслабляясь. — Этого я не предвидел. — Он повернулся к Хабат достаточно проворно, чтобы заметить гримасу разочарования на ее обезображенном лице. — Но в высшей степени странно, как это столь великая жрица не приняла во внимание подобной опасности, когда предлагала мне прочесть их мысли. Или ты об этом помнила, Хабат? Неужто ты отказалась от намерения пробудить демона, чтобы сокрушить меня? Неужели пала столь низко, что прибегла к презренному коварству? Как горько я разочаровался в тебе, моя возлюбленная!

Жрица отшатнулась с гримасой ужаса.

— Во всем этом необходимо разобраться, Агахак, — сказал Ургит. — Я даже близко не подойду к кораблю, пока не буду знать всей правды. Я дожил до своих лет лишь благодаря тому, что не позволял провести себя.

— Ну, теперь это вопрос чистой теории, — сказал Агахак, — потому что никто из этих людей никуда не отплывет.

— Нет, Агахак, мне необходимо отбыть в Рэк-Хтаку немедленно.

— Тогда плыви. А я найду другой отряд работорговцев и найму другого дагаша.

— Но на это уйдут месяцы! — запротестовал Ургит. — Я лично склонен верить этим торгашам. Усса был предельно честен со мной, а этот молодой человек решительно ничем не напоминает короля. Однако тот, кто называет себя Кабахом, кажется мне в высшей степени подозрительным. И если вы обыщете все земли, начиная отсюда и кончая подножием горы Кахша, то непременно найдете где-нибудь могилу настоящего Кабаха. А этому человеку, кто бы он ни был, при помощи ложных обвинений почти удалось сорвать нашу миссию в Рэк-Хагге. А разве не этого и добивался Урвон?

— В ваших словах, несомненно, присутствует логика, ваше величество, но все же не думаю, что кто-нибудь взойдет на борт корабля прежде, чем я выясню всю правду.

— Тогда почему бы не предоставить им самим возможность явить нам эту правду?

— Не понимаю тебя.

— Один из этих двоих, безусловно, колдун, а возможно, и оба. Пусть они сразятся друг с другом, и увидим, кто попытается сокрушить противника при помощи колдовских чар.

— Ты хочешь решить спор в поединке?

— А почему бы и нет? Конечно, это древний обычай, но обстоятельства, похоже, не оставляют выбора.

— План недурен, ваше величество.

Ургит неожиданно ухмыльнулся.

— Тогда очистите место для схватки. Не хотим же мы, в самом деле, заживо изжариться, когда эти двое начнут метать друг в друга огненные молнии? — И, подойдя к Гариону, почти бесшумно прошептал:

— Держись, не поддайся! Попытайся вынудить его прибегнуть к колдовству. — И, втолкнув Гариона в мгновенно образовавшийся круг, объявил:

— Вот предполагаемый король Ривы! А теперь, если этот так называемый маллорейский гролим соблаговолит сразиться с ним, мы вскоре узнаем, кто из них говорит правду.

— У меня нет меча, — мрачно сказал Харакан.

— Ничего нет проще. Эй, кто-нибудь, дайте ему меч!

И к Харакану протянулось сразу несколько мечей.

— Ты в незавидном положении, Харакан, — прищурился Ургит. — Если ты хоть пальцем шевельнешь, творя колдовство, то докажешь тем самым, что и впрямь маллорейский гролим, и мои солдаты утыкают тебя стрелами, как дикобраза. Однако, если твой противник и впрямь Белгарион и ты не прибегнешь к колдовским чарам, он дотла спалит тебя. Так или иначе, дело твое плохо.

Гарион изо всех сил сжал зубы и мысленно заговорил с Шаром, умоляя, чтобы камень ни в коем случае не сделал ничего необычного во время поединка. Потом протянул руку и ухватился за рукоять меча. С характерным леденящим душу звуком лезвие выскользнуло из ножен.

Харакан нервно сжал в руках предложенный ему меч, но поза его выдавала опытного бойца. И Гариона затопила темная волна ненависти. Этот человек несет ответственность за покушение на жизнь Сенедры и за смерть Бренда. Гарион принял боевую позу. Харакан мужественно отбил удар, и звон мечей разнесся далеко вокруг. Гарион неумолимо преследовал противника. Ярость настолько переполнила его, что он напрочь позабыл об истинной цели поединка. Ривский король не хотел разоблачать Харакана — он жаждал уничтожить его!

Последовал стремительный обмен ударами, и вот уже гавань наполнилась звоном стали. Шаг за шагом Харакан отступал, глаза его постепенно наполнялись ужасом. А Гарион окончательно потерял терпение. Обеими руками он изо всех сил стиснул рукоять своего верного меча и широко размахнулся. Если бы этот удар достиг цели, ничто в целом свете не могло бы спасти противника.

Харакан, побелев, глядел прямо в лицо смерти.

— Будь ты проклят! — крикнул он, мгновенно растворился в воздухе и вновь материализовался в дальнем конце ристалища. Но тотчас же принял облик сокола и полетел прочь.

— Не правда ли, Агахак, это исчерпывающий ответ на все вопросы? — спокойно отметил Ургит.

Глаза Агахака загорелись ненавистью. Он и сам мгновенно обернулся соколом, взмахнув мощными крыльями, поднялся в воздух, издал боевой клич и устремился вдогонку за Хараканом.

Руки Гариона ходили ходуном. Он стремительно двинулся в сторону Ургита, задыхаясь от гнева. Неимоверным усилием воли ему удалось сдержаться — а как хотелось схватить этого человечка с крысиным личиком за полы камзола и швырнуть его с причала прямо в море.

— Ну-ну, не торопись, — забормотал Ургит, испуганно пятясь.

Гарион сквозь зубы процедил:

— Никогда больше так не делай!

— Могу тебе это твердо обещать, — поспешно согласился Ургит. На остром его лице вдруг отразилось изумление. — Ты что, действительно Белгарион?

— Тебе еще нужны доказательства?

— Нет-нет, вполне довольно! — заикаясь, пролепетал Ургит. Он обернулся и стремительно направился в сторону безмолвной Хабат. — Будем молиться о том, чтобы великий иерарх настиг этого самозванца. Передайте ему поклон от меня, когда он возвратится. Я бы дождался его, но, увы, мне тотчас же надо отплыть.

— Разумеется, ваше величество, — нежно промурлыкала жрица. — Я позабочусь об этих работорговцах до возвращения великого иерарха.

Ургит с недоумением уставился на нее.

— Поскольку целью нашего предприятия было доставить убийцу-дагаша в Рэк-Хаггу, очевидно, что теперь нет смысла торопиться с отплытием, не так ли? Они побудут здесь, а мы тем временем пошлем в Кахшу за новым дагашем. — Хабат поглядела на Сади с неприкрытой ненавистью и кровожадно ухмыльнулась. — Я беру их под свою личную защиту.

Ургит сощурился.

— Святая жрица, откровенно говоря, не думаю, что вам можно доверять. Ваша сугубо личная неприязнь к этому найсанцу совершенно очевидна, а этот человек слишком для меня важен, чтобы рисковать его головой. Не думаю, чтобы вам удалось обуздать свои чувства, пока ни меня, ни Агахака не будет в Рэк-Урге. Поэтому я намереваюсь взять Уссу и его людей с собой — просто в целях их безопасности. Ну а когда из Кахши прибудет очередной дагаш, пошлете его следом.

Глаза Хабат остекленели, а черты лица исказились.

— Цель миссии в Рэк-Хагге — исполнение Пророчества, а это всецело дело церкви.

Ургит глубоко вздохнул и расправил плечи — теперь он все чаще выпрямлялся во весь рост.

— Эта миссия — также дело государственное, святая жрица. Наши с Агахаком интересы в этом деле совпали, но в его отсутствие я являюсь единоличным владыкой. Усса и его люди плывут со мной, а вы с вашими гролимами отправляетесь восвояси в храм, чтобы там дожидаться возвращения иерарха!

Хабат была застигнута врасплох столь неожиданным проявлением королевской твердости. Она полагала, что ей легко удастся сломить слабое сопротивление безвольного владыки, но теперь перед нею был новый Ургит. Лицо ее окаменело — лишь безобразные шрамы извивались и подергивались на бледных щеках.

— Итак, — сказала она, — похоже, король наш вступил наконец в пору зрелости. Правда, подозреваю, он будет горько сожалеть о том, что его мужание пришлось именно на этот критический момент. Будь осторожен, великий король Хтол-Мургоса!

Она склонилась, сжимая что-то в руке, и принялась рисовать кабалистические знаки прямо на камнях, и каждый иероглиф тотчас же загорался дьявольским пламенем.

— Гарион! — отчаянно вскричал Шелк. — Останови ее!

Но Гарион уже увидел мерцающий круг с горящей пятиконечной, звездой, которым очертила себя жрица в центре, и мгновенно понял, что означают эти знаки. Он шагнул в сторону Хабат, стоящей в круге, надежно защищающем ее. Жрица забормотала заклинания на неизвестном языке.

Гарион всегда был стремителен, но на сей раз Полгара опередила его.

— Хабат! Остановись! — резко бросила она. — Это запрещено!

— Для того, кто обладает силой, не существует запретов! — Безобразное и одновременно красивое лицо жрицы озарилось безудержной гордостью. — Кто из вас сможет остановить меня?

Лицо Полгары помрачнело.

— Я смогу, — спокойно произнесла она.

Волшебница воздела руку, ладонь ее обращена была вверх, и Гарион ощутил, как концентрирует она свою волю. И вот свинцовые волны, омывающие сваи причала, стали медленно подниматься, заливая камни и подбираясь к ногам застывших в изумлении зрителей. Мгновение — и огненные знаки, начертанные Хабат, исчезли, смытые волной.

Жрица ахнула и уставилась на Полгару. Постепенно она начала что-то понимать.

— Кто ты такая?

— Я та, кто пытается спасти твою жизнь, Хабат, — ответила Полгара. — Кара за пробуждение демонов неотвратима и страшна. Тебе может посчастливиться раз или два — возможно даже несколько раз, — но, в конце концов, демон восстанет против тебя и разорвет в клочья. Даже Торак в своем безумии не смел переступать запретной черты.

— А я посмею! Торак мертв, Агахак далеко и не может меня удержать. Никто меня не остановит.

— Я остановлю, Хабат, — тихо сказала Полгара. — Я не позволю тебе этого сделать.

— Как же ты меня остановишь? В моих руках сила.

— Но моя сила сокрушит твою. — Полгара одним движением сбросила с плеч плащ, потом склонилась и сняла обувь. — Возможно, тебе удалось справиться с демоном, когда ты в первый раз пробудила его, но учти, это лишь временно. Ты — не более чем дверь, через которую входит он в этот мир. И как только он ощутит себя достаточно сильным, уничтожит тебя, вырвется на волю — и тогда… Молю тебя, сестра моя, не делай этого! Твоя жизнь и душа твоя в величайшей опасности!

— Я не боюсь, — зашипела Хабат, — не боюсь ни моего демона, ни тем более тебя.

— Тогда ты дура — притом дважды дура!

— Ты бросаешь мне вызов?

— Ты вынуждаешь меня. Хватит ли у тебя мужества противоборствовать мне на моей территории, Хабат? — Голубые глаза Полгары стали вдруг похожи на две льдинки, а белая прядь волос над бровью вспыхнула. Она снова воздела руку — и снова свинцово-серые волны послушно поднялись вровень с причалом. С тем же ледяным спокойствием Полгара ступила на поверхность воды так, словно то была привычная земная твердь. Гролимы зароптали, а Полгара обернулась, глядя на потрясенную жрицу. — Ну, Хабат? Хватит ли у тебя смелости подойти ко мне? Ты можешь подойти ко мне?

Лицо Хабат сделалось серым, но по глазам жрицы было видно, что она готова пойти на все — даже принять вызов Полгары.

— Да, — процедила она сквозь стиснутые зубы и тоже ступила на воду, но покачнулась, уйдя в грязную воду по колено.

— Неужели тебе это так нелегко, Хабат? — спросила Полгара. — Если такая малость требует напряжения всех твоих сил, то как намереваешься ты управлять демоном? Откажись от своего безумного намерения, Хабат. У тебя есть еще время, чтобы спасти и жизнь, и душу.

— Ни за что! — завизжала Хабат с пеной на губах.

Сделав над собой невероятное усилие, она приподнялась и ступила на водную гладь, потом с видимым усилием преодолела несколько ярдов. Лицо ее снова пылало злобным торжеством — и она принялась рисовать прямо на воде таинственные знаки, которые тотчас же наливались оранжевым пламенем. Она снова нараспев произносила грозные заклинания. Алые шрамы на ее щеках побледнели и вдруг загорелись белым ослепительным огнем.

— Хелдар, что происходит? — спросил Ургит дрогнувшим голосом, с ужасом уставившись на невероятную картину, разворачивающуюся перед ним.

— Происходит нечто из рук вон дрянное, — ответил Шелк.

Голос Хабат сорвался на визгливый крик — и тут поверхность моря заколебалась, образуя воронку, из которой вырвались дым и пламя. И откуда-то из глубин, в дыму и огне, начало подниматься нечто настолько устрашающее, что не поддавалось описанию, — громадное существо, с жуткими когтями и клыками, но страшнее всего были его красные мерцающие глаза.